Татьяна Ивановна, спотыкаясь на колдобинах, медленно брела от станции метро в сторону отделения федеральной миграционной службы. Февральский студеный ветер змеей проскальзывал под коротковатые брюки и потертые манжеты на рукавах ветхого пальто. Он облизывал холодным языком сухую кожу, делая ее неприятно шершавой на ощупь.
Пожилая женщина, погруженная в свои безрадостные мысли, даже не чувствовала этих ледяных прикосновений.
Ее терзали воспоминания об унижениях, пережитых в юдоли скорби для несчастных эмигрантов. Стоило на минуту отвлечься от мрачных мыслей об УФМС, как тут же на смену приходили не менее удручающие воспоминания о разговоре с 90-летней матерью перед выходом из дома. Старушка никак не могла понять, почему она не может поселиться и спокойно жить в стране, в которой родилась. Как же иначе? За свободу этой страны сражался ее муж, за нее же отдал жизнь ее брат, похороненный под Сталинградом. Все материны речи сводились к одному: Этого не может быть. Такое даже в Америке невозможно, там дорожат каждым гражданином, а здесь ее Родина. Та самая Родина-мать, которая позвала в 1941 году ее брата на войну, с которой он уже не вернулся, а ее, 16-летнюю девчонку, отправила работать на оборонный завод. Она мерзла, голодала все пять лет страшной войны, жила надеждами на светлое будущее. А Родина-мать все время куда-то звала: то на целину, то на стройки БАМа, то еще в какие-то прекрасные дали. Что-то обещала, но ничего не давала, а только понемногу отнимала... Но старая женщина по-прежнему верила ей, верила в то, что это Родина-мать, а не кукушка.
Вот и сейчас она во всем винила свою дочь, которая никак не хочет представить сотрудникам этой организации (УФМС) нужные документы: ее удостоверение ветерана войны, документы умершего отца: его орденские книжки и т.д. На мать не производили никакого впечатления доводы о том, что здесь в России недействительно ее ветеранское удостоверение, выданное на Украине уже после какого-то очень важного для российских чиновников года, что отцовские бумажки тут вообще никому не нужны. И то, что всем наплевать, что она русская по национальности и родилась в России. На все доводы дочери она только поджимала губы и ворчала под нос:
-Таким Макаром ты будешь до моей смерти ходить! Все потому, что ты такая упрямая, я сказала ведь, чтоб ты взяла все мои справки! Почему это в России я не ветеран войны? Война она ведь не делилась на украинскую и русскую...Ты все перепутала...
Татьяне Ивановне было до кома в горле жаль старушку-мать. Обидно было видеть ее такой немощной и убогой. Было время, когда все было не так. "Наш Огонек" - ласково называли ее в кругу друзей. Веселая, бесстрашная, остроумная - она была яркой женщиной, притягивавшей к себе и мужчин и женщин. Ее гостеприимный дом всегда был полон друзей, смеха, песен.... Легко и уверенно вывела она свой житейский корабль через тяготы войны и послевоенной разрухи. Близкие и знакомые всегда знали, что могут найти в ней поддержку и опору.
Но это было давно. Сейчас никого не осталось в живых из тех, кто это помнил и знал. Она, ее уже немолодая дочь - единственный родной и близкий человек, именно она - хранитель этой бесценной памяти, памяти о поколении, которое вымирает, как вымерли когда-то динозавры и мамонты. Сейчас иные времена, иные люди. Все сейчас стали равнодушными к чужой беде, более меркантильными, даже в дружбе. И, что, на ее взгляд, самое страшное - более одинокими. Они отгородились мониторами своих компьютеров от реальной жизни, и им кажется, что мир это и есть то виртуальное пространство, в котором они проводят дни и ночи. Раньше говорили - потерянное поколение. А сейчас? Потерянное-то оно потерянное, но ведь от них наш мир тоже делается беднее.
А что будет с ней самой, когда не станет матери? Брат страшно далеко, семьи нет, да и просто родственников тоже. К счастью, есть еще две близкие подруги, еще со времен работы в школе. С одной она даже училась вместе в институте. Вот какие давние связи! И, что самое ценное, - очень прочные связи. Подруги ей достались хорошие. И на помощь придут в трудную минуту, и праздники вместе отметят. Но подруги не заменят мать. Пока жива мать - ты всегда чья-то дочь, даже когда тебе за 60. Умрет мать - и ты сразу же превратишься в одинокую старуху... Да, да, одинокую, несмотря на хороших подруг и далекого брата.
Татьяна Ивановна отвлеклась от мыслей о матери и вспомнила свой последний визит в УФМС.
-Это все нужно переделать. Вы пишете, что у нее есть сын, проживающий за границей. Надо указать город, в котором он живет, улицу, а также место его работы.
-А прошлый раз, когда анкету смотрел молодой человек, он говорил, что ничего не надо писать, только то, что сын живет за границей.
-Не знаю, кто вам это говорил. Я в таком виде эту анкету не приму. - Ротик молодой девушки, похожий на куриную гузку, неприятно скривился. - И документ на отказ от гражданства надо переделать. Что это у Вас написано: "В УФМС РФ"? При чем тут РФ - отказ пишется на адрес Посольства Украины".
Татьяна Ивановна похолодела. Ну, так и есть, не проверила справку, вот и ошибка. А ведь справка не бесплатно получена, за нее деньги отданы! И что теперь? Снова платить! Вот разиня!
-Девушка, это в нотариальной конторе ошиблись, я им ведь дала образец, - залепетала Татьяна Ивановна. - Я схожу к ним, попрошу переделать. Складывая документы в сумку трясущимися руками, она заискивающе заглядывала в серые холодные глаза девицы.
-Вот-вот, переделывайте и приходите в следующий раз. И заполняйте анкету внимательно. Смотрите, чтоб не было помарок. Иначе придете еще раз.
Девица даже не пыталась скрыть свое неприязненное отношение к этой старой убогой тетке. Татьяна Ивановна, поеживаясь под ее тяжелым взглядом, торопливо покинула комнату.
"Попрошу переделать", - вспомнила она свои слова. Да кто это сказал, что этих людей можно о чем-то просить? Они покупаются, но не на просьбы, а за деньги. Она пошла в нотариальную контору, спросила, помнят ли они ее. Да, помнят. Что? Переделать отказ, исправив заголовок? За это надо снова деньги платить. Ну и что, что она дала образец, она сама должна была все проверить. Их вины нет. Конечно, нет. Кто бы сомневался в этом! Никто ни в чем не виноват. Во всем и всегда виновата только она.
Вот и анкету она уже в 5 раз несет. То в документах что-то не то, то анкета неправильно заполнена... В прошлый раз один ушлый мужичок, гоголем вышедший от этой девицы, ну у которой рот, как куриная гузка, дал совет неудачникам. "Заплатите им деньги", - сказал он. - "Я до этого тоже все ходил. А потом понял, они так намекают, мол, плати, и все будет о-кей! Я заплатил - и вот уже в шоколаде".
Она тоже может быть и заплатила бы, да только где деньги взять? Вчера последние гроши потратила у нотариуса. Заплатила за новое оформление документа, да еще и мать снова пришлось тащить к нотариусу. Он уперся и ни в какую не хотел без матери все переделывать, хоть и помнил прекрасно их визит. Пришлось идти домой, одевать мать, ловить попутку (так дешевле, чем на такси) и везти ее к нотариусу. Вроде бы и недалеко контора - да только мамаша не дойдет, она еле ноги переставляет, да еще и не видит почти ничего. Татьяна Ивановна, горестно усмехнувшись, подумала, что эти визиты к нотариусу она запомнит надолго. Особенно тот, первый...
-Мамаша, вы хоть понимаете, зачем вы сюда пришли? - вопрошала тетка-нотариус, сурово глядя на укутанную в какие-то обноски старушку. - А вы, гражданка, - это уже в адрес Татьяны Ивановны, - молчите, она сама должна ответить. Ну?
-Да, понимаю. - Мать доверчиво уставилась в лицо собеседницы выцветшими подслеповатыми глазками.
-Так зачем? - Нотариус говорила строгим голосом, чтоб у посетителей случайно не создалось впечатления, что она способна на какую-нибудь поблажку.
-Паспорт российский получать!!! - в голосе матери гордость.
-Нет, здесь вы его не получите. Подумайте еще раз!
-Ну, от украинского гражданства отказ писать, - наконец-то вспомнила мать полученный дома инструктаж.
-Хорошо! Вот здесь распишитесь. А вы ей не помогайте!
-Что вы пишите? Вас же Мария зовут, а вы какую букву после "а" написали? И? И что получается Маия, - нотариус пыталась быть терпеливой. - Вот вам еще один образец - пишите...
-Нет, нет, куда это вы залезли? Здесь уже текст идет. Да, да, понимаю, что вы почти слепая, но ничего не поделаешь, писать надо правильно! - в голосе уже нескрываемое раздражение. Еще бы, чего с ними церемониться, с этими глупыми старухами! - Соберитесь, гражданочка, постарайтесь не вылезать за строчку!
-А какую сейчас букву писать, скажите, я не знаю...- к этому моменту вид у матери стал просто безумный - платок сполз с головы, волосы всклокочены, глаза бегают...
После испорченных семи образцов наконец-то оформили бумагу. Снова поиск машины, возвращение домой. За день полутора тысяч рублей как не бывало. И это при ее жалкой пенсии в 8 тысяч. Раз в 3 месяца бывшая материна соседка с Украины получает за нее пенсию по доверенности и пересылает переводом сюда, в Москву. После превращения гривен в рубли это составляет примерно столько, сколько Татьяна Ивановна получает за месяц.
При такой пенсии каждая копейка на счету, а тут сплошные расходы. Паспорт перевести с украинского языка, к нотариусу сходить заверить, свидетельство о рождении - опять сделать копию и заверить, отказ от гражданства оформить - снова деньги... И немалые! Хорошо хоть завтра ее собственная пенсия должна поступить на карточку. А то сегодня у нее денег даже на хлеб нет. Дома лежит в хлебнице маленькая горбушка, она ее матери оставила. Та в суп покрошит и съест, бог даст больше ничего не попросит. А то вчера картошку вареную с кислой капустой поела, чаю с хлебом попила, а через 2 часа снова есть попросила. А ведь чаю-то тоже не напасешься. Заварка, самая недорогая, рублей 50 в среднем стоит. А намного ли ее хватает? А еще сахар!
Ничего до завтра они как-нибудь протянут, лишь бы документы сдать! У нее уже нет сил, чтоб сюда ездить! Да еще сидеть целый день в очереди. В здании даже туалета для посетителей нет! И главное, не отойдешь надолго, страшно очередь пропустить. Прошлый раз не утерпела, спряталась за мусорными баками во дворе и помочилась там. Стыдно было ужасно! Все боялась, что кто-нибудь увидит. Господи, за что все это? Работала всю жизнь учительницей литературы в школе, любила свою работу, учеников, чувствовала себя нужным обществу человеком.
Стоило подумать о прошлом, как тут же нахлынули воспоминания. О том, как совершенно бесплатно дополнительно занималась с учениками, радуясь проявленному у них интересу к литературе и языку, как ставила с ними спектакли, готовила вечера. Это было удивительное время. Тогда никто не думал о возможности извлечения выгоды из таких занятий. Да, конечно, были и тогда учителя, занимавшиеся репетиторством за деньги, получающие подарки по праздникам от родителей. Но только не она! Тут уж сказывалась домашняя закалка. В ее семье подобный бизнес не поощрялся. Единственная награда, которую она извлекла за годы работы в школе - благодарность своих учеников и их искренняя любовь к русской литературе, которую ей удалось им привить. Очень часто, встречая бывших учеников, она с удовольствием слушала их восторженные воспоминания о годах учебы. В эти минуты она была по-настоящему счастлива.
Вот говорят, что плохо жили при советской власти. А ведь у нее тогда пенсия была бы немаленькая, она бы тогда не жила, как нищая. А теперь у тех, кто не работал ни дня, пенсия больше, чем у нее. А она ходит в туалет за мусорными баками, потому что в УФМС нет туалетов для посетителей. Таких, как она, здесь даже человеком не считают. К скоту приравнивают! А почему так вышло? Чем провинились ее родители? Отец военным был, вот и послали его служить на Украину, там он в отставку и вышел. Остались родители на Украине с младшим братом. Она же к моменту перевода отца училась в девятом классе. Поэтому осталась в Москве с бабушкой. Окончила университет, работала в школе.
Отец недавно умер, младший брат вот уже более десяти лет, как уехал за границу в поисках лучшей доли. Да что-то не очень там у него складывается эта лучшая доля. Еле концы с концами сводит. Мать приблизилась к 90-летнему юбилею, стала немощной, глухой и полуслепой. Пришлось забирать ее к себе. Но страна к этому времени стала другой. И нет теперь того государства, в котором все жили вместе, есть суверенные страны со своими местными царьками, которым нет дела до таких нищих старух, как она и ее мать.
А ведь если послушать, что вещают с голубых экранов новые хозяева жизни, ушам своим не поверишь! Как они о ветеранах войны радеют, как заботятся о них! День победы для них самый прекрасный весенний праздник, самый дорогой! Жаль, что эти слова не имеют ничего общего с реальной жизнью. Всплыл в памяти первый визит в УФМС.
-Ваша мама не может подавать на гражданство, сначала только на временное проживание, потом на вид на жительство, а вот потом мы рассмотрим вопрос о выдаче ей разрешения на гражданство. Сразу на гражданство могут подавать лишь те, у которых есть льготы. А у нее их нет. Вы говорите, что ваша мама ветеран войны, а откуда это видно? Да, есть закон о том, что тот, кто хотя бы полгода проработал на оборонном заводе в годы войны, является ветераном. Да, Ваша мама работала на российском оборонном заводе пять лет, ну и что ж? Свое удостоверение она получила на Украине, у нас оно не действительно! Вот если бы она его получила раньше, до распада Союза...
Татьяна Ивановна почувствовала, как при этом воспоминании у нее на глазах закипают слезы. Как будто только Россия получила эксклюзивные права на выдачу свидетельств об участии в этой войне! А что ж остальные? Или их участие не считается? Как же так?
Нет, права ее умершего отца - участника войны, имевшего кучу военных наград, - никто не оспаривал, хотя, что там было оспаривать? При жизни тот ни разу не воспользовался никакими льготами. Не требовал большой квартиры для себя либо дополнительной площади для своих детей, внуков, правнуков, не имел льготных талонов на мебель и бытовую технику, не получал никаких продовольственных пайков. Наверное, дураком был, а не честным человеком, как она раньше думала. Те, кто хапал в свое время, тот сейчас горя не знает, не то, что ее родня.
Сколько она себя помнит, жили они всегда очень скромно. Правда, тогда многие так жили. Зато в годы перестройки, как сорняки весной, полезли к солнцу предприниматели, спешно открывающие рестораны, салоны красоты, магазины. Бывшие комсомольские и партийные работники, их детки, а потом и внучата, фарцовщики и спекулянты всех мастей, вылезшие из подполья, девочки-путаны и мальчики-проститутки...
Татьяна Ивановна уткнулась носом в дверь УФМС. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как добралась до цели. Женщина вошла в помещение, скудно оборудованное двумя поцарапанными канцелярскими столами и несколькими стульями, по виду, подобранными на какой-то свалке. Поневоле пришел на ум рассказ соседки по дому о том, как она оформляла свой загранпаспорт.
"Стулья удобные, кофе - автомат стоит, туалет чистый", - журчала соседка. Может оно и так, Татьяна Ивановна загранпаспорт никогда не оформляла, ни к чему он ей, поэтому ничего про это не ведает. Но рассказ произвел впечатление. Вот ведь вроде бы и служба одна, а как по-разному оформлены помещения! Да и находятся в разных местах. Загранпаспорт оформить можно не так далеко от дома, а вот ради материного вида на жительство приходится пилить на метро! Хорошо хоть у нее, как у пенсионерки, проезд бесплатный!
Татьяна Ивановна обвела взглядом серые, озабоченные лица. Ну вот, уже очередь, а ведь она вышла спозаранку! С ночи они, что ли, сидят здесь. Опять придется весь день на этот визит потратить. Правда, может быть, повезет и она успеет до обеда пройти. Хорошо хоть стул свободный есть, можно посидеть. Она уселась в уголок и прислушалась к беседе двух соседок. За годы хождений в это учреждение, каких только историй она не узнала! Ее собственные беды отступали назад, когда она слушала других людей.
Однажды пришла старушка, которой не посчастливилось родиться в деревне на месте будущего Рыбинского водохранилища. Свое свидетельство о рождении она потеряла, а вот новое получить не может, так как архив ее деревни пропал. Да, да, архивы должны были быть перевезены, но тогда были дела и поважнее. Кто же в ту минуту думал о каких-то архивах?! А теперь старушка все ходит и ходит по инстанциям, да только это замкнутый круг, из которого нет выхода! Хотя почему нет? Старуха уже на ладан дышит. Вот помрет - и выход сразу найдется!
-Жена его сказала, что у нее больше нет сил сюда ходить, вот мне и приходится за него хлопотать самой, а что поделать - брат все-таки! - вывел ее из задумчивости голос пожилой интеллигентной женщины. - Господи, ну кто бы мог подумать, что так все сложится. Брат так радовался, когда в мореходку поступил! Приписали его к грузинскому порту, а когда Союз распался, то все их паспорта забрал командир и сдал куда надо. Вот они все и получили грузинское гражданство.
А сейчас мы даже доказать не можем, что он - это он. В Грузии нет буквы й и нет двойных букв, поэтому в паспорте написано Генади, вместо Геннадий, теперь в переводе паспорта тоже написано Генади, а в УФМС нам говорят, что ничего теперь для него сделать нельзя, что по документам это другой человек. Уж куда мы только ни писали, куда ни ходили! Документ от швейцарского посольства получили - там сейчас представительство Грузии. В бумажке черным по белому четко написано все про грузинскую орфографию, про то, почему Генади, а не Геннадий.
Но это для швейцарцев все понятно, а нашим чиновникам с оловянными глазами никакие объяснения не нужны, им другие бумаги подавай, чтоб никаких вопросов не возникало. "Нельзя - и все!" Ну как же это так? Почему нельзя? У него жена здесь и дочь уже взрослая, она замуж недавно вышла, скоро внуки будут. Он уже пенсионер, хочет жить с семьей, почему нельзя, а?
Очередь сочувственно заахала, послышались негодующие возгласы в адрес российских властей. Татьяна Ивановна почувствовала себя менее одинокой в своих хождениях по мукам. Все-таки так важно - быть понятой. Пусть даже такими же отверженными, как она сама.
-А вот с моими знакомыми случилась более интересная история. После Октябрьской революции их дед приехал из США, женился здесь, они завели детей, а когда Союз распался и всем стали новые паспорта выдавать, да справки о гражданстве, то тут и выяснилось, что дед гражданства российского не получал, а значит и у его потомков его нет. Дед-то умер давно, а его дочке, уже тоже немолодой, говорят, вы теперь должны подавать документы на получение гражданства, а мы, мол, еще подумаем, достойны вы его, или нет. Та в горе и слезах домой кинулась, а ее дочка, ну, внучка этого американца и говорит матери: "А зачем нам такое гражданство? Давай лучше американское получим, раз мы здесь никому не нужны! Кинулись они в американское посольство, а там говорят: "Нет проблем! Ваш отец и дед был американский гражданин, значит, вы тоже имеете права на гражданство". И они тут же получили американское гражданство!
Очередь страшно возбудилась при мысли о чужом счастье.
-"Повезло!" "Да это только мы в собственной стране никому не нужны", "Это потому, что в нашем правительстве русских давно нет, там давно сами знаете, кто сидит!" Какое-то время все дружно, правда вполголоса, чтоб те, в комнатах, не услышали и не отомстили, обсуждали ситуацию в стране и за рубежом...
-Ой, боюсь, что мой муж не выдержит этих издевательств и уедет в свою Армению, - тихо сказала Татьяне Ивановне соседка слева, простенькая, полноватая женщина лет 30-ти. - Не знаю, что я тогда делать буду. Родных-то у меня нет, отец с матерью умерли, никого не осталось. Как жить буду? У нас ведь сынок маленький - два годика всего!
-Ну, ребенка - то он не оставит, на Кавказе это не принято, - успокоила соседку Татьяна Ивановна, - это наши, русские мужики от своих детей отказываются да от алиментов скрываются.
Она вспомнила коллегу по работе, которую бросил с маленьким ребенком муж. Алиментов он не платил, а походы несчастной мамаши по судебным исполнителям были пустой тратой времени. Ей смеялись в лицо, сообщая, что таких как она у них тысячи, их заявлениями завалены столы, поэтому рассчитывать на помощь государства бесполезно, у государства есть более важные дела, чем поиски алиментщиков.
И неважно, что его искать не надо, что у нее есть его точный адрес, - все равно этим никто не будет заниматься. К счастью, отец-подлец сдох собачьей смертью, и его дочка теперь по закону получает пенсию за него. Правда, за десять лет, которые она ничего от него не имела, она так ничего и не получила, а ее мать надрывалась на двух работах, чтоб концы с концами свести!
-Не знаю, что делать! - голос соседки прервал ее мысли. - Армяне - народ горячий, они не терпят оскорблений, не то, что мы!
-А что это вы так плохо о русских говорите? - вмешался в разговор толстяк в дубленке, распахнутой на "пивном" животике. - Не нравится Россия - поезжайте жить к нему в Армению. А то весь Кавказ сюда понаехал, а еще и гонор проявляют, дескать, не по-людски с ними обращаются. Не с ними, а со всеми. У нас равноправие. Я вот со своей женой сюда третий раз пришел, она из Молдавии. Ну и что тут такого. Все исправили как нужно, сейчас она как раз документы сдает. Главное, терпение проявить, люди свою работу делают!
В эту минуту дверь распахнулась и оттуда вышла вся в слезах беременная женщина.
-Не могу больше! Уеду к матери в Кишинев, буду там рожать. А то урода рожу, если еще раз сюда приду!
Толстяк кинулся ее успокаивать, но его доводы о том, что нужно проявлять терпение и понимание не подействовали на молдаванку, да и на остальных присутствующих. Люди в очереди, кто тоскливо, кто с усмешкой посмотрели им вслед.
- Мой, наконец, зашел, - прошептала жена кавказца. - Буду молитву читать, чтоб все прошло удачно: "Господи, помоги!"
Татьяна Ивановна задумалась о том, сколько раз она читала эту молитву по дороге в УФМС, сколько раз надежда зарождалась в ее сердце, когда она заходила внутрь, сколько раз казалось, что ну, вот, сейчас, наконец, все будет как надо... Господи, спаси нас, глупых, сирых, забытых своей Родиной. Спаси не только наши души. Мы ведь не собираемся пока умирать, мы еще живы, помоги нам! Мы не ищем славы и не просим богатства, мы хотим только одного - спокойно жить в своей стране, среди своего народа. Нам не нужно деликатесов, загородных домов и дорогих нарядов. Мы протянем как-нибудь, лишь бы была эта крошечная пенсия, проживем на чайке с сухариками и картошечке. Да и шубы нам не к чему. Нам и старенькое пальто сгодится. Есть - и слава богу! Помоги, господи!
-Все, хватит с меня, я сюда больше ни ногой! - ворвался в ее молитву резкий голос с кавказским акцентом. Ее соседка, побледневшая и поникшая, вскочила со стула и устремилась за коренастым черноволосым мужчиной. Тот выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.
Вся очередь замолкла и затаилась, придавленная новой трагедией, которая разыгралась на их глазах...
- Не знаете, где здесь туалет? - наклонилась к уху Татьяны Сергеевны молоденькая девчушка.
-Наверное, возле метро есть, - неуверенно ответила та.
-Но как же так? Это ведь не близко, можно очередь пропустить!
-Ха! Еще не факт, что возле метро туалет будет работать! - засмеялся нелепый мужичонка в шапке-ушанке, которую он так и не снял в помещении, несмотря на духоту. - Прошлый раз тетка, что туалет обслуживает, куда-то отошла, и туалеты были заперты, я покрутился, покрутился, да и поссал прямо на голубую туалетную кабинку. Ну, чего глаза вылупила? Не в штаны же было накладывать! А вы, тетки памперсами запасайтесь, когда сюда идете, или забудьте про стыд!
-Что же делать? - девица чуть не плакала, видно припекло.
-Знаете, здесь прямо на углу, стоят мусорные баки. Я прошлый раз за ними спряталась, - доверительно прошептала ей Татьяна Ивановна.
-Спасибо, - девица вынырнула из комнаты.
Татьяна Ивановна просидела еще три часа, прежде чем подошел ее черед.
-Так, вот вы пишите на иностранном языке название города и улицы, а также и места работы ее сына. Так не годится. Надо это перевести!
-Но как же я это сделаю. Ведь не переводятся эти названия. Например, Большой театр никто не переводит как Гранд театр, за границей все пишут Большой театр.
-Ну ладно, - девица недовольно скривила ротик, похожий на куриную гузку. - Тогда не пишите ничего. Укажите только, что он живет в Португалии. В общем, все это надо переделать. - Татьяна Ивановна только вздохнула, вспомнив, что сначала она так и заполнила этот пункт анкеты, но тогда это не устроило девицу. - И еще ксерокс этой справочки нужно приложить. Заверять у нотариуса не обязательно!
-А у вас я могу ксерокопию сделать?
-Нет, мы ксероксов не имеем. Поищите где-нибудь возле метро. И заодно сделайте копию бланка заявления. Оформлять его нужно в 2-х экземплярах, но мы выдаем только один бланк, на второй делайте копию. Это формат А3, такой ксерокс не везде есть. Сделайте несколько копий бланка заявления, чтоб могли его переделать, если будут исправления. Если будут исправления, то я заявление не приму и новых бланков не дам. Поэтому идите, ищите ксерокс, спокойно переписывайте бланк и снова приходите сюда.
-Так я могу сегодня не успеть!
-Ничего, придете послезавтра, у нас тоже приемный день. Да, кстати, дайте я еще раз документы ваши посмотрю! Так, так, в вашем свидетельстве о рождении написано отчество матери сокращенно: Потапова Мария Петров. Конечно, можно предположить, что это Петровна, но нам нужна точная уверенность, что эта женщина - ваша мать.
-А как же иначе? - поразилась Татьяна Ивановна. - Зачем бы я о чужой старухе беспокоилась? Да и как еще можно истолковать сокращение Петров., кроме как Петровна.
-Ну, я тут не для того, чтоб домыслами заниматься, - девица снова поджала губы. - А фактов, подтверждающих, что Петров с точкой это сокращенное от Петровна у нас нет. Поэтому принять такой документ я не могу.
-А что же мне делать? - Татьяна Ивановна вся побелела от ужаса.
-Не знаю. В вашем случае ничего поделать нельзя! - равнодушно промолвила "куриная гузка".
Татьяна Ивановна перестала себя контролировать. Голод, усталость, нервное напряжение последних 10 месяцев накрыли ее тяжелой волной. Слезы фонтаном брызнули из глаз, она стала что-то бессвязно кричать, рвать на себе волосы, а затем как подкошенная рухнула на пол.
На этом же полу она и пришла в себя, залитая водой из кувшина, которую вылили ей на голову, чтоб привести в чувство.
-Вам уже лучше? - спросила девица все еще раздраженным тоном, в котором брезгливость смешалась со страхом. - Вы нас очень напугали.
Татьяна Ивановна обвела комнату все еще затуманенным взглядом. Рядом с ней стояла еще одна девушка, обычно занимавшаяся вопросами гражданства. В ее оловянных глазах тоже не было сочувствия: только страх и отвращение! "Господи, в каком же это инкубаторе выращивают таких монстров?" - мелькнуло в голове несчастной женщины.- "Нет, это не мы - кукушкины дети! Это они - настоящие дети кукушки. Они выросли и теперь выбрасывают родных детей из гнезда". Опершись на стул, она с трудом встала и попыталась трясущимися руками привести себя в порядок.
-Женщина, я к Вам обращаюсь, - словно сквозь вату услышала она холодный голос. Татьяна Ивановна подняла глаза и уткнулась взглядом в шевелящийся ротик-гузку. - Вы говорите, что у нее есть сын. Возможно, в его свидетельстве ее отчество написано правильно. Португалия, это не край света. Свяжитесь с ним, пусть пришлет копию своего свидетельства. В качестве исключения, мы можем принять у вас документы с учетом его свидетельства.
Горячая волна радости охватила Татьяну Ивановну. Да, конечно, сдача документов опять отодвигается, но ненадолго. Она свяжется с братом, тот пришлет копию своего свидетельства о рождении. Все не так плохо, у нее есть надежда!
-Спасибо, - дрожащими от радости губами произнесла она. - Я сегодня же свяжусь с братом!
-Вот и хорошо! - успокоилась девица. - Главное - все сделать правильно.
До свидания!
15 лет спустя
Анжела Чумакова, ныне Семакина, спешила домой. Ее ждал голодный муж и любимая доченька Катенька, восьми лет от роду - душенька и красавица - вся в маму, как говаривали знакомые и друзья. Возле мусорных баков маячил какой-то кавказец - нос торчал на полметра вперед - издали видно, что понаехавший. Анжела их на работе насмотрелась, надоели, как собаки нерезаные, едут и едут, как будто Москва резиновая... Вот и этот поди приехал тротуары мести да лед колоть. Ну и работал бы по утрам, когда все спят, а когда нормальные люди на работу или с работы идут, прятался бы в свою щель, как таракан...
Бросив на незнакомца неприязненный взгляд, Анжела уже протянула руку с электронным ключом к входной двери, как вдруг услышала неожиданный вопрос: "Это вы Анжела Чумакова?"
- Уже 9 лет, как Семакова, - в ее голосе слышалось раздражение. Ну, вот! Сейчас начнет канючить, умолять помочь с регистрацией, обещать подарки из солнечной Армении, Абхазии, Дагестана... - Чего надо? - Анжела уставилась в черные глаза незнакомца и отшатнулась, наткнувшись на поток безумия, брызжущий из бездонных зрачков.
-Мой отец из-за вас он так и не смог получить вид на жительство, уехал к себе. Мне тогда было всего два года, мать так и не вышла больше замуж, отец, конечно, помогал, как мог, да только у него другая семья со временем появилась, там тоже дети были...
Сегодня мать умерла. И я понял - вот он, Судный день, он наконец-то настал! Понимаете? - Черные глаза, не мигая смотрели прямо в зрачки молодой женщины. - Не должно быть так, чтоб зло процветало, оно должно быть обязательно наказано...
Анжела не могла произнести не слова. Этот кавказец ее словно бы загипнотизировал. А он меж тем продолжал говорить каким-то монотонным голосом, лишенным всякого выражения. Буднично так говорил. В его голосе не было ни гнева, ни зла, ни раздражения, ничего - оттого этот голос звучал особенно страшно, как голос палача, зачитывающего приговор - никаких эмоций - только констатация факта...
- Сегодня ты тоже умрешь, а твоя дочь сможет почувствовать, каково это - быть сиротой!
Анжела успела только открыть рот, сейчас совершенно не похожий на куриную гузку, но вместо крика оттуда вырвалось сдавленное шипение, когда грошовое лезвие канцелярского ножа легко перерезало сонную артерию на ее тонкой шее. Тугая струя алой крови, брызнув на грязные черные пакеты с пищевыми отходами, покрыла их праздничным ярким узором.
...В век высоких нанотехнологий, когда из практики человеческих взаимоотношений постепенно исчезло само понятие "любовь", замененное более функциональным "секс", когда слово "дружба" стало обозначать всего лишь приятельские отношения иногда малознакомых людей, неизменным осталось только одно чувство: НЕНАВИСТЬ.