Историческая повесть для детей среднего возраста.
Глава первая.
Хемон сегодня встал даже раньше обычного. В тесной комнатке, где спало сразу несколько человек, было нестерпимо душно. Поэтому как только первые, еще блеклые лучики солнца проскользнули через маленькие окошки, расположенные прямо под потолком, Хемон уже был на ногах. Тихо, как ящерица, он соскользнул со своей циновки, расположенной прямо на земляном полу, и вышел из дома. Пройдет еще немного времени и рядом с его домом разложат свои товары многочисленные торговцы. Шум базара проникнет в дом и разбудит маленькую сестричку Нефер. Она громко заплачет и тогда мать, чтобы успокоить любимицу, начнет кормить ее грудью. Нефер уже три года, но она еще не отлучена от материнской груди. Это никого не удивляет, ведь в Египте все дети до трех лет питаются материнским молоком. Это закаляет их для будущей жизни. В всяком случае так принято считать. Произнеся про себя имя сестры, Хемон усмехнулся. После рождения четырех сыновей мать так рассчитывала, что появится девочка! Она каждый день бегала в храм и молила богов о милости, принося скудные дары. Уголок дома, отведенный для молельни Таурт, был всегда украшен цветами. Наверное, Таурт, являясь не только покровительницей домашнего очага, но и беременных женщин, все-таки вняла просьбам жены бедного ремесленника. Так в доме появилась Неферт. Она уродилась в отца — смуглого коренастого человека с грубыми чертами лица и вспыльчивым характером. Но любящие глаза матери не замечали никаких недостатков. Это был ребенок, посланный ей богиней Таурт! Значит, девочка обязательно вырастет красавицей. Поэтому у ней должно быть соответствующее имя — Неферт, что значит прекрасная. У нее будет счастливая судьба. Об этом позаботится Таурт! Ее дочь полюбит какой-нибудь чиновник, а может быть придворный, или даже номарх. Она станет женой богача, он увезет ее в свой ном, т.е. одну из областей Египта, где она станет полноправной хозяйкой. Слушая разглагольствования матери, Хемон только посмеивался. Он считал, что семье крупно повезет, если удастся вообще выдать замуж Неферт хотя бы за честного торговца или ремесленника.
Предаваясь подобным мыслям, Хемон вышел на главную дорогу, окруженную аллеей сфинксов. Их дом, окруженный такими же маленькими домишками, располагался в узком, кривом, вонючем переулке, недалеко от центра Фив. В столь ранний час улицы были пустынны. Хемон спустился к Нилу. Похоже великая река тоже спала. Только стайки уток плавали в зарослях папируса, да важно прохаживались красавцы ибисы. Хемону нравилось наблюдать за жизнью реки. Спрятавшись за пальмой, Хемон следил за юрким ихневмоном, обыскивающем заросли в поисках яиц. Похоже ему повезло, он нашел кое-что съедобное и уже уплетает за обе щеки. А вот еще один обитатель священной реки. Замаскировавшись под бревно, голодный крокодил осторожно приближался к стайке уток. Но не тут-то было! В один миг утки взмыли вверх, оставив хищника с носом. Если отойти от города подальше, то можно встретить стада бегемотов, нежащихся в заболоченных участках Нила. Но приближаться к ним опасно. Однажды дядя Ани взял его с собой на охоту. Дядя Ани вообще на все руки мастер. Из стеблей папируса он смастерил отличную лодку, крепко связав стебли, чтоб не могла просачиваться вода. На ней они и отправились на охоту в болота. Когда из зарослей взлетала вверх птица, дядя бросал в нее палкой, чтобы оглушить. Это не всегда получалось, но несколько птиц удалось сбить. Хемон тоже попробовал и ему тоже посчастливилось сбить двух уток. Вот тогда они и наткнулись случайно на стадо бегемотов. Один так разъярился, что долго преследовал их. Даже дядя Ани испугался, а уж о Хемоне и говорить не приходится. К счастью, все закончилось благополучно. Вернувшись с охоты, они прямо на берегу выпотрошили добычу и повесили ее вялиться на солнце, чтобы она сохранилась подольше. А своих уток Хемон принес домой и мать зажарила одну из них на вертеле на жаровне прямо перед входом в дом. Никогда еще ни одно кушанье не было для Хемона таким вкусным, как та утка.
Задумавшись, мальчик не заметил, как наступило утро. Вот уже и таможенники спешат к причалу, чтобы составить список сгружаемых с прибывшего в порт корабля товаров. За все придется заплатить налог и немалый. Хемон, движимый любопытством, подкрался поближе. Так, так, слоновые бивни и запечатанный ящик, который обязательно будет вскрыт таможенниками. Хотя вряд ли там будет что-нибудь интересное. Судя по всему, корабль пришел из Нубии и принадлежит не очень состоятельному торговцу, иначе товаров было бы значительно больше. А в ящике, наверное, находятся драгоценные камни с нубийских рудников. Вот и сам торговец выходит из кабинки, покрытой циновками. Хемон невольно поежился, встретившись с неприятным взглядом пронзительно-черных глаз незнакомца. От греха подальше он спрятался за камнем и потрогал амулет в виде глаза Хора у себя на груди. Да, от такого человека лучше держаться подальше. Меж тем, незнакомец вступил в беседу с таможенникам. Мальчик удивился, услышав угодливые нотки в его голосе. Но еще больше удивился он, увидев, как изменился вид незнакомца. Согнувшись в три погибели и, опустив в землю пылающий взор, тот производил впечатление человека смиренного и кроткого. Это заставило Хемона задержаться в своем укрытии. Он задумался о причинах происшедшей с торговцем метаморфозы, поэтому стал с интересом прислушиваться к его разговору с таможенниками.
— Мое имя Панеб, — тихо вещал незнакомец. — Я пересек безводную пустыню, чтобы порадовать египтян дарами Нумибии. Через пару дней я собираюсь в обратный путь, прихватив с собой прекрасные товары наших искусных ремесленников: несколько тюков с льняными тканями, в производстве которых египтянам нет равных, творения наших замечательных гончаров, да толику дивных благовоний. К сожалению, я не слишком богат, поэтому у меня маленький товарооборот.
— Ну это мы еще посмотрим, — перебил Панеба таможенник. Все вы говорите, что бедны, чтоб налог поменьше заплатить. А меж тем одет ты как зажиточный человек в одежду из тончайшего льна, украшенную плиссированным поясом, а не так как мы в простую набедренную повязку. Слова таможенника заинтересовали Хемона. Он внимательно пригляделся к Панебу и согласился, что тот менее всего похож на бедного торговца, каким он хочет казаться.
— Да и пахнет от тебя дорогими благовониями, — вступил в разговор второй таможенник. — Ты подкрасил губы и глаза дорогой краской, а на голову надел не простой парик на каждый день, а завитый. Да и украшения, которые ты носишь, говорят, что человек ты состоятельный. Нас обмануть невозможно, у нас глаз натренированный.
— Так что открывай свой ящик, посмотрим, что за сокровища ты там спрятал.
Грубый окрик первого таможенника прервал сетования Панеба. Когда он отвернулся от таможенников, чтобы открыть ящик, черты лица его страшно исказились, а взгляд стал таким страшным, что мог бы прожечь землю, если бы милостивые боги не лишили людей таких способностей. Открыв ящик, Панеб пригласил таможенников ознакомиться с его содержимым. При этом, вид его снова разительно поменялся. Хемон опять видел угодливого, ничтожного человека.
— Так, так, так, камешки с рудников, как ты и говорил! К тому же не очень красивые. Не много ж ты за них получишь, да и количество их не велико! А это что такое? — Таможенник вытащил статуэтку Таурт. Панеб вздрогнул и дернулся, как будто его ошпарило кипятком, но тут же взял себя в руки. Его голос стал совсем медовым.
— Это фигурка милостивой богини Таурт. Все мы, египтяне в своих домишках имеем скромные алтари Бесу или Таурт. А я редко бываю дома. Мой дом — корабль. Вот и вожу статуэтку с собой, чтоб молиться на досуге.
— Но почему ты не молишься богу Нила Хапи, если твой дом, как ты говоришь, корабль. Это ведь было бы естественнее, — удивился один из таможенников.
— И почему ты засунул богиню в столь неподобающее место? — поразился второй таможенник.
— Не понимаю, что вас так удивляет. Я ведь собирался на берег, вот и взял божество с собой. Я не привык с ней расставаться.
Поскольку налог за неподобающее обращение со статуей богини таможенники содрать с Панеба не могли, то они решили на этом успокоиться. Быстро рассчитавшись с торговцем, они отправились дальше, ибо в порту находилось еще несколько судов, с которых нужно было собрать пошлину.
Утро давно вступило в свои права, и на набережной стало довольно оживленно. Торговцы уже расставили лотки со своими товарами. Они с интересом посматривали в сторону Панеба, но тот рассчитавшись с таможенниками, сразу же прошествовал к одному из лотков, проигнорировав остальные. Начиналась увлекательная игра под названием торги, и пропустить ее Хемон не желал ни за что на свете. Он знал, что рискует опоздать в школу, но не мог отказать себе в таком удовольствии. Торги длились иногда часами, пока торговцы, уставшие, но удовлетворенные, не ударяли по рукам. Действительно, как определить, сколько рулонов полотна можно отдать за сверкающие драгоценные камни, а сколько бивней мамонта отдать за мешок зерна? Вот и спорили торговцы до хрипоты. На этот раз Хемона ожидало разочарование. Панеб не собирался торговаться. Как только он приблизился к торговцу, тот сразу же обратился к нему с приветствиями, из чего стало ясно, что они давние приятели.
— И я рад видеть тебя в добром здравии, Кенна. Надеюсь, что мои товары понравятся тебе, и мы договоримся, как и в прошлый раз, без лишних церемоний.
— Я вижу, что ты привез столько же товара, что и тогда.
— Да. Так что можно устроить обмен на тех же условиях.
— По рукам, друг мой. Встреча с тобой всегда праздник для меня. Так не побрезгуй моим приглашением. Давай отметим сделку у меня дома. Панеб милостиво склонил голову и они отправились в путь после того, как Кенна отдал распоряжения своему помощнику, а Панеб приказал рабам погрузить на корабль вновь приобретенные товары. Хемон сам не мог потом объяснить, что заставило его последовать за ними. Все показалось ему странным и нарочитым в беседе двух приятелей. И эта быстрая сделка и разговор громкими голосами, чтобы окружающие могли слышать каждое слово. "Нет, тут что-то не то! — думал мальчик. Не ускользнуло от его внимания и то, что Панеб вытащил статуэтку Таурт из ящика и спрятал у себя в поясе. Хемон подкрался поближе к приятелям. Те, выбравшись из толпы, снующей по набережной, заговорили совсем по другому. Кенна что-то тихо выговаривал своему другу, а тот злобно огрызался. Рискуя быть замеченным, мальчик подобрался совсем близко.
— Но ты можешь погубить все дело своей любовью к роскоши. Таможенники уже обратили на тебя внимание.
— Они уже и думать обо мне забыли! Не паникуй раньше времени, Кенна. Эта богиня еще принесет нашему дому удачу. — Панеб злобно захохотал, словно радуясь удачной шутке. Кенна испуганно оглянулся, но не заметил Хемона, которому удалось спрятаться за углом дома. После этого Хемон вынужден был держаться от странных торговцев подальше, остерегаясь, чтоб его не заметили. Они же, как нарочно, перешли на шепот, так что больше он ничего не услышал, хотя и проследил их до дома Кенны. Когда они вошли в дом и закрыли за собой дверь, мальчику ничего не оставалось больше, как удалиться. Но он дал себе обещание, что обязательно вернется и попытается решить загадку богини Таурт.
Глава вторая
Увлекшись преследованием, он не заметил, как быстро пролетело время. Пора было отправляться в школу, а Хемон не успевал даже домой заскочить, чтобы прихватить с собой финиковых лепешек. В животе сразу же противно заурчало. Однако, пропустить школу Хемон не хотел ни за что на свете. Он любил учиться и хотел бы выучиться на писца. Тогда бы ему были открыты все пути. Можно было бы устроиться в армию писцом при главнокомандующем. Если повезет и тебя заметят, то могут наградить землей и даже сделать номархом! Но тут Хемон с ужасом вспомнил, что писцы в армии должны вести учет убитым. Для этого мертвецам отрубают правую руку и складывают эти страшные трофеи в корзины. А уже потом писец ведет подсчет... Да, лучше уж писцом в суд устроиться. Там можно дослужиться до архивариуса. Тоже неплохая карьера. Писцы и так могут неплохо зарабатывать. Ведь не все умеют писать. Поэтому очень часто люди обращаются к писцу. Несут ему всякую всячину, кто что может: и еду, и питье, и ткани, и циновки, и даже мебель... Да, можно жить припеваючи. Только вот вряд ли ему удастся получить образование. Родители еще в прошлом году хотели забрать его из школы, потому что не могли платить за его учебу. Хорошо дядя Анх помог уговорить их. Но скоро, наверное, придется ему подключиться к старшему брату и вместе с ним помогать отцу мастерить сандалии. Предаваясь подобным мыслям, Хемон сам не заметил, как пришел в школу. Толстый и важный жрец Кагаба уже пришел. Он важно восседал на высокой скамейке и, обмахиваясь веером, что-то раздраженно выговаривал Иути — сыну богатого торговца зерном. Хемону удалось незамеченным проскользнуть внутрь и занять свое место на циновке. Он сел и, скрестив ноги, положил сверху гипсовую табличку.
В эту минуту Кагаба небрежным жестом отпустил Иути и обратил взор слегка выпученных глаз на мгновенно притихших мальчишек. Взяв в руки папирус, он развернул его и торжественно зачитал гнусавым голосом: "Писец Аменемопе говорит писцу Пайбесу: доставлено тебе это письмо, гласящее: обратись к деятельности писца, и ты будешь руководить всеми..." Кагаба многозначительно замолчал, словно предлагая всем хорошенько вдуматься в эти важные слова.
— Надеюсь, все вы еще раз убедились, вкушая сладостный нектар этих бесценных строк, какое счастье ждет тех, кто будет прилежно учиться и достигнет вожделенной должности. К моему глубочайшему сожалению, я не вижу среди вас никого, кто был бы достоин этого. Все вы ленивы и невежественны. Поэтому сейчас вы запишите" Наставление нерадивому ученику", чтобы эти мудрые слова всегда были у вас перед глазами. Кагаба начал медленно зачитывать слегка нараспев:" Проводят ночь, наставляя тебя, проводят день, обучая тебя, а ты не внемлешь никаким наставлениям и поступаешь по-своему. Обезьяна и та понимает слова, будучи доставлена из страны Куш. Обучают даже львов и объезжают лошадей, но не тебя. Но вот ты — неизвестен подобный тебе среди людей. Заметь себе это". Кагаба остановился и перевел дыхание. Затем он заставил учеников выучить наизусть текст наставления.
Пока мальчики недружным хором повторяли его снова и снова, Хемон опять отвлекся. Он смотрел на жреца и думал о том, как это несправедливо, когда такой неприятный человек является жрецом. Кагаба никто не любил. Самодовольный и напыщенный человек, он был к тому же скор на расправу. Нерадивых учеников он наказывал с куда большим пылом, чем проводил занятия. А его рассказы о себе, своих заслугах перед фараоном и богами, которым он служит были гораздо более подробными, чем рассказы о самих богах. Хемон решил, что боги слишком терпеливы по отношению к Кагабе. Но это сейчас. А вот что будет после смерти? Живое воображение тут же унесло Хемона в потусторонний мир. Он увидел, как мумию Кагаба, приготовленную по всем правилам и забинтованную льняными бинтами, между которых положены священные амулеты, укладывают в роскошный саркофаг. На лицо кладут раскрашенную маску. И вот уже траурная процессия, сопровождаемая плакальщицами уносит саркофаг в сторону некрополя к красивой гробнице с внутренним двориком в наземной части. Жрец так часто рассказывал ученикам о гробнице, которую он строил для себя, что Хемону не нужно было большого воображения, чтобы ее представить. ...Но вот гробница запечатана и отшумели поминки. Земной путь Кагабы закончен. А что дальше? Хемон увидел, как умерший Кагаба, корчась от страха, переплывает реку, устремляясь в страну мертвых. Рядом с мертвым Кагабой сидит его ба — душа-птица с человеческой головой. Ну до чего же противна ба Кагабы! Лицо все сморщенное, злобное, малюсенькие глазки заплыли жиром. А птичье тельце еще противнее. Перья какие-то облезлые, да и хвост наполовину выщипан. Но вот и первое испытание. Богиня Нут — богиня неба и госпожа загробного царства, живущая в стволе зеленой сикоморы встречает странника, протягивая ему жертвенник со священными овощами и хлебами и сосуд со свежей водой. Отведав дары богини, Кагаба получает возможность двигаться дальше, потеряв окончательно связь с прошлой жизнью. Теперь остается воссоединиться со своей ка — "жизненной силой", без нее невозможно возрождение в загробной жизни. А впереди самое страшное испытание. Бог Тот в виде павиана уже встречает мертвого Кагаба. Рядом стоит бог загробного мира Анубис с головой шакала. Он берет сердце Кагабы и кладет на весы. Это самый страшный момент, сейчас решится дальнейшая судьба умершего. Грехи сердца не должны превышать перышка истины. Бог Тот приготовился записать результаты. Хемон видит как Кагаба лихорадочно шевелит губами, читая заклинания из книги мертвых, которые помогут сделать сердце легким... — У Хемона даже руки вспотели от волнения. — Так и есть! Не войти Кагабе вместе с праведниками в счастливый край, где растет высокая пшеница и лен. Его сердце брошено чудовищу, ожидающему своей добычи у весов! Мальчик вздохнул и счастливо улыбнулся. От всех этих приятных мыслей Хемона отвлекло собственное имя, которое Кагаба произнес с плохо скрытым торжеством. Противный жрец заметил его отсутствующий взгляд и тут же заставил повторить наизусть выученный текст. Хемон почувствовал, что у жреца так и чешутся руки пройтись ремнем из кожи бегемота по его спине, но он не доставит ему такого удовольствия. У мальчика всегда была хорошая память, так что он уже давно запомнил слова "Наставления". Зачитав их с выражением и чувством, он вопросительно посмотрел в сторону учителя. Жрец кисло похвалил его.
— Это хорошо, что ты так прекрасно заучил текст. Однако от моего взора не ускользнуло, что ты не все время был с нами. О чем ты думал? Скажи правду, иначе будешь наказан! Как поучали нас древние :"Не проводи ни одного дня в безделье, иначе буду бить тебя. Уши юноши на спине его , и он внемлет, когда бьют его". — Хемон лихорадочно пытался что-то придумать, но на ум ничего не приходило. Вот только...
— О, учитель! Моя мать давно просила меня узнать у вас подробную историю богини Таурт. Она очень почитает эту богиню. Я все время забывал, а тут неожиданно вспомнил и немного отвлекся....
— Ну что ж, раз я обещал, я не накажу тебя. Я даже выполню твою просьбу и расскажу о Таурт. Это станет темой нашего занятия. Таурт была когда-то наложницей злого бога Сета. Но она убежала от него к богу Хору. Разгневанный Сет наслал на нее ядовитую змею. Хор спас ее. Находясь в свите красавицы-богини Месхент — покровительницы будущих матерей, вместе с мохнатыми уродцами-карликами Бэсами и их женами богинями Бэсит она спешит на помощь страждущим женщинам. Вид ее ужасен. "Уууу", — слабо заурчал желудок Хемона. Кагаб насторожился и прислушался, однако вокруг стояла тишина. Мальчишки с интересом слушали. "Наверное, почудилось", — подумал жрец и продолжил: "Таурт похожа на ждущую потомства самку гиппопотама с женскими руками, волосами, грудями и зубами крокодила! Но это добрейшее создание. Как только младенец появится на свет и заголосит", — жрец приостановился чтобы перевести дух, — "Уррхху" — снова заурчало в желудке у Хемона. Мальчишки захихикали, но тут же затихли под суровым взглядом Кагаба. Тот попытался вычислить источник странных звуков, но потерпел поражение. Все мальчишки смотрели на него чистыми и правдивыми глазами. — Так вот, как только младенец заголосит, — решил продолжить рассказ Кагаб, — Бэсы и их жены вместе с Таурт пускаются от радости в пляс, а затем начинают кричать, корчить рожи и бить в бубны, чтобы отогнать злых духов, скорпионов и змей, которые тут же появляются у дома роженицы, заслышав крик ребенка. — В эту минуту рассказ жреца был прерван самым неожиданным образом. Голодный желудок Хемона на этот раз издал совершенно невероятный звук: "РРРккттт". Мальчишки не смогли больше сдерживаться. Они просто катались по земле, не в силах удержать приступы хохота.
— Я чувствую, богиня Таурт с нами и уже пустилась в пляс, — давясь смехом, молвил Иути, — ведь у Хемона минуту назад родился младенец.
Гнев Кагаба не знал границ! Да этот наглый сын торговца сандалиями все это время издевался над ним! Ну. что ж, пусть пеняет на себя! И наказание не заставило себя долго ждать.
Глава третья.
Домой Хемон возвращался вместе с сыном дяди Ани Минмесом. По дороге он громко жаловался на несправедливость.
— Ну. скажи, в чем моя вина? Если и следовало кого наказать, то Иути. Ведь именно он прервал учителя, а не я. Мы же не можем нести ответственность за свой голодный желудок!
— А почему ты не поел перед школой? — проявил проницательность Минмес. — Я знаю, что тетушка Раи всегда готовит тебе завтраки. А уж с ее финиковыми лепешками не сравнятся никакие другие лакомства. Думаю, ты опять слонялся по набережной и не успел позавтракать. Так что в какой-то степени ты и вправду виноват. Минмес хотел выучиться на архитектора. Это был высокий и крупный для своих лет мальчик с вдумчивыми глазами и спокойным выражением лица. Это спокойствие невозможно было стереть ни при каких передрягах. А уж за ними не приходилось охотиться. Благодаря Хемону неприятности находили их сами. Хемон был полной противоположностью своего двоюродного брата. Черты лица его были весьма подвижны. Щуплый и маленький, он напоминал юркую обезьянку, которую состоятельные египтяне часто держали в своих домах для развлечения.
— Хорошо, я признаю, что я задержался на набережной. Но ведь в школу я пришел вовремя, да и урок ответил правильно. За что же меня наказывать? — не сдавался Хемон.
— Ну ты же знаешь Кагаба! С ним надо держать ухо востро. Он ведь никогда не упустит возможности поучить нас уму-разуму с помощью палок и плетей. А что задержало тебя на набережной? — внезапно полюбопытствовал Минмес. Он всегда с интересом слушал красочные рассказы Хемона. Самому Минмесу не хватало фантазии. Да и такой острой наблюдательностью, как Хемон он не обладал. Хемон же был способен из маленького и незначительного на первый взгляд факта придумать увлекательную историю. И вот что удивительно — он очень часто оказывался прав. Своими историями Хемон всегда делился с окружающими. Только вот, слушать его, как правило, никто не хотел. Все были заняты своими делами, а истории Хемона были слишком похожи на выдумки. Так и получилось, что Минмес и его сестра Кийа были его единственными слушателями.
— У тебя нюх, как у ихневмона на змею! Я и слова не сказал, а ты уже догадался, что у реки что-то случилось! Но это долгая история, а я очень уж есть хочу.
— Так пойдем к нам. А по дороге все расскажешь. У нас сегодня роскошный обед. Мама вчера была на погребении знатного вельможи и принесла много всего вкусного. Ты же знаешь, что тебе все будут рады. Особенно мама, она так давно тебя не видела. Хемон очень любил тетушку Тейе, которая работала плакальщицей на похоронах. Она была настоящей мастерицей своего дела. Некоторые люди специально приходили на погребение, если знали, что там будет Тейе. Никто не мог сравниться с ней в этом искусстве. Бывали случаи, когда заезжие иностранцы заявлялись на похороны египтян, чтобы увидеть работу плакальщицы Тейе. Она выделялась среди других плакальщиц, как жемчужина среди стеклянного бисера. У нее была пластика танцовщицы, и когда она заламывала руки и мазала свое лицо грязью, у Хемона просто мурашки по коже начинали бегать. А ее низкий, волнующий голос достигал самых укромных уголков души! Ее стоны и вопли раздирали душу. Да, никто не мог остаться равнодушным, наблюдая работу Тейе. — "Искусство — страшная сила!" — подумал Хемон, вспомнив любимую тетушку. Он не заставил себя долго упрашивать. Мысль о возможности отведать лакомств подстегнула его.
По дороге Хемон вкратце рассказал Минмесу утреннюю историю.
— Послушай, история и правда странная. Но, тут ничего нельзя поделать. Ты же слушал сегодня урок. Пока Таурт и Бэсы отвлекают змей, скорпионов и исчадий тьмы от младенца, богиня Месхент отправляется к Небесному дереву, чтобы узнать судьбу новорожденного. В кроне Небесного дерева живут Семь Хатхор — семь богинь с коровьими рогами и солнечными дисками на головах. Они играют на бубнах и систрах, кормят в Загробном Царстве умерших и предсказывают людям судьбу. У каждого своя судьба и от нее не уйдешь. Все записано в священном папирусе — "Календаре счастливых и несчастливых дней". Твоя судьба зависит от того, в какой день ты родился. Если Панеб кого-то собирается убить, то он это сделает, если Семь Хатхор это предсказали. Согласиться с этим утверждением друга Хемон никак не мог. Он считал, что должен предотвратить беду. Запах еды на какое-то время отвлек его от разговоров. На столе была говядина — дорогое лакомство! В своей жизни Хемон только два раза пробовал это блюдо и каждый раз в доме у дяди. Его родители могли позволить себе только рыбу и птицу, и изредка баранину. На говядину никогда не хватало средств. Чего удивляться, что это такое дорогое блюдо, ведь для быков и коров нужны большие пастбища, а где их взять, если плодородная земля нужна для посева зерна и ее не так много. Вот и приходится беднякам довольствоваться хлебом, бобами, да зелеными овощами. Правда, есть еще рыба и птица. Это они тоже могут себе позволить. Но нужно благодарить богов и за эти дары. Ведь есть и такие бедняки, которые питаются лишь вареными корнями папируса. Бывали дни, что и семье Хемона доводилось довольствоваться этим скромным блюдом. Другое дело богачи. Запах говядины с чесноком приятно щекотал ноздри и Хемон набросился на еду без лишних уговоров. За мясом с луком и огурцами последовали сладкие пирожки, мед и дыня с инжиром. Просто царское угощение! После сытного обеда Хемон возобновил атаку на Минмеса, доказывая свою правоту.
— О чем спор? — вмешался в их разговор дядя Ани. Узнав причину, Ани задумался.
— Я думаю, что то, что записано в папирусе может сбыться, а может и не сбыться: ведь человек не игрушка слепого рока, а хозяин свей судьбы. Соблюдая заповеди, не пытаясь делать то, что запрещено священными папирусами, мы благополучно избегаем всех напастей. И даже если на роду написано человеку умереть молодым и в нищете, он доживает до старости и умирает в достатке.
— Но как это возможно? — удивился Минмес.
— Человек в силах изменить свою судьбу. Я помню, как в школе нам читали папирус, в котором рассказывалось об обреченном сыне фараона. Ему была предсказана смерть или от крокодила, или от собаки, или от укуса змеи. Отец заточил его в высокую башню, чтобы уберечь от беды. Мальчик вырос и предпочел провести остаток тех дней, что ему отведены судьбой так, как он хочет. Он отправился в путешествие. Приехал в другую страну и, выиграв состязание, женился на дочери местного царя, не говоря никому о своем происхождении. Ему удалось избежать смерти от укуса змеи, справился он и с крокодилом. Но тут недруги напали на это царство. Он с женой и своей собакой ушел в горы и спрятался в пещере. Враги не нашли его и хотели уйти, но тут собака залаяла и выдала его. Вражеские воины изрубили принца на куски вместе с женой.
— Вот видишь, папа, ему не удалось избежать своей судьбы.
— Не спеши с выводами, сынок! У этой истории был счастливый конец. Боги видели все это. Они сказали, что раз этот юноша жил праведной жизнью, соблюдал обряды, приносил жертвы, чтил богов, то нужно воскресить его, ведь судьба уже свершилась. Они воскресили юношу и его жену. Тот отправился к отцу, рассказал ему свою историю и тот на радостях сделал его своим соправителем. А потом сын фараона освободил от врагов родину своей жены. И они жили долго и счастливо.
— Прекрасная история, дядя Ани! Теперь ты видишь, Минмес, что я был прав. — Хемон оттащил брата в сторону и горячо зашептал ему в ухо: "Мы должны остановить Панеба. Он замышляет какое-то преступление. И знаешь, что я еще подумал, возможно в свое время Семь Хатхор предсказали, что именно мы с тобой должны будем остановить злодея. Иначе зачем они допустили, чтоб я услышал всю эту историю?"
Последний аргумент оказался решающим. Минмес согласился помогать Хемону.
— Только я не понимаю, что мы можем сделать?
— Для начала нужно, проследить за заговорщиками. Посмотреть, куда они ходят, с кем встречаются. По возможности подслушать их разговоры. Но при этом надо быть очень осторожными. Я видел Панеба. Это очень опасный человек!
Минмес задумался. Он привык обдумывать каждый поступок в своей жизни и редко действовал столь импульсивно, как Хемон. Вот и сейчас Минмес видел, с какими трудностями им придется столкнуться в ходе этого странного расследования. И главная трудность заключалась в том, что вдвоем они не могли справиться с такой трудной задачей.
— Нужно привлечь к нашему расследованию еще кого-то, кто мог бы следить за домом Кенны, когда мы в школе, или заняты другими делами.
— Я уже подумал об этом. Твоя сестра Кийа может нам помочь! Она ведь уже не ходит в школу. Мы не будем подвергать ее опасности. Пусть только следит за домом, когда мы не можем. — Минмес снова задумался. Кийе исполнилось в этом году 12 лет, поэтому как и все девочки этого возраста она перестала ходить в школу.
— Но Кийа почти все свободное время посвящает занятиям музыкой. Она учится у знаменитой Таусерт пению и игре на арфе и двойной флейте. Ты же сам знаешь, какой у нее дивный голос. Когда она поет, подыгрывая себе на арфе, кажется, что это сама богиня любви и покровительница музыки Хатхор спустилась на землю. Она вбила себе в голову, что хочет стать жрицей при храме, возможно она и сможет работать при храме, как профессиональная певица шемаит, или музыкантша хесит. А может даже сможет дослужиться и стать жрицей — хенеретет. Конечно, шансов было бы больше, будь она знатной дамой, но Кийа умеет добиваться поставленной цели. Ты ведь знаешь, в школе она писала не хуже тебя, да и теперь продолжает совершенствоваться в письме. Она хочет попасть в школу , в которой будущие жрицы Карнака и Луксора обучаются музыке, письму, танцам, основам богослужения и даже медицине. А пока она иногда развлекает богачей своей игрой.
— И все-таки я думаю, что она нам не откажет. Заговорив о Кийе, Хемон сам не заметил, как начал глупо улыбаться. Сестра Минмеса обладала особой красотой, которая редко кого оставляла равнодушным. У нее была гладкая и нежная золотистая кожа, длинные миндалевидные глаза с поволокой и высокие, изящно очерченные скулы. Двигалась она с грацией танцовщицы, поэтому следить за ее передвижением было одно удовольствие. Минмес заметил выражение лица Хемона и усмехнулся. От его глаз не укрылись чувства, которые друг испытывал к его сестре.
— А не будет ли это очень опасным занятием для нее. Ты ведь сам предупреждал меня о том, что Панеб страшный человек.
— Ей не нужно рисковать. Я все продумал. Рядом находится базар. Повсюду торговцы со своими товарами. Пусть она разносит прохладительные напитки. Сейчас солнце палит нещадно, даже в тени душно и пыльно. Девушка, разносящая напитки, ни у кого не вызовет подозрения. А мы предупредим ее, чтоб она не рисковала понапрасну.
— Ну что ж, можно попробовать, — неуверенно молвил Минмес. — Но хочу тебя сразу предупредить, Кийа теперь совсем другая. Она почувствовала себя взрослой и с ней невозможно стало разговаривать.
Глава четвертая.
С грустью пришлось Хемону признать, что Кийа стала совсем не похожа на ту милую, простодушную девчушку, которая с таким интересом принимала участие в их играх. И года с тех пор не прошло, а перед ним стояла почти взрослая девушка, довольно высокая, в простой льняной тунике на бретельках, открывающей длинную грациозную шею и нежные руки, похожие на стебли лотоса. Хемон невольно залюбовался ее украшениями. Красивое ожерелье из бисера с бирюзой и ляпис-лазурью обвивало шею девушки, в ушах у нее были серьги, а на руках браслеты из ниток бисера с фигуркой священного скарабея в центре. На ногах у нее были сандалии из пальмового волокна. В руках у нее была систра — металлическая рамка с натянутыми на перекладинках кусочками металла. Такими систрами обычно трясут жрицы во время исполнения ритуальных песен в храмах или праздничных шествий в городе. Мелодичное позвякивание систр придает особую торжественность происходящему. Разговаривая с Хемоном, Кийа периодически начинала что-то напевать, потряхивая систрой в такт, словно давая понять мальчику, что она страшно занята и слушает его только из вежливости.
"Да, любят дядя Ани и тетя Тейе свою дочь, — подумал Хемон, — ничего для нее не жалеют". Хотя, что греха таить, живут они зажиточно. Дядя Ани строит дома. Профессия нужная и востребованная. Все дома в Египте, даже дома знати и дворцы фараона, строят из кирпичей. Только храмы делают из камня. А кто делает кирпичи в Фивах лучше дяди Ани? Никто! Нет ему равных. И казалось бы, секрета никакого нет. Хемон не раз наблюдал за дядей во время работы. Ну что тут особенного: смешал нильский ил да рубленную солому, нарезал специальной формой и оставил сохнуть на солнце до затвердения. Процесс у всех один и тот же. Но у дяди Ани кирпичи прочнее, чем у других получаются, да и дома, что он строит лучше сохраняются. А у других все время ремонта требуют. Особенно, если они стоят близко к реке и воды разлива Нила близко подходят к фундаменту. А тут еще и крысы вечно дырки прогрызают! Правда, дядя Ани старается дома на высоком фундаменте строить, говорит, что это дому только на пользу. Когда-то дядя был простым каменщиком. Ему приходилось самому делать кирпичи. Это было занятие малопочетное. В основном им занимались чужеземцы, или даже рабы. Но дядя Ани не унывал. Сейчас он сам командует несколькими каменщиками и следит, чтобы кирпичи делали по всем правилам, соблюдая нужные пропорции. И вот, что самое удивительное: дядя никому не отказывает. И бедняку и богачу строит с одинаковым настроением. Говорит, что боги его за это вознаграждают сторицей. И то правда! А уж о доходах тети Тейе и говорить не приходится! Вот и набедренная повязка Минмеса сделана из тончайшей кожи газели, а не из грубого полотна, как у Хемона. Да и дом у дяди гораздо больше, в два этажа и еще имеется маленький садик. Одним из достоинств Хемона было то, что он не был завистливым. Он искренне любил своих родственников и радовался их успехам.
Хемон отвлекся от мыслей о благосостоянии своих родичей и с новым пылом бросился уговаривать Кийа. Он намекнул девушке, что если они раскроют страшный заговор, то весть об этом дойдет до фараона — да живет он, да здравствует и благоденствует — и тогда ее мечта стать жрицей сбудется наверняка!
— Но с чего ты решил, что этот незнакомец участвует в каком-то заговоре? — проявила, наконец, интерес Кийа. А сначала она его и слушать не хотела, поражаясь тому, что у него хватило наглости предложить ей — будущей хенеретет разносить по базару прохладительные напитки.
— Да по нему это было сразу видно! — Хемон, почувствовав, что девочка готова согласиться, удвоил натиск. Он горячо расписывал ей странные поступки Панеба, придавая им зловещий оттенок даже там, где его и не было. По его словам выходило, что Панеб даже за нож хватался несколько раз во время беседы с таможенниками и только чудом не устроил резню.
— Думаю, что смогу помочь тебе и Минмесу. Только не рассчитывайте, что я буду целыми днями воду по базару разносить.
— Да этого и не требуется. Всего день или два. Я думаю, этого хватит, чтоб вывести злодеев на чистую воду. — Хемон даже засмеялся удачной игре слов. — А сейчас пойдемте со мной, я покажу, где живет Кенна. — Кийа отбросила в сторону систру и они вышли из дома.
— Хемон, подожди минутку! — раздался голос Тейе у них за спиной, а скоро и сама тетушка выскочила за порог. В руках у нее была деревянная кукла, раскрашенная многоцветными узорами, с нитками бисера вместо волос. — Возьми подарок для Нефрет. Поблагодарив тетку, Хемон с легкой душой покинул их гостеприимный дом. Сколько он себя помнил, всегда он получал здесь игрушки в подарок, когда был маленький. Это были резные волчки, или собачки и кошки, открывающие рот, если потянуть за веревочку. Дядя Ани сам любил вырезать их на досуге. У него они получались даже лучше, чем у некоторых торговцев на лотках. А вот его родителям никогда не приходило в голову подарить ему или братьям игрушку... Отогнав грустные мысли, Хемон устремился вперед, навстречу приключениям.
Путь к дому Кенны занял не очень много времени. Ребята с любопытством, смешанным со страхом взирали на довольно большой двухэтажный дом, окруженный садом. Высокая стена скрывала здание от любопытных взоров и от шума городской толпы. Но не надо было большого воображения, чтобы представить себе этот дом изнутри. Наверняка там множество комнат, покрашенных в голубой, или желтый цвет. А может быть стены даже украшены рисунком из уток, или цветов лотоса. И пол там не земляной, как в доме у Хемона, а выложенный плиткой, как у дяди Ани. И конечно же там есть мебель: кровати, столики, табуретки. Вряд ли домочадцы Кенны спят на полу на циновках, подложив под голову подголовник, из страха перед скорпионами. Хемон живо представил себе стулья с ножками в виде львиных лап или тонких ног антилоп, выточенных руками искусных резчиков! А у табуреток ножки скрещены и заканчиваются утиными головами. И кухня! Хемон не сомневался, что в таком доме, как и в доме дяди Ани должна быть отдельная кухня с печкой, с вделанной в пол ступкой для толчения зерна и находящимся рядом погребом. Уж, конечно, такие как Кенна не готовят пищу на очаге, который расположен посреди комнаты в яме, вырытой прямо в полу! Это удел таких бедняков, как родители Хемона. А вот окошки в доме Кенна такие же маленькие и расположены под потолком, чтоб не попадала пыль и было прохладно. Наверное, в доме Кенны есть несколько комнат для гостей, а в саду вырыт искусственный пруд, рядом с которым построена беседка. Ведь сидя в прохладной тени так приятно после сытного обеда пить пиво или даже вино и вести приятную беседу
От созерцания дома ребят отвлек восторженный гул толпы, раздавшийся со стороны набережной. Заинтригованные этим шумом, они устремились к реке. Скоро им стала понятна причина радостного возбуждения толпы. В порт прибыл корабль из Нубии, с которого сгружали дары для фараона. На это стоило посмотреть! К тому моменту как они пришли, корабельщики уже сгрузили большую часть даров. На земле лежали тюки леопардовых шкур, горы слоновьих бивней. Но теперь наступил черед самого интересного. На землю спускались, грациозно переставляя длинные изящные ноги, два больших пятнистых жирафа. Их привезли для зверинца фараона. Хемону и Минмесу пришлось очень постараться, чтобы протиснуться в первые ряды и протащить с собой Кийа. По дороге Хемон подобрал сломанную пальмовую ветку. Сейчас он протянул ее проходящему мимо жирафу и испытал удивительное чувство, когда тот вытянул шею и взял губами предложенное угощение.
Провожая взглядом дивных животных, Хемон внезапно наткнулся на Панеба и Кенну, что-то оживленно обсуждавших недалеко от него. Он тихо указал друзьям на заговорщиков. Все складывалось очень удачно. На ловца и зверь бежит! Теперь не придется долго ждать возле дома, чтобы показать Минмесу и Кийа тех, за кем им надо следить. Меж тем, Панеб и Кенна стали выбираться из толпы. Однако, домой они явно не собирались, так как направились совсем в противоположную сторону.
— Сейчас в некрополе будет совсем безлюдно! — донесся до ребят голос Панеба, когда он проходил мимо них. — Весь город пришел на пристань, чтоб поглазеть на этот корабль. Нашу встречу никто не заметит.
— Мы должны проследить за ними! — прошептал Минмесу Хемон — А ты, Кийа, можешь идти по своим делам. Ты теперь знаешь, как выглядят заговорщики и где они живут. Завтра с утра ты начнешь следить за их домом. Но может быть нам повезет, и мы уже сегодня разгадаем загадку. — Кийа недоверчиво посмотрела вслед удаляющейся парочке.
— Мне кажется, ты ошибаешься на их счет, Хемон. Они выглядят вполне благопристойно. Ты все напридумывал, как обычно! — С этими словами Кийа развернулась и отправилась к дому Таусерт.
Глава пятая.
Хемон только пожал плечами в ответ на ее слова. Он-то точно был уверен в своей правоте и имел тому много подтверждений. Просто люди не всегда могут делать выводы из того, что видят их глаза и слышат их уши. Многие египтяне слепы и глухи, не являясь такими от природы. Они не замечают очевидного. И Кийа такая же, как и остальные! Она видит, что Панеб представляется бедным торговцем товарами из Нубии, а Кенна богатым жителем Фив, оказывающим ему покровительство. И ее совсем не удивляет при этом, что именно Панеб командует всеми поступками Кенны, указывая тому, что надо делать! Вот и Минмес уже сомневается, стоит, хмурит в раздумье лоб. Не дожидаясь, когда друг выскажет вслух свои мысли, Хемон схватил того за руку и увлек за собой. Они продрались сквозь веселящуюся толпу и, стараясь держаться в тени, отправились вслед за странными торговцами . Следить было нелегко, так как Кенна все время оглядывался.
— Послушай, — внезапно сказал Минмес. — все и вправду выглядит подозрительно. Я, признаюсь тебе честно, после слов Кийа усомнился в твоей правоте. Но теперь понимаю, что ты был прав. И знаешь, что мне еще пришло в голову? Ты сказал, что они направляются в некрополь. Мы должны обогнать их. Где-то здесь осталась лодка отца. На ней мы быстро переправимся на другой берег.
— Показывай скорее! Мы не должны их упустить.
И Хемон вместе с Минмесом устремились в кусты к лодке дяди Ани. В это время Панеб с Кенной как раз договаривались с лодочником о переправе на другой берег к некрополю. Несладко пришлось ребятам. Хотя Минмес был физически крепким ребенком и довольно часто сопровождал отца на рыбалке, грести ему было трудновато. Ведь нужно было опередить Панеба. Наконец впереди показался некрополь, построенный, как и полагалось некрополю на западном берегу Нила. Это было традиционное место захоронения. Ведь всем известно, что души умерших отправляются на запад, туда, где заходит солнце, чтобы как солнце возродиться к новой жизни. Скрывшись за надгробием какого-то важного в прошлом сановника, ребята приготовились ждать. Вокруг стояла тишина. Не было даже торговцев погребальными сувенирами, которых обычно бывает великое множество у стен некрополя. Не видно было и любителей побродить среди пышных надгробий, читая все надписи подряд. Похоже, сегодняшний корабль произвел сенсацию, раз все население Фив собралось на набережной. Из поселка ремесленников, расположенного рядом с некрополем вышло несколько человек. Когда они подошли поближе, Минмес узнал каменотеса Хапиура и камнереза Сенбефа. С ними было еще два человека, которых они не знали. Почти одновременно с ремесленниками, на дороге показался Кенна. Он очень спешил, но, заметив кампанию впереди себя, придержал шаг и оглянулся. Не заметив ничего подозрительного, он снова заспешил и скоро сравнялся с Хапиуром и Сенбефом. Произошло это совсем рядом с тем местом, где спрятались мальчики. Хемон с Минмесом удивились отсутствию Панеба. Ведь именно тот предложил Кенне отправится к некрополю. Что же случилось? Почему Кенна один? И что их задержало в пути. Ведь они должны были прибыть почти одновременно с мальчиками. Меж тем, Кенна вступил в разговор с ремесленниками.
— Кто это с вами? — резко спросил он.
— Не беспокойтесь, господин! Это очень надежные люди. — угодливо кланяясь ответил Сенбеф. — Почтенный То — водовоз, а второй незнакомец — Сети. Его брат Хеви работает стражником на рынке, следит за порядком. Вы могли его часто видеть. Его повсюду сопровождает большой бабуин. Обезьяна помогает ему задерживать воров. Сети же не может нигде устроиться. Иногда он помогает художникам расписывать гробницы. У него это неплохо получается. Вот и сейчас он захватил с собой краски. А вообще у него слабое здоровье. Из за вечных песчаных бурь он мучается сильным кашлем. К тому же у него слабое сердце. Врачи удивляются, что он еще жив. Хеви надоело жить на подачки брата. Он хочет пожить в достатке остаток своей жизни, никого не обременяя.
— Ты очень многословен! Все, что ты тут наплел, мне ни к чему. Скажи главное, ты ручаешься за них?
— Конечно, господин!
— Однако, Сенбеф, — засомневался Кенна, — сможет ли Сети быть нам полезен, если у него такое слабое здоровье?
— О, да, господин. Я знаю, что он вхож в дом госпожи Ахури . — Сенбеф многозначительно подмигнул Кенне, вызвав этим недовольство последнего. — Брат часто просит его помочь служанкам госпожи донести покупки с рынка, иногда передает с ним какие-нибудь подарки госпоже.
— Госпожа очень добра ко мне! — улыбнулся Сети.
— Ну что ж, тогда ты тоже сможешь порадовать ее. У нее есть друг, который хочет преподнести ей сюрприз. И ты, я думаю, сможешь ему в этом помочь — Кенна нервно вытер внезапно вспотевший лоб. — Но об этом мы поговорим чуть позже. У нас есть дело, поэтому поспешим, пока не стемнело. — И он вместе с ремесленниками скрылся среди гробниц.
Мальчишки выждали минуту и уже собирались отправиться следом, как вдруг Минмес оглянулся и сдавленно вскрикнул. В его голосе было столько ужаса, что Хемон тут же посмотрел в ту же сторону и оцепенел от страха. На фоне багрового заката он увидел огромную фигуру богини Таурт. Богиня шла прямо на них. То, что это именно Таурт сомневаться не приходилось. Она была чуть ли не в два раза выше самого высокого человека. И все было именно так, как рассказывал Кагаба. Платье обтягивало огромный живот гиппопотама, а вместо головы у нее была полукрокодилья, полугиппопотамовая морда. По спине до самой земли тянулись длинные волосы, заплетенные в толстую косу. Двигалась Таурт медленно и величественно, слегка покачиваясь на ходу. Охваченные паническим ужасом мальчики, не разбирая дороги, кинулись вглубь некрополя.
Они долго бежали, пока не стали задыхаться. Тогда, спрятавшись во внутреннем дворике пышной гробницы какого-то сановника былых лет, они тревожно оглянулись по сторонам. Вокруг стояла тишина. Все еще дрожа от страха, ребята решили пока не высовываться. Наконец, по прошествии некоторого времени, они вышли из своего укрытия.
— Что будем делать дальше? — тихо спросил Минмес.
— Еще не знаю, — пробормотал Хемон. — Я все думаю, не привиделось ли нам это?
— Сразу двоим? Это ведь легко проверить. Если мы видели одно и то же, значит, никакого обмана зрения. Ты видел богиню Таурт, как и я? Ответом Хемона стало красноречивое молчание.
— Хорошо, пусть так! Но почему мы убежали? Может быть, богиня хотела нам помочь? — неожиданно встрепенулся Хемон. — Боги все видят. Она что-то хотела нам сказать, а мы кинулись прочь! Мы должны ее найти. — Минмес не разделял оптимизма Хемона. В фигуре Таурт ему почудилось что-то зловещее.
Понукаемый Хемоном, он вынужден был последовать за своим нетерпеливым другом. Неожиданно страшный крик прорезал вечерний воздух. В ужасе мальчики прижались друг к другу. От страха у них отнялись ноги и они не могли сделать больше ни шага. Им казалось, что прошла вечность, пока они смогли пошевелить омертвевшими конечностями. И в эту минуту из-за соседнего надгробья выплыла страшная полукрокодилья морда Таурт. Богиня их не заметила. Она величественно удалялась в сторону Нила. Ничего не изменилось в ее внешности, за исключением пятен свежей крови, украсивших платье причудливым узором. Красными от крови были и зубы богини. Вывод напрашивался сам собой! Какой-то несчастный только что стал ужином для добренькой Таурт! В который раз за сегодняшний день время снова остановилось для несчастных мальчишек.
Когда страх улегся, они с любопытством огляделись по сторонам и даже решились пойти в ту сторону, откуда вышла Таурт. Ведь там мог быть тот несчастный и возможно он был еще жив, а значит нуждался в помощи. Однако, вокруг снова воцарилась тишина. Не было ни малейшего намека на случившееся несчастье. Внезапно Хемон споткнулся обо что-то. Это оказался ящик с красками.
— Наверное, его оставил какой-нибудь художник, расписывающий гробницы, — предположил Минмес.
— Знаешь, я сейчас подумал о Сети. Что, если это его краски? Значит, с ним случилось несчастье. Это его кровь была на Таурт.
— Вечно ты все драматизируешь! — поежился Минмес. — Ты забыл, что он был не один! Или по-твоему Таурт съела их всех: Сенбефа, Кенну, То, Хапиура... Не многовато ли?
— Для смертного может быть, но не для богини! — отрезал Хемон. Прижав к себе ящик, он задумчиво оглядывался по сторонам. Неожиданно он засмеялся. Природная жизнерадостность брала верх над страхами.
— Посмотри на эту гробницу! Да не на эту, а на ту, где написано, что она принадлежит некому Интефикеру. Смотри, сколько здесь надписей! "Писцы Унис и Рехмир посетили эту гробницу и молились здесь", а вот еще "Они нашли, что внутри она подобна небесам". А вот гробница некого Хаменуэса. Сколько здесь всего нацарапано!
Минмес, постепенно развеселившись, присоединился к другу.
— "Здесь был Аменемхат, писец с искусными пальцами, которого весьма изумили все эти безграмотные писульки с ошибками, нацарапанные безграмотной женщиной, а не умелым писцом, учеником Тота!" — Ой, не могу сейчас умру от смеха, ты только подумай, что о себе мнит этот нильский гусь "писец с искусными пальцами"! А это что за новостройка? Кому суждено занять после смерти этот дворец?
— Может быть кто-то из дома фараона строит себе гробницу, — Минмес вошел во внутренний дворик. — Смотри, здесь даже еще не начаты внутренние работы. А вот и имя счастливца, вырезанное на камне "Кагаба, жрец..."
— Не начаты, говоришь, внутренние работы, — мстительно пробормотал Хемон. — Почему же мы стоим? Поможем немного живописцам! — И он с грохотом скинул на пол ящик с красками.
Глава шестая.
Обратный путь был особенно тяжел. Уже почти стемнело, когда они забрались в лодку, и хотя светила полная луна, было плохо видно. Ребятам еще повезло, что из-за сильной засухи Нил слишком обмелел. Сезон разлива еще не начался. Минмес опасался, что они наткнутся на крокодила. Хемон, хотя сам дрожал от страха, успокаивал друга, стараясь отвлечь от плохих мыслей. Только у него сегодня это плохо получалось, так как на ум приходили довольно невеселые истории.
— А помнишь бедняка Нахта? Он был прачечник. Стирал белье. Работы у него всегда было много. Ведь белая льняная одежда очень быстро становится грязной. Так что в клиентах недостатка не должно было бы быть. Беда в том, что таких прачечников, как он, слишком много. Ти, Аби, Панемерит... Список слишком велик. А бедняга Нахт не слишком старался. Прополощет кое-как в реке, да слегка отобьет на камне. А уж о плиссировке и говорить не приходится. Когда он прикладывал влажную ткань к специальным желобкам на доске и оставлял просушиваться, то совсем не заботился о том, чтобы складки были ровными. Так что ничего удивительного не было в том, что его часто обходили с заказами. Самым лучшим был и остается Панемерит.
— К чему ты мне это рассказываешь?
— Разве ты не помнишь, что его утащил крокодил как раз, когда он занимался своей работой?
— Вот те раз! Утешил, спасибо! Забыл, что мы переплываем Нил, воды которого так и кишат крокодилами? Или ты считаешь, что у них есть повод быть к нам более благосклонными, чем к Нахту?
Хемон испуганно схватился за амулет на груди, но тут же снова затараторил:
— Э, да ты не дослушал! Вечно перебиваешь. Нахт был бедняком. Шансов на достойное погребение у него не было. А так как его утащил крокодил, то его похоронили по высшему разряду, когда тело выбросило на берег. Его набальзамировали за счет горожан, богато обрядили и предали погребению в священной гробнице. Тела его не дозволили касаться ни родным, ни друзьям. Жрецы бога Хапи похоронили его как высшее, нежели человек, существо! Вот какая у него оказалась достойная смерть.
— Ты издеваешься? Этот Нахт был совсем старый, ему было тридцать лет! А нам с тобой неплохо было бы еще пожить.
— Ну и поживем! Ты разве забыл, что согласно календарю счастливых и несчастливых дней, родился на девятый день второго месяца "ахет" — сезона благословенного разлива Нила, поэтому тебе суждено умереть просто от старости. А я родился на двадцать девятый день "ахет", значит умру, окруженный почетом.
— Вот и Нахт умер в почете, тут ты прав! — Минмес усмехнулся. Болтовня Хемона отвлекла его от тревожных мыслей. — Хемон в ответ на его слова схватился за глаз Хора у себя на груди и прошептал заклинание.
— Ну, ну, важно не только это. Как только в детстве я заговорил я сказал "хии", а не "мби", значит я буду жить, а не умру. К тому же у меня голос звонкий, а не скрипучий, как скрип пихты, что тоже предвещало бы смерть...Да и вот еще что! Я сегодня видел хороший сон. Я сидел за роскошным столом и вкушал пищу храма, а это значит, что боги мне даруют долгую жизнь. А что видел ты во сне?
— Мне снилось, что я купаюсь в водах Нила, — неуверенно проговорил Минмес.
— Вот видишь, ты очистился от грехов, значит у тебя тоже все будет хорошо. Сны всегда говорят правду. Нужно только правильно их толковать. Я видел Нахта накануне его гибели. Он рассказывал мне, что во сне вскарабкался на высокую мачту. Я ему тогда сразу сказал! Радуйся, боги возвысят тебя! А через час его утащил крокодил. Наверное, это был сам бог Нила Хапи. Так что сон Нахта сбылся. Значит и наши сны сбудутся. Он возвысился, а нам суждена долгая жизнь! За разговорами время прошло быстро. Лодка уперлась в заросли папируса. Ребята вытащили ее на землю и отправились по домам..
Хемон, открыв дверь своего дома, застал всю семью в сборе. Отец баловался с Неферт, а старшие братья играли в сенет. Мать, сидя на полу на циновке, заканчивала растирать зерно между двумя камнями. Для того, чтоб оно лучше растиралось, женщина добавляла в него крупный песок. "Уж лучше бы она этим не злоупотребляла, а то скоро один песок на зубах скрипеть будет, — подумал Хемон. — Вон, отец, еще ведь не совсем старый, а зубы почти все искрошены. Да и у братьев его тоже беда с зубами." К нему подбежала Неферт и, обхватив его ноги, чуть не повалила на пол. Когда он зашатался, девочка рассмеялась.
— Да, чуть не забыл! — Хемон из за пояса вытащил куклу, переданную матерью Минмеса. — Смотри, Неферт, какой тебе подарок передала тетя Тейе! Ребенок радостно завизжал и, оставив брата в покое, отправился играть в угол на свою циновку.
Женщина, меж тем, закончила свою работу. Тяжело вздохнув, она предложила блудному сыну скудный ужин. После всех передряг сегодняшнего дня, Хемон, был не прочь подкрепиться. Сегодня на ужин была рыба, просоленная в растворе. Взяв лепешку, Хемон положил на нее рыбину и с жадностью набросился на еду. Раи, отложив часть муки для утренней выпечки, замесила из остатка немного особого теста — "уаджетт", т.е. свежего. Затем, она залила его в специальную нагретую форму и поставила на огонь. Хемон знал, что этот хлеб должен оставаться непропеченным внутри. Ведь его готовили не для еды. Полусырой хлеб мать раскрошила в тазу и залила соком из выжатых фиников. Теперь вся эта масса должна забродить. Когда это случится, Раи процедит жидкость и разольет по кувшинам, а потом запечатает гипсом. Вот так делают пиво! И этот процесс един и в доме бедняка и во дворце фараона. Занятый этими мыслями, Хемон сам не заметил, как у него стали слипаться глаза. Он, как завороженный, следил за руками матери, ловко управляющейся с тестом. Его не оставляла мысль, что было что-то не так в облике Таурт. Конечно, появление богини его испугало, поэтому в ту минуту он ни о чем не мог думать. Но сейчас... Хемон уже почти погрузился в сон, и последнее, что ясно промелькнуло у него в сознании, была звериная морда Таурт. И в эту минуту он понял, что же показалось ему странным в облике богини. Удовлетворенный разгадкой, он скоро уже вовсю посапывал, так и не дожевав до конца кусок соленого лобана.
Глава седьмая.
На этот раз урок начался с астрономии. Кагаба показывал им карту мира, нарисованную на ветхом папирусе. В центре, конечно, круглая земля, состоящая из двух окружностей. В центральном круге расположен Египет и его сорок два нома, то есть области. Они освещены крылатым солнечным диском, а рядом с Египтом расположена фигура воскресшего Осириса, символизирующая мир загробный, находящийся рядом с миром живых. Во внешнем круге расположены иноземные государства и народы. В зависимости от их географического положения они расположены поблизости от двух богинь, символизирующих запад или восток. По рукам богинь сторон света, протянутым к небесам, плывет солнечная ладья Миллионов лет. На севере карты иероглифы воды и "ложные двери" в иные пространства, откуда в сопровождении "открывателя путей", бога-волка Упуата, появляется солнечный диск. Круглая земля покоится на пространстве ка, символически выраженным двумя поднятыми руками. Через землю осью проходит фигура небесной богини, поддерживающей руками звездное пространство. А вокруг всего расположено огромное тело богини неба Нут, матери всех планет и созвездий, покрытое бессчетным количеством ее золотых бессмертных детей, плывущих по водам пространств вселенной во главе с солнечным божеством. Кагаба напомнил ошеломленным ученикам, что "двери" загробного мира, из которого прилетают в наше пространство души умерших, расположены на северо-западе и юго-востоке неба.
Хемон, уставший, после вчерашних приключений, едва не проспал. В школу он прибежал в последнюю минуту, поэтому не успел сообщить Минмесу о своих подозрениях насчет Таурт. Сейчас он настолько заинтересовался картой мира, что не сразу услышал о чем говорит Кагаба. Воображение уже унесло его в иные миры. Восседая в солнечной ладье Миллионов лет, он путешествовал через века по рукам богинь сторон света. Перед его внутренним взором проплывали фараоны былых лет, о деяниях которых он слышал столько интересного. Как здорово было бы увидеть прошлое и будущее. Да, будущее! Это еще более интересно, чем прошлое. Вернувшись, можно было бы неплохо заработать на предсказаниях судьбы. Не исключено, что фараон, да живет он, да здравствует , да благоденствует, сразу же назначил бы его главным жрецом. А как же иначе? Ведь только благодаря его предсказаниям фараон, да живет он, да здравствует, да благоденствует, сможет добиться успехов, недоступных его предшественниками. Все жрецы будут трепетать перед ним. Хемон уже увидел себя в леопардовой шкуре, наказывающего Кагабу. Но не просто так, а за дело. Потому что в веках он прославится, как Хемон справедливый.
От сладких мыслей его вернул на землю сильный толчок в спину. С изумлением Хемон обнаружил, что все куда-то собираются. При этом вид у них далеко не радостный.
— В каких облаках ты опять витаешь? — зашипел ему прямо в ухо Минмес. — собирай свой узел с завтраком. Мы отправляемся в некрополь. Кагаба сегодня решил за наш счет порадовать ка своих предков щедрым подношением.
— О чем это ты? — удивился Хемон, торопливо сворачивая свой узелок.
— Мы сейчас отправляемся в некрополь. Кагаба договорился со жрецом, участвующим в похоронной процессии и тот разрешил нам присоединится к ним. Кагаба преподнес это под тем соусом, что нам не мешает поближе познакомиться с похоронными обрядами. А заодно мы проведаем его папу, принесем ему свои дары, т.е. наши завтраки. Ты же знаешь, что все мы должны заботиться о ка наших предков, приносить им дары к гробнице. Вот и Кагаба это тоже хорошо знает. Только вот при одной мысли, что ему для этого надо что-нибудь оторвать от себя, его душит жадность. Вот он и нашел выход из положения. Порадует предков за наш счет!
— Ну, если они были такими же жадными, то их только порадует такая предприимчивость!
— А напоследок Кагаба порадует нас видом своей гробницы. Это лакомство, по его мнению, должно заменить нам завтрак.
— Его гроб... — Хемон подавился от смеха. — Значит, нас ждет сегодня изысканное развлечение. Ну что ж, нет худа без добра! — Он подмигнул Минмесу, который ответил ему широкой усмешкой.
За разговором друзья не заметили, как приблизились к пристани. Там уже собралась большая похоронная процессия. Хоронили какого-то богача, поэтому народу было несчетное множество. На волнах процессию дожидалась целая флотилия. Катафалк со статуей Исиды внесли и поставили в кабинку, увешенную расшитыми тканями и кожаными лентами на главной погребальной ладье с изящно изогнутым внутрь носом и кормой в форме цветка папируса. На эту же ладью поднялся и жрец в наброшенной на плечи шкуре леопарда и тут же возжег благовония. Следом за ним поднялись плакальщицы в голубых туниках, вопящие от притворного горя и бьющие изо всех сил себя по голове. Среди них мальчики заметили Тейе. Она тоже увидела их и, не прерывая ни на секунду плача, весело подмигнула им. Получилось очень смешно. Мальчики против воли рассмеялись, за что тут же получили по подзатыльнику от Кагабы. Следуя за ним, Минмес с Хемоном и другими учениками спустились на другое судно, которое должно было вести на буксире погребальную ладью. На нем тоже стояла разукрашенная кабина, на крыше которой расположилась еще одна группа плакальщиц, рыдающих и заламывающих руки. На этом судне было несколько человек экипажа, в то время как на погребальной ладье находился только один человек с шестом, которым он прощупывал дно реки по время движения. Очень медленно основное судно, таща на буксире погребальную ладью, отправилось в дорогу. За ними потянулись еще четыре судна с остальными родственниками и друзьями, а также с погребальной утварью.
— Скорее плывем на Запад, к земле Истины! — зычным голосом, перекрывшим завывания остальных плакальщиц, провозгласила Тейе.
— Желаем тебе с миром доплыть до Запада Фив, — с такими пожеланиями провожали флотилию оставшиеся на берегу друзья покойного.
— На Запад, на Запад, к земле праведных! — продолжала взывать Тейе, а остальные плакальщицы, завывая, вторили ей.
На западном берегу многое изменилось со вчерашнего вечера. Повсюду расположились лавочники со своим товаром. Перекрикивая друг друга, они предлагали амулеты, талисманы и предметы культа для тех, кто не успел запастись этим заранее. Катафалк сгрузили с ладьи и вместе с похоронной утварью поместили на сани с полозьями, запряженные двумя коровами. Погонщики взяли в руки кнуты, все выстроились кто где смог за катафалком, и процессия потянулась в сторону некрополя. Но вот, наконец и гробница. Саркофаг сняли с катафалка. Жрецы, дающие его напрокат, тут же увезли катафалк в город, где его дожидались другие клиенты. Вдова упала на колени и обхватила саркофаг руками. Горе присутствующих усилилось. Родственники и плакальщицы еще сильнее хлестали себя по щекам. Помимо своей воли мальчики заворожено наблюдали за происходящим. Все понимали, что приближается момент расставания.
— Я жена твоя, о великий, не оставляй меня! — завопила вдова. — Неужели ты хочешь, чтоб я удалилась? Если я уйду, ты останешься совсем один! Ты так любил пошутить, а теперь молчишь, не говоришь со мной! — У мальчиков от этих скорбных слов защипало в носу.
— Горе! Горе! — глубоким и проникновенным голосом вторила вдове Тейе. — Плачьте, плачьте, плачьте не переставая! Добрый пастор ушел в страну вечности. — Слезы хлынули из глаз впечатлительного Хемона. Да и у других мальчишек глаза были на мокром месте. Смутно запомнил Хемон дальнейшее. Сквозь пелену слез видел он как саркофаг опустили в гробницу. Жрец в леопардовой шкуре совершил церемонию Отверзания Уст, возвращающую к жизни чувства усопшего. Рядом с гробом расположили амулеты и закрыли его сверху каменной крышкой. После этого жрец и его помощники удалились, а каменщики замуровали вход. Родственники покойного собрались перед входом в гробницу и предались погребальной трапезе. Кагаба ловко втерся к ним и наспех отведал разложенных даров, запивая пищу отменным пивом. Мальчики стояли в стороне и с завистью смотрели на учителя. Хемон снова расфилософствовался.
— Слушай, Минмес, хорошо богачам! Всего у них вдоволь, живут в почете, да и на тот свет в почете уходят. Вот сейчас мы прошли мимо общей могилы, где бедняка хоронили. Бальзамировщик даже не стал особо церемонится с его телом. Кое-как обработал мумию. Вот эту-то мумию, завернутую в какую-то ветошь бросили сейчас на наших глазах в вырытую траншею и слегка присыпали песком. Вот и весь обряд. Ни тебе плакальщиц, ни убитой горем родни! Одна старуха рыдала над его могилой.
— Ну, это уж для самых бедных. Не волнуйся так! Твой отец неплохой ремесленник. Для таких как он существуют заброшенные гробницы, куда складывают гробы таких как он. В гроб обязательно положат все необходимое ему на том свете: амулеты и его инструменты.
— Нашел чем утешить. Чем же это лучше погребения сегодняшнего бедняка. Видел я подобную гробницу, когда хоронили какого-то нашего дальнего родственника. Там гробы до самого потолка громоздились один над другим. Кошмар!
— Ты не о том думаешь. Надо прежде всего жизнь достойно прожить. Мне отец рассказывал одну такую историю. Как-то раз один богатый человек с сыном-жрецом наблюдали за похоронами бедняка. И отец сказал сыну примерно то же, что ты сейчас мне. А сын-жрец сказал ему, что желает ему участи того бедняка. И показал отцу царство мертвых. И он увидел там этого бедняка на самом почетном месте, а некоторых знакомых ему богачей в ужасном состоянии.
— Опять болтаете! — словно из под земли вырос перед ними Кагаба. — Ну, погодите у меня. Дайте только вернуться. Скоро все обратно отправятся, а нам еще много надо успеть. Гробница моих родителей совсем рядом, да и моя недалеко.
Ребята потянулись следом за Кагабой. На специальный столик у гробницы он положил папирус с жалобами предкам на своих обидчиков. Туда же ребятам пришлось сложить свои завтраки в качестве даров усопшим. Затем они свернули к гробнице Кагабы. Та еще не была полностью оформлена. Помпезное строение не было украшено фресками, но каменщики уже успели закончить свою работу. Об этом Кагаба успел оповестить своих голодных учеников по дороге.
Меж тем поминальная трапеза приближалась к концу. Приглашенный арфист затянул долгую и грустную песню о достоинствах умершего, завершив ее словами: "Стены твоей гробницы тверды, и ты посадил деревья вокруг твоего пруда. Твой Ба отдыхает под ними и пьет их воду!" Долгий и скорбный вопль прервал его пение. Родственники, уже слегка захмелевшие и почти забывшие свою печаль, были потрясены искренним горем, прозвучавшем в этом вопле.
— Кто этот бедняга, что так сокрушается о моем муже? — слегка заплетающимся голосом спросила вдова.
Присутствующие завертели головами, надеясь обнаружить источник невиданной скорби. Меж тем вопль повторился снова и стал приближаться. Из-за соседней гробницы нетвердыми шагами выкарабкался Кагаба, продолжая издавать горестные вопли.
— Не знала, что этот жрец был знаком с моим мужем. Ишь как убивается! Прямо как по отцу родному.
— Утешься, дружочек! Выпей пива еще немного! Или вина, это тебя подбодрит!
— Нет! Нет! — причитал жрец, не слыша вдову.
— Да! Да! Я знаю, что говорю! — бормотала вдова, — я сама почти утешилась и тебе того же желаю!
— Меня это не утешит! — с ударением на первом слове раздраженно прервал ее жрец.
— Да что заставляет тебя так сокрушаться? — изумился жрец в леопардовой шкуре, проводивший похоронную церемонию.
— Ах, моя чудная гробница! — заламывая руки прохрипел Кагаба. — Я не узнаю ее.
Любопытствующие сразу же потянулись в ту сторону откуда пришел Кагаба, почуяв возможность поразвлечься.
Во внутреннем дворике гробницы Кагабы катались по земле от хохота его ученики. Заглянув внутрь гробницы, никто не смог сдержать смеха. Стены были украшены изображением ослов в разных замысловатых позах и пестрели надписями: "Здесь покоится погонщик ослов по имени Кагаба".
Глава восьмая.
В обратный путь компания отправилась в хорошем настроении. Родственники и друзья покойного после сытной заупокойной трапезы с обильными возлияниями находились в весьма приподнятом состоянии духа. Стенания Кагабы только забавляли их. Поддержку несчастный жрец нашел только у своего собрата, жреца в леопардовой шкуре, проводившего похоронную церемонию. Он утешал Кагабу как мог.
— Не волнуйся ты так, а то еще удар хватит. В твоем возрасте нужно поберечься.
— Лучше смерть, — запальчиво возразил Кагаба, уязвленный тем, что к его несчастью все отнеслись столь легкомысленно.
— Может и лучше. Только ведь похоронят тебя в этой гробнице с ослами на стенах. Так и останешься в памяти погонщиком ослов!
— Ни за что! Завтра же приглашу живописцев. Нет! Прямо сегодня!. Ох, теперь еще за чистку стен придется платить! Ну за что мне это?
— Да, сдерут с тебя ремесленники немало! — подлил масла в огонь собеседник Кагабы. Тот, весь побагровев от злости, не смог вымолвить ни слова в ответ.
Мальчики не заметили как переправились на тот берег. Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, чем дорога в некрополь. На берегу всех ожидала неожиданная новость. Пока совершался обряд погребения, стражники, охраняющие некрополь, обнаружили разграбление одного из старых захоронений, о чем они не преминули оповестить власти. Из гробницы были украдены все ценные вещи, а мумии вынесены и сожжены, таким образом была прекращена и загробная жизнь этих людей, теперь уже они не могли настигнуть своих обидчиков на земле. Новость быстро распространилась по городу, поэтому сейчас на берегу было полно народа.
— Ах, в какое безбожное время приходится жить. Даже гнев богов не страшит злодеев! — запричитал жрец в леопардовой шкуре.
Кагаба ринулся к стражникам.
— Выслушайте меня, добрые люди! Над моей гробницей тоже надругались. Уверен, это сделали одни и те же негодяи! — Минмес и Хемон слегка струхнули, услышав предположения жреца. А вдруг на них навесят еще и ограбление!
— Так, так, чью ты говоришь гробницу еще разграбили? — спросил Кагабу толстый низенький стражник в грязной набедренной повязке.
— Мою, добрый человек. — Там, правда, грабить пока нечего. Зато все стены разрисовали!
— Так радуйся! Не нужно будет оплачивать труд живописцев!
— Чему радоваться? — возмутился Кагаба. — Повсюду ослы жуткого вида намалеваны и написано, что я был погонщиком ослов!
— А ты никогда не был погонщиком ослов? — ухмыляясь, спросил стражник.
— Нет, я жрец, я мальчишек в школе обучаю!
— Так это мало чем отличается от занятия погонщиков ослов, — уже не сдерживаясь, захохотал стражник и его товарищи присоединились к нему. — Ты погоняешь мальчишек-ослов, а погонщик ослов погоняет настоящих животных.
Расстроенный Кагаба отошел прочь, пробормотав проклятье себе под нос...
Хемон отправился с Минмесом к нему домой. Ему надо было переговорить с другом, узнать новости у Кийи, да и подкрепиться немного в доме у родственников не помешало бы. В желудке противно урчало от голода. Минмес проголодался еще больше, поэтому находился в таком мрачном настроении, что совсем не способен был поддерживать беседу. Тейе пыталась завязать с мальчиками беседу, но потерпела поражение. В этот раз с ней расплатились не продуктами, поэтому она не могла угостить их по дороге даже кусочком хлеба, чтоб поднять им настроение.
В доме у дяди приятно пахло едой. Кийа в ожидании домашних занялась хозяйством. На столе стояла вкусная горячая еда. Отец Минмеса уже был дома. Все уселись за стол. Мальчишки так набросились на еду, как будто не ели три дня. Тейе с Ани только посмеивались, глядя на них.
— Ну и озадачил сегодня меня ваш Кагаба, — с улыбкой сказала вдруг Тейе. — Я уж подумала, что он мне конкуренцию составить хочет.
— А что случилось? — заинтересовался Ани. Тейе рассказала о забавном происшествии на кладбище.
— Интересно, кто бы это мог так зло пошутить над Кагабой, — Ани внимательно посмотрел на мальчиков. Те невольно смутились. Возможно, именно в эту минуту они и были бы разоблачены, но тут Тейе вспомнила о разграблении одной из гробниц и тут же рассказала об этом Ани, который так закрутился сегодня с работой, что даже упустил эту новость.
— Возможно, именно грабители и пошутили над жрецом, — добавила Тейе.
— Да, скорее всего так и было, — задумчиво молвил Ани. — Вряд ли в этот день на кладбище промышляло несколько разных злоумышленников.
После обеда Хемон и Минмес позвали Кийю в сад, чтобы узнать новости и обсудить сложившееся положение. Они рассказали девочке о происшествии в некрополе и своей вчерашней шутке.
— Да, вам теперь не позавидуешь. Если не найдут настоящих грабителей, то могут подумать на вас.
— Но никто, кроме тебя не знает, что мы были в некрополе. Вчера там было пустынно, как никогда. Только Кенна и еще кое-кто из поселка ремесленников. Даже Панеба не было. Наверное, он остался в городе.
— А что Кенна там делал в такой странной кампании?
— Наверное, ему нужно было что-то подправить в гробнице предков. Иначе, зачем бы он прихватил с собой камнереза Сенбефа и каменотеса Хапиура? С ними был еще и Сети, брат стражника Хеви. У него были краски. Мы еще решили, что именно его краски мы нашли недалеко от гробницы Кагабы.
— С чего бы ему их терять? — удивилась Кийа.
— Ну, он, как и мы, мог испугаться появления Таурт, — задумчиво промолвил Минмес.
— Таурт? Вы видели саму богиню Таурт? — в голосе девочки явственно слышалось недоверие.
— Вспомнил! — хлопнул себя по лбу Хемон. — Я хотел тебе это еще утром сказать, но не успел. Эта Таурт была какая-то странная. Ее платье было все мятое, сшито кое-как из дешевой ткани. Богиня не стала бы так одеваться. И еще одно: я вчера смотрел, как мать печет хлеб и увидел, как он от жара печки потрескался. Такие же трещины были на лице Таурт. Конечно, они были замаскированы, но я их все равно заметил, просто не сразу понял, что это такое. Мне кажется, это была маска. Мы с тобой видели не Таурт, а человека, одетого под Таурт.
— Тогда это должен был быть великан. Даже Панеб, хотя он и очень высокого роста не мог выглядеть таким огромным.
— Маска могла прибавить ему рост.
— Возможно, но не настолько, — рассудительно промолвил Минмес. — Однако, в твоих рассуждениях есть доля правды.
— Расскажите мне подробнее про появление Таурт, — потребовала Кийа, — иначе я не буду больше помогать вам.
Мальчики в ответ на ее ультиматум вынуждены были в подробностях рассказать о своих приключениях в некрополе.
— Да, вряд ли это была настоящая Таурт. Таурт — добрая богиня. А то, что вы рассказали никак не вяжется с ней. Но у нас есть возможность узнать еще кое-что об этой истории.
— О чем это ты? — хором переспросили мальчишки.
— Мы можем обратиться к Сети. Он неплохой человек и не будет ввязываться в плохую историю.
— Где же мы его найдем?
— Спросим у его брата Хеви. Тот неплохо ко мне относится и будет рад помочь. — Кийа кокетливо взмахнула ресницами и слегка зарумянилась. — Хемон сразу же нахмурился, догадавшись, что неспроста Хеви так симпатизирует красавице Кийе. Однако, он вынужден был согласиться, что идея заслуживает внимания.
— Кстати, а как у тебя обстоят дела?
— Я видела вашего Панеба. Он не делал ничего подозрительного. Вышел из дома, прогулялся по городу, потом свернул на рынок, прошелся по рядам. Заинтересовался одной хорошенькой служанкой, даже помог ей корзинку донести. Правда, когда они близко к дому подошли, он голову опустил, наверное, боялся, что его засмеют, увидев в столь неподходящем обществе.
— Да, похоже, что пока и правда ничего интересного не произошло. Попробуем поговорить с Сети, может он расскажет что-то интересное.
Однако с Сети им поговорить не удалось. Когда они добрались до базара, ряды торговцев значительно поредели, но несмотря на это стоял страшный гвалт. Каждый торговец громко расхваливал свой товар, пытаясь перекричать окружающих. Торговцы пирожками, рыбой, лепешками, овощами и фруктами готовы были прямо в руки засунуть свой товар предполагаемым покупателям. По дороге ребята то и дело останавливались у прилавков. Сначала их внимание привлекли игрушки. Чего там только не было. Расписные глиняные мячи, набитые внутри бусинами и гремящие, когда их бросишь, разноцветные волчки, вырезанные из дерева собачки и кошки, куклы, похожие на ту, что дядя Ани подарил вчера Неферт. Но больше всего воображение ребят поразила игрушка, искусно вырезанная из слоновой кости. На деревянную дощечку было посажено несколько человечков, которые начинали вращаться, когда продавец дергал за веревочку. Когда друзья, наконец, оторвались от игрушек, Кийа застряла возле прилавка с украшениями. Она долго рассматривала стеклянные бусы и другие ювелирные украшения, инкрустированные стеклом. Их делали из стеклянной пасты, полученной в результате расплавленного растолченного в мелкий порошок кварца. Здесь же рядом находилась и мастерская стеклодува. С восторгом смотрели мальчишки на его работу. Из длинной трубочки стеклодув выдувал огромный пузырь, а потом быстрыми движениями где-то что-то подрезал, где-то подкручивал, — и вот за считанные секунды на свет появлялся невиданной красоты сосуд. Теперь оставалось еще поставить изделие в печь для обжига, а то вся работа пропадет.
Недалеко от него предлагал свои изделия гончар. Работу египетских гончаров знали и ценили повсюду. И было за что! Конечно, на прилавке стояла и простая глиняная посуда для бедняков. Но рядом расположились прекрасные изделия, расписанные геометрическими узорами, а также стаями бегущих животных или растительным орнаментом. Естественно, во дворце фараона, или еще какого-то богача предпочтут золотую или серебряную посуду. Или из камня: черного или синего сланца, алебастра, реже мрамора или гранита. Но и изделиям гончаров тоже найдется местечко в богатом доме. Это ведь понятно: дорогая посуда на праздники, а в повседневной жизни и глиняная посуда сгодится. Оторвавшись от созерцания посуды, мальчики двинулись дальше, но тут же остановились, чтобы с интересом проследить за работой плетенщика корзин. Тому и мастерская была не нужна. Окруженный своим товаром, он, не обращая внимания на окружающих, продолжал свою работу. Иногда, правда перебрасывался парочкой слов с уличным цирюльником, который, пристроившись рядом, выставил парочку табуреток для клиентов и тут же оказывал различные услуги: стриг, брил всех желающих, от которых не было отбоя целый день. Дожидаясь своей очереди, рядом с ним парочка игроков играла в состязание шакалов и собак. Они увлеченно передвигали по доске фишки с собачьими и шакальими головами. Оторвавшись от игры ребята двинулись дальше, но почти сразу же наткнулись на игроков в сенет. Используя крышку ящика для игры в сенет в качестве доски, два игрока бросали кости и так определяли на сколько ходов могут переставить свои фишки. Играли они так азартно, что друзья простояли рядом с ними до конца игры.
А уж от лотка с косметикой оторвать Кийю было почти невозможно! Чего тут только не было: краска для губ, ярких и сочных цветов, полученная из окиси железа, а также черная и зеленая краска для глаз, из медной и свинцовой руды. А благовония! Аромат стоял такой, как будто они переместились в волшебный сад! А вот и прилавок торговца погребальными товарами: многочисленные сосуды — канопы для внутренностей, амулеты, охраняющие сердце и имеющие магическую власть над чашей весов во время взвешивания души в загробном мире, маленькие фигурки — ушебти, которые будут делать за тебя всю тяжелую работу в загробном мире...
Глава девятая.
Когда они, наконец нашли Хеви, тот собирался идти домой. Его большой бабуин уже начал проявлять признаки беспокойства. Очевидно, день был трудным и бедная обезьяна устала. Ребята залюбовались ровным желто-оливковым мехом бабуина. Каждый волосок попеременно заканчивался черным или желтым колечком. Снизу мех был светлее. На щеках желто-белый. Лицо и уши черно-серые, а верхние веки беловатые, поэтому издали кажется, что карие глаза обезьяны обведены краской. Ростом бабуин был метра полтора. Когда ребята приблизились и заговорили с Хеви, бабуин издал несколько коротких и грубых звуков "о", "о".
— Это он так выражает удивление и недовольство, — пояснил Хеви, — он очень устал и хочет домой, а вы его задерживаете. Денек сегодня был нелегким, Тото поймал двух воров. Те попытались скрыться, такой тартарарам устроили, но это им не помогло. От моего малыша скрыться невозможно! — Тото, услышав свое имя начал бить себя кулаком в грудь, словно подтверждая, что именно он совершил сегодняшние подвиги. Выглядело это так забавно, что ребята не смогли удержаться от смеха. Кийа вытащила откуда-то сладкую лепешку, захваченную из дома, и показала Тото. Тот сразу же издал долгое и протяжное "ооо", выражая страстное желание полакомиться, как объяснил ребятам Хеви. После того, как животное приступило к еде, мальчики занялись расспросами.
— Сети? — удивленно переспросил Хеви , услыхав, что они ищут его брата. — Зачем же он вам понадобился?
— Мы хотим попросить его расписать стены нашего дома. Он ведь немного рисует. Такая работа ему по плечу. Да и возьмет за работу он меньше, чем профессионалы. Вот отец и попросил нас поговорить с ним, — лихо сочиняла на ходу Кийа. "Но могла бы и не стараться особенно, — раздраженно подумал Хемон. — Этот раззява Хеви и без того ей в рот заглядывает!"
— Эх, надо же как некрасиво получается! Вот и работа достойная для Сети нашлась, а он не дождался. Вчера вечером в путешествие отправился. Сказал, что вернется, когда разбогатеет! Надоело, мол, ему на моей шее сидеть.
— Это когда же он вам успел это сказать? — поразился Минмес.
— Да, собственно, я его и не видел, — почесал голову Хеви. — Он боялся, что я его отговаривать буду, поэтому уехал еще днем. Мне его друг Сенбеф весточку от него недавно принес.
— Эй, что ты делаешь. Тото, вперед! — внезапно закричал Хеви. Ребята посмотрели в ту сторону, куда указывал Хеви и заметили улепетывающего со всех ног незадачливого грабителя. Рассчитывая на легкую поживу, он выхватил из рук зазевавшегося покупателя сандалии. Покупатель крепко прижимал к себе корзинку с покупками, а вот про то, что сандалии он снял с ног и держал в одной руке забыл. Этой оплошностью и воспользовался грабитель.
— Дурак! — обругал покупателя Минмес. — Кто же одевает на рынок сандалии. Что за праздник такой? В повседневной жизни только фараон да его министры сандалии носят.
— Да я в гости собирался, — жалобно проблеял пострадавший. — Хотел произвести хорошее впечатление. А по дороге на рынок зашел. Ну, а сандалии снял, конечно, чтоб поберечь.
Меж тем, грабитель был пойман. Хеви скрутил бедолагу и сдал страже. Тото вертел в лапах сандалии.
— Ох, как я рад! Я уже и не чаял увидеть свою обувку. Отдай их мне, чудная обезьянка. — Счастливчик протянул руку к бабуину. Но не тут-то было. Обезьяна не желала расставаться с добычей. Издав резкое "о", Тото показал клыки. Никакие уговоры Хеви не помогли. Тото заупрямился. Пришлось прикрикнуть на бабуина. В отместку тот схватил один сандалий и, засунув в рот, начал быстро жевать. У жертвы грабежа вырвался стон. Забыв об опасности, он схватил кусок сандалия, торчащий изо рта обезьяны и потащил на себя. Сандалий с громким треском развалился на две части и злополучная жертва грабежа полетела вверх тормашками, держа в вытянутой руке кусок того, что еще минуту назад было обувью. Хитрый бабуин тут же выплюнул оставшуюся половину на поверженного.
— Ну, ничего, — успокоил жертву Хеви. Покупка одного сандалия обойдется вам дешевле, чем покупка двух.
— Да, конечно, — простонал несчастный, отряхивая пыль и засовывая в корзину рассыпавшиеся по земле покупки. С ненавистью посмотрев на бабуина, он медленно побрел к выходу из базара.
— Могу порекомендовать одного ремесленника, который подберет вам подходящую сандалию по сходной цене, — не растерялся Хемон. — Его жилище недалеко отсюда, и в его сандалиях ходит весь город. Уж его-то изделия не ломаются так быстро, как эта сандалия.
— И где живет этот умелец? — оживился покупатель. — Говоришь и берет недорого?
Хемон дал адрес отца и даже проводил его немного, главным образом для того, чтобы какой-нибудь другой изготовитель сандалий не перехватил этого клиента. За это получил от страдальца, не подозревающего о его корыстных намерениях, сладкий пирожок, которым в свою очередь поделился с Тото.
— Вот уж не знала, что твой отец берет за сандалии меньше, чем рыночные торговцы? — удивилась Кийа.
— Вовсе нет! Но когда он придет к отцу и поговорит с ним, у него уже не будет желания снова тащиться на рынок и искать ремесленника, который возьмет дешевле. Да и времени не будет!
— Вот до чего доводит желание пофорсить! — философски заметил Хеви. — Ну, а нам с Тото уже давно пора домой. Он одел на обезьяну специальный поводок и развернулся к выходу. Ребята молча провожали его взглядом, как вдруг Хемон сорвался с места и кинулся за ним вслед.
— Послушай, Хеви, твой брат сильно болел. Все это знали. — Хемон весь дрожал, как ихневмон, учуявший птичьи яйца. — Не мог он отправиться в дальний путь. А если его там настигнет смерть? Тогда он даже не получит нужного погребения. А ведь для египтянина это самое страшное. Ведь тогда у него не будет жизни в потустороннем мире.
— А ведь и верно! — у Хеви челюсть отпала от удивления. Как же я сам до этого не додумался. Да ведь Сети сам мне как-то сказал, что удивляется египтянам, отправляющимся в чужие земли. Мол, как они не боятся умереть там и быть похороненным по чужеземным обрядам. А ведь тогда он чувствовал себя значительно лучше, чем сейчас.
— Нужно поговорить с Сенбефом. Ты мог его неправильно понять, — рассудительно сказал Минмес.
— А ведь и верно, — задумчиво промолвил Хеви. — Я ведь должен был за порядком следить. А тут Сенбеф подошел и начал мне что-то говорить. Я и прислушался только, когда имя брата услышал. Может он говорил, что Сети работает у каких-то мореплавателей. А я решил уж, что он отправился в путешествие. Да, наверное так и было! Ну что ж, значит скоро Сети объявится. Я ему тогда передам о вашей просьбе, Кийа.
— А может быть мы с вами поищем Сенбефа, узнаем у него, где Сети и сами с ним поговорим? Кийа заметила колебания Хеви и добавила: — Понимаешь, мои родители хотели бы получить ответ уже сегодня. Они спешат. Хотят успеть к разливу Нила. Тогда начнутся праздники. Вот они хотят, чтоб у нас дома тоже было празднично.
— Так Нил вот-вот разольется. Жрецы объявили, что вода прибывает. Что ж они так поздно спохватились? Ну да ладно. Сенбеф сказал, что у него в городе кое-какие дела и поэтому он не сразу отправится домой в поселок ремесленников. Я думаю мы сможем перехватить его возле пристани.
В сопровождении недовольного бабуина ребята отправились к берегу Нила. Им повезло. Не успели они выйти к реке, как увидели Сенбефа, собирающегося переправиться на западный берег.
— Послушай, Сенбеф, — сразу же окликнул его Хеви. — Я не понял из твоего рассказа, где мой брат. Ты будешь сейчас смеяться надо мной, но мне послышалось, что он уплыл в дальние края. Ну не смешно ли это?
— А что тут смешного?
— Ты прав, смешного тут нет. Смешон был я, когда предположил, что больной египтянин отправиться умирать на чужбину. Ха, ха...
Слегка побледневший, несмотря на загар, при этих словах Сенбеф вовсе не склонен был разделять его веселья.
— Скажи мне, где мой брат? — доброжелательно улыбаясь, вопрошал Хеви. — Для него тут работа нашлась.
Маленькие глазки Сенбефа лихорадочно заметались по сторонам.
— Не знаю, что тебе и ответить, друг мой, — пробормотал он. — Я теперь и сам чувствую, что не так понял Сети. Я встретил его вчера днем в городе, и он попросил меня передать тебе, что он на какое-то время исчезнет из Фив. А вернется богатым. Вот я и решил, что он отправился в путешествие. Недоразумение вышло.
— Да, действительно. Но куда же он тогда делся? И зачем ему было уезжать из Фив? Ты все правильно расслышал? — в голосе Хеви прозвучало подозрение.
— Ну да. Мы встретились на пристани. Вместе посмотрели на разгрузку корабля с подарками для фараона, да живет он, да здравствует, да благоденствует. Тут он мне все это и сказал. А больше я его не видел.
— А вот я слышал от одного своего знакомого, что когда он вчера возвращался из некрополя, то видел вас с Сети в компании с каменотесом Хапиуром и еще одним человеком, — не выдержал Хемон.
Сенбеф стал белым, как стена.
— Что ты скрываешь от меня, — набросился на него Хеви. — Я вижу по тебе, что с моим братом что-то случилось! Отвечай немедленно, а то я позову стражников!
— Не надо никого звать, милейший. Это не в твоих интересах, — раздался сзади вкрадчивый голос. — Ребята повернулись и увидели Кенну.
— Мы действительно встретились вчера в некрополе. Я пригласил ремесленников подправить кое-что в гробнице моих предков. Обещал хорошо заплатить. Сенбеф пригласил Сети, желая помочь тому заработать. Но, когда мы пришли на место, Сети высказал недовольство ничтожностью оплаты. Я на это возразил ему, что и работы для него не так много. В основном, все ляжет на плечи Хапиура и Сенбефа. А он в ответ стал говорить чудовищные вещи. Мол, зачем покойникам столько чести и богатств. Не лучше ли им было бы поделиться с живыми, такими бедняками, как он. Тогда я прогнал его. А сегодня, когда мы узнали о разграблении гробниц, смысл речей Сети стал нам более понятен. Сенбеф не хотел тебя расстраивать, поэтому и придумал историю про путешествие. Тем более, что Сети скрылся. Он ведь понимает, что не сможет открыто воспользоваться награбленным.
— Ты лжешь, — потрясенно выкрикнул Хеви. — Мой брат никогда не пошел бы на такое преступление!
— У меня есть свидетели! — презрительно глядя на Хеви, произнес Кенна. — Убирайся прочь, если не хочешь, чтобы я сам позвал стражников.
Хеви медленно побрел прочь, понурив голову. Притихшие ребята последовали за ним. Они не знали, что и думать. Погруженные в свои мысли, ребята не сразу обратили внимание на перепалку у них за спиной. Но постепенно шум битвы заставил их оглянуться.
— Палку, палку ищи! — громко вопил Кенна.
— Обходите его сзади, господин! — Именно после этого истеричного выкрика Сенбефа ребята посмотрели назад и застали интереснейшую картину. Тото, почувствовав, что его хозяина обидели, решил отомстить. Воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, он бомбардировал Кенну и Сенбефа комьями жидкой грязи и успел перепачкать их с головы до ног, прежде чем они, вооружившись палками, отогнали его от берега. На свою беду Кенна подошел слишком близко к берегу, чем и воспользовался крокодил, притаившийся в кустах. Резко бросившись на Кенну, он ухватил его за хитон и поволок в воду.
— Чего стоишь истуканом, олух? — в ужасе завопил Кенна. — Помоги мне! — В последнюю минуту Сенбеф успел схватить своего работодателя за руку. Раздался громкий треск и крокодил скрылся в воде с хитоном Кенны, оставив его на берегу в чем мать родила. Обезьяна издала серию радостных звуков и бросилась за своим хозяином. Весь перемазанный грязью Кенна разразился проклятиями. Сенбеф заметался по берегу в поисках того, чем можно было бы прикрыть голого Кенну. Ребята весело расхохотались. Даже расстроенный Хеви не смог сдержать улыбку. Наконец Сенбеф нашел выход. Обмотав бедра Кенны стеблями папируса, он прикрепил к ним пальмовые листья. Получилось что-то вроде набедренной повязки. Изрыгая проклятия, Кенна с Сенбефом, грязные и посрамленные, покинули берег Нила. Это происшествие помогло ребятам принять важное решение. Слегка отстав от Хеви, они тихо посовещались и решили рассказать Хеви всю правду.
Глава десятая
На этот раз Хемон не только не опоздал в школу, но и пришел задолго до начала занятий. Ему надо было обдумать сложившуюся ситуацию. Вчера они долго спорили о том, что надо делать дальше, но так и не пришли к окончательному решению. Однако долго предаваться своим мыслям Хемону не пришлось. В школу стали подтягиваться другие ученики. Дожидаясь начала занятий, они устроили веселые игры, в которых Хемон, конечно же был заводилой. Сначала они устроили скачки на коленях, скрестив ноги и удерживая их сзади руками. Минмес первым выбыл из игры, безнадежно отстав от всех игроков. Он был мальчиком сильным и выносливым, но довольно крупным, поэтому в этом виде игр ему не всегда везло. Однако, азарта ему было не занимать.
— Вперед, Хемон! — подбадривал он брата. — Ты быстрее всех, ловчее всех! — По правде говоря, Хемон не слишком-то нуждался в поощрении. Быстрый и ловкий, как обезьяна, он обошел всех и выиграл состязание.
— Козленок на земле! Играем в козленка на земле! — завопил Иути.
Эта игра заключалась в прыжках через живое препятствие. Минмес и еще один мальчик сели на землю и вытянули ноги и руки. Остальные игроки должны были перепрыгнуть через этого "козленка на земле" и не попасться.
— Держись, приятель, я иду! — крикнул Хемон и тут же стремительно перескочил через препятствие, только голые пятки и сверкнули перед лихорадочно горящими двумя парами глаз "козленка на земле". Иути решил схитрить и прыгнул сразу же за Хемоном без предупреждения. Но был тут же схвачен за ногу, не дремлющим Минмесом. Падая, он повалился на сторону и налетел на мрачного Кагабу. Тот возвращался после похода к живописцам, с которыми он обсуждал стоимость работ в гробнице. Итог был для него неутешительным, поэтому жрец находился не в лучшем своем настроении, чего же удивляться, что он не поскупился на палочные удары для Иути. Наконец, устав избивать вопящего Иути, Кагаба приступил к уроку.
— Сегодняшний урок мы посвятим математике, царице всех наук для египтян. Боги не скупятся придумывая нам каждый год все новые и новые математические задачи для нашего скудного ума. Вот пример! Нил не сегодня — завтра разольется и затопит то, что до сего дня было берегом. Благословенные воды напоят землю, иссушенную солнцем и принесут много ила, который сделает почву более плодородной. Крестьяне засеют эту землю зерном, когда вода спадет, и египтяне получат богатый урожай. Мы все ждем этого благословенного часа и надеемся, что и в этом году боги не обойдут нас своей благодатью. Никто из нас не скупился на дары и жертвы в честь бога Нила Хапи. Мы все верим, что Хапи будет милостив. Кагаба перевел дыхание. В классе стояла мертвая тишина, нарушаемая слабым поскуливанием Иути.
— Что за стоны я слышу, Иути? Ты сомневаешься в милости богов? — внезапно снова разъярился Кагаба. В эту минуту он как раз вспомнил, как наглый живописец требовал повышенной платы именно в связи с разливом Нила, объясняя это тем, что ему будет сложнее добираться до рабочего места. Жадный жрец сам готов был застонать от горя. И что за сложности, ведь живописец живет в поселке ремесленников, ему даже речку переплывать не надо! Издевается, негодяй!
— Так что с ответом на мой вопрос? — желчно повторил Кагаба.
— Это я от радости, что боги столь милостивы к нам, — дрожащим голосом выговорил Иути.
— Тогда я продолжу! Воды в Ниле сегодня больше, чем вчера, а вчера было больше, чем позавчера. А это значит, что разлив великой реки скоро не только обогатит почву, но и снова изменит поверхность страны и вызовет многочисленные споры о границах земельных участков. И восстановить их будет ох как нелегко без помощи знающего свое дело геометра. Поэтому, не теряя времени даром будем изучать столь важный предмет со всем пылом на какой мы способны. Для начала решим несколько простых задач.
Под диктовку Кагабы ученики стали записывать задание. Это были не очень сложные задачи на вычисление количества хлебов или пива из определенного количества зерна, определение длины весла и высоты мачты, а также вычисление количества людей для транспортировки обелиска и размеров пруда, который надо выкопать. Потом была сложная задача на определение объема усеченной пирамиды, над которой ученикам пришлось повозиться до конца занятий. Кагаба сегодня был особенно щедр на оплеухи и подзатыльники, чего же удивляться, что ребята дождаться не могли конца занятий.
На сей раз Хемон с Минмесом покинули школу одними из первых. Каково же было их изумление, когда они увидели Кийю, с нетерпением поджидающую их у ворот. Мальчики сразу же поняли, что что-то случилось.
— Представляете, я сегодня, как всегда следила за Панебом. Ничто не предвещало беды. Он опять ухаживал за этой служанкой. Вот ведь как любовь меняет человека! Он с ней совсем другой.
— Какой другой? — проявил внезапный интерес Хемон.
— Ну, не знаю... — задумалась Кийа. — Какой-то заботливый, внимательный, предупредительный. Помогает ей дорогу перейти, поддерживая под локоток, защищает от толчеи.. А как с ней распрощается, так у него даже выражение лица меняется. Сразу же делается злобным и неприятным.
— Переходи к делу, — вмешался Минмес, — ты же не о Панебе пришла с нами поговорить!
— Конечно, нет! Я как раз собиралась продолжить, когда вы меня перебили. В общем, распрощался Панеб со своей подружкой и пошел к дому Кенны. А тот как раз вышел из ворот, как будто ждал Панеба. Я совсем рядом оказалась, пряталась за деревом. Вот и услышала, о чем они говорят. Вы не представляете, Панеб заставлял Кенну донести на Хеви, что тот вместе с братом грабит гробницы.
— Вот это да! Это же лжесвидетельство! Неужели Кенна пойдет на это?
— Он не хотел, но Панеб имеет над ним какую-то власть. Помните, что Кенна нам вчера сказал? Именно это он собирается повторить властям. А Сенбефа и Хапиура привлечь, как свидетелей. Вроде бы ничего конкретного они не знали, от Сети слышали только странные намеки и только когда узнали о разграблении гробниц, тогда и поняли, о чем толковал этот разбойник.
— Никто не поверит им, — неуверенно пробормотал Минмес. — Особенно о Хеви. Все знают его как честного человека.
— А вот и поверят! Уже поверили! Я пошла за ними следом, видела как они прошли к самому визиру, а вышли оттуда в сопровождении стражи. Своими ушами слышала, как Кенна сказал, что в это время нужно искать Хеви на рынке.
— Все сразу поймут, что Хеви невиновен, как только он скажет правду! Его же все знают, как честного человека, — разгорячился Хемон.
— Ага, когда начнут пытать, да бить палками по пяткам, самый честный человек на себя наговорит что угодно, — вздохнул Минмес.
— Надо было предупредить Хеви, Кийа, вместо того, чтобы стоять статуей возле школы, — набросился на Кийю с упреками Хемон. — А сейчас уже поздно что-то предпринимать. Он уже в темнице. — Хемон чуть не плакал от огорчения. Девочка в ответ победно усмехнулась.
— Не один ты такой догадливый, Хемон. Я до этого и сама додумалась. Посмотри в сторону вон той пальмы. Видишь, там развалины какой-то стены. За ними прячется Хеви с Тото. Я привела их сюда, потому что не знаю, что делать дальше. У Хеви не так много денег, чтобы покинуть город. И он не может бросить Тото. Через час весь город будет искать его. Нужно срочно что-то придумать.
В эту минуту из ворот вышел мрачный Кагаба. Озаренный внезапной идеей, Хемон бросился ему навстречу.
— Учитель, вчера мы были свидетелями страшного надругательства над вашей гробницей!
— Ты решил поиздеваться надо мной, маленький негодяй? — побагровел Кагаба.
— О нет, учитель! Просто мы решили вам помочь. В доме моего брата работал один живописец. Он расписывал стены орнаментом из листьев лотоса. Сейчас он закончил. С ним слишком щедро расплатились. За свою работу он получил резной сундук, — лихо врал Хемон. — Вот и получается перебор. Родители Минмеса, как услышали о вашей беде, так сразу и предложили этому живописцу заняться вашей гробницей. Он не очень знаменит, но вполне способен очистить вашу гробницу от гнусных рисунков и написать, что принадлежит она знаменитому жрецу и уважаемому учителю Кагабе. А еще он нарисует бога Тота — покровителя всех писцов и ученых людей. Он даже обезьяну сегодня на рынке взял у какого-то стражника. Тот уезжал в другой город и предложил за небольшую плату присмотреть за его обезьяной. Вот он и согласился. Будет с натуры рисовать Тота. А вам это ничего не будет стоить!
Кагаба не верил своим ушам. Надо же какое счастье привалило. Как хорошо, что он не успел сегодня утром договориться с другим живописцем.
— Милый мальчик, а где же этот ремесленник? Почему ты не привел его с собой?
— Он здесь недалеко, за этим деревом, удерживает обезьяну.
— ???
— Ну, понимаете, эта обезьяна очень расстроилась, что хозяин уехал, поэтому бросается на всех и больно кусает. Он сам уже весь покрыт укусами и царапинами, вот и опасается, что обезьяна вас покалечит, но если вы настаиваете...
— Нет, нет. Пусть остается за деревом. Мне не к чему это знакомство. Сейчас я напишу начальнику стражи некрополя, что в моей гробнице будет работать живописец. Я уже предупреждал стражников, так что это только формальность. Напишу и про обезьяну, чтобы не очень удивлялись. А где он будет жить, в поселке ремесленников?
— О, нет! У него хижина в городе. Но чтобы успеть выполнить работу побыстрее, он будет ночевать прямо в гробнице, еду он возьмет с собой.
— Что ж, так даже лучше! Кагаба вытащил кисточку и быстро накарябал послание для начальника стражи на куске папируса. Ребята с волнением следили за каждым движением его руки. Как только он закончил писать, Хемон выхватил у него письмо из рук и помахал им в воздухе, чтоб высохли чернила.
— Нужно спешить, пока не стемнело. Он ведь должен еще успеть приступить к работе.
— Ты, мальчик иногда бываешь очень рассудительным. Теперь я вижу, что не всегда был прав в отношение тебя.
— О, учитель, — Хемон опустил глаза, чтоб Кагаба не успел прочесть в них насмешку, — я обещаю вам, что буду и дальше стараться быть достойным ваших похвал!
— Молодец! Ну, мне пора уже приниматься за трапезу. — Кагаба величественно проплыл в сторону храма. Минмес и Кийа рассмеялись, как только жрец удалился на приличное расстояние.
— Ну, ты даешь! — восхищенно пробасил Минмес. — И как только тебе удается так быстро принимать решения? Я бы ни за что не догадался пристроить Хеви в гробницу Кагабы. Теперь у нас есть время распутать эту историю. Кагаба не сунется в гробницу, пока там кусачая обезьяна. Стражники некрополя предупреждены и тоже не будут лезть в гробницу с вопросами.
— Но они могут узнать Хеви, когда он будет отдавать письмо! — вмешалась Кийа.
— Это могу сделать за него и я. — Минмес расправил плечи. — Я слегка загримируюсь, чтоб выглядеть постарше. Думаю, в этом ты мне поможешь, сестрица!
Довольные проведенной операцией, ребята поспешили к Хеви с радостной новостью. И хотя до разгадки тайны еще было далеко, у них появилась уверенность, что все получится.
Глава одиннадцатая.
Все получилось, как они и задумывали. Загримированный Минмес в отцовском парике выглядел совсем взрослым юношей. Он представился стражникам сиротой, вынужденным подрабатывать на мелких работах. Сказал, что учился ремеслу живописца у отца, а когда тот умер стал зарабатывать себе на жизнь, помогая другим живописцам в храмах, или расписывая за небольшое вознаграждение стены в домах людей среднего достатка. Стражников вполне удовлетворил его рассказ, а письмо Кагабы и вовсе успокоило. Бабуин вел себя просто ужасно. Он все время вырывался с поводка и, пребывая в раздражении от разлуки с хозяином, беспрестанно вопил. Воспользовавшись тем, что передавая письмо, Минмес на секунду выпустил поводок из рук, вредный бабуин разметал в стороны ряды стражников и в один миг взлетел на крышу одной из гробниц. Минмес попытался выманить его оттуда ласковыми увещеваниями, но Тото даже ухом не повел в ответ. Воспользовавшись тем, что крыша гробницы была довольно ветхая, он стал выковыривать обломки кирпичей и швырять ими в столпившихся внизу стражников. Он оказался довольно метким стрелком, поэтому сразу несколько бритых черепов украсились здоровенными шишками.
— Ах, ты, мерзкое животное! Сейчас получишь у нас! — одновременно раздалось несколько голосов, и в бабуина полетели камни. Один из стражников так разозлился, что не найдя под рукой камня швырнул в обезьяну оставшимся от обеда огурцом. Хитрый бабуин как будто только этого и ждал. Подхватив овощ на лету, он спрятался за выступом стены и стал недоступен для орудий противника. До разозленных зрителей донесся веселый хруст сочного огурца. Это натолкнуло Минмеса на одну идею. Выпросив у стражника лепешку, он принялся зазывать бабуина. Тот украдкой выглянул из своего укрытия, и убедившись, что нюх его не обманывает и внизу действительно ждет угощение, тут же спустился вниз. Минмес и глазом не успел моргнуть, как лепешка уже очутилась в цепких лапах Тото. Отнимать у бабуина это угощение никто не решился. Стражников напугала его агрессивность, и они предложили Минмесу не выпускать обезьяну из гробницы, во избежание несчастных случаев. Это было ребятам только на руку. Когда они прощались с Хеви, тот озабоченно почесал затылок.
— Слушайте, я же не умею рисовать. А вдруг Кагаба нагрянет с инспекцией, а тут все, как было.
— Ты пока стены очисти, да покрась белой краской. Затем жди, когда высохнет. Мы наведаемся к тебе завтра, расскажем новости, еще еды привезем, заодно и поможем в работе.
— Хорошо, — вздохнул Хеви, — но меня тут все время одна мысль преследует. А что, если я был не прав, когда убежал. Ведь этим самым я как бы подтвердил свою вину. Не лучше ли мне было остаться и смело встретить опасность. Бросить обвинение в лицо негодяям. — Хеви расправил плечи, и его глаза вспыхнули огнем. — Может, и сейчас еще не поздно вернуться.
— Не делай этого, — испугался Хемон. — Ну подумай хорошо, что ты можешь сказать в свою защиту? Гробницу разграбили, а на следующий день выясняется, что исчез твой брат Сети. Свидетели утверждают, что слышали, как он почти признался в том, что мечтает ограбить гробницу. И эти свидетели не самые последние люди в городе. Ты его самый близкий родственник. Да, может быть ты и не причем. Но тебя будут пытать. Я слышал, что не было человека, который вынес бы эти муки. А вдруг и ты не сможешь и сам наговоришь на себя. Что тогда?
— Да, если посмотреть на дело с этой стороны, то получается, что ты прав, — с удрученным видом пробормотал Хеви.
Оставив Хеви предаваться печали в обществе раздраженного всей этой кутерьмой и непривычной обстановкой бабуина, ребята отправились в сторону поселка ремесленников. Ани разрешил Минмесу и Хемону провести в поселке несколько дней у их родственника, торговавшего различными погребальными сувенирами. Тот должен был вскоре прибыть в Фивы на празднества по случаю разлива Нила, поэтому было решено, что детей он захватит с собой.
Когда Минмес с Хемоном вышли из гробницы и стали пробираться меж надгробий в сторону поселка, их внимание неожиданно привлек разговор двух стражников, совершавших обход некрополя.
— Послушай, Неферхотеп, ну не странные ли дела творятся в этом некрополе?
— Ты об этой обезьяне, или об ограблении?
— Обезьяна, как обезьяна, да и в ограблении гробниц ничего странного нет. Их грабили всегда, сколько я себя помню. И грабителей не всегда находили. Хотя я слышал, что их все равно настигала кара богов. Просто не всегда это становилось достоянием общественности. Хотя одна история дошла до меня... — Стражник неожиданно замолчал.
— А что за история? — заинтересовался Неферхотеп.
— Жила у нас в поселке одна богобоязненная женщина по имени Ити. Именно она стала свидетельницей высшего суда над грабителями гробниц. Наверное, боги захотели, чтобы именно она своими глазами увидела суд над злодеями и рассказала об этом людям. Однажды разграбили гробницу очень богатого сановника. Мумии несчастных обитателей гробницы были безжалостно выброшены из их обители. Грабители не оставили никаких следов, которые позволили бы найти злодеев. И вот однажды этой женщине приснился сон, в котором ей явился сам бог мертвых Анубис. Он приказал ей встать и выйти из дома, чтобы стать свидетельницей наказания преступников. Она выполнила приказание и увидела страшную картину, — в этом месте стражник сделал многозначительную паузу, от которой у его собеседника мурашки побежали по телу.
— Ну не томи, рассказывай, что она увидела.
— По улице бежал ее сосед-горшечник со своим братом, а за ним мчались мумии. Белые бинты развевались за их спинами, они тянули к злодеям свои усохшие руки... От ужаса, сковавшего ей сердце смертельным холодом, Ити потеряла сознание. Она сама не помнила, как вернулась домой. На следующее утро она узнала, что горшечник и его брат признались в содеянном преступлении. Они потеряли рассудок и все время твердили о преследующих их мумиях. Во всяком случае все подумали, что они потеряли рассудок, раз рассказывают такие невероятные вещи. Но тут пришла Ити и рассказала о явлении ей Анубиса и о том, чему сама она была свидетельницей. Тогда все поверили рассказу злодеев.
— А не могла эта Ити придумать историю после того, как услышала рассказ о признании братьев?
— Да какая ей от этого выгода была? И вот что я тебе скажу, Неферхотеп, злодеев эта история тоже кое-чему научила!
— Чему? — раскрыл от удивления рот Неферхотеп.
— Они теперь уничтожают мумии, сжигают их, чтобы те не могли преследовать их, как братьев-горшечников!
— Какую жуткую историю ты мне рассказал на сон грядущий! Я теперь совсем сон потеряю! Вдруг эти мумии просто спрятаны где-нибудь, а не уничтожены. Вот выйдут они на охоту за грабителями, а тут мы с тобой...
— Типун тебе на язык, Неферхотеп, — струхнул его собеседник. Мы же сами видели пепелище с останками мумий. От них почти ничего не осталось, только несколько костей. Так что успокойся! Можно снова костер разжечь, чтобы уж наверняка...
— Да, давай так и сделаем, а о каких еще странностях ты хотел мне рассказать?
— Да я об этой яме, в которой хоронят нищих. После последнего захоронения я обратил внимание, что уровень песка доходит до половины ямы. Ты помнишь, там еще корни торчат из земли по краям. Так вот вчера утром, когда мы обнаружили разграбленную гробницу, уровень песка как будто поднялся вверх почти до этих корней, а ведь там только одного бедняка и похоронили с тех пор.
— Глупости это, тебе просто показалось! — проявил нетерпение Неферхотеп. — Лучше пойдем к пепелищу и снова разожжем костер, а то вдруг и правда там еще остались какие-нибудь останки мумий. Еще начнут нас с тобой преследовать по ошибке! — И стражники удалились прочь.
Глава двенадцатая.
Хемон стоял на берегу великой реки и наблюдал за начавшимся разливом. Начинался новый сезон, наступления которого ждали все египтяне. Нил выходил из своих берегов. Целых четыре месяца продлится этот благословенный сезон. В самый разгар его будут проходить самые пышные празднества и различные благодарственные церемонии. Вслед за этим сезоном последуют четыре месяца посевного сезона. Пахать мягкую илистую землю сразу же как сойдет паводок будет легко, ведь в ней нет камней и сорняков. Нужно будет только поспешить, пока ее не высушит жаркое египетское солнце. Неплохо, когда у тебя есть корова — тогда ты можешь впрячь ее в плуг, в противном случае тебе придется самому тащить за собой плуг. И еще хорошо, когда у тебя есть козы в хозяйстве. Тогда ты сможешь пустить их за собой, когда сеешь зерно, чтобы они втоптали его в землю. Иначе прожорливые птицы поклюют половину посева — ты и опомнится не успеешь. А когда посевы начнут прорастать, нужно будет все время о поливке почвы заботиться. Для этого на каждом поле есть ров, соединенный с каналом. Ров открывают и в него заливается вода. Каналы нужно постоянно ремонтировать, иначе они придут в негодность. Поэтому каждый год бедняков заставляют насильно сгоняют на бесплатные ремонтные работы по приведению в порядок каналов перед разливом Нила. Но все когда-нибудь заканчивается. Поэтому следом за посевным сезоном приходит сезон сбора урожая. Спелые колосья срежут прямо под колосками, свяжут вместе и сложат в большие корзины. Затем, чтобы освободить зерна из колосьев их бросят под копыта домашнему скоту. А потом, чтобы освободить от шелухи будут подбрасывать в воздух, и ветер сам освободит зерно от всего лишнего. Хемон засмеялся: вот уж действительно у египтян много помощников. И ветер и вода приходят им на помощь, когда нужно. И все получается легко и просто, когда думаешь об этом. А на деле труд земледельца очень тяжел и неблагодарен. Ты не сможешь даже свой урожай первым собрать, потому что сначала ты должен убрать урожай хозяина. А уж если урожай не удался и ты не можешь заплатить налоги, то готовься к побоям...И не дай бог твоя скотина полакомится на чужом поле!
— О чем задумался? — спросил друга незаметно подошедший Минмес.
— Да вот вспомнил кое-что из поучений писцу. — И Хемон процитировал:"Разве не помнишь ты участи землевладельца, когда учтен урожай его после того, как змея похитила одну половину его и пожрал гиппопотам другую половину. Ведь множество мышей в поле. Саранча налетела, скот все пожрал. Воробьи же приносят горе земледельцу. Остаток урожая на току почти исчерпан и достается ворам, а плата за нанятый скот пропала, так как упряжка скота подохла от переутомления при молотьбе и пахоте".
— Надеюсь ты помнишь и вторую часть этого поучения:"И вот причалил к берегу писец, который будет учитывать урожай. Сопровождающие его сборщики налога вооружены палками, а нубийцы — прутьями. Они говорят "давай зерно", а его нет. Бьют они его яростно. Он связан и брошен в колодезь, он захлебывается. Жена его связана в присутствии его, а дети его в узах... Но писец — он руководит всеми, и не обложена налогами работа в письме. На нее нет налогов. Заметь себе это". Я рад, что ты вспомнил это поучение и у меня появилась возможность напомнить тебе о нашей главной цели в жизни. Не кажется ли тебе, что мы несколько удалились от нее в последнее время. Если так пойдет и дальше, то нас не минует участь этого землевладельца из поучения.
— Мы не можем отступить теперь и бросить Хеви в беде, — упрямо промолвил Хемон. — Я не могу. А ты поступай так, как тебе подскажет твоя совесть. — Минмес немного помолчал, обдумывая слова Хемона, прежде чем ответить.
— Я пойду с тобой до конца. Только я думаю, что нам надо быть очень осторожными. Дело приняло очень серьезный оборот. — Хемон, хоть и не подал вида, но страшно обрадовался, что Минмес по-прежнему вместе с ним.
— Ты знаешь, я вчера слушал россказни стражников и сначала не придал им никакого значения. А теперь мне пришла в голову одна мысль. Что, если Сети действительно убит, как мы с тобой и подумали вначале, когда увидели окровавленную морду Таурт?
— Ты опять за свое! А как же тогда Сенбеф, Хапиур, Ке...
— Вот именно! — перебил Хемон брата.
— О чем это ты?
— О странном поведении Сенбефа и Кенны. Уж очень они хотят засудить Сети. Заметь себе: пропавшего без вести Сети. И только мы с тобой знаем, что именно они были последними, кто его видел. Только мы не можем никому об этом сказать. Но, когда найдут тело Сети, им придется многое объяснить.
— Но где же мы найдем тело Сети?
— Здесь, в некрополе! Где же еще можно так надежно спрятать мертвое тело, как не среди мертвых.
— Ты что предлагаешь обыскивать все гробницы? — поежился Минмес.
— Нам ничего не придется делать. У меня есть одна идея. Для этого мы должны дождаться обхода стражников. Ведь не искать же нам их специально, тогда они могут заподозрить наш интерес в этом деле.
— А зачем нам стражники?
— Ты помнишь, один из них сказал, что уровень песка, которым засыпают бедняков стал выше, хотя никого не хоронили. Я предполагаю, что Кенна и его подручные убили за что-то Сети и бросили его в яму для бедняков. А потом засыпали песком. Ты ведь знаешь, они находились недалеко от нее, когда приходила Таурт. Это идеальное место, чтобы спрятать труп.
— Но как мы заставим стражников нам поверить и раскопать захоронение. Мы ведь даже не можем им рассказать всю историю, ибо тогда придется признаться в своем хулиганстве. Да и рассказ о появлении Таурт слишком похож на сказку, чтобы ему поверили.
— Положись на меня! Я кажется уже придумал. Только нужно дождаться обхода стражи, а не искать стражников самим. Так что пойдем пока поможем Хеви. Кто знает сколько ему еще тут прятаться. Вдруг Кагаба надумает явиться с проверкой, хотя мы его и запугали "злой" обезьяной.
Мальчики отправились в сторону гробницы Кагабы, а по дороге Хемон изложил Минмесу свой план.
— Ну наконец-то, — встретил их Хеви радостным возгласом, — я думал вы забыли о своем обещании. — Тото же не стал тратить времени даром и тут же залез в узелок, который притащили с собой ребята. Те скудные запасы, что Хемон с Минмесом оставили им вчера, бабуин и Хеви успели уже съесть. К сожалению, сегодня ребята не смогли принести больше продуктов, чем вчера, поэтому Хемон без разговоров выхватил узелок из цепких лап обезьяны, разъяснив Хеви ситуацию.
— Придется питаться экономнее. Мы не смогли раздобыть много съестного. Наш дядя не слишком богат, поэтому еды маловато для вас двоих. Правда Минмес сегодня с утра выловил неплохого лобана. Мы его зажарили прямо на берегу и принесли вам, из-за этого и задержались.
Пока Хеви и Тото, набросившись на еду, утоляли голод, Минмес с Хемоном огляделись по сторонам.
— Я вижу ты времени даром не терял, сказал Хемон, обозревая очищенные от их художеств стены гробницы.
— Ну да! Надо же было что-то делать. За работой некогда предаваться грустным мыслям, — с набитым ртом произнес Хеви.
— Что ж теперь наша очередь помочь, как мы и обещали.
Мальчики приступили к работе. Они написали над входом: "Здесь покоится жрец Кагаба". Хеви, продолжая жевать, предложил дополнить надпись, указав "мудрый жрец Кагаба, наставник юных душ", но друзья воспротивились подобной глупости.
— Во-первых, никакой он не мудрый, а во-вторых никакой не наставник, а я бы сказал мучитель, — яростно растирая краски, пояснил непосвященному в их школьные дела беглецу Хемон.
— Тогда так и напишите: "глупый мучитель юных душ", — благодушно попивая пиво, изрек Хеви, — а то как-то куце получается.
— Ну, если ты прочел надписи перед тем как их замазать, то должен был увидеть что нечто подобное мы уже написали раньше, — вступил в беседу Минмес.
— Да, и Кагабе это почему-то не понравилось, — усмехнулся Хемон.
— Странно это, вы ведь так красиво выписали иероглифы, а ослы у вас получились как живые! — весело рассмеялся Хеви, и друзья не замедлили к нему присоединится.
— Так, теперь попробуем нарисовать бога Тота — покровителя писцов, как мы и пообещали Кагабе, — пробормотал Минмес. — Я, правда, не уверен, что смогу это сделать правильно. Ослов-то мы рисовали, как карикатуру. А тут все-таки бог!
— У меня идея, — радостно завопил Хемон. — Эй, Хеви, держи Тото прямо. Сейчас очень удачно падает солнце, тень на стену ложится так, как надо. Прямо картинка обезьяны. Я сейчас быстро контур обведу, главное, чтобы Тото не дергался. Держи его крепче. А потом останется только раскрасить рисунок. Это ты сможешь и сам доделать, Минмес.
— Слушай, Хемон, — засомневался его друг, — бога Тота обычно рисуют в виде павиана, а не бабуина.
— Да какая разница. Обезьяна — она и есть обезьяна.
— Ну не скажи, — обиделся Хеви. — Между павианом и бабуином есть некоторые отличия.
— Так, давайте не будем сейчас препираться, а то солнце опустится ниже, и тень будет другая. Надо успеть, пока картинка на стене хоть на какую-то обезьяну похожа. А потом уж и придавайте ей индивидуальность павиана, хотя по-моему между павианом и бабуином почти никакой разницы нет, может только у павианов хвост поменьше. А морды и у тех и у других на собачьи похожи!
Поскольку никаких других предложений не поступало, было решено поступить так, как предлагал Хемон. Тото, которого Хеви обхватил за шею, развернув боком к стене, сначала воспринял это, как неожиданную ласку со стороны хозяина и замер от радости. Когда же ласка затянулась, он стал проявлять признаки недовольства: вертеть шеей, отталкивать от себя хозяина, камнем повисшего на шее.
— Давай быстрее, я уже не могу его удерживать, — отплевываясь прохрипел Хеви, в рот которого набилась обезьянья шерсть.
— Ты все время вертишься, поэтому я не успеваю. И вообще, не прижимайся к нему так сильно, а то получается, что у покровителя писцов огромный живот.
— Не знаю, как у покровителя писцов, а у вашего жреца он и вправду велик, так что рисуй что получается! — сиплым от натуги голосом изрек Хеви.
— Ну не знаю, не знаю! — не к месту засомневался Хемон. Затем он снова принялся обводить контур тени бабуина на стене. Тото же, вконец разозленный странным поведением хозяина, перешел к активным действиям. Со стороны казалось, что обезьяна сошлась с человеком в рукопашной битве. Визг бабуина, стенания Хеви и хохот Минмеса перекрывали громкие вопли Хемона, призывавшего их держаться прямо и не отступать от намеченной позиции. Наконец, он заявил, что контур готов.
— Да, несладко мне пришлось, — сказал он, вытирая со лба пот. — Неужели так трудно было продержаться прямо несколько минут! — У Хеви, который все не мог отдышаться просто не было сил на возражения, а озлобленный бабуин вообще не склонен был принимать участие в беседе.
— Твоя очередь! — обратился Хемон к Минмесу, вытиравшему слезы от смеха. Тот, наконец, смог посмотреть внимательно на получившийся рисунок.
— Да, не скажу, что то, что у тебя получилось похоже на обезьяну. Лично мне это напоминает огромную мохнатую кляксу.
— Ты только и способен, что критиковать. Лучше принимайся за дело.
— А что мне с животом делать, так и оставить ?
— А почему бы и нет, я думаю, что Кагабе понравится, что бог Тот хоть чем-то на него похож!
На какое-то время воцарилась тишина. Минмес весь погрузился в работу.
— Нет, не получается! — воскликнул он.
— Что именно? — полюбопытствовал Хемон.
— Да морда обезьянья не получается. Все остальное я уже худо-бедно раскрасил.
— Действительно худо-бедно, — выступил с критикой Хемон. — Ну, да ничего, это и так сойдет. А вот голова... Придумал! — радостно воскликнул он. — Ты нарисуй человеческое лицо, лучше всего, если оно будет на Кагабу похоже. Ему польстит, что бог Тот на него похож!
Минмес принялся за работу. Через некоторое время он откинулся, чтобы посмотреть на результат своих трудов. На стене красовалось хвостатое существо с огромным животом, все покрытое шерстью. И что самое удивительное, лицо его и правда имело сильное сходство с Кагабой. Единственно на что не было похоже это существо, так это на бога Тота в его традиционном изображении. С сомнением уставившись на рисунок, друзья пытались понять насколько допустимо оставлять на стене гробницы подобное изображение. Внезапно их внимание привлекли голоса стражников, совершающих вечерний обход.
— Давай, Минмес, чего мы ждем. — Хемон выскочил из гробницы. Минмес натянул парик отца и, повернулся спиной к приближающимся стражникам. Сегодня он не был загримирован, поэтому не хотел, чтобы стражники видели его лицо. Без грима оно сразу выдавало его чересчур юный возраст, даже при наличие парика.
— Ох, Хемон, подожди меня, — громким голосом, чтобы привлечь внимание стражников, произнес он. — Я не останусь в некрополе ни за какие пирожки на ночь. Приду закончить работу завтра. Обезьяну оставлю здесь, ее-то мумия не тронет. И Минмес быстрыми шагами прошел вперед, оставив Хемона позади.
— Эй, постой, — заорал ему вслед Неферхотеп. — О какой мумии ты тут болтаешь? — Его спутник так и остался стоять с открытым от изумления ртом. Минмес сделал вид, что ничего не слышит, а Хемон остановился и охотно разъяснил стражникам его странное поведение.
— Вы не поверите, рассказывает тут какие-то небылицы. Якобы из ямы, где хоронят бедняков, вчера ночью из-под песка выкарабкалась какая-то мумия и стала искать своих обидчиков. Вид ее был ужасен, белые пелены развевались по ветру. Он думает, что это из той гробницы, что разворовали. Вот боится теперь оставаться здесь на ночь. — С этими словами Хемон распрощался со стражниками и бросился вслед за Минмесом. Вместе с ним они спрятались за одной из гробниц и стали следить за стражниками. Похоже, что план Хемона сработал. От ужаса те не могли какое-то время промолвить ни слова, только открывали и закрывали рот. Наконец, Неферхотеп подал голос.
— Я же говорил тебе, что мумии не уничтожены, они где-то здесь, и мы теперь в опасности.
— А что же тогда было уничтожено в пепелище?
— Да кто его знает что. Главное, что мумии здесь, зарыты в общей могиле. Это ты правильно сказал, что уровень песка поднялся, как будто кого-то еще похоронили. Теперь мы знаем кого.
— Слушай, а ведь это тоже неплохо. Мы выкопаем мумии и положим их снова в их гробницу. Они будут довольны. А когда мы сообщим об этом родственникам, то еще и награду получим. — Воодушевленные этой идеей, стражники отправились к общей могиле.
Глава тринадцатая.
Прячась за гробницами, мальчики следили за стражниками. Те, довольно быстро раздобыли где-то по лопате и принялись разгребать общую могилу. Сначала, как и следовало ожидать, на свет появилась кое-как обработанная мумия того бедняка, за погребением которого наблюдал Хемон в тот день, когда стало известно о разграблении гробниц. Стражники продолжили работу. И вот ожидание мальчиков было вознаграждено. Из под земли показалась рука, а затем и все тело несчастного Сети.
— Смотри, это ведь не мумия! — испуганно закричал Неферхотеп.
— Похоже, я знаю, кто это. Помнишь того вечно больного бедолагу, который иногда помогал живописцам на кладбище, его, кажется, звали Сети.
— У него нож в груди!
— Да, приятель, это не простое захоронение. Это убийство. Что же нам с тобой теперь делать? Если мы сообщим властям, то они поинтересуются, зачем мы с тобой раскапывали эту могилу. Еще и навесят на нас разграбление гробниц.
— Давай закопаем ее снова, и будем молчать, чтоб никто об этом не узнал, — свистящим шепотом предложил Неферхотеп.
— Думаю, это лучшее, что мы сейчас сможем сделать.
Услышав последние слова стражников, Хемон с Минмесом быстро обсудили ситуацию и приступили к решительным действиям. Как ни в чем не бывало, они вылезли из своего укрытия и сделали вид, что только сейчас наткнулись на стражников, ставшими при их появлении белыми, как льняное полотно.
— Ох, дядечки, а зачем же вы могилу разрываете, — невинным голосом поинтересовался Минмес. Он уже снял парик и не боялся, что стражники его узнают. — О, да ведь здесь захоронена не мумия, а убитый человек, вон у него нож в сердце торчит! Это вы его убили?
Нервы Неферхотепа не выдержали, глаза его закатились, и он медленно осел на землю. Его приятель проявил больше мужества. Пока Минмес произносил свою речь, он лихорадочно обдумывал ситуацию и кое-что успел придумать.
— Что за глупости вы тут болтаете. Вы разве не знаете, что мы стражники некрополя. Совершая обход, мы заметили злоумышленников, которые что-то копали в общей могиле. Они скрылись, как только нас увидели. Мы спустились в могилу и обнаружили труп. Вот и вся история. Теперь мы сообщим об этом властям.
— Наверное, вас даже наградят, — вступил в разговор Хемон. — Ведь это Сети, которого все ищут в связи с делом о разграблении гробниц. Его обвиняет Сенбеф. Он был последним, кто разговаривал с Сети. Так он говорит, да мы и сами его здесь видели в компании с Хапиуром и еще одним типом. Это было накануне разграбления гробниц. А теперь смотри, что получается: Сети убит, а Сенбеф был последним человеком, который его видел...
Стражник от волнения покрылся потом. Он быстро сообразил, что может использовать полученную информацию с выгодой для себя, возможно, его не только наградят, но и повысят по службе. Выяснив, где он может найти мальчишек для свидетельских показаний, которые от них захотят получить, от быстро привел в чувство своего напарника и они поспешили с докладом к начальству. Ребята же поспешили к Хеви с печальной новостью. Идти было недалеко, поэтому вскоре Хеви с неразлучным бабуином появился у общей могилы.
— Не могу сказать, что его смерть для меня неожиданна. Он так давно был болен, что мы все знали, что он скоро умрет. Но не такой смертью! Его убийцы должны быть наказаны! — Хеви сжал дрожащие губы, чтобы не расплакаться.
— Послушай, во всем этом есть и хорошие стороны. Зарытый в песок труп еще не успел разложиться. Ты сможешь устроить ему достойное погребение: заказать хорошую мумию, похоронить в гробнице, а не в общей могиле, — утешал друга Минмес. Хемон в это время внимательно рассматривал рукоятку ножа.
— Где-то я уже видел похожий узор... — Мимес укоризненно посмотрел в его сторону, и Хемон немного смутился. Он понял, что нужно проявить немного сочувствия по отношению к убитому горем Хеви.
— Да, отмучался, бедняга! Помнишь, ты говорил, что он так кашлял по ночам, что вы все спать не могли. Теперь хоть выспитесь! — Поймав ошарашенный взгляд Хеви, Хемон быстро поправился: — Это я о том, что он умер не на чужбине, а в Египте. Вы теперь похороните его по всем правилам и будете спать спокойно!
Пока ребята успокаивали Хеви, рядом с ними разыгралась еще одна драма. Кагаба с приятелями-жрецами посетил некрополь и решил похвастаться своей гробницей. Он рассчитал, что прошло достаточно времени, и нанятый живописец наверняка успел навести порядок.
— Сюда, сюда! — сладким голосом приглашал он гостей. — Осторожно, не запачкайтесь, ведь живописец, может быть, еще не завершил работу.
— "Здесь покоится жрец Кагаба", — прочел Сахура. Именно он стал свидетелем позора Кагабы, когда, одетый в леопардовую шкуру, сопровождал погребальную процессию в тот злополучный день. Нечего удивляться, что именно его попытался заполучить сегодня в спутники Кагаба больше всего на свете. Сахура отличался среди других жрецов острым языком, которого все боялись, как огня. История с гробницей Кагабы, значительно приукрашенная им, быстро стала достоянием общественности, а Кагаба, благодаря ей превратился во всеобщее посмешище. — Да, не сказать, что автор эпитафии страдает многословием. Я от тебя, Кагаба, такой скромности не ожидал.
Кагаба и сам не ожидал этого. Он рассчитывал на цветистую надпись, рассказывающую о его славных деяниях, но признаваться в этом перед таким острословом, как Сахура, он не стал.
— Не стоит себя слишком расхваливать, жрец Сахура. Пусть наши дела сами расскажут о нас! — лицемерно выдавил он. Но не стойте, проходите внутрь, посмотрите на рисунки... — Пропустив вперед жрецов, Кагаба остановился перед входом и, злобно вытаращив глаза, уставился на надпись: "Скромно! Я тебе покажу скромно, доберусь до тебя!" — пробормотал он проклятия в адрес живописца. К реальности его вернули слова Сахуры и хихиканье остальных жрецов.
— Вот уж не знал, Кагаба, что у тебя есть хвост!
— О чем это ты, — изумился наставник юных душ. Он ворвался в гробницу и застыл, как громом пораженный, перед изображением огромного мохнатого существа с длинным хвостом и корявыми маленькими ножками. И что самое ужасное, это существо имело его лицо.
— Не ожидал я от тебя такого вольнодумства, Кагаба, — продолжал меж тем издеваться Сахура.
— К-какого в-вольн-нод-думства, — заикаясь от волнения, спросил бедняга.
— Ну как, ты ведь изображен здесь без одежд. А я нисколько не сомневаюсь, что живописец действовал по твоей указке. Значит ты считаешь, что на суд богов мы приходим нагими, такими, как появляемся на свет. Ни тебе погребальных украшений, ни дорогих одежд, как принято у нас, египтян! Только то, что тебе даровано природой! В данном случае — это густой волосяной покров, которым ты покрыт. И хотя мы, жрецы тщательно удаляем все волосы с тела, я неоднократно замечал, что ты не всегда спешишь это сделать. Теперь я понимаю причину этих колебаний!
— Уверяю тебя, здесь какая-то ошибка! — испугался Кагаба. — Я не всегда успеваю привести в порядок свое тело из-за вечной занятости, а не из-за каких — либо иных соображений.
— А хвост? — делая вид, что не слышит возражений Кагабы, продолжил Сахура, — ты, может быть считаешь, что людей создали не боги, а что все мы произошли от обезьяны?
— Да я тут совсем не при чем! — вне себя от бешенства заорал Кагаба. — Во всем виноват этот негодяй-живописец! Ну ничего, я до него еще доберусь! Ох, как же у меня чешутся руки! — Возможно, Сахура с друзьями еще долго наслаждался бы позором Кагабы, но их отвлек шум за стенами гробницы. Полные любопытства, жрецы покинули помещение.
— Эй, стражник, в некрополе что-то опять произошло? — обратился Сахура к проходившему мимо него Неферхотепу.
— Похоже, мы обнаружили одного из расхитителей гробниц. Он убит своими подельниками! — от возбуждения вращая глазами, затараторил храбрец. — Я сразу же понял, что что-то не так с этой могилой для бедняков. Пригляделся, а вокруг кровь на земле. Откуда, подумал я. И сразу же сказал своему напарнику: "Чует мое сердце, что в этой могиле не только мумии, но и живой человек тоже лежит!" И я был прав! — С этими словами Неферхотеп важно прошествовал за остальными стражниками.
— Так этот негодяй еще жив! — изумились жрецы. — И это после того, как он столько времени провел под землей! Надо своими глазами посмотреть на это чудо! — И они тоже поспешили за стражниками...
Тем временем, на место преступления уже доставили Сенбефа. По счастливой случайности сегодня он остался в поселке ремесленников. Одного из стражников отправили в город с донесением визирю и заданием разыскать там Хапиура и водовоза То. По дороге Сенбеф сопротивлялся, поэтому стражники не особенно церемонились с ним и были весьма щедры на удары. Весь в синяках, ссадинах и с разбитым носом Сенбеф валялся на земле, когда приблизились жрецы.
— Так вот это мерзкое отродье, что совершило столь тяжкий грех! Глядя на него, даже не верится, что он провел столько дней под землей без еды и питья, ишь живот какой нарастил, негодяй. Так и кажется, что какой-то злой дух его тут подкармливал! — Кагаба подошел к поверженному камнерезу и плюнул на него. Сенбеф поднял голову и с ненавистью выдохнул:
— А разве не ты был тем злым духом, который кормил и поил меня? — Жрецы в ужасе шарахнулись от Кагабы, а тот даже подпрыгнул от страха.
— Гнусный навет, — заверещал он, отбиваясь от стражников.
— То-то ты так зачастил в некрополь! — голос Сахуры был полон праведного гнева. — И это вольнодумство в оформлении гробниц. Теперь понимаю, это было надругательством над нашими священными традициями. И ты еще нас сюда позвал, чтобы мы посмеялись вместе с тобой! Стражники, держите его крепче, уверен, он — главарь всей шайки.
— Помилосердствуйте, — визжал Кагаба, — я вижу этого человека первый раз в своей жизни.
Неизвестно, чем бы это кончилось для Кагабы, если бы не вмешательство Хемона с Минмесом Чувствуя некоторую вину перед жрецом, они подтвердили, что Кагаба вряд ли мог принимать участие в преступлении, так как они не видели его в компании преступников.
— О боги, — продолжал сетовать отпущенный на волю Кагаба, — зачем вы продлили жизнь этому погребенному заживо негодяю? Неужто только для того, чтобы он оболгал честного человека?
Стенания Кагабы заинтересовали напарника Неферхотепа Кенамона.
— Скажи, жрец, а почему ты называешь этого преступника заживо погребенным?
— Вот он, — Кагаба ткнул жирным пальцем в сторону Неферхотепа, — сказал, что выкопал его сегодня из общей могилы своими собственными руками. Повсюду была кровь, вот он и стал разрывать землю, а там этот негодяй оказался. Они вступили в схватку, злодей был сильным, чуть не победил, но боги были не на его стороне. Стражники с изумлением слушали рассказ Кагабы. Сначала они решили, что жрец тронулся умом от страха, но остальные жрецы полностью подтвердили рассказ собрата. Они в точности не помнили слов Неферхотепа, но суть была именно такова.
— Они меня не так поняли. — Неферхотеп спрятался за спины стражников, избегая грозного взгляда Кенамона. На этом недоразумение закончилось. Стражники увели Сенбефа. Хеви забрал тело убитого брата, чтобы должным образом предать его погребению.
— Наверное, я что-то напутал с календарем счастливых и несчастливых дат, — вздыхал на обратном пути Кагаба. Стражники успели намять ему бока, поэтому сейчас у него болели все косточки. — По этому календарю, у меня должен был быть счастливый день. А еще этот предсказатель! Мне приснился чудесный сон: я шел по храму и вместо головы у меня была морда леопарда. Я помчался к прорицателю, отдал этому негодяю целый кувшин пива и что же услышал: "Ты станешь важным человеком. Этот день принесет тебе славу". Вот пойду и заберу свой кувшин с пивом!
— Не понимаю, чем ты недоволен, — посмеиваясь промолвил Сахура. — Этот день и правда оказался для тебя счастливым, ведь, несмотря на возведенный на тебя навет, ты не попал в тюрьму. А что касается предсказания, то оно сбылось. Ты и правда чуть не прославился, как главарь шайки грабителей. А в определенных кругах — это действительно важный человек.
— А вот скажи, Кагаба, — вмешался в разговор другой жрец. — Что еще ты видел во сне. Ведь бывает и так, что ты видишь несколько вещей, которые не всегда сулят благоденствие.
— Да ничего больше я не видел, только свое отражение в колодце с мордой леопарда! — с досадой отозвался Кагаба.
— Ой, какой дурной сон, — ужаснулся его собеседник. — Смотреть в колодец во сне — это к тюрьме. Не удивительно, что с тобой это почти что случилось. В следующий раз, как увидишь плохой сон, перемешай куски хлеба с мелко рубленной зеленой травой, размочи пивом, добавь благовония и нанеси на лицо. Я всегда так делаю. Вот недавно увидел во сне, что я пью теплое пиво. Я заглянул в сонник и узнал, что это к убыткам. Тогда я сразу прибег к рецепту, о котором я тебе сказал. И у меня не было никаких убытков! Помнится, я тогда целый день с этим месивом на лице проходил. Не потому, что так нужно, а потому, что просто забыл снять его с лица. Так и вышел в город. При этом я не забыл еще молитву Исиде прочесть. Это всегда помогает предотвратить последствия плохого сна. Иду, а передо мной все почтительно расступаются. Некоторые даже чрезмерно поспешно. Вот что творит молитва Исиде. Но это не все! Прихожу на рынок за благовониями. Подхожу к прилавку. Народ тут же расступается, к чему я уже привык, а торговец, заметив, кто к нему пожаловал, тут же предлагает мне в подарок все к чему я успел прикоснуться. И просто умоляет меня поскорее уйти, пока я его не разорил окончательно. Я сразу смекнул: не может он устоять перед действием молитвы Исиде. Страх перед богиней помог ему преодолеть жадность.
— А может, это был страх перед проказой? — усмехнулся Сахура. — Стоишь ты перед ним с зеленой мордой, потрескавшейся на солнце. А сквозь трещины кожа розовая, как у свиньи, видна. Как тут не испугаться? Да еще страх, что другие покупатели разбегутся. Поневоле щедрым станешь.
— Тебе бы только насмехаться над нами, Сахура. Я же уверен, что мне помогла эта зеленая маска и молитва Исиде. Только это и отвратило беду, а то не миновать бы мне больших убытков.
Глава четырнадцатая.
Этой ночью случилось важное событие, которого все давно ждали. На востоке перед самым рассветом появилась на какое-то мгновение звезда Сириус, которую все египтяне называли Сопдет. Это значило, что наступил первый день Нового года, который весело отмечали по всей стране. Происходило это обычно 19 июля. На этот раз Хемон получил весьма ценные подарки от своих родных и близких, ведь на Новый год было принято обмениваться пожеланиями счастья и подарками. От матери он получил ожерелье из простого бисера со священным жуком скарабеем в середине, а от тети Тейе и дяди Ани — набедренную повязку из мелко заплиссированного льняного полотна, которая завязывалась большой петлей , спадающей до колен. Начинался новый сезон — сезон разлива Нила, сезон "ахет", когда прекращались все сельскохозяйственные работы. Где-то в середине этого сезона начнется празднество Опет, которое продолжится больше месяца. Бесчисленные толпы египтян будут встречать священную ладью Амона и сопровождать ее по берегу Нила к храму богини Опет. Хемон вспомнил, как в прошлом году они отправились всей семьей в подобное путешествие. Взяли даже маленькую Неферт. Мать всю дорогу била в трещотку вместе с другими женщинами, а многие мужчины играли на двойной флейте. Все плясали, пели и обменивались шутками со всеми встречными. Рядом вышагивали и родители Минмеса. Сам Минмес вместе с Хемоном, как всегда, проказничали и шутили всю дорогу, но никто их не ругал. И Кийа тогда охотно принимала участие в их играх. Хемон вздохнул, вспоминая былое. Хотя, кто знает... Сегодня Новый год, а значит праздник Опет не за горами.
Ну, а вообще-то, праздников в Египте хватает. Одни только праздники местных богов чего стоят. В Фивах это бог плодородия Мин, бог войны Монту, но главный, конечно, бог Амон. Нет во всем Египте человека, который бы не ждал с нетерпением праздника местного бога. Жрецы будут разыгрывать мистерии, рассказывающие о подвигах бога, по улицам пройдут огромные процессии с песнями, танцами, музыкой. И, конечно же, везде будут стоять лотки с едой и сувенирами. В домах же будут готовиться самые изысканные кушанья.
А чем плох Праздник Долины? На взгляд Хемона это был один из самых величественных праздников. Его начинали отмечать с восходом первой луны второго месяца разлива Нила. Ладья с Амоном в сопровождении многочисленных кораблей и лодок покидала украшенную обелисками пристань и, пересекая воды священной реки, отправлялась к западному берегу в некрополь. Корабль бога причаливал к пристани храма, где жрецы уносили золотую ладью бога по дороге, украшенной сфинксами или царскими статуями. Посетив заупокойные храмы царей, где совершался обряд поднесения статуям усопших царей особого букета цветов, сплетенного в форме символа жизни, Амон отправлялся в Дейр эль-Бахри. Там он проводил ночь, а затем столь же торжественно в сопровождении жрецов, жриц-певиц, музыкантш, танцовщиц, исполнявших священные гимны и песнопения, возвращался назад. Во время этого праздника все фиванцы приходили к своим умершим, приносили им в жертву цветы, вино, хлеб, фрукты, проводили у них в гостях в некрополе целый день, празднуя прибытие Амона к западному берегу.
— Эй, о чем это ты задумался, — спросил Минмес. Он уже некоторое время с тревогой наблюдал за лицом своего родственника, на котором смена настроений была виднее, чем на отполированной стороне медного зеркала.
— Да так, вспомнил прошлогодний праздник Опет. Весело нам тогда было!
— В этом году будет тоже неплохо.
— Да, если закончится эта история с загадкой богини Таурт.
— Да что тебя беспокоит? Сенбеф признался во всем. Поймали и его сообщников Хапиура и водовоза То. Они рассказали, что Сети не принимал участия в ограблении гробниц. Хеви тоже оправдан. Он теперь сможет похоронить брата по египетским обычаям. Так что все закончилось благополучно.
— А Кенна?
— Ну, ему удалось отвертеться. Хотя, может быть, он и не был виноват. Ты ведь знаешь историю, которую он рассказал. Мы с тобой подтвердили рассказ Сенбефа и его дружков о появлении богини Таурт. Но мы не могли ничего нового добавить к их рассказу. Кенна же заявил, что он потерял сознание от страха, когда богиня заговорила с ними, призывая их разграбить гробницу ее недругов. Якобы те, еще при своей жизни, непочтительно обращались с ее изображением у себя в доме, всячески насмехались над нею, что вызвало ее гнев. Сначала она терпела, но теперь не в силах более сносить этот позор. Она жаждет мести. Вот она и изложила им план действия. Хеви отказался — она убила его и приказала им закопать его тело в общей могиле и хранить молчание об этом.
— А пока это все происходило, слабонервный Кенна валялся без сознания и ничего не знал!
— Никто не смог опровергнуть его рассказ. Ни Сенбеф, ни Хапиур, ни То. Хотя каждый из них поливал грязью друг друга, как мог. А вот про Кенну все говорили одно и тоже. Был без сознания! Они пытались привести его в чувство, но он никак не реагировал. Пришлось оставить его в покое.
— Зачем же он потащился с ними на кладбище? Что ему там было нужно?
— Ну ты даешь! Нельзя же подозревать всех, кто приходит в некрополь, в злодеяниях! Кенна сказал, что он нанял работников для работ в гробнице своих предков. Нужны были услуги камнереза, каменотеса, а еще нужен был человек для уборки помещения после работ. То подходил для этого. Хапиур и Сенбеф подтвердили слова Кенны. Что ты еще хочешь?
— А почему он так старался упрятать за решетку Хеви?
— Он говорит, что не знал о том, что Сенбеф и его друзья ограбили гробницу по приказу Таурт. Не знал он и об убийстве Сети. Вот и решил, что поскольку тот сбежал, то скорее всего он и является грабителем. А кто еще, кроме родного брата, мог ему в этом помочь? Да и Сенбеф, якобы, ввел его в заблуждение своим рассказом.
— Да, гладко у него все получается. А знаешь, я думаю, что при таком раскладе даже Сенбеф с дружками выкрутится. Ты посмотри, что получается: они ведь действовали по приказу Таурт. И что самое ужасное, мы с тобой подтверждаем их рассказ! Мы ведь тоже видели ее! Ну как они могли ослушаться богиню?
— Да... — почесал бритую голову Минмес, — получается, что они не виноваты.
— А знаешь, они даже награбленное все вернули. Не успели ничего потратить, слишком быстро раскрыли дело, благодаря нам, — продолжал возмущаться Хемон.
— Ты во всем видишь злой умысел! А, если все было, как они говорят. Ну, что они не знали, куда девать все это добро, так как пользоваться награбленным не могли, почитая это за преступление, но и отказать богине не сумели. Вот и припрятали до тех пор, пока смогут вернуть. Что тогда?
— Это была ненастоящая богиня! Нас обманул человек в маске богини, — Хемон уже почти кричал.
— Но ведь они могли этого не знать, — миролюбиво промолвил Минмес. — Да и мне, честно говоря, не хватает твоей уверенности.
Хемон надулся, услышав ответ Минмеса. Они не первый раз вели подобные споры, но Хемону так и не удавалось переубедить брата. Продолжить спор они не смогли, так как неожиданно услышали голос Кийи, называющий их имена. Они оглянулись по сторонам и обнаружили ее за высокой пальмой.
— Что ты тут делаешь и почему такая таинственность? — поразились они.
— Слежу за Панебом, как вы меня и просили. А вам не помешало бы спрятаться, а то он может вас заметить и узнать. Вы же теперь стали знаменитыми! Это не слишком удобно, когда следишь за кем-либо, — ехидно добавила она.
— А где он? — поинтересовались мальчики, прислушавшись к совету Кийи и спрятавшись, как и она, в густой тени дерева.
— Да вон, на той стороне возле красивого дома госпожи Ахури любезничает с ее служанкой. Похоже у них намечается свидание. Этот господин ее почти уговорил, если судить по его жестам.
Хемон вскрикнул при упоминании имени госпожи Ахури. Невольно бросив взгляд в сторону ее дома, он зажал рот, чтобы не закричать снова.
— Смотрите, — сдавленным шепотом произнес он, — иероглифы над воротами! Помнишь, Минмес, я говорил тебе, когда смотрел на кинжал, которым закололи Сети, что я где-то видел эту надпись. Я ведь столько раз видел ее над воротами дома Ахури. Пожалуй, это единственный дом в Фивах над воротами которых вырезано имя владельца. Муж госпожи Ахури был архитектор. Он строил гробницу еще для отца нашего фараона, да живет он, да здравствует, да благоденствует! Говорили, что в этой гробнице прежний фараон сосредоточил несметные сокровища. Он очень боялся грабителей, поэтому муж госпожи Ахури понастроил там множество хитроумных ловушек. А потом неожиданно умер. Ходили слухи, что фараон приказал отравить его, чтобы тот не выдал никому секретов.
— Я помню эту историю. Да и имя Ахури мне знакомо. Ведь именно его упоминал Кенна в тот день на кладбище
— Возможно, ты прав, Хемон, и в этой истории не все так чисто, как говорит этот торгаш.
Ребята взволнованно следили за странной парочкой, стоящей перед воротами дома Ахури. Щеголевато одетый Панеб и скромная служанка! К тому же девушка даже не блистала красотой. Что же связывало этих двоих?
— Уверен, этот господин что-то затевает! — Хемон вытянул шею, как жираф, полагая, очевидно, что так он сможет услышать весь разговор. Но, увы! Парочка находилась слишком далеко.
Эх, была-не была! — выдохнула Кийа, заразившись волнением от мальчишек. — Попробую подслушать их разговор. Девушка вышла из укрытия и быстро пересекла улицу. Но, как только она подошла ближе к Панебу, шаги ее замедлились. Проходя мимо служанки, Кийа споткнулась и упала, затем медленно поднялась, отряхнула платье и так же медленно пошла дальше, пока не свернула за угол дома. Почти сразу же парочка распрощалась, и Панеб быстрым шагом удалился прочь.
Хемон чуть не умер от любопытства, дожидаясь пока Кийа вернется и расскажет, что ей удалось подслушать.
— Вы не поверите, мне удалось услышать самое главное из их разговора. Девушка сказала, что она откроет ему дверь, как стемнеет. А он добавил, что лучше, когда все в доме уснут!
— Что ж, Минмес, нас ждет веселая ночка!
— Только не думайте, что я отпущу вас одних! — азартно воскликнула Кийа. — Ведь только благодаря мне вы получили столь ценные сведения.
Глава пятнадцатая.
Город давно погрузился в ночь и затих. Минмесу, сонно таращившему глаза в темноту, казалось, что во всем мире не спят только они. Сам он давно бы задремал, но испугался насмешек Хемона. Тот заранее предупредил его, что им всем надо очень внимательно следить за домом. Ведь вполне может статься, что один из них может во мраке и пропустить Панеба, не заметить его прихода. Поэтому они все трое должны проявлять бдительность. Чтобы не заснуть, Минмес ущипнул себя за ухо. Это не очень помогло справиться с дремотой. Тогда он решил нарушить запрет Хемона на разговоры.
— Эй, Хемон! — тихо зашептал он, — если мы и дальше будем молчать, то я усну! Ответом ему была тишина. Хемон был где-то рядом. Минмес слышал его ровное сопение. Из-за плотных облаков показалась луна, на мгновение осветив окрестности. Минмес оглянулся и тут же заметил Хемона и Кийю. Уютно свернувшись на земле в два клубка, они мирно посапывали, пока он следил за домом.
— Эй, лежебоки, вставайте! — растолкал их Минмес. — Значит вот как вы не спите и сторожите дом!
— Это была только конспирация, мы вовсе не спали! Если бы Панеб вышел с нашей стороны и случайно на нас наткнулся, он бы решил, что мы — бездомные бродяги и успокоился. Это бы его успокоило!
— Вот именно! Не понимаю, чего ты разорался! — поддержала Хемона Кийа. — Такова была наша стратегия!
— Я сейчас тоже присоединюсь к вашей стратегии, — мрачно пробурчал Минмес. — Только сделаю это у себя дома. Там мне поудобнее будет.
— Ладно, ладно, не горячись! Тебе только показалось, что мы спим. Но, если тебе такая стратегия кажется подозрительной, мы не будем больше ее использовать.
— Да уж сделайте такое одолжение! А еще лучше, покараульте приход Панеба, пока я буду испытывать вашу стратегию. Вдруг она мне больше понравится при пробах?
— Не стоит этого делать, Минмес! Я же тебя знаю, как только ты закроешь глаза, притворяясь, что спишь, то тут же захрапишь по настоящему! Для такой стратегии нужна большая выносливость, чем у тебя.
В ответ на такое незаслуженное обвинение Минмес хотел окончательно разозлиться, но тут вмешалась Кийа.
— Смотрите, Панеб! И действительно, совсем рядом с ними появился сгусток темноты, который бесшумно продвигался в сторону дома Ахури. В стене приоткрылась небольшая дверь и Панеб проскользнул вовнутрь. Ребята прошмыгнули следом. К их удивлению, дверь осталась незапертой, а только прикрытой. Причина этому обнаружилась сразу же. Минмес, продвигаясь вперед в темноте споткнулся обо что-то. Луна, словно играя с ними, выскользнула снова из облаков, и они увидели, что на земле лежит служанка со странно вывернутой шеей. Их сковал смертельный ужас. Каким-то шестым чувством ребята осознали, что несчастная девушка мертва.
— Надо позвать кого-нибудь на помощь! — дрожащими губами еле выговорила Кийа. — Мы не справимся одни.
— Надо сначала проследить за ним, а уже потом звать подкрепление, — остановил ее Хемон. Они осторожно пересекли сад и подошли к дому. Как они и предполагали, дверь и тут осталась незапертой, что позволило им проникнуть во внутренние покои.
— Ну, и где нам его искать теперь? — горячо прошептал Минмес прямо в ухо Хемону. Я думаю, Кийа права и нам нужно позвать на помощь. Дом велик, а мы не знаем, где его искать. Он может еще кого-нибудь убить прежде, чем мы его обнаружим.
— У меня есть одна идея. Здесь должна быть где-то рядом комната с домашним святилищем. Во всей этой истории мы слишком часто сталкиваемся с Таурт. Поищем место, где стоит ее статуя.
Чутье не подвело Хемона. Панеб действительно был в комнате с домашними богами. Он даже рискнул зажечь масляную лампу в виде парусника. От нее, правда, было не очень много света, но его оказалось вполне достаточно для тех целей, которые он преследовал. Сначала он подошел к статуе Таурт, стоящей в углу в небольшой нише. Протянув руку, он нажал одновременно двумя пальцами ей на глаза. Раздался легкий щелчок, и в стене появилось небольшое углубление. Панеб вытащил из-за пояса статуэтку Таурт и проделал с ней те же манипуляции. Статуэтка в его руках словно переломилась на две части. Верхняя ее часть была совсем полой, а вот нижняя представляла собой что-то напоминающее странной формы обломок. Панеб вставил его в углубление и оказалось, что он идеально подходит к нему. Затем Панеб начал медленно поворачивать половинку статуэтки Таурт. До слуха ребят донесся скрежет, а затем от стены отделилась небольшая панель. В углублении лежал свиток папируса. Панеб трясущимися руками выхватил его и спрятал за пазухой. Потом начал уничтожать следы своего пребывания в комнате, возвращая все на свои места.
— Пора звать подмогу! — дал сигнал Хемон и ребята дружно завизжали. От неожиданности Панеб присел на пол, но почти сразу же подскочил и заметался по комнате. Осознав, что другого выхода нет, он попытался пробиться мимо ребят. Но было уже поздно. Со всех сторон спешили слуги.
— Не понимаю, в чем меня обвиняют? — высокомерно вопрошал Панеб. — Я возвращался после вечеринки у друзей, когда заметил, что в ворота почтенного дома тайно проникают подозрительные личности. Я поспешил следом и наткнулся на труп служанки, которая несомненно была их сообщницей. Я прошел за злодеями в дом и уже хотел позвать на помощь, но они стали визжать, делая вид, что зовут на помощь. Спросите лучше их, что они здесь делали?
От подобной наглости у ребят пропал дар речи. Первым опомнился Хемон.
— Все было совсем не так, как говорит этот негодяй. Это мы за ним следили.
— Но зачем вы это сделали? — раздался совсем рядом чистый, как хрусталь, полный печали голос. Слуги расступились, и перед глазами ребят предстала уже не молодая, но еще очень привлекательная женщина, одетая в голубую траурную одежду.
— Сейчас я вам все расскажу, госпожа Ахури! — И Хемон действительно выполнил свое обещание, начав повествование с того душного раннего утра, когда он впервые встретил Панеба на пристани.
— А в заключение я хочу всем вам продемонстрировать кое-что. — Он выхватил у Панеба статуэтку Таурт и подошел к нише в углу. Затем он проделал те же манипуляции.
— В этом тайнике был папирус, который этот убийца спрятал у себя на груди. Я уверен, что именно он, переодевшись Таурт, убил на кладбище Сети. Так что на его совести несколько жизней.
По приказу госпожи Ахури слуги схватили Панеба и вытащили папирус. Женщина бросила взгляд на чертежи и иероглифы и побледнела.
— Я узнаю руку своего мужа. Это план гробницы фараона! Значит, мой муж на самом деле задумал недоброе, если приготовил этот чертеж! Если бы не внезапная смерть, то он бы стал преступником! А я всегда ему верила!
— Глупая курица! Он никогда не любил тебя! Он женился на тебе, чтобы приблизиться к фараону и получить заказ на строительство. Ведь ты же была из очень знатной и богатой семьи! А он нищий архитектор с сыном-малолеткой. Под вашей кровлей нам ни на миг не удавалось об этом забыть.
— Что ты говоришь? И я, и мои родители ценили твоего отца за его ум и пытались полюбить тебя, хотя это было и нелегко!
— Пустые слова! Я как сейчас вижу, как презрительно щурилась твоя мамаша, когда смотрела на моего отца, и как брезгливо сторонился меня твой папаша! Но отец знал, на что идет. И доверял он только мне. Я был посвящен во все его замыслы. И во всем поддерживал его. Одного мы не учли: коварства фараона. Если бы не это, то мы бы уже давно жили припеваючи где-нибудь в Сирии. "Внезапная смерть", — передразнил Панеб госпожу Ахури. — Это фараон устроил эту внезапную смерть. Хорошо, что отец предупредил меня о тайнике. Но я не успел вытащить папирус. По твоему приказу меня выгнали из твоего дома.
— Ты уже тогда был чудовищем! Твои безумные оргии, транжирство и низменные пороки! Я не могла мириться с этим!
— А я ни о чем не жалею. Я жил полной жизнью. Жаль только, что не добрался до сокровищ фараона! А жизни этих ничтожных людишек для меня ничего не стоили. Эта глупая служанка, вообразившая, что я в нее влюблен! А этот полудохлый живописец Сети? — Панеб издевательски захохотал. — Видели бы вы меня, госпожа Ахури, когда я явился в некрополе в образе Таурт. Мы с Кенной задумали эту историю. Он должен был подобрать команду для проникновения в гробницу фараона. А я вдохновил их, притворившись богиней.
— Но почему Таурт?
— Не знаю. Может, потому, что именно рядом со святилищем Таурт в вашем доме был спрятан папирус. Да и сам ключ тоже был спрятан в статуэтке Таурт, которая хранилась у меня. Я одел котурны. Это такая странная обувь на высокой платформе. Ее одевают на ноги греческие актеры. Я это видел во время моих странствий по свету. Я и сам высокий, а котурны сделали меня еще выше. Да еще на голову я одел огромную морду. Если бы меня могли видеть и слышать греческие актеры, они бы наградили меня аплодисментами! Но этот дурак Сети не послушался меня. Я хотел заставить его помочь мне в одном деле, когда узнал, что он пользуется вашим расположением. Мне и нужно было всего лишь, чтоб он подлил капельку яда в ваше питье, добрая госпожа. Это бы усмирило мою ненависть к вам. Я обещал большую награду. Но он отказался. Пришлось избавиться от ненужного свидетеля. Но я немного порадовал ка моего отца, когда приказал этим дуракам Сенбефу и его дружкам разграбить могилу ваших родителей, сжечь их мумии, стереть с лица земли саму память о них. Достаточно унижали они нас с отцом, издевались над нашей нищетой и низким происхождением... Мне почти все удалось, если бы не эти мальчишки!
И Панеб злобно сверкнул глазами в сторону Хемона и Минмеса...
Эпилог.
Судебный процесс над Панебом был громким. Пересмотрели и дела Сенбефа, Кенны, Хапиура и То в свете новых обстоятельств. Все они понесли тяжкое, но заслуженное наказание. Прошли годы, и ребята выросли. Госпожа Ахури не забыла участие Хемона во всей этой истории. Благодаря ей и ее вниманию, Хемон смог продолжить учебу. А его блестящие успехи стали для госпожи Ахури наградой за ее доброту. После ее смерти Хемон с изумлением узнал, что она завещала ему все свое богатство. Это помогло ему занять достойное место в обществе. Минмес и Кийа тоже добились исполнения своих желаний. Но это уже другая история...
|
|
Связаться с программистом сайта.