Гамула Ирина Петровна
Загадка старинной миниатюры

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Гамула Ирина Петровна (irga1959@mail.ru)
  • Обновлено: 01/12/2018. 233k. Статистика.
  • Повесть: Детская
  • Скачать FB2
  •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Детский детектив о школьниках, которые находят убийцу соседа и разгадывают загадку старинной миниатюры

  •   Костя Круглов спешил домой. Он обещал матери вернуться домой пораньше и помочь сестре Маше убраться в квартире, но заигрался с ребятами в футбол на школьном дворе. Время пролетело слишком быстро. Срезая путь через пустырь, Костя убаюкивал чувство вины следующими соображениями: "Конечно, нарушать данное обещание нехорошо, но он бы его и не нарушил, если бы не этот пенальти. Как красиво его провел Гришка Соколов! Он просто ас - второй Марадона! И что? Я должен был уйти с поля в самый напряженный момент, сказать ребятам "простите, меня ждет пылесос и сестра с тряпкой" и помчаться сломя голову домой? Кто бы его понял? Никто! Его сочли бы предателем, и никто больше никогда бы его не взял в игру. Так бы ему и сказали: "Играй с пылесосом, с ним интересней!"
      
       Так утешая себя и успокаивая, Круглов добрался, наконец, до своего дома. Он успел только протянуть руку к двери, как она резко распахнулась. Оттуда стремительно выскочил пожилой человек лет сорока в спортивной куртке с натянутым на голову капюшоном, закрывающим лицо. Энергично отпихнув мальчика, мужчина в одно мгновение скрылся за углом дома.
      
      -Вот тебе и букашка-старикашка! Носится, как угорелый, а силища прям, как у Кости Дзю. Ишь, как саданул меня по плечу, там сейчас, наверное, синяк размером с дыню! - пронеслось в голове у Кости. - От таких ретивых старичков детей защищать надо! А то только и слышишь: "Уважайте старших, уважайте старших!" А они, вон какие агрессивные!
      
      Бормоча под нос проклятия в адрес слишком резвого старика, мальчик добрался, наконец, до своей лестничной клетки, и тут путь ему преградил сосед Петр Ильич. По какой-то неведомой причине он разлегся на последней ступеньке, и пройти мимо не было никакой возможности. Петр Ильич обладал весьма немалыми габаритами, что еще больше затрудняло задачу. Возбужденный своими спортивными успехами, Костя решил перепрыгнуть через соседа, и тут Петр Ильич, словно только и ждал такого случая, схватил его за поднятую ногу и дернул так сильно, что Костя мешком свалился на пол рядом с сумасшедшим соседом.
      
      - Ну и дела! - промелькнула в голове Кости пугающая мысль. - И как это я раньше не замечал, что Петр Ильич сильно того, не в себе, одним словом! Ну, заходил старичок иногда к ним по-соседски, пытался нагрузить его с Машкой всякими музейными нудятинами, но его, кроме разве что мамы, никто и не слушал. А уж такой игривости, как сегодня Костя за ним вообще не замечал. Это ж надо такое придумать: схватить человека за ногу на лестнице!
      Нет, все-таки правильно говорят, что нужно быть более внимательным к людям! Вот если бы он, Костя, хотя бы иногда вслушался в скучную болтовню соседа, то наверняка бы заметил некоторые странности. Тогда бы он даже не подумал через него перескакивать, а аккуратненько так обошел бы его по стеночке и теперь не валялся бы рядком с сумасшедшим стариком на грязной лестнице. И тут Петр Ильич внезапно заговорил. Говорил он с трудом, очень тихо, поэтому мальчик был вынужден приблизить к старику свое ухо, чтоб расслышать слова.
      
      -Костя, отнеси ко мне в музей эту вещь, - трясущейся рукой Петр Ильич сунул мальчику какой-то маленький сверток, вытащив его из-за пазухи. - Только постарайся... подложить ее мне на стол так, чтоб никто не заметил того, что ты делаешь... Но положи так, чтобы ее сразу же нашли... нельзя, чтоб она пропала...Обещай...
      
      - Да, да, - закивал головой, как китайский болванчик перепуганный Костя. - Я отнесу, сегодня же.
      
      -Сегодня пятница, уже не успеешь, все скоро уйдут, и кабинет мой будет закрыт, тебя туда и не пустят, только экспозиция будет работать, в понедельник иди с утра, нельзя откладывать...
      -Да, да, - опять закивал головой Костя, с ужасом наблюдая за разрастающимся красным пятном на груди соседа. - А знаете, у Вас, кажется, кровь из груди течет, - жалко пролепетал он. - И еще нож оттуда торчит. Большой такой, ручка из резной кости, - зачем-то добавил перепуганный Костик.
      
      - Знаю! - Петр Ильич издал какой-то клокочущий звук и затих.
      Костя вскочил, как ужаленный и бросился наверх. Отчаянно нажимая кнопку звонка, он орал во весь голос:
      -Машка, вызывай скорую! Петр Ильич умирает!
      
      Восстановить ход дальнейших событий Костя смог с трудом. Приехала бригада скорой помощи, увезли Петра Ильича. Врач сказал, что он еще жив, но надежды на выздоровление почти нет. Потом приехала милиция. Они что-то спрашивали, он им что-то отвечал. А что - он плохо помнил. В голове у него была одна мысль: нужно молчать про сверток. Поэтому на вопрос о том, говорил ли что-нибудь сосед, Костя невинно вытаращил на милиционера глаза и ответил: "нет".
      
      А вот когда все разошлись, он прошел в ванную комнату, вытащил из кармана куртки таинственный сверток и развернул его. Внутри была небольшая коробочка из красной кожи с тиснением.
      
      -Что это у тебя? - вопрос, прозвучавший над самым ухом, заставил его подпрыгнуть от неожиданности. Так и есть, сестра Машка выглядывает из-за плеча.
      -А чего это ты без стука заходишь? - угрюмо пробормотал Костя. - Я же к тебе не лезу.
      -А ты за собой дверь забыл закрыть, я и зашла узнать, как дела, ты тут сам не свой последние два часа, - Машка, как всегда не испытывала чувства вины. - Нет бы, спасибо за заботу сказать! Хотя я от тебя благодарности никогда не жду. Скорее все слоны в московском зоопарке сдохнут. Ладно, проехали. Повторяю вопрос: что это за коробочка и откуда ты ее взял?
      
      
      -Там, где взял - уже нет! - буркнул в ответ Костя. - И давай, вали отсюда. Я тебя не звал!
      
      -Так, так, так! - задумчиво пропела Машка. В следующее мгновение она молниеносным движением выхватила у него коробочку и, не дожидаясь его реакции, тут же ее открыла.
      
       "Сразу видно - старинная работа", - с видом знатока выдохнула она, разглядывая содержимое.
      
      Заглянув сестре через плечо, Костя был разочарован. Все, что угодно рассчитывал он увидеть, только не маленький портретик девушки в старинном платье. Неужели из-за этого предмета так волновался старик перед смертью?
      
      -Ух, ты! - выдохнула Машка, продолжая копаться в коробочке. - Смотри, да здесь наряды есть для этой девчушки. - Вот, гляди! Берешь эту прозрачную пластинку, на которой нарисован костюм мушкетера, накладываешь сверху на изображение - и вот перед тобой уже девушка в мужском костюме! Здорово! У меня в детстве была книжка - игрушка такая. Я из нее вырезала куколку, а потом вырезала наряды для нее. На них были специальные "лапки", которые нужно было загибать, чтоб наряд держался на куколке. Но эта игрушка мне больше нравится - отдай ее мне!
      
      -Не могу! - Костя с мрачным видом попробовал отнять коробочку. Но Машка была начеку и быстро отпрыгнула в сторону.
      
      -Почему не можешь? А ну, давай рассказывай свою историю, иначе я покажу эту коробочку маме. Пусть она разбирается с тобой!
      
      -Только не надо сюда еще и маму привлекать! - разозлился Костя. Он тяжело вздохнул и рассказал Машке всю правду.
      
      1615 год
      
      Густав Даниэльсон с улыбкой наблюдал за дочкой брата, жизнерадостно лепечущей что-то несусветное в своей колыбельке. Ей был всего год от роду, но она уже знала много слов. Густав вздохнул украдкой.
      
      Ведь маленькая Лиззи вполне могла бы быть его дочерью. Но его родители и родители Одетт распорядились иначе. Да и как они могли принять во внимание их детскую дружбу, внезапно переросшую в любовь? Для них он оставался прежним мальчишкой Густи - вечно перепачканным в красках подмастерьем мэтра Рено. Его возраст был против него. Девушка в пятнадцать лет - уже невеста, а вот жених должен быть постарше. Поэтому мужем красавицы Одетт стал его старший брат Эдгар.
      
      В свои восемнадцать он уже работал на равных с отцом в мастерской. Ударили по рукам, да и справили свадьбу. Густав сидел за свадебным столом, опустив глаза, так как не мог спокойно смотреть на бледное лицо Одетт. Он пил кальвадос стакан за стаканом, не чувствуя вкуса, как будто простую воду, и сам не заметил, как отключившись, свалился под стол. Ну, а потом... Потом надо было продолжать жить...
      
      Между братьями не было вражды и соперничества, как это иногда бывает в менее дружных семьях. Поэтому, Густав смиренно принял родительский вердикт, хоть и страдал в глубине души. Все же это его брат родной достался Одетт, а не какой-нибудь пришлый толстосум.
      
      Густав так и не пошел по стопам отца и брата, не стал заниматься ювелирным делом, как они, а серьезно увлекся живописью. Он был очень благодарен отцу за то, что тот с пониманием отнесся к его увлечению. Сначала Густав работал подмастерьем у мэтра Рено, растирал ему краски, подводил грунт, изготавливал подрамник и натягивал на него холст. И не надо презрительно кривиться, услышав про такую прозаическую работу! Не так то и просто - сделать хороший подрамник, здесь надо знать некоторые хитрости - дерево должно быть качественным и сухим. Да, самое главное - выбор дерева. А то потом картину так перекосит, что ого-го! Ну, со временем, конечно, мэтр Рено стал доверять ему более творческую работу - подрисовки на картинах. Очень часто это был фон, или пейзаж на заднем плане. И это было совсем не сложно, гораздо проще, чем сделать хороший подрамник!
      
      У мэтра Рено была книжка, которой он дорожил, как величайшим сокровищем. Это было редкое издание сборника гравюр фонов и архитектурных шаблонов Artis Perspectivae (Hans Vredeman de Vries, 1568 "Художественная перспектива" Ганса Вредемана де Вриса). Вещь незаменимая в творчестве художника, как часто говорил мэтр Рено, нельзя и сосчитать, сколько шедевров украшал фон, срисованный с этой книги. Благодаря этим чудесным задникам, изображающим живописные руины, или фантастические пейзажи, которые Густав старательно копировал на заказанные клиентами полотна, картины мэтра Рено пользовались большим спросом. Незаметно пролетели пять лет учения. За это время он многому научился. В последнее время старик частенько поручал ему заканчивать вместо него портреты.
      
      У старого живописца не было детей. Жена давно умерла, вот так и получилось, что юный подмастерье заменил ему семью. После смерти старика, Жак с изумлением узнал, что стал его наследником. Хотя, по правде говоря, особым богатством там и не пахло. Какое-то время Густав продолжал дело старика - писал на заказ портреты купцов и купчих, местных дворянчиков, но Руан - это не Париж. Тут особо не развернешься. Да и желания такого у Густава не было. К этому времени он четко осознал две вещи: он продолжает любить Одетт. Нет, не правильно. Он еще сильнее, чем прежде любит Одетт, и он больше не хочет заниматься живописью.
      
      Его привлекла миниатюра. У мэтра Рено, помимо сборника гравюр фонов и архитектурных шаблонов, была старинная библия, украшенная чудесными миниатюрами. Они просто околдовали юного Густава. Возможно, тут сказалось еще и его происхождение из семьи ювелира. Помогая отцу, он привык работать с мелкими предметами, придавая им законченность формы и совершенство в деталях. Он стал мечтать о том, как будет рисовать маленькие миниатюрные портреты. Путешественники будут брать их с собой в дорогу, воины - на войну, и тогда любимый лик всегда будет с тобой. Ведь это же здорово! И какая экономия пространства. Не все же живут в замках, где можно создавать целые галереи из физиономий своих предков! А тут на стене даже небольшого домика может поместиться сразу куча портретов всех родственников!
      
       Решив попробовать свои силы в этой области, он заточил на один волосок кунью кисточку и нарисовал на крошечном куске пергамента портрет Одетт. Портрет получился грубоватым - не хватало умения рисовать малые формы. И это при том, что сначала он по заказу брата сделал ее большой живописный портрет. Портрет удался на славу. Одетт была на нем, как живая. Не спеша отдать портрет, Густав принялся за миниатюру - уже для себя. И у него ничего не вышло. С пергамента Одетт смотрела тусклыми мертвыми глазами!
      
      Густав снова принялся за работу. На этот раз он решил взять медную пластину. Тщательно проработал руки, прическу, детали одежды. Маленький рот с лукаво приподнятыми уголками губ. Особенно долго он работал над глазами девушки, пытаясь придать им то пленительное выражение, которое не раз замечал у Одетт. Ее взгляд, при всей невинности, до сих пор сохранял озорные искорки. Да и вообще она мало изменилась за эти три года, несмотря на рождение ребенка. Выглядела такой же юной девушкой, какой была в 15 лет. А может это он ее такой видел?
      Густав очень старался "оживить" миниатюру, но чуда не произошло. Хотя этот опыт был более удачен, чем эскиз на пергаменте. Главное, что ему почти удался взгляд. Вот именно: почти. Для Густава этого было мало. Он мечтал о большем!
      
      И тут он вспомнил разговор с мэтром Рено. Тот, однажды увидев, с каким интересом разглядывает юный подмастерье картинки в Библии, затеял разговор о миниатюрах. Заодно рассказал ему историю из своего детства о соседском мальчишке, уехавшем вместе с родителями в Англию. Мэтр Рено тогда назвал ему его фамилию - Исаак Оливер. Мальчик был младше Рено, почти малыш, года четыре ему было, но мальчишки сдружились, как часто бывает среди соседей.
      
      Исаак был гугенотом и, его семья, спасаясь от преследований, уехала в страну, где они могли не опасаться гонений за свою веру. Случилось это через несколько лет после того, как в 1562 году армия во главе с главным борцом за торжество католической веры герцогом Гизом захватила Руан. Многие гугеноты покинули тогда насиженные места и отправились искать лучшей доли. В Англии Исааку повезло, он попал в ученики к известному миниатюристу Николасу Хиллиарду. Мэтр Рено рассказывал, что тот рисовал даже особ королевской крови! Сейчас Исаак и сам стал знаменитостью, ему заказывают свои миниатюрные портреты многие знатные люди Лондона.
      
      Густав удивился осведомленности старого живописца. Где Руан, а где Англия с королевским двором. Да и что мог запомнить четырехлетний малыш? Письма он, что ли писал старому другу? Это же смешно! Откуда бы мэтру Рено все это знать, видимо придумал, чтоб придать вес себе, мол, вон какие друзья именитые у него есть.
      
      Мэтр Рено как будто прочел его мысли. И тут же рассказал о том, что Исаак заезжал в Руан по дороге в Венецию. Мэтр Рено и сам удивился этому визиту, не ожидал, что тот его помнил. Оливер объяснил свой визит тем, что хотел повидать родные места и своего первого друга, которого, правда, совсем не помнил. Но встреча его очень обрадовала, он даже адрес свой оставил на всякий случай. "Видно выпил не один стаканчик кальвадоса, вот и потерял бдительность", - ехидно подумал Густав, - "иначе, зачем бы ему приглашать в гости человека, которого видел в последний раз лет 30 тому назад". Нет, конечно, Исаак был уверен, что старый дружок вряд ли отправится в Англию к нему в гости, так, что, скорее всего, адрес оставил просто так, из вежливости. Но сейчас этот адрес может пригодиться самому Густаву.
      
      Молодой парень уселся за стол и на листе бумаги написал: "Дорогой друг Исаак! Прими подателя сего в свои ученики. Густав Даниэльсон в течение нескольких лет был моим подмастерьем и зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Он хотел бы стать миниатюристом, а в этом я ему мало чем могу помочь. Прошу, не откажи в просьбе в память о нашей старой дружбе".
      
      Запечатывая письмо печатью мэтра Рено, Густав не испытывал ни малейшего чувства вины. Вряд ли Исаак сможет опознать почерк друга после стольких лет разлуки, да и видел ли он его почерк вообще? А что касается мэтра Рено, так он бы ни за что не отказался написать эту рекомендацию, если бы был жив!
      
      
       На следующий день Густав засунул в котомку свои нехитрые пожитки, две бесценные книги, доставшиеся ему от мэтра Рено, и пошел в сторону моря. Еще он взял с собой маленький миниатюрный портрет Одетт, пусть тот и не был очень удачным. Специально для такого случая он заказал маленькую коробочку, тисненную красным сафьяном. На обороте коробочки он написал свое имя, нарисовал два сердца и написал большие латинские букву Л и О - первые буквы имени и девичьей фамилии Одетт - Ле Мулен. Вот так налегке Густав покинул родной город. В Англию его гнала безнадежная любовь и мечта стать знаменитым миниатюристом!
      
      Наши дни
      
      На следующий день Костя вместе с сестрой, которая прилипла к нему не хуже одноименной рыбы, отправился в больницу проведать соседа. Они прихватил с собой яблоки, которые так любил Петр Ильич, а также пакет апельсинового сока.
      Повидаться с Петром Ильичом не получилось, у них даже передачу не взяли. Сосед был жив, но находился в коме, и надежд на его выздоровление почти не было.
      
      Опечаленные этой новостью ребята вышли на проспект. Погода была прекрасная, и они решились немного прогуляться. Выпив апельсиновый сок из пакета, они взяли по яблоку и с хрустом надкусили упругие зеленые бока.
      
      -Интересно, кто же все-таки напал на Петра Ильича? - вслух высказал давно мучавшую его мысль Костя. Машка бросила на него косой взгляд и продолжила сосредоточенно грызть яблоко.
      
      -Я тут вспомнил, как столкнулся у подъезда с одним подозрительным типом, как раз перед тем, как обнаружил на лестничной площадке Петра Ильича. Настоящий бандюган: капюшон надвинут на башку так, что ничего не разглядишь, силища немереная. Я еще тогда подумал, что для такого убить, что стакан воды выпить. По виду совсем старик - лет 40.
      
      -А вот я тут случайно услышала, как милиционеры говорили о том, что нашего соседа убил наркоман из соседнего дома. Они его уже и поймали, а думали, что будет "висяк", ну, они так называют дела, которые невозможно раскрыть, а все оказалось проще пареной репы. Наркоман пришел в ломбард по соседству сдавать часы Петра Ильича. Помнишь, у него были старомодные часы-луковица, ну, такие, что на цепочке к поясу крепятся и носятся в кармане. Мерзавец так спешил, что цепочку оборвал.
      -Ух, ты, как оперативно наша милиция работает! - восхитился Костя. - А этот наркоман уже сознался?
      
      -Да, нет! Менты говорили, что он горбатого лепит, то есть сказки сочиняет, - пояснила Машка. - Врет, что портфель старика на помойке нашел, там были какие - то бумаги, кошелек пустой с мелкими монетами и вот эти часы. Монетки он потратил, мороженое себе купил самое дешевое, в стаканчике, портфель с бумагами нашли у него дома, а часы он пошел в ломбард сдавать. Там его менты и повязали!
      
      Какое-то время ребята шли молча. Костя переваривал полученную информацию. Что-то в этой истории его настораживало.
      
      - Слушай, Машка! - не выдержал он. - А что, если этот наркоман говорит правду? Ну, представь себе, чего бы он поперся именно в наш подъезд? Ну, вот нужны ему деньги, так он мог их просто у прохожего отнять на улице, а в соседнем подъезде чего ему отираться? Его ведь там многие заметили бы и сразу же опознали. В любую минуту ведь в подъезд могли войти. Белый день на дворе стоял, люди туда-сюда сновали. Да и на что он мог здесь рассчитывать? Так рисковать ради чего? Это же не дом, где олигархи живут? Представь: вышел он из своего дома и тут же зашел в соседский, затаился в подъезде, как паук, и стал ждать жертву. А тут Петр Ильич в своем поношенном пальто и потрепанным старомодным портфелем. Вот уж богатый улов!
      
      Машка хихикнула, представив эту картинку. А Костик продолжил:
      -И потом, чего бы ему тогда перстень с руки у Петра Ильича не снять, раз уж он на такое злодейство ради добычи пошел, перстень-то золотой. Я этот перстень видел на руке Петра Ильича, когда он меня за ногу схватил. Тот так и сверкнул у меня перед глазами! Да и карманы бы наркоман вывернул в поисках денег, он же не знал, что в портфеле будет кошелек, обычно деньги в бумажнике лежат, а тот кладут в карман пиджака. Сверток бы он тогда обязательно нашел и с собой унес! Нет, мне что-то не верится в его виновность. Скорее поверю в историю, что этот наркоман рассказывает.
      - Да, теперь, когда ты все это по полкам разложил, я и сама усомнилась, - поддержала его Машка. - Но тогда кто, если не этот наркоман?
      -Бандюган, который на меня налетел! - уверенно произнес Костик. - Надо в полицию пойти и все рассказать!
      -Все? - удивилась Машка.
      -Ну, почти все. Про пакет - ни слова! Я Петру Ильичу обещал.
      Остаток дороги они прошли молча. Каждый думал о своем. Дома мать встретила их расспросами о здоровье Петра Ильича. Услышав не слишком обнадёживающие новости, она расстроилась.
      - Господи, что же это творится такое на белом свете! - причитала мама. - Вот как же я Вас теперь буду одних оставлять-то? Чего хорошего ждать, если среди белого дня ни за что ни про что на бедных стариков нападают!
      -Мама, - решила прояснить ситуацию Машка, - Преступник часы сорвал с цепочки у Петра Ильича, хотел их продать!
      
      -Да не мог он их сорвать! - отмахнулась от ее слов мать. - Цепочка накануне порвалась. Петр Ильич собирался ее в ремонт с часами отнести, они тоже у него барахлить стали. Я его накануне вечером встретила, так он сетовал, что часы положил в свой портфель, а в ремонт забыл их отнести. Собирался на следующий день зайти, а оно вон как получилось!
      
      Машка и Костик заговорщицки переглянулись. Вот и получили они еще одно доказательство невиновности наркомана, вернее, подтверждение правдивости той истории, которую он рассказывает. Ведь часы он ни с чьей руки не срывал, они лежали в портфеле!
      
      Лондон, 1615 год, ноябрь
      
      Густав пробирался по узким улочкам Лондона в надежде встретить человека, который помог бы ему найти нужный дом. Плащ намок от проливного дождя и уже не защищал от холода. А еще этот туман! Казалось, что облака со всего света вдруг разом сомкнулись над Лондоном, стремясь скрыть этот жуткий город от глаз путешественников.
      
      Вообще об этом тумане можно было бы поэму написать. Он поднимался от реки Темзы, пересекавшей город, впитывал в себя смрад улиц, заваленных гниющими кучами мусора и отходами жизнедеятельности людей и животных, смешивался с грязными клубами дыма из печных труб, а затем поднимался ввысь до самых облаков, надежной завесой укрывая этот город от глаз прохожих.
      
      И что воображают о себе эти англичане? Густав на прекрасном нормандском наречии спрашивает у них дорогу, а они только плечами пожимают и что-то шипят на своем кошмарном языке. Ну, как же не повезло людям с языком! Прямо змеиное шипение, а не язык. Хотя, это, конечно, личное дело англичан. Не хотят говорить на прекрасном и звучном языке - пускай себе шипят и свистят! А от бумаги с адресом они вообще шарахаются. Наверное, лондонцы все неграмотные.
      
      Конечно, он не был настолько наивным, чтоб начать поиски прямо от того постоялого двора, где остановилась почтовая карета. Он посчитал, что поскольку прибыл в город засветло, то нечего время и деньги терять на остановку на постоялом дворе. Ему хотелось уже сегодня добраться до Оливера. Поэтому Густав нанял портшез, в общем, стул такой переносной, который тащили два молодчика. Как это сооружение называлось в Англии, он не знал. Увидел крепкую парочку добрых молодцев, активно предлагавшую свои услуги, и подумал, что так он быстрее доберется до конечной цели.
      
      А носильщики и рады стараться. Сделали вид, что все поняли, усадили его, были любезны, все окей, да окей говорили, а оказалось, что они ни бум - бум по-французски. Носильщики, даром что мускулистые здоровяки, еле тащились. Только один раз они припустили. Это, когда в соседнем переулке раздался истошный вопль: "Убивают! Помогите!". Вот тут они помчались прямо в противоположном направлении, как антилопы на водопой. Густав, движимый человеколюбием, рвался на помощь несчастному, но куда там! У него в ушах только ветер свистел.
      
      А вскоре, молодцы остановились, вытряхнули его из переносного стула, махнули руками в сторону какого-то особняка и потребовали деньги. Густав, ободренный их уверенным тоном, расплатился и двинулся по указанному адресу. Носильщики вмиг испарились в клубах тумана. А дом оказался не тот. Вот он и бродит с тех пор по рытвинам и ухабам лондонских улиц, натыкаясь, время от времени, на мусорные кучи.
      
      Ох, ну, и что делать в этой ситуации? А скоро совсем стемнеет. В лабиринте этих узких извилистых улочек смеркается еще быстрее. Верхние этажи домов нависают над нижними большими уступами, закрывая последние проблески света. Что делать, что делать? Густав в отчаянии озирался по сторонам. Неожиданно он увидел вывеску трактира. Что ж, тоже неплохо. Можно будет обсохнуть и согреться. Да и перекусить. При мысли о еде в животе сразу же заурчало. Он быстрым шагом двинулся в сторону гостеприимных огней.
      
      Разомлев у камина от тепла, сытной пищи и стаканчика местного эля, Густав сам не заметил, как задремал. Очнулся он от энергичного тычка трактирщика. Открыв глаза, он сфокусировал сонный взгляд на недовольном лице кабатчика. Тот знаками показывал, что трактир закрывается. Густав совсем приуныл. За окном царила темнота. А дождь продолжал хлестать по пустынным улицам. "И как это люди могут жить в таком городе?"- в очередной раз поразился Густав. Потянувшись, он встал и решил напоследок попытать удачу.
      
      -Месье, не подскажите, как мне найти этот дом? - с этими словами он протянул трактирщику бумагу с адресом.
      
      Тот раздраженно выдавил из себя шипящую тираду и показал на дверь. Густав двинулся было к двери, но потом снова повернулся к трактирщику.
      
      - Исаак Оливер, художник. - Юноша вытащил миниатюру с изображением Леонор. - Исаак Оливер, он рисует вот такие картинки. Где живет этот человек? Вот адрес...
      
      Трактирщик приостановился и, кажется, на этот раз что-то понял. Взяв из рук Густава бумагу с адресом, он попробовал ее прочесть. " К счастью, хоть алфавит похожий у нас", - промелькнуло в голове молодого художника. Трактирщик, меж тем, почесал голову, потом взял кусок угля и на обороте бумаги нарисовал план, обозначив крестиком место, где стоял дом Исаака Оливера. Получалось не так и далеко. И идти надо, почти не сворачивая. Это, конечно, если трактирщик его правильно понял. Приободрившись, Густав отправился в путь.
      
      Вот кажется и нужный дом. Выглядит неплохо. Большой дом, сразу видно, что хозяин не привык грошики пересчитывать. Густав решительно постучал в дверь. И не один раз. Наконец, из-за двери раздался окрик. Конечно же, на этом шипящем языке, но было сразу понятно, что по-французски это бы звучало так: "И кого это черти так поздно принесли?"
      
      -Мне нужен Исаак Оливер. Я приехал из Руана, от мэтра Рено, художника! - громко заорал Густав. Он понял, что за дверью такого богатого дома стоит скорее всего слуга, который вряд ли его поймет. А вот Исаак, если услышит, обязательно поймет, значит нужно сказать так, чтоб тот мог услышать. Его догадка оказалась верной.
      
      Наверху распахнулось окно, и оттуда высунулась голова в ночном колпаке.
      -Эй, кто это там упоминает Руан и Жака Рено?
      -Это я, Густав Даниэльсон, его ученик! У меня для Вас письмо от него! - в ответ воцарилось молчание, а потом недовольный голос произнес:
      -Ладно, заходи! - затем последовала какая-то шипящая фраза, адресованная слуге.
      
      Густава провели в богато убранную комнату: комод, шкаф, стол из резного черного дерева, удобные кресла - ничего общего с простотой дома мэтра Рено. А ведь тот был не последним в Руане живописцем. Вот что значит писать портреты царственных особ. Это тебе не вывеску для трактира "Золотой гусь" малевать!
      
      Хозяин дома встретил его в теплом халате. Ночной колпак он снял.
      -Итак, давай письмо - пророкотал Исаак. Сев в кресло и придвинув поближе свечу, он прочел рекомендательное письмо несколько раз. Некоторое время Исаак сидел молча и недовольно хмурил брови.
      
      -И как поживает старина Рено? - спросил Оливер. Было видно, что он еще не принял решения, поэтому просто оттягивает время. Густав мог бы соврать, придумать какую-нибудь историю, но он слишком устал, поэтому ответил просто.
      
      -Мэтр Рено умер. Это письмо он написал перед смертью по моей просьбе, - произнеся эти слова, Густав осознал, что сейчас может снова оказаться на улице. Старый друг мертв, значит, не может быть и никаких обязательств. Но, видно, фортуна решила немного побаловать юного художника.
      
      -Что ж, все мы не вечны! - вздохнул Исаак. Он пожевал губы. - Я пока еще не решил, что мне с тобой делать. У меня есть сыновья. Они и есть мои помощники и ученики. Я не нуждаюсь в подмастерьях. Но и прогнать тебя не могу в память старого друга. Поживи у меня какое-то время, поработай рядом со мной. Я же попробую поговорить с Хиллиардом. Я у него сам когда-то учился. Может, он сможет тебя взять? Пока это все, что я могу для тебя сделать. Ну, и пока ты живешь у меня, я предоставлю в твое распоряжение каморку рядом с чердаком. Там может и не слишком нарядно, зато сухо и относительно тепло. Сейчас отдам распоряжение слуге, он тебя проводит. Завтрак у нас в 7 утра. Опоздаешь - никто ждать не будет, останешься голодным!
      
      Никогда еще Густав не чувствовал себя таким счастливым!
      
      Наши дни
      
      Костя выскочил из подъезда в самом приподнятом настроении. Сегодня у него не должно было быть первого урока, поэтому он решил зайти в полицию и рассказать им все, что ему удалось узнать.
      На скамейке перед домом, радуюсь погожему майскому деньку, сидели бабульки. Костя поздоровался и уже собрался пройти мимо, как они возбужденно зашептались, кивая, в адрес прошедшей мимо пожилой женщины.
      -Вон-вон, смотри, Ивановна, это и есть мать убивцы!
      -Идет мимо и здоровается, как будто ничего не случилось! И как ей не стыдно на люди выходить!
      - Эй, Тихоновна, вы ж почти соседи с покойником были, не знаешь, как все случилось-то?
      
      Старуха с пышными формами и тяжелым лицом, украшенным большой бородавкой гордо расправила плечи. Перед тем, как начать рассказ она громко и торжественно прочистила горло.
      
      -Страшные времена настали, подруженьки, - приступила к рассказу Таисия Тихоновна - соседка Костика с верхнего этажа. - Этот наркоман отмычкой квартиру Петра Ильича открыл, да и начал сокровища в сумку запихивать. Петр Ильич-то в музее работал, видать много всякого антиквариату оттуда понатаскал в дом, вот бандиты его и вычислили. - Она приосанилась, чувствуя внимание товарок, и продолжила.
      
      -Это на чем я остановилась? А, слушайте, что дальше было. Этот ворюга в вещах роется, а тут и сам Петр Ильич явился. И завязалась у них борьба не на жизнь, а на смерть. Петр Ильич-то здоровый, как кабан был, да против пистолета разве устоишь? Этот наркоман выстрелил в него несколько раз и выскочил из комнаты. Но далеко не ушел. Петр Ильич ему здорово наподдать успел перед смертью, вот негодяй на лестнице и свалился.
      
      Лежит, весь в крови, а тут и Костик, мой сосед, домой из школы возвращается, он сразу же ко мне кинулся и говорит: "Там человек лежит, весь в крови, мне страшно". Я спустилась, один только взгляд бросила на негодяя и сразу же все поняла. "Это наркоман из соседнего подъезда. Бандит. Видишь, Костик, след от квартиры Петра Ильича кровавый тянется. Убил он старика нашего!" А Костик заплакал и говорит: "Посторожите бандита, Таисия Тихоновна, чтоб не убег, сам я боюсь его, я лучше пока милицию вызову". Ну, я Костика успокоила, я же не малец какой-то, мне храбрости не занимать. Схватила сковородку чугунную и скорей на лестницу, так и просидела до прихода полиции.
      
       Один разок пришлось бандиту наподдать сковородкой, когда он голову начал поднимать, вот страху-то было"... - Тут старуха заметила Костика, вытаращившего от изумления глаза, и быстро свернула свой рассказ.
      
      - А, Костик, здравствуй, дорогой! Что это ты не в школе, беги, пока не опоздал, а то маме твоей расскажу, как ты бездельничаешь. Ох, эти сорванцы, вечно надо за ними приглядывать!
      
      -И не говори, Таисия, я тут каждый день бога благодарю, что мои внучата живут с родителями на другом конце города. Такие неслухи выросли, прямо страсть!
      
      Костя уже прошел мимо старух, но не выдержал и обернулся:
      - А врать нехорошо, Таисия Тихоновна! Вас там и близко не было, вы домой вернулись уже после того, как тело увезли, к врачу ходили, как вы вчера моей маме рассказывали. И убили Петра Ильича не из пистолета, его ножом закололи. Да и никакого бандита рядом не было. - Костик перевел дух . - И зачем Вы Петра Ильича-то оболгали? Он же честный человек был, ничего в своем музее не крал. Я у него дома часто бывал, так там и мебели никакой почти нет - кровать, стулья деревянные вокруг круглого стола, да кресло старое у окна. И книги повсюду. И питался он просто: утром овсянка, вечером кефир с хлебом. А Вы из него прямо короля преступного мира сделали. Нехорошо! - Бросив последний снаряд в сторону Таисии Тихоновны, он оставил соседок перемывать ему кости и устремился вслед за матерью наркомана.
      
      -Давайте я помогу Вам сумки до дома донести, они же тяжелые, - предложил он, чтоб завязать знакомство.
      
      -Спасибо, но я уже почти дома, разве только на этаж поднять, у меня последний, тяжело очень наверх идти, да еще с грузом...
      
      Костик подхватил сумки и вошел в подъезд. Женщина молчала, вот Костя и решил сам навести ее на разговор.
      -А что ж Вам дети не помогают сумки носить? Я вот маме всегда помогаю!
      -Да мой Толик мне тоже помогал, пока его полиция не забрала, - вздохнула женщина. - Он вообще очень добрый мальчик, в институте третий курс заканчивал, вот сейчас экзамены должен сдавать в июне, так он учебники с собой в тюрьму взял, готовится к сдаче, говорит, что не виновен, что полицейские разберутся и выпустят его, - женщина всхлипнула и замолчала.
      
      Костик понял, что сейчас они поднимутся на нужный этаж, женщина его поблагодарит и закроет перед ним дверь. И он в итоге так ничего и не узнает. Поэтому Костя ринулся в атаку.
      
      -Так это ваш сын человека убил? Говорят, что он был наркоманом и искал денег на дозу!
      
      -Да не мог Толик никого убить! - в сердцах воскликнула женщина. - Он уколы нашей кошке делать не мог, весь трясся и плакал от сочувствия. Вечно всякую живность во дворе подкармливал. Да и деньги у него были. Он как раз стипендию получил, подарок мне купил на день рождения, а оставшиеся деньги в шкафчик положил в вазочку - на хозяйство. Я их там и нашла после того, как новость страшную узнала.
      
       Да и какой он наркоман? Да, была у него некоторая зависимость, дружки во дворе постарались. Сначала травкой его бесплатно угощали, дескать, все это безопасно, враки, мол, что привыкаешь, а потом стали предлагать какие-то таблетки. Да мой Толик вовремя соскочил, тошнило его после таблеток, вот он и перестал их пить, хотя какое-то время и тянуло его покурить травку. Денег у меня просил. Ну, я ему и сказала, что он знает, где у нас деньги лежат - бери, только вот тогда может на хлеб или лекарства не хватить. Но если ему очень тяжело будет, то пусть лучше дома возьмет, только у дружков этих липовых в долг нельзя ничего брать. Потом сам будет не рад. Вот он и держался.
      
      -Но зачем же он в ломбард с часами пошел? - тихо спросил Костя.
      -Да ведь он ни о чем плохом не думал, - всхлипнула женщина. - Деньги ему нужны были на хороший компьютер. Вот он потихоньку копеечки и стал откладывать со своей стипендии. В каникулы вот собирался поработать...А тут увидел на помойке портфель, а там эти часы. Вот он и решил, что кто-то выбросил ненужные вещи, решил часы сдать в ломбард, хоть какую денежку получить...
      
      Они остановились у квартиры. Женщина вытерла слезы и погладила Костика по голове.
      
      -Вижу, хороший ты мальчик. Запомни: никогда не вступай на путь, с которого с таким трудом соскочил мой Толик! Что бы тебе не говорили, так называемые, "друзья" о безопасности наркотиков и о возможности контроля над собой во время их приема! Все это чепуха! Поверь, это страшно. Моего Толика и засосать-то как следует не успело, а вот тяжело-то как отвыкать от этой привычки было! Мучился он сильно. Но вот уже месяц, как успокоился. А тут такое! Не верю, что это он. Да и зачем ему это?
      
      Костя в тяжелых раздумьях отправился в участок. С большим трудом ему удалось проникнуть в кабинет следователя и рассказать то, чему он был свидетелем и, что ему удалось узнать.
      
      -Понимаете, если у Толика не было потребности в деньгах, чтоб купить наркотики, то зачем ему на старика нападать? И часы он не срывал с цепочки, они лежали в портфеле, как он и говорил. И кто был тот человек в черном капюшоне, который выбежал из подъезда сразу же, как было совершено преступление. Я ведь когда подошел к дому, никого не видел, кроме этого бугая в капюшоне. Никакого Толика и близко не было.
      
      Следователь надул щеки и шумно выдохнул воздух.
      
      -Так, малыш! Позволь профессионалам заниматься своим делом! Не тебе рассуждать о поступках наркоманов. Наши специалисты знают, на какие хитрости те идут, чтобы заполучить деньги на дозу. Не взял денег дома? Эка невидаль, просто мать не хотел расстраивать, да и кушать-то хочется. Сам говоришь, что мамаша его предупредила, что деньги в вазочке - на продукты. Вот он и сэкономил, - следователь противно захихикал над своей "шуткой".
      
      Выйдя из участка, Костя понял, что только он один и может помочь несчастному Толику и его матери. Полиция палец о палец не ударит, чтобы найти истинного виновника происшедшего.
      
      Лондон, 1615 год, ноябрь
      
      Рано утром, спустившись к завтраку, Густав услышал разговор за дверью столовой.
      -Зачем нам этот парень нужен? - женский голос был неприятно визглив. - Только лишний нахлебник в доме. Ты же не собираешься его чему-нибудь учить? Забыл, что у тебя самого есть сыновья, которым ты можешь передать свое мастерство? Пусть наш младший сын еще и мал, но он впитывает как губка все, чему его ты учишь. Из него получится прекрасный художник. Мне кажется, что он унаследовал не только твои гены, но и гены моего отца - знаменитого Герертса, портреты которого украшают замки венценосных особ Лондона. Кстати, твой старший сын Питер, хоть у него и нет таких блистательных предков, тоже проявляет способности к миниатюре. У него уже есть заказчики, что говорит само за себя. Зачем же нам этот француз? Не кажется тебе, что он может стать конкурентом твоим детям?
      
      -Замолчи, Сара! Или я уже не хозяин в доме? Не могу сам принимать решения? - раздраженно прервал причитания жены Исаак.
      
      -Не говори же потом, что я тебя не предупреждала, - злобно выкрикнула Сара. - Не ной, что не ожидал того, что этот молодец может обскакать твоих детей, перехватив самые выгодные заказы. Вон он, какой прыткий! Не успел приехать, а уже определился на постой к самому мэтру Оливеру.
      
      -Да угомонись же ты, женщина! - примирительно пробормотал Исаак. - Я предупредил юношу, что не смогу стать ему учителем, да и приют ему даю лишь на несколько дней. Поговорю с Николасом, тот уже совсем старик, учеников не берет, но попытка - не пытка, я у него спрошу насчет юноши и этим развяжу себе руки. У меня есть долг перед старым Рено. Когда-то его родители помогли моим уехать из Руана, дали денег взаймы. Старик об этом и не знал, а я не стал ему говорить, когда приехал в Руан. Жадность одолела, что ли. Не вернул я ему этот долг. Но на всякий случай оставил свой адрес, думал, что если он все-таки знает про долг и захочет его вернуть, то напишет. В общем, грех на мне, и сейчас этот грех меня душит и покоя не дает.
      
      -Да ведь старик уже умер! Нет старика - нет долга! - продолжала злиться женщина. Но Оливер ничего ей не ответил. "И правильно сделал", - подумал Густав. - "Мы перед богом сами отвечаем за свои поступки, здесь не проходят ссылки на тех, кто не дал тебе совершить правильный поступок, кто заставил свернуть на кривую дорожку. Эти советчики сами за себя будут отвечать!" С этими мыслями он толкнул дверь и вошел в столовую. Через минуту туда вошел юноша, примерно его возраста и бледный мальчик-подросток, похожий как две капли воды на жену Исаака. После молитвы все молча принялись за трапезу.
      
      Только неделю и прожил Густав у Исаака Оливера. Все эти дни тот вел себя по отношению к нему довольно приветливо. После завтрака отвел в свою мастерскую, которую занимал пополам с художником Герартсом младшим, братом Сары, и разрешил наблюдать за своей работой. Там уже сидел старший сын Исаака Питер. Младший ребенок остался дома с матерью. В мастерской были довольно большие два окна, поэтому сама комната казалась достаточно светлой.
      
      -Это важно в нашей работе, - сообщил мэтр Оливер. - При работе над миниатюрой нужно очень много света, иначе ты не сможешь сделать качественно работу, найти нужные краски и тона, сделать особо тонкие линии...
      
      С изумлением Густав наблюдал, как Оливер установил над столом большое стекло. Заглянув украдкой за плечо мастера, юноша увидел, как стекло сделало начатую картинку больше и выразительнее. Теперь был виден каждый штрих, который наносил мастер.
      
      -Это увеличительная линза, - пояснил Исаак, заметив удивление юноши. - Ею пользуются все миниатюристы. Даже если у тебя очень хорошее зрение, без этой штуки ты не сможешь создать шедевр. А вот благодаря увеличению, ты можешь контролировать свои действия, штрихи, наносимые тобой, станут более тонкими и летящими. Да и линии, которые ты наносишь, они не всегда должны быть сплошными. Мы иногда используем просто цветные точки, пунктир, либо длинные продолговаты линии, либо серию параллельных и крестообразных штрихов. Да, миниатюра - это отдельное искусство! И оно сильно отличается от живописи. Возможно, оно ближе к ювелирному искусству. Неспроста же и я, и Николас Хиллиард ювелиры.- Исаак помолчал, а потом добавил, сделав над собой усилие, - Ты можешь понаблюдать за моей работой и работой Питера. Думаю, это будет для тебя полезно. Хиллиард приедет дня через четыре, вот тогда я к нему и навидаюсь, спрошу о тебе.
      
      После этих слов все погрузились в молчание, преследуемые собственными мыслями. Густав, перехватив неприязненный взгляд Питера, понял, что тот заодно с мачехой. "Да, сомневаюсь, что я смогу что-то узнать от этого милого юноши", - скептически подумал Густав. И оказался прав. Каждый раз, когда он подходил к Питеру, чтоб понаблюдать за его работой, тот старательно прикрывал рисунок руками, чтоб не дать возможности пришельцу перехватить секреты его мастерства.
      
      Но Густаву уже и этого было довольно. Наблюдая за работой Исаака и Питера, он постепенно начал понимать всю сложность обучения искусству миниатюры. Вернее, он понял главное. Обучить этому очень сложно. Должно присутствовать внутреннее чутье на то, что ты делаешь. Где нужен пунктир, а где достаточно положить несколько цветных точек, а где заштриховать. Тогда у рисунка появляется объем и в нем потихоньку начинает просыпаться жизнь. Это сродни чуду!
      
      Когда Густав оставался один, он рассматривал работы Оливера, которые тот еще не успел передать заказчику, искал в законченности образов секрет мастерства художника. А еще от нечего делать он придумал себе развлечение. Стал рисовать на крошечных слюдяных пластинках наряды для Одетт, придумывая целые истории.
      
      Сначала он сочинил историю о том, что, не перенеся с ним разлуки, Одетт ушла в монастырь и приняла постриг. Печальная такая история, которая очень соответствовала его настроению. Он нарисовал на слюде клобук монахини и наложил пластину на свою миниатюру. Да, Одетт выглядела в этом одеянии очень грустно. Совсем на себя она была непохожа. Этакая серая печальная мышка. Ну, если бы он умер, такое настроение любимой его бы устроило, а так как это не соответствовало действительности, то он решил придать картинке некоторый оптимизм. Густав пририсовал к этому безрадостному костюму ярко красные серьги. Снова наложил и вуаля! Теперь перед ним снова была Одетт. Вроде и монахиня, но какая жизнерадостная! Такую Одетт можно было продолжать любить.
      
      Но долго пребывать в меланхолии Густав не мог, поэтому очень скоро была придумана новая история. Как он приехал в монастырь и похитил оттуда Одетт. А она совсем и не противилась. Надела по такому случаю костюм мушкетера - в нем было легче от погони спасаться! Ну, а потом они приехали в Париж и попали на придворный бал. Тут понадобился новый костюм. Яркий, с красивыми перьями в волосах. В нем Одетт должна была стать королевой этого бала. Так и оказалось. Ему завидовали все. Сам Людовик 13 пригласил Одетт на танец и сказал, что лучшей партнерши он и не встречал. То-то все знатные дамы завидовали его Одетт! Потом были еще костюмы и еще истории. Так и развлекал себя Густав на чужбине.
      
      Оливер сдержал слово и поговорил с Николасом Хиллиардом. А тот, к удивлению Исаака и самого Густава, согласился взять юношу в свои ученики. Так что через неделю молодой француз переехал в новую каморку - на сей раз в дом Николаса Хиллиарда.
      
      
      Наши дни
      
      После уроков Костя вместе с Машкой отправился в музей. Он не забыл об обещании, данном Петру Ильичу. Но так как не знал, как осуществить эту затею, то договорился с сестрой о помощи, справедливо решив, что одна голова хорошо, а две лучше. Накануне вечером они сфотографировали и саму миниатюру, и наряды на слюдяных пластинках, и коробочку, и миниатюру в наложенных на нее пластинках - это так, на всякий случай.
      
      По дороге мальчик рассказал сестре последние новости, не забыв и разговор сплетниц на лавочке, и встречу с мамой Толика, и свой визит в полицию. Машка страшно возмутилась равнодушию следственных органов.
      
      -Да, чего ждать от таких полицейских? Им лишь бы дело прикрыть!
      
      -Вот видишь, я же тебе говорил, что нужно самим попробовать убийцу найти. Жалко мне маму Толика. Да и его самого жалко. Мне кажется, что он неплохой парень! Ну, ничего, мы с тобой найдем и обезвредим бандита!
      
      Машка встревоженно засопела. Она не отличалась особой храбростью, поэтому поиски убийцы, который не побоится пустить в дело нож, ее не сильно вдохновили.
      
      -Может, все-таки доверимся профессионалам. Давай, на Петровку письмо напишем, или сами туда сходим, - осторожно предложила она брату.
      
      -Удивляюсь я твоей наивности! - возмутился Костя. - К профессионалам мы уже обращались. На Петровку нас и не пустят, прогонят взашей. Письмо, при том, как сейчас почта работает, будет месяц идти, да пока его еще там рассмотрят время пройдет, а уж если установят, что это мы писали, то вообще рассматривать не станут, а Толика за это время уже осудить успеют и в колонию отправят...
      
      -Ну, да, - расстроилась Машка. - Похоже, что ты прав.
      
      -Смотри, мы уже пришли, вот он музей - прервал ее Костя. - Теперь нам надо четко выполнить просьбу Петра Ильича. Помни, нам нужно, чтоб никто не заметил, как мы положим на стол Петра Ильича эту коробочку. Да и о самой миниатюре не мешало бы чего узнать, вот чувствую, ее что-то связывает с убийством!
      
      Ребята вошли в дверь и прошли мимо охранника, сказав, что им нужно передать важное сообщение директору о смерти сотрудника. Поднявшись наверх, они не пошли в кабинет директора, а прошмыгнули в комнату сотрудников.
      
      В помещении было три стола, за двумя у компьютеров сидели две молодые женщины. Перед ними лежали какие-то предметы, и они, рассматривая и измеряя их, что-то тут же вносили в компьютер.
      
      Юные сыщики догадались, что за третьим столом должно быть сидел Петр Ильич, поэтому подошли к этому месту поближе. Машка, прикрыв собой Костика, обернулась к сотрудницам и поздоровалась, а Костя незаметно вытащил коробочку из кармана и засунул в ворох бумаг.
      
      Женщины, оторвавшись от своих дел, уставились на ребят.
      
      -Мы пришли сказать, что с Петром Ильичом случилось несчастье. Он сейчас в реанимации. На него напал грабитель и тяжело ранил, - сказала Маша.
      
      Это сообщение вызвало целую бурю чувств. Женщины даже всплакнули о своем коллеге.
      
      -Ой, что творится! Такой хороший человек был и такой прекрасный специалист!
      
      В это время Костя задел рукавом бумаги на столе Петра Ильича, они упали на пол, увлекая за собой коробочку.
      
      -Ой, простите нас, сейчас соберем, - Костя и Машка кинулись поднимать бумаги. - А это что за коробочка? - девочка очень хорошо разыграла изумление. - Смотрите, там картинка красивая и еще стеклышки какие-то.
      
      -Олечка, солнышко, да ведь это миниатюра, которую мы в пятницу искали и не могли найти, - сказала женщина, которая была постарше возрастом . - Оказывается, с ней Петр Ильич работал и не успел на место положить. А мы уж и волноваться стали. Хотя у нас никогда ничего не пропадает! Пойду, порадую нашу директрису, заодно и опечалю ее Вашей новостью - с этими словами старшая коллега вышла.
      
      -Это старинная миниатюра, видите, здесь написано 1661 год. Но мы думаем, что ее написали немного раньше, - пояснила им Оля. - Эта миниатюра очень редкая, на ней не только год стоит, но написана и фамилия автора на коробочке. А миниатюры редко подписывали. Конечно, до наших дней дошли многие подписные работы мастеров миниатюры, поэтому мы знаем их имена: Николас Хиллиард, Исаак Оливер из английской школы, из итальянской школы - Розальба Каррьера, из французской школы Жан Оноре Фрагонар, Жан-Батист Изабе, Луи Жан Франсуа Лагрене, в Австрии известен Лампи Но это все великие мастера, а ведь было огромное количество малоизвестных, имена которых канули в лету. Для исследователей каждое новое имя - находка.
      
      Оля прямо упивалась своими знаниями и не заметила, как заскучали дети. Их совсем не увлек перечень имен.
      
      -А этот Густав Даниэльсон - известный мастер? - вклинилась в словесный поток музейщицы Маша.
      -Да вовсе нет! О нем никто и не слышал. В этом-то и прелесть этой миниатюры-загадки. Написано маслом на медной пластине, довольно грубовато, сразу видно, что писал не гений. Тут не ошибешься.
      
      Вот взять Изабель Каррьера, художницу начала 18 века, она потом переключится на пастельные портреты, миниатюры гуашью на слоновой кости с цветным фоном - это начало ее карьеры. Так вот у нее сама техника способствовала утонченности созданных образов. Потом уже пластины из слоновой кости станут делать совсем тоненькими, почти прозрачными, да еще фольгу подкладывать серебряную, или золотую, чтоб придать особое свечение краскам. У Изабель слоновая кость еще не такая тонкая, но художница умела мастерски использовать достоинства этого материала. Своим работам Изабель умела придать особую чувственность и вдохновенность. Но и ее предшественники - заменитые англичане Хиллиард и Оливер тоже мастерски работали в жанре миниатюры, опередив ее на целый век. Они предпочитали бумагу или пергамент и акварельные краски.
      
      Я их работы Вам показать не могу, их нет в нашем музее, но я покажу просто удивительные работы нашего земляка Василия Зуева. Вот, смотрите, - девушка взяла со стола небольшую картинку в чудесной оправе. - У этого художника была необыкновенная судьба. Одну из его работ увидел на выставке сам император Николай 2 и поразился мастерству художника. Он сразу же распорядился разыскать Зуева, хотел сделать ему заказ. Вы же знаете, что миниатюрными портретами членов царской семьи в дорогих оправах награждали, как орденами? Ну, а Николай 2 сначала не хотел продолжать эту традицию. Он запрещал делать миниатюры царской семьи, считал, что невозможно добиться портретного сходства на пластинке размером с ноготь. А тут на выставке увидел миниатюрный портрет императрицы Марии Федоровны работы Зуева и изменил свое мнение!
      
      Василия же в это время уже увезли в эшелоне на войну с Японией. Сняли с поезда его по приказу царя уже в Сибири. А ведь могло быть и так, что его бы не нашли, или еще того хуже - он мог погибнуть на фронте, стать инвалидом - и тогда никто не увидел бы его прекрасных работ. Но фортуна улыбнулась на этот раз Василию Зуеву.
      
      Он стал очень известным миниатюристом, работал, в основном, для Дома Романовых, был знаком со знаменитыми Фаберже, накануне революции ему заказали несколько работ наследники Нобеля - да, да, того самого - основателя премии. Ну, а тут революция, хаос. Зуев уехал в деревню, к родственникам, помогал сестре, учил рисованию ее детей. И тут его нашли родственники Нобеля, напомнили о заказе. Художник был счастлив, что снова сможет рисовать. И где Вы думаете он взял слоновую кость? - Оля задорно посмотрела на притихших сыщиков.
      
      Ребята переглянулись. На ум ничего не приходило. Нет, в самом деле, мы же не в Африке, там это проще - пошел на охоту, убил слона, мясо подарил аборигенам, а бивни взял себе. Да, в Африке бы Василию Зуеву на всю бы жизнь слоновой кости хватило!
      
      Машка все же сделала попытку ответить на вопрос.
      -Наверное, он откопал мамонта, их же до сих пор находят у нас...
      
      Оля удивилась такому неожиданному ответу и покачала головой.
      -Наверное, это было бы возможно, но все было проще. Уезжая из Петербурга, Василий прихватил несколько бильярдных шаров. А они были сделаны из слоновой кости. Вот он их распиливал и писал на них миниатюры. Потом отсылал в Финляндию родственникам Нобеля, а они оттуда присылали ему деньги. Он радовался, что не только занят любимым делом, но и тем, что может помочь сестре. Но нашлись завистники - донесли о его "связях с буржуями". Его арестовали вместе с родственниками, давшими ему приют. Доказать измену Родине не смогли, но все имущество арестовали. Он умер прямо накануне войны в полной нищете.
      
      А теперь смотрите. Видите разницу между миниатюрой девушки на медной пластине и людьми на пластине из слоновой кости?
      Костя и Маша уставились на картинку. Потрясающая работа! На крошечном квадратике, размером с ластик были изображены три человека: муж с женой и ребенок. Их лица были четко прописаны и казались живыми. На богато украшенном платье дамы можно было рассмотреть малейшие детали, кружева на одежде ребенка были выписаны так тщательно, что их хотелось потрогать, а в тщательно расчесанной бороде и усах мужчины можно было пересчитать каждый волосок.
      
      Оля с интересом наблюдала за детьми. - Ну, теперь видите, где настоящий мастер, а где ремесленник? Чувствуете разницу?
      
      Ребятам стало обидно за девушку на миниатюре, переданной Петром Ильичом. - Вы же сами говорите, что это 1661 год, а Зуев свою работу написал три века спустя!
      
      -Да не в этом дело, - рассердилась Оля, - я же Вам тучу имен назвала и рассказала о них. Вот, советую дома в Интернете поискать что-нибудь о миниатюристах прошлого. Увидите, что Хиллиард или Оливер писали роскошные миниатюры. Просто произведения искусства. А они были современниками Даниэльсону. Вот тогда и поговорим!
      
      Юные сыщики уныло побрели к выходу, но перед самой дверью Костик обернулся и угрюмо спросил:
      
      -В чем же тогда уникальность этой миниатюры, если автор дилетант? В стеклянных пластинках с нарисованными платьями?
      
      -Это любопытно, но такие работы с пластинками слюдяными встречаются, хоть и нечасто. Для нас эта миниатюра ценна в первую очередь тем, что она к нам поступила из Кунсткамеры. Это первый русский музей, основанный еще Петром 1. И коллекцию музея начал собирать он. Петр из заграничной поездки 90-х годов 17 века привез много экспонатов. Вот и эту миниатюру привез он. Петр в Англии познакомился с искусством миниатюры, даже заказал известному миниатюристу того времени Шарлю Буту свой портрет. Именно Петр способствовал развитию искусства миниатюры в России. К середине 18 века начался настоящий бум. Выпускались пособия по миниатюре и даже наборы для занятий миниатюрой для любителей, куда входили пластинки из слоновой кости, кисти и краски. В Академии художеств был открыт класс миниатюры. У нас появились свои таланты в этой области: Жарков, Евреинов, Боровиковский. А началось все, может быть, с покупки где-то в Голландии, Франции или Англии вот этой маленькой миниатюры.
      
      -Значит, все-таки эта миниатюра представляет интерес, ну, скажем для грабителей? - с волнением спросил Костя. - Сколько она может стоить?
      
      Оля не удивилась этому вопросу, скорее он ее позабавил.
      
      -Ох, уж это молодое поколение, - фыркнула девушка, сама едва перешагнувшая рубеж в 20 лет. - Ужасно меркантильное. Для вас все в рублях измеряется. А эта вещь бесценная. И вообще, это музейный экспонат, он ведь на продажу не выставляется, - Оля важно нахмурила брови. - Мы, конечно, при выдаче на выставки в другие музеи ставим страховую оценку, так что могу назвать приблизительную цену. Но, вообще, если брать работы этого периода... - Оля задумалась. - Например, миниатюра одного из фаворитов Елизаветы 1 работы Исаака Оливера недавно была продана более чем за 350000 фунтов. Но это работа Оливера, да и портрет ранее входил в коллекцию Карла 1. При оценке все имеет значение: и время, и автор, и чья коллекция, т.е. провенанс работы. Например, работы Питера Строли - это уже 18 век, могут уйти на аукционах за 40 000. Ну, а наша миниатюра я думаю, могла бы быть продана тысяч за пятьдесят долларов, а то и больше. Мы страховую оценку на нее недавно ставили - 100000 долларов. Но реальная цена подобных работ может быть как выше, так и ниже, это же рынок!
      
      -Фу, - выдохнул Костя, оказавшись за дверью. - Сразу же Петра Ильича вспомнил. Спросишь на свою голову что-нибудь, а в ответ целая тирада. Может так, а может так, - передразнил он музейщицу.
      
      -Да, брось! - остановила его Маша. - Мы узнали главное: эта миниатюра имеет реально большую цену, значит, именно из - за нее могли убить Петра Ильича.
      
      
      Лондон, 1617 год, август
      
      
      Густав сидел за рабочим столом и заканчивал миниатюру на отполированном кусочке дерева. Он страшно гордился собой. Еще бы, это ведь было первое задание, которое он должен был выполнить самостоятельно, без участия Хиллиарда. Правда, заказчица была незнатного рода, жена крупного торговца зерном. Она захотела украсить веер миниатюрой с изображением своего долгожданного наследника. Малышу было всего два месяца от роду. И что тут особенного изобразишь? Но видит Бог, Он постарался придать некоторую индивидуальность чертам ребенка. Ему даже удалось передать нежную бархатистость младенческой кожи.
      Внезапно на стол упала тень. Густав поднял глаза и увидел Хиллиарда. Тот улыбался.
      -Молодец, парень. Ты сделал больше того, что должен был сделать. Такой работой можно гордиться. Сомневаюсь, что сам мог бы сделать лучшее изображение.
      Густав смутился. Он не привык к похвалам. Мэтр Рено был на них скуповат, отец и брат, с которыми ему пришлось работать в ювелирной мастерской, подвергали его изделия вечной критике, а у Исаака Оливера ему работать не пришлось, поэтому и похвал он не дождался от него. Густав бросил на учителя преисполненный благодарности взгляд.
      -Вы очень добры, мастер Хиллиард. Возможно, эта миниатюра и удалась, но все-таки я считаю, что дерево не слишком хороший материал для миниатюры.
      
      Николас Хиллиард, тяжело опираясь на трость, подошел к креслу у окна и сел. Его глаза, несмотря на возраст, зоркие и не утратившие живого блеска, внимательно смотрели на ученика.
      
      -А ведь ты прав! Материал много значит, также как и техника исполнения. Например, я предпочитаю писать акварельными красками на пергаменте, наклеенном на кусочки игральных карт. Акварель дает прозрачность и легкость, особую одухотворенность изображению. Вот ты показал мне свой первый опыт. Миниатюра на меди, написанная маслом. Именно выбор материала и техники помешал тебе выполнить задуманное. Хотя, верю, тебе удалось передать портретное сходство.
      
      Мне нравится в тебе, Густав, жажда познания, которая привела тебя сюда. Я вспомнил себя в молодые годы, поэтому и согласился взять тебя в ученики. Помню, где-то в 70-е годы прошлого века я уехал во Францию, хотя здесь у меня уже была большая семья. Уехал туда посмотреть мир и поучиться кое-чему. Прожил там года три. Прекрасное время! Франция - страна больших возможностей. Я там многое узнал, увлекся карандашными рисунками, изучал искусство школы Фонтенбло. Свел дружбу с поэтом Ронсаром. Слышал о таком?
      
      Густав отрицательно покачал головой. Рядом с Николасом он чувствовал себя пигмеем в гостях у великана. В духовном плане, конечно. Разговоры со старым миниатюристом стали для него школой жизни. Он жадно впитывал его рассказы, не обязательно те, которые касались искусства миниатюры. Каким-то шестым чувством Густав понял, что настоящий художник должен знать много того, чего не знает простой смертный, только тогда его искусство будет достойно восхищения.
      
      -Да, Пьер был не только поэтом. Его даже называли иногда принцем среди поэтов. Это был необыкновенно образованный человек, знаток античности, поклонник искусств, любитель архитектуры. Я встретил его, когда он был уже не молод, но знаю, что в юности он был блестящим фехтовальщиком и танцором. Человеком весьма светским. И это при том, что он полностью оглох в 16 лет после перенесенной болезни! Ты должен обязательно почитать его стихи, у меня есть его последний сборник "Сонеты к Елене". Он их посвятил прекрасной девушке высоких нравственных достоинств из свиты Екатерины Медичи. В ее свите такие были редкостью. Мне кажется, именно в этих поздних стихах он достиг подлинного совершенства. Всю жизнь он стремился показать миру красоту и величие французского языка. И ему это удалось!
      
      Его стихи читала перед казнью сама Мария Стюарт, а ведь это была одна из самых образованных женщин нашего времени. Блестящая красавица и умница, можешь мне поверить, я в молодости писал ее портрет, так что имел возможность лично общаться с этой изумительной женщиной. Ты же знаешь, что я не делаю зарисовок, как некоторые художники. Я сразу же пишу миниатюру с натуры. А заодно, общаюсь со своей моделью. Это помогает создать образ...
      
      Николас замолчал и уставился в окно. Густав увидел его отрешенное лицо и понял, что тот сейчас очень далеко отсюда. Затянувшееся молчание прервал сам Хиллиард. Не отводя глаз от окна, он вернулся к разговору.
      
      -Жаль, что тогда мне не хватило мастерства передать в своей работе все достоинства этой несчастной королевы. Я смог передать только внешнюю красоту, но этого было мало для того, чтобы потомки могли увидеть тот огонь, который сжигал ее изнутри. Что поделать, мне тогда было всего 18. Молодость, конечно, имеет свои преимущества, но не в плане мастерства. Это качество приходит уже в зрелые годы.
      
      -Я знаю, что Вы писали также миниатюрный портрет Елизаветы, - не удержался Густав и тут же забросал старого мастера вопросами. - Какая она? Такая же красивая и образованная, как Мария? Злая, безжалостная? Почему она отдала приказ о казни Марии? Неужели Мария представляла для нее опасность?
      
      Николас продолжал задумчиво смотреть окно. На его лице читалось какое-то смущение, как будто он впервые столкнулся с такими вопросами и теперь пытался ответить на них, прежде всего, самому себе.
      
      -Ну и задачу ты мне задал, парень. Никогда не думал об этом. Просто писал портреты. Я ведь написал не один портрет Елизаветы и ее сподвижников. Она благоволила ко мне. Именно она назначила меня королевским иллюстратором манускриптов и ювелиром. Это случилось вскоре после того, как я сделал по заказу лорда Дадли, ее фаворита и друга детства, книгу, иллюстрированную портретами. После этого я стал известен при дворе и получил заказ на портрет самой Елизаветы. К этому времени почтенный Цех Ювелиров признал меня свободным мастером, и я смог открыть свою собственную мастерскую вместе с младшим братом Джоном.
      
      Да, Елизавета...Могу сказать точно: она была очень мудрой королевой. И красивой, этого не отнять. Все-таки ее матерью была Анна Болейн - одна из самых прелестных жен Генриха 8. Хотя мне кажется, что больше всего Елизавета походила на своего отца. И, вообще, эти рыжие женщины, никогда не знаешь, чего от них ждать. Вот кажется, что все на поверхности, и вдруг открывается что-то новое. Могу твердо сказать парень: она была настоящей дочерью Генриха 8. От него ей достался мужской ум и бешеный темперамент, который ей удавалось успешно скрывать. Но вот чисто женского обаяния, которым была наполнена Мария, ей все-таки не хватало.
      
      Николас погрузился в воспоминания и замолчал. Было видно, что он пытается воскресить перед глазами прошлое, чтоб найти правдивый ответ на вопросы ученика. Вздохнув, он продолжил.
      
      -Две сильные и умные женщины. И каждая мечтала быть на престоле Англии. Кто-то из них должен был умереть. Сомневаюсь, что если бы победила Мария, то она пощадила бы Елизавету. Мария была умницей и красавицей, но она не меньше Елизаветы мечтала о власти. И готова была на все пойти ради нее! Боялась ли ее Елизавета? Возможно. Мария была мастерица устраивать заговоры. И вовсе не была ангелочком. И у нее была просто магическая власть над мужчинами. Любого могла окрутить. Поговаривали, что она приложила руки к убийству своего мужа лорда Дарнли, отца нынешнего короля.
      
      Кстати, ты же знаешь, что сейчас Англией и Шотландией правит сын Марии Яков? Елизавета его еще при своей жизни назначила наследником. Он, хотя и был в свое время расстроен казнью матери, поступил мудро и не стал развязывать войну двух королевств. - Хиллиард вздохнул, - а вообще, нам простым смертным, лучше не пытаться понять сильных мира сего. Они живут по каким-то своим законам. И платят иногда слишком большую цену за свою власть!
      
      Внезапно Хиллиард засмеялся. Густав с изумлением посмотрел на него. Старик вытер слезы, выступившие у него на глазах от смеха, и сказал:
      -А ведь знаешь, я должен быть благодарен королеве Бесс. Она не раз спасала меня от нищеты. Это только видимость, что я живу очень благополучно. На самом деле я никогда не умел правильно распоряжаться деньгами. Да и что можно получить за миниатюры? Даже если заказчик богат - только славу. Денег за наше искусство платят мало. Я и сам виноват, не умею деньги в руках держать. Вот ввязался однажды в историю с добычей золота в Шотландии, а компания потерпела крах. А ведь меня предупреждали, но я не поверил, пленился возможностью сделать большие деньги, а в результате разорился. Знаешь, я даже в тюрьме сидел за долги. А Елизавета обеспечила мне выплату постоянного содержания, да и до этого тоже неоднократно одаривала большими суммами. Мир праху ее, хорошая была женщина.
      
      Впрочем, оставим эти воспоминания. Я ведь не просто так прервал твою работу. Хочу отпраздновать с тобой одно событие.
      
      Густав отложил инструменты и уставился на мастера. Тот многозначительно улыбался.
      
      -Удача, по-прежнему, улыбается старику Хиллиарду. Сегодня наш добрый король Яков 1 даровал мне монополию на производство миниатюр и гравюр! Так что забудем о бедности! По такому случаю приглашаю в паб на стаканчик эля. Я - богат! Я обеспечил будущее своим детям, ведь после моей смерти эта монополия перейдет в наследство моему старшему сыну! Это ли не удача?
      
      Наши дни
      
      Костя и Маша сидели за столом и пытались составить план действия. Оказалось, что это не такое уж и легкое занятие. Это ведь только сказать легко: полиция ничего не делает, а мы сейчас все сделаем. А на практике оказалось все сложнее. Желание-то у ребят было, но они не знали, с чего начать.
      -Послушай, - вдруг встрепенулась Маша, - я, кажется, поняла, что надо сделать. - Нам в первую очередь, нужно найти "человека в капюшоне". И я поняла, как это можно сделать. Давай поспрашиваем бабулек на лавках у нашего дома, вдруг кто-нибудь его видел. Нужно узнать, в какую он сторону пошел. И "пойти по его следам". А еще можем попробовать посмотреть запись камеры слежения в магазине у соседнего дома. Если он там проходил, то мы его увидим.
      
      -Ха, это сказать хорошо: давай посмотрим записи камеры слежения! А кто это нам разрешит? - охладил пыл своей сестры Костя. - Это милиция может потребовать и ей все предоставят, а кто мы такие? ДЕТИ! И как ты это себе представляешь "пойти по его следам"? Знаешь, сколько тут таких спортсменов в округе бегает? Какие такие особые приметы я могу назвать? Черный капю.. .- Услышав скрип двери, Костя быстро уткнулся в книгу.
      
      В комнату заглянула мама, увидела детей, мирно сидящих за столом с тетрадкой и, решив, что они заняты уроками, тихо удалилась.
      
      -Вот с этого и начнем! - вернулась к разговору Маша. - Давай запишем, для начала, его приметы. Начинай!
      
      Костя зажмурился и попробовал восстановить перед глазами образ "спортсмена в капюшоне"
      -Понимаешь, это произошло так быстро, что я и заметить-то толком ничего не смог, - сказал Костя, не открывая глаз. - Он был высокий, его голова чуть-чуть не доставала дверного косяка. И крупный такой, он почти целиком занял дверной проем. Но не толстый. Мускулистый, крепкий. Костюм спортивный дорогой. Там эмблема - крокодильчик, Я в Спортмастере видел тенниски с такой эмблемой - так они стоили дороже, чем обычные раза в два. Непонятно за что.
      
      -Так, понятно, фирма Лакоста. Фирма не дешевая, хотя Армани подороже будет, - резюмировала Маша. Цвет черный, как я поняла.
      -Да... Нет, постой, куртка не чисто черная, она вроде, как в клетку крупную такую была, знаешь, клетки расчерчены зелеными и красными линиями, а сами внутри черные, поэтому я и сказал - черная куртка. А вот капюшон весь черный, никаких клеток и брюки на резинке снизу - тоже черные. И кроссовки тоже черные кожаные, на них еще буква N латинская.
      -New balance, марка спортивной обуви - сейчас очень популярной. Я себе тоже такие хочу, - прокомментировала Машка. - Только замшевые и розового цвета. Сейчас такие модные.
      -Угу! - хмыкнул Костя. - Жаль, что дядька за модой не гоняется. Мы б его в розовых замшевых башмаках сразу бы отследили. Он бы в них от нас далеко бы не убежал!
      -Дурак! - разозлилась Машка. - Лучше напрягись и вспомни еще что-нибудь.
      -Ну, не знаю, - задумался Костя. - Лицо-то было капюшоном закрыто. Но знаешь, я на него снизу вверх когда посмотрел, то увидел сизый бритый подбородок и свежий след от пореза бритвой.
      -Это уже кое-что! - обрадовалась Машка. - Сизый подбородок - значит, наверняка темноволосый. И бороды и усов нет! И свежий порез! Уже есть о чем поспрашивать. Пошли, сейчас время подходящее, вечера теплые, темнеет поздно, наверняка кого-нибудь увидим.
      Они тихо вышли из комнаты и, стараясь не шуметь, захлопнули за собой входную дверь. Мать, занятая на кухне, ничего не заметила.
      На лавочках никого не было. Но Машку это не смутило.
      -Пойдем в магазин. Я что-нибудь по дороге придумаю.
      В магазине дети подошли к охраннику - пожилому дядьке, изнывающему от безделья. В магазине почти никого не было, несмотря на час пик.
      
      -Скажите, пожалуйста, - хнычущим голосом завела Машка, - у вас ведь есть камера наблюдения внешняя. Нельзя ли посмотреть записи за пятницу, часиков с четырех дня? У меня школьный рюкзак хулиганы вырвали тут недалеко, в милиции ничего не хотят делать, там же только учебники и тетради были, а родители не верят, говорят, что я сама ее потеряла, обещают наказать, если я ее не найду. Пожалуйста, помогите!
      
      Охранник нахмурился, но Машка не утихала. Из ее глаз потекли настоящие слезы. Костя даже удивился такому таланту. "Ну, настоящая актриса, - мелькнуло у него в голове, - не хуже Лизы Боярской, или Акиньшиной!"
      
      Охранник не устоял. Слезы Машки растопили его сердце.
      
      -Ладно, пойдемте. У меня у самого дети есть. Я вот тоже иногда к ним несправедлив, наверное, бываю. - Охранник завел их в маленькую клетушку и начал возиться у монитора. Наконец он нашел то, что нужно и позвал ребят. - Идите и смотрите!
      
      Костя и Машка уставились в монитор.
      
      -Только бы этот "спортсмен в капюшоне" побежал в сторону магазина, тогда его можно будет увидеть на мониторе, - молился про себя Костя, и вдруг увидел крепкую фигуру в один миг промелькнувшую на экране.
      
      -Вот, смотри, - не удержался он и толкнул локтем Машку. Да она и сама заметила человека, которого так хорошо описал Костя.
      
      А вот охранник удивился. И было чему: человек на мониторе вовсе не выглядел любителем школьных портфелей.
      
      -Это тот хулиган, что забрал у Вас рюкзак? - решился уточнить охранник.
      
      -Не уверена, - промямлила Машка. - До нее дошло, что версия кражи школьного рюкзака прилично одетым гражданином средних лет вряд ли покажется охраннику убедительной. - Просто костюм похож. Но этот человек мне, кажется, постарше будет, чем тот, кто у меня рюкзак стащил!
      
      -Еще бы! - заявил охранник. - Это какой-то бизнесмен, живет рядом. Бегом занимается. Обычно по утрам, но иногда и в такое время, как мы сейчас видели на мониторе. Он сюда иногда заходит за продуктами, видать один живет. Бегает ровно час, можно время по нему сверять. - Вот смотрите, - охранник перемотал пленку.
      
      Теперь бизнесмен бежал уже в обратном направлении. На мониторе высвечивалось время 17-05. С момента его первого появления на экране прошел ровно час. И по времени сходилось все точно. В полицию Машка позвонила в 16-10, значит, Костя с ним столкнулся в 16-05, через минуту "спортсмен в капюшоне" уже высветился на мониторе камеры наблюдения магазина, а ее брат наткнулся на Петра Ильича.
      
      Поблагодарив охранника, ребята покинули магазин. Машка не забыла придать лицу скорбное выражение, так как "хулиганы" не были обнаружены.
      
      -Видно в другом направлении убежали, - печально вздохнув, сказала она стражу порядка. - Поищу свидетелей там, чтоб родителей убедить...
      
      Когда они подошли к своему подъезду, то увидели на скамейке Таисию Тихоновну. Она сидела одна, без своих товарок, поэтому страшно скучала.
      
      Девочка подмигнула брату и, усевшись на лавочку, сделала вид, что завязывает развязавшийся шнурок.
      -Да вовсе он и не в нашем доме живет! - сказала она брату, как бы продолжая разговор.
      
      -Да я его своими глазами видел! Такой высокий, бегает по утрам в красивом спортивном костюме с капюшоном, - поддержал сестру Костя.
      
      -Это Вы о ком? Не о Николае ли Павловиче Корнилове? У него еще костюм такой красивый, куртка в клетку цветную? - не удержалась Таисия Тихоновна.
      
      -Вы его знаете? - вежливо спросила Маша.
      
      -Конечно, он две квартиры купил в нашем подъезде, теперь он один целый этаж занимает, живет как раз под квартирой Петра Ильича - на втором этаже. Он уже и ремонт сделал и мебель новую купил, а заселился недели две назад, поэтому ты его Маша и не видела еще. Хороший он человек, всегда сумки поможет донести, поздоровается вежливо со всеми, кого встретит. Шума от него нет никакого. Жаль, что семьи у него нет, ни жены, ни детей. А вообще, он весь положительный такой из себя - не пьет, не курит!
      
      -Хорошо, раз так, - улыбнулась Маша. - Ну, мы пошли, нам еще уроки делать надо. Это же последняя учебная неделя, не хотелось бы двойки схватить!
      
      
      1617 год, 30 сентября
      
      Густав продирался сквозь толпу по узким и извилистым лондонским улочкам. Под ногами чавкала грязь, ноги то и дело проваливались в колеи, прорезанные во влажной земле многочисленными телегами, подводами и каретами. Нестерпимо воняло мочой и гниющими отходами, сваленными в кучи. Из одной такой кучи вдруг выскочило сразу несколько крыс, бросившихся прямо под ноги миниатюристу. Густав равнодушно отпихнул одну из них грязным башмаком и продолжил путь.
      
      Вот, наконец, и дом Оливера. За прошедшие два года Густав не часто встречался с Исааком, хотя и чувствовал симпатию с его стороны. Парень хорошо понимал земляка. Вряд ли его молодая жена Сара одобряла их дружбу. Да и старший сын Питер не изменил к нему своего отношения. В редкие встречи он недовольно хмурился, бросая на француза косые взгляды.
      
      На стук ему открыл старый слуга и проводил в гостиную. Исаак сидел у камина, кутаясь в наброшенную на халат шаль. Он страшно похудел с их последней встречи, был мертвенно бледен, а на его щеках горел нездоровый румянец. Вытащив из кармана платок, Исаак отер со лба обильный пот.
      
      -Вы больны, сэр? - на английский манер обратился к нему Густав. Нужно сказать, что за два года пребывания в Англии, он довольно хорошо выучил английский язык, чего нельзя было сказать об Оливере. Когда тот приехал с родителями в Лондон, он был гораздо моложе Густава. А в результате, при случае, старался перейти на французский, да и писать по-английски совсем не умел.
      
      - Я умираю, мой друг! - Исаак поднял руку, останавливая Густава, пытавшегося выдавить из себя слова протеста. - Не надо лжи, вы же и сами все видите. Я позвал Вас попрощаться. Не знаю, сколько мне еще будет отпущено часов или дней, но знаю, что мои родные не допустят нашей новой встречи. Сейчас самый удачный момент, их нет дома. - Старик перевел дыхание и продолжил.
      
      -На моей совести лежит грех. В свой визит в Руан по дороге в Венецию я хотел вернуть долг родителей старине Рено. Обещал сделать это отцу с матерью на их смертном одре. Для этого сделал крюк и заехал в Руан. Но не выполнил обещания. Бес попутал! Я хочу вернуть этот долг тебе. - Он опять остановил вскочившего на ноги Густава, знаком заставив снова сесть в кресло рядом с собой. - Молчи, не отказывайся. Этим ты успокоишь мою душу. Ты - наследник Рено, значит, имеешь полное право получить этот долг.
      
      Сара и Питер следят за мной, поэтому я не смогу вернуть деньги. Но у меня есть вот этот перстень. Он довольно дорогой - возьми на память обо мне. Если наступят трудные времена, ты всегда сможешь его продать. И вот еще один подарок. - Исаак протянул ему картину, завернутую в полотно. Чуть меньше метра в длину, сантиметров 70 в высоту.
      
      Густав развернул тряпку и увидел полотно, на котором были изображены два человека, играющие в шахматы. Оба показались Густаву смутно знакомыми. Он внимательно пригляделся. Да, конечно, один из них драматург Джонсон, а второй актер Шакспер, так его, кажется, звали, хотя некоторые и называют его Шекспиром. Шакспер тоже пьесы писал, да еще какие! Он умер в весной этого года. Хиллиард тогда очень огорчился. Он считал его гением. Старый мастер любил театр и летом часто водил молодого ученика в Глобус, его уже год как открыли после пожара, там же познакомил его и с Джонсоном.
      
      В Глобусе как раз выступала труппа Шакспера, она называлась "Слуги короля". Густава заинтересовал факт, что театр был построен самими актерами для себя. Первый театр, принадлежавший актерам! Когда он первый раз попал туда, там давали пьесу Джонсона "Варфоломеевская ярмарка" и Густав был в восторге. Потом он посмотрел "Алхимика" и что-то еще... Его восторгу не было конца, когда его познакомили с автором этих замечательных пьес. Густав слушал беседу Джонсона с Хилиардом , открыв рот. Впервые в жизни он встретил столь образованного человека, даже Хиллиард ему и в подметки не годился. Он тогда решил, что это лучший драматург современности.
      
      А потом он увидел на этой же сцене "Макбета", "Гамлета", "Отелло" и понял разницу между двумя прекрасными драматургами. Герои Шекспира были живыми при всей условности и надуманности многих сцен. А персонажи Джонсона были выкрашены в один цвет: если злодеи - так ужаснейшие, если положительные герои - так просто очаровашки. Вот тогда он и понял, кто из этих двоих все-таки главный драматург эпохи.
      
      Познакомился Густав и с самим Шакспером, совершенно случайно, в таверне у Тома Шола. Познакомился и испытал некоторое разочарование. Сам Шакспер уже давно жил в Стаффорде, в Лондоне бывал редко, наездами. А тут заехал проверить дела труппы, пообщаться с мужем дочери, вот и зашел с друзьями в таверну. За столом было весело. Шакспер много пил и много говорил, но в его речах не было ничего выдающегося, ничего такого, что наводило бы на мысль о гениальном авторе "Макбета" или "Гамлета". Хотя это тоже ни о чем не говорит. Вот, например, трактирщик того же кабачка, Том Шол, тот такие байки травит, что заслушаешься, а писателем ведь не стал! И все-таки Густав тогда был сильно разочарован.
      
      Тут его воспоминания прервал старый миниатюрист.
      
      -Я подписал эту картину своим именем, что делаю редко. Обычно ведь я монограмму ставлю, а тут полная подпись: Исаак Оливер. Написал я ее давно, еще в 1603 году по заказу Джонсона. Ему хотелось видеть, как они сидят рядом - два гения. А я придумал игру в шахматы. Ты ведь тоже играешь? Смотри, кажущееся преимущество на стороне Бена Джонсона. Но в руках Шекспира слон, сейчас он возьмет им ферзя и будет мат белому королю. Понимаешь? Я показал, что Шекспир победит, и на этой картине он будет побеждать всегда - сегодня, завтра, вечно!
      
      Джонсон ужасно разозлился, не заплатил мне за работу, устроил скандал, потом присылал ко мне слуг, хотел выкупить картину, чтобы уничтожить, но я разгадал его замысел, спрятал полотно у себя. Слышал, что недавно он сказал, что Шекспир - гений, что он не принадлежит только нашей эпохе, что он на все времена. Возможно, что он был искренен, хотя я бы не доверял словам артистов и художников на похоронах коллег. Представляю, сколько дифирамбов я бы услышал в свою честь. Жаль, что это невозможно. Такой был бы подарок при отходе в мир иной, открываешь на миг глаза и встречаешь полный скорби взгляд близких и коллег! А?
      
      Густав содрогнулся, представив эту картину. Нет уж, уходя - уходи! Нечего тут глаза в гробу распахивать и смотреть неодобрительно ...
      
      -Я тут слышал слухи, что Шакспер не сам писал свои пьесы, - перевел разговор в безопасное русло Густав. - Называют имена Роджера Мэннерса, пятого графа Рэтленда и его жены.
      
      Исаак закашлялся, потом кисло усмехнулся. - Я как-то писал портрет одного из придворных, а у него сидели приятели, среди них и Рэтленд. Давно это было, где-то за год до его смерти. И вот тогда-то я и услышал любопытную историю, думаю, она и лежит в основе этих слухов. Рэтленд ведь был внешне очень похож на Шакспера. К тому же он был страстный театрал. Они не могли не встретиться. Назови это судьбой. Бывал Шакспер и в литературном салоне жены Рэтленда Елизаветы. Она часто приглашала туда поэтов, драматургов. Вот тебе и связь.
      
      -Что же Вы тогда услышали от Ратленда?- заинтересовался Густав.
      -Много интересного, знаешь, как говорил один из героев Шакспера "есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам". Вот и тут так. Ратленд и Шакспер были очень похожи, Мэннерс был младше поэта лет на десять, но это не очень ощущалось, они казались ровесниками. Студенческое прозвище Ратленда было...Угадай, какое?
      
      -Откуда мне знать? - засмеялся Густав. - Может быть Билли? Или Уилли?
      
      -Ты недалек от истины, мальчик мой! Его звали "Потрясающий копьем" - "Шакспер"! Такое совпадение имени актера и его собственного студенческого прозвища не могло не заинтересовать Ратленда, он сблизился с Шакспером, давал ему книги из своей библиотеки, рассказывал разные истории, становясь почти соавтором. Ну, например, рассказал ему историю о своих студенческих друзьях в Падуе - Розенкранце и Гильденстерне. Да, да именно так зовут и друзей Гамлета. А история с Ратлендом, когда он ездил в Данию на крестины наследника датского короля. Крестины проходили в замке Эльсинор, там присутствовали и его друзья Гильденстерн и Розенкранц. Кстати, есть и легенда, связанная с этим замком. Все это Ратленд рассказал Шаксперу, намекнув на то, что может получиться неплохой сюжет. Говорят, что после этой поездки Ратленда в Данию Шакспер внес изменения в свою пьесу. Вот и все, что я тогда слышал. Не было даже намека, что Мэннерс что-то писал под именем Шакспер!
      
      -Почему же тогда Шакспер ничего не написал после 1613 года, когда умер Ратленд? Не странно ли, что такой же перерыв он сделал и тогда, когда Ратленд сидел в Тауэре после участия в заговоре Эссекса?
      
      -Не знаю, мой мальчик, да и никто уже не узнает. Шакспер писал некоторые пьесы в соавторстве, об этом все знают. Назову имя одного из его соавторов: Джон Флетчер, тоже драматург. Такое ведь часто практикуется. И об этом все знали. Конечно же, Рандел не мог бы в открытую назвать себя соавтором, ему бы этого не позволила дворянская гордость. Но знаешь, я все-таки сомневаюсь, что он что-то сам писал, я ставлю на Шакспера, ну, в плане того, что он в основном, сам писал свои пьесы...
      
      
      Наши дни
      
      Рано утром Костя с Машей вышли из дома. Костя был хмур, так как не любил вставать по утрам.
      
      -И когда уже эти каникулы только начнутся? - ворчал он, - тут же никаких сил уже нет. Эти учителя, как пиявки всю энергию высосали.
      
      Внезапно он услышал за спиной какой-то странный писк, за которым последовал быстрый топот. Оглянувшись, он успел заметить, как за его сестрой захлопывается входная дверь. "Ну, сестра, ну, спринтер! Даешь рекорды!" - от удивления открыл рот Костя, да так и не успел его закрыть. Дело в том, что он совсем рядом увидел спортсмена в клетчатой куртке. На сей раз тот сдвинул капюшон назад, и глаз мальчика остановился на крупном, грубоватой лепки лице. "Да, теперь понятно, почему Машка так быстро исчезла!" - пронеслось в голове Кости. - "Пора и мне прятаться!". Костя сделал шаг в сторону и, сгруппировавшись, свалился, как мешок с тряпьем, в палисадник.
      
      -Эй, мальчик, с тобой все в порядке? - Костя зажмурил глаза, почувствовав, что над ним склоняется человек в черном капюшоне. - Я тут извиниться хотел, что давеча ударил тебя случайно, ты уж извини, я не хотел, просто очень спешил. Эй, ты чего глаза-то зажмурил? У тебя что, обморок? Нет, ну какое же слабое поколение растет! Лежи, лежи, малыш, сейчас скорую вызову.- Костя услышал щелканье клавиш телефона.
      
      - Не хватало еще врачей сюда пригласить! - пронеслось в голове мальчика. - Дяденька, не надо скорую вызывать, мне лучше уже, - жалобно проблеял Костя.
      
      -О! - обрадовался "бандит". - Так-то лучше. А сейчас тебе еще лучше станет. Зайдем ко мне домой на минутку, у меня для тебя подарок найдется! - "Бандит" наклонился и протянул Косте руку.
      
      В следующую секунду входная дверь распахнулась, из нее, как фурия вылетела Машка и со словами: "Не смейте трогать моего брата" огрела соседа портфелем по голове. Тот от неожиданности сел на землю.
      
      -Эй, что тут происходит? - возмутился он. - Девочка, ты с ума сошла? Я только хотел помочь ему подняться. Да, не совсем хорошо получилось в пятницу утром, я спешил и сильно его толкнул. Теперь хочу искупить свою вину. У меня дома есть совершенно новый айфон, хочу его подарить твоему брату в знак примирения. Мы же соседи, как я понимаю, а значит, должны жить дружно!
      
      У Кости аж дыхание перехватило от восторга. АЙФОН! И это тогда, когда собственный дешевенький телефончик, подаренный мамой на день рождения почти два года назад, приказал долго жить. Мать пообещала новый подарить на день рождения. Но этого события еще месяц нужно было ждать! А тут такая радость.
      
      Резво выпрыгнув из палисадника, Костя широко улыбнулся соседу.
      
      -Да я на Вас зла не держу! А Вы, правда, мне телефон подарите? - в его голосе сквозила такое ликование, что Машка сурово сдвинула брови и бросила в его сторону предостерегающий взгляд. Но Костю это не остановило. Сосед снова пришел в хорошее расположение.
      
      -Зовите меня дядя Коля, или Николай Павлович, как Вам удобно будет, - сказал он им по дороге в свою квартиру.
      
      Ребята могли опоздать в школу, о чем громогласно сообщила Машка, но это не вызвало никакой реакции со стороны околдованного возможностью получить даровой телефон Кости. Оставить же брата одного с возможным убийцей она не решилась.
      
      -Да не переживай, девочка, мы же только на минуту ко мне зайдем, - увещевал ее дядя Коля. - А моя совесть спокойна будет. Вот вас как зовут? Костя и Маша? Хорошие имена! Что ж, будем теперь знакомы. Проходите! - он распахнул перед ними дверь.
      
       В квартире Николая Павловича было чисто и стерильно, как в дорогой клинике и пахло хорошим мужским одеколоном. В общем, было сразу заметно, что здесь живет одинокий холостяк. Заметно Машке. Костя о таких мелочах не думал.
      
      -А вот и обещанный подарок! - дядя Коля вытащил из шкафчика айфон. - Хорошая вещь, скажу я тебе, Константин. С ним и фотоаппарата не надо, камера прекрасная, и интернет есть - в общем, мечта, а не телефон!
      
      -Спасибо! - у Кости даже голос срывался от восхищения. - Я и мечтать о таком не мог.
      
      Машка, не удержавшись, бросила завистливый взгляд на телефон. - Да, хороший телефон. Но не думаю, что мы можем принимать от чужих людей такие подарки, он ведь дорогой?
      
      -Ну, не дороже денег, как говорят мудрые люди, - усмехнулся Николай Павлович. - К тому же для меня это не дорого. У меня фирма, которая занимается компьютерами и прочей техникой. К тому же я Вам не чужой. Я сосед, к тому же это не простой подарок - это искупление вины.
      
      -А куда это вы так спешили? - подозрительно спросила Машка? - Или Вы убегали от кого-то?
      
      -Да! - сделал страшные глаза дядя Коля. - От жуткого скандала!
      
      Заметив, что дети, вытаращили от изумления глаза, он решил пояснить:
      -Как раз когда я зарывал квартиру, этажом выше распахнулась дверь, и я услышал визгливый женский голос: "Я не позволю тебе сбивать с толку этого юного шалопая. Я пойду в полицию и все там расскажу!" Мужской голос, странный такой, слова уж очень старательно выговаривающий, с угрозой ответил: "Кто поверит тебе?" А потом всхлип такой душераздирающий...Ну, я понял, что это семейная ссора со слезами и рыданиями и поспешил скрыться. Нет ничего хуже присутствия на семейных ссорах. Как говорится: "Милые бранятся - только тешатся". Посторонний человек тут - третий лишний!
      
      Ребята переглянулись. Они уже поняли, что дядя Коля услышал разговор Петра Ильича с убийцей. Они-то знали, что женский визгливый голос принадлежал старому сотруднику музея. Не повезло старику с голосом! Получается, что Петр Ильич знал своего убийцу? А всхлип? Вряд ли Петр Ильич заплакал, значит...У ребят похолодело в сердце. Они поняли, что Николай Павлович застал миг убийства, но, приняв это за семейную ссору, поспешил скрыться.
      
      -А что-нибудь еще Вы слышали? - взволнованно спросил Костя.
      
      -Ну, даже не знаю, важно ли это. Когда я только вышел из квартиры, еще до семейной ссоры, то услышал, как кто-то быстро промчался наверх. Ну, как раз с того этажа, на котором ссорились потом супруги. И сразу же захлопнулась дверь на третьем этаже, как будто до этого она была открыта. Вот и все!
      
      По дороге в школу ребята обсуждали новую загадку. Этажом выше Петра Ильича жила одинокая Таисия Тихоновна, которая к врачу ходила. Тогда кто же прятался в ее квартире?
      
      -Знаю! - вдруг воскликнула Машка. - У Таисии Тихоновны вроде племянник есть, иногда заходит к ней, он где-то в пригороде живет. Слышала, как она это маме рассказывала недавно. Он учится недалеко от нашей школы в строительном колледже, вот и навещает свою тетушку частенько в середине дня. Думаю, что как раз к обеду подваливает.
      
      Костя остановился. В голове у него зародилась идея, которой он поспешил поделиться с сестрой.
      
      -Маш, а ведь, похоже, что племяш подслушивал разговор Петра Ильича с убийцей. Значит, нам надо бы с ним встретиться. Давай после школы в колледж зайдем, попробуем найти племянника Таисии Тихоновны.
      
      -А как мы его там отыщем? Мы же его фамилию не знаем!
      
      -Зато я знаю, что за женщина Таисия Тихоновна! Мне кажется, что ее должны были за этот год хорошо запомнить в колледже, думаю, что она там раз сто уже побывала - навещала родного племяша и интересовалась его успехами.
      
      Машка засмеялась и согласилась с братом.
      
      
      1618 год
      
      Густав сидел у окна в ожидании заказчика. В окно проникали бледные и слабые лучи осеннего солнышка. Вот уже год, как ушел из жизни Оливер. Его дары Густав бережно хранил в своей каморке. За этот год он еще больше сблизился с Николасом Хиллиардом, поэтому с грустью наблюдал признаки угасания на его благородном лице. Благодаря юному ученику, Хиллиард в последний год расширил свою практику. И если раньше он писал только портреты придворной знати, то теперь среди заказчиков появились и представители буржуазии. Их портреты, правда, писал, в основном, Густав.
      
      Мысли молодого миниатюриста перетекли в область творчества. Он стал сравнивать своих учителей и их творческий метод. На первый взгляд они были очень похожи. И это не случайно, все-таки Оливер тоже учился у Хиллиарда. Но были и различия, заметные, пожалуй, только опытному глазу.
      
      Хиллиард не любил накладывать светотень, предпочитая четко выписывать лица, детали одежды, украшения. У него был особый дар проникать во внутренний мир своих героев и переносить это на миниатюру. А акварель в его руках становилась магическим веществом, послушным любому замыслу старого художника. Исаак же Оливер придавал большое значение светотени, а вот линии у него были менее четко прорисованы, чем у Хиллиарда. Используя подобные методы, Исаак добивался поразительных результатов. Лица на его миниатюрах были просто живыми.
      
      Сам Исаак как-то признался Густаву, что до ученичества у Хиллиарда он был учеником художника Маркуса Герартса Старшего, отца Сары. Вон оно как все в этом мире связано! Прошли годы, и его пути с семьей Герартса снова пересеклись, когда после смерти Элизабет он женился на Саре, любимой дочке художника. И даже мастерскую делил вместе с ее братом. Кстати, прекрасным художником - более талантливым, чем отец. Так что не всегда природа отдыхает на детях талантливых родителей. Бывает и наоборот.
      
       Хороший брак, - говаривал Исаак. - Знаю, тебе она не очень нравится, даже понимаю, почему, но мне она всегда была хорошей женой. Да и благодаря ее семье у меня появились связи с Голландией. Связи и заказы. Я дам тебе некоторые адреса, напишу рекомендательные письма, вдруг понадобится. И ведь Исаак его не обманул. В ту последнюю встречу за два дня до своей смерти, Оливер передал ему бумаги с адресами и рекомендациями. С ними Густав почувствовал себя почти Крезом.
      
      Голландия - это здорово! Богатая страна, где крутятся большие деньги. И художникам там живется неплохо, и религиозная обстановка там сейчас для гугенота подходящая. То ли дело было еще двадцать - тридцать лет назад. Оливер рассказывал, что Герартсы бежали из страны от кровавого герцога Альбы - наместника Испанского короля в Нидерландах. Бежали из Нидерландов так же, как и родители самого Оливера из католической Франции. Из-за того, что они исповедовали кальвинизм, а это в захваченной католиками стране уже было преступлением. Но это уже в прошлом. Страна обрела настоящего героя-воина!
      
       Моритц Насаусский, говорят, не собирается продлять двенадцатилетнее перемирие, хочет окончательно разделаться с испанцами. Хотя те после разгрома Армады итак присмирели немного. Пошли же они на признание нидерландской республики и даже негласно разрешили торговлю в обеих Индиях, хотя официально этого и не признали. Но, конечно же, главное, что волнует испанцев - это запрет на католическое богослужение. С этим они никогда не согласятся. Но и голландцы будут стоять на своем, тем более, что они уже вздохнули воздух свободы!
      
      Глубоко задумавшись, Густав чуть не пропустил стук в дверь. Новый заказчик настаивал на таинственности, поэтому Николас отпустил слуг. Сам он чувствовал себя сегодня неважно. Он предупредил Густава, что не будет спускаться вниз, поэтому юный художник должен будет сам заняться гостями. Бегом, почти скатившись по лестнице, Густав промчался к двери. Извиняясь за задержку, молодой художник пропустил внутрь даму, скрытую густой вуалью и юного пажа. Юноше было лет четырнадцать, и он был хорошеньким, как херувим.
      
      -Господин Хиллиард обещал, что все, что здесь произойдет, останется тайной для всех непосвященных, - надменно произнесла дама под вуалью в то время, как мальчишка с любопытством озирался вокруг. - Деньги Вы получите не столько за работу, сколько за свое молчание.
      
      -Госпожа, могу Вас заверить, что я не из болтливых. Тем более, недолог час, когда я вернусь на Родину, во Францию.
      
      -Что ж, это замечательная новость. - Дама заметно расслабилась. - Сегодня Вы проведете сеанс в моем присутствии. Если же понадобится еще один визит, хотя я и не вижу в этом нужды, Генрих сможет навестить Вас уже без меня. Но, помните, Вы не должны выпытывать у него моего имени. Оно должно остаться тайной для Вас. - Она прошла и села на кресло в глубине комнаты.
      
      - А теперь не будем терять времени. Я хотела бы иметь не совсем обычный портрет Генри. Собственно говоря, я желала бы, чтобы на миниатюре была часть лица моего пажа - например, глаза. А еще лучше один глаз. И все. Фон может быть любой. Это уж Ваша забота - сделать миниатюру интересной.
      
      Густав не удивился этому заказу. Он знал, что при дворе некоторые заказывают подобные миниатюры, на которых просят изобразить детали лиц своих тайных возлюбленных: губы, или глаза, или руки... По такого рода мелочам угадать их владельца невозможно. "Теперь понятно, откуда такая таинственность!" - подумал Густав, но вслух ничего не сказал, а только поклонился в знак согласия.
      
      Работу он закончил довольно быстро. Хватило двух сеансов. Вообще-то он с удовольствием бы написал большой портрет юного пажа. Такого совершенства в человеке до сих пор он еще не встречал. Но, и помимо этого, в лице Генри было еще что-то, что делало его таким привлекательным, какая-то нотка авантюризма, сверкавшая лукавой искоркой в фиалковых бездонных глазах. И потрясающая улыбка, которая стазу же вызывала к нему симпатию окружающих!
      
      Во второй свой визит паж разоткровенничался.
      
      -Леди Арабелла очень добра ко мне, любит, как сына, - нахально глядя на оторопевшего Густава, смеялся Генри. - Рассказывает всем, что я ее дальний родственник.
      
      -А на самом деле? - не смог сдержать любопытства художник.
      
      -А на самом деле я сын ее горничной итальянки и грума ирландца. Вот такая гремучая смесь. Папаша был очень сентиментальным, любил поэзию, рассказы Чосера, ну, и, конечно же, как все ирландцы, был ужасным патриотом, на чем и погорел. Эти ирландцы все время за что-то борются! Мать была весьма трезвой и расчетливой женщиной. Но и эмоциональной. Впрочем, как и все женщины. Позволила чувству взять верх над головой. Ее убили вместе с отцом. Я чудом уцелел. Арабелла Холл, - он снова бесстыдно рассмеялся, - вот я и выдал случайно ее имя, взяла меня на воспитание, а когда подрос, сделала пажом. Говорит всем, что я ее дальний родственник.
      
      Густав удивился. Он знал, что леди Арабелла очень благородная дама. Поговаривали, что в нее влюблен Томас Уэнтуорт, граф Стаффорд, один из лидеров оппозиции королю Якову и герцогу Бэкингему в парламенте от Йоркшира. От предложения руки и сердца Уэнтуорта удерживало только то, что он уже был женат на леди Маргарет Клиффорд. Правда, ходили слухи, что она часто болеет, а значит, у леди Арабеллы все же есть шанс стать графиней Стаффорд. А еще поговаривали, что Томас Уэнтуорт в чести у будущего короля Карла 1. А это значит, что у графини Стаффорд в будущем будет весьма и весьма завидное положение. Неужели она рискует все это потерять, поставив на своего слугу? Как же так?
      
      Но юноша не дал ему долгого времени на размышления, пригласив на кружку эля в соседний трактир. В этот вечер Густав смог убедиться, что, несмотря на молодость, Генри силен и ловок, а также храбр, до безумия.
      
       Они выпили по кружке эля и собирались уже распрощаться на пороге кабака, когда из-за угла выскочили два громилы. Густав, хотя и приготовился дать отпор, но немного струхнул. А вот Генри повел себя совершенно неожиданно. Он не стал ждать нападения, а выхватив шпагу, и зажав в другой руке кинжал, с воинственным криком бросился в атаку. Бандиты позорно бежали. А мальчишка повернулся к побледневшему Густаву и, озорно сверкнув погибельными очами, сказал: "Оборона - не для меня". Спокойно засунул шпагу в ножны и скрылся в лондонском тумане. Тогда Густав думал, что навсегда...
      
      
      Наши дни
      
      Строительный техникум располагался в весьма неказистом здании, которое нуждалось в серьезном ремонте. В общем, ребята подумали, что не помешало бы администрации устроить для своих учеников практику прямо на месте, по месту учебы. А то получалось, как в поговорке - "сапожник без сапог".
      
      Поднявшись по трем каменным ступенькам, имеющим довольно большие выбоины, ребята открыли скрипучую дверь и вошли в плохо освещенное помещение. Стены его были покрыты облупившейся краской неопределенного цвета. В глубине виднелась лестница, ведущая на второй этаж, перед ней расходились в разные стороны, как рукава черного пальто, два коридора.
      
      -Пошли, поищем кого-нибудь сначала на первом этаже, - предложил Костя. Стоило им двинуться вперед, как их остановил мощный рык откуда-то справа. В страхе оглянувшись, они увидели в самом темном углу старого деда, восседавшего на табуретке за стареньким канцелярским столом.
      
      -И куда ж это Вы лыжи навострили? - густым басом спросил дед. - Али не видите, что у нас тут охрана?
      
      Ребята закрутили головами, пытаясь определить, где спрятались охранники.
      
      -Чего это вы башками своими мотаете из стороны в сторону? - поразился дед. - Глухонемые что ли?
      
      -Дедушка, а где охрана-то сидит? - заискивающе спросил Костя. - Нам, наверное, к ним надо сначала подойти.
      
      -Считайте, что уже подошли! - приосанился дед. - Какое у Вас дело? Кто Вам нужен? Хотя я и так всех насквозь вижу! Вот она, например! Спит и видит себя маляром-штукатуром! Меня не обманешь! Поступать собираетесь сюда, ребятки. Пришли узнать насчет экзаменов?
      
      -Да, нет, - возмутился Костя. - Я собираюсь сыщиком быть, а не штукатуром.
      
      -А я о тебе и не говорю! - вывернулся дед. - Несурьезный ты, сразу видно. Я о ней базар веду. Понятно? Ну, так как?
      
      Машка сориентировалась очень быстро. Она поняла сразу, что нельзя разубеждать деда, если они хотят получить какую-нибудь информацию.
      
      -И как же вы догадались? - она округлила в притворном удивлении глаза. - Вам бы в милиции работать. Там таких специалистов точно не хватает.
      
      Услышав хвалебный отзыв, дед выпятил грудь колесом и подбоченился. Машка, оценив успех своих дифирамбов, продолжила, - А мы тут мальчика одного ищем. Мы живем по соседству с его тетей, вот она нам и порекомендовала с ним пообщаться по поводу поступления. Она тут к Вам наверняка заходила. Ее зовут Таисия Тихоновна, а ее племянника Алексей, вот только его фамилию мы забыли. А у нее бородавка такая интересная на щеке рядом с носом, из нее еще волосинки так воинственно торчат!
      
      -О-о-о! - трепетно воскликнул дед. - Как же не знать-то. Этой даме батальоном командовать надо, а не на пенсии сидеть! А фамилия ее племянника - Воробьев. Меня посреди ночи разбуди - вспомню. Он сейчас в первой аудитории зачет сдает, по коридору налево. Не знаю, чем он Вам поможет. Редкий шалопай и бездельник. Это только тетка может быть о нем такого высокого мнения. А по-моему, это тот случай, когда руки из...ушей выросли! Да, да! За что не возьмется... -Э-э, идите, от греха подальше, не доведи господи, до тетки мои слова дойдут!
      
      Получив такой "лестный" отзыв о возможном свидетеле, ребята отправились на его поиски.
      
      На вопрос, как им найти Воробьева Алексея, девочка, уткнувшаяся в тетрадку, вздохнула, подняла глаза и ткнула пальцем в толпу у двери.
      
      -Вон, белобрысый такой, только что из аудитории вышел.
      
      Алексей стоял среди сокурсников с видом победителя и гордо вещал, как он блестяще ответил на все вопросы, озадачив экзаменаторов глубиной своих знаний.
      
      -В общем, ставят они мне "зачет" и говорят, что очень жалеют, что не могут поставить мне отличную оценку, что есть только два варианта при зачетах: или не зачтено, или зачтено. А мой ответ тянет вообще на Нобелевскую премию! Ну, это они так сказали, в виде похвалы, конечно...
      
      Эта речь была прервана появлением одной из экзаменаторш, хмуро посмотревшей на Воробьева.
      
      -Пусть заходит следующий, а вы все учтите: если кто-нибудь еще будет также плохо подготовлен, как Воробьев, то пусть не ждет снисхождения. Мы учли, что Воробьев всю неделю ухаживал за парализованной теткой, но надеемся, что последующие недели с ней будет сидеть кто-то из его родителей, иначе Воробьеву придется осваивать новую профессию - сиделки. У нас здесь не богадельня!
      
      Красный, как рак Воробьев, воспользовавшись суматохой, вызванной заявлением преподавательницы, незаметно покинул ряды своих друзей и тихо по стеночке, придерживаясь темных уголков, стал продвигаться к выходу. Тут его и настигли Костя с Машей.
      
      -Это когда же это успело парализовать Таисию Тихоновну? - поинтересовался Костя. - Мы утром столкнулись с ней во дворе, она шла из магазина, тащила на себе мешок с картошкой. Сегодня утром на старый картофель скидка была большая, а Таисия Тихоновна такое ни за что не пропустит!
      
      -Вот, после мешка-то ей и поплохело, - забормотал Воробьев. - Тут и молодой сляжет. Тяжести такие таскать, это ж надо было такое удумать!
      
      -Так, придется к ней зайти, спросить, не надо ли чего, - с простодушным видом сказала Машка. - Ты с нами пойдешь, порадуешь старушку успехами на ниве знаний?
      
      -Да какие успехи? И вам незачем идти! - перешел в наступление Воробьев. - Можно подумать, сами никогда не врали.
      
      -Может и врали, только не о здоровье своих близких, - выкрикнула Маша.
      
      Тут дверь в первой аудитории снова открылась и оттуда выглянула экзаменаторша. Воробьев съежился и спрятался за Машкину спину.
      -Это что тут за дискуссии? Почему в колледже посторонние? Покиньте помещение! У нас экзамены. Василий Лукич! Вспомните о своих обязанностях, наконец!
      
      Дед подпрыгнул на стуле, грозно сверкнул глазами и рыкнул, аки лев, на ребят. Тут они поняли, что деда держат охранником благодаря этому грозному басу. Ну, если уж оружия нет, то сгодится и такой голос. Костя схватил Воробьева за шиворот, и ребята, скрипнув на прощанье дверью, покинули колледж.
      
      -Чего вам от меня надо? - распетушился на улице Алексей.
      
      -Правдивого рассказа о том, что ты слышал, когда напали на Петра Ильича, - грозно сдвинул брови Костя. - Мы знаем, что ты подслушивал у двери. И если ты нам не скажешь, то мы сделаем две, нет три вещи: пойдем в милицию, сообщим в колледж, что твоя тетка здорова, как лошадь, а потом заглянем на огонек к Таисии Тихоновне с рассказом об успехах в колледже любимого племяша!
      
      -Да что за напасть такая! - расстроился Воробьев. - Всем от меня чего-то надо.
      
      -Кому это "всем"? - сразу же насторожилась Маша. - Давай, колись!
      
      -Да, ладно уж! На днях подвалил ко мне какой-то хмырь с предложением заработать. Я тут у тетки денег просил, хотел самокат купить, а она уперлась, вот сдашь на пятерки экзамены за второй курс, говорит, тогда дам денег. Утопия! Мне хоть бы на трояки сдать, чтоб перейти на третий курс, а она "пятерки"... Ну, я вообще притух, сел на лавку, пригорюнился, а тут этот чувак. Он как раз из подъезда вышел и слышал наш разговор. Вот он подсел ко мне и давай обрабатывать на предмет оказания платной услуги.
      
      -Так, ты давай ближе к делу, - перебил его Костя. - Источник твоих заработков нас не интересует. Нас ин...
      
      -Вот и я о том же. В смысле, о том, что вас интересует, - хмыкнул Алексей. - Этот хмырь говорил как-то странно, с сильным акцентом, как иностранец. - Маша и Костя переглянулись, вспомнив рассказ дяди Коли о странном голосе "супруга". А Алексей продолжил.
      
      - И одет он был очень хорошо. Плащ такой светлый, туфли красивые. И брюки такие классные, темно-синие, в тонкую светлую полоску. В общем, классный такой чувак, весь упакованный. Ну, я и спросил, чего делать-то надо. А когда он сказал, я, по правде, отказался. Ну, дело-то стремное, самокат не так уж и много стоит, если задуматься. А он тогда пообещал деньжат на планшет подбросить. Ну, я и согласился, - Воробьев бросил косой взгляд на ребят и шмыгнул носом. - Я же не знал, что этим кончится.
      
      Ребята в недоумении уставились на Алексея. А тот шмыгал носом, изображая смущение и раскаяние одновременно, и выдавливал из себя какие-то невнятные фразы. Но, в конце-концов, истина во всей своей нелицеприятной красоте заблистала перед их взором.
      
      Оказалось, что неизвестный иностранец попросил Воробьева украсть для него из музея миниатюру. И даже картинку с этой миниатюрой показал. Для этого иноземец разработал целый план. Воробьев, пользуясь дружеским расположением Петра Ильича, должен был напроситься к нему на работу и проявить внимание к разным предметам, в том числе и к этой миниатюре. А потом отвлечь внимание старика и стащить ее. Вот такая история. При этом иностранец придумал даже под каким предлогом Воробьев может попросить старика продемонстрировать коллекцию. Он услышал, как тетка говорила про строительный колледж, вот и решил, что Алексей может сказать, что у него проект такой: сделать выставочный стенд под миниатюры. А он-де и миниатюр никогда не видел. А когда Петр Ильич будет показывать миниатюры, то если он эту девицу на нужной миниатюре не вытащит, то Алексей должен был вопрос такой задать, дескать, а есть ли миниатюры в коробочках интересных, нельзя ли на них посмотреть, их же тоже показывать надо на стенде...
      
      -Все оказалось проще некуда, - рассказывал Воробьев. - Петр Ильич оказался один в комнате. Его коллеги ушли на выставку. Вот он и старался для меня. Радовался, что я интерес проявляю. А об этой миниатюре, что заинтересовала иностранца, его и просить не пришлось. Сам вытащил. Ну, я эту коробочку втихаря в карман и засунул.
      
      -Во, гад! - скривился Костя. - Из-за тебя один честный человек сейчас в коме лежит, неизвестно еще, выживет или нет, а другой в тюрьме кукует. Да ты ради самоката и мать родную продашь!
      
      -Э, э! - возмутился Алексей. - И вовсе нет. Я, коробочку-то иностранцу не отдал. Домой пришел, и стала меня совесть мучить. И днем, когда я должен был после колледжа у теткиного дома с иностранцем встретиться, я пошел к Петру Ильичу, все ему рассказал и вернул эту чертову миниатюру.
      
      Потом стал вниз спускаться, а тут этот иностранец входную дверь открывает, я бегом наверх, у меня же ключ есть от теткиной квартиры. А он меня увидел и за мной помчался. А тут Петр Ильич свою дверь открыл, он хотел на работу пойти, чтобы вернуть сразу же миниатюру, и тут увидел иностранца. Петр Ильич его, кажется, узнал, потому что очень удивился. Он воскликнул: "Это Вы? Зайдите, нам нужно серьезно поговорить, не на лестнице же!"
      
       Они стали препираться, а потом я услышал, как хлопнула дверь и понял, что они вошли в квартиру Петра Ильича. Ну, я потихоньку стал спускаться, чтобы подслушать. Но не успел, внизу кто-то открыл дверь, я испугался и снова помчался наверх и заперся. А потом услышал крик, что Петра Ильича убили, ну, тогда я вообще затаился. Когда тетка пришла, я притворился, что заснул после колледжа и ничего не слышал. Ну, а она мне чего только не понарассказывала. Вы ведь ее знаете!
      
      -Так, идем в милицию, ты должен все рассказать следователю! - решительно произнес Костя.
      
      -Зачем? - испугался Алексей. - Я ведь почти ничего не знаю. А им бы там в милиции только посадить честного человека!
      
      -Это ты-то честный? - возмутилась Маша. - Из-за тебя невиновный сидит. Нам его надо спасать в первую очередь. А уж о поиске настоящего преступника пусть у милиции голова болит!
      
      -Ты не трусь! - ободрил Воробьева Костя. - Мы ничего не скажем в милиции о краже миниатюры. Скажем, что этот иностранец пытался тебя уговорить, но ты ничего не украл для него, а на лестнице, когда он снова к тебе пришел, он встретил Петра Ильича, они поругались, а ты убежал к себе домой, поэтому ничего не знал о преступлении. Мы ведь успели незаметно вернуть миниатюру в музей, об этом нас просил Петр Ильич.
      
      -Тебя, дурака, жалел, - вклинилась Маша. - А ты не хочешь помочь найти настоящего преступника!
      
      -Да я что, я готов, - забормотал Алексей. - Надо, так надо.
      
      Когда следователь услышал рассказанную ребятами историю, то страшно огорчился.
      
      -Ну, надо же, какая незадача! Все так хорошо сходилось. И преступник пойман, и дело раскрыто! А сейчас надо все заново начинать. Главное, что ничего не известно. Еще и иностранец этот чертов! А ты не придумал его в частности? - с надеждой вперил он суровый взгляд в Алексея. Тот даже съежился на стуле. Но тут в дело вмешался Костя.
      
      -Разговор с этим иностранцем слышал и наш сосед снизу. Я вам, кстати, о нем говорил, а вы меня слушать не захотели!
      
      -Ладно-ладно, - пробурчал следователь. - И его я тоже допрошу. А пока - брысь из кабинета! Дайте, наконец, профессионалам делом заняться. Путаются, тут, понимаешь, под ногами, работать мешают. Идите-идите! Выпустим мы Вашего Толика. Ишь, защитники, нашлись! И не воображайте о себе слишком много, Шерлоки Холмсы! Мы тут тоже не зеваем. Вон сколько всего нарыли по связям Петра Ильича. Там и заграничные связи есть. Поищем Вашего иностранца. Пойдемте, мне к начальнику еще надо зайти, доложить о новых фактах. Когда ребята вышли из кабинета и дошли до проходной, Костя неожиданно вспомнил о забытом в кабинете рюкзаке.
      
      -Идите, я Вас догоню.
      
      Но догонять ему никого не пришлось. Воробьев выскочив, как ошпаренный из отделения милиции, стрелой умчался прочь, а Машка уселась на лавочку в сквере напротив.
      
      Когда через некоторое время к ней присоединился Костя, вид у него был загадочный и радостный одновременно.
      
      -Идем домой! Появилась новая информация, - таинственно прошипел он ей на ухо и помахал у нее перед носом новеньким айфоном. - Нужно обсудить вновь открывшиеся факты.
      
      
      
      
      1619 год, январь-май
      
      Густав приготовился к отъезду домой. Его багаж не стал более увесистым со времени прибытия в Английское королевство. Все те же две бесценные книги, полученные в наследство от старика Рено и кое-какая одежда. Правда, прибавилась еще две книги, подаренные Хиллиардом. Одной из них был трактат об искусстве миниатюры, написанный самим Николасом. Наследство от старика, так сказать. И немного деньжат, полученных за редкие заказы. Конечно же, время для путешествия было не слишком подходящим, но не он его выбирал. Так уж получилось.
      
      В последних числах декабря Николас подхватил простуду. Сначала думали, что он выкарабкается, но недуг оказался сильнее старого мастера. К пятому января Николас уже не узнавал никого из близких. Он ушел из жизни ночью, очень тихо, как будто не хотел никого побеспокоить. 7 января его уже похоронили.
      
      На кладбище было безлюдно, а морозный ледяной ветер пробирал буквально до костей. У вдовы Николаса, Элис, слезы замерзли на щеках и в ярких лучах январского солнца сверкали подобно бриллиантам. Лоуренс - сын покойного - был спокоен и сдержан в проявлении своих эмоций. "Впрочем, как и в своем творчестве", - ехидно подумал Густав. Он ничего не мог с собой поделать. Все христианские истины о любви к ближнему забывались, стоило ему только подумать о сынах своих учителей - Исаака Оливера и Николаса Хиллиарда. Что Питер, что Лоуренс являлись бледными и посредственными копиистами методов своих знаменитых отцов, но именно они являлись их сыновьями и законными наследниками.
      Да Бог бы с ними, если бы речь шла только о деньгах. Но ведь именно эти дети-неудачники преподносились, как духовные наследники. И вот с этой несправедливостью Густав никак не мог смириться. По его мнению, они ничего не унаследовали в плане творчества от своих родителей. Да им просто не дано было постигнуть ту глубину, которой всегда отличались работы их отцов. Густава просто бесило пренебрежительное отношение этих "сынков" к своим родителям. Но тут ничего нельзя было поделать. Им досталось не только имя, но и заказы. А ему ничего, кроме воспоминаний и полученных знаний.
      
      В Лондоне его больше ничего не задерживало. Густав принял решение уехать в Голландию и воспользоваться теми связями, о которых говорил ему Оливер. Но сначала он собирался заехать в Руан, продать мастерскую мэтра Рено. А вот уже в Голландии на деньги, которые удастся выручить с этой продажи, открыть мастерскую по изготовлению миниатюр. Но сначала ему предстояла долгая и трудная дорога домой. Зимний Ла Манш был не спокоен.
      
      Небольшую шхуну так трясло и мотало на волнах, что Густав только удивлялся, что она еще не развалилась на части. Сильный шторм и ужасная морская болезнь вымотали юношу настолько, что его уже не волновала собственная жизнь. Он смирился с мыслью о смерти и молил Бога только о том, чтобы она скорей пришла, ибо уже не было сил терпеть. Но судьба оказалась к нему милостива, и пришел час, когда он снова ступил на твердую землю.
      
      Здесь его ждала печальная новость. Незадолго до его приезда умер брат Эдгар. Но была и хорошая новость - теперь Одетт была свободна. Встретившись взглядом с ее радостно вспыхнувшими глазами, Густав подумал, что с переездом в Голландию придется повременить. Тем более, что родители настаивали на том, чтоб он занялся делами ювелирной мастерской. Отец стал слишком стар, чтоб работать в одиночку. Густав продал мастерскую Рено и спрятал деньги до лучших времен. А сам принялся за знакомое с детства ювелирное мастерство. Однако, ему удавалось и миниатюры делать на заказ. Хоть и не часто.
      
      Свою первую миниатюру вместе с накладками разных костюмов, написанную с портрета Одетт, он подарил ее маленькой дочке Элизабет. Девочка обрадовалась: не так много подарков видела она в своей жизни. Семья Густава не отличалась сентиментальностью и, как многие гугеноты, придерживалась строгости в воспитании детей.
      
      Густав, работая в мастерской отца, начал понемногу экспериментировать с техникой миниатюры. Подобно Оливеру и Хиллиарду, он рисовал на бумаге и на пергаменте, но его это уже не устраивало. Ему не хватало того мастерства, которым обладали эти два титана. Густав хотел придумать что-то новое в технике, что сделало бы его миниатюры не менее интересными, чем у его заморских учителей. Ему хотелось создавать миниатюры, которые бы не боялись ни времени, ни огня, ни сырости, ни жары...
      
       Вот тут и пригодился второй подарок Хиллиарда: книга некоего Бернара Палисси. Вспоминая свое пребывание во Франции, Хиллиард однажды рассказал Густаву о знакомстве с талантливым мастером-керамистом. Бернард Палисси был простым гончаром, который благодаря собственной любознательности и трудолюбию стал ученым, художником, химиком, изобретателем, основателем геологии и палеонтологии, агрономом.
      
      Хиллиард восторгался его "крапчатой" глазурью, сочетающую глазурь разных цветов, которой тот покрывал свою "сельскую" посуду, украшенную изображениями насекомых, рыб, змей, животных, растений. Создавая ее, Палисси поставил перед собой казалось бы невыполнимую задачу - ведь глазурь разных цветов плавилась при разных температурах. Но ему это удалось. Он получил "мраморную" глазурь, с прожилками разных цветов, благодаря которой рыбы и змеи на его посуде были, как живые.
       В Париже он основал естественно-исторический факультет, где читал лекции по естественным наукам и физике. И это простой гончар! Хиллиард был потрясен, посетив одну из лекций и услышав, что раковины и окаменелости, найденные в земле, являются не чудесами природы, а останками некогда существовавших животных и растений. Николас посчитал, что тут Палисси хватил через край! Надо же такое придумать! И все же он преклонялся перед его талантом.
      
      Палисси покровительствовала королева Екатерина Медичи, для которой он украшал дворец. Это и помогло ему уцелеть в Варфоломеевскую ночь, ведь он был гугенотом. И все-таки позднее его, как гугенота, посадили в Бастилию. Там он и умер. Говорят, что перед смертью к нему приходил Генрих Ш, обещал покровительство, если он перейдет в католицизм, но Палисси отказался.
      
      Николас, заметив интерес молодого подмастерья к его рассказу, подарил Густаву трактат "О гончарном искусстве, его пользе, об эмалях и огне", написанный Палисси в 1580 году. И вот теперь Густав с упоением изучал сей трактат, проводя в мастерской своего отца собственные опыты, пытаясь разгадать секрет эмалей, унесенный Палисси в могилу. Ведь, называя состав окисей металлов и солей в своих эмалях, тот никогда не называл их пропорций, а без этого повторить эмали Палисси оказалось невозможно. Но Густав был уверен в своем успехе. Нет, он не собирался быть гончаром. Он хотел делать эмалевые миниатюры на металлических пластинках!
      
      Он знал главное: эмаль представляет собой кремниевый сплав, этакую стекловидную массу, содержащую окислы калия, натрия и другие компоненты. Окрашивается этот сплав в тот или иной цвет в зависимости от включения в него окисей различных металлов. Золото и железо даст рубиновый цвет, медь - зеленый, кобальт - синий. Если ввести сурьму и соединения серебра, то получится желтый цвет, окиси иридия и марганца - черный цвет. Помимо цветовой гаммы, эмали могут быть прозрачными и непрозрачными. Добавишь костяную золу - получишь непрозрачную эмаль.
      Всю эту массу стеклянного порошка нужно развести водой, а потом нанести на металл и обжечь в печи. Просто? Увы, нет. Есть свои подводные камни. Во-первых, эмали разных цветов плавятся при разных температурах! Хотя, нет. Это будет, во-вторых! А во-первых, нужно найти эмаль нужного цвета, подобрать эту цветовую гамму. Мир не окрашен в 7 цветов радуги. Он состоит из оттенков! А еще в процессе работы Густав понял, что если он хочет получить сложную миниатюру, богатую оттенками, то нужно делать много разных прописок и после каждой прописки нужно делать обжиг. И тут нужно держать ухо востро: чуть передержал - и эмаль пошла пузырями или потрескалась.
      Работая с эмалями, Густав почувствовал себя волшебником. Это ведь, и правда, было сродни чуду. Добавил одно вещество к другому - и получил новый цвет: ярко синий, или бледно голубой, алый, или розовый. Правда, поначалу цветовая гамма у него не получалась такой уж красивой. Не теряя надежды, он продолжал работать над составом эмалей, а одновременно экспериментировать с рисунком.
       Сначала нарисовал шиповник на клочке бумаги. Под него подложил белый лист - иголкой сделал проколы по контуру изображения. Бумагу эту наложил на медную пластинку, которую предварительно загрунтовал белой эмалью, через проколы насыпал немного краски. На белой эмали стал виден контур цветка. Затем он тонкой кисточкой нанес основные цвета в соответствии с рисунком и обжег в печи. Потом остудил. Затем покрыл эмалями разных цветов: зеленым - где были листья, розовым - где лепестки, желтым, где была сердцевина...
      Все это он подверг обжигу. Остудив работу, сделал подмалевок, добавив оттенки, нанес эмаль и снова обжег в печи. Эмаль, оплавляясь, давала усадку, поэтому приходилось все время добавлять порошок... А еще эмали разных цветов смешивались друг с другом при обжиге, не давая чистоты цвета и четкого контура. Постепенно Густав научился отделять эмали разных цветов друг от друга тонкой проволокой, или прорезал углубления в металле, которые позднее заполнял эмалью. А еще он придумал наносить черточки острым предметом на металлическую основу - тогда эмаль лучше сплавлялась с металлом.
      В чем-то Густаву везло, но в целом его работам было далеко до совершенства, так же, как и его эмалям. Он частенько ругал Палисси за то, что тот в своем трактате не дал более точных указаний насчет пропорций, в которых надо смешивать составы для получения того или иного цвета. Это ведь так упростило бы работу!
      
      Как бы то ни было, но в трудах праведных, незаметно закончилась зима, и пришла весна: с ярким цветением, щедрым солнцем и шальным теплым ветром, разносящим повсюду упоительные ароматы моря, цветов, горьких и пряных трав...
      
      Однажды в мастерскую Густава заглянула Лиззи. В маленьких ручках она бережно сжимала подаренную им коробочку с миниатюрой.
      
      -Густи, ты нарисовал много разных платьиц для моей Одетт, но там нет самого главного платья. Одетт плачет!
      
      Густав, расслышав только имя Одетт и то, что она чем-то расстроена, подпрыгнул на своей табуретке.
      
      -Лиззи, малышка, где мама, почему она плачет? - разволновался он. - Пойдем к ней!
      
      Лиззи смешно сморщила носик. Склонив голову на бок, как птичка, она с любопытством смотрела на перепуганного Густава.
      
      -Нет, Густи, никуда не надо идти. Одетт здесь, - с этими словами Лиззи вытащила миниатюру из коробочки. - Видишь, она плачет. Одетт завтра выходит замуж, а у нее нет свадебного платья! Ты должен сделать ей подарок.
      
      Густав шумно выдохнул от облегчения воздух. В голове у него пронеслась мысль, что это хорошо, что не его Одетт замуж выходит, а только куколка Лиззи.
      
      -Успокой ее, скажи, что у нее будет самое прекрасное свадебное платье, какие только бывают на свете. А на одном из рукавов будет нарисован ее собственный герб. Ты же знаешь, что у нас есть герб? Мы относимся к цеху ювелиров, у нас есть свои святые покровители, своя печать и свой герб. - Густав посмотрел на девчушку и увидел, что она мало что поняла из его объяснений. И все-таки мысль о гербе запала ей в душу.
      
      -Это будет такой же красивый герб, как у мадам Гранже на ее карете? - поинтересовалась Лиззи.
      
      -Гораздо лучше! - засмеялся Густав. - На пятиугольном щите красного цвета кольцо, в центре которого чеканный кубок - вот такой, - он показал на законченную работу, которая ждала заказчика.
      
      -Красивый герб. Только, наверное, очень большой. Он не поместится на свадебном платье.
      
      -Ну, - понарошку нахмурил брови Густав, - если делать его такого же размера, как на вывеске у нашего пекаря Верне, то не поместится. Помнишь его вывеску - голубой четырехугольник, а в центре крендель, - это не только его вывеска - это герб цеха пекарей. Но мы постараемся маленький герб нарисовать, такой, чтоб поместился на рукаве свадебного платья. А то, как же без герба, без него никак нельзя. Свадьба же!
      
      Слова о свадьбе Одетт его взволновали. Густав, который до этого сдерживал свои чувства и старался вообще не смотреть в сторону Одетт стал все чаще сворачивать не только в сторону мастерской, но и в сторону уютного садика, в котором очень часто заставал Одетт одну, или с малышкой Лиззи. Одетт обычно копошилась в огороде, или стирала белье в деревянном корыте. Или что-то шила, сидя на старой колченогой скамейке. Густав старался найти какую-то незамысловатую работу по хозяйству, чтобы иметь предлог находиться с ней рядом.
      
      Однажды, он принес ей ведро с водой и их руки встретились. Густаву показалось, что у него в жилах закипела кровь, как вода в чайнике, он посмотрел в глаза Одетт и не смог отвести взгляда...
      
      Мать с отцом, не один день с тревогой наблюдавшие за маневрами Густава, радостно вздохнули. Со дня смерти брата прошло всего полгода. Надо было выдержать еще полгода, тогда можно будет сыграть свадьбу.
      
      
      
      Наши дни
      
      
      -Итак, что мы имеем? - поинтересовалась Маша. - Давай, колись! Я же знаю, что ты не просто так оставил в кабинете следователя рюкзак. Зачем-то тебе понадобилось туда вернуться. Вопрос: зачем?
      
      -Я сфотографировал новым айфоном все, что нарыли оперативники, все страницы дела. Заодно и камеру проверил. Классно работает! А по поводу дела скажу одно: не так уж и много на самом деле они собрали сведений о Петре Ильиче. Но нам любая мелочь может пригодиться. Сейчас главное - не сидеть сложа руки.
      -Значит, нам надо в первую очередь ознакомиться с полученной информацией, - у Машки загорелись глаза. - Давай посмотрим, что там есть интересного.
      
      Ребята стали рассматривать фотографии, сделанные со страниц "Дела о нападении на гражданина Кузина Петра Ильича". Биографическая справка: когда и где родился, кто были родители, когда умерли, где похоронены, братьев сестер нет, даже двоюродных. Потом пошла информация о его связях: друзья, знакомые. В основном, это были коллеги по работе. Они же были и друзьями старика. И еще некий Владимир Кузьмич Иванишин, с ним Петр Ильич учился в университете, в настоящее время Владимир Ильич преподает историю средних веков в этом же университете. Больше ничего интересного, кроме одного упоминания: месяц назад Петр Ильич ездил в командировку, на международный семинар по европейскому искусству 16-17 веков, который проходил в Лондоне.
      
      -А вот это интересно! - воскликнул Костя. - На этом семинаре он мог познакомиться со своим убийцей. Как бы нам узнать список выступающих? Может из музея кто-то ездил вместе с Петром Ильичом и сможет нам рассказать? Давай туда сходим, вроде бы, как интересуемся делами Петра Ильича. Они же не знают, что мы в больницу утром звонили и нам сказали, что он из комы не вышел пока...
      
      -Давай сходим. И не потому, что кто-то мог быть с Петром Ильичом на этом семинаре, а потому, что там можно узнать программу семинара и ее участников, обычно эта информация рассылается в виде информационных писем в организации. Помнишь, мама участвовала в таком семинаре только по экономике? Он проходил, правда, не в Лондоне, а в Сочи. Но все равно было неплохо. Она нас с собой взяла. Это было в конце августа прошлого года. Мы в море купались.
      
      -Да, нам тогда повезло, - мечтательно произнес Костя. - В этом году ничего не светит, кроме дачи. Но насчет музея ты права. Пойдем сейчас, мы еще успеем до конца дня!
      
      Когда они прошли в комнату сотрудников, то застали только Ольгу, которая как раз выключила компьютер. Услышав, что ребята пришли узнать о здоровье Петра Ильича, она погрустнела.
      
      -Никаких хороших новостей. Он по-прежнему в коме, - вздохнула девушка. - К нему никого не пускают, поэтому ничего больше сказать не могу.
      
      -Да, грустная история, - Костя уселся на стул, всем своим видом показывая, что настроен на задушевную беседу. Ольга решила, что дети не понимают намеков и тогда уже в открытую сообщила, что ее рабочий день закончен. Тут уж Маша поняла, что нужно что-то срочно предпринять, иначе их выдворят из помещения.
      
      -Ох, у нас тут просьба небольшая, - она приняла умильно-просящий вид. - Мы в школе должны сдать реферат, если хотим получить хорошую оценку по истории. Реферат посвящен европейскому искусству, вернее разным семинарам и конференциям по этому вопросу. Петр Ильич нам пообещал дать программу семинара в Лондоне, на котором он выступал, с именами и темами других докладчиков, но не успел. Может, Вы сможете помочь? - четыре пары глаз с надеждой уставились на молодую коллегу Петра Ильича.
      
      -Ох, какие сейчас странные темы для рефератов дают, - удивилась Ольга. - Но я могу, и правда, вам помочь. У Петра Ильича на столе я видела распечатанную программу. Там еще его заметки какие-то есть.
      
      Заполучив вожделенную программу, ребята не сразу покинули музей. Косте пришла в голову замечательная мысль, узнать у Ольги, не говорил ли Петр Ильич о каком-нибудь иностранном докладчике, которого неожиданно встретил накануне нападения. Оказалось, что Костя своим вопросом попал в яблочко.
      
      -Представляете, как удивился Петр Ильич, когда его увидел, - вещала Ольга. - Месяц назад они встретились на конференции, тогда и речи не было, что тот собирается в Россию, и вдруг эта встреча около нашего музея. Бывают же такие совпадения. Этот англичанин посетил наш музей, а когда вышел из него, то столкнулся с Петром Ильичом. Тот как раз с обеда возвращался. Это ли не совпадение?
      
      -А имя его он называл? - не в силах скрыть нетерпение спросил Костя. - Или гостиницу, в которой тот остановился?
      -Нет, просто сказал, что встретил коллегу - англичанина, с которым познакомился на конференции. Они договорились встретиться после работы, Петр Ильич пригласил его к себе в гости, дал адрес. Вот и все. А на следующий день я спросила, как встреча прошла, а он ответил, что не хочет и вспоминать об этом. Ну, а тут Зинаида Борисовна - наша зам по науке его к себе вызвала, потом все и забылось. Ну, а на следующий день у Петра Ильича был библиотечный день, он дома работал, а вечером на него напали...
      
      1619, сентябрь
      
      Осень в Нормандии - самое прекрасное время года. На смену летнему зною приходит умеренное тепло, пронизанное благоуханным дыханием Атлантики. Аромат яблок и свежего сидра в тавернах. И - хочешь ты этого, или не хочешь - но вместе с этим приходит и упоительное ощущение счастья. Счастья, что ты живешь в самом прекрасном месте на свете.
      Густав не был исключением из этого числа счастливцев. Напротив, - он был самым счастливым человеком на свете. Приближался день его свадьбы с Одетт. Оставалось подождать совсем немного - до ноября.
      Густав часто задерживался в мастерской, работая с эмалями. Иногда он украшал своими простенькими эмалями недорогие украшения, которые стали благодаря ему очень популярными. Но сам он был недоволен своей работой. Это было совсем не то, к чему он стремился.
      В этот вечер Густав закончил работу пораньше и заглянул в местный трактир "У золотого гуся". С его владельцем они вместе росли. Сейчас Гийом заматерел, отрастил не только тощую козлиную бородку, но и весьма плотненький живот. А ведь был всего на три года старше Густава.
      После смерти отца на содержании Гийома оказалась не только жена и сын, но и мать с младшей сестрой. Но жаловаться на жизнь ему не приходилось. Трактир приносил неплохой доход. А еще при трактире был постоялый двор, что давало дополнительную выручку.
      Сегодня трактир был полон. Гийом, завидев старого друга, указал кивком головы на свободное местечко под навесом. Там уже сидел какой-то приезжий господин лет сорока на вид. Он с жадностью поедал наваристое мясо из глиняной миски, запивая его местным кислым вином.
      Густав пристроившись рядом, вежливо поздоровался с незнакомцем и заказал себе бутылку вина. Поймав взгляд незнакомца, устремленный на его перепачканные краской руки, он решил, что тому неприятно его соседство и уже начал глазами искать другое место, как вдруг незнакомец обратился к нему с вопросом.
      -Вы живописец?
      -Да. И живописец и ювелир. А еще миниатюрист. Знаете, что это такое? - с некоторым вызовом спросил Густав. В ответ незнакомец расхохотался. Густав на мгновенье застыл в недоумении, но именно тогда, когда он уже собирался обидеться, незнакомец протянул ему руку и представился.
      -Жан Тутэн к Вашим услугам! Ювелир, живописец, миниатюрист. Теперь не обижаетесь?
      Густав только рассмеялся в ответ.
      -Да, получилось, как в поговорке "Свой свояка видит издалека!" Из каких мест будете и что делаете в нашей глуши?
      Тутэн запил вином последний кусок мяса, крякнул от удовольствия и вытер мокрые губы.
      -Случайно оказался. Ездил по семейным делам, остановился переночевать. Завтра с утра снова в путь. Сначала в Париж, потом домой, в Блуа.
      
      Для Густава название столицы прозвучало волшебной музыкой. Наверное, Хиллиарду удалось передать ему не только познания в миниатюре, но и любовь к этому городу. И теперь Густаву казалось, что именно в Париже проживают самые талантливые художники, скульпторы, артисты, поэты - в общем, все лучшее сосредоточено именно там. На него нахлынули воспоминания, и он рассказал новому знакомому о своей учебе в Англии, о Хиллиарде и Оливере. Оказалось, что Тутэн слышал о них.
      
      -Значит, Вы пишете миниатюры на пергаменте и бумаге, как и Ваши учителя? - поинтересовался Жан.
      
      -Пока да. Но я хочу пойти дальше. Хочу делать миниатюрные эмалевые портреты. Вы слышали о Палисси и его эмалях?
      
      Тутэн задумчиво посмотрел на юношу и взъерошил пятерней волосы на своей голове.
      
      -Не только слышал, но и видел его работы. Они прекрасны. А его глазури - что-то удивительное. Благодаря им все эти ящерицы и змеи на блюдах кажутся живыми. Невероятная красота! Удивительный талант. Гений! Такие, как он, рождаются раз в столетие, а то и реже. Но, скажу без ложной скромности, что и я достиг уже неплохих успехов в своем деле. И занимаюсь я именно эмалевыми миниатюрами.
      
      Густав даже рот открыл от изумления. Жан Тутэн, меж тем, вытащил из кармана небольшую луковицу, покрытую эмалью. Это были карманные часы. Трясущимися руками Густав схватил прелестную вещицу и впился в нее восторженным взором. На белой эмали корпуса была изображена жанровая сценка. Никогда еще он не видел такой красоты! А ведь именно к этому он стремился, вот уже, почти год, проводя все свое свободное время в мастерской отца. И ведь он тоже кое-чего добился! Но, глядя на эту работу, понял, как же он еще далек от настоящего успеха!
      
      А дальше произошло настоящее чудо. То ли, находясь под воздействием винных паров, то ли, проникнувшись искренней симпатией к юноше, Жан Тутэн предложил ему прогуляться к его мастерской, чтоб посмотреть на его, Густава работу.
      
      По дороге он рассказал, что еще молодым, в 26 лет он приехал в Блуа из Шатодана в поисках лучшей доли. Уже в Блуа он придумал свою технику живописи по эмали. Весь секрет в том, что на белую, обожжённую в печи эмаль, Тутэн наносил тоненькой, на один волосок заточенной кисточкой точки цветной эмали. Первыми - светлые тона. Потом все это обжигалось в печи, охлаждалось, и снова пунктиром наносились точки, но уже более темных тонов. Потом - снова обжиг, снова охлаждение и новые линии других цветов. Так ему удавалось создавать прекрасные портреты или пейзажи. Способ трудоемкий, но благодаря ему достигалась точность изображения и тончайшие цветовые нюансы.
      
      Когда они уже были в мастерской, Густав попросил Тутэна показать ему еще раз свои часы. Он не мог оторвать глаз от их прекрасного эмалевого корпуса.
      
      -И все же, в чем секрет этого сияния и глубины Вашей эмали? Это ведь не просто рисунок на эмали...
      
      -Ты наблюдателен! - благодушно молвил Тутэн. - Хотел бы я, чтобы мой сын Анри вырос таким же увлеченным своим делом! Что ж, буду щедрым сегодня и открою тебе мой секрет. - Тутэн усмехнулся. - В заключение я наношу еще один слой эмали - прозрачный. Именно он после обжига и полировки придает рисунку мерцающую глубину. Что ж, дерзай, юноша! Возможно, именно ты изобретешь новые эмали, еще более совершенные, чем видел до этого мир! Экспериментируй со своими эмалями, точность цветовой гаммы важна для рисунка. Но не только точность. Есть еще дополнительные характеристики, которые будут нужны при создании портрета. Кожу женщины можно передать розовым цветом, можно телесным, ну бледно-палевым, даже серым. Но ведь это только оттенки. А как передать шелковистость или бархатистость кожи, ее сухость, или глянцевый блеск? И это ведь касается не только кожи. А глаза? Одежда? Подумай над этим. Придумай рецепт своих эмалей. Ты уже много достиг, не останавливайся на этом!
      
      Густав просидел в мастерской с Жаном Тутэном до глубокой ночи. Потом пошел провожать его до постоялого двора. Жан оказался человеком открытым и щедрым. Он не только рассказал о своей работе, но и поделился некоторыми секретами. Когда они прощались у трактира "Золотой гусь", Жан Тутэн глубоко вдохнул в себя ароматный ночной воздух и сказал:
      
      -Вот что я тебе еще скажу, парень. На свете много прекрасных мест, где воздух пахнет медом и морем, где шелковистые травы манят к себе, где ты знаешь каждого соседа, а они знают историю твоей семьи до седьмого колена... Все это хорошо, такая патриархальность нравов врачует душу, но к сожалению, не способствует развитию творческого начала. Если ты не уедешь отсюда, то вскоре умрешь, как художник. Семья, быт, добывание хлеба насущного засосут тебя в такую трясину, из которой уже не выбраться назад. Мне когда-то Блуа казался городом мечты, там я начал карьеру, но сейчас мне и этого стало мало. Я понял, что только в Париже я смогу ощутить себя настоящим творцом. Там сосредоточены деньги и власть - а это и есть настоящий двигатель искусства. Приезжай в Блуа, пока я не перебрался в Париж, я помогу тебе встать на ноги. У меня есть ученики Кристоф Мольер, Пьер Шартье, Дюби - интересные ребята, тебе я тоже найду местечко. Я не требую от тебя сиюминутного принятия решения. Но подумай над моими словами!
      
      Наши дни
      
      Пчела жужжала прямо у Кости над ухом, да так назойливо, что не хотела улетать, даже когда Костя накрылся одеялом с головой. Потом жужжание приобрело какой-то прерывистый характер, как будто пчела подавала ему сигналы СОС. Костя сладко зевнул под одеялом: "А что, пчелы тоже попадают в трудные ситуации и тогда их надо спасать. Иначе не будет меда, а мед это такая вкусняшка, без которой наша жизнь станет не очень сладкой. Что ж, он, Константин Круглов, готов оказывать детективные услуги и пчелам тоже. Только вот поспит еще минутку. Но каким же популярным он становится! Уже и пчелы к нему за помощью обращаются!
      
      На соседней кровати зашевелилась Маша. Обычно, ее и пушками не разбудишь. Мама, когда рано уходит на работу, заводит им с Костей сразу два будильника с ультра-громкими сигналами. Но этот назойливый звук нисколько не напоминал гром от звона будильников. Тогда что это? Открыв глаза, Маша посмотрела на будильники. Так, еще полчаса до подъема. Звук, меж тем не утихал, и тут до нее дошло, что это входной звонок. Вот это да! Кто может звонить в такую рань. Может, это мама вернулась, а ключи дома забыла, вот и названивает под дверью?
      
      Растолкав Костю, Маша побежала к двери. Перед тем, как ее открыть, посмотрела в глазок и обомлела от удивления. На пороге стояла Таисия Тихоновна. Загремев замками, девочка открыла дверь и впустила нежданную гостью. Тут и Костя появился, растирая кулаками заспанные глаза. Таисия Тихоновна упала в кресло и разразилась слезами.
      
      -Помогите моему Алешеньке, ребята! Такая беда с ним случилась, не знаю, что и делать. Сегодня ко мне наведались полицейские из соседнего участка, хорошо, что Алексея не застали. Они хотят на него теперь убийство повесить. Оказывается, еще вчера вечером они за ним в пригород ездили, но он к друзьям ушел за конспектами, у них и переночевал, вот полицейские его и не застали. А сегодня утром они уже и ко мне приходили, хорошо еще, что Алешенька с ними разминулся. Он, бедненький, минут на пять позже ко мне пришел. Смотрю, а он весь трясется от страха, не знает, где и спрятаться. Я его в квартире заперла, сказала, чтоб никому не открывал. А он уже к вам меня надоумил пойти, сказал, что Вы уже много чего по этому делу накопали, может, и ему сможете помочь.
      
      -Да с чего это они к нему привязались? - удивился Костя. - Он же вчера днем им все объяснил, и вопросов к нему не было.
      
      -Как они сегодня мне объяснили "открылись новые обстоятельства". Дело в этом ноже проклятом. Его Алешенька у Кольки Бубликова выменял на свой аудиоплеер. Музыку-то мой племянник не очень слушать любит, а ножиком можно ведь перед друзьями похвастаться. Хотел таким крутым среди сверстников в колледже казаться. Вот и показался! Теперь за ним вся полиция города бегает, как за уголовником. А он этот нож выронил, когда по лестнице вверх бежал от иностранца тем утром. Ну, а менты в иностранца не верят, говорят, что Алешенька его придумал, что он сам угрожал Петру Ильичу, требовал у него денег на самокат, будь он не ладен, этот самокат, а когда тот не дал денег, то он его убил! Ох, как же я теперь жалею, что сама ему денег на этот самокат проклятый не дала!
      
      -А как они узнали про то, что это нож Кольки Бубликова? - поразился Костя.
      
      -Да этот дурак свое имя на ручке вырезал! - фыркнула Таисия Тихоновна. - Менты сначала среди уголовников искали обладателя этой звучной фамилии, ну, а потом, нашли его через детскую комнату милиции. У Кольки ж были туда приводы! А он им все про сделку века с моими племянником и выдал!
      
      Костя переглянулся с Машей. Позиция ментов им была понятна. Хотя есть ведь еще свидетельство дяди Коли о разговоре с иностранцем. Но и тут имеется подводный камень. Дядя Коля не говорил, что это был иностранец, говорил, что голос какой-то странный. Да и не слышал он почти ничего. Нет, главного свидетеля из него не сделать! А если все это отбросить, то остается Воробьев со своим ножом и признанием, что в это утро был у тетки и виделся с Петром Ильичом. Правда, по какому поводу виделся, ребята опустили, они же договорились не упоминать про миниатюру, поэтому просто сказали, что Алексей возвращался из колледжа, поднялся к тетке и, уже закрывая дверь, услышав странный разговор Петра Ильича с иностранцем, который, судя по всему, вышел из его квартиры. И вот чем это закончилось!
      
      -Вы, Таисия Тихоновна, идите домой, а мы с Костей подумаем, как Алексею помочь! - сказала Маша. Благодарность соседки не знала границ.
      
      -Вы уж только помогите, а я Вам такой Наполеон испеку, что вы пальчики проглотите! Вкуснее, чем я его никто не делает, я ж в лучшей пекарне города работала, у меня даже призы есть. Только и вы постарайтесь! - с этими словами Таисия Тихоновна, наконец, удалилась.
      
      Собираясь в школу, ребята обменивались впечатлениями. Вчера они уже изучили внимательно программу конференции и нашли возможного кандидата в убийцы, благодаря пометам Петра Ильича. Тот напротив фамилии некоего Томаса Бартона сделал следующую пометку: "завтра в 19-00, увижу свою "малышку" в крупном формате". В этот день Томас Бартон рассказывал о собственной коллекции миниатюр. Очевидно, его рассказ заинтересовал Петра Ильича, потому что выше надписи о "малышке" было написано: "великолепная коллекция!!!" А вот про "малышку" чуть ниже и другой ручкой - зеленого цвета.
      
      -Слушай, Маша, я перед сном подумал кое о чем и понял одну вещь,- произнес Костя. - Смотри, выступление Петра Ильича стоит сразу же после выступления Бартона и оно посвящено той миниатюре, которую мы вернули в музей. В программе конференции написано: "Миниатюра девушки с накладными костюмами, работа Густава Даниэльсона 1640 год". И запись Петра Ильича о том, что он увидит "малышку" стоит как раз напротив. Мне кажется, что Бартона что-то настолько заинтересовало в выступлении Петра Ильича, что он пригласил его к себе - показать коллекцию. Возможно, у него была такая же миниатюра, только большая...
      
      -Портрет! У него был портрет этой девушки. Вот Петра Ильича и разобрало! - догадалась Маша. - Большой формат - это портрет!
      
      -Ну и что дальше-то? - уныло спросил Костя. - Мы ничего не сможем понять пока не найдем этого Бартона. Да и он нам вряд ли что-нибудь расскажет. Не в его интересах это.
      
      -Значит, надо постараться накопать информацию о нем. Об участниках конференций обычно дают небольшие справки. Нужно поискать в интернете данные про участников конференции.
      
      -Да и друга Петра Ильича надо бы посетить, Иванишина Владимира Кузьмича, - добавил Костя. - Мы про него как-то забыли, а ведь Петр Ильич мог ему что-то существенное рассказать.
      
      -Давай ему прямо сейчас позвоним и договоримся о встрече, - предложила Маша. - Мы даже перед школой успеем с ним встретиться, если он не на краю света живет. Сегодня же отменили физкультуру, значит, первого урока нет.
      
      Владимир Кузьмич, к счастью для ребят, уже проснулся. Он как раз собирался на работу, но готов был уделить перед началом лекций внимание соседям своего близкого друга. Как оказалось, из милиции ему никто еще не звонил, поэтому он был не в курсе несчастья с Петром Ильичом. Услышав, что Петр Ильич в больнице, он захотел узнать подробности. Жил Владимир Кузьмич в шаговой доступности от их школы, поэтому, быстро позавтракав, ребята поспешили к его дому.
      
      -Итак, что же случилось с моим другом? Он был какой-то нервный в последнее время. Неужели инфаркт или инсульт? - Иванишин с ходу забросал ребят вопросами. Костя подумал, что это очевидно особенность всех педагогов. Привыкнув в школе или институте задавать вопросы, они и в жизни остановиться не могут. Пока Костя предавался подобным философским размышлениям, Маша просветила Владимира Кузьмича насчет трагического происшествия в их подъезде и сообщила адрес больницы.
      
      -Спасибо Вам, ребята! Сегодня же зайду в больницу. Вдруг он пришел в себя, - сообщил Владимир Кузьмич. - Страшная история. Сколько всяких подонков расплодилось. Им ничего не стоит ради жалкого рубля человека убить!
      
      -А Петр Ильич ничего Вам не рассказывал необычного после своей поездки в Англию? - вклинился в разговор Костя. - Просто, когда я его нашел, то его последними словами были "миниатюра" и "мистер Бартон". - Костя приврал немного, решив, что так он скорее получит информацию, если Владимир Кузьмич что-то знает. И он не ошибся! В глазах Иванишина сначала появилось легкое недоумение, а потом взгляд преподавателя прояснился.
      
      -Это он, наверное, переживал, что не сможет встретиться с коллекционером из Англии - Томасом Бартоном, он приехал в наш город по туристической визе. Они с Петром познакомились во время лондонской конференции. И вот что любопытно: Бартон оказался потомком девушки, изображенной на старинной миниатюре, о которой рассказывал мой друг. Бартон пригласил Петра к себе в гости и показал портрет, на котором она была изображена в свадебном платье с гербами на рукавах. Так иногда делали в те времена. С одной стороны на ее платье был изображен ее собственный герб, а с другой - герб ее мужа. Петр мне сказал, что портрет был гораздо интереснее, чем миниатюра, но его что-то смутило в нем, говорил, что он должен что-то проверить. Я не понял что. С Петром иногда было сложно говорить. Начинает что-то бормотать себе под нос, забывая, что говорит с собеседником, а не только сам с собой.
      
      -А где мы можем увидеть господина Бартона? - затаив дыхание, чтоб не спугнуть удачу, спросила Маша. - Он ведь тоже не знает о несчастье с Петром Ильичом, надо бы ему сообщить эту новость.
      
      -Петр говорил, что тот остановился в "Ибисе", четыре звезды, тут недалеко. Был удивлен, что такой недорогой отель выбрал его коллега, он же очень состоятельный человек! И знатный, к тому же. Он английский пэр из очень старинного рода, баллотируется в палату лордов. - Владимир Кузьмич внимательно посмотрел на ребят. - Вижу, что это Вам мало что говорит. Ох, уж это современное преподавание истории у нас в стране! Дети ничего не знают в итоге... Что ж, займусь вашим просвещением, посею, так сказать, доброе и вечное в Ваших молодых душах.
      
      На какое-то время Владимир Кузьмич задумался, а потом, сосредоточившись, коротко и внятно рассказал Косте и Маше об особенностях политического устройства Великобритании. Оказывается, несмотря на то, что главой государства является королева, имеющая большие права, по сравнению с другими европейскими королевствами, все- таки основная власть сосредоточена не в ее руках, а в руках премьер-министра, которого она сама и назначает из лидеров победившей на выборах партии. Он и становится фактическим руководителем государства.
      
      Вот и получается, что монарх назначает премьер - министра из числа членов палаты общин (это обязательное условие), а потом уже премьер- министр назначает министров, которые возглавят различные департаменты. Это примерно двадцать министров, они составляют Кабинет Министров и являются Правительством Великобритании. Кабинет Министров или Правительство, являются исполнительной властью, которая несет ответственность перед Парламентом. Если Правительство получает от Парламента Вотум недоверия, то оно уходит в отставку и Кабинет Министров распускается.
      
      Парламент состоит из двух Палат: Палаты общин и Палаты лордов, их еще называют нижняя палата и верхняя. Вся Великобритания разделена на округа, каждый округ выдвигает своего кандидата в Палату общин, чтоб он представлял их интересы. А вот в Палату лордов входит, как Вы уже догадались аристократия страны: англиканские архиепископы, т.е. духовные лорды и пэры, т.е. лорды светские... В наши дни Палата лордов почти не имеет власти, по сравнению с прошлыми эпохами. Она рассматривает законодательные проекты, которые выносит на обсуждение Палата общин, иногда предлагают свою правку, которая выносится на обсуждение Палаты общин. Если согласие достигается, то этот законопроект выносится на утверждение королеве. А если нет, то Палата лордов использует свое право: Право отсрочиваемого вето, т.е. право отсрочки действия закона на год. Раньше Палата лордов была еще и самым последним апелляционным судом Великобритании. Но сейчас после Реформы 2005 года эти функции выполняет Верховный суд. Его члены, на данный момент, выбирались из Членов Апелляционного суда и они были пэрами, но следующий состав будет другой, члены Верховного суда хоть и будут носить звание лордов, но это будет только почетное звание.
      
      -Ну, а британский знакомый нашего Петра Ильича является лордом, - подвел итог своего рассказа Владимир Кузьмич, - и сейчас он должен войти в Палату лордов, во всяком случае, так он сказал при первой встрече Петру Ильичу. Его кандидатура была выдвинута на выборы. Кстати, до реформы 1999 года, в Палату лордов не избирали, туда входили все пэры числом более 700 человек. Сами понимаете, так не могло продолжаться, вот их число и ограничили реформой до 92 человек. И друг нашего Петра Ильича собирается войти в число этих счастливчиков!
      
      1641 год
      
      Густав сидел у окна мастерской за работой. Браслет, украшенный эмалевой змейкой, был почти готов, значит, скоро он сможет получить от заказчика остаток суммы за работу. Мастер, полируя серебро, в мыслях устремился в прошлое, вспоминая знаменитых художников, с которыми ему довелось встретиться. Теперь, когда его молодость была позади, можно было подвести некоторый итог своей жизни.
      
      Но как быстро пробежало время! Казалось бы, еще вчера он счастливым женихом стоял перед алтарем с самой прекрасной невестой на свете - со своей ненаглядной Одетт - и вот он уже стоит на пороге старости. И какими же нелегкими были прошедшие годы! Через год после свадьбы неожиданно умер отец, а через месяц тихо ушла во сне мать. А еще через полгода умер их с Одетт первенец - Николя. Тогда ему казалось, что вот сейчас, ну, через месяц-другой, эта черная полоса закончится, ведь она не может длиться вечно... Как же молод и наивен он был! Последующие годы стали гонкой на выживание. Мастерская приносила не очень большой доход. Дети - их с Одетт дети - приходили в этот мир и спешно покидали его, словно страшились того, с чем им придется здесь столкнуться. Выжил только один ребенок, самый последний - малышка Кэтрин. И еще Элизабет - дочь его брата Эдгара. Измученная родами и несчастьями, свалившимися на их семью, Одетт потеряла свою красоту. Но только не для Густава. Его глаза видели ее такой же прекрасной, как и двадцать лет назад.
      
      И все-таки, Густав ни о чем не жалел. Он вспомнил свой разговор с Тутэном и предложение этого замечательного эмальера начать карьеру в его мастерской. Для этого нужна была самая малость - отказ от семьи, от любви, от Одетт... На это Густав оказался не способен. И сейчас, задавая себе вопрос, как бы он поступил, зная о той ситуации, в которой он оказался сейчас, он честно ответил сам себе, что прожитые годы, несмотря на их печаль, были и самыми прекрасными в его жизни. Их любовь с Одетт выдержала все испытания. До сих пор, встречаясь глазами, они испытывают тот огонь страсти, который вспыхнул в их сердцах в юные годы. Это и было настоящим счастьем. Его ни с чем не спутаешь!
      
      В дверном проеме появился черный силуэт. Густав сощурил глаза, всматриваясь в темноту. Человек явно был ему не знаком. Но даже во мраке было заметно, что он одет модно и дорого. Сапоги с раструбами, шляпа с перьями.
      
      -Вы кто? Чего изволите? - Густав продолжал напряженно всматриваться в темноту. Он и сам потом не мог понять, отчего возникла тревога в его сердце при виде незнакомца.
      
      -Так-так-так, старых друзей уже не узнаем! - Голос из темноты был странно знаком. Эта неповторимая интонация, эта скрытая насмешка, подобная легкой улыбке, порхающей на лукавых устах. Голос из далекого прошлого, из беззаботной юности, полной надежд, пусть и несбывшихся, но таких сладких. Узнавание пришло неожиданно.
      
      -Генри! - ахнул Густав. - Какими судьбами?
      
      В ответ раздался тихий и такой же чарующий, как и двадцать лет назад смех.
      
      -Какими судьбами? Да такими, которые неисповедимы. - Генри приблизился к окну, возле которого работал Густав и тот смог рассмотреть его. Да, время было благосклонно к молодому вертопраху. А ведь он был всего года на три младше Густава. Но выглядел так, как будто ему было лет двадцать, в то время как на лице Густава отразились все прожитые годы. Да, видно, жизнь была милостива к Генри! Протеже леди Арабеллы окинул небрежным взглядом мастерскую.
      
      -Давай выйдем из этого каземата, а то у меня появляются неприятные мысли, что я снова в тюрьме.
      
      -Ты сидел в тюрьме? Не думал, что это может случиться с тобой, - удивился Густав. И не удержавшись, съязвил. - Хотя признаю, что это вполне возможно для тех, кто признает только нападение, а не оборону.
      
      -О, да ты запомнил даже это! - благодушно ухмыльнулся Генри. - Что ж, не буду отрицать, этот девиз не всегда приносил мне удачу, но без него жизнь была бы скучна.
      
      Они вышли во двор и пристроились в саду под цветущей вишней. Густав окинул своего собеседника пытливым взглядом. Да, все как он и думал. Генри был по-прежнему молод и свеж. И выглядел прекрасно, пусть и не на двадцать лет, как ему показалось в темноте, но не больше, чем на тридцать.
      
      -И все же, какими судьбами в наш Богом забытый край? - снова поинтересовался Густав.
      
      Генри бросил на него лукавый взгляд своих бездонных фиалковых глаз. И Густав снова поразился, насколько же щедро одарила природа этого проходимца. Перед ним просто невозможно было устоять. Словно прочтя мысли старого знакомого, Генри усмехнулся своей бесшабашной улыбкой и начал рассказ.
      
      Перед ошеломленным Густавом замелькали страницы чужой, яркой и стремительной, как комета жизни.
      
      Через три года после отъезда Густава из Англии умерла жена Страффорда леди Маргерет. И, как все и предполагали, он вскоре женился на леди Арабелле Холл - покровительнице Генри. Она добилась того, что Генри, которого она везде представляла, как своего дальнего родственника, стал у Страффорда любимцем. После смерти герцога Бэкингема, убитого в 1628 году религиозным фанатиком Фельтоном, Страффорд стал в чести у Карла 1, тот даже сделал его Лордом-лейтенантом Ирландии. Это был звездный час Страффорда, а значит, и Генри.
      
      -Лорд Бэкингем убит? - прервал рассказ Генри Густав. - Мы живем в такой глуши, что я ничего об этом и не слышал. Хотя, что-то такое говорили в связи с осадой Ла-Рошели. Вроде бы герцог Бэкингем должен был помочь нашим протестантам, но помощь не пришла. Да, сейчас вспомнил, говорили, что с ним что-то случилось. Жаль, храбрый он был человек, король Яков к нему очень благоволил, Джордж Вильерс ведь был не очень родовит, поднялся вверх только благодаря покровительству короля Якова.
      -Карл 1 не меньше, чем король Яков благоволил к Бэкингему, - Генри смешно скорчил рожу, - Если бы не Фельтон со своим ножом и Голосом свыше, то не видать бы Страффорду королевских милостей. Представляешь, Фельтон был уверен, что это сам БОГ направил его руку. Он все время твердил о "Голосе свыше", приказавшем ему убить тирана. Это случилось сразу же после того, как Парламент объявил королю, что Бэкингем - враг государства. Ну, скажу я тебе, сколько же ненависти вызвал в народе этот Бэкингем - словами не описать. Когда Фельтона везли из Портсмута - это там он убил Бэкингема - в Тауэр, то люди по дороге кричали ему: "Благослови тебя Господь, Джон Фельтон!". Представляешь, они молились за его здоровье! Ха-ха! За здоровье человека, которого везли на расправу!
      
      Смех Генри перешел в кашель, на какое - то время он замолк, а потом продолжил рассказ.
      
      -Знаешь, после того, как Страффорд стал главным советником короля и на него посыпались монаршие благодеяния, как из рога изобилия, я вдруг почувствовал, что все это плохо закончится. Так и случилось, хотя и не сразу. Где-то через год после смерти Бэкингема умерла Арабелла. Ты можешь мне не верить, но я был к ней очень привязан. Она мне заменила мать, сестру, тетю, ну и вообще - все на свете! Это была великолепная женщина. Женщина с большой буквы. Недаром Страффорд так страстно ее любил. Он, конечно, женился через три года после ее похорон, но забыть Арабеллу так и не смог. Помнил и о своем обещании позаботиться обо мне, данном ей перед смертью. Представляешь, у нее было два сына от Страффорда, а она, умирая, беспокоилась за меня! Вот, аккурат, после ее смерти чувство неизбежного краха окончательно укрепилось в моей душе, хотя внешних признаков его приближения пока не было.
      
      Генри вздохнул, его глаза подернулись печалью, голос стал звучать глуше, словно его тоже окутала траурная дымка. Пребывая в такой меланхолии, он поделился с Густавом историей своего дальнейшего взлета и падения.
      
      Став Лордом - лейтенантом Ирландии, Страффорд начал проводить политику изъятия земель у католической церкви в пользу казны. Вот тут-то он и вспомнил о своем обещании помочь "родственнику" Арабеллы, предоставив ему весьма лакомый кусочек этих земель на границе с Англией за особые заслуги перед короной. Он даже документы какие-то фальшивые подготовил о мифических правах Генри на эту землю. Казалось бы, наконец-то сбылись самые смелые мечты Генри. Но Фортуна дама капризная. И она тут же повернулась к Генри спиной.
      
      Но сначала ничто не предвещало борьбы. Лорд Страффорд был отозван из Ирландии, так как его политика вызвала сильный протест местного населения. Карл назначил его главнокомандующим английского войска и представил к ордену Подвязки. И тут случилось непредвиденное. Страффорд сильно заболел, были даже неутешительные прогнозы насчет его жизни. Но он выкарабкался. Потеря времени, меж тем, оказалась фатальной. Не имея поддержки своего советника, Карл 1 вынужден был удовлетворить требование народа и снова созвать Парламент. А Парламент тут же начал борьбу со Страффордом, как ранее с Бэкингемом. Закончилась эта борьба казнью покровителя Генри. Сначала Томас Уэнтуорт был арестован по подозрению в государственной измене и посажен в Тауэр. И некоторые его сподвижники, в том числе и Генри оказались тоже арестованы. Земли Генри, дарованные ему Короной, были отобраны, как незаконно присвоенные. Но что земли, речь шла уже о его жизни!
      
       Король долго сопротивлялся требованиям Парламента и не подписывал указ о казни своего Советника, но положение короля было незавидным. Назревала Революция. Король колебался, и тут проявил настоящее гражданское мужество сам Томас Уэнтуорт. Он написал Королю письмо, в котором умолял его не враждовать с народом и пожертвовать им, лордом Страффордом, если это сможет остановить гражданскую войну в стране. Просил он только об освобождении из-под стражи тех, кто был с ним рядом все эти годы, своих друзей и сподвижников.
      
      Страффорд был казнен, а Генри получил свободу. Хотя много ли значит свобода без больших денег и без сильных покровителей. Король Карл сейчас переживает не лучшие времена. Казнь Страффорда ничего не решила. Назревает революция и что она принесет стране - никто не знает. Так и случилось, что Генри в поисках лучшей доли уехал в монархистскую Францию, в надежде преуспеть здесь, при дворе Людовика 13. А по дороге заехал к Густаву, чтоб передохнуть и собраться с силами.
      
      -Да ты не волнуйся. Я не собираюсь долго пользоваться твоим гостеприимством, побуду у тебя день-два. И самое главное - у меня есть деньги, так что я не буду тебе в тягость, - сообщил в конце беседы Генри.
      
      В этот миг распахнулась дверь дома и на пороге появилась Лиззи. Освещенная солнцем, ее фигурка на фоне темного проема двери казалась особенно изящной. В ярких полуденных лучах пламенели рыжие кудри. Подул легкий весенний ветер, осыпав девушку, как дождем, лепестками вишни. Девушка немного смущалась, но ее глаза лучились смехом. Густав поразился, до какой степени Лиззи была похожа на свою мать, только вот волосы у нее были с рыжиной, как у Эдгара.
      
      В какую-то минуту на Густава нахлынули воспоминания, он перенесся в такой же теплый и солнечный день на много лет назад, когда он впервые посмотрел на Одетт глазами влюбленного юноши, а не участника детских игр. Вот и Лиззи давно уже выросла, стала невестой. Жаль, что она отвергает всех женихов. Так недолго остаться в старых девах.
      
      -Мама приглашает Вас к столу. Мы не обещаем пышного застолья, но надеемся, что обед будет вкусным, - слегка покраснев, молвила девушка.
      
      Густав перевел взгляд на Генри и увидел в его глазах восторженный блеск...
      
      Наши дни
      
      Костя сидел за учебниками, но мысли его витали далеко. С трудом вникнув, наконец, в содержание прочитанного параграфа, он раздраженно отшвырнул учебник.
      
      -Уф! Но как же тяжело даются эти последние деньки перед каникулами.
      
      Маша, которая тоскливо сражалась с домашним заданием, подняла на него глаза.
      
      -И не скажи. В голову просто ничего не лезет!
      
      -А вот мне как раз и лезет! - Костя оглянулся на дверь, опасаясь прихода матери и решил из осторожности перейти на шепот. - Только не математика. Мне не дает покоя одна мысль. Смотри: я подхожу к дому и у подъезда сталкиваюсь с нашим спортивным соседом снизу. Он нам рассказал, что убегал от скандала, в который не хотел ввязываться. Из его слов, подтвержденным рассказом Алексея, получается, что это был спор между убийцей и жертвой. Но когда я поднялся по лестнице - никого не встретил. И наверх тоже никто не поднимался. Алеша Воробьев это подтверждает, он же под дверью стоял, подглядывал в глазок. Тогда возникает вопрос: куда делся убийца?
      
      -Ну, ответ один - спрятался в комнате у Петра Ильича. А когда ты наверх побежал, то он тут же вниз спустился. Потому, что потом, когда милиция приехала, они в квартиру Петра Ильича заходили, и там никого не было! - Маша нахмурила брови. - Знаешь, а вот мне тоже кое-что покоя не дает! Подумай, вот этот самый Томас Бартон - богатый и знатный человек - специально приезжает сюда, чтобы выкрасть миниатюру. Причем, обрати внимание: он подкупает Воробьева, чтоб самому руки не пачкать. И это можно хоть как-то объяснить, таких вот сумасшедших коллекционеров полно, об этом много чего написано в разных книгах. Но вот то, что дальше произошло, не вписывается ни в какие рамки. Узнав, что миниатюру он не получит, Бартон с ножом набрасывается на Петра Ильича. Зачем? Что это ему дает? Без ответа на этот вопрос или без каких-нибудь улик у нас не получится припереть его к стенке. Вот найдем его, скажем: "Это вы убили нашего соседа! Все улики против Вас!" А он в ответ: "Какие улики? Зачем мне кого-то убивать? Я честный иностранный турист!"
      
      -Ты права, нужны улики, чтобы припереть этого гада к стенке! - Костя взъерошил волосы и уныло опустил голову. Внезапно у него снова загорелись глаза. - Слушай, давай поищем в квартире Петра Ильича следы пребывания убийцы, может тут нам повезет. И надо поспрашивать у людей, вдруг кто-нибудь его видел. Описание нам Воробьев дал. Конечно, если его найдем, это будет не бог весть, какая улика, но все же это доказательство, что он был рядом с домом во время убийства. Просто так этот Бартон тогда от нас не отмахнется. Придется ему все нам объяснить! Квартиру завтра с утра осмотрим, а то сейчас мама дома, она нам ключи не даст. А вот свидетелей на улице мы и сегодня поискать сможем.
      
      -Ну, что? Трубим сбор! Идем по местным старушкам? - воодушевилась Маша. Костя засмеялся в ответ: "Вижу, что ты входишь во вкус! Давай заканчивай уроки и пойдем на улицу.
      
       Во дворе по причине хорошей погоды было многолюдно. Костя, охватив одним взглядом пространство, уверенно направился к совсем молодой мамочке с коляской.
      
      -Это Юля из соседнего подъезда. Я, когда домой возвращался, видел ее недалеко от дома.
      
      -Здравствуйте! Какая милая малышка! - засюсюкала Маша. - Можно я ее покатаю в колясочке?
      
      -Ой, тихо, разбудите ее, - испугалась Юля. - Спит и ладно. Я в таком случае всегда говорю: "Не буди лихо, пока оно тихо". Другие детишки спят и дома и на улице, а моя Даша, что ночью орет, никому покоя от нее нет, что днем все время не умолкает. Вот на улице только успокаивается, да и то ненадолго. От малейшего шума просыпается. Вот на днях гуляла с ней в обед. Она только-только заснула, а тут на меня какой-то иностранец налетел. Он мчался, не разбирая дороги, да еще и оглядывался назад все время, как будто за ним кто-то гнался. Ну, я негромко так выругалась, так Дашка все равно услышала и проснулась. А как проснулась, так тут же разоралась.
      
      -А с чего вы взяли, что это был иностранец? - тут же ухватился за ее слова Костя.
      
      -Да тут ошибиться было невозможно, - хмыкнула Юля. - Лощеный такой весь, гладенький, хоть и не молодой. Одеколоном хорошим пахнет. Одет не по- нашему. Плащ такой роскошный, светлый, кашне яркое, кепка дорогая, брюки в полоску тонкую. Ну, когда на меня налетел, то начал извиняться громко по-английски. А тут моя кукушка и проснулась. И давай орать! А он как припустит! Аж, пятки засверкали. Пугливый очень! - Юля вошла в раж и, забыв, что только что призывала к тишине, затрубила на всю детскую площадку. - Вот мой муженек Васька спит, как убитый. Его никакие крики не беспокоят. Орет ребенок - ничего страшного. Поорет и перестанет! А у малышки зубки режутся. Ее успокоить надо, побаюкать. А он дрыхнет всю ночь, как убитый. Вот и приходится мне одной крутиться и днем и ночью. Устала, как собака. Поэтому не шумите тут! Идите, куда шли! - внезапно разозлилась она и на всякий случай откатила от них коляску подальше.
      
      Ребята переглянулись, сдерживая смех.
      
      -Вот и не пришлось особо ничего придумывать. Сама все выболтала, - сказал Костя. - Но ты, Машенция, рисковала, называя этот кулек в кружевах малышкой. Мог бы и малыш оказаться. А мамаши очень трепетно к своим чадам относятся. Тогда бы вообще никакого разговора бы не было.
      
      -Ну, ты даешь, братец! Элементарных вещей не знаешь! Кулек-то весь розовый был. Для мальчиков голубой цвет выбирают родители. Вот так-то! - Машка с победным видом подбоченилась. Костя, дурачась, ткнул ее в бок, чтоб не задавалась.
      
      -Так, одно дело сделали. Свидетеля нашли. Теперь неплохо было бы найти мотив этого странного преступления, - подвел он итог.
      
      -Мотив? А разве мало того, что рассказал Лешка Воробьев? - удивилась Маша. - Он хотел заполучить миниатюру. Костя в ответ покачал головой.
      
      -Понимаешь, меня многое смущает в его рассказе. Не то, что я ему не верю. Некоторые вещи он вряд ли придумал, но ты подумай сама. Этот иностранец, как нам сказали, человек богатый. В палату лордов вот- вот войдет! У него дома прекрасная коллекция миниатюр. Есть и большой портрет этой девушки с нашей миниатюры. Зачем ему понадобилось идти на преступление? Музейщица нам сказала, что эта миниатюра не представляет особой ценности, что такие часто встречаются на антикварном рынке. Так зачем ему было так рисковать? Нет, тут что-то другое.
      
      -А давай с Владимиром Кузьмичом встретимся еще раз! Может, он нам поможет разобраться, - предложила Маша. Костя рукой взъерошил на голове волосы. Он так всегда делал, когда не мог сразу же принять решение.
      
      -Понимаешь, не можем мы ему все выложить. Про Лешку и воровство миниатюры. И о том, как мы ее назад в музей подсунули. Он нас не поймет. А без этого смешно просить его о помощи.
      
      -Тогда давай сядем на лавочку и хорошенько подумаем сами над всей этой историей, - предложила Маша.
      
      Они пристроились на детской площадке и принялись снова и снова обсуждать все детали. Вокруг с визгом носились дети. На соседней лавочке мамаши громко обсуждали свои дела.
      
      Было тепло, как летом. Пахло молодой листвой. Золотистые головки одуванчиков покрыли все вокруг праздничным ковром. В такой прекрасный день не хотелось думать о страшном преступлении, но ребята не могли забыть несчастного Петра Ильича и незадачливого шалопая Лешку Воробьева.
      
      Они понимали, что для того, чтобы того не упекли в кутузку, они должны будут найти убийцу. Иначе жизнь Алексея пойдет под откос. А ведь именно этого хотел избежать Петр Ильич. Об этом он просил Костю перед приездом Скорой помощи. Неужели все было напрасно?
      
      -Давай еще раз внимательно рассмотрим миниатюру, - предложила Маша. - Можем мы что-нибудь проглядели.
      
      Костя охотно вытащил новенький айфон, и они принялись рассматривать картинки. Сначала внимательно во всех подробностях рассмотрели саму миниатюру, увеличивая на экране изображение, потом стали пролистывать изображения с накладками костюмами.
      
      -Вот, смотри! - Маша ткнула пальцем в экран. - Это свадебное платье. На нем изображены гербы. Нам Владимир Кузьмич рассказывал, что Томас Бартон очень знатный господин. А еще он говорил, что Петр Ильич видел у того дома парадный портрет этой девушки в свадебном платье с гербами и что что-то его в этом портрете смутило. Может дело в этих гербах?
      
      -Как версия сойдет, - задумчиво сказал Костя. - Давай попробуем у Иванишина узнать о них что-нибудь. Можно сейчас к нему домой зайти. У нас же адрес есть.
      
      Иванишина дома не оказалось. Ребята вышли во двор и уселись на лавочке, решив его дождаться. И действительно, через полчаса они увидели Владимира Кузьмича, спешившего домой. У него был радостный вид, что придало ребятам некоторую уверенность в успехе.
      
      -А, юные соседи Петра Ильича! - воскликнул Иванишин при виде их. - Хотите узнать новости о соседе? Что ж, у меня есть чем вас порадовать. Петр Ильич вышел из комы. Правда, пока еще не может говорить, слаб, да и память к нему не возвратилась. Врачи говорят, что должно пройти время. Конечно, может и худший прогноз сбыться, пока нет полной гарантии его выздоровления, но будем рассчитывать на лучшее!
      
      -Ура! - завопили радостно дети. - Как здорово, что мы к вам сегодня зашли.
      
      -Ну, раз у нас праздник, то давайте его отметим вместе! - И Владимир Кузьмич выразительно приподнял в руке пакет с продуктами. - Есть нарезки сыра и колбасы, прекрасный хлеб из пекарни, а также изумительный торт. Приглашаю к себе на чашечку чая, друзья!
      
      Когда сытые и довольные ребята вышли из-за стола, они наконец-то, решились озадачить профессора своей просьбой.
      
      -Так-так-так! - запыхтел Владимир Кузьмич. - Интересненько! Но так с ходу ничего не скажу. Гербы интересные...
      
      -А почему их два? - заинтересовался Костя.
      
      -Так платье свадебное. Тогда так иногда делали, нашивали герб невесты и герб жениха. С гербом невесты более-менее понятно. Это герб цеха ювелиров. Видите: на красном фоне - кольцо, а в центре кубок? Эти предметы говорят о принадлежности к профессии ювелиров. Раньше, в средние века люди объединялись по профессиям в цеха. Это очень много значило в жизни общества тех лет. Каждый цех проводил совместно праздники, члены одного цеха ходили в одну церковь, поддерживали нуждающихся мастеров. Они формировали свое ополчение в случае войны. Ну, и имели свой герб.
      
      -Ха, а у булочников тоже был свой герб? - засмеялся Костя.
      
      -Да. Очень часто изображали крендель. Его часто можно увидеть на вывесках в старых городах. Это отголоски средневековья. Тогда такие вывески были у каждого цеха. У оружейников на гербах обычно помещали скрещивающиеся мечи, у рыбаков - рыбу. Да, с первым гербом все понятно, а вот второй меня озадачил... С ним придется повозиться. Поищу сегодня вечером по справочникам. Меня в нем кое-что смущает. Видите, сверху расположен шутовской колпак. Это-то и странно. Обычно, там располагался шлем.
      
      -А может это герб цеха шутов? - спросила Маша.
      
      -Э, нет, девочка. Шуты - это был штучный товар. Некоторые из них были умнейшими людьми. А некоторые оказались в таком положении случайно, так как выбора не было. Хороший шут - на вес золота. Слава о некоторых дошла и до наших дней.
      
       Например, шуты царя Петра 1- француз Вимени и португалец Ла-Коста. Первый был французом, сейчас уже и имени его не вспомнят. Вимени - это прозвище. Он любил часто повторять "вы меня", только смягчал, как многие иностранцы буквы, вот и получалось "вимени". Поговаривали, что он был знатного рода и очень образован. После того, как он отсидел несколько лет во Франции в Бастилии за какое- то прегрешение, он немного тронулся умом и поэтому иногда очень несвязно выражался. А иногда его речи поражали своей содержательностью. Петр любил с ним беседовать, так же, как и португальцем Ла-Костой, знавшим несколько языков. С ним Петр особенно любил вести религиозные споры.
      
      А были среди его шутов и бояре, которых Петр разжаловал за разные прегрешения. Они обычно во время пиров, по свидетельству современников, орали, дудели в дудки, свистели и кривлялись. Но были и особые случаи. Например, князь Шаховской. Он важные посты занимал. Руководил Монастырским приказом. А на пирах частенько роль шута исполнял при Петре Алексеевиче. Шаховской был человеком большого ума и образованности, но при этом очень желчным и злым. Такие вот дела.
      
      Я опять отвлекся немного. В общем, шутовского цеха не существовало. А из знатных дворян никто бы шутовской колпак вместо шлема не приделал бы на герб. В общем, ничего не обещаю, но поищу. А вы сейчас домой ступайте. Мать уж волнуется, наверное. Завтра утром перед школой можем встретиться на том же месте, как и в прошлый раз.
      
      
      1642 год, начало октября - 1649
      
      Вот и отзвенели свадебные колокола. Элизабет, их с Одетт малышка Лиззи, стала мадам Бартон. Конечно же, ей давно было пора выходить замуж. Все-таки 23 - это уже критический возраст для невесты. Да и против жениха особо сказать было нечего. У парня были деньги - оставила небольшое наследство Арабелла. Да и на службе у Страффорда Генри кое-что приобрел.
      
      Год назад, заехав к Густаву по дороге в Париж на несколько дней, он задержался на два месяца. Сначала ссылался на простуду, которую подхватил, переплывая на легком суденышке через Ла Манш, потом на то, что летом в Париже делать нечего...
      
      Но Густав сразу же разгадал все его увертки. Он и сам был когда-то безумно и безнадежно влюблен, поэтому ему даже не надо было видеть страстные и голодные взгляды, которые бросал на Лиззи Генри, чтобы раскусить истинную причину задержки этого молодца в их сельской глуши. Он напрямую сказал "старому другу" о том, что предпочел бы, чтоб тот следовал своей звезде, а не сбивал с пути чистую девушку. Ни к чему хорошему это не приведет. Да и для такого "знатного" юноши это не слишком-то полезное знакомство. Поэтому лучшим выходом для всех будет отъезд Генри в Париж.
      
      Вот так и получилось, что в начале июля тот покинул Руан. Перед этим он ухитрился наедине побеседовать с Лиззи и так заморочил ей мозги, что она больше ни на какого жениха и смотреть не захотела. Сказала, что будет ждать возвращения Генри, а если он не вернется через год, то она уйдет в монастырь и примет постриг.
      
      Потянулись тоскливые дни, Элизабет с каждым днем становилась все более хрупкой, черты лица у нее утончились, а лицо стало нежным, как у ангелов на церковных фресках. Одетт, уложив спать малышку Кэтрин, которой исполнилось 4 годика, тихо плакала в ее кроватке перед тем, как прийти в спальню к Густаву. Она думала, что он ничего не слышит и ни о чем не догадывается. Глупышка! Ему не нужны были уши, чтобы слышать - он слышал сердцем, которое кровоточило оттого, что он не в силах был помочь ни ей, ни Элизабет, что он не мог успокоить их душевную боль.
      
      Но вот не прошло и года, как Генри вернулся. В этот день Густав и Одетт прибирались перед домом, как вдруг на пороге выросла Лиззи и завертела головой, как маленькая встревоженная птичка. Она почувствовала приближение любимого раньше, чем он вырос на пороге их дома. Наверное, так чувствуют животные приближение хозяина по каким-то одним им знакомым признакам.
      
      Огромные глаза Лиззи вспыхнули от счастья, когда на повороте дороги появился всадник. Одним взглядом окинув группу людей перед маленьким домиком, он вздыбил коня, а потом легко и изящно спрыгнул вниз. Еще не разглядев толком его лица, Густав понял, что это Генри. Только тот мог спуститься с лошади так грациозно, как будто всю жизнь провел в седле. В следующий миг Элизабет уже была в объятиях этого человека. Одетт судорожно вздохнула, тихо промолвив: "Слава Богу". И Густав вдруг почувствовал, как тревога, снедавшая его все эти месяцы, понемногу отпустила его сердце. Что ж, пусть это будет Генри. В конце-концов, не совсем плохая партия. Главное, что Одетт наконец перестанет плакать по вечерам!
      
      Через месяц отпраздновали свадьбу. Все друзья и соседи Густава были людьми ремесленного сословия, перед ними не стоило особо пускать пыль в глаза. Но Генри остался верен себе, успев очаровать половину Руана. Он накрыл столы на весь квартал. После этого вся округа считала его превосходным человеком, который нисколько не кичится своим "знатным" происхождением. Откуда пошел слух о знатности жениха - догадаться было не трудно. Но Густав никого не собирался разубеждать, чтобы не выглядеть дураком. Вряд ли этот безобидный обман будет когда-нибудь раскрыт. Но даже, если и так, то лучше уж будет притвориться одураченным вместе со всеми, нежели сейчас объявить миру, что зять - лгун, каких свет не видывал.
      
      Невеста была сказочно хороша - это признали все. Она попросила сшить себе такое же свадебное платье, как на слюдяной накладке для миниатюры Одетт. Бедняжка считала это верхом роскоши! Она даже герб на рукав попросила нашить - совсем как на том платье. Ее глаза светились от счастья - все, что происходило, было пределом ее мечтаний.
      
      Из-за этого платья у Густава произошла стычка с женихом накануне дня бракосочетания. Тот увидел нашитый герб и заинтересовался. Когда Густав рассказал ему, что это герб цеха ювелиров, он задумался. А потом неожиданно разразился пафосной речью.
      
      -Мне нравится идея с гербами. Я знаю, что иногда на платье нашивают не только герб невесты, но и герб будущего мужа. Думаю, что это как раз тот самый случай!
      
      -И какой же герб ты предлагаешь нашить? - засмеялся Густав. - Расческу для волос, как символ профессии матери-служанки и уздечку с седлом, как эмблему отца - грума?
      
      Генри весь вспыхнул, а его глаза стали почти черными.
      
      -Напрасно ты смеешься надо мною! У меня отобрали земли, подаренные мне Страффордом, но я продолжаю считать себя их владельцем. Поверь мне, наступит день, когда я вернусь туда настоящим хозяином! Я нарисую сейчас герб моих владений, и мы сделаем еще одну нашивку на платье.
      
      -Это незаконно, - возмутился Густав. - Ты никогда не был законным владельцем этих земель!
      
      -Да брось! Никого это сейчас не интересует, особенно здесь в Руане, - вкрадчиво проговорил Генри после минутного молчания. - Поговорят и забудут. Ты же не захочешь расстраивать нашей ссорой из-за такого пустяка Элизабет? Или захочешь? - в его тоне появилась легкая угроза, и тут Густав сдался. Он никогда не любил ссор.
      
      Вот так на свадебном платье Лиззи появился второй герб: голубой щит венчал шлем, в центру виднелась фигурка единорога, внизу - три листка клевера и какой-то девиз на латыни... Увидев невесту на свадьбе во всем этом великолепии, Генри попросил Густава написать ее портрет "для парадной залы его дворца". Он заразил этой идеей и Лиззи, а перед ее просьбами Густав устоять не смог.
      
      После свадьбы Лиззи подарила миниатюру с накладками маленькой сестренке и та заметила, что на свадебном платье "куколки Лиззи" только один герб и попросила отца дорисовать второй. И тогда Густав придумал маленькую месть. Он нарисовал на гербе вместо шлема шутовской колпак. Он объяснил Кэт, что так гораздо интереснее, и малышка согласилась. Она была в таком возрасте, когда подобные мелочи не кажутся слишком важными. Однажды Кэт показала Лиззи новое свадебное платье своей "куколки" и объяснила, что ее герб гораздо красивее, чем герб на свадебном платье самой Лиззи. Та только посмеялась в ответ, посчитав это хорошей шуткой.
      
      Вскоре зять убедил Густава перебраться в Голландию. Ситуация во Франции становилась невыносимой для гугенотов. Сам Генри тоже был протестантом, хотя его родители были католиками. Но он был воспитан леди Арабеллой, поэтому религия предков была ему чуждой. Побывав в Париже, он понял, что протестанту тут удача не улыбнется. Как он объяснил Густаву, во Франции он задержался только из-за Элизабет. В Англии сейчас тоже неспокойно. Уже давно бурлила Шотландия, недовольная религиозными реформами Карла 1, начался бунт в Ирландии после того, как Карл, собрав деньги с католиков в обмен на предоставление им льгот, не выполнил свои обещания. В довершении всего, Карл порвал связи с Парламентом, что означало начало гражданской войны. И хотя вначале у Карла и было несколько незначительных побед, прогноз Генри насчет его успеха был малоутешителен.
      
      -Поверь мне, Густав, это начало конца короля Карла, - убеждал он своего тестя. - Его власть уже давно агонизирует. Казнь Страффорда была началом его конца. Люди не замечают знаков, которые посылает им судьба. Вот и ты сейчас упираешься. Но ты только представь, что будет, если в Англии победит народ? Правильно! Французский король ужесточит свое правление, дабы собственному народу неповадно было. Но кого это коснется особенно жестко? Правильно! - Гугенотов! Ведь у них и английский протестантов - одна религия. Значит, надо будет прижать их к ногтю, чтоб не повадно было. Ты же не хочешь поучаствовать со своей семьей во второй Варфоломеевской ночи в качестве жертв? Продавай свою хибару, пока цены не упали, и сворачивай производство. Думаю, в Голландии мы устроимся не хуже, чем здесь!
      
      Вот так и получилось, что Густав перебрался в Голландию. У него еще сохранились адреса и рекомендации, данные ему Мэтром Оливье. Он особенно не рассчитывал на них - ведь столько лет прошло. Но оказалось, что некоторые люди еще живы! Так что потихоньку стала налаживаться жизнь семьи Даниэльсон на новом месте. Поначалу были трудности с деньгами, ведь выполнение заказов тоже требовало денег на расходный материал. Нужны были краски, оборудование для мастерской, холсты, металлы для работы над ювелирными украшениями...
      
       Густав очень удачно продал кольцо Оливера и его картину с Шакспиром. Все эти годы он бережно хранил эти сокровища, но сейчас вынужден был с ними расстаться. Это позволило ему очень быстро освоиться на новом месте. Надо отдать должное Генри. Жадным он не был, поэтому помог семье жены деньгами. К тому же, обладая редким характером, благодаря которому он умел очаровывать людей, Генри смог привлечь много заказчиков. Постепенно Густав оброс новыми связями и стал весьма прилично зарабатывать. Через несколько лет он и думать забыл о Руане. Кэт росла здоровой девочкой, а Одетт на новом месте снова расцвела - больше ему ничего и не нужно было для счастья.
      
       Прогнозы Генри оправдались. Карл проиграл войну со своим народом. Он предстал перед судом, был объявлен тираном и изменником. Его приговорили к смертной казни. Свою смерть Карл принял достойно, как настоящий король.
      
       К этому времени у Элизабет было уже два сына.
      
      Наши дни
      
      
       Утро для Костика и Маши началось неудачно. За завтраком мать увидела у сына новенький айфон и потребовала объяснений.
      
      - Ты не должен был принимать от незнакомых людей такие дорогие подарки! - ругала она Костю, который, насупившись, сидел за столом. - А ты, Маша, должна была остановить брата! Немедленно верните телефон владельцу.
      
      -Владелец - я, - буркнул Костя. - К тому же, смотри, видишь тут уже царапина на корпусе. Зачем теперь этот айфон нашему соседу? Что он с поцарапанным телефоном будет делать? Его же теперь не продашь.
      
      -Ах ты, неряха! - ахнула мать. - Ну, что за руки у мальчишки? Все ломает, к чему не прикоснется. Я сама поговорю вечером с соседом, предложу компенсацию. - Продолжая ворчать, мать ушла на работу.
      
      Машка, дождавшись, когда щелкнет входной замок, внесла в этот разговор свою лепту.
      
      -Не, ну ты даешь! Не успел получить телефон и уже его изуродовал. Мама права, ты не умеешь пользоваться хорошими вещами. Тебе надо было жить в каменном веке, там бы ты ничего не мог бы испортить...
      
      -Ха-Ха! - презрительно бросил в ответ Костя. - И ты тоже попалась! Да я сам специально корпус слегка поцарапал. Догадался, что иначе мама не отстанет, заставит телефон вернуть. А так есть шанс, что ей это не удастся!
      
      -Ну, ты и жук! - только и смогла выговорить Маша. - Ладно, не будем терять время, нам ведь еще с Иванишиным нужно встретиться. Пойдем сейчас в квартиру Петра Ильича, ключ мама в этом ящичке держит, я сама видела, как она его туда положила.
      
       В квартире соседа было все тщательно прибрано. Сказывалась любовь старого холостяка к порядку. Пыль еще не успела покрыть своим пушистым покрывалом предметы, так что чистота казалась стерильной. Тихо и размеренно тикали старые ходики на стене.
      
       Ребята осторожно огляделись по сторонам.
      
      -Слушай, убийца вряд ли прошел вглубь комнаты, - сказала Маша. - Скорее всего, стоял бы у двери и прислушивался, а когда понял, что может уйти, то тут же выскочил из квартиры. У него всего-то и было, что минут пять. Смотри: когда ты в дверь ввалился, мы с тобой кинулись звонить в полицию, а потом осторожно выглядывали из квартиры, ожидая, когда полиция приедет. Никого спускающегося по лестнице мы не видели. Вот и Лешка говорит, что, когда услышал твой крик, то в квартире теткиной затаился, стоял под дверью и прислушивался. Высунулся, когда полиция приехала, да и то из квартиры не решился выйти. Когда те с опросом жильцов стали обходить, то он даже дверь не открыл, притворился, что никого дома нет. Так что, Бартон мог покинуть квартиру Петра Ильича за те несколько минут пока мы звонили в полицию!
      -Ты права. Надо у двери поискать. Я тут еще и фонариком посвечу, чтоб посветлее было, - с этими словами Костя вытащил айфон и включил фонарик.
      Ребята склонились над полом и принялись осматривать его сантиметр за сантиметром.
      
      -Смотри, - возбужденно зашептал Костя. - Видишь, нитки за ножку тумбочки зацепились? Тут небольшой кусочек древесины откололся, вот за шершавую поверхность брючина и зацепилась. Намотались, так сказать, ниточки на задоринку, - щегольнул своими знаниями Костик. Уж больно ему хотелось уязвить сестрицу.
      
      -На что намотались? - Как он и ожидал, изумилась Маша.
      
      -На задоринку! - деловито ответил Костя. - У столяров называется вот такая вот шершавая поверхность на обработанном дереве задориной. Отсюда и выражение: ни сучка, ни задоринки! Неужели никогда не слышала? - притворно скромно удивился Костя.
      
      -Ну, выражение такое слышала, но никогда не задумывалась, о чем это, - призналась Маша.
      
      -А следовало бы! - сурово отчитал ее Костя. - Настоящий сыщик должен знать такие вещи! При осмотре места происшествия нужно всегда искать вот такие вот задоринки! - важно поучал он сестру.
      
      -Ладно, ладно! - фыркнула Маша. - Твоя взяла. Улика действительно интересная. Нитки от дорогих брюк, двухцветные. Чистая шерсть. У Петра Ильича таких, отродясь, не было. У него джинсы китайские, да дешевый черный костюм из синтетики с шерстью отечественного производства двадцатилетней давности. Друзья к нему не приходят, он и с Иванишиным у того дома встречались, либо в музее.
      
      -Вот-вот, - радовался Костя. - Теперь, если у нашего иностранца брюки с такими нитками окажутся, то это уже доказательства его причастности к преступлению! А теперь - к Иванишину. У нас мало времени, нужно успеть, а то он не будет ждать, если мы опоздаем.
      
       Ребята бежали всю дорогу, но едва не опоздали. Владимир Кузьмич недовольно нахмурился, когда они подбежали к нему.
      
      -Друзья мои! Я уже уходить собрался. Неприлично заставлять себя ждать. Особенно, человека немолодого. Запомните: "Точность - вежливость королей!" Вам повезло, что с момента назначенной встречи прошло пять минут. Еще минута - и вы бы меня не увидели, - раздраженно брюзжал Иванишин. Но тут, заметив огорченные лица Маши и Кости, он сменил гнев на милость.
      
      -Ладно, на первый раз прощается. А вот насчет герба я мало что могу добавить. Как я уже и говорил - шутовской колпак на гербе - нонсенс. Его нет ни на одном из существующих гербов. А вот, если бы не этот колпак, а привычный для таких гербов шлем вверху - это был бы герб Бартонов. Это довольно известный в Великобритании род. До 17 века считалось, что их род является ирландским, а вот после 17 - английскими. Но, как я уже сказал - шутовской колпак меняет все! И это уже не герб Бартонов! Скорее всего, мы столкнулись с шуткой художника. За основу он взял реальный герб, но приделал к нему колпак шута, намекая, что это не настоящий герб! А сейчас, позвольте откланяться. Мне уже пора, - с этими словами Владимир Кузьмич покинул ребят.
      
      
      1698 год, ноябрь
      
       Кэтрин убрала с могилы жухлые листья, поставила цветы в каменную вазу, наполненную дождевой водой, и с трудом разогнула спину. Да, возраст дает о себе знать. Она присела на лавку и с любовью посмотрела на могилу родителей. Мраморное надгробье сделал ее муж-скульптор. Постарался на славу. Что - что, а тещу с тестем он уважал. Кэтрин в последний раз перед тем, как покинуть кладбище, окинула взглядом могилу: прекрасный мраморный ангел склонился над каменной чашей - ангел с ее, Кэтрин, лицом.
      
       Свой образ она встречала во всех работах мужа. Быть музой - удел многих жен художников. Но здесь, на кладбище, эта работа Николаса ее особенно растрогала, ведь получалась, что и после смерти горячо любимых родителей она всегда будет рядом с ними.
      
       Особого повода горевать не было - родители прожили долгую жизнь. Выдали замуж дочерей, успели понянчиться с детьми Элизабет перед ее отъездом в Англию и вырастить внуков от Кэтрин. Они умерли в один день. Сначала лихорадка унесла в могилу мать, а на следующий день утром Кэтрин нашла отца уже холодным у смертного одра матери. Он умер, сжимая в ладони ее руку.
      
       Неожиданно Кэтрин ощутила чужое присутствие за спиной. Она резко повернулась и увидела пожилого мужчину, одетого в роскошные одежды. Несмотря на возраст, он выглядел очень интересным кавалером. В его чертах Кэтрин уловила знакомые черты. Незнакомец словно прочел ее мысли, так как неожиданно расхохотался. Не как старик, а как молодой повеса: беззаботно и нагло.
      
      - Узнаю малышку Кэт! Ты всегда смешно морщила нос, когда что-то хотела вспомнить. Рад, что с годами эта милая привычка не улетучилась. Надеюсь, что сейчас ты меня узнала, наконец? Я - Генри, муж Элизабет! Вот, будучи в Голландии проездом, решил заглянуть к родственникам, узнать, как дела, помочь материально в случае чего... У меня письмо от Элизабет, так что я еще и курьером подрабатываю, - пошутил Генри.
      
      - Ох, сколько же лет прошло, - испытывая неловкость, засмущалась Кэт. - Я, наверное, и Элизабет сейчас бы не узнала. Какая она теперь?
      
      - По-прежнему хороша собой! Хотя давно уже бабушка, - лукаво усмехнулся Генри. - В любом обществе чувствует себя естественно и ведет так достойно, словно родилась в семье короля. Я заметил, что есть особая порода женщин, которые сохраняют очарование даже на пороге старости. Вы с Элизабет относитесь к этим редким созданиям. Мне повезло с женой. Ну, а насколько она прекрасна, ты можешь узнать, посмотрев в зеркало! Вы удивительно похожи друг на друга, как близнецы, даже разница в возрасте почти неощутима.
      
      Кэтрин засмущалась еще больше под пристальным взглядом фиалковых глаз свояка, не утративших даже в старости своего глубокого цвета. Чтоб скрыть неловкость, она отвернулась к могиле, стряхнула воображаемый листик, а потом пригласила Генри в гости.
      
       Хоть идти было недалеко, было видно, что дорога далась Генри нелегко. "Сколько же ему лет?" - промелькнуло в голове Кэтрин. - Наверное, уже за девяносто". Она заметила с легкой завистью, что хотя он двигался довольно медленно, но не терял при этом природного изящества. Генри шел, опираясь на резную трость, что придавало ему определенную элегантность. По дороге он очень смешно рассказывал истории из жизни двора короля Карла 2, Кэтрин искренне смеялась и постепенно неловкость отступила. А уж дома она окончательно пришла в себя и только диву давалась тому, что могла чего-то испугаться в обществе такого прекрасного человека.
      
       Давая указания кухарке на кухне, Кэтрин неожиданно вспомнила, как началось восхождение Генри к этим вершинам придворной жизни. Ей тогда было лет десять. Приехав из Руана, их семья поселилась в Гааге. Собственно говоря, этот город выбрал Генри. Он рассчитывал закрепиться при дворе Вильгельма Оранского. Там же находился и сын Карла 1. Его отправили в Голландию к сестре, которая была замужем за Вильгельмом.
      
      Не прошло и полугода с момента их приезда, как Генри уже завоевал расположение принца Карла, любившего остроумных и веселых людей. Да и сам Вильгельм благоволил к нему, как к интересному собеседнику и прекрасному охотнику. Для семьи Даниэльсон наступили прекрасные времена. Отец даже получил заказ на миниатюру самого Вильгельма. После этого посыпались заказы от знатных гаагских семей.
      
      Вскоре в жизни принца Карла наступил тяжелый период. Из Англии приходили новости одна хуже другой. Сначала заговорили о заключении Карла 1 под стражу. Принц Карл как с цепи сорвался. Он требовал вмешательства от голландских Генеральных штатов, писал письма в Англию к тем генералам, которых считал лояльными по отношению к Карлу 1. Генри рассказывал, что он даже отослал в английский парламент чистый лист со своей подписью. Он предлагал вписать туда любые условия в обмен на жизнь отца. Но ненависть Кромвеля к монархии была столь сильна, что свела на нет всю его дипломатию. Карл 1 был казнен.
      
      Шотландцы в пику английским пуританам тут же провозгласили Карла 2 своим королем. Он тут же отправился со своим небольшим двором в Эдинбург. Генри поехал с ним, рассчитывая, что этот поход станет началом воцарения Карла 2 в Соединенном королевстве. А что тут удивительного? Ведь уже и из Англии стали приходить слухи о поддержке этой идеи у некоторых граждан. Видно не всем там нравилась власть пуритан. Да, много надежд возлагалось на этот поход. Но все закончилось поражением Карла 2. Он вынужден был бежать.
      
      Вернувшись в Гаагу, Генри, не растерявший оптимизма, смеясь, рассказывал, как непризнанный Англией Шотландский король скрывался от преследователей на дереве, в то время как солдаты армии Кромвеля перевернули все в доме несчастного крестьянина, давшего им приют. Сам Генри притаился на соседней ветке и чуть в штаны не наделал при мысли, что, если его обнаружат рядом с Карлом, то растерзают на месте, без суда и следствия. Это он, конечно, прибавил для красного словца. Чего-чего, а храбрости ему было не занимать. Это Кэтрин понимала даже в своем юном возрасте.
      
      А дальше для него наступила полоса неудач. Как и для Генри. Умер покровитель Карла 2 - герцог Оранский. Голландия объявила войну Англии, проиграла ее и была вынуждена пообещать, что больше не предоставит убежища Карлу 2. Мать Вильгельма, ненавидевшая Стюартов, воспользовалась этой ситуацией, чтобы тут же отказать от дома всей семье. Вот так и получилось, что Карл вместе с братом принцем Йоркским вынужден был скитаться по всей Европе. И вдова Вильгельма - сестра принца Карла и принца Йоркского скиталась вместе с ними. А мать Вильгельма получила опеку над рожденным уже после смерти Вильгельма сыном. Вдова же оказалась не у дел!
      
      Дорога во Францию тоже была закрыта, так как Мазарини договорился с английским Парламентом, пообещав не оказывать гостеприимства Стюартам. Карл 2 покинул Голландию и перебрался в Германию, где его неплохо приняли. Генри отправился вместе с ним в Кельн. Он не терял надежду на восстановление в Англии королевской власти. Устроившись в Кельне, он забрал Элизабет. Детей они оставили в Гааге, у Густава и Одетт. Тем более, что жизнь семьи Даниэльсон в Гааге была очень стабильной. Перипетии в королевских домах их никак не коснулись.
      
       Позднее Генри с женой перебрался вместе с двором Карла 2 в Брюгге. Густав и Одетт их там даже навещали раза два. Первый раз тогда, когда отвезли им детей. А второй, когда услышали о том, что Англия ждет своего короля! Это значило, что Генри уедет в Англию и заберет Элизабет. Эта встреча стала прощанием - больше они не виделись со старшей дочерью. Родители в эту поездку взяли Кэтрин с собой. Она была рада встрече с сестрой. Для себя она отметила на редкость цветущий вид старшей сестры и порадовалась ее семейному счастью.
      
      Карл 2 вернулся в Англию. Его встретили цветами и улыбками и так радовались, что он даже пошутил на эту тему, сказав своим придворным, что он и сам удивляется, что так долго не возвращался, ведь его здесь, оказывается, очень ждали. Да, вот такие превратности судьбы: прошло 10 лет, и изгнанный сын казненного короля стал самым желанным человеком на престоле Соединенного королевства. В своем письме Элизабет подробно написала об этом. Рассказала о Лондоне, о королевской резиденции, о приемах и балах. Вообще, ее письма в первый год были очень подробными и частыми, потом переписка сошла на нет. Изредка сестра радовала родителей краткими записками, в которых бегло писала о новостях: все здоровы, сын Чарльз впервые поехал на охоту, сын Уильям делает первые успехи в латыни...
      
       Генри удалось добиться своего: он все-таки получил подаренные ему еще Страффордом ирландские земли. Получил уже от Карла 2. И сразу же прислал письмо в Гаагу, скрепленное печатью с гербом. Кэтрин заметила усмешку отца и спросила с удивлением: "Что-то не так?" Вот тогда она и услышала историю о гербах на свадебном платье сестры и о маленькой "мести" отца, изобразившего совсем другой герб на слюдяной пластинке для миниатюры. Услышанная история взволновала ее. Неужели Генри самозванец? Не может быть! Он - само благородство.
      
      Вскоре в жизни Кэтрин произошли изменения. Она встретила Якоба, и они поженились. Пошли дети. Незаметно пролетело несколько лет. Европу, и Голландию в том числе, сотрясали войны. Связь с Элизабет оборвалась. И вдруг - приезд Генри. Что бы это значило?
      
      Вернувшись в гостиную, Кэтрин присоединилась к мужу и Генри. Вслед за ней вошла служанка и с помощью хозяйки стала накрывать на стол.
      -Ты уж нас извини, зять, мы тут по-простому живем, - сказала Кэтрин. - Вы с Элизабет привыкли к другому обслуживанию. Но у нас не так много слуг, да и доход не тот.
      
      -Ну, что ты! Какие могут быть между родственниками условности? - успокоил ее Генри. - Скажу по секрету - я и сам не терплю всех этих этикетов. Мне нравится ваш уютный дом, я здесь вспомнил свою молодость!
      
      В голове у Кэтрин пронеслась ехидная мысль, что молодость Генри прошла совсем в другом месте. Ведь, по словам отца, зять был не намного его младше. Вслух же она только сказала, что ей приятно, что гостю у них комфортно. Неожиданно Якоб вспомнил, что на столе не хватает вина, извинился перед Генри и отправился в погреб. Сразу же после его ухода Генри завел разговор о миниатюре, которую когда-то Элизабет ей подарила. Кэтрин даже не удивилась, она как - будто ждала этого в глубине души.
      
      -Ты знаешь, с возрастом Элизабет стала сентиментальной, она хотела бы снова вернуть эту миниатюру. В конце - концов, она принадлежит ей, это воспоминание о ее детстве, это ее девичий портрет...
      
      -Ну, допустим, не ее, а нашей матушки Одетт, - прервала его Кэтрин.
      
      -Да, конечно! - ничуть не смутился Генри. - Это семейная реликвия. Тебе досталось от родителей все, что у них было. Элизабет хотела бы получить только эту миниатюру. Ее можно понять. Ты со мной согласна?
      
      -Видишь ли, Генри, если вы с Элизабет претендуете на часть наследства, то можете смело получить свою половину, Якоб не будет возражать, - поджала губы Кэтрин. - После смерти родителей мы поднимали этот вопрос, но Вы тогда очень кратко ответили, что ни на что не претендуете.
      -Мы и сейчас не претендуем на деньги и дом. Речь идет только о миниатюре...
      
      -У меня ее нет! - не дожидаясь продолжения фразы, отрезала Кэтрин. - Год назад, может чуть больше, у нас в гостях был удивительный человек. Ты не поверишь, но это был царь варваров из какой-то России, где вечные снега. Он неплохо говорил на голландском языке. Ходили слухи, что он работал на верфи в Саардаме. Строил корабль. Я этому, честно говоря, не поверила. Хоть и варвар, но все же царь! Ну, так вот, он тут по городам разным разъезжал, добрался и до Гааги. По домам простых людей ходил, смотрел, как мы живем, к нам зашел мастерскую Якоба посмотреть, даже купил одну из его работ. Заплатил весьма щедро. Вино с нами пил, как простой матрос. А когда уходил, то остановился рядом с моей внучкой - Маргарет. Она играла с миниатюрой. Платья ей меняла. Царь Петр заинтересовался. Взял посмотреть. Сказал, что никогда такого не видел, что хочет устроить у себя в столице музей всяких диковинок - Кунскамеру и не прочь эту миниатюру купить. А Маргарет и говорит ему: "Если хорошо заплатишь, то я ее тебе продам! Я уже взрослая, могу и без этой игрушки обойтись. А от тебя деньги получу, куплю новые игрушки!" Наш гость расхохотался, а затем и все, кто с ним были. А потом он вытащил из кармана пригоршню золота и говорит так серьезно, как с взрослой беседует: "Этого хватит?" А Маргарет важно так ему в ответ: "Думаю, что да!" Спокойно и неторопливо уложила пластинки и миниатюру в коробочку и передала царю Петру.
      
      -Это правда? - помолчав, спросил Генри.
      
      -Что, правда? - переспросил Якоб, вошедший в это время в комнату с бутылкой вина.
      
      -Я о визите русского царя и о продаже ему миниатюры, - небрежно бросил Генри. - Странно это как-то.
      
      -Да и не говори, зять! Мы тут тоже сначала не поверили. Чтобы царь и вот так просто в гости к простому человеку зашел! А уж как одет-то он был, и словами не передать. Словно простой матрос. Его свита выглядела поавантажнее. Но моя-то внучка каким коммерсантом оказалась! Не поверишь, но денег он ей за миниатюру вывалил больше, чем за мою скульптуру нимфы. Да я не в обиде. А царь-то, ну нас расспрашивать. Все ему интересно, кто нарисовал картинку, когда. Он-де и сам готов этому мастеру свой маленький портретик заказать, так ему все понравилось. Ну, мы ему про отца рассказали, сказали, что умер мастер вот уже несколько лет. А он в ответ, ну, ничего, я у себя в России тоже производство таких вот миниатюр налажу. Тогда уж из Европы к нам приезжать станут, любоваться работами наших умельцев! Такой вот интересный царь оказался. Ну, давайте, за стол! Вино прибыло, выпьем за встречу.
      
      Кэтрин, внимательно следившая за зятем, заметила гримасу разочарования, исказившую на миг его лицо. У гостя опустились плечи, и поникла голова. Возраст, вдруг ясно отпечатался на его лице, стало понятно, что это очень старый человек. Через секунду, он снова надел маску веселого собеседника. Но Кэтрин заметила главное: потеря миниатюры его очень сильно расстроила...
      
      Наши дни
      
      Гостиницу "Ибис" ребята нашли легко. Занятия в школе закончились рано, что и говорить - последние зачеты перед долгожданными каникулами! Прошмыгнув мимо важного швейцара в ливрее, Костя и Маша остановились у стойки регистрации.
      
      -Мы бы хотели поговорить с господином Бартоном, - смело начал разговор Костя. - Не подскажете, в каком номере он остановился?
      
      -Зачем он вам? - строго спросила важная дама за стойкой. - Мы уважаем покой клиентов и не пропускаем к ним всех подряд!
      
      -Мы по поводу его друга, Петра Ильича, - Костя принял печальный вид, - с ним случилось несчастье, он в больнице...
      
      -А, наверное, вы пришли сказать, что друг не сможет проводить его в аэропорт. Что ж, господин Бартон сейчас спустится, и вы сможете ему это сказать.
      
      Маша и Костя переглянулись. Значит, Бартон уезжает. Хотя, им повезло, что он сразу же не удрал, как только напал на Петра Ильича.
      
      Вскоре возле стойки регистрации остановился немолодой господин с чемоданом. Он возвращал ключи, а администратор ему что-то говорила, показывая на ребят. "Видно, это и есть Бартон", - пронеслось у них в мыслях. Не сговариваясь, они двинули в сторону предполагаемого убийцы.
      
      -Э-э, добрый день! - с сильным акцентом сказал Бартон, опережая ребят, - я уже услышал от администратора о той печальной новости, которую вы мне принесли. Я очень сочувствую Петру Ильичу, но решительно не могу задерживаться более в вашей стране. Меня ждут дела, я хотел улететь два дня назад, хотел поменять рейс, но не было билетов. С трудом удалось поменять на сегодня. Я очень спешу, так что извините, но я не могу уделить вам ни минуты времени. Бартон сделал шаг в сторону, но Костя опередил его, шагнув наперерез.
      
      -Думаю, вам придется задержаться, чтоб объяснить в полиции причины нападения на своего друга. Это ведь вы его убили? - Костя даже побледнел от волнения.
      -Что это вы тут насочиняли? - разгневался Томас Бартон. - Немедленно пропустите меня, или я позову охрану отеля, и они вышвырнут вас вон, как зарвавшихся щенков.
      
      -Ой, а у вас тут брючина внизу немного порвалась, - вмешалась в разговор Маша. - А в комнате у Петра Ильича, после нападения на него мы нашли вот эти нитки. Они зацепились за ножку тумбочки у двери. Смотрите, они идентичны ниткам на ваших брюках.
      
      -А еще вас видела Юля с нашего двора, она с ребенком гуляла, когда вы мимо нее в то утро пробежали. И Алексей Воробьев, которого вы уговаривали украсть миниатюру, слышал, как Вы ругались с Петром Ильичом перед тем, как я его нашел лежащим в крови на лестнице,- поддержал сестру Костя. - Ну что, позовете охрану, или все-таки поговорим?
      
      Томас Бартон весь сжался, как будто из него выпустили воздух и рухнул в кресло.
      
      -Я не хотел, все произошло случайно, - он вытащил из кармана пальто таблетку и сунул ее под язык. - Я пришел на встречу с этим мальчишкой, но его все не было. Вдруг я увидел, как он выходит из подъезда. Я сидел на скамейке, но когда он меня увидел, то снова нырнул в подъезд. Я подумал, что он не хочет, чтоб нас заметили, поэтому зашел в подъезд следом за ним. На первом этаже было слишком темно, поэтому я стал подниматься за ним к окну на площадку между первым и вторым этажом. Но его там тоже не было. Я услышал его шаги наверху и пошел за ним следом вверх по лестнице. Тут я увидел, что на лестничной площадке второго этажа что-то блестит. Поднял и увидел, что это нож с костяной ручкой. Видно кто-то обронил. В эту минуту из двери своей квартиры вышел Петр Ильич.
      
      Он меня увидел и стал настаивать, чтоб я к нему зашел, распахнул дверь, но я сомневался, стоит ли это делать. Зачем мне было к нему заходить? Это уже ничего не решило бы. Все рушилось, весь мой план оказался ни на что не годным. Тогда он хлопнул дверью и стал кричать, что не позволит сбивать с толку мальчишку. Потом Петр сделал шаг ко мне навстречу, но споткнулся и упал прямо на меня, вернее на нож, который я держал в руке. Все случилось так быстро, что я ничего не успел предпринять.
      
      Внизу хлопнула дверь, кто- то стал подниматься по лестнице. Петр Ильич упал на ступеньки и страшно так захрипел. Я укрылся в его квартире. Что я еще мог сделать? Если бы меня застали на месте преступления - это был бы конец моей карьере, моей жизни. Но я же был невиновен! Я наблюдал за лестницей в узкую щелку. Как только ты, мальчик, зашел в свою квартиру, чтоб позвонить в полицию, я тут же бросился вниз. Я даже не помню, как добрался в отель. Хотел сразу же улететь домой, но не получилось. Теперь вы видите, что я не виновен, это трагическая случайность!
      
      - Нет, Вы виновны! Из-за Вас теперь Алексея могут в тюрьму посадить. Нож ему принадлежал, вот его и подозревают в убийстве. И вы должны все рассказать в полиции, иначе его не отпустят. Пусть он и не самый хороший человек, но такого преступления он не совершал, - сурово ответил Костя.
      
      Бартон сжал руками голову и закачался из стороны в сторону. Тетка на стойке регистрации с сочувствием смотрела на знатного клиента. "Надо же, как расстраивается человек из-за гибели друга", - думала она.
      
      -Послушайте, а зачем Вам была нужна эта миниатюра? - тихо спросила Маша. - Там ведь даже не ваш герб на платье нарисован, а так, шутка художника.
      
      Бартон дернулся так, как будто в него всадили раскаленную иглу.
      
      -Вы и это знаете! - с отчаянием произнес он. - В этом-то все и дело. Мне и миниатюра была не нужна. Я бы ее все равно тайно вернул. Я хотел только уничтожить эту проклятую слюдяную накладку со свадебным платьем!
      
      -Но зачем? - в один голос спросили Костя и Маша.
      
      -Из-за этого шутовского герба! - устало сказал Томас Бартон. - На свадебном платье невесты - Элизабет Даниэльсон было нашито два герба: нашей семьи и герб цеха ювелиров - она была из семьи ювелиров. Но ее отец не признавал нашего права на земли Бартонов, считал это право сомнительным. Вот он и решил отыграться таким способом - нарисовал для миниатюры платье с шутовским гербом. Об этом наш пра-пра-прадед Генри Бартон не знал. Он случайно услышал эту историю спустя много лет от своей жены, которая не придавала этому большого значения. Генри хотел вернуть миниатюру, но ее успели продать русскому царю Петру 1. Вот с этих пор каждый потомок Бартонов боялся, что эта информация всплывет, и наш род будет опозорен. Все будут показывать на нас пальцами и смеяться над незаконно присвоенным гербом. Эта миниатюра была бомбой замедленного действия, она таила угрозу для нашей семьи. Мы всегда хотели вернуть эту миниатюру, но как? Я вот даже русский язык выучил, стал известным коллекционером миниатюр, ездил на разные семинары и научные конференции. Я был уверен, что рано или поздно эта миниатюра всплывет. И это случилось.
      
      -Да кому какое дело до этого герба? - удивился Костя. - Ведь прошло не одно столетие.
      
      -Ты ошибаешься, мальчик, - голос Бартона звучал строго и торжественно. - Есть вещи, которые не теряют своего значения с течением времени. Я сейчас баллотируюсь в Палату Лордов. И, если возникнут вопросы в связи с чистотой моего рода, то для меня это может плохо закончиться.
      
      -Мне кажется, что Вы сами себе придумали трагедию! - вмешалась в разговор Маша. - Да на эту накладку и внимания-то никто не обратил бы, если бы не эта история. И на этот герб на платье. Ну, пошутил художник, они же часто что-то придумывают. А вы сами сделали все, чтобы всплыла эта история.
      
      -Может Вы и правы! - вздохнул Томас Бартон. - Господи, что же теперь делать?
      
      -А давайте попробуем попасть к Петру Ильичу, - предложил Костя. - Нам сказали, что он пришел в себя. Может, он что-то придумает, ну, насчет того, как выпутаться из этой ситуации?
      
      На этот раз ребятам повезло, и их пропустили в палату к больному. Когда они пришли, наступило время обеда, и пациенты обедали в столовой. А вот Петр Ильич был еще слишком слаб, поэтому ему принесли обед в палату. Рядом никого не было. Петр Ильич обрадовался, увидев ребят, но тут же нахмурился, завидев Томаса Бартона. Иностранец бросился к его постели с криком "Прости" и встал на колени.
      
      -Вставай, вставай немедленно, сюда могут войти, а тут такая глупая сцена, - растерялся Петр Ильич.
      
      -Богом заклинаю, Петр, скажи правду, ведь я же не собирался никого убивать. Послушай, я расскажу тебе всю историю, а ты сам реши, что делать.
      
      Ребята сели на стулья, а Томаса Бартона Петр Ильич усадил на краешек своей кровати. Открыв рты, ребята выслушали историю семьи Бартона, полную удивительных приключений его далекого пра-пра-прадеда, историю талантливого ювелира - отца прекрасной девушки, любовь к которой Генри Бартон пронес через всю жизнь. Когда Томас закончил свой рассказ, воцарилась тишина, нарушил которую Петр Ильич.
      
      -Я рад, что ты пришел ко мне. Я ведь не собирался никому ничего рассказывать о тебе. Поэтому притворился, что потерял память. Но я не ожидал, что еще кого-нибудь обвинят в нападении на меня. Тем более Алексея Воробьева. Поэтому придется придумать что-то еще. - Лицо старого музейщика озарила слабая улыбка. - Скажу, что я вышел из квартиры, увидел на ступеньке нож, поднял его, а потом потерял равновесие и упал прямо на него. Как, сойдет такая версия для полицейских? Они мне поверят?
      
      -А что им еще остается делать? - засмеялись ребята.
      
      -Тут ко мне как раз после обеда собирается следователь зайти, вот я ему эту версию и озвучу. А тебе в утешение, Томас, вот что скажу. Ты слишком много внимания уделил истории твоего пра-пра-прадеда. У тебя есть большой парадный портрет, у тебя есть документы на землю, ваш род известен на протяжении веков. Что может изменить такая вот глупая шутка с гербами? Да ничего! Подлинную историю знаешь только ты. Это твои предки передавали ее из поколения в поколение, как страшное семейное проклятье. А на самом деле это была сущая безделица. И если бы эта история даже стала известна широким массам, то всегда можно было бы сказать, что это была шутка мастера, что он ее придумал, чтоб позабавить ребенка, ну или еще что-нибудь. Ведь пластинка с костюмом создана гораздо позже, чем миниатюра. Спектральный анализ легко это докажет. Да и девушка на миниатюре хоть и похожа очень на ту, что у тебя на портрете - это все равно другой человек. Это и по одежде видно и по прическе. Посмотри на все это с другой стороны, ну, глазами постороннего человека. Неужели ты всерьез решил, что кто-нибудь усомнится в твоих правах, руководствуясь картинкой на слюдяной пластинке? Ты считаешь это веским документом?
      
      Томас Бартон закрыл лицо руками.
      
      -Каким же дураком я был! Это ведь и, правда, смешно. Столетия мои предки жили в тревоге. Но почему? Господи, каким же нелепым это выглядит сейчас! Прости меня за все, Петр. И передай от меня тому мальчику небольшой подарок. Я знаю, что он хотел самокат купить, вот возьми деньги, пускай купит себе самый хороший!
      
      Петр Ильич сурово сжал губы.
      
      - Знаешь, Томас, мальчишка, конечно, пострадал, вон, прячется у тетки, боится нос на улицу высунуть, но я надеюсь, что это станет для него хорошим уроком. Невиновным его назвать нельзя. Он должен понять, что за все плохие поступки мы всегда расплачиваемся. Рано или поздно, но платить по счетам приходится всегда! - Петр Ильич перевел взгляд на ребят. - А сейчас уходите. Не хочу, чтобы вы пересеклись со следователем.
      
      Выйдя из больницы, ребята распрощались с Томасом Бартоном, который поспешил в аэропорт. У него оставалось мало времени, чтоб успеть на рейс. Ребята нисколько не сожалели, что иностранец так быстро покинет нашу страну. Удивительно! Он считал, что его род будет опозорен, если люди узнают о шутке художника, а вот Костя с сестрой считали, что сам Томас Бартон опозорил свой род, когда сначала подговорил Алексея Воробьева на воровство, а потом еще и скрылся с места преступления, как трус!
      
      Эпилог
      
      На пороге своего дома они столкнулись с мамой и спортивным соседом. Мама, одетая в праздничное платье, вся раскраснелась, а дядя Коля выглядел очень счастливым и помолодевшим. Легкий ветерок растрепал ему волосы, отчего он сразу же стал похож на мальчишку-старшеклассника. А вот маме и молодеть не нужно было, ее и так вечно принимали за их старшую сестру.
      
      -Ой, дети, хорошо, что я вас встретила. Я, правда, дома записку оставила, чтоб вы не волновались, что я поздно домой вернусь. Я тут с Николаем говорила по поводу айфона, но он наотрез отказывается его взять обратно. А я не могу настаивать, учитывая, что ты, Константин, уже успел его поцарапать. В общем, в результате оказалось, что у Николая есть два билета в Большой театр на балет, а пойти ему не с кем, вот он меня и пригласил, как он сказал "в качестве компенсации". А меня и уговаривать-то не надо было, - мама смущенно посмотрела на Николая, - я всегда мечтала попасть туда, только вот дальше театра Станиславского никуда не попадала. Билеты в Большой театр дорогие очень. Вот и получается, что наша семья будет теперь в вечном долгу перед соседом, - неуклюже пошутила мама.
      
      -Вот-вот, я тут еще билеты в Цирк дю Солей прикуплю, вроде бы сейчас он как раз у нас на гастролях. Билеты туда тоже не из дешевых. Вот я и куплю сразу четыре билета: не только на нас двоих, но еще и на Костю с Машей. Пусть долг растет! Как, ребята, нравится вам такая идея? - И Николай задорно подмигнул ребятам.
      
      -Ура! - в один голос завопили Костя с Машей. - Мы не против!
      
       А мама только покраснела в ответ.
      Не успели Костя с сестрой войти в свою квартиру, как услышали сверху голос Таисии Тихоновны.
      
      -Эй, подождите дверь закрывать, я тут вам торт "Наполеон" сейчас занесу. Хорошо, что я его еще вчера испекла. Хотела Вас "подкупить", чтоб вы поэнергичнее виновного искали. А сейчас мне позвонил Петр Ильич из больницы, рассказал, что с Алексея подозрения сняты, что Вы очень помогли в этом следствию. Так что - принимайте подарок! - с этими словами перед ребятами выросла сама Таисия Тихоновна. На вытянутых руках она осторожно несла великолепный торт, при виде которого у ребят потекли слюнки.
      
      Таисия Тихоновна помогла водрузить свой шедевр на кухонный стол, а перед уходом бросила на ребят заискивающий взгляд.
      
      -Что ж, кушайте, я вас сейчас отвлекать не буду. А вот завтра я бы хотела с вами кое о чем поговорить, раз вы такие хорошие сыщики оказались. Есть у меня одна приятельница, которая очень нуждается в помощи детективов. Только где их взять? А в полицию не по всякому делу можно обратиться...
      
      -Хорошо, Таисия Тихоновна! - солидно, как и положено детективу, сказал Костя. - Заходите завтра утром вместе с подругой. Посмотрим, чем мы сможем ей помочь. И Маша тоже важно кивнула головой.
      
      Завтра начинались каникулы. И было похоже, что скучать им не придется.

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Гамула Ирина Петровна (irga1959@mail.ru)
  • Обновлено: 01/12/2018. 233k. Статистика.
  • Повесть: Детская
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.