"Привет папа! Как ты? Мне трудно тебе писать...Ты же все знаешь, хоть и не был на суде.
Но я хочу, чтоб ты знал правду. Этого на суде никто не сказал. Судья этот, расцветший розой в саду объявил парадным тоном приговор мне. Но он суть не знал. Никто не знал.
Да, я в тот сумасшедший майский день с цепи как бы сорвался.
Ты в курсе, я принимал наркотики, денег не было на тот момент, по вечернему Баку гулял я, в районе 8 - го километра.
Меня уже мутило, закипала кровь, чесотка, в общем, ломки. Ты знаешь сам.
У меня нож в кармане, гляжу мужик один из БМВ выходит. Золотая цепь на шее у него, на руках кейс маленький.
Я подошел к нему.
- Эй, мужик, дай денег мне, долларов лишь 20, верну ей богу, мне ломки, нужно мне.
Ко мне он подошел, по морде врезал. Спортсмен.
Упал я в лужу, вскипел от злости. Раскрываю жакет, достаю нож, и прямо ему под сердце лезвие засунул. Хряк, обмяк он, штряпнулся на асфальт, стал грызть его.
Шмонаю его, в кармане у него бумажник, там значит ни хрена: лишь 10 долларов.
Беру я деньги, ругнулся и плюнул уйдя. Злой как волк, гляжу: парень с девушкой прогуливаются у булочной. Сердце мое ежится.
Уже взбесился я. Подхожу к ним:
- Эй, милая парочка, подайте бедному и больному...
- Пошел ты..., - бросил мне парень, открыв свое поганое ротишко.
- Я у тебя не денег прошу, мне уже они не нужны, дай мне как другу руку положить тебе на плечо.
- В морду захотел?! - вскинув глаза, он подошел ко мне.
Я с размаху воткнул нож ему в бок, вытащил, опять сую нож ему в тело, кажется в шею. Чувиха его оцепенела, красивая такая, длинная коса, платочек торчит из карманчика кружевным уголочком, в руках ландыши. Я продолжаю делать дуршлаг из его парня.
В тот момент мне уже деньги были не нужны, крови я хотел, крови! Обломалась моя воля. Хотел этот мир запрокинуть как чашу!
Отошел в сторону, на меня толпа, ватага, мужиков пять.
Я подбегаю к ним сам, размахиваю перед ними ножом.
- Убью, убью сучары! - кричу.
Одному мужчине задел руку, второму лицо. Отхожу дальше, в руках окровавленный нож, не прячу я его. Хоть и вечер, но люди на тротуарах глядят на меня, как на помешанного.
Я и был помешанный.
Передо мной тормознулся Лексус, оттуда выходят двое молодых парней. Я кинулся на них, меня зло брало оттого, что все люди как люди, а я дерьмо.
Я убить хотел всех! УБИТЬ!
Я уже почти подошел к ним, парни растерялись, гвоздем прижались к земле.
И вдруг...
Откуда он появился?
Хорошо, что появился он.
Передо мной вырос старик, ему было лет 80, морщинистый такой, скрюченный, невысокого роста. Вся грудь в орденах.
Ветеран Великой Отечественной Войны.
- Парень, убей лучше меня, я уже все повидал, войну прошел, не трожь молодежь. Им жить да жить, - сказал он особым голосом.
Раскис я, нож упал на землю. Не мог я тронуть старика, войну он видел. Войну!
Заслужил он жить. Я бы женщину, детей бы зарезал, но ни его.
Заслужил он жить. Его ордена и медали сверкали при вечерних фонарях.
Опустил я голову, чуть отошел от него, на меня напали сзади, появились милитоны, короче, повязали меня.
Я это так, к слову. Какое это имеет теперь значение?
Папа! Я не забуду тебя, папа. И не жди меня! Еще посыплются фраки, еще польются фижмы. Я еще вкручу в петлицу хризантему".