Вначале мы полагаем, что продвигаемся вверх, к свету; затем, утомившись от бесцельного движения, начинаем соскальзывать вниз; все менее твердая земля уже нас не выдерживает: она разверзается.
Тщетны наши попытки следовать к какой-нибудь залитой солнцем цели - внутри нас и под нами сгущаются сумерки.
Нет ни единого огонька, чтобы осветить нас в нашем скольжении; бездна зовет нас, и мы слушаем ее.
Над ней пока царит все то, чем мы бы хотели быть, все, у чего не оказалось сил поднять нас выше.
И еще недавно влюбленные в вершины, а затем обманутые ими - мы начинаем, в конце концов, любить наше падение, торопимся совершить его, являясь орудиями странной казни, зачарованные иллюзией прикосновения к пределам мрака, иллюзией достижения границ нашей ночной судьбы. Страх пустоты, преображенный в сладострастие, - что за счастье прогуливаться там, где нет солнца!
Бесконечность наоборот, Бог, начинающийся под нашими пятками, экстаз перед расселинами бытия и жажда черного ореола, Пустота, являющаяся опрокинутым сном, в который мы проваливаемся.
Коль скоро нашим законом становится головокружение, давайте украсим в нашем падении наше чело подземным нимбом и венцом.
Свергнутые с престола в том мире, унесем с собой его скипетр, чтобы оказать ночи новые почести.
А ведь это падение - за исключением нескольких мгновений позерства -
отнюдь не торжественно и не лирично. Обыкновенно мы увязаем в ночной трясине, во тьме, столь же заурядной, как и свет...
Жизнь - это всего лишь оцепенение среди светотени, бездействие между огнями и тенями, карикатура на то внутреннее солнце, которое внушает нам необоснованную веру в наше превосходство над всей остальной материей. Ничто не доказывает, что мы являемся чем-то большим, чем ничто.
Чтобы непрерывно ощущать то переполнение души, при котором мы соперничаем с богами, а наш пыл торжествует над нашим
испугом, нам пришлось бы поддерживать в себе такую высокую температуру, что она убила бы нас в несколько дней.
Однако наши прозрения эфемерны, тогда как падение оказывается для нас правилом.
Жизнь - это то, что распадается в каждый момент; это монотонная утрата света, пошлое растворение в ночи - без скипетров, ореолов и нимбов.
▪▪▪
Достаточно известный азербайджанский писатель Рафиг Таги удивил меня своей простотой, по его словам, он "успокоился, остыл, когда его арестовали".
То есть в момент его задержания со стороны правоохранительных Органов, он склонил голову в знак смирения, мол, это уже все! Ночь наступила!
Воистину ночь - это время жатвы и сердечной ясности, это - осень
жизни.
Ни музыка, ни лунный свет не вытесняют солнца; они только, насколько это возможно для них, освещают наши ночи. Но, подшутить и подсмеяться мы все-таки можем над ними.