Очень трудно писать, когда тебе не платят, когда ты пишешь на
авось, наугад, вслепую, просто потому, что ты иначе не можешь,
мол, ты вынужден писать и все! Это не серьезно.
Если читатели от тебя ждут нового творения, то выдать новый
шедевр весьма легко.
Жил бы Достоевский ныне в Баку, в этом не читающем городе, он бы
прекратил писать. Это законно и нормально. Золото оценит ювелир, а не сапожник.
Когда все смотрят на тебя, стать героем проще.
Читаю Нодье, французского публициста и издателя XIX века, он
пишет о критиках, о том, что критики, литературные салоны и клубы
тех лет в жизни писателей играли огромное значение.
Ибо была и существовала литературная среда. То есть, судьба книги и ее
автора всецело зависела от мнения, которое создавали критики того поколения.
Мне смешно, о какой литературной критике в Баку может идти речь?
Да, тут есть люди, которые назвали себя критиками, но ни о каком их
влиянии на несуществующий литературный процесс не может быть и речи.
Наличие так называемых критиков нынче напоминает запасное колесо в автомобиле, де, колесо нам пока не нужно, но оно у нас есть, можете
проверить.
Книг пишется чрезвычайно много, будто льется ручей, издатели уже
устали, хотя не было бы бездарных поэтов и писателей, то эти издатели не кормились бы их макулатурой. Не суть.
Проще говоря, когда тебе платят, когда у тебя есть заказ, то превратится
в маститого прозаика или романиста гораздо удобнее и легче, так как ты
конкретно знаешь, что тебя будут читать, поэтому настраиваешься, концентрируешься, у тебя мозг работает на полную мощь, нежели когда ты горько тянешь лямку литературы, пытаясь что либо создать и удивить
читателя.
Читателя уже ничем не удивишь, это говорил даже Гораций. Читателя
интересует форма и стиль, манера и подача, а не сама идея. Уже давно
пора это понять. Но все без толку. Люди норовят ошеломить читательскую аудиторию, продолжают делать всякие "открытия", забывая, что все старо
под луной.
Литература сама по себе скучна и неинтересна, не лучше ли создать себе
имя, составить себе славу и популярность среди аристократии и элиты,
а не бегать за почестями и деньгами.
Иного выхода нет.
Сухое трафаретное ИМЯ в литературе - это уже кое - что.
И дело не в том, что после этого вас будут обязательно читать, это уже не
важно и вам это не нужно.
Главное ИМЯ, чтобы вы попали в историю, в энциклопедию, кто это понимает, тот пойдет вперед. А для этого нужен наглый шаг, авантюрный ход конем,
удар ниже пояса, чтобы никто этого не ожидал.
Чтобы это сделать, необходимо воспринимать литературу несерьезно,
смотреть на нее сквозь пальцы, ибо творчество - это то поле, где можно претворять в жизнь самые сумасбродные идеи.
Без этого никак.
Это не политика, где шаг вправо или влево чревато самыми горькими последствиями.
Если вы надеетесь на то, что будете писать, писать и
писать, и что ИМЯ все равно придет, никуда не денется, то поспешу
огорчить вас.
В литературе добиваются успеха лишь рискованные и бесчестные люди,
а упорные трудяги станут жертвами самообмана, наивно полагая,
что их признают после смерти.
Это вызывает у меня кривую усмешку. После смерти признали Мелвилла,
Лермонтова, вряд ли у какого то Пупкина или Мамедова есть такой шанс.
Читатели новую выскочку воспринимают в штыки, они хотят слышать
лишь старые фамилии, типа Толстой, Гоголь, Бальзак, Зощенко,
Солженицын.
Для того, чтобы войти в черепную коробку людей как писатель, надо
совершить или подвиг, или неординарный поступок. Иначе все мимо.
А теперь самое главное: в литературе надо уметь подражать (!), многие
бояться прослыть плагиатором, литературным вором, поэтому хотят
создать нечто свое, собственное, им в голову лезут всякие глупости, что естественно,
и они шагают на месте, не двигаясь с мертвой точки.
Одно дело плагиат, эпигонство, кража, другое дело: подражание.
Это искусство, этому надо учиться. Вергилий подражал Гомеру, Пушкин
Байрону, Достоевский Шиллеру, Жене Де Саду, кишмя кишат такие факты.
Вновь повторюсь: это мастерство, это не просто бессовестно взять и
переписать чужое творение, поставив свою фамилию.
Я о другом. Никто с нуля не начинает, каждый опирается на то, что
прочитал, ознакомился в книгах классиков. Новую колонну строят рядом с другими колоннами, а не вдали.
Евангелие опиралось на Тору, Коран на Евангелие, все заимствуют друг у
друга, но надо это делать с умом, хитро и тонко, иначе бездушная толпа
поднимет крик, она не разбирается ни в чем, ибо толпа это ужасная дрянь,
она дура.
Ей не объяснишь ничего, она заткнет уши, откроет рот, начнет орать:
- Держи плагиатора! Смерть литературным ворам!
Было бы лучше писать языком классиков, отражать мысли красиво, древним, старинным языком, ничего не доказывая, так как доказывает тот, кто не
прав.
Исстари классики писали уверенно, "мол, это я (!), это мой путь", а не кричали читателю:
- Слушай меня! И никого другого!
Короче говоря, сложностей много, и больше всего эти сложности создают
ущербные люди, те, кто, когда - то хотел стать поэтом, особенно поэтом, их
сломали, над ними надсмехались, а они, эти неудавшиеся поэты, слабаки,
понурив голову, дали внутреннюю клятву, что будут также ломать всех тех, кто хочет вылупиться из общего хаоса.
И поэтому, заметив новоявленного автора, они поднимают его на смех, как
когда - то брали их, делая это в ответ, от обиды. Даже если вам поставят в
центре города памятник из золота как выдающемуся писателю, эти ущемленные людишки в упор не увидят этот памятник. Они пройдут мимо, думая лишь о своих жалких потребностях.
Больше всего помехой для талантов являются эти мудаки, лучше их
избегать.
Буквально недавно я повстречал одно из таких, "сломанных" поэтов.
Он прекрасно знает, что я пишу, осведомлен о всем моем творчестве, но
делает вид, будто не замечает всего этого, считая, что я занимаюсь
глупостями.
Будто он сам занят серьезными делами. Жизнь сама по себе глупая шутка,
а мы в ней шуты.
Не суть опять же.
Мы стоим, болтаем, курим, я сам нарочно завожу беседу о литературе, о
писанине, он нервно смотрит в сторону, а затем говорит:
- Вот зачем ты пишешь? Тебе же все равно не платят! Это пустая трата времени и средств.
- Зачем не платят!? Вот машина (указываю на свой "Ниссан"), ее подарил
мне киевский издатель, а недавно купил дачу на берегу моря, и все за счет литературных премий из за рубежа. Я хорошо зарабатываю, ты не суди по себе!
Ясно, что я наврал, да я и не нуждаюсь в деньгах, у меня все есть, я его
кольнул, а он поверил.
А вчера я слышал, что он отнес свою рукопись стихов (ужас!) в
издательство, чтобы опубликовать в виде книги. Бедный!
Видать, он загорелся старой идеей, тоже хочет иномарку и дачу у моря.