И снова мир зовет ночной дорогой,
Когда степная рыжая луна,
Поднявшись над равниною пологой,
Луч направляет в темя валуна;
Когда вокруг — пахучие ометы
Да светятся подфарники в ночи,
Когда неспешно
Совершают взлеты
В седое небо грузные грачи.
И всплески крыльев слышатся тугие,
И воздух словно медом напоен.
Я снова в средоточии России
Стою на перекрестке всех времен.
Ледоход
...Попробуй-ка
Пройди сторонкою,
Попробуй сердцем промолчи,
Когда к тебе
Капелью звонкою
Уже
Подобраны ключи!
И там, где горизонта
Линию
Река стремится пересечь,
Смешавши белое
И синее, —
Рванет апрельская картечь!
* * *
...Куда и лист лавровый мчится,
И легкий розовый листок.
В. А. Жуковский
Когда листок от ветки отрывается,
Когда листок до полночи скитается,
Пронзенный терпким холодом долин, —
Ему иные дали открываются.
Листок осенний — словно блудный сын.
Поспорить с ветром? Это ли возможно?
Листку осеннему — совсем иной удел.
Сырой сентябрь окончился тревожно,
И лес уже заметно поредел.
Листок осенний, жаждущий полета,
Ты в дымных ливнях трепетал — не зря...
И на прожилках тонких — позолота
Мелькнет последним чудом сентября...
Прачка
Тетя Луша!
Рыжая Лукерья.
Двадцать лет
Валька тяжелый стук,
Мыльной пены
Дымчатые перья
Облетают
С покрасневших рук.
Чаще вздох.
Порывистее взмахи.
А под сердцем —
Медленная боль.
Тяжелы солдатские рубахи.
Белыми подтечинами соль.
Тетя Луша!
Прачка в батальоне.
Душный пар плывет из-за дверей.
Где ж твои
Веселые ладони
И глаза
Светлее янтарей?
Только пена,
Дымчатая пена,
Словно куча
Взбитых облаков.
Обряжает время постепенно
Молодость —
В старух и стариков.
Тетя Луша!
Слышишь, тетя Луша?
Дай взглянуть,
Хотя б на краткий миг
В тоненькую
Девочкину душу,
Что жила,
Как тополь,
Напрямик.
Тополь за солдатскою казармой
Стал с годами дымчато-белес.
Лушка!
Лушку называет мамой
Девочка, живущая всерьез.
Тетя Луша!
Как припухли вены,
Как ты дышишь грудью глубоко...
Сколько пены,
Сколько белой пены
Облетело
С красных кулаков!
* * *
Может, ветер не оттуда,
Может, птицы не туда?
Может, ждут иного чуда
Рощи, реки, города? —
Что вам птицы накричали,
Что вам ветер насказал?
Почему живут в печали
Ваши серые глаза?..
* * *
Сегодня холодно и зябко,
И клены ежатся во мгле.
И снегирем на красных лапках
Зима проходит по земле.
И в этом отзвуке холодном,
Что явлен мне издалека —
Твоя щека, твоя рука
И ты в пальтишке старомодном...
Ночью
Что нас тревожит? —
Слово и дело!
...Ночь подытожит
Душу и тело.
Белые крыши
Чуть кособочат.
Совы и мыши —
Символы ночи.
Лунные пятна
Так неоглядны.
Ночь непонятна.
Ночь плотоядна.
Мыши из тучи
В темень крылом
Тенью летучей
Бьют напролом.
Ночь — приближенье
Старых сомнений.
Ночь — расторженье
Связей и мнений...
Старый музыкант
Один в огромном и пустынном зале,
Заполненном упругой тишиной,
Склонясь в последней схватке над роялем,
Он повернулся к прошлому спиной.
Но не придут изысканные звуки.
Где юность и упругих пальцев сталь? —
Дрожат в манжетах старческие руки.
Рычит, осклабив клавиши, рояль...
* * *
Покатился зеленый стеклярус.
Наклонился молоденький серп.
А в ладони ударила ярость
Над ручьями качнувшихся верб.
Вот и март объявился.
Не ждали?
Потемнела на соснах кора.
Синеокое время проталин,
Краснощекого солнца пора!
* * *
Здравствуй,
Жаворонок серый...
Слышишь ли меня?
С необъятной песней-верой
В неизбежность дня —
Не велишь мне петь
Бездумно,
На крылах скользя.
Можно быть полезным,
Умным,
А пустым —
Нельзя.
Только знаю,
Что весною
Я не устою.
Стукнет сердце,
Грудь заноет —
Запою!
* * *
...А на заре
Вовсю
Сигналят
Оранжевые
Трубачи.
И в сердце
Тихо тает
Наледь,
И — просветленное —
Стучит.
Я ввысь
Вытягиваю руку —
И мне в открытую ладонь
Сквозь немоту
И сквозь разлуку
Струится
Радостный огонь.
* * *
Плыли над землею облака.
Вздрагивала девичья рука.
Выходили лисоньки из нор.
Волки затевали полюбовный спор.
Из распадка выбредал медведь,
Чтоб за корневищами реветь.
Токовали глухари в снегах.
Нес любовь сохатый на рогах.
Щуки млели в заводях глухих,
И кометы падали, дробясь...
Ну, а он? Вовсю писал стихи,
В первый раз и плача, и смеясь.
Старый дом
В старом доме — хвойный запах
И часы поют.
Старый пес сложил на лапы
Голову свою...
Старый дом глядит в метели
С веничком — в сенях.
Стелет жесткие постели —
Штемпель в простынях.
Райкомхозовский, казенный —
Двери бьют да бьют...
Крепкий чай в свой срок сезонный
Здесь со вкусом пьют.
Старый дом глядит в июле
На полдневный зной.
И глаза его блеснули
Слезкой смоляной.
Старый дом стоит в России,
В центре всей земли.
Все дожди здесь моросили,
Вьюги все мели.
В старом доме — хвойный запах,
Ходики поют.
Я сложил, как пес на лапы,
Голову свою.
Гроза
В мембраны листьев
Звенькает тоска
Ударами
Округло-длинных капель.
А через небо остро проскакал
Густой грозы
Молниеносный скальпель.
Гроза и ливень.
Ливень в три ручья.
Оттуда!
Сверху —
Темные потоки.
И в свете молний
Мечется
Ничья
На веслах лодка
В узенькой протоке.
В мембранах листьев
Грозовой разряд
Зеленым трепетом
Мгновенно отдается...
Гроза и ливень.
Два часа подряд.
А солнце —
Там,
За тучами, —
Смеется.
Снегири
Сегодня здесь толпятся снегири.
Как будто шел и позабыл прохожий
Собрать лоскутья розовой зари,
А лоскуток — назло морозу — ожил.
Сегодня здесь толпятся снегири.
И сердце гложет зависть к этим птицам.
Среди зимы — тепла поводыри,
Они в груди несут его частицу.
* * *
У земли —
Два полюса:
Северный и Южный...
У зимы —
Два голоса:
Снеговой да вьюжный.
По земле
Не скатишься
К самым полюсам.
А зимою хватишься —
Иней по усам.
И земля простужена
Вьюгой
На века.
Как в лесу прослушать нам
Стылые бока?
В глубине под кедрами
Не слыхать ветров.
Только пышет недрами
Емкое ядро.
Только пар берложный
Ввысь идет,
Сквозной.
Дышит осторожно
Теплый шар
Земной.
* * *
Пролетел последний чибис
И пропал за стынью вод...
Лавой огненною вздыбясь,
Полыхал ночной завод;
Там железное — полезней,
Там звучней земная медь,
Ну, а мне в крылатой бездне
Дайте с песней помереть.
* * *
Я жду тебя.
Так ждет рассвета птица.
Легка печаль.
Забота нелегка.
Они должны,
Должны ко мне явиться —
Высокие — в полнеба — облака.
Я жду тебя.
И знаю, не напрасно.
Ушли в песок
Напраслина и ложь.
Сегодня небо
Птицам безопасно,
И ты меня
Подоблачно тревожь.
Тревожь меня — распахнутою тенью,
Я жду тебя
У светлого песка...
И так подобны моему смятенью —
Высокими столбами —
Облака!
* * *
Ваши серые глаза,
Ваши трезвые глаза —
Надоели мне,
Не скрою.
Хоть бы смутная гроза
Пронеслась бы в них
Порою.
Поглядите на меня
Так,
Чтоб стало жутко...
Безотрадно без огня
В полутемных
Промежутках.
Обожгите, что ль, презреньем,
Электрически дыша.
Чтобы к новым вдохновеньям
Отлетела бы
Душа.
Сова
Гортанный крик совы
Взметнулся из травы.
Ночная темь свела
Мохнатые крыла.
И два зрачка горят,
Как фосфорный разряд...
В сырой разлив стволов
Из темени углов
Медвежьих, моховых —
На всплесках маховых —
Полночный плач совы
Летит из синевы.
И весь июль подряд
Мне две свечи горят!
* * *
А ветка и упруга, и тонка.
Она в руке счастливого умельца,
Отведав нож, ударит в три звонка,
И запоет податливое тельце.
Я не могу свирелью пренебречь,
Сработанной умелыми руками.
Хочу в себе
Все лишнее отсечь,
Оставив только ласковое пламя.
Поэзии зеленая лоза —
И звонкий смех, и чистая слеза.
* * *
Земная речь!
Ты мне слышна порою
И в крике птиц
Над старою горою,
И в шуме краснотала у реки,
Где бьют в рубахи круглые вальки.
Земная речь!
В тебе есть боль и мука:
Семян летящих — с тополем разлука,
И волчий плач, тоскливый и гортанный.
...Земной язык —
Доходчивый и странный.
Но радости твои
Слышны мне боле —
Твоя игра широкая на воле:
Шумит сосна на ветреном закате,
Поет река в камнях на перекате...
* * *
Вагонам уходить направо,
А мне налево — за лесок.
Горячий дым летит на травы,
На мокрый с вечера песок.
Дым задевает нынче звезды
На бледно-синих небесах.
Какой сегодня чистый воздух
В насквозь проветренных лесах!
Как пахнет дикой коноплею
И у реки, и возле шпал...
Летит над майскою землею,
Жужжа, жуков зеленый шквал.
А мне лишь до дому добраться,
Как дым вечерний, налегке.
Там три куста моих акаций
Желтеют на ночном песке.
* * *
Гляжу
В дымок прошедших лет.
В упор гляжу,
А не вприглядку.
И вижу
Домны силуэт
И кирпича крутую кладку.
Не лучше ль нам на клеверах
Дышать полуденным июнем?
. . . . . . . . . . . . . .
Когда же мы
И страх, и прах
Ушедших лет с ладоней сдунем?
* * *
...И пусть места меняют вещи.
И пусть в вещах сместится суть.
Из темноты нам звезды блещут
И указуют верный путь.
Вода блестит в речном тумане,
И солнце гаснет за рекой.
...И пусть в моей душе настанет
Несуществующий покой.
* * *
С благоговейным трепетом вхожу
В прозрачный лес, что звонок и печален,
И маленькие солнца нахожу
На дне глубоких и сквозных проталин.
Стоят березы полуостровком
Среди прибоя прошлогодней пашни.
А журавли
Стремительным рывком
Пересекают холодок вчерашний.
* * *
Над соснами — таежная луна.
Зеленая, тревожная она!
Мороз сорокаградусный хрустит,
И волк таежный под луной грустит.
Грущу и я... Седые валуны
В зеленом никеле под взглядами луны.
И чем мне эту тишину рассечь?
Услышь моей души простую речь.
Глядит луна в немые родники.
Дождусь ли я тепла твоей руки?
* * *
Сегодня сумрак фиолетовый сгущается.
Сегодня мне скитается, скучается,
Случается нежданно вдруг понять,
Что этого не стоило и ждать —
Не стоило настойчиво, с отвагою
Склоняться над линованной бумагою,
Над линиями жизни и руки,
Над линией надломленной тоски.
* * *
Что мне шепчут беззвучные губы
Над весенним дыханьем реки?
Золотые тревожные трубы
Так огнисты и так далеки.
Над сиреневым дымом прогалин,
Выбегая на розовый свет,
Серый лось подымает рогами
Над вершинами сопок рассвет.
* * *
Играет вешняя река.
Над белым светом — облака.
Над Русью — синяя дорога
Ко льдам спускается отлого.
Над белым светом — птичий клик.
А белый свет — велик, велик...
* * *
Как широко раскинулось раздолье
Для светло-синих русских васильков!
...Не пылью веет — вековою болью
Из-под каленых яростных подков.
Я слышу зов колоколов высоких.
Печален дым сожженных деревень.
Всю ночь бежит в береговой осоке
Палящим пеплом поднятый олень,
И от земли тяжелыми кругами
Взмывают в небо зоркие орлы.
Поет всю ночь над старыми лугами
Прощальный звон невидимой стрелы.
Степной колодец
Степной колодец с журавлем высоким,
Ты путникам отрада на пути.
Ты близким был, теперь ты стал далеким,
Но я хотел бы вновь к тебе прийти.
Степной колодец... Легкие туманы...
А годы, словно странники, идут.
И через небо птичьи караваны
На север друг за дружкою плывут.
Степной колодец! Синяя криница.
Степной колодец — чистая вода.
Ты сердцу дай единожды напиться,
Чтоб жажда не вернулась никогда.
* * *
Мы ждем с тобой рассвета.
Нам прошлого не надо.
И мы с тобой не верим
В багровый листопад.
Мы ждем с тобой рассвета.
Качается планета:
Вперед — навстречу к свету,
И в конус тьмы —
Назад.
Мы ожидаем чуда,
Ждем первобытных капель,
Шуршащих по асфальту
И падающих
С крыш...
* * *
Вам — два крыла. Мне — костыли,
Стучащие о землю твердо.
А все равно —
В лицо земли
Гляжу раздумчиво и гордо.
Пускай ссутулена спина.
За нею пририсуйте крылья.
Мой дом не обошла война,
Но миновало изобилье.
Вот стол —
Мой письменный верстак,
Где очень много, много дела...
Асфальт расчерчен детским мелом.
А костыли стучат:
«Вот так!»
Чудеса
Люди верят в чудеса,
Словно птицы в небеса...
В паруса надежды поздней
Дует ветер продувной.
Чудеса!
Да это ж гвозди
В старой лавке обувной.
Ждал немыслимого чуда
Ровно тридцать лет
Земных.
Чудеса!
Щепная груда
Возле складов
Дровяных.
В свежем запахе навоза
Копошится
Крепкий март.
Чудеса!
Денек —
То розов,
То чуть-чуть
Голубоват.
Ходят клетчатые кепки,
Бродят пестрые шарфы.
Ветер свежий, ветер терпкий
Забирается в шурфы...
Словно птицы в небеса,
Верят люди в чудеса.
Голубь розовый,
Мохнатый,
Опустился на карниз
И глядит чудаковато
На сограждан —
Сверху вниз.
* * *
У меня своя удача:
Век проплакав, жить не плача.
Жить в бегах и быть в долгах.
У меня своя удача:
Галки шустрые судачат
На моих семи столбах.
Семистворчатые ставни
И седьмые небеса.
Я удачливый, и вдавне
Верю в чудо-чудеса.
У меня своя удача —
В песне горнего огня,
Где ночные сойки плачут
На удачу
Для меня.
* * *
Сжигает август к прошлому мосты,
До основанья зноем прокаленный.
И на пригорках, выставив посты,
Притихли опечаленные клены.
Их листья тронула сухая желтизна
И мудрая осенняя усталость.
Была в их жизни светлая весна,
А впереди — небытие осталось.
И ни минуты больше не украсть,
А только лечь за мокрыми холмами.
Вот точно так бы, надышавшись всласть
И ливнями, и свежими ветрами, —
Затрепетав, стремительно припасть
К сырой земле сыновними губами.
* * *
Я не прошу увертливое время
Замедлить бег и обратиться вспять.
Но день придет, и наравне со всеми
Я не смогу навстречу солнцу встать.
Не подыму натруженную руку
И онемевших век не разомкну.
Не дай мне Бог изведать эту муку:
Отдать рассвет больничному окну,
Где сторожа аршинными ключами
Калитки запирают на засов...
А если смерть и встанет за плечами,
Хочу спокойно встретить смертный зов.
Не говори, что в жизни не везло.
Живи, схвативши время за весло!
* * *
Среди высоких дюн холодные русалки,
Отжавши косы, подойдут ко мне.
Влажны их спины, губы странно жалки
И пальцы слишком зябки при луне.
Среди высоких дюн, где вечный шум прибоя,
Где тонкий запах высохших медуз,
Я жду свиданья с девою, с тобою,
И встречи ожидаемой боюсь.
Среди высоких дюн, где только ржавый вереск,
Где ловят волны раннюю звезду,
Тебя любя, в тебе же разуверясь,
Я на песок холодный упаду.
На мне не будет золотого шлема,
При мне не будет тяжкого меча...
Лишь только ты, как дивная поэма,
Заставишь память счастьем зазвучать.
* * *
Быть может, это было
В детстве ясном,
Сейчас припомнить,
Право, не могу.
Стоял тогда
Счастливым и безгласным
На солнечном песчаном берегу.
За ивняком — оранжевые сосны
Стремились хвоей солнце удержать.
И мне, с моим характером несносным,
Хотелось буйствовать
И хохоча бежать.
А щуки хлопали
Хвостами,
Словно пушки,
Стрекозы рассекали
Желтый зной.
Похрустывали
Хрупкие ракушки
Да гул стоял
Незримый, навесной.
Горланили далеко
Плотогоны
И шлепал плицами
Невидимый буксир.
Так исподволь
Могуче,
Неуклонно
В меня вливался
Бесконечный мир.
И это беспредельное приемля,
Велик душою —
Ростом невысок,
Я падал, обессиленный,
На землю,
На влажный
И пружинящий песок,
Чтоб в свете
Предзакатного сиянья,
Нащупавши связующую нить,
С Землей и с Небом
Мощное слиянье
В своей душе
Навеки сохранить.
Бронзовое лето
Какое бронзовое лето
Сегодня утром началось!
Желанны солнечному свету
Листва
И прядь твоих волос.
Как жарко остывает блузка
В изгибе медном
На груди!..
Как сухостой
Нежданно хрустнул,
Как много сосен впереди!
А ночью —
Ночью ветер плачет
В смолистых
Бронзовых ветвях...
И стынет бронзовая дача
С огнем
В двустворчатых дверях.
* * *
Горьких слов ожесточенье,
Как попутное теченье,
Далеко несет меня...
Нам бы — с первых дней творенья —
Нам бы — чуточку терпенья,
Нам бы — искорку огня!
* * *
Оглянись на старые следы,
Что лежат у пойменной воды.
Оглянись. И пепел разгляди
Тех костров, что стынут позади...
Тех костров, что грели нас в ночи.
Оглянись. Прости. И помолчи...
* * *
...И пусть вчера я утверждал
Совсем иное,
Мой поезд ночью пробежал
Путь в тыщу верст длиною.
Выстукивал ночной вагон
По мокрой скучной стали
За перегоном перегон —
Огни во мгле мелькали.
Пускай огни горят во мгле
Сегодня, как и прежде, —
Жить на земле,
Жить на земле
Положено надежде!
* * *
Сны мои! Придите снова
С жаркой жаждой новизны.
С жаждой собственного слова
На околице весны.
С глубины лесных проталин
Сны мои! В который раз
Хрипом мартовских гортаней
Подаете трубный глас,
Чтоб стремились неуклонно,
Словно в юности моей,
Через синьку небосклона
Вереницы журавлей.
* * *
Твой клоун целлофановый
На стеночке повис.
Давай с тобою заново
Переиграем жизнь.
Пусть будет все заснежено
В том самом январе —
Дороги не заезжены,
Пушисто на дворе.
Пусть будет выкрик галочий,
Замерзшая вода...
Отложим десять палочек —
Прошедшие года.
Пусть вздрогнет клоун маленький —
Румяное лицо.
Засунем ноги в валенки
И выйдем на крыльцо.
Там солнце желтым краем
Заденет за трубу...
Давай переиграем
Настырную судьбу!
Сентябрь
Рощи — медные заплаты,
Залежь рыжих пятачков.
Дождь по кровельному скату
Тенькнул в сотню кулачков.
Трактор
Логом —
В дымке синей —
Тараторил поутру.
...Чутко вздрагивал осинник
На дожде и на ветру.
* * *
Под осторожным льдом —
Чужое клокотанье...
Я вовсе не о том,
О чем — преданье.
Под тонким темным льдом
Бьет пульс самоубийцы,
Чтоб в реку — напролом,
Чтоб холодом упиться.
Покоя не дает
Поведанная небыль.
И так обманчив лед
Под невысоким небом...
* * *
Природа, как звезда, предвечна,
Надежна, как стволы осин,
По-матерински человечна,
А я — природы блудный сын:
И шум ветвей, и птичьи перья,
И запах прошлогодних мхов —
Все это только лишь преддверье
Для ненаписанных стихов.
Дым
Я завидую воронам,
Что глотают серый дым,
Пролетая над перроном
К деревам, совсем седым, —
Поседевшим в лихолетье
От беды да от войны.
Все мы дети, только дети
Нашей русской стороны!
Всей Россией провожали
Вдоль перронов серый дым.
Наши матери дрожали
Перед временем седым.
Сколько дыма, сколько пепла
Ветер к дальним звездам нес...
Но Россия не ослепла
Ни от горя, ни от слез.
* * *
Бывают дни высокого волненья,
Явленья самых первородных слов,
Где мотыльки в горячем нетерпенье
Рвут паутину предрассветных снов.
Бывают дни, когда чужие лица
Освещены таким родным огнем...
И душу
Ночь — неведомая птица —
Заденет вдруг взлохмаченным крылом.
Нам навсегда становятся понятны
Короткий миг и долгие века...
На синих стеклах — голубые пятна:
Две бабочки, два поздних мотылька!
* * *
В апреле ветки ежатся
Во сне от холодов.
Капель в апреле множится
И тоньше — кромка льдов.
В апреле легче дышится,
И ветер — невесом.
И мне твой голос слышится
В оркестре голосов.
* * *
Возле домен высоких,
Где дымит шлаковоз,
С мая
В жухлой осоке —
Стекловидный откос.
С маху —
В волны Урала
Льется огненный шлак...
Нас по жизни качало,
Чтобы выровнять шаг.
Были ветра порывы.
Скал слоистый излом.
Аммональные взрывы
И полуночный гром.
И березовый дождик,
Весь пропахший весной,
Словно тысяча точек
Телеграммы сквозной...