Горегляд Анатолий
Венок для Валета

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Горегляд Анатолий (glane@bk.ru)
  • Размещен: 12/09/2005, изменен: 12/09/2005. 379k. Статистика.
  • Роман: Проза
  • Оценка: 6.40*8  Ваша оценка:

    Часть I.

    Венок для Валета

    "Месть- это блюдо, которое

    вкуснее всего, когда остывает"

    Дон Корлеоне

    ГЛАВА I

    Спал эту ночь Борис беспокойно. Часто вставал, шел на кухню, пил из чайника кипяченую воду. Потом садился на табуретку и подолгу смотрел в темное окно. Осень. Пора страданий и раздумий. Время покаяний и всхлипов. Неделю назад скромно отметил полсотни безрадостных и одиноких лет. Борис, кряхтя, встал с холодной табуретки и поплелся в свою комнату. Сон не приходил. Лежал на спине с открытыми глазами. Рядом еще две комнаты. В одной, что за стеной- дочь-девятиклассница. В другой, третьей по счету,- сын двадцати лет от роду. Жена умерла семь лет назад. Да и когда жила, толком они вместе никогда не были. Сплошная ругань да раздоры. Вот опять накатила больная тема. Борис занервничал, заворочался. Включил ночник. Время- четыре утра. Что ж, коль сон не идет, надо приниматься за дело. Борис быстро приготовил завтрак, принял душ и вышел на улицу.

    Машину пришлось долго прогревать. На дворе- минус пять. Вечером моросил мелкий дождь, поэтому дорога- сплошной лед. Борис хотел вернуться, но, вспомнив неуютный дом, холодную постель, прибавил газ и выехал на пустынную, но ярко освещенную улицу. Первым клиентом оказалась веселая и притомленная проститутка. Маршрут- другой конец Москвы. Расплатиться обещала так: "Не обижу, шеф". Что ж, работа началась.

    Борису Петровичу в жизни не везло. Возможно, это было связано с его вздорным, ершистым характером, возможно, с судьбой, но не везло и все тут. Хотя поначалу казалось, что жизнь улыбается. Но так, наверное, бывает у всех- поначалу. Окончил факультет журналистики, женился, родился сын. Взяли в штат городской газеты. Чем не жизнь? Потом произошел срыв. На одном из праздничных вечеров в редакции он хватил лишку, попал в вытрезвитель. Из газеты выгнали. Здесь, наверное, надо было напрячься, стиснуть зубы и бороться. А он расслабился, почти год нигде не работал. В семье начались скандалы. Копилась злость и агрессивность. Случайно удалось пристроиться в Союз молодых поэтов. Появились небольшие заработки. Потом стали приглашать на предприятия- писать истории заводов или еще какую-нибудь муть. Брался за все. А куда денешься? С заработками в конце концов наладилось, с семьей- нет. Хотя и родилась еще дочь. От этого сделалось трудней и невыносимей. Формально он стал полностью привязан к семье. Но только формально. Дома бывал редко. Привезет детям продукты, отдаст жене деньги- и к родителям или к другойженщине. Жена, царство ей небесное, большим умом не отличалась, а коль так- настраивала детей постоянно против отца. В результате кормить и одевать ребят сейчас полностью приходится ему, а послушания большого при этом не видно. И никуда не денешься - родные дети.

    Проститутка расплатилась по-царски. Свежий, хрустящий четвертной Борис нежно опустил в боковой карман пиджака. Начало неплохое. Настроение сразу поднялось. Он смачно затянулся сигаретой и, не спеша, поехал вдоль Чертановской улицы.

    С женщинами Борису Петровичу в жизни не везло тоже. Как теперь стал понимать, по причине того, что относился он к ним слишком хорошо. Ну, возьмем жену-покойницу. Чем она его поначалу прельстила? Да ничем. Встречался редко, будучи студентом. И не с одной с ней, конечно. Но вот поди ж ты- захотелось ей родить именно от него. Возражать и отговаривать не стал, пожалел и повел в загс. Ну, казалось бы, урок на всю жизнь. Дудки! Жалел и обогревал он женщин постоянно. Да и сейчас: два года как встречается с двадцатитрехлетней девицей. Та от него- без ума. Ему же она надоела ужас как, а все встречается. Бросить- жалко. Вот возьмет и родит ему еще одного.

    Трое наглых, небритых грузинов почти бросились под колеса. Еле успел затормозить. Даже не спрашивая разрешения, они закинули в машину сумки. Борис и сам не заметил, как пролетел на "красный", развернулся в сторону одного из центральных вокзалов. В ушах звучала фраза: "Гони, кацо, на поезд опаздываем, не обидим".

    С друзьями Борису везло больше, чем с женщинами. Случилось так, что многие его товарищи по учебе выбились в руководящее звено центральных изданий. К Борису они относились покровительственно и заботливо. Объяснение этому простое. Людям нравится видеть институтских товарищей далеко позади, отставших в бешеной гонке жизни. Встречаясь с Борисом, они вырастали в собственных глазах. После таких встреч им легче было оправдывать собственные болезни и недуги, закрепощенность в тисках служебных взаимоотношений и пресмыкание перед начальством. Поэтому они всегда старались помочь другу-неудачнику, великодушно и вроде бескорыстно. Это было им даже приятно и, можно сказать, утешительно. Лишь некоторые из них, что поумней, завидовали старому приятелю, его свободе, независимости. Были у Бориса дружки и в таких влиятельных организациях, как КГБ и МВД, в других серьезных учреждениях.

    Грузины или азербайджанцы- хрен их разберет, как всегда, обманули. Дали две измятые засаленные трешки и быстро скрылись в туннеле Курского вокзала. Борис взглянул на часы- начало восьмого. Очереди на такси почти нет. Но стояло почему-то много частных машин. Не иначе вот-вот подойдет поезд. Борис решил подождать и немного передохнуть. Тридцать рублей за полтора часа- не так плохо. Если удастся "взять" еще столько же, то можно спокойно возвращаться домой и отдыхать. Он немного опустил спинку кресла и с удовольствием вытянул ноги. Глаза сами закрылись, и почти сразу навалился сон.

    Извозом Борис Петрович занимался нечасто. Только тогда, когда совсем одолеет безденежье. Деньги же в основном зарабатывал журналистским трудом, пописывая статейки для разных изданий, и с этого кормился. Иногда, по старой памяти, если обращались, брался написать историю завода или биографию какого-нибудь деятеля. Работа противная, но денежная.

    Борис спал недолго. Может быть, минут двадцать. Так он делал часто. Этого времени вполне хватало, чтобы отогнать усталость. Сознание как-то моментально включалось и возвращало к той минуте, с которой начинался сон. Он сладко потянулся, открыл глаза. У капота его машины стояли несколько мужчин и оживленно о чем-то спорили. Борис скорее почувствовал, чем осознал, что говорят о нем. Странно, что бы это могло значить? Медленно, в раздумье, он открыл дверь и нехотя, с явным неудовольствием выбрался из машины.

    -В чем дело, мужики?- обратился Борис к компании.

    Те сразу притихли. Только ершистый, взлохмаченный, без шапки, самый низкий из них, что стоял дальше всех, сдавленно выдавил из себя:

    -Какого х... здесь стоишь? Это наше место- давай... отсюда.

    Борис даже растерялся. Он впервые столкнулся с такой ситуацией. Какое-то время стоял молча и соображал. Полностью осознав суть дела, чуть не захлебнулся злостью и негодованием. Срываясь на крик, он выпалил:

    -А где написано, что этот вокзал принадлежит хилой шпане и облезлым м...?

    От столь наглого ответа компанию аж передернуло. Борис не заметил, как рядом с ним оказался рыжий мужик с удивительно противной рожей. На вид ему было лет пятьдесят. Глубокий шрам тянулся по левой щеке от глаза до скулы.

    Компания окружила Бориса и приперла к дверце машины. Рыжий мертвой хваткой схватил Бориса за запястье и процедил сквозь золотые фиксы:

    -Если ты, паскуда, через три минуты не слиняешь, пожалеешь, что родился. Это тебе говорю я- Валет Бубновый,- из золотой пасти Валета на Бориса несло таким зловонием, что ему пришлось отвернуться.

    Наступающие поняли это как слабость противника и слегка отступили. Бубновый отпустил руку. Борис резко открыл дверь, оперся левой рукой на нее, правой на крышу машины. Теперь он почти не сознавал, что делал. Работали только инстинкты. Неведомая сила подняла Бориса вверх, так что крыша оказалась на уровне бедер. Пока поднимался, колени сами подтянулись к животу. Потом все, кто видел этот эпизод, так и не могли толком описать, что произошло, потому как на всю манипуляцию ушли буквально доли секунды. Сгруппировавшись полностью и достигнув высшей точки, Борис стал опускаться под углом, одновременно выпрямляя назад ноги. Прием был жестокий и коварный. Борис не видел, куда бил, он чувствовал,- сначала почувствовал, потом услышал сухой хруст костей и нечеловеческий крик. Удар пришелся какому-то плечистому детине прямо в грудь. Борис одновременно как бы оттолкнулся от него и направил ноги в кабину. Ключ торчал в замке зажигания. Дверь- открыта. Краем глаза Борис видел, как детина извивается на грязном сыром асфальте, как оцепеневшая компания застыла с дикими от ужаса глазами. Уже включая скорость, Борис успел рявкнуть в открытую дверь: "Стоять на месте, скоты, всех перебью!". Машина сорвалась и унеслась. На Садовое кольцо Борис выскочил, не дождавшись зеленой стрелки. Тяжелый грузовик едва успел притормозить, чтобы не превратить его вместе с машиной в бесформенную груду. Мотался он как ошпаренный по Москве часа полтора. И каждую секунду бросал взгляд на зеркало заднего вида. Нет, как будто преследования не было. Борис выскочил на Ленинградку, где-то аж у самого моста через Москва-реку. Уверенно пересек сплошную линию левого крайнего ряда и на скорости сто двадцать километров в час устремился к аэропорту. Машину бросил на открытой и неохраняемой стоянке "Шереметьево-2". Сутулясь и поеживаясь на холоде, подошел к аэровокзалу. Двери бесшумно открылись, и он уверенно устремился внутрь.

    Свободных столов в ресторане было сколько угодно. Борис выбрал тот, откуда просматривался вход, ресторан и вся взлетно-посадочная полоса международного аэропорта. Несуетливая милая официантка приняла заказ и сразу растворилась. Только теперь Борис по-настоящему ощутил усталость. Нет, нет, даже не усталость, вернее назвать это физическим страданием. Да, да, именно так, когда ноют все суставы, когда глаза закрываются, голова болит, а сознание молотит неспокойную мелодию. О чем? Да и понять-то трудно, просто на душе беспокойно и неуютно. Борис знал, что нужно делать в такие минуты. Он достал пачку седуксена, выдавил одну таблетку на ладонь, тщательно ее разжевал и запил водой. Потом долго мыл лицо холодной водой в ресторанном туалете. Ну вот, теперь чуть легче. Борис рассматривал себя в зеркало и водил шершавыми пальцами по глубоким морщинам.

    "А что, пожалуй, для моих-то лет не так уж я и стар,- ехидно подшучивал он над собой. Этот своеобразный мазохизм ему жутко нравился. Смотри-ка, и несколько своих зубов осталось,- продолжал он разглядывать себя.- Ба, и волосы на голове еще есть. Скажи на милость, глаза целы, уши на месте, нос торчит. А ему, видите ли, этого мало! Эх, скотина, так бы и влепил тебе по роже..."

    Борис размахнулся и остановил кулак в сантиметре от зеркала. "Ладно, хер с тобой,- продолжал он бессловесный монолог,- пожалею тебя сегодня". Он последний раз пристально осмотрел себя, поправил воротник рубашки и отправился в ресторан.

    Съев горячий обед и выпив три стакана чая с лимоном, Борис второй раз за этот день почувствовал себя удовлетворенным. Первый раз- когда опускал хрустящий денежный билет в карман, второй- теперь, откушав горячего и закурив дорогую сигарету. Откинувшись на спинку мягкого кресла, Борис смотрел как набирает скорость и отрывается от бетона большая белая птица с французским флагом на фюзеляже. А вот приземлился совсем маленький самолетик с советскими опознавательными знаками. Он очень быстро остановился и подрулил к вокзалу. Сверкающая чернотой "Чайка" подъехала к собственному трапу маленького самолетика. Три человека с небольшими дипломатами спустились к машине, сели в нее и укатили.

    "Живут же люди,- хмуро подумал Борис.- Из самолета- в "Чайку", из "Чайки"- на дачу, с дачи- в баню или в биллиардную. А здесь- из машины в драку, из драки- в гонки... И вся жизнь гонки, гонки, драки, погони. Ну почему, к примеру, я не могу за свои деньги вот сейчас взять билет до Парижа и слетать туда пообедать, почему? Если у меня есть на это деньги и желание. Кому от этого убудет? Я что, продам секрет Родины? Какой? Да я отроду не знал никаких секретов. Или что, завербует меня французская разведка? Зачем я ей нужен? Нет, просто нельзя мне, советскому человеку, никуда лететь, окромя как на своей бескрылой и чихающей, с лысой резиной посудине- в столицу мировой революции. А там меня шайка вокзальных "бомбил", наверное, "пасет" уже на всех дорогах".

    Неприятная мысль резанула сознание: "И на кой хрен, спрашивается, я восемь лет изучал каратэ, самбо, кун-фу? Чтобы все это выливалось в такие вот приключения? А ведь это не первый случай, да, наверное, ине последний",- Борис вздохнул, затушил сигарету и решительно поднялся. Пора заниматься делом. Он еще раз взглянул на бетонную полосу и резко направился к выходу.

    Машину остановил в редком березовом лесочке. Небольшой холм скрывал дорогу, правда, шум с трассы доносился. Но это не отвлекало. Здесь, в одиночестве, наконец можно спокойно разобраться, что же произошло. Борис отчетливо прокрутил в памяти минувшее утро. Он был человек суеверный, и поэтому самым странным и неприятным для него было то, что не смог предвидеть случившегося. Где, когда, что в это утро предвещало неприятность? Борис перебрал все- ответа не нашел. Он вышел из машины, немного погулял по лесу, вернулся. И только теперь наконец внимательно осмотрел машину. Вид ее был ужасен. Рассмотреть, какого она цвета было просто невозможно. Толстый слой грязи покрывал ее от днища до крыши. Борис взглянул на номера, и ему вдруг стало совсем спокойно. Прочитать на них что-либо было трудно. "Удивительно, как гаишники не остановили такую машину",- пронеслось в голове. Теперь ему стало понятно, отчего никто его не искал- никто не знал настоящего номера машины.

    Здесь же, в лесочке, он нашел небольшую канавку сводой, сбил слабый лед, зачерпнул в резиновое ведерко воды и, скинув куртку, начал остервенело тереть машину тряпкой.

    Через полчаса из леса выезжали блестящие и аккуратные, песочного цвета "Жигули". Никто не обратил на них внимания. За рулем сидел человек, который никогда никому ничего не прощал. Особенно это касалось тех, кто по незнанию пытался воздействовать на него силой. Разве мог знать рыжий с вокзала, что дни его сочтены, и что точку в собственной жизни он поставил сам, схватив Бориса своей клешней за руку. Сегодня ему повезло: "скорая" забрала с проломленной грудью его товарища, который теперь вряд ли выйдет из больницы нормальным человеком.

    ...Рыжий был хитер, но по глазам читать не мог. Аесли бы мог, тогда увидел бы в глазах Бориса собственную смерть. Вместо этого он торжествовал победу. Он считал, что вышвырнул с насиженного места очередного "чужака", ну а что до того, кто умирает в больнице- плевать ему на него миллион раз. У него таких "друзей"... Гаишники и оперы на вокзале- свои, поэтому- никаких актов и протоколов составлять не стали. Получили по "красненькой" и разошлись. Врачи и санитары со "скорой" тоже не ломались: цена устроила. Так что все шито-крыто. "Бомбилы" собрали по трешнику и отдали Валету деньги. Расплачивался со всеми он сам.

    - Порядок, ребята. Этот щенок сюда больше не сунется, а сунется- удавлю. Валет шутить не любит.

    - Хорошо бы удавить. Сережку жалко,- раздался голос молодого парня из толпы.

    - Ладно, ладно, приложим усилия, зарядим кого надо, найдем! Да, насчет Сереги, мужики: надо б еще по пятерочке скинуться да навестить его в больнице,- Рыжий сделал скорбное лицо, достал из кармана брюк засаленные и мятые деньги, выудил оттуда пятерку и положил на ладонь.- Давай, братва, все под Богом ходим.

    "Бомбилы" безропотно стали протягивать смятые бумажки. Валет моментально просчитал, что с этой операции он будет иметь чистыми стольник.

    Молча и понуро расходились "бомбилы". Кто к своей машине, кто к длинной очереди, кто прямо на перрон- ловить "лохов". У каждого свое место. Здесь свои порядки и законы...

    ГЛАВА II

    Подполковник МВД Николай Иванович Виноградов сегодня никого в гости не ждал. Как всегда, после работы он принял душ, приготовил ужин и, разложив перед собой газету, начал медленно и тщательно пережевывать пищу. Виноградов жил один в двухкомнатной квартире. В свои сорок пять он ни разу не был женат, хотя трое детишек от разных матерей считали его своим отцом. И правильно делали. Виноградов аккуратно выплачивал всем по пятьдесят рублей ежемесячно и раз в две недели, как правило, в выходные навещал их. В дни рождения делал подарки. Правда, о днях рождения напоминали мамы детишек.

    Лет десять назад Виноградов имел кучу женщин, которые были в него не на шутку влюблены. Поняв, что он законченный холостяк, многие отошли в сторону. Остались две совсем юные девочки, которые вполне могли быть его дочерьми, да с которыми он и обращался скорее как отец-наставник, чем как любовник. Ходил с ними в театры, на концерты, реже- в рестораны. Девушки были искренне и безнадежно влюблены в серьезного и пожилого дядю. Правда, дядя был похлеще любого юноши. Он каждый день с утра обливался холодной водой, вечером- час бегал трусцой. Выглядел элегантно и внушительно. Девчушки млели, и, конечно, в глубине души каждая из них рассчитывала "скрутить" папашу. Виноградов все это видел, понимал. Это его, с одной стороны, забавляло, с другой- мучила совесть: зачем морочит голову юным существам. Успокаивало, что, во-первых, он не развращает их- в худшем смысле этого слова, а во-вторых - приобщает к хорошим манерам. "После меня,- рассуждал он,- они по крайней мере будут знать, что такое нормальная жизнь".

    Подполковник взялся за чашку с чаем, когда раздался звонок в дверь. Странно, кто бы это мог быть? Схватив на ходу халат- дома он обычно ходил в трусах- и подскочив к двери, Виноградов щелкнул английским замком. Довольная улыбка университетского приятеля заслонила весь дверной проем.

    - Ба, какие люди, Борис Петрович, откуда ты взялся,- Виноградов затянул на халате пояс и отступил, пропуская гостя.

    - Надеюсь, на сей раз ты без бабы,- усердно вытирая ноги, поинтересовался Борис.

    - Слушай, пресса, в мои годы баб видят только во сне, да и то- в кошмарном. А знаешь, почему?

    - Почему?

    - Потому что после двадцатиминутного общения с ними я месяц прихожу в себя. Нужно мне это?

    - Э, брось, полковник, трепаться. Ты со своей натурой будешь с ними общаться до гробовой доски,- Борис называл университетского приятеля полковником с той самой поры, как тот ушел в милицию.

    Друзья прошли на кухню. Виноградов усадил Бориса за стол, сам стал суетиться по хозяйству.

    - Борь, а по рюмке примем?

    -Давай, полковник, я без машины. Начатая бутылка "Московской", колбаса, сыр, хлеб, соленые огурцы- вмиг очутились на столе.

    -Ну, за свиданьице, Николай Иванович,- Борис поднял рюмку, чокнулись. Не спеша закусили.

    -Борь, как твои ребята?- вопрос был традиционным, но не праздным. Виноградов знал судьбу друга в подробностях и всегда чем мог помогал.

    -Да сейчас вроде все нормально. Ребята стали приобщаться к порядку, ходят в магазин, моют полы, посуду. Единственное, как бы сын со шпаной не связался, за это боюсь.

    -Ладно, придумаем что-нибудь. А вообще как?

    -А вообще хреново!

    -Что случилось?- подполковник насторожился.

    Борис подробно пересказал Виноградову утреннюю историю. Собеседник ни разу не перебил его и только когда рассказ был закончен, он наполнил до краев рюмку и опрокинул ее, не закусывая.

    -Да, Боря, удивляюсь, как ты со своим характером и замашками спокойно ходишь по столице вместо того, чтобы гнить в зоне. Статья по тебе плачет давно. Что же тебя спасает? Судьба? Не иначе. А то бы ты еще тогда, в университете, за поножовщину схватил бы "червонец". Да, дружки у меня славные,- как бы подытожил Виноградов.

    -А я, между прочим, в друзья не лезу,- горячился Борис.- Можешь считать, что разговора этого не было, и я к тебе не заходил,- Борис встал.

    -Брось, Борь,- Виноградов потянул его за руку и заставил сесть на место.- Извини, если обидел. Но ты действительно играешь с огнем. Ты даже не можешь себе представить, до чего опасны подонки, с которыми ты связался.

    - Почему не могу, могу, и поэтому пришел к тебе. Но давай сразу договоримся, Николай,- Борис был серьезен и бледен.- На помощь, связанную с тобой, как с моим защитником, я не рассчитываю. К тебе я пришел за советом. Прежде всего скажи, как бы ты поступил, оказавшись в моей ситуации, но на своем месте. К примеру, ты на своей машине "ведешь" преступника и делаешь вид, что ищешь клиента на вокзале. А тебя прижимают такие вот "бомбилы".

    -Наверное, я обратился бы к сотруднику ГАИ. Хотя нет,- Николай нахмурился,- они наверняка там все куплены. Ну, тогда показал бы свое удостоверение. Этого тоже делать нельзя.

    Николай развел руки в стороны:

    - Не знаю, Боря, клянусь, не знаю. Но устраивать самосуд, пожалуй, не стал бы.

    -Вот, вот, даже ты, офицер милиции, не знаешь. Ая знаю. И, несмотря на твои рекомендации, самосуд устрою. Потому как ни милиция, ни КГБ, ни райком, ни райисполком меня не защитят.

    -Да ладно, делай, что хочешь,- Виноградов волновался.

    Он знал, что спорить с Борисом бесполезно. Поэтому решил сначала выведать, что у него на уме, а потом попытаться отговорить друга от глупостей. Но зря он на это рассчитывал. Даже допив водку, Борис не раскололся и не выдал свой план до конца. Не хотел он впутывать Виноградова в это дело. И был прав со всех сторон. Чем меньше знал милиционер, тем спокойнее им обоим. Но вот одно обещание он все-таки получил. Виноградов взялся по номерам машин найти адреса "бомбил". Аргумент у Бориса был железный. Если "бомбилы" решатся его "убрать" или наймут для этих целей исполнителей- у Виноградова останутся адреса утренней компании. Если же эти подонки попытаются насолить Борису через его детей, адреса будут у Бориса. На том и порешили. Расстались приятели как ни в чем не бывало. О том, что вопрос касается только их двоих- разговора не было. Каждый понимал, что если информация выйдет за пределы их беседы- пользы от этого никому, никакой.

    Договорились встретиться, как только Борису удастся разузнать номера машин.

    ГЛАВА III

    Поезд дальнего следования задерживался на три часа. Борис сидел дома и читал "Московскую правду". Эта история с аэропортовскими водилами его заинтересовала и он перечитывал ее третий раз. Так, значит, "бомбил" тоже начали "бомбить" рэкетиры. И милиция ничего сделать не может. "Идиоты,- размышлял про себя Борис,- подключили милицию. Теперь будут платить и рэкетирам, и милиции. Что ж, мне это только на руку: чем больше у них неприятностей, тем меньше будут думать обо мне. Хотя, если этот парень отбросил копыта- постараются меня найти. Факт. Пусть ищут. Мы будем искать друг друга. Посмотрим, кто окажется первым".

    Борис отложил газету и задумался. Не зря ли он заварил эту кашу, ведь забот и без того по горло? Это и дети, и заработки, и Тамара, будь она неладна- связался на старости лет. "Может, хватит с них одного калеки?- в том, что его жертва в лучшем случае останется навсегда калекой, у него сомнений не было.- Нет, пожалуй, одного мало. Не прочувствуют эти гниды, что за хамство надо платить. Кто им, кроме меня, внушит это? Второе. На днях заходил участковый и сказал, что пришло сообщение, что якобы из такой же машины, как у меня, в одном из отдаленных районов столицы ночью вытаскивали труп. Предполагаемый убийца по приметам был похож на меня. Я очень быстро отверг дикое подозрение, рассказав подробно, где был в то время, назвал свидетелей. Однако неприятный осадок остался. Наверняка действуют "бомбилы"- пытаются нащупать обидчика через купленную милицию. Нет, братцы, дудки, не отступлюсь я от вас, даже если год на воде и хлебе сидеть придется".

    За полчаса до прибытия поезда он уже торчал на вокзале. Узнать Бориса было трудно. Большая черная шляпа наполовину скрывала лицо. Слегка задымленные в роговой оправе очки плотно сидели на широком носу. Для пущей важности на верхнюю губу наклеил небольшие усы. Широкий модный плащ прикрывал и менял фигуру.

    Борис нашел свободное место в зале ожидания и стал разглядывать публику. "Господи, несчастные русские люди,- пронеслось в голове.- Сколько же вы будете терпеть издевательства над собой? Почти семьдесят лет вас уничтожали физически. Теперь времена изменились- давят морально". Прямо перед ним- отбивала поклоны в полудреме женщина лет пятидесяти. Поверх пальто- выцветший синий халат. В ногах три сумки с сушками, батонами несъедобной вареной колбасы, какими-то консервами и еще чем-то. На руках она держала еще одну авоську, тоже до предела забитую дешевыми "деликатесами". Распухшие обветренные и натруженные руки обнимали "добро" и прижимали инстинктивно к груди. Борису подумалось, что лет женщине, возможно, значительно меньше тех, на которые она выглядит. Но, видимо, тяжелый крестьянский труд не дает ей времени взглянуть в зеркало и увидеть обветренное и измученное красное сито вместо лица. "Главная ее радость, наверное, когда детишки сыты. Это ли не позор, не издевательство над человеком? Женщина, которая родилась для любви и радости, превратилась в мужика. Грязного, некультурного, пьющего и матерящегося, лишь с той разницей, что мужик о детях заботится редко. А ей, горемычной, рожать их надо, воспитывать, кормить и одевать. Как баба, она, наверное, кончилась на третьем году супружеской жизни, когда второй родился да мужик запил. А потом от такой-то жизни и желаний никаких уже не возникает. Самое сильное, пожалуй, у всех у них желание- выспаться",- горестно закончил свои невеселые размышления Борис.

    До прибытия поезда оставалось минут десять, но объявления об этом почему-то пока не было. Борис поднялся, взял свой черный, средних размеров чемодан и отправился в один из туннелей, соединяющих вокзал с платформами. О прибытии поезда объявили за три минуты. Борис случайно оказался у нужной платформы и спокойно поднялся наверх.

    Через несколько минут прибывшие и встречающие несколькими ручьями, через туннели, направились в город. Кто-то в метро, другие в очередь на такси. Борис смешался с толпой, немного выждал и спокойно, уверенно и даже с некоторым достоинством направился в город. Мимо проносились носильщики. Мелкие "бомбилы" пытались "зацепить" очередного "лоха". К Борису никто не подходил, наверное, чувствовался в нем "солидняк", а с такими эта шпана связываться не любит.

    На стоянке такси уже собралась привычная, метроввдвести очередь. Борис пристроился в конец, поставил рядом чемодан. Частные машины стояли бессистемно, где придется. А их водители толпились небольшими кучками. Собственно, из-за этих кучек, а вернее,из-заодной из них, Борис и затеял маскарад. На дворе- приятный осенний морозец. Слегка пощипывает щеки.Приятный-то приятный, но на такой погоде долго невыстоишь. Этим-то и пользовались "бомбилы", шныряя вдоль очереди и "прощупывая" клиентов. Минут десять Борис наблюдал за этими передвижениями, когда вдруг в очередном "частнике" узнал одного из своих обидчиков. Тот, покручивая на пальце связку ключей,неспешно прошел мимо, не удостоив Бориса даже взглядом.

    Охотники знают, как начинает колотиться сердце, если на мушке- дичь. Примерно такое же чувство овладело Борисом, когда он, пропустив парня метров на десять вперед, пошел за ним. Парень подошел к небольшой кучке своих товарищей, и они стали что-то обсуждать. Издалека Борис не мог точно рассмотреть- те ли это люди, что были у его машины в тот злополучный день. Недолго думая, он решительно зашагал прямо к ним. Частники стояли неподалеку от начала очереди. Борис, подходя к ним, чуть замедлил шаг, как бы раздумывая о чем-то. Сам же тем временем до боли в глазах впивался в лицо каждого. Да, это они! Сомнений никаких. Вот спиной к нему- рыжий, Валет Бубновый. Борис это почувствовал своим, особым чувством. Это у него- в крови. На долгое время запоминать безошибочно голос по телефону, узнавать человека со спины, даже если до этого он видел его всего лишь раз. Итак, компания в сборе. Борис остановился, поставил чемодан на асфальт, закурил сигарету и повернулся спиной к "бомбилам". Впечатление было такое, что человек наблюдает, как идет посадка на такси.

    Его же такси интересовало меньше всего. Борису нужны были номера машин людей, которые ни очем неподозревая, спокойно переговаривались унего за спиной.

    "Что ж, пришло время посуетиться",- Борис затоптал окурок, схватил чемодан и двинулся в туннель. Здесь он, не обращая на себя внимания, снял шляпу и сунул ее в чемодан, оттуда вынул простую кепку, незаметно снял усы, очки оставил. Чемодан сдал в камеру хранения. Уже выходя на улицу, поднял воротник, хотя, наверное, это было лишним. Как и пять минут назад, на него никто не обращал внимания.

    Вечером того же дня Борис был у Виноградова. Пять переписанных номеров отдал он подполковнику. Одну машину он упустил случайно, а номер Валета не записал специально. Он его запомнил наизусть и никому отдавать не собирался. О Валете вообще он не заводил разговор ни в тот, ни в этот раз. Беседа была короткой, без застолья. Виноградов обещал через пару дней достать адреса "бомбил". На том и порешили.

    День сложился удачно. Борис провел операцию с номерами да еще и заработал на машине полсотни. Так что теперь, выйдя от друга, решил сразу ехать домой, к детям. Тем более время позднее- на часах почти одиннадцать вечера. Немного прогрев двигатель, он медленно двинулся к центру. Ночью машин мало, и проехать не спеша по городу- одно удовольствие. Иногда, правда, эту радость может запросто загубить любой гаишник. Странно, думал Борис, днем их, чуть что случись- с огнем не найдешь. Ночью- вылезают трепать нервы. Ведут себя по-хамски, принюхиваются, придираются к любой мелочи. И все во имя трешки или пятерки. Бориса от этих мыслей аж передернуло. Он открыл окно и смачно плюнул в темноту.

    Девицу Борис заметил не сразу. Даже немного проскочил вперед. Потом, когда до него дошло, что девушка голосует, нажал на тормоз, и, включив заднюю скорость, подкатил к пассажирке.

    -Куда ехать, барышня?- бросил в открытую дверь.

    -В Люберцы, сударь,- в тон ему ответил юный, задорный голосок.

    -А что это стоит?- Борис редко задавал такие вопросы клиентам. Но молодым людям и военным- всегда. Чаще всего именно от них можно ждать рубля с копейками, проехав всю Москву по диагонали.

    - А стоит это как обычно- "чирик".- Сказав это, девушка хлопнула дверью, давая понять, что такой разговор ей не нравится.

    Но Бориса не так-то просто смутить. Протянув руку, он открыл дверь и, как ни в чем не бывало, спокойно и даже ласково пропел: "Садитесь, барышня". Уговаривать не пришлось. Девушка попросила открыть заднюю дверь. Тонкие духи смешались с едва заметным запахом спиртного. Бориса в таких вещах не проведешь. Это именно то сочетание, которое волнует кровь, даже когда перевалило за сорок. В зеркало заднего вида он пытался разглядеть девушку. Она казалась юной и красивой. Поймав на себе взгляд водителя, ничуть не смутившись, заговорила:

    - Что, нравлюсь? Эх, ребята, все вы одним миром мазаны, готовы отказаться от денег, пуще того, приплатить, лишь бы окунуться в омут разнузданного порока. Ну что вам всем неймется?

    Бориса такой поворот смутил и встревожил. Похоже, девица не только молода и хороша собой, но и неглупа. А этого он почему-то всегда боялся. От таких не знаешь чего ждать.

    -Да, ладно, не напрягайтесь, сударь,- улыбнулась девушка.- Меня зовут Наташа, еду от любовника, которому влепила пощечину за хамство и бросила его навсегда. Мне двадцать шесть лет, работаю учителем в школе. Вот и все. Теперь, если вы мне разрешите закурить, до Люберец я вас тревожить не буду.

    -Конечно, курите,- Борис почему-то начал волноваться, хотя никаких причин у него для этого не было.

    Всю дорогу оба молчали. И только подъехав к ее дому, разговорились. Говорили о школе, о кино, об искусстве. И вдруг неожиданно для себя Борис сказал:

    -Наташа, а не поехать ли нам ко мне? Вопрос этот был столь неожиданным, что он сам сжался от неловкости.

    -А где вы живете?- не проявляя беспокойства, спросила Наташа.

    -Примерно там, откуда мы приехали.

    -Ну что ж, поехали обратно,- легко и спокойно сказала девушка.

    Бориса пробил пот. К чему бы? Ведь не первый раз он приглашает вот так девушку с улицы. И никогда это не вызывало у него особого волнения. А теперь... Он чувствовал, что Наташа не из тех, кто сразу соглашается на такие встречи. Он понимал, что у нее произошел какой-то надрыв и что он пользуется этим. Да к тому же она слегка пьяна. Правильно ли он поступает? "А что делать?- пронеслось в голове.- Эта девица мне здорово нравится и, если я ее сейчас упущу, то никаких шансов встретиться с ней вновь не будет. Ах, была не была! Столько грехов на совести, пусть будет еще один". Борис привез Наталью на квартиру друга, который вот уже третий месяц был в заграничной командировке.

    В эту ночь он заснул лишь под утро. Спал ровно четверть часа. Проснулся- Наташи нет. Борис, как затравленный зверь, заметался по квартире. Еще секунда, и он бы завыл.

    К счастью, на краешке стола нашел записку: "Боря, если захочешь, позвони домой по этому телефону. Уехала на работу".

    Борис тупо разглядывал аккуратный почерк и не мог понять: радоваться ему или грустить. За свои полсотни лет он впервые осатанел от любви. Такого с ним никогда не было. Как ни напрягался- не мог припомнить, чтоб какая-нибудь женщина могла заставить его не спать ночь напролет. Наташа была существом сказочным, нереальным. От нее пахло чистотой и благородством. Красивая, еще не совсем сформировавшаяся фигура, пухлые страстные губы... - все это стояло перед глазами Бориса, и он не в силах был отогнать видение. Подушка сохранила нежный запах дорогих духов. Борис уткнулся лицом в нее и сразу провалился в глубокий сон.

    ГЛАВА IV

    Снег в эту зиму лег рано. Как всегда, улицы- в грязи и в наледи. Газеты и телевидение каждый день ругают дорожные службы, начальников снимают, а грязь остается. Глупость, при чем тут начальники? Техника- никудышная, зарплата у рабочих- низкая, а все начальники виноваты. Да и то, уже прогресс какой-то: раньше все работяг шерстили и в хвост, и в гриву, а теперь вот и до начальников добрались. А толку- чуть. Каждый год с владельца машины государство дерет минимум тридцать целковых- налог на содержание дорог. Сумма складывается огромная. Куда все идет, если даже в Москве зимой все в снегу, летом- в ухабахиколдобинах? Эх, страна дураков. Борис переключил скорость, вынул из пачки сигарету. Никому ничегоздесь не надо. Вот болтать языком, призывать к героическим поступкам, обворовывать друг друга, а все вместе- государство, это мы умеем, научились. А чтобы признать хотя бы раз для смеха: братцы, не туда идем, заблудились, погибнем - нет, этого нам не дано. Борис глубоко затянулся и прибавил скорость: синие "Жигули" рыжего Валета чуть было не ускользнули изполя зрения.

    Заканчивалась неделя с того момента, как Борис "сел на хвост" Валету. За это время он узнал все адреса "бомбил", которые замахнулись на его независимость. Несколько раз он даже проехал с ними- заплатив в общей сложности рублей восемьдесят. Цены за поездки "бомбилы" называли крутые. Да плевать ему было на деньги. Перед ним была цель, и он ее достигнет, чем бы ни пришлось платить: деньгами, кровью, здоровьем... В этих поездках удалось кое-что выведать о Валете. Рыжий был дважды судим за развращение малолетних, и оба раза ему удавалось чудом избежать отсидки. Что это за "чудо", Борис догадывался. Валет был вхож в милицию, в КГБ и даже в горком партии. Везде он подкармливал кого-то, оказывал мелкие услуги. Со своими был суров и жесток. Ежедневно все "прописанные" на этом вокзале "бомбилы" сдавали ему по шесть рублей. Почему по шесть, а не по семь или по четыре- никто не знал. Зато все знали, что ни привокзальное ГАИ, ни кто-либо еще их не тронет. С "властью" Валет расплачивался сам. Кроме того, Борис установил то, чего не знали подручные Валета. Были у того еще два "своих" вокзала. И там рыжий навёл собственные порядки: поборы с "бомбил" и расчеты с "властью". В качестве "извозчика" Валет работал мало. И делал не больше двух ездок в день. Причем, каждая ездка ему оборачивалась не менее чем в полсотни. "Клиентов" ему подыскивали "шестерки" из вокзальных носильщиков. За такую поездку он отщелкивал им по "чирику".

    Борис пытался подсчитать, сколько же Валет имеет в день- с разными отщелкиваниями получилось не менее пятисот. Когда он вывел эту цифру на бумаге- не мог поверить. Пересчитал еще раз. Все точно, этот подонок и выродок имел в день огромную сумму без особого напряжения и усилий.

    Попасть в машину к рыжему Борис так и не смог. Слишком сложную пришлось бы разрабатывать комбинацию, а это в его планы не входило. Да и не очень-то он по этому поводу расстраивался. Главное- ему нужен был адрес рыжего. Поэтому вот уже второй день Борис "сидит на хвосте" у синей "шестерки". Вчера, после четырех часов преследования, Борис позволил себе отвлечься на несколько секунд- решил купить сигарет в киоске, пока на светофоре горел красный свет. Валет ушел, что называется, не попрощавшись. Сегодня Борис подготовился тщательней- в бардачке машины лежали две пачки сигарет, бутерброды, бутылка минеральной воды.

    Валета он "взял" на второй ездке. Первую сознательно пропустил, зная, что рыжий вернется на вокзал на вторую "посадку". Так и случилось. Рыжий помог очередным клиентам расставить вещи- часть в багажник, что покрупней- наверх, на крышу. Отвез их Валет в Балашиху и вот теперь возвращался в столицу.

    Борис держался на почтительном расстоянии, но ни разу не упустил синие "Жигули" из виду. Время близилось к восьми вечера, а это значит - все вокзальные дела Валет на сегодня закончил и должен возвращаться домой. Хотя дома как такового, как выяснил Борис, у Валета не было. Прописан он у последней жены, от которой имел троих детей. Жил у какой-то артистки. Наверное, и той, и другой платил хорошо. Иначе, вряд ли они стали бы держаться за эту скотину. "Бомбилы" рассказали ему, что жен законных у Валета было шесть, но алименты он никому из них никогда не платил. И странное дело- никто на этом не настаивал. Это ж надо так опротиветь, чтоб отказаться даже алименты с него получать. Хотя, с другой стороны, какие алименты, если он никогда и нигде законно не работал. Ну, а с милицией- он лучший друг. Таких там любят. А куда денешься: на двести в месяц или чуть более, что они получают, нынче не проживешь.

    Вот и Москва. Валет старался не нарушать правил, ехал не выше шестидесяти в час, не проезжал на желтый свет. Поэтому следить за ним было легко. Миновав центр, Валет повернул на улицу Горького. Перед площадью Маяковского перестроился в крайний правый ряд и на зеленую стрелку светофора повернул направо.Выехав на Садовое кольцо, он вновь прижался вправо и на светофоре повернул на улицу Чехова. Машина Бориса была пятой по счету от Валета. И как раз перед ним зажегся красный свет. Борис смачно выругался и хотел уже нарушить правила, как вдруг увидел машину Валета, подъезжающую к дому, что находился справа. Фу, ты, отлегло. Эту башню он знал. Дом актеров. Лет семь назад он недолго навещал здесь одну пышногрудую солистку из Большого. Но уж очень у них, у этих актеров, суетная жизнь. Когда один в семье суетится- куда ни шло. Когда двое- сумасшедший дом. Пришлось с солисткой расстаться. Правда, теперь она большая знаменитость и все время ездит по заграницам.Но Борису плевать на нее, на заграницу, да и на этот дом.

    "Надо же, и эта гнида здесь пристроилась,- подумал он.- Хотя чего удивляться, тоже ведь актер,да еще какой! А что, ему бы в Малом театре да взаглавных ролях! Пожалуй, похлеще Коршуновасыграет".

    Все эти мысли пронеслись у Бориса в считанные секунды, пока он ждал зеленого сигнала светофора. И все это время он ни на миг не упустил из поля зрения машину Валета.

    Когда загорелся зеленый и Борис тронулся,- Валет все еще сидел в машине. "Интересно, что он там делает,- размышлял Борис.- Наверное, считает деньги. Да, если мои расчеты верны, такую сумму быстро непересчитаешь".

    Борис повернул направо, проехал немного по улице Чехова и свернул в первый переулок. Здесь он притормозил у тротуара, быстро выскочил, закрыл дверь и почти бегом бросился обратно. Успел вовремя. Валет не спеша, по-хозяйски снимал щетки с лобового стекла. Небрежно бросил их в салон, захлопнул дверь. Потом обошел машину, проверил, закрыты ли двери, багажник. Как последний штрих- стукнул ногой по переднему колесу и, резко развернувшись, отправился в ярко освещенный подъезд кооперативного дома.

    "Ну вот, милый, ты и дома",- с презрительной теплотой размышлял Борис. То, что Валет живет именно здесь, у него сомнений не вызывало. Во-первых, сходилось то, что он живет с актрисой, а этот дом- актерский. Во-вторых, Борис знал по себе, что так машину оставляют только на ночь. И если б Валет заехал сюда на два-три часа, манипуляций разных с автомобилем он бы не производил. Итак, нора хорька обнаружена. А это, как считал Борис,- полдела. Теперь начнем его травить. Борис с удовольствием потер руки и закурил сигарету.

    Из автомата он позвонил детям. Дочь была дома, как всегда, голодная и злая.

    -Ладно, заеду к Елисееву, куплю продукты и скоро буду. Накормлю, жди.

    -Если не умру с голоду,- огрызнулась Анастасия и швырнула трубку.

    "Вот народ,- подумал Борис.- Девица, а не может себе приготовить ужин. Зачем она нужна будет мужику? Кто на ней женится? Ну и воспитание!" Хорошего настроения как ни бывало. Борис поймал себя на мысли, что самые большие огорчения в жизни за последние годы доставляют ему собственные дети. "Наверное, это расплата за то, что не воспитывал их в детстве",- с грустью подумал Борис и медленно отъехал от тротуара.

    ГЛАВА V

    Это был один из редких случаев, когда вся семья собралась за столом. В неубранной обшарпанной кухне было неуютно и холодно. Ремонт не делался со дня постройки дома. То есть лет двадцать- точно. Тогда же они и переехали в эту квартиру из центра. С тех пор здесь не менялись ни холодильник, ни мебель, ни даже карниз.

    Когда была жива жена, порядка, разумеется, было больше. Теперь все в запустении, в грязи. На новую мебель и ремонт денег нет. А порядок поддерживает в квартире только Борис. Ребята на это смотрят просто. Хотя небольшой сдвиг есть. Яков время от времени варит суп, а Настя крайне редко может пройтись с полувлажной тряпкой по полу. Борис появился минут сорок назад. Сразу сделал яичницу с ветчиной, нарезал хлеб, приготовил чай. Теперь все молча ковырялись вилками в своих тарелках и без особого энтузиазма ели яичницу.

    Первым заговорил отец:

    -Ну, хорошо, а если б я не приехал, что бы вы, господа, ели?

    -А мы б не ели, а легли спать,- Настя оторвала взгляд от тарелки. Колючие глаза уперлись в Бориса.- Нам это не впервой.

    -Яш, а ты что скажешь?

    -А что мне говорить, ты отец, ты и корми.

    Борис начал закипать.

    -Может, мне вас еще из ложечки кормить прикажете?- внутри неприятно зажгло- дает знать язва. "А ведь волноваться мне нельзя,- пронеслась в голове мысль,- столько раз зарекался сдерживать себя".

    -Послушай, живешь здесь, так корми. А не хочешь, мы тебя не держим,- Яков никогда не называл Бориса отцом, и сознавать это было больно. А теперь вот и из дома гонит.

    "Имеет право,- подумал Борис.- Я ведь здесь и не прописан даже". Он заводился все больше.

    - Послушай, культурист, вместо того, чтобы кормить сестру и помогать ей в учебе, ты целыми днями шляешься неизвестно где, неизвестно с кем. Не работаешь, не учишься. А я должен тебя кормить и одевать?.. Да если бы не Настя, моей ноги здесь давно бы небыло бы.

    -Ладно, хорош трепаться,- Яков с силой ударил торцом вилки по столу.

    И Настя, и Борис от неожиданности вздрогнули.

    - За Настю не переживай, ей уже пятнадцать лет и кое-что она соображает. Так что если тебя только это держит, отдай золото, что от матери осталось, и сматывайся. Жили без тебя все время, проживем и теперь.

    -Хорошо, так и порешим,- Борис не мог больше спорить, его трясло. И это говорит родной сын, которыйв старости должен будет поднести ему чашку с молоком. "Чашку с ядом",- горько подумал Борис и встал из-за стола.

    Чай пить не стал, закрылся на ключ в своей незаконно занимаемой комнате, лег на тахту, закурил.

    "Разумеется,- размышлял Борис,- терпеть этого больше нельзя. Конечно, отсюда надо выметаться, и чем скорее, тем лучше. Но что будет с Настей? Яков не хочет ничем заниматься, а это значит, не сегодня-завтра свяжется со шпаной, наркоманами или пьянью. То, что погибнет сам, полбеды. А ведь может случиться, что и девчонку изуродуют. Что тогда, с кого потом спрашивать? М-да, ситуация". Борис уже несколько раз предлагал Насте разменять квартиру: та ни в какую не соглашалась. Борису было где жить. Прописан он был на другом конце Москвы, в однокомнатной квартире отца. Двое друзей постоянно ездили в заграничные командировкии оставляли ему ключи от квартир. Несколько женщин с радостью бы приютили Бориса на любой срок, хоть на всю жизнь- ему этого не хотелось. Вот если бы Наталья...

    Он все чаще и чаще думал о девушке, с которой провел ночь. Чем дальше уходило время, тем призрачней рисовался ее образ. Иногда она ему снилась, и он просыпался в холодном поту. Вспоминать о Наташе было и больно, и мучительно, и приятно. Это была незабываемая сказка. Он ей так и не позвонил. Странно, пройдя огонь и воды, он робел. А может, боялся разрушить образ, который нарисовал сам себе? Он ведь ее совсем не знает... "Эх, опять сентименты,- встрепенулся Борис.- Ведь сказано, пока не рассчитаюсь с рыжим- звонить не буду",- уговаривал он себя. Ну да ладно, так навязчивые мысли не отгонишь. Пора заняться делом. Борис затушил сигарету и резко поднялся.

    Через пять минут он сидел за письменным столом. Шторы на окне были плотно задернуты. На руках- тонкие медицинские перчатки. Справа- пачка старых газет. Слева- пинцет, конверт, клей, бумага. Борис намочил небольшой кусочек ваты в спирте и тщательно с двух сторон протер лист бумаги. Потом он начал вырезать буквы из заголовков газет. Работал не спеша, аккуратно. Когда букв набралось достаточно, пинцетом стал подбирать нужные, слегка смазывал их клеем и составлял слова. К часу ночи работа была закончена. Конверт заклеен и завернут в газету.

    В два с минутами Борис припарковал машину в каком-то дворе рядом с Пушкинской площадью, засунул конверт под куртку и спокойно зашагал по улице Чехова в сторону Садового кольца. Подходя к актерскому дому, машинально взглянул на часы- половина третьего. "Самое время,- решил он.- Нормальные люди, да пожалуй, и ненормальные, в эту пору уже спят". По Садовому изредка проносились машины. Борис все продумал и просчитал. Он даже успел потренироваться на собственной машине. Машина Валета стояла в глубине двора и была скрыта углом дома от прямых лучей света. Она как бы растворялась в темноте. Борис сделал последнюю затяжку, с силой запустил окурок через дорогу и решительно повернул во двор. Наверное, и днем бы никто не заметил того, что проделал Борис. Когда оставалось метра четыре до машины Валета, он начал заметно прихрамывать, делая вид, что в левый ботинок что-то попало. Поравнявшись с передним окном машины, он приостановился и как бы оперся правой рукой на окно машины. Но так только казалось. На самом деле он молниеносно высадил ветровое стекло и, как ни в чем не бывало, наклонился, осматривал ботинок. Осмотрев обувь и выпрямляясь, он также быстро достал из-под куртки конверт и сунул в разбитое окно. Встав в полный рост, Борис, не спеша, направился вглубь двора. На всю операцию ушло четырнадцать секунд. Он считал.

    Немного побродив по дворам, Борис вышел к гостинице "Минск" и отправился к Пушкинской площади. В четыре утра он выключил в комнате ночник и попытался заснуть. Последней его мыслью было- теперь не спасовать, операция началась.

    ГЛАВА VI

    Как всегда, ровно в десять утра, гладко выбритый и довольный собой, Валет появился у машины. Ничего не замечая, он открыл дверь и плюхнулся на сиденье. И только предварительно отряхнув на улице и перенеся ноги в машину, он понял: не все в порядке в этом доме. Взглянул вниз и увидел осколки стекла... Теперь он догадался взглянуть на то место, где должно было находиться стекло.

    -В чем дело? Не понял...- пробормотал Валет. Егограбили впервые в жизни. Рука непроизвольно потянулась к магнитофону. Чудеса, на месте! Панорамноезеркало с часами- тоже. А тайник? Здесь у Валета хранились тридцать тысяч на черный день, пошарил рукой- на месте. Ух, отлегло! И лишь убедившись, чтовсе ценности на месте, Валет случайно обнаружил конверт. Тот лежал между сиденьями и был едва заметен. Валет, ничего не подозревая, сразу вскрыл его идостал странный лист бумаги. Покрутив его и так иэтак, он, наконец, догадался, что это письмо. Тогда онначал читать. Когда до него дошел смысл, откинул голову назад, закрыл глаза, задумался. Потом, как бы очнувшись, пробежал еще раз неровные строчки: "Валет, ты приговорен. Даем тебе неделю. Смывайся из Москвы и ложись на дно. Искать не будем. Через неделю и один день будет поздно". И все- ни подписи, ниадреса.

    Минут пятнадцать Валет не двигался. Ничего не придумав, он сутуло и вяло вылез из машины и, не закрыв дверцы, пошел к ближайшему автомату. "Что ж, пришло время вам, фраера, поработать",- размышлял Валет, заходя в будку. Достал монету и набрал заученный наизусть домашний телефон майора КГБ. Тот сразу снял трубку.

    -Виталий Викторович, говорит седьмой. Есть срочные новости, надо встретиться.

    -Хорошо, седьмой,- голос у майора был резок и недоволен,- через сорок минут на второй линии.

    -Идет, буду,- Валет опустил трубку и направился к машине.

    Майор не раз и не два прикрывал Валета и выручал из самых невероятных ситуаций. Конечно, не бесплатно. Валет платил щедро. Взять, к примеру, случай со школьницей. Ведь он дал этой стерве триста рублей. Так нет, показалось мало, дай тыщу. Валет пожадничал, не дал. Та накатала заявление в милицию, дело дошло до суда. А в результате он выложил двадцать штук. И на том спасибо. Если б не майор, быть сейчас на зоне. Правда, он и там не пропал бы, но от этой мысли Валета аж передернуло, от жути такой.

    Майор, тогда он, правда, был еще капитаном, после этого случая заставил Валета заучить наизусть нужные телефоны и посоветовал звонить лишь в самых крайнихслучаях. А это разве не "самый", размышлял Валет, ведь "пришить" хотят. Валет поежился и запустил двигатель.

    Виталию Викторовичу было на вид лет пятьдесят пять. Ничего приметного ни в поведении, ни во внешности. Он молча прочитал письмо, осмотрел конверт и сухо спросил:

    -И чего же ты хочешь, Валет?

    -Жить хочу, только и всего,- криво усмехнулся тот золотыми коронками.

    -Не буду темнить, Валет. Когда мы имеем дело с законными действиями законных органов, это одно дело. Когда же в игру вступает ваш брат из преступного мира- совсем другой вопрос. Здесь наши связи бессильны. А скажи, Валет, кто может быть на тебя так зол, что решил "убрать", кого ты сам подозреваешь?

    -В том-то и дело, что не могу понять. Правда, четверых своих "водил" я в этом году отлучил от кормушки. Но за дело. Отказались платить за два дня простоя. Козлы, я-то причем, если они клиентов найти не могут?

    - Хорошо, что еще было огорчительного в твоей биографии за последнее время?

    Валет задумался.

    -Да, пожалуй, ничего. Хотя нет, недели две назад произошел незначительный эпизод на вокзале,- и Валет рассказал майору про случай с Борисом.

    -А что теперь с этим парнем, которого "задели"?- спросил майор.

    -Да вроде выкарабкивается, хотя врачи утверждают, что со второй группой инвалидности он может проходить до смерти.

    Офицер призадумался, потом вдруг неожиданно спросил:

    -Слушай, Валет, а официального расследования не проводилось?

    -Да нет, пришлось немного напрячься, кое-кому сунуть. Ни к чему нам огласка,- Валет виновато опустил голову.- Да, кроме того, это ничего бы не дало. Мы пытались провести свое следствие втихую- хрен два. Не вышло. Беда в том, что все произошло в считанные секунды. Мы даже не можем установить цвет машины- она вся была в грязи. Одни говорят - белая, другие- серая, не поймешь.

    -Ну, хорошо, а что конкретно ты хочешь от меня?- майор резко повернулся к собеседнику и посмотрел прямо в глаза.

    Уж на что рыжий был тертый калач, но не мог спокойно выдержать взгляд майора.

    -Одного хочу,- прохрипел он,- узнать, кто авторписьма. Собственную охрану уж как-нибудь сам обеспечу.

    -Хорошо, Валет, давай письмо и мне больше не звони. Будут новости, сам позвоню.

    -Идет, Виталий Викторович, только уж поспешите. Дело - нешуточное.

    -А это уж как получится,- весело проговорил майор и взялся за ручку двери. Уже выходя из машины, майор почувствовал, как рука Валета скользнула в карман его пальто.

    "Порядок,- пронеслось в сознании майора,- не зря время тратил".

    Завернув за угол дома, майор зашел в первый же подъезд сталинской восьмиэтажки. Здесь он осмотрелся и, не заходя в глубь коридора, извлек из карманапачку денег. Новенькие сотенные купюры были склеены тоненькой бумажкой. Виталий Викторович пересчитал- десять штук. "Косая"... Что ж, недурно",- подумал майор. Потом он достал письмо, сигареты. Прикуривал намного дольше, чем обычно, потом медленно поднес зажигалку к письму. Сжег и конверт, и даже маленькую полоску бумаги, которой были скреплены деньги.

    "Вот теперь все,- майор цинично улыбнулся,- плевать мне на Валета. Чем быстрее его уберут, тем спокойней будет многим, в том числе и мне". Он отшвырнул ногой дверь и твердой, решительной походкой отправился на работу. Сегодня у него трудный день- отчет за девять месяцев работы. Зато после работы можно будет слегка расслабиться...

    ГЛАВА VII

    В тот же день Валет объявил всем, что ежедневный сбор с каждого увеличивается на рубль. "Водилы" безмолвно проглотили эту пилюлю, затаив очередной раз зло нахозяина.

    По собственной картотеке, а у Валета было свое досье на каждого "бомбилу", он выбрал двух наиболее подходящих и относительно молодых людей. Оба имели по две отсидки за хулиганство. Среди "водил" они славились задиристым характером и крутым нравом. Им-то Валет и поручил свою охрану. В десять утра они должны были поджидать его на своих машинах у дома и сопровождать целыйдень. Вечером, после того, как Валет входил вподъезд, охранники были свободны и могли заниматься чем угодно. Ежедневно каждому из них Валет положил по стольнику. Как непременное условие- каждый должен возить с собой пушку, а гдеони возьмут оружие, его не касалось. У одногоэта штука имелась, другому пришлось ночь порыскать по старым дружкам - за три сотни удалось сговориться и получить "Макарова" с тремя обоймами.

    На следующее утро уже все "бомбилы" столицызнали, что Валету угрожают. С одной стороны, многим нравилось, что, наконец, этого шакала припугнули. С другой, случись что с ним- распадетсячетко налаженный механизм, начнется кутерьма, неразбериха. "Бомбилы" терялись в догадках, кто мог замахнуться на Валета, ведь у него такие связи... Разумного объяснения никто придумать немог, поэтому разговоры вскоре прекратились, ноненадолго.

    Борис два дня ни на минуту не оставлял Валета без внимания. Он дал ему неделю, потому как считал не вправе оставить человека без шанса на спасение. Хотя прекрасно понимал, что слово "человек" Валету подходит меньше всего. После того, как кое-что разузнал про рыжего, он понял, что имеет дело со зверем. И все-таки решение было однозначным. Если рыжий уберется, он никого из его банды не тронет и забудет обиду навсегда. Если нет, пусть Валет пеняет на себя.

    За два дня наблюдений Борис понял, что Валет на что-то надеется и убираться из столицы не собирается. На охрану Борису было наплевать, так как он не собирался рассчитываться с Валетом при свидетелях. Плевать ему было и на то, что Валет прекратил сам обслуживать гостей столицы. Волновало Бориса другое, то, что он не знает, на что надеетсярыжий, единственный шанс которого- это первым обнаружить Бориса и "убрать". Такую возможность Борис не исключал. Поэтому он принял все меры предосторожности. Ни удетей, ни у отца он эту неделю не появлялся. Свою машину загнал в гараж к приятелю, а сам ездил на "волге" товарища, который, уехав в командировку, вместе сквартирой оставил ему ключи от машины и доверенность на право вождения.

    К вечеру во вторник, когда стало ясно, что Валет на предупреждение не реагирует, Борис решил предупредить его еще раз, последний. Кроме того, ему нужно было выяснить еще некоторые вещи. К примеру, Борис до сих пор не знал точно номера квартиры рыжего, телефон... А без этого закончить начатое трудно.

    Всю вторую половину дня в среду Борис провел в пивнушке, что в парке рядом с "Динамо". Чего здесь только не увидишь и не услышишь. Борис взял кружку пива и так, в одиночестве, стоял, изредка выкуривая сигарету, слушал да наблюдал. Вот трое ребят, наверняка строители, быстро взяли по кружке пива, развернули газету и разложили на стойке бутерброды. Потом отпили по полкружки и, озираясь, разлили в них бутылку водки. Пустая посудина моментально оказалась за пазухой уобшарпанного доходяги. А рабочий класс, как ни в чем ни бывало, распрямив спины и чинно чокнувшись кружками, проглотил мигом эту гадость. После чего, довольно похрюкивая, начали пожирать бутерброды.

    -А все-таки молодец Горбачев, заставил он нам водяру вернуть. Ведь без нее, родимой, на стройке враз копыта отбросишь,- уплетая за обе щеки закуску, пробасил худой детина.

    -Да, мужик ничего,- подхватил его краснощекий товарищ с маленькими, мечущимися глазенками.- Вот еще болтал бы поменьше, цены бы не было.

    -И поменьше бы колесил с Райкой по заграницам,- вступил третий.- А то таскает ее везде за собой, смотреть противно.

    -Ладно болтать,- вступился первый,- те чо, жалко, не на твою зарплату они ездят.

    -А на чью же?- не унимался третий, самый молодой из них.

    -А ты посчитай, сколько с меня налогов дерут: тридцатник подоходный, двадцатник за бездетность. Куда эти деньги идут? Ну, давай отвечай, бригадир. Ато умные все очень. А от зарплаты полтинник отдай- остается двести. Что я куплю на этот двушник? Дай Бог прокормиться!

    Молодой все больше распалялся:

    - А если что нужно из шмоток купить- то езжай на Рижский рынок. А тамджинсы меньше чем за двести рублей не возьмешь, вот и вся зарплата. Вот так, бригадир. А ты говоришь- хороший мужик. Мужик-то он, может, и хороший, но мне от его душевных качеств зарплата не прибавится.

    -Ладно, парни, хорош базарить,- бригадир кончил жевать и стал сворачивать бумагу в комок.- Ты, Коль, вот чего уразумей. Я в твои годы получал восемьдесят шесть рублев и был доволен, а тебе вот нынче и двухсот не хватает...

    -Э-э, начальник,- прервал Николай,- старая песня. Пошли работать, а то ты опять заведешь лекцию на час.

    Троица, продолжая нешумно спорить, вышла на улицу. И сразу же в дверь вошла невзрачная старушка с облезлой хозяйственной сумкой.

    -Баб Мань, заждались,- двое парней из разных концов пивнушки бросились к старушке.

    -Потише, окаянные,- беззубым ртом прошепелявила баба Маня.- Ну, чо те, Гриш, полную аль "мерзавчика"?- старушка взглянула снизу вверх на детину.

    Григорий на секунду задумался:

    - Давай мерзавчика, полную не потяну.

    Борис успел рассмотреть, как бабуся сунула в карман мятую пятерку. Потом она достала из сумки четвертинку, до самого края наполненную мутной жидкостью.

    -На, сынок, поправляйся. Первач отдаю, не меньше семидесяти градусов, проверь, горит. Да прекращай шалить с энтим делом, гляди-ка, каженный день здесь ошиваешься, пропадешь.

    Григорий трясущимися руками принял самогон и отчалил в свой угол. Второй взял полную и сторговался с бабулей на восемь рублей.

    Борис изучил всех обитателей пивнушки, нужных людей не было. Только в половине шестого, когда собрался уже уходить, народ пошел валом. Борис сразу обратил внимание на двух молодых людей. Они особо не выделялись из толпы, взяли по две кружки и не спеша, пощипывая воблу, спокойно болтая, отпивали небольшими глотками пиво. На вид им было лет по двадцать пять. Под "дутыми" куртками Борис интуитивно почувствовал накачанные, сильные мышцы. Спокойные, рассудительные движения и неторопливый, тихий разговор убедили Бориса, что это именно те, кого он искал.

    "Возможно, это даже спортсмены с "Динамо",- подумалось Борису,- что ж, тем лучше. Спортсменам деньги тоже нужны".

    Постояв еще несколько минут, Борис вышел на улицу.

    "Как они там целыми днями торчат, в этом гадюшнике?" - от свежего воздуха у него закружилась голова. Он быстро закурил, чтобы не травмировать организм такими резкими перепадами.

    Двое парней вышли минут через пятнадцать и не спеша направились в сторону метро. Примерно на середине пути их догнал Борис. Разговаривали долго. Задача оказалась намного сложней, чем представлялось Борису.

    ГЛАВА VIII

    Наташа вернулась сегодня раньше обычного. Бабушку это не насторожило и не застало врасплох. Обед был готов, его стоило лишь чуть-чуть подогреть. Последнее время, недели две-три, девушка стала возвращаться домой удивительно рано. Причем, вечером никуда не выходила, не смотрела телевизор. Закрывалась в своей комнате и читала. Если звонил телефон, Наташа первой подлетала, снимала трубку и разочарованно морщилась, узнавая голос подруги или кого-либо из родственников. Родители понимали, что с ребенком что-то происходит, но на откровенный разговор не набивались, захочет, сама расскажет. Да и не такая она уж и маленькая- двадцать шесть лет, институт окончила. Вполне сознательный и взрослый человек.

    Это с одной стороны. С другой- жили они в Люберцах, да, да, в тех самых Люберцах, откуда "люберы" выпестовались. А улица Льва Толстого была рядом с тем местом, где года два назад местная шпана убила московскую девочку и опустила в канализационный колодец. Потом и печать, и телевидение раструбили на весь мир про этот случай. А Наталья была девушкой видной, но с характером и главное- знала себе цену. Так что обозлить местных мерзавцев могла запросто. Но пока, все было спокойно.

    -Садись, внучка, все готово,- Мария Ивановна наливала дымящиеся щи в тарелку.

    Мария Ивановна присела здесь же, у газовой плиты, и наблюдала, как Наташа ковыряла ложкой в тарелке, пытаясь что-то выловить. Аппетита у внучки за последние дни явно не прибавилось.

    -Милок, чтой-то ты последнее время сама не своя стала,- начала издалека Мария Ивановна.- Ешь плохо, гулять не ходишь, молчишь все.

    -Это правда, бабуль,- Наталья отодвинула ложку, положила локти на стол.- А вот скажи, бабушка, разве это нормально, мне двадцать шесть лет, окончила институт, любимая работа, внешне не урод, а замуж выйти не могу. Справедливо это, бабуль, ну ответь!- почти срывалась на крик девушка.

    -Ну что ты, внученька, нервничаешь. Ты ведь у нас с гонором и выбираешь жениха по тебе одной известным правилам. Вон их сколько у тебя было, хороших-то. Да взять Алешку Спицина из десятого "Б", чем не парень? А в институте- Алик, Юра, Валера, разве плохие ребята?- Мария Ивановна, подсев к столу, гладила внучку по руке и пыталась заглянуть в глаза. - А тебе они все не пара. Так кто же виноват? Ты сама-то знаешь, чего хочешь, внученька?

    -Знаю, знаю, бабуля. Но что от этого толку? Хочу зрелого, взрослого мужчину намного старше себя, серьезного. Пусть разведенного, пусть с детьми, пусть больного, но взрослого и серьезного.

    -Ну, милая моя, у вас и нравы нынче. В нашу-то бытность ни о чем таком даже и не думали. А теперь вот те на, взрослого им дай. А где ж его взять, да и зачем ты нужна взрослому-то? Ведь у вас интересы-то совпадать могут только первый год, когда у него еще силы будут. А потом-то все вкось и вкривь пойдет. А, не дай Господь, дети появятся? Ой, что начнется, упаси тебя Бог!

    -Бабуля, наверное, ты права, возможно, так ибудет. Вот встретила я взрослого человека, он мне здорово понравился, но почему-то не звонит,- девушка опустила голову на руки и плечи ее начали вздрагивать.

    -А вот это напрасно. Ты, милый мой, успокойся и послушай, что тебе еще скажу,- Марии Ивановне стало очень жалко внучку. Она придвинулась вплотную, взяла ее голову и положила себе нагрудь.

    Нежно гладя внучку по распущенным волосам, она нараспев приговаривала:

    -Я тебе вот что скажу, мой ангел. Они, взрослые, тоже ведь с причудами. Но это так, с виду. На самом деле- все проще выглядит. Коль не звонит долго, значит, выжидает, есть у них, мерзавцев, такой ход. Выждет две-три недельки- позвонит. Наговорит приятных вещей, так что от волненья можно чувств лишиться,и опять на месяц пропадет. Потом снова появитсяи опять пропадет. Это он, окаянный, тебя в сеть затягивает. Молодые-то этого не знают, поэтому всегда спешат, да портят дело. А кто в годах, да с опытом- ох, держись, девка, скрутит в бараний рог.

    -Да он и так, без звонков скрутил,- Наталья подняла красные, заплаканные глаза.- Я видела его один раз, а забыть не могу. Что делать, бабуль?

    -Ой-ой, окстись, Господь праведный,- заволновалась старушка.- Я-то думала, роман какой там закрутился, а ты и видела-то его один раз. Звать-то хоть знаешь как?

    -Знаю, бабушка, знаю,- теперь почему-то Наталье стало весело, и она улыбнулась сквозь слезы.

    -А коль знаешь, не горюй. Что не звонит, значит, ты тоже понравилась, иначе замучил бы звонками- если бы что несерьезное на уме имел. А так- знать, тоже в душу запала. Так что жди, внучка, и не переживай, позвонит, как пить дать, поверь старой бабке. У меня ведь опыт тоже какой-никакой имеется,- и Мария Ивановна лукаво улыбнулась сразу всеми морщинками.

    ГЛАВА IX

    Встретились, как договорились, в половине двенадцатого на Пушкинской площади у кафе "Лакомка". Ребята отыскали где-то совсем простенькие пальтишки, спортивные шапочки. Борис приехал на метро. Он был в дубленке, пыжиковой шапке - одним словом, производил впечатление человека преуспевающего, солидного. Черную хозяйственную сумку он сразу передал одному из приятелей.

    -Здесь все, как договорились. И еще: никакой самодеятельности. Повторяю- дело имеем с мерзавцем и подонком, а если что сорвется- без паники, вытащу из любой дыры. Теперь сверим часы и за дело.

    Сейчас Борис производил впечатление более серьезное, чем там, в парке. Поэтому ребятам на самом деле стало спокойней и они уверенно направились к дому артистов по улице Чехова. Негромко переговариваясь, ничем к себе не привлекали внимания.

    Ровно в назначенную минуту Борис оказался на противоположной стороне улицы Чехова, у перехода. Парни в тот момент были уже у машины Валета. Борис задерживался на переходе, делая вид, что высматривает приближающуюся машину. Когда он увидел, что никого поблизости нет, и что ребята готовы, то направился через переход. Для парней это был сигнал. В доли секунды они вылили на машину Валета шесть литров бензина и, убегая,- бросили на нее зажженный коробок спичек. Уже заходя за угол, Борис увидел отблески пожара и прибавил шаг.

    Дойдя до дома облагропрома, он развернулся и пошел обратно. Вдалеке сладко пропела сирена пожарной машины. Выйдя из-за угла дома актеров, он увидел сказочную картину. Машина Валета была объята пламенем. Какой-то мужик лил пену из огнетушителя на то место, где находился бензобак. Из дома выскочили несколько зевак. Валета среди них не было. Щуплый лейтенантик, наверное, участковый, прыгал как козел вокруг горящей машины. Борис подошел ближе.

    -Что случилось, бабоньки?- спросил он безразлично.

    -А чо, сам-то не видишь?- огрызнулась одна из любопытствующих дам.

    -Видеть-то вижу, а чья машина горит?

    -Известно чья, любовника Смирновой из Малого, из тридцать первой квартиры.

    Вот это удача. Борис метнулся к подъезду.

    -А где консьержка?- уже по-хозяйски распоряжался Борис.

    -Да здесь я, здесь,- невысокая толстушка обнаружилась среди зевак.

    -Хозяину позвонили?- строго спросил Борис.

    -Ой,- всплеснула она руками и ринулась в подъезд. Борис за ней. Никто на них не обратил внимания.

    Консьержка набрала код, стрелой влетела в свою будку и стала перебирать списки жильцов.

    -Ой, батюшки, а из какой это квартиры, забыла спросить.

    -Да из тридцать первой,- пробасил склонившийся над ней Борис.

    -Ага, значит, Смирнова,- консьержка нашла дрожащим пальцем телефон и начала крутить диск. Борис разговора не слышал. Выходя из подъезда, он незаметно на пачке сигарет записал телефон, код и номер квартиры. "Ну вот, теперь порядок,- пронеслось в голове.- Теперь он от меня не уйдет".

    Пожарные разворачивали рукава и готовились дать большой бой маленькой стихии. Подъехала еще одна машина, увидев, что горит "Жигуленок", развернулась и уехала.

    Борис отошел от подъезда и немного задержался. Мертвенно-бледный Валет выскочил на крыльцо в одном халате в тот самый момент, когда насосы начали подавать воду. Дальше Борис ждать не стал.

    Он завернул за угол дома и через несколько минут входил в метро на станции "Маяковская". Здесь он сел в первый вагон от центра и вышел на "Соколе". Двое друзей спокойно разговаривали, как ни в чем не бывало. Борис подошел и пожал каждому руку. Потом незаметно передал конверт и тихо произнес: "Здесь пятьсот, как договорились". Парни улыбнулись и, не прощаясь, пошли в другой конец платформы. Борис вошел в вагон подъехавшей электрички, сел на свободное место.

    "Ну, вот и все, денег больше нет,- грустно подумал он.- Но ничего, если надо, продам машину, но своего добьюсь. Эта гнида теперь не уйдет..."

    ГЛАВА X

    Машина обгорела только снаружи, потрескались окна, кое-где подгорела резина. Когда пожарные уехали, а народ разошелся, Валет проверил двери- все оказались закрыты. И такая в этот момент тоска и апатия навалились на Валета, что он не стал даже проверять тайники. Бледный и сутулый, какой-то маленький и беспомощный, поплелся он в подъезд.

    Валентина- эта непризнанная звезда подмостков- уже успела смыть грим и сидела в ночном розовом халате на кухне. На столе перед ней лежали маникюрные принадлежности. Не вынимая сигареты изо рта и не отвлекаясь от ногтей, она, подчеркивая свое безразличие, томно проговорила:

    -Ну, что там еще, Шалва?

    Валета передернуло от этих слов, но он сдержался:

    -Так, пустяки, Валюш, машину сожгли.

    Ножницы вывалились из рук женщины, сигарета повисла на нижней губе. Валентина от неожиданности онемела.

    Валет, взглянув на нее, чуть не прыснул от смеха:

    -Ты, дорогая моя, если бы так играла на сцене, давно уже заслуженной была. А то скоро сто лет, а все дальше третьих ролей не пускают. Ладно, будешь хорошо вести себя, поговорю с кем надо, кто там у вас: Царев или Императоров, мне один хрен. Деньги все любят.

    Валентина Юрьевна проглотила комок, сняла сигарету с губы и тихо молвила:

    -Дурак ты, Шалва Ибрагимович, искусство не продается и не покупается. Искусство- это религия,- Валентина Юрьевна подняла глаза к потолку, запрокинула голову.

    -Ой, ой, ой, вот этого не надо,- Валет был доволен, что хоть на пару минут отвлекся от страшных мыслей.- Искусство у вас у всех одно- это кто ловчее и быстрее вылижет зад главному режиссеру. Вот от этого и зависят все ваши карьеры, взлеты и падения.

    -Ладно, Шалва,- женщина сразу забыла про сгоревшую машину, поскольку затронута была больная тема.- Ты, сударь мой, глубоко и безнадежно испорчен. Ты гнилой человек, и люблю я тебя как мужчину, а не как человека. Помни об этом всегда,- сказав это, Валентина Юрьевна заломила руки, закатила глаза и вдруг разрыдалась.

    Валет подошел к женщине и положил сильные руки на ее вздрагивающие плечи:

    -Ну, успокойся, Валюш. Пошумели и будет. Иди баиньки, а мне надо делом заняться,- он силой вытащил женщину из-за стола и почти на руках отнес вспальню.

    Вернувшись на кухню, Валет плотно закрыл дверь и набрал домашний номер полковника милиции. К телефону долго не подходили, потом сонный женский голос с раздражением спросил, кого надо. Полковник не заставил себя долго ждать, сразу взял трубку.

    -Колесников у телефона,- отчеканил он.

    Валет поежился и как можно мягче пролепетал:

    -Николай Тимофеевич, ваш покорный слуга решился побеспокоить в столь поздний час.

    -А, привет, привет,- полковник сразу дал понять,что узнал, с кем разговаривает, не дай Бог, засекут, тогда не отмоешься.- Говори в двух словах, что случилось?

    Валет смекнул, что полковник помнит о последнем подношении.

    -Дело срочное, Николай Тимофеевич, как говорится, все издержки- за наш счет, надо встретиться.

    -Ладно, не болтай лишнего,- полковник никогда не называл Валета по телефону по имени- такая у них была договоренность.- Ты откуда звонишь?

    -Из дома, Николай Тимофеевич, ну то есть от Валюши,- радостно и уже тверже проговорил Валет.

    -Хорошо, жди, позвоню,- тон полковника не допускал возражения. В трубке послышались частые гудки.

    Валет опустил трубку, присел на стул, вытянул ноги, задумался. "Майор из комитета не звонит, мелкая милицейская шелупонь, которую он тоже "зарядил",- не объявляется. А время идет. Половины недели уже нет. Может, и впрямь бросить все, махнуть в Ялту годика натри-четыре. Капиталец кое-какой имеется. Только вкамушках считай миллиона полтора в разных местах зарыто. А денег..."

    Валет толком и не знал, сколько их. Книжек на предъявителя, заначек, тайников столько, что он сам в них запутался. "Все это так,- рассуждал Валет,- но если сейчас все бросить, распустить, потом ведь не соберешь, не заставишь колесо крутиться. Не для того всю жизнь настраивал этот механизм, чтоб вот так, взять и бросить. А если это всего лишь шутки того ненормального, что проломил грудь "бомбиле"? Да, но как он узнал, где я живу? А что тут мудреного?- отвечал сам себе Валет.- Пристроился незаметно в хвост- и на тебе, адресочек. Нет, на этого ненормального ему наплевать, с ним он рассчитается в момент. А кто же тогда? Может, дружки или дети того парня, которого пришлось "замочить" за карточный долг в семьдесят первом? Исключено, свидетелей не было, да и след он трижды уже замел".

    Да, много неясного было для Валета в этой истории. На руках его было столько крови и грязи, искалеченных и загубленных жизней, что удар он мог ждать, откуда угодно. Не исключал он и возможность попытки захватить всю власть в столице другими "паханами".

    Резкий звонок в дверь заставил Валета вздрогнуть. Странно, кто бы это мог быть? Он ждал телефонного звонка. Валет бросился к двери, заглянул в глазок. Ба,сам полковник.

    -Заходите, Николай Тимофеевич,- Валет широко открыл дверь,- раздевайтесь. Признаться, не рассчитывал, что приедете, думал, и впрямь- позвоните.

    -Давай, давай, Валет, коньячок и все прочее, пока я руки мою.

    Валет, довольный, метнулся на кухню и засуетился, опустошая холодильник. К коньячку появилась икорка двух цветов, балычок, огурчики свежие, помидорчики... Через три минуты все было готово.

    После второй рюмки Колесников крякнул, закурил и лишь после этого приступил к делу.

    -Давай, Валет, выкладывай, что произошло и почему такая спешка?

    Про случай на вокзале полковник уже знал. Это с его подачи пытались "потихоньку" обнаружить ненормального, который искалечил "бомбилу" и смылся, как в детективных фильмах- незамеченным средь бела дня. А вот то, что Валет получил письмо, и его машину пытались сжечь- для полковника оказалось новостью.

    -М-да,- полковник налил сам себе рюмку и залпом опрокинул ее,- кому же ты так насолил, Валет? Ну, то, что ты не ягненок из стада баранов, мне понятно. О том, что на твоей совести "мокруха" и наверняка не одна, я тоже догадываюсь. Но не могу представить, как надо еще напакостить, чтобы тебя так стращали. Подумай сам, ведь шлепнуть-то тебя могли и без предупреждения. Но от этого твои враги удовольствия бы не получили.

    -Так вы думаете, что все-таки хотят шлепнуть,- подал голос Валет.

    -Подожди, не перебивай, а слушай,- раздраженно осадил Колесников.

    -Так вот, шлепнуть тебя проще, чем заставить мучиться бездельем. Думаю, что именно так рассуждают эти ребята. Это один вариант. Второй: кто-то решил тебя действительно "замочить". Но этот "кто-то" не знает о всех тех грехах и видит в тебе еще и человека, что, кстати, мне, извини за откровенность- непонятно.Так вот, этот "кто-то" и дает тебе шанс спастись. Да,покажи-ка мне это письмо,- полковник посмотрел на Валета.

    -А у меня его нет,- Валет заерзал на стуле.

    -А где же оно?- Колесников не скрывал удивления.

    -Я его уничтожил,- нервно ковыряя вилкой в банке с икрой, проговорил Валет.

    -Слушай, мафиози,- голос полковника звенел,- я тебе повторяю сотый раз: если ждешь от меня помощи- не решай ничего сам,- полковник сделал вид, что собирается встать.

    Валет встрепенулся и схватил Колесникова за руку.

    -Николай Тимофеевич, последний раз взял грех, уж больно напугало оно меня,- жалобно шелестел Валет.

    -Напугало...- голос полковника стал мягче.- Амне что прикажешь делать? Это же единственная зацепка была. Из-за тебя я рискую постоянно, а ты вместо того, чтобы помогать, палки в колеса ставишь. Знаешь, к примеру, что с этим вашим ненормальным с вокзала я чуть не влип? Хорошо, удалось одного капитана уговорить, чтобы взял на себя этот запрос по машине. Пришлось, правда, его ублажать,- полковник потер двумя пальцами в воздухе,- но мне такие фокусы, как понимаешь, ни кчему.

    -Понимаю, Николай Тимофеевич, все компенсирую и восполню, о чем речь.

    -О, Господи, опять за свое. Да не об этом я талдычу- не предпринимай ничего без моего ведома. А то ведь по нынешним временам нарвемся на какого-нибудь Гдляна, мать его, и поминай, как звали. Ничто уже ни тебе, ни мне не поможет.

    -Все усвоил, Николай Тимофеевич.

    Валет понял, что полковник переиграл. Да и плевать ему на это, он готов ему подыгрывать, только бы с этой заварухой разобраться.

    -Есть и третий вариант,- уже спокойно продолжал Колесников. Валет затаился.- Пугают тебя, Шалва, на понт берут, хотят нервы помотать. Случаи такие случаются, и не только с вашим братом. Вот на днях звонят дежурному и мужской голос с акцентом говорит: "Я представитель организации "Свободная Армения". Через полтора часа газета "Правда" взлетит на воздух вместе со своими щелкоперами, которые клевещут на наш свободолюбивый народ". И бросил трубку. Что здесь началось! И КГБ, и пожарные, и медицина бросились спасать невинные жертвы. Вывели в соседний дом главного редактора и его первого зама. А "Правда" как стояла, так и стоит.

    -Ну, так это же "Правда", ее взрывом не уничтожишь,- ухмыльнулся Валет.

    -Ты, знаешь что, давай не остри тут. Дело действительно может быть серьезней, чем мы представляем...- полковник понял, что дал слабину и постарался говорить споконее:

    -В общем, так, приставлю к твоему подъезду двух в штатском. Дежурить будут по очереди. Задачу им поставлю сам. Но работу их будешь оплачивать ты. Думаю, каждому рублей по семьдесят в день хватит. Расплата через меня. Подежурят недели две, потом посмотрим.

    -Идет, Николай Тимофеевич, какие разговоры,- Валет понимал, что деньги из своих рук полковник невыпустит.

    -Это первое. Второе, попробую по своим каналам выйти на твоих "коллег"- соберу данные, вместе обсудим, может, с кем-нибудь из них тебя судьба уже сводила. И последнее, Валет. Предупреждаю тебя в последний раз, никакой самостоятельности, иначе ищи другого полковника. Все.

    Они еще немного посидели, допили коньяк, выкурили по сигарете и в начале третьего полковник ушел. Шагая по безлюдной ночной Москве, Колесников с улыбкой думал о тугом конверте, согревающем грудь.

    Утром он попросил прислать к нему двух стажеров-оперативников из Высшей школы милиции. Им он объяснил, где находится дом Валета, как туда добраться. Задачу поставил так: "Главное ваше дело- это создавать впечатление, что наблюдаете, быть на виду, смотреть на дом. Никаких действий не предпринимать. Никому ни о чем не докладывать. Кроме меня, разумеется,- полковник улыбнулся.- Поторчите там недельку, потом посмотрим".

    ГЛАВА XI

    Утром Валет встал, как обычно. Принял душ, привел себя в порядок. Валентина Юрьевна раньше одиннадцати не вставала. И это было одно из немногих ее достоинств, которые Валет ценил. До приезда "телохранителей" успел вынуть из обгоревшей машины все ценное: деньги, магнитофон, зеркало. Ровно в десять Валет как ни в чем не бывало с сигаретой в зубах вышел из подъезда. Два "жигуленка" поджидали его. Они готовы были в любую минуту тронуться и сопровождать "хозяина". Валет поманил пальцем водителя первой машины. Это был плечистый, небольшого роста с маленькими бегающими глазами детина лет сорока. В детстве в драке ему повредили какой-то нерв на лице, и поэтому рот его постоянно как бы смеялся. За это прозвали его "Веселый". Кличка, что называется, прилипла, и теперь никто его иначе не называл. Настоящее имя и фамилию Веселого знал только Валет. Сейчас он решил к нему обратиться по имени:

    -Слушай, Витек, вот тебе ключи от моей машины,- Валет протянул Веселому брелок с ключами.- Отгони ее в Кунцево и сделай так, чтоб послезавтра она стояла здесь как новая. Найдешь начальство, объяснишь, чья машина. С оплатой не скупись. От машины не отходи. Все понял?

    -Все, хозяин, только вот наличных у меня с собой немного,- рот Витька смеялся. И Валет не мог взять в толк- шутит тот или говорит серьезно. Достал из кармана брюк мятую пачку денег, выудил четыре сотенные бумажки и протянул Витьку:

    -Возьми пока, не хватит- добавишь, возмещу.

    Не говоря больше ни слова и не обращая внимания на Витька, Валет направился к другой машине. Он знал, что просить о том, чтоб все было шито-крыто, бесполезно. К вечеру все равно вся Москва будет знать, что машина самого Валета горела. Валет это понимал, но сделать ничего не мог. Сегодня его репутация была подмочена. Единственное, что ему оставалось,- это делать вид, что ничего не произошло. Садясь на заднее сиденье второй машины, Валет заметил молодого парня, медленно прогуливающегося по тротуару. "Отрабатывает свой хлеб Колесников",- невесело про себя пошутил Шалва.

    Усевшись поудобней на сиденье, он опустил руку на плечо водителя:

    -Давай, Карась, потихонечку к горкому партии.

    Побывал Валет в этот день и в горкоме, и в Моссовете, и на двух рынках- у корешей. Собрал "дань" на трех вокзалах и явился домой значительно раньше обычного. Решил Валет в досье покопаться да мозгами пораскинуть до прихода сожительницы- Валентины Юрьевны. А думать Валету было о чем. И это несмотря на то, что в минувшую ночь так и пролежал до утра с открытыми глазами.

    ГЛАВА XII

    В воскресенье Борис проснулся поздно. Накануне вечером он просидел с бутылкой водки до трех утра. Пожалуй, впервые в жизни он пил один. Захотелось снять напряжение последних дней, а приглашать кого-то не хотел, боясь выболтать лишнее. Вот и маялся в хмельных раздумьях один.

    Он медленно открыл глаза и с удивлением начал озираться. Вспомнил, что четвертый день живет у приятеля, лизнул языком по пересохшим деснам и натянул огромное одеяло на голову. "А вставать все-таки придется,- сам себя уговаривал он.- Не сейчас, так через полчаса. А зачем? Все дела закончены. Завтра ставлю последнюю точку и начинаю новую жизнь. Да, легко сказать, новую". Под левой лопаткой заныло. "Вот-вот, и там про то же, про новую жизнь. Вишь, как сердце реагирует,- бо-о-ле-зненно. Скинуть бы четверть века, а как? Вот такая она жизнь, ни убавить, ни прибавить. Глотай года, да болезни, двигайся к яме, жди, когда идущие вслед носками модных ботинок подцепят твой деревянный ящик и спихнут в сырую, холодную яму. Смешно и несовременно все это. Ладно, философ, давай, поднимайся, пока еще твой ящик не заколотили гвоздями". Борис резко отшвырнул одеяло и вскочил с постели. Вдруг его осенило. Вместо ванной он бросился в коридор, выхватил из бокового кармана пальто записную книжку и так же стремительно вернулся обратно. Схватив телефон, он опустился на кровать и вновь потянул на себя одеяло.

    Сначала набрал "100".

    -Московское время одиннадцать часов тридцать четыре минуты,- ответила трубка.

    -Благодарствуем,- пробасил Борис и открыл книжку. Третий раз за четыре последних дня он набирал этот номер. И всегда волновался. Вот и сейчас, смешно сказать, мужику полсотни, а волнуется, словно школьник. Что ж, бывает, бывает.- Несовершенен мир,- бубнил себе под нос Борис, старательно накручивая диск телефона.

    -Алло, я слушаю, слушаю, ну говорите же или перезвоните, вас не слышно.

    И гудки, гудки...

    Борис сладко потянулся и опустил трубку. Ну вот, и в третий раз он пообщался с Натальей. Ни капли сомнения в том, что это была она, у него не возникло.

    "Удивительное состояние,- размышлял Борис.- И тоскливо, и радостно на душе".

    -Однако, все это потом,- жестко и уверенно сказал вслух Борис. Не спеша, продолжая размышлять, он поднялся, прибрал постель и отправился в ванную.

    В половине первого Борис был на улице и из ближайшего автомата набирал номер детей. Теперь главное- не "засветиться". Борис видел, как охраняют Валета, и понял, что тот сделает все, чтобы найти обидчиков. Борис эти дни тоже не сидел сложа руки. Он изучил все, что связано с проживанием Валета в актерском доме: когда Смирнова уходит, когда возвращается, кто вообще живет в доме, телефоны, квартиры и многое другое.

    План был продуман до мелочей, до случайностей и непредвиденных накладок.

    -Алло,- сонно пролепетала в трубку Настя.

    -Птичка моя, ты спишь? Знаешь, сколько времени сейчас?- Борис напустил на себя суровость.

    -Отец, а ты знаешь, что сегодня воскресенье, и я могу спать сколько угодно?

    -Знаю, знаю, а вот кто вам обед сварит, не знаю.

    -Сегодня очередь Якова. Если ничего не приготовит, пойду в ресторан, у меня есть десятка.

    -А где ты ее взяла?- Борис не на шутку встревожился.

    -Бабушка Вера дала.

    -Ну, ладно, Настюш, я надеюсь, ты пошутила. Если Яков ничего не сделает, купи продуктов и приготовь все сама. Сегодня ведь ваш гастроном работает.

    -Ладно, батя, не переживай, что-нибудь придумаем. Кстати, ты бы лучше деньжат подбросил, чем советы давать.

    -Настюш, в среду я получаю большой гонорар в издательстве. Постарайтесь продержаться. Да, главное: мне никто не звонил, не спрашивал?

    -Папуля, посмотри на себя в зеркало, ну кому ты такой лысый и облезлый нужен?- Настя рассмеялась.

    -Ну, знаешь, ты слишком много себе позволяешь?- настроение у Бориса было испорчено.- Да ладно, доброго слова от тебя не услышишь. Передай Якову, что кто бы ни звонил, договор прежний: пропал месяц назад, где живет- неизвестно. Все ясно?

    -Ясно, ясно, наверное, от алиментов скрываешься?

    -Слушай, дочь моя, и где ты только слова такие находишь? Я даже не знаю, что это обозначает.

    Не дав ей ответить, быстро продолжил:

    -Ладно, все, целую. До среды звонить не буду,- и повесил трубку.

    На Белорусском вокзале купил шесть гвоздик и втри часа был на Востряковском кладбище. Семь лет прошло с тех пор, как умерла Татьяна. Сюда онприехал второй раз. Первый раз- когда хоронили жену. Хоронили летом, когда буйно цвело все вокруг. Сейчас- зимой, он боялся не найти могилу.Так и случилось: часа полтора он бродил по безмолвному кладбищу. И лишь когда начали опускаться сумерки, с трудом нашел затерявшуюся могилку жены. Вернее, могилу деда с бабкой. Кто-то, наверное, теща, нетвердой рукой на камне, где высечены имена стариков, голубой масляной краской написала имя дочери, год рождения и смерти. За низенькой оградкой- лавка, столик.

    Борис открыл проржавевшую калитку, положил цветы к камню и,смахнув перчаткой снег с лавки, тяжело вздохнув, уселся.

    -Вот и я, Татьяна,- говорил он вполголоса, не опасаясь никем быть услышанным.

    За все время, что бродил по кладбищу, он не встретил ни единой души. Да и понятно: воскресенье, вечер, кто хотел- с утра здесь побывал. Завтра нормальным людям на работу.

    -Ты уж извини, что забыл тебя,- продолжал Борис, опустив голову и рассматривая почему-то руки.- Да чего удивляться-то, так ведь и раньше было. Как ни ругались мы с тобой, а в самые трудные минуты- советовались. Ребята подросли, совсем большие стали. Настюха прямо невеста, учится прилично. С Яшкой не знаю, что делать. От армии, подлец, отбодался, не учится, не работает. Цапаемся, конечно, с ними постоянно. Никакого почтения к отцу. Ну, это уж, извини, твоя вина.- Борис на минуту замолк, задумался.- Ну ладно, ты не думай, я их, конечно, не брошу, и кормить буду, пока сил хватит. Но пришел-то я за другим, мать.- Борис опять умолк, как бы прикидывая. Потом тихо, не спеша продолжил.- Дело здесь такое вышло, без меня они остаться могут. Если не насовсем, то надолго. Видишь ли, влез я в одну историю, погорячился, а отступать- поздно. Конечно, может случиться невероятное и этот подонок завтра скроется с глаз долой. Но я на это не рассчитываю. Тебе, наверное, интересно, о чем это я толкую. Да, понимаешь, связался я с одним дерьмом и пообещал его шлепнуть. Ну, а мою натуру ты знаешь. Сказал - не отступлюсь! О детях я подумал- если что, машину и все остальное дружки продадут и будут им регулярно деньги подбрасывать. А там, глядишь, и сами на ноги встанут. Но, думаю, все равно виноват я перед ними, да и перед тобой не меньше. Так что если что случится, прошу у тебя прощения за все.

    Борис опустил голову еще ниже, закрыл глаза и сидел несколько минут молча.

    Сумерки сгустились. Уже и соседних могил не различишь, а он все сидел и что-то говорил, говорил. Лишь где-то через час, окончательно задубев и высказав все, что хотел, Борис, сутулясь, поднялся, подошел к могиле, поправил цветы и тихо, стараясь не скрипеть калиткой, вышел. По заснеженным и темным дорожкам кладбища медленно шел постаревший, сгорбленный человечек. Борис даже не подозревал, сколько у него накопилось проблем и несчастий. Здесь, на кладбище, когда излил все, думал, легче станет, а вышло наоборот. Навалилось на него все сразу, придавило. Борису подумалось, что виной тому, возможно, кладбищенская обстановка вокруг- она сгущает краски и угнетающе действует. Он прибавил шагу, а когда вышел за ворота, распрямил плечи и зашагал размашисто, твердо. "Как ни печально это, а пока жив, характер не изменить, не переломить натуру",- с улыбкой подумал он.

    На "Юго-Западной", как только вошел в метро, неведомая сила потянула к телефону. Достал записную книжку, открыл телефон Наташи. Но набирать не стал, сдержался на сей раз. Про себя подумал, что характер слабину дает, а это сил мужику не прибавляет. Со злостью отшвырнул входную дверь в метро и смешался с шумной, безликой толпой...

    ГЛАВА XIII

    Понедельник прошел как обычно, если не считать повышенной нервозности Валета. Не было в нем обычной невозмутимости и спокойствия. На одном из вокзалов он даже позволил себе принародно влепить оплеуху гаишнику. Правда, сразу отдал ему пятьсот целковых, и скандал был замят.

    С субботы Валета охраняли уже трое "бомбил", один оперативник дежурил у дома и несколько наемных убийц "сидели на телефонах", готовые в любой момент сорваться "по вызову". У каждого из них "под парами" стоял автомобиль, в котором было все необходимое для проведения акции: оружие, маски, запасные номера для машин, перчатки, бензин и многое другое.

    Как всегда, закончив дела, на свежевыкрашенной машине медленно подъехал к дому, не спеша вышел, снял щетки с переднего стекла, проверил все двери, багажник. Три машины сопровождения терпеливо ждали, когда Валет скроется в подъезде. Только после этого они могли уезжать. Оперативник, не обращая внимания на них и держа газету двумя руками на пояснице, медленно прогуливался по тротуару.

    Валет набрал код, вошел в подъезд. Проходя мимо консьержки, подмигнул ей и улыбнулся. Обычно они не разговаривали, потому как женщина была отгорожена стеклом. "Вот и все,- Валет тяжело вздохнул и вошел в лифт.- Стоило так переживать",- пронеслось в голове. Валет нажал кнопку своего этажа и двери медленно закрылись...

    Уже примерно час, как Борис торчал на вокзале. Валета все не было. "Неужели он все-таки послушал разумного совета,- размышлял Борис.- Похоже, что обгоревшая машина доконала этого рыжего ублюдка. Все они такие- мафиози,- Борис презрительно скривил губы.- Как только жареным запахнет- тут-то их и видели". Не успел Борис закончить мысль, как на площади появились четыре "жигуленка". Они сразу обратили на себя внимание, так как шли буквально в полуметре друг от друга.

    -О, Господи,- почти простонал Борис. Во второй машине, как ни в чем не бывало, сидел Валет. "Когда же он успел покрасить машину?"- мелькнула мысль у Бориса. Тем временем машины скрипнули тормозами и остановились. Причем встали так, что машина рыжего оказалась в центре, практически прикрытая со всех сторон. Водители из трех других машин резво выскочили и заняли места рядом с поблескивающим "Жигуленком" Валета. "Бомбилы", увидев "шефа", начали медленно собираться вокруг его машины. Борис, постояв немного и докурив сигарету, направился в метро.

    В половине седьмого, когда сумерки рваным одеялом накрыли столицу, Борис не спеша прогуливалсяпо второму этажу магазина "Пластинки". Он останавливался у каталогов, что-то выписывал. Незаметно снял пальто и шапку. Узнать Бориса было почти невозможно. Седоватый парик делал егонамного старше. Знакомые усы и очки придавали солидности. Родинку на подбородке замазал кремом. Потолкавшись у прилавков, он медленно отправился в туалет. Там быстро сложил вещи вспортивную сумку, положив сверху (так, чтобы было всем видно) батон белого хлеба и бутылку кефира. Выйдя из туалета, сразу направился к кассирше.

    -Девушка, можно мне позвонить с того аппарата?- Борис показал на телефон, стоящий на столике дежурного администратора.

    Не удостоив его даже взглядом, девица томно процедила:

    -Да, да, только побыстрей, телефон служебный.

    Борис подошел к телефону и набрал нужный номер.

    -Слушаю,- голос Валета был спокоен.

    -Простите, Валентину Юрьевну нельзя ли попросить к телефону?- голос Борис изменил совершенно, предполагая, что разговор может быть записан.

    -Так она же в театре, мой милый.

    -Эх, жалко!- медленно проговорил Борис.

    -А в чем, собственно, дело?- Рыжий начал проявлять интерес.

    -Да дело-то простое, это сосед из пятьдесят третьей квартиры, Бубнов Олег Захарович. Я здесь намедни у Валюши стольник задолжал. Да будь он неладен, только вспомнил, а завтра поутру летим на гастроли в Рим. Кстати, с кем имею честь?

    Валет немного замялся:

    -Да это родственник Валентины Юрьевны, Шалва Ибрагимович меня зовут.

    -Слушай, Шалва Ибрагимович, так, может, передашь Валюшке деньгу, а то примета у нас, у артистов, есть такая- не раздашь долги- провалишь гастроли,- наседал Борис.

    -Ну что же, передам, конечно,- Валет слегка задумался и собрался уже опустить трубку.

    -Так я сейчас спущусь, Ибрагимыч,- Борис положил трубку и почти бегом направился к выходу. Уже у двери отметил, что никто к разговору вроде не прислушивался. Выскочив на улицу, Борис обогнул угол дома и решительно направился к подъезду. Набрав код, он резко устремился к лифту, закрывая лицо от консьержки сумкой.

    "Вот шальные люди,- подумала дежурная,- одно слово- артисты. На дворе мороз, а они голые по магазинам шастают. А кто был, и не приметила. Да и плювать,- подумалось бабусе.- За восемьдесят рублев-то всех не упомнишь".

    Последняя фраза соседа о том, что тот спустится, Валета успокоила. А то уж готов был заподозрить недоброе.

    -Да, сдают нервишки,- размышлял Валет.- Пожалуй, пора на воды махнуть на пару месяцев. Картишки, барышни, все как рукой снимет.- Прервал его размышления звонок в дверь.

    Привычка эта у Шалвы Ибрагимовича укоренилась давно. Перед тем, как дверь открыть- в глазок посмотреть. Вот и сейчас он беспокойно рассматривал незнакомца. Вроде ничего особенного, артист как артист, но вот что-то не помнит он такого соседа. "А с другой-то стороны, может быть, и не видел ни разу. Режим-то у них разный",- подумалось Валету, и он решительно повернул ключ в двери.

    Вполне опрятный и солидный артист появился перед Валетом теперь в уже открытой двери. Стоп, стоп, стоп, а это что за сумка?

    Валет скользнул своими маленькими глазками по плотно закрытой черной сумке, висевшей на плече артиста. Борис перехватил его взгляд.

    -Заодно вот собрался посуду сдать,- проговорил не спеша Борис, одновременно делая вид, что вынимает бумажник из кармана пиджака. Валета это опять расслабило. И вот именно в тот момент Борис с огромной силой направил левую ногу в пах Валета. Все произошло так стремительно, что со стороны могло бы показаться, что человек просто вошел в квартиру. Удар был настолько силен, что Валет даже не успел застонать. Он повалился мешком на коврик, так и не успев сообразить, что же произошло. Адская боль не давала возможности что-то сообразить, подумать. Борис закрыл дверь на ключ. Поставил сумку рядом с корчившимся Валетом. И деловито, по-хозяйски начал ее разбирать. Выложив аккуратно все на пол, Борис достал из бокового кармана сумки вату и флакон. Смочив обильно вату жидкостью из флакона, он положил тампон на правую руку, левой ухватился за жидкие волосы Валета и что есть мочи дернул голову. Обезумевшие глаза жертвы смотрели жутко и широко.

    Сквозь боль, тоску, обиду до Валета дошло- его купили, как школьника. Слабый стон вырвался из его груди. Борис даже на долю секунды растерялся. И вдруг Валет прохрипел шепотом: "Не убивай, там, в сортире, возьми картотеку, это самое дорогое, не убивай".

    Борис не мог этого больше слышать. Он с силой закрыл нос и рот Валета ватой. Он как бы зажал голову Шалвы в тисках. Левой рукой давил на затылок, правой на лицо, по которому расползалась мокрая и сильно пахнущая вата. Когда Валет перестал дергаться и успокоился, Борис аккуратно опустил его голову на ковер. Надел резиновые перчатки и быстро прошел в комнату. Телефон он увидел сразу- на журнальном столе, в углу. Снял трубку, набрал две цифры и положил ее здесь же, на столик. Потом посмотрел на часы. "Итак, время пошло",- сказал сам себе, и почти бегом вернулся в коридор. Валет лежал без движения, с ватой на лице. "Пожалуй, хватит",- размышлял Борис. Он осторожно снял вату и отнес ее в туалет. Потом заглянул на кухню и выдвинул стул из-за стола. Валет оказался не таким тяжелым, как казалось. Борис перевалил его через плечо и тихо вернулся на кухню. Ногой он выдвинул стул еще немного и спокойно усадил на него бесчувственного Валета. Придерживая его одной рукой, другой снял с раковины тряпку и протер начавшее краснеть лицо Валета. Посмотрел внимательно еще раз- следов ваты не осталось. Бруосил тряпку и, вспомнив что-то, начал обшаривать карманы- ничего интересного, деньги, опять деньги и здесь деньги. Ага, вот какие-то записи. Борис, не рассматривая, сунул их в свой карман. Потом сложил руки Валета на столе крестом и опустил на них голову. Отошел назад, посмотрел. Вернулся, запихнул ноги Валета под стул. Теперь порядок.

    Борис подошел к окну, прижал плотнее форточку и защелкнул фиксатор. Вернулся к двери, еще раз внимательно все осмотрел и только тогда подошел к газовой плите. Быстро открыв все четыре конфорки, Борис вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Все это он проделал почти автоматически. Этот план он заучил наизусть. В голове болталось одно слово- картотека. Только теперь до него стало доходить, что именно Валет предлагал ему за свою жизнь- картотеку. С трудом вспомнил, что жертва говорила, что-то про туалет. Борис метнулся туда, осмотрелся. В торце, во всю узкую стену- шкаф. Борис чуть не сорвал дверцу с петель. Он спешил. Теперь время работало против него. Все полки шкафа были заставлены одинаковыми коробками. Неужели это картотека Валета?

    Борис ужаснулся этой мысли. Выхватил из середины первую, заглянул- туалетная бумага и тряпки. Вторая- совсем пустая. Лишь в шестой оказались в два ряда уложенные небольшие карточки. На каждой- фотография и мелким аккуратным почерком с двух сторон- текст. Есть! Борис от возбуждения задрожал. Наверное, это не все. Так дело не пойдет, необходимо просмотреть все коробки, это ясно. Времени для этого нет, тоже понятно. Решение пришло неожиданно. Борис ринулся в коридор, схватил там пустую сумку и вернулся в туалет. Он остро почувствовал, что газ начал проникать в комнату. Надо спешить!

    Сумку поставил на пол, рядом с толчком, и в нее высыпал картонки из коробки. Порядок, поехали дальше. Он снял ботинки, встал ногами на унитаз и поставил коробку на место. Потом начал работать, как автомат. Слегка приподнимал коробку, опускал на место, следующая, следующая, следующая. Если коробка оказывалась тяжелой- значит- карточки. Четвертая в третьем ряду сверху оказалась с карточками, в сумку их. Следующая, следующая, следующая... Вдруг Борис остановился, как вкопанный. Страх парализовал все: мышцы, волю, сознание. Ясно послышалось, как открылась дверь на кухню и сейчас Валет стоит и смотрит ему в спину. Неимоверным усилием воли он заставил себя обернуться- пусто. Спрыгнул на пол, взглянул в коридор- пусто. Набрал в легкие воздуха- открыл слегка дверь кухни. Валет смирно сидел, опустив голову на руки.

    Борис тихо прикрыл дверь, на цыпочках вернулся в туалет. Нервы сдают! Теперь у него как бы открылось второе дыхание- подгонял животный страх. За три минуты он проверил оставшиеся коробки. Из них в одной лишь были карточки. Итак, три коробки архива. Борис надел ботинки. Аккуратно прикрыл крышку шкафа. Потом взял сумку, поболтал ее в разные стороны, чтобы карточки улеглись плотней, и вышел в коридор. Тридцать секунд ушло на то, чтобы привести себя в порядок и одеться.

    Когда все было готово, Борис забежал в комнату и опустил телефонную трубку на рычаг. Взглянул на часы. На все ушла двадцать одна минута, ровно в два раза больше того, на что он рассчитывал. Борис подошел ко входной двери. Еще и еще он прокручивал в сознании все детали. Что не сделал, забыл, не учел? Вроде все в порядке. С каждой минутой присутствие газа становилось все заметнее. Ну, как говорится, с Богом. Борис взялся за ключ и с ужасом отдернул руку. Моментально сорвал резиновые перчатки, засунул их в карман, надел кожаные. Теперь, кажется, все. Он не спеша открыл дверь и тихонько прикрыл за собой. Легкий щелчок- дверь закрыта, порядок. Лифт решил не вызывать. Что-то насвистывая и покручивая на правой руке брелок, он вприпрыжку проскочил мимо окна консьержки. Та даже не взглянула на него.

    На улицу Борис вышел степенно, по-хозяйски. Оперативник, поеживаясь от холода, продолжал мерить шагами тротуар напротив дома. Борис не спеша закурил и обычным ровным шагом направился к Пушкинской площади. В метро он набрал номер Валета, подождал немного, повесил трубку. Борис взглянул на часы: прошло тридцать девять минут с того момента, когда он включил газ. Еще через сорок минут Борис закрыл на все три замка дубовую дверь в квартире приятеля, разделся и прошел на кухню. В холодильнике стояла нераспечатанная бутылка "Столичной". Борис налил тонкий стакан до краев и залпом выпил. Опустил в рот дольку лимона и отправился в ванную. Парился долго. Красный и взлохмаченный, в огромном махровом халате, вернулся на кухню. В тот же стакан вылил оставшееся в бутылке и, так же стоя, тремя глотками отправил вовнутрь. Лимонная долька и сигарета. Все, что угодно, только не думать о том, что произошло. Борис смотрел в одну точку, стараясь сосредоточиться. Внутри, в желудке, приятно жгло, сознание становилось рыхлым и скользким, как недозревший студень.

    Борис затушил сигарету и, хватаясь за стены, двери, мебель- добрался до спальни. Не разбирая постель и не снимая халата, он молча повалился поперек огромной двуспальной кровати. Через минуту его громкий храп запонил все уголки огромной сталинской квартиры. Там, в уголках этих, звук пропадал, а новая волна накатывалась и накатывалась...

    ГЛАВА XIV

    Борис долго не мог понять, где он и что с ним. Яркое солнце игриво пробивалось сквозь ажурную вязь широченной шторы. Несколько минут лежал с закрытыми глазами. Потом приподнялся, осмотрелся. Ну конечно, Валеркина квартира. Постепенно сознание начало протискиваться сквозь тьму похмелья.

    И вдруг, как гора, навалились воспоминания вчерашнего вечера. Его начало рвать, едва успел добежать до туалета. Потом, сполоснув лицо и руки, он отправился на кухню. В холодильнике оказалась бутылка кефира- как она туда попала, Борис понять не мог. Прямо из горла отпил половину, немного полегчало. Борис сел на стул, вытянул ноги, спину откинул, задумался. Посидев минут пять, он, как ужаленный, вскочил и бросился в комнату. Осмотрев здесь все закоулки и заглянув в шкаф, под стол, отправился в спальню. Издесь он буквально обнюхал каждый сантиметр, даже заглянул под кровать, на шкаф- пусто, того, что искал, нигде не было. Растерянный и поникший, вернулся на кухню. Заглянул в коридор и... замер на месте. Сумка, которую искал, валялась на боку прямо посреди коридора. Бориса прошиб пот. Бесшумно он подошел ко входной двери, осмотрел замки. Все три были аккуратно закрыты. "Так, вход я, пожалуй, замуровал полностью",- подумал Борис, затем, нежно подхватив сумку, отправился на кухню. Допив кефир и устроившись поудобней за столом, Борис пододвинул ближе сумку, открыл ее и вытащил наугад три карточки. Перед тем, как начать их просматривать, взглянул на часы. "Без малого одиннадцать",- отметил про себя. Из-за стола Борис Петрович поднялся, когда часы показывали без четверти восемь вечера. Почти девять часов он просидел, знакомясь с архивом Валета. Дважды за это время он сходил в туалет и один раз согрел чайник.

    Если б кто-нибудь увидел Бориса Петровича в ту минуту, когда он вставал из-за стола, вряд ли узнал бы в нем вчерашнего добродушного, умного и зрелого мужчину. Сейчас это был хитрый и расчетливый хищник. Его глаза неестественно горели, ноздри слегка раздувались. Мускулы лица напряглись, отчего выражение стало сухим и суровым.

    Полторы тысячи карточек насчитывал архив Валета. Здесь были и "бомбилы", и милиционеры, и директора магазинов, и многие, многие другие. Иногда после прочтения должности и фамилии на карточке волосы на голове Бориса начинали шевелиться. "Жуть, такие должности, а все в дерьме",- шептал он надрывно и хватался за новую сигарету. Карточки, кроме фотографии, года рождения, имени, отчества и фамилии, содержали следующие сведения: состав семьи, должность, кличка, пороки и наклонности, преступления раскрытые, грехи темные (тоже преступления, но нераскрытые). Интересно, что, когда речь шла о темных делишках, назывались фамилии свидетелей преступления или факты, по которым можно было доказать причастность виновника к преступлению. У должностных лиц было по две карточки. На второй указывалась сумма взяток, время, когда вручались и за что, указывались номера денежных знаков. Если речь шла оподарках- говорилось о деталях, по которым можно было обнаружить, о какой именно конкретной вещи идет речь. Все было продумано до мелочей итонкостей.

    В конце осмотра Борис отобрал с десяток карточек
    и аккуратно опустил их в бумажник. Остальные
    разделил на три равные части, каждую из которых
    завернул в газету, потом заклеил в толстую бумагу.
    Затем на эти пачки он натянул по два целлофановых
    пакета и все три уложил в один большой хозяйственный пакет. Порывшись в гардеробе друга, Борис выбрал неяркую куртку, длинный шарф и рыжую зимнюю шапку. Все это он отнес в коридор. Затем проверил карманы своего пальто и с ужасом обнаружил там парик, усы, перчатки, очки... Все это было рассовано по карманам, как попало.

    Ого, а это что? Борис поднес к светильнику какие-то бумажки и попытался разобраться. Нет, в две минуты не разберешь. Борис аккуратно сложил их и уложил в бумажник. Потом, собрав актерский реквизит, отнес его в туалет и опустил в керамическую чашку толчка.

    Протянув руку за бачок, извлек поллитровый сосуд с выразительной наклейкой- череп, под ним две кости. Открыв пробку и не спеша наблюдая, как корчится под воздействием кислоты парик, он медленно вылил всю банку. Засунув ее на прежнее место, Борис спустил воду.

    Через десять минут из подъезда вышел весьма элегантный молодой человек. В руке у него был хозяйственный целлофановый пакет, которым он небрежно размахивал. Что-то насвистывая и слегка припрыгивая, Борис отправился на автобусную остановку. Забираясь последним в заднюю дверь переполненного автобуса, он незаметнобросил под колесо ненужные теперь уже никомуочки.

    На Павелецком вокзале Борис набрал шифр автоматической камеры хранения и небрежно забросил в распахнутую пасть пакет. Выйдя на улицу, пересек площадь и немного прошелся вглубь жилого квартала. Вот здесь, кажется, совсем пусто. Борис вошел в телефонную будку и посмотрел по сторонам. Вроде никто его не высматривает. Он быстро набрал заученный номер, набросил на микрофон носовой платок и опять повернулся лицом к улице.

    Приятный женский голос вскоре послышался в трубке:

    -Алло, вам кого?

    Борис не заставил ждать:

    -Виктора Михайловича, пожалуйста.

    -Сейчас подойдет, он в ванной.

    "Что ж, подождем",- размышлял про себя Борис. Виктора Михайловича Салощенко по кличке "Шпырь" он выбрал потому, что на нем висело аж три нераскрытых преступления. Совершены они были относительно недавно, да и свидетелей хватало. Шпырь числился в карточке у Валета "бомбилой" на одном из вокзалов.

    -Алло, я у телефона,- наглый и грубый голос немного озадачил Бориса, но он быстро взял себя в руки.

    -Это товарищ Салощенко?- уверенно и твердо спросил Борис.

    -Он самый,- значительно мягче согласился Шпырь.

    -Подполковник МУРа Заваров,- решительно врал Борис.

    -Да, да, я слушаю,- голос Шпыря от страха совсем ослаб.

    -Виктор Михайлович, у меня к вам есть два-три вопроса в связи со смертью Ширбаева. Так вот, я хотел вызвать вас завтра в управление, но подумал, что вы человек занятой...

    -Да, да,- лепетал Шпырь,- а что с Ширбаевым, ведь, говорят, он сам на себя руки наложил.

    -Вот это-то нас и настораживает. Одним словом, если желаете быстро отделаться, то давайте сейчас же и встретимся. Мы заинтересованы побыстрей закрыть этот вопрос. Ну, так как, сегодня, неофициально, так сказать, или завтра запротоколируем нашу беседу?

    -Нет, нет,- почти простонал Шпырь.- Сейчас, сегодня лучше.

    -Ну, так вот что, я живу на Юго-Западе, на улице Миклухо-Маклая. Знаете такую?

    -Так кто же ее не знает, там же университет для черных,- радостно, пытаясь хоть чем-то потрафить милиции, мямлил Шпырь.

    -Да, все правильно, так вот, здесь есть кинотеатр "Витязь". Ровно через час двадцать жду вас. От Таганки успеете доехать.

    Шпырь аж поперхнулся: все знают- и как звать, и где живу...

    -Понял, товарищ подполковник. А как я вас найду?

    -А я сам вас найду, сидите в своих красных "жигулях" и вспоминайте прошедшие годы. Итак, через час двадцать, договорились?

    -Буду, буду, уже лечу,- Шпырь бросил трубку и, весь трясущийся, уселся здесь же на низкий ящик из-под обуви.- Неужели пронюхали?

    -Ма-а-а-ть,- истошно завопил Шпырь. Жена возникла как из-под земли и стояла с широко раскрытыми глазами.

    -Что пялишь зенки?- орал Шпырь.- Давай все деньги, что есть в доме.

    -Вить, да я и тыщи не наскребу.

    -Давай скреби лучше, а то я сам тебя поскребу,- вид у него был жуткий.

    Через четверть часа красненький "жигуленок" Шпыря выруливал на Новую Рязанку.

    ГЛАВА XV

    Шпырь подъехал к "Витязю" на десять минут раньше назначенного срока. Было без малого девять. "Наверное, скоро начнется последний сеанс,- заметил про себя Шпырь, пятясь задом и стараясь не задеть серую "волгу".- Ну вот, теперь порядок". Красный "жигуленок" Шпыря стоял в стройной шеренге машин, вытянувшихся перед кинотеатром. "Надо же, люди в кино ходят, развлекаются, а здесь всю дорогу спину гнешь и ничего, кроме грязного Зинкиного передника не видишь. Другие бабы что-то организовывают, ну театр, к примеру, ресторан... А моя, эх, матрена. Так и проживем всю жизнь с деньжищами, да у телевизора". Легкое постукивание по стеклу задней двери заставило Шпыря прервать нерадостные раздумья. Он резко обернулся и увидел в заднем окне часть светлой куртки и руку в черной перчатке. Лица не было. Шпырь почему-то испугался, но, перегнувшись через сиденье, поднял кнопку, фиксирующую дверь.

    - Смотри, Салощенко, в окно и не крути головой,- властно сказал Борис и развязно плюхнулся на заднее сиденье. Аккуратно закрыл дверь и продолжал:- Сиди, Шпырь, тихо, не рыпайся и не шали, а то дядя сделает тебе больно. Усек?- Борис старался говорить как можно басовитей. Шпыря словно парализовало. Он с трудом выдавил из себя, что все понял, и спросил, что надо делать.

    -А ничего пока не надо делать.Слушай и запоминай,- Борис небрежно размял сигарету, не спеша прикурил и продолжал:- Так вот, Шпырь, Валет Бубновый, он же Шалва Ибрагимович, перед смертью мне рассказал несколько любопытных историй из твоей жизни. Дал некоторые адреса...

    -Что за адреса?- глухо выдавил из себя Шпырь, не поворачивая головы.

    -Адреса интересные, там, где люди живут, которыелицо твое запомнили, когда ты, Виктор Михайлович, мальчонку ножичком пырнул,- Борис специально растягивал слова, нагоняя на Шпыря все больше и больше ужаса.- Так вот, Шалва Ибрагимович, добрая душа, тогда это дело замял, царство ему небесное. Ты знаешь, сколько он милиции отщелкнул твоими деньгами, ну а со свидетелями он расплачивался своими кровными. В копеечку ему твои шалости влетели,- Борис повысил голос.- Ну что, продолжим счет баловству?

    -Не надо,- взмолился Шпырь.- Пытка все это, дурной сон.

    -Ну а чтоб сон явью не стал, будешь теперь меня слушать, да всем "бомбилам" накажи, чтобы не дурили и хозяина не искали. Иначе, передай им, я не Валет, в бирюльки играть не стану. В общем так, завтра со всех трех вокзалов соберешь копейку за два дня. Это первое. За деньгами к тебе подъедут мои люди, скажут, от Креста, отдашь им все. С властью расплачиваться будут они. Валет объяснил, кому надо давать. А сейчас, Шпырь, ты дашь мне четыре "косые" на венок для Валета.

    -Так мы же сегодня собрали на венок, - чуть слышно проговорил Шпырь.

    -Эх, Шпырь, если бы меня Валет так любил, как тебя... Не знаю, что ему взбрело в голову, но в последний момент сказал, что хочет от тебя венок и свечку,- Борис положил левую руку на плечо Шпыря.- Ну-ну, пошевеливайся.

    Шпырь достал пачку сотенных из левого кармана- три тысячи, он точно помнил. Из правого- еще тысячу, здесь были всякие, это то, что жена собрала. Еще тысяч шесть было рассовано по другим карманам. Не поворачивая головы, он протянул деньги:

    -Держи, хозяин.

    Тепло и уютно сделалось в этот момент на душе уБориса. Этот подонок назвал его "хозяином", чудеса!..

    -Теперь, Шпырь, заводи тачку и поехали.

    -Куда?- испуганно пискнул тот.

    -Недалеко, да не дергайся ты, ничего с тобой не будет.

    На дворе повалил пушистый снег. Снежинки кружились на фоне больших и ярких окон кинотеатра.

    "Праздник, да и только",- подумал Борис.

    Машина медленно тронулась и повернула направо.

    -Теперь опять направо,- командовал Борис.

    Выехали на улицу Миклухо-Маклая.

    -У светофора налево,- продолжал монотонно руководить Борис.- А вон там, справа, у подъезда остановись. Как выйду, сразу отъезжай, и чтоб духу не было. Уразумел, Шпырь?

    -Все ясно, хозяин,- хмуро отозвался Виктор Михайлович.

    Когда машина остановилась, Борис резво выскочил и уверенным шагом направился к двери. Шпырь обернулся и увидел лишь спину и шапку Креста. Быстро прочитал вывеску- Московская высшая школа милиции. Последнее, что увидел Шпырь- дежурный сержант отдавал честь, а Крест вынимал из нагрудного кармана удостоверение.

    -Ого, ну и времена настали,- промычал под нос Шпырь и улетел, как ошпаренный, в ночь...

    Мысль выйти у школы милиции появилась у Бориса Петровича как-то вдруг. Планом это не было предусмотрено. Ну, а вынимал он из бокового кармана записную книжку, где якобы был записан адрес общежития медицинского института. А что до милиционера, то он обязан, здороваясь, честь отдавать всем. Краем глаза Борис наблюдал за машиной Шпыря. Видел, как тот рванул с места. Лишь после этого, сделав вид, что нашел что-то в книжке, спросил у сержанта, как пройти кобщежитию. Тот, конечно, вмиг объяснил. Оно, это общежитие, было совсем рядом, через дорогу. И это Борис прекраснознал.

    Миновав общежитие медиков, Борис свернул направо. Он точно знал, что эта дорога выведет его на Ленинский проспект. А там, рядом- "Салют": гостиница, ресторан, бар. Сегодня он, наконец, мог себе позволить поужинать в ресторане, приглядеть красивую идорогую девушку...

    ГЛАВА XVI

    Валета хоронили на Ваганьковском. Мелкие воришки, "шестерки", "топтуны" уже с утра суетились у ворот, у могилы Высоцкого. К одиннадцати подъехали два автобуса с милиционерами. А в одиннадцать тридцать начался спектакль. В роскошных машинах подъезжали воры в законе и отцы преступных группировок. Каждого сопровождало не менее трех телохранителей. У многих- белые ботинки, шляпы с широкими полями. Иномарки с номерами разных городов страны заняли всю небольшую площадь возле кладбища и выстраивались вдоль трамвайной линии.

    Борис приехал почти тогда же, когда подкатил темно-желтый автобус с телом Валета. За рулем его невзрачного "жигуленка" сидел один из тех парней, кто несколько дней назад обливал машину Валета бензином. Второй сидел справа и зорко смотрел по сторонам. Борис Петрович занимал самое почетное место- заднее правое. "Хотя в такой-то машине, как моя,- подумалось ему, когда он увидел транспорт подпольных воротил,- почетных мест нет". Там же, сзади, слева от него, сидел Сухарь. Под такой кличкой числился в картотеке Валета самый молодой "бомбила". Было ему всего двадцать четыре года, но два нераскрытых убийства тащились за ним уже давно. Циничный и жестокий, Сухарь сразу согласился охранять Креста. Несмотря на молодость, он понимал, что чем ближе к огню, тем больше тепла. А то, что Кресту гореть долго, он понял сразу.

    Один из студентов остался за рулем. Крест и два телохранителя вышли из машины, когда роскошный, дубовый гроб Валета уже скрылся в кладбищенских воротах. В растянувшейся похоронной процессии они были чуть ли не последними. Со всех сторон процессию обступили зрители. Понятно, такое не каждый день увидишь.

    Двое вокзальных "бомбил" смешались с толпой и с интересом разглядывали процессию. Вдруг один резко дернул другого за рукав:

    -Смотри, Сань, да это не тот ли, с вокзала, который изувечил Серегу и обещал "замочить" Валета?

    -Цыц, м..., забудь это, как страшный сон, и никогда не вспоминай, если жить хочешь,- Саня схватил приятеля за руку и потащил вон с кладбища.

    Борис не стал соблюдать обычай и бросать землю на гроб покойника. Подойти к могиле было трудно, а работать локтями в таких случаях неприятно. Он резко повернул и пошел к выходу. Две фигуры тенью двинулись за ним. Почти никто не заметил их. Лишь майор КГБ Виталий Викторович отметил про себя, что появился новый "пахан".

    Уже сидя в машине, Борис заговорил:

    -Ты вот что, Сухарь, останься и, как договорились, еще раз напомни им насчет совещания. Время прежнее- девятнадцать ноль-ноль.

    Сухарь вышел из машины, и она сразу сорвалась с места и унеслась вниз, к Шмитовскому проезду.

    Борис сидел на заднем сиденье, погруженный внеобычные думы и заботы. Сегодня вечером он соберет главарей московских банд, связанных с извозом и проституцией. Пришла пора объединяться.В зависимости от того, как пройдет совещание, будет строить дальнейшие планы. Да, чуть не забыл:обязательно надо заехать на рынок, за продуктами. Теперь он может позволить себе забить холодильник детей свежим и престижным харчем. Что же еще? Что-то нудно крутилось в сознании, ноон не мог вспомнить что. Потом вдруг, как бы очнувшись, попросил остановиться у автомата. Наташин номер не отвечал. Борис взглянул на часы. "Ну, конечно, она еще, наверное, на работе. А бабушка- в магазине",- Борис улыбнулся и закурил. Вернулся в машину и сразу положил руку на плечо парню, что сидел на переднем сиденье:

    -Валера, запиши еще: два билета на субботу, на вечер, в Большой театр, на любой спектакль. И столик на двоих в "Руси" после представления.

    Юноша молча записал и убрал блокнот в карман.

    -Ну, Юра, давай, сегодня у нас много дел. Начнем, пожалуй, с Дома литераторов.

    Машина легко тронулась и покатила, словно игрушечная, по ноябрьскому столичному месиву из соли, снега и песка. Борис загасил сигарету и с грустной улыбкой подумал, что, наверное, в столице порядок с дорогами так никогда и не наведут. Он слегка запрокинул голову, прикрыл глаза, задумался...

    Часть II.

    Комната 232

    ГЛАВА I

    Черный "мерседес" не спеша, покачиваясь, проехал переезд и, быстро набрав скорость, устремился дальше. Осенний день накрыл Рублевское шоссе липким и сырым туманом. Встречные "зилы" и "чайки" катили с включенными подфарниками. Хотя времени всего-то без малого три.

    Борис расслабленно блаженствовал в правом углу на заднем сиденье. За окном проносились немного забытые места. Еще бы, столько лет прошло с той поры, когда он частенько проезжал по этой трассе в "чайке". Он усмехнулся, и незаметно наплыли воспоминания.

    ...Это была его вторая, а по силе- первая любовь. Девочка оказалась на год старше. Но при чем здесь годы? Он заканчивал университет. Жизнь рисовала сказочные перспективы. Тогда и встретился с Ларисой. Случайно, на какой-то вечеринке. У барышни был сложный период - она только что рассталась с очередным "любимцем" всей семьи, и место восторженного обожателя опустело, тут-то и подвернулся Борис. Сейчас, вспоминая, он спокойно ухмылялся, а тогда... Тогда он был молод, влюбчив, горяч.

    И надо же было случиться, что все это происходило в весеннюю пору. Ни до, ни после Борис так сильно не терял голову. Тогда же его просто захлестнуло, закрутило. Любая мысль была связана с Ларисой. Просыпался и засыпал с ее именем.

    Дочь крупного государственного чиновника, избалованная, девица имела собственную трехкомнатную квартиру в центре столицы. А государственная дача по Рублевскому шоссе числилась за отцом. Так вот, когда отец девочки лежал в больнице, Борис с Ларисой ездили по этому самому шоссе на служебной "чайке". Гаишники отдавали им честь. Борис улыбнулся, вспомнив, как важно он кланялся из заднего окна правительственной машины, отвечая на приветствия блюстителей правопорядка.

    Сегодня их "мерседесу" никто честь не отдавал. Хотя постов ГАИ, отметил про себя Борис, не убавилось. Гаишники с интересом рассматривали незнакомую машину. Дело в том, что за время работы они изучили весь государственный и частный транспорт, который двигался по этому шоссе. Знали, кому отдавать честь, кому можно просто улыбнуться, от кого отвернуться, а кого и остановить.

    Черный "мерседес" был для них загадкой. Скорость такая же, как у бронированных "членовозов". Номера частные, в салоне- четыре хмурых мужика. Большинство гаишников решило, что это оперативная машина КГБ. Такие здесь иногда ездят, правда, все время на "волгах", а теперь на "мерседесе". Борис это понимал и, пролетая очередной пост ГАИ, позволял себе поприветствовать незадачливого сотрудника легким поклоном головы.

    "Да, ничто не меняется,- размышлял Борис, прижавшись лбом к боковому стеклу автомобиля.- Те же деревни, спуски, подъемы. Те же несуразные и уродливые скульптуры животных".

    Вновь нахлынули воспоминания... На роскошной даче тогда Бориса держали, что называется, на расстоянии. Обедать сажали за общий стол, где горничная обслуживала всех. А спать отправляли в подвал, в биллиардную. Среди ночи Лариса навещала его там, но приличия при этом были соблюдены- утром все просыпались на своих местах. "А это ведь так важно в нашем мире,- размышлял Борис,- при любой игре- улыбаться. Да, да, при любой игре,- повторил про себя Борис.- Может быть, и тогда, в субботний, напоенный осенней гнилью вечер, когда отношения их зашли так далеко, что Борис просто не представлял дальнейшей жизни без Ларисы,- нужно было ничего не заметить, промолчать.- Возможно,- усмехнулся он.- И сегодня я в лучшем случае ехал бы с бутылкой самогонки в грязной и битком набитой электричке на старенькую полуразвалившуюся дачку. Да еще при этом слушал постоянные упреки от располневшей жены о неполноценности и ущербности мужа".

    Да, да, все это было очень близко, надо было только не заметить, сделать вид, что ничего не произошло.

    Борис не на шутку разволновался. Он достал сигареты, не спеша прикурил, приоткрыл окно и вновь углубился в воспоминания.

    Итак, уже стало привычным, что в субботу Борис с Ларисой уезжают на государственную дачу на государственной машине. Отец девушки все еще находился в больнице. В одну из таких суббот Борис, уже аспирант одного из самых престижных вузов страны, сидел как на иголках на кафедре- ждал звонка от Ларисы. Нужно было уточнить время отъезда. Наконец она позвонила.

    -Боренька, ты знаешь, сегодня звонил папа и обещал сам приехать на дачу. Так что я, наверное, поеду одна. Ты уж не обижайся, ладно?

    Интеллигентный, приятный, родной и любимый голос замолчал. Что мог сказать на это Борис?

    -Да, я все понимаю. Позвони мне, когда приедешь.

    На этом разговор закончился. Борис медленно опустил трубку и долго не убирал руку с аппарата. Еще один удар, а вернее, плевок вего сторону. Не хотят знакомить с отцом- это ли неунижение? Но он был сильно увлечен девушкой ине мог нормально рассуждать и анализировать. Аведь это так понятно- не хотят знакомить, значит, не видят перспективы. Чего проще? Борис занервничал, засуетился. Разве мог он в ту субботу подумать так?

    Однако что-то его все же насторожило. Именно поэтому он часа через два сам позвонил Ларисе. Она как-то растерянно ответила, что машины пока нет, но вот-вот подъедет. Потом он еще пару раз позвонил- та же история. Часов в семь, доведенный собственными подозрениями до отчаяния, он пошел к Ларисиному дому. От института это всего-то минут десять спокойной ходьбы.

    Тоска и неосознанное отчаяние навалились на него, когда он подходил. Не зная и даже не догадываясь, в чем дело, он чувствовал, что произошло несчастье, что он обречен.

    Лариса жила на втором этаже добротной кирпичной совминовской десятиэтажки. Напротив дома- небольшой скверик, откуда прекрасно просматривалось все, что происходит в квартире. Когда Борис увидел Ларису на кухне, захотелось кричать. Она что-то делала, уходила, возвращалась. Сейчас Борис не мог вспомнить, какие чувства боролись в нем, о чем тогда думал. Минут через двадцать засветилось окно в спальне. То, что он увидел, осознал не сразу. Лысый, в темных очках мужчина не спеша, по-хозяйски снимал с себя галстук, рубашку, синюю майку и все аккуратно вешал на спинку стула. Когда пытка стала невыносимой, Борис шарахнулся в сторону и пробежал метров триста до ближайшего автомата.

    Трубку долго не поднимали. Потом спокойный голос Ларисы, как ни в чем не бывало, пропел:

    -Ах, это опять ты! Я же сказала, что вот-вот уезжаю,- раздраженно проговорила девушка.

    Борис не стал называть ее даже по имени:

    -Послушай, скажи этому лысому, чтобы он, когда раздевается, задергивал шторы...- Борис швырнул трубку на крючок автомата и выскочил из будки. Потом набрел на другой автомат, долго искал в записной книжке нужный телефон, набрал номер.

    -Алло, кто это? Привалов? Ты бы еще с полгодика не звонил! Хорош гусь!

    -Наташ, я бы хотел тебя увидеть.- Голос у Бориса был глухим и отрешенным. Девушка, наверное, поняла, что произошло несчастье, но расспрашивать не стала.

    - Ладно, приезжай- что-нибудь приготовлю на ужин.

    Борис купил коньяк, поймал такси и через час сидел в уютной кухне двухкомнатной квартиры в Чертаново. Коньяк он почти один и выпил. К Наташе в ту ночь не прикоснулся. Провалился в глубокий обморок, из которого выходить ему предстояло два года...

    Борис открыл глаза. Машина притормозила у развилки. Указатель объяснял, что прямо поедешь- попадешь на государственный конезавод Љ2, налево- какое-то шоссе, направо- "Николина гора". Водитель повернул направо. "Этот парень знает свое дело,- с удовольствием отметил про себя Борис.- Заслуженный мастер спорта по автогонкам, перворазрядник по стрельбе из пистолета, обладатель черного пояса каратэ, он держался спокойно и уверенно в любых ситуациях. Гаишники под его взглядом просто растворялись и таяли. Эта падаль (Борис именно так называл сотрудников ГАИ) умела видеть силу и всегда пасовала. Отыгрываются гаишники на беззащитных, на тех, кто ответить им не может, кто заискивает и пресмыкается".

    А вот и сам поселок "Николина гора". Композиторы и писатели, замы и помы, "сами" и их родственники, члены и получлены оккупировали село и застроили его роскошными особняками. Было здесь и несколько так называемых государственных дач. С обслугой, охраной, кинозалами и биллиардными, банями и теннисными кортами. К одной из таких государственных и подъехал черный "мерседес". Машина повернула и уткнулась в массивные деревянные ворота. На сигнал вышел охранник. Левая рука выше локтя немного оттопыривалась- они любят показать, что носят оружие. К охраннику подошел водитель. Борис невозмутимо сидел в машине и докуривал очередную сигарету. Минуты через две переговоры закончились, и водитель вернулся. Не поворачивая головы, спокойно проговорил: "Шеф, вас ждут. Машина пройдет вовнутрь на стоянку, охрана должна остаться за воротами".

    Борис предвидел это и принял спокойно. Голос его был жестким и четким:

    -Виктор Иванович и Николай Тимофеевич, пожалуйста, далеко не отходите, но держитесь в тени. Ни с кем в контакт не вступать! Я могу задержаться. Придется подождать.

    Борис мог вообще ничего не говорить. Его люди имели четкие инструкции на каждый случай. Но Борис знал, что живое слово располагает, привязывает. Это важно. Ведь, несмотря на огромные суммы, которые они получают за свою службу- охрану главаря (причемчасть денег им выдают в американских долларах), люди есть люди, их могут перекупить, заставить шпионить... Борис учитывал все и даже такую мелочь, как то, что он единственный из отцов мафии в большинствеслучаев обращался к своим людям по имени и отчеству. И это было не только следствием врожденной интеллигентности. Он знал, что за это его тоже ценят. Так, по мелочам и крупицам, набирался солидный запас плюсов, которые работали если не прямо, то косвенно.

    Охранники быстро вышли из машины, и "мерседес" плавно въехал в открывшуюся пасть другого неизвестного большинству людей мира.

    Слева от ворот, на залитой бетоном площадке, уже стояло десятка полтора машин. Борис отметил, что всего две тридцать первые "волги", правда, с внушительными МОСовскими номерами, затесались сюда. Остальные- "чайки" и "зилы".

    -Гена, не спеши парковаться!- Борис напрягся. Водитель понял, что хозяин хочет рассмотреть номера машин. Он медленно поехал между двумя рядами машин и, повернув в конец левого ряда, спрятался за отливающим черным "зилом".

    "Итак, судя по машинам, два секретаря ЦК, один заведующий отделом, три зампреда Союза и пять министров были в сборе. Ну и ну, компания хоть куда. Наверное, подъедут еще,- прикидывал Борис.- Тем лучше". Было здесь и много частных машин иностранных марок."Наверняка деятели так называемой культуры",- зло улыбнулся про себя Борис.

    -Гена, из машины ни на шаг.- Борис быстро открыл дверь. О боже, подмосковный ветер освежил, отбросил заботы и мысли. Борис еще раз набрал полные легкие этого осеннего парного коктейля и решительно направился к ярко освещенному двухэтажному особняку.

    Территория дачи была огромна. Заборов даже не видно. Борис подумал, что, возможно, ели и туман скрывали их очертания. Весь дачный комплекс был похож на сказочно-фантастическую картину. В центре светящийся, как космический корабль, особняк, отсвечивал блестящими деталями и лакированным деревом. От него во все стороны тянулись дорожки. Причем каждая освещалась и сверху, со столбов, и снизу, откуда-то из-под кустов. Несколько в стороне стояло одноэтажное изящное строение. "Наверное, домик прислуги",- подумалось Борису. Дальше просматривались контуры хозяйственного строения, похожего на гараж. Борис насчитал четыре пары ворот, куда могут заезжать машины. Подходя к дому, Борис стал различать веселые голоса, смех. Кто-то на пианино исполнял "Лунную сонату". У ярко освещенного центрального подъезда, где мрамор, бронза и дерево отливали нарядной красотой, встречал охранник. Борис представился. Охранник со словами: "Проходите, пожалуйста", сделал шаг в сторону.

    ГЛАВА II

    Огромный холл был отделан мореным деревом. Причем здесь постарались особенно. Породы дерева подбирались мастерски, со вкусом. На это деревянное чудо ложился неяркий свет, струившийся с потолка. Самих светильников не было видно. Народ, тихо переговариваясь, потягивая аперитив, толпился кучками. Проворные официанты сновали туда-сюда, успевая предложить всем по нескольку раз легкие закуски и слабые напитки.

    На Бориса никто внимания не обращал. Это его удивило и слегка обескуражило. Но нет, только показалось. Борис сразу понял, что это все игра, и то, что его никто не знает, лишь подливает масла в огонь любопытства. Молниеносные стрелы-взгляды со всех сторон впивались в него. А вот и старый знакомый- помощник секретаря ЦК. Того самого секретаря, которому принадлежит эта дача.

    -Борис Петрович, голубчик, опаздываете!- Шестидесятилетний помощник выглядел лет на сорок пять, не больше. Элегантен, ухожен, с особым лоском.

    "Фу, ты, даже противно",- поймал себя на этой мысли Борис, но руку протянул.

    -Извини, Николай Петрович, пришлось постоять у переезда,- нагло врал Борис,- вот и припозднился.

    -Ну, ничего, ничего, еще не начинали. Пойдем, я тебя раздену. Помощник подвел Бориса к двери, которая была здесь же, рядом, но сделана так искусно, что увидеть ее было трудно. Борис повесил кожаный плащ, шляпу, причесался. Теперь пришла пора удивиться помощнику. Перед ним стоял преуспевающий, знающий себе цену зрелый человек. Костюм и прочую экипировку Борису привозили из разных стран. Нет, на нем не было ничего необычного, но все искусно подогнано, подобрано, с таким тонким вкусом, что даже привыкшие к изысканному лоску партийные функционеры и их прихлебатели задерживали взгляды на Борисе больше положенного. Тот понимал, что в данной ситуации это обстоятельство работает против него, но ничего поделать не мог. Это была его слабость, с которой он не мог, да и не хотел расставаться. Даже когда считал копейки в кармане, одевался изысканно, с большим вкусом. А уж теперь-то...

    Помощник без лишних разговоров взял его под руку и подвел к двум немолодым мужчинам. Те, увидев, что к ним приближаются, прекратили разговор.

    -Трифон Кузьмич, вот председатель известного промышленного кооператива, о котором я вам рассказывал. - Борис быстро просчитывал ситуацию. Так, значит, это и есть главный, "хозяин", за организацию встречи с которым его помощник, не поморщившись, положил в карман сумму с пятью нулями. Второй, что рядом, кто бы ни был,- роли не играет. Борис даже не посмотрел в его сторону. Летели секунды. Наконец секретарь взглянул в глаза Бориса. Борис Петрович похолодел: вот это взгляд,- акула и убийца,- все в нем прочитаешь. Таких глаз Борису встречать не приходилось. А насмотрелся он за последние годы, после смерти Валета, немало!

    -Очень приятно. Трепачев,- секретарь протянул холеную, аккуратную ручку.

    -Привалов,- отчеканил загипнотизированный Борис и ухватился за руку секретаря.

    Рукопожатие длилось на сотую или тысячную долю больше положенного. Здесь Борис ошибиться не мог. И сразу внутри отпустило, расслабилось. "Ну, вот, теперь порядок",- пронеслось в голове. Борис понимал тайный знак и был озадачен и обрадован тем, что этот человек так сразу выразил свое расположение к нему.

    -Ты вот что, Николай Петрович, развлекай гостя, а в конце вечера мы потолкуем,- помощник, зная порядки, круто развернул Бориса и повел в сторону.

    Только теперь Привалов почувствовал, какое напряжение пришлось выдержать. Ощущение было такое, словно вагон арбузов разгрузил. Борис смахнул со лба испарину. Мужчины остановились несколько в стороне от основной массы. Бесшумно появились официанты. Помощник взял горсть орехов и бокал с вином. Борис последовал его примеру.

    -Ну, как тебе здесь, Борис Петрович?- с улыбкой спросил помощник.

    -Да трудно пока сказать. Само место и дом, конечно, сказка. Что касается публики, то, надеюсь, к концу разберусь. Кстати, а что здесь делают знаменитости?

    -Знаешь, покойница была большой любительницей культуры и искусства, а они все- ее друзья.

    Борис вспомнил, что официальный повод для торжества- годовщина со дня смерти жены секретаря ЦК, с которым он разговаривал минуту назад. Именно поэтому организовать встречу было тяжело и дорого. Но, с другой стороны, торжество достаточно интимное и людей посторонних, лишних глаз мало- это плюс.

    -Да, покойница любила и ценила искусство,- продолжал помощник, медленно смакуя вино.- Она же многих и в люди вывела.

    -Это как?- не понял Борис.

    -Да просто. Трифон Кузьмич ведь не все время в ЦК. До этого долго руководил крупным обкомом на востоке страны. Так вот, когда в столицу перебрался, покойница-то за собой, считай, всю свиту областного театра перетянула. Кого куда. Всем квартиры выбила и должности не последние.

    -М-да,- Борис залпом осушил бокал.- Действительно, поклонница,- только и мог он выдавить из себя.

    Постояли еще несколько минут, выкурили по сигарете. Наконец всех пригласили в зал. Или в гостиную- можно, наверное, и так назвать эту большую комнату, где стены были увешаны парчой, а хрустальные люстры переливались всеми цветами радуги. Стол- сказочный. С заливными осетрами, овощами, специями, языками, икрой. И напитки, напитки, напитки...- каких только нет.

    Рассаживаться за огромный, буквой "П", стол помогали специальные люди. У каждого места- табличка с фамилией приглашенного. На самом почетном месте- в центре- секретарь, справа от него- другой секретарь с женой, слева- заведующий отделом ЦК, тоже с женой. Эти все- в торце. А дальше пошли по значимости. Зампреды, министры и прочие. Борис с помощником оказался в самом конце вместе с артистами, поэтами и прочей не совсем понятной публикой.

    Когда все уселись и успокоились, встал секретарь и почти по-домашнему предложил выпить за светлую память покойницы. Все молча, не чокаясь, пригубили и потихоньку начали налегать на еду.

    Борису происходящее было смешно и безразлично. Несколько лет назад он, наверное, тоже набросился бы на эту пищу. Сейчас, перебирая приборы, внимательно наблюдал за окружающими. Что связывает этих людей? На чем замешаны их взаимные интересы? Размышления прервал известный писатель, которому поручили вести застолье. Тот предоставил слово известному поэту, который, кокетничая и делая вид, что смущается, достал бумажку, взял ее в левую руку. Правой рукой разрубил воздух перед собой и понес такую поэтическую чушь, что даже Борису стало неловко. Поэта сменил известный публицист из "Правды", который, если судить по его выступлению, никогда в жизни не встречал более совершенной по своим душевным и духовным качествам женщины. Что в самые трудные минуты жизни он мог запросто набрать ее номер телефона и получить все, что хотел: совет, успокоение, наставление. Что он скорбит и плачет и регулярно носит цветы на ее могилу.

    После третьей рюмки коньяка напряжение совсем спало, и Борис стал внимательно рассматривать людей, сидящих за другим крылом стола. Вернее, он заинтересованно разглядывал даму, которая ему очень напоминала давнишнюю знакомую. Немного изменились черты лица, прическа. Она или не она? Борис наклонился к помощнику секретаря:

    -Николай Петрович, вон та пара напротив не знакома ли тебе?

    -Ну, как же, знаю, знаю. Этот молодой человек- сын бывшего секретаря ЦК, нынешнего посла в крупной западной стране, а рядом с ним жена- внучка бывшего заведующего отделом ЦК. Интересная семейка. Всвое время, при Брежневе, этот клан процветал. Деда все боялись.

    -Спасибо,- растерянно поблагодарил Борис и отрешенно уткнулся в свою тарелку.

    Конечно, это она, графиня Раулина,- так он ее называл. Марина Петровна оставила свой маленький шрам в душе Бориса.

    Борис, не дожидаясь официанта, налил себе полный бокал шампанского и залпом выпил. Потом слегка откинулся назад, вытянул под столом ноги, положил руки на стол, задумался. Вдруг сразу нахлынули воспоминания.

    ...Уже учась в аспирантуре, отправился он со студенческим строительным отрядом в одну соцстрану. Был командиром отряда, и поэтому пришлось встретиться с руководителем посольства. В то время посол был в Москве, встречался он с его заместителем, отцом дамы, что сидела сейчас напротив, за другим столом. Тогда, при разговоре в посольстве, выяснилось, что дочь заместителя поступила в институт, где учился Борис. Отец, естественно, попросил аспиранта присмотреть за дочерью. Вернувшись в Москву, Борис встретил крупную некрасивую и неотесанную девицу. Пару раз сводил ее в кино. Ну и, конечно, несколько раз переспал с ней. Ничто не предвещало беды, да девица вдруг влюбилась. Но это бы еще ничего. Страшным оказалось то, что она сообщила об этом родителям, а те- деду. Дед в ту пору был где-то послом. Но, самое главное, еще руководил кланом. Все решили, что ребенок рехнулся и намерен выйти замуж. Слетелись в Москву, начали наводить справки. Оказалось, что Борис отказался работать на КГБ, следить за кем-то и по этой причине числился неблагонадежным. Ох, что здесь началось! И угрозы, и просьбы, чтобы Борис оставил девочку. Ему, конечно, на это было наплевать. Но разрешилось все неожиданно просто. Она сама его оставила.

    Через пару лет мать девочки была задержана на одной из западных границ с драгоценностями. Она, получив визу на выезд у родного отца, решила рвануть на Запад. КГБ проявило бдительность и вернуло барышню с драгоценностями на Родину. Мужа ее в тот же момент отозвали из соцстраны и выгнали из МИДа. Ну а дед, будучи послом в крупной азиатской стране, погорел на спекуляции радиоаппаратурой и был с почетом отправлен на персональную пенсию. Клан распался. Правда, друзья и родственники еще какое-то время ходили в послах и в секретарях ЦК, но недолго.

    И вот теперь дама продолжает традиции семьи. Борис усмехнулся: мужей меняет, наверное, в зависимости от внутриполитической ситуации. Хотя, надо признать, здорово похорошела. Борис взглянул на Марину. А та совершенно открыто смотрела на него, улыбалась. Интересно, и давно она так смотрит? Борис, было, стушевался, но нашелся, достал пачку сигарет и показал даме. Та радостно закивала, наклонилась к мужу. Помощник, конечно, все видели все понял, поэтому вопросов не стал задавать. Лишь потянул Бориса за руку и шепнул: "По дому не шляйтесь, лучше погуляйте в саду". Борис улыбнулся и молча покинул зал.

    Марина ждала на улице, у входа. Она успела набросить на плечи легкое пальто. Борис тоже взял плащ, шляпу оставил на вешалке. Отлучаться надолго неприлично.

    ГЛАВА III

    Не сговариваясь, они молча пошли по аллее. Борис протянул Марине пачку с сигаретами, дал прикурить. О, конечно, она стала настоящей дамой. Черты лица обострились, стали благороднее. Фигура вытянулась и оформилась окончательно.

    -Марина, ты здорово похорошела!- начал разговор Борис.

    -А ты такой же обаятельный и неотразимый,- улыбнулась девушка.

    -Да куда мне, старому и больному...

    -Да, да, именно таким ты и кажешься, - Марина звонко рассмеялась. И вдруг ни с того ни с сего остановилась, повернулась к Борису лицом и впилась своими большими мягкими и нежными губами в его рот. От неожиданности Борис оцепенел. Он даже не успел понять, что произошло. Через секунду они опять шли рядом.

    -Расскажи, как живешь,- пыталась завести разговор Марина.- На вид тянешь на зампреда Совмина. А кто ты на самом деле?

    -На самом деле я всего лишь председатель кооператива,- улыбнулся Борис.

    -Ну-ну, не скромничай, простых председателей кооперативов за такие столы не сажают. Значит, на тебя или крупно ставят, или твой капитал равен пяти миллионам в валюте.

    -А чего бы тебе больше хотелось?- не без ехидства спросил Борис.

    -А мне бы хотелось, чтобы ты рассказал о себе, о семье...

    -Это намного проще,- вздохнул Борис.- После того, как ты меня бросила, я женился. Теперь у меня взрослый сын и чуть менее взрослая дочь. Жена умерла. Вот и вся моя жизнь. А что у тебя?

    -А у меня никто не родился и никто не умер.

    Марина глубоко затянулась и продолжала:

    -После того, как ты бросил меня, я вышла замуж за сына известного поэта. Прожили недолго, развелась. Потом был и второй, и третий брак. Этот- четвертый. Не знаю, в чем дело, может быть, в том, что брак- от слова "брак",- Марина пыталась шутить, но ей явно было не до смеха.

    Дорогие духи, элегантная походка, красивая одежда, неожиданный поцелуй начали волновать Бориса. И это было для него как возвращение зрения или, к примеру, слуха. Он давно охладел к этим вещам и смотрел на них, как на дела бесплодные и никчемные. И вдруг- на тебе- волнение в груди, легкое головокружение, приятная истома... Он понимал нелепость ситуации, но ничего не мог с собой поделать.

    Они отошли довольно далеко от дачи. Здесь свет был немного слабее. Вот уже и забор просматривается. А это что, справа? Ага, небольшая беседка.

    -Пошли,- Борис потянул Марину за руку прямо через кусты и газон. Женщина сопротивлялась. Борис с ужасом осознал неизбежность происходящего. В беседке Борис предложил Марине еще сигарету, она отказалась. Немного постояли молча. Руки сами потянулись к Марине. Та будто только этого и ждала. Губы слились в сладостном и порочном поцелуе. Их трясло от возбуждения и желания. Горячая волна накрыла обоих, и они уже не могли выбраться из-под нее. Борис нащупал большую упругую грудь, слегка сжал ее. Рука скользнула ниже. Борис схватил Марину за плечи и вытолкнул из беседки. Спустился сам и потянул ее в темень, где густые кусты и совсем рядом- забор. Здесь, среди кустов, стояла одинокая высокая сосна. Борис прислонился к ней спиной и вновь с силой притянул к себе Марину. Она дрожала всем телом. Губы их вновь слились. Потом Борис помог Марине снять одежду, расстегнул брюки. Безумство и порок слились в едва слышных приглушенных стонах женщины. Краем глаза Борис заметил, как совсем близко проходил охранник. Втот момент ему было все безразлично. Существовала только Марина. Через несколько минут глухой хрип непроизвольно вырвался из груди Бориса, и он, вспотевший, счастливый и обескураженный, затих.

    Они отсутствовали минут двадцать. Первым вошел в зал Борис. Марина задержалась в туалетной комнате- ей надо было привести себя в порядок. Борис тихо и, как ему казалось, незаметно занял свое место. В глубине души он понимал, что те, кому положено, конечно же, проследили весь его путь. Но на это ему наплевать.

    "Женщины- моя слабость, да, это так. Но не настолько, чтоб из-за них терять голову. Сегодня было исключение. Пусть эти ребята решат, что это мое слабоеместо. Тем хуже для них". Борис был доволен. Похоже, вечер складывался удачно. После прогулки появился жуткий аппетит. Борис решительно принялся зазакуски.

    ГЛАВА IV

    Вечер затягивался. Было много тостов, потом все гуляли по саду, смотрели в кинозале новый итальянский фильм. Последним пунктом программы был чай. Около часа ночи гости стали разъезжаться. Сначала секретарь и заведующий отделом попрощались с хозяином. Потом замы и, наконец, челядь застольно-творческая. Машины подъезжали прямо к подъезду и, шурша шинами, уносились в осеннюю ночь.

    Борис с помощником негромко беседовали, вяло наблюдая, как стол пустел. Борис не задавал вопросов, не проявлял беспокойства. Он знал, что здесь свои игры и надо подчиняться правилам. Наконец на противоположной стороне осталось лишь несколько совсем пьяных деятелей культуры. Тогда-то, проводив очередную партию гостей, неслышно подошел секретарь.

    -Ну что, товарищи, теперь пройдемся, как говорится, перед сном,- необъяснимая сила и уверенность в голосе заставили Бориса вздрогнуть.

    Стрелка часов перевалила за два, а странная компания все прогуливалась по узким освещенным аллеям огромного парка. Впереди плечо к плечу шли секретарь и Борис, метрах в десяти сзади- помощник секретаря. И замыкал компанию охранник.

    Сначала секретарь расспрашивал Бориса о семье, о жизни, о пустяках. Прощупав и узнав все что нужно, секретарь перешел к главному:

    -Ну, так, а что же вас, Борис Петрович, привело ко мне? Если я правильно понимаю, дела ваши идут нормально. Вы на подъеме, имеете хорошую прибыль, собираетесь развивать предприятие,- секретарь замолчал, приглашая Бориса к разговору.

    -Трифон Кузьмич, одно общение с вами, эта беседа придаст новый импульс работе, заставит лучше действовать, давать больше продукции,- Борис откровенно хамил, но он хотел, чтобы серьезный разговор начал сам Трепачев.

    -Молодой человек, вы же не на партийном собрании, да и на вид вы не из простаков. Так что давайте кделу. Время позднее. Завтра хоть и воскресенье, но дела есть.

    Борис понял, что начинать придется все-таки ему. По собственному опыту знал, что, так или иначе, в этом случае он- проситель. А коль так, процент от его прибыли уже автоматически уменьшается. Но делать нечего. Еще одного такого случая может не представиться.

    -Трифон Кузьмич, вы правы, и я искренне извиняюсь за бестактное вступление,- Трепачев одобрительно хрюкнул.- Так вот, у нас есть идея, а вернее, у меня, поскольку в свои планы я не посвящаю никого. Исполнители знают только часть и только тех участков, за которые отвечают. Весь план я, как правило, ношу при себе, вот здесь,- Борис постучал указательным пальцем по лбу.

    -Что ж, начало мне нравится,- улыбнулся секретарь.- Продолжайте.

    -Так вот, если честно, а я думаю только так и надо с вами, Трифон Кузьмич, разговаривать (секретарь еще раз довольно что-то пробурчал), мы, конечно, имеем и огромную прибыль, и сверхприбыль. Так что хватает и на молоко, и на пряники.

    -И в чем же дело?- Трепачев с деланным удивлением взглянул на Бориса.

    -Дело в том, что, во-первых, мы хотим иметь еще больше, во-вторых, не в рублях, а в валюте. И наконец, в-третьих, мы хотим вкладывать эту валюту в дело.

    -Прежде всего, кто это- вы?- секретарь начал проявлять заметный интерес к разговору.

    -Мы- это несколько руководителей кооперативов,- Борис взглянул на секретаря. Тот нахмурился.

    -Значит, так, Борис Петрович, этот вопрос мы решим сейчас же и навсегда. Выбирайте: или вы в дальнейшем будете иметь дело со мной, или с несколькими руководителями, как их там, коо-пе-ра-ти-вов.

    Борис сразу же понял, о чем речь. Свидетелей не должно быть ни прошлых, ни нынешних. Борис почувствовал запах крови, его передернуло.

    Секретарь это заметил:

    -Не подходит? Тогда будем прощаться.

    -Нет, нет, Трифон Кузьмич, вы не так меня поняли. Никаких сомнений и вопросов,- даже пот прошиб от мысли, что секретарь вот-вот его выставит, и прощай большая игра.- Решение я принял, да и в чем здесь сомневаться? Мои коллеги- мелкая рыбешка в океане бизнеса. Я думаю, никто и не заметит, когда они выйдут из игры.

    -Да вы уж постарайтесь, чтобы незаметно и тихо эти ребята вели себя. Пойдем дальше. Как вы себе хотя бы структурно представляете весь цикл операций, о которых говорили?

    -Весь цикл?- Борис задумался. А может быть, его отвлекла беседка, мимо которой они проходилии где совсем недавно он был с Мариной.- Весь цикл- это огромный конгломерат, мировой финансово-экономический комплекс. В двух словах об этом не расскажешь. Да и боюсь, не поверите вы, Трифон Кузьмич, в это, потому расскажу лишь, как представляю первоначальный проект. Года эдак на два- четыре.

    -Валяй,- с улыбкой сказал Трифон Кузьмич, сам не заметив, что перешел на "ты".

    Борис расценил это как хороший знак. Голос окреп, да и походка обрела обычную статность.

    -На первом этапе я планирую создание двух-трех совместных предприятий. Скажем, с австрийской, немецкой и итальянской фирмами,- Борис говорил тихо, но так, чтобы Трепачев четко слышал каждое слово.- Конечно, вы понимаете, что ни один западный партнер на данном этапе нашей, будь она неладна, перестройки (при этом Борис искоса смотрел на секретаря- тот ничем не показал отношения к брошенной фразе) всерьез сотрудничество с нами не рассматривает.Это понятно: что мы можем им дать, чем обогатить?

    -Да, да, чем?- проявил интерес Трепачев.

    -В том-то и дело, что можем, дорогой Трифон Кузьмич.

    Секретарь метнул удивленный взгляд на Бориса.

    -Не удивляйтесь. Капиталисты крайне заинтересованы в нашем сырье.

    -Э, брат, старая песня,- разочарованно проговорил Трепачев.- Они, милый друг, всегда в этом были заинтересованы. Здесь ты Америку не открыл.

    -Во-первых, Америку я и не собираюсь открывать, во-вторых, речь идет о товарах нетрадиционных.

    -О каких же?- вновь проявил интерес секретарь.

    -Ну, скажем, бычьи кишки или куриный помет, кора сосны, которая гниет в Петрозаводске. Все это у нас идет по статье отходов. Но это отходы только для нас. Западные фирмы платят за них валюту. Почему? Да потому, что закупка и переработка их окупается трижды.

    Секретарь молчал. По всему было видно: он заинтересован. А Борис, оседлав коня, уже летел дальше, теряя осторожность и чутье:

    -Так вот, сначала мы создаем три-четыре совместных предприятия. Причем и в уставах, и в договорах по букве закона все будет соблюдено. Запишем там: во имя благородных целей, обмен технологиями, совместными производствами, товарами и услугами, маркетинг и прочее. Все это будет блефом. Мы будем поставлять только сырье. А они всвоих банках откроют несколько счетов. Скажем, один- совместного предприятия и еще два закрытых. К примеру, на мое и ваше имя.- Борис сделалпаузу. Никаких возражений или вопросов не последовало. Значит, и эту наживку проглотил секретарь.

    -Так вот, когда суммы на счетах предприятий приобретут солидный вес, мы сможем их объединить и создать акционерное предприятие в любой другой стране. Но это тоже будет бутафорией, поскольку акционерами фактически будем мы с вами через своих представителей в совместных предприятиях. Когда эти предприятия начнут давать прибыль, подумаем, во что вложить и собственные накопления, которые к тому времени составят крупные суммы,- Борис замолчал. Он на одном дыхании выпалил все и решил передохнуть. Несколько секунд шли молча.

    -Борис Петрович,- неожиданно жестко проговорил Трепачев,- а вы отдаете себе отчет, с кем вы сейчас разговариваете и что предлагаете? И если я передам содержание нашей беседы, куда следует, что вы будете делать?

    Борис улыбнулся:

    -Ну, во-первых, у вас нет свидетелей беседы, и никому ничего вы не докажете. Это первое. Второе. Вы человек умный и понимаете, что скоро вся эта перестройка попадет в такую яму с дерьмом, откуда сухим и чистым никому уже не выбраться. И наконец, третье. Яведь вам предлагаю не ящики с пивом грузить за засаленные рубли, а крупную мужскую игру. Вы, конечно, вправе отказаться, но может случиться, что второго такого случая у вас не будет.

    -Хорошо, пойдем дальше,- уже более спокойным тоном сказал Трепачев.- Как вы собираетесь организовать работу здесь, в стране?

    -Наконец, Трифон Кузьмич, вы задали самый главный вопрос на сегодня. Я хочу сосредоточить в своих руках весь комплекс работ по сбору сырья, которое пойдет за рубеж.- Деньги, как я говорил, уже есть и будут постоянно поступать. Это мои, как говорится, заботы. Тонкости всего вам, Трифон Кузьмич, знать не нужно да и опасно, пожалуй,- Борис начал открывать карты. Трепачев это понял, напрягся, сосредоточился.

    -Итак, финансовое обеспечение будет в моих руках. Но мне нужны складские помещения, вагоны и другой транспорт для переброски сырья. Всевозможное оборудование для подготовки и содержания товаров. К примеру, куриный помет фирмы берут только в сухом виде. Значит, надо помочь нашим фабрикам за государственный счет, на валюту, приобрести линии по сушке помета. А мы будем покупать его у них за рубли. Да еще надо запретить фабрикам продавать этот самый помет иностранцам. А то некоторые из них сами выходят на прямые связи. Конечно, постараемся с нашими советскими товарищами договориться,- Борис скривился в презрительной усмешке.- Но если будет и ваша помощь, то утечка товара станет невозможной.

    -Да, размах настолько огромен, что и представить трудно. Хотя, на первый взгляд, дело не только беспроигрышное, но и безопасное. В смысле безопасности я имею в виду себя. Надеюсь, вы не намерены меня впутывать в сомнительные операции?

    -Ну что вы, Трифон Кузьмич! От сомнительных
    операций, где есть хоть малейший риск, вы будете стоять так далеко, что вас не разглядишь даже с крыши серого дома на Дзержинке,- Борис усмехнулся.

    Секретарь поежился:

    -Ну и шутки у вас, Борис Петрович, по ночам. Пожалуйста, воздержитесь впредь от такого юмора.

    -Извините, Трифон Кузьмич. Мы люди простые, спецшколы и высшие курсы не кончали, а посему порой и глупость вылетает. Постараюсь держаться в рамках.

    -Да-да, постарайся, тем более что я, наверное, приму твое предложение. Есть в нем много забавного. Но, как понимаешь, я должен все взвесить и прикинуть.

    -А как нам связь держать, Трифон Кузьмич?- не выдержал Борис и сразу понял, что допустил оплошность. Поспешил. Трепачев сам бы начал разговор. А теперь карты опять у него в руках.

    -Да, насчет связи,- подхватил секретарь.- Про Иванова забудь. Думаю, он получил сполна за то, что свел тебя со мной,- оба улыбнулись.- И будет молчать. Но лучше его успокоить совсем. Это твое дело. Он работает на КГБ, звание его- полковник. Он там получает зарплату выше, чем в ЦК. Так что решай сам. Я не знаю твоих сил, но думаю, они немалые. Меня в это дело не впутывай. На связь с тобой будет выходить всегда один и тот же человек. Никаких паролей и явок. Просто он скажет, что от меня. С ним ты сможешь обсуждать буквально все. Мое имя никогда и нигде больше не упоминай. Еще раз повторяю: все мои интересы будет представлять только он. Недели через две он объявится, и если мы что-либо упустили- все с ним.

    Трепачев остановился и поманил пальцем Иванова. Когда тот подошел, взял помощника за руку и нежно проговорил:

    -Вот, Николай Петрович, твой протеже, в целости и сохранности. Просветил он меня насчет кооперативов хорошо и грамотно. Жаль, что помочь я ему мало чем могу. Ну, во всяком случае, если вопросы будут- все через вас, Николай Петрович. Что ж, будем считать беседу законченной. Счастливо вам доехать!- секретарь протянул Борису руку и стиснул пальцы Бориса так, что они слегка треснули. "Теперь порядок",- удовлетворенно подумал Борис.

    -Проводи гостя, Николай Петрович! А я- спать,- широкая спина секретаря быстро растворилась в ночной измороси.

    -Ну, как?- весело спросил Иванов, когда секретарь уже не мог услышать их голоса.

    -Да пока никак,- грустно и задумчиво произнес Борис.

    -Не расстраивайся, Борис Петрович, первое знакомство. Эти люди просто так к себе не подпускают. Они могут и год, и пять лет проверять. Так что не горюй. Как надумаешь еще раз встретиться, организуем,- Иванов хитро сощурился.

    -Ладно, Николай Петрович, надо с силами собраться, а тогда уж и с просьбой обращусь,- Иванов понял, о чем идет речь, промолчал.

    -Да, чуть не забыл,- Борис встрепенулся.- Николай Петрович, будь добр, принеси бутылочку коньяка, а то мои люди, наверное, продрогли.

    -Момент, ты пока садись в машину, я сейчас.

    Борис засунул руки в карманы плаща, побрел на стоянку. Здесь, кроме его машины, стояли желтый "вольво" и синий "мерседес". "Нажрались, скоты, двинуться не могут!"- Борис смачно плюнул и открыл заднюю дверь машины. Мотор работал, водитель хотелуже трогаться. Борис опустил руку на плечо водителя.

    -Подожди, Гена, пару минут. Все записал?- Борис вяло разминал сигарету.

    -Все буквально и даже переговоры охраны. На досуге изучу, пригодится,- водитель протянул Борису три кассеты.- Здесь все, с той минуты, как вы вышли из машины.- Геннадий смущенно опустил глаза. Борис понял, что он слышал их разговор с Мариной.

    -Ну-ну, Гена, не скромничай, ты ведь не робкого десятка, тебе ли смущаться,- Борис вынул из-за лацкана пиджака миниатюрный микрофон и, нажав какую-то кнопку, сунул его в карман.

    Впереди на дорожке показался Иванов с небольшим свертком в руке.

    Борис снова вышел из машины.

    -Вот, Борис Петрович, коньяк, боржоми и несколько бутербродов, ребята, наверное, проголодались.

    -Спасибо, Николай Петрович, век не забуду вашей доброты,- они обменялись рукопожатием. Борис сел в машину, Иванов засеменил к дому.

    "Фу, гнида, наверное, всю ночь будет писать отчет руководству. Интересно, как он обойдет взятку, аможет, он ее уже отдал начальству? Да нет, передпенсией люди мудреют. Думаю, ума хватит промолчать..."

    -Ну, давай, Гена, теперь домой,- уже вслух сказал Борис.

    За воротами, метрах в трехстах от дачи, машина остановилась, и двое охранников заняли свои места- на правом переднем и левом заднем сиденьях.

    -Так, мужики. Ни шагу с места, пока не проглотите этот напиток и не съедите все бутерброды. Геннадий Александрович, тебе персонально бутылка боржоми,- Борис протянул водителю минералку.

    ГЛАВА V

    Когда Борис открывал дверь, на часах было около четырех утра. Бесшумно, как кошка, он проскочил в прихожую, сбросил плащ, туфли, костюм, отправился в душ. Вода быстро заполнила ванну, и Борис со стоном опустился в горячую воду. Минут пять лежал с закрытыми глазами. Старался отогнать все мысли. Сейчас главное- расслабиться и заснуть, убеждал себя. Последнее время он старался меньше пить снотворных таблеток. Теперь надо подумать о чем-то легком, приятном- так учили врачи. Борис открыл глаза и вновь, в тысячный раз, стал рассматривать ванную. Сделана она была мастерски и со вкусом. Стены и пол выложены черным кафелем. Очень искусно были вмурованы зеркала. Сама ванна, как и вся сантехника, имела спокойный голубойцвет.

    Эту пятикомнатную квартиру рядом с метро "Фрунзенская" Борис снимал за шестьсот рублей в месяц. Сдавала ее разорившаяся семья бывшего союзного министра. Хозяин семейства давно отошел в мир иной, а квартира числилась за его женой. Люди, к обычной жизни не приспособленные, привыкшие к роскоши, спецраспределителям, спецдачам, они в момент размотали все, что нажили при живом главе семейства. Продали все, до последней дубленки. Теперь вдова переехала в огромную трехкомнатную квартиру дочери, здесь же, рядом. А с этой, что сдают, можно сказать, живут. Запросто шестьсот целковых в месяц имеют. Борис блаженно улыбнулся, подумав о том, что, если бы они просили полторы тысячи, получили бы и их. Но хозяйка вряд ли представляла, с кем имеет дело.

    Борис бесшумно открыл дверь в спальню, сбросил халат и тихо-тихо забрался под одеяло. Как только он устроился и собрался закрыть глаза, на тумбочке жены зажегся ночник.

    -Боренька, ты же знаешь, что я беспокоюсь, когда тебя долго нет.

    -Родная, у меня не было возможности позвонить,- Борис приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на жену. - Тебе просто необходим полнокровный, нормальный сон. Сейчас, считай, пять утра. Иты все время не спала?- Борис взволнованно взглянул на Наталью.

    -Да, все время. Я просто не могла заснуть. А снотворные в моем положении, ты сам знаешь,- опасны.

    На свою девочку Борис не мог сердиться. Он накрыл ее одеялом, прижался и нежно поцеловал в шею.

    -Спи, мой ангел, я постараюсь так поздно больше не приезжать, по крайней мере, до тех пор, пока не появится ребенок.

    -Хорошо, Боренька, только вот еще что: Настенька вечером звонила, чем-то она встревожена, хотела с тобой поговорить. Мне объяснять не стала, в чем дело.

    -Наверное, деньги нужны или Яшка опять в милицию попал,- недовольно пробурчал Борис.- Ладно, утром выясню,- он еще раз поцеловал жену и перевернулся на другой бок.

    Сон не шел. Как ни странно, дети его стали последнее время как-то меньше интересовать. Может быть, потому, что все внимание и забота были направлены на Наталью. Да, да, на ту самую девочку с улицы Льва Толстого в Люберцах, которая отдалась ему в первую же встречу. Расписались они, как и решил Борис, почти сразу после смерти Валета. Первое время жили в Люберцах, потом в трехкомнатной квартире в Чертаново. Теперь здесь. Через три месяца должен родиться ребенок, и Борис дал слово из роддома привести Наталью в свою большую квартиру, полностью обставленную и оборудованную всем необходимым. Его люди сейчас занимаются этим. Квартиру он уже выбрал. Третий этаж семиэтажного кирпичного дома постройки начала века. Три года назад в доме сделали ремонт, и квартира была в заначке отдела распределения Моссовета. На деньги, которые пришлось заплатить за квартиру, наверное, можно было построить новый дом. Но это не из нашей жизни. А вот взятки- другое дело. Полезная площадь- сто шестьдесят квадратных метров. Три ванны, два входа, два туалета. Восемь комнат. Множество подсобок, и все это в центре столицы. Сейчас там устанавливали сигнализацию, аппаратуру, меняли паркет, двери. Одним словом- наводили лоск. Завозили мебель. С этими приятными мыслями Борис заснул. Было начало шестого утра. А в восемь ноль-ноль его разбудил телефонный звонок.

    ГЛАВА VI

    -Алло, отец, это Настя.

    -Да, узнал я тебя, что случилось?- недовольно проскрипел Борис.

    -Ты извини, что так рано,- Настя почувствовала недовольные нотки в голосе отца.- Может быть, звонить и не стоило, но уж коль позвонила, скажу.

    -Ну-ну, давай, не тяни,- Борис начал нервничать.

    -Вчера вечером я с Юлькой решила пройтись по магазинам. Конечно, в них ничего нет. Кстати, как одевать ребенка, не знаю. Но не в этом дело. Часов в восемь мы с ней проходили мимо Яшкиного дома. Юля уговорила меня зайти к нему. Ты ведь знаешь, он по-прежнему живет один, нигде не работает, чем питается- одному Богу известно. Ну, поднялись мы на лифте на восьмой этаж. Подошли к двери, а она открыта. Такое у Яшки бывает. Я ничего не заподозрила. Но вот когда вошли в квартиру, ой, что там было! Все- в щепки! Мы еле пробрались через прихожую, заглянули накухню- там тоже все переломано. Яшку мы нашли во второй комнате. Он был весь в крови и привязан кбатарее отопления. Юлька стала кричать, со мной- припадок.

    Борис напряженно слушал. Сон как рукой сняло, голова работала ясно и чисто.

    Настя продолжала:

    -Ну вот, Юлька меня растрясла кое-как. Я сразу- к телефону,- Борис напрягся, сердце защемило...- В"скорую". - "Фу, отпустило"! Борис молча слушал дальше.

    -Потом я разрезала веревки и положила Яшку на пол. Он часто дышал и был без сознания. А ранили его, кажется, в живот. Я не могла смотреть, все время отворачивалась. "Скорая" приехала, Яшку забрали. Врачи спросили, вызвала ли я милицию. Сказала, что вызвала и буду ждать. Они оставили мне номер больницы и уехали.

    Борис не выдержал:

    -Так ты звонила в милицию?

    -Да, конечно, нет. Ты же меня всегда учил, что от них одни беды и неприятности.

    -Молодец, Настюша! Ну а дальше?

    -А дальше я прикрыла входную дверь, схватила Юльку - и на улицу. Поймала частника и поехала к подруге. Домой не ездила, боюсь туда идти. Звоню тебе от нее, не знаю, что теперь делать.

    -Молодец, Настенька. Ты все сделала правильно. Теперь слушай меня внимательно. Дай подруге рабочий телефон, пусть она позвонит твоему начальству и скажет, что Юлька простыла, и ты увезла ее к бабке за город отпаивать парным молоком. С этого телефона сама больше никуда не звони. Кстати, продиктуй мне его,- Борис быстро записал номер.- Дальше, к тебе приедут мои люди, привезут продукты и деньги. Подруге дашь, сколько хочешь, за недельное проживание. Думаю, за это время мы управимся,- Борис досадно поморщился: "Проговорился".- Да, больничный у тебя будет с сегодняшнего числа. Теперь назови номер больницы, куда забрали Якова. И последнее: мои люди, возможно, будут тебя расспрашивать о деталях. Прошу тебя, отвечай четко и честно. Какие есть ко мне вопросы?- закончил Борис.

    -Да, пожалуй, никаких. А если понадобится с тобой связаться, что делать? Твой-то телефон на самый крайний случай.

    -Ты все правильно делаешь. Если еще, не дай Бог, случится такой же крайний случай, звони сюда же. Все, целуй Юльку, пока.

    Борис медленно опустил трубку и задумался. Он затылком чувствовал, что Наталья все слышала. "Проклятье, ей же нельзя волноваться!"

    Словно читая его мысли, Наталья подала голос:

    -Что-нибудь серьезное, Боренька?

    -Наташенька, ты же знаешь: все, что касается Якова, настолько же серьезно, насколько несерьезно,- Борис развернулся на подушке, с усталой улыбкой посмотрел на жену. В разговоре с Настей он специально старался меньше говорить, предполагая, что Наталья слушает беседу.- Опять этот великовозрастный ребенок нашкодил, да еще попал вбольницу. Ну ладно, я уже все равно не засну, а ты постарайся еще поспать,- Борис нагнулся, звонко поцеловал жену в щеку и легко выскочил из-под одеяла.

    Стоя под душем, Борис решил, что случай с Яковом можно расценить как плохой знак. Но это было не в его правилах. В свете вчерашнего разговора с секретарем все идет к тому, что с братьями по бизнесу придется прощаться. И это факт, что бы ни случилось с Яковом. Конечно, если парень не выживет, кровь польется рекой. Борис скривился в страшной усмешке. Именно так он смотрел на Валета там, на вокзале, когда приговорил его к смерти.

    На кухне Борис появился уже одетым и побритым. План в общих чертах был намечен. Надо было уточнить детали. Пятидесятилетний немой повар Валера ловко обслуживал Бориса.

    Перед тем как забрать детину из ресторана, где он считался лучшим мастером холодного цеха, его полгода проверяли. Мужик был действительно немой от природы. Люди Бориса ездили даже в деревню, где он родился, наводили справки у старожилов. Все подтвердилось. Теперь Валера жил у Бориса, имел и собственную квартиру. Получал полторы тысячи в месяц. А по субботам его вывозили на целый день на боевую подготовку. Учили стрелять и драться.

    Пока Валера накрывал на стол, Борис включил передатчик и связался с дежурившей у подъезда машиной.

    -Кто на связи?- строго спросил в микрофон.

    -Шестой, слушаю вас,- Борис прекрасно знал шестого. Но сегодня у него не было настроения заигрывать и расслабляться.

    -Слушай, шестой, передай срочно на пульт, чтобы через десять минут у меня было две машины сопровождения с полным комплектом. Это первое. Второе. Члены правления кооператива собираются в15.00 на квартире Х-4. Повторяю, все члены правления. Группа обеспечения работает по нулевому графику. Все. Исполняйте!

    Борис выключил микрофон и улыбнулся Валере:

    -Давай, давай, дружок, поживей сегодня.

    Валера все понял по движению губ хозяина и радостно закивал головой. Да, машина закрутилась. Наверное, братья по бизнесу кое-что заметят. Но вряд ли догадаются, в чем дело. Теперь очень многое зависит оттого, кто расправлялся с Яковом. Первое впечатление, что это их, братьев, дело. "Предупреждают, наверное",- усмехнулся Борис. И опять страшная улыбка перекосила лицо.

    ГЛАВА VII

    Без четверти девять Борис был у кабинета главного врача больницы, в которую привезли Якова. Он ни у кого не наводил справок о состоянии сына. Спросил только, где кабинет главного. Вид у него был настолько внушительный, что пожилая нянечка сама решила провести Бориса по обшарпанным, неприглядным коридорам "храма здоровья".

    Главврач был на утреннем обходе больных, и Борису пришлось некоторое время посидеть на дерматиновом протертом диване в приемной. Наверное, сердобольная санитарка нашла доктора, и тот, небольшого роста, немного лысоватый, вскоре появился в дверях.

    -Здравствуйте, чем обязан?- доктор начал с порога.

    -Добрый день,- Борис чинно поднялся и подал руку белому халату. Доктор слегка прикоснулся, сразу отдернув руку.

    -Итак, чем обязан?

    -Может быть, для начала пригласите в кабинет?

    -Да, да, конечно,- засуетился белый халат и распахнул перед Борисом дверь. В глаза бросился портрет над столом главврача. Не Ленина, не Маркса и не Горбачева. На стене висел портрет Егора Кузьмича Лигачева. При всей своей аполитичности Борис понял, что незаурядность проявляется у всех по-разному. Стену напротив окна занимали портреты важных медиков конца XIX - начала XX столетия.

    Доктор суетливо уселся на свое место и виновато улыбнулся. Да, вот теперь он выглядел врачом- пухленький, розовый, с маленькими бегающими глазами, с небольшой лысиной.

    -Итак, с кем имею честь?- доктор заметно волновался.

    -Уважаемый Сергей Федорович,- начал Борис, без приглашения опустившись в огромное, накрытое белым чехлом кресло.- Мою фамилию не надо искать в списках членов нового правительства, утвержденного Верховным Советом. Но если вы не сочтете за труд и подойдете к окну, то увидите три черные машины. В средней приехал я. Две другие- как бы вам точнее сказать- сопровождают меня.

    Доктор выбрался из-за стола, подбежал к окну, так же быстро вернулся и испуганно затих.

    -Кроме того, Сергей Федорович, хочу сразу предупредить, что владеть этой информацией- все равно что носить в кармане гранату с выдернутой чекой. В любой момент может взорваться. Так что лучше сразу забыть о моем визите. А теперь перейдем к делу,- Борис почувствовал, что подавил и подчинил себе этого человека полностью.- Сергей Федорович, вчера вечером сюда привезли молодого человека по фамилии Привалов,- доктор вздрогнул.

    -Да у него же четыре ножевые раны в области живота. Его оперировали почти всю ночь. Он потерял много крови. Шансов почти никаких!- все это доктор выпалил сразу на одном дыхании.

    -Скажите, он приходил в сознание, с ним можно поговорить?

    -Нет-нет, что вы, Бог с вами. Только не теперь. Вот-вот у него начнется кризис.

    -А что это значит?

    -А то, что близится критическая точка. И если организм справится- возможно, он, будет жить.

    -Доктор, он должен жить! В противном случае за ним последуют многие, - конечно, Борис лгал- если Яков выживет, он наведет на исполнителей, те на хозяев, и начнется пляска смерти.

    Доктор смотрел на Бориса серьезно и испуганно. Тот продолжал:

    -Значит так, я прошу, как только появится возможность, отдельную палату и постоянную сиделку. Кроме того, двое моих людей будут дежурить у палаты. У подъезда круглосуточно будет стоять машина с водителем. Понадобятся дефицитные лекарства- немедленно скажите моим людям, если не достанем в Москве, найдем в стране-изготовителе,- чем дольше говорил Борис, тем больше расширялись зрачки у доктора.- Да, чуть не забыл.- Борис запустил руку во внутренний карман пиджака и вынул плотную пачку сотенных купюр.- Здесь пять тысяч: на сиделок, санитарок, врачей. Надеюсь, хватит на первое время?- не дожидаясь ответа, Борис положил деньги перед врачом и встал.

    -И еще раз, Сергей Федорович напоминаю, любая информация обо мне- мина, которая может разорваться в любом месте: в кабинете, в квартире, в машине,- Борис выдавил улыбку и, не протягивая руки, вышел.

    Сергей Федорович минут пять сидел и смотрел на дверь. Потом ловко смахнул пачку денег в верхний ящик стола и запер его маленьким ключиком. Ключик же небрежно бросил в карман своего накрахмаленного свежего халата.

    ГЛАВА VIII

    Ровно в пятнадцать ноль-ноль все шесть членов правления кооператива сидели за длинным столом в небольшой, но уютной комнате. Крест- эта кличка крепко прилипла к Борису- задерживался. Двухкомнатная квартира на Дорогомиловке была одной из многих оперативных квартир организации. Правда, в отличие от других, ее постоянно охраняли и внутри, и снаружи. Во второй комнате стояла дорогая западная радиоаппаратура- копия той, что находилась на центральном пульте. Отсюда можно было связаться с любым сотрудником, машиной организации, нужным городом страны, мира. Все было сделано и расставлено так, что отличить оборудование от бытовой радиотехники могли только специалисты, которые на ней работали.

    Борис опоздал на три минуты. В свои неполные пятьдесят пять он выглядел молодым и изящным. На ходу сбросил плащ, занял председательское место и без предисловий приступил к делу.

    -Прошу убрать блокноты и ручки! Выключите микрофоны! Дежурный!- Борис повысил голос. В дверях появился подтянутый молодой человек.

    -Слушаю, Борис Петрович.

    -Я приказал выключить все микрофоны и блокировать прослушивание.

    -Есть, блокировать!- дежурный плотно прикрыл за собой дверь. Когда едва заметная лампочка красного цвета на противоположной стене погасла, Борис шумно опустил руки на стол.

    -Теперь начнем. Сегодня у нас два вопроса без повестки. Так сказать, не производственные. Первый- вчерашнее нападение на моего сына. Второй...- здесь Борис сделал паузу, но, быстро собравшись, продолжал,- второй вытекает из первого. Григорий Ефимович, расскажи, что удалось выяснить о нападении на Якова.

    Григорий Ефимович Полетаев- пятидесяти восьми лет от роду, атлетического сложения, генерал инженерных войск в отставке. Официально он числился заместителем председателя кооператива по производству. Ана самом деле был заместителем по боевым операциям. Холодный и трезвый ум генерала, профессиональный расчет не раз спасали Бориса от незрелых и опрометчивых решений. Доклады генерала отличались краткостью. В глубине души Борис завидовал организованности этого человека.

    -Для тех, кто еще не в курсе, доложу,- начал генерал.- Вчера вечером, между шестью и восемью часами, на квартиру Якова было совершено нападение. Мебель, аппаратура и все остальное разрушено и приведено в негодность. Якову нанесены четыре ножевых ранения в область живота. Случайно его обнаружила сестра, и благодаря этому он еще жив. Кстати, кризис уже миновал, и у него есть реальный шанс выжить. В больнице он лежит в отдельной палате. Круглосуточный пост охраны установлен.

    Борис сидел, опустив глаза, и думал о том, сколько неприятностей доставляет ему сын. И даже теперь, когда, казалось бы, отошли друг от друга, опять приходится заниматься им.

    Генерал продолжал:

    -В сознание Яков не приходил, переговорить с ним не удалось. Выяснили: работали люди отца Василия,- при этих словах все напряглись. Группа отца Василия была, пожалуй, самая жестокая и многочисленная.- Сейчас наши пытаются найти исполнителей, их было не менее двух.- Но главное во всей этой истории- не ясно, какую цель преследовала акция. По моим данным, наши пути нигде не пересекались с Василием. Случай из ряда вон и похож на сцену из дешевого фильма. Нас вроде о чем-то предупреждают. У меня все.

    -Хорошо, у кого есть соображения по этому вопросу?- Борис обвел всех вопросительным взглядом.- Нет? Тогда прошу слушать меня внимательно. За пять лет, что мы работаем вместе, наш общий капитал вырос в огромную сумму, которая постоянно в обороте. Каждый из нас имеет зарплату, которая и не снилась ни одному, я подчеркиваю, ни одному самому высокооплачиваемому человеку в стране. Пять лет назад, когда я впервые собрал вас сразу после похорон Валета, я не обещал вам и половины того, что все имеют сейчас.

    Вы мне поверили и, думаю, не пожалели. Именно тогда мы договорились, что объединяем сферы влияния и организуем общий банк развития. Банк мы организовали, отладили все системы, приобрели оборудование, опыт и прочее. Сегодня нам уже мало этих денег,- кое-кто из собравшихся с удивлением вскинул глаза на Бориса.- Да, да, я не шучу. Для серьезного дела денег не хватает. Поэтому мы должны либо объединиться с другими группировками, либо подчинить их себе. Что касается объединения. Вы знаете, когда образуется новая группа, руководителя приводят ко мне. И каждый раз я предлагаю работать с нами. Но эти молодые ребята спесивы и недальновидны. Они хотят сами завоевать весь мир. Несколько раз они пытались сунуться на нашу территорию. Но от нас у них дорога одна- в морг. Кстати, возможно, это одна из причин нападения на Якова. Быть может, они договорились объединиться между собой и через Якова предупреждают, что уже не боятся нас,- Борис усмехнулся. - Ладно, с этим разберемся. Так вот, договориться с ними мы не можем. Остается один путь- подчинить себе,- последние слова Борис произнес жестко, с холодным блеском в глазах. Все поняли, о чем идет речь.- С этой минуты ввожу положение повышенной опасности. Без охраны нигде не появляться. Семьи отправьте за город. Все, я подчеркиваю, все наши люди должны носить оружие постоянно с собой. Да, еще одно. Через две недели мы приступаем к созданию совместных предприятий с иностранными фирмами. Юрий Петрович, вы наш главный юрист, начинайте официальные переговоры с фирмами о сотрудничестве и готовьте документы. Подробности- потом, не будем всех задерживать. Последнее. Поверьте, я не хочу никого из вас обидеть, уже достаточно большой путь мы прошли вместе. И все-таки считаю долгом предупредить. Все, о чем сегодня говорили, а вернее, я говорил- не обсуждается даже между собой. Прошу понять, что на карту ставится все, и если хоть часть информации выйдет за пределы этой комнаты... Ну, вы знаете, порядки мы устанавливали сами. Теперь все свободны, за работу. Прошу остаться Григория Ефимовича и Николая Ивановича.

    Пока люди расходились, Борис внимательно смотрел на двух остающихся и думал, думал. Им он должен доверить многое. Другого выхода нет. Генерала Полетаева он знает всего несколько лет. Все это время за ним ведется массированная и тотальная слежка. Ни разу генерал не прокололся. Больше того, его руки так запачканы кровью, что даже если он придет с повинной и раскроет всю организацию, его все равно поставят к стенке.

    Николай Иванович Виноградов. Да, тот самый подполковник из МВД, университетский друг. Четыре года назад он в звании полковника ушел в отставку и возглавил отдел технического и боевого оснащения всей организации. По документам кооператива проходит как член правления, заведующий отделом снабжения, с официальным окладом в тысячу двести рублей в месяц.

    Когда дверь захлопнулась, и они втроем остались в комнате, Борис заговорил:

    -Товарищ генерал и товарищ полковник,- Борис улыбался,- я специально вас так называю, поскольку вам двоим предстоит разработать план операции и осуществить ее. Я думаю, вы поняли, о чем идет речь?

    -Борис,- только Виноградов позволял себе обращаться к нему так,- ты представляешь себе возможные последствия операции?

    -Не только представляю, но и ясно вижу. Мы выходим на международную арену.

    -Да я не об этом.

    -А я об этом!- начал горячиться Крест.

    -Все остальное должно быть исполнено так чисто, чтобы ни у кого и подозрения не осталось, ни намека на криминал...

    -План операции будет готовить Григорий Ефимович. Задача такая. "Братья", которые отказываются нам подчиняться и не вступают в контакт, в сопровождении двух телохранителей приезжают в один из загородных ресторанов. Оттуда мы их увозим в одно место. А наутро все принадлежащие им кланы и картели начинают работать на нас. Причем в тонкости мы не будем посвящать членов их организаций. Григорий Ефимович, через два дня жду вас с подробным и детальным планом всей операции.

    Николай Иванович, ты работаешь вместе с генералом, продумайте все мелочи, к примеру, в нужный момент потребуется переключить все их рации на нашу волну. Теперь о Якове. Как только он придет в себя- надо точно узнать, кто его обрабатывал. Людей найти и вытрясти на бумагу из них все, до последнего вздоха. Потом отпустить- пусть пару недель поживут. Рассчитаемся с ними после операции. Да, главное- официальный повод для сбора- уточнение границ и сфер влияния. Возможно, эти сопляки захотят меня там же и убрать. А мы им вроде повод даем. Но это уже ваше дело. Теперь все. Вопросы есть?

    -Есть, Борис Петрович,- подал голос генерал.- Сколько сил можно привлекать к операции?

    -Все, что есть в наличии, а, кроме того, можете вызывать людей из областей от моего имени. Средств не жалейте. Затраченные деньги спишем по статье "Реконструкция основных фондов". Если больше вопросов нет, встречаемся через два дня здесь же, в девять утра. Согласны?..

    Пожав друг другу руки, мужчины разошлись. Генерал сразу уехал, Виноградов зашел в комнату с аппаратурой, а Борис пошел на кухню, здесь для него уже был готов бутерброд и чашка крепкого кофе.

    ГЛАВА IX

    Тот субботний ноябрьский день выдался на редкость противным и хмурым. С утра и до вечера в воздухе носилась мелкая изморозь, оседавшая на лобовых стеклах машин ледком. Асфальт- каток, сплошная корка льда.

    Борис взглянул на часы- половина шестого. Встреча назначена на шесть. "Да, нехорошо,- подумал он про себя.- Минут на пять опоздаю. Но кто же знал, что будет столько аварий, непредвиденных пробок?". Правда, Геннадий- а сегодня за рулем был именно он, никого другого в самые ответственные поездки Борис к машине не подпускал,- так вот, Геннадий умудрялся на своей шипованной мерседесовской резине объезжать заторы и аварии по склонам обочин шоссе. Борис не мог взять в толк, почему машина не переворачивается и какона вообще передвигается по обледенелой обочине. Подъехали на три минуты позже назначенного времени. Шесть иномарок выстроились, как на параде, перед небольшим ресторанчиком, что расположился метрах в двухстах от шоссе. Напряженные незнакомые лица хмуро смотрели из окон автомобилей. "Ого, значит, все ждут меня. Какой почет и уважение!"- усмехнулся Борис. Конечно, он понимал, что "коллеги" боятся западни. И это несмотря на то, что накануне, как донесла разведка, их агенты прощупали здесь каждый сантиметр.

    Борис быстро открыл дверь, вышел на обледенелый асфальт, предусмотрительно посыпанный песком. Следом вышел телохранитель. По условиям встречи, в ресторан вместе с Борисом мог войти только один телохранитель. Борис видел, как почти одновременно открылись задние правые двери машин и "братья" вместе с телохранителями потянулись к тускло освещенному входу ресторана. Борис вошел первым и, не раздеваясь, дождался, пока войдут все. После чего, ни с кем не здороваясь, он подошел к большому металлическому ящику, крышка которого была откинута и упиралась в стену. Рядом стоял охранник из его бригады. Как только Борис приблизился, охранник вынул из-под пиджака пистолет и бросил в ящик. Борис подошел к нему вплотную, быстрым движением ощупал снизу доверху. Он буквально сорвал висящую на ремне у охранника финку в кожаном футляре, бросил в ящик и со всего размаху влепил ему пощечину. Эта сцена входила в план операции. Затем Борис бросил в ящик свой автоматический пистолет и жестом пригласил охранника обыскать его. Следующим подошел детина, сопровождавший Бориса, и бросил в ящик пистолет. Причем делалось это так, что все видели происходящее. Потом потянулись "гости". Когда последний бросил свое оружие в ящик, охранник закрыл крышку и повернул большой ключ в замке, передал его Борису. Борис, широко улыбаясь, протянул ключ старшему по авторитету и жестокости из "братьев", тому, чей клан контролирует все кладбища и парки города,- отцу Василию. С ним у Креста были свои счеты и, передавая ключ, Борис испытывал почти физическое наслаждение. Сейчас он был во власти мести. Кровной и жестокой мести за сына.

    Только теперь, когда напряжение спало, все стали здороваться, обмениваться любезностями, шутками. И конечно, многие хотели поздороваться с Борисом в первую очередь.

    Через четверть часа, раздевшись, сполоснув руки и причесавшись, мужчины заняли места согласно табличкам за столом. Расставить таблички с именами была идея Бориса, именно так делали на "Николиной горе". Правда, от аперитива его отговорили, посчитав, что это пустая трата времени, но на карточках он настоял.

    Пока все шло по плану. Борис со своим охранником сидел в центре круглого стола. Зал был небольшим, с одним входом. Закуски и вина подавали в небольшой проем в стене за спиной Бориса и его охранника. Потолок зала был высоким. Метрах в двадцати от пола просматривалась стеклянная крыша, откуда в солнечные дни, наверное, струился естественный свет. Стены комнаты обшиты некрашеными, гладко оструганными аккуратными досками. И в этом был свой смысл. Стол был поистине царским. Борис вспомнил все, что было на торжестве у секретаря ЦК, и, ради шутки, решил его перещеголять.

    Когда официанты наполнили бокалы "братьев" французским шампанским, а бокалы охранников- нарзаном, Борис встал. В правой руке он держал бокал с пузырящимся напитком, левой слегка перебирал белоснежную салфетку на столе. Официанты тем временем стояли за спиной Бориса.

    -Ну, так вот, дорогие "братья",- начал с пафосом свою речь Борис.- Мы собираемся второй раз. В прошлый раз, четыре года назад, мы не нашли общей платформы для объединения, но договорились жить в мире. За эти годы условий мира и покоя мы не нарушали. И я поднимаю тост за наш покой и благополучие,- Борис медленно, смакуя, выпил напиток и сел на свое место.

    Затем слово взял отец Василий. Он не отличался красноречием, но говорил складно, доходчиво. Посетовав на то, что в условиях перестройки работать все сложнее, он упрекнул Бориса в том, что его люди несколько раз нарушали соглашение и вторгались в чужие пределы.

    Застолье набирало силу. В ход пошел армянский коньяк. Многие закурили. Постепенно, капля за каплей, снималось напряжение, исчезала с лиц подозрительность. Борис контролировал ситуацию. Он видел, когда, кто и на какое время покидал зал. Это его не смущало. Официанты время от времени наклонялись к Борису, что-то спрашивали, после чего подходили к открытому окну, делали заказ, получали поднос и разносили новые лакомства и напитки.

    Прошло не менее двух часов, когда Борис решил, что пора начинать. Выбрав момент, он поднял руку. Официанты, увидев жест, как бы нехотя поплелись к задней стене. В зале не сразу обратили на это внимание, поэтому кое-кто еще продолжал разговаривать. И лишь когда Борис встал, все замерли.

    -Дорогие друзья!- чувствовалось, что Борис волнуется, и слабая напряженность опять нависла над залом.- Сейчас я хочу предложить тост за то, чтобы нам никогда не ссориться,- мафиози недоуменно переглядывались.

    Они понимали, что их пригласили сюда для серьезных разговоров, но то, что говорит этот тип, было так наивно и понятно, что у некоторых даже улыбка появилась. Борис же оставался серьезен. Двое официантов стояли сзади, чуть в стороне, один слева, другой справа. На уровне груди они держали подносы, на которых что-то было прикрыто белыми салфетками. Ноги их были немного расставлены в стороны и напоминали стойку боксеров.

    -Да, да,- продолжал Борис,- несмотря на ваши улыбки, я повторяю: никогда не ссориться. Прошу поднять бокалы.

    Охранники "братьев" наполнили бокалы, и отцы мафии с удовольствием их подняли.

    -А на закуску,- продолжал Борис,- я предложу вам блюдо, которым вас вряд ли потчевали. Называется оно- "ничего нет краше".

    При этих словах официанты молниеносно отпустили подносы, и те на сотую долю секунды зависли в воздухе. Потом четким отлаженным движением они прикрыли руками что-то на подносах, и бесформенные предметы, накрытые большими салфетками, оказались у них в руках. Кое-кто успел рассмотреть вороненые отверстия смерти. Подносы с треском опустились на пол, и в тот же момент автоматы Калашникова, а это были именно они, стали заливать, заполнять зал смертью. Борис видел, как подпрыгивают и корчатся "братья" и их помощники. Как искаженные лица пересекают красные струйки крови, как на девственно-белых сорочках вырастают красные цветы.

    В считанные секунды все было кончено. С десяток молодых и здоровых людей влетели в зал и начали аккуратно упаковывать тела в черные, из толстого полиэтилена пакеты. Другая группа ловко снимала со стен толстые доски с засевшими в них пулями и следами крови, складывала их здесь же. Несколько человек убирали стол.

    -Ну вот и все,- тяжело выдохнул Борис и встал.- Пойдем, Николай Иванович, перекурим на воздух,- сегодня он специально взял старого друга на эту операцию. Теперь тому деваться некуда: кроме всего прочего, еще и кровью повязаны. Сегодня Виноградов должен был выполнить еще одно очень ответственное поручение Бориса.

    На улице их взору открылась необычная картина. Ихоть Борис именно так и представлял себе все это, но посмотреть было интересно. С четырех сторон иномарки окружили рафики "скорой помощи". Задние дверцы машин были подняты, и из каждой торчало дуло крупнокалиберного пулемета.

    -Ого!- не смог скрыть своего удивления Николай Иванович.- Вот это техника. Хоть на Кремль иди.

    -На Кремль мы пойдем не с техникой, а с деньгами,- усмехнулся Борис.

    Между тем к подъезду подъехали еще два белых рафика с красными крестами и открытыми задними дверцами. Когда машины остановились, из подъезда стали выносить черные блестящие пакеты и бросать их в машины.

    Как только тела погрузили, машины тронулись. Впереди черная тридцать первая "волга", за ней два рафика "скорой помощи" с трупами, за ними третий рафик- для подстраховки. Замыкали колонну "жигули" синего цвета. Там сидели пять боевиков, экипированных по последнему слову военной техники, готовых драться хоть с дивизией солдат.

    Когда машины скрылись, Борис и Николай Иванович вернулись в ресторан. Переступая порог комнаты, Борис на секунду задержал ногу: сюда ли он попал? Это было уже совсем другое помещение, хотя так же, как и раньше, стояли столы, на них белые скатерти. Правда, вместо вина и закусок дымился свежий чай, и все было заставлено сладостями. Стены обнажились, и теперь это были очень элегантные, слегка потемневшие от времени голые бревна. Они органично вписывались в интерьер зала и создавали ощущение покоя и уюта.

    -Ну, Николай Иванович, приступай к делу. Объясни ребятам, что теперь они сироты, и если не начнут на нас работать, то быстро отправятся за "братьями".

    -Я думаю, они понимают,- вымученно улыбнулся Николай Иванович.

    -Во всяком случае, предупреди, что если спьяну или еще как вспомнят они про сегодняшний день, то ни им самим, ни родным их уже не придется коптить этот грешный и порочный мир,- Борис круто развернулся и вышел в открытую дверь. Здесь он больше не нужен. Теперь связь с остальным преступным миром переходит в руки Виноградова. С этого дня Борис будет вести только легальные дела. Он закурил и вышел на улицу с другой стороны ресторана. Прямо у входа с работающим двигателем стоял "мерседес". Борис занял свое место, машина плавно тронулась. Водитель маршрут знал. Перед операцией ему объяснили его часть задачи, и он четко выполнял инструкцию.

    У одного из постов ГАИ Борис попросил притормозить у телефона. Это было нарушением инструкции, но шофер не мог себе позволить ослушаться шефа. Борис быстро выскочил и набрал номер- почти сразу на другом конце подняли трубку.

    -Алло, Натуленька!- Борис по привычке прикрывал трубку рукой, хотя подслушивать его, конечно же, было некому.- Я немного задерживаюсь, но думаю, к одиннадцати буду.

    -Боренька, хорошо, что ты позвонил, я очень беспокоилась. Звонил главный врач из больницы и долго объяснял, что у Якова все нормально и что теперь почти наверняка он выкарабкается. Наверное, решил, что я его мать.

    -Ну, хорошо, приеду- все расскажешь,- Борис начал нервничать.- Целую тебя нежно, пусть Валера приготовит что-нибудь легкое. Пока.- Борис швырнул трубку и быстро сел в машину.

    Еще через час с небольшим на обочине Боровского шоссе, недалеко от кольцевой дороги, стояли две машины. Черный "мерседес" смотрел в сторону Солнцева, а красные "жигули" седьмой модели на противоположной стороне- в сторону Москвы. Невдалеке, вдоль бетонного забора, не спеша прогуливались двое. Эта встреча планировалась. За забором был завод с круглосуточным циклом работы, и шум его агрегатов забивал голоса людей. Записать и прослушать беседу было практически невозможно.

    -Так вот, Борис Петрович,- продолжал Полетаев,- пятнадцатиметровую яму мы вырыли там, где намечали- на свалке, ближе к дому отдыха "Правда". Участок за сутки до операции оцепили так, что муха не пролетит. Минувшей ночью в "квадрат ноль", где подготовили "братьям" могилу, привезли полтонны кислоты. Пришлось, правда, повозиться. Кислоту-то мы нашли быстро, на одном из химкинских заводов, да вывезти ее оказалось непросто. Потребовались специальные бочки, с охраной завода договариваться, да много всего. А времени, как всегда, в обрез. Пришлось заплатить. А куда денешься?

    -Надеюсь, в советских рублях?

    -Ну конечно. Завод этот, Борис Петрович, работает в основном на оборону. Продукция на экспорт не идет. Народ простой, неразвращенный. О валюте и разговора не было. А если бы потребовали- дали бы. Деваться нам некуда. Ну, так вот: перед тем как сбросить трупы в яму, в каждый мешок впрыскивали литров по десять кислоты. Остальное вылили прямо в яму, после того как всех сбросили. Думаю, опознать их будет невозможно. Яму заваливал бульдозерист с Камчатки. Его привезли на военный аэродром, а оттуда в "Планерную" в закрытой машине. Когда он зарыл яму и сровнял землю, бульдозер загнал на платформу. Ему дали обещанные пятьдесят тысяч, закрытую машину и отправили в аэропорт с билетом домой. Думаю, он до конца жизни не узнает, где был и что делал. Трейлер с прицепом и бульдозером сейчас двигается в Армению. Надеюсь, что гнаться за ним никто не будет.

    -Хорошо, хорошо, Григорий Ефимович. Все люди были по моему списку? Никаких осечек?

    -Да что вы, только они. Но народец, я вам скажу... И откуда вы только таких откопали?

    -Ну, Григорий Ефимович, могут ведь и у меня быть маленькие секреты,- Борис улыбнулся, вспомнив про картотеку Валета. Не в первый, да и, наверное, не в последний раз она его выручает.

    -Что ж, генерал, спасибо за службу,- Борис протянул руку, крепко пожал сухую ладонь.- В понедельник у нас обычный рабочий день. Начало в девять ноль-ноль. Завтра отдыхайте. Да, в понедельник зайдите в кассу, там для вас кое-что есть.

    Борис резко развернулся и направился к машине. "Мерседес" почти сразу тронулся. Через семь-десять секунд отъехали и "жигули".

    ...Перепуганные вороны скоро успокоились, и над огромным полем бывшей свалки зависла тревожная тишина. Лишь изредка ошалелая птица как бы спросонья прокричит противным голосом, и опять- все тихо... Из дома отдыха издательства "Правда" едва слышно доносились звуки тяжелого рока. Да, ведь сегодня суббота. И журналисты, а вернее, их дети дергались в полуобморочном состоянии под орущие, истошные вопли иностранных певцов-наркоманов. Что ж, это была достойная панихида по скорченным, изуродованным отцам мафии, успокоившимся навеки в каких-нибудь двухстах метрах отсюда.

    ГЛАВА X

    Кооператив, которым руководил Борис, занимал два этажа бывшего союзного министерства в одной из башен на проспекте Калинина. Семнадцатый и восемнадцатый этажи этого дома специально охранялись. Пройти сюда постороннему было так же сложно, как в закрытое, оборонное министерство. Аренда помещения обходилась кооперативу в крупную сумму. Но это никого не волновало, поскольку лишь три человека знали об истинной сумме расходов. Знали они и о доходах. Цифры были столь значительные, что об их обнародовании даже внутри организации не могло быть и речи. Сложные системы кодирования, вложений, счетов и многое другое изобретал главный юрист. Зарплата руководящего звена была тоже засекречена, и никто даже не предполагал, сколько получают эти люди. Но все знали, что им положена персональная машина с водителем и постоянный охранник.

    Резиденция Бориса разместилась в кабинете бывшего министра. Чиновник из Моссовета запросил за эту услугу такую сумму, что пришлось неделю размышлять. Желание обладать кабинетом, конечно, победило все разумные доводы "против". И вот уже два года как Борис здесь работает.

    В понедельник стройная, красивая Верочка распахнула перед Борисом кабинет без пяти девять. А без одной минуты шеф, свежий и ухоженный, уже садился вмягкое финское кресло с высокой черной спинкой. Еще через минуту Верочка внесла поднос, на котором дымилась большая, из китайского фарфора, чашка кофе и небольшое блюдце с тремя обычными сухарями. Верочка поставила все это перед Борисом, отложила поднос в сторону. Потом не спеша, достала из кармана клетчатой юбки блокнот и ручку.

    -Слушаю, Борис Петрович,- взгляд девушки был спокойным и деловым.

    -Ну что ж, начали, красавица. Первое. Как выйдешь от меня, пригласи главного экономиста- Семена Моисеевича. Разговор будет долгим. Никого ни под каким предлогом со мной в это время не соединяй,- девушка на секунду оторвалась от блокнота и с удивлением посмотрела на Бориса. - Да-да, никого ни под каким предлогом. На пятнадцать ноль-ноль вызови Виноградова. Все остальное- в обычном порядке. Что у тебя?- Борис поднял глаза на девушку. Та перелистала несколько страниц и четко проговорила:

    -На двенадцать приглашены финны по вопросу строительства животноводческих ферм и гостиницы на Ленинградском шоссе. На четырнадцать вас вызывают в Моссовет к зампреду по торговле и быту.

    -Так, финнов мы с тобой будем принимать здесь, в этом кабинете. Пригласишь все заинтересованные отделы. А насчет Моссовета- отправь любого из членов правления, кого первым разыщешь, кроме Виноградова и Полетаева. У меня все.

    Девушка бесшумно скрылась за массивной дубовой дверью.

    Через несколько минут появился главный экономист. Крест встал из-за стола, направился навстречу маленькому, совсем лысому, в огромных очках на красном крупном носу человеку.

    -Голубчик, Степан Моисеевич, тыщу лет, тыщу лет!- Борис взял в свои руки маленькую ручку старого еврея и долго тряс ее, с неподдельной любовью глядя на этого великого человека.

    -Присаживайтесь, старина,- он обнял экономиста за талию и повел в глубь кабинета к мягким креслами журнальному столику. Борис всегда именно так встречал этого человека. Он был искренне влюблен в него, в его профессиональное мастерство, память, хватку. Усадив старика в кресло, быстро вернулся к двери, открыл ее и попросил секретаря зайти.

    -Верочка, нам для беседы еще чашку кофе, печенье, молоко и все, что надо, пожалуйста.

    Девушка улыбнулась и быстро вышла.

    -Ну что, Степан Моисеевич, как наши дела?- Борис протянул старику пачку "Мальборо".

    -Благодарствую, Борис Петрович,- старик с удовольствием прикурил сигарету и немного наклонился над столиком, пытаясь найти пепельницу.- Дела наши, я считаю, пока в порядке. Правда, на прошлой неделе от вашего имени казну изрядно потрясли, но, думаю, это не смертельно, наверстаем.

    -Думаете вы, Степан Моисеевич, абсолютно правильно. Мы не только наверстаем, но и увеличим поступления раз в пятнадцать.

    Старик поперхнулся, закашлялся. Это было так неожиданно.

    -Но, позвольте, Борис Петрович, мы что- расширяем производство?

    -Степан Моисеевич, а что, разве наши основные поступления от производства?- Борис сощурил смеющиеся глаза.

    -Да нет, конечно, я все понимаю, но разместить суммы, о которых вы говорите, будет очень тяжело.

    -Вот для этого я вас и пригласил, дорогой мой бухгалтер. Если бы было легко, речи не вели. Теперь слушайте меня внимательно. Эти огромные поступления мы, я думаю, можем не приходовать, а сразу пускать в дело. За полгода мы должны организовать крупную разветвленную сеть складов, транспортных артерий, линий для переработки. Обзавестись собственным транспортом: авиацией, судами, большим парком автомобилей для дальних перевозок.

    Потом, когда все будет налажено, начнем скупать по всей стране отходы: кости, кору деревьев, кишки животных, куриный помет и многое другое,- Борис прервал рассуждения, пережидая, пока пышная, немолодая уже буфетчица расставляла приборы, наливала вчашки кофе.

    Когда дверь за ней закрылась, продолжил:

    -Параллельно с этим мы создаем совместные предприятия с иностранными фирмами, которым позарез нужно то, что у нас валяется под ногами и за что они будут платить твердой валютой. Деньги же в валюте будем принимать на наши счета там, за границей,- глаза старика все больше расширялись. Он как бы ушел весь в кресло. Сигарета наполовину истлела у него в руке, а он так и не сделал ни одной затяжки.

    -От вас, Степан Моисеевич, зависит главное- чтобы все было шито-крыто. Чтобы ни одна проверка не нашла криминала. Технической организацией программы будет заниматься все правление кооператива. Ваше дело, повторяю,- только финансы. Это самое главное- и я это понимаю, поэтому новый оклад, Степан Моисеевич, вы установите себе сами с сегодняшнего дня.

    Старик только теперь вроде как очнулся, стряхнул пепел, жадно затянулся. Борис продолжал:

    -И последнее, о проекте в целом, как я его изложил вам, знает еще один человек. Теперь нас трое. Думаю, не надо объяснять, что это значит. Конечно, наши люди будут знать много деталей, но для того, чтобы понять всю идею, им придется потрудиться. Вам я этого не мог не сказать. В общих чертах у меня все. Теперь давайте обсудим детали.

    В половине двенадцатого, когда Верочка заглянула и напомнила, что через полчаса будут финны, мужчины поднялись.

    -Ну, как говорится, дай Бог,- Борис вновь сжал маленькую руку старика в своих больших ладонях и, ласково ее похлопывая, отпустил.

    Сегодня они обсудили все или почти все. О предполагаемых закрытых счетах в иностранных банках Борис рассказывать старику ничего не стал.

    ГЛАВА XI

    Вот уже минут сорок Борис сидел, не двигаясь, в роскошной кухне своей новой квартиры. Весенняя хандра навалилась на него неожиданно, вдруг. Не было мыслей, волнений, просто тоска и пустота. Борис подумал отом, что такого с ним не случалось давно. Пожалуй, стех пор, как он расправился с Валетом, и жизнь закрутилась в истерическом вихре. И вот опять. Пустота, мрак, безысходность... Хотя отчего все это- не мог понять. От сытости и достатка? Возможно. Неделю назад Наталья родила ему мальчика, завтра он забирает их из роддома. Новая квартира, как и было задумано, отделана по последнему слову техники и дизайна. Работа, налаженные связи, власть, деньги... Все было в порядке. Детей, наконец, устроил. И на тебе, хандра.

    Охрану он, как всегда, отпустил у дома. Хотел сегодня пораньше лечь, отоспаться- сон не шел. Немного перекусил, взял кассету с американскими блюзами и спустился вниз. У подъезда, в серой "волге", сидел охранник. Это был постоянный пост с усиленным боевым снаряжением. В машине под "торпедой" крепился автомат Калашникова с полной обоймой патронов. Вспинке сиденья, рядом с водителем, находилось два запасных магазина для автомата и три гранаты. Кроме того, в машине был установлен мощный японский передатчик и очень чувствительные микрофоны. При малейшем шуме передатчик начинал работать, и все передавалось на центральный пульт. Там сигналы записывались на магнитную ленту и одновременно прослушивались дежурным. В его же обязанности входило принимать оперативные решения по всем вопросам. Непосредственно дежурному подчинялись и десять боевиков, которые находились в комнате отдыха круглосуточно. Они были из так называемой ударной группы. В группе постоянно работало несколько смен по двадцать пять человек. Каждый из них получал по три тысячи рублей в месяц. Здесь, в комнате отдыха, они только спали. Остальное время стреляли в тирах, занимались каратэ, изучали криминалистику и право. Наготове у них всегда находились: комплект оружия, бронежилеты, маски и многое другое. Четыре "волги" с форсированными двигателями и с тремя комплектами номеров в каждом багажнике всегда стояли в полной готовности в теплом гараже. Машины эти никто не имел права трогать. Распоряжался ими только дежурный. Дежурный принимал решения, отвечал головой за все, что бы ни произошло.

    Охранник, увидев Креста, поспешил выйти из машины. Борис жестом остановил его, подошел сам:

    -Ты вот что, оставайся на месте. Я прокачусь по столице, не спеша. Понял?- Борис полоснул острым взглядом по лицу охранника. Тот стоял бледный, напряженный. Еще бы, нечасто хозяин удостаивал охранника личным обращением.

    -Все понял,- чуть слышно пролепетал детина. На совести у этого тридцатипятилетнего парня было три убийства. Он, не задумываясь, мог бы лишить жизни любого: ребенка, старика, женщину. Но перед хозяином робел. Борис все видел, и ему это нравилось.

    -Ну и порядок.- Борис едва улыбнулся, добродушно хлопнув парня по плечу. Потом круто развернулся и не спеша зашагал к машине. У подъезда с полными баками бензина стояли еще две машины. В салонах машин не было ничего компрометирующего- ни оружия, ни передатчиков. Зато в багажниках на всякий случай лежали прикрытые тряпьем карабины. Борис сел в белую "волгу". Завел мотор, поставил кассету и задним ходом выехал на темную Фрунзенскую набережную.

    Апрельская звездная ночь ласкала смутным радостным ожиданием чего-то хорошего. Чувство это было неясным, расплывчатым. Возникало оно у Бориса каждую весну. Ожидание и томление сменялись иногда совершенно необъяснимым беспокойством, порой депрессией. Но с такой силой, как сегодня, пустота не навещала его давно.

    За Крымским мостом он повернул на стрелку налево, обогнул бывшее здание МГИМО и вырулил на Садовое кольцо. Справа, у перехода, стояло несколько машин частников- ждали автобусов из аэропорта. Борис мельком взглянул на столпившихся бомбил, презрительно фыркнул и прибавил скорость. Борис любил это время, когда вечерняя дорожная суета спала, а ночные "кабацкие" гонки еще не начались. Машин- немного, скорости умеренные. Можно расслабиться, подумать. Из головы не выходила беседа с секретарем горкома партии. Сегодня он обедал с ним в одном из ресторанов международного торгового центра на Красной Пресне.

    Этот обед был задуман еще год назад. Помощники
    и консультанты готовили мероприятие тщательно. Вошли в контакт со спецслужбами центра, выбрали зал, столик, установили аппаратуру. Обед двух человек записывался на четыре магнитофона, охранялся шестьюдесятью боевиками мафии. Кроме того, на это время было нанято около ста человек из милиции и КГБ. Они замыкали второе кольцо охраны. А начиналось все издалека. Когда технические вопросы были подготовлены, Бориса на одном из приемов в Румынском посольстве представили секретарю Московского горкома партии как руководителя промышленного кооператива. Разговорились. Борис при желании очень легко умел заинтересовать человека. Так было и на этот раз.

    В посольстве Борис не наседал на секретаря. Да он и не ставил такой задачи. Надо было лишь слегка "зацепить". И он зацепил. Расстались тепло и весело, обговорив время и место предстоящего обеда. Причем Борис смог заинтересовать секретаря своими идеями так здорово, что тот сразу согласился на встречу. Ну а чтобы отогнать какие-либо, даже мелкие сомнения, Борис сказал, что платит каждый сам за себя и спиртного на столе не будет.

    Но сегодня Борис позволил себе слегка "прощупать" секретаря. И когда тот клюнул на наживку, он даже растерялся. Не рассчитывал на столь быстрый и прямой контакт. Однако спешить не стал. Тему опустил, позволил себе выслушать ряд наставлений по ведению дела. Они обменялись телефонами, договорились о следующей встрече на охоте. А это уже успех, да еще какой! Не ожидал Крест от первой встречи таких подарков. Все расходы, а их набралось на полмиллиона, оказались покрытыми полностью. Если так дело пойдет... Нет, Борис не любил мечтать и грезить. Жизнь научила рассчитывать на срывы и подножки.

    "Конечно, секретарь горкома- это не секретарь ЦК,- размышлял Борис.- Но есть вопросы, в которых горкомовский лидер сильнее и могущественнее. Да и лишний человек из этой банды, пока ее не разогнали,- конечно же, плюс". Вспомнив цековского магната, Борис занервничал, засуетился, закурил. С ним все шло так гладко, что просто не верилось. А Борис знал по собственному горькому опыту: если все гладко, без сучка и задоринки,- жди беды. Сложность еще и в том, что посоветоваться было не с кем. Никто из организации не знал о том, кто решает вопросы в масштабах страны, связанные с международной торговлей. Задуманная осенью прошлого года, на даче секретаря, операция набирала такой размах, что и представить было трудно. И конечно, если столица откроет свои закрома, предоставит дополнительные площади, помещения... Борис поежился. Нервно затушил сигарету и постарался отогнать мысли, которые стали переходить в мечты, прибавил громкость магнитофона. Выехав из туннеля под площадью Маяковского, он вырулил в правый ряд и повернул на улицу Чехова. Сейчас он проезжал мимо дома Валета. Строители все перерыли, поставили забор, подъезда не видно. Борис поймал себя на том, что внутри ничего не шевельнулось.

    Да, время идет, чувства притупляются. Он усмехнулся, притормозил у тротуара. Прикурил сигарету, не спеша вышел. Солидность и степенность появились у него в последний год. Хотя внешне он, пожалуй, остался таким же: поджарым, энергичным. И все-таки чуть заметная медлительность делала его другим человеком. Он и сам это видел, но ничего поделать не мог. Жестокость и расчет стали его нынешним внутренним стержнем. Борис прошелся по пустынному тротуару, выбросил сигарету и сел в машину. Запустил двигатель, оглянулся и, резко развернувшись, поехал в обратную сторону. Пересек Садовое кольцо и по Новослободской улице покатил к Дмитровскому шоссе. До кольцевой дороги добрался без приключений. Борис хотел, как в молодости, прокатиться по узкой и истерзанной рытвинами Дмитровке со скоростью 120-130 километров в час. Пощекотать нервы, развеяться.

    Перед самой кольцевой, здесь, на Дмитровке, впрочем, как и на каждой трассе,- пост ГАИ. Ярко освещенная будка видна издалека. Борис последнее время старался с "властью" не связываться. Хотя муки испытывал почти физические, когда кто-либо из охраны не успевал раньше него оказаться перед гаишником и Борису приходилось перемолвиться несколькими словами с представителем рабоче-крестьянской милиции. Его люди знали о лютой ненависти шефа к ГАИ и всегда старались увести милиционера в сторону.

    Борис, не снижая скорости, летел к освещенному участку. Сознание по мере приближения все фиксировало: в освещенной будке гаишник с кем-то разговаривает. Наверное, с водителем "жигулей", которые стоят рядом с включенными подфарниками.

    -Мать твою...- Борис грязно выругался, когда увидел, что на его стороне стоит еще один милиционер с жезлом в руке. С ним- кто-то в штатском, наверное, дружинник. Борис, не сбавляя скорости, приближался к посту. Необычная ситуация поначалу парализовала милиционера. Несколько мгновений он, как кролик на удава, смотрел на летящую машину. Щелчок в голове- и гаишник сообразил, что удавом должен быть он. Тут же инстинкты стали цепляться друг за друга. Он сначала замахал жезлом, потом засвистел, закричал...

    Борис даже не повернул головы в сторону обезумевшего милиционера. Не сбавляя скорости, он миновал памятник Железняку, что стоит на развилке на Долгопрудный, и лишь у Долгих прудов, там, где слева пруд, а справа- поселок Северный, увидел сзади приближающийся свет фар. "Преследуют!"- четко и уверенно пронеслось в голове. Моментально созрел план. Просчитал все: справа, чуть впереди, Северная насосная станция, за ней поворот на Клязьминское водохранилище, к пансионатам. Дальше, метрах в трехстах, деревенька и поворот налево к железнодорожной станции Долгопрудная. Сразу за деревней начинается подъем на новый широкий мост через канал Москва-Волга. Взглянул на часы- половина первого ночи. Машин мало, да и они- не помеха. Крест был уверен в себе, а от этого силы прибавляются.

    Готово! Да и не план это, в полном-то смысле. Борис мгновенно прикинул в сознании все, что знал об этих местах. Остальное сделает автопилот. Он полностью полагался на неведомые силы, которые не раз выручали.

    Подъезжая к повороту на Клязьму, Борис резко сбросил скорость. Машина сзади почти сразу оказалась рядом с ним, и молодой, с перекошенным от злобы лицом гаишник, размахивая жезлом, что-то кричал Борису. Тому стало совсем спокойно. Он не ошибся- его преследовали. Проехав еще метров сто, он остановился на середине- между деревней и поворотом направо. Вернее, сначала остановилась машина преследователей. Борис в свете своих фар рассмотрел государственный номер черной "волги". В машине было двое- гаишник и водитель. Потом он не спеша объехал преследователей и остановился метрах в семи перед ними. Посмотрел в зеркало заднего вида- никто из преследователей из машины не выходил. "Шутите, ребята, такой дешевкой меня не возьмешь!" Выключил полностью освещение, но двигатель оставил работающим. Правда, уловить это было трудно. Мастерски отрегулированный мотор почти не выделял дыма, работал, как часы, тихо. Минуты через три милиционер вылез из машины и нервной походкой направился к Борису. "Ну, здесь можно пойти навстречу власти",- хмыкнул про себя Борис и плавно открыл дверцу.

    Он вышел, расправил плечи, вдохнул полной грудью весеннюю сладкую гниль. "До чего же хорошо!"- пронеслось в голове. На этом романтика кончилась. Небольшого роста, плотный, лет тридцати пяти старший лейтенант был уже рядом.

    -Ну что, лихач, доездился?..- кричал и брызгал слюной блюститель порядка. Морда его при этом настойчиво тянулась к лицу Бориса. Это у них манера такая- прощупывать "на нюх". Если запах обнаружат, держись, обдерут как липку.

    Борис достал из кармана белоснежный шелковый платок, протер лицо, вернул платок на место. Где-то вдалеке прогудел тепловоз. Совсем близко под ногами проскрипела жаба. Чудеса! Буйство весны и этот выродок,- пронеслось в голове у Бориса. С трудом он заставил себя переключиться на прозу. А она, проза, продолжала нести глупость, достойную ее офицерского звания.

    -Я тебе где приказал остановиться? Молчишь! Вот сейчас поедем на пост и протокол составим, номера сниму, на работу письмо пошлю, прав лишу!- гаишник захлебывался от собственной злости и значимости...- Да ты знаешь, что в машине мой человек, мы одни на дороге, я с тобой сейчас что хочешь могу сделать,- лейтенант попытался зло улыбнуться- не получилось. От этого лицо его стало еще безобразней и ненавистней Борису.

    Бориса начала захлестывать ярость, глядя на эту мразь, которая корчит из себя защитника закона ипорядка, а на самом деле- мелкий и пакостный хапуга.

    -Что ты хочешь?- процедил сквозь зубы Борис.

    От звука этого голоса парень как бы очнулся. Он слегка вздрогнул и широко взглянул Борису в глаза. Странно, неужели люди умеют читать о своей судьбе по чужому голосу? Уже тише и немного отступив, лейтенант произнес:

    -Для начала попрошу права и технический паспорт на машину.

    Борис молча выключил зажигание, вынул ключи. Не спеша, прошел к багажнику, милиционер шагнул за ним и остановился слева, у заднего крыла. Борис откинул крышку багажника. Руки его были подняты и лежали на крышке. Борис слегка запрокинул голову, посмотрел на звезды- красота! На девственно чистом небе- россыпь сияющих бриллиантов. Он нехотя оторвался от крышки, секунду подумал и вдруг всем телом опустился в багажник. Руки сразу нащупали карабин. Борис повернул голову вверх влево. Лицо лейтенанта казалось испуганным и уже не таким наглым. "Ну-ну, раньше надо было думать",- скривился в своей страшной улыбке Борис. В сущности, ведь щенок еще, но уже успел переродиться в волка. Нет, этого уже, пожалуй, не исправишь, да и других воспитывать можно только примером. Да, он доведет задуманное до конца- в назидание другим, распоясавшимся и обнаглевшим гаишникам и их жалким прихлебателям. Тем, кто готов преданно смотреть в глаза прыщавому щенку. Кто с радостью набросится на своего же брата-водителя, будет за ним гоняться, травить- только бы услужить этой твари в форме. "Вот такую психологию массового идиотизма привила нам за семьдесят лет ведущая и всеми любимая партия",- его опять захлестнулм злость и негодование. Колебался он считанные секунды.

    Медленно поднялся с карабином в руках. Свет фар сзади стоявшей машины ярко высвечивал его на темном фоне открытого багажника. Милиционер был буквально парализован, не мог двинуться. Хотел закричать- язык отнялся.

    Водитель, оставшийся за рулем, когда увидел, что задержанный достал из багажника какой-то предмет, решил на всякий случай завести мотор. Это стало сигналом для Бориса. Он почти в упор выстрелил в грудь милиционера, и того на несколько метров отбросило на асфальт. Моментально развернувшись, Борис пальнул по окну водителя, там, где тот должен был сидеть. Третий и четвертый выстрел- по фарам. Как в фантастическом фильме, разлетались осколки в медленно гаснущем свете. И сразу- темнота. Вновь проскрипела совсем рядом жаба. Борис вздрогнул, метнулся к машине и распахнул дверь водителя. Человек неуклюже вывалился на асфальт. Хриплый стон слабо цеплялся за жизнь. Борис передернул карабин. Звонко шлепнулись об асфальт пустые гильзы. Стрелял в грудь, почти в упор. Тишина. Теперь он действовал, как в автоматическом режиме. Тело схватил за ноги и оттащил на обочину. Быстрей, к машине преследователей! Двигатель работает. Выключил все приборы, включил первую скорость и вывернул руль резко вправо. Машина тронулась, переехала труп и двинулась дальше, к болоту. Борис выскочил из машины, метнулся назад. Милиционер лежал на середине дороги, раскинув руки. По всему было видно, что в этот мир ему уже не вернуться. Рваное месиво темнело там, где несколько минут назад ритмично билось сердце. Его- в другую сторону, к обочине. Здесь- сразу канава, на глаз- с метр глубиной. Борис подтащил тело к краю и ногой спихнул его в воду. Теперь к своей машине, карабин- в багажник.

    В кабине он сразу взглянул на зеркало заднего вида- вдалеке фары. Надо уходить. Чудом никто не нарвался на расправу. "Пришлось бы им здесь надолго задержаться!"- зло подумал Борис. Машина набирала скорость. Свет он не включал. Пронесся по деревне с бешеной скоростью и, не выезжая на насыпь, выскочил на дорогу, что вела влево. Через двести метров поворот налево. Вот он, родимый, чуть не проскочил. Перед тем как повернуть, Борис посмотрел в зеркало. Фары уходили на мост. Теперь порядок, значит, трупы и машину не заметили. Борис включил подфарники, прикурил, глубоко затянулся. Открыл окно, снял кожаные перчатки и с силой выбросил- сначала одну, потом другую. Вот и железнодорожная станция "Водники". "Ну, это уже просто везение",- не мог удержаться от улыбки Борис. Да ведь и вправду- шлагбаум через Савеловскую дорогу поднят, а дежурного не видно. Борис аккуратно, чтобы не привлекать внимания наверняка прикорнувшего в сторожке дежурного, переехал пути и только теперь дал вылиться напряжению. Прикусив зубами фильтр сигареты, вцепившись мертвой хваткой в руль, нажал на газ. Форсированный двигатель взревел и понес машину, как змеиную голову, готовую в любой момент извергнуть яд на того, кто попадется на пути, помешает.

    Дорогу Борис знал хорошо. Здесь он начинал свою трудовую деятельность слесарем механосборочных работ на Долгопрудненском машиностроительном заводе. Помнится, поначалу даже интересно было самому изготавливать разные металлические приспособления. Здесь, в Водниках, он и спортом занялся- водными лыжами. Поэтому-то знал все тропинки и дорожки. Не въезжая в Долгопрудный, круто взял вправо. Выехал в центр поселка Гранитный. Тонко пропищав резиной колес, повернул налево. И вот уже позади огромное Долгопрудненское кладбище, свалка. А это станция Левобережная. Институт культуры и новое хранилище Ленинской библиотеки. Все проносилось в сознании Бориса стремительно и легко, не оставляя следа, не вызывая размышлений.

    Еще один поворот налево, и через сто метров- кольцевая. "Компьютер" продолжает работать: нужно попасть обратно, на Дмитровку- посмотреть, какая обстановка на посту ГАИ, откуда началась погоня. Подъехать туда можно только по кольцевой. Но если выезжать в ту сторону здесь, в Левобережной,- не миновать милицейский пост. Могут остановить или записать номер. Если выехать на кольцевую и развернуться на Ленинградском шоссе, там- тоже пост ГАИ. Выход один. Борис выезжает на окружную и, поймав момент, когда поблизости нет машин, перескакивает через разделительную полосу на противоположную сторону.

    Дмитровский пост расположен так, что из будки свободно просматриваются только машины, идущие из Москвы, из Дмитрова и с кольцевой дороги на Дмитров. Но машины, что идут со стороны Ленинградки и уходят в Москву, разглядеть трудно. Борис выбрал последний вариант. В столицу он вернулся, никем не замеченный.

    Подъехав к дому и поставив машину на место, Борис жестом подозвал охранника. Слегка опираясь на открытую дверь машины и глядя в сторону, Борис тихо проговорил:

    -Машину перекрасить в темно-вишневый цвет, резину уничтожить, номера сменить, документы переделать. Все понял?- Борис строго взглянул на парня.

    Тот вытянулся в струнку и звонко отчеканил:

    -Так точно.

    -Передай на пульт, это надо сделать до утра, - не попрощавшись и не закрыв дверь машины, Борис быстро пошел к подъезду.

    ГЛАВА XII

    В одиннадцать с минутами следующего дня Борис с огромным букетом роз стоял в приемном отделении родильного дома. Рядом с ним были Виноградов и Полетаев- двое из немногих, которым Борис доверял. Голова его раскалывалась от боли. Вчера, после ночной прогулки, он смог заснуть лишь после третьей таблетки снотворного. Борис словно сквозь туман увидел, как из двери появилась пожилая сестра в белом халате с ребенком на руках. Следом, укутанная в шубу, шла Наталья. Темные круги под глазами говорили, что девочке пришлось помучиться. Борис пропустил сестру с младенцем, дождался Наталью и потянул ее к себе:

    -Спасибо, сердце мое,- тихо, на ухо, прошептал он жене и ласково, по-отцовски, поцеловал в напудренную щеку.

    Потом вручил ей цветы и повернулся к сестре. Нежно взял на руки ребенка, медленно направился к выходу, успев заметить, как округлились глаза медсестры, когда та рассмотрела полусотенную купюру, которую вручил Полетаев.

    Пять белых "волг" блестели чистотой и торжественностью у входа в приемный покой. Охранник резво распахнул заднюю дверцу третьей по счету машины и, пока Борис садился, аккуратно держал новорожденного. Наталья села в ту же машину, рядом с Борисом. Весь роддом прилип к окнам, когда колонна выезжала из ворот. Такого здесь еще невидели. Головная боль немного утихла. Борис открыл угол одеяла, закрывающего лицо ребенка. Красный сморщенный комочек пребывал во сне. Борис обнял левой рукой жену. Машины ехали не спеша, аккуратно. На душе было спокойно и уютно. "Если бы еще голова не болела",- усмехнулся Борис.

    Ехали молча. Вдруг Наталья забеспокоилась:

    -Боренька, а мы разве не домой?

    -Домой, домой, солнце мое.

    -Но мы живем в другом месте.

    -Жили, Натуленька, раньше. А теперь едем в свой настоящий дом, в свою квартиру. Правда, не знаю, успел ли Валера что-либо нам приготовить к столу. Я ему дал отпуск до сегодняшнего дня. Надеюсь, что успел. В семь утра он уже был дома,- Наталья плотнее прижалась к Борису и больше ни о чем не спрашивала.

    Валера с добродушной, широкой улыбкой, что-то мыча, принял ребенка и остался стоять здесь же, в огромном холле, дожидаясь, пока все разденутся.

    В гостиной был накрыт праздничный стол на восемь персон. Почему на восемь, Борис не понял. Перед отъездом он объяснил Валере, что едет за ребенком. Кроме супругов, за стол сели Виноградов и Полетаев. Праздновали недолго. Через час гости уехали.

    Борис провел Наталью по всей квартире. Он видел, какое сильное впечатление произвела она на жену. Но казалось, что-то настораживает ее и смущает. Наконец, не выдержав, он взял ее за плечи и, спокойно глядя в глаза, спросил:

    -Родная, тебя что-нибудь не устраивает?

    -Да что ты, Боренька, устраивает. Только вот я думаю, что все это стоит огромных денег.

    -Ах, вот в чем дело,- улыбнулся Борис.- Да, мой ангел, действительно, денег это стоило немалых. Но ты ведь знаешь, что я неплохо зарабатываю,были кое-какие сбережения, и, наконец, я просто занял у друзей. Думаю, ничего страшного в этом нет.

    -Да, я все понимаю, но мне никогда не доводилось бывать в таких шикарных квартирах. Боренька, неужели это все наше?- Наталья обняла Бориса за шею и прижалась щекой.

    - Наше, наше, радость моя. А теперь за дело! Ты занимайся с малышом и знакомься с квартирой. А я поработаю у себя в кабинете. Надо собраться с мыслями, завтра улетаю на две недели в Швецию, потом Голландия, Австрия и Италия.

    Наташа слегка отстранилась от мужа и с удивлением взглянула:

    -А что, разве нельзя было отложить командировку?

    -Натуленька, эту командировку я откладываю уже второй месяц. И если буду тянуть еще, то за квартиру нам долго не расплатиться,- Борис хитро улыбнулся и, слегка оттолкнув от себя Наталью, шутливо хлопнул ее чуть ниже спины. Наталья, сделав вид, что обиделась, отправилась в другой конец коридора.

    "Что ж, теперь она вполне законная хозяйка",- с какой-то непонятной грустью подумал Борис.- Раньше обижаться она себе не позволяла.

    "Ну, поживем - увидим",- продолжал размышлять Борис и открыл дверь своего нового рабочего кабинета.

    ГЛАВА XIII

    Заграничная программа была настолько плотной, что уже на первый день назначено три встречи. Вставать, чтобы успеть на рейс, пришлось очень рано. Валера, правда, был предупрежден и все приготовилс вечера. Наталью Борис будить не стал. Ночью сквозь сон он слышал, как плакал ребенок. Наверняка жена не спала. Он поцеловал ее в лоб и тихо закрыл за собой дверь.

    На дворе было еще темно, зябко. Давно Борис так рано не появлялся на улице. Поежившись, он быстро уселся в машину, и сразу же от тротуара отъехала вторая черная "волга" сопровождения.

    Борис смотрел в окно. Он был взволнован. Впервые отправлялся в зарубежный вояж. В последнее время, когда создавались совместные предприятия, ему часто приходилось беседовать с иностранными бизнесменами. Но за границу выезжать не приходилось. Он был уверен, что там вести переговоры будет сложнее. Ну а главное, ради чего вся поездка,- открыть секретные счета на себя и покровителя. Этот пункт был не только главным в программе, но и самым сложным. Немного отключившись, Борис стал рассматривать прохожих. Что это за люди? Почему в такую рань их так много на улицах? Одеты скромно, почти одинаково- неброская одежда, озабоченные лица. "Да ведь это ж диктатура,- без тени злорадства подумал Борис.- Вот это и есть наш рабочий класс, которому морочит голову каждая новая команда, захватившая власть в стране. Именем этих спешащих к станкам и механизмам несытых, полуодетых людей совершался октябрьский переворот и творились чудовищные вещи. Да что именем- их руками вырезались и истреблялись поколения, слои общества. Вырывалась с корнем культура, религия... Что они имеют за это? То, что заслужили,- зло подумал Борис.- За все в этом мире надо платить. И эти получеловеки платят своим здоровьем и здоровьем своих детей за те злодеяния, что творили их отцы и деды. Именно их, а не чьи-то. Другие, те, что уничтожены, ведь корни так и не успели пустить. А если и пустили, то где-то там, за границей. А мы сегодня имеем то, что заслужили...".

    Борис достал сигареты, закурил. Вот и мост через Москву-реку. Знакомая дорожка. Он вдруг четко вспомнил то далекое, осеннее утро, когда все началось с вокзального происшествия. Помнится, он вылетел на этот мост на своем грязном стареньком "жигуленке" и помчался как ошпаренный. Сегодня он переезжает канал на персональной машине, с охраной, спокойно, без нервотрепки. Борис улыбнулся. Много воды утекло. Интересно, что готовит судьба? За раздумьями и воспоминаниями незаметно подъехали.

    Международный аэропорт "Шереметьево-2" встретил суетой и разноголосицей. Бориса провожали Виноградов, Полетаев и главный юрист. Они ждали хозяина у входа в аэропорт и тепло пожали протянутую Борисом руку. Невдалеке в аккуратной приталенной канадской дубленке стояла юная, но самая квалифицированная секретарша кооператива- Юля Зверева. Ее пригласили на работу в прошлом году, после того как она закончила мидовские курсы стенографии и машинописи. Девочка была самой способной и толковой среди выпуска. Она в совершенстве знала два иностранных языка. Блестяще печатала, стенографировала, а как секретарь- это просто находка. Юля была необыкновенно хороша собой. Борис взглянул на девушку. Сегодня она показалась ему еще более элегантной и привлекательной. Борис приветливо махнул ей рукой, пригласил подойти.

    В поездке его сопровождала только Юля. И хотя Бориса убеждали, что надо взять еще как минимум одного секретаря и двух переводчиков, он настоял на своем. Не нужны ему были лишние глаза и уши. Да кроме того, в глубине души, он рассчитывал, что там, в отличных отелях, ресторанах, девочка расслабится, и тогда...

    Оформление документов и багажа прошло быстро, без проблем. Борис еще раз пожал руку друзьям и решительно направился к магнитной рамке.

    До вылета оставалось минут тридцать, и пассажиров рейса приглашали на посадку. Настроение приподнятое.

    Борис взял девушку под руку:

    -Ну как, Юлия Васильевна,- полушутя обратился он к секретарю,- готовы вы к великим делам?

    -Думаю, Борис Петрович, это вы уже за меня решили,- улыбнулась Юля.- Вы ведь даже не спросили меня, хочу ли я лететь в командировку.- Девушка слегка улыбнулась. Борис опешил, но вида не подал:

    -А что, это нарушило твои личные планы или тебе ненавистна Европа? А может быть, все гораздо проще?- от догадки Бориса передернуло.- Может быть, тебе противно лететь со мной?

    Юля, наверное, догадалась, что переигрывать не стоит.

    -Ну что вы, Борис Петрович, как такое могло прийти вам в голову?- девушка широко улыбнулась.- Просто я привыкла, что в вопросах, касающихся меня, со мной советуются. Ну а то, что вы оказали мне честь и выбрали не кого-то другого, и приятно, и лестно,- после этих слов девушка заглянула Борису прямо в глаза.

    "Ого,- поразился Борис,- а девица-то не робкого десятка". Взгляд этот Борис Петрович изучил давно. Ни разу предчувствие его не подводило. Приятное тепло разлилось по телу. Ему захотелось здесь же остановиться и обнять девушку. Но последнее время ему все чаще приходилось себя сдерживать. Благоразумие победило и сейчас.

    Борис и Юля двигались в толпе пассажиров своего рейса. Перед входом в туннель нужно было пройти через узкий коридор. Борис с Юлей вошли в коридор за немолодой, похоже, шведской, парой. Те оживленно размахивали руками, громко обсуждали свои проблемы. Борис видел, как в конце коридора все поворачивали направо и скрывались за углом. Увидел он и двух крепких молодых парней, стоящих в торце туннеля и внимательно разглядывающих пассажиров. Борис не придал этому значения и продолжал спокойно разговаривать с Юлей.

    Когда до поворота оставалось метра три-четыре, один из молодых людей оторвался от стены и быстро приблизился к Борису.

    -Привалов? Борис Петрович?- тихо спросил он.

    -Да,- едва слышно выдавил из себя Борис.- В чем дело?

    -Нам необходимо поговорить с вами,- молодой человек взял Бориса под руку и спокойно повел в левый, противоположный коридор. Борис оглянулся и увидел, что второй чекист- а в этом он уже не сомневался- взял за локоть Юлию.

    Мозг лихорадочно работал: "Что произошло? На чем провалились?".

    Шли совсем недолго. Здесь же, в коридоре, они остановились перед дверью, на которой стоял номер232. Чекист надавил на ручку и пропустил Бориса вперед...

    Часть III.

    Предателей не судят?

    ГЛАВА I

    Борис поймал себя на том, что этот мост через Москву-реку, по которому он проезжает, играет в его жизни определенную роль. Важные события последних лет связаны с ним. Событий-то было немного, но значение каждого- огромно. Вот сегодня он возвращается из зарубежной командировки, и жизнь должна сделать крутой поворот. За две недели произошло столько... Борис поежился.

    Началось все с комнаты Љ 232 в аэропорту, куда его привел чекист.

    Сам парень, пропустив Бориса вперед, остался за дверью. А у Бориса словно гора с плеч свалилась, когда увидел за столом доверенногочеловека секретаря ЦК КПСС. Они уже дважды встречались и поздоровались, как старые знакомые. Связной предложил сесть и сразу приступил к делу. Объяснялись с помощью жестов, авторучки и единственного листа бумаги. Потребовалось ровно три минуты на то, чтобы связному передать, а Борису усвоить нужную информацию. За все время не было произнесено ни одного слова. Когда Борис, закрывая за собой дверь, оглянулся, то увидел горящий лист бумаги в руках связного над пепельницей.

    Пассажиры рейса вряд ли обратили внимание на его отсутствие. Правда, Юлия, пока ждала, немного нервничала. Но когда уселись в кресла быстрокрылого лайнера- успокоилась.

    -Ну что, генерал, поговорим,- обратился Борис к Полетаеву, сидевшему слева от него на заднем сиденье. Машина охраны с тремя боевиками ехала сзади. Впереди- Виноградов с Юлей на "волге".

    -Поговорим, Борис Петрович,- свободно и просто ответил генерал.- Недели две не общались, в нашей работе- срок большой.

    -Да не только в работе, Григорий Ефимович. Для меня и два дня отсутствия в Москве- событие. Приезжаешь как в новый город. А уж после двух недель в Европе, можете себе представить,- Борис широко улыбнулся и продолжал:- Предвижу вопросы. И сразу отвечаю. Визит, что называется, прошел успешно. Познакомился со всеми нашими партнерами. Программу составили блестяще. Кстати, Григорий Ефимович, прошу вас, проследите, чтобы юристам и международникам, тем, кто ее готовил и обеспечивал, выписали хорошие премии.

    -Есть, Борис Петрович. Сегодня же распоряжусь.

    -А теперь расскажите, как продвигается дело с моим сыном,- Борис прищурил глаза, словно пытаясь что-то вспомнить.

    Генерал посмотрел в окно. Машина проезжала метро "Сокол".

    -Думаю, с Яковом все будет нормально,- спокойно начал Полетаев.- Раны затянулись, во внутренних органах изменений нет. Врачи поработалина совесть. Надо бы их, Борис Петрович, отблагодарить.

    Борис внимательно посмотрел на генерала, не помнил, сказал ли тогда про взятку главврачу. Вслух же произнес:

    -Хорошо, я подумаю.

    Генерал продолжал:

    -Исполнителей нашли. Как и предполагали, они из банды отца Василия. Кстати, задание им выдал сам хозяин. Они трое суток писали свои воспоминания, надеялись получить снисхождение. Раскрыли все, что знали. Показания подписали, числа поставили месяцем вперед, для надежности. Показания закодировали, оригиналы у меня в сейфе. Можете в любой момент ознакомиться.

    -Хорошо,- тихо произнес Борис.- А что сделали с ними?

    -Похоронили в семейном склепе на одном из московских кладбищ. Правда, таблички там нет. Так что будут числиться в пропавших.

    -А это еще зачем, Гена?- вдруг повысил голос Борис, обращаясь к водителю.

    -Так приказано, Борис Петрович,- пояснил Геннадий. Борис удивленно посмотрел на генерала.

    -Кто готовил маршрут, Григорий Ефимович?

    -Виноградов, Борис Петрович. Он решил заехать с Красной Пресни, подстраховаться от случайностей.

    Услышав про Виноградова, Борис успокоился.

    Машины, повернув у метро "Динамо" налево, проезжали мимо крытого стадиона. Свернули направо и только теперь, посмотрев в зеркало заднего вида, водитель не обнаружил машины с охраной. Впереди машина с Виноградовым уже приближалась к выезду на Нижнюю Масловку.

    -Борис Петрович, что-то охрана отстала,- не поворачивая головы, громко проговорил Геннадий.- Может быть, остановиться подождать?

    -Не стоит, Гена. Они нас догонят,- весело и беспечно ответил Борис.

    Ему хотелось расслабиться, отдохнуть. Все складывалось успешно. Визит принес желаемые результаты. Удалось договориться о значительных тайных вкладах со всеми партнерами. Принимали Бориса по самому высокому классу. А Юля открылась с такой стороны, что он и представить не мог. Если бы не Наталья и малыш... Кстати, Юля здорово помогла с подарками. Сама выбирала украшения для жены и одежду для малыша. Коробками с подарками забиты до краев багажники первых двух машин. Купил Борис и дорогие подарки для своих друзей- Виноградова и Полетаева. На аэродроме вручать не стал, неприлично. Дома, за праздничным столом- другое дело.

    Машины подъезжали к туннелю, что проходит под Ленинградским шоссе и вливается в Беговую улицу. Охрана не появлялась.

    -А вообще, какие дела, как вели, себя люди в мое отсутствие?- спросил Борис без особого энтузиазма, скорее, чтобы беседу поддержать.

    -Вроде все в порядке, Борис Петрович. Только Виноградов немного удивляет.

    -В чем дело?- сразу насторожился Борис.

    -Да пока ничего особенного. Сигналы надо проверить. Я знаю, он- ваш личный друг, и не могу бросать даже тень на него. Сначала сам во всем разберусь и проверю.

    -А что за сигналы, Григорий Ефимович? Я настаиваю на том, чтобы вы сейчас же все рассказали. Гена, выключи микрофоны и поставь музыку,- голос Бориса звенел. Водитель моментально выполнил приказ и по салону полились приятные звуки блюза.

    -Видите ли, Борис Петрович, мои люди постоянно делают выборочные проверки всех сотрудников, включая и меня. Вы единственный, кто лишен этой привилегии,- он улыбнулся. Борис молчал, напряженно слушая.

    -Ну, так вот. Виноградова проверяли на прошлой неделе, как только вы улетели...- генерал замолчал.

    Его внимание привлек закрытый грузовой "рафик". Слово "Продукты" было выведено по диагонали на задних дверях машины. Поток машин, в котором шел "мерседес" с генералом и Борисом, уже въезжал в туннель. Генералу показалось, что "рафик" пытается влезть в левый крайний ряд, в котором шел "мерседес" и машина с Виноградовым. Борис тоже обратил внимание на эту машину. Вдруг "рафик", резко качнувшись, взял круто влево. Геннадий был начеку и вовремя нажал на педаль тормоза- сзади сразу стали сигналить. Но "рафик" скорость не нарушил, а только отсек, отделил машины, "мерседес" от "волги".

    Генерал моментально понял, в чем дело. Машины с охраной нет, а от передней они теперь отрезаны "рафиком". Он четким рассчитанным движением поднял штору на спинке кресла водителя, и в его руках оказался автомат. Поздно. Генерал не заметил, как открылись двери машины с "продуктами" и двое автоматчиков начали в упор расстреливать их машину. Полетаев успел подмять под себя Бориса, навалившись на него всем телом. На самосвал, что находился рядом, с правой стороны "мерседеса", никто не обратил внимания. А это была машина нападающих. Если бы Геннадий попытался вырулить вправо- самосвал ему бы помешал. Но Геннадий был мертв, слева- бетонный бруствер, справа- самосвал. Все произошло мгновенно. Двери "Продуктов" закрылись, и машина под прикрытием самосвала умчалась из туннеля.

    "Мерседес", протаранив левым боком бетонную стенку туннеля, встал. Движение было парализовано. Машины останавливались, водители с опаской, осторожно приближались к "мерседесу". Сомнений, что все пассажиры убиты, не было.

    Минут через двадцать к машине удалось пробиться "скорой помощи" и ГАИ. "Волга" с охраной подъехала, когда в "мерседесе" уже никого не было, а гаишники пытались связаться со своим управлением и с КГБ.

    ГЛАВА II

    На пятый этаж сталинской десятиэтажки Борис поднялся один. Огромный букет пышных гвоздик он держал в правой руке. Левая беспомощно торчала в кармане пальто. Единственная пуля, добравшаяся до Бориса, угодила в мышцу левого предплечья. Когда лифт остановился, дверь квартиры мгновенно открыли. Борис даже не взглянул на вытянувшегося в струнку боевика. В прихожей встретила жена Полетаева- Ирина. Борис удивился, отметив, что выглядела она прекрасно.

    "Да, вот что значит четверть века разницы". Ирина помогла раздеться, повесила пальто. Борис прошел вкомнату.

    На столе в обтянутом алым шелком гробу лежал Полетаев. Выглядел он уже не тем бравым генералом, который встречал три дня назад Бориса в Шереметьево. Лежал старик с потемневшим и осунувшимся лицом. Пуля, попавшая в затылок, на выходе разворотила нижнюю челюсть. В морге постарались что-то сделать, но узнать Полетаева было трудно. Борис разложил цветы в ногах покойника. Отошел в сторону. Ирина включила тихую и скорбную музыку.

    В этой комнате Борис не раз сидел с генералом. Они обсуждали не только планы будущих операций, говорили о жизни. Полетаев часто жаловался на трудности с Ириной: он подозревал ее в измене, горячился по поводу воспитания сына. Борис рассказывал о своих проблемах. Полетаев всегда внимательно выслушивал, успокаивал, пытался убедить в том, что судьба все равно распорядится по-своему, как бы мы ни старались ее переиграть.

    Комок подступил к горлу, крупная слеза прокатилась по щеке. Борис быстро достал платок, от взгляда Ирины почувствовал неловкость.

    "Теперь и душу открыть некому, и добрый совет не услышать",- пронеслось в голове. Ирина что-то говорила, пыталась успокоить. Он кивал, но слов не понимал, думал о своем: "Кому теперь доверить самые рискованные и ответственные операции? С кем планировать работу? Может быть, с Виноградовым? Да, кстати, что там о нем говорил Полетаев? Борис только теперь вспомнил о последних словах генерала. Кажется, плановая проверка Виноградова обнаружила что-то серьезное. Борис занервничал. Два дня после трагедии были так насыщены, что ни о чем другом думать не было возможности. И только теперь до Бориса начал доходить весь ужас возможных последствий. Гибель генерала и лучшего водителя может оказаться началом конца всей организации. Борис шагнул к гробу. Теперь он стоял совсем близко к лицу генерала, молча советовался с ним. Стало немножко легче, рука опустилась на деревянное ребро. Ирина стояла сзади, не мешала.

    "Что теперь делать, генерал? В эти дни Виноградов крутился рядом, был под рукой. Да и сегодня несколько раз промелькнул перед глазами. Завтра мы хороним тебя, послезавтра Гену. А дальше? Может случиться, будем хоронить моего старого друга". Борис сжал пальцы здоровой руки так, что суставы побелели.

    "Но ничего, Григорий Ефимович,- продолжал беззвучный монолог Борис,- ты меня знаешь. За каждую каплю твоей крови прольются реки. Ни один мерзавец, замешанный в твоей смерти, не уйдет от расплаты.- Страшная улыбка исказила лицо Бориса.- Моим словам можно верить, Григорий Ефимович, я тебя никогда не подводил и не обманывал. Да и ты платил мне тем же. Прости, родной, за все..." Борис провел здоровой рукой по широкому лбу генерала и медленно отошел назад.

    Необъяснимое прозрение волновало, будоражило. Он физически ощущал надвигающуюся опасность, но не мог пока понять, откуда она исходит. Вдруг в сознаниичетко всплыли последние слова Полетаева. Причемэто был не намек, а прямое указание на старого друга. Сердце сжалось. Неужели предательство? Борис не афишировал своего отношения к религии. В Бога он верил давно, со школьной скамьи. В девятом классе пережилсильное потрясение, после чего начал молиться и искренне верить. Сейчас ему казалось, что божественная сила пытается донести до сознания причину несчастья.

    "Да, но если это так, я каждую минуту рискую последовать за генералом",- Бориса передернуло. Нет, не от страха. Смерти он не боялся. Он презирал измену, не прощал ее ни женщинам, ни мужчинам. В сознании все яснее проявлялась картина предательства: генерал что-то обнаружил при наблюдении за Виноградовым. А ведь полковник сам готовил маршрут поездки и машина с другом не получила ни одной пули. После покушения Виноградов ни на шаг не отходил от Бориса, ни одна встреча не прошла в его отсутствие. Он даже стал ночевать уБориса, якобы для обеспечения безопасности. И только здесь, в душной комнате, под звуки траурного марша, рядом с мертвым генералом, Борис осознал, что главная опасность для него сейчас- Виноградов.

    Борис даже застонал. Ирина поняла это по-своему, и моментально в руках появились капли. "Не надо,- глухо проговорил Борис,- сейчас пройдет". Он постоял еще пару минут и тихо вышел в прихожую. Здесь его ждали Виноградов и двое боевиков. Вслед за Борисом вышла Ирина.

    -Борис Петрович, завтра в девять часов мы отпеваем Гришеньку в церкви, что в Предтеченском переулке на Красной Пресне. Потом повезем за город, на кладбище, где похоронены его родители.

    -Хорошо, Ирочка, я все понял. Николай Иванович будет с вами до конца,- Виноградов недоуменно посмотрел на Бориса.- Да, да, полковник, я тебя прошу, сделай все как положено, расходы за наш счет. Насчет пенсии семье и другой помощи поговорим отдельно.

    Борис подошел к полковнику вплотную и так, чтобы никто не слышал, проговорил:

    -Николай, теперь у меня вся надежда на тебя.- Борис смотрел чистыми глазами прямо в лицо друга.- Береги себя, кроме тебя, у меня никого не осталось. Завтра после похорон обо всем поговорим.- Борис обнял здоровой рукой полковника и быстро вышел в коридор. Двое охранников устремились за ним, но он круто развернулся и резко произнес: "Оставайтесь с Виноградовым, и чтоб ни один волос с его головы не упал!". Глаза Бориса блестели- то ли от слез, то ли от злости. Охранники вернулись в квартиру.

    Дожидаться лифта Борис не стал. Бесшумно и быстро спустился на первый этаж. Здесь двое боевиков шарахнулись от него, как от привидения. Не ждали, что шеф будет спускаться пешком.

    Последние дни Борис не обращал внимания, кто сидел за рулем нового "мерседеса". Только теперь до него дошло, что этого парня он никогда раньше не видел. Не спеша он подошел к дверце водителя. Та сразу распахнулась. Борис без лишних реверансов отчеканил: "Поступаешь в распоряжение Виноградова. До его выхода с места не трогаться!". Потом подошел к серой "волге" сопровождения, попросил водителя выйти и, забрав у него ключи, медленно выехал из-под арки огромного дома. На машину внимания никто не обратил, и она быстро затерялась в шумном потоке.

    ГЛАВА III

    Через четверть часа Борис был в своем огромном кабинете. Секретарша вот-вот принесет чай. А он мерил шагами расстояние от стола до двери. "С чего начинать?- мысли путались, цеплялись друг за друга, пропадали. - Нет, так дело не пойдет, надо с кем-то общаться, иначе можно сойти с ума".

    Борис подошел к селектору:

    -Верочка, уточните, пожалуйста, где сейчас находится Юлия Зверева, ну, та девочка, которая летала со мной за границу?

    -Минутку, Борис Петрович,- Верочка зашелестела страницами журнала.- Да, пожалуйста. Виноградов отпуск подписал ей на две недели, она сейчас дома.

    -Очень хорошо,- медленно, о чем-то задумавшись, произнес Борис.

    И вдруг резко, почти прокричал:

    -Срочно вызовите ее ко мне! Пошлите людей. Если нет дома, пусть найдут и срочно доставят сюда. Это первое. Второе. Отключите все микрофоны и сообщите на пульт, что все записи отменяются по моему распоряжению. Возобновится работа системы только по моей команде. Следующее: ни на какие вопросы сотрудников не отвечайте, особенно когда спрашивают о моих распоряжениях. Но очень вас прошу: обо всех случаях расспросов докладывайте. И последнее, вызовите ко мне Семена Моисеевича. У меня все. У вас есть ко мне вопросы?

    -Нет, Борис Петрович, я все поняла.

    -Вот и прекрасно,- Борис выключил селектор и опустился в кресло. Запрокинул голову, задумался.

    Несмотря на ужасное состояние, при виде главногоэкономиста он не смог скрыть дружеской улыбки. Даи не старался. Как всегда при встрече, обнял старика, наклонился, прижался щекой к морщинистому лицу и повел к мягкому креслу. Начинать серьезный разговор Борис не спешил. Поговорили о погоде, о здоровье. Вдруг, что-то вспомнив, Борис подбежал к своему столу и достал из верхнего ящика небольшую черную коробку.

    -Семен Моисеевич, вы уж меня простите, грешного, с этой суетой совсем забыл,- Борис протянул коробку главному экономисту. Тот испуганно вжался в кресло, тихо и быстро заговорил:

    -Ну что вы, Борис Петрович, не надо, я же и такполучаю огромную зарплату, могу купить себе все сам.

    Борис второй раз в этот день улыбнулся:

    -Милый вы наш бухгалтер. Это швейцарские часы последней модели, и у нас здесь нигде, ни за какие деньги вы их не купите.

    После этих слов Борис опустил коробку на колени гостю и налил в чашки свежий чай.

    Семен Моисеевич дрожащими руками раскрыл коробку, зажмурился и быстро захлопнул:

    -Ну, зачем мне такая роскошь, Борис Петрович?

    -Ладно, ладно, закончим на этом. А то слишком много времени у нас отнимает игрушка.

    Борис испытывал некоторую неловкость, ведь эти часы были предназначены генералу...

    -А теперь, Семен Моисеевич, о главном. Как шли дела в мое отсутствие, были ли сбои, где обнаружились слабые места?

    Старик накрыл коробку руками и уперся умным, немигающим взглядом в Бориса:

    -Борис Петрович, вы ведь лучше меня знаете, что слабых мест у нас пруд пруди- с одной стороны. Ну а если взглянуть иначе- сильней организации в финансовом отношении я за свою жизнь не встречал. Одним словом, все нормально. Ну а неувязки и сбои- это ведь наше, родное, российское,- старик криво усмехнулся.- Без этого наша система и не может. Так что все в порядке вещей.

    -Ну, а что-либо необычного вы не заметили за время моего отсутствия?

    Старик, напрягся, задумался. От этого морщин на его лице стало еще больше, и Борис с ужасом подумал, что и этот человек не вечен.

    -Да, пожалуй, нет, не припоминаю,- выдавил тот из себя.

    Борис закурил.

    -Никто не интересовался нашими финансовыми делами?

    -Через меня никто,- озадаченно проговорил экономист.- Хотя, стойте, стойте...

    Старик что-то вспомнил, улыбнулся. И сразу добрая половина морщин пропала.

    -На второй день после вашего отлета пригласил меня Виноградов.

    Борис почувствовал, как заныло в груди, слева, где сердце. Незаметно достал из кармана валидол и сунул под язык таблетку.

    -Да, так вот, он приказал мне подготовить схемы и карты всей нашей финансово-экономической структуры. То есть легальные и нелегальные каналы поступления средств; распределение прибыли. Кроме того, потребовал подготовить отчет о текущих операциях и состоянии финансового хозяйства на данный момент.

    Борис не мог вымолвить ни слова. Он будто прилип к креслу, сидел, не двигаясь, не дыша, боясь прервать рассказ старика или пропустить какую-либо деталь.

    -Меня это поначалу удивило,- продолжал как ни в чем не бывало главный экономист.- Но когда Виноградов сказал, что делает это по вашему поручению, успокоился. Хотя, чего скрывать, обидно, Борис Петрович, вы меня развратили и ваши распоряжения я привык получать от вас лично,- старик опустил глаза и замолчал. Молчал и Борис.

    Первым заговорил Привалов. Глухим надрывным голосом он тихо спросил:

    -Когда вы отдали документы Виноградову?- Борис старался не смотреть на старика.

    -А я их ему не отдавал,- как ни в чем не бывало ответил Семен Моисеевич.

    -Как не отдали?- Борис всем корпусом подался вперед. Глаза его были широко открыты, в лицо ударила кровь. В эту минуту Борис не мог скрыть волнения.

    -Борис Петрович, ну как же я мог сделать такую работу за две недели? - старик хитро улыбнулся. Я так и сказал вашему заму, что нужно минимум две недели на подготовку документации. Виноградов назначил мне встречу после вашего возвращения. Но, видно, известные события его оторвали от дел, и он меня больше невызывал.

    Борис шумно выдохнул, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Старик с удивлением смотрел на него.

    -А что, Борис Петрович, я сделал что-нибудь не так?

    Борис очнулся, открыл глаза:

    -Дорогой Семен Моисеевич, я не знаю ни одного случая, когда вы делали что-либо не так.

    Борис, как мальчишка, легким движением выпрыгнул из кресла и почти бегом устремился к бару. Через три секунды на журнальном столике, среди чайных принадлежностей, стояла бутылка "Наполеона" и две маленькие рюмки.

    -Семен Моисеевич, я хочу выпить за ваш ум и проницательность.

    Старик молча взял рюмку, молча пригубил и скромно опустил глаза.

    -А теперь скажите честно,- Борис улыбнулся,- документы готовы?

    Старик изобразил беспокойство и виновато ответил:

    -Никак нет, Борис Петрович. Признаюсь, техника подвела. По неизвестным причинам сломался шестой блок компьютера, а там все исходные данные. Так что влетит мне от вашего зама по первое число.

    Борис поднялся, медленно подошел к старику, опустился перед ним на колени и, положив голову на жилистые тонкие ручки, едва слышно пролепетал: "Спасибо за все, Семен Моисеевич".

    Борис знал, что его поведение можно истолковать как слабость. Плевать. На все ему сейчас плевать. Этот старик- единственный, кто хранит ему верность и преданность.

    Борис медленно поднялся, сел, наполнил рюмки коньяком:

    -Давайте, профессор, еще по одной, за ваше драгоценное здоровье. Если с вами, не дай Бог, что-либо случится, я не знаю, что буду делать.

    Старик понял, что это не пустые слова, что идут они не от разума, а от сердца.

    -Последнее, Семен Моисеевич. С сегодняшнего дня никому никогда никаких сведений. И никаких общений без моего ведома,- Борис улыбнулся.- Конечно, речь идет только о работе. Все вопросы прошу вас решать или самому, или со мной. Борис поднялся, давая понять, что разговор закончен.

    ГЛАВА IV

    В этой церкви, в Предтеченском переулке на Красной Пресне, Борис был впервые. Небольшой храм затерялся среди серых, невыразительных построек послевоенного времени.

    Он подъехал в начале десятого. Гроб с телом покойного уже стоял в левом углу перед алтарем. В изголовье на подставке мерцали три свечи. Борис подошел к гробу, внимательно посмотрел на генерала, отступил назад, поклонился вдове, родственникам. Здесь, в полутора метрах от гроба, он и остался стоять. На фоне строгого черного пальто и такого же шарфа выделялось сине-белое лицо Бориса. Слегка припухшие глаза выдавали бессонную ночь. Постепенно волнение улеглось, и Привалов стал внимательно разглядывать собравшихся. В голове покойного небольшой кучкой стояли родственники. Стояли молча и скорбно, изредка бросая взгляды на покойника. Некоторые молились. Чуть дальше- "свежеиспеченные" главари банд. Среди них- Виноградов и руководители "кооператива". Новые мафиози чувствовали себя неуютно. Нервно переговаривались, переглядывались, исподлобья наблюдали за Борисом. Он понимал их состояние. Не каждый день этим людямприходится участвовать в таком деликатном мероприятии. Всех тонкостей они не знают. Второе. Своим стремительным ростом они обязаны Борису. Каждый помнил, кто организовал операцию в ресторане. Все они сейчас паниковали. На любого могло лечь подозрение ворганизации покушения. А, успев почувствовать крутой нрав Привалова, никто не имел гарантий спокойной жизни.

    Подходили новые люди с венками из живых цветов. Борис понимал, что спектакль разыгрывали воротилы подпольного бизнеса не для покойного, а для него. Каждый хотел остаться вне подозрений.

    Борису представление наскучило. Сейчас у него уже сомнений не было. Он знал, кто организовал покушение. Вчера, после того, как ушел главный экономист, он встретился с Юлей и с водителем машины, в которой они с Виноградовым ехали из аэропорта. Их показания почти совпадали. Когда пресловутый "рафик" отсек их машину от "мерседеса", водитель сразу сказал об этом Виноградову. Тот оглянулся и спокойно сказал: "Все в порядке, прибавь-ка газу". А когда прозвучали выстрелы, Юля вцепилась в руку Виноградова, закричала: "Остановите машину, что-то случилось. Там ведь Привалов и Полетаев...". Виноградов грубо толкнул девушку: "Заткнись, шлюха". Это были последние слова, которые Юля и водитель слышали от него в тот день. Когда машина подъехала к дому, где находился кооператив, Виноградов выскочил из машины и быстро скрылся в подъезде. Борису не удалось разыскать пленку с записью разговоров в машине Виноградова. Наверняка она была уничтожена.

    Рот Бориса скривился в презрительной усмешке. Глаза он закрыл. У тех, кто сейчас видел его лицо, мороз пробежал по коже. Многие были наслышаны про эту улыбку главаря мафии. А Борис с грустью подумал, что расставаться с генералом ему нестерпимо трудно и обидно. "Но с чем сравнить муки, которые испытываешь от предательства? Сегодня я хороню двоих людей, один стал мне другом за пять лет, другой так и не стал им завсю жизнь". И опять страшная улыбка перекосила лицо.

    Борис очнулся, как ото сна. Кто-то тряс его за руку. Не сразу сообразив, в чем дело, он открыл глаза. Малыш лет шести, одетый в какие-то рваные обноски, протягивал руку и негромко скулил: "Подай, дяденька, Христа ради, на пропитание". Борис как-то сразу пришел в себя. Все лица и врагов, и друзей были направлены в его сторону. Но главное- не по годам взрослые и грустные глаза мальчишки сверлили его. "Откуда он появился?"- ведь все оцеплено, комар не пролетит, а этот сорванец пролез. Здоровая рука потянулась к бумажнику. Меньше червонца там последние несколько лет не водилось. Борис изловчился и выудил красную купюру. Потом, отвернувшись от толпы и немного наклонившись, он положил бумажку в маленькую ладонь. "Сохрани тебя Господь малыш",- прошептал Борис и занял прежнее положение. Мальчишка с минуту крестился и желал здоровья Борису, потом тихо и незаметно растворился в толпе.

    Борис взглянул на часы- начало одиннадцатого. "Почему не начинается панихида? Не устроят ли мне еще одну проверку на прочность?- Борис презрительно посмотрел в сторону собравшихся.- Пусть попробуют, сегодня меня охраняют не друзья, а преступники. А с ними шутки плохи, терять им нечего". Борис взглядом подозвал Виноградова. Тот как-то неловко, боком пробрался через толпу и встал по стойке "смирно".

    -В чем дело, полковник?- спокойным голосом начал Борис.- Почему задерживается панихида?

    -Она не задерживается, Борис, все идет по плану.- Привалов удивленно поднял брови.- Да, да,- продолжал Виноградов.- Закончится утренняя служба, и сразу начнут отпевать покойника.

    -И когда это будет?- Борис был невозмутим и спокоен.

    -Обычно в двенадцать дня. Но я поговорил со священником и попросил ускорить службу. Обещал постараться.

    -Хорошо, Николай,- Борис дал понять, что разговор окончен. Тот понял, но уходить не спешил. Отступив на полшага назад, он остался чуть в стороне, рядом с Борисом. Наверное, со стороны казалось, что Борис специально пригласил своего заместителя и поставил рядом. Именно на это рассчитывал Виноградов. И Борис так понял, но возражать не стал. "Пусть постоит напоследок, покрасуется",- подумал про себя Борис и снова прикрыл глаза.

    Отпевать начали в половине двенадцатого. К этому времени набралось столько венков, что часть из них пришлось вынести на улицу. Когда начался обряд, Виноградов подал Борису зажженную свечу. Панихида тянулась долго. Или Борису так показалось. Когда обряд подходил к концу, Борису подумалось, что в церкви он не увидел ни одного военного.

    "Конечно, то, что вдова решила отпевать генерала,- это пощечина всей армии,- рассуждал он.- Но были же у него друзья, единомышленники? Наверное, были, и наверняка кое-кто пришел в штатском. Вот страна: стесняемся обычаев, с которыми прожили тысячу лет".

    От мыслей оторвал Виноградов. Он забрал у Бориса остаток свечи и загасил. Отпевание закончилось. Плечистые молодцы аккуратно подняли гроб и медленно пошли к выходу. За ними потянулись родственники, потом Борис с Виноградовым. За ними- остальные. Борис, подняв голову, смотрел на гроб. Глазам его открылась фантастическая картина. В какой-то момент гроб четко нарисовался на фоне больших церковных дверей, распахнутых настежь. Борису показалось, что он летит. Виденье прошло так же быстро, как и появилось.

    На улице все смешалось: люди, машины; свои, чужие. Борис отыскал жену генерала, подошел. Обнял здоровой рукой и поцеловал в щеку.

    -Держись, Ириш, с любым вопросом- ко мне. На его месте ведь должен был быть я. Думаю, любые невзгоды не вытравят из меня память о нем,- он прижался щекой к голове отрешенной вдовы и быстро отошел. Теперь от Бориса ни на шаг не отступали четыре суровых боевика. Руки они держалив карманах. Один их вид приводил окружающихв трепет. Нетрудно было представить, что готовы были сделать эти ребята, появись малейшая опасность или угроза Борису. А тот все не садилсявмашину. Искал глазами Виноградова. Наконец он появился в дверях церкви. За ним следовали два боевика.

    "Ну, милый, горячишься. Раньше ты такого себе не позволял, да и по штату тебе охрана не положена",- подумал Борис. Виноградов сразу подошел кБорису.

    -Слушаю, Борис Петрович.

    Виноградов посмотрел прямо в глаза шефу. Привалова это не тронуло, не озадачило. Его решение уже ничто не изменит.

    -Ты вот что, полковник. Сразу после кладбища приезжай на работу. На поминки не заходи. Дел скопилось- тьма. Начнем разгребать сегодня же.

    Не давая возможности для ответа, Борис развернулся и пошел к серому "мерседесу". Водитель хотел сразу ехать, но металлический голос шефа приковал машину к месту: "Стоять на месте, трогаться по моему приказу".

    Ждали минут пятнадцать, пока все расселись и колонна с траурным автобусом впереди двинулась. Машин сорок насчитал Борис. "Разрастаемся, как партаппарат". Когда последняя машина скрылась за поворотом, Борис медленно вышел из "мерседеса" и подошел к синему "вольво". Охранники моментально освободили место, и он уселся между ними на заднем сиденье.

    -Едем по шестой схеме,- глухо проговорил Борис, и передний охранник, включив рацию, произнес: "Шестая схема, тронулись". Сразу, с места,одна за другой сорвались две черные "волги", потом серый "мерседес", серая "волга"... Всего из переулка выскочило шесть машин. Они на огромнойскорости неслись в противоположную от траурного кортежа сторону. Троллейбусы и автобусы струдом успевали тормозить, вслед колонне неслисьотборные ругательства. Дождливая погода навевала грусть и безразличие на людей. Все в столицедавно привыкли к таким эскортам, и мало кто обращал внимание на шесть новеньких машин разных марок и расцветок. Через десять минут колонна остановилась с тыльной стороны у подъезда министерства. Охрана немедленно заняла свои места, и Борис спокойно вошел в распахнутые двери.

    ГЛАВА V

    Три с лишним часа ждал Борис в своем кабинете. Он попросил секретаря никого не пускать и ни с кемне соединять. Дважды приносили чай. И оба раза Верочка заставала его в одной и той же позе- застолом, с ручкой в руке и с исчерканным листом бумаги. Когда Верочка по селектору сообщила,что пришел Виноградов, Борис попросил его пропустить. В общих чертах план у него был готов. Правда, сегодня ему никто не помогал, не давал советов. Да, пожалуй, этого и не требовалось. Сегодняон уже не тот Привалов, что пять лет назад зарабатывал на хлеб, подвозя случайных клиентов на стареньком "жигуленке". И не тот смельчак, который справился с неуязвимым Валетом. Сегодня это был даже не тот Борис, который несколько дней назад вернулся из заграничной командировки.

    Борис чувствовал, что внутри произошел надлом. Еще у гроба генерала, когда он поклялся отомстить, неведомая сила вселилась в него, заставила собраться, напрячься и действовать. Сейчас он был абсолютно спокоен и полностью готов к встрече с институтским другом.

    Виноградов вошел быстро и начал с порога.

    -Борис Петрович, это что за новости? Почему меня обыскали внизу, отобрали оружие?

    Борис сидел спокойно, глаз не поднимал. Он продолжал чертить что-то на листе бумаги.

    -Садись, полковник, разговор у нас будет долгий. Сегодня вопросы буду задавать я,- Борис не поднимал глаз. Виноградов сразу как-то пожух, осунулся. Он почти повалился в кресло и замер там, облокотившись на столик, что стоял рядом с рабочим столом шефа. Теперь пришла его очередь опустить глаза. А Борис сверлил его немигающим взглядом. Что-то вспомнив, резко открыл верхний ящик стола, на секунду задержал там руку, как бы в чем-то сомневаясь. Потом резко достал коробку, такую же, что подарил главному экономисту, и швырнул ее бывшему другу:

    -На вот, возьми, лучшая швейцарская модель. Такие же я привез генералу.

    Виноградов даже не взглянул на часы. Какое-то время оба молчали. Продолжил Борис:

    -Ладно, полковник, как понимаешь, в любви я тебе объясняться не буду. Хотя добра ты мне сделал в жизни немало,- при этих словах Виноградов зашевелился, но головы не поднял. Борис продолжал:

    -Именно поэтому я не буду мучить тебя допросами. Ты сам все напишешь. Меня интересуют два момента: кто тебя нанял, и кто исполнял работу в туннеле?

    Только теперь полковник поднял глаза. Борис внутри содрогнулся. Это был не Виноградов. Старик, глубокий старик, сидел перед ним. "Неужели так быстро может измениться человек?"- подумал Борис. Но сразу вспомнил изуродованное лицо генерала. "Да, может, только не расслабляться",- уговаривал себя Борис.

    Виноградов, не выдержав взгляда Бориса, опустил голову и начал тихо говорить.

    -В тот же день, когда мы проводили тебя за границу, мне позвонили. Голос был грубый и властный, представился ответственным сотрудником ЦК КПСС и потребовал, чтобы я приехал в гостиницу"Москва". Тон был такой, что я понял- задаватьвопросы, отказываться- бесполезно. Уже тогдая почувствовал, что дело паршивое, и поехал на встречу на метро. Цековец лет тридцати пяти, детина наглый. Когда входили в гостиницу, он даже невзглянул на швейцара, а тот с почтением, шаг назад, дугой прогнулся в холуйской стойке. Честно скажу, мне стало не по себе,- Виноградов поднял голову.- Разреши, Борис, закурить?

    -Кури,- безразлично бросил Привалов, подвинул пепельницу. Когда Виноградов прикуривал, руки его мелко тряслись. Борис снова почувствовал жалость. Он быстро переключился на рассказ Виноградова, сосредоточился.

    -Не помню, на четвертом или пятом этаже этот тип своим ключом открыл номер и пропустил меня вперед. Это был одноместный "люкс". Кроме нас, там никого не было. Детина сразу закрыл дверь. Не исключаю, что разговор записывался. Мы сели в кресла, причем я сидел лицом к окну, спиной к двери. Прием дешевый. Начал он издалека. За десять минут рассказал мне всю мою жизнь, включая жен, детей, любовниц, выговоры и промахи по службе. Вспомнил даже то, о чем я сам давно забыл. От этого рассказа мне сделалось жутко. Не могли они собрать все это за один год. Значит, велось досье, может, со школьной скамьи,- Виноградов ссутулился, на спине его появился маленький горбик. Жадно затянувшись, продолжал:- Рассказал он все. Закончил на увольнении из органов. Потом он перешел к тебе, Борис.

    При этих словах Привалов напрягся, вынул здоровой рукой сигарету.

    -Твою биографию он мне рассказывать не стал. Сказал только, что на тебе висит слишком много убийств, причем на каждое имеется материал. А дальше он сказал, что очень скоро тебя возьмут под стражу, на суде докажут пару убийств и- конец: позор, тюрьма, унижения, мучительная смерть.

    Борис ухмыльнулся, грустно сказал:

    -И ты, полковник, поверил этому подонку? Ты ведь знаешь, что меня зацепить практически невозможно.

    -Знать-то я знаю. Но когда работал в органах, с их конторой сталкивался не раз. Методы у них мерзкие. Ине особенно я тогда удивился, что они что-то на тебя нарыли. Да, чуть не забыл, он мне показал ордер на твой арест. Все честь по чести.

    -Ого,- подал голос Борис,- это уже что-то новое.

    -Потом, без переходов, этот тип предложил мне спасти честь лучшего друга и организовать твое убийство. Причем дал понять, что знает о нашем бизнесе и в случае успешной операции руководство всем хозяйством перейдет в мои руки. Я не стал ломать комедию. Сказал- нет!

    Пауза. Оба молчали. Наконец, решившись, полковник продолжал:

    -Этого парня мой ответ не смутил. Мне показалось, что именно этого он и ждал. Тогда зашел с другого конца. Сказал, что вопрос в принципе решен. Что у них хватит своих сил разделаться с тобой. Но в деле замешано одно очень влиятельное лицо, которое настаивает, чтобы структура организации оставалась прежней. Фамилию он не назвал. Здесь я допустил промашку.

    Виноградов вынул очередную сигарету, прикурил:

    -Я сказал: если у вас такие силы, вы и уничтожайте Привалова. О, эти ребята- психологи. Он сразу понял, что оборона дала трещину - я допустил мысль о твоем убийстве. А он зацепился за это и сказал, что в этом случае все руководство перейдет к Полетаеву. Эта сволочь прижала меня к стенке. Я понял, что они слишком много знают о нас, если так запросто рассуждают о руководящем звене. Во-вторых, мысль о том, что я буду ходить под командой этого солдафона, была невыносимой. Но и тогда я думал недолго, почти сразу сказал- нет. Но он предусмотрел все. Открыл черную папку, на которую я не обратил поначалу внимания. Кстати, потом я вспомнил, что, когда мы вошли в комнату, она уже лежала на журнальном столике. Он открывал папку, доставал бумаги. Потом он говорил о том, что у каждого человека есть свои слабости. У одних они безобидные, у других- страшные. Одни собирают марки или ловят рыбу, другие насилуют и убивают маленьких мальчиков. Я понял, к чему он клонит, появилось желание убить его. Наверное, глаза выдали меня, и эта мразь поспешила сказать, что в папке- копии документов и фотографий. Оригиналы и негативы- в сейфе, в надежном месте. Мой пыл поутих. Начал он с фотографий.

    Виноградов замялся. Борис чувствовал, что ему неловко пересказывать подробности, но помогать полковнику не стал.

    Немного помолчав, Виноградов выдавил:

    -Ты ведь знаешь, Борис, к женщинам я всегда был неравнодушен. А последние лет десять приобщился к юным девицам. Ничего не могу с собой поделать. Тянет к ним, ну просто жуть как. Конечно, обхожусь с ними нормально: даю деньги, подарки. И никогда, веришь, никогда не возникало никаких вопросов. Где-то месяца два назад случайно познакомился с двумя девятиклассницами. Обоим по пятнадцать. Сводил пару раз в Большой на балет, отобедали в "Пекине". Все какположено. Веришь, эти малышки сами настояли натом, чтобы любовью заниматься втроем. Ничего плохого я не заподозрил. Нынче они какие: с тринадцати лет все способы любви знают. Таблицу умножения забывают, а это- на зубок,- полковник грустно усмехнулся.- Да, так вот, этот подонок разложил передо мной снимки первой же нашей встречи у меня на квартире. Целую серию. Отснято профессионально. И ведь мое лицо- ни с чьим не спутаешь. А вытворяли эти барышни, ятебе скажу, такое... дух захватывало. Но самое страшное впереди,- продолжал Виноградов.- Эта скотина спросила меня, как я прореагирую, если снимки покажут моим детям и родственникам? Я попытался пошутить и сказал, что им, наверное, будет интересно узнать, что их отец еще в силе. И вот тогда он бросил на стол козырь. Две ксерокопии заявлений этих девиц в милицию, медицинские освидетельствования, свидетельские показания официантов и соседей, которые видели нас вместе. Вот тогда мне стало ясно, что девиц этих мне подсунули, и выхода у меня нет. А эта мразь, кривляясь, сказала, что поскольку я настоящий друг, то могу разделить твою участь и получить примерно такой же срок, как и ты. Правда, уголовные статьи будут разные и вся страна из газет узнает, чем занимался бывший полковник МВД. Итак, мне было предложено смыть и твой, и свой позор и унижение твоей кровью. Когда понял, что выхода нет, я сдался.

    -Ясно,- Борис с шумом опустил здоровую руку настол.- И ты, полковник, лучший друг, дал согласие на мое убийство.

    Голос Бориса звенел:

    -У тебя, расчетливого и изощренного, не хватило ума отложить этот вопрос хотя бы на день, посоветоваться с генералом. Эта грязная марионетка тебя так напугала, что ты посчитал за счастье смыть моей кровью свой разврат. А если я тебе скажу, что все это блеф, что никто, я подчеркиваю, никто и ничего бы никому не сделал, если бы ты отказался. И знаешь, почему? Да потому, что тот большой человек, который удит рыбу в нашем пруду, имеет такую прибыль, которая тебе и не снилась. А за границу я ездил для того, чтобы мерзавец этот получал доход еще и в валюте. Их не устраивает, что я все сделал, но слишком много знаю. Оптимальным для них было бы рассчитаться со мной, когда я приземлился. Перед самым вылетом доверенное лицо этого так называемого большого человека сообщило мне номера счетов, конечно, секретных, которые я и открыл за границей. Кроме меня, этого доверенного лица и главного мерзавца, номера счетов никто не знает. Они боялись, что я сделаю копии, положу их в сейф, и они окажутся под колпаком. Им важно было со мной разделаться до того, как я переступлю порог этого кабинета.

    Борис разволновался, встал, начал быстро ходить. Виноградов сидел, не двигаясь, обхватил голову руками.

    -Они никогда не пошли бы на то, чтобы выносить сор из этой избы. Потому что в избе каждая соринка для них смертельна. И не дай Бог, где-нибудь что-нибудь всплывет. Тогда могут раскрутить весь клубок и добраться до того, кто боится огласки больше всего на свете. Так что тебя, мой старый друг, купили за три копейки, хотя стоил ты значительно дороже. Ну ладно, пойдем дальше. Меня интересуют все детали операции.

    Борис медленно вернулся к столу. Едва заметный щелчок селекторной связи заставил Бориса опять напрячься. Спокойный голос Верочки проговорил: "Борис Петрович, сорок минут назад звонили из Копенгагена. Сказала, что вас нет".

    -Правильно, что еще?

    -Пришли начальники третьего и четвертого цехов, говорят, что вы вызывали.

    -Да, да, я их вызывал, пусть подождут в кабинете у генерала. Распорядись, чтобы им дверь открыли. И последнее, Вера Юрьевна, вы следите за блокировкой?

    -Разумеется, Борис Петрович, зеленая лампа горит постоянно.

    -Хорошо, когда вы понадобитесь, я приглашу.

    -Итак, продолжим, полковник. Я не хочу вникать в твои финансовые и моральные трудности. Меня интересует, повторяю еще раз, кто выполнял работу по моему уничтожению, и кто руководил.

    -Руководил я,- чуть слышно выдавил полковник.

    -Я не об этом. Ты осуществлял общее руководство. Меня интересуют детали. Хорошо, сделаем так. После нашей беседы ты все изложишь на бумаге. С фамилиями, адресами, суммами. Все должно быть точно. А теперь давай в общих чертах.

    -Ты правильно догадался. Операцию потребовали провести сразу после твоего прилета. Группу подготовить и план операции поручили мне. А расходы, включая гонорары исполнителям, взяли на себя.

    Полковник вновь закурил. Борис заметил, что сейчас руки у него уже не тряслись.

    "Наверное, решил, что самое страшное для него позади. Наивный человек",- страшная улыбка исказила лицо Бориса. Полковник ее не видел. Продолжал рассказывать:

    -Еще по работе в МВД знал главаря одной из подмосковных банд. Нашел я его быстро. А вот уговаривать пришлось два дня. Не хотел он за это браться. Устроить представление в центре Москвы, среди бела дня... Сумма уговорила, и на третий день мы уже разрабатывали план детальный, поминутный.

    - Сколько людей участвовало в операции?

    - Пятнадцать.

    -А главарь?

    -Что главарь?- поднял глаза полковник.

    -Он участвовал?- нервничал Борис.

    -Конечно, одним из двух автоматчиков в "рафике" был он.

    -А что ты должен был делать в случае успеха операции?

    -Возглавить кооператив.

    -Возможность провала учитывалась?

    -Нет, главарь обещал твердо: живых в машине не останется.

    -Убийство генерала планировалось?- сыпал вопросы Борис.

    -Да,- едва слышно произнес полковник.

    -Ну, хорошо, пока закончим.- Борис вышел из-за стола и стал прохаживаться по кабинету.

    -Эту историю,- растягивая слова, проговорил Борис,- я рассказывать никому не буду, Николай. По той простой причине, что она бросает тень, прежде всего, на меня. Ведь я тебя пригласил на работу и доверился полностью. Кстати, сведения о финансовой структуре организации ты додумался затребовать сам или тебе подсказали?- Борис внимательно смотрел на Виноградова.

    -Сам,- грустно проговорил полковник.

    -Так, значит, опасаться огласки тебе не следует,- Борис медленно ходил по огромному кабинету. - Дальше. С сегодняшнего дня я освобождаю тебя от обязанностей моего заместителя. И сегодня же ты приступишь к разработке операции по ликвидации банды,- Борис говорил спокойно.- Руководить операцией будут мои новые заместители. С ними ты скоро познакомишься. Надеюсь, понимаешь: без надзора не останешься. Поэтому не советую тебе влипнуть еще в какую-нибудь историю. Судьбу твою решим позже, после операции.

    Не дав Виноградову опомниться, Борис быстро подошел к селектору и нажал кнопку:

    -Вера, пожалуйста, вызовите ко мне ребят из генеральского кабинета.

    -Да, чуть не забыл, полковник. А где кассета с записью разговоров в машине после покушения?

    Виноградов опустил голову, едва слышно прошептал: "Уничтожена".

    Борис широко улыбнулся и пошел навстречу двум крепким, симпатичным молодым людям.

    -Прошу, прошу,- пригласил он, когда те, увидев Виноградова, замешкались в дверях. Сначала одному, потом другому подал здоровую руку.

    -Ну что, заждались? Ругали меня? Знаю, знаю, сколько стоит минута вашего времени. Извиняюсь и прошу садиться. Разговор у нас был сложный, вот и задержались,- как бы извиняясь, говорил Привалов. Он сел в свое кресло, немного помолчал.

    -Знакомьтесь, товарищ полковник,- мои новые заместители,- полковник криво усмехнулся, чуть приподнялся в кресле и слегка поклонился в сторону ребят.

    -Да мы вроде знакомы,- не без сарказма проговорил он. Борису тон полковника не понравился.

    -Николай Иванович, вы, может быть, не поняли. С сегодняшнего дня эти двое молодых людей- мои заместители. Вы- в их полном распоряжении по части предстоящей операции. Другие обязанности я с вас снимаю.

    Полковник наконец сообразил, что допустил ошибку:

    -Извиняюсь, Борис Петрович, все понял.

    -Ну, молодые люди, о ваших обязанностях мы поговорим позже, а теперь о главном,- Борис лукавил. Минувшей ночью он уже встречался с этими ребятами, и о главном они договорились.

    -Итак, вот план. Он у меня сейчас появился после разъяснений полковника. В операции по моему уничтожению было задействовано пятнадцать человек. Их прекрасно подготовили, хорошо оснастили оружием и техникой. Николай Иванович согласился переговорить с руководителем банды и уговорить его еще раз попытаться меня ликвидировать. Вназначенный день Виноградов сам будет сопровождать банду в столицу. По пути наши люди должны будут перехватить всех и тихонько успокоить.

    -Валерий Николаевич и Виктор Васильевич, вы отвечаете за успех операции. Сколько надо времени на разработку плана в деталях?

    Ребята посмотрели на полковника. Тот пожал плечами.

    -Думаю, суток хватит,- подал голос Валерий.

    -Горячку не порите,- спокойно сказал Борис.- Я должен быть в курсе любой мелочи. Похороны Геннадия перенесли на завтра. Так что жду вас в начале той недели. И последнее, операцию прошу назначить на шестнадцатое, часа на три дня.

    Услышав это, Виноградов быстро взглянул на Бориса и едва заметно улыбнулся. Он помнил, что в этот день Привалову исполняется пятьдесят пять лет.

    -На этом все. Николай Иванович, вас я жду с письменными материалами расследования. А вы, друзья, останьтесь.

    Полковник грузно поднялся и, ни с кем не прощаясь, медленно вышел из кабинета.

    -Ну что, братцы, непривычно? Ничего, ничего, привыкнете, обживетесь. Валерий, ты с завтрашнего дня занимай кабинет генерала. Виктор, а тебе придется потеснить полковника. Насчет машины, складов и прочего я распоряжусь. Теперь о главном. Помнишь, Валера, как после похорон Валета, на кладбище, ты записывал мои указания?

    Парень занервничал, заерзал на стуле.

    -Конечно, Борис Петрович. Тогда и жизнь началась.

    -Ну вот, будем считать, что она у вас начинается еще раз. Бери ручку, блокнот, записывай. А ты, Виктор, внимательно слушай,- Борис на секунду задумался.- Первое. Необходимо выявить и уволить всех людей Виноградова. Срок два дня. Провести тотальную проверку всех сотрудников и людей, связанных с ними. Включая себя, меня, мою жену, повара и прочих.

    Валерий удивленно поднял глаза.

    -Да, да, я не оговорился, все так. Срок два месяца. Для проверки можете подключить МВД, КГБ, прокуратуру, да кого угодно. Денег жалеть не будем.

    -Следующий пункт. Соберите бригаду, человек шесть, и отправьте ее по страницам биографии секретаря ЦК Трепачева Трифона Кузьмича. Проверить надо все- милицейские архивы, газеты, протоколы партсобраний. Обязательно найдите его врагов. Они-то и могут навести на источники информации. В общем, нужны "грязь и помои". Работу эту надо хорошо оплачивать. Повторяю, расходы- любые. Материалы должны быть у меня на столе не позже четырнадцатого. Если там будет что-либо интересное, мы их задействуем в операции шестнадцатого.

    И еще, по этому же человеку. Валера, лучше не записывать, запоминайте так. Трепачев нам очень помог с выходом на внешний рынок. А это, как вы понимаете,- валюта. И не только. Внутри страны мы очень быстро провели крупные заготовки сырья. Открыли собственные службы, транспортом обзавелись. Вы об этом ничего не знали раньше, поскольку пути не пересекались. Трепачев и здесь нам услужил. Когда сложные вопросы возникали, я сам выходил на него или наего доверенных лиц,- Борис на секунду задумался.- Мне надо знать: через кого и как он действовал вСовмине и в других ведомствах. Было бы очень хорошо, если бы ваши люди сумели достать свидетельскиепоказания, документы. Хотя, думаю, это будет непросто. Вероятней всего, Трепачев звонил министрам, партийным боссам республик и областей и просилпомощи в порядке личного одолжения. Все-таки ярассчитываю, что наскрести что-нибудь удастся. Это очень важно.

    Теперь об операции на шестнадцатое. Виноградова с нее надо будет доставить в морг,- при этих словах оба парня вздрогнули. Борис понял, что допустил оплошность, но отступать было уже поздно.

    - Я понимаю ваше состояние,- медленно, взвешивая каждое слово, продолжал Привалов.- Но ни у кого, кто работает рядом со мной, не должно быть чувства опасности до тех пор, пока он не решится на предательство. Виноградова спровоцировали и обманули как школьника. Кстати, попался он на девках, это вам урок. Ну ладно, закончим. Все производственные вопросы, включая вашу замену, решим в понедельник. Еще раз хочу напомнить: все, о чем говорим здесь,- не обсуждать нигде- ни на работе, ни дома. Записи, Валера, прочитай еще раз, запомни и сожги в кабинете у генерала до выхода из этого дома.

    Борис поднялся, обошел свой стол, приблизился к ребятам. Те тоже встали и, не мигая, смотрели на шефа.

    -Ну, с Богом. Надеюсь, мы с вами сработаемся.

    Борис протянул каждому руку и проводил до двери. Вернувшись в кресло, чуть прикрыл глаза и ясно увидел звездную ночь, темный дом артистов и пылающую машину Валета. Да, это те самые парни, которых Борис отыскал в грязной пивнушке у метро "Динамо". Сколько воды утекло. Ребята закончили институты, вступили в партию. Выросли до руководителей крупнейших подразделений. Борис мечтал вывести их на уровень союзных министров. Все шло к этому. И на тебе. Планы срываются из-за того, что лучший друг предал.

    Борис сильно стукнул по столу. Рука заныла от боли. Ничего, так тебе и надо, ведь не хотел брать Виноградова. Знал, что с родственниками и друзьями дальше праздничного стола ходить нельзя. Борис круто выругался, нажал кнопку селектора и произнес одно слово: "Чай". Только сейчас Борис увидел, что коробка с часами так и осталась лежать на маленьком столике.

    ГЛАВА VI

    Борис протянул руку, включил ночник. Начало третьего, а он так и не заснул. Резко откинув одеяло, спустил ноги на ковер и босиком поплелся на кухню. Подавленность и тоска давили с огромной силой. Ныла раненая рука. Мысли о Виноградове не оставляли. Борис достал из холодильника апельсиновый сок, разбавил кипяченой водой из чайника и уселся на мягкий диванчик. Попытался сосредоточиться.

    -Что все-таки больше всего беспокоит?- рассуждал он.- Предательство Виноградова? Но это не первый раз в моей жизни, наверное, и не последний. Предстоящая большая кровь? И ее было уже достаточно, пора привыкнуть,- сам себя уговаривал Привалов.- Неудачная жизнь детей? А почему, собственно, неудачная? Дочь живет с внучкой в достатке, возможно, у нее кто-то есть. Яков полностью выздоровел. И от Бориса независит дальнейшее. Наталья? Да, вот здесь что-то нетак. У нее появилась нетерпимость, нервозность. Ивсемейную постель она теперь редко ложится, спит все время в комнате малыша. Говорит, что пока еще рано. Конечно, может быть, и рано, но ведь она жена и должна быть, хотя бы изредка, рядом. Да, чего уж там, сам хорош. Прихожу, когда придется, а то и за полночь. Ну и что? Знала, на что шла. Пожалуй, поведение жены его больше всего тревожило. И сейчас наверняка услышала, что не сплю. Могла бы выйти, поинтересоваться, в чем дело, что случилось, почему не сплю. Да, Борис Петрович, стареешь, брат. Тебе уже и секс не нужен, достаточно посочувствовать, слово доброе сказать, успокоить. Рано, рано на покой потянуло,- увещевал себя Борис.- А Наталья... Что ж, может быть, все войдет в норму. А если не войдет?.. Безвыходных ситуаций не бывает.- Борис тяжело поднялся, погладил ноющую руку, выключил свет и медленно поплелся в спальню.

    ГЛАВА VII

    Как только ни называют эти жилые комплексы в народе: и "царскими селами", и "ондатровыми заповедниками", и "уголками слуг народа". Есть они и на Юго-Западе столицы, и в Кунцево, и в Центре. По чину- ижилье. Чем больше кабинет и длиннее машина, тем ближе к Кремлю. У Трепачева было все самое-самое...- до златоглавого рукой подать. Дом как дом. Чист, ухожен, елочки кругом растут. Газоны аккуратные, дорожки чисто выметены, лавочки свежевыкрашенные. Все любо-дорого. Главное, мусорных ящиков- непременных атрибутов каждого московского двора- нигдене видно. Любят у нас эти дворики за аккуратность, чистоту и порядок. Но разговор о другом.

    Субботним майским утром к этому дому подкатили красные "жигули" с обычными номерами. Из машины вышли двое: доверенное лицо Трепачева, тот, что Борису перед отлетом наставления давал. Второй- молодой и с виду наглый, "купивший" Виноградова в гостинице. Мужчины неторопливо вошли в подъезд. Тот, что постарше, обратил внимание, как дернулась занавеска в застекленной комнате. "Так,- подумал он,- засекли ребята. Не спит ЧК, не дремлет". Перед лифтом стол, стул. Ухоженная дама в синем халате перегородила им проход с вопросом: "В какую квартиру, товарищи?". Доверенное лицо назвало номер квартиры Трепачева.

    -Вас там ждут?- не унималась консьержка.

    -Конечно,- на этот раз подал голос молодой.

    -Что ж, проходите,- дама отступила в сторону и мужчины прошли к лифту.

    Трепачев один занимал четырехкомнатную квартиру на восьмом этаже. Здесь было две ванных, два туалета. Огромная, метров сорок, кухня. Спальная, гостиная, кабинет, комната для прислуги и холлы, холлы... В общем, все как у людей. Гостей он ждал.

    Домработница Нюра накрыла в кухне стол на три персоны. Выставила закуски. Напитками в доме распоряжался хозяин. Когда гости сели, он достал из холодильника запотевшую бутылку водки. Домработницу Трепачев отправил подышать воздухом, но предупредил, чтобы далеко от дома не отлучалась, так как поедет с ним на дачу. Прикрыв плотно дверь, Трифон Кузьмич уселся напротив гостей и, мастерски открыв бутылку, наполнил рюмки.

    -Ну, братцы, за свиданьице!- запросто, по-свойски проговорил секретарь ЦК и проглотил половину рюмки.

    -Трифон Кузьмич,- подал голос молодой,- надо фон организовать.

    Трепачев посмотрел на него внимательно, усмехнулся:

    -А что, не зря я тебя, Виктор, в чекисты определил. Знаешь дело. Посмотри на него, Илья. Парню тридцать один год, а уже майор и заместитель начальника отдела. Пойдет в гору, факт.

    -Пойдет, пойдет,- усмехнулся Илья Тимофеевич, старый испытанный друг Трепачева.- Только куда, неизвестно. Еще один такой промах, как с этим фруктом, забыл... Кажется, Виноградов. В общем, еще одна промашечка- и мы все трое куда-нибудь пойдем. Думаю, что, скорее, под гору, чем в гору.

    -Не нагнетай, Илья, и так тошно,- Трепачев поставил бокал.- Сейчас спокойно все обговорим- для этого и собрались. А насчет фона он прав.

    Секретарь подошел к широченному окну. Между стеклами были металлические тонкие жалюзи, причем под таким углом, что изнутри- смотри сколько угодно. А снаружи- ничего не увидишь. На подоконнике стояла старенькая "Спидола". Ее-то и включил Трифон Кузьмич. Теперь их голоса будут сливаться с музыкой и речью "Маяка". Разделить или разобрать голоса после записи в таких случаях очень трудно.

    Мужчины пригубили за дружбу еще по полрюмки, закусили.

    -Итак, с чего начнем?- проговорил Трепачев.- Давай, Илья Тимофеевич, ты старший из нас. Что думаешь о случившемся? Какие предложения?

    -Еще когда этот... Как его?.. Все забываю... ну бывший полковник, когда он изложил план операции, я ведь настаивал, чтобы была учтена возможность провала. И вы, Трифон Кузьмич, и наш чекист убедили меня, что в этом нет необходимости. Несмотря на это, якое-что предпринял, и, возможно, нам удастся убедить оставшегося в живых Привалова, что это дело рук его конкурентов. Полковник был на похоронах и генерала, и водителя. Впечатление такое, что его пока не раскрыли. Хотя на связь он отчего-то не выходит.

    -Кстати, об их главаре, о кооператоре. Привалов, кажется, ну который приезжал ко мне на дачу. У меня о нем информация только из рук помощника моего- Иванова. А что за тип, этот Привалов, вы знаете?

    - Позволю себе вмешаться,- подал голос Виктор Ильич Саблин.- Иванов вам дал точную информацию.Я этого Привалова проверял по всем каналам. Чист, сволочь, не за что зацепиться. Мне даже не удалось выяснить, как он вылез в отцы мафии. История просто фантастическая. Жил тихо, незаметно, стишками да статейками в газетах на хлеб зарабатывал. Иногда извозом на собственной машине занимался, ивдруг, бах- столицу в кулак зажал. Да как! Никто пикнуть не может. Его кличка- Крест. Так вот, я своими глазами видел, как разматывали на Петровке одного"вора в законе". Тот уже было заговорил, но молодой лейтенант, слюнтяй, случайно бросил что-то про Креста, и пасть этого "пахана" закрылась навсегда. Япотом узнавал: ни одного слова из него уже не вытянули.

    -Послушай, Виктор, у тебя такая речь, словно ты сам только что из тюрьмы вернулся.

    -Эх, Трифон Кузьмич, в каком мире вращаться приходится- жуть! Вот кое-что и прилипает. А куда денешься?

    -Да я ничего.- Трепачев развел руками.- Просто непривычно.

    -Так что это вам не Виноградов,- продолжал молодой майор.- С ним шутки не пройдут.

    -Хорошо, это мы еще обсудим,- Трепачев налил в рюмки немного водки.- Меня интересует вот что. Если он докопается до того, что умереть он мог по нашей инициативе, чем это грозит мне?

    -Все зависит от того, когда это произойдет,- заговорил Ненашев.- Если через три года, то вам наплевать на это. Неизвестно, что вообще со страною в то время будет. Если завтра- уже сложней. Впечатление такое, что можно ждать чего угодно. Хитер гад, и коварен. Я ведь тоже по своим каналам пытался прощупать этого парня, и ничего не вышло. Прав Виктор. Чист он, как бы это абсурдно ни звучало. Хотя, Трифон Кузьмич, мне шестьдесят три года. Сорок из них- мы с вами. Скажите честно, меня интуиция подводила?

    Трепачев задумался:

    -Нет, не помню, Илья, чтобы твои предсказания не сбывались.

    -Так вот, несмотря на всю его чистоту, чует мое сердце- руки у этого парня по плечи в крови. Но материала нет- и чист, гнида.

    -Братцы,- занервничал секретарь.- Да я же о другом толкую. Чем лично мне грозит, если он додумается, откуда ветер дует? Надеюсь, вы понимаете, что, беспокоясь о себе, имею в виду и вас.

    -Трифон Кузьмич, ваш помощник Иванов в курсе дел, связанных с Крестом?- спросил Ненашев.

    -Почти уверен, что нет. У него была задача- вывести кооператора на меня. Больше, как мне кажется, те к нему не обращались.

    -А какие-нибудь письменные следы, в связи с вашей помощью совместным предприятиям и кооперативу, могли остаться?- не унимался Ненашев.

    -Нет, нет, исключено,- замахал руками Трепачев.- Со всеми вел переговоры с глазу на глаз- на пленумах, сессиях и прочее. Даже звонил редко.

    -Что ж, тогда, я думаю, скомпрометировать вас им будет трудно. А если купят газетчиков и те начнут наводить туман, то, думаю, и вам, и вашему шефу наплевать на эти фокусы. Вон, поважнее дела под сукном лежат и в сейфах киснут.

    -Илья, а за границей моя фамилия не может всплыть?- не мог успокоиться Трепачев.

    -Исключено. Там знают только наборы цифр. Остальные сведения только у нас и у Креста, ну и, разумеется, в банках, где будут храниться вклады.

    -Как я понимаю, деньги на счета уже пошли,- задумчиво проговорил Трепачев.

    -Не только пошли, но и будут идти,- поддержал его старый товарищ.- И если бы мы не пожадничали, не захотели иметь все сразу- беспокойств бы никаких и не было.

    -Но мы ведь исходили из политической ситуации в стране,- подал голос юный чекист.- Все меняется не к лучшему. Я думаю, это было главным аргументом врешении.

    -Витиевато излагаешь. Витиевато, но разумно,- Трифон Кузьмич подхватил вилкой кусок балыка, разделил его на две части и медленно отправил в рот.- Иесли я правильно все понял, в случае, если этот Крест распутает наш план, он может лишить нас валютных поступлений вообще. Как считаешь, Илья?

    - Не исключаю такой возможности,- Илья Тимофеевич задумчиво посмотрел на Трепачева.- Но для этого ему надо будет или навестить Европу, или, в крайнем случае, связаться с зарубежными партнерами по телефону. Вот здесь Виктор и искупит свою вину,- Илья Тимофеевич склонил голову в сторону Саблина.

    -Да, да, ты, Виктор, уж не подкачай на сей раз,- поддержал старого друга Трепачев.- Иначе все прахом пойдет.

    -Постараюсь, Трифон Кузьмич. Хотя, честно скажу, с этим сейчас трудно. Демократия силу набирает.

    -Ну, ты эти басни в родной деревне, когда в отпуск поедешь, рассказывать будешь,- Трепачев не на шутку рассердился.- Делай, что тебе говорят, и не огрызайся.

    -Я вот что думаю,- опять подал голос Ненашев.- Кресту еще не раз и не два придется к вам обращаться. Так что рвать связь с вами, Трифон Кузьмич, у него большого резона нет. И даже если он выведет своего полковника на чистую воду, он постарается извлечь из всего максимальную пользу. Все будет зависеть от того, какие у него появятся козыри. Допускаю, что птица такого полета может и блефовать. Но поймать его на этом крайне трудно. Во всяком случае, если события будут развиваться в этом направлении, он выставит свои условия. И вы, Трифон Кузьмич, будете их слушать. Решать и взвешивать мы можем вместе. Но выслушать вам их придется спокойно, без нервов.

    -Это все, Илья?

    -Нет, но я заканчиваю. Думаю, нам не надо дергаться. Крест объявится сам. И в зависимости от того, как он себя поведет, будем действовать и мы. Ну и, конечно, Виктор Ильич, на вас сейчас главная нагрузка. Если он нас проведет, все может кончиться плохо, так плохо, что и представить трудно. Во всяком случае, валюта нам уже никогда не поможет, на какой бы счет она ни перечислялась.

    -Пару слов и я хочу добавить,- подал голос Саблин.- По моим данным, поступила команда с самого верха нашего ведомства- разобраться с этой стрельбой в центре столицы. Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, чтобы запутать следы, но ребята там уж больно круты. И второе. У этого Креста недавно родился сын от второй, молодой жены. Думаю, над этим нам стоит подумать. Карта может оказаться козырной и единственной.

    -Итак, подвожу итоги,- Трепачев, не спеша, разлил по рюмкам остаток водки.- Я полностью согласен с тобой, Илья. Погорячились мы слегка, но не запачкались, и на том спасибо. План твой принимаю. Будем ждать, когда этот кооператор сам объявится. Тогда и помаракуем. Что касается твоих соображений, Виктор, их обсудим отдельно. А теперь- за успех дела.

    Молча выпили, слегка закусили и разошлись. Минут через десять от дома отъехали красные "жигули". Чуть позже и секретарь в черном и длинном "зиле" отправился на дачу, за ним машина охраны. А еще через полчаса к дому подкатила черная "волга" и забрала домработницу Нюру с сумками, набитыми едой. В "семейной" машине Нюра отправилась вслед за Трепачевым на дачу- и ничего удивительного!- не в машине же с "хозяином" ездить. Как говорится, не за то боролись...

    ГЛАВА VIII

    Уже в девять Борис стоял у церкви на Предтеченском переулке и, задрав голову, внимательно рассматривал мемориальную табличку. Там было написано, что храм построен в восемнадцатом веке, является историческим памятником и охраняется государством. Когда хоронили генерала, Привалову было не до памятников. Однако он решил вернуться сюда еще раз. Борис верил в Бога, но церкви посещал редко, от случая к случаю. Сегодня такой случай представился. Минула грустная неделя скорби. Борис устал и физически, и душой.

    В те редкие дни, когда случалось посещать церковь, Борис, отстояв службу, выходил из храма с огромным облегчением и успокоением. Вот и сейчас он надеялся хоть немного прийти в себя.

    Наталья, видя состояние мужа, возражать не стала. Похоже, она начала понимать, что сыном он заниматься не будет. Чувства свои пыталась скрывать. Получалось, но не всегда. А сегодня Борис ее очень удивил, сказав, что вечером они идут в Большой на балет.

    Охране Борис запретил выходить из машины. Кроме двух охранников, его теперь постоянно сопровождала "волга" с форсированным двигателем и тремя боевиками. Люди в "волге" менялись каждый день, а задание получали только перед выездом.

    Борис вошел в двери храма, несколько раз перекрестился. Людей было немного, шла служба. "Удивительное дело, только вхожу в церковь, а внутриуже, будто какая-то пружина высвобождается. Вроде и видеть начинаю лучше, и слух обостряется. Эх, Привалов, с твоими-то грехами здесь на коленях остаток жизни надо провести". Борис улыбнулся собственной мысли и подошел к прилавочку, где продавались свечи, крестики, иконки. Борис купил двадцать свечей по полтиннику. Здесь же ему дали листок бумаги, карандаш. Не спеша, Привалов вывел имена родных и близких- покойных. С генералом их набралось одиннадцать. Борис отсчитал одиннадцать свечей, остальные сунул в карман пиджака. Отдав свечи старушке, что приглядывала за порядком, двинулся дальше. У каждой иконы он останавливался, ставил свечку и молился. Около иконы Николая Чудотворца простоял долго. Потом опустился на колени, приложился губами к стеклу,что закрывало икону, трижды перекрестился и, слегка постанывая, встал. Болела простреленная рука. Привалов подошел к тем, кто молился и слушал службу. Молясь, он добрался примерно до середины церкви. Здесь, в гуще толпы, его было бы трудно отыскать, и он об этом знал. После покушения мозг, порой автоматически, прокручивал варианты защиты. И Борис почти бессознательно следовал этому "автопилоту". Теперь он увлекся службой, слушая только мелодичный басок священника. И крестился, крестился...

    Когда служба закончилась, на часах было половина двенадцатого. Борис не чувствовал усталости. Он был опустошен. Но понимал, что этого мало. Опустошить и не заполнить- полдела. С этой мыслью он повернулся к выходу. Слева, там, где стоял гроб с генералом, теперь стояло сразу четыре. Бориса передернуло, но он быстро успокоился. Здесь, в церкви, даже смерть воспринимается смиренно и покойно. "На все воля Божья!"- Борис еще раз перекрестился.

    Уже у самых дверей он будто что-то вспомнил, медленно развернулся и начал искать кого-то глазами. Нашел. Опрятная миловидная старушка в синем халате протирала иконы. Борис подошел.

    -Бог в помощь, мамуль,- старушка остановила работу, добрые выразительные глаза устремились на Бориса.

    -Слушаю тебя, сынок. С чем пришел? Что кручинит?

    Борис немного опешил. Давно он не слышал такого языка.

    Секунду помолчав, заговорил:

    -Однажды я видел здесь, в церкви, мальчонку. Он просил милостыню. Хочу узнать, чей малец, и почему побирается.

    -Ох, ангел ты мой небесный!- всплеснула руками старушка.- Это же Шурик наш. Извелся весь, да и мы за него изрядно переживаем.- Борис внимательно слушал.- Семь лет ему минувшей осенью стукнуло. Аучиться не взяли. Сказали, вроде как опоздал в своем развитии. Да он-то здесь ни при чем. Сам-то мальчик смышленый и старательный. А вот родители его- ироды, чисто ироды. Пьют и безобразничают цельными сутками. И куды только милиция глядит, не пойму.

    -Милиция глядит туда, где ей деньги показывают,- не смог сдержаться Борис.

    -Ой, ой, ангел мой, не знаю я ентих дел. Только пропадает мальчонка, истинно тебе говорю. Тут намедни отец Никодим возжелал помочь ребятенку. Пошел к нему домой, как был, в рясе. Не знаю, что уж там приключилось, только едва ноги унес. Да синяк на лице потом припудривал. Антихристы эти на святого отца руку подняли. Вот сегодня он что-то не пришел, Шурик-то. Странно даже. Обычно как служба, он здесь, с нами. А уж суббота да воскресенье- его дни. А нынче нет. Неровен час, захворал. Ох, горе, горе...

    -Ну а живет-то он где?- начал терять терпение Борис.

    -Живет-то рядом. Как выйдешь из храма на улицу- второй дом. Там в третьем подъезде, кажись, на четвертом этаже они живут.

    -Спасибо, мамуль. Может быть, как-нибудь выберусь, забегу, посмотрю, как живет малец.

    -Ой, святая душа, Господь воздаст тебе на небесах!- запричитала старушка. Борис порылся в карманах, нашел новенькую десятку и как-то смущенно протянул ее старушке. Та подняла на него добрые и удивленные глаза. Борису показалось, что сейчас он может сильно обидеть бабулю.

    -А это я вас прошу: поставьте свечки в следующее воскресенье.

    -А кому же ставить, мил человек?- не унималась старушка.

    -А кому посчитаете нужным. Я буду в командировке и не смогу прийти.

    Старушка взяла деньги и сунула их в карман халата, как пустую бумажку, как сор. Борис еще раз поклонился, пожелал ей хорошего здоровья и вышел на улицу.

    Солнце палило. Запах лета на стыке с весной, напоенный распустившейся зеленью, волновал. Привалов жестом подозвал одного из охранников:

    -Виктор Иванович, распорядись, чтобы машины встали в переулке на противоположной стороне той улицы, откуда мы сюда заезжали. Я войду в дом, что справа от этого переулка. Он второй по счету. Подъезд третий, думаю, что вход со двора. Этаж четвертый. Ты, как поставишь машины, подходи и наблюдай за подъездом издалека. Связь будем держать через машину. Предупреди тех, что во второй машине,- без моей команды, что бы ни случилось, ничего не предпринимать. Да, помоги мне с микрофоном.

    Охранник взял у Бориса маленькую булавочку, что-то щелкнуло едва слышно, вернул обратно.

    -Вот и порядок,- Борис сунул булавку за лацкан пиджака и спокойно, уверенным шагом пошел по переулку. Виктор Иванович знал, что расспрашивать или давать советы шефу бесполезно, да и небезопасно. Метнулся к машине. Когда Борис скрылся за углом дома, машины плавно двинулись к указанному месту.

    ГЛАВА IX

    Привалов сразу отыскал нужную дверь. Она сильно выделялась на фоне других, не заметить ее было трудно. В нескольких местах коричневая краска отлетела- там сияли белые островки. В нескольких местах кто-то пытался замазать всевозможные надписи. Но напрасно. Они и теперь прекрасно читались. Там, где обычно замок, у этой- месиво из металла и дерева. Не раз и не два, видно, ее выламывали, вышибали. Ни коврика, ни тряпки перед входом не было. Привалов решительно нажал чудом сохранившуюся кнопку звонка. За дверью звонка не послышалось. Оттуда доносились глухие нечленораздельные звуки и какое-то сопение. Борис негромко постучал. Ничего не изменилось. Постучал громче- то же. Тогда он повернулся спиной и коротким ударом ноги саданул по двери. Та как будто этого ждала- сразу распахнулась. В нос ударил спертый тяжелый запах. Борис вошел, прикрыл за собой хлипкую дверь и почти на ощупь пересек темную прихожую. Дверь в комнату была немного приоткрыта, и странные звуки стали яснее. Кто-то храпел, наверно во сне, несколько голосов переговаривались. До Бориса вдруг дошло, что там играют в карты. "Это круто меняет дело",- пронеслось в голове. Но отступать не захотел и ткнул носком ботинка дверь.

    Картина была столь живописна, что он в первый момент стушевался. Справа, в торце вытянутой комнаты, стояла железная крашеная койка. Такие в очень скромных больницах стоят. На грязных подушках, без простыней и пододеяльников спали мужчина и женщина. Они были совершенно голые, и выцветшее ватное одеяло, рваное во многих местах, едва их прикрывало. Женщина спала на левом боку, уткнувшись в стену, мужчина, широко раскинув руки, лежал на спине и храпел.

    В центре комнаты стоял стол- на нем пустые бутылки, грязные стаканы, объедки, мятые деньги, кучки окурков. Вокруг стола три мужика, не обращая ни на что внимания, резались в "очко". Мебели в комнате не было. Слева была дверь, наверное, в другую комнату, оттуда доносились стоны, не оставлявшие сомнений вих происхождении. Там занимались любовью, если это слово вообще можно было здесь употребить. Пол в комнате был залит вином, валялись окурки, остатки пищи. "Звери,- успел подумать Борис.- Так люди неживут".

    Картежники увлеклись игрой, и поначалу на него никто не обратил внимания. Через пару минут сидевший спиной к Борису детина (были видны его руки, исколотые татуировкой) спросил, явно обращаясь к Привалову: "Ну что, Кабан, достал водяры? Тогда садись, нет- рыскай дальше". Борис понимал, что сейчас наступит развязка, но действий никаких не предпринимал. Убегать от опасности он не привык. Звать помощников? Возможно, они не понадобятся. В глубине души Борис надеялся, что удастся избежать скандала.

    Наконец один из игроков взглянул на Бориса. Его стеклянные глаза сделались круглыми и бессмысленными:

    -Тя чо, паря, перышком давно не щекотали? Вошел в квартиру и даже не здороваешься.

    -Ша, гнида, может это легавый,- подал голос тот, что сидел левее.

    Борис собрался уже ответить, когда сидящий спиной к нему детина начал быстро, вместе со стулом, разворачиваться в его сторону. В руке у татуированного блеснула финка. Когда-то этот прием Привалов отрабатывал полгода. Наконец-то он пригодился. Борис зафиксировал в сознании картинку, молниеносно развернулся к двери и пяткой правой ноги нанес сильный удар в челюсть блатного. Борис сразу же развернулся и успел увидеть, как детина раскинул руки, закатил глаза и начал медленно сползать со стула. Финка валялась в углу комнаты.

    На какое-то мгновение все оцепенели. Бориса тянуло в соседнюю комнату, но он понимал, что оставлять заспиной двух картежников смешно и наивно. Те, в свою очередь, оправившись от шока, начали действовать. Первым схватил пустую бутылку и, держа ее над головой, полез тот, что постарше. Но с ним было совсем просто. Борис пнул картежника ногой в пах и, когда тот складывался пополам, саданул другим ботинком по тому месту, которое у нормальных людей называется лицом. Картежник мешком повалился и тут же заскулил как щенок: тонко и жалобно. Подозревая, что сознание у него еще теплится, Борис ударил его в солнечное сплетение. Тот, слегка дернувшись, скулить перестал. Борис видел, как третий картежник шарит по карманам пиджака, висевшего на спинке стула, на котором сидел. Но вытащить руку из кармана ему не было суждено. Борис схватился здоровой рукой за толстую ножку стола и опрокинул его на любителя картежных игр. Стол накрыл парня, немного проехал по нему и остановился, упершись в пол с другой стороны. Интересоваться здоровьем картежника Борис не стал. Он в два прыжка очутился на стороне, куда уперся стол. Здесь было окно. Борис схватился за раму, легко вскочил на подоконник, развернулся. Сгруппировавшись, он подпрыгнул вверх, едва не задев головой потолок, и, распрямляя ноги, со страшной силой опустился примерно на центр стола. От треска дерева и костей мороз пробежал по спине. Этому, пожалуй, уже не выбраться самому.

    Только теперь Борис приоткрыл дверь второй комнаты и вошел. В совсем маленькой комнатушке, слева, стояла точно такая же кровать, что и в первой комнате. Совершенно голые люди резвились в пьяном безумстве. Это отсюда неслись стоны. Немолодая, уже изрядно помятая женщина, закатив глаза, издавала их. Эти двое были так увлечены, что не обратили внимания на шум в соседней комнате, на вошедшего Бориса. Наверное, здесь это было нормальным явлением.

    Комната была такая же пустая, как первая. Кругом грязь. Бутылки, окурки валялись в разных местах и здесь. Глаза Бориса остановились на свернувшемся в комочек ребенке. Завернувшись в какие-то тряпки, Шурик спал. Лицо у мальчика было красным, дышал он порывисто. Борис опустился на колени, дотронулся до лба малыша. "Конечно, болен,- пронеслось в голове.- Скоты, мать вашу..." В эту минуту Привалов был страшен. Сейчас он готов был, не задумываясь, убить кого угодно. Комок подкатил к горлу, он нежно провел рукой по щекеребенка. Потом попытался поднять малыша. Получилось. Но нет, он не донесет его до машины. Борис решил вызвать помощь. Вернувшись в первую комнату, прикрыл за собой дверь. Здесь все было какон оставил, только татуированный приоткрыл на секунду глаза. Борис отогнул лацкан пиджака и быстро проговорил: "Шестой, это третий, срочно пришлите восьмого". Борис назвал номер квартиры. Потом подошел к блатному, который позволил себена мгновение открыть глаза. В свой удар Борис вложил всю злость и боль. Удар был короткий и сильный. Потом он развернулся и каблуком правой ноги ударил в центр груди, туда, где сходятся ребра.Нога уперлась во что-то твердое, наверное, в позвоночник. Он резко убрал ногу и вышел, даже не обернувшись. Примерно так он поступил и с тем беднягой на вокзале из бывшей команды Валета- пять лет назад.

    А вот и Новицкий. Запыхавшись, он уже закрывал за собой дверь. От увиденного у него заблестели глаза, и он, слегка отведя левую руку, схватился за оружие. Борис улыбнулся, приложил палец к губам:

    -Не горячись, Виктор Иванович. В той комнате,- Борис скосил глаза на закрытую дверь,- заберешь с пола мальчонку и сразу в машину. Смотри, аккуратней, чтоб ни одна живая душа не видела, пару лишних кварталов пройди. Усек?

    -Усек, Борис Петрович,- Новицкий шагнул в комнату, сгреб в охапку ребенка и быстро вышел.

    Большим напряжением воли подавил Борис желание разделаться с обезумевшей от любви парочкой. Немного постояв, Борис пошел к выходу. Он так и не понял, кто же родители мальчика. Впрочем, его это интересовало мало. Выйдя на улицу и отойдя метров на пятьдесят от подъезда, он закурил. Подождал еще пару минут - и к машине.

    Дома Борис уложил Шурика на диване в кабинете, укрыл одеялом. В двух словах рассказал Наталье всю историю и попросил срочно вызвать своегодетского врача.

    Через полчаса докторша осмотрела ребенка:

    -Похоже, пневмонии у него нет, легкие чистые. Думаю, обыкновенная простуда. Где-то малыша сильно просквозило. Придется давать несколько дней антибиотики.

    Шурик проснулся. Мальчик ничего не мог понять, где он и что происходит.

    -Доктор, а помыть-то его можно?- Борис улыбнулся малышу.

    -Конечно, только заверните во что-нибудь теплое. Таблетки начните давать сразу по этой схеме.

    Женщина подала Борису исписанный листок и пачку рецептов.

    -Здесь я написала все, что надо. И горчичники, и лекарства. Конечно, в аптеках этого, наверное, нет, но с вашими связями, Борис Петрович... Думаю, что все можете взять в одной из поликлиник Четвертого управления. И все время- пить, пить, пить...

    -Спасибо, Татьяна Ивановна. Сейчас же отправлю человека,- Борис вновь улыбнулся.

    Его люди купили у администрации поликлиники несколько пропусков. Некоторые даже начали там лечиться, на них завели медицинские карты. Аптека вообще была куплена на корню. В любой момент- любое лекарство. Там могли отказать члену ЦК, но не людям Бориса. Они платили наличными и, как правило,- две-три цены.

    Когда врач ушла, а машина с охраной помчалась в спецаптеку, Борис пригласил Валеру и попросил его отнести мальчонку в ванную. Там они вдвоем вымыли малыша, укутали в сухую махровую простыню и вернулись обратно. Наталья уже постелила чистое белье. Борис с благодарностью взглянул на жену и помог здоровой рукой уложить Шурика.

    -Натуля, последняя просьба, приготовь клюквенный морс для ребенка и вызови кого-нибудь из женщин. Одному Валере не управиться с двумя детьми.

    -Хорошо, Боренька, все сделаю.- Наталья тихо вышла, а Борис уселся на диван рядом с Шуриком.

    -Ничего, Шурик, скоро выздоровеешь и мы начнем с тобой новую жизнь,- тихо проговорил Борис в большие и умные глаза мальчонки. Потом прижал свою ладонь к маленькой щечке малыша и, медленно поглаживая, тихо разговаривал с ним. Скоро ребенок закрыл глаза и заснул.

    ГЛАВА X

    "...Анюта расстается со своей первой любовью- бедным студентом- и переезжает в дом Модеста Алексеевича. Очень скоро она понимает, что блага, на которые рассчитывала,- мираж: муж скуп, холоден, практичен и не намерен помогать родственникам жены.

    Наступает Рождество, а вместе с ним и праздничный бал, на котором Анюта покоряет своею молодостью, умом и красотой присутствующих мужчин..."

    Свет в зале начал постепенно гаснуть, и Борис, не дочитав, положил программку на красный бархат массивного подлокотника. Давно не приглашал Привалов жену в Большой театр. Раньше, в первый год замужества, они бывали здесь часто. Потом дела закрутились в таком вихре, что вырваться в театр стало просто невозможно. Хотя с другими женщинами Борис изредка позволял себе встречу с прекрасным.

    Они сидели в десятой ложе первого яруса правой стороны. Наталья выглядела очень элегантно. Черное финское платье с глубоким вырезом на спине подчеркивало ее роскошную фигуру. Безумно дорогое колье сверкало даже в темноте. Мужчины перед началом спектакля надолго задерживали взгляд на красивой женщине. Борису это нравилось, он довольно ухмылялся. Сзади, в этой же ложе, но в разных местах, сидели два охранника.

    Борис попытался сосредоточиться на балете. "Анюту" они уже видели раньше. Но после перерыва спектакль воспринимался по-новому. Первые картины: церковь, гроб, отпевание... Борис занервничал: "Да, нервышалят. Надо срочно брать отпуск и уезжать куда-нибудь".

    Борис с досадой поморщился. Вспомнил, что у него теперь двое малых детей. Сейчас, здесь, в театре, он с ужасом обнаружил, что к своему родному ребенку он почти безразличен. А вот Шурика, щуплого мальчугана с большими серьезными глазами, он успел полюбить. Борис виновато взглянул на Наталью, будто та могла прочитать его мысли. "Эх, бабы такой народ, что ничего от них не скроешь,- подумал с грустью.- А почему я должен что-то скрывать?" От этой мысли ему стало немного спокойнее, и он, расправив плечи, удобней уселся на стуле. Он вновь сосредоточился на спектакле и по достоинству оценил мастерство артиста, который исполнял роль Модеста Алексеевича. А от танца "Гимн бюрократии" был просто в восторге и очень пожалел, что не может хлопать. Его внимание привлекла героиня- Анюта, в темноте он с трудом прочитал фамилию балерины- Е.Максимова. Пластика, артистичность- все было безупречным. Но Бориса мучил вопрос: кого она ему напоминает? Когда, наконец, вспомнил, холодный пот выступил на лбу. Борис ясно увидел на сцене Юлю Звереву. Такая же изящная фигурка, манеры.

    Борис понимал, что он на грани бреда, но ничего с собой поделать не мог. До конца спектакля ему ни на миг не удалось забыть юную секретаршу, с которой провел сказочные дни за границей...

    Впервые после родов Наталья пришла этой ночью в спальню. Поначалу он даже опешил, но потом решил, что это, наверное, плата за театр. Странным показалось и то, что после родов она так смела. Ему казалось, что она должна вести себя спокойнее, а здесь... Однако разбираться и думать у него простоне было сил. Потом он сходил в ванную, заглянул в кабинет, где безмятежно спал Шурик, и вернулсяв спальню. Минувший день был таким насыщенным, что Борис мешком повалился на кровать и тут же крепко заснул, лишь изредка вздрагивая и что-то бормоча.

    ГЛАВА XI

    Понедельник начался с заседания правления кооператива. В конференц-зале на семнадцатом этаже собралось человек тридцать. В президиуме- члены правления. На откидных креслах- главные специалисты, начальники цехов, служб.

    Открыл собрание Привалов:

    -Прежде всего, хочу сообщить для тех, кто еще не знает, что в результате несчастного случая мы потеряли двух очень ценных сотрудников. В автомобильной катастрофе погибли заслуженный мастер спорта, наш лучший водитель Геннадий Александрович Беленький и член правления, заместитель председателя правления, генерал-майор инженерных войск в отставке Григорий Ефимович Полетаев. Думаю, их смерть отзовется тяжелой утратой в ваших сердцах. Забыть их нам будет трудно. Ведь они были не только превосходными специалистами, но и прекрасными людьми. Прошу почтить их память минутой молчания.

    Все встали. Привалов чувствовал себя неловко. Он ломал комедию. Эту историю все знали в мельчайших подробностях уже в первый день. Но сейчас шло официальное собрание, и все записывалось на пленку. И если какая-нибудь проверка или комиссия, то все должны знать или хотя бы делать вид, что в кооперативе все чисто.

    -Прошу садиться. Итак, первый вопрос. Член правления Николай Иванович Виноградов обратился с заявлением. Он просит освободить его от работы по состоянию здоровья. Если возражений нет, мы удовлетворяем его просьбу.

    Борис выглядел очень элегантно и внушительно. Синий с отливом костюм, безупречно белая сорочка, строгий, в косую полоску, галстук. На этом фоне- красивое, смуглое лицо и аккуратная, с проседью, прическа. Борис знал, что ему в этом зале никто не возразит. Иногда он, играя в демократию, специально просил голосовать "против" или высказывать другое мнение. Сегодня был не тот случай. Решались принципиальные вопросы. Ни с кем Борис ничего не обговаривал. Он твердо знал: все будет так, как он решил. Да, теперь и посоветоваться было не с кем. Сегодня надо все решать самому.

    -Если возражений нет, пойдем дальше,- продолжал Борис.- В члены правления кооператива предлагаю ввести двух наших молодых товарищей. Оба они начальники цехов, прошли школу от рядовых рабочих до руководителей. Валерий Николаевич Крапивников и Виктор Васильевич Воронин. Встаньте, пожалуйста, товарищи.

    Двое молодых людей резво поднялись и, шутя, раскланялись в разные стороны.

    Борис продолжал:

    -Вы их прекрасно знаете. Если возражений нет, пойдем дальше.

    Возражений не было.

    -Теперь о моей загранкомандировке. Несколько слов. Прошла она более чем успешно. Познакомился я со всеми руководителями фирм- нашими партнерами. Договорились об открытии счетов действующих совместных подразделений в иностранных банках. А это значит, что у нас будет своя твердая валюта,- в зале одобрительно зашушукались.- Удалось встретиться и с руководителями фирм, которых заинтересовал наш бизнес. Они тоже изъявили желание сотрудничать с нами. Кажется, пора создавать международный отдел. А то получается, специалисты по международным связям есть, а работают каждый сам по себе. Если других предложений нет, начнем формировать такое подразделение.

    Собрание шло часа три. Обсуждали производственные, бытовые и другие вопросы. В самом конце, когда вроде уже все было обговорено и решено, Борис попросил еще несколько минут внимания.

    -Я понимаю- все устали и ваше рабочее время- это огромные деньги. И, тем не менее, решил задержать вас еще на несколько минут. Чистая прибыль от всех операций растет из года в год,- Борис никогда не называл точных цифр, и, кроме него, в организации знали об этом немногие.- Теперь мы будем получать немалый доход в валюте. Я знаю, что меня правильно поймут и согласятся, если какую-то часть мы будем отдавать на благотворительные цели. В частности, предлагаю построить в Подмосковье детский дом, ну, скажем, на двести детей со всем необходимым: бассейном, спортзалом, кинозалом, теплицей и прочим. Пусть там живут ребята из неблагополучных семей или потерявшие родителей, отказные дети. Проектирование, строительство и содержание мы можем полностью осуществить сами.

    Зал замер. Никто не ожидал от этого властного, и жестокого человека такого предложения. Борис чувствовал это. И, чтобы не огорчать коллег, не менять о себе мнение, добавил:

    -Это сегодня модно и такая акция даст нам очень выгодную и широкую рекламу,- после этих слов многие вздохнули с облегчением.- Во всяком случае,- Борис продолжал,- прошу всех подумать над предложением, а на следующем собрании решим окончательно.

    В зале никто не знал о субботнем приключении Привалова.

    -На этом закончим. Прошу остаться членов правления. Остальные свободны.

    Люди стали покидать зал. Борис жестом пригласил двух ребят подняться в президиум и усадил рядом. Потом нажал какую-то кнопку, и задняя дверь мгновенно открылась. Появился человек в свитере. Он решительно пересек зал и по стойке смирно вытянулся перед Приваловым:

    -Слушаю, Борис Петрович.

    -Да,- Борис как бы очнулся.- Ты вот что, выключи все микрофоны и блокируй зал от прослушивания. Как закончишь- просигналь.

    -Слушаюсь!

    Когда на противоположной стене зажегся крупный зеленый фонарь, Борис попросил тишины.

    -У меня к вам два вопроса. Первое. Убедительно прошу пресекать всякие разговоры о смерти генерала и увольнении полковника. Второе. Два новых товарища,- Борис указал рукой на молодых людей,- будут выполнять обязанности моих заместителей. Соответственно, каждый будет курировать вопросы, которыми занимались покойные. Ко мне есть вопросы?

    -Есть, Борис Петрович,- подал голос уже немолодой начальник одного из цехов. В организации он занимал видное место- контролировал нелегальный столичный промысел.

    -Слушаю вас, Валерий Иванович,- Борис напрягся.

    -В субботу на меня вышли коллеги из Киева. Просят провести одну очень крупную операцию, связанную с захватом оружия. Предлагают огромную сумму в валюте.

    От услышанного Борис скривился, как он зубной боли.

    -Ну и что вы им ответили, Валерий Иванович?

    -Ничего. Я им сказал, что они, наверное, ошиблись адресом. Что у нас другой бизнес. И что пусть уносят ноги, пока я не позвонил в милицию.

    -Молодец, Валерий Иванович! Вот за это спасибо! Кстати, кто их к вам направил?

    -Это и странно, Борис Петрович. Позвонил вполне надежный человек и попросил принять друзей. Сейчас мои люди этим занимаются. Как прояснится что-нибудь- доложу.

    -Идет. Теперь несколько слов по этой теме. Хорошо, что она всплыла. Предупредите людей, что возможны самые различные провокации... После покушения на меня и убийства генерала, думаю, нам на хвост сядет не только милиция. Держать ухо востро! На этом все,- Борис поднялся.- А вы, молодые люди,- Привалов обращался к новым заместителям,- ко мне в кабинет.

    У себя Борис заказал бутерброды и чай и сразу же приступил к делу.

    -Итак, господа, как идет подготовка к операции?- Борис внимательно посмотрел на молодых людей.

    -Все в соответствии с указаниями, Борис Петрович,- начал Крапивников.- В пятницу был готов список людей, которых привел в организацию Виноградов. Всего тринадцать человек. Они вызванына завтра к Виктору Васильевичу, и он им предложит в двухдневный срок уволиться. Так?- Крапивников посмотрел на Воронина, сидевшего за маленьким столиком.

    -Так,- бодро ответил тот.

    -Проверку персонала мы начинаем в конце этой недели. По вашему совету, Борис Петрович, удалось подключить оперативную группу одного серьезного учреждения. Работать они будут под нашим контролем. Платить будем много, наличными и без ведомостей, это их условие.

    -Хорошо,- Борис сделал пометку в блокноте.- Япереговорю с бухгалтерией, чтобы у вас не было сложностей с наличкой. Дальше.

    -По Трепачеву,- голос Крапивникова стал заметно тише.- В пятницу утром удалось выйти на человека в ЦК, из орготдела. Он передал ксерокопию личного дела этого деятеля. Борис Петрович, пришлось отдать ему сто пятьдесят тысяч.

    Борис одобрительно кивнул, улыбнулся:

    -Думаю, вы отделались слишком дешево. Эти бумаги, если они не фальшивка, стоят куда больше. Так что вы с ними сделали?

    -Сразу размножили, два экземпляра лежат в сейфе. Два- у группы, которая разделилась и вылетела уже вечером в пятницу в два областных центра. Инструкции они получили четкие. Народ грамотный, опытный. Надеюсь, что в заданные сроки мы уложимся.

    Борис, поджав губы, вновь кивнул.

    -Сложнее, Борис Петрович, обстоят дела с Трепачевым здесь, в Москве. Пока не удалось найти людей, которые могли бы подтвердить его помощь нам. Но надежды не теряем. Кое-какие задумки есть.

    -И последнее. С Виноградовым план операции обговорили. Вчера он был под Москвой, договаривался с руководителем банды. Каждый его шаг фиксируем, телефонные переговоры записываем и выясняем, что за номера. Вчерашнюю беседу тоже записали. В общем, пока ни одного своего шага он неутаил. Ничего интересного или нового нет. Вечером мы с ним встречаемся. Уточним детали. А завтра, как вы приказали, будем вам докладывать втроем. У меня все,- четко, по-военному закончил Крапивников.

    Борис помолчал. В душе он ликовал. Вот это работа! Да с этими парнями мы горы свернем. А вслух произнес:

    -Хорошо, я доволен вашей работой...

    Борису не дал закончить селектор. Приятный голос Верочки проворковал: "Борис Петрович, бутерброды и чай принесли. Можно подавать?".

    -Да, да, пожалуйста, пусть несут,- Борис пригласил своих замов пересесть в мягкие кресла. Немолодая буфетчица вкатила сервировочный столик, быстро расставила чашки, разложила бутерброды, печенье, разлила чай и вышла.

    -Ну, братцы, налетайте, наверняка проголодались,- Привалов тоже взял чашку, бутерброд. Быстро его проглотил, закурил.- Вы, ребята, ешьте, а я вам еще кое-что поручу. Виктор,- Борис обращался к Воронину,- прошу тебя заняться этими двумя вопросами.- Воронин отодвинул чашку и медленно положил бутерброд.- Нет, нет,- запротестовал Привалов.- Ты ешь, не спеши. А я буду говорить. Речь вот о чем. Яздесь имел неосторожность в субботу навестить одну квартиру на Пресне. Притон. Пришлось немного размяться. Возможно, остались трупы,- Борис говорил спокойно. Он видел, как бутерброд у Виктора завис в воздухе. Ухмыльнувшись, Привалов продолжал:

    -Меня это не беспокоит. Кстати, на месте правительства я бы для этих скотов устроил специальные охраняемые резервации. Пусть там они творят, что хотят, но за ворота- ни-ни. Ну, это так, к слову.

    Возможно, кто-то из этих подонков меня разглядел и запомнил. Их надо разыскать и дать понять, что вспоминать обо мне опасно. Если они уже дали милиции мою карточку, необходимо ее вытянуть, и как можно быстрей. Это первое. Второе. Из квартиры пришлось забрать больного ребенка. Родители его были мертвецки пьяны. Надо постараться весь погром свалить наних и определить им лет пять лагерей. Если это удастся, я попробую через нашего юриста усыновить малыша.

    При этих словах собеседники, не сговариваясь, подняли удивленные глаза на Бориса.

    -Да, да, я не ошибся. Попробую усыновить парнишку. Он славный, но совсем слабый. Эти скоты, думаю, его никогда не кормили нормально. Ну ладно, это уже вопрос другой. Да, обязательно собрать данные на всех, кто находился в квартире. Кроме названных, в квартире находилась еще одна немолодая пара. Меня они не видели- занимались любовью,- Борис скривился и продолжал:- Еще один блатной из этой компании, по кличке Кабан, когда я там наводил порядок, вроде за водкой ходил. Его тоже надо разыскать и успокоить. По этому делу все. Виктор, расскажешь через неделю, что удастсясделать.

    -Хорошо, Борис Петрович,- Воронин допил чай и готов был уже подняться.

    -Еще не все. На осень назначены выборы в Советы.

    Переход был столь неожиданным, что друзья растерялись. Борис это видел. "Ничего,- решил он про себя,- пусть привыкают. За такие оклады и блага придется работать".

    -Так вот, пришла пора нам подумать о том, чтобы прибрать власть в столице в свои руки. Думаю, в новый состав Моссовета мы сможем ввести своих людей. Будем стараться, чтобы их было как можно больше. Короче, думайте, решайте, предлагайте. Через месяц, Виктор Васильевич, я вас жду со списком кандидатур, сметой расходов и подробным планом операции. Еще раз повторяю, уверен: интеллектуальных и материальных сил у нас достаточно. Успех будет зависеть от сноровки. Надеюсь, вам не надо объяснять, какие прибыли даст успех на выборах,- Борис резко встал.- На этом все. Прямая связь в ваших кабинетах со мной есть. Звоните, не стесняйтесь, по любым вопросам.

    Борис проводил замов до дверей. "Да, эти парни пойдут далеко. Главное, не упустить их..." Борис уселся в кресло, достал из сейфа папку, на которой было аккуратно выведено "Виноградов", и углубился в изучение объяснений предательства своего бывшего друга, бывшего зама, бывшего Виноградова...

    ГЛАВА XII

    Шалун вытянул под столом ноги, откинулся на спинку стула, глубоко затянулся сигаретой и медленно проговорил:

    -Условия этого лоха и сумма меня устраивают. Только где гарантия, что опять не вхолостую и не потеряем пятьдесят процентов?

    -Слушай, Шалун, ты мне дешевку не шей. Я твои намеки видел... фраер паскудный,- приземистый, с малюсенькими бегающими глазами и низким лбом детина поднялся со стула.- Я тебя и в прошлый раз за руку не тянул. А уж теперь- тем более. Чем меньше мелюзги, тем больше монет достанется на рыло.

    С Шалуна спесь как рукой сняло. Он поджал ноги, весь согнулся и сделался жалким и немощным. Тот, кто поднялся над столом, продолжал:

    -У вас нет причин обижаться на меня. В каждой операции самое трудное я стараюсь брать на себя. Там, в Москве, кто метал свинец по "мерседесу"? Другое дело, не все продумали. На этот раз учтем. И еще. Этот фраер, что приезжал вчера, пачкать руки будет вместе с нами. А это, выходит, как я понял, отступать ему некуда. Или мы замочим Креста, или Крест замочит этого красавца.

    Небольшая комнатушка в маленьком деревянном доме на окраине подмосковного городка была пропитана табачным дымом. Это была одна из многих "малин" крупной банды, которая промышляла в нескольких районах области. День был на исходе, а еще ничего не решили. Самые авторитетные уголовники заседали уже часа четыре. Вопрос один- принимать или отказываться от предложения Виноградова, с которым вчера вел переговоры главарь по кличке "Папа".

    -Так что мы здесь рискуем не больше, чем всегда,- закончил Папа.- Ну и пора кончать базар. Будем расползаться. Завтра начнем готовить технику и оружие. В группу, как договорились, войдет пятнадцать человек. Это без москвича. А ты, Шалун, еще раз упрекнешь- вмажу.

    Четверо рецидивистов с шумом поднялись и вышли на улицу. За домом стояли две машины- черная "волга" и зеленый "москвич". Мужчины уселись в "волгу" и уехали. Шалун остался за столом, напуганный, напряженный. Мысли неслись в сознании стремительно: "Давай, давай, Папа, воспитывай. Недолго тебе осталось верх держать. Придет и мне карта". Шалун зло выругался, резко встал со стула. В глазах его в тот момент сверкал недобрый коварный блеск. Шалун подошел к небольшому окну и распахнул его настежь.

    Потом, прикурив сигарету, вышел. Эта "хата" и еще несколько в разных местах числились за ним. После встречи он должен был навести порядок и снять охрану. Поручив уборку шестерке и отпустив охрану, Шалун забрался в свой "москвич" и медленно тронулся.

    ***

    Назначенная на утро вторника встреча состоялась только в четверг вечером. У Привалова скопилось так много дел, что он всякий раз ее откладывал. Наконец, решив, что тянуть больше нельзя, Привалов пригласил всех троих к себе в кабинет.

    Сначала Виноградов доложил о своих переговорах с главарем банды. Потом Крапивников изложил план операции. На его обсуждение ушло почти два часа. Когда в деталях все обсудили, Виноградова отпустили.

    -Ну что у вас еще по этой операции,- устало проговорил Борис, обращаясь к замам.

    -Кое-что есть,- начал Крапивников.

    -Интересно, слушаю внимательно,- Привалов удобно расположился в кресле и прикурил сигарету.

    -Удалось установить наблюдение за верхушкой банды. По нашим данным, это пять человек. Ребята крутые. Кстати, главарь носит кличку Папа.

    Борис удивленно поднял глаза.

    -Да, Борис Петрович, этот зверь, по которому уже лет десять плачет веревка,- Папа. Но я не об этом. Работать там непросто. Городок небольшой, все друг друга знают. Но кое-что раскопали.

    Валерий улыбнулся и продолжал:

    -Есть там у них тип по кличке Шалун. Не знаю, почему он получил такую кликуху, но только после того, что мы про него узнали, получается, действительно, Шалун. Ох, шалун... На другой день после встречи с Виноградовым эти ребята совещались в доме на краю города. Оттуда мы их и повели. Так вот, Шалун уехал последним и отправился в другой город, за сорок километров. Там он звонил кому-то по автомату, а потом минут через двадцать вошел в подъезд пятиэтажного дома. Квартиру нам удалось засечь. Находился он в ней минут сорок. Машина не охранялась, и мы установили пару микрофонов. Когда Шалун покинул квартиру, за ним через десять минут вышел- кто бы вы думали? Оперативник из районного КГБ. Нам удалось его сфотографировать. А квартира эта явочная. Разумеется, о чем шла речь, не знаем.

    После этого Шалун на огромной скорости рванул в столицу. На стоянке такси у метро ВДНХ к нему сел человек. Сфотографировать не удалось- было темно, да и времени- секунды. Зато разговор,- Крапивников хитро сощурил глаза и достал из кармана пиджака две кассеты,- вот он.

    -У меня нет сомнений, что разговор шел с кем-то из руководителей какой-то службы центрального аппарата КГБ. Вопросы, которые задавались, говорят о птице высокого полета. Ну а Шалун рассказал ему примерно то, что мы услышали сейчас от Виноградова. Потом, анализируя ситуацию, мы сошлись на том, что, когда Шалун рассказал местному комитетчику об операции, тот сразу, прямо из квартиры, позвонил начальству. Ну а то захотело все узнать из первых рук. Потому Шалун и заспешил в Златоглавую.

    -Да, ситуация,- тихо проговорил Борис. Сейчас лицо его выражало напряжение и озадаченность.

    -Это еще не все, Борис Петрович,- продолжал Валерий.- Следующим утром мы, наблюдение ни с кого не снимая, начали работать с Шалуном, вернее, с местными законниками. И вот что выяснилось в милиции. Лет пять назад, когда банда только зарождалась, человек шесть попались на попытке ограбления местного банка. Среди них был и Шалун. Под следствием держали всех долго. Доказательного материала было столько, что каждому грозило лет по двенадцать усиленного режима. Но к концу следствия все резко изменилось. Пропала куда-то часть документов. Человек, с которым мы разговаривали, утверждает, что сам видел, как Шалуна навещал начальник КГБ района. Наверное, тогда его и завербовали. Во всяком случае, за "недостатком улик" судья дал троим по четыре года, а двоим, в том числе и Шалуну, по году. Ну а с учетом того, что полгода он отсидел, через пару месяцев его совсем освободили. А еще через полгода начала действовать эта банда. Шалун уже верховодил, он вошел и в руководящее звено. Банда занимается погромами, грабежами, рэкетом в нескольких районах области. Но ухватить ее за хвост милиция не может, а возможно, и не хочет...

    -И последние две детали, чтобы вас не утомлять, Борис Петрович. Из разговора, записанного на пленке, ясно, что планируется не только ваше убийство, но и смерть Папы. Шалун активно настаивает на этом. Покровители, похоже, не очень возражают. Это понятно. Им будет совсем легко "накрыть" в нужный момент банду, если руководить ею будет свой человек. И второе, пожалуй, самое значительное для нас. Люди из комитета знали о покушении под мостом. Они отсняли все на пленку. И у них на руках видеоматериал.

    -Ну и что?- встрепенулся Привалов.- Нападали ведь не мы, а на нас. Эта улика не против нас. Ну а что до Шалуна, думаю, мы им его преподнесем шестнадцатого с подарком.- Борис хитро сощурил глаза и продолжал:- Кстати, Валерий Николаевич, как насчет Трепачева? Ваши люди информируют, как идут дела?

    -Да, чуть не забыл,- виновато проговорил Крапивников.- Они мне докладывают каждый день. Боюсь сглазить, Борис Петрович, поэтому ничего говорить не буду, но впечатление складывается такое, что тихоней в молодости Трепачев не был.

    После этих слов глаза у Бориса заметно повеселели.

    -Вот и прекрасно. Что же, друзья, думаю, начало у вас хорошее. А ты, Виктор, что молчишь? Борис посмотрел на Воронина.

    -Вы же не спрашиваете меня, Борис Петрович,- Воронин развел руки.

    -Не переживай, спрошу, готовься,- Привалов вышел из-за стола, немного прошелся.- Надеюсь, Виноградову о Шалуне вы ничего не говорили?- Крапивников покачал головой.- Вот и прекрасно. Кроме нас о нем знать никто не должен. Да, сделайте на всякий случай несколько фотографий этого Шалуна-Шептуна и держите у себя. Итак, будем считать, что операция началась. Все оставляем, как наметили. Валерий, эти кассеты я бы хотел держать у себя. И последнее. Очень хотелось бы иметь фотографии Шалуна вместе с его покровителями. И, разумеется, переговоры его с кем бы то ни было записывать обязательно. Разбираться с записями будем потом, после операции. Если вопросов нет, на этом закончим.

    Уже становилось традицией, что Борис провожал своих замов до двери. Здесь он пожал им руки и вернулся к своему рабочему столу. Покрутив в руке кассеты, сунул в карман. Такую ценность и на работе, и дома держать опасно. Борис задумался. Через несколько минут он начал убирать бумаги в сейф.

    ГЛАВА XIII

    Двух симпатичных, уже немолодых людей нелегко было выделить из массы праздно шатающихся в эту пору по Калининскому проспекту. Они производили впечатление ухоженных степенных пенсионеров. Шли медленно, негромко переговариваясь, заглядываясь накрасивых дам. Легкие сумерки смешались с ярким неоновым освещением проспекта. На лицах прохожих- ощущение праздника. Наши старички встретились около гостиницы "Украина" и сейчас уже проходили салон, что в центре проспекта. Двигались они вдоль автострады: здесь людской поток был заметно реже.

    -Да, история начинает набирать неожиданные обороты,- продолжал беседу тот, что был постройней, поэлегантней.- Сейчас весь вопрос в том, правильно ли мы представляем ситуацию.

    -С той стороны, Вячеслав Михайлович,- встрепенулся плечистый крепыш с почти лысой головой,- где работает наш человек по кличке Шалун, никаких сомнений нет. Как не было их и в прошлый раз. А то, что произошла осечка, это уж, извините, не наша вина.

    -И слава Богу,- улыбнулся Вячеслав Михайлович.- А все-таки осечек и промахов нам допускать нельзя, Виктор Суренович.

    -Согласен с вами полностью, товарищ генерал. Но согласитесь и вы, что влезать в это пекло нам никак нельзя.

    -Согласен, согласен,- закивал головой Вячеслав Михайлович.- Кстати, что из себя представляет наш агент, как там его- Шалун. Можно ли на него полагаться?

    -Э, Шалун, безусловно, мерзкий и скользкий тип. У него есть надежда шлепнуть в операции главаря и занять его место.

    -А это не расходится с нашими планами?- подал голос Вячеслав Михайлович.

    -Да как сказать, весь материал на эту банду у нас уже готов. Можем хоть сегодня арестовать всю сеть. Но планируем в случае положительного исхода операции Шалуна перебросить к Виноградову. Тогда, даже если полковник откажется сотрудничать, Шалун сделает все, что нужно.

    -А что, разве не было возможности внедрить агента?

    Плечистый виновато опустил голову и тихо произнес:

    -Не было. Раза три пытались, но этот Крест- крепкий орешек. Ни один агент не прошел.

    -Крест, Крест, последнее время я что-то часто слышу эту кличку, кто это, какой у нас на него материал, Виктор Суренович?

    -В том-то и весь фокус, Вячеслав Михайлович, что материала у нас на него нет. Мы по сей день ломаем голову над вопросом, как он стал отцом мафии. Нигде не зарегистрирован. Хотя, конечно, странно. Он долгое время писал стишки, не работал. На таких у нас ведутся подробные досье. На него- ничего.

    Генерал нахмурился:

    -Подозреваете утечку?

    -Да нет,- как-то неуверенно проговорил Виктор Суренович.- Хотя, кто его знает. Сейчас такое время, не знаешь, откуда ждать беды.

    -Это верно,- вздохнул генерал.- Так на него вообще ничего нет?- не мог успокоиться Вячеслав Михайлович.

    -Ничего,- так же хмуро повторил плечистый.- Правда, был один эпизод по этому делу, но использовать его мы не смогли.

    -Расскажите,- коротко бросил генерал.

    -В помощниках у секретаря ЦК Трепачева наш полковник Иванов. Некоторое время назад он докладывал, что на даче у секретаря состоялась встреча Трепачева с этим Крестом. Записать разговор не удалось. Потом мы через одного министра пытались выяснить у Трепачева, о чем шла речь. Похоже, что Крест консультировался о работе своего кооператива. Во всяком случае, после этой беседы жизнь в кооперативе и в совместных предприятиях закипела. Большего ничего выяснить не удалось.

    Мужчины прошли весь Калининский и уже приближались к "Праге". Внимание их привлек милиционер, вдруг перекрывший движение машин по проспекту. Он встал спиной к Кремлю, немного по диагонали к кинотеатру "Художественный". Люди остановились и как зачарованные смотрели на впечатляющую картину советского образа жизни. Справа от нового здания Министерства обороны вылетали "зилы" с членами и кандидатами в члены. Огромные автомобили сопровождали "волги". Из окон- строгие неподвижные лица охраны. У "Художественного" машины, не снижая скорости, мчались на Калининский, пересекая сплошную осевую линию, и быстро скрывались вдали. Проспект был чист. Ни одной машины, кроме этих. Когда последняя машина скрылась, гаишник гордо и уверенно скомандовал машинам трогаться.

    Генерал взглянул на часы:

    -Ну конечно, без малого девять. Сегодня четверг. Политбюро закончило заседать. Часов шесть решали: что такое коммунизм. В каком социализме живем?- тихо, себе под нос проговорил Вячеслав Михайлович.

    Но сосед все-таки услышал и продолжил: "И это когда люди вот-вот все вымрут от голода".

    -Да им-то что до этих людей,- не мог успокоиться генерал.- Им важнее, чтобы своим дач хватило, чтоб внуки не хворали, чтоб похоронили у Кремлевской стены, а остальное для них - пустой звук.

    Мужчины спустились в полуосвещенный переход. Чего здесь только не было. Художники рисовали портреты, цыгане торговали губной помадой, два музыканта с саксофоном и контрабасом исполняли блюз...

    -А что, Виктор Суренович, не заказать ли тебе свой портрет? Я подожду.

    -Нет, уж лучше я отдам рубль этим бедолагам. По крайней мере, не воруют, не грабят,- Виктор Суренович протиснулся сквозь толпу и опустил мятый рубль в железную банку, что стояла в ногах музыкантов.

    Поднялись по гранитным ступенькам и медленно направились в сторону Кремля.

    -Итак, на чем остановились?- первым заговорил генерал.

    -Остановились мы на неуязвимости Креста.

    -Хорошо, это мы обсудим отдельно. Теперь вот что, Виктор Суренович. Опишите мне в общих чертах план всей операции. Как вы себе его представляете. Мне постоянно подсовывают фрагменты, а я хочу увидеть все поле боя, оценить возможность победы.

    Минуты три шли молча. Потом плечистый, собравшись с мыслями, начал:

    -Мы, Вячеслав Михайлович, эту подмосковную банду "пасем" давно. Конечно, за свои дела она уже давно, в полном составе, должна бы отбывать большие сроки. Их преступления расписаны до мелочей и с кучей доказательств хранятся у меня в сейфе. Кажется,тринадцать папок. Не брали мы их по двум причинам: наш агент заранее информирует обо всех готовящихся операциях и, что нужно, мы предотвращаем. Второе, рассчитывали и, как теперь видим, не зря, что банда выйдет на крупную структуру. И тогда ловим сразу двух зайцев. Пока все так и складывается.Когда Шалун нас предупредил об операции в туннеле, мы поняли, что клюнуло. Вы знаете, мы всю операцию очень качественно отсняли. Но, к сожалению, кроме этого и еще одних в общем-то косвенных улик у нас по этому эпизоду ничего нет. Другое дело, если бы они убрали Креста, тогда мы, возможно, имели бы материал на руках и могли накрыть сразу два преступных формирования.

    -Почему вы решили, что кооператив- преступное формирование?- едва слышно спросил генерал.

    -Масса косвенных улик, Вячеслав Михайлович, говорит об этом.

    -Дорогой Виктор Суренович! Вы ведь не хуже меня знаете, что косвенные улики на суде сегодня не проходят.

    -Знаю, поэтому мы и рассчитываем после уничтожения Креста ввести в организацию Шалуна и обработать Виноградова.

    -Ну-ну,- усмехнулся генерал,- рассчитывайте. Только ваши расчеты меня не очень убеждают- это первое. Второе. Думаю, Виктор Суренович, вы сами понимаете, что имя Трепачева нигде и никогда не должно упоминаться. Иванов доклад о встрече Трепачева с Крестом делал вам письменно?

    -Так точно.

    -Уничтожьте. Хватит нам нервотрепки, которую подбрасывают со стороны. Сами себе приключений искать не будем. Когда назначена операция?

    -На шестнадцатое июня, товарищ генерал.

    -Хорошо, информируйте меня почаще.

    -Есть.

    -Теперь перейдем и другим делам. Какое впечатление по донесениям агентуры складывается у вас о положении в столичных газетах?

    Виктор Суренович максимально приблизился к генералу и почти на ухо начал тихо говорить. Мужчины у Военторга спустились в подземный переход, перешли на противоположную сторону проспекта и так же медленно и незаметно отправились в обратный путь.

    ГЛАВА XIV

    Уютная и спокойная обстановка родного дома успокоила Наталью. Уже часа полтора она с бабушкой разговаривала на кухне. Наталья впервые после родов появилась в квартире родителей. К маленькому она перед тем, как уехать в Люберцы, вызвала сиделку. Шурика поручила Валере.

    -Да ты меньше говори, больше ешь,- не могла успокоиться бабушка.- Вон, погляди-ка на себя в зеркало, кожа да кости остались.

    -Это сейчас очень модно,- улыбнулась Наталья и отломила небольшой кусочек от бабушкиного пирога с яблоками.

    -Может он, муж твой окаянный, не кормит тебя?- наседала бабуля.

    -Бабушка, да успокойся ты наконец. Два холодильника забиты такими продуктами, какие тебе и не снились. А готовит пищу повар. Он знает кухню, наверное, всех стран. Так что здесь как раз все нормально. Другое сильно беспокоит...

    -А ты скажи, дочка, не держи камень на сердце, вместе и обмозгуем. Глядишь, что и надумаем,- шепелявила бабуля беззубым ртом.

    -Знаешь, бабушка, я тут недавно обнаружила, что больше не люблю Бориса.- Наталья виновато опустила глаза.

    -А он-то сам чувствует это?

    -Кажется, чувствует. Но,- Наталья опять подняла глаза на бабушку,- не страдает.

    -Это вот и грешно,- тихо проговорила старушка.- Если вы оба остыли друг к другу настолько, что ималыш вам не в помощь,- старушка закачала головой.

    -В том-то и дело, бабуль, что когда я решила родить ребенка, то прежде всего думала, что все восстановится. Да, видно, просчиталась.

    -Что же ты, моя соловушка, не приехала посоветоваться со старой бабкой раньше? Ну ничего, не кручинься, голубь. Безвыходных положений нет. Как уж там дальше будет, в другом-то мире, я не знаю, а здесь мы всегда выход найдем. Ты мне скажи, что это за мальчонка появился у вас в доме?

    -Ой, бабушка, и не спрашивай,- Наталью слегка передернуло.- Привел он его, даже не знаю откуда. Был совсем больной, простуженный, голодный. Борис привязался к нему, аж жуть. А к родному сыну в комнату может неделю не зайти.

    Две крупные слезы выкатились из больших Натальиных глаз.

    -Ну, то, что мальчонку привел- не страшно. А то, что к сыну внимания нет,- плохо, ой, плохо, дочка. Я вот что думаю. Надо попробовать самой к нему подобрей быть. Уж больно, кажется мне, старухе, мужик хорош. Сама суди: достаток полный в доме, квартира прекрасная, денег сколько хочешь, сама говорила, а на какой машине подкатила- глянь в окно- все Люберцы смотреть сбежались. Так что, моим разумением, такими мужиками не бросаются.

    -Эх, бабушка, трудно мне теперь к нему со всей душой-то. Не могу я через силу любить.

    -Что ж, милая моя. Такая уж наша бабья доля: терпеть да переживать. А волю чувствам давать проще простого. Здесь ума большого не надо.

    -Ладно, бабушка, послушаю твоего совета, попробую еще раз. Ну а уж если не получится, придется вам потесниться.

    Наталья грустно улыбнулась и взглянула на часы:

    -Ой, бабушка, заболтались мы с тобой, а я хотела еще в парикмахерскую заехать.

    Наталья вскочила, подошла к старушке и нежно обняла ее за плечи.

    -Слушай, ангел мой,- старушку будто осенило, и она резво высвободилась из объятий внучки.- А случаем не изменяешь ли ты мужу?

    Наталья при этих словах вздрогнула, но быстро собралась.

    -Бабушка, я не понимаю, о чем ты,- ее чистые, большие глаза прямо, не мигая, уперлись в старушку.

    -Ну-ну, не понимаешь, и хорошо. Давай-ка, передам я Бореньке баночку капусты. А вот это родители оставили. Старушка, кряхтя и охая, достала из-под стола трехлитровую банку малинового компота.

    -Не надо, бабушка, у нас все есть,- заголосила Наталья.

    -Все, да не все. Это свое, домашнее. Бери без разговоров.

    Наталья поставила банку в хозяйственную сумку, поцеловала еще раз бабушку и направилась к выходу.

    -Ну, береги тебя Господь,- старушка перекрестила внучку и помогла ей открыть дверь.

    Наталья поставила сумку в багажник темно-синего "мерседеса". Местная детвора облепила красивую машину. С трудом она протиснулась к задней правой дверце и с облегчением опустилась на мягкое удобное сиденье.

    -Поехали, Борис Иванович, на Пушкинскую, в парикмахерскую.

    Машина плавно тронулась и выехала на разбитую, всю в колдобинах улицу Льва Толстого. Наталья, разглядывая из окна "мерседеса" обшарпанный, неухоженный и грязный городишко, с ужасом поняла, что вернуться сюда жить она уже не сможет. Незнакомое ей раньше чувство сытости, достатка и спокойствия возникло в сознании как-то неожиданно, сразу, вдруг...

    ГЛАВА XV

    Смутное, навязчивое беспокойство Борис ощутил сквозь сон: это чувство усиливалось, и почти непроизвольно он открыл глаза. Задорное утреннее солнце уже заняло половину комнаты. Борис, протянув руку, взял часы. Без малого семь. Так рано он давно не вставал. Попробовал повернуться на спину, закрыл глаза. Не помогает, беспокойство усиливалось. Борис не мог понять, в чем дело. Он медленно откинул одеяло, поднялся, потянулся. И только теперь увидел на тумбочке огромный букет красных роз. Рядом, на стуле, лежала запечатанная в целлофан голубая рубашка. Наконец он вспомнил, что сегодня шестнадцатое июня. И ему исполнилось пятьдесят пять. Сегодняшний день будет насыщен до предела.

    Борис сел на кровать, задумался. В девять ноль-ноль последние инструкции перед операцией. Потом до часа будет принимать поздравления. В два они с Юлей обедают в кооперативном кафе. В семнадцать, если все будет нормально, он заслушает доклад о прошедшей операции и поедет с замами в ресторан- отмечать успех или провал, а заодно и день рождения. В двадцать один ноль-ноль Наталья будет ждать его к праздничному столу дома. Шурика он отвез вчера к дочке,- пусть хоть в этот день не давит жене на психику. А то, что это именно так, у него сомнений не было. В последнее время она несколько раз срывалась на крик, и мальчишка со слезами на глазах искал защиты у Бориса. Сегодня жена проявила неожиданно трогательную заботу. Борис внимательно посмотрел на большие набухшие бутоны роз. Такого внимания он уже давно не испытывал. Хотя, пятьдесят пять- дата! Возможно, она решила забыть все распри.

    Тревога и внутреннее беспокойство не проходили. Отнапряжения начала болеть голова. А вот и Наталья. Она тихонько открыла дверь и бесшумно проскользнула в комнату. На ней был только голубой прозрачный халатик. Красота и свежесть жены немного успокоили Бориса.

    Наталья прижалась к нему:

    -Дорогой, я поздравляю тебя с прекрасным юбилеем.

    -Спасибо, моя девочка, ты очень внимательна,- Борис был не на шутку взволнован появлением жены, подарками.

    -Боренька, я хочу сказать,- мурлыкала Наталья,- что люблю и не могу без тебя.

    Она плотнее прижалась к Борису и обеими руками обвила его шею.

    -И я, моя девочка, люблю тебя,- нежно произнес Борис и аккуратно посадил Наталью на постель.

    Она не сопротивлялась. Борис прикрыл дверь и вернулся к жене. Сегодня во второй раз после родов Наталья отдавалась ему. Причем, как и в прошлый раз, со страстью, так и не понятой Борисом. Наталья вышла.Борис лежал на спине, отходил от страстных ласк. Вдруг его передернуло. Он понял, наконец, что тревожит и волнует. Сегодня по его приказу Виноградов, бывший друг, должен быть уничтожен. Именно это подсознательно давило на Бориса. Он заметался. Сел, закрыл лицо здоровой рукой, задумался. Минуты через три Борис поднялся, принял душ, одел выходной костюм. Завтракал он всегда один. Сегодня исключения не сделал. Пара галет и стакан крепкого чая без сахара.

    Уже на выходе Наталья крикнула:

    -Боренька, когда ждать? Хочу накрыть семейный стол. Будем только мы.

    -Спасибо, родная, это хорошо. Устал я уже от суеты и людей. Думаю, к девяти управлюсь,- Борис нежно поцеловал жену и быстро закрыл за собой дверь.

    В своем кабинете Борис появился в половине девятого. Верочка уже была на месте. Ее рабочий день начинался в восемь. Борис открыл дверь, вошел и сразу же увидел на своем столе большую вазу с цветами. Борис медленно повернулся и вышел из кабинета. Верочка возилась с чайными принадлежностями. От неожиданности она вздрогнула. Борис ее нежно обнял и поцеловал в припудренную щеку.

    -Спасибо, милая, за все и за цветы.

    Борис повернулся и скрылся в кабинете. А Верочка смахнула накатившую слезу и вновь занялась чаем.

    Привалов не находил себе места. Он то садился в кресло и застывал в нем без чувств и мыслей, то срывался и начинал быстро ходить по кабинету. Пару раз он пытался устроиться у журнального столика. И все время курил.

    Ровно в девять Верочка объявила по селектору, что в приемной его ждут замы. Борис попросил ее проверить блокировку кабинета, а сам отправился к двери- встречать ребят. Настроение немного улучшилось. Казалось, он принял какое-то решение.

    Вот и они. "Ого, вот это гвардия,- успел про себя подумать Борис.- Красавцы". Ребята, под стать Борису, были в таких же элегантных костюмах и белых сорочках. Красивые галстуки.

    Первым вошел Крапивников и с порога торжественно начал:

    -Уважаемый Борис Петрович...

    Рука его полезла во внутренний карман пиджака. Борис резко прервал:

    -Стоп, ребята. Все речи и прочее перенесем на вечер, когда вы закончите операцию. А теперь- к делу. Времени, как я понимаю, у вас в обрез. Садитесь сюда, к столику,- Борис приоткрыл дверь кабинета:- Вера Юрьевна, пожалуйста, чай на троих.

    -Ну что, братцы, все готово? Сегодня нам нельзя проиграть, слишком многое поставлено на карту. Валера, что с документами?

    -Все в порядке,- Крапивников достал из папки небольшую пачку бумаг, запаянных в толстый матовый целлофановый пакет.- Здесь все, что вы просили, Борис Петрович. Здесь на каждой странице фамилия Трепачева. Обознаться невозможно.

    - Хорошо. Слушайте внимательно. Весь план остается в первоначальном виде, кроме двух моментов.

    Молодые люди переглянулись, поставили чашки на стол.

    -Первое. Пакет этот с биографией Трепачева оставите не в машине главаря, а на груди, под рубашкой Шалуна. Хорошо бы, удалось для убедительности прострелить его хотя бы в одном месте, но уже на теле парня. Так мы озадачим не только Трепачева, до которого наверняка дойдет все это, но и некоторых товарищей из КГБ. Пусть ломают голову, где подлинники документов, кто еще имеет копии, попадет ли материал в печать. Все надо сделать чисто. В общем, работы у них хватит. А Трепачеву я при встрече подброшу еще кое-что. Ну, хотя бы то, что вы собрали в столице, в том числе его переговоры по нашим делам. Это усвоили?

    Ребята молча кивнули в знак согласия.

    -Второе,- Борис поднялся, подошел к двери кабинета, вернулся, сел.- Так вот, поскольку теперь вы по должности самые близкие мне люди, думаю, поймете меня правильно. Надеюсь, со временем мы сблизимся и вне работы. Во всяком случае, то, что я о вас знаю, и то, что в вас вижу, дает мне право надеяться. И я не хочу, чтобы вы были только оружием в моих руках, слепыми исполнителями. Хочу, чтобы понимали или старались понять мои чувства и переживания. Я, соответственно, намерен платить вам тем же. Но не в качестве взаиморасчета. Просто иначе нам нельзя.

    Борис задумался, посмотрел на ребят.

    -Во всяком случае,- продолжал Борис,- мне всегда казалось, что именно так мы строили отношения и с Виноградовым, и с Полетаевым.

    Борис понимал, что затягивает вступление.

    -Я хочу вас просить: пусть Виноградов останется жив.

    Борис заметил, как тень напряжения сошла с лиц молодых людей, и они, не сговариваясь, взялись за чашки с чаем.

    -Ну а поскольку я решил говорить вам все или почти все, то хочу, чтобы вы знали, почему я принял такое решение. Конечно, Виноградов заслужил смерть. Кстати, где он сейчас?

    -Со вчерашнего дня в Подмосковье. Проверяет технику и оружие нападающих,- тихо проговорил Крапивников.

    -Хорошо,- продолжал Борис.- Так вот, до сегодняшнего дня я был уверен, что он заслужил смерть. Сегодня я засомневался. Для себя я решил, что лучше до конца дней своих буду мучиться предательством Виноградова, чем собственной жестокостью. Это я рассказываю только вам. Хочу, чтобы мы лучше понимали друг друга. Постарайтесь, чтобы никто никогда не узнал об этом разговоре. У меня все.

    Борис громко выдохнул и взял чашку с остывшим чаем.

    -Может быть, у вас есть вопросы?

    -Да, пожалуй,- подал голос Воронин.

    -Слушаю,- Борис вновь отодвинул чашку.

    -Что делать с Виноградовым после операции?

    -Да, об этом я не подумал,- виновато проговорил Борис.- Пусть наши люди заберут его в свою машину. И обеспечьте ему алиби. Его ведь наверняка засекли в Подмосковье. А если начнут таскать по допросам, еще неизвестно, выдержит ли он.

    -Все ясно, Борис Петрович. Мы можем идти? Время поджимает,- уже громко и уверенно сказал Крапивников.

    -Да, да, конечно. Желаю удачи и жду здесь ровно в семнадцать. Успеете?

    -Постараемся,- как-то странно улыбнулся Валерий, и ребята быстро покинули кабинет.

    ГЛАВА XVI

    Спокойный полумрак, уютная мебель и грустная негромкая музыка делали это кафе очень симпатичным. Легкие, элегантные перегородки отделяли столы друг от друга. Тактичные молодые официанты работали четко. Борис и Юля сидели в одном из самых дорогих и престижных кооперативных кафе столицы. Привалов в день своего рождения решил сделать девушке своеобразный подарок. Из одного европейского ресторана, где они очень мило провели вечер, Борис захватил вместе со счетом меню. Три дня назад Привалов отправил в это кафе похищенное меню и подчеркнул блюда, которые они ели в Европе. Причем Борис просил передать, что и напитки желательно достать те, которые указаны. Все, что просил Борис, к назначенному сроку было готово. Борис взглянул на часы- без пяти три. Через пять минут польется большая кровь. Ну что ж, могилу себе они рыли своими руками. Привалов поднял бокал, натянуто улыбнулся:

    -Ну, Юленька, за тебя!

    Девушка кокетливо замахала руками и звонко проговорила:

    -Борис Петрович, я не согласна. За меня мы выпили бочку шампанского за границей. Сейчас я хочу выпить за ваш прекрасный возраст и юбилей.

    Девушка, не отрываясь, смотрела своими огромными умными глазами на Бориса. Он даже растерялся, но быстро пришел в себя:

    -Послушай, котенок, мы же договорились, что в нерабочей обстановке ты будешь со мной на "ты". Девушка виновато опустила глаза.

    -Ну а насчет прекрасного возраста ты, милая моя, лукавишь. Что до юбилея, согласен. Давай за юбилей!

    Борис еще раз взглянул на часы. Было ровно три. Бокалы весело зазвенели, и золотое французское шампанское обдало приятной прохладой. Поначалу Юля не обратила внимания на сервировку стола, но когда официант расставлял очередную порцию холодных закусок, она чуть не вскрикнула. Только теперь она вспомнила, что точь-в-точь стол повторяет тот, из тысячи и одной ночи. Она с нежностью и любовью взглянула на Бориса и тихо проговорила:

    -Спасибо, милый. Мне очень трудно будет забыть сегодняшнюю встречу.

    -А почему ее надо забывать?- встревожился Привалов.

    -Да потому, что это ведь долго продолжаться не может. Ты и сам все прекрасно понимаешь, Боренька. Что с того, что я тебя люблю? У тебя жена, малыш, жизненный опыт. Что тебе какая-то секретарша? Пшик, мгновенье. Представляю, сколько таких, как я, у тебя было. Дальше, возможно, будет меньше, но все равно будут...

    Борис смотрел на девушку и не мог отделаться от мысли, что она постоянно волнует и притягивает.

    - Юленька, я не хочу с тобой спорить и в чем-то убеждать. Тем более что во многом я и сам не уверен. Ты разрешишь мне закурить?

    -Конечно, если в этом шикарном месте курят, я непротив.

    Борис закурил.

    -Итак, убеждать я тебя ни в чем не буду. Но прошу: не навязывай и не внушай мне того, в чем сама не очень уверена. Мой жизненный опыт подсказывает: если возникают трудности, надо переждать. Все рассосется и нормализуется. Я прошу выпить затвою красоту, ум и обаяние. Надеюсь, мы с тобойвсегда говорим откровенно. Так вот, я не встречал еще такого божественного сочетания, как у тебя:блестящий ум, потрясающее обаяние и безупречная красота.

    -Боренька, я больше пить не буду,- смеялась Юля.- От твоих слов я опьянела на всю жизнь.

    -Итак,- еще раз произнес Борис,- за тебя!

    Незаметно Борис взглянул на часы: тринадцать минут четвертого. "Бой в разгаре",- пронеслось в голове.

    И опять волнующий звон тонкого хрусталя на секунду перекрыл тихую музыку.

    -А теперь ешь,- строго проговорил Борис и взялся за приборы. Сегодня Юля была особенно хороша. Немного изменила прическу. Волосы стали короткие, как у мальчика. Неестественно чистое, слегка смуглое, с правильными чертами лицо. Девушка только подкрашивала большие чувственные губы. Все остальное было свежо и выразительно настолько, что краска бы только испортила.

    Борис до встречи с Юлией считал, что самая красивая фигура у Натальи. Теперь его мнение изменилось. В девушке не было пышных форм, как у жены. Ее фигура скорее напоминала мальчишескую. И именно это- прямые неполные длинные ноги, маленькая грудь, тонкая талия - возбуждало его необыкновенно. Сегодня девушка была в роскошном полупрозрачном светлом костюме. Он слегка скрывал фигуру, но разве можно скрыть молодость и красоту?

    В начале пятого Юля заметила, что Привалов нервничает. Он то и дело глядел на часы, задумывался, стал рассеянным.

    -Боренька,- голос девушки был мягким и волнительным.- Может быть, нам пора? Мы ведь уже все съели, а от ананасов с мороженым можно отказаться.

    -Да, да, девочка, нет, я хотел сказать, что дождемся ананасов.

    Привалов опять взглянул на часы- четверть пятого. Откуда-то сзади неожиданно возник официант. Он наклонился к уху Бориса, что-то сказал. Борис уже на ходу бросил:

    -Извини, меня к телефону.

    Борис почти бежал, он ждал звонка. В трубке- голос Крапивникова, но совсем чужой, незнакомый Борису:

    -Докладывает тридцать второй. Газон очистили и вскопали. Будем ждать дождя.

    Борис положил трубку на рычаг и медленно пошел к столу.

    -Что-нибудь случилось?- встрепенулась Юля.

    -Все в порядке, моя девочка,- Борис попытался улыбнуться и неуклюже сел на свое место. Он продолжал думать.

    Юле так и не удалось расшевелить его. Доев ананас, они вышли на улицу.

    -Юленька,- Борис почти касался лица девушки,- огромное спасибо тебе за подарок.- Борис незаметно провел своей здоровой рукой по руке девушки.- Завтра жду тебя по старому адресу, ровно в семь. А теперь иди, моя радость.

    Юля поджала губы, что-то прошептала, попыталась улыбнуться и резко сорвалась с места. "Волга" с водителем тут же унесла девушку прочь. Борис медленно подошел к "мерседесу", уселся рядом с охранником на заднее сиденье, коротко бросил: "В правление". Две "волги" с охраной понеслись вслед набирающему скорость "мерседесу".

    ГЛАВА XVII

    Виноградов взглянул на часы. Без четверти три. Все идет по плану. Вот и поворот в лес. Николай Иванович успел заметить, как голубые "жигули", идущие с противоположной стороны, юркнули на проселочную дорогу.

    "Все нормально",- решил полковник. Планом было предусмотрено, что последним на глухую лесную поляну приедет Виноградов на своей светлой "шестерке". Обо всей операции в подробностях зналилишь пять человек из банды. Остальные должныбыли получить инструкции на поляне. Таковы условия конспирации. Их приняли, а куда денешься? Деньги платит заказчик, он и условия ставит. После того, как каждый участник операции получитчеткое и конкретное задание, Виноградов и главарь банды должны проверить готовность оружия. Потом машины выстраиваются в колонну в определенном порядке и, подтянувшись к шоссе по две, выезжают на трассу.

    Настоящая игра, которую вел Виноградов, предусматривала уничтожение банды в момент, когда та готова будет тронуться в столицу. Приближалась развязка. Виноградов немного волновался. Он аккуратно съехал на твердую проселочную дорогу и, объезжая кочки, двинулся в лес. Каждую минуту смотрел на часы. Ровно в пятнадцать ноль-ноль он должен выехать на поляну. Четверть часа- на все вопросы. В половине четвертого- выезд колонны. Вдалеке показалась поляна. Машины, их было четыре, стояли в центре, около них прохаживались боевики.

    Виноградов взглянул на часы- без одной минуты три. Он решил поднажать и уже собрался прибавить газ, когда случайно взглянул в зеркало заднего вида. В десяти-пятнадцати метрах от него двигались зеленые "жигули". Виноградова бросило в пот. Он еще раз взглянул в зеркало и узнал человека, сидящего рядом с водителем. Это был Крапивников. Он настойчиво махал рукой и требовал освободить дорогу.

    Виноградов, ничего не понимая, взял влево и взглянул на часы- ровно три. Сухой треск автоматных очередей взорвал лесную идиллию. Виноградов увидел, как подпрыгивают и тут же падают на землю боевики из банды. С ревом пронеслись мимо зеленые "жигули". Трое автоматчиков, почти на ходу, выскочили из машины и начали, не целясь, поливать свинцом людей и машины. В считанные секунды все было кончено.

    Только теперь до Виноградова дошло, что с ним играли. Он подъехал ближе. Вышел из машины. С противоположной стороны поляны выбежали два боевика с автоматами и встали рядом с Крапивниковым. Тот командовал:

    -Оружие в багажники к Виноградову и быстро канистры! Да, Слон,- обратился он к одному из боевиков,- разыщи Шалуна и оттащи его метров на пятнадцать от машины в сторону леса. Постарайся сделать так, чтобы казалось, будто он сам дополз.

    -Есть,- Слон бросился исполнять.

    Остальные уже поливали тела и машины бензином. Слону удалось притащить Шалуна сухим: тот оказался в машине, и его еще не успели облить бензином.

    Через несколько секунд красно-черное пламя взметнулось в небо. Шалун уже лежал недалеко от выезда с поляны. Его изуродованное, в крови, лицо производило жуткое впечатление.

    Но что это делает Крапивников, Виноградов не мог взять в толк. Валерий расстегнул рубашку на Шалуне. Обнажился неестественно белый, с двумя черными точками живот. Крапивников засунул пакет под рубашку, аккуратно застегнул ее и, вынув пистолет, выстрелил в то место, где находился пакет. Потом он перевернул труп лицом вниз, подогнул одну ногу к животу. Чувствовалось, что сделать это было нелегко. Руки Шалуна Валерий расставил так, что казалось, будто тот ползет. Закончив с Шалуном, Крапивников бегом бросился кмашине. Виноградов отвернулся, чтобы не видеть всего ужаса.

    Крапивников остановился и секунд пять смотрел на пожарище, на то, как трупы корчились под действием огромной температуры. Ждать больше нельзя- начнут рваться баки с бензином- тогда держись! Валерий резко развернулся. Все сидели по своим местам. Оружие и канистры убраны.

    "Молодцы",- мелькнуло в голове первого зама.

    Только теперь он увидел спину Виноградова, понял его чувства. Рассуждать времени не было.

    -Николай Иванович, быстро в машину!- Крапивников сел за руль машины Виноградова и жестом приказал всем уходить. Когда Виноградов плюхнулся на переднее сиденье, Валерий включил скорость и, не разбирая дороги, понесся к трассе. Там Виноградов обратил внимание на бежевую с частными номерами "волгу". В ней находилось три боевика. Водитель делал вид, что копается в моторе. "Машина прикрытия",- грустно подумал Виноградов.

    Молча проехали километров пятнадцать и свернули опять на проселок. Здесь их ждали уже другие "жигули". Выходя из машины, Крапивников бросил:

    -Николай Иванович, смените номера на машине.

    Виноградов быстро вышел. Автоматы из багажника уже забрали. Меняя номера, Виноградов видел, как засовывают оружие в ящик под днище "волги"- "скорой помощи". Когда последний автомат упаковали, машина сразу умчалась. Виноградов успел заметить, что на носилках лежала беременная молодая женщина. Два санитара и водитель были в белых халатах. Заметил он, и что "скорая", выехав на трассу, направилась в противоположную от Москвы сторону.

    -Ну, вот и порядок,- немного мягче проговорил Крапивников, когда Виноградов прикрепил передний номер.- Теперь, Николай Иванович, садитесь в машину, ребята отвезут вас домой и расскажут ваше алиби на весь сегодняшний день.

    Валерий попытался улыбнуться- не получилось. Не подав друг другу руки, они разошлись в разные стороны. Когда машина выезжала на шоссе, Виноградов увидел ту же серую "волгу". Стояла она на обочине по направлению к Москве. Сейчас Виноградов легко различил в ней Воронина. "Ждут главного",- грустно подумал Николай Иванович и прижался горячим лбом к холодному стеклу.

    ГЛАВА XVIII

    Разговор подходил к концу. Сегодня они собрались в бывшем кабинете генерала. Кабинет был намного меньше приваловского, но система блокировки от подслушивания здесь была более надежна и совершенна.

    -Да,- Борис взглянул на часы, задумался,- часа через два документы Шалуна поступят по назначению. Кстати, Валерий, удалось сымитировать его попытку выбраться из пекла?- Привалов внимательно смотрел на своего зама.

    -Думаю, удалось. Хотя, Борис Петрович, вы же понимаете- счет шел на секунды. Когда наши люди с деревьев начали обстрел поляны, он оказался почему-то в машине. Пока нашли, выволокли... Тащили за руки, животом по траве. Дорожка из крови осталась, сам видел. И, конечно, перевернул его вниз, когда пакет вложил. Так что если чем-нибудь его не накрыло, когда баки начали рваться, будет все в порядке.

    -И еще, Валерий, много бумаг и документов нашли в карманах убитых?- не мог успокоиться Борис.

    -Немного, но кое-что есть. Разбирать не стали. Запечатали в большой пакет и отвезли на 13-ю квартиру. Закрыли там в сейфе. Потом разберемся.

    -Добро. Ну а теперь будем ждать реакции. Хотя, если следов мы не оставили, зацепиться им будет не за что.- Борис встал с кресла.- Вопросы все, будем закругляться. Благодарить вас и говорить теплые слова, думаю, в данном случае неуместно. Это часть нашей работы, жизни, успеха. Проведена операция, на мой взгляд, блестяще.

    -Борис Петрович,- неожиданно подал голос все время молчавший Воронин.- А что делать с оперативниками из КГБ, которые вот уже часа четыре сидят в нашем здании замаскированные с видеокамерами и ждут вашего расстрела.

    Привалов задумался.

    -А чьи это люди, Виктор, удалось выяснить?

    -Конечно. Мы нащупали их волну и ведем запись переговоров.

    -Ну и прекрасно. Запишите все переговоры, пленки- мне на стол. Трогать их не будем, но и помогать не станем. Уходить будем через подвал. Машины останутся у подъезда. А к шестому выходу пригласите дежурные экипажи с центрального.- Борис улыбнулся.- Ну а оперативники пусть сидят. За это им зарплату платят. На этом все?- бодро спросил Борис. Замы молчали.- Тогда приглашаю вас в "Пекин", на праздничный обед. Борис широко улыбнулся, но сразу осекся.

    -Борис Петрович,- начал тихо Крапивников,- прежде всего мы вас поздравляем с юбилеем. И мы надеемся, что судьба не сыграет с нами злую шутку, и что под вашим руководством мы проработаем еще не один десяток лет. Конечно, все в этом мире меняется, но мы твердо знаем и никогда не забудем, кому обязаны тем, что имеем. И чтобы с нами ни случилось, всегда и везде будем ставить на первое место интересы нашего общего дела- как вы учили. Наш скромный подарок мы оставили на вашем рабочем столе.

    Борис едва не пустил слезу.

    "Да, старею",- подумалось в тот момент.

    -Ну а насчет ресторана,- продолжал Крапивников,- не обижайтесь, Борис Петрович, после такого хочется сразу домой, к детям. Надеюсь, вы поймете нас и простите.- Валерий опустил глаза.

    -Спасибо, ребята!- Борис от волнения не мог говорить.- Спасибо и до завтра.

    Он подошел к Крапивникову, обнял его здоровой рукой за плечи, потом к Воронину и быстро вышел из кабинета.

    ГЛАВА XIX

    Борис сидел за рабочим столом и крутил в руках массивную золотую цепь с крестом. Сегодня его поздравили все, и даже люди, с которыми он никогда не встречался. Не поздравил лишь сын. Это терзало и мучило. "Вот, козел,- размышлял Привалов,- никогда не думал, что пятьдесят пять так размягчают волю. Эким я стал сентиментальным. Не позвонил родной сын! Что с того? А раньше звонил? Звонил, когда деньги нужны были".

    Привалов взглянул на часы- начало седьмого. "Надо что-то делать,- Борис усмехнулся.- Такой день- круглая дата, а я один и не знаю, что делать. Позвонить Юлии. И что? В девять часов обещал быть дома. Наверное, Наталья хлопочет, и обижать ее в такой день грешно. А что, разве нет у меня своего дома?- удивился сам себе Борис.- Или я туда только в определенные часы должен приезжать? А вот возьму и сделаю жене подарок, явлюсь на два часа раньше, помогу хоть раз стол накрыть". Борис весело встал, сунул цепь в карман пиджака и быстро пошел к выходу. Двое боевиков присоединились к нему в приемной. В лабиринтах огромных подвалов каждый из них ориентировался, как в собственной квартире. На улицу вышли метрах в трехстах от своего подъезда. Машины уже ждали, и Борис быстро уселся в "мерседес". Вечерняя суета еще не спала, и толпы людей куда-то спешили, спешили...

    "Всем им, конечно, наплевать на мой возраст,- размышлял Борис.- Да, в свои пятьдесят пять я имею все,кроме близких и понимающих меня людей. Когда был без гроша, любой готов был выслушать мою исповедь. Многим я мог открыть душу. Сегодня- никому! Друзья отошли. От одной семьи осталось битое стекло. Другая- как капризное дерево. Один год- завалит плодами, три следующих- пустоцвет. Нет, что ни говори, а эту семью надо сохранить. Наталья- славная девочка. Ну а то, что проявляет характер, что ж, переменится с годами. Бог даст- Шурика удастся усыновить. Примирить их с Натальей будет непросто. Да может, и к лучшему. Куплю ему со временем квартиру. Глядишь, и будет с кем в старости обидой поделиться, а может, и дело передать..."

    Незаметно за думами дорога пролетела. Уже подъезжая к дому, что-то заставило Бориса попросить водителя подъехать ко второму подъезду, глухому. Вход с этой стороны был всегда закрыт. Борис никогда им и не пользовался, но ключи носил с собой. С замком, правда, пришлось немного повозиться- заржавел. Привалов быстро вбежал по пыльной лестнице на третий этаж и перевел дух. Потом вставил ключ в финский спецзаказовский замок. Дверь бесшумно открылась. Вторая оказалась незапертой и так же тихо распахнулась. Борис тихонько вошел. Сердце радостно и взволнованно билось. "Это моя квартира, моя жена, мой ребенок". Борис прислушался. Наверное, показалось,- какой-то глухой стон. Прошел дальше, в глубь квартиры. Опять остановился, стон стал отчетливей. Почти бегом он бросился к спальне. Толстый ковер поглощал шаги. У двери спальни он остановился как вкопанный. Она была наполовину открыта.

    Наконец он осознал, что это стоны его жены. В открытую дверь было видно огромное настенное зеркало, в котором четко отражалось все, что происходило на его кровати. Развлекались двое: немой повар- тихий Валера и верная жена Наталья. Оба были абсолютно голые. Привалов еле сдержался, чтобы не застонать. Глаза не могли оторваться от этого чудовищного зрелища. "Это что такое? О, Господи..." Борис обхватил голову руками и отвернулся. Сейчас Привалов пытался вспомнить, куда он сунул оружие. Вспомнить не мог. Гостиная находилась здесь же, напротив спальни. Привалов толкнул ногой стеклянную дверь, вошел. Праздничный стол был наполовину накрыт. Стояли приборы, напитки, салаты, фрукты. Борис прошел в дальний угол, где стояло большое мягкое кресло, включил торшер и грузно повалился. Отсюда дверь в спальню хорошо просматривалась.

    Борис сидел молча и тихо. Казалось, сознание начисто покинуло его. Ему даже не хотелось курить. Он тупо смотрел на дверь спальни и судорожно пытался за что-нибудь зацепиться. Не получилось. Это был не сон и не бред. Случайно он нащупал цепь с крестом. Вынул, разгладил на ноге.

    "Господи, за что?- чуть слышно прошептал он.- За все хорошее",- сам себе отвечал Привалов.

    "Ишь чего захотел: и денег, и власти, и славы, и жены верной. Идиот, все вместе не бывает",- горько заключил воспаленный мозг.

    Борис как во сне наблюдал, как из двери появился голый Валера. В руках он держал одежду. Увидев Бориса, повар как ошпаренный метнулся назад и закрыл дверь. Минут десять там, наверное, совещались. А Борис продолжал сидеть молча, не двигаясь.

    "Ну, зачем же так, зачем на моей постели?- стучали свинцом виски.- А если б я пришел вовремя, постель была бы свежая- ко дню рождения. Так вот почему она стала такой страстной. В ней проснулась самка, сука..."

    Дверь опять медленно открылась и повар, уже одетый, прижимаясь спиной к стене, прополз в сторону кухни. Минут через пять появилась и Наталья в своем роскошном голубом, накинутом на голое тело пеньюаре. Взгляда Бориса она не могла вынести. Опустила голову и медленно ушла в другую комнату. Наверное, кмалышу. "А ребенок-то мой?"- опять виски сжало, заколотило.

    Борис так и сидел- молча, не двигаясь. Глаза сами закрылись. "Надо о другом, иначе сойду с ума, не выдержу. Да, да, да- через день-два выходить на встречу с Трепачевым и ставить свои условия... Но зачем же так больно, Наталья? А не получится такая же история с Юлей? Наталья ведь тоже клялась, что любит... Нет, нет, нет. На выборах в Моссовет мы должны победить. Или- все, или- ничего. Если пройдет пять, десять человек- это все равно, что ничего... А я ведь тебя любил, Наталья, и вряд ли бросил бы по своей воле. Прочь, прочь паскудные мысли. Через пару месяцев разгребу дела и махнем с Юлей за границу..."

    Мысли прыгали, путались. Просидел он так часа три. Когда сознание отказалось работать, он заснул крепко и спокойно. В эту ночь его никто не беспокоил...

    Москва, 1993

    И вот еще что...

    Кажется, только вчера писал эту книжку. Было самому страшно от необычных мыслей. Согласитесь, что тогда, в конце восьмидесятых, подумать о том, что убивают сотрудника милиции, было странно и нелепо. Сегодня это норма нашей жизни. Не могли мы поверить и в то, что в верхних эшелонах власти расцвела коррупция и взяточничество. Сегодня это тоже норма. Стоп! Как так получилось? Прошло-то всего лет пятнадцать. И все перевернулось? Да, нет. Перевернулось гораздо раньше, в начале прошлого века. И восемьдесят лет Россия стояла на голове, изредка при этом шевелила ушами и двигала носом. Глаза в таком положении открыть трудно. Россия глаза не открывала. Жили в потемках, в тумане, на ощупь. А что потом?

    А потом, на стыке столетий и тысячелетий- очередной распад "великой" империи. Опять победа бесноватых. Подумать только, пятнистый осел и пьяный козел продали Россию оптом, с потрохами в считанные часы за бесценок. Сами? Конечно, нет, помогли. Готовились давно и тщательно. И получилось! Да еще как! Питерским и еврейским мальчикам остались крохи. Теперь Россией торгуют в розницу, но дорого. Ох, трудное это дело! Но, ничего, продадут остатки. Не сомневайтесь!

    Добьют, расчленят и высосут все что можно. А потом уедут доживать туда, где виллы для них уже готовы, где их дети университеты заканчивают. Где их ждут с благодарностью за то, что завершили то, что не удавалось ни французам, ни немцам, никому. А вот американцам, с помощью наших, российских бесноватых, удалось.

    Историю мы учим по Ключевскому, Соловьеву, Карамзину, другим яйцеголовым. Конечно, там все верно и правильно. И про Петра, и про Екатерину, и про Николая II. Многое, даже верно в учебниках из того, что пишут про Ульянова и Джугашвили. Но разве можно читать учебник и ощущать эпоху? Нельзя. Можно читать Достоевского и понимать, что происходило в тот период. А Ключевского с Соловьевым можно только учить и запоминать.

    Мнение не бесспорное. Автор и не претендует на абсолютную истину. Она, эта истина, только в Святом Писании, которое мы по нерадивости не знаем и не читаем. А если и читаем, то не понимаем и не верим. Вот и результат! Подходи к окну, выходи на улицу, любуйся! Все, что имеет нынче Россия,- результат нашего неверия, безбожности.

    Именно поэтому те пятнадцать лет, которые отдаляют нас от начала так называемой "перестройки" сработали не на созидание, а на разрушение. Это как? А так! Созидать, строить можно только душой. А душу из нас вытрясали, ох, как долго! Вот и "перестроились" мы под диктовку темных сил, которые поселились в нас там, где раньше душа была. А посему- насилие, коррупция, порок- наше естественное и нормальное нынешнее состояние.

    Убежден, пока не излечим душу, не поверим в первопричинность Господа, ничего у нас не получится. Ни коммунизма, ни капитализма. Так и будут бесноватые просвещать нас с экрана телевизора, с полос газет и журналов. А наши дети, с радостью и трепетом отнесут последние семейные деньги в кинотеатр, где смогут увидеть нечистую силу в личине очередного героя американских "культовых" фильмов. Ну что, пришло то время, о котором святые отцы нас предупреждали?

    Возможно. Но, похоже, что страдать России еще долго. И то, что мы прочитали в этой повестушке- шалости и детский лепет в сравнение с тем, что нас ждет впереди.

    Анатолий Горегляд

    Июнь, 2003

    Горегляд А.А.

    Г38 Венок для Валета. Роман.- М.: Издательский дом "Русская панорама", 2004.- 224с. (Малая серия).

    ISBN 5-93165-123-3

    Действие романа происходит в начале "постперестроечного" период истории России. Главный герой, столкнувшись с мафиозной структурой, сумел ее победить и возглавить, а затем построить свой собственный бизнес, столь характерный для эпохи накопления капитала. Сюжет динамичен и изобилует неожиданными поворотами. Жестокость, порок и цинизм в книге переплетаются с любовью, нежностью и верой.

    УДК 882

    ББК 84(2Рос=Рус)6-4


  • Оставить комментарий
  • © Copyright Горегляд Анатолий (glane@bk.ru)
  • Обновлено: 12/09/2005. 379k. Статистика.
  • Роман: Проза
  • Оценка: 6.40*8  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.