Аннотация: Мой первый роман, опубл. в 2006 г. Полицейский детектив. Исчез крупный бизнесмен. Куча подозреваемых, невероятные приключения, новые "Три мушкетёра"...
ЛУЙ ТРИНАДЦАТЫЙ
МИЛИЦЕЙСКАЯ СКАЗКА
Все события этого романа - вымышлены,
а возможные совпадения - случайны.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 25 МАЯ
Д'Артаньян осторожно высвободил руку из-под головки г-жи Бонасье. Сон женщины был глубок и спокоен. Белокурые волосы разметались по подушке, а одна прядка прилипла ко лбу. Ложбинка, аппетитно делящая капризную верхнюю губку пополам, была влажной. Посмотрев на нее, он неожиданно понял, что совсем не хочет уходить. Поборов минутную слабость, д'Артаньян заставил себя встать и начал медленно одеваться. Этой ночью решалось многое, и малейшее промедление могло очень дорого обойтись слишком большому числу людей. Застегнув гвардейский мундир, он привычным движением просунул голову в перевязь и передвинул шпагу чуть назад. Чертыхнувшись, в который раз с тоской подумал: все на свете отдам за "Макарова" и пару обойм в придачу!
БАРАНОВ
Оперуполномоченному Московского уголовного розыска двадцатисемилетнему капитану Виктору Баранову всю жизнь, можно сказать, везло. Родился в замечательной семье, закончил английскую спецшколу, получив неплохой аттестат (притом, что ни одну из точных дисциплин не знал даже на "тройку"). Тут нужно было сказать спасибо преподавателю физики, Тамаре Александровне, которая сильно помогла симпатичному выпускнику на экзаменах. "Если бы не она, - говаривал он в кругу друзей, - ей-богу, до сих пор учился бы в десятом классе!".
Не попав с первого раза на юрфак МГУ, Виктор устроился рабочим в Исторический музей. Стремясь удлинить ничтожный двухнедельный отпуск, он согласился "дружинить": с красной повязкой на рукаве несколько раз в месяц они с коллегами фланировали по вечернему городу, периодически прикладываясь к заветной фляжке. И надо же было так случиться: в одно из дежурств, заметив отчаянно удирающего от милиционеров человека, он совершенно инстинктивно подставил тому ножку - Виктор по-любительски поигрывал в футбол, освоив амплуа защитника. Пойманный оказался опасным рецидивистом, поэтому храброго общественника наградили ценным подарком и грамотой УВД.
Все это очень пригодилось при повторном поступлении на юрфак. Но, кроме того, на экзамене по русскому устному Баранов вытащил тот же самый билет, что и год назад, а тема сочинения оказалась одной из трех, подготовленных заранее. Удача не покидала Виктора все пять лет учебы, вплоть до того момента, когда он отказался воспользоваться знакомством отца и, вместо престижной фирмы, отнес свой красный диплом на Петровку, 38.
"Да, именно после этого Фортуна повернулась ко мне самой аппетитной для восточных мужчин частью тела", - рассудил Баранов, размышлявший по дороге на работу о странностях своей жизни. Показав дежурному удостоверение, он неторопливо - время позволяло! - отправился к себе в кабинет, прикидывая, какой еще подарочек приготовит ему полковник Козлов. Начальник и был главной Викторовой невезухой.
Ровно в девять в кабинет ворвался Михаил Евгеньевич Гусев, для друзей - просто "Гусь", известный зубоскал и любитель детективов. Вместе с Барановым они делили эту келью с уехавшим в настоящее время в командировку Вячеславом Поплавским, человеком-компьютером: Славка никогда ничего не забывал, а его любимым героем был персонаж, сыгранный Г. Бурковым в "Иронии судьбы".
- Когда-нибудь все-таки опоздаешь, шефу на радость, - именно этой фразой Виктор начинал каждое утро.
- Не опоздаю, - безмятежно ответил Гусь. - Знаешь, каким искусством должен отлично владеть каждый сыщик?
- Ну? - не очень вежливо спросил Баранов, чувствуя, что его ждет какой-то подвох.
- Ездить, прицепившись сзади к кэбу! Читайте Конан Дойля, "Этюд в багровых тонах", - заржал Гусь.
Виктор приготовился достойно ответить, но тут дверь открылась, и в ней показалась постная физиономия Козлова.
- Веселимся? Ну-ну... Баранов, зайди.
Смирившись с неизбежным, капитан поднялся со своего места и начал собирать "папку для доклада" - Козлов любил задавать подчиненным самые неожиданные, зачастую мелкие и второстепенные вопросы о ведущихся ими делах. Справедливости ради, следует признать: иногда это сильно помогало, но незнание или - хуже того, неточность - служили поводом для длинного и нудного разноса. Сегодня Виктор был относительно спокоен, поскольку в пятницу минувшей недели успешно завершил два долгих дела, и даже успел направить в прокуратуру все необходимые бумаги, из-за чего суббота оказалась непоправимо вычеркнутой из жизни. Поэтому, открывая дверь "козлятника", он не исключал даже, что услышит что-то вроде похвалы.
- Разрешите, товарищ полковник?
- Заходи, Виктор Васильевич, садись... - Шеф одним глазом взглянул на вошедшего и снова углубился в изучение какого-то документа, напечатанного на незнакомом Баранову бланке с внушительной шапкой.
Оставив безнадежные попытки разглядеть на письме название организации, Виктор стал прикидывать, зачем его вызвали. На этот счет существовали своего рода приметы. Обычной формой общения было "Баранов, ты..."; если же Козлов обращался к нему на "ты" и по имени (что бывало крайне редко), это означало, что у шефа хорошее настроение и впереди не маячит ничего неприятного; можно было ожидать даже скупой похвалы - раза два-три такое случалось. Обращение на "ты", но по имени-отчеству предвещало серьезный разговор или неприятное задание, а зачастую и то, и другое. Изредка полковник своим подчиненным "выкал" - это сулило скорый выговор в приказе.
- Сколько за тобой на сегодня дел? - поинтересовался Козлов, хотя отлично знал сколько.
- Три, Климент Степанович.
- Целых три? Ай-яй-яй, не бережешь ты себя, Виктор Васильевич, так и надорваться, как говорится, можно!
- Так я ж в пятницу два дела закончил, признательные показания получил и задокументировал!
- Да-да, я уже где-то это мельком слышал... А у Гусева, между прочим, семь дел, у Поплавского - восемь! Недоглядел я, прохлаждаешься, товарищ капитан!
Это было несправедливо и потому втройне обидно: Баранов в кои-то веки собирался в отпуск и "зачищал концы", о чем полковник прекрасно знал. Вступать в полемику, однако, было себе дороже. Поэтому капитан угрюмо молчал, окончательно уверившись, что отпуск снова тю-тю.
- Ежели подчиненный не бережет себя, - продолжал Козлов, - что должно сделать руководство? Как говорится, взять эту задачу на себя! Все свои дела, значить, сдашь Быкову, он сегодня вышел из отпуска. Доволен заботой начальства?
Тут явно было что-то не так: шефовы подвохи были не чета дешевым покупкам Мишки Гусева. "Что же у него за пазухой?", - мучительно пытался понять Баранов, сохраняя при этом на лице полную невозмутимость.
- Тещиной, говоришь, значить,... Не ценишь ты доброго к себе отношения, Виктор Васильевич, не ценишь! Ну, раз так, на-ка вот, почитай письмишко. Прелюбопытнейший, между прочим, документ, и лично тебе, как говорится, многообещающий!
Взяв в руки документ, Виктор увидел, что это ксерокопия письма из Российского союза промышленников, подписанного его председателем и адресованного высокому министерскому начальству. В левом верхнем углу красовалась резолюция замминистра, сообщавшая, что он ставит вопрос на контроль, и требующая ознакомить с письмом ряд лиц, в т.ч. и начальника ГУВД Москвы. Ниже была еще одна резолюция, подписанная генералом: "т. Козлову. Прошу подключиться".
В самом документе говорилось, что РСП обеспокоен участившимися в последнее время случаями исчезновения отечественных предпринимателей: Колесникова В.Т, Скрынникова О.И., Хаджиханяна А.А., Ахметова А.М. и некоторых других. Далее Союз выражал "глубокое доверие" органам внутренних дел, однако обращал внимание руководства министерства на то, что ни по одному из этих фактов до сих пор не достигнуто никаких результатов. Поводом для этого письма, говорилось далее, стало недавнее исчезновение члена бюро РСП Бориса Михайловича Розова. В заключение председатель Союза выражал надежду, что "правоохранительные органы и силовые структуры в кратчайшие сроки выяснят судьбу г-на Б.Розова, поскольку сложившаяся в последнее время ситуация пагубно влияет на осуществление провозглашенного Президентом России курса на привлечение в российскую экономику иностранных инвестиций".
- Ну-с, капитан, что скажешь?
- Противненькое письмецо, товарищ полковник. Мне дед про такие рассказывал. Слава Богу, что теперь нет статьи за вредительство... И вообще: розыском пропавших лиц занимается соответствующая служба, при чем здесь мы? Хотите, чтобы я подготовил ответ?
- Да, письмо, как говорится, не подарочек. Копию, обрати внимание, они на Старую площадь отправили. Поэтому зам. министра хочет, чтобы и мы, значить, подсоединились. Дело, ты прав, не наше, но лично я в МВД звонить не буду, да и тебе, как говорится, не советую. А ответ я и сам напишу, когда ты мне этого г-на Бэ Розова из-под земли достанешь, желательно живого и невредимого. Усек?
- Усек.
- Ну, а раз усек, съезди, познакомься с розыскным делом в ОВД "Полянка", потолкуй с тамошними сыскарями, понюхай по месту жительства. Вечером доложишь. Вопросы есть?
Вопросы, конечно, были. Чего не было, так это желания, а главное - смысла их задавать.
- Разрешите идти?
- Иди. Билет-то хоть не успел еще купить?
Потрясенный нежданной заботой, Баранов только и ответил:
- Нет еще.
- И т? слава Богу. А то - сдавать, время терять... Иди, чего стоишь!
Вернувшись к себе, Виктор открыл сейф и вывалил на стол документы по делам, которые надо было передать Быкову. Задумался на минуту, брать ли с собой ствол и, решив, что лишняя тяжесть ни к чему, оставил его лежать на полке. Собирая папки, он поймал любопытный взгляд Мишки, который, прекратив стучать по клавиатуре компьютера, с интересом за ним наблюдал.
- Чего от тебя хотел Старый К. (в разговорах между собой оперативники частенько называли полковника "Старый К.)?
- Да вот, просил передать тебе все мои дела и велел ехать отдыхать.
Баранов бухнул на Мишкин стол стопку бумаг и с удовольствием посмотрел, как вытягивается у Гуся лицо. Сполна насладившись отмщением, Виктор собрал свое хозяйство и отправился к Быкову.
Освободившись, наконец, от бумажного груза, капитан вышел на улицу. Зажмурившись на веселое весеннее солнце, Баранов зашагал в сторону Тверской, поскольку решил добираться до Полянки на троллейбусе. Глаз радовали по-майски яркие газоны, обильно украшенные желтыми звездочками одуванчиков. На вкус Виктора, соперничать с московским маем может только сентябрь, при условии, конечно, что он сухой и теплый. Май все же перевешивает, считал оперуполномоченный, исключительно за счет женского населения столицы, которое впервые разоблачается в последний месяц весны после изнурительно длинного "семисезонья".
Поднимаясь бульваром от Петровки к Пушкинской площади, капитан размышлял о письме, подготовленном кем-то из чиновников аппарата РСП и подписанном председателем. Дед, старый милиционер, из-за влияния которого, кстати, Виктор и топтал сейчас подметки вместо того, чтобы сидеть в кондиционированном офисе, кое-что рассказывал о той эпохе, когда такой, по сути, донос, мог лечь в основу чудовищного приговора. Дед, как и многие предусмотрительные люди в ту пору, несколько десятилетий ежедневно ездил на работу с саквояжем, заботливо собранным женой и содержавшим теплое белье, сухари и махорку. А ведь кто-то до сих пор тоскует по этим временам!
Рабочий день в давно уже непролетарской Москве еще только начинался, поэтому в полупустом троллейбусе половина сидений оказались свободными. Баранову удалось с комфортом устроиться у окна, после чего он предался размышлениям. С отпуском, конечно, чепуха получилась, ну, да ладно, не в первый, и не в последний раз! Обидно другое: пропажами людей занимается специализированная служба, и отказываться от отпуска только из-за того, что кто-то поставил на уши все министерство - форменный облом! Тем более - опыт это Виктору подсказывал - пропажа бизнесмена, если не было требований выкупа, почти наверняка означала его смерть. Да и киднеппинг, которым, кстати, должен заниматься УБОП, или как он там теперь называется после очередной реорганизации, вовсе не означает, что жертва вернется живой и невредимой. Да, надо не забыть поговорить со Старым К. о похищении с целью выкупа. Так что еще могло произойти? Нападение бомжей (хотя какие бомжи, он же из машины, поди, не вылезает, да и охрана...) - раз. Любовница - два. Партнеры и сотрудники фирмы - три. Конкуренты - четыре. Бытовуха (жена, другие родственники) - пять. Все, кажется? Тут Баранов вспомнил Мишку Гусева, цитировавшего Шерлока Холмса: что-то вроде того, что строить предположения, не зная фактов - очень серьезная ошибка! Неожиданно громко хмыкнув, Виктор переключился на симпатичных пассажирок, которыми салон, казалось, был просто полон! Услышав в динамике хриплое "Магазин "Молодая гвардия", он не без сожаления направился к дверям.
Сегодня в Лувре было спокойно: больших приемов не ожидалось, а король пребывал в хорошем настроении, поскольку коротал вечер за картами и был в выигрыше. Приказав подать бутылку десятилетнего "Наполеона", он с удовольствием опорожнял рюмку за рюмкой. То ли под влиянием коньяка, то ли еще почему, но обычно осторожно игравший по причине крайней скупости, король дважды рискнул и проиграл."Зря я согласился на"ленинградку", - пришло позднее раскаяние, - надо было как обычно, играть "сочинку"!
ОВЕЧКИНА (6 МАЯ)
Лиде Овечкиной в сентябре должно было исполниться тридцать. "А ведь не скажешь", - с удовольствием подумала она, разглядывая себя утром в большом круглом зеркале, висевшем в ванной комнате. Из зеленоватой глубины старого полированного стекла на нее смотрело заспанное лицо со слегка припухлой верхней губой. Свежая, несмотря на ежедневно выкуриваемую пачку сигарет кожа, кукольные голубые глаза и светло-русые волосы не позволяли дать ей больше двадцати пяти. На это часто клевали представители "братского пола", пикировавшие на неопытную, как они думали, дурочку. Но вместо легкой жертвы стервятники сталкивались с обладавшей мужским умом, дважды разведенной дамой, кандидатом экономических наук и майором финансовой разведки. Любопытно было на них смотреть, когда их потрясенному уму открывалась истина. В редких случаях после подобного афронта у мужиков к Лиде пробуждался более глубокий интерес - с такими она, бывало, начинала встречаться. В общем, с внешностью у товарища майора было все в порядке, если не считать следа от пулевого ранения в верхней части ягодицы. Лидия Сергеевна утешала себя тем, что познакомиться с этим недостатком имели шанс только избранные, причем лично ею.
Контрастный душ прогнал остатки сна, и пришло время завтрака. Все утро Лида вожделенно ждала второй чашки кофе, когда, наконец, можно будет закурить - благо еда, состоявшая из пары больших листьев салата с завернутыми в них кусочками острого кавказского сыра, много времени не заняла. Щелкнув зажигалкой, до мельчайших подробностей имитирующей немецкий пистолет "лилипут" (подарок мужа N 1 к присвоению первого офицерского звания), она глубоко затянулась.
Теперь можно было и подумать. Уже длительное время майор Овечкина занималась изучением финансовой деятельности некоего Евгения Феликсовича Гомберга, удачливого дельца, упорно пробивающегося в "первую сотню". В имевшемся на него досье Лида нашла сообщения информаторов, в которых прямо говорилось о том, что одним из источников немалых доходов указанного господина было сотрудничество с организованными преступными группировками (ОПГ). ОПГ в свою очередь, по агентурным данным, пользовались услугами бизнесмена для "отмывания денег". Был сигнал, что эти средства направляются криминалитетом на финансирование террористической деятельности. Но!
Многочисленные проверки по линии министерства по налогам и сборам сколько-нибудь серьезных нарушений на предприятиях группы Гомберга не выявили. Являясь экспортером, он избегал столь распространенных в отечественном бизнесе офшорных схем. Овечкина, чья закрытая кандидатская как раз и была посвящена анализу финансовых махинаций российских экспортеров, так и не смогла "нарыть" на него какого-либо компромата. "Ведь носом чую, ворует, пузатик!", - с раздражением ткнув сигарету в пепельницу, подумала она. "Пузатиками" и "пузанчиками" Лида ласково именовала своих "клиентов", практически неизбежно обзаводившихся этим украшением к сорока годам, вне зависимости от того, был или не был у них личный тренер по фитнесу.
Между тем Евгений Феликсович претендовал на роль столпа общества: его предприятия, производившие довольно громоздкое оборудование для строительной и иных отраслей, исправно платили налоги и зарплаты; он входил в различные предпринимательские объединения и союзы, заседал в президиумах и громко вещал с трибун о необходимости "государственной заботы о представителях реального сектора экономики"; наконец, стремясь соответствовать новейшим веяниям, он слыл меценатом и ценителем искусства.
- Ему только крылышек не хватает! - помнится, сказал генерал, поручая ей это дело.
- Ангельскими крылышками такую тушку не перенесешь, - раскрыв "дело" и увидев фотографию на первой странице, улыбнулась та, - может быть, "черный воронок" поможет...
Ополаскивая после завтрака посуду и занимаясь макияжем, Овечкина в который раз прикидывала, где искать. В сущности, схем увода денег не много - ей ли не знать! По большому счету их всего три: переброска со счета на счет в длинной череде специально созданных для этой цели фирм до "полного растворения", оплата фиктивно выполненных работ, а также манипуляции со страхованием. Мелкие и важные детали могут варьироваться, тасоваться, но других принципиальных схем нет. Ну, разве что имитация воровства, более популярная в прошлые годы. Как говорил Семен Борисович, знакомый Лидин парикмахер, "Не надо выдумывать умных слов. Всех умных слов уже сказали древние греки!". Вспомнив забавного старика, Овечкина улыбнулась и машинально посмотрелась в зеркало.
- Надо бы в парикмахерскую зайти... А когда, спрашивается, это может сделать трудящаяся женщина? - спросила она у отражения. И добавила: - Замуж, что ли снова пора? Сама с собой разговариваю!
... Вроде ничего этого пузанчик мой не практикует. Он проектирует, строит технику и продает за рубеж. Все! Но ведь агентура не может ошибаться - данные перепроверялись. Ловок, черт его возьми!" Нет, я была права: надо или внедряться непосредственно к нему в его ЗАО "Строймашинерия", или вообще отказываться от этого дела.
Это решение окончательно созрело в хорошенькой головке майора уже на улице, когда она выкатывала из "ракушки" свой бордовый "Фольксваген-Поло". Его приобретение (на средства, образовавшиеся после второго развода) вызвало у коллег немало шуток. Сосед по кабинету майор Собакин, например, периодически спрашивал: как сказать "оборотень" женского пола?
Приехав на службу, Лида прямиком отправилась на третий этаж, где располагались приемные начальства. Подождав всего десять минут, которых не хватило, чтобы обсудить со Светланой, секретарем генерала, все достоинства и недостатки колготок "Филодоро", она прошла в кабинет. Хозяин встретил ее у дверей: подчеркнуто вежливый со всеми, с немногими женщинами, тянувшими лямку под его началом, он был просто галантен.
- Ну, с чем, Лидочка, пожаловали? - по-отечески поглядывая на нее из-под густых, еще черных бровей поинтересовался он. - Появились какие-то соображения по Гомбергу?
- Особых соображений нет, Петр Александрович. К сожалению, похвастаться нечем. А вот предложение появилось. - Тут Овечкина замялась.
- Ну-ка, ну-ка! - подбодрил подчиненную генерал.
- Петр Александрович, если мы хотим быстро и результативно провести операцию, нужно проникнуть в окружение пузанчика, простите, Евгения Гомберга.
- А что, в качестве оперативного псевдонима - вполне подойдет. Пусть будет "Пузанчиком", - одобрил генерал. - А что, нет подходов к кому-нибудь из его окружения?
- В ближнем кругу, похоже, крепкая круговая порука, а остальных проверяла и постоянно контролирует его служба безопасности. Коллеги из Конторы говорят, что это - лучшая частная спецслужба в стране.
- Н-да, серьезный господин...
- Поэтому я и говорю о внедрении! К сожалению, Малинина пока нет, и для обсуждения технических деталей приходится отвлекать вас. Раз уж вы, товарищ Родионов, поручили мне это дело...
Полковник Малинин, непосредственный начальник Овечкиной, уже второй месяц лежал в госпитале с какой-то мудреной болезнью, и врачи обещали его выписать не раньше июня.
- Да ладно, Лидочка, не оправдывайтесь! Мне, может быть, приятно с вами работать. Я еще подумаю, не попросить ли эскулапов наших попридержать полковника на месячишко-другой лишку...
Овечкина вскинула на Петра Александровича удивленные глаза.
- Шучу, шучу, Лидия Сергеевна, - успокоил ее генерал. - А что до внедрения... Попробуйте, но предпримите все меры маскировки - уж коли их службу безопасности коллеги с Лубянки окрестили частной спецслужбой... Господи, куда катимся?!
У мэтра Год? как всегда было шумно. Центр залы занимали швейцарцы. В дальнем углу гуляли бакалейщики. Оттуда раздавались песни, мужской гогот и женский визг: расшалившиеся буржуа щипали своих румянолицых подруг и рассказывали непристойные анекдоты. Уличные торговцы, школяры, продажные девки, солдаты в ржавых кирасах и всякое отребье кишмя кишели там и тут. "Жаль, - подумал Атос, неосмотрительно назначивший здесь свидание д'Артаньяну,- кабачок становится популярным". Сделав очередной глоток шамбертена, он почувствовал усиливающуюся изжогу. "Для моей-то язвы, - мелькнула мысль, - водка была бы куда как полезнее!".
БАРАНОВ
ОВД "Полянка" ничем не отличается от прочих "ментовок" в центре Москвы, которым отводились преимущественно старые здания. Оно располагается в исторической части Замоскворечья и вполне ему соответствует: невысокий домишко с крепостной толщины стенами и подслеповатыми окошками, в двух шагах - старинная церковь, входившая еще в знаменитые "сорок сороков" и по прихоти судьбы принимавшая прихожан все семьдесят четыре года советской власти. В общем, это было симпатичное местечко, которое, служи здесь Баранов, он не променял бы ни на какой комфорт казенных построек в спальных районах.
Хмурый старлей не удивился, когда Виктор предъявил удостоверение и попросил показать розыскное дело Розова. Видно, решил Баранов, шухер, поднятый РСП, дошел уже и до "земли". Папка, которую начал листать капитан, была ни удивление тонкой, хотя, подумал он, и времени-то прошло, всего ничего! "Дело" содержало заявление супруги, несколько справок и ответы на некоторые запросы, в большом количестве рассылаемые в самые разные учреждения.
Первым делом Виктор достал из кармашка, приклеенного к крышке папки, фотографию бизнесмена. К его немалому удивлению, член бюро Российского союза промышленников оказался сухощавым, спортивного вида мужчиной, на вид лет тридцати пяти. В его лице была какая-то несообразность, вносившая диссонанс в общий облик. Ага, наконец, сообразил Баранов: узкая полоска рта и жесткий взгляд близко посаженных к носу глаз совершенно не вязались с мальчишеским хохолком и лицом, казалось, не знакомым еще с бритвой.
Так, теперь заявление Розовой Галины Ивановны, проживающей по адресу..., о пропаже мужа, Розова Бориса Михайловича, 1955 года рождения... Как, ему, оказывается, сорок девять? Никогда не дашь! Хотя фотография, возможно, старая... Так, вышел из дома 8-го мая сего года в 9-45, сам сел за руль,... куда поехал, не знает... просил вызвать машину с работы к 15-00, с охраной... Да, ошибочка вышла, господин хороший: за что секьюрити платишь, если с собой не берешь? Вот и доигрался!
Отложив в сторону заявление, Баранов взял протокол опроса Розовой. Из него явствовало, что в этой семье царили довольно странные порядки. Супруга не знала, есть ли у Бориса Михайловича друзья - дома общался только с сослуживцами и партнерами по работе - фирме "ОАО Финансовый дом "Надежность". Ладно, бывает... Категорически утверждает, что знакомых женщин у него не было и, вообще, они его не интересовали. Ага, так я и поверил! Но, может быть, он - великий конспиратор или она - выдающаяся женщина. Побеседуем, увидим... Что еще? Был азартен, интересовался спортом, бывал на бегах, по вторникам играл в бридж с Федей Голощаповым и Марком Зеленским, своими заместителями, и соседом по дому, крупным предпринимателем Евгением Гомбергом. А Голощапов-то ей явно больше нравится, чем Зеленский, гадом буду! Ладно, что имеем с гуся? Карточные долги - ерунда! Темные делишки с ипподромными жучками? Проверим. Так, в последнее время взволнован не был, не было странных звонков, ни о чем таком не говорил... Интересно, они вообще о чем-нибудь друг с другом разговаривали? Ага, материальное положение устойчивое, проблем не было. Ха, мне бы их материальные проблемы! Взаимоотношения в семье нормальные, никаких предположений не имеет... Не густо!
Старлей оказался дельным парнем. В папке Виктор нашел ответ на его запрос в ФД "Надежность", где говорилось, что ОАО не испытывало финансовых проблем, доходы из квартала в квартал регулярно превышали расходы, консолидированные балансы и отчеты об аудиторских проверках прилагаются. Следом было подшито письмо, подписанное первым зам. гендиректора, зам. председателя правления ФД "Надежность" Трошиным, сообщавшим, что "решением совета учредителей Финансового дома установлено вознаграждение за информацию о местонахождении г-на Б.Розова в размере 30 тыс. у.е.". Солидно, но не щедро, - решил Баранов. Может, потому у них и прибыль стабильна? Далее Виктор нашел документ из налоговой инспекции, в котором сообщалось, что по итогам камеральной проверки бухгалтерской отчетности ОАО "ФД "Надежность", нарушений и задолженности по налогам не обнаружено. А мужик свое дело знает туго, решил с уважением Виктор, закрывая "дело".
- На словах что-нибудь имеешь добавить? - напоследок спросил он хмурого мента.
- Думаю, если труп где-нибудь не выскочит - в положенный срок будет признан по суду мертвым.
- Считаешь, шансов, что сам куда-то слинял, нет?
- Тачка у него была навороченная, "майбах". Могли прижать к обочине и - до свиданья, мама!
- Вполне реальное дело. Спасибо, старлей! Как у вас начальника УРа кличут?
- Майор Стрельцов Александр Игоревич. Да вот он, - кивнул он на открытую дверь, в которой показался еще молодой, лет на пять старше Баранова, человек.
- Да, - вспомнил вдруг старлей, когда Стрельцов уже вел Баранова к себе в кабинет, - участковый, бывший десантник, мне рассказывал, что Розов его несколько раз расспрашивал о способах маскировки и технике стрельбы из укрытий.
- Очень важно! - отмахнулся Баранов. - А главное, сегодня же поможет разыскать этого мечтающего об армии любознательного парнишку. Больше ничего не рассказывал твой замечательный участковый?
- Больше ничего. Он опросил весь дом, включая соседа-приятеля потерпевшего, никто ничего не видел, не знает и не имеет сообщить.
В помещении уголовного розыска можно было вешать топор. Подчиненные Стрельцова забивали козла и нещадно при этом дымили. Не курил лишь один, да и то, наверно, потому, что крепко спал на продавленном "дежурном" диване.
- Так что, капитан, тебя на Петровке решили прицепить к этому "висяку"? - приветливо спросил хозяин.
- Да, и вот приехал к тебе, майор, за информацией. Что за люди, какая у них семья?
- Да ничего особого у меня для тебя нет, сейчас пойдем, сам увидишь. Думаю, рыть надо по линиям жена - любовница и заместитель - начальник.
- Не упрощаешь, майор?
- Да девяносто процентов всех убийств совершаются по самым примитивным причинам! На службе - зависть и деньги, первый подозреваемый - заместитель потерпевшего; дома - баба и деньги, в первую очередь - тряси уцелевшего супруга. Элементарно!
- Но ведь остаются еще эти десять процентов, ты сам про них сказал. С ними-то как?
- А никак, называется висяк, - с ходу срифмовал начальник УРа. Сыскари, внимательно слушавшие этот разговор, заржали. - Ты посмотри на мои кадры, - продолжил Стрельцов, - зеленые салаги без специального образования! Весь день на ногах, за копейки, не евши, не пивши. Где им в высоких эмпиреях ковыряться! Алкаш, с похмелья бабу свою замочивший за то, что не дала на стакан, - наш клиент! Баба эта несчастная, топором муженька своего за побои отблагодарившая, - тоже наш клиент! Сынок их обкуренный, у дамочки в подворотне сумочку слямзивший, - конечно же, наш! Сеструху его, клофелинчиком очередного полового гиганта насмерть убаюкавшую, - тоже милости просим! А все остальные, капитан, извини, ваши! На то вы и МУР!
"Кадры", все как на подбор в возрасте лет двадцати пяти, сплошь одетые в дешевые черные кожаные пиджаки, притихли, внимательно слушая разговор офицеров. "А зимой, - невпопад подумал Виктор, - они наденут кожаные куртки и на голову - "чеченки", вязанные облегающие шапочки. Почему-то во всех московских ментовках сыскари именно так одеваются". Спорить со Стрельцовым Баранов не стал, понимая, что за злыми и не бесспорными словами начальника полянковской уголовки скрываются досада профессионала и почти отцовская боль по отношению к "кадрам".
- Ладно, майор, не заводись. Пойдем, покажешь мне потенциальную вдову.
- Хочешь, сосватаю? А что: дамочка красивая, не бедная. Сбросишь погоны, пойдешь в адвокаты, Плевакой заделаешься...
Сыскари снова заржали. Под щелканье костяшек домино Стрельцов и Баранов вышли в коридор. Спавший на диване так и не проснулся.
Консьержка, женщина незаурядная по своим габаритам и упертости, напрочь не хотела пускать в дом незваных гостей. Стыдно сказать, но Баранов даже слегка растерялся, встретив столь неистовый отпор там, где совсем его не ожидал.
- Вы мне, молодые люди, корочками вашими фальшивыми в глаза не тычьте! - неожиданно писклявым голосом верещала церберша. - Галина Ивановна никого видеть не желают, и нечего их беспокоить! А я тебе говорю, не пущу! - пошла она на таран, видя, что Виктор норовит бочком проскочить к лифту.
Тут вмешался Стрельцов, до того с усмешкой наблюдавший за перепалкой. Неожиданно громким, каким-то жестяным голосом он пролаял:
- Ну, все, женщина, кончай комедию. Нам работать надо, а не лясы точить. Щас в обезьянник у меня сядешь часика на два, к бомжам вонючим, а потом я тебе оформлю нападение на сотрудников милиции. - Не договорив, майор потянул из кармана рацию.
Консьержка на мгновение окаменела, а затем истово начала класть поясные поклоны.
- Дядечки, не губите, - по-детски пришепелявливая, взмолилась она.
Давясь от хохота, Баранов вслед за сохранявшим на лице самую зверскую мину Стрельцовым прошел в кабину лифта.
На третьем этаже двери открылись. Виктор галантно изогнулся и плавно повел рукой:
- Только после вас, дядечка!
Дверь открыла пожилая женщина, к простому лицу которой очень подходило темное платье с белым фартуком. Офицеры представились, и она, пригласив их присесть в просторной прихожей, ушла вглубь квартиры. Через минуту в холле появилась Галина Ивановна. При виде ее немногие сомнения и подозрения, появившиеся у Баранова во время ознакомления с документами в розыскном деле, растаяли без следа. Было невозможно представить, что этой удивительно красивой сорокапятилетней женщине способен изменить хотя бы один мало-мальски вменяемый мужчина. Теперь ее слова о том, что мужа другие женщины не интересовали, уже не казались ему самоуверенными и неумными. В равной мере больше не вызывало протеста и утверждение о том, что в семье не было конфликтов (хотя кто не знает, что таких семей практически не бывает!). С такой женщиной - Виктор это понимал селезенкой - просто не может быть никаких трений, причем не важно, где делить с ней крышу: в роскошных апартаментах или в однокомнатной "хрущебке".
- Какие-то новости о Борисе Михайловиче? - спросила она спокойным голосом. О бушевавших внутри эмоциях говорили только ее выразительные глаза.
- К сожалению, Галина Ивановна, розыск только разворачивается. Вы позволите задать несколько вопросов о вашем супруге?
- Кофе будете? - вместо ответа спросила хозяйка и, получив согласие, быстро прошла в сторону кухни.
- Ну как, берешь вдову в жены? - почти утвердительно спросил шепотом проницательный Стрельцов, отлично понявший, какой эффект произвела на Виктора хозяйка.
Капитан не успел ответить, поскольку та почти сразу же вернулась, а за ней показалась женщина, открывавшая давеча дверь. В руках у нее был поднос со всем необходимым для кофепития. Отхлебнув из чашки, Баранов попросил Розову рассказать об утре 8 мая.
- Ну, это было предпраздничное утро - 9 мая у нас двойной праздник: у Бориса еще и день рождения. Проводив мужа, я отправилась в парикмахерскую, потом - за подарком. Вечером мы должны были ехать на дачу... - голос Розовой все-таки дрогнул, но этим все и ограничилось.
- Что же вы решили подарить? - безразлично спросил Стрельцов.
Баранов оценил вопрос коллеги: алиби у нее, похоже, есть, а вот дорогой подарок мужу, задумав его убить, она вряд ли бы стала покупать.
Галина Ивановна вышла на минуту и вернулась с роскошным ружьем, сплошь покрытым золотой насечкой. Держа его за резной приклад как зонтик, стволом вниз, она продемонстрировала золотую пластинку с надписью "50 лет - не возраст. Галя".
- Он очень любил оружие, - пояснила она. - Как будто не доиграл в детстве.
Задав еще кучу необязательных вопросов и получив массу совершенно бесполезной информации, Баранов начал прощаться. У дверей Розова взяла своих гостей за руки:
- Мальчики, я вас очень прошу, не бросайте это дело, пока хоть чего-нибудь не узнаете - хорошего или, не дай Бог, плохого!
Анна Австрийская сидела на козетке, делая вид, что с большим интересом слушает жизнеописания Плутарха. С трудом скрывая нетерпение и считая минуты, бедняжка в кровь искусала губы. Одна из фрейлин, госпожа де Ланнуа, заметив на белоснежном батисте носового платкаалые капли, поняла состояние королевы и предположила, что сейчас произойдет нечто важное. Действительно, спустя несколько минут к Анне подошла камеристка, донья Эстефания, и что-то шепнула ей на ухо, после чего королева перешла в соседнее помещение. Выйти из салона и послать на глазах у всехгонца в Пале-Рояль было немыслимо. Не доложить кардиналу о тайных кознях королевы - смертельно опасно. Что же делать? Неожиданно в голову пришла спасительная мысль: госпожа де Ланнуа подошла к открытому окну и, как бы невзначай постукивая по водосточной трубе, передала стоявшему внизу Рошфору сигналSOS.
ОВЕЧКИНА (7МАЯ - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 25 МАЯ)
К приказу генерала об усиленной маскировке отнеслись со всей серьезностью. Легенда у Лиды была очень простенькой: молодая одинокая женщина в поисках лучшего заработка желает оставить государственную службу и перейти в серьезную корпорацию. Зато к отработке деталей подошлиочень тщательно. Майор Собакин предложил, чтобы Овечкина взяла фамилию и биографию его двоюродной сестры, работавшей секретарем-референтом в Министерстве экономического развития и торговли, и даже временно переехала к ней жить. Окрасившись в темно-каштановый цвет и с помощью контактных линз став кареглазой, Овечкина отправилась в рекрутинговое агентство, услугами которого пользовалось закрытое акционерное общество "Строймашинерия".
В агентстве оценили знание ею двух языков, опыт работы, квалификацию программиста и внешность. Несколько удивила просьба подобрать ей работу в промышленном секторе, но девушка объяснила, что специализировалась в этом направлении и в МЭРТ. В качестве контактного телефона она назвала домашний номер Маши Собакиной и, окрыленная обещанием по-быстрому подобрать что-нибудь подходящее, ушла.
Через несколько дней, 11 мая, Леночка Герасимова, секретарь-референт Совета учредителей ЗАО "Строймашинерия", узнала в консультации, что беременна. Они с мужем уже потеряли всякую надежду на прилет аиста, и вдруг такая радость! Однако тут же подтвердилось классическое утверждение о полосатом характере жизни: врачиха даже не посоветовала, а потребовала, чтобы Герасимова немедленно легла на сохранение. Слишком много сил, говорила она, положено на то, чтобы Леночка понесла. В тот же день Герасимова написала заявление о длительном отпуске без сохранения содержания в связи с медицинскими показаниями, и наутро уже была в клинике. "Заряженные" компетентными органами врачи подтвердили, что госпитализация необходима.
Через несколько дней в квартиру Собакиной позвонили из рекрутингового агентства с предложением придти на собеседование в ЗАО "Строймашинерия". (Это был уже четвертый звонок; предыдущие три собеседования по понятным причинам ни к чему не привели.) Таким образом, уже на вторую неделю после начала операции сотрудница финансовой разведки была приглашена на работу организацией, которая вызывала пристальный интерес государства...
Этому приглашению предшествовали некоторые, заранее вычисленные действия службы безопасности "Строймашинерии". Предвидеть их было достаточно просто, поскольку с обеих сторон действовали выпускники одних и тех же учебных заведений.
Сначала кто-то позвонил в Министерство экономического развития и торговли и попросил телефон Марии Собакиной - так было установлено, что там действительно работает человек с такими именем и фамилией. После этого произошли еще несколько событий.
В рекрутинговое агентство приехал человек, предъявивший удостоверение Генпрокуратуры, и попросил не в службу, а в дружбу предоставить список соискателей, обратившихся в агентство после 11 мая. Это список ему из компьютера "выдавили", после чего, рассыпаясь в благодарностях, "следователь" удалился. Добытая им информация свидетельствовала, что Собакина приступила к поискам работы до госпитализации Герасимовой. Что и требовалось доказать.
На квартиру к М.Собакиной пришел представитель Мосэнерго, который снимал в доме показания счетчиков и заодно решил проверить квитанцию последней оплаты электроэнергии, поскольку платеж до сих пор не пришел в их бухгалтерию. Убедившись в своевременности и правильности оплаты, он попросил разрешения воспользоваться телефоном, чтобы сообщить, что с квартирой N 48 все в порядке. Жучок оказался бесхитростно прилепленным к базе беспроводного телефонного аппарата.
В клинику, где лежала Елена Герасимова, с ее работы пришли представители общественности - подруга и председатель профкома. К сожалению, они пришли поздно, когда посещения уже закончились. Они ужасно расстроились, но им удалось хотя бы передать цветы и апельсины, а заодно расспросить врача о состоянии Леночки и ее перспективах.
Во дворе дома, где жила Собакина, полдня толкался какой-то симпатичный чудаковатый дед. Он приехал с Урала к внучке, Собакиной Наталье, и никак не хотел верить, что перепутал адрес. Только подробно расспросив окрестных бабушек о Собакиной Маше, он признал, что ошибся.
Словом, все шло, как говорят старики, "по закону Божьему"...
Сестра майора Собакина, неожиданно оказавшаяся в центре столь таинственной операции, прониклась невероятным ощущением собственной важности для судеб страны. Будучи в курсе большей части проверок, учиненных ее новой товарке, она относилась к Лиде покровительственно, считая, что без серьезного опыта работы в государственных учреждениях Овечкиной не выдержать экзамена у столь строгих экзаменаторов. Ее инструктажи доставляли Лиде массу веселых минут. Происходили они, разумеется, на балконе - о жучке не забывали.
- Предположим, ты хочешь пойти поболтать с подружкой. Как ты это сделаешь?
- Уберу все документы в сейф, загляну к начальнику, спрошу, не нужна ли я ему в ближайшие десять минут, посажу кого-нибудь, скажем, помощника шефа вместо себя, и уйду.
- Неправильно! Вместо себя надо сажать сотрудницу посимпатичней, ключ от сейфа оставить - вдруг заболтаешься? Всем объявить, что тебя срочно вызывают в кадры, потом взять пустую папку для бумаг и идти, куда тебе надо, но энергичным шагом.
- А пустую папку зачем?
- А кто будет в нее заглядывать? Зато все видят, что идешь по делу. Опять же: полезно для репутации, скажут - деловитая!
- Не понимаю, зачем все это надо?
- Иначе скажут, что ты не работаешь, а шлёндраешь по коридорам. Один раз прилепится - и на всю жизнь! Ладно, поехали дальше. Тебе нужно уйти пораньше. Как ты отпросишься?
- Спрошу, можно ли мне уйти пораньше потому-то. Скажу, завтра задержусь, и отработаю.
Все неправильно! Про отработку - вообще бред какой-то... Высший пилотаж - это устроить так, чтобы ты отказывалась, а тебя насильно отправили с работы. Типа, нехай я умру, но работа - важнее. Убиваешь двух зайцев: и свободна, и все знают про твою самоотверженность! Можно и так: приходишь и называешь шефу такую причину, которую обычно скрывают. Например: тебе нужно в театр, но ты, краснея, шепчешь ему, что у тебя - пищевое отравление. "Ну, вы понимаете..." Перед этим - регулярно выбегаешь из кабинета. Шеф, конечно, в шоке, и немедленно тебя отпускает. Ему и в голову не придет, что ты так врешь. Зато потом он будет хвастать друзьям, что у его секретарши от него нет никаких тайн! И поверь мне на слово: у него появятся к тебе даже какие-то родственные чувства.
Наконец, наступило утро долгожданного дня, и Лида, нанеся боевую раскраску, отправилась на собеседование. Перед уходом она положила в сумочку крохотную таблетку, моментально растворявшуюся в стакане воды. Будучи принятой внутрь, она вызывала приступы кратковременного сердцебиения, дурноты и потливости. Кроме того, клейкой лентой чуть ниже своего боевого шрама Овечкина прикрепила несколько сушеных горошин, так, чтобы они причиняли ей ощутимые неудобства в случае, если она сядет. И то, и другое - на случай, если ей предложат пройти проверку на полиграфе. Вообще-то неподготовленному человеку обмануть детектор лжи невозможно, но у майора было хорошее специальное образование; к тому же приготовленные ею сюрпризы должны были изменить типовые реакции организма и сильно затруднить интерпретацию данных полиграфа. По крайней мере, так считала эксперты Конторы, инструктировавшие в свое время майора из "братской" службы. "Если у вас не было времени на подготовку, - советовал один из них, - постарайтесь хотя бы занять максимально неудобную позу. Можно еще попробовать непрерывно напрягать мышцы ног (если вы будете напрягать бицепсы, оператор полиграфа это заметит и насторожится) и сгибать и разгибать в туфлях пальцы. Поэтому, готовясь к встрече, чреватой проверкой на детекторе, не следует обуваться в босоножки. И вообще: ношение некомфортной одежды приветствуется. Но главное, конечно, не забывать про самоконтроль и аутотренинг".
Главный офис ЗАО "Строймашинерия" располагался на Якиманке, недалеко от "Президент-отеля". Эта, чуть ли не первая в столице пятизвездочная гостиница, строилась управлением делами ЦК КПСС, которое в то время возглавлял некто Г.С.Павлов. Это послужило поводом для сотрудников аппарата ЦК, в течение ряда лет отрабатывавших здесь свою барщину на всесоюзных субботниках, называть ее "домом Павлова"
Выйдя из метро "Октябрьская" в 9-45, Лида, не торопясь, пошла пешком в сторону центра - благо торопиться было не надо (ходу максимум десять минут), а погода в этот понедельник выдалась как на заказ! Подчиняясь неясному импульсу (а интуиции она привыкла доверять), Овечкина на ходу раскрыла сумочку и переложила свой "медикамент" в миниатюрный кармашек, украшавший пиджачок ее стильного делового костюма.
Позвонив снизу по внутреннему телефону и назвав свою фамилию, Лида приготовилась к долгому ожиданию. Ей понравились подтянутые охранники в серебристой форме и строгая отделка интерьера вестибюля, с которой, правда, несколько диссонировали золотые гербы Российской Федерации и государственные флаги, развешенные там и сям. У кого-то из руководства, подумала она, ощущается недостаток вкуса, но имеется избыток власти - нередкое, к сожалению, сочетание. Лида вспомнила чудовищного многометрового Петра, стоящего на мелководье Москвы-реки всего в пяти минутах ходьбы отсюда, и вздохнула.
- Мария Собакина? - услышала она неожиданно сзади чей-то голос.
Нервно обернувшись, Лида увидела коротко стриженного крепко сбитого человека лет сорока, внимательно рассматривающего ее профессиональным взглядом.
- Да, - ответила она, потупившись с приличествующей ситуации скромностью.
- Будьте добры, паспорт, пожалуйста.
Достав из сумочки паспорт, Овечкина протянула его стриженому. С документами у нее все было в порядке. Внимательно просмотрев и небрежно опустив паспорт к себе в карман, встречающий предложил ей пройти через рамку металлодетектора.
- Сумочку сюда, пожалуйста - указал он на столик, стоящий рядом.
Благополучно пройдя через рамку, Лида протянула руку за сумочкой и увидела, что один из охранников в ней тщательно роется. Уловив вспыхнувший в посетительнице протест, стриженый успокаивающе протянул руку:
- Обычная проверка на наличие электронных носителей информации и диктофонов, не обращайте внимания.
- Могли бы сначала спросить разрешения, - непримиримо ответила "Собакина", подумав про себя, что с таблеткой ей помог, как минимум, ангел-хранитель.
Следующие два часа прошли в напряженной работе: Овечкина заполнила листок по учету кадров и какую-то очень длинную и подробную анкету, затем на скорость набрала на компьютере два текста - русский и английский. Умение стенографировать проверять, почему-то, не стали, зато пришлось подолгу побеседовать с двумя строгого вида дамами на английском и немецком. Экзамены, похоже, она выдержала.
Об этом ей сообщил все тот же стриженый, который все это время не отходил от нее ни на шаг. Предложив выпить кофе, от которого Лида, конечно, не отказалась, он сказал, что осталось самое легкое - полиграф.
- Если, конечно, вы не возражаете.
Она не возражала. Где-то на середине чашки кофе, когда они с сопровождающим увлеченно обсуждали очередной бесконечный сериал, в комнату заглянул худощавый, обритый наголо мужчина с пронзительными глазами и короткой бородкой. Стриженый вскочил, чуть не расплескав остатки кофе, и вытянулся в положении "руки по швам". Новый персонаж мельком взглянул на Лиду и, переведя глаза на ее собеседника, коротко кивнул ему на дверь. Они вышли, чем немедленно воспользовалась Овечкина, отправив пресловутую таблетку в рот.
Голоса в коридоре были хорошо слышны, скорее всего потому, что говорившие нимало не беспокоились, что их услышат.
- Ну, как девчонка?
- Пока все отлично, остался детектор лжи.
- Жаль! Но делать нечего: извинись и отправь ее домой, скажи, что если появится необходимость, мы ее найдем.
- Я понимаю, что это не мое дело, но могу ли я спросить, почему...
- Это и вправду не твое дело. Но я отвечу: ко мне обратился старый друг, он сейчас на пенсии. Просил устроить дочку. Еще вопросы есть?
- А ее вы хорошо проверили?
- Придурок, с ее отцом я брал дворец Амина! Оттуда он меня вытащил на себе...
... Вот так иногда заканчиваются самые блестящие операции. От неожиданностей, к сожалению, не застрахован никто. Так утешала себя напрасно мучимая приступами тошноты и потливости майор Овечкина, ясным майским днем вышагивая в сторону метро и пугая прохожих нежданными слезами, которые оставляли на ее щеках неэстетичные дорожки "несмываемой" импортной туши.
Я хорошо помню Вашего отца, сказал де Тревиль, приветливо глядя на д'Артаньяна. Счастливые годы детства мы провели вместе, поскольку замки наших родителей, мир праху их - тут де Тревиль перекрестился, и гасконец счел за благо последовать его примеру, - располагались рядом. Конечно, я помогу Вам на первых порах обосноваться в Париже... Как д'Артаньян ни был неопытен в житейских делах, он все-таки понял, что столь сдержанным приемом обязан отсутствию похищенного у него в Менге письма. "Черт побери, - подумал он, - проклятый незнакомец не смог бы ничего украсть, если бы батюшка бросил де Тревилю эсэмэску!".
БАРАНОВ
Попрощавшись со Стрельцовым, изрядно уставший Баранов двинулся в сторону метро, на ходу соображая, что же ему делать: ехать к Старому К., который - можно было не сомневаться - найдет достигнутые им результаты ничтожными, или закатиться на работу к Розову, поскольку после места проживания это была вторая важнейшая отправная точка расследования. Рассудив, что волка ноги кормят, Баранов отдал свой голос в пользу поездки в ОАО "Финансовый Дом "Надежность". Прислушавшись к себе и посмотрев на часы, Виктор решил сначала перекусить.
Поскольку ехать предстояло по зеленой ветке метро до "Динамо", он решил, что пообедает по дороге к "Новокузнецкой", где-нибудь в районе обжорной Пятницкой. Оказавшись в этом районе Замоскворечья, он с трудом отказал бы себе в удовольствии побродить по тихим переулкам, соединявшим неповторимые улицы: Малую и Большую Полянку, Ордынку и Пятницкую. Конечно, по сравнению со временем его детства здесь произошли огромные изменения, но все равно не выветрился еще неповторимый дух московской старины.
В "Ёлках-палках" было, как всегда, людно. Заказав уху и баранью котлету на ребрышке, Виктор коротал время, стараясь критически оценить свои сегодняшние достижения, которых, приходилось признать, по сути, и не было. Итак, что же он узнал: супруга потерпевшего, скорее всего, к пропаже Розова не причастна. Если верить аудиторам - а не доверять результатам проверок не было никаких оснований, - фирма, возглавлявшаяся Розовым, финансовых проблем не испытывала. Судя по всему (а своему носу Виктор привык доверять), второй женщиной в этой семье и не пахло. Как, впрочем, и другим мужчиной. Конечно, всем известно, что отрицательный результат - тоже результат, но насколько было бы все проще, если бы Галина Ивановна не смогла предъявить подарок! Да, кстати, надо бы проверить насчет парикмахерской...
Тут принесли уху, и мысли о работе временно отошли на второй план. Баранов остро пожалел, что рабочий день еще не закончился и нельзя заказать рюмку водки: ароматное великолепие, стоявшее перед ним, просто-таки требовало этого последнего мазка, чтобы превратиться в шедевр. Не добавляла настроения и болтовня за соседним столиком, где тоже лакомились ухой, но уже со всеми необходимыми аксессуарами.
- ... по-монастырски. А это значит: на тройном бульоне! Сначала отвариваются ершики-пескарики, бульон сливается, мелочь - выбрасывается. Затем то же самое, но с рыбкой покрупнее. Ее тоже безжалостно выбрасываем. А вот потом - судачок, или еще что поблагороднее: стерлядка там, севрюжка. Само собой, лучок, морковка, укропчик и всякий перец-соль. Но это еще не уха, это - рыбный суп. А знаешь, что делает из рыбного супа уху? Полстаканчика водки, которая вливается в ведро за пару минут до снятия с костра. И еще: уха должна быть с дымком! Это - второе условие. Ну, а третье условие ты сейчас держишь в руке. Давай, насыпай, а то согреется!
Разбираясь с бараниной, которая оказалась жестковатой, и снова обращаясь к проблеме поиска Розова, Виктор невольно ухмыльнулся: на ум пришла знаменитая фраза "вернемся к нашим баранам". Итак, имеется вопрос вопросов: куда 8 мая в 9-45 поехал удачливый бизнесмен и счастливый супруг Борис Михайлович Розов? Скорее всего, убедительно на него ответив, некий капитан Баранов сможет поехать в давно заслуженный отпуск, что радовало. Огорчало же то, что пока еще ехать до разгадки было семь верст, как говаривал дед, и все лесом! Возможно, что-то прояснится на работе у потерпевшего. Неужели Стрельцов прав, и главу фирмы банально устранил кто-то из заместителей?
Приятно удивившись скромной сумме, значившейся в счете, Баранов уже через десять минут спускался в метро, а еще через пятнадцать, изрядно помятый, оказался на Ленинградском проспекте. "Что за линия, - с раздражением думал он всю дорогу, - круглые сутки толкучка, как на оптовом рынке!" Будучи по натуре оптимистом, он решил, что ему еще повезло: вот если бы прокатиться здесь вечерком, да еще в июльскую жару! Содрогнувшись, Виктор зашагал к видневшемуся невдалеке зданию ФД "Надежность", а еще через полтора прикидывал, как бы поудобнее подскочить на Петровку.
Положа руку на сердце, капитан не отнес бы последние девяносто минут своей жизни к самым интересным и продуктивным. Выражаясь грубее, но понятнее, время, которое можно было бы с успехом провести в каком-нибудь другом месте, оказалось выброшенным коту под хвост. Сначала Виктору показалось, что ему повезло: все трое интересовавших его высших менеджеров оказались на месте, и по его просьбе первый заместитель генерального директора (он же заеститель председателя правления) Леонид Трошин пригласил к себе в кабинет просто заместителей генерального директора - Федора Голощапова и Марка Зеленского.
Вели они себя по-разному, очевидно, в соответствии со своими темпераментами. Моложавый, с заметным брюшком, Голощапов определенно старался помочь и поэтому буквально утопил Виктора во множестве ничего не значащих деталей. Сухой и длинный Зеленский также стремился выполнить свой долг в качестве друга потерпевшего, поэтому тоже говорил охотно, но кратко и точно. Что касается желчного Трошина, то было похоже, что эту встречу он воспринимал исключительно как возможность узнать, что думает по поводу этого исчезновения милиция; при этом собственные суждения, судя по всему, он предпочитал держать при себе.
Главное Баранов узнал еще в начале беседы. Совет учредителей Финансового Дома поддержал инициативу топ-менеджеров компании (то есть все тех же гг. Трошина, Зеленского и Голощапова) о приглашении нового генерального директора со стороны. Розов, как ему было разъяснено, обладал уникальным комплексом разнообразных знаний, поэтому заменить его никому из присутствующих было не по силам. Кроме того, он обладал поистине уникальными связями, поработав и в правительстве, и во многих коммерческих структурах. Таким образом, главный, "производственный" мотив отпадал. Не прошла и запасная версия, в соответствии с которой устранение генерального директора понадобилось кому-то из высокопоставленных сотрудников, чтобы сохранить свое положение в фирме. Во всяком случае, все трое ее дружно обсмеяли, и на сговор это было похоже мало.
После высокого руководства с тем же успехом Баранов пообщался с референтом-секретарем и помощником Розова. Секретарша оказалась сухопарой деловой дамой с лошадиным лицом, очень, судя по некоторым ее замечаниям, компетентной, но совершенно бесполой. Служебным романом здесь и не пахло. Помощником оказался выпускник Плешки, только начинавший карабкаться по карьерной лестнице. От него Виктор услышал, что Борис Михайлович иногда приглашал его в свою комнату отдыха, где помощник обрабатывал шефу довольно серьезные кровоподтеки, время от времени появлявшиеся на туловище. Тот называл их своими боевыми ранениями. Эта информация могла быть интересной, но капитан не очень хорошо себе представлял, чем.
В начале седьмого Баранов переступил порог "козлятника".
- Ну, Баранов, узнал, где этот Розов?
Юмор у полковника разнообразием не отличался, а поскольку отдел у них был "убойный", то в этой шутке-приветствии глагол всегда оставался один и тот же. Менялись только фамилии: узнал, кто убил Иванова, Петрова и т.д.? На этот раз, в порядке исключения - дело-то было неординарным - изменился и глагол. Поскольку по неписанному правилу полагалось отвечать "Так точно, убийца...", Виктор на этот раз промолчал.
- Молчишь, значить? Ну тогда, как говорится, хвастайся достижениями!
- Особых достижений нет, товарищ полковник.
- А ты - не особыми. Доложи, значить, какие есть.
Капитан начал докладывать, а Старый К., положив перед собой лист бумаги, периодически делал на нем пометки. Настольным календарем, кстати сказать, Климент Степанович сам никогда не пользовался и подчиненным запрещал. "Бумажку, - говорил он, - за ненадобностью можно взять да порвать. А календарь, значить, стоит у вас на рабочем месте целый год, и любая любопытная ворона может, как говорится, полюбопытствовать, чем вы там, значить, в любой из трехсот шестидесяти пяти дней занимались".
Когда Баранов закончил "хвастать", Козлов откашлялся и начал свое фирменное "вскрытие" докладчика.
- Особой пользы не вижу, но для очистки как говорится, твоей совести проверим алиби Розовой по парикмахерской и магазину. Напомним гаишникам (полковник, как и большинство людей, упорно называл эту службу старым, теперь уже позапрошлым названием) о "майбахе". У них сообщений об угонах каждый день - вагон, в текучке и упустить что-то могут... Вот мы, ссылаясь на замминистра, и напомним! На ипподроме наши люди тоже разузнают, что к чему. Докладом твоим, Виктор Васильевич, не доволен. Анализы психологические - это хорошо. Информации собрал - тоже тьму тьмущую...
- Ну, вот видите... - несмело попробовал возразить капитан.
- Ни черта я, извини, не вижу! Согласен с тобой только, что это - убийство. Но где мотив? Ничего, кроме угона автомобиля (кстати, там, на Полянке, мастеровитые ребята в ментовке сидят) ты предложить сегодня не можешь! Что, ты и не предлагаешь? Еще хуже! А куда он 8 мая уехал? Как ты соотнес кровоподтеки, которые ему обрабатывал помощник, с образом жизни Розова? Он что, их при игре в бридж заработал? Или на скачках? Посмотри, целая линия выстраивается: интерес к маскировке и методам стрельбы из укрытий - мальчишеская любовь к оружию - периодически появляющиеся кровоподтеки. Что? Ты и сам заметил? А почему не связал в цепочку? Почему не попробовал ее размотать?
- Так ухватиться пока не за что, товарищ полковник.
- А ты знаешь, Виктор Васильевич, кто самый информированный о личной жизни начальства человек? Не знаешь? Запиши где-нибудь для памяти: водитель. Почему же ты с ним не встретился? Потому, что восьмого машину с утра не вызывали? Ну-ну, услышь я такое неделю назад, не представлял бы тебя на майора... Надо же: побеседовать с женой и заместителями и решить, что все узнал... Иди, видеть тебя не хочу! Завтра к пятнадцати часам жду с новым докладом. И еще: сегодня же подготовь запрос в финансовую полицию на фигурантов этого дела, может быть, на кого-то из них там есть материал. Вот и появится ниточка!
- Имеете в виду Трошина, Голощапова и Зеленского?
- Да, и еще, разумеется, на самого Розова и его соседа, этого, как его...
- Гомберга?
- Да, на всякий случай, и на него. И я вас предупреждаю, Баранов: если завтра не будет новостей, лучше застрелитесь!
Старый К. так разбушевался, что даже забыл про свои "значить" и "как говорится", и даже проговорился о представлении к очередному званию. Но обращение на "вы", вкупе с предложением застрелиться, настраивали на минорный лад. Конечно, Баранов сознавал, что маленько лопухнулся, но не тянули же его ошибки на выговор!
Положив голову на руку, а локоть уперши о стол, Ришельепристально смотрел на д'Артаньяна. Молодому человеку стало не по себе от этого пронизывающего взгляда. Сомнений не было, перед ним сидел его злейший враг, но столь же ясно гасконец отдавал себе отчет и в том, что с ним разговаривает великий человек, повелитель Франции. Разложенная на столе карта ясно указывала, что в настоящий момент светский и духовный деятель превратился в военачальника. Мерцающие свечи освещали ряды книг в кожаных переплетах, стоящие вдоль стен фигуры рыцарей в старинных латах, драгоценные вазы и прочие вещи, делавшие этот кабинет столь неповторимым. В голове д'Артаньяна мелькнула шальная мысль: здесь явно не хватает столика с правительственной связью...
ОВЕЧКИНА И БАРАНОВ: ВЕЧЕР ПОНЕДЕЛЬНИКА
Заскочив домой и наскоро приведя себя в порядок (припухшие глаза пришлось прикрыть дымчатыми очками), Лида отправилась на службу. Как ни хотелось ей оттянуть доклад о своем провале, но медлить с этим неприятным делом не имело никакого смысла - и с оперативной, и чисто с житейской точки зрения. С одной стороны, задержка любой информации чревата еще большими неприятностями; с другой, Овечкина истово верила в правоту услышанной от кого-то мудрости, согласно которой "лучше ужасный конец, чем ужас без конца!"
Генерал Родионов, не перебивая, выслушал неутешительный доклад своей подчиненной, оценив, что Овечкина, явно расстроенная, смогла тем не менее изложить все связно и коротко, не по-женски. Вздохнув и повторив банальные слова о том, что от дурацкой неожиданности никто не застрахован (в конце концов, банальности потому и банальности, что происходят часто), Петр Александрович предложил Лиде сегодня отдохнуть, тем более, что рабочий день уже заканчивался, а завтра с утра сесть за подробнейшую докладную.
- Этой операцией, хотя и нерезультативной, все равно можно гордиться: все было подготовлено отменно! - этими словами закончил он короткий разбор полетов.
- А что же с Гомбергом?
- Будем думать, подход искать все равно придется. Если есть хотя бы один шанс, что он как-то, пусть даже косвенно, имеет отношение к финансированию терроризма... В общем, не мне тебе объяснять! А пока, товарищ майор, шагом марш в парикмахерскую, или еще там куда... Вы свободны!
Выйдя из приемной, Лида немедленно отправилась в дамскую комнату - проверить, все ли у нее в порядке с прической. Оказалось - в порядке. Интересно, подумала она, знал ли Петр Александрович о ее способе снимать стресс с помощью парикмахерской или сказал про нее, что называется, наобум Лазаря? Так и не придя ни к какому выводу, Лида вышла на улицу. Настроение - несмотря на ободряющие слова генерала - было препаскуднейшим, и она двинулась вперед по принципу "ноги сами знают куда". В результате Овечкина оказалась перед витриной... парикмахерской. Да, подумала она, генерал знает свои кадры!
Семен Борисович попросил немного подождать, пока он освободится. К счастью, ждать пришлось всего двадцать минут, и вскоре парикмахер, перебирая волосы у нее на затылке, начал беседу:
- Что будем работать? По-моему, Лидочка, все пока в норме. Или я ошибаюся?
Овечкина переживала прилив острого недовольства собой. В такие моменты она прибегала к испытанному средству - кардинальному изменению облика.
- Семен Борисович, давайте пострижемся покороче, и сделайте меня блондинкой!
Старый парикмахер, как и многие другие представители этой профессии, был довольно тонким психологом. Уловив настроение клиента, он стал вдвое говорливее, считая, что настоящий куафер (слово "парикмахер" Семен Борисович презирал) "должен сделать севшему к нему у кресло красиво снаружи и изнутри".
- Лидочка, вы можете расстрелять мене из пулемета, но делать вашим красивым волосам обрезание я не буду. Коллеги спросят, Сема, зачем ты сделал из этой роскошной женщины драную кошку? И шо я им скажу? Шо у нее или у мене нет вкуса? А покрасить вас, я покрашу! У мене есть замечательная красочка, я держал ее как раз для такого случая...
Овечкина прекрасно знала, что спорить и убеждать этого гения ножниц и расчески - абсолютно пустое занятие. Она и не пыталась, закрыв глаза и отдавшись убаюкивающему журчанию его речи. Один раз она вынырнула из этого приятного отупения, когда Семен Михайлович рассказывал один из трех своих анекдотов. Зная его наизусть, она все равно каждый раз предвкушала концовку, вернее то, как будет хохотать сам рассказчик.
- Стоит, Лидочка, однажды на мосту Хаим. К нему подходит Абрам и спрашивает: Хаим, почему ты стоишь не мосту и чешешь... Ну, в общем, Лидочка, то, что удобно чесать, держа руку в кармане, ты меня поняла? А Хаим ему отвечает: А что ты хочешь, Абрам, чтобы я стоял на этих... на том самом, Лидочка, вы меня понимаете, и чесал мост?
Лида, как всегда, громко прыснула вслед за тонко хохочущим Семеном Борисовичем и открыла глаза. Из зеркала на нее смотрела веселая и молодая блондинка. Подмигнув отражению, она расплатилась и с легким сердцем вышла из этого храма хорошего настроения. Теперь оставалось заехать к Филиппову, купить настоящих наполеонов и устроить дома оргию, сварив к ним настоящий турецкий кофе. И, кто знает, у вечера могло быть продолжение...
В такой вечер стоило бы куда-нибудь с кем-нибудь закатиться, но не складывалось: душещипательный разговор Виктора с начальством ни в малой степени не способствовал хорошему настроению - состоянию, в общем-то, нормальному, когда тебе двадцать семь лет. Да и откуда взяться доброму состоянию духа, коли фраернулся, как зеленый новичок, - а себя Баранов считал если не зубром сыска, то, во всяком случае, нормальным опером. А Старый К. тут же с удовольствием ткнул его носом в недоработку. Действительно, какого лешего не переговорил он с водилой этого Розова? Да и майорские погоны, как минимум, не испортили бы Барановский парадный мундир, от праздника до праздника пылящийся в коридорном шкафу... Ну, насчет отзыва представления и выговорешника мы еще посмотрим, решил он, еще не вечер! Потом пришла забавная мысль: хорошо, полковник не слышал этого моего заявления! С его строгим логическим умом произнесенная вечером фраза "еще не вечер" означала бы, что у говорившего не все дома...
В итоге капитан повеселел, вследствие чего немедленно почувствовал голод и ускорил шаг. В подъезде дома он столкнулся со стариком Брутским, личностью легендарной. Еще до войны тот стал профессиональным партийным работником, а выйдя на пенсию в семидесятых, проработал с десяток лет в каком-то институте. Нынче ему было за девяносто, но он оставался достаточно бодрым и вменяемым. Отец рассказывал Виктору, как встретил однажды Брутского в Санкт-Петербурге, тогда еще, конечно, Ленинграде. Отец поселился в той же гостинице, где уже проживала приехавшая для проведения социологического исследования в Питер бригада московских ученых, в составе которой был и Брутский. Отец заметил, что сосед никогда не выпивал вместе с коллегами, нередко заказывавшими к ужину по сто граммов коньяка. Однажды он засек его, уже после закрытия ресторана, тайком несущего из буфета стаканчик. Отец не удержался и спросил, отчего же Брутский отказался от алкоголя за ужином? Тот ответил вопросом на вопрос: "А вы знаете, почему я выжил? Я никогда и ни с кем в жизни не опрокинул ни одной рюмки!"
Выйдя из лифта, Виктор ткнул пальцем в звонок и тут же вспомнил, что дал себе слова больше не звонить и не срывать стариков с места, а пользоваться ключом. Однако с мальчишеской этой привычкой справиться в одночасье было тяжело. Дверь открыла мама, Нина Константиновна. Подставив сыну щеку (сама она целовала его только в исключительных случаях), она немедленно отправила "нормального опера" в ванную комнату:
- Иди, быстренько помой руки - и за стол. Отец заждался, пришел с работы голодный, как волк!
- Не повезло тебе сегодня, мама, - засмеялся Виктор, - у тебя за столом будут два голодных зверя!
- Не семья, а какой-то уголок Дурова! - всплеснув руками, притворно ужаснулась Нина Константиновна.
- Не Дурова, а Баранова, - отозвался из столовой глава семьи, Василий Андреевич.
Родители, как всегда (если он не предупреждал по телефону, что задерживается) ждали сына, и не садились за стол. Это была одна из традиций, которые старались неукоснительно соблюдать.
Взглянув на стол, капитан ощутил себя собакой Павлова, настолько аппетитно выглядели белый кавказский сыр, лаваш и любимая его холодная закуска - "имам баялды" (целиковые нетолстые удлиненные баклажаны, нашпигованные чесноком и тушенные в собственном соку с разрезанными пополам помидорами и маленькими луковицами). Название в мамином вольном переводе с турецкого означало "имам поел и умер (потому, что так вкусно было)". Определенная ориенталистская направленность домашней кухни Барановых объяснялась армянскими корнями Нины Константиновны.
Усевшись за стол, Виктор вспомнил свои дневные страдания в "Ёлках-палках" и, заговорщицки посмотрев на отца, со значением подмигнул. В ответ Василий Андреевич скроил гримасу, обозначающую полное понимание и поддержку.
- Мама, для нас с сыном не найдется ли чего покрепче чая?
Вместо ответа Нина Константиновна легко встала с места и отправилась на кухню. У Барановых водка хранилась в морозилке при -17?: глава семьи не понимал дегустаторов, ценивших в водке какой-то особый "хлебный вкус" и считал, что водка в принципе должна быть безвкусной, а значит, максимально охлажденной.
- По сто граммов на один волчий нос, - сообщила укротительница, ставя водку на стол. Aqua vitae была уже перелита в моментально запотевший хрустальный графинчик.
- Да, мамуля, не видать тебе внуков, как собственных ушей! - неожиданно пообещал Виктор.