Горлов Василий Александрович
Луй Xiii

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 5, последний от 04/04/2021.
  • © Copyright Горлов Василий Александрович (vasily50gorlov@yandex.ru)
  • Размещен: 08/10/2014, изменен: 08/10/2014. 504k. Статистика.
  • Повесть: Детектив
  • Оценка: 6.92*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мой первый роман, опубл. в 2006 г. Полицейский детектив. Исчез крупный бизнесмен. Куча подозреваемых, невероятные приключения, новые "Три мушкетёра"...


  •    ЛУЙ ТРИНАДЦАТЫЙ

    МИЛИЦЕЙСКАЯ СКАЗКА

      
       Все события этого романа - вымышлены,
       а возможные совпадения - случайны.

    ПОНЕДЕЛЬНИК, 25 МАЯ

       Д'Артаньян осторожно высвободил руку из-под головки г-жи Бонасье. Сон женщины был глубок и спокоен. Белокурые волосы разметались по подушке, а одна прядка прилипла ко лбу. Ложбинка, аппетитно делящая капризную верхнюю губку пополам, была влажной. Посмотрев на нее, он неожиданно понял, что совсем не хочет уходить. Поборов минутную слабость, д'Артаньян заставил себя встать и начал медленно одеваться. Этой ночью решалось многое, и малейшее промедление могло очень дорого обойтись слишком большому числу людей. Застегнув гвардейский мундир, он привычным движением просунул голову в перевязь и передвинул шпагу чуть назад. Чертыхнувшись, в который раз с тоской подумал: все на свете отдам за "Макарова" и пару обойм в придачу!
      
       БАРАНОВ
       Оперуполномоченному Московского уголовного розыска двадцатисемилетнему капитану Виктору Баранову всю жизнь, можно сказать, везло. Родился в замечательной семье, закончил английскую спецшколу, получив неплохой аттестат (притом, что ни одну из точных дисциплин не знал даже на "тройку"). Тут нужно было сказать спасибо преподавателю физики, Тамаре Александровне, которая сильно помогла симпатичному выпускнику на экзаменах. "Если бы не она, - говаривал он в кругу друзей, - ей-богу, до сих пор учился бы в десятом классе!".
       Не попав с первого раза на юрфак МГУ, Виктор устроился рабочим в Исторический музей. Стремясь удлинить ничтожный двухнедельный отпуск, он согласился "дружинить": с красной повязкой на рукаве несколько раз в месяц они с коллегами фланировали по вечернему городу, периодически прикладываясь к заветной фляжке. И надо же было так случиться: в одно из дежурств, заметив отчаянно удирающего от милиционеров человека, он совершенно инстинктивно подставил тому ножку - Виктор по-любительски поигрывал в футбол, освоив амплуа защитника. Пойманный оказался опасным рецидивистом, поэтому храброго общественника наградили ценным подарком и грамотой УВД.
       Все это очень пригодилось при повторном поступлении на юрфак. Но, кроме того, на экзамене по русскому устному Баранов вытащил тот же самый билет, что и год назад, а тема сочинения оказалась одной из трех, подготовленных заранее. Удача не покидала Виктора все пять лет учебы, вплоть до того момента, когда он отказался воспользоваться знакомством отца и, вместо престижной фирмы, отнес свой красный диплом на Петровку, 38.
       "Да, именно после этого Фортуна повернулась ко мне самой аппетитной для восточных мужчин частью тела", - рассудил Баранов, размышлявший по дороге на работу о странностях своей жизни. Показав дежурному удостоверение, он неторопливо - время позволяло! - отправился к себе в кабинет, прикидывая, какой еще подарочек приготовит ему полковник Козлов. Начальник и был главной Викторовой невезухой.
       Ровно в девять в кабинет ворвался Михаил Евгеньевич Гусев, для друзей - просто "Гусь", известный зубоскал и любитель детективов. Вместе с Барановым они делили эту келью с уехавшим в настоящее время в командировку Вячеславом Поплавским, человеком-компьютером: Славка никогда ничего не забывал, а его любимым героем был персонаж, сыгранный Г. Бурковым в "Иронии судьбы".
       - Когда-нибудь все-таки опоздаешь, шефу на радость, - именно этой фразой Виктор начинал каждое утро.
       - Не опоздаю, - безмятежно ответил Гусь. - Знаешь, каким искусством должен отлично владеть каждый сыщик?
       - Ну? - не очень вежливо спросил Баранов, чувствуя, что его ждет какой-то подвох.
       - Ездить, прицепившись сзади к кэбу! Читайте Конан Дойля, "Этюд в багровых тонах", - заржал Гусь.
       Виктор приготовился достойно ответить, но тут дверь открылась, и в ней показалась постная физиономия Козлова.
       - Веселимся? Ну-ну... Баранов, зайди.
       Смирившись с неизбежным, капитан поднялся со своего места и начал собирать "папку для доклада" - Козлов любил задавать подчиненным самые неожиданные, зачастую мелкие и второстепенные вопросы о ведущихся ими делах. Справедливости ради, следует признать: иногда это сильно помогало, но незнание или - хуже того, неточность - служили поводом для длинного и нудного разноса. Сегодня Виктор был относительно спокоен, поскольку в пятницу минувшей недели успешно завершил два долгих дела, и даже успел направить в прокуратуру все необходимые бумаги, из-за чего суббота оказалась непоправимо вычеркнутой из жизни. Поэтому, открывая дверь "козлятника", он не исключал даже, что услышит что-то вроде похвалы.
       - Разрешите, товарищ полковник?
       - Заходи, Виктор Васильевич, садись... - Шеф одним глазом взглянул на вошедшего и снова углубился в изучение какого-то документа, напечатанного на незнакомом Баранову бланке с внушительной шапкой.
       Оставив безнадежные попытки разглядеть на письме название организации, Виктор стал прикидывать, зачем его вызвали. На этот счет существовали своего рода приметы. Обычной формой общения было "Баранов, ты..."; если же Козлов обращался к нему на "ты" и по имени (что бывало крайне редко), это означало, что у шефа хорошее настроение и впереди не маячит ничего неприятного; можно было ожидать даже скупой похвалы - раза два-три такое случалось. Обращение на "ты", но по имени-отчеству предвещало серьезный разговор или неприятное задание, а зачастую и то, и другое. Изредка полковник своим подчиненным "выкал" - это сулило скорый выговор в приказе.
       - Сколько за тобой на сегодня дел? - поинтересовался Козлов, хотя отлично знал сколько.
       - Три, Климент Степанович.
       - Целых три? Ай-яй-яй, не бережешь ты себя, Виктор Васильевич, так и надорваться, как говорится, можно!
       - Так я ж в пятницу два дела закончил, признательные показания получил и задокументировал!
       - Да-да, я уже где-то это мельком слышал... А у Гусева, между прочим, семь дел, у Поплавского - восемь! Недоглядел я, прохлаждаешься, товарищ капитан!
       Это было несправедливо и потому втройне обидно: Баранов в кои-то веки собирался в отпуск и "зачищал концы", о чем полковник прекрасно знал. Вступать в полемику, однако, было себе дороже. Поэтому капитан угрюмо молчал, окончательно уверившись, что отпуск снова тю-тю.
       - Ежели подчиненный не бережет себя, - продолжал Козлов, - что должно сделать руководство? Как говорится, взять эту задачу на себя! Все свои дела, значить, сдашь Быкову, он сегодня вышел из отпуска. Доволен заботой начальства?
       Тут явно было что-то не так: шефовы подвохи были не чета дешевым покупкам Мишки Гусева. "Что же у него за пазухой?", - мучительно пытался понять Баранов, сохраняя при этом на лице полную невозмутимость.
       - Забота начальства, Климент Степанович, сродни тещиной ласке, и означает: бди!
       - Тещиной, говоришь, значить,... Не ценишь ты доброго к себе отношения, Виктор Васильевич, не ценишь! Ну, раз так, на-ка вот, почитай письмишко. Прелюбопытнейший, между прочим, документ, и лично тебе, как говорится, многообещающий!
       Взяв в руки документ, Виктор увидел, что это ксерокопия письма из Российского союза промышленников, подписанного его председателем и адресованного высокому министерскому начальству. В левом верхнем углу красовалась резолюция замминистра, сообщавшая, что он ставит вопрос на контроль, и требующая ознакомить с письмом ряд лиц, в т.ч. и начальника ГУВД Москвы. Ниже была еще одна резолюция, подписанная генералом: "т. Козлову. Прошу подключиться".
       В самом документе говорилось, что РСП обеспокоен участившимися в последнее время случаями исчезновения отечественных предпринимателей: Колесникова В.Т, Скрынникова О.И., Хаджиханяна А.А., Ахметова А.М. и некоторых других. Далее Союз выражал "глубокое доверие" органам внутренних дел, однако обращал внимание руководства министерства на то, что ни по одному из этих фактов до сих пор не достигнуто никаких результатов. Поводом для этого письма, говорилось далее, стало недавнее исчезновение члена бюро РСП Бориса Михайловича Розова. В заключение председатель Союза выражал надежду, что "правоохранительные органы и силовые структуры в кратчайшие сроки выяснят судьбу г-на Б.Розова, поскольку сложившаяся в последнее время ситуация пагубно влияет на осуществление провозглашенного Президентом России курса на привлечение в российскую экономику иностранных инвестиций".
       - Ну-с, капитан, что скажешь?
       - Противненькое письмецо, товарищ полковник. Мне дед про такие рассказывал. Слава Богу, что теперь нет статьи за вредительство... И вообще: розыском пропавших лиц занимается соответствующая служба, при чем здесь мы? Хотите, чтобы я подготовил ответ?
       - Да, письмо, как говорится, не подарочек. Копию, обрати внимание, они на Старую площадь отправили. Поэтому зам. министра хочет, чтобы и мы, значить, подсоединились. Дело, ты прав, не наше, но лично я в МВД звонить не буду, да и тебе, как говорится, не советую. А ответ я и сам напишу, когда ты мне этого г-на Бэ Розова из-под земли достанешь, желательно живого и невредимого. Усек?
       - Усек.
       - Ну, а раз усек, съезди, познакомься с розыскным делом в ОВД "Полянка", потолкуй с тамошними сыскарями, понюхай по месту жительства. Вечером доложишь. Вопросы есть?
       Вопросы, конечно, были. Чего не было, так это желания, а главное - смысла их задавать.
       - Разрешите идти?
       - Иди. Билет-то хоть не успел еще купить?
       Потрясенный нежданной заботой, Баранов только и ответил:
       - Нет еще.
       - И т? слава Богу. А то - сдавать, время терять... Иди, чего стоишь!
       Вернувшись к себе, Виктор открыл сейф и вывалил на стол документы по делам, которые надо было передать Быкову. Задумался на минуту, брать ли с собой ствол и, решив, что лишняя тяжесть ни к чему, оставил его лежать на полке. Собирая папки, он поймал любопытный взгляд Мишки, который, прекратив стучать по клавиатуре компьютера, с интересом за ним наблюдал.
       - Чего от тебя хотел Старый К. (в разговорах между собой оперативники частенько называли полковника "Старый К.)?
       - Да вот, просил передать тебе все мои дела и велел ехать отдыхать.
       Баранов бухнул на Мишкин стол стопку бумаг и с удовольствием посмотрел, как вытягивается у Гуся лицо. Сполна насладившись отмщением, Виктор собрал свое хозяйство и отправился к Быкову.
       Освободившись, наконец, от бумажного груза, капитан вышел на улицу. Зажмурившись на веселое весеннее солнце, Баранов зашагал в сторону Тверской, поскольку решил добираться до Полянки на троллейбусе. Глаз радовали по-майски яркие газоны, обильно украшенные желтыми звездочками одуванчиков. На вкус Виктора, соперничать с московским маем может только сентябрь, при условии, конечно, что он сухой и теплый. Май все же перевешивает, считал оперуполномоченный, исключительно за счет женского населения столицы, которое впервые разоблачается в последний месяц весны после изнурительно длинного "семисезонья".
       Поднимаясь бульваром от Петровки к Пушкинской площади, капитан размышлял о письме, подготовленном кем-то из чиновников аппарата РСП и подписанном председателем. Дед, старый милиционер, из-за влияния которого, кстати, Виктор и топтал сейчас подметки вместо того, чтобы сидеть в кондиционированном офисе, кое-что рассказывал о той эпохе, когда такой, по сути, донос, мог лечь в основу чудовищного приговора. Дед, как и многие предусмотрительные люди в ту пору, несколько десятилетий ежедневно ездил на работу с саквояжем, заботливо собранным женой и содержавшим теплое белье, сухари и махорку. А ведь кто-то до сих пор тоскует по этим временам!
       Рабочий день в давно уже непролетарской Москве еще только начинался, поэтому в полупустом троллейбусе половина сидений оказались свободными. Баранову удалось с комфортом устроиться у окна, после чего он предался размышлениям. С отпуском, конечно, чепуха получилась, ну, да ладно, не в первый, и не в последний раз! Обидно другое: пропажами людей занимается специализированная служба, и отказываться от отпуска только из-за того, что кто-то поставил на уши все министерство - форменный облом! Тем более - опыт это Виктору подсказывал - пропажа бизнесмена, если не было требований выкупа, почти наверняка означала его смерть. Да и киднеппинг, которым, кстати, должен заниматься УБОП, или как он там теперь называется после очередной реорганизации, вовсе не означает, что жертва вернется живой и невредимой. Да, надо не забыть поговорить со Старым К. о похищении с целью выкупа. Так что еще могло произойти? Нападение бомжей (хотя какие бомжи, он же из машины, поди, не вылезает, да и охрана...) - раз. Любовница - два. Партнеры и сотрудники фирмы - три. Конкуренты - четыре. Бытовуха (жена, другие родственники) - пять. Все, кажется? Тут Баранов вспомнил Мишку Гусева, цитировавшего Шерлока Холмса: что-то вроде того, что строить предположения, не зная фактов - очень серьезная ошибка! Неожиданно громко хмыкнув, Виктор переключился на симпатичных пассажирок, которыми салон, казалось, был просто полон! Услышав в динамике хриплое "Магазин "Молодая гвардия", он не без сожаления направился к дверям.
      
       Сегодня в Лувре было спокойно: больших приемов не ожидалось, а король пребывал в хорошем настроении, поскольку коротал вечер за картами и был в выигрыше. Приказав подать бутылку десятилетнего "Наполеона", он с удовольствием опорожнял рюмку за рюмкой. То ли под влиянием коньяка, то ли еще почему, но обычно осторожно игравший по причине крайней скупости, король дважды рискнул и проиграл. ря я согласился на енинградку", - пришло позднее раскаяние, - надо было как обычно, играть "сочинку"!
      
       ОВЕЧКИНА (6 МАЯ)
       Лиде Овечкиной в сентябре должно было исполниться тридцать. "А ведь не скажешь", - с удовольствием подумала она, разглядывая себя утром в большом круглом зеркале, висевшем в ванной комнате. Из зеленоватой глубины старого полированного стекла на нее смотрело заспанное лицо со слегка припухлой верхней губой. Свежая, несмотря на ежедневно выкуриваемую пачку сигарет кожа, кукольные голубые глаза и светло-русые волосы не позволяли дать ей больше двадцати пяти. На это часто клевали представители "братского пола", пикировавшие на неопытную, как они думали, дурочку. Но вместо легкой жертвы стервятники сталкивались с обладавшей мужским умом, дважды разведенной дамой, кандидатом экономических наук и майором финансовой разведки. Любопытно было на них смотреть, когда их потрясенному уму открывалась истина. В редких случаях после подобного афронта у мужиков к Лиде пробуждался более глубокий интерес - с такими она, бывало, начинала встречаться. В общем, с внешностью у товарища майора было все в порядке, если не считать следа от пулевого ранения в верхней части ягодицы. Лидия Сергеевна утешала себя тем, что познакомиться с этим недостатком имели шанс только избранные, причем лично ею.
       Контрастный душ прогнал остатки сна, и пришло время завтрака. Все утро Лида вожделенно ждала второй чашки кофе, когда, наконец, можно будет закурить - благо еда, состоявшая из пары больших листьев салата с завернутыми в них кусочками острого кавказского сыра, много времени не заняла. Щелкнув зажигалкой, до мельчайших подробностей имитирующей немецкий пистолет "лилипут" (подарок мужа N 1 к присвоению первого офицерского звания), она глубоко затянулась.
       Теперь можно было и подумать. Уже длительное время майор Овечкина занималась изучением финансовой деятельности некоего Евгения Феликсовича Гомберга, удачливого дельца, упорно пробивающегося в "первую сотню". В имевшемся на него досье Лида нашла сообщения информаторов, в которых прямо говорилось о том, что одним из источников немалых доходов указанного господина было сотрудничество с организованными преступными группировками (ОПГ). ОПГ в свою очередь, по агентурным данным, пользовались услугами бизнесмена для "отмывания денег". Был сигнал, что эти средства направляются криминалитетом на финансирование террористической деятельности. Но!
       Многочисленные проверки по линии министерства по налогам и сборам сколько-нибудь серьезных нарушений на предприятиях группы Гомберга не выявили. Являясь экспортером, он избегал столь распространенных в отечественном бизнесе офшорных схем. Овечкина, чья закрытая кандидатская как раз и была посвящена анализу финансовых махинаций российских экспортеров, так и не смогла "нарыть" на него какого-либо компромата. "Ведь носом чую, ворует, пузатик!", - с раздражением ткнув сигарету в пепельницу, подумала она. "Пузатиками" и "пузанчиками" Лида ласково именовала своих "клиентов", практически неизбежно обзаводившихся этим украшением к сорока годам, вне зависимости от того, был или не был у них личный тренер по фитнесу.
       Между тем Евгений Феликсович претендовал на роль столпа общества: его предприятия, производившие довольно громоздкое оборудование для строительной и иных отраслей, исправно платили налоги и зарплаты; он входил в различные предпринимательские объединения и союзы, заседал в президиумах и громко вещал с трибун о необходимости "государственной заботы о представителях реального сектора экономики"; наконец, стремясь соответствовать новейшим веяниям, он слыл меценатом и ценителем искусства.
       - Ему только крылышек не хватает! - помнится, сказал генерал, поручая ей это дело.
       - Ангельскими крылышками такую тушку не перенесешь, - раскрыв "дело" и увидев фотографию на первой странице, улыбнулась та, - может быть, "черный воронок" поможет...
       Ополаскивая после завтрака посуду и занимаясь макияжем, Овечкина в который раз прикидывала, где искать. В сущности, схем увода денег не много - ей ли не знать! По большому счету их всего три: переброска со счета на счет в длинной череде специально созданных для этой цели фирм до "полного растворения", оплата фиктивно выполненных работ, а также манипуляции со страхованием. Мелкие и важные детали могут варьироваться, тасоваться, но других принципиальных схем нет. Ну, разве что имитация воровства, более популярная в прошлые годы. Как говорил Семен Борисович, знакомый Лидин парикмахер, "Не надо выдумывать умных слов. Всех умных слов уже сказали древние греки!". Вспомнив забавного старика, Овечкина улыбнулась и машинально посмотрелась в зеркало.
       - Надо бы в парикмахерскую зайти... А когда, спрашивается, это может сделать трудящаяся женщина? - спросила она у отражения. И добавила: - Замуж, что ли снова пора? Сама с собой разговариваю!
       ... Вроде ничего этого пузанчик мой не практикует. Он проектирует, строит технику и продает за рубеж. Все! Но ведь агентура не может ошибаться - данные перепроверялись. Ловок, черт его возьми!" Нет, я была права: надо или внедряться непосредственно к нему в его ЗАО "Строймашинерия", или вообще отказываться от этого дела.
       Это решение окончательно созрело в хорошенькой головке майора уже на улице, когда она выкатывала из "ракушки" свой бордовый "Фольксваген-Поло". Его приобретение (на средства, образовавшиеся после второго развода) вызвало у коллег немало шуток. Сосед по кабинету майор Собакин, например, периодически спрашивал: как сказать "оборотень" женского пола?
       Приехав на службу, Лида прямиком отправилась на третий этаж, где располагались приемные начальства. Подождав всего десять минут, которых не хватило, чтобы обсудить со Светланой, секретарем генерала, все достоинства и недостатки колготок "Филодоро", она прошла в кабинет. Хозяин встретил ее у дверей: подчеркнуто вежливый со всеми, с немногими женщинами, тянувшими лямку под его началом, он был просто галантен.
       - Ну, с чем, Лидочка, пожаловали? - по-отечески поглядывая на нее из-под густых, еще черных бровей поинтересовался он. - Появились какие-то соображения по Гомбергу?
       - Особых соображений нет, Петр Александрович. К сожалению, похвастаться нечем. А вот предложение появилось. - Тут Овечкина замялась.
       - Ну-ка, ну-ка! - подбодрил подчиненную генерал.
       - Петр Александрович, если мы хотим быстро и результативно провести операцию, нужно проникнуть в окружение пузанчика, простите, Евгения Гомберга.
       - А что, в качестве оперативного псевдонима - вполне подойдет. Пусть будет "Пузанчиком", - одобрил генерал. - А что, нет подходов к кому-нибудь из его окружения?
       - В ближнем кругу, похоже, крепкая круговая порука, а остальных проверяла и постоянно контролирует его служба безопасности. Коллеги из Конторы говорят, что это - лучшая частная спецслужба в стране.
       - Н-да, серьезный господин...
       - Поэтому я и говорю о внедрении! К сожалению, Малинина пока нет, и для обсуждения технических деталей приходится отвлекать вас. Раз уж вы, товарищ Родионов, поручили мне это дело...
       Полковник Малинин, непосредственный начальник Овечкиной, уже второй месяц лежал в госпитале с какой-то мудреной болезнью, и врачи обещали его выписать не раньше июня.
       - Да ладно, Лидочка, не оправдывайтесь! Мне, может быть, приятно с вами работать. Я еще подумаю, не попросить ли эскулапов наших попридержать полковника на месячишко-другой лишку...
       Овечкина вскинула на Петра Александровича удивленные глаза.
       - Шучу, шучу, Лидия Сергеевна, - успокоил ее генерал. - А что до внедрения... Попробуйте, но предпримите все меры маскировки - уж коли их службу безопасности коллеги с Лубянки окрестили частной спецслужбой... Господи, куда катимся?!
      
       У мэтра Год? как всегда было шумно. Центр залы занимали швейцарцы. В дальнем углу гуляли бакалейщики. Оттуда раздавались песни, мужской гогот и женский визг: расшалившиеся буржуа щипали своих румянолицых подруг и рассказывали непристойные анекдоты. Уличные торговцы, школяры, продажные девки, солдаты в ржавых кирасах и всякое отребье кишмя кишели там и тут. "Жаль, - подумал Атос, неосмотрительно назначивший здесь свидание д'Артаньяну, - кабачок становится популярным". Сделав очередной глоток шамбертена, он почувствовал усиливающуюся изжогу. "Для моей-то язвы, - мелькнула мысль, - водка была бы куда как полезнее!".
      
       БАРАНОВ
       ОВД "Полянка" ничем не отличается от прочих "ментовок" в центре Москвы, которым отводились преимущественно старые здания. Оно располагается в исторической части Замоскворечья и вполне ему соответствует: невысокий домишко с крепостной толщины стенами и подслеповатыми окошками, в двух шагах - старинная церковь, входившая еще в знаменитые "сорок сороков" и по прихоти судьбы принимавшая прихожан все семьдесят четыре года советской власти. В общем, это было симпатичное местечко, которое, служи здесь Баранов, он не променял бы ни на какой комфорт казенных построек в спальных районах.
       Хмурый старлей не удивился, когда Виктор предъявил удостоверение и попросил показать розыскное дело Розова. Видно, решил Баранов, шухер, поднятый РСП, дошел уже и до "земли". Папка, которую начал листать капитан, была ни удивление тонкой, хотя, подумал он, и времени-то прошло, всего ничего! "Дело" содержало заявление супруги, несколько справок и ответы на некоторые запросы, в большом количестве рассылаемые в самые разные учреждения.
       Первым делом Виктор достал из кармашка, приклеенного к крышке папки, фотографию бизнесмена. К его немалому удивлению, член бюро Российского союза промышленников оказался сухощавым, спортивного вида мужчиной, на вид лет тридцати пяти. В его лице была какая-то несообразность, вносившая диссонанс в общий облик. Ага, наконец, сообразил Баранов: узкая полоска рта и жесткий взгляд близко посаженных к носу глаз совершенно не вязались с мальчишеским хохолком и лицом, казалось, не знакомым еще с бритвой.
       Так, теперь заявление Розовой Галины Ивановны, проживающей по адресу..., о пропаже мужа, Розова Бориса Михайловича, 1955 года рождения... Как, ему, оказывается, сорок девять? Никогда не дашь! Хотя фотография, возможно, старая... Так, вышел из дома 8-го мая сего года в 9-45, сам сел за руль,... куда поехал, не знает... просил вызвать машину с работы к 15-00, с охраной... Да, ошибочка вышла, господин хороший: за что секьюрити платишь, если с собой не берешь? Вот и доигрался!
       Отложив в сторону заявление, Баранов взял протокол опроса Розовой. Из него явствовало, что в этой семье царили довольно странные порядки. Супруга не знала, есть ли у Бориса Михайловича друзья - дома общался только с сослуживцами и партнерами по работе - фирме "ОАО Финансовый дом "Надежность". Ладно, бывает... Категорически утверждает, что знакомых женщин у него не было и, вообще, они его не интересовали. Ага, так я и поверил! Но, может быть, он - великий конспиратор или она - выдающаяся женщина. Побеседуем, увидим... Что еще? Был азартен, интересовался спортом, бывал на бегах, по вторникам играл в бридж с Федей Голощаповым и Марком Зеленским, своими заместителями, и соседом по дому, крупным предпринимателем Евгением Гомбергом. А Голощапов-то ей явно больше нравится, чем Зеленский, гадом буду! Ладно, что имеем с гуся? Карточные долги - ерунда! Темные делишки с ипподромными жучками? Проверим. Так, в последнее время взволнован не был, не было странных звонков, ни о чем таком не говорил... Интересно, они вообще о чем-нибудь друг с другом разговаривали? Ага, материальное положение устойчивое, проблем не было. Ха, мне бы их материальные проблемы! Взаимоотношения в семье нормальные, никаких предположений не имеет... Не густо!
       Старлей оказался дельным парнем. В папке Виктор нашел ответ на его запрос в ФД "Надежность", где говорилось, что ОАО не испытывало финансовых проблем, доходы из квартала в квартал регулярно превышали расходы, консолидированные балансы и отчеты об аудиторских проверках прилагаются. Следом было подшито письмо, подписанное первым зам. гендиректора, зам. председателя правления ФД "Надежность" Трошиным, сообщавшим, что "решением совета учредителей Финансового дома установлено вознаграждение за информацию о местонахождении г-на Б.Розова в размере 30 тыс. у.е.". Солидно, но не щедро, - решил Баранов. Может, потому у них и прибыль стабильна? Далее Виктор нашел документ из налоговой инспекции, в котором сообщалось, что по итогам камеральной проверки бухгалтерской отчетности ОАО "ФД "Надежность", нарушений и задолженности по налогам не обнаружено. А мужик свое дело знает туго, решил с уважением Виктор, закрывая "дело".
       - На словах что-нибудь имеешь добавить? - напоследок спросил он хмурого мента.
       - Думаю, если труп где-нибудь не выскочит - в положенный срок будет признан по суду мертвым.
       - Считаешь, шансов, что сам куда-то слинял, нет?
       - Тачка у него была навороченная, "майбах". Могли прижать к обочине и - до свиданья, мама!
       - Вполне реальное дело. Спасибо, старлей! Как у вас начальника УРа кличут?
       - Майор Стрельцов Александр Игоревич. Да вот он, - кивнул он на открытую дверь, в которой показался еще молодой, лет на пять старше Баранова, человек.
       - Да, - вспомнил вдруг старлей, когда Стрельцов уже вел Баранова к себе в кабинет, - участковый, бывший десантник, мне рассказывал, что Розов его несколько раз расспрашивал о способах маскировки и технике стрельбы из укрытий.
       - Очень важно! - отмахнулся Баранов. - А главное, сегодня же поможет разыскать этого мечтающего об армии любознательного парнишку. Больше ничего не рассказывал твой замечательный участковый?
       - Больше ничего. Он опросил весь дом, включая соседа-приятеля потерпевшего, никто ничего не видел, не знает и не имеет сообщить.
       В помещении уголовного розыска можно было вешать топор. Подчиненные Стрельцова забивали козла и нещадно при этом дымили. Не курил лишь один, да и то, наверно, потому, что крепко спал на продавленном "дежурном" диване.
       - Так что, капитан, тебя на Петровке решили прицепить к этому "висяку"? - приветливо спросил хозяин.
       - Да, и вот приехал к тебе, майор, за информацией. Что за люди, какая у них семья?
       - Да ничего особого у меня для тебя нет, сейчас пойдем, сам увидишь. Думаю, рыть надо по линиям жена - любовница и заместитель - начальник.
       - Не упрощаешь, майор?
       - Да девяносто процентов всех убийств совершаются по самым примитивным причинам! На службе - зависть и деньги, первый подозреваемый - заместитель потерпевшего; дома - баба и деньги, в первую очередь - тряси уцелевшего супруга. Элементарно!
       - Но ведь остаются еще эти десять процентов, ты сам про них сказал. С ними-то как?
       - А никак, называется висяк, - с ходу срифмовал начальник УРа. Сыскари, внимательно слушавшие этот разговор, заржали. - Ты посмотри на мои кадры, - продолжил Стрельцов, - зеленые салаги без специального образования! Весь день на ногах, за копейки, не евши, не пивши. Где им в высоких эмпиреях ковыряться! Алкаш, с похмелья бабу свою замочивший за то, что не дала на стакан, - наш клиент! Баба эта несчастная, топором муженька своего за побои отблагодарившая, - тоже наш клиент! Сынок их обкуренный, у дамочки в подворотне сумочку слямзивший, - конечно же, наш! Сеструху его, клофелинчиком очередного полового гиганта насмерть убаюкавшую, - тоже милости просим! А все остальные, капитан, извини, ваши! На то вы и МУР!
       "Кадры", все как на подбор в возрасте лет двадцати пяти, сплошь одетые в дешевые черные кожаные пиджаки, притихли, внимательно слушая разговор офицеров. "А зимой, - невпопад подумал Виктор, - они наденут кожаные куртки и на голову - "чеченки", вязанные облегающие шапочки. Почему-то во всех московских ментовках сыскари именно так одеваются". Спорить со Стрельцовым Баранов не стал, понимая, что за злыми и не бесспорными словами начальника полянковской уголовки скрываются досада профессионала и почти отцовская боль по отношению к "кадрам".
       - Ладно, майор, не заводись. Пойдем, покажешь мне потенциальную вдову.
       - Хочешь, сосватаю? А что: дамочка красивая, не бедная. Сбросишь погоны, пойдешь в адвокаты, Плевакой заделаешься...
       Сыскари снова заржали. Под щелканье костяшек домино Стрельцов и Баранов вышли в коридор. Спавший на диване так и не проснулся.
       Консьержка, женщина незаурядная по своим габаритам и упертости, напрочь не хотела пускать в дом незваных гостей. Стыдно сказать, но Баранов даже слегка растерялся, встретив столь неистовый отпор там, где совсем его не ожидал.
       - Вы мне, молодые люди, корочками вашими фальшивыми в глаза не тычьте! - неожиданно писклявым голосом верещала церберша. - Галина Ивановна никого видеть не желают, и нечего их беспокоить! А я тебе говорю, не пущу! - пошла она на таран, видя, что Виктор норовит бочком проскочить к лифту.
       Тут вмешался Стрельцов, до того с усмешкой наблюдавший за перепалкой. Неожиданно громким, каким-то жестяным голосом он пролаял:
       - Ну, все, женщина, кончай комедию. Нам работать надо, а не лясы точить. Щас в обезьянник у меня сядешь часика на два, к бомжам вонючим, а потом я тебе оформлю нападение на сотрудников милиции. - Не договорив, майор потянул из кармана рацию.
       Консьержка на мгновение окаменела, а затем истово начала класть поясные поклоны.
       - Дядечки, не губите, - по-детски пришепелявливая, взмолилась она.
       Давясь от хохота, Баранов вслед за сохранявшим на лице самую зверскую мину Стрельцовым прошел в кабину лифта.
       На третьем этаже двери открылись. Виктор галантно изогнулся и плавно повел рукой:
       - Только после вас, дядечка!
       Дверь открыла пожилая женщина, к простому лицу которой очень подходило темное платье с белым фартуком. Офицеры представились, и она, пригласив их присесть в просторной прихожей, ушла вглубь квартиры. Через минуту в холле появилась Галина Ивановна. При виде ее немногие сомнения и подозрения, появившиеся у Баранова во время ознакомления с документами в розыскном деле, растаяли без следа. Было невозможно представить, что этой удивительно красивой сорокапятилетней женщине способен изменить хотя бы один мало-мальски вменяемый мужчина. Теперь ее слова о том, что мужа другие женщины не интересовали, уже не казались ему самоуверенными и неумными. В равной мере больше не вызывало протеста и утверждение о том, что в семье не было конфликтов (хотя кто не знает, что таких семей практически не бывает!). С такой женщиной - Виктор это понимал селезенкой - просто не может быть никаких трений, причем не важно, где делить с ней крышу: в роскошных апартаментах или в однокомнатной "хрущебке".
       - Какие-то новости о Борисе Михайловиче? - спросила она спокойным голосом. О бушевавших внутри эмоциях говорили только ее выразительные глаза.
       - К сожалению, Галина Ивановна, розыск только разворачивается. Вы позволите задать несколько вопросов о вашем супруге?
       - Кофе будете? - вместо ответа спросила хозяйка и, получив согласие, быстро прошла в сторону кухни.
       - Ну как, берешь вдову в жены? - почти утвердительно спросил шепотом проницательный Стрельцов, отлично понявший, какой эффект произвела на Виктора хозяйка.
       Капитан не успел ответить, поскольку та почти сразу же вернулась, а за ней показалась женщина, открывавшая давеча дверь. В руках у нее был поднос со всем необходимым для кофепития. Отхлебнув из чашки, Баранов попросил Розову рассказать об утре 8 мая.
       - Ну, это было предпраздничное утро - 9 мая у нас двойной праздник: у Бориса еще и день рождения. Проводив мужа, я отправилась в парикмахерскую, потом - за подарком. Вечером мы должны были ехать на дачу... - голос Розовой все-таки дрогнул, но этим все и ограничилось.
       - Что же вы решили подарить? - безразлично спросил Стрельцов.
       Баранов оценил вопрос коллеги: алиби у нее, похоже, есть, а вот дорогой подарок мужу, задумав его убить, она вряд ли бы стала покупать.
       Галина Ивановна вышла на минуту и вернулась с роскошным ружьем, сплошь покрытым золотой насечкой. Держа его за резной приклад как зонтик, стволом вниз, она продемонстрировала золотую пластинку с надписью "50 лет - не возраст. Галя".
       - Он очень любил оружие, - пояснила она. - Как будто не доиграл в детстве.
       Задав еще кучу необязательных вопросов и получив массу совершенно бесполезной информации, Баранов начал прощаться. У дверей Розова взяла своих гостей за руки:
       - Мальчики, я вас очень прошу, не бросайте это дело, пока хоть чего-нибудь не узнаете - хорошего или, не дай Бог, плохого!
      
       Анна Австрийская сидела на козетке, делая вид, что с большим интересом слушает жизнеописания Плутарха. С трудом скрывая нетерпение и считая минуты, бедняжка в кровь искусала губы. Одна из фрейлин, госпожа де Ланнуа, заметив на белоснежном батисте носового платка алые капли, поняла состояние королевы и предположила, что сейчас произойдет нечто важное. Действительно, спустя несколько минут к Анне подошла камеристка, донья Эстефания, и что-то шепнула ей на ухо, после чего королева перешла в соседнее помещение. Выйти из салона и послать на глазах у всех гонца в Пале-Рояль было немыслимо. Не доложить кардиналу о тайных кознях королевы - смертельно опасно. Что же делать? Неожиданно в голову пришла спасительная мысль: госпожа де Ланнуа подошла к открытому окну и, как бы невзначай постукивая по водосточной трубе, передала стоявшему внизу Рошфору сигнал SOS.
      
       ОВЕЧКИНА (7 МАЯ - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 25 МАЯ)
       К приказу генерала об усиленной маскировке отнеслись со всей серьезностью. Легенда у Лиды была очень простенькой: молодая одинокая женщина в поисках лучшего заработка желает оставить государственную службу и перейти в серьезную корпорацию. Зато к отработке деталей подошли очень тщательно. Майор Собакин предложил, чтобы Овечкина взяла фамилию и биографию его двоюродной сестры, работавшей секретарем-референтом в Министерстве экономического развития и торговли, и даже временно переехала к ней жить. Окрасившись в темно-каштановый цвет и с помощью контактных линз став кареглазой, Овечкина отправилась в рекрутинговое агентство, услугами которого пользовалось закрытое акционерное общество "Строймашинерия".
       В агентстве оценили знание ею двух языков, опыт работы, квалификацию программиста и внешность. Несколько удивила просьба подобрать ей работу в промышленном секторе, но девушка объяснила, что специализировалась в этом направлении и в МЭРТ. В качестве контактного телефона она назвала домашний номер Маши Собакиной и, окрыленная обещанием по-быстрому подобрать что-нибудь подходящее, ушла.
       Через несколько дней, 11 мая, Леночка Герасимова, секретарь-референт Совета учредителей ЗАО "Строймашинерия", узнала в консультации, что беременна. Они с мужем уже потеряли всякую надежду на прилет аиста, и вдруг такая радость! Однако тут же подтвердилось классическое утверждение о полосатом характере жизни: врачиха даже не посоветовала, а потребовала, чтобы Герасимова немедленно легла на сохранение. Слишком много сил, говорила она, положено на то, чтобы Леночка понесла. В тот же день Герасимова написала заявление о длительном отпуске без сохранения содержания в связи с медицинскими показаниями, и наутро уже была в клинике. "Заряженные" компетентными органами врачи подтвердили, что госпитализация необходима.
       Через несколько дней в квартиру Собакиной позвонили из рекрутингового агентства с предложением придти на собеседование в ЗАО "Строймашинерия". (Это был уже четвертый звонок; предыдущие три собеседования по понятным причинам ни к чему не привели.) Таким образом, уже на вторую неделю после начала операции сотрудница финансовой разведки была приглашена на работу организацией, которая вызывала пристальный интерес государства...
       Этому приглашению предшествовали некоторые, заранее вычисленные действия службы безопасности "Строймашинерии". Предвидеть их было достаточно просто, поскольку с обеих сторон действовали выпускники одних и тех же учебных заведений.
       Сначала кто-то позвонил в Министерство экономического развития и торговли и попросил телефон Марии Собакиной - так было установлено, что там действительно работает человек с такими именем и фамилией. После этого произошли еще несколько событий.
       В рекрутинговое агентство приехал человек, предъявивший удостоверение Генпрокуратуры, и попросил не в службу, а в дружбу предоставить список соискателей, обратившихся в агентство после 11 мая. Это список ему из компьютера "выдавили", после чего, рассыпаясь в благодарностях, "следователь" удалился. Добытая им информация свидетельствовала, что Собакина приступила к поискам работы до госпитализации Герасимовой. Что и требовалось доказать.
       На квартиру к М.Собакиной пришел представитель Мосэнерго, который снимал в доме показания счетчиков и заодно решил проверить квитанцию последней оплаты электроэнергии, поскольку платеж до сих пор не пришел в их бухгалтерию. Убедившись в своевременности и правильности оплаты, он попросил разрешения воспользоваться телефоном, чтобы сообщить, что с квартирой N 48 все в порядке. Жучок оказался бесхитростно прилепленным к базе беспроводного телефонного аппарата.
       В клинику, где лежала Елена Герасимова, с ее работы пришли представители общественности - подруга и председатель профкома. К сожалению, они пришли поздно, когда посещения уже закончились. Они ужасно расстроились, но им удалось хотя бы передать цветы и апельсины, а заодно расспросить врача о состоянии Леночки и ее перспективах.
       Во дворе дома, где жила Собакина, полдня толкался какой-то симпатичный чудаковатый дед. Он приехал с Урала к внучке, Собакиной Наталье, и никак не хотел верить, что перепутал адрес. Только подробно расспросив окрестных бабушек о Собакиной Маше, он признал, что ошибся.
       Словом, все шло, как говорят старики, "по закону Божьему"...
       Сестра майора Собакина, неожиданно оказавшаяся в центре столь таинственной операции, прониклась невероятным ощущением собственной важности для судеб страны. Будучи в курсе большей части проверок, учиненных ее новой товарке, она относилась к Лиде покровительственно, считая, что без серьезного опыта работы в государственных учреждениях Овечкиной не выдержать экзамена у столь строгих экзаменаторов. Ее инструктажи доставляли Лиде массу веселых минут. Происходили они, разумеется, на балконе - о жучке не забывали.
       - Предположим, ты хочешь пойти поболтать с подружкой. Как ты это сделаешь?
       - Уберу все документы в сейф, загляну к начальнику, спрошу, не нужна ли я ему в ближайшие десять минут, посажу кого-нибудь, скажем, помощника шефа вместо себя, и уйду.
       - Неправильно! Вместо себя надо сажать сотрудницу посимпатичней, ключ от сейфа оставить - вдруг заболтаешься? Всем объявить, что тебя срочно вызывают в кадры, потом взять пустую папку для бумаг и идти, куда тебе надо, но энергичным шагом.
       - А пустую папку зачем?
       - А кто будет в нее заглядывать? Зато все видят, что идешь по делу. Опять же: полезно для репутации, скажут - деловитая!
       - Не понимаю, зачем все это надо?
       - Иначе скажут, что ты не работаешь, а шлёндраешь по коридорам. Один раз прилепится - и на всю жизнь! Ладно, поехали дальше. Тебе нужно уйти пораньше. Как ты отпросишься?
       - Спрошу, можно ли мне уйти пораньше потому-то. Скажу, завтра задержусь, и отработаю.
       Все неправильно! Про отработку - вообще бред какой-то... Высший пилотаж - это устроить так, чтобы ты отказывалась, а тебя насильно отправили с работы. Типа, нехай я умру, но работа - важнее. Убиваешь двух зайцев: и свободна, и все знают про твою самоотверженность! Можно и так: приходишь и называешь шефу такую причину, которую обычно скрывают. Например: тебе нужно в театр, но ты, краснея, шепчешь ему, что у тебя - пищевое отравление. "Ну, вы понимаете..." Перед этим - регулярно выбегаешь из кабинета. Шеф, конечно, в шоке, и немедленно тебя отпускает. Ему и в голову не придет, что ты так врешь. Зато потом он будет хвастать друзьям, что у его секретарши от него нет никаких тайн! И поверь мне на слово: у него появятся к тебе даже какие-то родственные чувства.
       Наконец, наступило утро долгожданного дня, и Лида, нанеся боевую раскраску, отправилась на собеседование. Перед уходом она положила в сумочку крохотную таблетку, моментально растворявшуюся в стакане воды. Будучи принятой внутрь, она вызывала приступы кратковременного сердцебиения, дурноты и потливости. Кроме того, клейкой лентой чуть ниже своего боевого шрама Овечкина прикрепила несколько сушеных горошин, так, чтобы они причиняли ей ощутимые неудобства в случае, если она сядет. И то, и другое - на случай, если ей предложат пройти проверку на полиграфе. Вообще-то неподготовленному человеку обмануть детектор лжи невозможно, но у майора было хорошее специальное образование; к тому же приготовленные ею сюрпризы должны были изменить типовые реакции организма и сильно затруднить интерпретацию данных полиграфа. По крайней мере, так считала эксперты Конторы, инструктировавшие в свое время майора из "братской" службы. "Если у вас не было времени на подготовку, - советовал один из них, - постарайтесь хотя бы занять максимально неудобную позу. Можно еще попробовать непрерывно напрягать мышцы ног (если вы будете напрягать бицепсы, оператор полиграфа это заметит и насторожится) и сгибать и разгибать в туфлях пальцы. Поэтому, готовясь к встрече, чреватой проверкой на детекторе, не следует обуваться в босоножки. И вообще: ношение некомфортной одежды приветствуется. Но главное, конечно, не забывать про самоконтроль и аутотренинг".
       Главный офис ЗАО "Строймашинерия" располагался на Якиманке, недалеко от "Президент-отеля". Эта, чуть ли не первая в столице пятизвездочная гостиница, строилась управлением делами ЦК КПСС, которое в то время возглавлял некто Г.С.Павлов. Это послужило поводом для сотрудников аппарата ЦК, в течение ряда лет отрабатывавших здесь свою барщину на всесоюзных субботниках, называть ее "домом Павлова"
       Выйдя из метро "Октябрьская" в 9-45, Лида, не торопясь, пошла пешком в сторону центра - благо торопиться было не надо (ходу максимум десять минут), а погода в этот понедельник выдалась как на заказ! Подчиняясь неясному импульсу (а интуиции она привыкла доверять), Овечкина на ходу раскрыла сумочку и переложила свой "медикамент" в миниатюрный кармашек, украшавший пиджачок ее стильного делового костюма.
       Позвонив снизу по внутреннему телефону и назвав свою фамилию, Лида приготовилась к долгому ожиданию. Ей понравились подтянутые охранники в серебристой форме и строгая отделка интерьера вестибюля, с которой, правда, несколько диссонировали золотые гербы Российской Федерации и государственные флаги, развешенные там и сям. У кого-то из руководства, подумала она, ощущается недостаток вкуса, но имеется избыток власти - нередкое, к сожалению, сочетание. Лида вспомнила чудовищного многометрового Петра, стоящего на мелководье Москвы-реки всего в пяти минутах ходьбы отсюда, и вздохнула.
       - Мария Собакина? - услышала она неожиданно сзади чей-то голос.
       Нервно обернувшись, Лида увидела коротко стриженного крепко сбитого человека лет сорока, внимательно рассматривающего ее профессиональным взглядом.
       - Да, - ответила она, потупившись с приличествующей ситуации скромностью.
       - Будьте добры, паспорт, пожалуйста.
       Достав из сумочки паспорт, Овечкина протянула его стриженому. С документами у нее все было в порядке. Внимательно просмотрев и небрежно опустив паспорт к себе в карман, встречающий предложил ей пройти через рамку металлодетектора.
       - Сумочку сюда, пожалуйста - указал он на столик, стоящий рядом.
       Благополучно пройдя через рамку, Лида протянула руку за сумочкой и увидела, что один из охранников в ней тщательно роется. Уловив вспыхнувший в посетительнице протест, стриженый успокаивающе протянул руку:
       - Обычная проверка на наличие электронных носителей информации и диктофонов, не обращайте внимания.
       - Могли бы сначала спросить разрешения, - непримиримо ответила "Собакина", подумав про себя, что с таблеткой ей помог, как минимум, ангел-хранитель.
       Следующие два часа прошли в напряженной работе: Овечкина заполнила листок по учету кадров и какую-то очень длинную и подробную анкету, затем на скорость набрала на компьютере два текста - русский и английский. Умение стенографировать проверять, почему-то, не стали, зато пришлось подолгу побеседовать с двумя строгого вида дамами на английском и немецком. Экзамены, похоже, она выдержала.
       Об этом ей сообщил все тот же стриженый, который все это время не отходил от нее ни на шаг. Предложив выпить кофе, от которого Лида, конечно, не отказалась, он сказал, что осталось самое легкое - полиграф.
       - Если, конечно, вы не возражаете.
       Она не возражала. Где-то на середине чашки кофе, когда они с сопровождающим увлеченно обсуждали очередной бесконечный сериал, в комнату заглянул худощавый, обритый наголо мужчина с пронзительными глазами и короткой бородкой. Стриженый вскочил, чуть не расплескав остатки кофе, и вытянулся в положении "руки по швам". Новый персонаж мельком взглянул на Лиду и, переведя глаза на ее собеседника, коротко кивнул ему на дверь. Они вышли, чем немедленно воспользовалась Овечкина, отправив пресловутую таблетку в рот.
       Голоса в коридоре были хорошо слышны, скорее всего потому, что говорившие нимало не беспокоились, что их услышат.
       - Ну, как девчонка?
       - Пока все отлично, остался детектор лжи.
       - Жаль! Но делать нечего: извинись и отправь ее домой, скажи, что если появится необходимость, мы ее найдем.
       - Я понимаю, что это не мое дело, но могу ли я спросить, почему...
       - Это и вправду не твое дело. Но я отвечу: ко мне обратился старый друг, он сейчас на пенсии. Просил устроить дочку. Еще вопросы есть?
       - А ее вы хорошо проверили?
       - Придурок, с ее отцом я брал дворец Амина! Оттуда он меня вытащил на себе...
       ... Вот так иногда заканчиваются самые блестящие операции. От неожиданностей, к сожалению, не застрахован никто. Так утешала себя напрасно мучимая приступами тошноты и потливости майор Овечкина, ясным майским днем вышагивая в сторону метро и пугая прохожих нежданными слезами, которые оставляли на ее щеках неэстетичные дорожки "несмываемой" импортной туши.
      
       Я хорошо помню Вашего отца, сказал де Тревиль, приветливо глядя на д'Артаньяна. Счастливые годы детства мы провели вместе, поскольку замки наших родителей, мир праху их - тут де Тревиль перекрестился, и гасконец счел за благо последовать его примеру, - располагались рядом. Конечно, я помогу Вам на первых порах обосноваться в Париже... Как д'Артаньян ни был неопытен в житейских делах, он все-таки понял, что столь сдержанным приемом обязан отсутствию похищенного у него в Менге письма. "Черт побери, - подумал он, - проклятый незнакомец не смог бы ничего украсть, если бы батюшка бросил де Тревилю эсэмэску!".
      
       БАРАНОВ
       Попрощавшись со Стрельцовым, изрядно уставший Баранов двинулся в сторону метро, на ходу соображая, что же ему делать: ехать к Старому К., который - можно было не сомневаться - найдет достигнутые им результаты ничтожными, или закатиться на работу к Розову, поскольку после места проживания это была вторая важнейшая отправная точка расследования. Рассудив, что волка ноги кормят, Баранов отдал свой голос в пользу поездки в ОАО "Финансовый Дом "Надежность". Прислушавшись к себе и посмотрев на часы, Виктор решил сначала перекусить.
       Поскольку ехать предстояло по зеленой ветке метро до "Динамо", он решил, что пообедает по дороге к "Новокузнецкой", где-нибудь в районе обжорной Пятницкой. Оказавшись в этом районе Замоскворечья, он с трудом отказал бы себе в удовольствии побродить по тихим переулкам, соединявшим неповторимые улицы: Малую и Большую Полянку, Ордынку и Пятницкую. Конечно, по сравнению со временем его детства здесь произошли огромные изменения, но все равно не выветрился еще неповторимый дух московской старины.
       В "Ёлках-палках" было, как всегда, людно. Заказав уху и баранью котлету на ребрышке, Виктор коротал время, стараясь критически оценить свои сегодняшние достижения, которых, приходилось признать, по сути, и не было. Итак, что же он узнал: супруга потерпевшего, скорее всего, к пропаже Розова не причастна. Если верить аудиторам - а не доверять результатам проверок не было никаких оснований, - фирма, возглавлявшаяся Розовым, финансовых проблем не испытывала. Судя по всему (а своему носу Виктор привык доверять), второй женщиной в этой семье и не пахло. Как, впрочем, и другим мужчиной. Конечно, всем известно, что отрицательный результат - тоже результат, но насколько было бы все проще, если бы Галина Ивановна не смогла предъявить подарок! Да, кстати, надо бы проверить насчет парикмахерской...
       Тут принесли уху, и мысли о работе временно отошли на второй план. Баранов остро пожалел, что рабочий день еще не закончился и нельзя заказать рюмку водки: ароматное великолепие, стоявшее перед ним, просто-таки требовало этого последнего мазка, чтобы превратиться в шедевр. Не добавляла настроения и болтовня за соседним столиком, где тоже лакомились ухой, но уже со всеми необходимыми аксессуарами.
       - ... по-монастырски. А это значит: на тройном бульоне! Сначала отвариваются ершики-пескарики, бульон сливается, мелочь - выбрасывается. Затем то же самое, но с рыбкой покрупнее. Ее тоже безжалостно выбрасываем. А вот потом - судачок, или еще что поблагороднее: стерлядка там, севрюжка. Само собой, лучок, морковка, укропчик и всякий перец-соль. Но это еще не уха, это - рыбный суп. А знаешь, что делает из рыбного супа уху? Полстаканчика водки, которая вливается в ведро за пару минут до снятия с костра. И еще: уха должна быть с дымком! Это - второе условие. Ну, а третье условие ты сейчас держишь в руке. Давай, насыпай, а то согреется!
       Разбираясь с бараниной, которая оказалась жестковатой, и снова обращаясь к проблеме поиска Розова, Виктор невольно ухмыльнулся: на ум пришла знаменитая фраза "вернемся к нашим баранам". Итак, имеется вопрос вопросов: куда 8 мая в 9-45 поехал удачливый бизнесмен и счастливый супруг Борис Михайлович Розов? Скорее всего, убедительно на него ответив, некий капитан Баранов сможет поехать в давно заслуженный отпуск, что радовало. Огорчало же то, что пока еще ехать до разгадки было семь верст, как говаривал дед, и все лесом! Возможно, что-то прояснится на работе у потерпевшего. Неужели Стрельцов прав, и главу фирмы банально устранил кто-то из заместителей?
       Приятно удивившись скромной сумме, значившейся в счете, Баранов уже через десять минут спускался в метро, а еще через пятнадцать, изрядно помятый, оказался на Ленинградском проспекте. "Что за линия, - с раздражением думал он всю дорогу, - круглые сутки толкучка, как на оптовом рынке!" Будучи по натуре оптимистом, он решил, что ему еще повезло: вот если бы прокатиться здесь вечерком, да еще в июльскую жару! Содрогнувшись, Виктор зашагал к видневшемуся невдалеке зданию ФД "Надежность", а еще через полтора прикидывал, как бы поудобнее подскочить на Петровку.
       Положа руку на сердце, капитан не отнес бы последние девяносто минут своей жизни к самым интересным и продуктивным. Выражаясь грубее, но понятнее, время, которое можно было бы с успехом провести в каком-нибудь другом месте, оказалось выброшенным коту под хвост. Сначала Виктору показалось, что ему повезло: все трое интересовавших его высших менеджеров оказались на месте, и по его просьбе первый заместитель генерального директора (он же заеститель председателя правления) Леонид Трошин пригласил к себе в кабинет просто заместителей генерального директора - Федора Голощапова и Марка Зеленского.
       Вели они себя по-разному, очевидно, в соответствии со своими темпераментами. Моложавый, с заметным брюшком, Голощапов определенно старался помочь и поэтому буквально утопил Виктора во множестве ничего не значащих деталей. Сухой и длинный Зеленский также стремился выполнить свой долг в качестве друга потерпевшего, поэтому тоже говорил охотно, но кратко и точно. Что касается желчного Трошина, то было похоже, что эту встречу он воспринимал исключительно как возможность узнать, что думает по поводу этого исчезновения милиция; при этом собственные суждения, судя по всему, он предпочитал держать при себе.
       Главное Баранов узнал еще в начале беседы. Совет учредителей Финансового Дома поддержал инициативу топ-менеджеров компании (то есть все тех же гг. Трошина, Зеленского и Голощапова) о приглашении нового генерального директора со стороны. Розов, как ему было разъяснено, обладал уникальным комплексом разнообразных знаний, поэтому заменить его никому из присутствующих было не по силам. Кроме того, он обладал поистине уникальными связями, поработав и в правительстве, и во многих коммерческих структурах. Таким образом, главный, "производственный" мотив отпадал. Не прошла и запасная версия, в соответствии с которой устранение генерального директора понадобилось кому-то из высокопоставленных сотрудников, чтобы сохранить свое положение в фирме. Во всяком случае, все трое ее дружно обсмеяли, и на сговор это было похоже мало.
       После высокого руководства с тем же успехом Баранов пообщался с референтом-секретарем и помощником Розова. Секретарша оказалась сухопарой деловой дамой с лошадиным лицом, очень, судя по некоторым ее замечаниям, компетентной, но совершенно бесполой. Служебным романом здесь и не пахло. Помощником оказался выпускник Плешки, только начинавший карабкаться по карьерной лестнице. От него Виктор услышал, что Борис Михайлович иногда приглашал его в свою комнату отдыха, где помощник обрабатывал шефу довольно серьезные кровоподтеки, время от времени появлявшиеся на туловище. Тот называл их своими боевыми ранениями. Эта информация могла быть интересной, но капитан не очень хорошо себе представлял, чем.
       В начале седьмого Баранов переступил порог "козлятника".
       - Ну, Баранов, узнал, где этот Розов?
       Юмор у полковника разнообразием не отличался, а поскольку отдел у них был "убойный", то в этой шутке-приветствии глагол всегда оставался один и тот же. Менялись только фамилии: узнал, кто убил Иванова, Петрова и т.д.? На этот раз, в порядке исключения - дело-то было неординарным - изменился и глагол. Поскольку по неписанному правилу полагалось отвечать "Так точно, убийца...", Виктор на этот раз промолчал.
       - Молчишь, значить? Ну тогда, как говорится, хвастайся достижениями!
       - Особых достижений нет, товарищ полковник.
       - А ты - не особыми. Доложи, значить, какие есть.
       Капитан начал докладывать, а Старый К., положив перед собой лист бумаги, периодически делал на нем пометки. Настольным календарем, кстати сказать, Климент Степанович сам никогда не пользовался и подчиненным запрещал. "Бумажку, - говорил он, - за ненадобностью можно взять да порвать. А календарь, значить, стоит у вас на рабочем месте целый год, и любая любопытная ворона может, как говорится, полюбопытствовать, чем вы там, значить, в любой из трехсот шестидесяти пяти дней занимались".
       Когда Баранов закончил "хвастать", Козлов откашлялся и начал свое фирменное "вскрытие" докладчика.
       - Особой пользы не вижу, но для очистки как говорится, твоей совести проверим алиби Розовой по парикмахерской и магазину. Напомним гаишникам (полковник, как и большинство людей, упорно называл эту службу старым, теперь уже позапрошлым названием) о "майбахе". У них сообщений об угонах каждый день - вагон, в текучке и упустить что-то могут... Вот мы, ссылаясь на замминистра, и напомним! На ипподроме наши люди тоже разузнают, что к чему. Докладом твоим, Виктор Васильевич, не доволен. Анализы психологические - это хорошо. Информации собрал - тоже тьму тьмущую...
       - Ну, вот видите... - несмело попробовал возразить капитан.
       - Ни черта я, извини, не вижу! Согласен с тобой только, что это - убийство. Но где мотив? Ничего, кроме угона автомобиля (кстати, там, на Полянке, мастеровитые ребята в ментовке сидят) ты предложить сегодня не можешь! Что, ты и не предлагаешь? Еще хуже! А куда он 8 мая уехал? Как ты соотнес кровоподтеки, которые ему обрабатывал помощник, с образом жизни Розова? Он что, их при игре в бридж заработал? Или на скачках? Посмотри, целая линия выстраивается: интерес к маскировке и методам стрельбы из укрытий - мальчишеская любовь к оружию - периодически появляющиеся кровоподтеки. Что? Ты и сам заметил? А почему не связал в цепочку? Почему не попробовал ее размотать?
       - Так ухватиться пока не за что, товарищ полковник.
       - А ты знаешь, Виктор Васильевич, кто самый информированный о личной жизни начальства человек? Не знаешь? Запиши где-нибудь для памяти: водитель. Почему же ты с ним не встретился? Потому, что восьмого машину с утра не вызывали? Ну-ну, услышь я такое неделю назад, не представлял бы тебя на майора... Надо же: побеседовать с женой и заместителями и решить, что все узнал... Иди, видеть тебя не хочу! Завтра к пятнадцати часам жду с новым докладом. И еще: сегодня же подготовь запрос в финансовую полицию на фигурантов этого дела, может быть, на кого-то из них там есть материал. Вот и появится ниточка!
       - Имеете в виду Трошина, Голощапова и Зеленского?
       - Да, и еще, разумеется, на самого Розова и его соседа, этого, как его...
       - Гомберга?
       - Да, на всякий случай, и на него. И я вас предупреждаю, Баранов: если завтра не будет новостей, лучше застрелитесь!
       Старый К. так разбушевался, что даже забыл про свои "значить" и "как говорится", и даже проговорился о представлении к очередному званию. Но обращение на "вы", вкупе с предложением застрелиться, настраивали на минорный лад. Конечно, Баранов сознавал, что маленько лопухнулся, но не тянули же его ошибки на выговор!
      
       Положив голову на руку, а локоть уперши о стол, Ришелье пристально смотрел на д'Артаньяна. Молодому человеку стало не по себе от этого пронизывающего взгляда. Сомнений не было, перед ним сидел его злейший враг, но столь же ясно гасконец отдавал себе отчет и в том, что с ним разговаривает великий человек, повелитель Франции. Разложенная на столе карта ясно указывала, что в настоящий момент светский и духовный деятель превратился в военачальника. Мерцающие свечи освещали ряды книг в кожаных переплетах, стоящие вдоль стен фигуры рыцарей в старинных латах, драгоценные вазы и прочие вещи, делавшие этот кабинет столь неповторимым. В голове д'Артаньяна мелькнула шальная мысль: здесь явно не хватает столика с правительственной связью...
      
       ОВЕЧКИНА И БАРАНОВ: ВЕЧЕР ПОНЕДЕЛЬНИКА
       Заскочив домой и наскоро приведя себя в порядок (припухшие глаза пришлось прикрыть дымчатыми очками), Лида отправилась на службу. Как ни хотелось ей оттянуть доклад о своем провале, но медлить с этим неприятным делом не имело никакого смысла - и с оперативной, и чисто с житейской точки зрения. С одной стороны, задержка любой информации чревата еще большими неприятностями; с другой, Овечкина истово верила в правоту услышанной от кого-то мудрости, согласно которой "лучше ужасный конец, чем ужас без конца!"
       Генерал Родионов, не перебивая, выслушал неутешительный доклад своей подчиненной, оценив, что Овечкина, явно расстроенная, смогла тем не менее изложить все связно и коротко, не по-женски. Вздохнув и повторив банальные слова о том, что от дурацкой неожиданности никто не застрахован (в конце концов, банальности потому и банальности, что происходят часто), Петр Александрович предложил Лиде сегодня отдохнуть, тем более, что рабочий день уже заканчивался, а завтра с утра сесть за подробнейшую докладную.
       - Этой операцией, хотя и нерезультативной, все равно можно гордиться: все было подготовлено отменно! - этими словами закончил он короткий разбор полетов.
       - А что же с Гомбергом?
       - Будем думать, подход искать все равно придется. Если есть хотя бы один шанс, что он как-то, пусть даже косвенно, имеет отношение к финансированию терроризма... В общем, не мне тебе объяснять! А пока, товарищ майор, шагом марш в парикмахерскую, или еще там куда... Вы свободны!
       Выйдя из приемной, Лида немедленно отправилась в дамскую комнату - проверить, все ли у нее в порядке с прической. Оказалось - в порядке. Интересно, подумала она, знал ли Петр Александрович о ее способе снимать стресс с помощью парикмахерской или сказал про нее, что называется, наобум Лазаря? Так и не придя ни к какому выводу, Лида вышла на улицу. Настроение - несмотря на ободряющие слова генерала - было препаскуднейшим, и она двинулась вперед по принципу "ноги сами знают куда". В результате Овечкина оказалась перед витриной... парикмахерской. Да, подумала она, генерал знает свои кадры!
       Семен Борисович попросил немного подождать, пока он освободится. К счастью, ждать пришлось всего двадцать минут, и вскоре парикмахер, перебирая волосы у нее на затылке, начал беседу:
       - Что будем работать? По-моему, Лидочка, все пока в норме. Или я ошибаюся?
       Овечкина переживала прилив острого недовольства собой. В такие моменты она прибегала к испытанному средству - кардинальному изменению облика.
       - Семен Борисович, давайте пострижемся покороче, и сделайте меня блондинкой!
       Старый парикмахер, как и многие другие представители этой профессии, был довольно тонким психологом. Уловив настроение клиента, он стал вдвое говорливее, считая, что настоящий куафер (слово "парикмахер" Семен Борисович презирал) "должен сделать севшему к нему у кресло красиво снаружи и изнутри".
       - Лидочка, вы можете расстрелять мене из пулемета, но делать вашим красивым волосам обрезание я не буду. Коллеги спросят, Сема, зачем ты сделал из этой роскошной женщины драную кошку? И шо я им скажу? Шо у нее или у мене нет вкуса? А покрасить вас, я покрашу! У мене есть замечательная красочка, я держал ее как раз для такого случая...
       Овечкина прекрасно знала, что спорить и убеждать этого гения ножниц и расчески - абсолютно пустое занятие. Она и не пыталась, закрыв глаза и отдавшись убаюкивающему журчанию его речи. Один раз она вынырнула из этого приятного отупения, когда Семен Михайлович рассказывал один из трех своих анекдотов. Зная его наизусть, она все равно каждый раз предвкушала концовку, вернее то, как будет хохотать сам рассказчик.
       - Стоит, Лидочка, однажды на мосту Хаим. К нему подходит Абрам и спрашивает: Хаим, почему ты стоишь не мосту и чешешь... Ну, в общем, Лидочка, то, что удобно чесать, держа руку в кармане, ты меня поняла? А Хаим ему отвечает: А что ты хочешь, Абрам, чтобы я стоял на этих... на том самом, Лидочка, вы меня понимаете, и чесал мост?
       Лида, как всегда, громко прыснула вслед за тонко хохочущим Семеном Борисовичем и открыла глаза. Из зеркала на нее смотрела веселая и молодая блондинка. Подмигнув отражению, она расплатилась и с легким сердцем вышла из этого храма хорошего настроения. Теперь оставалось заехать к Филиппову, купить настоящих наполеонов и устроить дома оргию, сварив к ним настоящий турецкий кофе. И, кто знает, у вечера могло быть продолжение...
      
      
       В такой вечер стоило бы куда-нибудь с кем-нибудь закатиться, но не складывалось: душещипательный разговор Виктора с начальством ни в малой степени не способствовал хорошему настроению - состоянию, в общем-то, нормальному, когда тебе двадцать семь лет. Да и откуда взяться доброму состоянию духа, коли фраернулся, как зеленый новичок, - а себя Баранов считал если не зубром сыска, то, во всяком случае, нормальным опером. А Старый К. тут же с удовольствием ткнул его носом в недоработку. Действительно, какого лешего не переговорил он с водилой этого Розова? Да и майорские погоны, как минимум, не испортили бы Барановский парадный мундир, от праздника до праздника пылящийся в коридорном шкафу... Ну, насчет отзыва представления и выговорешника мы еще посмотрим, решил он, еще не вечер! Потом пришла забавная мысль: хорошо, полковник не слышал этого моего заявления! С его строгим логическим умом произнесенная вечером фраза "еще не вечер" означала бы, что у говорившего не все дома...
       В итоге капитан повеселел, вследствие чего немедленно почувствовал голод и ускорил шаг. В подъезде дома он столкнулся со стариком Брутским, личностью легендарной. Еще до войны тот стал профессиональным партийным работником, а выйдя на пенсию в семидесятых, проработал с десяток лет в каком-то институте. Нынче ему было за девяносто, но он оставался достаточно бодрым и вменяемым. Отец рассказывал Виктору, как встретил однажды Брутского в Санкт-Петербурге, тогда еще, конечно, Ленинграде. Отец поселился в той же гостинице, где уже проживала приехавшая для проведения социологического исследования в Питер бригада московских ученых, в составе которой был и Брутский. Отец заметил, что сосед никогда не выпивал вместе с коллегами, нередко заказывавшими к ужину по сто граммов коньяка. Однажды он засек его, уже после закрытия ресторана, тайком несущего из буфета стаканчик. Отец не удержался и спросил, отчего же Брутский отказался от алкоголя за ужином? Тот ответил вопросом на вопрос: "А вы знаете, почему я выжил? Я никогда и ни с кем в жизни не опрокинул ни одной рюмки!"
       Выйдя из лифта, Виктор ткнул пальцем в звонок и тут же вспомнил, что дал себе слова больше не звонить и не срывать стариков с места, а пользоваться ключом. Однако с мальчишеской этой привычкой справиться в одночасье было тяжело. Дверь открыла мама, Нина Константиновна. Подставив сыну щеку (сама она целовала его только в исключительных случаях), она немедленно отправила "нормального опера" в ванную комнату:
       - Иди, быстренько помой руки - и за стол. Отец заждался, пришел с работы голодный, как волк!
       - Не повезло тебе сегодня, мама, - засмеялся Виктор, - у тебя за столом будут два голодных зверя!
       - Не семья, а какой-то уголок Дурова! - всплеснув руками, притворно ужаснулась Нина Константиновна.
       - Не Дурова, а Баранова, - отозвался из столовой глава семьи, Василий Андреевич.
       Родители, как всегда (если он не предупреждал по телефону, что задерживается) ждали сына, и не садились за стол. Это была одна из традиций, которые старались неукоснительно соблюдать.
       Взглянув на стол, капитан ощутил себя собакой Павлова, настолько аппетитно выглядели белый кавказский сыр, лаваш и любимая его холодная закуска - "имам баялды" (целиковые нетолстые удлиненные баклажаны, нашпигованные чесноком и тушенные в собственном соку с разрезанными пополам помидорами и маленькими луковицами). Название в мамином вольном переводе с турецкого означало "имам поел и умер (потому, что так вкусно было)". Определенная ориенталистская направленность домашней кухни Барановых объяснялась армянскими корнями Нины Константиновны.
       Усевшись за стол, Виктор вспомнил свои дневные страдания в "Ёлках-палках" и, заговорщицки посмотрев на отца, со значением подмигнул. В ответ Василий Андреевич скроил гримасу, обозначающую полное понимание и поддержку.
       - Мама, для нас с сыном не найдется ли чего покрепче чая?
       Вместо ответа Нина Константиновна легко встала с места и отправилась на кухню. У Барановых водка хранилась в морозилке при -17?: глава семьи не понимал дегустаторов, ценивших в водке какой-то особый "хлебный вкус" и считал, что водка в принципе должна быть безвкусной, а значит, максимально охлажденной.
       - По сто граммов на один волчий нос, - сообщила укротительница, ставя водку на стол. Aqua vitae была уже перелита в моментально запотевший хрустальный графинчик.
       - Да, мамуля, не видать тебе внуков, как собственных ушей! - неожиданно пообещал Виктор.
       - Это почему же? - добродушно спросила мать, у которой эта проблема потихоньку становилась пунктиком.
       - Да где ж я такую вторую Нину Константиновну найду? Давай, отец, выпьем за твою красавицу жену, настоящую хозяйку! - предложил Виктор, пародируя киношный кавказский акцент.
       Покончив с горячим (обильно политая лимонным соком некрупная жареная навага с отварным картофелем, а к ним салат из свежих огурцов со сметаной, редиской и малой толикой чесноку), принялись за чай.
       - Скажи, пап, - Виктор сделал большой глоток и повернулся к родителю, - как можно узнать мелкие подробности из жизни большого начальника?
       Василий Андреевич хлебнул из хрустального стакана в серебряном подстаканнике (остальные пили из чашек), на секунду задумался, и ответил:
       - Навскидку могу назвать два способа.
       - Ну-ка, ну-ка!
       - Во-первых, спросить у прислуги. Лучше всего, если это будет в виде трепа коллег, сплетничающих о хозяевах. Почитай-ка, как обычно советует твой друг Гусев, об этой методике у Конан Дойля. Во-вторых, и это тоже можно найти в книгах того же автора, следует поговорить с кучером или конюхом интересующего вас лица, сиречь в наших условиях - с водителем.
       - Батя, когда выйдешь на пенсию, иди консультантом к нам в МУР!
       - И не подумаю, с такими неучами работать никаких нервов не хватит!
      
       Тактика Портоса начала приносить плоды: г-жа Кокнар умирала от ревности. Во сне и наяву ей виделись толпы баронесс, графинь и герцогинь, сыплющих под ноги ее красавцу-мушкетеру золото. Наконец, в один прекрасный день, наступил момент, когда любовь, к чести достойной прокурорши, пересилила скупость. Проявив завидную экономность, по хорошей цене она купила вооружение, коня для господина и мула для слуги. "А чемодан?" - невинно спросил Портос. "У Кокнара есть хороший, еще крепкий чемодан из ослиной кожи, я подарю его Вам", - осенила прокуроршу весьма практичная мысль. "Да, но мне нужен полный чемодан!". "Полный чего?" - упавшим голосом поинтересовалась г-жа Кокнар. "Баксов!" - ощетинив усы, ответствовал Портос.
      

    ВТОРНИК, 26 МАЯ

      
       БАРАНОВ
       Утром следующего дня хорошо выспавшийся и отдохнувший Баранов едва дождался десяти часов, чтобы позвонить в ФД "Надежность" Трошину и попросить организовать ему встречу с водителем Розова и начальником его охраны. Охранника он добавил благодаря вчерашней беседе с отцом.
       Добираясь до Розовской конторы, Виктор думал о том, что давать столь обязывающее название финансовому учреждению не очень-то корректно: хозяева делали таким образом достаточно прозрачный намек на то, что остальные учреждения этого профиля ненадежны. "Честности" и "надежность", рассуждал Виктор, сегодня у нас почти синонимы. Но ведь по-настоящему честный человек не кричит же на перекрестке, что он честный. Как раз наоборот! Впрочем, как называть свою фирму - исключительно дело вкуса.
       Встреча с водителем, отрекомендовавшимся Алексеем Петровым, и охранником Гурамом Какилашвили произошла в комнате для переговоров, вход в которую вел из вестибюля, не доходя до турникета. Это было удобно - не нужно было возиться с пропуском, или доказывать охранникам, что с МУРовским удостоверением пропуск ему не нужен.
       Петрову было тридцать с небольшим лет, он оказался бывшим спортсменом, раллистом. Какилашвили был на несколько лет старше. Массивная фигура, олимпийское спокойствие и неожиданно быстрые для его комплекции движения выдавали в нем бывшего борца хорошего класса. Баранов разговаривал с ними долго, можно сказать, до посинения. Честно говоря, если бы не огромный фитиль, приготовленный для него на Петровке Старым К., он давно забросил бы это бесперспективное занятие. Тем не менее, на исходе первого часа беседы водила вспомнил, как несколько лет назад он вез куда-то шефа по Ленинградскому шоссе, и тот, где-то в районе сорокового километра, сказал что-то про боевое крещение.
       - Давай-ка, парень, напрягись, - оживился Виктор. - Постарайся вспомнить все, что он сказал, дословно!
       По лицу Петрова было видно, что он корит себя за ненужную памятливость, из-за которой приходится так напрягаться. Но дисциплина, как выяснилось, была его второй натурой, поэтому он послушно зажмурился и вспомнил:
       - Борис Михайлович махнул рукой в сторону правого поворота и сказал: "Вот здесь, Леха, я получал боевое крещение. А первый бой, знаешь, дорогого стоит!".
       "Вот что значит профессиональная шоферская память!" - подумал капитан. Сначала всплыл правый поворот, и лишь потом, в привязке к нему, все остальное! Однако больше от водителя Баранов, как ни бился, ничего путного не узнал. Зато порадовал Гурам. Розов, оказывается, расспрашивал его о приемах, позволяющих в рукопашной борьбе выбить из рук противника огнестрельное оружие. Какилашвили думал, что эта проблема очень волновала Розова.
       - А почему ты думаешь, Гурам, что для шефа это было важно?
       - Вах, - ответил сын гор, - как зачем думаю? Если бы ему это было не нужно, стал бы он спрашивать?
       Баранов, сраженный его убийственной логикой, спорить не стал и, поблагодарив своих собеседников, ушел.
       Результат этого собеседования превзошел все ожидания. Во-первых, подтвердилось предположение Козлова о "цепочке": "интерес к маскировке и методам стрельбы из укрытий - мальчишеская любовь к оружию - периодически появляющиеся кровоподтеки". Более того, охранник сказал, что потерпевшего интересовали способы борьбы безоружного человека с вооруженным противником. Во-вторых, снова прозвучали странные слова о боевом крещении, боевых ранениях и т.д. Наконец, впервые все это локализовалось, и при том достаточно точно: в районе сорокового километра Ленинградского шоссе. В душе капитана зашевелилось чувство, знакомое каждому рыбаку: похоже, клюет! Знал бы он, что находится даже не на пороге разгадки тайны, а лишь на пути к этому порогу!
       Взглянув на часы, Виктор понял, что, отправившись сейчас на Ленинградку, вернуться к трем ни за что не успеет. Полковник же, сам человек чрезвычайно пунктуальный, требовал того же и от подчиненных. Решив не добавлять в свою копилку новых черных шаров, Баранов поехал на Петровку. По дороге у него было время охолонуть, и, подходя к проходной Управления, Виктор уже не был так уверен, что нарыл что-то стоящее.
       Мишки в кабинете не было, зато сидел вернувшийся из командировки Слава Поплавский.
       - Как съездил?
       - Нормально. Нашел свидетеля, который дал показания, и теперь Красавину не отвертеться! - Славка уже несколько месяцев бился с делом этой нелюди, на совести которого было больше пяти человеческих жизней. - А как у тебя?
       - Накрылся мой отпуск! Старый К. поручил мне висяк - пропал тут один голубчик, и "бизнес-общественность" подняла хай, дошли аж до замминистра!
       - А мы-то здесь причем?
       - Притом! Я тоже спрашивал, но ты же знаешь Козлова...
       - Ну, и как успехи?
       - Работая двадцать четыре часа в сутки и не щадя жизни, выяснил, что потерпевший любил оружие, приходил на работу в синяках и хвастался участием в боях. Каково?
       - Пейнтболом, что ли, увлекался твой бизнесмен?
       - Чем?
       - Есть такая игра, пейнтбол называется, войнушка для взрослых. Ты что, не слышал?
       Баранов начал что-то припоминать. Где-то он про этот пейнтбол, будь он неладен, читал! Нет, но Славка-то каков, а? Не голова, а Рамблер какой-то! Кстати, об Интернете... Капитан включил свой компьютер и стал нетерпеливо дожидаться, когда старенькая машина загрузится. Через несколько минут он нашел то, что еще полчаса назад представлялось непростой задачей: пейнтбольный клуб "Кавлергард", тридцать восьмой километр Ленинградского шоссе, правый поворот на Дунино...
       Теперь можно было идти к Старому К., хотя, если разобраться, информации по-прежнему нет.
       - Чего явился, сейчас только 12-30, - полковник Козлов посмотрел на часы и перевел недовольный взгляд на Баранова. - Узнал, что ли, где Розов?
       - Не исключено, товарищ полковник, что узнал, куда он ездил 8 мая.
       Старый К. со вздохом закрыл папку с документами, заложив ее листом бумаги со своими пометками. "Кому-то готовится душ Шарко", - мелькнула у Виктора мысль.
       - Докладывай, Виктор Васильевич.
       - Климент Степанович, Вы знаете, что такое пейнтбол? - вопросом на вопрос ответил Баранов, будучи не в силах удержаться от искушения натянуть начальнику нос, хотя это и было небезопасно.
       - Детская настольная игра, что ли, какая-то? Хотя нет, погоди... Очень даже взрослая игра с оружием! - победоносно ответил полковник, отлично понявший тайные устремления подчиненного.
       Разочарованный и посрамленный Баранов, изложив все добытые сведения, выжидающе замолчал.
       - Ну, что ж. Умозаключения про пейнтбол одобряю. Но почему ты решил, что на- кануне своего дня рождения он поехал именно в войнушку играть?
       - Не исключаю, что с днем рождения - обычное совпадение. Но Розов ведь никому не говорил об этом своем увлечении, разве не логично допустить, что и восьмого он "молча" отправился туда?
       - А ты уверен, что всех опросил? Шатко все это... Ладно, бери машину и дуй в свое Дунино!
      
       Д'Артаньян, несмотря на сопротивление Арамиса, вытащил из-под его ноги платок и с поклоном отдал мушкетеру со словами: "Возьмите, сударь, вы его уронили". "Та-та-та, - засмеялись гвардейцы, шедшие вместе с ним. - Теперь наш тихоня-аббат не будет рассказывать сказочки, что женщины его не интересуют!" "Но это вовсе не мой платок, господа!", - запротестовал Арамис. "Как не Ваш, - воскликнул д'Артаньян, - когда я видел, что он выпал из Вашего кармана!". Гвардейцы развеселились пуще прежнего. "Я могу доказать, что вы заблуждаетесь!" - воскликнул Арамис и достал из кармана другой платок. Действительно, если первый благоухал женскими духами "Шанель N 5", то этот распространял крепкий мужской аромат "Харлей-Дэвидсон".
      
       ОВЕЧКИНА
       Майор Овечкина писала докладную. Чтобы полностью понять смысл этой фразы, надо знать майора. Лида умела в этой жизни очень многое; как и всякий нормальный человек, немало было и того, чего она не умела. У всех людей имеются пристрастия и антипатии, но лишь некоторые вещи они способны по-настоящему ненавидеть. Так вот: Лида не умела и ненавидела писать докладные, объяснительные и тому подобные документы.
       Скрупулезно описав все этапы подготовки операции внедрения в руководящий аппарат закрытого акционерного общества "Строймашинерия", она не забыла даже отметить, что у Елены Герасимовой, секретаря-референта совета учредителей "Строймашинерии", оказавшейся в ходе оперативных мероприятий в больнице, обнаружились-таки медицинские показания для пребывания в стационаре. Отметив все ухищрения проверявшей ее службы безопасности, Лида обратила внимание на высокий профессионализм этих людей, добавив, что для обычной прозрачной промышленной компании, предпринятые ими меры были избыточными. Эта оценка косвенно подтверждала агентурные данные о криминальном характере по меньшей мере части доходов ЗАО. Поставив точку, Овечкина подумала, что такой вывод жидковат для результата длительной и недешевой операции. Выругавшись про себя, она подняла от монитора глаза и, встретившись взглядом с Собакиным, поняла, что ее безмолвная артикуляция не осталась непонятой.
       - Фи, майор, - закатив глаза, жеманным голосом проговорил сосед, - такие слова и дамскими губками?!
       - Фи, майор, - в тон ему ответила Лида, - офицер - и подглядывает за дамами?!
       Подписав вытащенную из принтера докладную, Овечкина отправилась к генералу. Войдя в приемную, она попросила Свету минут сорок Петра Александровича ни с кем не соединять - ей хотелось с ним посоветоваться о возможной схеме мошенничества Гомберга и компании.
       Родионов быстро, но внимательно просмотрел принесенный Овечкиной документ, одобрительно кивнув пару раз по ходу чтения.
       - И я думаю, что там не чисто, - согласился он с Лидой. - Если бы не было сигналов, можно еще было бы предположить, что это параноидальная защита от промышленного шпионажа. Так что не надо меня убеждать, что г-н Гомберг - жулик. А вот суд убеждать придется, причем защищать его будут самые лучшие адвокаты. Вот скажите-ка, Лидочка, что говорят на улице люди о краже миллиона?
       - Что за кражу буханки хлеба дают срок реальный, а миллиона - условный!
       - Вот то-то и оно-то..., - тяжело вздохнул генерал. - Доложите, какие у вас есть соображения по "Строймашинерии?"
       - Вы помните, я вам уже говорила, что офшорных игр Гомберг не устраивает. Обычные схемы увода денежных средств от налогообложения тоже не просматриваются. Он приобретает цветной лом у больших региональных фирм, давно действующих на этом рынке. Заметьте, первичной скупкой, почти всегда криминализованной, сам не занимается! Проката на предприятиях отрасли приобретается немного. Из провинции по хорошей цене получает комплектующие и электронику. В Москве у него ряд производств, объединенных единым производственным циклом. На некоторых из них выполняется часть опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ, другая часть ОКР и НИР заказывается на стороне. "Строймашинерия" производит измерительную аппаратуру, преимущественно для строительной индустрии. В германской фирме "Фридрих Фогель Верке АГ" приобретен ряд лицензий. Лицензионный контракт предусматривает, что вся продукция "Строймашинерии" закупается той же германской фирмой. Здоровенные и тяжеленные агрегаты, таможенники их осматривали. В качестве экспортера высокотехнологичной продукции Гомберг получает обратно налог на добавленную стоимость. Все!
       - Просто он какой-то у нас с вами белый и пушистый получается! А за что можно зацепиться?
       - Ну, если начинать рыть... Хотя я по-прежнему не вижу ничего криминального! Так вот: там, где имеются льготы, как вы знаете, появляется почва для злоупотребления, а то и прямого нарушения закона. В нашем случае это - возврат эндээсов. Суммы здесь образуются очень приличные! Но не подкопаешься: лицензионное производство приборов и их модификаций!
       - Н-да, положение - хуже губернаторского! Но если мы доверяем своей информации, - а мы ей доверяем! - нужно хвататься, что называется, за соломинку. Смотрите, что меня смущает в той благостной картине, которую вы нарисовали. Преимущественное использование цветного лома, а не проката, что было бы логичным в производстве высокотехнологичного оборудования, это раз! Активная работа с регионами при полном отсутствии контактов со столичными фирмами и предприятиями (притом даже, что за пределами МКАД все дешевле!) - это два! Стопроцентный экспорт произведенных товаров - это три! Ну и, конечно, возврат НДС... Вот по этим "невралгическим" точкам и будем копать, создадим объединенную бригаду, пригласим коллег из Министерства по налогам и сборам...
       - А Гомберг тем временем будет продолжать финансировать террористов! Товарищ генерал, надо искать боле короткий путь!
       - Ищите, товарищ майор, ищите! Будут предложения - рассмотрим. А бригаду образовать надо, нечего время терять!
       - Разрешите идти, товарищ генерал?
       - Подождите, Лидочка! У меня для вас новость припасена.
       - Какая, приятная, или неприятная?
       - Да уж не знаю какая. Наверно, все-таки со знаком "плюс": от коллег из МУРа пришел запрос на ряд лиц, нет ли у нас на них какого-нибудь материала... Угадайте, кто там упоминается?
       - Неужели мой Пузанчик?
       - Он самый. Так что я прошу вас подъехать на Петровку к восемнадцати часам, есть там такой полковник Козлов, дружочек мой старый и в некотором роде учитель. Поделитесь информацией, не раскрывая, разумеется, источников. Да и сами поспрошайте, вдруг наткнетесь на что-нибудь полезное?
       - Да уж не премину, Петр Александрович! Никогда ведь не знаешь, где найдешь, а где потеряешь! Особенно в нашем деле.
       - Зайдите завтра с утра. Расскажете, что там у Козлова есть на вашего Пузанчика!
      
       "Обернитесь, сударь, чтобы мне не пришлось ударить Вас сзади!" - обнажив шпагу, крикнул д'Артаньян. "Ударить меня?" - воскликнул незнакомец, вынужденный тут же отскочить, чтобы не оказаться проткнутым насквозь. Увидев, что дело зашло слишком далеко, он отсалютовал противнику и встал в позицию.
       ... Сраженный ударом кочерги, д'Артаньян, обливаясь кровью, упал. Кабатчик и его дворня внесли гасконца в дом. Предполагалось, что он проболеет долго и оставит в Менге всю свою наличность. Но уже назавтра д'Артаньян, отказавшись от врача, встал и, руководствуясь матушкиным рецептом, приготовил чудодейственный бальзам, поскольку в их семье никогда не доверяли патентованным лекарствам, реклама которых мелькает перед глазами днем и ночью!
      
       БАРАНОВ
       Во вторник днем Ленинградское шоссе представляет собой достаточно печальное, но все же не трагическое зрелище: нескончаемая череда автомобилей кое-как движется, в отличие от той задыхающейся от выхлопных газов многокилометровой пробки, в какую оно превращается по утрам и вечерам. О пятнице и понедельнике можно вообще не говорить!
       Повернув на Дунино, Баранов проехал метров восемьсот и увидел указатель, сообщавший, как проехать к ПК "Кавалергард". Клуб располагался на территории санатория "Лесная поляна", который, очевидно, лет сорок назад был весьма престижным местом отдыха. Перед входом в клуб была оборудована просторная парковка, на которой, несмотря на будний день и разгар рабочего дня, стояло несколько разнокалиберных машин - от "восьмерок" до дорогущих внедорожников. Там же встала и непрестижная "волга" с вызывающими уважение синими номерами.
       Войдя внутрь, Баранов оказался в помещении, похожем на вестибюль хорошей гостиницы. Налево - ресторан, справа доносился стук бильярдных шаров. Местный "секьюрити", издали, очевидно, разглядевший некую бросающуюся в глаза деталь доставившего сюда Виктора автотранспорта, предупредительно провел его к дежурному менеджеру. Им оказался спортивного вида сорокалетний мужик, на котором пиджак, несмотря на бросающуюся в глаза дороговизну, выглядел как хорошо подогнанный офицерский китель. Про таких людей говорят, что в них чувствуется военная косточка. "Он и в пижаме будет смотреться, как правофланговый на плацу", - с одобрением рассматривая хозяина кабинета, подумал капитан.
       - Чем могу служить, товарищ капитан? - поинтересовался "гвардеец", мельком взглянув на протянутое ему Барановым удостоверение.
       - Расскажите мне для начала о вашем клубе, г-н Белов, - Виктор прочел фамилию на карточке, прикрепленной к кармашку пиджака дежурного менеджера. - Где, кстати, служили?
       - Капитан ВДВ Белов Николай Ильич, - отрапортовал тот. - Могу ли спросить, что привлекло внимание милиции к нашему клубу? Как я понимаю, вы приехали не корпоративный отдых заказывать?
       - Вы правильно понимаете, Николай Ильич. Меня интересует этот клуб и его посетители. Сразу хочу сказать, что МУР в этом вопросу с налоговой инспекцией не сотрудничает. Это я так, чтобы не вызывать нервозности и подозрительности.
       - С нервами у нас, Виктор Васильевич, все в порядке. Так же, как и с финансовой отчетностью и налоговой дисциплиной. Это я так, чтобы у вас не было иллюзий.
       "А мужичок знает себе цену", - с невольной симпатией подумал Баранов и широко улыбнулся. Протягивая Белову руку, предложил:
       - Не возражаете, если мы, два капитана, для простоты общения будем обходиться без отчеств?
       В свою очередь, улыбнулся и его собеседник.
       - Не возражаю. Теперь что касается посетителей и членов клуба. Разглашение информации о них нашей дирекцией не приветствуется и не практикуется. Поймите меня правильно, Виктор, но...
       - Как вы догадываетесь, Николай, меня сюда привело не праздное любопытство. Я работаю в "убойном" отделе, если вам это о чем-то говорит.
       Вместо ответа Белов взял со стола портативную рацию и попросил какую-то Марину зайти.
       - Сейчас сюда придет Марина Юрьевна Калоева, наш директор по работе с клиентами. А пока, если не возражаете, я расскажу о пейнтболе. Вы имеете о нем какое-нибудь представление?
       Баранов честно признался, что минимальное. Что-то вроде того, что здоровые мужики стреляют шариками и играют, как малые дети, в войну.
       - Пейнтбол считается экстремальным видом спорта. Во всем мире в него играют сегодня, по самым скромным подсчетам, миллионов девять человек. В России он стал двадцать шестым техническим видом, зарегистрированным в РОСТО. РОСТО - это хилый наследник могучего некогда ДОСААФа, мы с вами, Виктор, его еще застали.
       - Ага, я в детстве еще думал, что Саваоф и ДОСААФ - родственники!
       - А я бесплатно занимался в парашютном клубе, - вздохнул Белов. - Так вот. Никто сейчас не знает, где пейнтбол зародился. Существую разные версии: одни говорят, что в нацистской Германии, другие - что в колониальном Алжире. Есть и патриоты, полагающие, что его появление нужно отнести к советско-финской войне: якобы так готовились к штурму линии Маннергейма. Думаю, при желании этот список может быть и продолжен, поскольку пейнтбол не только захватывающая игра, но и отличное средство подготовки коммандос. Для участия в игре необходимо иметь специальную форму и вооружение. Существуют единые для всех правила, причем в этом вопросе пейнтбол ничем существенным не отличается от дворовой "войнушки", поскольку правила содержат базовую, неизменную часть, и несколько вариантов. Перед игрой подписывается соглашение о правилах. Нечто похожее происходит и в дворовых играх. Вспомните: камнями бросаться запрещено, но вопрос об использовании шишек дискутируется!
       Баранов вспомнил сражения, разворачивавшиеся в родном дворе, в деревне на даче и в пионерском лагере, и остро пожалел, что в то время пейнтбол был у нас еще неизвестен.
       - Форма включает в себя камуфляжный костюм, - продолжал меж тем Николай, - маску и перчатки. Отсутствие формы или каких-то ее частей автоматически исключает возможность участия в игре.
       - Скажите, Николай, а можно ли получить игровую, так сказать, травму? - прервал своего лектора Виктор, с досадой отметив, что заговорил, почти как Старый К., не хватало только словечка "значить".
       - В пейнтболе травматизм значительно меньше, чем, скажем, в футболе или волейболе. Поскользнуться и упасть можно и играя в шахматы, а специфических травм мало: в основном это "слишком удачный" выстрел противника, который, если не повезет, может привести к хорошему синяку. Стрельба с расстояния меньше пяти метров запрещена. Еще категорически запрещено переходить в рукопашную. В игре используется специальное оружие, способное за секунду выстреливать девять шариков со скоростью 90 метров в секунду. Шарики желатиновые, наполнены экологически чистым органическим красителем. Обычно начинают играть два на два, после притирки "двойки" возможно увеличение команды. Что еще? Играют на ограниченной, заранее подготовленной территории, где могут быть оборудованы разного рода укрытия, препятствия и т.д.
       - Николай, а какая же у игры формальная цель? Просто: при-паф, ты убит?
       - Суть игры, конечно же, заключается в пиф-паф. Но существуют разные сценарии: "Форт", "Президент", "Захват флага", "Защита деревни от индейцев" и другие. Дело тут...
       В этот момент в кабинет Белова вошла молодая женщина. Николай встал. "Калоева", - догадался Баранов и тоже, как воспитанный человек, встал. Ему по-мальчишески было немного жаль, что Марина Юрьевна пришла и прервала эту интересную лекцию, которую он теперь так и не дослушает до конца.
       - Калоева Марина Юрьевна - Баранов Виктор Васильевич, сотрудник "убойного отдела" МУРа - взаимно представил их Белов. - Вот, Марина Юрьевна, господин Баранов интересуется нашими клиентами, исключительно по профилю своего отдела.
       - Позвольте, господин Баранов, взглянуть на ваше удостоверение, - протянула руку Калоева. - Вы же понимаете, что такая просьба ставит нас в неловкое положение...
       - Оно, Марина Юрьевна, станет еще более неловким, если ваш клуб станет мелькать в печати в связи с убийством. Ваш бизнес построен на оружии, Вы же понимаете, что может сделать антиреклама...
       Калоева хрустнула пальцами и пару минут помолчала.
       - Могу ли я рассчитывать, что в случае нашей всемерной помощи следствию название клуба не будет мелькать в печати?
       - Насколько это будет зависеть от моей организации, безусловно, да! Но на каждый роток, Марина Юрьевна, в особенности ежели он обладает хорошими репортерами, не накинешь платок!
       - Это я понимаю. Что вас интересует конкретно?
       - Конкретно меня интересуют списки членов вашего клуба и их гостей. Пока.
       Калоева пересела за компьютер, поколдовала над ним некоторое время, профессионально быстро порхая пальцами по клавиатуре, и включила принтер. В результате этой прозаической процедуры Баранов получил в руки насколько страниц распечатки, сделанной в виде таблицы. В ней было пять граф: ФИО, время вступления, время выхода, участие в игре, приглашение гостей. Достаточно быстро Виктор нашел в распечатке фамилию Розов, но в графе "время выхода" значилась дата полуторагодовалой давности. Сказать, что капитан был разочарован, значит ничего не сказать!
       - Что вы могли бы сказать о бывшем члене клуба Б.М.Розове?
       Марина Юрьевна взяла распечатку, наморщила лобик ("Наморщи ум!", - не к месту вспомнил Баранов призыв Мишки Гусева) и с отчетливым облегчением ответила:
       - Я пришла сюда через три месяца, как интересующий вас господин оставил клуб.
       Белов, работавший в "Кавалергарде" подольше, честно (и Виктор ему поверил) признался, что фамилия ему знакома, но конкретно он ничего сказать не может.
       - Давайте спросим Штуцера, он всех помнит, - предложил бравый капитан ВДВ, не обращая внимания на выразительные взгляды пекущейся о корпоративной этике директрисы.
       - А кто это, Штуцер? - не мог не задать вопроса Баранов.
       - Это наш старейший инструктор, - нехотя сообщила Марина Юрьевна.
       Послали за Штуцером. Точнее, нечто неразборчивое буркнул в рацию Белов. Ожидание затянулось. Коротая время, капитан просматривал распечатку. Все-таки как много людей увлекаются пейнтболом, в очередной раз удивился он. Членов клуба было больше двух сотен, а когда-либо приглашенных гостей - во много раз больше. Частенько попадались известные фамилии. Взгляд Баранова рассеянно скользил по строчкам: Авилов, Алексеев, Арбузов, Ахмедов, Баранов (надо же, хотя фамилия не редкая...), Васнецов (не родственник ли?), Гафуров, Иванов (куда ж без Иванова?), Ищенко, Кавазашвили (неужто знаменитый некогда вратарь?), Колесников, Кукушкин... Наконец, появился долгожданный инструктор.
       Штуцер оказался мрачным человеком в камуфляже, "тельнике" и берцах. Розова он вспомнил сразу, поскольку тот привел в клуб своего приятеля Бумберга и стал играть с ним в паре. На вопрос, почему Штуцер (в миру Акинфиев Вениамин Меркурьевич) так хорошо запомнил Бумберга, тот ответил, что этот тип почти сразу же стал нарушать правила и сулить большие деньги за "эксклюзивные игры".
       - Точно, в паре с Розовым играл человек, который хотел маркер заменить оружием, стреляющим резиновыми пулями, - вспомнил вдруг Николай. - И даже попробовал протащить его нелегально. Разумеется, мы их исключили из членов клуба.
       Все это время Виктор лихорадочно листал распечатку, пытаясь среди членов "Кавалергарда" найти фамилию Бумберг. Ее не было, зато на букву "г" красовалась другая фамилия, тоже знакомая капитану.
       - Может быть, фамилия этого зловредного приятеля была не Бумберг, а Гомберг? - как можно более нейтральным тоном спросил он.
       - Точно, ядрена вошь! - обрадовался Штуцер.- А по мне один хрен, что Бумберг, что Гомберг!
       - Действительно, - не выдержал Виктор, - какая разница, Акинфиев или Штуцер?
       - Да никакой, - охотно согласился тот.
       Собеседники Баранова не смогли назвать приличную фирму, которая взялась бы реализовать опасные фантазии Гомберга. Назвать же неприличные они отказались, причем за всех это сделала Калоева. Несмотря на любезное приглашение бесплатно пострелять, Баранов срочно засобирался в Москву.
      
       "Оказавшись в Лондоне, - продолжал Ришелье, - Вы немедленно восстановите прежние отношения с Бэкингемом". "Но в прошлый раз мы расстались при таких обстоятельствах, - высказала сомнение Миледи, - что он вряд ли захочет меня видеть". "Зная Вас, - небрежно махнул рукой Ришелье, - я уверен, что он не устоит". Миледи наклонила шляпу в знак благодарности за комплимент. "На первом же балу Вы приблизитесь к Бэкингему и срежете с его груди две бриллиантовые подвески, после чего немедленно направитесь в Париж. Сегодня у нас пятнадцатое, - начал загибать пальцы Его Преосвященство, - четыре дня на дорогу в Лондон, два дня в Лондоне и четыре дня на возвращение в Париж. Жду Вас обратно двадцать пятого". Он бросил на стол глухо звякнувший мешочек. "Этого должно хватить. Если будут непредвиденные расходы, дайте мне знать, и я переведу дополнительную сумму через Вестерн Юнион".
      
       ОВЕЧКИНА
       В одну минуту седьмого Овечкина входила в проходную ГУВД Москвы. Ничтожное опоздание, считала она, по нынешним "пробочным" временам, только оттеняло ее пунктуальность. Опять же, она была женщиной. Поэтому в 18-09 она спокойно постучалась в дверь Козловского кабинета и, услышав "войдите", прошла внутрь. Хозяин ей понравился: не став суетиться перед интересной блондинкой, он слегка привстал и, приглашающее махнув рукой, сообщил:
       - Вы опоздали на девять минут.
       - Извините, товарищ полковник, слегка задержалась в пробках.
       - Своим офицерам, значить, я в таких случаях советую выезжать, как говорится, пораньше, или пользоваться метро. Но вы - гость, и делать вам замечание было бы неуместно...
       Лиде стало интересно: если то, что полковник сейчас сказал, не замечание, то каким же оно должно быть в его понимании?
       - ... Тем более что вы любезно приехали, значить, чтобы поделиться с нами своей информацией. Может быть, как говорится, чашечку кофе?
       Овечкина согласилась. Заказав кофе, Козлов извинился и снова занялся бумагами, громоздившимися перед ним на столе. Это ей тоже понравилось. Лида уважала деловых мужиков и не терпела, как она выражалась, Лебезятниковых. Секретарь принесла поднос, а вслед за ней в кабинет вошел симпатичный рослый шатен, приостановившийся при виде незнакомого человека.
       - А, явился, наконец, - буркнул Козлов и, повернув голову к гостье, представил офицеров: - Капитан Баранов - майор Овечкина. Это он готовил вчерашний запрос, Лидия Сергеевна. - Обратившись к вновь пришедшему, предложил: - Садись, Виктор Васильевич! Если хочешь кофе, сходи и налей: я Лизу уже отпустил.
       Баранов вышел в приемную, а Лидино уважение к полковнику взлетело до небес. Когда Баранов вернулся, хозяин кабинета решительным движением отодвинул документы, положил перед собой чистый лист бумаги и поинтересовался:
       - Кого послушаем первым?
       - Предлагаю гостью, - моментально откликнулся капитан, словно сидел и ждал этого вопроса.
       Овечкина откашлялась.
       - Сообщить вам могу немного, и не потому, что секретничаю, Петр Александрович просил максимально помочь, - кивнула она головой Козлову, который тоже ответил вежливым кивком. - Просто личность гражданина Гомберга Евгения Феликсовича вызывает у нас большой интерес, а досье на него - вот такусенькое. - Лида предъявила мужчинам ухоженную руку с почти соприкасающимися большим и указательным пальцами.
       - Не тяните, Лидия Сергеевна, рассказывайте. Посмотрите на капитана, человек весь истомился. Похоже, ему тоже есть, чем поделиться.
       - Из нескольких достаточно надежных источников мы получили информацию, что указанный гражданин ведет свой бизнес, мягко выражаясь, не совсем честно: здесь и связь с криминалом, и "отмывка" капиталов, возможно, увод больших сумм от налогообложения, а также участие в финансировании терроризма - прямое или косвенное. Пытаемся уточнить, но пока безуспешно. Внешне его финансово-хозяйственная деятельность выглядит если не безупречно, то, во всяком случае, относительно нормально. А проведению оперативных мероприятий активно противодействует служба безопасности возглавляемого им ЗАО "Строймашинерия", превращенная, по сути, в частную спецслужбу. У меня все. Подписки о неразглашении я, конечно, с вас брать не буду - вы профессионалы.
       - Да, хорош гусь! - подвел итог Козлов, проигнорировав пассаж гостьи о подписке. - Как тебе, Виктор Васильевич, твой фигурант?
       - Симпатичная личность, Климент Степанович! Между прочим, поклонник экстремальных видов спорта, в частности - пейнтбола. Был приведен Розовым в клуб "Кавалергард", где вскоре захотел испытать себя и заменить безобидные шарики с экологически чистым красителем на резиновые пули - что категорически запрещено правилами. Получив отказ, попробовал сделать это нелегально, был пойман и уличен. В результате обоих из клуба выкинули. К сожалению, было это полтора года назад.
       - Да, безобидный партнер по бриджу вырисовывается с интересной стороны, - резюмировал полковник. - Хотя напрямую нам это помогает не очень...
       Овечкина выразительно откашлялась.
       - Ох, простите, Лидия Сергеевна! - спохватился Козлов. - Тут нам одно дельце подкинули, не совсем по нашему профилю, но зато по распоряжению замминистра. И вот, наконец, начала поступать хоть какая-то информация. Вот мы маленько и увлеклись.
       Полковник достал из папки ксерокопию письма из РСП и протянул ее Лиде.
       - Вот, ознакомьтесь, пожалуйста, а ты, Баранов, сделай кратенько резюме по этому делу на сегодняшний день.
       Виктор допил остатки кофе, отодвинул чашку и собрался с мыслями. В памяти у него снова навязчиво выскочило предложение "наморщить ум".
       - Две недели назад, 8 мая, накануне своего дня рождения исчез предприниматель Розов Борис Михайлович. Рано утром, сев за руль своего "майбаха", он уехал в неизвестном направлении, попросив супругу вызвать во второй половине дня служебный автомобиль и охрану. Судя по всему, финансовых и семейных проблем у него не было. Служебных - тоже. Он является главным акционером руководителем ОАО "Финансовый Дом "Надежность". Не похоже, что какие-то неприятности по линии бизнеса могли подтолкнуть кого-то (включая и его самого) на совершение необдуманных шагов. Опрошены сослуживцы и узкий круг ближайших друзей. В него входят те же коллеги по работе и сосед по дому, интересующий майора Овечкину Евгений Феликсович Гомберг. Ни один из них не высказал ни малейшего предположения о причине исчезновения потерпевшего. Опрос окружения Гомберга позволил сделать предположение, что он увлекается пейнтболом. Остальное вы знаете: Розов занимался этим делом вместе с Гомбергом, но - полтора года назад. Вот, собственно, на сегодня и все. Предстоит, очевидно, порыскать по другим пейнтбольным клубам - там может оказаться подходящая для нас информация...
       - Полагаю, товарищ полковник, кое-какая дополнительная информация у нас с вами есть уже сейчас, - проговорила гостья, просматривавшая во время рассказа Баранова распечатку, привезенную им из ПК "Кавалергард". - Если не ошибаюсь, в списке гостей этого заведения фигурируют некоторые фамилии, упомянутые в письме РСП.
       - Ну-ка, ну-ка, - протянул руку Козлов и со значением посмотрел на Баранова, который понял, что серьезный разговор, когда они останутся наедине, неизбежен.
       - Вот, - продолжила майор, показывая на подчеркнутые ногтем фамилии Ахметова А.М. и Колесникова В.Т. - Может быть это и случайность, но из пяти упомянутых в письме предпринимателей трое оказались связанными с гражданином Гомбергом.
       - Интересное дело, значить, получается, Виктор Васильевич! - противным голосом заговорил Старый К. - Приходится, как говорится, ждать помощи от добрых, значить, самаритян. Сами, как говорится, найти схожие фамилии в двух текстах не способны. Красный диплом здесь, значить, не помощник!
       Баранов оправдываться не любил, да и прошляпил, чего говорить! И хотя он не сомневался, что завтра же обнаружил бы фамилии исчезнувших бизнесменов в распечатке, покаянно молчал. Неожиданно заговорила "самаритянка":
       - Он не виноват, Климент Степанович! Просто я первой из вас одновременно держала перед собой оба документа. Уверена, что дело только в этом.
       - Не смею спорить, Лидия Сергеевна. Но всю жизнь требую от себя и от подчиненных держать все детали расследуемого дела в голове. Ну, да ладно: я тоже не углядел. Это тебя Баранов не оправдывает, но - амнистирует!
       - Товарищ полковник, - снова проявила инициативу не в меру внимательная гостья, - если я договорюсь со своим начальством, вы позволите мне подключиться на некоторое время к этому делу? Возможно, именно с этой стороны мне удастся выйти на Гомберга.
       - Позволю, Лидия Сергеевна, позволю. Похоже, без вас Баранову не справиться!
       - Тогда я позволю себе откланяться, - отозвалась, вставая, Овечкина, - а завтра, капитан, я буду у вас для обсуждения плана мероприятий.
       С тем она и вышла из кабинета Козлова. Старый К., насупясь, посмотрел на Виктора и начал багроветь.
       Ни Овечкина, ни Баранов и предположить не могли, что принятое спонтанно решение объединить усилия на следующий день спасет одному из них жизнь.
      
       Стояла чудная погода, накормленные лошади резво несли своих седоков, карман приятно отягощали одолженные у г-на Бонасье пистоли кардинала, рядом были друзья, и даже тревога за Портоса, оставленного с дуэлью на носу, не могла сильно испортить настроения. Неожиданно кавалькада натолкнулась на препятствие: группа людей чинила дорогу, на самом деле просто ковыряя ее. На требование очистить проезд они ответили насмешками, так что даже невозмутимый Атос направил коня на одного из них. В ответ "рабочие" достали откуда-то мушкеты и нацелили их на путников. "Это засада!", - крикнул Арамис и разрядил пистолет в голову одного из бандитов. "Скачите, - продолжил он, - а я их задержу!". У д'Артаньяна сбили шляпу, конь Атоса был ранен, но они избежали западни. Повезло, сказал мушкетер гасконцу, что это был не спецназ ГРУ!
      
       БАРАНОВ И ОВЕЧКИНА: ВЕЧЕР ВТОРНИКА
       Второй вечер подряд выпадал из жизни - это было невыносимо! Не успела закрыться дверь за этой смазливой майоршей, как Старый К. выдал такой текст, что повтори его капитан Мишке Гусеву или любому другому коллеге, никто бы не поверил. Виктор тоже в долгу не остался и наговорил лишнего. Утешало, что полковник ни разу не перешел на "вы", а прощаясь, сказал даже что-то вроде "до завтра, Виктор... кхм Васильевич!" Но ведь, в самом деле: за два дня были же получены кое-какие результаты! Не Бог весть что, это Баранов понимал, но все же за два дня ему удалось нарыть больше, чем другим за две недели! Конечно, опираясь на ранее добытое... Короче, он не бездельничал!
       В таком настроении являться домой не хотелось. Совершив небольшую прогулку по бульварам, Виктор вышел к зданию ИТАР - ТАСС. Как в былые годы, обошел с левой стороны памятник Тимирязеву, не спуская глаз со средней части фигуры великого ученого. И как в студенческие годы ухмыльнулся: уж больно недвусмысленно выглядел палец, открывавшийся взору по мере приближения к памятнику.
       Неожиданно Баранов вспомнил про Володю Шалаева, жившего неподалеку. С Володей они познакомились еще в университете, когда военная кафедра собрала после четвертого курса представителей разных факультетов в летних лагерях. Там они с будущим химиком и подружились, до сих пор периодически встречаясь. Неподалеку от Шалаевской берлоги, которую он получил на работе после развода, находились Рочдельские бани. Время от времени приятели устраивали холостяцкие игры: поставив на огонь казан с пловом (Володя в общаге научился у знакомого узбека его изумительно готовить), они отправлялись париться. Возвратившись, Шалаев доставал каталожный ящичек, под завязку набитый карточками с телефонами знакомых девушек. К их приезду плов, как правило, уже поспевал...
       Баранов достал мобильник и набрал знакомый номер.
       - Здорово, Витя! - обрадовался ему, как родному, Шалаев. - Ты - настоящий ясновидец! Какие у тебя планы?
       - Ну, в общем, никаких.
       - Ты где?
       - На Никитских воротах.
       - Гениально! Бери тачку - и мигом ко мне. Сейчас должна прийти Томка с подругой. Что я с ними двумя буду делать?
       Немного поколебавшись, Виктор согласился.
       - Ладно. Чего брать?
       - Все уже есть, - против обыкновения, сказал приятель. - Давай, одна нога там, другая - здесь!
       Тем не менее Баранов пошел пешком. Пройдя мимо чудовищной беседки с карликовыми Пушкиным и Натали, он двинулся вверх по Никитской в сторону "Краснопресненской", где неподалеку от станции метро жил Шалаев. Выбор пешего маршрута полностью оправдался как раз около метро: там Баранов нагнал Тамару, старую подружку Шалаева, под руку с длинной, нескладной брюнеткой. Девушка на ходу курила, семеня, чтобы не обгонять коротконогую Томку, волосатыми небезупречными ногами. Мысленно перекрестившись, Виктор резко отстал и перезвонил Володе. От тяжелого разговора спасла профессия: Баранов с сожалением сообщил, что его срочно вызвали в Управление. Облегченно вздохнув, капитан отправился домой, вспоминая, как для создания романтической обстановки, девушкам из Володиной картотеки после плова давали посмотреть в микроскоп...
       Нет, все же человек - удивительное создание природы: настроение опера заметно улучшилось!
       Овечкина стояла в пробке. Обычно это выводило ее из себя, поскольку тупое сидение в стоящем или медленно ползущем автомобиле - самая бездарная трата времени, которую только можно придумать. Хуже этого, не без основания считала она, было только стать постоянным зрителем какого-нибудь сериала серий на сто... Причин ровного, чтобы не сказать, хорошего настроения Лиды было две, и обе связаны с посещением Петровки, 38. Его не испортил даже звонок по мобильному. Звонил Влад, брокер с ММВБ. Некоторое время назад они познакомились в бассейне "Чайка", где майор перед работой два раза в неделю проплывала свои две тысячи метров. Влад казался мужественным, неглупым и остроумным человеком. В скором времени выяснилось, что их вкусы кое в чем совпадают. Кроме того, он был не жаден (для Лиды, предпочитавшей всегда самой платить за себя, это было, тем не менее, важно). Совершенно естественно, они начали встречаться и вне стен этого едва ли не старейшего в Москве храма физкультуры. Однако неожиданно скоро брокер начал раздражать Овечкину: относясь к ней, как к своей неотъемлемой собственности, он обнаружил массу скрытых до поры черт характера, одной из которых была чудовищная ревность. Объяснив Владику, что ревность порождается неуверенностью в себе, Лида отошла в сторону. Но недавний приятель продолжал изводить ее нудными звонками и слезными (почти в полном смысле этого слова) мольбами "попробовать еще раз". Мужчинам и о мужчинах, с которыми она некогда была близка, Лида никогда не говорила плохих слов, полагая, что сделав это, косвенно бросит камень в огород и к себе. Но в этом случае она была готова изменить своему правилу. Увидев зеленый сигнал светофора, Овечкина с трудом прервала бессмысленный разговор и вернулась к своим мыслям.
       Казалось бы: в деловом отношении ее визит в МУР ничего практически не принес. Да, она получила большее представление о личности Гомберга, узнала о его склонности к авантюрам и риску. Да, удалось узнать, что он был знаком с несколькими пропавшими бизнесменами и занимался вместе с ними довольно специфическим видом экстремального спорта, который хотел бы сделать еще более опасным. Но это ни в коей мере не раскрывало даже тайны пропажи Розова (которая ее ни в коей мере не интересовала), не говоря уже о проникновении в секреты финансовых махинаций Гомберга, что как раз и было ее прямой задачей. Между тем интуиция оперативника со стажем подсказывала ей, что, покопавшись в тонкостях проведения Пузанчиком своего досуга, она может выйти и на свою тематику. Ей были известны случаи, когда калитка частной жизни приоткрывала тропинку в совершенно другие сферы. Во всяком случае, в беспросветном мраке, окружавшем ее в этом деле долгое время, появился лучик света. "Луч света в темном царстве", - вспомнила она знаменитое высказывание Добролюбова.
       Настроения добавляла и перспектива совместной работы с симпатичным капитаном. Увидев муровца, она испытала чувство, знакомое всем женщинам: еще даже не перекинувшись с Барановым парой слов, она уже знала, что у нее с ним что-то будет. Нельзя сказать, что это кружило голову, но что тонизировало - это точно!
       Нет, все же женщина - удивительное создание природы!
      

    СРЕДА, 27 МАЯ

       В зале Ратуши, где происходил ежегодный бал, который давали господа старшины города Парижа, было не протолкнуться. Придворные, аристократия, представители городских цехов, гвардейцы, городская стража... Все хотели увидеть Марлезонский балет. Его танцевали четыре пары, включая монаршую чету. Первое отделение открывал король в паре с супругой коннетабля. За ними следовала королева с герцогом Орлеанским. Танцоры были облачены в охотничьи костюмы, украшенные драгоценными каменьями. С их роскошью соперничали сверкавшие всеми цветами радуги наряды зрителей. Его величество нервничал: он никак не мог пересчитать подвески, блиставшие на груди у королевы. Ничего, утешал себя он, во время танца рассмотрю... Наконец, когда общее нетерпение достигло предела, итальянский оркестр грянул Чайковского.
      
       БАРАНОВ
       Утором Виктор одевался с особой тщательностью, отвергнув две рубашки и бессчетное количество раз поменяв галстук. Это не осталось незамеченным для Нины Константиновны. Окинув взглядом ладную фигуру сына в легком светло-сером костюме, она поинтересовалась:
       - У тебя сегодня что, встреча с министром?
       - Да нет, с чего ты взяла? - махнул рукой сын.
       - Тогда - с его секретаршей, - проницательно предположила мать и, увидев на щеках Виктора легкий румянец, добродушно рассмеялась.
       - Я ушел! - крикнул он от дверей и, не удержавшись, добавил: - Мам, я знаю нескольких ребят из ФСБ, которые тебе и в подметки не годятся!
       На работу Баранов пришел, как всегда, минут за десять до начала рабочего дня - хотя в их службе это понятие было относительным. Хотя с какой стороны посмотреть: придти пораньше, уйти попозже, зато без обеда - не возбранялось и даже приветствовалось, а вот что касается опоздания на несколько минут...
       Открыв форточку и наскоро придав кабинету вид несколько менее заброшенный, чем обычно, Виктор перевел дух. В тот момент, когда он протирал от пыли портрет президента, украшавший стену за его спиной, в дверь постучали. Разумеется, это была временная напарница - свои входили без стука. Оценив, уже при утреннем освещении ее фигуру, капитан решил, что поработать с "майоршей" будет приятно, а может быть, еще и полезно. Правда, сочетание фарфоровой голубизны глазок и блондинистых волос, скорее всего, предвещало, что выказанная ею накануне наблюдательность может оказаться ее единственным достоинством. Баранов поздоровался и предложил пришедшей садиться, указав на заранее поставленное им около своего стола единственное в кабинете кресло.
       Следом за ней вошли Славка и Мишка. Поплавский аккуратно поставил кейс и деликатно вышел покурить. Гусь же, на ходу осмотрев Овечкину со всех сторон, нахально уселся за свой стол и начал издали показывать Виктору большой палец. Это было невыносимо, и поэтому капитан предложил Лиде поговорить за чашечкой кофе. Гостья согласилась, но, выходя из кабинета, притормозила у двери и, обернувшись к Мишке, сообщила, что в стекле портрета отлично отражается весь кабинет. На Михал Евгеньича было жалко смотреть. Виктор решил его добить и, в свою очередь задержавшись у двери, процитировал по памяти:
       - " - Но, дорогой мой, как вы догадались, что я рассматриваю эту палку? У вас что, глаза на спине? - Нет, милый Уотсон: передо мной стоит начищенный кофейник".
       Догнав Овечкину в коридоре, Баранов извинился за друга, сказав, что он хороший парень и уже получил сполна. На это "майорша" ответила, что "нормальную женщину не может обидеть высокая оценка ее достоинств", что она спустя несколько минут с честью и доказала, спокойно усевшись за столик под любопытными взглядами нескольких посетителей кафетерия.
       - Давайте, вернемся к нашим баранам! - предложила Лидия Сергеевна, но, спохватившись, виновато поднесла пальцы к губам.
       Выглядело это так по-детски, что Виктор не выдержал и рассмеялся:
       - Ничего страшного. Вы сейчас, сами того не подозревая, повторили одну из любимых шуточек моих коллег!
       Произошедшее, неизвестно почему, установило за столиком непринужденную атмосферу, в которой и проходило в дальнейшем обсуждение насущных задач вновь образованной оперативной группы.
       - Какие у вас есть идеи, Виктор Васильевич? - поинтересовалась Овечкина.
       - Честно говоря, с идеями у меня не богато, - признался капитан. - Если разобраться, мы не достигли ничего интересного кроме того, что личность одного из приятелей потерпевшего требует дополнительного изучения. Радует хотя бы то, что в деле наметились и другие потерпевшие - Ахметов и Колесников.
       - Вас это действительно радует?
       - Ну, я же говорю с профессиональной точки зрения, а не с гуманистической...
       - Понятно. Я оцениваю ситуацию так же. Хотя мне кажется, - можете обвинить меня в шовинизме,- что личность Гомберга во все этом приобретает первостепенное значение. Если хотите, это гвоздь, на котором висит вся картина.
       - Вашими бы устами..., - сказал капитан и порозовел. - Короче, я был бы счастлив побыстрее найти такой гвоздь. Очень, знаете ли, надоела неопределенность.
       - Что вы предлагаете?
       - Давайте объедем другие пейнтклубы и поищем там какие-нибудь концы. Надо постараться найти тех, кто был бы готов пойти навстречу Гомберговым причудам, назовем их так.
       - Давайте, - согласилась Овечкина. - Только будет лучше, если мы поедем не на милицейской машине, а на гражданской. И будем выступать в роли супругов-сумасбродов. Предлагаю мою и себя в качестве водителя.
       - Хорошая мысль. Если мы что-нибудь и узнаем, то исключительно в неофициальном порядке. А что у вас за "мотор"?
       - "Фольксваген-Поло".
       - Не пойдет. Для достоверности нужна крутая "тачка". Пойдемте-ка к старому К. ...
       - К кому?
       - Простите, к полковнику Козлову. Все равно ему надо доложиться, а заодно попросим и соответствующую случаю машину.
       Климент Степанович не преминул, конечно, сообщить им, что даже искать, значить, ветра в поле следует по более, как говорится, серьезному плану, чем тот, который он только что услышал. Учитывая, однако, что в сложившихся условиях Баранов и Овечкина, значить, ничего другого предложить не могут, он вынужден согласиться и даже готов выделить для объезда точек (он именно так выразился!) "мерседес-гелендваген", сиречь внедорожник.
       - Только без синих номеров! - самонахально попросила "майорша".
       Перед отъездом Баранов заскочил к себе и достал из сейфа ствол. "Чем черт не шутит", - подумал он, имея в виду, что собирается к людям, которые стреляют не только шариками и которым к тому же есть что скрывать.
      
       Констанция длинными коридорами провела д'Артаньяна в какое-то полутемное помещение. "Вас хотят поблагодарить", - сказала она, приложив к губам прелестный пальчик. Гасконец сделал попытку обнять ее, но она ловко ускользнула, пообещав подать о себе весточку позднее. Гвардеец огляделся. Дальний выход из комнаты закрывал тяжелый гобелен, из-за которого слышались смех, мужская и женская речь. Неожиданно полумрак, окружавший д'Артаньяна, прорезал луч света, и его взору предстала, осыпанная перстнями, ухоженная белая ручка." Это же рука королевы Анны", понял гасконец и припал к ней губами. Через мгновение рука исчезла, оставив в его ладони перстень с большим бриллиантом, а в памяти - точное время этой удивительной аудиенции: во время поцелуя королевские часики фирмы "Картье" высвечивали 23:15...
      
       ОВЕЧКИНА
       Этот капитан ей все больше и больше нравился. Оказалось, что у него обширные познания в самых неожиданных областях. Такая эрудиция даже слегка угнетала, тем более что он и не пытался ее демонстрировать. Например, когда Лида усаживалась за руль пафосного "гелендвагена" и сравнила его с армейским джипом, Баранов не нашел в этом ничего удивительного, сказав, что первоначально, в семидесятые годы, эта машина разрабатывалась по заказу иранского шаха для его армии. Похоже, его несколько угнетало то, что Овечкина имеет более высокое звание, нежели он. Поэтому Виктор довольно искусно упомянул в связи с чем-то, что полковник Козлов представил его к майору. В этом, на ее вкус, было нечто мальчишеское и милое.
       Еще в кафетерии офицеры решили, что объезд "точек" начнут с заведения, расположенного в районе "Планерной", затем посетят клубы "Гвардия" и "Топ Ган". Этот выбор объяснялся простым соображением: судя по всему, они явно относились к респектабельным фирмам, где можно было попробовать, не скрывая своей принадлежности к правоохранительным органам, раздобыть информацию и о фигурантах, и пейнтбольном "андерграунде".
       Описывать помещения, где располагались эти клубы, и людей, их обслуживающих, очевидно, не имеет смысла: при всей своей индивидуальной непохожести они имеют нечто общее, и если вы не пролистнули страницу, посвященную "Кавалергарду", можете смело считать, что имеете общее представление и об остальных пейнтбольных "точках".
       По тому, как приехавших встречали и отвечали на вопросы, можно было понять, что и в этой отрасли развлекательно-спортивного бизнеса существует такое явление, как корпоративная солидарность. Было совершенно очевидно, что они знают, что Московский уголовный розыск интересуется любителем пейнтбола Розовым и его гостями. В одном месте офицеров уже ждали готовые распечатки с фамилиями людей, когда-либо на местных "полигонах" бравших в руки маркер. В результате Овечкина и Баранов потратили не так уж много времени, чтобы узнать, что в двух разных клубах среди членов числились господа Скрынников и Хаджиханян, а в списке их гостей встречались фамилии Розов (один раз) и Гомберг (два раза). Ничего компрометирующего про них работники клубов сказать не могли. Заподозрить, что не хотели, трудно, поскольку они без большой охоты, но подробно отвечали на любые вопросы. Исключением был только один - о менее респектабельных коллегах. Было похоже, что, заботясь о чистоте своего мундира, эти люди не хотят даже признавать наличие "андерграунда", чтобы их не заподозрили в связях с ним. По-человечески это было понятно, но с профессиональной точки зрения сильно мешало. Однако помог счастливый случай.
       Собираясь выезжать с площадки "Топ Гана", Овечкина позволила некоему рыжему молодому человеку лет двенадцати протереть ветровое стекло. Баранов, протянув тому честно заработанную десятку, завел разговор.
       - Скажи-ка, кент, не знаешь, есть ли тут где-нибудь нормальные заведения, не такие "накрахмаленные"?
       - Это как? - не понял "старик", задумчиво ковыряя в носу.
       - Ну, где не так строго чтят законы и где конкретные пацаны могут пошмалять не шариками, а чем-нибудь посерьезнее...
       - А вам-то зачем? - продолжил допрос отрок, разглядывая авторитетный "ваген".
       - День рождения скоро, хочу братву развлечь. И ваще, я не понял: ты что, мент? Достал вопросами!
       - Стольничек отстегнете?
       - Зеленый?!
       - Не, наш, деревянный.
       Пряча купюру, малец объяснил, что для этих дел надо обращаться в "Выстрел'97" на 27-м километре Горьковского шоссе и в ООО "Досуг", где-то на Рязанке.
       - Скажете, что от Рыжего.
       - А ты что, у них пахан?
       - Не, мне процент идет, с новеньких.
       Тронув с места, Баранова одобрила:
       - Молодцом, Виктор Васильевич! А "крутым" зачем перед ним прикидывались?
       - Для понта, - еще не выйдя из роли, ответил Баранов.
       Овечкина, рассмеявшись, предложила:
       - Капитан, как старшая по званию, предлагаю вам перейти на менее официальный тон и обращаться друг к другу по имени. Для облегчения совместной работы.
       - Майор, как младший по званию, не могу не принять вашего предложения. Для улучшения результатов совместной работы.
       Решили ехать сначала в "Выстрел". Баранов сказал, что не удивится, если окажется, что эта контора открыта бывшими офицерами. Он явно ждал, что спутница спросит почему. Вместо этого Овечкина согласно кивнула головой:
       - Действительно, и мне название напомнило про офицерские курсы "Выстрел".
       - Скучно с вами, - разочарованно проговорил капитан.
       - Ага, - поддержала его Лида, - "девушка, вы такая скучная, с вами спать все время хочется!"
       Баранов решил на всякий случай не продолжать опасного разговора со старшей по званию. Некоторое время ехали молча. Виктор наслаждался скоростью и удивлялся нахальной манере езды, которую демонстрировала Лида. Когда она в очередной раз пристроилась в метре от бампера идущей впереди машины и чередой нетерпеливых гудков согнала ее с левой полосы, он не выдержал:
       - Да вы просто какой-то хулиган за рулем!
       - Обычно я езжу аккуратно, а сегодня решила порезвиться, да и войти в образ не вредно. Жена я конкретного пацана или не жена?
       "Выстрел'97", с которого решили начать, поскольку он был расположен ближе, нашли неожиданно легко - по все округе были понатыканы соответствующие указатели. Территория была достаточно ухоженной, но на парковке стояла одна только одинокая "Нива". Овечкина с шиком подкатила к небольшому строению с вывеской "Офис", с визгом тормознув так, что гравий из-под колес отлетел на несколько метров. Обогнав Лиду, которой пришлось обходить вокруг машины, Баранов открыл дверь. После яркого солнечного света он ничего толком не увидел в полусумраке, царившем в помещении из-за зашторенных окон.
       - Эй, есть здесь кто?
       - Есть. Чего тебе надо? - приглядевшись, Виктор разглядел неопределенных лет человека с бледным, напряженным лицом. Он сидел за столом, опустив руки на колени.
       - Деловой разговор у меня к тебе. Рыжий...
       Договорить Баранов не успел. Рука его собеседника выскочила из-под стола и направила в его сторону весьма симпатичный коллекционный наган образца тысяча восемьсот девяносто какого-то года. Какого именно, Виктор не успел сообразить, поскольку был сбит с ног Лидой Овечкиной, кричавшей что-то вроде "Витя, ложись!". Прогремели два выстрела. Пуля нагана разнесла филенку входной двери, а Лидин "Макаров" задел стрелявшего в плечо. К этому мгновению обнажил ствол и Баранов. Выстрелы офицеров слились в один, а пули прошли впритирку с головой неласкового хозяина.
       - Бросай оружие, - прозвенел голос Овечкиной.
       В установившейся гулкой тишине наган неожиданно громко ударил об пол. Остро пахло сгоревшим порохом; всхлипывал и глухо постанывал раненый, пытаясь зажать какой-то тряпицей пулевое отверстие. Тихо чертыхаясь, отряхивалась Лида, умудряясь одновременно приводить в порядок одежду и держать на прицеле неизвестного. "А ведь если бы я был один, меня бы уже не было на свете", - неожиданно понял Баранов.
      
       Д'Артаньян откинулся в кресле и спросил: "Итак, мой друг, Вы окончательно решили принять рукоположение и расстаться с миром?". "Да, дорогой д'Артаньян, Вы же знаете, что мушкетер я лишь временно... Мир - тлен, а все мирское - прах!", - на глазах грустнея, сказал он. "В таком случае, - ответил гасконец,- я уничтожу письмо, написанное женским почерком, которое хозяин Вашей квартиры просил передать Вам". "Как, она написала мне письмо? Где оно?" Д'Артаньян, делая вид, что потерял его, рылся по карманам. "Ах, мой друг, вы убиваете меня", - шептал Арамис. Получив, наконец, письмо, он покрыл поцелуями подпись и, прочтя его, воскликнул: - Да здравствует молодость, да здравствует Любовь!" "Вы по-прежнему считаете, что мир - это тлен, а все мирское - прах? И все еще собираетесь кормить меня Вашим шпинатом?" "К черту весь этот вегетарианский фаст-фуд, - вскричал мушкетер. - Базен, подай яичницу с салом, пару жареных цыплят, паштет и четыре бутылки старого бургундского!"
      
       БАРАНОВ
       Подскочив к стрелявшему и прихватив на ходу его оружие, Виктор схватил незнакомца за шиворот и сильно тряхнул. "Кто такой, фамилия?", - гаркнул он. Тот, поскуливая и баюкая плечо, продолжал молчать. Капитан, вставив ему глубоко в ухо ствол пистолета, резко крутанул. Взвыв, упрямец признался:
       - Большаков КАспер Тихонович, директор.
       - КаспАр? - переспросила Овечкина.
       - Нет, Каспер.
       - Какого, ... кхм, - Виктор посмотрел на Овечкину, - черта ты в меня стрелял? Отвечай!
       Директор пытался стоически молчать, хотя нижняя губа его тряслась, словно в приступе тропической лихорадки. Баранов повторил операцию со стволом и ухом, одновременно расчетливо врезав Касперу по носу: так, чтобы пустить кровь, не нанося серьезной травмы. Директор завизжал, как поросенок, ощутивший в груди нож мясника.
       - Валера, что ты делаешь? - истерично выкрикнула Овечкина.
       "Молодец", - оценил ее ход Баранов и свирепо зарычал:
       - Замочу гада! Ты зачем в меня стрелял, паскуда?
       - А то не знаешь, бандитская морда! - с храбростью зайца, отловленного в широком поле волком, ответил вопросом на вопрос Большаков.
       Нехорошо ухмыльнувшись, Виктор приставил к виску директора ствол его нагана.
       - Выбирай, малыш: или ты сейчас расколешься, или застрелишься!
       - Валера, не смей! Ты же офицер милиции!
       - Милиции? - переспросил растерянно Каспер. - Так вы не новая "крыша"?
       Баранов раскрыл удостоверение. Махнула издали своей книжицей и Овечкина.
       - Так вы не новая "крыша"?
       - Еще раз произнесешь это слово - и лишишься барабанной перепонки! - пригрозил "Валера". - Так отчего ты начал стрелять? Только не ври, я нервный!
       Потное лицо Большакова выражало крайнее отчаяние. Несколько раз икнув, он попросил еще раз показать ему удостоверения, после чего начал рассказывать. Говорил он тихо и неразборчиво, поминутно оглядываясь на дверь и окна.
       - Час назад мне позвонили малышевские.
       - Это еще кто? - спросила Овечкина.
       - Это моя "крыша", будь они трижды неладны! Товарищи милиция, а нельзя меня перевязать, а то ведь кровью истеку!
       - Нельзя, пока не расскажешь, - как можно страшнее прохрипел Виктор. - А на рану свою не жалься, в другой раз подумаешь, допречь в офицеров милиции палить!
       - Дык я ж не знал! Малышевские позвонили и сказали, что отдали меня новой "крыше", щас приедут, мол, скажут, от Рыжего какого-то. Еще говорят: "вот в него и пали!".
       - Это как понимать, "пали"? - спросил Баранов.
       - А я им еще в прошлый раз сказал, еще раз приедете, мол, буду стрелять на поражение. Я боевой офицер, снайпер, сам жизни лишусь, но и вас, гадов, положу немеренно! Вот и сидел, ждал. - С этими словами он достал из кармана "лимонку". - Вот тоже для новой "крыши" гостинчик припас!
       - Ладно, Каспер. У тебя бинт-то есть с йодом?
       - Найдется.
       - Вот и хорошо. Мы сейчас уедем, а ты о нашей встрече никому не рассказывай. И мы тогда позабудем, что ты в офицеров милиции при исполнении... Лады?
       - Лады, - буркнул директор, с тоской глядя на волглый от крови рукав.
       - Гражданин Большаков, - подала голос Лида, - Вам фамилия Гомберг ничего не говорит?
       - Говорит, в тридцать три дуги налево..., - вяло выругался директор. - Он у меня лучшего инструктора увел, затейника...
       - Затейника... Это как? - продолжила допрос Овечкина.
       - А никак! - спохватился Каспер, сообразивший, что сболтнул лишнего. - Просто: сманил Портнова Гришку, моего инструктора...
       Похоже было, что откровенность с милицией не входит в его привычки. Нет, конечно, если ствол в ухо... Выходя на улицу, Баранов в полумраке налетел на батарею пустых водочных бутылок. У машины его нетерпеливо ждала Овечкина.
       - Виктор, быстро в машину, - почти приказала она.
       Недоуменно пожав плечами, капитан, тем не менее, не мешкая залез в салон. Лида немедленно дала "по газам". Удобно вытянувшись на сиденье, Баранов связался с милицией, представился и сообщил о раненом в пейнтбольном клубе "Выстрел'97". Потом только поинтересовался:
       - К чему такая спешка?
       - А ты знаешь, когда приедет инспекция от малышевских или еще там от кого?
       - Думаешь, должны приехать?
       После этой нелепой, но тем не менее смертельно опасной перестрелки, они, не сговариваясь, перешли на "ты".
       - Уверена, что должны. Всегда надо убедиться в том, что операция завершилась искомым результатом, в данном случае - твоим убийством. Так же уверена и в том, что рыжий отрок, направивший нас сюда, появился сегодня в том клубе в первый и последний раз. Перед исчезновением он, конечно, позвонил кому надо. А нам пока не стоит засвечивать свою личность. Ни тебе, на будущее, ни мне: если меня опознают, как Марию Собакину, Гомберг окончательно поймет, что под колпаком, и ляжет на дно.
       - Кстати, откуда он узнал, что мы из органов? По-моему, я убедительно сыграл роль если не "крутого", то "крутоватого"!
       - Ага, такой крутой! На секунду в кипяток положили, уже стал крутым! Да рассказал ему про нас кто-то из клубной обслуги, всякому любо свою осведомленность продемонстрировать! Обратил внимание, как он машину осматривал? Его же заранее ориентировали на появление автомобиля с синими номерами.
       - Хорошо, а откуда о нас вообще узнали?
       Овечкина пожала плечами:
       - Видимо, была утечка. Кто-то сообщил Гомбергу, что по пейнтбольным клубам разыскивают Розова. Теперь не докажешь, но, думаю, без этой стервочки, Марины Калоевой, не обошлось! Не важно, она это была или кто другой. Главное: Гомберг понял, что в результате этих поисков может пробудиться интерес и к его личности. Поэтому он принял решение и отдал команду.
       - Ну, если ты такая умная, скажи мне, причем тут малышевские?
       - А ты сам-то как думаешь?
       Баранов пожевал губами и согласился:
       - Действительно, элементарно: ведь вся операция была построена на взаимодействии с малышевскими. Кто-то в службе безопасности "Строймашинерии" поддерживает с ними контакт...
       - Конечно, - поддержала Лида, - обычное дело. Службы многих корпораций имеют негласные контакты с криминалом. Что же касается этой конкретной, то я на себе испытала, что там работают настоящие профессионалы! И работают, заметь, не на закон, а на шефа!
       - Нынче и я испытал профессионализм этих твоих приятелей, - вспомнил Баранов расколовшуюся над его головой филенку. - За ними теперь должок.
       Навстречу "гелендвагену" по встречной полосе пронесся БМВ с тонированными до полной непрозрачности стеклами.
       - Вот и инспекторы торопятся, - меланхолично заметила Овечкина, провожая взглядом стремительно исчезавшую в зеркале заднего вида машину и вдавливая в пол педаль газа.
       - Судя по областным номерам, малышевские, - предположил Виктор.
       - Не факт! Гомберговские, если сочтут необходимым, не то что областные, фэсэошные номера прикрутят! Хотя, - неожиданно согласилась она с Барановым, - это действительно, скорее всего, местные бандиты. Наши московские друзья наверняка приехали бы в форме и с милицейскими номерами. Им просто дальше ехать, и они не успевали.
       - Еще немного, - улыбнулся Виктор, - и ты заставишь меня их бояться!
       - А я их уже боюсь, - призналась Лида. - Но, как нас тобой учили, недооценка противника приводит к поражению. Уж лучше их бояться, чем получить пулю в лоб.
      
       Небольшой отряд представлял собой маленькую и довольно грозную армию. Ехавшие впереди д'Артаньян и трое мушкетеров были вооружены шпагами; за поясом каждого из них торчало по пистолету. Кроме того, к английским седлам их скакунов были приторочены еще по два образчика того же короткоствольного оружия, незаменимого в ближнем бою, так что господа имели в своем запасе суммарный залп из 12 выстрелов. Во втором эшелоне ехали слуги с мушкетами. Каждый из них имел по два рожка патронов.
      
       ОВЕЧКИНА
       В Москву приехали без особых приключений. Один раз их пытались остановить за превышение скорости, но Лида не стала останавливаться, поскольку не была уверена, что за ними не было "хвоста". Предъявлять документы на глазах заинтересованного наблюдателя означало позволить себя сфотографировать и тем самым вывести себя и напарника из игры до самого завершения операции. На стационарном посту их все-таки остановили, но к тому моменту Овечкина была уверена, что она оторвалась от наблюдения или же его вообще не было, и она дула на воду. Воспользовавшись случаем, она поменялась местами с Барановым, который по приезде на Петровку высадил ее у проходной и отогнал "гелендваген" в гараж. Договорились встретиться у кабинета Козлова, которого оперативники совершенно несправедливо, на ее взгляд, нарекли Старым К.
       Полковник был занят, и офицеры по складывающейся традиции отправились в кафетерий - день приближался к концу, и голод давал о себе знать. Расправляясь с нехитрой общепитовской едой, Баронов осведомился у Овечкиной, может ли он задать ей один нескромный вопрос?
       - Попробуй, - с интересом ответила она.
       - Скажи, тебе часто приходится прыгать на малознакомых интересных мужчин с предложением "Ложись!"?
       От неожиданности Лида поперхнулась, чем вызвала удовлетворенный смех Виктора:
       - Один - ноль в мою пользу!
       Откашлявшись, она все же ответила:
       - Никогда, по крайней мере, в части "интересных мужчин". Таковых я пока не встречала! - Про себя же майор решила, что достойно ответить ей не удалось и что она осталась Виктору "должна".
       Зазвонил барановский мобильник, и Лиза сообщила, что полковник освободился.
       - Ну, товарищи офицеры, узнали, где Розов? - ошеломил Лиду неожиданным вопросом Козлов.
       Однако Баранов, похоже, к такому повороту был готов и отрапортовал:
       - Так точно, товарищ полковник. Его спрятал Гомберг!
       - Ну-ну... Давайте поподробнее, - потребовал Климент Степанович, обращаясь к ним обоим. - Кто будет докладывать?
       - Представитель принимающей стороны, - вступила в разговор Лида, - капитан Баранов.
       - Климент Степанович, - начал Виктор, - нам удалось установить существование связи между Розовым и четверкой бизнесменов, упомянутых в письме РСПП. Более того, просматривается связь между этой пятеркой и Евгением Гомбергом.
       - Подробности, - коротко бросил полковник, рисуя какие-то закорючки на традиционном листе бумаги.
       - Найдены два пейнтбольных клуба, членами которых были Арменак Артурович Хаджиханян и Олег Иванович Скрынников. В списке гостей, которых указанные господа приглашали в клуб, имеются фамилии Розова и Гомберга. Аналогичную информацию, как вы помните, удалось получить и вчера, но по Ахметову и Колесникову. Таким образом...
       - Ладно, анализ потом, - махнул рукой Козлов. - Еще что-нибудь есть?
       - Самое главное: этот Гомберг по самые уши...
       - Это тоже из области, как говорится, анализа, а я спрашиваю про факты. Еще что-нибудь вы, значить, узнали?
       Начиная понимать мотивы, двигавшие неизвестным автором прозвища Старый К., в разговор вступила Овечкина:
       - Установлено, что гражданин Гомберг, проявлявший интерес к пейнтболу без правил или, во всяком случае, к игре по правилам, не обеспечивающим безопасности играющих, обращался в клуб "Выстрел'97", практикующий предоставление такого рода развлечений. Установлено далее, что означенный господин переманил к себе на службу некоего Григория Портнова, главного специалиста по предоставлению нетрадиционных услуг.
       Баранов, внимательно слушавший Лиду, про себя хмыкнул: "нетрадиционные услуги" звучали несколько фривольно. Но вообще-то Овечкина молодец: докладывает, словно читает протокол!
       - Понял, Виктор Васильевич, как надо докладывать? - Лидино мастерство оценил и Старый К. - Никаких оценок, только факты! Еще что-нибудь из фактического материала есть? Нет? Тогда докладывайте, как говорится, соображения. Баранов!
       "... К доске", - мелькнуло в голове у капитана. Любил, все-таки, полковник разговаривать с ним, как с мальчишкой! Подавив внезапное раздражение, Виктор глубоко вздохнул и продолжил доклад:
       - Собранная в результате оперативных действий информация позволяет сделать по крайней мере два вывода. Первый. Перечисленные в письме Российского союза промышленников пропавшие в последнее время бизнесмены тесно общались между собой. Также с ними был тесно связан глава и основной владелец "Строймашинерии" Евгений Гомберг. Второе. Развитие ситуации вокруг ПК "Выстрел'97" убедительно свидетельствует, что гражданин Гомберг занервничал и начал заметать следы. У меня все.
       - Овечкина, - полковник теперь взялся за нее, - у вас есть что добавить?
       - Полагаю, что Виктор... Александрович точно изложил логику событий. Другое дело, что пока еще не все столь определенно доказано.
       - Да ничего еще не доказано, товарищи дорогие! - взорвался давно закипавший Козлов. - Начнем с пейнтбола. Даже начинающий адвокат докажет вам, что наличие фамилий нескольких человек из одного круга в списках разных спортивных клубов (пусть и культивирующих один и тот же вид спорта) - обычная, как говорится, случайность. Предпринимателей высокого полета не так уж и много, держатся они обособленно, поэтому нет ничего удивительного, что они оказались знакомы, приглашали, значить, друг друга к себе в клуб и домой на карты. Мы даже не знаем - Лидия Сергеевна, сделайте себе пометочку, это по вашей епархии, вели ли они какой-либо совместный бизнес... Что же до любви гражданина Гомберга к кровожадным играм... Он рассмеётся вам в лицо, и скажет, что это - клевета!
       - А мы ему предъявим Каспера Тихоновича Большакова! - с торжеством провозгласил Баранов.
       - Ну, во-первых, любовь к сверхэкстремальным играм еще не означает, как говорится, преступления, или хотя бы участия в преступлении, - ворчливо ответил Старый К. - Во-вторых, вы никому уже Большакова не предъявите: он убит.
       - Как убит? - выдохнула Овечкина.
       - Нормально, значить, убит, насмерть: ранения в шею, грудную клетку и в голову. Все - несовместимые с жизнью. Вслед за вызванной вами милицией в клуб приехали неизвестные, завязалась перестрелка. В результате огневого контакта убиты двое нападавших, в которых опознаны члены малышевской преступной группировки, а также директор клуба "Выстрел'97". Трое омоновцев ранены.
       - И концы... в воду? - полувопросительно - полуутвердительно спросила Лида.
       - С малышевских спросу, как говорится, никакого. Какой уж год пытаются укоротить их и им подобных! - Козлов в сердцах сломал карандаш. - Пойди, докажи, что убитые бандиты поехали в клуб не по своим личным делам: да хоть бы заняться спортом... С убитых не спросишь, а главари будут, как всегда, не в курсе. Наводчиков из числа персонала не найти, так же как и рыжего гаденыша. А все это вместе привязать к Гомбергу - извините, вообще, как говорится, нереально!
       - Так что, вы считаете, что сегодняшний день вообще ничего не принес? - дрожащим от негодования голосом спросила Овечкина.
       - Нет, отчего же. Главное мы узнали, и тут Витя прав: Гомберг по уши, как говорится, увяз в этом деле, задергался и засветился. С сегодняшнего дня сыск в нашем лице может считать его виновным в исчезновении ряда бизнесменов - количество совпадений перешло в качество. Но потом с помощью фактов нужно будет убедить еще и прокуратуру, а той - наш суд, самый, как известно, справедливый в мире... Хотя и другие версии нельзя совсем уж отбрасывать: борьбу за передел пейнтбольного бизнеса, интриги вашего "андерграунада" против "истеблишмента" или врагов Гомберга, решивших утопить его нашими руками... Я лично обеими руками за основную версию, но мне представляется, что эта ваша клубная "война для взрослых" играет в ней не основную, как говорится, а вспомогательную роль. И впредь не пейнтболом надо будет заниматься, а Гомбергом! А на неосновные версии я посажу Поплавского, чтобы, значить, ты, Баранов, не отвлекался. А что до ваших проблем, Лидия Сергеевна, то пока вы, извините за прямоту, получили лишь новые фактики для составления психологического портрета потенциального нарушителя финансовой дисциплины и налогового законодательства. Нет?
       Овечкиной пришлось согласиться. Пока что ее часть расследования соотносилась с МУРовской в точном соответствии с известной формулировкой: "Кто шляпку украл, тот и старушку убил!".
      
       "Эти Ваши мушкетеры - просто головорезы какие-то! Сначала собрались драться на дуэли, несмотря на запрещающий эдикт. Потом вчетвером набросились на бедного Бернажу, и так его отделали, что бедняга чуть не отдал Богу душу". Чем больше негодовал король, тем спокойнее становился Тревиль. "Но им и этого показалось мало, - продолжал Его Величество, - они вознамерились поджечь дом Ла Тремуля, словно ку-клукс-клановцы какие-то... Будь это в военное время, я бы еще не возражал. Но ведь сейчас мир! Впрочем, я зря, наверно, гневаюсь, и вы пришли доложить мне, что виновные наказаны?". "Напротив, я пришел искать правосудия, - холодно ответил капитан.
      
       БАРАНОВ
       Он не мог не признать, что уничижительная оценка их с Лидой достижений, сделанная Козловым в его обычной неласковой манере, была оправдана. Получалось, что он рисковал жизнью "за просто так", а это обидно. Правда, приятно будоражило, что, видимо забывшись, Старый К. однажды назвал его Витей. Порывшись в памяти, Баранов решил, что это - третий раз за всю их совместную службу. "Интересно, - подумал он с мрачным юмором, - как полковник меня назовет, когда меня, наконец, убьют?"
       Капитан так же отметил, что Климент Степанович проявил если не галантность, то джентльменство: сначала отвесив Овечкиной комплимент за умение докладывать, а потом объяснив про "фактики для портрета".
       Уже под занавес разговора он сообщил, что будет ходатайствовать о разрешении на прослушку телефонов Евгения Гомберга. "Хотя, - скептически добавил он, - это мало что даст: они там ребята осторожные!"
       - Материалы прослушки будут также передаваться и в ваше ведомство, Лидия Сергеевна, - порадовал Козлов Овечкину. - По имеющимся у финансовой разведки материалам, как я понял из вашего вчерашнего сообщения, такого разрешения пока не дадут. Так что, как видите, вы уже начинаете пожинать первые плоды нашего, как говорится, сотрудничества. Да, я думаю еще надо приставить к Гомбергу наружку: "топтуна" понеуклюжее, из местных, значить. Виктор Васильевич, запамятовал я, как фамилия тамошнего начальника УР? Стрельцов?
       - Так точно! - лихо отрапортовал не удивившийся неожиданной проверке Баранов, подумавший про себя: "Так я и поверил, что ты, старый черт, можешь что-то запамятовать!"
       - Вот и позвони ему, попроси приставить к Гомбергу кого-нибудь побестолковей!
       Неожиданно заговорила Овечкина:
       - Может быть, Климент Степанович, немного усилить этот прессинг?
       - Что вы имеет в виду?
       - Если бы кто-нибудь, назвавшись капитаном Барановым, позадавал бы ему разные дурацкие вопросы, в том числе и про пейнтбол ?...
       - Неплохая мысль. Пусть понервничает, глядишь, где и совершит, значить, ошибку.... Но почему не Баранову?
       - Фамилия Баранов уже им знакома - через клубы. Вот пусть они ее и привяжут к другому человеку. Кто знает: может быть, Баранову еще надо будет приблизиться к Гомбергу незасвеченным?
       - Ох, далеко смотрите, Лидия Сергеевна! Учись, Баранов, как надо стратегически мыслить! Ладно, Поплавскому и поручим, раз уж решили повесить на него впредь этот ваш пейнтбол.
       На этом заседание закончилось. Спускаясь вниз по лестнице, Виктор задал Лиде вопрос, который его занимал последнее время:
       - А как же твои отношения с начальством? Разве тебе не нужно докладывать о своих делах?
       - Знаешь, Виктор, наши начальники очень разные, но я не стала бы их сравнивать: говорят, если чужой начальник не зверь, он всегда лучше своего. Во всяком случае, я докладываю ему по телефону, и у него не возникает потребности призвать меня к себе в кабинет, чтобы почувствовать себя руководителем. Думаю, у него много других, гораздо более серьезных забот.
       - Лид, какие у тебя планы на вечер? - неожиданно скорее для себя, чем для майора, спросил Баранов.
       - Честно?
       - Желательно.
       - Пока не решила, но точно - не прыгать на малознакомых интересных мужчин с предложением "Ложись!".
       Глядя на по-детски оттопыренную нижнюю губу обиженного Баранова, Лида испытала секундное раскаяние, сменившееся удовлетворением оттого, что счет сравнен.
       - Один - один, - объявила ему она, и тут же добавила: - В другой раз!
       В этот момент сзади послышался стук каблучков и голос Лизы:
       - Слава Богу, что я вас поймала! Полковник просил достать вас из-под земли и привести к нему.
       Когда недоумевающие Баранов и Овечкина вошли в кабинет Козлова, хозяин, насупясь, изучал какую-то бумагу. Предложив молодым людям сесть, он протянул им листок со словами:
       - Вот, изволите видеть, получил с вечерней почтой. Только осторожнее, "пальчики" еще не снимали!
       Листок из школьной тетради в клеточку содержал следующий, написанный прописными буквами текст:
       "Гражданин начальник!
       Пишет Вам честный и законопослушный налогоплательщик. Присмотритесь к олигарху Гомбергу Евгению Феликсовичу, жирующему на неправедно нажитых миллионах наших народных рублей. Бандит сей не только обманывает родное государство, но и занимается кое-чем еще. Спросите его, не он ли сделал вдовою гражданку Розову? Не на его ли смердящем мерседесе увезли беднягу в последний путь? Два Ваших офицера не смогли пока ответить на эти вопросы. С уважением, Правдолюб".
       - Ну, что скажете?
       - Подходящее письмецо! - оценил Баранов.
       - Даже слишком подходящее, - отметила Овечкина. - Сразу в две кассы: и финансовой полиции, и МУРа.
       - Ну, Баранов, знаешь, кто написал это письмо?
       - Так точно, товарищ полковник, знаю: Правдолюб!
       - Молодец! А соображения есть, кто скрывается за этим оригинальным псевдонимом?
       - Полагаю, что могу сказать, кто не является автором, - сообщила Лида. - Можно было бы ожидать, что противник начнет контригру (это в их характере), но здесь кто-то другой.
       - Да, - согласился Козлов,- даже при самых тонко рассчитанных комбинациях они не стали бы поминать "неправедные миллионы" - так ведь можно и заиграться. А кто это "два моих офицера"?
       - Конверт можно посмотреть? - попросил капитан. - Так, "Начальнику МУРа", не густо... Полагаю, речь идет не о нас с Лидией Сергеевной.
       - Почему? - с некоторым даже вызовом спросила Овечкина.
       - Люди, видевшие наши удостоверения, написали бы скорее всего нам лично или на отдел. Полагаю, что речь идет скорее о нас со Стрельцовым, а значит, автора письма следует искать по месту жительства Розова и Гомберга.
       - Довольно логично. А почему "мерседес" - "смердящий"? - задал полковник новый вопрос.
       - Если бы "москвич", я бы понял, - признался Баранов. - А "мерседес" - машина машин! Хотя был у нас на даче чудак, купил за копейки "бенц" 1975 года издания, так тот чадил хуже трактора!
       - Думаю, что у нашего миллионщика машинка все-таки поновее, - выразила надежду Лилия Сергеевна.
       - Ну, что ж, - подвел итог Старый К. - Лидия Сергеевна, прошу вас по своей линии выяснить, вели ли совместный бизнес наши пропавшие души с гражданином Гомбергом. Ты, Виктор Васильевич, завтра с утра дуй к Стрельцову. Мне почему-то кажется, что с ним вы в два счета определите автора письма: еще раз повторюсь - деловой мужик. Завтра в тринадцать часов жду к себе обоих. До свидания. Лидия Сергеевна, нижайший поклон Петру Александровичу!

    ЧЕТВЕГ, 28 МАЯ

       Троих мушкетеров окутывала тайна. Но если применительно к Портосу она оставалась таковой постольку, поскольку вы были готовы верить всем его россказням, то в случае с Атосом и в особенности с Арамисом все обстояло по-другому. Если старший из мушкетеров был весь на виду и нечто никому не известное и тщательно охраняемое скрывалось в его прошлом, то у Арамиса все - и прошлое, и настоящее - представляло одну большую тайну. Все попытки гасконца проникнуть в нее оставались безуспешными, как если бы красавец-мушкетер был высоким чином из Ясенево.
      
       ОВЕЧКИНА
       Было забавно, что полковник Козлов уже дает указания, что ей "сделать по своей линии". Еще забавнее было поутру встретиться с генералом. Рассеянно кивнув в ответ на переданный Овечкиной поклон из МУРа, он выразил удовольствие по поводу того, что она "нашла время зайти на работу", и поинтересовался, где Лида собирается получать ближайшую зарплату. Пришлось ответить, что у Козлова, поскольку он, в отличие от Родионова, нагружает майора заданиями и ставит в пример своим сотрудникам. После этого Лида перешла к подробному докладу, в результате которого Петр Александрович дал Овечкиной еще неделю "на ловлю ветра", после чего приказал присоединиться к работе объединенной бригады, уже начавшей углубленное изучение деятельности "Строймашинерии". "С вашей квалификацией экономиста-аналитика, - сказал он, - вам надо трудиться там, а не стрелять из пистолета в офисах сомнительных клубов". Тем более что главное на сегодня мы уже уяснили: по своему психологическому складу Гомберг - законченный преступник. И если дело милиции готовить материал для прокуратуры по исчезновениям, то наше - вскрыть механизм финансового преступления и представить в прокуратуру доказательства его совершения.
       Вдохновленная этим прочувственным напутствием, Овечкина отправилась посоветоваться с "коллективной памятью" - так сотрудники называли подразделение, работавшее с базой данных финансовой разведки. Многие, очень многие люди отдали бы руку, чтобы заглянуть в нее, а немое число пожертвовали бы и большим, лишь бы уничтожить в ней файл-другой. Лида проковырялась там больше часа, и установила, что деловых связей между Розовым, Колесниковым, Скрынниковым, Ахметовым, Хаджиханяном и Гомбергом (по крайней мере легальных) не существовало. А поскольку еще по запросу из МУРа указанные граждане проверялись на ведение незаконных операций, можно была считать, что в деловом плане они никак не были связаны.
       Лида как раз сидела около компьютерного терминала и размышляла, хорошо это, или плохо, когда зазвонил телефон, и Света попросила ее срочно зайти к генералу. Посмотрев на часы, майор отметила, что уже двенадцатый час. "Не опоздать бы к 13-00 к Козлову, - подумала она и улыбнулась: - Я начинаю думать и вести себя как настоящая подчиненная Старого К."
       Родионов встретил Овечкину удивленным вопросом:
       - Как, вы еще здесь? А я думал, уже пошли на службу.
       - Полковник собирает нас в час, так что у меня есть для вас, Петр Александрович, минут тридцать, не больше: Козлов не любит, когда опаздывают.
       - А, уже поняли? - засмеялся генерал. - Но шутки в сторону. Полюбуйтесь, что я получил по безвалютному обмену (так в их ведомстве именовали систему обмена информацией между спецслужбами). С этими словами он протянул Овечкиной фотографию с отпечатанной отдельно "сопроводиловкой". На довольно четком фотоснимке темноволосый мужчина средних лет за ресторанным столиком передавал плоский атташе-кейс моложавому яркому брюнету. На заднем плане виднелась стойка бара. Общий антураж заведения походил на заграничный (хотя, мелькнула мысль, кто их теперь разберет!) Прилагаемый документ был весьма интересен:
      
       ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ
      
       Исх. N 237/ ДБ 28 мая 200...года
      
       Совершенно секретно!
       Финансовая разведка
       Генералу П.Родионову
      
       Направляю для сведения копию фотографии, найденной 26.05. с.г. на теле участника нападения на горотдел милиции в Кабардино-Балкарии. Изображенный на ней брюнет идентифицирован как Шариф Караоглу, кассир действующей на территории Германии террористической организации "Тюркские волки"; темноволосый мужчина - как известный российский бизнесмен Розов Борис Михайлович.
       По данным ОВИР известно, что гр. Розов Б.М. выезжал в ФРГ в служебную командировку сроком на пять дней, с 14.03. по 18.03. с.г. Экспертизой установлено, что изображение лица гр. Розова Б.М. было позднее вмонтировано в ранее сделанный кадр. Эксперт также констатировал высокие профессионализм и квалификацию, проявленные при фальсификации данной фотографии.
       Основанием для направления настоящих документов в Ваше ведомство является высокий общественный резонанс, вызванный исчезновением гр. Розова, а также род его занятий, активная экспортная деятельность и уровень доходов.
      
       Начальник канцелярии ФСБ Генерал-майор Г.Калачев
      
       - Согласитесь, хороший подарок посылаю я дружочку своему, Клименту свет Степановичу!
       - Согласна, неплохой. Мало того, что это - еще одно свидетельство растерянности противника. Здесь есть, как теперь говорят, и "оговорочка по Фрейду"!
       - Имеете в виду приписываемую Розову связь с террористами? Похоже, так оно и есть. Но какова их оперативность и наглость, Лидия Сергеевна!
       - Это не наглость, Петр Александрович, это профессионализм!
       - Может быть, может быть... Но я не стал бы, осуществляя операцию прикрытия, засвечивать свои контакты с "террористическим интернационалом": фотография с турком и способ ее доставки в наше распоряжения говорят сами за себя. Если это и не наглость, то уж самоуверенность, помноженная на безнаказанность, - наверняка!
       В очередной раз посмотрев на часы, Овечкина заторопилась.
       - Разрешите идти, товарищ генерал?
       - Идите, майор. Да, вот еще что: неплохо бы изучить, что сейчас происходит с бизнесом каждого из этих пропавших.
       - Не поняла, Петр Александрович, для чего это?
       - Плох тот начальник, который все рассказывает своему подчиненному! - широко улыбнулся Родионов. - Считайте это интуицией или, если угодно, старческим капризом. Можете идти!
      
       ... Через несколько минут королева вернулась со шкатулкой розового дерева в руках. "Вот, - проговорила она задыхающимся голосом, - возьмите с собой это, милорд". Она подняла крышку, и герцог увидел двенадцать потрясающей красоты бриллиантовых подвесок. "А теперь уходите, милорд, я прошу Вас: если Вас увидят, я погибла. Возвращайтесь в Париж победителем". "Просьба Вашего Величества для меня - закон. Я уезжаю, но по прибытии в Лондон немедленно начну подготовку к войне. Ради Вас, моя королева, я соберу стотысячную армию, мобилизую весь надводный и подводный флот Великобритании!"
      
       БАРАНОВ
       Еще из дома позвонив в лабораторию и узнав, что никаких интересных для него отпечатков на анонимке не обнаружено, капитан отправился в уже знакомое ему ОВД "Полянка". Настроение у него было нормальное и вполне рабочее: слегка получив вчера от Овечкиной по носу, он не слишком расстроился, памятуя о нестареющей шутке Жванецкого: "Чем меньше женщину мы больше, тем больше меньше она нас!".
       Стрельцов внимательно прочел ксерокопию анонимки, хмыкнул и потянулся за рацией:
       - Алексей Петрович, привет тебе! Стрельцов говорит. Ты сейчас где? В опорном пункте? Если мы минут через пятнадцать подгребем с товарищем с Петровки, ты еще там будешь? Ну, давай! - отключившись от неведомого Алексея Петровича, объяснил: - Это участковый. Он там каждую собаку знает. Пойдем!
       По дороге начальник уголовного розыска рассказал, что Алексей Петрович - лучший в ОВД участковый, "четырнадцатый год по околотку сапоги топчет". Оказалось, что он - бывший "афганец", разведчик, пришел в милицию после тяжелого ранения и быстро освоился.
       - Клевцов, - сунул ему твердую, как доска, ладонь участковый. - Чем могу помочь?
       - Да вот, - Баранов достал письмо, - цедульку такую вот получили... Есть соображение, что писарь из твоей епархии.
       Алексей Петрович аккуратно развернул лист бумаги и разгладил его на столе. Внимательно прочел, ухмыльнулся и, хитро глядя на Виктора, спросил:
       - А чем ответит Московский уголовный розыск на дружескую помощь, оказанную ему участковым Клевцовым?
       - Большим муровским спасибом, - с придыханием прочувственно ответил Баранов.
       - Годится, - весело ответил участковый и полез в настольный сейф.
       Поковырявшись среди находившихся там разноцветных папок, Клевцов достал одну из них, с надписью "П. Заявления", и начал перебирать хранившиеся там документы.
       - Оп-она! - радостно воскликнул он и протянул Виктору тетрадный листок в клеточку.
       Это было заявление от Горшкова Иллариона Анатольевича, проживающего по адресу... Баранов сразу заметил, что номер дома тот же, что и у Розова с Гомбергом. "Так, квартира N 2, значит, первый этаж". В заявлении говорилось, что ему, честному пенсионеру, отдавшему всего себя забывшей его родине, "в полном смысле слова перекрывает кислород разжиревший на неправедно нажитых миллионах новоявленный олигарх Е.Ф. Гомберг, чей смердящий мерседес каждое утро нарушает экологию у меня под окном".
       - Вопросы есть? - спросил донельзя довольный собой участковый.
       - Всего два, - ответил преисполненный уважения Баранов. - Что это за мужик, Горшков И.А.?
       - Старый сплетник и склочник. Пишет на всех и обо всем. Моя бы воля, - было заметно, что "честный пенсионер" просто "достал" Клевцова, - я бы его выселил на 101-й километр!
       - Спасибо, Алексей Петрович! - и, уже обращаясь к Стрельцову: - Проводишь меня к нему? Стопроцентно пустой номер, но убедиться надо!
       - Капитан, а какой второй вопрос-то? -спросил дотошный участковый.
       - Что такое "П. Заявления"?
       - А, это... "Пустые заявления". Бумаг столько, что если их не классифицировать, утонешь!
       Визит к правдолюбу Горшкову принес то, что и должен был принести: ничего. Все тот же отрицательный результат. Однако, как постоянно говорил Старый К. и чему Баранов безусловно верил, успешно двигаться вперед можно только в том случае, если уверен за тылы.
       Благодаря присутствию Стрельцова, "операция по укреплению тыла" не заняла много времени, и Виктор успел на Петровку к тринадцати часам. Благо по "серой" ветке можно было без пересадок доехать до "Чеховской", а там - рысцой по бульварам. Несмотря на то, что вместе с такой же запыхавшейся Овечкиной они вошли в кабинет Козлова под бой напольных часов, тот был не просто недоволен, а свиреп.
       - Опаздываете, товарищи офицеры! - недобро проскрипел он, игнорируя прокатившееся по кабинету медное эхо.
       Овечкина было возмущенно распахнула глаза, собираясь ответить, но, встретив предупреждающий взгляд Виктора, смирила обиду и молча села.
       - Докладывай! - Старый К. мотнул головой в сторону капитана.
       - Особых новостей нет, Климент Степанович. Удалось установить автора письма, это некий Анатолий Илларионович Горшков, характеризуется как сплетник и кляузник. Испытывал неприязнь к Гомбергу на почве бытового столкновения: ожидающая того машина своими выхлопами "нарушала экологическое равновесие". Писал участковому, после обещания Гомбергского охранника оторвать ему голову в случае повторных жалоб в ОВД направил анонимку нам. Все.
       - Не густо. Лидия Сергеевна?
       - По свидетельству "коллективной памяти"...
       - Кого?
       - Простите, Климент Степанович, оговорилась! В нашей базе данных отсутствуют какие бы то ни было сведения о явном или скрытом переплетении деловых интересов пропавших бизнесменов и Гомберга. По настоянию Родионова я сделала срочный запрос о состоянии бизнеса каждого из них...
       - Молодец! - перебил Лиду полковник, и уточнил: - Не вы молодец, а генерал...
       Овечкина нашла, что это уже выходит за рамки приличия, и решила после следующего выпада ответить. Сейчас же, сдерживаясь, продолжила:
       - ... И попросила сразу после тринадцати часов перезвонить в вашу приемную.
       - Молодец! - снова перебил Козлов, и показал взглядом, что на этот раз его похвала относится к Лиде.
       - Петр Александрович просил передать вам подарок, - Овечкина протянула Старому К. копии фотографии и "сопроводиловки" из ФСБ.
       - Час от часу не легче, - изложил полковник свое мнение о переданных документах после того, как они с Барановым их внимательно изучили. - Мерзавцы, хотят заставить нас бессмысленно крутиться, проверяя эти сигналы и бессмысленно тратя время! А любые наши потери - их выигрыш. Да, - тут Климент Степанович выдал одну из своих парадоксальных фраз, на которые был горазд: - Но я всегда говорил, если врешь, - лучше молчи! Будешь болтать, скажешь правду! Я поздравляю вас, Лидия Сергеевна: ваша агентура, похоже, не ошибается, и гражданин Гомберг с какого-то бока с террористами связан.
       В этот момент в кабинет заглянула Лиза и, извинившись, спросила у Старого К., можно ли пригласить товарища майора в приемную к телефону. Полковник попросил переключить аппарат и протянул Лиде трубку. Поговорив и сделав заметки в блокноте, Овечкина вернула трубку хозяину кабинета.
       - У партнеров и наследников Скрынникова и Хаджиханяна - они пропали первыми из той четверки, что упомянута в письме, - проблемы: объявились никому не известные фирмы, предъявившие расписки и прочие нотариально заверенные документы, согласно которым акции и паи указанных господ перешли к ним. Мало того. Генеральным директором и председателем правления Финансового дома "Надежность" его Совет учредителей назначил некоего Капустина, заместителя председателя Центробанка, а до того - второго по величине пакета акций совладельца ФД "Надежность".
       - Оп-па! - вырвалось у Баранова.
       - Что, капитан, радуешься прозорливости начальства, считавшего твой пейнтбол сопутствующей деталью? - удовлетворенно спросил полковник. - Ну и бандит же ваш Гомберг! - это Старый К. обратился уже к Овечкиной. - И заметьте, товарищи офицеры: ничего конкретного на этого господинчика мы по-прежнему не имеем!
       Баранов обратил внимание, что настроение Козлова странным образом улучшилось. Помолчав, он достал из ящика стола какой-то документ и, с отвращением его разглядывая, спросил:
       - Думаете, у старика ничего не найдется, чтобы удивить вас?
      
       "Знаете ли вы, милостивые господа, что вчера я услышал от кардинала, когда мы играли с ним в шахматы? - обратился де Тревиль к присутствующим. - Он улыбнулся, посмотрел на меня своими глазами дикой кошки и сказал: "Мои гвардейцы арестовали вчера этих дуэлянтов, этих скандалистов, королевских мушкетеров. Они засиделись в кабачке на улице Феру после сигнала к тушению огней и устроили дебош". Гром и молния! От стыда я не знал, куда мне деваться. Чтобы скрыться от взгляда короля, я готов был залезть под стол! Как, королевские мушкетеры безропотно позволяют арестовать себя, словно гастарбайтеры без регистрации?! Объясните, Портос, для чего у Вас шпага..."
      
       ОВЕЧКИНА
       Получив по телефону ответ на запрос, сделанный по распоряжению генерала, она в очередной раз подумала, что ей повезло с начальством: новая информация, сложив вместе части МУРовской головоломки, сделала менее шатким и мостик, который она пыталась проложить от исчезновения Розова к финансовым махинациям Гомберга. Ай да Родионов, с его "старческим капризом"! Да и Козлов не подкачал: этот его скепсис по отношению к пейнтболу совершенно конкретно выводил на другую, более серьезную проблему, которой и стал обнаружившийся и почти наверняка криминальный передел собственности. И если в случае с активами Скрынникова и Хаджиханяна еще могли быть вопросы, то назначение Гомберговского человека гендиректором "Надежности" всякую случайность исключало. Это как в кроссворде: есть разные варианты ответов, но не знаешь, какое слово вписать: число букв в вариантах соответствует количеству клеточек. Так и мучаешься, пока не доберешься до вопроса, ответ на который однозначен...
       Да, у стариков еще было чему поучиться! А доказательства будут, по крайней мере, надо сделать все, чтобы они появились. Как говорится, было бы алиби, а труп всегда найдется! Усилием воли Овечкина вернулась к действительности, и вовремя: Старый К. собирался представить всеобщему вниманию какой-то документ.
       - Вот, дорогие мои, изучил я утром милицейскую сводку происшествий за вчерашний день. И что же, значить, мы в ней, так сказать, видим? А видим мы фигу, если не хотим утром знакомиться с обязательными, так сказать, документами и вместо этого прямо из дома бежим по делам, а потом - к девушке, и вместе с ней, даже не отдышавшись, вваливаемся к руководству. Баранов, это я тебе, значить, говорю!
       Виктор молча кивнул головой, но в дискуссию вступать не стал: ему, начальству, не объяснишь, что работа с документами - дело начальническое, а его, опера, ноги кормят. Овечкина тоже промолчала, хотя и очень хотела сообщить, что она не девушка: можно было предвидеть реакцию Старого К. на это программное заявление.
       - А я, значить, - продолжал полковник, - почитал ее, поскольку мне, как известно, делать нечего. И на второй странице этого полезного документа читаю я, - тут Климент Степанович надел очки: - "На ул. Дорогомиловской, д. 4, произведен обыск в помещении ООО "Визы и регистрация". Обнаружены бланки фальшивых внутренних и иностранных паспортов РФ, произведена выемка документов и жестких дисков из компьютеров". События такие, Виктор Васильевич, всегда вызывают у меня охотничью стойку: а что, если кто из клиентов наших за кордон намылился? Сами знаете, они у нас народ шустрый! Ну, Лизочка послала запрос, и ей быстренько на компьютер скинули фотографии с документов. И что же мы видим? - жестом фокусника Козлов бросил на приставной столик, за которым сидели Овечкина и Баранов, лист бумаги. С него на офицеров смотрело лицо пропавшего Розова. Сканер у коллег был не очень высокого качества, но на бланке паспорта все же читалось имя: Хомяков Ефим Антонович.
       - Лихо! - другого слова в первый момент у капитана не нашлось.
       - Что-то здесь не так, - озадаченно сказала Лида.
       - Что вам не нравится, Лилия Сергеевна? - вкрадчиво осведомился Козлов
       - Я допускаю, Климент Степанович, что у нас далеко еще не сложилась полная картина событий, да что там картина, и эскиза-то нет! Но все равно этот паспорт в имеющиеся версии никак не вписывается! Ну никак он не согласуется с добытой нами информацией!
       Овечкина чувствовала себя обманутой. Похожее чувство она испытала в детстве, когда родители пригласили в дом для вручения новогодних подарков Деда Мороза. Трудно описать последовательно сменявшие друг друга чувства: томительное ожидание, недоверие, несмелую радость, а потом - счастье, которые испытала в тот вечер маленькая Лида (услуга эта была тогда внове, и ни от кого от подружек она не слышала ничего подобного). После стихов, вручения подарков и хоровода с Дедом Морозом, Снегурочкой и мамой отец пошел проводить волшебных гостей. И надо же было Лиде выглянуть в коридор в тот момент, когда сказочный дед, оттянув бороду, опрокидывал в рот поднесенную ему рюмку! Эта сценка опрокидывала все новогоднее волшебство...
       - Вообще-то, товарищ майор, в своей работе мы обычно идем от фактов к версии, а не наоборот! Однако я с вами согласен: действительно, не вписывается. Но, надеюсь, скоро мы с вами что-то узнаем: я послал Поплавского побеседовать с арестованным сотрудником этого ООО, - до хозяев, как водится, не добраться: у них связь с подчиненными была только по мобильному. Ну, да ладно. Нам нужен только Розов - или информация о нем. Объявляю перекур до приезда Славы. Все свободны!
       - Не согласится ли девушка принять приглашение на чашечку кофэ? - спросил в коридоре с шутовским поклоном Виктор.
       - Согласится, - ответила Лида, - мои нэрвы нуждаются в лекарстве. А почему Старый К. решил, что я - девушка?
       - Знаешь, он старый и сварливый, но не слепой, и я с ним солидарен: на юношу ты походишь еще меньше, чем на девушку!
       - Капитан, мне кажется, что вы дерзите!
       - Отнюдь! Просто таким образом я пытался высказать немудрящую мысль, что вы, майор, - самая восхитительная женщина среди тех, кого мне довелось видеть!
       - Грязный льстец! - ответствовала Овечкина, одарив Баранова максимально лучистым взглядом.
       Минут через двадцать появился Поплавский. Взяв чаю и три больших эклера (жуткий сладкоежка, Слава уверял всех и в первую очередь себя, что обилие сахара необходимо для нормального функционирования его феноменальной памяти), он присоединился к Овечкиной и Баранову. Набив полный рот, Вячеслав сообщил, что Козлов по телефону общается с начальством, поэтому дал ему десять минут на то, чтобы перекусить, а потом забрать Лиду и Виктора и всем троим явиться к нему. На любые вопросы отвечать он отказывался, мотивируя это тем, "что потом будет неинтересно".
      
       "Знаете ли Вы, что такое алиби? - спросил Бэкингем. - После сегодняшних событий я бы советовал Вам им обзавестись". Д'Артаньян, будучи чутким к хорошим советам человеком, направился прямиком к де Тревилю. Тот принимал гостей, но незамедлительно вышел к гасконцу, которому едва хватило времени перевести стрелки больших часов на три четверти часа назад. "Надеюсь, господин капитан, полдесятого не очень позднее время для визита?" "Неужели, еще так рано? Я думал, значительно позднее", - ответил де Тревиль, взглянув на циферблат. Через полчаса д'Артаньян попрощался, но на лестнице вспомнил, что забыл в кабинете свой "Ронсон". Вернувшись и приказав не беспокоить хозяина, он перевел стрелки вперед и отправился домой.
      
       БАРАНОВ
       Ему было интересно, насколько сегодняшнее полушутливое признание продвинет их с Лидой отношения. Про себя он уже понял, что в этом возможном альянсе ему уготована роль не ведущего, а ведомого. "А что вы хотите, капитан, имея дело с майором?" - со здоровой самоиронией подумал он и решил, что "наше капитанское дело - не высовываться и ждать команды от старшего по званию". Приняв это решение, он спокойно слушал Славу Поплавского, который отчаянно интриговал Овечкину, пытавшуюся выведать у него подробности поездки в ООО с затейливым названием "Визы и регистрация".
       По некоторым семейным преданиям, не то двоюродная, не то троюродная бабка Баранова с материнской стороны была то ли "с приветом", то ли колдуньей. Выбор оценки зависел либо от материалистической, либо от идеалистической позиции каждого конкретного члена клана Барановых-Симонян-и-Кого-Там-Еще. Во всяком случае, Виктор свято верил в сверхчувственное знание, попросту говоря, в предчувствие, которое ему на этот раз говорило, что Славка, увы, не принес окончательного решения и что до него еще пилить и пилить...
       Размышления Баранова прервал Гусев, который энергично вошел в помещение кафетерия и поманил Виктора пальцем. Тот решил, что их приглашают к полковнику, и, вопросительно приподняв брови, обвел пальцем всех сидящих за столиком. Мишка отрицательно покачал головой и приложил кулак к уху. Извинившись, капитан быстрым шагом направился к себе в кабинет, на ходу прикидывая, кто бы так срочно мог ему звонить.
       Схватив трубку и назвавшись, Баранов услышал ставший почти родным за эту неделю голос начальника сыскарей ОВД "Полянка" Стрельцова.
       - Капитан, что-то давно ты к нам не приезжал, не соскучился, а?
       - А что, появился повод?
       - Да тут гражданочка одна принесла заявление на Галину Ивановну Розову. Может, помнишь, домработница ее. Она божится, что своими ушами слышала, как хозяйка просила по телефону какого-то мужика пристукнуть ее муженька законного. Подъедешь?
       - Да, сейчас здесь с начальством закруглюсь по-быстрому, и к тебе. Не отпускай ее!
       - Еще чего. Но и ты там лишнего не менжуйся!
       Повесив трубку, Баранов вышел в коридор и увидел коллег, входящих в приемную Козлова. Слегка наподдав, он практически вместе со всеми вошел в кабинет Старого К.
       - Ну, Поплавский, узнал, значить, куда собрался Розов? - не изменяя себе, задал вопрос полковник.
       - Никак нет, Климент Степанович! Гражданин Сизоренко Валентин Лукич, менеджер этого самого ООО, категорически все отрицает. Прошу санкцию на применение испанского сапога или дыбы, - на ваше усмотрение.
       - А скажи-ка, Поплавский, что именно отрицает гражданин Сизоренко?
       - Означенный подозреваемый отрицает факт приема денег от гражданина Розова Б.М., он же Хомяков Е.А.; далее, данный гражданин утверждает, что не принимал фотографии с изображением Розова-Хомякова и вообще клиента с подобными чертами лица не припомнит.
       - Во как! - казалось, Славкин доклад ничуть не удивил Старого К. и даже чем-то порадовал. - Как же он объясняет появление поддельного иностранного паспорта с фотографией Розова в собственном, значить, сейфе?
       - Удивляется и называет мистикой.
       - От остального, как говорится, не отпирается?
       - А куда он денется, товарищ полковник? Взят, что называется, с поличным!
       Козлов нажал кнопку на селекторе:
       - Лиза, не в службу, а в дружбу: соедини-ка меня быстренько с начальником Дорогомиловского ОВД!
       Не успел полковник подвинуть поближе лист бумаги взять карандаш, как раздался голос секретаря, предлагавший взять трубку.
       - Алло, Николай Кузьмич, здравствуй! Как дела? Ага, и у меня не убавляются. Слушай, у меня тут народ, потом поговорим... Скажи-ка, вы тут вчера ООО "Визы и регистрация" трясли... Да... Вопросик к тебе появился: как вы на него вышли? Подожду.
       Ага, спасибо. Ну, давай, до скорого.
       Климент Степанович положил трубку и окинул офицеров хмурым, но довольным взглядом.
       - Ну, товарищи офицеры, кто знает способ, которым Дорогомиловское ОВД вышло на эти "Рога и копыта"?
       - Элементарно, - предположил Поплавский, не знавший пока всех тонкостей этого дела, - прочли в "Из рук в руки".
       - У них, дружочек мой, в зоне ответственности правительственная трасса, вокзал и рынок. Я Николая Кузьмича знаю: не бывает у его офицеров времени газеты читать!
       - По анонимному звонку! - брякнул Баранов.
       - Стандартно мыслишь, капитан! - ехидно прокомментировал его догадку Старый К.
       - Навел кто-то из осведомителей, - не сомневаясь в своей правоте, высказалась Лида.
       - Угадали, Лидия Сергеевна! И в этом простом ходе видна рука кого, Баранов? - спросил полковник, и сам же ответил: - Правильно, частной спецслужбы нашего противника. Но, несмотря на то, что мы все здесь такие умные и проницательные, Поплавскому придется менеджера этого все равно еще помотать...
       - Товарищ полковник, - не сдался Поплавский, - а как этот противник мог быть уверен, что информация о паспорте дойдет до тех, кого она интересует в первую очередь?
       - Во-первых, капитан (Слава ходил с Барановым в одних чинах), они профессионалы, а значит, приучены считать, что с противоположной стороны доски сидит игрок, им не уступающий. Во-вторых, уверяю тебя, что у них был заготовлен способ навести нас на нужную им мысль, окажись мы такие несообразительные. Ну, там бомжика какого послали бы за паспортом для Бориса Михайловича...
       В этот момент Баранов счел возможным прервать тронную речь начальника:
       - Климент Степанович, перед тем, как придти к вам, я говорил по телефону со Стрельцовым, начальником УР...
       - Да помню я, помню! Что там у него?
       - У него сидит с заявлением домработница Розова. Говорит, слышала, как хозяйка по телефону "заказывала" своего муженька.
       - Что же ты тогда здесь рассиживаешь, лясы точишь? Бери машину и - одна нога здесь, другая там!
       Выскакивая из кабинета, Виктор подумал, что и сегодня с "майоршей" у него не срастется...
       "Одна нога здесь, другая там" не очень получилось: Центр во второй половине дня представляет собой, как известно, одну большую пробку, которую даже сирена не всегда помогает преодолеть. Бородатый водила Леха называет такую езду "толкучкой" и отчаянно ругается, особливо ежели кто из ловчил прыгает у него перед носом из ряда в ряд.
       - А, капитан! - радостно воскликнул Стрельцов, как будто встретил старого друга, которого не видел лет десять. - Садись, послушай сказки Венского леса... Вернее, сначала почитай, - и протянул Баранову заявление, написанное крупным детским почерком.
       Из этого документа явствовало, что Филиппова Надежда Филипповна - так звали домработницу, которая без своего белого передника выглядела почему-то существенно моложе, - незадолго до восьмого мая сего года услышала, как ее хозяйка, Розова Галина Ивановна, разговаривая с кем-то по телефону, попросила "освободить ее, наконец, от мужа, раз и навсегда". Закончив читать, Виктор поднял глаза и увидел, что Александр Игоревич протягивает ему еще какую-то бумагу. В ней было написано:
       "Капитан! Здесь что-то нечисто! Покрути ее хорошенько (она ко мне уже привыкла), а потом встряну я - попробуем задействовать эффект неожиданности".
       Кивнув головой, Баранов положил записку чистой стороной вверх, оценил заплаканные глаза Филипповой и приступил к беседе.
       - Что же вы так долго собирались с заявлением, Надежда Филипповна?
       - Совесть замучила. Не хотела я на хозяйку заявлять - десять лет рядом, как-никак... Но потом поняла, что должна это сделать!
       - Похвально, - покивал Баранов головой.
       Одновременно он пытался понять, что же ему не понравилось в начавшемся разговоре. Потом сообразил: как-то очень уж заученно "излагала" домработница. "Хотя, - подумал он, - это может быть проявлением элементарной усталости от длительной беседы со Стрельцовым".
       - Но, возможно, она выражалась фигурально? Знаете, люди в сердцах такое говорят...
       Было заметно, что Филиппова смешалась. Она покраснела, наморщила лоб и сжала губы. Затем морщины разгладились.
       - Если бы вы слышали, как она это сказала, вы бы не спрашивали. Да и вообще, все к этому шло.
       - Что же могло, по вашему мнению, толкнуть Галину Ивановну на этот шаг?
       - Ревновала она его сильно. Постоянные скандалы. Часто угрожала его убить.
       И снова Виктору послышалась какая-то неестественность в этом монотонном голосе. Он решил попробовать изменить тему.
       - И не жалко вам было на хорошую хозяйку писать в милицию заявление? Вы сможете повторить при ней все, что сейчас говорите?
       Домработница как-то съежилась и втянула голову в плечи. Затем с внезапной решимостью взглянула на капитана.
       - Повторю! - с вызовом сказала она и разрыдалась.
       После традиционной сцены со стаканом несвежей воды из залапанного графина Баранов снова поменял направление беседы.
       - Скажите, вы не можете вспомнить поточнее, когда состоялся тот разговор?
       - Нет. Где-то дня за два-три до восьмого мая.
       - В котором часу это произошло?
       - Утром. Я как раз убиралась в прихожей. Галина Ивановна любит, чтобы каждый день пылесосили...
       - Ну и как, Надежда, ты объяснишь, - неожиданно загремел разгуливавший за спиной домработницы Стрельцов, - что при работавшем пылесосе тебе удалось услышать хоть слово? Да в холле этом и без него ни черта не слышно, что делается в квартире! Может, хватит врать-то?
       Филиппова, подпрыгнувшая от неожиданности, когда раздался рык Александра Игоревича, закрыла лицо руками и, как заклинание, повторяла одну и ту же фразу: "Я не вру!"
       - Можно, Надежда Филипповна, - снова подключился Баранов, - это и по-другому назвать: клевещете. Да, клевещете на гражданку Розову и делаете это неумело и через силу.
       - Говори правду, Надежда, - навис над ней Стрельцов. - Как только я зарегистрирую твое заявление, ты официально станешь преступницей, лжесвидетельницей. Как же твоя дочь-студентка без тебя годика на три останется? Не боишься?
       - Да, боюсь, из-за дочери грех на душу принимаю потому, что боюсь! - пуще прежнего разрыдалась домработница.
       Выяснилось, что вчера к ней на улице подошел неизвестный, показал фотографию дочери, выходящей из дома, в котором они жили, и предложил на выбор: жизнь дочери и пять тысяч долларов или скорую свадьбу Марины (он назвал ее по имени) с ним и еще пятью такими же "красавцами". "Любить ее будем, до самой смерти", - нехорошо улыбнулся незнакомец. Цена вопроса, как он выразился, - заявление в милицию на супругу Розова. Баранову здесь больше делать было нечего. Попросив Филиппову никому не рассказывать об их беседе, он ушел. Закрывая за собой дверь кабинета, Виктор увидел, как Стрельцов рвет на клочки злосчастное заявление.
       Выслушав Баранова, Старый К. чертыхнулся:
       - Это сколько же у них, значить, пустышек для нас припасено? У-у, бандиты! Эту, домработницу попроси, чтобы дала подробное описание типа, который склонял ее написать заявление. Надеюсь, когда-нибудь пригодится. Теперь вот что: надо противнику показать, что перехитрил он нас. Позвони Розовой, попроси собрать вещи на несколько дней и с кем-нибудь из знакомых договориться, что поживет у них некоторое время. Возьми у коменданта одного милиционера в форме, езжайте сегодня же и "арестуйте" ее. Этим мы, во-первых, порадуем этих "секьюрити", будь они неладны и, во-вторых, обезопасим Филиппову и ее дочку.
       - Может быть, прикрепить к ним охрану?
       - Нельзя рисковать, там люди серьезные, как ты убедился, работают. Да и нет им никакого резона расправляться с "послушными" Филипповыми и тем самым лишние себе заморочки создавать. Ладно, не теряй времени. Завтра в девять у меня. Все.
      
       Планше д'Артаньяну уступил Портос. Планше было расстроился, но когда новый господин, расплачиваясь в кабачке, достал из кармана горсть луидоров, возблагодарил небо и решил, что судьба его устроена. Весь месяц он был весел и беспечен как птичка, до тех пор, пока не кончились королевские пистоли. Когда гасконец пожаловался друзьям, что его лакей просит жалованье или расчет, Портос нашел это смехотворным, Арамис посоветовал серьезно с ним поговорить, а Атос порекомендовал выдрать. Д'Артаньян добросовестно выполнил и то, и другое, сказав напоследок Планше, что не отпустит его потому, что слишком хорошо к нему относится и не намерен портить его будущее, поскольку он, д'Артаньян, хочет стать миллионером. Лакей лег спать натощак, с улыбкой шепча во сне: "У Вас есть три подсказки: 50в50, помощь зала и звонок другу".
      
       ОВЕЧКИНА
       Когда Виктор, как ошпаренный, выскочил из кабинета старого К., она его даже пожалела: мало того, что получил незаслуженный нагоняй за "рассиживание и лясоточение", так еще и планы его личные, с утра взлелеянные, порушились: об этом красноречиво говорил телячий взгляд, брошенный на нее Виктором в последний момент из приемной. Если бы Лиду одарил таким взором одухотворенный и хлипкий интеллигент, претендующий на то, чтобы стать ее приятелем, она немедленно поставила бы на нем крест. Но физически крепкий оперативник от этого даже выигрывал. Овечкина понимала ковбоев, соревнующихся на родео в том, кто дольше усидит на молодом и строптивом бычке...
       Из глубины не самых аскетических мыслей ее извлек голос Козлова:
       - Лидия Сергеевна! Хочу вас попросить вот о чем... Потратьте, пожалуйста, остаток дня и поработайте по своей, так сказать, основной специальности. Хорошо бы выяснить, кто реально стоит за новыми наследниками Скрынникова и Хаджиханяна. Мы с вами имеем обоснованные подозрения, которые требуется подкрепить фактами. Всегда, знаете ли, легче искать, когда, значить, знаешь, что. Нет? А завтра прошу в этот кабинет, к девяти часам: появятся первые материалы наружного наблюдения и прослушки. Устроим, так сказать, мозговой штурм. На сегодня все.
       Выполнить просьбу полковника было не сложно. Можно даже сказать, что она выполнялась все время, прошедшее после памятного звонка сотрудника "коллективной памяти" Лиде в приемную Козлова. Поэтому, приехав к вечеру на Маросейку, где располагался офис ее управления, Овечкина смогла уже частично получить искомые результаты. С ними она и отправилась к Родионову: шутки шутками, но даже самое демократичное начальство не любит, когда подчиненные забывают о субординации. Тем более, если у начальства где-то в шкафу пылится китель с погонами...
       - А, Лидочка, заходите! - Петр Александрович, как всегда, был радушен. - Я уж, грешным делом, начинал ревновать вас к Клименту Степановичу!
       Судя по повторяемости шуточек на эту тему, поняла Лила, она правильно сделала, что зашла к генералу. Вытянувшись перед ним подобно солдату кремлевского полка, она отчеканила (в общении с руководством никогда не вредно слегка "швейкануть"):
       - Товарищ генерал-майор! Старший оперуполномоченный майор Овечкина для дальнейшего прохождения службы в вашем подразделении прибыла!
       - Вольно, майор! - довольно улыбаясь, скомандовал Родионов. - Только не обнадеживайте старика напрасно, Лидия Сергеевна. Вам же еще неделю работать со Старым К.
       Овечкина сделала непонимающее лицо, а Родионов рассмеялся:
       - Только не делайте вид, что не знакомы с этой кличкой! Он ее получил еще в спецшколе, на заре туманной юности, как пишется в романах... Что нового?
       - Во-первых, Петр Александрович, позвольте поздравить вас с блестящей догадкой по поводу наследия пропавших бизнесменов!
       - Пустяки, - махнул рукой генерал, но было видно, что ему приятно. - Всего лишь опыт, Лидочка, опыт и логика. Это сочетание еще часто называют профессиональной интуицией.
       - Собираясь к вам, я получила последние данные.
       - Ну-ка, ну-ка!
       - Всегда, товарищ генерал, как сказал один неглупый человек, легче искать, когда знаешь что. Среди учредителей фирмы, претендующей на имущество Хаджиханяна, числится некто Серов, сын Гомберга от первого брака, взявший фамилию матери. Гендиректором другой конторы, якобы купившей паи Скрынникова в ряде нефтяных компаний, является его двоюродная племянница, студентка Академии управления Белкина.
       - Это уже кое-что, хотя для возбуждения дела маловато!
       - Есть еще кое-что: предъявлены претензии на имущество Колесникова, третьего из перечисленных в письме РСП. Значит, будет продолжение.
       - Это уж как пить дать! Кстати, комиссия, в работу которой вам так не хочется включатся, уже дала первый результат: на предприятиях нашего с вами Пузанчика необычайно высока текучесть кадров, в первую очередь среди тех, кто ведет опытно-конструкторские и научно-исследовательские работы. В основном это пенсионеры (меньшая часть) и инвалиды. Он за это имеет кое-какие льготы. Не понятно только, почему они, как правило, больше шести месяцев у него не работают. Не странно ли?
       - Я бы сказала, странновато. Во всяком случае, мы с вами знаем, где льготы - там ищи злоупотребления. Профессия делает циниками.
       - Увы! Во всяком случае, я попросил копнуть там поглубже. Проблема в том, что делать все надо скрытно, чтобы не всполошить их раньше времени. И так хватает шуму с этим вашим пейнтболом.
       - Если бы только с ним! - махнула рукой Овечкина и доложила о маневрах противника с иностранным паспортом и "заказом" на убийство.
       Обсудив возникающие перспективы и ненавязчиво попросив Лиду держать его в курсе событий (что следовало понимать, как "не забывай, кто твой начальник"), генерал на прощание рассказал анекдот, навеянный историей с заявлением домработницы: "Але, Деда Мороза заказать можно? - Можно. - Сколько это будет стоить? - 200 долларов. - А когда он придет? - Никогда. - А почему? - Да вы же его "заказали"!" У Овечкиной на секунду появилось хулиганское желание ответить ему одним из трех анекдотов Семена Борисовича, но по понятным причинам она решила не травмировать возможного свекра.
       С сыном Петра Александровича она познакомилась во время празднования пятидесятипятилетия генерала и присвоения ему звания Героя России. Родионов-младший, преуспевающий руководитель департамента в одном из ключевых министерств экономического блока, уже третий год добивался ее руки. Он до сих пор не получил решительного отказа по двум причинам: во-первых, как сын шефа; во-вторых, применительно к его методе жениховства выражение "добивался" не очень подходило, поскольку раз в квартал он методично звонил и сухо интересовался, не созрела ли она. Услышав отказ, мило болтал несколько минут и спокойно прощался. Для Лиды такое поведение поклонника было беспрецедентным и потому интриговало.
       По дороге домой Овечкина заехала в "Седьмой континент", где купила две отличные свиные отбивные на тончайшем сахарном ребрышке. Еще в машине, только подъезжая к дому, набрала номер барановского мобильного:
       - Это я. Привет, чем занят?
       - Неужели, правда, ты?
       - Прекрати так по-идиотски радостно улыбаться, а то отключусь. Так чем занят?
       - Место улыбки заняла гримаса скорби. А занят я тем, что только что сдал "арестованную Розову" на руки ее институтской подруге, а также снял с "заказчицы убийства" подписку о невыходе на улицу, неподходе к телефону и к окну.
       - Любишь свиную отбивную на ребрышке, замоченную в мацони пополам с нарзаном?
       - Обожаю, хотя мама готовит по-другому. Она...
       - Купи бутылку хорошего красного вина и приезжай, поговорим о маме. Запоминай адрес...
       ... В 2-15 ночи Виктор вылез из душа и, не заходя в комнату, накинул куртку и тихо вышел из квартиры. Лида благодарно улыбнулась и тут же сладко заснула. Она никогда не встречалась больше одного раза с мужчинами, заставлявшими ее до утра слушать их усталый храп. Определенно, в Викторе что-то было!
      
       "Сын мой, - сказал г-н д'Артаньян-отец, - я могу дать Вам с собой немного. Шпагу, которая принадлежала еще Вашему деду, кошелек с пятнадцатью экю, несколько советов и своего верного коня, который служил мне в боевых походах верой и правдой двадцать лет, поэтому я прошу Вас ни при каких условиях не продавать его: пусть он спокойно умрет от старости в Вашей конюшне".
       ... В те времена люди понимали толк в лошадях, поэтому вид этого желтого конька не мог не вызывать у прохожих улыбок. Но поскольку его гриву ерошила длинная шпага, а глаза хозяина горели не столько гордостью, сколько гневом, весельчаки старались улыбаться невидимой для седока стороной лица, как античные маски. "Жаль, - думал гасконец, что отец не мог подарить мне вместо этого старого мерина шестисотый!"
      

    ПЯТНИЦА, 29 МАЯ

      
       БАРАНОВ
       Поскольку Виктор, будучи хорошим сыном, позвонил вечером домой и предупредил, что задержится, утром ему вопросов не задавали. Как обычно бывало в таких случаях, когда он в три часа ночи на цыпочках прокрадывался в свою комнату, голос Нины Константиновны внятно произнес: "Ну вот, слава Богу, все дома!", после чего дверь родительской спальни закрылась. Утром Виктор слегка позевывал, но чувствовал себя превосходно: сказывался вчерашний прием мощного тонизирующего (а встреча с волнующей тебя женщиной - отличный допинг, это капитан понял давно). Мать, наливая вторую чашку кофе, не преминула, конечно, спросить: неужели секретарши министров принимают в третью смену? Для Баранова оставалось загадкой, как она умела различать его поздние приходы на те, когда следовало волноваться за его жизнь, и иные, которые квалифицировались в семье цитатой из Булата Окуджавы: "дежурный по апрелю".
       В Управление Баранов пришел без четверти девять. Следом за ним появился Поплавский, а в 8-58, когда Виктор собрался к Козлову, в дверях кабинета на него налетел Гусь.
       - Когда-нибудь все-таки опоздаешь, шефу на радость, - дежурно начал утро Баранов.
       - Я начал исправляться, товарищ старшина, - почтительно согнувшись в поясе и заглядывая Виктору в глаза, зачастил Мишка. - На целых две минуты раньше обычного пришел! А вы - нет чтобы поощрить...
       Продолжения монолога Виктор не услышал, поскольку увидел Овечкину, подходящую к кабинету полковника с противоположной стороны коридора и ускорил шаг. Как и в прошлый раз, к Старому К. они вошли с боем часов, удостоившись, правда, скупой похвалы в его стиле:
       - В приемной, что ли, с секундомером стояли?
       Когда расселись, Козлов поверх очков оглядел обоих оперов и задал неожиданный вопрос:
       - У кого-нибудь что-то срочное есть? Нет? Тогда читайте! - и протянул лист бумаги:
      
       СПЕЦСООБЩЕНИЕ
       Сов. секретно. Экз. N 4 29 мая 200. г.
      
       Распоряжение министра МВД
       Рассылка материалов, представляющих
       интерес в связи с розыском Б.М. Розова
       Главный штаб МВД
       Администрация Президента РФ
       Федеральная служба безопасности
       УВД Правительства г. Москвы
      
       Сегодня в 3-45 у гей-клуба "Нежность" произведена попытка покушения на известного артиста эстрады И.К. Потоцкого. В него было произведено два выстрела из пистолета системы "Вальтер Р 38", калибра 9 мм., один из которых привел к проникающему пулевому ранению в грудную клетку. Гражданин Потоцкий госпитализирован в институт им. Склифосовского. В завязавшейся с охраной артиста перестрелке, покушавшийся был убит. Им оказался гр. Ионов Дмитрий Артурович, 1972 года рождения, зарегистрированный в г. Москве по адресу ул. Ноябрьская, дом 6, кв. 56. При обыске в кармане убитого обнаружен список следующих лиц:
        -- Каледин Г.Б. (убит выстрелом в голову в своей квартире 08.03. с.г.);
        -- Ахметов А.М. (пропал при невыясненных обстоятельствах 17.04. с.г.);
        -- Розов Б.М. (пропал при невыясненных обстоятельствах 08.05. с.г.);
        -- Потоцкий И.К.
       Примечание: фамилии Каледина, Ахметова и Розова помечены косым крестиком.
       Прокуратурой ЦАО города Москвы возбуждено уголовное дело по статье 66, ч.3.
      

    Начальник ОВД "Таганский"

       Полковник Н.Грибанов
      
       Слева, под номером экземпляра спецсообщения, рукой генерала было написано: "т. Козлов! Примите к сведению. Поменьше фантазий, побольше практических результатов. Дело должно быть завершено до 15 июня - открытия Международного форума инвесторов". Далее шла знакомая размашистая подпись.
       - Ну, коллеги-фантазеры, все ясно?
       Виктор и Лида согласно кивнули головами. Чего уж ясней! Начальству нужен скорый практический результат, понятное дело - министерство жмет! И на министерство, наверно, тоже оказывают давление. А тут представители двух силовых ведомств разъезжают по пейнтбольным клубам и занимаются всякой ерундой, не ведая, что дело-то уже почти раскрыто!
       - Какие будут суждения, товарищи офицеры?
       - На липу похоже, Климент Степанович! - первым откликнулся Баранов. - Фуфло это, извините за выражение.
       - Значить, советуете мне, капитан, написать генералу: "Фуфло это, и нечего мешать мне работать!" Так, что ли?
       - Но ведь, сколько уже было попыток навести тень на плетень, - поддержала его Овечкина, - наверняка то же самое!
       - Вот поезжайте сейчас туда и установите это. Я ведь недаром спросил, нет ли у вас чего срочного. Если там все серьезно, тогда значить, извините, Лидия Сергеевна, нам с вами больше, как говорится, не по пути. Вернее, наша часть дороги закончилась. Если, - он с раздражением отодвинул "спецсообщение", - это действительно фуф..., кхм, ерунда, тогда продолжим работу в прежнем режиме и направлении. Задача ясна?
       - Так точно, товарищ полковник! - отрапортовал Баранов. - Искать "ослиные уши" службы безопасности "Строймашинерии".
       - Воистину! И торчащие, заметь, из... кхм, - Старый К, покосился на Овечкину, - кармана охотника на геев.
       - Да не верю я, что Розов был "голубым"! - почти выкрикнул Виктор, вспомнив Галину Ивановну.
       - А мне все равно, "голубой" или "розовый"! - пристукнул ладонью по столу Козлов. - По мне хоть серо-буро-малиновый! Главное, что вы должны сделать, ребятки, это привезти хоть какое-то доказательство того, что нам подсовывают "куклу". Иначе операцию мне сорвут, как пить дать, сорвут, и на самом высоком уровне 14 июня припишут Розова к этим... И тогда уж придется выходить на Гомберга много позже и труднее по вашим каналам, майор Овечкина, а мы с Барановым будем у вас в той операции пристяжными. И не факт, что он у нас тогда не вывернется! Все, свободны!
      
       Его Величество стоял у окна и скучал. Это было обычное времяпровождение короля, и в такие минуты нередко случалось, что он подзывал к себе кого-нибудь из придворных и говорил им: "Скучно, сударь! Давайте поскучаем вместе". Светских развлечений этот сын Генриха IV не терпел, и ему оставалась только охота. Но в этой благородной забаве наблюдался упадок: самодержец считался во Франции последним мастером соколиной охоты, так что его единственной радостью и страстью оставалась охота псовая. Королевские лекари ее охотно рекомендовали от депрессии, как средство натуральное и более безопасное по сравнению с транквилизаторами.
      
       ОВЕЧКИНА
       Сказать, что она был расстроена, значит, ничего не сказать. За несколько дней расследование довольно далеко продвинулось вперед, и хотя по линии финансовой разведки продвижения практически не было, Лида предчувствовала, что раскрытие и доказательство чисто уголовных деяний Пузанчика неминуемо приведут и к его финансовым махинациям. И вот, на тебе: кто-то "наверху", не имеющий никакого представления об оперативной работе и - как смутно догадывалась Овечкина - о реальной жизни, принимает "управленческое решение" - пропажа предпринимателя Розова должна быть раскрыта к открытию этого несчастного форума. По бюрократической цепочке решение спускается вниз, и начальнику московской милиции объясняют "политическое значение" завершения дела до 15 июня. А полковнику Козлову остается либо взять под козырек, либо в условиях жесткого административного прессинга продолжать вести дело так, как он считает нужным. Рискуя, между прочим, уже близкой пенсией.
       Со злостью щелкнув зажигалкой, Овечкина покосилась на сидевшего рядом Баранова. Тот был внешне спокоен, но по тому, как он не сводил глаз с часов на приборном щитке служебной "волги", можно было догадаться о его нетерпении. Ощутив ее взгляд, Виктор повернул голову и слегка улыбнулся:
       - В таких ситуациях начинаешь особенно радоваться, что ты не начальник!
       Значит, поняла Лида, он думает о том же.
       - Знаешь, - продолжил капитан, - у руководителя есть масса тяжелых функций: это и единоличная ответственность за результаты работы доверенного тебе коллектива, и ответственность за каждого члена этого коллектива, и многое другое... Но, быть может, самое неподъемное - это общение с вышестоящим начальством, если, конечно, это общение не вырождается в банальное облизывание, прости за выражение, задницы! А проблема проста: чем выше кресло, тем меньше его обитатель думает о деле, а больше о сохранении в целости этой самой части тела. Не в курсе, как там, в Голландии-Ирландии, а у нас - так! - убежденно закончил он.
       - Это точно, - решил поддержать Баранова водитель Леха, - у нас в ЖЭКе ни к одной из этих толстогузых теток без коробки конфет не подойдешь!
       Лида прыснула, а Виктор попросил Леху повторить, чтобы точно записать его мысль. Водила надулся, и уже в молчании подкатили к ОВД "Таганское".
       Начальник ОВД, Николай Федорович Грибанов, оказался высоким худым человеком с густой, но сильно тронутой сединой шевелюрой: то самое, что называется "соль с перцем". Судя по количеству орденских планок, украшавших его грудь, служил он долго и успешно (Овечкина судила именно по их количеству, поскольку не разбиралась, какие именно награды они обозначают). Проверив удостоверения пришедших офицеров и удивленно подняв брови при виде Лидиной "корочки", Николай Федорович пригласил гостей присесть, и по селектору вызвал начальника уголовного розыска:
       - Лощилин, - предупредил он его, - захвати все материалы по делу "голубых" - и мигом ко мне.
       Несмотря на позднее (или раннее, кому как нравится) время и специфический характер заведения, около которого произошло преступление, местные сыскари сработали на совесть. Были опрошены свидетели (двое швейцаров-охранников"), водитель и телохранители пострадавшего артиста, а также посетители и персонал клуба "Нежность". Сняли показания даже со случайного свидетеля, который именно в это время с помощью сигареты боролся на балконе с бессонницей. Картина вырисовалась следующая.
       Без четверти четыре утра из клуба вышел Потоцкий, который был не только его завсегдатаем, но и членом совета попечителей. Примерно за полчаса до этого к зданию клуба подкатил внедорожник "Навигатор" с тонированными стеклами. Он остановился напротив входа через дорогу, около небольшого садика с двумя парами скамеек и песочницей. Охранники Потоцкого и швейцары на подъехавший автомобиль особого внимания не обратили, поскольку намечался разъезд гостей, и этот джип вполне мог приехать за одним из них. "Вот если б подъехала какая-нибудь "девятка"..., - сказал один из швейцаров.
       Итак, пострадавший вышел из дверей клуба и его автомобиль ("форд экспидишн") тронулся с места, чтобы подъехать к подъезду (сейчас два офицера разбираются с охранниками, бывшими с хозяином внутри клуба, почему они, как полагается, не сообщили водителю по рации, чтобы подогнал машину). В этот момент с противоположной стороны улицы раздались выстрелы, и Потоцкий упал. Один из охранников кинулся к нему, чтобы прикрыть артиста своим телом, остальные открыли ответный огонь. "Навигатор" тронулся с места, но затем остановился и заглох. При осмотре автомобиля был обнаружен труп гражданина Ионова. Убитый имел ранение в шею, в область сонной артерии. При нем были обнаружены водительские права на имя Ионова Дмитрия Артуровича, пистолет "Вальтер Р 38" и записка. Оружие было отправлено на экспертизу, а записка подшита в дело.
       Персонал "Нежности" опознал стрелявшего. Ионов ранее нередко бывал там, но неважно себя зарекомендовал: устраивал периодические скандалы на почве ревности. В конце концов, попечительский совет постановил исключить его из состава членов клуба и распорядился, чтобы работники фэйс-контроля больше его не впускали. Опрос персонала показал также, некоторое время назад завсегдатаем здесь был и упомянутый в записке Г.Б.Каледин.
       - Не рой, капитан, тут все чисто, - подытожил свой рассказ Лощилин. - Педики они все, я извиняюсь, - сыскарь виновато посмотрел на Овечкину и продолжил: - И Розов ваш, значит, тоже "голубой".
       - Майор, - холодно обратилась Лида к Лощилину, - когда вы говорите "я извиняюсь", это означает, что вы извиняете себя. Если хотите извиниться перед кем-то, следует говорить "прошу прощения"!
       Майор побагровел, но, понимая, что говорит с гостем, да еще и женщиной, сдержался.
       - ... Что же до предложения "не рыть", - продолжала Овечкина, - то у меня и, полагаю, у капитана есть несколько вопросов, без ответа на которые мы не уедем. Первое: что показала экспертиза оружия нападавшего?
       - Тот же самый ствол, что "отметился" на квартире у Каледина, - ледяным тоном, не глядя на Лиду, ответил Лощилин.
       - Теперь о записке... Вас не удивило, что она набрана на компьютере, а не написана от руки?
       - Несколько странновато, согласен, особенно учитывая ее содержание. Но - все может быть! Мы даже, как видите, - теперь Лощилин обращался к Баранову, - пальчики с нее сняли. Обнаружены два отпечатка, принадлежащие гражданину Ионову, что и требовалось доказать!
       - Всего два? - удивился Виктор. - Уверен, что на любой вещи в моем или вашем кармане наших отпечатков будет гораздо больше! Похоже, кто-то озаботился тем, чтобы у вас не возникало сомнений, но проявил небрежность. Или времени не хватило? - Баранов посмотрел на Лиду.
       - Думаю, не хватило, - кивнула она головой, - другого объяснения при их тщательности не может быть.
       - Кхм, похоже, вы знаете больше нас..., - обиженно заговорил Лощилин.
       - Так и должно быть, майор, - предостерегающе поднял руку Грибанов.
       - Мы просто знаем, что искать, - миролюбиво проговорила Овечкина, положив руку на нервно выбивающие по столу дробь пальцы сыскаря.
       - Если можно,- попросил Баранов, - хотелось бы посмотреть на место преступления.
       Поехали на МУРовской машине и минут через семь уже въехали на тихую улицу, засаженную старинными липами. Злосчастный клуб в этот неурочный час был тих и казался вымершим. Пройдясь по обеим сторонам улицы и заглянув в садик, около которого стояла машина Ионова, Виктор спросил, в каком доме живет ночной курильщик. Оказалось, что в том самом, где первые два этажа занимает "Нежность".
       - Мне надо бы с ним поговорить, но он, наверно, сейчас на работе? - с досадой спросил Баранов.
       - Нет, он говорил, что взял отпуск, чтобы отремонтировать квартиру.
       - Хоть здесь повезло, - откликнулась Овечкина.
       - Да, - согласился Виктор. - Эх, отпустил бы кто в отпуск меня!
       Дверь в остро пахнувшую олифой квартиру открыл заляпанный белой краской человек в бумажной пилотке на голове. Мухаметзянов оказался чудовищно говорливым, но Баранов позволил ему в течение пятнадцати минут, сбиваясь и повторяясь, излагать вчерашние события только для того, чтобы задать всего один вопрос:
       - Скажите, могли бы вы увидеть в темноте, что кто-то выскочил из той машины, из которой стреляли, и через садик скрылся в проходном дворе?
       - Так он сидел в джипе? - удивился Мухаметзянов.
       - Кто "он"? - вмешался раздосадованный Лощилин.
       - Да там какой-то человек кинулся в проходняк. Я еще решил, что какой-нибудь обкуренный кайфовал себе на лавочке, а услышав выстрелы, решил по-быстрому слинять.
       - Почему вы мне об этом не рассказывали? - накинулся на беднягу Лощилин.
       - Так вы ж о нем не спрашивали, - резонно ответил Мухаметзянов.
       На улице Овечкина поинтересовалась, что за охранники у Потоцкого.
       - Из очень серьезного агентства, лицензированные ребята, имеющие право на ношение оружия.
       - Выяснили, кто именно из них убил Ионова?
       - Нет, а зачем? Стреляли-то трое, а применение оружия в той ситуации было правомерным...
       - Не обижайся, майор, - повторил Баранов слова Овечкиной. - Мы просто знаем, что искать. Немедленно сравните пулю, ранившую Ионова, с пулями, отстрелянными из стволов охранников Потоцкого. Результаты сообщите в МУР, полковнику Козлову. Боюсь, Лощилин, что результаты тебя не порадуют! Скажу даже больше: только от нас с майором Овечкиной зависит, останется это дело "висяком" на твоей шее или нет!
      
       Портос жил на улице Старой Голубятни в большой и на вид роскошной квартире, в одном из окон которой всегда стоял Мушкетон в парадной ливрее. Атос жил на улице Феру в небольшой квартирке, главными украшениями которой были портрет какого-то вельможи в одежде эпохи Франциска I, старинная шпага на камине и небольшой ларец дивной работы, ключ от которого мушкетер носил на шее. Арамис снимал уютную квартиру в тихом районе, главными достоинствами которой было наличие двух выходов и небольшой садик, где можно было на природе предаваться уединенным размышлениям, находясь в самом сердце загазованного мегалополиса.
      
       БАРАНОВ
       Полковник встретил офицеров буднично: предложив садиться, уткнулся носом в документ, который читал перед их приходом, и дочитал-таки его до конца. Разумеется, Козлова снедало жгучее нетерпение, но в такие моменты он предпочитал "охолонуть" себя, чтобы в горячке не совершить какой-либо ошибки. Отодвинув, наконец, в сторону бумаги, Старый К. задал первый вопрос:
       - Баранов, узнал, кто убил Ионова?
       Капитан, несколько лет проработавший с Козловым и, казалось, знавший его вдоль и поперек, буквально онемел. Если еще можно было предположить, что Старый К. начнет разговор с этого традиционного вопроса, то уж того, что он, сидя на Петровке и не зная еще всех фактов, придет к тем же выводам, что и они с Овечкиной, предвидеть было нельзя.
       - Не знаешь, значить. А вы, Лидия Сергеевна?
       - Так точно, товарищ полковник, знаю! - в полном соответствии с установившимися в отделе правилами звонко отчеканила Овечкина. - Сотрудник службы безопасности ЗАО "Строймашинерия".
       - Молодец! - буркнул быстро пришедший в себя от удивления Козлов. - Подробности!
       Выслушав офицеров, Старый К., как показалось Баранову, слегка перевел дух.
       - Разделяю ваше убеждение, что и на этот раз мы имеем дело с операцией прикрытия. Причем проведенной наиболее качественно и скрупулезно: даже после получения результатов экспертизы пуль, - а по существу, она расставит все точки над i, - мы будем вынуждены проверять Розова и Ахметова "на традиционность" ориентации, а это - снова отвлечение сил и потеря времени. Но самое главное - противник "задергался" и начал совершать ошибки: одна из них, как вы правильно заметили, незалапанная записка. Но самая серьезная их ошибка заключается в том, что они переборщили с контригрой. Вспомните: фотография с террористом; заявление домработницы; загранпаспорт; "голубой мотив". Когда воду намеренно мутят, это действительно затрудняет поиск. Но и делает очевидным, что вода непрозрачна не сама по себе, а благодаря чьим-то стараниям!
       - Выходит, Климент Степанович, - подала голос Овечкина, - нам надо сказать им спасибо? Ведь если бы они изначально ограничились операцией в клубе "Нежность", нам бы пришлось ой как нелегко! Уж очень правдоподобная была бы версия...
       В этот момент на столе Козлова зазвонил телефон. Полковник раздраженно схватил трубку и буркнул свою фамилию. Выслушав говорившего, он проговорил задушено:
       - Прочтите мне по телефону, пришлете потом.
       Повесив трубку, Старый К. рассеянно посмотрел на Лиду.
       - При чем здесь они, Овечкина? Спасибо надо сказать вам, и вот ему, Виктору...
       Полковник извинился, устало встал и вышел в махонькую комнату отдыха, дверь в которую маскировал находившийся у него за спиной массивный "шкаф". Баранов и Лида не успели даже переглянуться, как он вышел обратно, распространяя легкий аромат валокордина.
       - Звонили по поводу экспертизы. Ионов убит из неизвестного ствола, но тоже из ПМа. Разумеется, они знали, чем агентство вооружает своих людей. И заметьте: мы по-прежнему не имеем никаких прямых улик!
       Попросив по селектору Лизу узнать, сможет ли его сейчас принять генерал, Козлов достал из сейфа папку и протянул ее Баранову:
       - Пойду, прогуляюсь к начальству. Вы пока посмотрите что дали прослушка и наружное наблюдение.
       Результаты наружного наблюдения были любопытными, но не сенсационными. Разрешение на проведение этих оперативных мероприятий было получено только в среду во второй половине дня, то есть позавчера. Наблюдение показало, что гражданин Гомберг оба вечера, минут через пятнадцать после завершения рабочего дня, выходил из офиса с молодыми сотрудницами (персональные данные прилагаются), усаживался в машину (каждый вечер с другой спутницей), и отправлялся домой по адресу... Супруга объекта постоянно живет за городом в ближнем Подмосковье, куда выезжает на выходные и он. Строчки, посвященные молодым сотрудницам, были кем-то, скорее всего, Козловым, выделены желтым маркером.
       - Н-да, - прокомментировала прочитанное Овечкина, - когда этим делом занимается руководитель, он слывет "жизнелюбом"; когда подчиненный - "распутником".
       - Похоже, - разочарованно сказал Баранов, - наружное наблюдение ничего, кроме доказательств жизнелюбия господина Гомберга, не принесло. Посмотрим, что даст прослушивание.
       Но и расшифрованные стенограммы разговоров Евгения Феликсовича не содержали ничего сногсшибательного. Мобильным телефоном он почти не пользовался, а с городского практически не вел никаких деловых разговоров. Было несколько звонков женщинам и от женщин - это был, в основном, куртуазный треп, заканчивавшийся, как правило, договоренностью "как-нибудь сбежаться". Внимание офицеров привлекли, в конечно итоге, два разговора, отмеченные, кстати сказать, и Козловым.
       Первый произошел в четверг, то есть вчера, в 11-47. Гомберг позвонил некоему Константину на городской телефон, зарегистрированный в Замоскворецком телефонном узле на имя К.К. Березина (персональные данные прилагаются). После обмена дежурными фразами состоялся следующий диалог:
       "Гомберг: ... Кстати, ты - единственный, кто критиковал мой сценарий. Всем очень нравится. Мне кажется, ты ревнуешь и придираешься.
       Березин: Понимаешь, старик, мне все-таки кажется, что он сыроват... Да и сюжетец, извини, не оригинален! Вообще, на хрена это тебе нужно?
       Г. Ну, я понимаю, что гениально только то, что выходит из-под твоего пера... А для обсуждения этого сюжета, Костя, категории "оригинален - неоригинален" не подходят...
       Б. Это еще почему?
       Г. Потому, что он - вечный! А зачем мне это надо... Понимаешь, самому снять кино по своему же сценарию - это круто! Гораздо круче, чем морозить задницу в Куршавеле или Сент-Моритце, рассекать в "испано-сюизе" 1933 года или дарить яйца Фаберже тем, у кого и своих-то нет!
       Б. Ну, может быть, может быть... Когда приступаешь?
       Г. В понедельник на "Мосфильме" - знакомство с актерским коллективом, ну, этот, как его, кастинг! Если все будет нормально, во вторник едем ко мне на Валдай на съемки. Недельки за три управимся, снимать буду, если дебилы-актеры не помешают, одним длинным кадром, без дублей и монтажных склеек - как Сокуров "Русский ковчег".
       Б. Желаю успехов, давай!
       Г. Давай..."
       Не сговариваясь, Баранов и Овечкина одновременно посмотрели на часы. Они показывали 16-15. Поняв, что их мысли идут по сходным направлениям, офицеры рассмеялись. Виктор вышел в приемную и попросил безотказную Лизу срочно разыскать на "Мосфильме" начальника, занимающегося набором актеров для фильма, который собирается снимать Евгений Феликсович Гомберг и связать с ним либо его, Виктора, либо, если к этому времени вернется от начальства Климент Степанович, полковника. После этого капитан еще раз перечитал стенограмму второго, привлекшего их с Лидой внимание, разговора. Он произошел сегодня в 10-12, Гомбергу со своего мобильного звонил Казимир Соколовский, начальник службы безопасности "Строймашинерии":
       "Соколовский: Доброе утро, это я...
       Гомберг: Привет! Что скажешь?
       С. Все нормально, как и планировали.
       Г. Без дураков?
       С. Ну, ты же меня знаешь!
       Г. Когда ягодка созреет?
       С. Через неделю, не раньше.
       Г. ... мать! Слушай, а не будет ли поздно...
       С. Не по телефону. Минут через сорок буду в офисе. Давай!
       Г. Нет, слушай! Я всю ночь не спал, мне это даже мешало... Менты доставать начали с соседом, и, похоже, оттуда... тоже дует...
       С. Бога ради, не по телефону! Дождись, сейчас приеду.
       Г. Ладно, давай..."
       В это время появился Козлов. Был он, как обычно, спокоен, но легкий румянец на щеках показывал, что понервничал он достаточно. Подтянув на место галстук, который он, похоже, слегка расслабил некоторое время назад, Старый К. прошествовал на свое место и, усаживаясь, неожиданно улыбнулся:
       - Да живой я, живой! Генерал - старый оперативник и не дурак: он сразу принял наши аргументы, но дату окончания операции изменять, ребятки, не стал: не им она установлена! Отрапортовали уже заранее...
       - "... под кремлевскою звездой, // Он умоется с ладони москворецкою водой". - неожиданно процитировал Баранов.
       - Что-что? - переспросил Климент Степанович.
       - Да так, ничего, - ответила он, - песенка старая. Дед мой ее, бывало, напевал, когда очень злился... "Белоснежным полотенцем вытрет смуглое лицо, // И пройдет по светлым сенцам на высокое крыльцо. // Трубку крепкую раскурит, пепел в сторону смахнет, // И колечко голубое за Москву-реку уйдет".
       - Вот-вот, и мы уйдем на понижение, если к десятому июня дело не закончим. Да-да, к десятому, и нечего на меня смотреть, как на врага, значить, народа! С материалами прослушивания и наружного наблюдения ознакомились? Какие будут суждения, товарищи офицеры?
       В это время квакнул селектор, и Лиза сообщила, что Роза Кантемировна из "Мосфильма" на проводе.
       - Кто? - не скрыл удивления полковник.
       - Она набирала актеров для Гомберга, - подсказал Баранов.
       - Ага! - Старый К. пожевал губами и взял трубку. - Роза Кантемировна? Здравствуйте, полковник Козлов из МУРа по поручению секретаря Совета безопасности России. На завтра какие у вас планы? Нет, дачу придется отложить. К десяти часам к вам на работу приедет капитан Баранов, и вам нужно будет ему помочь.
       Тут полковник обратил внимание на отчаянные знаки, которые подавала ему Овечкина. Слегка нахмурив брови, он добавил:
       - С ним еще может быть майор Овечкина, ей тоже придется помочь. Как в чем? Устроиться в отобранную вами для некоего Гомберга группу актеров. Что значит не можете? Кто вас убедит лучше: министр МВД или Шахназаров? Можно подключить еще и ФСБ с министром культуры. Не надо? Ну и ладушки. И вот еще что: отныне все ваши разговоры прослушиваются, а контакты - проверяются. Так что никому ни слова! Вопросы есть? Нет? Разрешаю повесить трубку!
       Посмотрев на Лиду и Виктора хитрым глазом, Козлов довольно спросил:
       - Ну что, гожусь я еще в самодеятельность? Но что ж вы меня, братцы, не предупредили про звонок?
       - А на счет ваших полномочий и всего такого прочего, это вы серьезно? - спросила Лида.
       Глубоко вздохнув, Климент Степанович махнул рукой:
       - Слушайте, одной дозой валокордина больше, одной меньше, какая разница? Во всяком случае, создается межведомственная следственная группа под эгидой замгенпрокурора. Им надо будет проявлять активность и, простите за выражение, подсуёчиваться... Всю рыбу нам распугают! Но за дело все равно отвечаем мы с вами, а размотать все должны вы!
      
       Кэтти, субретка Миледи, совершенно потеряла голову от красавца-гвардейца. Чудовищно ревнуя его к хозяйке, она тем не менее каждый вечер проводила его в спальню к этой роковой женщине. Но зато она бывала и вознаграждена: уже целую неделю д'Артаньян, распрощавшись с госпожой, проводил ночь со служанкой. И надо сказать, что аргументы, которые он приводил бедной девушке, убеждали ее, что гасконец ее действительно любит. Это было неудивительно, поскольку дворянское звание в то время ценилось почти так же высоко, как и в наше время. По крайней мере, каждая красотка стремилась выйти прежде всего за дворянина, а уж если не получится - за какого-нибудь брокера-дилера.
      
       ОВЕЧКИНА
       Ей было жаль Козлова. Похоже, он испытывал страшное давление "сверху", но старался оградить их от него, чтобы создать максимально комфортные условия для работы. Уже неделю работая с ним, Овечкина с каждым днем все больше уважала полковника, а сейчас, после того, как он разрешил строптивой Розе Кантемировне положить трубку, она просто пришла в восторг.
       - Ну, товарищи офицеры, обсуждать разговор Гомберга по поводу кино не будем: как выяснилось, мы не сговариваясь пришли к одним и тем же выводам и даже предприняли кое-какие шаги в направлении их реализации... В этой связи, Лидия Сергеевна, если будет надо, я готов поговорить с Родионовым - если он не захочет отпускать вас в актрисы. Чует мое сердце: Баранову одному там будет трудно!
       - Спасибо, Климент Степанович! Надеюсь, я сама уговорю генерала. Со всей этой суетой наш герой точно уйдет под воду, и обличить его можно будет только с помощью каких-то форсированных ходов - как в шахматах...
       - Поигрываете?
       - По молодости был грех: добралась до кандидата в мастера.
       - По молодости, говорите? Ну-ну, пожилая вы наша... А что до необходимости форсированных ходов... Ведь и уголовный розыск пока не имеет никаких улик, разговоры одни только! Совершенно в этом отношении уникальное дело! Но вернемся к нашим баранам. Что можете сказать по поводу других разговоров объекта? Виктор?
       - Как и вы, мы выделили разговор с Соколовским. Во-первых, он косвенно подтверждает, что подстава с Ионовым - его рук дело.
       - Не факт! - перебил его Старый К. - Можно это предположить, но прямо из разговора не вытекает.
       - Согласен. Зато ясно видно, что объект нервничает и что наши шаги с неловким топтуном и приглашением на беседу планировавшееся воздействие оказали.
       - Что еще?
       - Не совсем понятно, - подключилась Овечкина, - о какой "ягодке" там идет речь. Из других разговоров можно понять, что Пузанчик - страстный грибник, но вряд ли здесь речь идет о "тихой охоте"...
       - Да уж..., - согласился Козлов. - Из-за отсутствия земляники так не матюгаются. И потом: даже через неделю будет рановато для ягод! Что-то здесь не так, что-то здесь мне очень не нравится! Ладно, будем слушать дальше, авось развиднеется! Какие-нибудь есть соображения по результатам наружки?
       - Бабник, - высказался Виктор, - обычный кобелирующий субъект критического возраста.
       - Мне кажется, - не согласилась Лида, - что не обычный. Обычный не будет заводить на своей фирме сразу нескольких баб: и хлопотно, и непрактично. А вот энтузиаст, чтобы не сказать, человек с пунктиком на эту тему...
       - И я так же думаю, - поддержал ее полковник. - А это расширяет наши, вернее ваши возможности, Лидия Сергеевна, когда и если вы внедритесь в его окружение! Во всяком случае, такой вариант развития событий следует иметь в виду и готовиться к нему. Что еще?
       - Есть у меня одно соображение, не связанное с прослушкой и наружным наблюдением, - как школьник поднял руку Баранов, которому, к слову сказать, не слишком понравились последние слова начальника. - Мне кажется, что, увлекшись весьма достоверной гипотезой о криминальном захвате Гогмбергом бизнеса коллег по пейнтболу, мы совершили ошибку, напрочь забыв про саму игру.
       - Да кто ж тебе сказал, что про нее забыли? - театрально вскинулся Козлов. - Со вчерашнего утра несколько десятков подмосковных анискиных ищут подпольные поля для этого вашего пейнтбола, и проклинают, поди, клятых москвичей, которые отвлекают их от настоящей работы! Лидия Сергеевна, вы свободны: генерал Родионов, я знаю, ревнив! А мы с Барановым еще посидим, покумекаем, как подготовить операцию... Не возражаешь, Виктор?
       Очень довольная, Овечкина вышла из кабинета, поскольку последние полчаса жутко нервничала. А Старый К. еще раз доказал, что умеет наблюдать и делать выводы.
       Петра Александровича, против ожидания, долго уговаривать не пришлось. Он был прирожденным оперативником, а долгое пребывание на руководящих должностях выработало в нем умение и стратегического осмысления ситуации в целом.
       - При нынешнем раскладе, когда к осторожным действиям МУРа добавятся еще и хаотичные движения этой межведомственной следственной группы (я, между прочим, в нее вхожу!), и менее опытные люди, чем этот Соколовский, начнут прятать концы так, что потом их и днем с огнем не найдешь. Так что единственный путь к получению нужного нам результата - это твое превращение в артистку вместе с этим, как его... Барановым. А что, неплохо звучит: в главных ролях заняты артисты Овечкина и Баранов!
       Внезапно стерев с лица улыбку, Родионов серьезно добавил:
       - Поосторожнее там, Лидочка. Я ведь все-таки надеюсь увидеть вас своей снохой... "Наройте" хоть что-нибудь. "Дайте мне хотя бы одну улику, - говорил в свое время оперуполномоченный Архимед, - и я переверну мир!" И вот еще что, Лидия Сергеевна. Ваш шеф, полковник Малинин, застрял в госпитале еще как минимум на неделю. Поэтому операцию "Кино" готовить будет один Козлов, и он справится, я не сомневаюсь, но я вас прошу: при возникновении каких-либо вопросов в любое время связывайтесь со мной. Не забывайте, кстати, что завтра я буду здесь.
       Неторопливо ведя машину сквозь транспортное безумие пятницы, Овечкина неожиданно обнаружила, что приятно волнуется: перспектива стать, пусть даже понарошку, киноактрисой пробудила в ней, казалось, давно забытые детские фантазии. Действительно, какая девочка не мечтала увидеть в титрах свою фамилию! Да и поездка на Валдай вместе с Барановым могла сойти за романтическое путешествие. Если б еще не Гомберг с его махинациями!

    СУББОТА, 30 МАЯ

       Д'Артаньян удивлялся власти и энергии этого человека. Казалось, он был готов само небо поставить на службу своей любви. В считанные минуты был подписан приказ о закрытии до особого распоряжения всех английских портов; подготовив приказ о мобилизации армии, Бэкингем немедленно с нарочным отправил его в Уайт-Холл на подпись королю. В небольшой комнатке, непосредственно примыкавшей к герцогским покоям, была устроена настоящая ювелирная мастерская, где два человека день и ночь трудились над срочным заказом. Гасконца, как единственного человека, с которым Бэкингем мог поговорить о королеве, этот второй, а вернее первый повелитель Англии, постоянно держал при себе. Ни король, ни Федеральное собрание не могли ограничить власти всесильного фаворита.
      
       БАРАНОВ
       Встав с первыми лучами уже совсем по-летнему горячего солнца, он сидел у открытого окна, бездумно наблюдая за сложной жизнью стайки воробьев, явно наслаждавшихся сухим и теплым утром. Вчера вечером они с Козловым решили, что оружие в поездку брать нельзя: любая случайность или намеренный обыск ("я бы, значить, удивился, если бы его, так сказать, не сделали") немедленно расшифровали бы оперативников. Поэтому было решено попросить, чтобы уже в эти выходные кто-нибудь из Валдайского горотдела спрятал для них пару подходящих стволов на территории Гомбергского имения, ну и, разумеется, сообщил где. Виктор предложил, чтобы к этому присовокупили и мобильный телефон с зарядным устройством - на всякий случай. В качестве альтернативного варианта рассмотрели портативную рацию, но отклонили, поскольку служба Соколовского вполне могла бы перехватить разговор. Ни полковнику, ни капитану, к сожалению, в голову даже не пришла мысль, что нельзя исключать ситуацию, при которой расшифровка может стать меньшим злом. Уже через несколько дней Виктор вспоминал об этом с досадой и горечью.
       Вспугнутые Кузей, здоровенным котом, выпрыгнувшим из форточки окна на первом этаже, воробьи улетели. Рыжий Кузя, которого дворовые бабки звали, естественно, Чубайсом, отправился по своим делам, а Баранов уловил донесшийся до него с кухни тонкий аромат слегка подогреваемого на сковородке кофе: Нина Константиновна всегда засыпала в кофемолку только горячие зерна. Ощутив внезапно сильный голод, Виктор встал и под шум неистово взвывшего кухонного комбайна вышел в коридор. "Как кот на звон посуды", - мелькнуло забавное сравнение. День начался.
       Они договорились встретиться под часами у Киевского вокзала, чтобы потом на тридцать четвертом троллейбусе доехать до "Мосфильма". Виктор приехал первым и, стоя перед предлагающими цветы бабками, размышлял, уместно ли встретить Лиду букетом. От принятия непростого решения его избавило настойчивое "бибиканье": будучи истым автомобилистом, Овечкина не воспользовалась, конечно, метро, а приехала на своем красном "фольксвагене" и, притормозив на остановке, стремилась побыстрее очистить место для надвигающегося сзади автобуса.
       - Товарищ майор, разрешите обратиться! - сказал он, с трудом протискиваясь в слишком близко придвинутое к "торпеде" сидение.
       - Обращайтесь капитан, - великодушно разрешила Лида, помогая ему отодвинуть кресло.
       - Ты сегодня чудесно выглядишь, здравствуй!
       - Только сегодня? Ты не слишком-то галантен, здравствуй!
       Машина бодро бежала по пустоватой в этот ранний субботний час набережной, и Виктору хотелось, чтобы эта поездка подольше не кончалась. Увы, езды здесь было всего на несколько минут!
       - Скажи, Виктор, как ты собираешься играть роль актера?
       - Сориентируюсь по обстановке. В конце концов, кое-какой опыт у меня есть: на младших курсах я был занят в нескольких спектаклях студенческого театра МГУ. А ты?
       - Как и все нормальные дети, только в школе. Но не забывай, что я женщина, а значит, притвора!
       - Хочешь сказать, что в каждой женщине сидит Комиссаржевская?
       - Нет, но Шэрон Стоун - точно!
       - Если ты насчет "основного инстинкта", то спорить не буду.
       - Капитан, вы - грязный циник, и я категорически...
       - Вот здесь притормози, будет левый поворот. Приехали.
       Охранники на проходной - слава Богу! - были предупреждены, и офицерам, к счастью, не пришлось предъявлять свои удостоверения: пусть это было перестраховкой, но береженого, как известно... Один из "секьюрити" показал корпус, где господ "артистов" ждала Роза Кантемировна.
       Проезжая периодически по Мосфильмовской, капитан и не подозревал, какая громадная территория отведена была в свое время этой советской "фабрике грез": фундаментальный забор не позволял оценить ее подлинные размеры. Оказавшись сейчас за воротами, он с интересом разглядывал здания, построенные в стиле "сталинского ампира", и декорации, слишком большие для павильонов и слишком дорогие, чтобы их разобрать: настоящие самолет, старинный трамвайчик, пушку, другие полезные вещи. Все это в субботнем безлюдье выглядело несколько сюрреалистически.
       Производственный корпус, как показалось Баранову, в полной мере соответствовал картине современной жизни. "Из всех искусств, для нас важнейшим является кино", - выплыла из глубин памяти заезженная цитата. Фасад корпуса был выдержан в старом добром стиле "с излишествами", а внутри происходила бешеная перестройка, и евроремонт соседствовал с обветшавшим убожеством пятидесятых годов. Блуждая по длинным коридорам здания в поисках Розы Кантемированы, Лида и Виктор изучали надписи на дверях: "Бухгалтерия", "Съемочная группа к/ф "Укус гюрзы", "Сериал "В потемках" и другие. На многих висели написанные от руки объявления "Кастинг завершен. Просим не беспокоить". Поражало обилие киностудий, выросших на хорошо унавоженной почве старого "Мосфильма": "Три Т", "Шанс", "Риск"... Периодически попадались мемориальные доски, ностальгически трогавшие Овечкину: они висели около бывших кабинетов Ромма, Бондарчука, Наумова. Наконец, Баранов увидел дверь с надписью "Киностудия "Возрождение", им было сюда. Виктор толкнул Лиду локтем, показывая на прикнопленное к двери объявление. Аккуратно выведенная розовым фломастером надпись сообщала: "Кастинг х/ф "Три мушкетера". Здесь 01.06. 10-00".
       - Недаром Гомберг говорил, что сюжет - "вечный", - сказал Баранов вполголоса, толкая дверь.
       - Неуч твой Гомберг! - ответила Лида. - Не сюжет вечный, а роман Дюма!
       В комнате слоями ходил табачный дым. Роза Кантемировна оказалась полноватой женщиной, не вчера вступившей в тот возраст, который вежливо определяют словосочетанием "весьма зрелый". Мадам, как ее тут же про себя окрестил Виктор, курила "Кент", судя по всему - без перерыва, поскольку в стоявшей перед ней на столе пепельнице громоздилась уже весьма основательная горка ярко-красных от помады окурков. Остальные пепельницы в помещении были чистыми, из чего следовало, что с десяток сигарет выкурен уже сегодня. Подобные наблюдения Баранов делал машинально, следуя давно сложившейся профессиональной привычке.
       Подойдя к Мадам, он поклонился и сообщил, что вчера ей звонили с просьбой помочь именно им. Мадам недоверчиво окинула их профессионально цепким взглядом:
       - Неужели такие молодые люди и есть те офицеры, о которых говорил этот строгий полковник, как его... Козлов!
       - Именно так, Роза Кантемировна, прошу любить и жаловать: майор Овечкина и я, грешный, капитан Баранов.
       Мадам еще раз внимательно осмотрела вошедших и неожиданно попросила предъявить документы:
       - А то актеры знаете, какие мастаки разыгрывать! - объяснила она свой приступ бдительности. - Я много чего могла бы об этом рассказать но, боюсь, вы не за этим приехали...
       - Увы, да, - ответила ее Лида. - Так вы снимаете "Трех мушкетеров?"
       - А вы даже не знаете, в каком фильме собираетесь сниматься? Ну, даете... Но этот фильм снимаем не мы, а наш заказчик, господин Гомберг, о котором вы, я думаю, знаете гораздо больше меня. Ну, да это не мое дело!
       - Тогда расскажите, какую же роль во всем этом играет вВаша студия "Возрождение"?
       - Ну, начнем с того, что она вовсе не моя. Я всего лишь служащая. А для этого заказчика мы делаем несколько вещей. Во-первых, подбираем актерский коллектив, для чего у нас есть своя картотека, впрочем, мы пользуемся и общей, мосфильмовской, - она в другом корпусе на первом этаже, я вам потом покажу. Во-вторых, предоставляем реквизит, камеры, осветительную технику и прочее. В-третьих, обеспечиваем операторами и техническим персоналом. Ну и, наконец, в-пятых, если ему удастся довести до конца это безумное начинание (в чем я лично сомневаюсь), мы должны провести монтаж, озвучивание и все такое прочее, словом, выдать заказчику авторский экземпляр фильма, готовый для тиражирования. Ладно, теперь моя очередь задавать вопросы. Начнем с вас, - ткнула она пальцем в Виктора.
       "Было бы странным, если бы она начала с меня!", - подумала Овечкина, уже давно наблюдавшая, как Роза Кантемировна обстреливает капитана густо накрашенными глазками.
       - Имеете ли вы какое-нибудь представление об актерском ремесле? И учтите: заказчик настоятельно требовал, чтобы актеры-мужчины умели стрелять, фехтовать и скакать на лошади.
       - Имею первый разряд по современному пятиборью...
       "Ого, - подумала Овечкина, - то-то я смотрю, плечи у него и мускулатура вполне на уровне!"
       - ... а также опыт работы в студенческом театре МГУ.
       - О, это сильно упрощает дело! А вы, моя милая? - обратилась она к Лиде. - Чем похвастаетесь вы?
       - Имею за душой два развода, оба по моей инициативе, разряд по плаванью, пояса в ряде восточных единоборств. По-любительски сижу в седле.
       - Вижу, вы - девочка не промах! Тоже не пропадете. Итак, откуда же вы оба у меня появились?
       - Нам бы, - поспешил вставить Баранов, - какую-нибудь легенду попроще. Главное, чтобы никто не удивлялся, почему нас никогда не видел.
       - Легенду? - переспросила Мадам, но потом закивала с заговорщицким лицом: - Ах, да-да... Откуда же вы взялись? Ага: я вас нарыла в центральной картотеке. Вы, - ткнула она пальцем в Виктора, - Сергей Юрьевич Малов, актер драмтеатра в г. Кимры, Тверской области. Вы - палец повернулся в сторону Лиды, - Ольга Васильевна Смирнова, работаете в кукольном театре города Дзержинска Нижегородской области. Оба были в Москве проездом и, как это многие делают, зашли на "Мосфильм" и на счастье оставили свои фотографии. Запомнили, не перепутаете?
       - А где мы учились? - дотошно поинтересовалась Овечкина.
       - Где учились? Мгм... - задумалась Роза Кантемировна. - Где-где, в Самарском институте искусств и культуры! Там, кстати, и подружились. Так, теперь надо разобраться, на какие же роли я вас "рекомендую"... Ну, с молодым человеком ясно - будете д'Артаньяном.
       - Что вы, что вы! - Баранов был почти в панике. - И роль большая, и актера, поди, какого-нибудь известного сюда Гомберг захочет...
       - Без паники! - провозгласила Мадам. - В нашем контракте специально оговорено, что актеры должны быть сплошь неизвестные. Якобы, такая у заказчика "концепция": мол, надоели известные лица, и вообще - желает раскрутить неизвестных. Я-то думаю, сэкономить хочет: народному, как минимум, надо предлагать от полутора тысяч. Помяните мое слово: еще и крысятничать будет, говорить, что были заняты не весь игровой день... Знаю я таких! Кстати, о деньгах: неизвестному актеру за центральную роль можно платить от 200 "зеленых" за съемочный день, за роль второго плана - от ста. Вот вы, милая, будете у нас госпожой Бонасье, долларов, эдак, 150 запросите, но меньше чем за 120, не соглашайтесь! Вопросы есть?
       - Как будет проходить кастинг? - вопрос задала, конечно, Овечкина.
       - Церемониться с вами никто не будет, послезавтра около этой двери соберется толпа, будут вызывать по одному. Режиссер (он же заказчик) будет задавать вопросы, может быть, снимут на видео. Проб теперь не делают даже профессионалы, а уж дилетанты...
       - Вопросы, говорите, - озаботился капитан.
       - Да вы не волнуйтесь, шевалье! - успокоила его Роза Кантемировна. - Я вВас вызову напоследок, когда он с непривычки утомится.
       - А если мы не понравимся? - выразила беспокойство Лида.
       - Это уж моя забота! Вы только наденьте юбку покороче, а шевалье, - тут Мадам с удовольствием окинула взглядом фигуру Баранова, - маечку потесней!
       Довольные друг другом, начали прощаться.
       - Вы на машине? - неожиданно спросила Мадам. - Ой, как хорошо! А то я уж отчаялась и собралась на "ветродуе" - опаздываю... До Киевского подбросите?
       - С удовольствием, - согласилась Лида, которой Роза Кантемировна к концу беседы стала нравиться: Овечкина уважала профессионализм. - А что такое "ветродуй"?
       - Мы так называем муляжи самолетов, они за оградкой, левее настоящего самолета стоят! - засмеялась Мадам.
      
       Ла Шене руководил процессом облачения короля в официальный вицмундир для больших приемов. Ожидался приезд посла австрийского императора, и поэтому король был хмур. Мало того, что Леопольд был братом королевы Анны и, поощряемый ею, постоянно интриговал против Франции; он еще был родственником испанского короля, исторического противника Валуа на протяжении последних ста лет! Видеть его приближенного у себя было совершенно невыносимо, и поэтому король стал вдвойне придирчивым к окружавшим его придворным. Его раздражало все, а в особенности черный шелковый цилиндр, который плохо держался на пышных буклях напудренного парика.
      
       ОВЕЧКИНА
       Высадив у вокзала говорливую Розу Кантемировну, которая держала путь в Алабино, они двинулись дальше. На прощанье Мадам предложила Баранову, когда ему надоест работать в милиции, карьеру киноартиста и себя в качестве импресарио. "Не тяните с решением!", - сказала она, выходя из машины, и было не ясно, о чем она печется: о потерянных для киноискусства годах прозябания будущей звезды в милицейском мундире или о своих стремительно увядающих прелестях. Разговор, разумеется, был шутливым: Лида никогда не забывала, что в каждой шутке есть доля шутки.
       На Петровке суббота отличалась от будних дней главным образом существенно меньшим количеством посетителей. Лишь игра счастливого случая изредка позволяла офицерам МУРа вкусить радости двух выходных: спасибо, если выпадал хотя бы один. Козлов на работе по субботам бывал всегда. Овечкину и Баранова он встретил рассеянно:
       - А, Ален, так сказать, Делон! Заходите, товарищи офицеры, садитесь. Излагайте.
       По выражению лица Старого К. было видно, что мысли его находились совсем в другом месте, поэтому Лида, пользуясь своим правом женщины, осмелилась предложить:
       - Может быть, Климент Степанович, вы первый расскажете свои новости? У нас-то что, рутина! Вы меня уже приучили, что все важные новости по этому делу я узнаю от вас!
       - Вот, учись, Баранов, как надо разговаривать с начальством! Не умеешь ты, значить, так же тонко намекнуть, что руководитель твой знает больше и работает лучше, чем ты. Ладно, шучу! - поспешил добавить он, увидев, как протестующе поднялись Лидины брови. - Новости, действительно, есть. Похоже, нашелся Розов.
       Полковник выдержал эффектную паузу, насладившись целой гаммой эмоций, отразившихся на лицах подчиненных. Потом продолжил:
       - Точнее, не сам Розов, а его следы. А еще точнее, следы, скорее всего принадлежащие Розову. Все понятно?
       - Ничего не понятно, Климент Степанович! - смиренно ответил Баранов.
       - То-то и оно-то, - мрачно констатировал Старый К. - А ведь ты, Виктор Васильевич, обычно именно так мне и докладываешь! Короче говоря, в Калужской области, в районе деревни Тростье, что на реке Аложе, местным участковым обнаружено место (не знаю, как его назвать: полигон, игровое поле?), которое предположительно использовалось для "дикого" пейнтбола. Это к востоку от Обнинска, километров тридцать. Там довольно живописно: смешанные леса, поляны и перелески, одним словом - глушь. От Москвы километров восемьдесят - девяносто.
       - Не далековато ли? - прикинула Овечкина.
       - В самый раз, если не хочешь, чтобы тебе мешали играть с серьезным оружием. И уж тем более подходяще, если замыслил убийство.
       - Почему участковый решил, что там занимались именно пейнтболом? - спросил капитан, с некоторый пор считавший себя экспертом в этом виде спорта.
       - Как выяснилось, местные жители несколько раз видели там людей в странной амуниции, по описанию совпадающей с известной вам формой. Кроме того, обнаружены мачта для подъема флага, окопчики. Но, к сожалению, кроме них нашли и следы крови.
       - Розовской, надо полагать? - уточнила Овечкина.
       - Судите сами: участковый на месте мог использовать только органолептические методы, однако, будучи опытным охотником, определил по наличию трещин, шелушению, обветриванию по краям, степени "порыжелости" и другим приметам, что обнаруженному пятну крови от трех до четырех недель. Точнее установят в лаборатории. Однако и приблизительная датировка вполне согласуется с известными нам фактами.
       - Но, товарищ полковник, этого все равно мало, чтобы утверждать, что найденная кров принадлежит гражданину Розову.
       - А я и не утверждаю! Утверждать будет генетическая экспертиза, дней через десять. Но тамошний участковый оказался толковым мужиком и не поленился походить по деревне. И нашел-таки подростков, видевших перед Днем Победы на опушке леса две иномарки, одна из которых была "мерседесом". Вторую не опознали, и ею вполне мог быть гораздо менее распространенный (и, тем более, вряд ли известный деревенской ребятне из-под Обнинска) "майбах" Розова. Логично?
       - Вполне логично, Климент Степанович! - откликнулся капитан. - Только скажите мне, зачем Гомбергу киселя хлебать девяносто верст, чтобы там поиграть в пейнтбол и заодно пристукнуть Розова, если цель у него - заграбастать Розовский бизнес. Не проще ли было бы убрать его в Москве?
       - Интересно у нас с тобой получается, Баранов! Ты изо всех сил заставляешь меня защищать свою же излюбленную, значить, пейнтбольную теорию! Изволь: во-первых, ты сам меня почти всю эту неделю убеждал, что Гомберг - страстный и рисковый игрок, игрок по натуре. Коли так, логично предположить, что иногда он своей излюбленной страсти придает некий дополнительный оттенок, скажем, человеческого гемоглобина. Но это так, лирика, ибо существует во-вторых: в Москве, имея известный профессиональный навык, легко убить абы кого. Человека осторожного и окруженного охраной - значительно труднее. А уж так, чтобы полностью исключить возможность разоблачения... И еще: мы живем в государстве, так сказать, демократическом, и поэтому для закона все равно, кто потерпевший, миллионер или простой работяга. Но, - тут Старый К. назидательно поднял указательный палец, - шумиха почему-то поднимается, лишь когда убивают богатея... А что мы имеем в нашем случае? Человек исчезает тихо, как камень в болоте тонет, даже без волн. Совсем иной расклад! Опять же: когда замышляется и совершается такое страшное преступление, как убийство, очень много сил уходит на сокрытие следов и концов. В том же случае, который мы рассматриваем, жертва сама делает все, чтобы никто не узнал, куда она направляется! Наверняка же члены "Клуба Гомберга" договаривались между собой, что это свое полукриминальное увлечение - пейнтбол с использованием нормального оружия, - будут держать в тайне. И от закона, по понятным причинам, (а это значит, что без свидетелей), и от домашних - чтоб не зудели... Если разобраться - гениальная идея!
       - Климент Степанович, - не хотел соглашаться Баранов, - не сходится! А "майбах" куда девать? Машина заметная, в кустиках не спрячешь. В Оке топить? Технически сложно...
       - Мне вот что в голову пришло, капитан! Ребята у Соколовского ловкие и дерзкие. Где бы такие стали Розовский лимузин прятать? Не знаешь? Попроси своего друга из ОВД "Полянка" послать кого-нибудь прошерстить соседние дворы. Думаю, там и стоит, родимый, где-нибудь на Малой Ордынке или Малой Полянке. Простой и верный расчет: Розовский автомобиль там в последнюю очередь искать будут, да и тень на супругу его лишний раз бросить не вредно. Хочешь, поспорим? Не хочешь? Ну-ну...
       - Товарищ полковник, - снова засомневалась Овечкина, - а если вдруг не повезет Пузанчику: осечка там, или еще что, и не Гомберг свою жертву завалит, а наоборот? Настолько ли он игрок, чтобы доверять все случаю?
       - Лидия Сергеевна, полагаю, что в определенных ситуациях, когда вопрос, так сказать, переходит из сферы игры в плоскость бизнеса, наш игрок нарушает им же самим установленные правила и заряжает свой ствол не травмирующим патроном, а боевым. И без всякого джентльменства: только свой! В целях приращения, значить, собственного бизнеса...
       - А как же документы о "продаже" предприятий? Нотариальная контора в лесу?
       - Ну, с нотариусом мы еще разберемся, верно, Лидия Сергеевна? И документы эти не мешает направить на экспертизу, на предмет подлинности подписей, хотя, боюсь, с этим все в порядке. Это все - частности, они прояснятся сами, когда мы узнаем главное.
       - Эксперты уже работают над документами, Климент Степанович!
       В кабинете повисла тишина, которую нарушил Баранов:
       - Настоящий гангстер, этот наш Пузанчик! А прямых улик против него по-прежнему нет!
       - И не будет, - подхватил Старый К., - если вы, ребятки, не расстараетесь. Даже ежели генетическая экспертиза даст ожидаемый результат, к Гомбергу его не привяжешь. Ну, так как там ваши киношные дела?
       Овечкина немедленно наябедничала, что Баранов подумывает о том, чтобы снять погоны и уйти в артисты. "Уже и импресарио себе нашел".
       - Кого же, если, так сказать, не секрет?
       - Да вашу знакомую, Климент Степанович, Розу Кантемировну. Она его определила в д'Артаньяны, по знакомству, конечно, а меня - в Констанцию Бонасье. Сто пятьдесят долларов за игровой день, я тоже снимаю погоны! В понедельник - кастинг, по-русски - смотрины.
       - Да вы оба - дезертиры! С Барановым я сам разберусь, а вот на Овечкину придется сигнализировать. Ладно, на сегодня все. Завтра - отдыхать (кто знает, сколько сил потребует от вас следующая неделя!). В понедельник, после кастинга, прошу ко мне. До свидания!
       Спускаясь в лифте, Овечкина поинтересовалась у Баранова, каково его отношение к мясу в горшочке, с овощами, грибами и травами? Виктор выразил восторг и признался, что к этому замечательному блюду, по его мнению, лучше всего подходит водка. Майор согласилась и сообщила, что с учетом ее заезда к Родионову, мясо может быть готово не раньше семи.
       - Ты просто приковал меня к кухонной плите! - возмущенно всплеснула она на прощанье руками.
      

    ПОНЕДЕЛЬНИК, 1 ИЮНЯ

      
       Накануне король занемог, и армия выступила без него. Из-за этого неразлучной обычно четверке пришлось расстаться: гвардейцы вместе с остальными полками отправились в поход, а мушкетеры, в чью обязанность и привилегию входило сопровождать монаршую особу, временно остались в Париже. Впрочем, досуга для тоски у гасконца не было: обустройство лагеря, патрулирование и рекогносцировки занимали его от побудки до отбоя. Ведь только служба в "горячих точках" гарантирует быстрое продвижение. В этом году "горячей точкой" была гугенотская Ла-Рошель.
      
       БАРАНОВ
       Накануне он проснулся поздно и снова получил свою порцию насмешек от Нины Константиновны, как всегда угадавшей причину опоздания на ужин. "Хорошо, хоть на завтрак успел", - порадовалась она за сына. Все воскресенье Виктор постыдно пролежал на диване с "Тремя мушкетерами" в руках, делая перерывы только на еду. К собственному удивлению, он понял, что многократное штудирование этого бессмертного романа в детстве привело к тому, что и сейчас почти каждую фразу он может, иногда даже без больших искажений, привести по памяти. К понедельнику Баранов морально и физически был уже готов побороться за роль д'Артаньяна. Перед выходом из дома он позвонил Стрельцову и изложил ему просьбу насчет "майбаха" Розова. Майор оценил идею и обещал вскоре перезвонить, для чего уточнил номер Барановского мобильника.
       Еще в субботу они с Лидой решили, что в целях конспирации приедут на кастинг по одиночке. Натянув сидевшую на нем как перчатка белую тенниску с вышитой на груди белой же рыбкой, капитан вышел из дома. На Киевском очень кстати подвернулась маршрутка, и без четверти десять он уже входил в ворота "Мосфильма". Идя по коридору, Баранов издали заметил большую группу людей, столпившуюся около студии "Возрождение". Среди них была и Лида, то бишь Ольга. Она, как и Баранов, постаралась выполнить просьбу Розы Кантемировны: на ней были очень короткая красная юбчонка, ажурные красные колготки и тесная черная кофточка с огромным вырезом. Получилась термоядерная смесь: слегка вульгарная сексапильная блондинка с ангельски глупыми голубыми глазками. Овечкина решала сканворд, а вся мужская половина будущего актерского коллектива наперебой старалась ей помочь. С возгласом "Олька, а ты что здесь делаешь?" Виктор подошел к майору. Обнялись.
       - Ой, Серега! Ты тоже пришел на кастинг?
       - А что я, хуже других? Как твои дела? Как ты?
       - Служу в кукольном театре, все там же, в Дзержинске. Вот, вызвали сюда... А ты?
       - А я теперь в Кимрах, это Тверская область. Краса и гордость местного драматического театра... Кастинг уже начался? Я не опоздал?
       - Да нет, - бросил кто-то из толпы. - Главный еще не приехал.
       Подхватив Лиду под руку, Баранов на правах старого товарища отвел ее в сторонку, чтобы можно было не опасаться чьих-нибудь нескромных ушей.
       - Я не дождусь того момента, когда мы с тобой приедем в управление. В этой декольтированной юбочке и при майорском удостоверении ты произведешь настоящий фурор!
       - Да и ты в своей маечке порадуешь коллег не меньше моего! Скажи лучше, волнуешься?
       - Если честно, то немного волнуюсь. Вдруг меня забракуют, и ты отправишься в пасть к волку одна: тебя-то в этом наряде Гомберг точно отберет!
       - Не переживай, за тебя горой будет стоять Роза: надо же, как бедной девушке голову закружил! Так что не волнуйся, как говорится в одном старом фильме, "обои полетим!".
       Виктор заговорил о другом, поскольку зудеть "ой, боюсь!" было не в его правилах. Однако беспокойство не оставляло капитана, поскольку при выборе актеров последнее слово все-таки было за неизвестным ему Гомбергом, а предвидеть решения незнакомого человека невозможно. Уверенности не прибавило и появление Самого: около половины одиннадцатого мимо них неспешно прошествовал невысокий человек с выпиравшим из полосатого светло-серого костюма животиком. Окинув сальным взглядом слегка заплывших глаз ожидавших его актрис (мужчин он проигнорировал), Гомберг скрылся за дверью. Почти сразу же она снова открылась, и на пороге появилась Роза Кантемировна:
       - Кто здесь в красной мини-юбке и черной кофте? О, - удивилась она, - ты, Олечка? - И заговорщицки подмигнула: - Тебя приглашают первой.
       - Ни пуха, ни пера! - пожелала ей длинная тощая девица с миловидным лицом и удивительно большими глазами, холодное и презрительное выражение которых портило все впечатление от ее незаурядного лица.
       Под шепоток и совсем не дружелюбные взгляды товарок "Олечка" скрылась за дверью.
       - Щас ее обратно на Три вокзала отправят, работать по специальности, - довольно громко прокомментировала давешняя тощая девушка.
       - Не греши, Алевтина, в ней что-то есть, - заступился за Овечкину крупный рослый парень, кого-то мучительно напоминавший Баранову.
       - Вот и иди к ней, Вовочка, сутенером, если в ней что-то есть!
       Спустя несколько минут Баранов понял, кого напомнил ему "Вовочка": бородатого водителя Леху. "Наверно, будущий Портос", - решил про себя Виктор и неожиданно почувствовал к незнакомому актеру чувство приязни: балагур и любитель собак Лешка был любимцем всего МУРовского гаража и оперов, которых он возил на своей "разгонной" "волжанке". Тут же вспомнилась его последняя байка про попугая Кику, время от времени подкармливавшего своим "пайковым" сахарком огромного черного "дворянина" Карая, частенько вертевшегося под клеткой. Как-то Леша застал такую сцену: Кика, каким-то образом вырвавшийся на волю, гулял взад и вперед по хребту мирно дремавшего Карата и приговаривал: "Карат дуррак, Карат дуррак!". Прошло минут двадцать, после чего в коридор выпорхнула Овечкина.
       - Ну, как? - кинулось к ней несколько человек, и в числе первых - Алевтина.
       - Ой, не знаю, ребята! Первый раз вижу такого главрежа!
       В это время вызвали следующего актера, и Виктор с Лидой отошли в сторонку.
       - Интересно, каких главных режиссеров ты привыкла видеть обычно? - не удержался капитан.
       - Слушай, какой странный тип! Я ожидала увидеть мрачного злодея с пронизывающим и холодным взглядом. А этот - улыбчивый, правда с лживыми глазами, которые разбегаются в разные стороны, когда он делает вид, что говорит искренне! Хотя я могу представить себе в них и рыбье выражение... Все время похохатывает и говорит двусмысленности с оттенком скабрезности.
       - Майор, ближе к теме, - попробовал Баранов с помощью упоминания о Лидином звании развернуть "женскую лирику" в деловую сторону.
       - Если к теме, то можешь меня поздравить: Я - Анна Австрийская!
       - К-кто?
       - А что ты удивляешься? Раздев меня взглядом...
       "И в этом нет ничего удивительного!", - мелькнуло в голове у Баранова.
       - ... и поинтересовавшись, снималась ли я где-нибудь, он сообщил, что сам будет "Луём Тринадцатым", а мне предложил роль королевы. Роза всполошилась: "На эту роль я предполагала предложить другую артистку. А Оля - вылитая госпожа Бонасье". "Ничего, - сказал главреж, - такие ножки могут быть только у королевы!". Роза Кантемировна говорит: "Помилуйте, тогда носили шлейфы!" "Сам" подумал и ответил: ничего, нарядим в вицмини-юбку!" Страшно хохотал и спрашивал: "Здорово, да?" Роза сочла, что это не исторично, на что Пузанчик как бы невзначай задел мое колено (тут Лида содрогнулась: - Ненавижу стареющих мужиков!) и сообщил, что раз он платит деньги, то и решения принимает он. Оглядев меня еще раз, он сказал: "Впрочем, и для Констанции она подходит. Значит, сыграет две роли. Гениально, да?" - обратился он к Розе. - "А заодно и сэкономим. Двести баксов за съемочный день - идет?", - это уже ко мне. Я ответила, что за две такие роли - не меньше трехсот пятидесяти. "Триста, - улыбнулся он, - но возможны хорошие премии. Ты меня понимаешь?" Короче, я согласилась: а что оставалось делать бедной провинциалке? На прощанье он велел никому ничего не говорить, мол, "ты можешь не волноваться, я тебя нанял, но архиважно не грузить народ лишней информацией". Отъезд на съемки завтра, в десять часов отсюда же. Длительность командировки - максимально месяц, но основной ориентир - три недели. "Ждем завтра. С вещами", - захохотал он, страшно довольный шуткой. Перед тем, как попрощаться, новоявленную актрису попросили сообщить ее размеры - для костюмеров.
       Роза Кантемировна сдержала слово, и Баранова пригласили на беседу уже где-то около четырех. Овечкина к этому времени, проведя нехитрый арифметический подсчет и найдя, что полдня у нее свободно, давно уже уехала переодеваться, пообещав Виктору, что часов с четырех будет ждать его в своем "поло" недалеко от проходной "Мосфильма".
       Уставший от непрерывной пятичасовой работы, Гомберг выглядел утомленным. Расчет Розы Кантемировны оказался верным: без особого интереса взглянув на вошедшего Баранова, мэтр, ткнув в его сторону пальцем, поинтересовался:
       - На какую роль предлагаете этого?
       - Разве Вы не видите, что он - вылитый д'Артаньян?
       С несколько большим интересом еще раз посмотрев на Виктора, наниматель поинтересовался:
       - Откуда?
       Стараясь подавить остро вспыхнувшее раздражение, капитан спокойно ответил:
       - Город Кимры, драматический театр.
       - А разве кимры - это не что-то древнеримское? - в искреннем удивлении распахнул глаза Евгений Феликсович.
       - Нет, Рим воевал с кимврами, был такой воинственный народ. А Кимры - город в Тверской области.
       - Я пошутил... Со спортом ты как? Не обмишулишься?
       - Скачу, стреляю, фехтую профессионально. Достаточно?
       Набрякшие веки Гомберга слегка приподнялись:
       - По-моему, ты не понимаешь, кимвр, что, если я тебя найму, это я тебе буду платить деньги, а не ты мне. Что за тон? Я старше тебя и по возрасту, и по званию!
       "Тоже мне, Мюллер", - подумал с острой неприязнью Баранов и, широко улыбнувшись, объяснил:
       - Экселенц, я всего лишь имел в виду, что еще хорошо плаваю, бегаю и знаю самбо.
       - То-то же... - расслабился "экселенц". - Я думаю, мы с тобой найдем общий язык, особенно, если ты не считаешь себя Меньшиковым или этим, Луи де Фюнесом. Нет?
       - Нет, экселенц, но вы меня им сделаете!
       - Кем из них?
       - Кем пожелаете!
       - Сто пятьдесят долларов.
       - Двести пятьдесят, экселенц, и вы не пожалеете!
       - Где учился?
       - В Самарском институте искусств и культуры.
       - Сто пятьдесят.
       - Двести двадцать, и я еще поработаю тренером по общефизической подготовке.
       "Экселенц" посмотрел на Баранова с долей уважения:
       - Устал я от вас, ребята! Хорошо, двести. Завтра здесь, к десяти с вещами на месяц. Следующий!
       Сообщив про 54-й размер колета и 43-й ботфортов, д'Артаньян удалился.
      
       Казалось, все уже было готово к поединку. Но тут один из англичан высказался в том духе, что имена "Портос" и "Арамис" могут принадлежать пастухам, а "Атос" - вообще похоже на название какой-то горы: "Мы не можем сражаться неизвестно с кем, не унизив своего достоинства". Французы нашли это справедливым, и каждый из них назвал сопернику на ухо свое подлинное имя. "Удовлетворены ли вы, господа?", - с поклоном спросил их Атос. Те ответили утвердительно. "Между тем мне теперь придется убить того из вас, кому выпал жребий сразиться со мной, - хладнокровно сообщил он, - поскольку я не хочу, чтобы стало известно, что я жив". "Можно подумать, - хмыкнул лорд Беверлей, - что он - агент-нелегал загранслужбы НКВД!"
      
       ОВЕЧКИНА
       Заехав домой, она с удовольствием приняла душ и переоделась. Не то чтобы она стеснялась мини-юбки или глубокого выреза, но продуманная вульгарность образа, которая себя вполне оправдала при выполнении оперативной задачи, в обыденной жизни была для нее неприемлема. Наскоро перекусив и сообщив Родионову по телефону о своих ролях ("Я никогда не сомневался в ваших, Лидочка, талантах...), Овечкина поехала за Виктором.
       Ожидание Баранова затягивалось. Убивая время, Лида побродила по территории, полюбовалась "ветродуями", которые оказались смешными муляжами передней части самолета, как бы обрезанного почти сразу же за кабиной (только теперь Овечкиной стал понятен юмор Розы Кантемированы, собиравшейся добираться на "ветродуе" до метро), зашла в корпус павильонов, где ее поразили длинные, мощенные кафелем коридоры. Все это время она напряженно пыталась ухватить за хвостик какую-то мысль, мелькнувшую в голове во время "кастинга". Именно в кавычках, поскольку все это было так по-дилетантски и походило на игру... Ага, вспомнила: это было ощущение того, что Гомберг постоянно смотрит на себя в зеркало и соответственно корректирует жесты, мимику и голос, подгоняя их под свое представление о том, как он должен выглядеть в этой конкретной ситуации. "Такие люди, - подумала она, - несмотря на свою скупость, охотно демонстрируют щедрость тогда, когда это может быть оценено окружающими. Их жизненное кредо: "Не быть, а казаться". Затем ей пришло в голову, что это надо бы запомнить: зная человеческие слабости, людьми можно манипулировать, и такое знание должно помочь в схватке со столь серьезным противником. А в том, что Гомберг - противник незаурядный, она давно уже убедилась.
       Наконец, в зеркале заднего вида показалась фигура Баранова. На ходу он говорил с кем-то по мобильному телефону, и по выражению его лица можно было понять, что он получил хорошие новости. Усаживаясь в кабину, Виктор сообщил, что взят на роль д'Артаньяна.
       - Но до чего же противный мужик этот Гомберг! Один раз я чуть не сорвался, и потом пришлось пару раз прогнуться и все время "швейковать", чтобы улучшить его настроение.
       - Улучшил?
       - Да, он даже предположил, что мы сработаемся, в особенности, если я не буду считать себя Меньшиковым! К нему очень подходят слова одного умного журналиста, который исследовал хамство как явление.
       - Будь другом, просвети!
       - Цитирую не дословно, но достаточно точно: "Настоящий хам не тот, кто грубит всем направо и налево. Настоящий хам тот, кто хамит только тем, кому он считает, что можно!"
       - Отлично сказано, и действительно, как будто про нашего Пузанчика!
       - Слушай, ты не могла бы ехать побыстрее? Хочу старика нашего порадовать...
       - По какому поводу ты предлагаешь мне создавать на улицах аварийную ситуацию?
       - Стрельцов звонил с Полянки. Представляешь, во дворе дома на одном из Спасоналивковских переулков кто-то из его "кадров" нашел Розовский "майбах". Толку от этого, конечно, никакого, но все равно - приятно!
       Автомобиль побежал заметно быстрее: Лида вполне разделяла викторово восхищение Козловым. Весело болтая в стремительно несущемся "фольксвагене", они совсем не предполагали, что всего через несколько минут их настроение кардинальным образом переменится.
       В коридоре столкнулись с торопившейся куда-то Лизой, секретарем полковника. Посмотрев на ее расстроенное лицо, Баранов сразу понял, что произошло что-то серьезно.
       - Что случилось, Лизочка, - обеспокоено спросил он.
       - В Поплавского стреляли, - ответила та и, не выдержав, всхлипнула (всем в отделе было известно, что ребята собирали осенью пожениться).
       - Как стреляли? Кто?
       - Ничего больше пока не знаю, Козлов сам с опергруппой выехал, с минуты на минуту должен вернуться. Знаю только, что живой вроде, в Склиф отвезли, уже сделали операцию, сейчас он в реанимации...
       Глядя на враз осунувшееся лицо Баранова, Овечкина с удивлением ощутила, что, несмотря на неделю совместной работы, капитана она совершенно не знала. Рядом с ней шел серьезный мужчина, который вместе со своими друзьями ежедневно выполняет опасную, но нужную работу, и не находит в этом ничего героического. Стрельнув у Лиды сигарету, Виктор глубоко затянулся.
       - Ну вот, тут такие дела разворачиваются, а нам с тобой завтра уезжать надо, киношку глупую снимать, - довольно спокойно сказал он. И лишь дымящаяся сигарета в руке некурящего Баранова указывала на степень его беспокойства за жизнь друга.
       Неожиданно звякнул телефон. Виктор поднял трубку и услышал знакомый голос: "Зайди!"
       - Пойдем, - поднимаясь, сказал он Лиде,- Старый К. приехал.
       В приемной Лиза с помощью пудры и туши пыталась скрыть следы недавних слез. Посмотрев на вошедших, она слабо улыбнулась:
       - Обещали завтра перевести из реанимации, - и снова всхлипнула.
       Оказавшись в кабинете полковника, Баранов и Козлова одновременно с ним поздоровались, но в ответ раздалось неожиданное:
       - Овечкина! У вас есть знакомый по имени Станислав? Ну, приятель, с которым вы в очень близких отношениях?
       Овечкина спокойно посмотрела на Старого К., поудобнее устроилась в кресле и, не торопясь, ответила:
       - Климент Степанович, любовника с таким именем в настоящее время у меня нет. Как, впрочем, не было и в прошлом. Хотелось бы, однако, узнать...
       - Баранов! - перебил ее Козлов, - Скажи, мог бы кто-нибудь посторонний, наблюдая, значить, со стороны за тобой и Лидией Сергеевной решить, что вы состоите в интимных, так сказать, отношениях? Хотя нет, не надо, не отвечай: тогда бы стреляли в тебя... Что-то я зарапортовался, как говорится!
       - Товарищ полковник! - Виктор решился перебить начальника. - Что со Славой? Кто в него стрелял?
       - Люди Гомберга, вернее Соколовского. По крайней мере, у меня есть все основания так думать. Полагаю, что Поплавский по дружбе, так сказать, принял пулю, предназначенную тебе.
       - ?
       - Утром мы с ним встретились у меня в кабинете. Она рассказал о состоянии некоторых своих, наиболее "горячих" дел, после чего собирался в "Строймашинерию" продолжить беседы о пейнтболе. Под твоей фамилией он там уже был в пятницу и встретился с противоречиями в показаниях охранников, водителя и еще кого-то из персонала. Ты знаешь его дотошность: несмотря на то, что Слава в принципе выполнял для тебя операцию прикрытия, так сказать, наводил тень на плетень, он все-таки решил с этим разобраться. Я еще посоветовал ему, что туда лучше всего добираться по "серой ветке", от "Чеховской" до "Полянки". Но он ответил, что в такую погоду лучше всего - на первом троллейбусе до "Ударника", а там - пешком десять минут. Говорил, встретиться с кем-то по дороге собирается. Да-а... Короче, видели его стоящим на набережной, недалеко от Стрелки, значить. Потом он упал. Место там не бойкое, прохожих не много. Выстрела никто не слышал. Двое каких-то мужиков подняли его, положили на лавочку. Один из них вызвал скорую и милицию. Потом, не дожидаясь приезда аварийных служб, мужики ушли: сказали, на работу опаздывают. Сдали, так сказать, Славку на руки пенсионерам и зевакам. Дальше - самое, так сказать, интересное... В кармане пиджака Поплавского найдена вот эта записка, - полковник протянул слушателям небольшой, аккуратно сложенный листок бумаги.
       Записка, написанная мужским почерком крупными буквами от руки, была лаконичной: "Баранов! Ментовская телка - моя! Отвали или пожалеешь. Стась". Прочтя это послание, Виктор присвистнул, а Овечкина неслышно прошептала несколько слов, выразительно артикулируя губами.
       - Таковы факты, - продолжил Старый К. - На чердаке одного из реставрируемых неподалеку домов была обнаружена снайперская точка, оборудованная по всем правилам военной, так сказать, науки. Ствол, конечно, был с глушителем. Значимых следов, гильзы и оружия на месте преступления не оказалось. У меня все. Прошу высказываться!
       - Наличие адресованной мне записки в Славином кармане однозначно показывает, что его принимали за того самого капитана, который прочесывал пейнтбольные клубы. С
       этой точки зрения операция прикрытия удалась.
       - К сожалению, даже больше, чем удалась, - с досадой махнула рукой Овечкина, которая и предложила в свое время этот ход: нервировать противника Поплавскому, действуя под фамилией Баранова. - Записку, скорее всего, подложили те два прохожих, которые перекладывали Славу на скамейку.
       - ... Что говорит о масштабности этой хорошо подготовленной операции, - подхватил полковник. - Когда Слава сможет разговаривать, мы узнаем, под каким предлогом его заставили чего-то или кого-то ждать на набережной. Скорее всего, кто-то "боялся" давать показания в здании фирмы и договорился сделать это на улице. А сегодня утром "передумал" либо же "заболел". И снова: кроме самого факта преступления, у нас ничего нет!
       - Да уж, записку к серьезным уликам не отнесешь! - отозвался Виктор. - Но Баранов все-таки на хвост, видно, кое-кому наступил!
       - И его, ничтоже сумняшеся, решили устранить, другим в назидание. Из всего, друзья мои, нужно уметь извлекать уроки, - Козлов поднял вверх указательный палец, - и сегодня урок преподан важнейший: ваша кинокомандировка - смертельно опасное задание. Как, кстати, ваш кастинг?
       - Майор Овечкина утверждена на роли королевы Анны и Констанции Бонасье, - доложил Баранов, - а я - д'Артаньян. Свою роль господин Гомберг называет изящно: Луй Тринадцатый!
       - В добрый путь, товарищи офицеры! Каждый день прошу со мной связываться по телефону. Буду очень рад, если и когда увижу вас целыми и невредимыми в этом кабинете... Не хотел бы об этом говорить, но 10 июня - крайний срок завершения операции. Но Виктор, очень прошу: гинекологический метод - только в самом крайнем случае!
       По коридору шли молча. Но у выхода из Управления Овечкина остановилась и требовательно посмотрела на спутника:
       - Я бы не хотела влезать в секреты чужого ведомства, но, поскольку в командировку мы едем вдвоем, мне кажется, я имею право задать вопрос...
       - Про некий медицинский прием?
       - Именно.
       - Не волнуйся, к тебе он имеет отношение ровно постольку, поскольку операцию мы проводим вместе. Таким термином Старый К. обозначает старую добрую провокацию.
       - Можно ли чуть-чуть поподробнее, - начиная уже понимать, что к чему, попросила Овечкина.
       - Характерные для этой области медицины заболевания, как правило, носят хронический характер и плохо поддаются лечению. Поэтому в некоторых случаях знающие врачи переводят их в острую стадию и потом уж излечивают. Климент Степанович почему-то считает, что "гинекологический метод" звучит более благозвучно, чем "провокация". Может быть, это у него как эстафетная палочка от тех, кто в органах в хрущевские времена боролся с так называемыми не свойственными нам извращениями...
      

    ВТОРНИК, 2 ИЮНЯ

      
       Атос разбудил д'Артаньяна и предложил ему сыграть в кости с двумя англичанами, которых им вчера удалось угостить обедом. "Вы спали так крепко, друг мой, а англичанам так понравился мой конь, что я согласился сыграть на него", - рассказывал мушкетер. "Надеюсь, Вы выиграли?" "Напротив, я проиграл его, а затем и седло. Затем эти милые джентльмены увидели Вашу лошадь и предложили сыграть на нее". "Ну, уж тогда-то Вы, я полагаю, отказались?" "Отнюдь. Я проиграл сначала ее, а затем и Ваше седло. Тут мне в голову пришла замечательная мысль. Я видел, как один из них еще вчера заглядывался на Гримо, и предложил ему сыграть на лакея, разделив того на десять ставок". Д'Артаньян, слушая друга, возносил небесам хвалу за то, что в этом захолустье не было "одноруких бандитов".
      
       БАРАНОВ
       Предупредив своих, что по пустяковым делам уезжает на несколько дней "практически проветриться" ("максимум до десятого"), Баранов открыл дверь квартиры. Почувствовав сзади какое-то движение, обернулся. Мать стояла в дверях кухни и крестила его на дорожку. "Откуда она знает, что это - не мартовская командировка?" В свое время отец рассказывал про сослуживца, который по весне съезжал от жены на недельку к подруге, предварительно договорившись с коллегами - чтобы не проговорились при случайной проверке по телефону. Он это называл "моя мартовская командировка". Недаром говорят, что мать не обманешь!
       Войдя на территорию "Мосфильма", капитан увидел шумный табор и караван арендованных "икарусов", грузовиков и микроавтобусов. Около одного из них, "штабного" микроавтобуса "фольксваген", в тени огромного зонта с надписью "Три мушкетера", Виктор увидел Лиду. После того как его фамилию отметили в списке, а спортивную сумку закинули в один из крытых грузовиков, им занялся немногословный человек в темном, несмотря на жару, костюме. Для начала он попросил предъявить паспорт, что с Баранов с легкостью и проделал: имевшийся у него документ на имя Сергея Юрьевича Малова был даже в необходимой степени потерт. Он был положен в пластиковый мешочек с его фамилией, написанной на приклеенной к нему бумажке. За этим последовал профессионально быстрый, но тщательный осмотр документа, который завершился туманной фразой, что "после завершения процесса временной регистрации его вернут". Косноязычие немногословного человека тоже выдавало его профессионализм. В довершение всего у Баранова отобрали мобильник: мол, "Евгений Феликсович не хочет, чтобы актеров что-либо отвлекало от творческого процесса". Слабые протесты не помогли, и аппарат тоже очутился в мешке. Слава Богу, подумал Баранов, что мы это предусмотрели.
       Когда собралась вся съемочная группа, актеров с помощью мегафона стали в быстром темпе по одному подзывать к "штабу", где на раскладном столике были разложены контракты и прочие бумаги, которые надо было подписать. Рев моторов и "бибиканье" выстраивавшегося в колонну автотранспорта, суета и толкотня очумелых от долгого ожидания на солнце и не очень-то привычных к порядку актеров, подгоняющие крики сопровождающих и угрозы "опоздавших не ждать" привели к нужному результату: подавляющее большинство персонала, включая актеров, подписали все документы, не читая. Исключением, в силу особой заинтересованности, стали кандидат экономических наук Констанция Бонасье и д'Артаньян, тоже не чуждый работе с документами.
       - Ты хоть прочла, что подписывала? - спросил Виктор, пропуская в автобусе Лиду к окну.
       - Доктор, - вместо ответа спросила Овечкина слабым дрожащим голосом, - я могу умереть? - И сама же себе ответила, но уже голосом бодрячка: - А как же!
       Исполнив этот диалог, Лида понизила голос до шепота:
       - Милый мой, для меня внимательно читать - условный рефлекс, примерно как для тебя - проверять на улице документы у подозрительных типов.
       Оставив без внимания этот грязный выпад, Баранов поинтересовался: что же все-таки вычитала в документах уважаемая Ольга Васильевна?
       - Ну, во-первых, в контракте есть пункт, согласно которому мы работаем без дублеров и добровольно принимаем их обязанности в рамках своих ролей. Во-вторых, контракт предупреждает, что "наниматель" не берет на себя никаких обязательств по дополнительному страхованию жизни и здоровья. В-третьих, среди бумаг были подписки о том, что я: а) прослушала курс техники безопасности для каскадеров и б) добровольно принимаю на себя обязанности по выполнению трюков в пределах своей роли, будучи информированной о том, что это может быть опасным для моего здоровья и жизни.
       - Боже, неужели я все это тоже подписала? - в ужасе спросила Алевтина, сидевшая через проход от Баранова.
       Она должна была исполнять роль субретки Кэтти, с чем Виктор себя не поздравлял. Ее соседом был Владимир, действительно получивший роль Портоса. Вот с ним, подумал Баранов, дело иметь будет действительно приятно.
       - Больше ты ничего не заметила? - продолжил он допрос "Ольги".
       - Кажется, все...
       - Значит, дружочек, ты пропустила пункт об оплате. Уверен, если бы ты его перечитала, то испытала бы приятное удивление! Я, например, узнал из него, что моя ставка уменьшилась на пятнадцать долларов.
       - Боже, неужели я все это тоже подписала? - с прежней интонацией ужаса снова вопросила Алевтина.
       Портос и д'Артаньян заржали, но по тому, как почесал затылок первый из них, было видно, что и он плохо себе представляет, "на что подписался". Неприятная новость быстро облетела весь автобус, но никто не высказал намерения поскандалить: то ли оправдался Гомберговский расчет на сговорчивость "нераскрученных" актеров, то ли сказался опыт недолгого общения с ним во время кастинга. Виктор склонялся к первому объяснению, а Лида - ко второму. Она исходила из того, что существуют психопатические типы, с которыми люди, обладающие нормальной психикой, предпочитают не связываться, даже при угрозе материальных потерь.
       Около одиннадцати кавалькада во главе со штабным "фольксвагеном" двинулась в путь. Овечкина, которую все это, похоже, сильно развлекало, повернула голову к Баранову и сообщила, что все это напоминает ей детство и отъезд в пионерский лагерь.
       -Угу, - мрачно согласился с ней Виктор, - только в нашем Артеке старший пионервожатый - Синяя Борода.
       - У большинства плохих людей, - положив голову на плечо Виктору, шептала Лида, - степень негодяйства определяется их возможностями. Наш Пузанчик - яркий тому пример: судя по копеечному обману с суммами наших контрактов, владей он маленькой фирмочкой - довольствовался бы воровством из кассы да объегориванием партнеров и клиентов. Ну, типа, отмеривал бы ситчик аршином на вершок меньше стандарта. А, оказавшись во главе мощного производства и имея под рукой профессионалов из спецслужб, стал убийцей и казнокрадом в особо крупных размерах. А может, и еще кем.
       - Мне кажется, что ты пытаешься оправдать военных преступников за счет уравнивания их с бытовыми убийцами, - сонно пробормотал Баранов. - Большой мерзавец не только тем отличается от меленького, что большой.
       - Дурак ты, одно слово - мент! - ласково прошептала Овечкина.
       Во время недолгой остановки ("мальчики налево, девочки направо!"), актерам раздали роли.
       - Шеф велел не терять времени и начинать работать, - сообщил тип из "штаба". - Учите роли. Уже этим вечером будет первая съемка.
      
       Получив из рук кардинала незаполненный патент лейтенанта королевских мушкетеров, неистовый гасконец был сломлен. Он упал на колено и почтительно поцеловал руку Ришелье. Первым делом д'Артаньян направился к Атосу и предложил ему вписать в документ свое имя. "Ну что Вы, мой друг! Для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер - мало!" Арамис напомнил, что он - мушкетер лишь временно, и сообщил, что в скором времени собирается принять сан. Портос же отказался потому, что у него были серьезные намерения в связи с сундуком г-на Кокнара и ожидавшимся вдовством его жены. В результате в патенте появилась фамилия д'Артаньяна, а сам он стал агентом влияния кардинала в силовом ведомстве короля.
      
       ОВЕЧКИНА
       Караван стремительно несся на северо-запад по Ленинградскому шоссе, и было очень соблазнительно представить себе, что бездумно едешь в туристическую поездку с симпатичным тебе человеком. Лида тяжело вздохнула: действительность была так далека от привидевшейся ей на мгновение картины! Мало того, что она ехала работать, мало того, что работа эта была смертельно опасна, так еще и выполнять ее нужно было, делая вид, что снимаешься в кинофильме. В общем, как это называет Семен Борисович, когда у них в парикмахерской предпраздничная запарка, "пожар в дурдоме во время наводнения"!
       От подобного рода мыслей и вызванного ими душевного напряжения частично спасало чтение ролей. Поскольку в распоряжении оперов были роли д'Артаньяна, Констанции и Анны Австрийской, можно было получить более или менее целостное представление обо всем сценарии. Как выяснилось, целиком его, в соответствии с правилами Голливуда, на руки никому в студии Гомберга во избежание кражи творческих идей старались не давать.
       - Боже мой! - через пять минут после начала чтения прыснул Виктор. - Я надеваю перевязь со шпагой, но в душе мечтаю о ПМе и снаряженной обойме!
       - А у меня шпионка кардинала, которая следит за королевой, передает Рошфору азбукой Морзе сигнал SOS!
       Судя по смешкам, раздававшимся в автобусе здесь и там, перлы такого рода щедрой рукой автора были рассыпаны по всему тексту.
       - Господи, - рыдал сидевший через проход от Баранова бородатый парень, - я вымогаю у прокурорши чемодан с долларами!
       - Просто твоя фамилия Портосидзе, - вытирала слезы его соседка, - а это у тебя груууузинский, ой, не могу, кошелек!
       - Кофелек, кофелек! - очень похоже изобразил Кирпича бородатый под общий хохот уже всего "икаруса".
       "Что это? - думала Овечкина. - Ловкий авторский ход, или вопиющая безграмотность, помноженная на дьявольский апломб? Может быть, искаженное видение мира и своей роли в нем? Элементарное тяп-ляп? Всесокрушающий еврейский юмор? Поток замутненного алкоголем сознания?" Она чувствовала, что любой ответ будет неполным, а от его правильности, вполне возможно, могла зависеть их жизнь. Во всяком случае, решила она, следует тщательно проанализировать сценарий, который может стать ключом к личности Гомберга. Жаль, что эта мысль оказалась быстро вытесненной из головы чем-то другим, и снова про нее Овечкина вспомнила лишь спустя несколько дней, что едва не стоило ей жизни.
       Между тем ехали уже почти шесть часов, сделав две пятиминутные остановки. К чести "организатора наших побед", как прозвал Баранов творца будущего фильма, на втором привале раздали большие бутерброды и напитки: мужчинам пиво, женщинам - минералку. Не доезжая города Валдая, свернули направо и по плохонькому шоссе, ощутимо сбросив скорость, двинулись вдоль озера, носившего то же название, что и город. Озеро Валдай проехали; его место заняло другое водное пространство с удивительным названием - озеро Ужин.
       Свежая июньская зелень, роскошная природа и наступающая почти белая ночь - сказывалась близость Питера, - все это делало пейзаж за окном почти волшебным. "Начало страшной сказки", - мелькнуло в голове у Лиды. У деревни Шуя ("Надо же, а в Ивановской области - такой город есть", - поделился своими географическими познаниями Виктор) свернули налево и, миновав селения с ласковыми названиями Нелюшка, Новотроицы и Горушка, подъехали к деревне Сковородка.
       - Это еще что! - сообщил ахавшим пассажирам водитель. - А вон с той стороны, - махнул он куда-то в неопределенном направлении рукой, - на противоположном берегу Валдая есть деревня Длинные Бороды.
       Метров через двести после Сковородки дорога уперлась в высокий бетонный забор, по верху которого вилась колючая проволока. За ним высились столбы с изоляторами, между которыми также была натянута колючка. Слышался хриплый лай собак. Вооруженный охранник в будке у ворот начал медленно поднимать полосатый шлагбаум.
       - Словно ворота в замок Синей Бороды, - прошептала романтично настроенная Овечкина.
       - Скорее, въезд на зону, - не согласился мент Баранов.
       Проехав между двойными стенами ("Наверняка на ночь собак выпускают", - озабоченно подумал Виктор, всю дорогу от Москвы старавшийся запоминать детали), караван метров через пятьдесят выехал на площадку, окружавшую четырехэтажный краснокирпичный особняк, выстроенный в псевдоготическом стиле: эдакая смесь костела на Малой Грузинской и ГУМа. На его фронтоне из кирпичей была выложена надпись: "ЛУВРЪ 2002 ГОДЪ". Несколько в стороне располагалось другое здание, такое же крупное, но менее помпезное. Также построенное из красного кирпича, своими толстыми колоннами оно больше всего напоминало помещение сельской администрации где-нибудь в Одинцовском районе, лопавшемся от налогов на коттеджи Рублевского направления. Неподалеку стояла церковь, также являвшая собою смесь восточно- и западноевропейских мотивов. За ними виднелись другие постройки.
       - Свой храм - это круто! - громко шепнула Кэтти Портосу.
       Услышавший это замечание д'Артаньян не преминул поделиться с королевой Анной своими ментовскими наблюдениями:
       - Все урки в лагере, как правило, ударяются в религию!
       На высоком пороге "Лувра", украшенном двумя искусно отлитыми кулевринами, появилась фигура, облаченная в ослепительно белый камзол, белые панталоны и так далее, вплоть до белой шляпы и белой же тросточки a'la Чарли Чаплин. Искрясь и переливаясь драгоценными камнями в падавшем из дверей электрическом свете, Гомберг (а это, разумеется, был он) изящно сделал тростью "мельницу" и прокричал: "Луй Тринадцатый приветствует у себя королевских комедиантов!"
      

    СРЕДА, 3 ИЮНЯ

      
       "А Вы знаете, Констанция, что у нас появился новый жилец?", - с этим вопросом обратился к супруге г-н Бонасье, когда она рано утром забежала из Лувра проведать мужа. "Правда? И кто же он?" - вежливо-безразлично поинтересовалась та, хлопоча по дому. "Важный господин, гвардеец из роты господина Дезэссара, друг господ мушкетеров. Внес порядочный залог, имеет лакея, так что нам, наконец, повезло!" "Он, наверно, стар?". "Наоборот, очень молод. Его зовут д'Артаньян". "Он что, армянин?" "По выговору - не похоже, скорее гасконец, хотя кто их разберет - все брюнеты на одно лицо! По мне хоть черт с рогами, лишь бы платил аккуратно и в срок".
      
       БАРАНОВ
       Он проснулся от звука военного рожка. Действительно, мелькнула мысль, как в пионерском лагере! Хотя там, насколько Виктор помнил, всегда соблюдался режим. Вчера же легли спать очень поздно. Сначала были перекличка, разгрузка и размещение в доме для гостей, называвшемся, естественно, Пале Рояль. Расселяли по двое, вопреки тайным надеждам Баранова, по школьному принципу: мальчики и девочки отдельно. Не без далекого прицела, себе в сожители он выбрал Вову-Портоса: мало того, что человек симпатичный, так еще и приятель Алевтины. Несколько позднее капитан с удовлетворением отметил, что субретка и королева тоже поселились вместе. Одной проблемой, как говорится, меньше!
       Перед ужином все приехавшие, в том числе и технический персонал, получили указание временно сдать "цивильные" и надеть исторические костюмы. Вторая часть приказа Баранова не удивила, поскольку еще раньше он отметил, что буквально вся внутренняя обслуга носит старинную одежду. Единообразием, правда, здесь и не пахло: расположенные внутри дома вдоль парадной лестницы часовые были обряжены в средневековые, искусно сымитированные дюралевые латы "псов-рыцарей", горничные напоминали пастушек Ватто, а лакеи и камердинер, казалось, сошли со страниц "Посмертных записок Пиквикского клуба". Лишь "секьюрити" "Строймашинерии" были облачены в какие-то подобия киношных мушкетерских плащей и высокие сапоги. Впрочем, кроме шпаг они были вооружены и еще кое-чем, оттопыривавшим вбок их накаченные левые руки (откуда, собственно, и взялось общепринятое прозвище телохранителя - "горилла"). Но если они все-таки прятали под плащами свои портативные рации, то мобильный телефон Гомберга, прицепленный сзади к шитому золотом поясу короля, потрясал не меньше, чем его тросточка жуира XIX века.
       Томясь в очереди в костюмерный фургон, капитан получил возможность приглядеться к своим коллегам-артистам. В мужчинах сказывался профессиональный вкус Розы Кантемировны: Сергей-Арамис казался хитреньким милягой себе на уме, а слегка набрякшие черты умного лица Лёвы-Атоса тонко намекали, что их обладатель не входит в число записных врагов Бахуса. Подстать мушкетерам оказались и другие мужские персонажи. С женщинами было хуже. Очевидно, подбирая их, главный режиссер полагался в первую очередь на свой вкус. Особенно это бросалось в глаза на примере Оксаны-Миледи, оказавшейся грудастой кареглазой жеманницей из Конотопа, обладательницы обольстительной золотозубой улыбки. На ее фоне майор Овечкина выглядела кинодивой, рожденной для Голливуда. Справедливости ради следует отметить Екатерину Степановну, прокуроршу, статную женщину с властным выражением лица: она в полной мере соответствовала образу г-жи Кокнар, еще с детства сложившемуся в воображении Виктора. Возможно, это случилось потому, что возраст почтенной дамы явно выходил за рамки предпочтений Бурбона-Гомберга.
       Лида-Ольга в хорошо сидевшем голубом платье со скромным вырезом смотрелась отлично. Самому же Баранову ощутимо жал под мышками колет. Ему пришлось даже слегка подрезать снизу рукава, для чего пригодилась длинная, отлично наточенная и навостренная шпага, до того без пользы бившая его по ногам.
       Ужинали при свечах в саду. В самом начале Гомберг произнес речь, в которой изложил свои требования. Король, сказал он о себе в третьем лице, желает, чтобы все, находящиеся на территории его имения "Новая Франция", постоянно носили одежду, полагающуюся им по ролям, обращались друг к другу и разговаривали между собой соответственно, вне зависимости от того, заняты они на съемочной площадке или нет.
       - Раз я плачу вам деньги и кормлю вас, то не обязан объяснять причины своих требований, - напомнил он о дистанции, их разделяющей. - Но, поскольку я демократ, хотя и король, я это сделаю. Во-первых, у нас мало времени, и вы должны побыстрее вжиться в роль и уже из нее не выходить. Во-вторых, на территории будут установлены скрытые камеры и микрофоны - для съемки общих планов. В-третьих, мне так хочется. - Залившись хохотком, он спросил: - Хорошо объяснил, да?
       Далее Луй объявил, что на съемках будет раздаваться огнестрельное оружие, заряженное травмирующими пулями ("кое-какие защитные щитки вам раздадут"), а холодное оружие заточено и готово к бою.
       - Помните об этом постоянно, - напутствовал он актеров, - поскольку раненых мы будем лечить, а убитых - вместе со снятыми с них подписками - отправлять родственникам, как погибших в результате собственной неосторожности. И последнее: территорию "Новой Франции" покидать запрещается. За это и другие нарушения режима предусмотрены штрафы и прочие наказания, завтра вас с ними ознакомят. А сегодня - гуляем, раз уж нельзя снимать - поздновато вы, поганцы, приехали. За здоровье короля!
       Итак, Баранов проснулся от звука военного рожка. Повернув голову, он увидел, как на соседней кровати тер глаза Вова-Портос.
       - Ну и храпун же ты, Володя!
       - Знаешь, ты тоже не подарок! Кстати, с тебя доллар за "Володю".
       - Наябедничаете, господин Портос?
       - Не в моих правилах стучать, дорогой д'Артаньян. Но, если вам не по душе мой храп, блин, не будете ли вы против, если на следующую ночь я воссоединюсь с любезной моему сердцу Кэтти?
       - Отнюдь, сударь, особливо ежели не будет возражать госпожа Бонасье!
       Виктор полез в сумку за бритвенными принадлежностями и обнаружил по некоторым приметам следы тщательного обыска. Люди Соколовского свое дело знали! Отобрав вдобавок "цивильную одежду", они практически обезопасили себя от того, что у временных гостей могут оказаться нежелательные им предметы. Хорошо, что они еще в Москве сделали нам прививку от их недооценки! Капитан прилаживал под носом усы, когда рожок призвал всех на завтрак.
       На этот раз актеры ели отдельно от хозяев и быстро: им объявили, что через пятнадцать минут - начало работы. Сидя рядом с Лидой-Ольгой, Баранов поинтересовался, какие у нее планы на день: сам он должен был быть в кадре уже с первых минут.
       - Времени у нас осталась всего неделя. Собираюсь найти предлог и осмотреть Лувръ. Вчера, когда ты пьянствовал с Левой-Атосом и прокурором Кокнаром, Его Величество Луй приглашал меня осмотреть замок, "ведь ты же должна знать дом, в котором живет королева Анна". При этом у него так горели глазки, что я сочла за лучшее пригласить с нами Кэтти, а за ней увязалась и Миледи. Кстати: я не уверена, что ты устоишь, увидев ее в платиновом парике.
       - Так хороша?
       - Не то слово! Как седло на корове... Но в конечном итоге она нас выручила: монарх повел ее смотреть видюшник, а мы с Кэтти смылись. Так о чем бишь я? Да, там у него есть вполне современный кабинет, парочка сейфов, сервер, несколько компьютеров. Письменный стол завален бумагами. Если мы хотим оправдать свое присутствие здесь, а не срубить бабок в качестве актеров, придется туда не раз наведаться!
       - Согласен! Кстати, о птичках: что будет, если я к тебе сегодня ночью наведаюсь?
       - Ты зачем сюда приехал? Ладно, не дуйся. Как говорит Гом... кхм, король (если сказал невпопад или хочет отыграть назад): шучу! Аля со мной говорила... Решили так: в гости ходим, но сны смотрим отдельно! Все поняли, шевалье?
       - Уи, мадам, - ответил повеселевший гасконец и отправился на съемку встречи с Рошфором у придорожного трактира в славном городке Менге, что произошла в первый понедельник апреля 1625 года.
       ... В те времена люди понимали толк в лошадях, и поэтому вид желтого конька, который был способен протрусить несколько лье в день, что, однако, не искупало его невиданной масти, не мог не вызывать у прохожих улыбок. Но поскольку гриву россинанта ерошила длинная шпага, а глаза хозяина горели не столько гордостью, сколько гневом, весельчаки старались улыбаться невидимой для седока стороной лица, как античные маски.
       - Так, д'Артаньян, пошел вперед! Мотор! Массовка, массовка! Изображайте оживленное утро базарного дня в районном городе Менге! - кричал в мегафон Луй Тринадцатый, для разнообразия снявший шляпу и надевший (оставаясь в камзоле) холщевую кепку - чтобы выглядеть, как настоящий режиссер.
       Сидел он на верхней ступеньке никелированной стремянки и смотрелся исключительно профессионально. К счастью, он не мог видеть себя со стороны, поскольку сочетание мизансцены, кепочки и усов сделало его удивительно похожим на нестарого еще Пуговкина, когда этот великий актер снимался в роли кинорежиссера в фильме "Иван Васильевич меняет профессию".
       - Рошфор! Перестань изображать "бабушку в окошке". Отойди от окна и пили на улицу! Так! Начинай обзываться. Хорошо! Д'Артаньян, а ты - оскорблен. Давай, ори погромче, ори как потерпевший!
       - Обернитесь, сударь, чтобы мне не пришлось ударить Вас сзади! - обнажив шпагу, крикнул д'Артаньян.
       - Ударить меня? - воскликнул незнакомец, круто повернулся на каблуках и был вынужден тут же отскочить, чтобы не оказаться проткнутым насквозь - такой яростный выпад сделал взбешенный гасконец.
       Увидев, что дело зашло слишком далеко, он отсалютовал противнику и встал в позицию. Но тут на помощь графу выбежали кабатчик с кочергой и несколько вооруженных вертелами поварят. Увидев, что юноше не до него, незнакомец вложил шпагу в ножны со словами "задайте ему хорошенько!" Кухонные рабочие Гомберга, по прихоти судьбы временно ставшие киноартистами, постепенно входили в раж.
       - Наваляйте ему по первое число! - науськивал массовку главреж. - По кумполу его, по кумполу! А ты, гасконец, защищайся! За такие-то бабки помаши уж шпажонкой...
       ... Сраженный ударом кочерги, д'Артаньян, обливаясь кровью, упал. Кабатчик и его дворня внесли гасконца в дом.
      
       Д'Артаньян был так потрясен рассказом Атоса, что не спал всю ночь. Утром, за завтраком, мушкетер выглядел слегка осунувшимся, но вполне свежим, хотя и обеспокоенным. Когда с едой было покончено, Атос наклонился к гасконцу и поинтересовался, не рассказывал ли он накануне каких-либо мрачных историй? "Видите ли, - объяснил он, - когда я был маленьким, моя нянька все время рассказывала мне страшные сказки, и теперь, под влиянием вина, я их все время вспоминаю". "Нет, - успокоил его д'Артаньян, - я вчера был так пьян, что сегодня моя память чиста, как после приема хорошей дозы какого-нибудь импортного психотропного средства.
      
       ОВЕЧКИНА
       Оксана-Миледи все утро ходила за ней по пятам, рассказывая о своих впечатлениях после посещения "Лувра". Пожаловавшись на мигрень и приняв вместо анальгина раздобытую где-то бутылочку холодного пива, она стала удивительно разговорчивой. Потеряв надежду от нее отвязаться, майор решила разузнать хотя бы какие-нибудь новые подробности о внутреннем устройстве Гомбергова обиталища - на будущее. Черта с два! Посверкивая золотыми фиксами, Миледи упоенно рассказывала о размерах джакузи, ширине дивана и других, не менее полезных с оперативной точки зрения вещах. Например, о гигантской фильмотеке, содержащей уйму разнообразных лент на любой вкус, но в основном - порнушку.
       - Любопытно, - лопотала леди Кларик, - что у него на кассетах, которые он держит отдельно, запертыми в книжном шкафу. Я упрашивала показать их мне, но он отшучивался, говорил, что я еще мала. А между тем мы смотрели тако-ое! Не представляю, что же может быть еще круче!
       С трудом отделавшись от любительницы "зажигательной" видеопродукции, Анна Австрийская неторопливой походкой направилась к главному входу в Лувръ. Он был заперт, а на стук вышел человек в ливрее и спросил, что даме угодно. Было ясно, что так просто ее не впустят, и, оправдывая свое появление здесь, Лида сообщила, что ей угодно знать, где король.
       - Его величество на съемочной площадке! - отчеканил привратник и захлопнул дверь перед носом королевы Анны.
       Пришлось Овечкиной идти на площадку. Майора обогнала женщина в белом халате, местная врачиха. Сделав еще несколько шагов, Лида увидела капитана. Он полулежал в садовом кресле и прижимал ко лбу окровавленное вафельное полотенце. Его слегка очумелое лицо выражало одновременно досаду и злость. Рядом стоял Его Величество и что-то оживленно говорил, размахивая руками.
       - ... Великолепно сыграно! Ты дашь десять очков вперед любому бельмонде! Только почему ты так вяло отмахивался от трактирщика? Надо было кого-нибудь подколоть! Или хотя бы нос расквасить... Вот, докторша идет. Сейчас тебя починят, и начнем снимать сценку у Тревиля.
       Увидев Лиду, капитан слабо улыбнулся. В это время докторша отняла от раны полотенце, и снова началось кровотечение.
       - Придется накладывать швы, - озабоченно сказала она, начав рыться в своем чемоданчике.
       Все время, пока врач обрабатывала рану и накладывала скрепки, Луй ни на шаг не отходил от раненого. Казалось, он упивался видом чужой крови. Когда швы были заклеены пластырем, он очнулся к жизни:
       - Пятнадцать минут на отдых и начинаем съемку!
       - Ни в коем случае! Я подозреваю у д'Артаньяна легкое сотрясение, - запротестовала врачиха. - Хотя бы сегодняшний день он должен полежать.
       - Мадам, - вкрадчиво заговорил король, - вы частнопрактикующий эскулап? Нет? Ах, вы работаете по найму у меня? Тогда так: сорокаминутный медицинский перерыв и работаем!
       Велев д'Артаньяну отдохнуть и за него, режиссера, тоже (а "я пойду пока продумаю сценографию"), Луй Тринадцатый удалился в тень и начал пить пиво. К нему вскоре подтянулись и остальные, что позволило офицерам поговорить без свидетелей.
       - Больно?
       - Больно и зло берет. Ладно, до свадьбы заживет. Но это вампир какой-то. Интересно, как он будет снимать дуэльные и батальные сцены? С трупами?
       - Я бы не удивилась. Хорошо, что главные герои в романе не погибают...
       - А Констанция? Представляешь, принять яд из рук твоей конотопской подружки...
       - Будем надеяться, что Бог не выдаст, свинья не съест. Теперь о деле: в дом меня не пустили, придется его изучать нелегально. Сегодня ночью, если твоя голова позволит, пойдем на разведку. Главное, чтобы Аля, когда вернется от своего Вовы-Портоса, не обнаружила комнату пустой. А вообще досадно: каждые сутки будем здесь бездарно терять уйму времени, имея для работы часа полтора относительной темноты.
       - Досадно - не то слово, - поддержал ее, не уточнив, правда, в чем, Баранов.
       - Кстати, шевалье, Вы знаете, с кем бы Вам пришлось скрестить шпаги, если бы не эти простолюдины из кухни?
       - С графом де Рошфор, я полагаю...
       - Нет, мой милый, с полковником Казимиром Соколовским, собственной персоной, что гораздо опаснее!
       - Не может быть!
       - Это из-за него я не попала на работу в святая святых "Строймашинерии". Правда, тогда на нем не было парика и накладных усов, но я хорошо его запомнила!
       - Главное, чтобы он не запомнил вас, Констанция!
       - Ах, д'Артаньян, д'Артаньян! Вы не знаете мужчин! Ни один представитель братского пола не способен разглядеть в голубоглазой блондинке, артисточке, одетой в платье XVII века, кареглазую темную шатенку, которую он мельком видел месяц назад, да еще в деловом костюме и в интерьере офисного помещения!
       - Дай Бог, майор, дай Бог! Но вчера за ужином я обратил на него внимание именно потому, что он тебя очень внимательно разглядывал.
       - Да? А я его не заметила... Просто он не стар, и у него нормальные здоровые инстинкты! А Вы, шевалье, начинаете меня пугать: в Вас просыпается Отелло!
       Неожиданно раздался рев мегафона:
       - Так, начинаем снимать сцену в особняке у капитана мушкетеров! Всех занятых прошу перейти к северному входу в мой дом: там будет парадная лестница де Тревиля. Не задерживайтесь, уже вторая половина дня, а вы еще и на обед не заработали!
       Виктор встал, поморщился и тихо побрел вокруг дома. Туда же потянулись участники съемок и немногочисленные зрители из незанятых актеров и гомберговой обслуги. Долго устанавливали освещение, причем Его Величество задергал своими советами и замечаниями оператора, главного художника и осветителей - профессионалов, нанятых вместе с актерами на киностудии. Заставив их три или четыре раза переставлять прожектора, он залез затем на свою стремянку и негодующе зарычал в мегафон:
       - Художник и осветитель! Это что у вас, первый фильм? Что за хрень вы устроили?
       Тут не выдержал главный оператор: стремительно выскочив из своего кресла, он смачно выругался и пошел, куда глаза глядят. Королю также пришлось покинуть свой насест и идти его уговаривать, уверяя, что он "пошутил". В конце концов, все устроилось, съемки начались, и раздалась команда "Мотор!". Группа "секьюрити", облаченная в мушкетерские плащи, начала ожесточенно фехтовать на лестнице "особняка де Тревиля", стремясь выиграть чужую очередь на прием к капитану и не уступить своей. Между ними, поминутно улыбаясь и кланяясь, пробирался провинциал д'Артаньян в низко надвинутом берете - чтобы не было заметно пластыря.
       - Стоп! - раздалось со стремянки. - Не верю!!! В романе и в сценарии ясно сказано: "каждая царапина встречалась взрывом хохота". А вам я - не верю. Как вы фехтуете? Детский сад! Мордашки расцарапать боитесь, олухи. Снимаем еще раз, каждый укол и каждая приличная царапина оплачиваются дополнительно, причем из кармана того, кто останется невредимым. Мотор!
       К удивлению Овечкиной, предложенный стимул оказался действенным: мушкетеры с азартом накинулись друг на друга, и сцена благополучно была снята под кровожадные крики Луя "Мочи его!" и "Смейся, смейся, дурак, а не морщись!" Когда прозвучала команда "Стоп", бретёры подошли к Его Величеству и предъявили раны, после чего тот вытащил из кармана камзола портмоне, вытащил оттуда несколько зеленых двадцаток и раздал со словами: "Идите в буфетную, пусть вам нальют по сто граммов". После этого действие переместилось в приемную, где Вова-Портос и Серега-Арамис вместе с другими мушкетерами должны были сплетничать, а д`Артаньян - дожидаться аудиенции.
       В это время к Анне Австрийской подошел один из "камердинеров" и сообщил, что ее хотят видеть.
       - Кто? - поинтересовалась несколько удивленная королева.
       - Я вас провожу, - ответил посланец и повел ее в сторону белевших на солнце зонтов. Под одним из них, прихлебывая ледяную кока-колу, сидел Рошфор.
       - Присаживайтесь, Ольга! - предложил он. - Кока? Сок? "Боржоми"?
       - Если "боржоми" настоящий, то, конечно, его.
       Прихлебывая приятно отдающую йодом жидкость, Лида, полуприкрыв глаза, рассматривала "графа". Тот тоже откровенно ее разглядывал. Пауза затягивалась.
       - Я все же хотела бы знать, кто вы такой, и зачем я вам понадобилась?
       - Я - один из заместителей Евгения Феликсовича. Меня зовут Казимир.
       - А по отчеству?
       - Я за простоту в общении с людьми, если это не по работе. Тем более, с женщинами. Так что для вас я просто Казимир. Мне хотелось спросить, где я мог видеть вас раньше?
       Овечкина приятно улыбнулась, хотя в голове у нее отчаянно зазвенел сигнал тревоги: значит, Виктор был все-таки прав.
       - Это мой первый опыт в кино, поэтому я думаю, что вы меня с кем-то путаете...
       - Как вы попали на съемки?
       - Была как-то в Москве (я работаю в Дзержинском театре кукол), зашла на "Мосфильм" и оставила на счастье фотографию и резюме в центральной картотеке. Так все делают. Это практически единственный путь для провинциалов, не приезжающих в столицу с гастролями, пробиться на большой экран. А что?
       - Да ничего особенного! Мне просто показалось знакомым ваше лицо, а я не люблю, когда в памяти сидит заноза. Не способствует, знаете ли, долголетию... Пойдемте, посмотрим дальше, как ваш приятель беседует с де Тревилем.
       - ...Я хорошо помню Вашего отца, - сказал де Тревиль, приветливо глядя на д'Артаньяна. - Счастливые годы детства мы провели вместе, поскольку замки наших родителей, мир праху их - тут де Тревиль перекрестился, и гасконец счел за благо последовать его примеру, - располагались рядом. Конечно, я помогу Вам на первых порах обосноваться в Париже...
      
       "Этот человек жестоко оскорбил меня, - сказала Миледи. - Любите ли Вы, друг мой, меня настолько, чтобы вызвать его на дуэль и отомстить?" "Безусловно, - вскричал в восторге д'Артаньян, которому в эту минуту казалось, что он действительно всю жизнь любил одну только леди Кларик. - Но что, если не я, а он нанесет мне смертельный укол?" "Как, мой храбрый гвардеец боится?" "Нет, нет, что Вы, я просто беспокоюсь, что умру, а Вы останетесь неотомщенной". "Пусть это Вас не волнует: рука, сразившая де Жюссака и Каюзака - непобедима! А человека, о котором я говорю, зовут..." "Граф де Вард!" - неосторожно выкрикнул д'Артаньян. "Откуда Вы знаете?" - приподнялась на локте Миледи. "Ну, вот, лоханулся по полной программе!"
      
       БАРАНОВ
       Он не знал, как дотерпел до окончания эпизода в доме капитана мушкетеров. Похоже, врачиха была все-таки права, и Виктор получил небольшое сотрясение мозга. В голове пульсировала с трудом переносимая боль, которая сопровождалась к тому же периодически повторявшимися приступами тошноты. Когда все закончилось, он рухнул на какой-то ящик, не в силах даже вытереть холодный пот, выступивший у него на лбу. Врач, не уходившая с площадки, бросилась к нему и дала понюхать нашатырного спирту, - и вовремя: еще несколько секунд, и бравый д'Артаньян мог бы, как гимназистка, потерять сознание. Неспешной походкой к ним приблизился Его Величество. Он тоже был потным, но в отличие от капитана это было вызвано не слабостью, а обильным возлиянием пива, которое ему непрестанно подносили в течение всех съемок. Хмуро посмотрев на своего главного героя, режиссер буркнул:
       - Что, действительно так хреново? Похоже, Савелий перестарался: драка у вас была действительно архихороша, но с такой силой бить по голове д'Артаньяна в начале фильма? Ладно бы в конце... Давай-ка, как тебя... Юрий, отдохни сегодня, тебе надо вылежаться. А вечером нам придется снимать сцены в Лувре, которые без д'Артаньяна.
       Баранов в это время мучительно напрягал неработающие мозги, пытаясь вспомнить, как его зовут в соответствии с актерской легендой. Неужели Юрий? Не может быть! Как-то по-другому... Они же, вроде, тезки с Арамисом. А, вспомнил!
       - Сергей..., - слегка заплетающимся языком выговорил он.
       - Что, Сергей? - не понял Гомберг.
       - Я... Сергей... Юрьевич!
       - Ну да, Сергей. Извини. - Рассеянно извинился тот и, определенно потеряв интерес к разговору, отошел.
       Опираясь на врача и подбежавшего Портоса, д'Артаньян неспешно побрел к зонтам, в тени которых стоял холодильник и можно было промочить горло. Категорически отказавшись до обеда укладываться в постель, несгибаемый гвардеец потребовал холодного пива, да поскорей. Врачиха попыталась протестовать, мол, сотрясение и алкоголь несовместимы, но гасконец ответил максимой "что для француза - алкоголь, для русского актера - роса".
       - Не спорьте с ним, - вмешалась Овечкина, - он упрям, как баран! А вы ему: не пей из копытца, козленочком станешь... Пусть станет!
       Раненому гвардейцу дали маленькую бутылочку охлажденного пльзеньского и действительно отстали. Это было похоже на чудо.
       - Спасибо, конечно, тебе за пиво, но хамский намек на мою фамилию, подкрепленный намеком на фамилию непосредственного начальника... Так ты скоро начнешь называть меня Молодым К.!
       - Насчет псевдонима - идея интересная, и я ее обдумаю. Что же до намеков... Извини, если я тебя обидела, но мне не терпелось остаться с тобой наедине. И не задирай нос: дело не в тебе, а во мне, а если совсем точно - в том, что я собираюсь сообщить.
       - ?
       - Ты, к сожалению, оказался прав: Соколовский уверен, что где-то меня видел. При его дисциплинированном уме профессионала вопрос может стоять только так: сколько времени у нас остается до тех пор, пока он вспомнит где. Думаю, что он уже распорядился сделать запрос в Дзержинск. Если там ответят как надо, он все равно будет напрягать память... Кстати, он отметил и то, что ты - мой приятель. Это означает, что под подозрением теперь и ты.
       - Спасибо, ласточка. Недаром Старый К. в свое время сказал, что без тебя я не справлюсь! Все это означает, что времени на операцию у нас остается всего ничего! После обеда, когда местом съемок станет Лувръ, я свяжусь с Москвой. Надеюсь, что со вчерашнего дня тайник, приготовленный для нас ребятами из Валдайского ГОВД, не опустел. Может быть, у Козлова будет какая-то информация. И еще: надо думать о путях отхода. Несколько дней назад, до покушения на меня, то есть на Славку, мы с Климентом Степановичем больше всего боялись расшифровки, понимая дело так, что она провалит операцию. Теперь же очевидно, что это будет означать и нашу ликвидацию. Мне тошно подумать, что они сделают с тобой, перед тем, как убить...
       - Шевалье, это непрофессионально! Об отходе, конечно, думать надо, но обо мне... Не забывай, чему нас учили: слабый тыл оперативника - причина его гибели! Думать надо не о любовнице, а о деле. Тогда и я цела буду!
       Виктор молча допил ставшее невкусным пиво: Констанция была, конечно, права, но ее холодный ум... Кроме того, ему казалось, что употребление выражений типа "любовница" оскорбительно для их отношений. Увы - при всем своем жизненном и сексуальном опыте Баранов был неисправимым романтиком!
       После обеда, во время которого Его Величество изрядно выпил водки, все занялись приготовлениями к вечерним съемкам. Освобожденный от этих работ д'Артаньян отправился к себе, по дороге заглянув в "каминную залу", располагавшуюся на первом этаже "Пале Рояля". В этот час здесь никого не было, и поэтому он спокойно засунул руку глубоко в трубу большого камина, давшего название этой гостиной, пошарил там и достал небольшой сверток. Спрятав его на груди, он быстро прошел в свою комнату. В свертке были спутниковый телефон, зарядное устройство к нему и германского производства автоматический пистолет "лилипут" калибра 4,25 мм. Удобная игрушка, которую легко спрятать, но которая тем не менее при умелом употреблении может "успокоить" любого неудобного человека.
       Соединившись с полковником, Виктор коротко доложил остановку и справился о новостях.
       - Главные новости, значить, могут быть теперь только у вас. У нас, как говорится, новостишки, - начал Старый К.
       Ворчливый тон вкупе с многочисленными "значить" и другими излюбленными словечками означали, как свидетельствовал Викторов опыт, что у Климента Степановича неважное настроение. А в нынешних обстоятельствах это могло быть вызвано только двумя причинами: состоянием Славкиного здоровья или давлением начальства.
       - Твой приятель, который хочет, значить, увести мою секретаршу, передавал тебе привет. Мы его сегодня навестили, как положено, с апельсинами. - Старый К. по телефону, тем более по мобильному, всегда старался говорить обиняками. - Удалось установить, наверно, первый раз в этом деле точно, причину его, как говорится, болезни. Некто из прислуги нашего пузатого клиента обещал рассказать ему подробности про человека из письма...
       Капитан не сразу сообразил, кого имеет в виду полковник, но потом понял: Розова.
       - ... и назначил встречу в известном тебе месте. Часа три назад стало известно, что этот "некто" неизлечимо, как говорится, заболел, но бабушки у соседнего подъезда по счастливой случайности хорошо запомнили "врачей". Работаем. Почерк, как видишь, не меняется: двойная страховка. Что еще? Очень мне тревожно, что знакомец твоей приятельницы оказался таким памятливым. Все, что мы здесь по этому поводу можем обеспечить (я имею в виду подстраховку), мы сделаем, и для тебя тоже. У меня все. Удачи!
       Закончив разговор, Баранов снова спустился вниз и спрятал телефон на прежнее место: нельзя было исключить возможности повторного обыска вещей, а камин в это время года топить наверняка не будут. Ствол, до мельчайших подробностей похожий на Лидину зажигалку, он решил оставить при себе. Остаток дня до ужина капитан провел в горизонтальном положении, что не замедляло сказаться на его самочувствии: отбойные молотки в голове поутихли, а тошноту сменил волчий голод, что было неудивительно, учитывая, что в обед раненому шевалье ничего не лезло в глотку.
       Виктора разбудил Вова-Портос, зашедший ополоснуться перед ужином. Вытирая голову полотенцем и пританцовывая от избытка сил, как боксер на ринге, он делился свежими впечатлениями:
       - Сначала снимали сцену, когда король играет в карты, а потом разговаривает с де Тревилем по поводу жалобы кардинала на нас четверых. Монарх наш опять замучил советами осветителей, а потом закатил скандал по поводу реквизита. Какой, говорит, столик вы приготовили? Это же обычный столик из гостиной! А нужен ломбардный столик. Кто-то из ассистентов режиссера переспрашивает: может, ломберный? А Сам отвечает: "Вы что, оглохли? Ломбардный!" Представляешь?
       - Представляю. Он тут как-то подружке моей завернул такое! Объясняет ей, значит, сложность ее задачи: "Ты, исполняя две роли в одном фильме, выступаешь как бы в двух ипостасиях. И тебе будет архитрудно переходить из ипостасии Анны Австрийской в ипостасию Констанции Бонасье. Каково?
       - Горе от ума?
       - Скорее, от полуграмотности, которая, как известно, смешнее, а значит хуже обычного невежества. При этом, заметь, нормальные люди обычно стыдятся своей интеллектуальной девственности, зато нахватавшиеся вершков полузнайки постоянно лезут в первый ряд, и поэтому мороки от таких всегда выше крыши...
       Ужинали снова в саду, правда, уже не при свечах: столы освещались чем-то, напоминающим елочные гирлянды, разноцветные огоньки которые казались несколько неуместными в начале лета. Издали увидев Констанцию, Виктор-д'Артаньян двинулся в ее сторону. По дороге его остановил Рошфор и вежливо осведомился о здоровье. Посетовав на неосторожность азартного Савелия, граф перешел к делу.
       - Скажите, Сергей, вы давно знаете Смирнову?
       - Мы с Ольгой вместе учились.
       - Простите, где именно?
       - Вас что, не устраивает наша квалификация? По-моему, наниматель Евгений Феликсович, а не вы... Кстати, вы из какого театра?
       - Я работаю в корпорации Евгения Феликсовича и отвечаю за некоторые специальные вопросы. Меня зовут Казимир Станиславович. Так где вы учились?
       - В Самарском институте искусств и культуры. Сейчас работаю в драмтеатре города Кимры. Еще вопросы есть? - Баранов держался намеренно вызывающе, полагая, что именно так вел бы себя в сходной ситуации обидчивый, как и большинство творческих людей, провинциальный актер Малов.
       - Пока нет. Спасибо, Сергей Юрьевич. Извините, - служба! Приятного аппетита!
      
       Столь укрепленный город, как Ла-Рошель, можно было захватить, не положив бессчетное число солдатских жизней, только с помощью длительной блокады. Замкнуть же ее кольцо мешала бухта, через которую, кстати, в город заходили корабли, доставлявшие его жителям продовольствие и боеприпасы. С целью положить этому конец, Ришелье начал строительство грандиозной дамбы. Однако существовала опасность, что английские суда высадят десант и разрушат ее. Артиллерии едва хватало для других, сухопутных участков, которые нельзя было оголять. Тогда по приказу кардинала вдоль берега расставили пушки, внешне целые, но с разбитыми в предыдущих боях механизмами. Уловка сработала: вражеский флот на высадку не рискнул. "Не всякий механизм, господа, должен работать, - говаривал Ришелье. - Иногда достаточно, чтобы он просто был! В особенности это касается оружия возмездия... "
      
      
       ОВЕЧКИНА
       Она видела, что д'Артаньяна остановил для беседы Рошфор. Содержание их разговора было ей понятно так же хорошо, как если бы она стояла рядом с ними и слышала каждое слово. Значит, происходит то, что и должно происходить: Казимир Соколовский привычно отрабатывает каждый след, привлекший его внимание. Следовательно, следующими будут Портос и Кэтти - это логично. На секунду у нее мелькнула мысль, что это обстоятельство можно было бы использовать: подсунуть Службе безопасности Володю и Алевтину вместо себя и под шумок сделать свое дело. В конце концов, подлинным артистам почти ничего бы не грозило, поскольку с ними быстро бы разобрались и отпустили. Однако подумав, Констанция поняла, что с этим ничего не выйдет: их с д'Артаньяном друзья подозрительны людям кардинала постольку, поскольку им подозрительна некая артистка из города Дзержинска и ее приятель. Как сказал бы Старый К., "деревья, значить, гнутся потому, что ветер дует, а не наоборот. Наоборот бывает только в детстве, как говорится!"
       Усаживаясь за стол, кандидат в мушкетеры мрачно буркнул:
       - Минздрав предупреждает: общение с актрисой Ольгой Васильевной Смирновой опасно для вашего здоровья!
       Госпожа Бонасье улыбнулась и положила свою руку на рукав ворчуна:
       - Но согласитесь, милый друг, иногда оно бывает и приятным!
       Как и накануне, общее застолье открыл Луй Тринадцатый.
       - Господа комедианты! Поздравляю вас с завершением первого дня нашей совместной работы. Он показал, что идея сделать фильм силами одного, отдельно взятого человека была не такой уж химерической. Вместе с тем он показал, что в вашем лице я имею дружный коллектив исполнителей, которому по плечу любые задачи. - В этом месте король, как опытный оратор, сделал паузу, которая была воспринята правильно - бурными аплодисментами. - Архиважно кончить также хорошо, как и начали, - по его лицу поползла скабрезная улыбка, вызвавшая в публике сочувствующие смешки. - Так выпьем же за хороший конец!
       - Надо сказать, - Констанция повернула голову к уху д'Артаньяна, - Его Величество удивительно пошл!
       - Зато архипостоянен! - хмыкнул гасконец в ответ.
       Больше ничего, достойного быть отмеченным, за ужин не произошло. Монарх неумеренно поглощал алкоголь, но "хорошо держал удар", что выдавало в нем "профессионала". Очень скоро рядом с ним объявилась головка в платиновом парике. Его Величество что-то шептал соседке на ушко, что вызывало у той приступы заливистого хохота. Вечер набирал ход, и ужин начал плавно превращаться в вечеринку.
       Тем временем Анна Австрийская, выслушав московские новости, вполголоса рассказывала о результатах своей повторной рекогносцировки:
       - Этот Лувръ - постройка довольно бестолковая, в нем, особенно в темноте, можно и заплутать. Спальни расположены на третьем этаже, кабинет - на втором. Я не большой специалист, но, по-моему, на окнах кабинета я заметила датчики. Мне удалось на всякий случай открыть шпингалеты на одном из них, но что делать с охранной сигнализацией - ума не приложу! На первом этаже - привратницкая, там всегда находятся вооруженные люди. Видимо, там же расположен и пульт охраны. В перерыве между съемками король подошел ко мне, как бы шутя полуобнял и сказал, что королева не должна отказывать своему монаршему супругу. Я ответила, что это - не последний вечер съемок, на что он довольно хохотнул и напомнил про премиальные за хорошую игру.
       - Я это не для того, чтобы вызвать твою ревность или не знаю там что..., - заметив сжимающиеся кулаки д'Артаньяна, поспешила уточнить королева Анна, - это я к тому, что у него с собой есть оружие - в левом внутреннем кармане камзола. Да, чуть не забыла:
       похоже, не я одна исследовала систему охраны окон и другие специфические вещи. Знаешь, когда в большой толпе пытаешься совершать какие-то определенные тайные действия, человек, интересующийся тем же, чем и ты, оставаясь неинтересным для других, буквально бросается тебе в глаза.
       - Ну и кого же ты засекла?
       - Никогда не поверишь: моего тихоню мужа.
       - Господина Бонасье?
       - Собственной персоной!
       - Если ты не ошибаешься, то это очень любопытно! Что мы, собственно, о нем знаем? Он - определенно, актер: я слышал, как он разговаривал с Левой-Атосом, который его давно знает. На милицию и финансовую разведку он работать не может по определению. Остается ФСБ. ФСБ?
       - Шевалье, мы с вами знакомы всего вторую неделю. Только потому я прощаю вам вашу дерзость насчет того, что я могу ошибаться. А что касается ФСБ, то ее тоже можно исключить, равно как и любое другое ведомство: не забывайте, что с некоторых пор, а точнее с 29 мая сего года, этим делом занимается межведомственная следственная группа, которая, скорее всего, не допустила бы дублирования. Но это нужно еще уточнить.
       К сожалению, на это понадобилось время.
      
       "Вам придется поехать в Лондон!" "Мне? - г-н Бонасье с ужасом посмотрел на супругу. - Ни за что!" Бедная Констанция пришла в ужас: она была абсолютно уверена в своем супруге, и его отказ ошеломил ее. Тогда она решила прибегнуть к хитрости и уговорить его, пустивши слезу. Это не подействовало. Попробовала было предложить денег, но достойный бакалейщик показал ей кошелек, полученный от Ришелье. Оставалось попытаться воспользоваться его трусостью, и пригрозить гневом королевы. "А я попрошу защиты у кардинала, - с достоинством ответил бывший лавочник и тут же вспомнил, что ему велели выпытывать у жены ее секреты. - Впрочем, - спохватился он, - расскажите мне, что Вам надо в Лондоне, и я подумаю". Человек, с которым хотя бы один раз побеседовал Арман Жан дю Плесси Ришелье, становился его сексотом.
      
       БАРАНОВ (23.00. 3 ИЮНЯ - 03.00. 4 ИЮНЯ)
       Д'Артаньян под предлогом плохого самочувствия вышел из-за стола задолго до окончания застолья - пока Пале Рояль пустовал, можно было связаться с Москвой и срочно уточнить вопрос о Бонасье: солист он или их дублер?
       Старый К. взял трубку сразу, как будто сидел и ждал звонка. Неужели Степаныч еще на работе, удивился гасконец.
       - Что у тебя? - вместо ответа на приветствие спросил полковник.
       Это не было невежливостью: понимая, что неурочный звонок вызван обстоятельствами чрезвычайными, Козлов не хотел тратить время на лишние слова. Понимая это, Баранов не обиделся, а поспешил сразу же его успокоить:
       - У нас пока все нормально. Требуется срочно установить, что за личность субъект, нанятый на роль мужа крестницы Петра Александровича. - По настоятельному требованию Старого К., разговор приходилось шифровать. - Не работает ли он на какую-нибудь официальную контору, поскольку его поведение здесь подозрительно. Из новостей: имел беседу с человеком, интересовавшимся прошлым моей подруги. Разговор был на ту же тему.
       - Это ничего, не беспокойся. Меры мы уже кое-какие предприняли. Хотя, конечно, все это малоприятно и требует удвоения осторожности. Теперь по запросам: когда тебе нужна информация?
       - Вчера.
       - Не дерзи. Завтра устроит?
       - Устроит, но не позднее 01.00.
       - Жду звонка, - со вздохом согласился Козлов.
       - У меня все, - нахально закончил беседу д'Артаньян, поеживаясь однако, при мысли о неизбежной (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить) встрече с полковником в Москве.
       Положив телефон на место, раненый отправился скучать к себе в комнату - положение обязывало. Время было еще совсем детское - четверть двенадцатого, и обитатели "Новой Франции", как хозяева, так и гости, еще с часок будут колобродить: на то и северные июньские вечера... Около полуночи появился Портос, которому не терпелось воссоединиться с субреткой Миледи. Вдвоем ждать было веселее, и следующие двадцать минут протекли быстрее. Но по лестницам все время шаркали чьи-то ноги, а за открытым окном то и дело слышался смех, что заставляло капитана тревожиться о том, сумеет ли он беспрепятственно залезть в тайник за трубкой. Его нервозность была замечена соседом и неправильно истолкована, что вызвало шуточки по поводу гасконской пылкости.
       Наконец, вроде бы все стихло. В 01.05 в дверь почти беззвучно поскребся ноготок, и в раскрывшуюся щелку просунулся острый носик Кэтти. Уже в следующее мгновение капитан осторожно спускался в "каминную залу", а еще через несколько минут, будучи уже в комнате королевы Анны, набирал знакомый номер.
       - Здравствуйте, это я, - страшным шепотом представился Виктор.
       - ... Я ваша тетя. Я приехала из Киева и буду у вас жить. - таким же задушенным голосом ответила Москва.
       У мобильника была очень чувствительная мембрана, поэтому в деревне Сковородка прыснули в два голоса.
       - Первое, - заговорил уже нормальным голосом Старый К. - Интересующий тебя субъект является тем, за кого себя выдает. Вместе с тем он - главный подозреваемый в убийстве собственной супруги - в качестве заказчика. Но доказательств у следствия нет, поэтому не взята даже подписка о невыезде. Второе. Ни одна другая контора в округе не работает. Дополнительная информация: известные тебе по прошлому разговору бабушки опознали "врачей": это "чистильщики", работающие на Грачевскую команду. Вопросы есть?
       - Вопросов нет. Спокойной ночи и спасибо.
       Вопросы были, но не к полковнику, а к капитану:
       - Что такое "Грачевская команда"?
       - Видите ли, Ваше Величество, столица Московии - град Москва, в которой, к сожалению, до сих пор имеются организованные преступные группировки. Одну из них возглавляет некто Грачев, господин с богатым прошлым, а ныне - респектабельный бизнесмен. Доказать его связь с одноименным преступным сообществом пока никому не удалось, хотя все знают, что она существует (я имею в виду связь).
       - А зачем ему было посылать "врачей" к Славиному источнику?
       - Вот это - совершенно непонятно! Может, в порядке взаимозачетов с ведомством Казимира Соколовского и его хозяина? Во всяком случае, нас с тобой здесь это никак не касается!
       Редко когда в своей жизни капитан Баранов так ошибался!
       Констанция Бонасье и д'Артаньян решили еще с полчасика для перестраховки не высовывать носа из "Пале Рояля". Все вроде бы угомонились, но нужно было дать время Рошфоровским ищейкам обойти "Лувръ" и окрестности и убедиться, что все спокойно. Наконец, настало время действовать. Спрятав по дороге на привычное место телефон, они, крадучись, вылезли из окна "залы", поскольку за входом в гостевой домик на всякий случай следили две видеокамеры. Воспользовавшись тем, что у самого дома темнота была гуще, офицеры прошли вдоль стены, сделали бросок и оказались в кустах сирени, где можно было отдышаться и оглядеться. Похоже, все было тихо. Путаясь в высокой траве и зловредных кустах, двинулись в сторону восточной стены замка, где располагались окна кабинета. Д'Артаньян, впервые вышедший на улицу без шпаги, чувствовал себя особенно свободным, в то время как Констанция в своем длинном платье, шепотом чертыхалась на каждом шагу. Добравшись, наконец, до места, устроились для разнообразия в зарослях жасмина. Неожиданно гасконец схватил свою спутницу за руку и приложил палец к губам: из глубины парка доносились звуки, свидетельствующие о том, что кто-то, менее ловкий, чем его предшественники, приближается к зарослям жасмина.
       Это был господин Бонасье. Близорукость, выдававшая себя тем, что в обыденной жизни он сильно щурился, привела к тому, что он не заметил своих притаившихся соседей. Бакалейщик был трусоват и сильно нервничал - это бросалось в глаза. Посмотрев на окна кабинета, он горько вздохнул, достал из кармана какую-то бумажку и уткнулся в нее носом, пытаясь при свете звезд что-то в ней разглядеть. Это был подходящий момент, и д'Артаньян им воспользовался. Резко оттолкнувшись, он подпрыгнул и коршуном упал сверху на толстенького артиста. Тот пискнул и потерял сознание.
       - Надеюсь, ты его не убил? - озаботилась Констанция судьбой супруга.
       - Полагаю, нет. Это обычный шок от страха. Сейчас я его немного потрясу, а потом - что-нибудь сымпровизируем.
       С этими словами капитан подхватил несчастного как куль и оттащил поглубже в парк: допрашивать пленника под стенами "Лувра" было небезопасно. Он уже начал подавать признаки жизни, тихонько поскуливая и дергая короткими ножками.
       - Что ты здесь делаешь? - задал д'Артаньян первый вопрос.
       - Н-ничего... п-прогулка п-перед сном...
       - Что это такое? - спросил грозный следователь, показав отобранную у Бонасье бумажку и сильно тряхнув его за воротник.
       - Я пропал, - дрожащим голосом сообщил Бонасье, старательно таращась, но так и не видя своего собеседника.
       - Пропал или не пропал, зависит от тебя. Будешь запираться, пропадешь точно. Причем прямо здесь, - и Виктор поднес к носу артиста ствол своего "лилипута".
       Увидев оружие, тот отпрянул и был готов снова отключиться, но энергичное встряхивание снова оказало живительное воздействие.
       - Ну?
       - Это план устройства охранной сигнализации. Я должен ее испортить, - тут он показал украденные где-то здоровенные заизолированные кусачки, - каким-то образом залезть в кабинет и кое-что там взять.
       - Что именно?
       - Видеокассету с маркировкой ПБ 08.05.
       - Что на ней? - по инерции спросил Виктор, хотя уже знал ответ.
       - Клянусь, не знаю!
       - На кого ты работаешь? - задав этот вопрос, он почувствовал себя персонажем фильма "Мертвый сезон".
       В полном соответствии с логикой этого фильма Бонасье попробовал отмолчаться. Однако энергичное встряхивание вкупе с хорошо зарекомендовавшим себя проворачиванием ствола в ухе, заставили его отказаться от этого намерения.
       - Меня убьют!
       - Если не ответишь, я сделаю это прямо сейчас.
       - На Грачевских.
       Вот те на! Неисповедимы пути твои, Господи! Внезапно перед внутренним взором капитана, словно при свете фотовспышки, стала видна вся картина этой интриги.
       - Грачевские под угрозой шантажа заставили тебя согласиться выкрасть кассету. Так?
       - Откуда вы знаете?
       - Да или нет?
       - Да.
       - От верблюда я все знаю. Значит, так: мы с напарницей здесь для того, чтобы взять Гомберговы брюлики. Работать будем вместе. Ты с ней пойдешь отключать сигнализацию, а я залезу в окно и сделаю твою и свою работу. Лады?
       По лицу негодяя можно было легко прочесть, какой сложный комплекс чувств обуревал его: здесь были облегчение, недоверие, страх и радость.
       - А не надуете?
       - Суди сам: с твоей помощью мне брюлики будет взять гораздо проще, чем одному; твое видео мне, как рыбе зонтик, да к тому же, кому охота связываться с Грачевскими? Ну, по рукам?
       - По рукам! - решился Бонасье и пожал руку д'Артаньяна.
       - Так это вы? - с изумлением воскликнул он спустя минуту, когда компания вышла из-под деревьев на полянку и он смог разглядеть своих спутников. - Никогда бы не поверил!
       - Тише, сударь, - шикнула на супруга Констанция.
       Она была раздражена потому, что вопреки обыкновению не все понимала. Ее напарник почувствовал это и велел Бонасье идти вперед.
       - Что все это значит, сударь? - Королева Анна задала этот резонный вопрос, как только толстяк удалился на несколько шагов.
       - Извините, но подробности, как говорится, письмом: нет времени. Главное: начинаем использовать гинекологический метод! Вы отключаете сигнализацию (интересно, кого здесь Грачевские подкупили, чтобы раздобыть план?) и ждете моего сигнала. Я лезу в кабинет, а после этого ты скручиваешь муженька и начинаешь громко звать на помощь. Наша легенда: вышли на романтическую прогулку, увидели Бонасье, выследили, на ходу сочинили скетч про бриллианты, спровоцировали Бонасье совершить противоправное деяние и сдали секьюрити. Вопросы?
       - А где был ты, когда я его сдавала?
       - Рядом, но в кустах: искал его сообщников. Оттуда я и выйду с докладом, что никого не нашел. Давай, иди вперед. Это наш единственный шанс!
       Снова подобравшись к восточной стене, капитан прикинул, как можно попасть на карниз второго этажа. Первый вариант - забраться по водосточной трубе - он отбросил сразу: на дереве, с ней соседствующем, в густой листве поблескивал глазок очередной камеры наблюдения. Оставалось попробовать совершить прыжок с березы, росшей примерно в метре от интересовавших его окон. Нормальному человеку в обычной ситуации возможность такого акробатического этюда в голову придти не могла. Возможно, именно поэтому нормальные сотрудники службы безопасности ЗАО "Строймашинерия" и сэкономили, не поставив на этом дереве другой камеры.
       Забравшись на березу, капитан осознал, что наступает последняя минута его жизни: если он осмелится на прыжок, никакая сила не удержит его на карнизе. Больше не раздумывая, Виктор прыгнул. В следующее мгновение он уже мучительно пытался удержать равновесие, ухватившись левой рукой за полосу кровельного железа, защищавшую подоконник от дождя. Правая соскользнула и, оказавшись за спиной, тянула тело вниз. Ощущая, как буквально рвутся мышцы пресса, капитан с величайшим трудом вытянул руку из-за спины и медленно, откидываясь при этом торсом все больше и больше назад, потянулся ею к подоконнику.

    ЧЕТВЕРГ, 4 ИЮНЯ

      
       Г-жа Кокнар поставила на стол огромное блюдо с бараньими костями и бобами. Г-н Кокнар взял себе единственный кусок мяса. "Прошу Вас, г-н Портос, угощайтесь", - предложила она, показав глазами, что ее слова следует понимать обратно. Затем была подана курица, черные ножки которой она аккуратно отделила и положила в тарелку прокурору. Себе и гостю она отрезала по крылышку. "Я уважаю старость, но не в жареном и вареном виде" ,- подумал Портос. Когда писцы завершили свой обед, на столе появилось варенье из айвы и пирог. "Да у нас сегодня просто пир!" - недовольно пробурчал хозяин дома. После обеда он кричал и ругался до тех пор, пока его кресло не поставили так, чтобы он смог положить ноги на свой знаменитый сундук. Дело пахнет керосином, смекнул мушкетер: эту крышку он поднимет, увы, не сегодня!
       ОВЕЧКИНА
       Она понимала, что у Виктора не было другого выхода: ситуация разворачивалась так, что советоваться и тем более делиться догадками просто не было времени. Однако в свои тридцать лет Лида ужасно не любила ситуации, когда приходилось "сидеть за болвана" в преферансе на двоих. Слегка поднимало настроение то, что она хотя бы понимала замысел операции по проникновению в кабинет. Воспользоваться услугами Бонасье и потом сдать его службе безопасности - это было изящно. А вот жалости к нему (сомневаться в том, что в ближайшем будущем ждет лазутчика, не приходилось) не было ни капли: уйдя от законной кары за свое мерзкое преступление, он все же получит свое от рук бандитов.
       Тем временем союзничек, трясясь от страха, приблизился к месту, отмеченному на его схеме красным крестом, и начал ползать по отмостке, пытаясь в зыбкой предрассветной мгле отыскать что-то на стене дома. Если здесь располагается нечто важное, подумала Констанция, то оно обязательно должно быть под охраной камеры наружного наблюдения. Камера действительно отыскалась, но оказалась свихнутой набок, причем выглядело это так, как будто не выдержали проржавевшие шурупы, которыми она была привинчена к старой липе. Ай да муженек! Впрочем, кто сказал, что человек, заказавший убийство своей жены, обязательно должен быть непредусмотрительным идиотом? Наконец, он нашел то, что искал: небольшую металлическую коробочку, венчавшую выходящий из земли толстый кабель. Лязгнула крышка.
       Спустя минут десять (долгонько же они пытались найти повреждение в своей аппаратуре!) открылась дверь главного входа, бросив на землю сноп яркого света. Послышались голоса. Еще через пару минут с противоположной стороны раздались быстрые осторожные шаги и знакомый голос сказал: "Это я". Госпожа Бонасье тут же бросилась на супруга и уложила его на траву с помощью задней подножки. Тот, ничего не соображая, принялся отбиваться, норовя по-женски выцарапать глаза. Ей помог д'Артаньян, сказавший по ходу дела, что раз он успел к раздаче, то нечего лезть в кусты. На шум возни уже бежали.
       - Сюда, сюда! - отчаянно завопила Констанция.
       Они достаточно долго стояли под прицелом двух автоматов АКМ около стены в комнате охраны. Наконец, открылась дверь, и в комнату вошел заспанный, но аккуратно одетый Рошфор.
       - О, господа комедианты, приветствую вас! - Бросив на молодых людей быстрый взор, он обратился к Бонасье: - А как вы, почтенный с виду человек, оказались в этой милой компании? Что скажете, господин Кольцов?
       Кольцов упал на колени:
       - Помилуйте, господин Рошфор, не знаю, как вас звать-величать по-христиански, помилуйте! Бес попутал! Бес и трусость моя...
       - Может быть, - вступила в разговор г-жа Бонасье, - граф выслушает для начала охрану? Тогда, вполне вероятно, его покинет непонятное предубеждение!
       - Мне сообщили, что была нарушена система охраны помещений и задержаны некие актеры, - обратился Рошфор к старшему, если судить по нашивкам, охраннику. - Доложите подробности, и поточнее!
       - Когда отказала система охраны внутренних помещений, мы быстро ("Врут!" - отметила Лида) проверили пульт и вышли на улицу. Практически сразу же раздался женский голос, кричавший: "Сюда, сюда!". Подбежав, мы увидели вот этих двух, которые держали низенького толстяка. Мы доставили их сюда, при свете опознали в них артистов и доложили вам.
       Рошфор подошел к докладывавшему "секьюрити", внимательно посмотрел на него и спросил:
       - Ты сам-то чувствуешь разницу между тем, что мне доложили первоначально, и тем, что сказал ты сейчас?
       - Так точно, товарищ полковник, чувствую.
       Рошфор поморщился и разрешил:
       - Иди. И забери с собой своих недоумков!
       У последнего из охранников он забрал автомат, небрежным движением положил его на колени стволом в сторону задержанных и расслабленным голосом произнес: "Служба!" Но когда за "гвардейцами кардинала" уже закрывалась дверь, передумал:
       - Заберите с собой толстяка. Он уже начал каяться, помогите ему не передумать!
       Дождавшись, когда за верещавшим Кольцовым-Бонасье закроется дверь, Рошфор заговорил:
       - Что-то часто в последнее время вы стали попадаться мне на глаза... К чему бы это? Расскажите свою версию случившегося!
       - Можно мне? - как школьник, поднял руку провинциальный актер Малов.
       - Валяйте, - махнул ладонью Соколовский.
       - Сложилась абсолютно дурацкая ситуация, которая заставляет меня быть искренним в надежде на вашу скромность. Итак, в прошедшую субботу мы встретились на кастинге с моей старой институтской любовью Оленькой Смирновой. Ожили, простите за высокий штиль, прежние романтические отношения. Сегодня ночью мы воспользовались окном первого этажа и отправились в парк погулять. Только не задавайте совершенно лишних вопросов "зачем?", - неожиданно истерично взвизгнул он.
       "Как минимум, "Оскар", - оценила эту репризу артистка Смирнова.
       - Неожиданно в кустах мы увидели чью-то фигуру. Человек посмотрел на окна особняка и достал из кармана какую-то бумажку...
       Соколовский, не спуская глаз с задержанных, достал из кармана рацию и что-то в нее невнятно буркнул. Почти тотчас дверь открылась, и один из охранников положил перед ним давешний план.
       - Ну, мы подумали, что это злоумышленник, и решили его задержать. Оказалось, что это - артист Кольцов, про которого ходят слухи, что он ""заказал"" свою жену. Я на него немножко нажал, и он признался, что собирается утащить какую-то кассету, для чего должен отключить охрану дома. Мы тут же сочинили скетч, что охотимся за бриллиантами хозяина...
       - А может, так оно и есть? - наклонился вперед Сигизмунд.
       - Мы похожи на сумасшедших? Ехать за драгоценностями московского богача на Валдай, когда они наверняка хранятся или в банке, или в московской квартире, или, на худой конец, на подмосковной даче! Так на чем я остановился?
       - На бриллиантах, - подала голос Ольга.
       - Спасибо. Я предложил Кольцову заниматься охраной, чтобы узнать, не врет ли он, а сам для вида вызвался полезть в "Лувръ" за его кассетой и нашими сокровищами. Затем увидел, как они сцепились со Смирновой, и бросился ей на помощь. Вот и все.
       Соколовский подумал, еще раз внимательно изучил изъятый у Кольцова план и неожиданно предложил молодым людям вывернуть карманы. У Малова не было ничего, а Ольга достала сигареты и автоматический револьвер. Казимир нервно дернул стволом. Но артистка спокойно сообщила, что это - зажигалка. Щелкнув пару раз, он убедился в истинности ее утверждения и отложил автомат.
       - Похоже, я должен вас поблагодарить. Точно буду знать, лишь поговорив с толстяком. Идите спать и до утра не выходите, пожалуйста, из дома! Об этой истории прошу никому не рассказывать. Вас проводят. Спокойной ночи!
       Уже выходя из караульной, Смирнова обернулась и встретилась глазами с Казимиром. Последнее, что она услышала от него в эту ночь, а, вернее, раннее утро, было:
       - Где же все-таки я вас видел?
       По дороге не разговаривали. На лестнице г-жа Бонасье приняла какое-то решение и, убедившись, что ее комната пуста, протянула руку и взяла в свою ладонь затылок д'Артаньяна:
       - Сударь, загляните к себе и заберите, наконец, оттуда свою сумку...
       Умудрившись не разбудить отчаянно храпевшего Портоса и вторившую приятелю Кэтти, радостно взволнованный гасконец добыл свою сумку и доставил по назначению. Это было кстати: бедняга дрожал от холода, поскольку в те доли секунды, в течение которых боролся за свою жизнь на карнизе, он взмок настолько, что его белье в прямом смысле слова можно было выжимать. Натянув после душа сухую чистую майку, он блаженно вытянулся... но не тут-то было: королева Анна желала знать подробности.
       - Вот Вам, шевалье, кружечка "Карт нуар". Сахару, извините, не держим! И, наконец, извольте, рассказать, что к чему!
       - Когда бедняга Бонасье сказал, что работает на преступный синдикат Грачева, который нажал на него с помощью шантажа, мелкие и разрозненные детали, до того момента бесполезным хламом хранившиеся у меня в памяти, неожиданно выстроились в логическую цепь. Что касается Кольцова-Бонасье, то здесь все ясно: он организовал и оплатил убийство жены, которое технически совершили боевики (чистильщики) Грачевской ОПГ, что сделало его уязвимым для их шантажа. Теперь вспомним покушение на Славу Поплавского-Баранова. Некто пообещал дать ему необходимую компрометирующую информацию по поводу пейнтбола и Гомберга. То ли по приказу Соколовского, то ли по своей частной корыстной инициативе. Думаю, что сработали оба фактора: сначала ему приказали заманить Славку под пулю, а потом он решил подзаработать. Как? Скорее всего, он вышел на Грачевских с предложением продать информацию о своем главном шефе. Тех это заинтересовало, и они прислали "врачей", поскольку Грачев не привык платить деньги там, где можно взять бесплатно. Что же они узнали под пыткой у незадачливого "коммерсанта?".
       - О существовании видеокассеты с маркировкой ПБ 08.05.! - догадалась Анна Австрийская.
       - Совершенно верно, причем тот некто, кто заварил всю эту кашу, скорее всего сам и держал в руках видеокамеру, а маркировка означает, когда и где это было: "Пейнтбол восьмого мая". Иными словами, один наш знакомый король не только любит играть в азартные и опасные для здоровья игры, но и предпочитает в случае надобности расправляться в процессе этого своего любимого развлечения с "лишними" людьми, вдобавок ко всему, снимая еще обо всем этом на память кино.
       - А потом вошел во вкус решил снять "Трех мушкетеров", - подметила королева.
       - Похоже. Что надо признать: Старый К. все очень точно в свое время рассказывал нам про деревню Тростье, что в Калужской области! Но поехали дальше. Итак, широкомасштабный шантажист и рэкетир Грачев узнает, что можно протянуть лапу к бизнесу нашего Луя. Наверняка поначалу обыскиваются квартира и подмосковная дача будущей жертвы - у Грачева тоже есть и свои специалисты, и деньги на подкуп обслуги. Когда становится ясным, что искомой кассеты там нет, на повестку дня встает валдайское поместье. Тут выясняется, что там будет сниматься кинофильм (разумеется, Грачев следит за каждым шагом Гомберга). Кольцов получает указание явиться на кастинг и дать милейшей Розе Кантемировне приличную взятку - такое важное дело, как проникновение в поместье, нельзя пускать на самотек. Тем временем кто-то из охраны "Новой Франции" за приличные деньги рисует схему охраны "Лувра". Думаю, кстати, как раз сейчас этого бедолагу допрашивает Соколовский. Вот, собственно, и все.
       - А что Вы можете рассказать Вашей королеве о своих ночных похождениях?
       - Сущие пустяки, Ваше Величество! С легкостью и без хлопот проникнув в оставленное Вами открытым окно, я первым делом на скорую руку обыскал письменный стол. В среднем выдвижном ящике, как я и ожидал, лежал некий мебельный ключ. С его помощью я открыл в библиотеке шкаф и нашел в нем интересующую меня кассету. Затем в куче порнушных кассет отыскал одну с чистой наклейкой, написал на ней "ПБ 08.05." и положил на место реквизированной. Перед уходом я еще успел полистать настольный календарь уважаемого монарха и убедиться, что Козлов не зря запрещает нам держать их на рабочих столах. Один листок пришлось вырвать, и если Вы меня хорошо поцелуете, я расскажу, что там написано.
       ... Там написано: "Ибн Дауду 100 тыс. экю налом". Таким образом, мы свою задачу выполнили и можно сматываться. Хотя с оперативной точки зрения у нас только сейчас открываются широчайшие возможности: мы делом доказали, что являемся верными и преданными слугами короля!
       - Это ты выполнил свою задачу, - сделав ударение на первом слове, сказала Анна. - Мне же это еще только предстоит сделать, хотя листик из календаря о-очень пригодится! Так что командировка не завершена. Если, конечно, шевалье не предпочтет бросить даму в беде. Нет? Тогда наша совместная работа продолжается, и мы еще воспользуемся тем, что ты перебрался ко мне... Скажи, твои ночные находки хранятся там же, где и телефонная трубка?
       - Нон, мадам! Они в некоем симпатичном и сухом дупле: народная мудрость не рекомендует хранить все яйца в одной корзине. Я тебе завтра покажу, на всякий случай, где, так что зря беспокоишься, что Рошфор заколет меня и я унесу с собой эту тайну. Там же, кстати, и мой "лилипут". Слава Богу, что я не забыл вынуть его из кармана, когда пошел "сдаваться". Теперь-то его можно носить без опаски: Казимир лично убедился, что у нас нет никакого оружия, кроме твоей зажигалки!
      
       Д'Артаньян рассуждал следующим образом. Как в наше время может продвинуться бедный дворянин? Исключительно благодаря самому себе! Ну, а если он молод, смел и жаждет славы? Тогда его шансы удваиваются. Во сколько же раз они увеличиваются, если рядом с ним есть верные и бесстрашные друзья? Как видим, гасконец с несвойственной его возрасту практичностью решил сделать мушкетеров орудием своего успеха. Справедливости ради скажем, что он их преданно любил. Но как много могут совершить четыре сердца, которые бьются в унисон, четыре руки, действующие как одна! В самом деле, это была хорошо вооруженная и отлично владеющая оружием бригада, в которой роль "авторитета" д'Артаньян отводил себе.
      
       БАРАНОВ
       Как это ни удивительно, проспав в лучшем случае часа полтора, он не чувствовал себя разбитым. Его переполняло ощущение радости, которое было еще полнее оттого, что половина работы была успешно сделана. Отправившись по рожку пионервожатого на завтрак (правда, этот горнист не носил красного галстука, а был одет в мушкетерский плащ), на лестнице они столкнулись с Вовой-Портосом и его подругой.
       - Что-то случилось? - спросила Кэтти, - около двух я к вам поскреблась, но в комнате никого не было...
       - Ночь была так хороша, моя дорогая, что мы решили погулять по парку, - улыбнулась Констанция.
       - Там же роса! - искренне удивилась субретка.
       - Доктор, вы - маньяк, - расхохотался Портос и увлек девушку за собой.
       Во время завтрака появился Его Величество и сделал несколько объявлений. Сегодняшние съемки начинались сценой дуэли позади Люксембургского дворца, которая переросла в схватку с гвардейцами кардинала. Затем до обеда надо было успеть снять дуэль д'Артаньяна с Каюзаком и штурм дома Ла Тремуля. Во второй половине дня - луврские эпизоды. Те, у кого есть конные сцены, в это время потренируются на конюшне.
       - Должен также сказать, что по семейным обстоятельствам нас покинул артист, нанятый на роль Бонасье. К счастью, на него не успели еще испортить пленку. Я подумал, а не предложить ли эту роль д'Артаньяну? Будет одновременно и любовником, и мужем! Гениально, да? - по обыкновению, залившись довольным смешком, спросил Луй. - Тебе за это, - добавил он, обращаясь к гасконцу, - я добавлю сотню баксов в день.
       Когда участвующие в утренних съемках и зрители собрались на съемочной площадке, каковой на этот раз выступал задний двор хозяйского дома, к гасконцу подошел король и ответ в сторону.
       - Как мне сообщили, я тебе кое-чем обязан...
       С этими словами он запустил руку во внутренний карман и достаточно долго что-то там искал. Наконец, выудил пятьдесят долларов и протянул д'Артаньяну:
       - Вот, ты мне очень помог!
       - Неужели на целых пятьдесят зеленых? - карикатурно изумился гасконский нахал.
       Монарх поджал губы, снова запустил руку в карман и, покопавшись там, достал еще один полтинник.
       - На, держи, я не жадный! - сказал он со вздохом.
       - Премного благодарен, шеф, - зачастил новый г-н Бонасье, - рад стараться!
       - Молодец, - улыбнулся король, - ход твоих мыслей мне нравится! Но за "шефа" я с тебя двадцатку при окончательном расчете все-таки слуплю!
       После этого, повеселев, Его Величество отправился к своей стремянке.
       - Д'Артаньян и Атос, приготовились. Идете навстречу друг другу и встречаетесь где-то на уровне ворот гаража. Начинаем. Мотор!
       Встретившись с Левой-Атосом и начав с ним в ожидании секундантов неспешную беседу, капитан свободным полушарием мозга размышлял о том, что пришла пора подумать об организации пути отхода. В этой связи двойные высоченные стены с колючкой, по которой был пропущен электроток, и собаки, свободно бегающие по ночам между ними, не внушали оптимизма. Штраф же, грозивший каждому, покинувшему территорию, вообще выглядел насмешкой. Но и сидеть здесь до окончания съемок нельзя: слишком дорого обходится каждый день пребывания на свободе Гомберга и его банды гангстеров. Можно, конечно, позвонить старому К. и попросить организовать задержание Его Величества... Но для такого шага нужны веские основания, а их-то до возвращения оперов у него и не будет...
       - Стоп! Д'Артаньян, ты что, заснул? По ночам спать надо, а не собак ловить! То есть ловить тоже надо... Короче, повторяем с появления Портоса! Мотор!
       - Что, господин Портос - Ваш второй секундант?
       - Да, а Вы имеете что-то против господине Портоса?
       - Нет.
       - Но я тоже дерусь с этим господином! - воскликнул Портос.
       -Да, но только в час дня,- уточнил д'Артаньян.
       - Стоп!!! Хватит этих телячьих нежностей, пора переходить к делу! - приказал сковородковский Феллини. - Гвардейцы кардинала! Пошли! И поагрессивней!
       Между гаражом и теплопунктом показалась группа сторожей имения в красных плащах. Шедший впереди поднял руку и закричал:
       - Эй, мушкетеры, уж не собираетесь ли вы нарушить эдикты?
       Очень скоро завязалась битва, и Виктор не мог не посочувствовать Гомберговским охранникам: по роману на счету мушкетеров должно было быть только двое легкораненых, в то время как их противники падали, как скошенные снопы. Один из них, изображая короля клинка де Жюссака, страшно скалился, наскакивая на д'Артаньяна. Однако, улучив момент, он жалобно попросил:
       - Господин гасконец, не тычьте мне Вашей шпагой в лицо, не ровен час, глаз выколите! Тихонько кольните в плечо, и я тут же брыкнусь! Лучше в левое, нерабочее.
       - Но я не могу вас травмировать..., - попытался протестовать кандидат в мушкетеры.
       - Зато шеф меня травмирует и морально, и физически, - задыхаясь, пояснил де Жюссак.
       Пятиборец Баранов аккуратно кольнул противника в левое плечо. С ужасным криком "Убили!" "король клинка" упал на землю. Правила дуэли того времени позволяли участнику, освободившемуся от своего противника, помогать другим "членам команды". Д'Артаньян оглянулся...
       Когда Его Величество скомандовал "Стоп!", победители собирали шпаги, а их противники лежали на земле, старательно изображая убитых и раненых. Лишь один из них катался по земле, держась за живот: Арамис-Сергей, практически не умея имитировать фехтовальный поединок, случайно ткнул ему шпагой в живот. Луй, казалось. ликовал: он требовал снять крупный план, а потом дал по сто долларов и Арамису, и раненому, которого товарищи бегом понесли в медпункт.
       - Сверхзадача моей ленты, - объяснял он, - историческая и бытовая достоверность. Этому дебилу мы не дадим умереть от перитонита, зато зритель насладится подлинной картиной внешних проявлений полостного ранения. Архиглавное в искусстве - реализм!
       Съемки второй сцены прошли относительно спокойно, несмотря на время от времени раздававшиеся со стремянки призывы "Мочи!" и "Не верю, мало крови!". Любовь к реализму изменила Его Величеству всего один раз, когда разгоряченные во время штурма дома Ла Тремуля мушкетеры начали с помощью подручных средств всерьез выламывать дверь северного входа в "Лувръ".
       За обедом было непривычно тихо: на многих сильно подействовала сцена ранения в живот. Арамис вообще отказался от еды. Лева-Атос рассказывал, что он лежит на кровати и плачет, отвернувшись к стене. Ближе к концу трапезы появился Луй Тринадцатый с объявлением, что сегодня - день рождения Миледи.
       - Вечерком мы хорошенько отметим это дело, а сейчас всех прошу в беседку на бокал шампанского. И нечего отнекиваться! - отреагировал он на чьи-то несмелые попытки отказаться. - Мы - единый коллектив, можно сказать, семья, и праздники у нас - общие!
       - Тоже мне, Дон Корлеоне! - фыркнула Констанция.
       - Отец родной, - поправил ее д'Артаньян. - Раз все пойдут в беседку, у меня есть шанс позвонить в Москву: хочу кое о чем проконсультироваться на будущее... Ничего не хочешь передать Старому К.?
       - Передай ему поцелуй.
       "Каминная зала" действительно оказалась пустой, и капитан без помех достал из тайника телефон, а спустя несколько минут вернул на место. За это время у него состоялся весьма содержательный разговор с полковником:
       - Здравствуйте, имеется информация и вопрос на засыпку.
       - Здравствуй, начни с вопроса.
       - Назовите два-три самых обычных лекарственных средства, которые, будучи растворенными в алкоголе, гарантированно отключают человека? Имеются в виду медикаменты, которые можно найти в любой домашней аптечке.
       - Минутку.
       Гасконец услышал, как Козлов по селектору попросил Лизу срочно связать его с экспертами.
       - Что за информация?
       - "Врачи" приходили узнавать, чем можно шантажировать человека из письма, и узнали. Чтобы это получить, сюда был послан, также с помощью шантажа, муж по роли моей подруги. Им нужна видеозапись с того места, которое нашел для вас ушлый участковый из области. Она у меня. Для подружки тоже кое-что есть, но она хочет большего.
       - Подожди! - Капитан услышал, как Старый К. повторяет его вопрос. - Записывай, - снова послышалось в трубке, и полковник назвал три действительно совершенно безобидных лекарственных средства. - Главное, соблюсти пропорцию! Что еще?
       - Крестница Петра Александровича передает Вам поцелуй.
       На той стороне провода ненадолго воцарилось молчание.
       - Когда будешь ее целовать, поцелуй и за меня тоже! Ни пуха!.. Чего молчишь?
       - Мысленно вас посылаю. Скоро увидимся!
       - Надеюсь, сынок! Но помните: лучшее - враг хорошего!
       Жаль, что капитан Баранов не прислушался тогда к этой простой мысли!
      
       Гнев Миледи был ужасен. Как тигрица бросалась она на д'Артаньяна, пытаясь ударить его кинжалом. Полуодетый гасконец, отступая и защищаясь шпагой, оказался около дверцы в комнату Кэтти. Дверь сотрясалась от ударов кинжала, пробивавшего ее насквозь, но все еще держалась, пока он натягивал платье субретки. Со шпагой в руке и в сдвинутом набок чепце он стремительно бежал по пустым еще улицам. Ноги привели его к Атосу. Оттолкнув заспанного Гримо, д'Артаньян кинулся вверх по лестнице. Лакей кинулся за ним с криком "Пошла прочь, потаскушка!" Желая успокоить его, гвардеец обернулся и тот, увидев под женским чепцом усы, закричал "Караул!" Со словами "Гримо, друг мой, Вы кажется позволили себе заговорить!", на лестницу вышел Атос. Увидев друга, он умолк, и этой паузе позавидовал бы сам Станиславский.
      
       ОВЕЧКИНА
       "Бокал шампанского" в беседке был устроен с претензией на роскошь. Камердинеры в напудренных париках и почему-то во фрачных парах, на огромных подносах разносили шампанское. Вино было чрезмерно заморожено, сильно отдавало дрожжами и определенно было дешевым "Советским шампанским". Все это мероприятие снималось на пленку с целью последующего использования в фильме.
       Его Величество говорил длинный, пошлый и витиеватый тост за именинницу, которая, стоя рядом, заливисто хохотала, запрокидывая голову далеко назад, что позволяло являть миру гладкую шейку. Этот спич еще не был закончен, когда к королеве Анне подошел д'Артаньян.
       - Ваше Величество, - сказал он, - Вам привет из Москвы. Велено также добавить поцелуй за полковника, когда я в ближайшее время буду целовать Вас за себя.
       - Что это значит, шевалье?
       - Но Вы же просили передать ему поцелуй?
       - Д'Артаньян, Вы - безумец: я же не ожидала, что Вы это сделаете на самом деле!
       - Я не безумец, я тупой мент! Кроме того, мне сообщили рецепт крутого снотворного, только я еще не придумал, кого мне им угостить.
       В это время Луй Тринадцатый потребовал внимания. Он объявил, что общество переходит в "Лувръ" на съемки, а господ наездников он хочет попросить отправиться на конюшню, где их уже ждет его конюший и егермейстер Григорий Портнов.
       - Вам ничего не говорит это имя, Ваше Величество? - спросил у королевы гасконец.
       - Что-то знакомое...
       - Еще бы! Королева Анна с криком "Ложись!" падает на д'Артаньяна...
       - А-а, вспомнила! Затейник из неформального пейнтбольного клуба!
       - Да-а, такое не забывается!
       - Шевалье, один раз Вы уже были наказаны за нескромность. Желаете повторить?
       На самом деле она сердилась не на капитана, а на себя: надо же было быть такой гусыней с девичьей памятью! В это время к ним подошел Его Величество, пытливо посмотрел на нахмуренные брови Анны и поинтересовался:
       - Поссорились? Нет? Жалко... Я скоро тебя, - сказал он гасконцу то ли в шутку, то ли всерьез, - начну к ней ревновать! - И, обращаясь уже к одной только Анне Австрийской: - Завтра на денек приедет мой германский партнер. Я хочу, чтобы ты была на нашей встрече за хозяйку. В Оксанке есть все же что-то деревенское... По-немецки говоришь? Не страшно, он неплохо разговаривает по-русски, а мне нужна красивая женщина рядом. Ну, пойдем, пойдем на съемки! А ты - с удовольствием обратился он к д'Артаньяну, - живо марш на конюшню!
       Они встретились снова только за ужином, который на этот раз был сервирован уже не в саду, успевшем стать традиционным местом для этой трапезы, а в "каминной зале" гостевого дома, то, бишь, "Пале Рояля" - по случаю накрапывающего дождика. Первый тост, разумеется, поднял Его величество:
       - Давайте, коллеги, выпьем за очаровательную именинницу, великолепную актрису и настоящую леди Оксану-Миледи! Дорогая, я хочу произнести в твой адрес тост, придуманный мудрым Аркановым: "Чтобы Ваши потребности офигевали от Ваших возможностей!"
       С этими словами он достал из-за спины комплект черного женского белья, вручил его виновнице торжества и смачно поцеловал ее в губы. По столу прокатились смешки вперемешку с аплодисментами. Потом зазвенели приборы: все успели проголодаться.
       - Хорошо хоть, не заставил примерить! - зло бросил Арамис.
       - Не волнуйся, еще заставит, - флегматично успокоил его Атос, наливая себе перцовки - его познабливало.
       - Как прошли съемки? - вяло поинтересовался у Констанции г-н Бонасье-2.
       - Как обычно. Мне вот пришла в голову мысль, что наш монарх мог бы стать неплохим актером немого кино. Во-первых, нет опасности сказать глупость, а во-вторых, он все время, пока в кадре, так закатывает глаза... Я даже вспомнила бабушкино выражение: "Артист погорелого театра". А что нового у тебя?
       - Познакомился с очаровательным алкашем Гришкой Портновым. Встреча прошла очень удачно: я не только не упал с коня, но и, кажется, нашел для нас путь отхода. К конюшне примыкает огороженное простым забором поле для вольтижировки. Заметь: в этом простом заборе есть ворота, ключ от которых Гришка носит при себе. Таким образом, я начинаю понимать, кого я угощу своим коктейлем. Кстати, когда ты планируешь завершить операцию?
       - У меня большие надежды на завтрашний день. Но загадывать нельзя!
       Загадывать действительно было нельзя: начавшись с успеха, следующий день едва не закончился полным крахом! Предвестником грядущих проблем выступил, разумеется, Луй Тринадцатый:
       - Господин Атос, почему Вы так хмуры?
       - Да что-то нездоровится, Ваше Величество. Сильно знобит. Простыл, наверно!
       - Если простыл, надо выпить и согреться. Эй, д'Артаньян, налей своему другу. А ты, Портос, пойди и разожги камин, да дров не жалей!
       Чета Бонасье, враз потеряв дар слова, с ужасом наблюдала, как бравый Портос старательно набивает огромный камин сухими березовыми поленьями из живописной поленницы, расположенной как раз с той стороны, где в трубе был тайник...
      

    ПЯТНИЦА, 5 ИЮНЯ

      
       Гасконец получил письмо. В нем говорилось, что если в 6 часов вечера д'Артаньян окажется на Орлеанской дороге, то особа, для которой он дороже всего на свете, сможет его увидеть. Однако "если Вам дорога ее жизнь, не приближайтесь к карете". Атос считал, что письмо - ловушка; Арамис - что ехать надо, поскольку приглашает дама. Портос, которому не терпелось покрасоваться перед прокуроршей в новой экипировке, сказал, что это неплохой способ опробовать новых коней. Поехали вчетвером. В назначенный час по дороге пролетела, запряженная четверкой коней, карета с тонированными стеклами. Д'Артаньяну показалось, что он увидел, а вернее, угадал, как дрогнула шторка. Несмотря на строжайший запрет, гвардеец дал шпоры своему мекленбуржцу, но таинственный экипаж уже скрылся вдали.
      
       ОВЕЧКИНА
       Завтракали довольно вяло. Большинство - потому, что накануне чрезмерно "позволили себе", услышав, что в пятницу съемки отменяются в связи с приездом иностранного партнера короля. Миледи просто не вставала, де Тревиль требовал рассолу, а у Ришелье поднялось давление. Один Атос держался молодцом, приняв перед завтраком, по его выражению, "гомеопатическую дозу" коньяку. Меньшинство в лице супругов Бонасье потеряло аппетит, поскольку переживало потерю связи, которая могла в определенных обстоятельствах стать для них роковой. По крайней мере, отход без нее становился предприятием весьма проблематичным. Майор пыталась представить себе, как далеко можно уйти из деревни Сковородка от тренированных "волкодавов" Соколовского, будучи одетыми по моде XVII столетия, без документов и сотней долларов в кармане (спасибо Его Величеству, во столько оценившему голову Кольцова-Бонасье!). Получалось, не дальше станции, ну, если очень повезет, то можно оказаться в валдайской психушке, откуда их лично и заберет заботливый представитель работодателя Казимир Станиславович Соколовский!
       - Хорошо хоть, что ты разделил яйца на две корзины! - похвалила д'Артаньяна Констанция.
       - Ну, в крайнем случае, пришлось бы снова лезть в кабинет, - деланно беспечно махнул рукой тот, - мне даже понравилось! Это ни с чем не сравнимое чувство полета...
       После завтрака г-жа Бонасье углубилась в сценарий, а д'Артаньян отправился в медпункт: в аптечке, висевшей в ванной комнате, не обнаружился один из ингредиентов, необходимых для угощения "конюшего" тонизирующим напитком "Старый К.".
       Когда Констанция добралась до фразы "Не всякий механизм, господа, должен работать, - говаривал Ришелье. - Иногда достаточно, чтобы он просто был!", в дверь постучали, и вошедший камердинер сообщил, что "Его Величество приглашает Ваше Величество в беседку".
       Луй Тринадцатый сидел за столиком и пил "Будвайзер". Сегодня монаршая особа была облачена в нежно-голубые цвета. На соседнем стуле лежала голубая же шляпа с роскошным страусовым пером. Только туфли подкачали: похоже, в последнее время он достаточно находился в придворной обуви с высоким каблуком, поэтому сегодня на нем были обычные мягкие коричневые туфли "Salamander".
       - Угостить мадам чем-нибудь холодненьким?
       Посмотрев на часы и отметив, что время близится к двенадцати, "мадам" решилась:
       - Если можно, джин-тоник из расчета 1: 8, капельку лимонного сока, листик мяты и много льда.
       Король с уважением посмотрел на королеву Анну и грубовато обратился к приведшему ее камердинеру, с той поры так и стоявшему за стулом гостьи:
       - Не перепутаешь? - затем повернул улыбающееся лицо к ней. - А Оксанка попросила бы чего покрепче. Правильно я тебя выбрал на роль сегодняшней хозяйки!
       - Ну, если на сегодня мне отведена роль хозяйки, то я должна, по крайней мере, знать, кто приезжает.
       - Приезжает Фридрих Фогель, мой немецкий партнер. Мои предприятия производят по его патентам продукцию и поставляют ее в Германию. Ты любишь Германию?
       - Я там никогда не была.
       - Если захочешь, - многозначительности в его голосе хватило бы на полсотни намеков, - побываешь! А где ты научилась так красиво пить?
       К этому моменту Анне Австрийской уже подали ее джин. Покуривая и потягивая из высокого запотевшего стакана бодрящую смесь, она подчеркнуто изучающее смотрела собеседнику в глаза.
       - У меня были хорошие учителя...
       Успев неплохо узнать этого человека, майор отлично представляла себе, как в его представлении должна выглядеть "роковая" светская женщина, и старалась этому образу соответствовать. "Фишка" заключалась еще и в том, чтобы балансировать на грани, отделяющей на все готовую особу от недотроги.
       - Между прочим, в старой жизни я профессор. Так что тоже мог бы тебя кое-чему научить...
       - Кто знает, может быть, мы когда-нибудь к этому и придем!
       - "Приходите вечером на сеновал, не пожалеете!", - процитировал Его Величество и обещающе улыбнулся.
       "Ого, - подумала Овечкина, - он начинает форсировать! А мы не из таких, и вообще, мы ревнивы!"
       - Кажется, Ваше Величество, Вы меня путаете с Миледи. Не забывайтесь, я все-таки королева!
       - Я пошутил, - тут же отыграл он назад. - Кино вспомнил.
       В это время очень кстати вдали подъездной аллеи показалась кавалькада из нескольких автомобилей.
       - О! - Луй Тринадцатый радостно вскочил с места. - Приехал, наконец, мой дорогой Фриц! Сейчас я Вас ему представлю. А этот наш интересный разговор мы продолжим в другой раз, не возражаете?
       Лида отметила, что он перешел на "вы".
       - Отчего же не поговорить, Ваше Величество? - вопросом на вопрос ответила Анна и обольстительно улыбнулась.
       Клиент был готов!
       Из автомобиля вышел сухощавый человек в тонких золотых очках, которые казались неотделимой частью его узкого тонкогубого лица с торчащим, словно клюв птицы, носом. Он был счастливым обладателем густой шевелюры мышиного цвета, которая на долгие годы обеспечивала ему статус "мужчины средних лет". Партнеры обнялись и даже облобызались, причем гость не удивился одеянию хозяина, - был, по-видимому, осведомлен о забавах русского партнера.
       - Познакомьтесь, - пригласив "хозяйку" жестом руки подойти поближе, предложил Гомберг. - Это мой друг и партнер Фриц, прошу любить и жаловать. А это - временная хозяйка моего "Лувра", Анна Австрийская, для тебя - просто Ольга.
       - Фридрих Фогель! - щелкнул каблуками немец и так резко прижал подбородок к груди, что Овечкина испугалась за сохранность его позвонков.
       Перебрасываясь шутками, партнеры присели в беседке глотнуть холодненького пивка. Узнав, что фройляйн Кёнигин не говорит по-немецки (что было бесстыдной ложью), г-н Фогель попытался воспользоваться для беседы русским. Это было настолько мучительно для всех, что Ее Величество собралась было махнуть рукой и разрешить ему перейти на родной язык, но не успела: за нее это сделал хозяин, забыв, разумеется, перед ней извиниться. Сам Луй, к Ольгиному удивлению, относительно бодро лопотал по-немецки. К концу первой кружки Фриц изъявил желание посмотреть, как снимается кино.
       - Нет проблем! - заискрился энергией Луй.
       Через сорок минут расслабленные и "нарушившие режим" актеры и прочие киношники были подняты на ноги, загримированы и согнаны на поляну перед беседкой. К этому времени королевское настроение успело сильно испортиться: быстро показать "дорогому другу" свое умение не получалось, а время, необходимое актерам - для мобилизации, техникам - для установки всего необходимого и так далее, воспринималось как физическое проявление "русской лени". Об этом национальном качестве Гомберг рассказывал Фогелю под вторую и третью кружечки (плюс "сто граммов под икорку"), покрикивая при этом в сторону съемочной площадки, что "это вам не курорт!" и "я вас за такие деньги привез сюда не прохлаждаться". Особенно умилило королеву высказывание: "Распустил я вас. Вы меня знали хорошим, теперь узнаете плохим!" Наконец, все было готово.
       Снимали сцену столкновения с людьми кардинала по дороге в Лондон. Несколько садовых рабочих "Новой Франции", соответствующим образом одетые и экипированные, уныло ковыряли кирками мощеную подъездную аллею, действительно в этом месте нуждавшуюся в обновлении. Взгромоздясь на свою стремянку, режиссер с чувством прохрипел:
       - Мотор!
       Стояла чудная погода, накормленные лошади резво несли своих седоков, карман приятно отягощали взятые у г-на Бонасье пистоли кардинала, рядом были друзья, и даже тревога за Портоса, оставленного с дуэлью на носу, не могла сильно испортить настроения: славный мушкетер был неслабым фехтовальщиком. Неожиданно кавалькада натолкнулась на препятствие: группа людей чинила дорогу, на самом деле просто ковыряя ее. На требование очистить проезд они ответили насмешками так, что даже невозмутимый Атос направил коня на одного из них. В ответ "рабочие" достали откуда-то мушкеты и нацелили их на путников.
       - Это засада! - крикнул Арамис и разрядил пистолет в голову одного из бандитов. Скачите, - продолжил он, - а я их задержу!
       У д'Артаньяна сбили шляпу, конь Атоса был ранен, но они избежали западни.
       - Повезло, - сказал мушкетер гасконцу, - что это был не спецназ ГРУ!
       - Стоп! Арамис, у тебя глаза к какому месту приделаны? Почему ты с трех шагов не попал этому дебилу в голову? В сценарии ясно сказано: "Разрядил пистолет в голову одного из бандитов".
       - Потому что хватит! Вчера я уже одному проткнул живот! Я не убийца!
       - Ты хочешь сказать, что убийца - я?! Эй, ты, - крикнул он одному из "ришельевцев", - сними свою дурацкую шляпу!
       "Землекоп" ее послушно снял, представив взорам всех собравшихся какое-то подобие хоккейного защитного инвентаря. "Поделка из сломанного пейнтбольного шлема", - догадалась Овечкина.
       - Тогда - другое дело! - развел руками Арамис.
       - Не "другое дело", - передразнил его Луй Тринадцатый, - а немедленно извинись! Ну!
       - Извините... Ваше Величество!
       - Вот так-то! Ладно... Дубль два. Мотор!
       На этот раз все было сделано в соответствии с пожеланиями режиссера. Правда, обладатель шлема после выстрела упал как подкошенный. Когда раздалась команда "Стоп!" и он остался лежать, Арамис кинулся к несчастному.
       - Да брось ты это животное, - посоветовал мушкетеру Его Величество. - У него обыкновенный болевой шок. Завтра будет бегать как новенький ..., - после чего пригласил восхищенного гостя и "хозяйку" отобедать.
       Обедали в тенечке на балконе. К счастью для незнающей немецкого Ольги, Фриц, с трудом объясняясь, вполне прилично понимал русский. Для поддержания застольной беседы этого вполне хватало, а когда мужчины уединятся в кабинете для обсуждения деловых проблем, Ольга будет уже не только не нужна, но и просто станет лишней. В следующий раз она может понадобиться вечером, когда в парке будут устроены в честь дорого гостя фейерверки и барбекю с шампанским (!). Все это ей объяснил Его Величество, когда Фридрих Фогель, извинившись, удалился в туалет. Значит, рассудила майор Овечкина, ее задача заключается в том, чтобы напоить мужиков и попробовать в их нетрезвой болтовне что-нибудь выловить. В части напоить задача не казалась столь уж невыполнимой: во время двухчасовой "разминки" в беседке они уже солидно "разогрелись".
       Кухня Луя Тринадцатого представляла собой явление, на котором стоит остановиться особо. О горячих блюдах сказать что-либо плохое мог бы только какой-нибудь Лукулл. Своего шеф-повара Его Величество сманил из модного московского ресторана и постоянно, пользуясь любым удобным случаем, рассказывал об этом. На ярмарке тщеславия, где проходила его жизнь, подобные "фенечки" очень ценились. Но настоящего вкуса к хорошей еде он не имел, поэтому экзотическому для России супу из акульих плавников в тот день предшествовали, как обычно, икра и закуски из вакуумных упаковок, - как подозревала Кёнигин Анна, купленные на оптовом рынке.
       Мужчины пили водку и "Будвайзер". Фриц - это было заметно - предпочитал, как и многие немцы, принимать крепкие напитки до и после еды, а в процессе - исключительно пиво. Но, будучи в гостях, с удовольствием подчинялся диктату хозяина и периодически вместо кружки поднимал рюмку "под грибочки" и "под горяченькое", не говоря уж о тостах "за милых дам", "за дорогого гостя", "за хозяина" и т.д. Все это играло на руку майору, которая ограничилась одной первой рюмкой и перешла на минеральную воду. Да вот беда: застольный разговор не представлял для нее никакого оперативного интереса.
       Под закуски Его Величество (кстати, было заметно, что он настолько привык к этому титулу, что когда гость обращался к нему по имени - "Еугениус", он недовольно морщился) рассказал пару пошловатых анекдотов. Фриц решил не отставать и исполнил что-то про задницу, разобрать что именно, Кёнигин Анна не смогла: рассказчик чудовищно коверкал слова, да к тому же все время хохотал. Когда подали первое, хозяин, оставаясь под впечатлением проявленной комедиантами "лени", заговорил о Второй мировой войне.
       - Конечно, по некоторым причинам я не могу жалеть о том, что вы нас не победили. Но мне очень жаль, что вы не загнали нас за Урал.
       - Потшему, майн фройнд?
       - Потому, что в этом случае нас освободили бы американцы, и это была бы тогда совсем другая страна!
       - Я, я! - кивал головой понятливый гость.
       После этого беседа плавно перешла к политике. Господина Фогеля очень интересовало, долго ли продержится нынешнее правительство, поскольку везде говорят, что его дни сочтены.
       - Это ест нормаль, когда экономик ист кранк.
       И лишь перейдя к куропаткам под смородиновым соусом, мужчины заговорили о работе: природа взяла свое. Сначала речь пошла о ценах на лом цветных металлов. В России, посетовал Его Величество, цены, долгое время бывшие относительно стабильными, слегка подросли. Зато в Европе, сообщил Фриц, цены растут постоянно, хотя они намного выше российских. "Это, - профессор проявил знание умных слов, - есть "динамическая стабильность". Выпили за динамическую стабильность. Следующий тост монарха сводился к тому, что сотрудничество "Фридрих Фогель Верке АГ" и ЗАО "Строймашинерия" "являет собой архиубедительный пример плодотворного сотрудничества германского гения и русской изобретательности". Выпили и за них. К моменту подачи мороженого клиенты Овечкиной окончательно дозрели.
       Господин Фогель с трудом встал и, подняв рюмку с коньяком, начал говорить длинный тост за хозяина. В конце первой фразы он перешел на немецкий язык ("Еугениус, ик! Перводи для фройляйн"). Но уже со следующего предложения Его Величество замолчал, утомленный работой синхрониста, так что "хозяйке" стола приходилось удерживать на лице вежливую улыбку ничего не понимающего человека. Фриц очень долго и путано рассуждал о деловых и человеческих качествах херра Гомберга, дважды назвав его творцом поистине золотых "плацебомашинен". Услышав этот титул в первый раз, Луй сделал страшные глаза и, приложив палец к губам, издал интернациональный предостерегающий звук: т-сс! Во второй раз он страшно захохотал и полез обниматься. На вкус майора Овечкиной, подобный титул был бессмысленным сочетанием несочетаемых слов. Может быть, партнеры каким-то образом связаны с нелегальной торговлей золотом? В самом деле: оба имеют отношение к металлам, а золото, оно и в Африке - золото! В смысле оно - неплохой инструмент сбережения денежных средств от инфляции, да и финансировать кого-то вполне возможно, используя драгметаллы. В Гомберговском досье об этом ничего не было... Эх, как некстати они лишились связи! Хотя, если разобраться, когда такая беда может случиться вовремя?
       Обед закончился. Его Величество вместе с германским гостем под ручку, поддерживая друг друга, направились в кабинет для деловой беседы, а уставшая и разочарованная Анна Австрийская отправилась к себе. При этом у нее было ощущение, что день не прошел впустую, хотя она никак не могла понять, почему. Прозрение пришло позже, когда она вернулась к чтению сценария.
       До этого она упоенно рассказывала д'Артаньяну о своих светских успехах, а он сосредоточенно готовил "коктейль" для "егермейстера" Григория - никто не знал, когда и как срочно он может понадобиться. В конце Констанция сообщила о намечаемой королем вечерней программе, и они решили, что когда народ отправится на шашлыки и фейерверк, представится, наконец, возможность одним глазком посмотреть на содержимое знаменитой видеокассеты: в пресловутой "каминной зале" стоял телевизор с видеомагнитофоном. После этого каждый занялся своим делом: г-н Бонасье сидел в кресле и смотрел на г-жу Бонасье, которая, уютно устроившись на постели с ногами, читала сценарий.
       Открыв на заложенной странице пухлую книжечку, она во второй раз прочла: "Не всякий механизм, господа, должен работать, - говаривал Ришелье. - Иногда достаточно, чтобы он просто был!" - и, отложив книгу, как зачарованная, уставилась в потолок.
      
       "Моя дорогая, - писал Арамис аккуратным круглым почерком, - вчера мне приснился страшный сон. Я видел нашего далекого друга, он лежал не земле и умирал в страшных мучениях. Уж не помню от чего: от удара кинжалом, выстрела или яда. Но одно запечатлелось в памяти очень точно: это не была мирная кончина от каких-то естественных причин - инфаркта, СПИДа или цирроза. Я очень обеспокоен - ведь ты знаешь, что я часто вижу вещие сны. Передай привет своей кузине". "Кому же ты адресуешь письмо?", - спросил д'Артаньян. Вместо ответа Арамис кокетливо сложил листок и надписал: "Девице Аглае Мишон, белошвейке". Друзья расхохотались: уловка не удалась. "Хороша белошвейка, - сказал Портос, - которая называет королеву "кузиной".
      
       БАРАНОВ
       Конечно, они делали опасную и трудную работу, посложней многих других, не говоря уж об этом задании. Он не раз вспоминал своего приятеля Георгия, как-то раз афористично сказавшего, что "всякая работа трудна, если ее работать". Но согласитесь, если труд связан с ежеминутным риском для жизни, то он чем-то отличается от нагрузок, достающихся кузнецам, дворникам в снегопад, ученым в преддверии открытия, солистам балета перед премьерой и прочим пролетариям умственного и физического труда. Но здесь, на Валдае, он чувствовал себя практически как во время своеобразного медового месяца. Виктор сидел в кресле и неотрывно смотрел на удивительную женщину, подобных которой он не встречал еще за свою жизнь. А стоит напомнить, что капитан в свои двадцать семь считал себя опытным мужчиной. В какой-то момент предмет его обожания оторвалась от текста и сомнамбулически уставилась в потолок. Затем резко выпрямилась и исторгла распространенное междометие "ё-моё!"
       - Вспомнила, золотко, что, уезжая из Москвы, забыла выключить утюг?
       - Лучше, - непонятно ответило "золотко".
       - Что может быть лучше забытого в запертой квартире утюга?
       - Я поняла суть Гомберговой аферы!
       Теперь резко выпрямился капитан. Стараясь сохранить иронический тон, поинтересовался:
       - Видимо, вычитала в сценарии?
       - Можешь себе представить, да! А подсказал мне дорогой наш гостюшка, Фридрих Фогель.
       - ?
       - Ты ведь изучил уже всю ту бредятину, которую графоман Гомберг называет сценарием?
       - Разумеется. Это ты у нас лентяйка, все время не могла выбрать, а я - трудяга!
       - Тогда ты должен помнить рассуждения кардинала по поводу защиты дамбы во время осады Ла-Рошели: "Не всякий механизм должен работать. Иногда достаточно, чтобы он просто был!" Понял, трудяга?
       - Не очень.
       - Вот и я, дура, поначалу не обратила внимания на это откровение. А ведь, кто знает, прочти я все раньше и пойми, мы бы могли быть уже в Москве...
       - Да объясни же, наконец, по-человечески! - начал терять терпение Баранов.
       - Ты сейчас все сам поймешь. Ближе к концу обеда изрядно набравшийся "варяжский гость" поднял тост за "творца поистине золотых "плацебомашинен". Тебе это о чем-нибудь говорит?
       - Только о том, что ты очень умная. "Плацебо"... Где-то что-то слышал, но что точно, убей Бог, не помню! А "машинен" - это понятно. Это по-нашему, по-бразильски!
       Лида приосанилась и заговорила лекторским тоном:
       - Плацебо, друг мой, переводится с латыни как "нравиться", "доставлять удовольствие", хотя весьма популярен неправильный перевод "вместо чего-то". Выражаясь по-ученому, плацебо в медицинской практике представляет собой индифферентное вещество, используемое при научной оценке действия лекарств (под видом нового препарата).
       - Все это очень интересно и, я уверен, страшно важно для фармакологии, но причем тут Гомберг?
       - Имей терпение. Если перевести на человеческий язык то, что я только что сказала, получится, что когда испытывают новое лекарство, испытуемых разбивают на две группы. Одним дают новый препарат, а другим - плацебо. Скажем, первая группа получает новые таблетки, снимающие сердечную боль и содержащие в числе других ингредиентов ментол, а вторая - обычный "ментос" под видом последнего слова фармакопеи. Это понятно?
       - С плацебо разобрались. Но причем...
       - Потерпи еще чуть-чуть. Вся прелесть заключается в том, что от тридцати пяти до сорока процентов больных из второй группы в результате приема пустышки-плацебо начинают чувствовать облегчение. Опытные врачи часто используют этот эффект, особенно когда имеют дело с ипохондриками. Теперь вернемся к сценарию. Скорее всего, непроизвольно, привычно стремясь покрасоваться, автор вложил свою криминальную идею в уста первого министра. Идея проста: главное, чтобы механизм внешне был похож на реальную машину! Вот откуда взялись Фрицевы золотые "плацебомашинен"!
       Капитан начал понимать.
       - Значит, то, что он поставляет в Германию, вовсе не сложная техника...
       - ... А тривиальный цветной металл, гениально "загримированный" под строительную машинерию! Недаром на таможне удивлялись массивности продукции этой фирмы! Прибыль же от такой жульнической операции двойная, поскольку государство в лице таможенной службы возвращает "производителю" экспортного "товара" налог на добавленную стоимость.
       - Ну, прохиндей! - не мог не восхититься Баранов. - Действительно, золотые машинен!
       - Да, - согласилась Лида, - ловко. Даже подумать страшно, сколько стоила казне эта ловкость! Ну, ничего: сколь веревочке не виться... Только бы добраться до Москвы! Вот теперь, Виктор, пора отходить!
       - Есть, товарищ майор, отходить! Однако разрешите обратиться!
       - Обращайтесь.
       - Неужели вы думаете, что, прочтя сценарий раньше и поняв тот намек (без подтверждающей версию откровенности Фогеля), вы смогли бы с легкой душой уехать в столицу, считая, что задание выполнено?
       - Конечно, нет. Но ты же помнишь, Виктор, что всегда легче искать, когда знаешь чт?. А то ведь я, да и ты тоже, приехала сюда с заданием, сформулированным как в сказке: "Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что". Ничего, - подумав еще раз, уверенно повторила Овечкина, - что-нибудь, да нарыла бы!
       Тем временем наступил вечер, и с улицы потянуло неповторимым ароматом шашлыков, готовящихся на березовых углях. Сглатывая как собаки Павлова слюну, обитатели "Пале Рояля" потянулись на улицу. Вскоре из сада, где находился центр торжества, стали доноситься все более громкие голоса и выстрелы шампанского. Для фейерверков было пока еще светловато. Пройдясь по комнатам и убедившись, что в доме никого, кроме них нет, Виктор по быстрому сгонял к тайнику и принес все его содержимое: сегодня вечером надо было уходить. Отправив Лиду покурить на крылечке (часовой был необходим на случай, если кто-то из гостей до срока вернется домой), он приник к видеомагнитофону. Минут через десять Овечкина услышала, что капитан ее зовет. Погасив сигарету, она вернулась в дом.
       Бережно уложив в сумку кассету с вложенным в нее листком настольного календаря, Виктор приступил к рассказу. Впрочем, главное она уже знала - достаточно было посмотреть на его удовлетворенное лицо.
       - То, что нужно! Подробно снято все - от "уговора" до трагического финала. Я просматривал, разумеется, фрагментарно, но главное - увидел. Призом у них была бутылка двадцатилетнего "Хенесси", поставленная в центр игрового поля - здоровенной поляны с кучей естественных укрытий. Перед началом они оговорили условия и обменялись собственноручно подписанными листами чистой бумаги: мол, если не дай Бог, несчастный случай, наберешь на компьютере любой текст, позволяющий отвести от себя подозрения. Эдакий традиционный ритуал... Вот, кстати, откуда Пузанчик берет подлинные подписи! А нотариус у него, конечно, карманный. Само "соревнование" я перемотал, потом посмотрим, это долго, но в финальной сцене Гомберг добивает несчастного Розова выстрелом в голову - до этого, в ходе "игры", он его тяжело ранил в грудь.
       - Поздравляю, Виктор. Дело сделано.
       - Да, капитан Баранов, лихо сработано! - поддержал Лиду чей-то голос.
       Резко обернувшись к дверям, они увидели Соколовского. Держа в руке симпатичную "беретту 9 2F", он перешагнул порог со словами:
       - ... И дело действительно сделано! Недаром я говорил, что мадам Смирнову где-то видел раньше! Помните, - обратился он к ней, - как я заглянул в комнату, когда вы пили чай с моим заместителем? Или это был кофе? Да, действительно, кофе... Только вВы были тогда Собакиной и внешность ваша была несколько иной, включая цвет глаз. Присядем, господа, на дорожку, - он махнул автоматическим пистолетом в сторону кровати, а сам уселся в кресло, ни на минуту не отводя от них черного зрачка ствола, откуда в любой момент могли вылететь пятнадцать маленьких злых смертей калибра 9 мм.
       Казимир задумчиво смотрел на своих пленников. Держались они неплохо: парень слегка побледнел, а девка, наоборот, зарумянилась. Похоже, от злости на себя. Глупышка! Когда полковник Казимир Соколовский подкрадывается к противнику, тот даже не успевает осознать, что мертв! Он снова перевел взгляд на парня.
       - Так, значит, Баранов - это вы, а не тот бедолага, в которого стреляли да недострелили? Так-так... А мадам и есть та неизвестная, что сопровождала капитана в его поездках по пейнтбольным клубам? Ребята, не надо молчать! Имейте в виду: здесь я хочу с вами побеседовать, потому, что в другом месте я буду вас допрашивать, и там, смею вас уверить, если вы захотите помолчать, вы будете кричать! Ну, будем беседовать или пойдем?
       - Будем беседовать, - глухо ответил Баранов и, достав из лежавшей около Лиды пачки сигарету, нервно закурил. Зажигалку он, откровенно волнуясь, перекладывал из руки в руку. Достала сигарету и Овечкина. Дав ей прикурить, Виктор рассеянно сунул зажигалку в карман.
       - Ну-с, мадам, а ведь..., - Казимир закашлялся, разогнал сигаретный дым свободной от оружия рукой и продолжил: - А ведь я вам почти поверил! Вот что значит два месяца без глаз! Сегодня в шестичасовых новостях по чистой случайности увидел дикторшу в костюмчике, похожем на тот, в котором вы под видом Собакиной приходили к нам. И сразу все вспомнил, а вспомнив, отправился сюда. И видите, как вовремя! Успел к отчету капитана Баранова о проделанной работе. А вы по своему ведомству добились чего-нибудь?
       Овечкина холодно молчала, презрительно пуская дым в лицо Соколовского.
       - Отвечай, Лида! - просительным тоном проговорил Виктор. - Не надо бессмысленно злить Казимира Станиславовича. Себе же дороже.
       - Так вас зовут Лида? - подхватил Казимир. - Ваш партнер прав, - продолжил он, непрофессионально позволив прозвучать в своем голосе презрению. - Не надо меня злить!
       Видя, что молчание затягивается, Баранов ответил за нее:
       - Майор финансовой разведки Лидия Овечкина. Сегодня за обедом добыла важную информацию.
       - Предатель, - прошипела Лида и снова погрузилась в молчание.
       - А ты - перспективный парень, - полушутя, полусерьезно сказал Соколовский, глядя на капитана с легким отвращением. - Может быть, я тебя и не расстреляю. И вообще: если все добросовестно расскажете, я вам позволю, как минимум, дожить до конца фильма: нельзя же шефу портить удовольствие... А тебя, Баранов, я сделаю "оборотнем"! Все, ребята, поговорили по душам, посидели на дорожку, пора и честь знать. Руки за голову, встали и пошли!
       В это время за окном шарахнула первая петарда. Небо озарилось разноцветными огнями, и в саду раздалось разноголосое "ура!".
       - Казимир Станиславович, - умоляюще протянул к Соколовскому руки Виктор, -позвольте задать вам прямо сейчас один вопрос, после которого я сделаю очень неожиданное и, прямо скажем, перспективное предложение.
       - Валяй, - лениво и как бы нехотя согласился тот, хотя было совершенно очевидно, что "разговор по душам" был задуман всего лишь как форма экстренной вербовки, которая, как можно было предположить, удалась.
       - Для принятия решения мне очень важно понять, как вы, боевой полковник могучей спецслужбы, принявший в свое время присягу, заслуженный ветеран, стали Рошфором и Ришелье в одном лице для такого преступника, как Гомберг?
       - На совесть, что ли, хочешь надавить?
       - Нет, что вы, но для меня действительно очень важен ваш ответ. Вы увидите!
       Экс-полковник задумался, а затем раздумчиво заговорил:
       - Я приносил присягу стране, которой больше нет. Это - раз. Стране, в которой я живу сейчас, я оказался в свое время не нужен, тем более со своим ранением, последствия которого надо было лечить долго, и лечить за границей. Это - два. Возможности, которые дал мне новый шеф, совершенно фантастичны. В своей нише я имею безграничную власть над жизнью и смертью. Это - три. Достаточно? Теперь давай свое предложение!
       Трясущимися руками вконец побелевший Баранов потянул из пачки еще одну сигарету, с трудом ухватил ее непослушными губами и достал зажигалку. За окном лопнула очередная петарда, и ее взрыв заглушил хлопок выстрела "лилипута". На переносице бывшего Казимира Станиславовича Соколовского алело аккуратное отверстие диаметром 4,25 мм.
      
       Услышав звук открываемой двери, Миледи повернула голову. На пороге высилась фигура человека в низко надвинутой шляпе. Он стоял молча, и от всего его облика веяло угрозой. "Кто Вы, - воскликнула она, - и что Вам нужно?". Незнакомец сделал несколько шагов и откинул угол плаща, которым прикрывал лицо. Ужас исказил прекрасные черты миледи: "Граф де ла Фер!" "Да, сударыня, это я. Я надеялся, что казнил Вас, а Вы думали, что я убит. Но все это время я следил за вами, и вел счет вашим преступлениям!" Лицо Миледи осветила улыбка недоверия. "Судите сами, сударыня! - предложил Атос. - Сначала Вы срезали две подвески у Бэкингема, затем...". "Он - сам Сатана", - думала во время этого перечисления своих "подвигов" на службе у кардинала Миледи. - Искусству составления досье у него мог бы поучиться сам Гувер!"
      
       ОВЕЧКИНА
       "Все-таки настоящий оперативник он, а не я", - мысленно призналась Лида.
       - Ты знаешь, был момент, когда даже я засомневалась в тебе. Смущала только твоя неожиданная любовь к никотину. Что будем делать с этим? И вообще, что будем делать?
       - Мне нужно было время, чтобы он привык ко мне с сигаретой в руке и не удивился бы тому, что я закуриваю второй раз. Иначе он бы выстрелил первым. Казика мы сейчас спрячем, а потом уйдем. Какие еще будут вопросы?
       - Где будем прятать?
       - Чем дольше его будут искать, тем позже объявят тревогу, а значит, тем дальше мы уйдем без погони. Давай-ка, оттащим его в комнату твоего мужа. Наверняка после допроса Бонасье там все перерыли вверх дном, и Соколовского в этом месте будут искать в последнюю очередь. А ты что предлагаешь?
       Звучало это вполне убедительно, поэтому без дополнительной дискуссии Овечкина помогла Виктору перенести труп и спрятать его в душевой кабинке.
       - Что делаем дальше? - в сложившейся ситуации она безоговорочно признала Викторово "командирство".
       - Быстро собираемся и отправляемся с визитом дружбы к моему лучшему другу Григорию Портнову. Так, берем: кассету - раз, бутылку с зельем - два...у тебя ножницы есть?
       - Есть.
       - Значит, ножницы - три, лови "лилипута, себе я возьму "беретту" - четыре, доллары - пять. Сними туфли - на таких каблуках далеко не уйдешь, уж лучше "шлепки", а я сброшу колет - авось, не замерзну.
       Оставшись в белой рубашке с большим отложным воротником и широкими, особенно от локтей до манжет рукавами, Баранов схватил за руку Овечкину и быстрым шагом повел ее прочь.
       Нормальный человек - и она отдавала себе в этом отчет - должен был бы в такой ситуации волноваться о том, удастся ли это побег, как они доберутся до Москвы и так далее. На худой конец, если бы он был вдобавок ко всему еще и сверхсознательным, его беспокоила бы судьба ответственного задания межведомственной следственной группы. Между тем майор Овечкина, продираясь в темноте через кусты, не отвлекаясь ни на что, напряженно пыталась ответить на вопрос, зачем Баранов взял с собой ножницы.
       Обойдя парком веселящийся у жаровен народ, офицеры двинулись в сторону конюшни. Туда вела калитка, прорезанная в воротах, которые висели на стене, отделявшей территорию собственно имения от конюшни с примыкавшим к ней полем для вольтижировки.
       Портнов, сухой сожженный алкоголем человек в камуфляже, не спал. Он сидел на ступеньках своего обиталища, выстроенного стеной к стене денника с лошадьми, и уныло смотрел на вырастающие за забором огни фейерверка. Был он в плохом настроении, поскольку оно находилось в прямой зависимости от количества в его крови алкоголя. Григорий был трезв, причем безнадежно. За этим тщательно следили, следуя жесточайшему приказу хозяина. Поэтому появление парочки было встречено индифферентно:
       - Чё надо?
       - Вот Григорий, привел девушку свою. Хочу ей лошадок показать, любит она их.
       - Лошадок, лошадок... А выпить у тебя, случайно, не найдется? - совершенно автоматически и ни на что не рассчитывая, спросил конюх.
       - Как не найдется? Имеется! - оживленным голосом ответил Баранов и достал пол-литра.
       Портнов встрепенулся.
       - Я мигом за стаканАми да за огурчиком!
       - Не, Гришаня, мы уже. Пей один.
       "Егермейстер", получив такое роскошное предложение, не стал тратить времени на глупости в виде стакана и закуски, и деловито припал к горлышку. Почти ополовинив бутылку, он занюхал "мануфактуркой", то есть рукавом, и удовлетворенно перевел дух.
       - Хорошо тут у вас, тихо! - завела разговор Лида.
       - Тихо, - согласился с ней конюх, - да веселья маловато! - и снова припал к водке, оставив на этот раз где-то на три пальца.
       "Веселье", упавшее на Гришку практически с неба, начало оказывать ожидавшийся от него эффект: веки конюха тяжелели на глазах, а язык делался все непослушнее.
       - А чего поездов-то не слышно? - ответ на этот вопрос Баранову получить было очень важно.
       - А кк-как услышишь, т-тут кил?метров пятнад-цать лесом на восток б-будет. Да и п-поезда д-дальние с полуночи только пойдут... А на севере - г-глушь: деревни Мельница, Тухили, П-пузыревка. Еще озера...
       Про озера узнать уже не удалось: Портнов отключился. Капитан немедленно обыскал его и из кармана штанов вытащил связку ключей. Отперев денник и найдя седла и прочую сбрую, Баранов вздохнул и приступил к полузабытой процедуре. В спешке - а торопиться было ой, как надо - дело шло еще медленнее. Правда, руки "вспомнили" быстрее, чем голова, и второй конек, для Лиды, был оседлан значительно быстрее. Заперев за собой дверь денника, капитан отвел коней к воротам, открыл их и, передав уздечки майору, попросил ее вывести "транспорт" наружу. Сам же, снова заперев замок, снова положил ключи в карман конюха и, быстро добежав до забора, перелез на ту сторону. Эти маневры, надеялся он, введут преследователей в заблуждение и подарят им лишние минуты, а то - и часы.
       Сначала пешком, ведя коней за узду, дошли подвернувшимся вовремя оврагом до редкого перелеска. Лишь здесь сели в седла - береженого, как известно, Бог бережет... В первое время Овечкина чувствовала себя не слишком уверенно, но минут через пятнадцать стала осваиваться. Однако ничем не защищенные ноги, соприкасавшиеся с лошадиной шкурой, все сильнее и сильнее давали о себе знать. На ее жалобу Виктор придержал своего коня и поехал медленнее.
       - Как ты думаешь, сколько у нас времени? - задала наконец Лида этот естественный вопрос.
       - Как говорится, это зависит. Когда хватятся Казимира? Когда обнаружат, что пропали и мы? Сразу ли свяжут наше исчезновение с исчезновением Казимира? Как скоро найдут его труп? Обнаружат ли пропажу лошадей и когда? Через сколько часов Гришка сможет что-нибудь рассказать? И так далее. Я думаю, у нас часа три-четыре.
       - Почему так мало?
       - В первую очередь потому, что не забываю о выучке подчиненных Соколовского. Если бы пришлось иметь дело с другими противниками, то мы имели бы фору до рассвета. А с этими... Через какое-то время после того, как праздник закончится, (надеюсь, не раньше) выяснится, что Казимир пропал. Его люди, уверен, не будут ждать, пока шеф найдется сам, а начнут его активно искать. В таком мероприятии обыск всех помещений - первейшее дело. Если даже не сразу найдут труп (а я на это очень рассчитываю), то наше исчезновение неминуемо будет замечено.
       - И...?
       - И начнут искать уже нас, причем достаточно скоро этот поиск выйдет за территорию "Новой Франции" - как только они окончательно убедятся, что внутри нас нет. Думаю, четырех часов для всего этого даже многовато. И наше счастье, что в этой охоте не Казимир будет главным ловчим.
       Некоторое время ехали молча. Перелесок меж тем плавно перешел в мрачный и сыроватый ельник, поэтому пришлось взять немного в сторону, поскольку в тени высоких елей в десять часов вечера даже в начале июня, и даже на этой широте, не было видно ни зги. Боль на внутренней стороне бедер нарастала, и если бы не пессимистичный временной расчет, сделанный Виктором, Овечкина давно бы уже попросила сделать привал. Вместо этого она задала давно мучивший ее вопрос:
       - Баранов, зачем тебе ножницы? Тебе мало "беретты"?
       - Зарезаться, когда ты окончательно достанешь меня вопросами! - Очевидно, ему стало стыдно за эту невынужденную резкость, и после паузы он заговорил вполне миролюбиво: - Сама посуди, можно ли будет в таком платье, как у тебя, показаться на людях? Подольчик придется раза в два укоротить. А ленты на моих штанах? Одних ботфортов хватит, чтоб все оглядывались!
       Спустя короткое время, которого капитану хватило для того, чтобы сообразить, что Лиде просто невмоготу ехать молча, он великодушно разрешил:
       - Валяй, спрашивай, чего хочешь! Не обращай внимания на мое старческое брюзжание.
       Чтобы у Виктора не сложилось впечатления, что она только и ждала его разрешения, Овечкина для приличия выждала минуту.
       - А как ты в такой темноте узнаешь дорогу? Ведь звезд не видно, а по мху на деревьях пусть определяются авторы учебников природоведения: с детства знаю, что с юга он ни черта не гуще!
       - У меня компас на ремешке от часов, - по голосу было слышно, что он улыбается.
       "Вот дура! - подумала про себя Лида, - я же его сто раз видела! Больше не задам ни одного вопроса". И тут же спросила:
       - А куда мы едем? И нельзя ли на минуту снять меня с этого животного?
       Баранов покорно натянул узду. Соскочив на землю, он протянул руки и нежно обхватил майора за талию. Оказавшись внизу, она отвернулась и, щелкнув зажигалкой, задрала подол. Кожа ног в тех местах, где она терлась о конскую шкуру, покраснела так, как это бывает с плечами рыжих людей, приехавших на юг, и весь первый день пробывших на солнце без майки. Дотронувшись до внутренней части бедра, Лида застонала: было очень больно, и кожа была влажной от сукровицы. Вот-вот пойдет кровь, поняла она. Прочувствовал ситуацию и Баранов: передав ей уздечку своего буцефала, он мигом скинул кюлоты и, оставшись в плавках, протянул эту столь необходимую для наездника часть костюма Овечкиной. Пока она их натягивала, Виктор объяснял свой замысел:
       - Попробуем встать на место преследователей. Сначала они должны решить для себя принципиальный вопрос: спрятались мы где-то, чтобы переждать, или намереваемся пробиваться к цивилизации. Подумав, они правильно рассудят, что терять время нам не с руки, но двух-трех человек все-таки отправят с заданием обойти соседние деревни и поговорить с народом: не видал ли кто в округе чужих. Основные же силы будут брошены туда, где мы можем появиться на пути к большим населенным пунктам.
       - Например, на железнодорожную станцию, - обреченно подсказала Овечкина.
       - Да, в первую очередь - туда! А также на шоссе, где установят липовый пост ГИБДД. Учитывая, что у них есть, в отличие от нас, автомобили, соревноваться с ними в скорости мы не можем. Да и голосовать ночью в таком виде... А что мы можем?
       - Ни черта, капитан, мы не можем. Я лично уже и ходить-то толком не могу...
       - А можем мы, майор, постараться их перехитрить! Нас будут ждать в Угловке...
       - Где это?
       - Больше надо с простым народом общаться, Ваше Величество! Угловка - это ближайшая к Сковородке станция Октябрьской железной дороги, причем большая: на ней останавливаются поезда дальнего следования. До нее километров пятнадцать. Надеюсь, что в ближайшие час-полтора ее основательно обыщут, убедятся, что беглецов там нет, и выставят кордоны вокруг нее: брать нас на самой станции, где могут быть свидетели и где имеется линейный отдел внутренних дел, им не с руки. Что еще надо сделать, чтобы нас поймать? Обязательно контролировать въезд в город Валдай (а вдруг мы умудримся туда просочиться?) и вокзалы в городах Бологое и Тверь - это конечные пункты местных электричек. Остается иметь по две пары глаз на вокзалах в Москве и Питере (а вдруг мы такие шустрые), и все!
       - Ваш анализ, г-н д'Артаньян, не больно-то оптимистичен!
       - Надеюсь, секьюрити твоего разлюбезного Луя Тринадцатого тоже так подумают.
       - Ну, хорошо. То есть ничего хорошего! А нам-то что делать?
       - А мы сейчас скоренько едем на лошадках на станцию Яблоновка. Она - следующая после Угловки в сторону Питера. Такая малюсенькая, что ничего, кроме электричек, идущих по маршруту Малая Вишера - Бологое и Окуловка - Бологое, на ней не останавливается, и поэтому нас там не ждут. Но на перроне Яблоновки наверняка висит расписание, и мы сможем синхронизировать свой приезд в Угловку с прибытием туда же поезда на Москву.
       - Не Бог весть что, - с кряхтением пытаясь взгромоздиться в седло, резюмировала Овечкина.
       - Но все же лучше, чем вплавь перебираться через Валдай и сдаваться ментам из охраны дома отдыха президентского медцентра.
       - А если на лодке?
       - Спорю на всю будущую пенсию, до которой не доживу, что у Гомберга на озере имеется целая куча плавсредств, в том числе и скоростные моторки! И что за озером в ближайшие дни кто-нибудь будет присматривать и аккуратно пересчитывать лодки - не пропали ли. Нет, мать, наш шанс - Яблоновка и совпадение в расписании! А также понимание того простого факта, что силы противника не беспредельны - именно поэтому я и надеюсь, что в Яблоновке засады не будет. Ну и, кроме всего прочего, нам понадобится малая толика везения: ровно столько, сколько его необходимо тому, кто срывает в "Русском лото" джек-пот!
       Б?льшая часть этой вечерней конной прогулки воспоминаний в Лидиной памяти не оставила. Никогда в жизни она не испытывала подобных мучений и не пожелала бы их даже злейшему врагу. Кюлоты Баранова, надетые слишком поздно, частично облегчали ее мучения: ровно настолько, насколько обожженной южным солнцем спине помогает простокваша.
       Целиком погрузившись в свою боль, майор потеряла счет времени. К тому же, как истая горожанка, она совершенно не умела ориентироваться в лесу, тем более ночном. В результате она пребывала в состоянии, почти мистическом: вне времени и пространства. На землю ее вернул вид неширокой лесной речки.
       - Долго еще? - с трудом поборов хныкающую интонацию, осведомилась Овечкина.
       - Примерно столько же.
       - Боже! Еще два часа я не выдержу!
       - Лидуня! Ты - самый мужественный майор из всех, кого я когда-нибудь видел! И самый умный. И самый красивый. Но вот с чувством времени у тебя... Мы ехали всего сорок минут, причем шагом.
       - Не может быть! Я думала, уже светает..., - сделав паузу, Овечкина добавила: - Когда-нибудь в Москве, капитан, я вам припомню этот комплимент, особенно в той части, где я "самый мужественный". У меня есть один знакомый сексопатолог..., - не договорив, она умолкла.
       - Сейчас мы с тобой форсируем эту могучую водную преграду под названием Шееринка и потихоньку двинемся дальше. Должен тебя расстроить: ехать сейчас придется чуть быстрее, иначе мы наверняка опоздаем на последнюю электричку - думаю, после полуночи они тут не ходят.
       Сообщение о необходимости изменить аллюр Лиду испугало не очень: на смену острой боли пришло некое отупение, хорошо известное марафонцам и другим завзятым мазохистам, под названием "второе дыхание". Сыграло свою роль и сознание того, что минут через сорок конная часть их туристического маршрута закончится. Но до этого еще надо было дожить или, если хотите, доехать: даже небольшое увеличение скорости привело к тому, что многочисленные ветки, которые до того удавалось увидеть и отвести от лица, начали самым болезненным образом хлестать по нему, норовя вдобавок выколоть глаза. Заметив, что Виктор круто повернул на 90?, Овечкина снова подивилась его способности ориентироваться в лесу. Спустя какое-то время впереди опять показалась вода: на Валдае, куда ни плюнь, попадешь в речку или в озеро.
       - Как же называется этот могучий поток? - без особого интереса спросила она.
       - Не удивляйся, но это снова Шееринка. Речки здесь крайне извилисты! Очень хорошо: значит, мы успешно обошли озеро Боровно!
       - Откуда ты все это знаешь?
       - "Знаешь" - не то слово. Скорее, имею общее представление. Накануне отъезда посидел часок-другой над картой - так, на всякий случай. При наличии связи об отходе можно было не беспокоиться...
       Всему на свете рано или поздно приходит конец. Около двенадцати часов, отпустив заранее лошадей, (Баранов при этом ни секунды не сомневался, что к рассвету они вернутся к своему стойлу) путешественники вышли к Яблоновке. Решили, что выйдут из темноты на освещенный перрон только тогда, когда увидят вдали свет поезда. Образовавшееся свободное время потратили на приведение в порядок одежды: д'Артаньян получил назад свои кюлоты, после чего, поминутно чертыхаясь, начал обрезать маникюрными (!) ножницами подол платья Констанции. В результате она превратилась во вполне достоверную беженку из "горячей точки". Особую убедительность образу придавали "шлепки" на грязных ногах. Потом г-жа Бонасье принялась спарывать ленты со штанов кавалера. Почти сразу после того, как с этим было покончено и он в своих ботфортах и грязной рубахе превратился в подобие цыгана из бедной семьи, вдали послышался гудок, и показались огни приближающегося поезда. Капитан по-хозяйски подхватил отрезанный лоскут, и парочка сломя голову кинулась на платформу. Мимо них со свистом пролетел скорый Санкт-Петербург - Москва. На допотопных станционных часах стрелки стояли на половине первого. Изучение расписания показало, что Баранов, полагавший, что местные электропоезда не ходят только после полуночи, был неоправданно оптимистичен: последняя электричка из Окуловки на Бологое прошла через Яблоновку в 21-31.
      

    СУББОТА, 6 ИЮНЯ

      
       В харчевне было полно народу: к привыкшим рано завтракать добавились те, кто всю ночь мерз в траншеях, карауля ларошельцев, и теперь, после того, как их сменили, пришли погреться. Озябший драгунский капитан, стоя около очага и смакуя, держа за ножку, большую рюмку водки, рассказывал окружающим о ночной вылазке. Рядом с ним огромный швейцарец давал указания трактирщику, как зажарить принесенного им гуся. Птица была насажена на саблю, как на чудовищных размеров шампур. "Подставьте под него протифень, - говорил он, - чтопы не потерять ни капли его трагоценный жир! Я отшень люблю гусини жир с фишнефый варенье". "Жаркое было дело?", - спросил Атос у капитана. "Очень, - ответил тот, - мы потеряли людей больше, чем при Бородино".
      
       БАРАНОВ
       Конечно, это сильно меняло и усложняло ситуацию. "Последний и решительный бой" откладывался до шести часов ноль трех минут, то есть на пять с лишним часов, в течение которых надо было где-то перекантоваться. Но это были еще цветочки, поскольку в Угловку утренняя электричка приходила 6-11, а московский поезд - в 6-42. Причем поезда дальнего следования стоят там всего одну минуту. Для беглецов это означало, что по приезде им нужно будет тридцать две минуты скрываться каким-то образом от вражеских наблюдателей, а затем в считанные секунды проникнуть в поезд. Баранов понимал, что все это было малореально, особенно с теми средствами, которые имелись в их распоряжении (точнее, в отсутствие всяких средств).
       Самым простым было дождаться утра. Для этого вполне подходил диван, основу которого составляло сиденье, украшавшее, судя по всему, местный автобус еще в довоенные времена. Он стоял под навесом, соединявшим два главных строения местного "вокзала" - кассу и буфет, архитектура которых чем-то неуловимо напоминала, что сколочены они на Русском Севере. Они представляли собой две будки с окошками, украшенными резными наличниками; буфет, разумеется, был побольше, а окошко его - пошире. Само собой, они были закрыты по причине позднего времени. Из буфета, правда, временами доносился заливистый храп. Мнения туристов разделились: Баранов считал, что это храпит женщина, Овечкина же настаивала на мужчине.
       Во время ночевки нашлось первое применения для огромного лоскута, совсем недавно бывшего роскошным подолом модного платья XVII века: чтобы королева Анна не сидела на пружинах, выпиравших из многочисленных прорех, ей было предоставлено место на коленях у д'Артаньяна, и они оба укутались в бывший подол. Так они провели короткую ночь, причем Лиде даже удалось немного соснуть, несмотря на то, что в течение ночи трижды прогрохотали поезда дальнего следования. В конце концов, где-то под утро, заклевал носом и пригревшийся Баранов, но был безжалостно разбужен назойливым стуком. Высунув нос из своего кокона, он увидел деревенского мужичка, безнадежно долбившего черным пальцем в окошко буфета:
       - Раиса, открой. Раиса, открой. Раиса, открой.
       Таким образом, вопрос о половой принадлежности храпуна или, точнее, храпуньи, разрешился сам собой. Ранний клиент являл собой зрелище душераздирающее: накинутую на голое тело телогрейку развевал предутренний ветерок, когда-то крепкое тело бил похмельный колотун, бессмысленный взгляд устремлен с мольбой и надеждой на закрытое окошко в рай ...
       - Раиса, открой. Раиса, открой.
       Наконец, из по-прежнему запертого буфета донеслось:
       - Петька, ты, что ли?
       - Я, Раиса. Открой.
       - У-у, алканавт, - привычно ругнулась хозяйка этой медной горы, и через некоторое время окошко открылось. - Чего тебе, белого или красного?
       - Мне все равно, Раиса. Только скорее: трубы горят!
       - А деньги-то есть? Или опять в долг?
       - В долг, Раечка. Не дай погибнуть!
       - Не, в долг больше не налью. Хоть умри здесь, не налью! - Раиса подняла руку, чтобы закрыть заветное окошко.
       Тут Баранову пришло в голову, что этого ханыгу им послало Провидение. К тому же, беглецам было бы неплохо и самим подкрепиться. Выпроставшись из подола, он пересадил Лиду на сиденье (из прорех вместе с пружинами торчали какие-то волосы, похожие на засохшие водоросли) и подошел к буфету.
       - А что, Рая, налейте три стаканчика: нам с этим товарищем водочки, а моей барышне - красненького!
       - А у тебя-то деньги есть?
       Виктор достал пятьдесят долларов и показал буфетчице:
       - Вот, только доллары.
       Раиса с сомнением посмотрела на Баранова:
       - Чтой-та я тебя никогда здесь не видела. Откуда ты, такой красивый?
       - Да мы с женой в Сковородке отдыхаем. В лесу заблудились, всю ночь плутали, вот под утро к вам выбрались. Других денег с собой нет. Жена простудилась, ей бы согреться надо.
       Раиса прищурилась, шевеля губами. Закончив подсчеты, широко улыбнулась:
       - Нет, не дам я Вашей женушке помереть! Пятьдесят долларов куплю за тыщу рублей, а на мелочишку налью вам три стаканчика. Идет?
       Это был неприкрытый грабеж, но Баранов с радостью согласился, выторговав еще по конфете "Снежок" на нос всем и по бутерброду с сомнительного вида котлетами, показавшимися удивительно вкусными, себе и "жене". Красненькое для нее, кстати, оказалось портвейном "Бiло мiцне", что в переводе с незалежного означает "Белое крепкое".
       Петька совершенно ошалел от нечаянного счастья и, заглотнув свои сто граммов, не отходил от Виктора и постоянно заглядывал ему в глаза. Наконец, ощутив, что пора "догнаться", он откашлялся и повел тонкую дипломатическую игру:
       - Чуешь, командир, как с рассветом свежеет? Бабочка твоя по новой не замерзнет? У нас тута была одна дачница в прошлом годе, так в речке холодной искупалась и померла в одночасье... Одно слово - Север!
       Виктор понимал, что новому знакомому не дает покоя мысль о тысяче рублей, спокойно лежащей в кармане "дачника". Ощутив, что время пришло, он провел контрнаступательный дипломатический блицкриг:
       - Петр, заработать хочешь?
       - А то! А чё надо сделать? - по его лицу было видно, что кубометр дров он не станет пилить и за миллион.
       - Хочу купить у тебя кое-что.
       - У меня?!
       - Угу. Мне нужны: старые телогрейка, треух и валенки, а еще косынка, два пакета с ручками, какая-нибудь торбочка, на спине носить, и клей. Да, еще йод и спички.
       - Чё платишь?
       - Отдаю свои сапоги (Петр оценивающе оглядел ноги Баранова), но все это мне нужно до прихода первой электрички. Понял?
       - Бэфэ подойдет? - вместо ответа деловито спросил Петр.
       - Какое бэфэ? - не понял капитан.
       - Это он так клей "БФ" называет, лет двадцать пять назад такой выпускали, - подсказала Овечкина.
       - Нет, Петя, это засохшее мумиё оставь себе, - твердо отказался Виктор.
       - Засохшее муми... ё? - не понял тот.
       - Короче, Петр! Мне нужны все эти вещи и свежий клей, только не столярный и не канцелярский. Усек?
       "Алканавт" не ответил и, боясь опоздать к сроку, дробно застучал каблуками по деревянной мостовой.
       - Шевалье, - ломким голосом заговорила Ее Величество, - в последнее время у Вас появился удивительный дар подбирать себе в друзья, как это по рюсски? ...Алькашей!
       - Уи, мадам. Кто бы спорил!
       - Шевалье, - не унималась королева, - а для чего Вам в июне валенки? Неужто от старости ножки стынут?
       - Мадам, как бы я выглядел, будучи обряженным в кюлоты и ботинки фабрики "Буревестник"?
       Анна Австрийская наморщила носик:
       - Если Вы думаете, что в кюлотах и в валенках станете неотразимым...
       Коротая время в ожидании заказанного товара, Баранов спустился с платформы и после недолгих поисков подобрал подходящую палку, способную сойти за посох какого-нибудь ветхозаветного пророка.
       В 5-57 прибежал запыхавшийся Петр. В руках его были два грязнущих пакета с совершенно стершимися рисунками. Ревизия их содержимого показала, что договор выполнен полностью, в том числе и по разделу "клей": Виктор получил в свое распоряжение флакончик вполне свежего ПВА. Капитан стянул с себя ботфорты и протянул продавцу. Тот отрицательно покачал головой:
       - Мало будет, начальник. Гони еще тысячу рублей.
       Не ожидавший такого рэкета Баранов буквально онемел. Но вдали звонко прокричала электричка, и он без дальнейших споров отдал комок мокрых, пахнувших пивом купюр. Петр, у которого после столь удачной негоциации прибавилось самоуважения, приосанился и степенной походкой направился к окошку буфета. У капитана едва оставалось времени сунуть ноги в дырявые валенки и надрать из сиденья побольше волос непонятного происхождения.
       В шесть часов одиннадцать минут утра на станции Угловка из электрички вышло человек двадцать пассажиров. Среди них были ехавшие в разных вагонах беременная деревенская молодка в нелепом платье и низко повязанной на рябом лице несвежей косынке, и согбенный дед в валенках и телогрейке. Молодка, не торопясь, побрела в начало перрона и, поставив на асфальт свои пакеты, села на лавочку под табличкой "Остановка первого вагона". Дед, тяжело опираясь на посох, побрел в сторону двух будок с громадными, нарисованными белой масляной краской буквами М и Ж. Утренний ветерок теребил его сивую, дикого вида бороду; из-под треуха во все стороны торчали патлы давно не мытых волос того же цвета, а за спиной болтался видавший виды "сидор". Спустя какое-то время он снова появился на перроне и медленно побрел, тяжело шаркая безразмерными валенками и периодически останавливаясь, чтобы отдышаться. Вскоре можно было увидеть, что он, страдая, как и все старики, от отсутствия общения, уселся рядом с молодкой и повел с ней неторопливый бесконечный разговор.
       - Мадам, будущее материнство Вам к лицу. Равно как и конопушки. Жаль, что пришлось ставить их йодом, получились бледноватые. Но у моего друга Петруши вряд ли нашлась бы марганцовка - так что не взыщите!
       - Его Величество надеется, что я ношу под сердцем дофина. Однако беременность доставляет мне немалые мучения: запихнув в этот узкий лиф кусок ткани, Вы, хотя и надрезали по своей привычке боковые швы, совсем лишили меня воздуха. К тому же, шевалье, Вы - экологический преступник: аромат, исходящий от Ваших валенок, отравляет атмосферу на десяток метров вокруг!
       В это время спортивного вида мужчина, лениво куривший, стоя на мостике, перекинутом между платформами, докладывал по карманной рации:
       - В моем секторе чисто. На перроне никто из разыскиваемых лиц не появлялся. В 6-11 подошел электропоезд на Бологое. Приехавшие разошлись. Остались только старик и брюхатая баба. Нет, приехали в разных вагонах. Он к ней подошел уже позже: видать, ждут одного поезда. Есть, проверю!
       Баранов посмотрел на станционные часы: 6-31. Пока все шло нормально.
      
       Миледи испробовала на Фельтоне все свои уловки. Она постоянно менялась: то пребывала в обличье очаровательной молодой и кокетливой красотки, то гордой и неприступной дамы из высшего общества. Попеременно ее охватывали и смирение, и праведный гнев. Все тщетно! Холодное лицо ее стража оставалось невозмутимым и не выражало ничего, кроме вежливости. Постепенно в душе Миледи зарождалось отчаяние. Но однажды она заметила, каким огнем загорелись его глаза, когда заключенная заговорила о Божьей каре. "Не поминайте Отца Небесного всуе", - серьезно сказал тогда Фельтон и перекрестился. "Э, братец, да ты религиозный фанатик, как какой-нибудь сектант из "Аум-сенрикё!" - поняла она. На следующий день тюремщик застал Миледи за пением псалма "Приди господь, и дрогнет враг".
      
       ОВЕЧКИНА
       Все время с минуты своего пробуждения, она не переставала восхищаться партнером. Совершенное им на пустом месте преображение странновато одетых дачников в колоритных, но тем не менее типичных сельских жителей, было почти гениальным. Лида посмотрела на Виктора. Тот молча страдал: в его одежке было жарковато, но снимать ничего было нельзя, поскольку телогрейка скрывала отнюдь не деревенскую сорочку, а к шапке с внутренней стороны были приклеены клочья "волос", очень правдоподобно обрамлявших бородатое лицо.
       - Шевалье, - сказала она, - когда Вы шли по платформе, Вы были похожи на иллюстрацию к поэме "Кому на Руси жить хорошо".
       - Мадам, комплимент за комплимент: Вы - оживший персонаж из "Поднятой целины".
       - Ответьте, д'Артаньян, - снова заговорила Овечкина, но вдруг на полуслове перешла на совершенно другой тон: - Ну скажите, дедуля, почему все мужики одинаковые? Когда им надо, они и ласковые, и добрые... А как получат свое, так сразу в кусты!
       Баранов слегка повернул голову и увидел то, что чуть раньше заметила Лида: плечистый мужик специфической наружности подошел к ним и, остановившись в нескольких шагах, внимательно рассматривал. Капитан затряс бородой и заблеял старческим козлетоном:
       - И, милая! В строгости, в строгости надо их держать, и помилуй Бог целовать до свадьбы! - Затем повернулся всем телом к незнакомцу: - Что, мил-человек, тебе надоть?
       "Мил-человек" не ответил: он был занят тем, что сравнивал лица сидевших на лавке с фотографиями, которые достал из нагрудного кармана куртки. Затем сплюнул, молча повернулся и ушел. Отойдя подальше, он достал рацию и что-то коротко доложил.
       - Пронесло, - еле выдохнул Баранов.
       - Я полагаю, - высказала предположение Лида, - что им раздали отпечатки уже отснятых кадров. Можно себе представить, как мы с тобой сейчас не похожи на красавца д'Артаньяна и на Анну Австрийскую! - Помолчав, продолжила: - Через три минуты приходит поезд. А у нас еще нет плана, как в него попасть.
       - Обижаешь, начальник! - весело ответил Виктор. - План есть. Сейчас я встану и уйду. Когда подойдет поезд, я буду под платформой, около головы локомотива. Ты подходишь к кабине машинистов и, уж не знаю как, заставляешь их открыть окно своей кабины. Все делать надо очень быстро, не забывай, что на посадку у нас всего одна минута. Затем, повернувшись спиной к перрону, ты направляешь на них "лилипут" и требуешь, чтобы они открыли дверь. Я к тому времени буду уже с той стороны электровоза и поднимусь наверх. Оказавшись в кабине, я достаю Казимирову "беретту" и держу их на мушке до тех пор, пока ко мне не присоединишься ты. Как говорят поляки, элеганция-Франция!
       С этими словами он с кряхтеньем оперся на свой библейский посох, встал и медленно зашаркал к лестнице, которая спускалась от торца платформы на гравий железнодорожного полотна. Репродуктор гаркнул жестяным голосом: "Пассажирский поезд N 181 Мурманск - Москва прибывает на первый путь" и предупредил, что "время стоянки - одна минута".
       Овечкина была, конечно, благодарна Баранову за высокую оценку ее качеств оперативника, выразившуюся в том, что он был уверен в ее способности выполнить свою часть его авантюрного плана. Знать бы еще, как заставить машиниста открыть окно! Решив, что ее единственный, но сильный козырь - "беременность", она довольно спокойно ожидала приближения уже показавшегося вдали поезда.
       Ровно в 6-42 локомотив замер у платформы шагах в четырех от майора. Она подошла к кабине и, когда увидела, что головы машиниста и его помощника повернулись в ее сторону, состроила на лице гримасу невыносимо мучающегося человека. При этом левой рукой она держалась за свой раздутый живот, а короткими движениями указательного пальца правой обращала внимание железнодорожников на эту выдающуюся часть своей фигуры. Те с интересом за ней наблюдали, но и только. Тогда Лида к упомянутым уже телодвижениям добавила легкое потрясывание головой из стороны в сторону - дескать, ой, больше не могу! Это, наконец, сработало. Один из зрителей этой пантомимы открыл окно и участливо спросил:
       - Что с тобой, деточка?
       "Деточка" подошла поближе и направила в кабину автоматический пистолет.
       - Спокойно, если не будете делать глупостей, я не выстрелю! Руки за голову! Быстро! Если поезд тронется без моей команды, стреляю без предупреждения! В случае катастрофы десятки жизней будут на вашей совести, поэтому без геройства! Ты, - кивнула она тому из машинистов, который стоял у дальнего борта, - отопри дверь! Быстро!
       Увидев, как в двери возник Баранов со стволом в руке, Овечкина кубарем скатилась с платформы, обежала электровоз и белкой взлетела по лестнице наверх. Захлопывая за собой дверь и будучи не в силах перевести дыхание, она в два приема выдохнула:
       - Теперь... трогай!
       Под прицелом двух пистолетов железнодорожники убрали руки с затылков. Состав медленно тронулся. Облегченно вздохнув, Баранов сорвал проклятый треух и, держа одной рукой "беретту" (во избежание ненужных случайностей), другой начал расстегивать телогрейку. Одновременно он обратился к машинистам:
       - Мы вынуждены извиниться перед вами за этот спектакль. Понимаю, что он стоил вам нервов, но поверьте, у нас не было выхода. Позвольте представиться: капитан Баранов, а моя напарница - майор Овечкина. Документов у нас нет.
       Машинисты переглянулись, а старший, старательно пытаясь стереть с лица недоверие, буркнул:
       - Коли так, уберите оружие.
       - Ага, - почти обрадовался Баранов, - чтобы вы схватились за гаечные ключи? Нет, братцы, так не пойдет.
       - Хитрые, сволочи! - поделился наблюдениями младший (скорее всего, помощник машиниста) со старшим.
       - У вас есть закрытая связь с Москвой? - продолжил капитан. - Ну, такая, чтобы вас не слушала вся железная дорога?
       - Такой нет! - злорадно ответил помощник машиниста.
       - Жаль, - вступила в разговор Лида, успевшая к тому времени освободиться от косынки и, самое главное, от "животика". - Тогда мы не сможем доказать, что не террористы.
       - Ну, да, спасатели, - попытался сыронизировать помощник, - агенты национальной безопасности!
       - Вроде того, - очень серьезно согласился Баранов.
       - Жорка, дай ему мобилу! - мотнул помощнику старший.
       - Ага, щас! - оскалился Жорка. - Чтобы они, Аркадий Иванович, сообщил своим, что электровоз захвачен?
       Капитан шагнул к нему, ткнул пистолет под ребра и начал обыскивать. Через минуту в его руках был телефон, который Виктор протянул Аркадию Ивановичу.
       - Наберите телефон 200-8342 - это ГУВД Москвы, и попросите срочно передать полковнику Козлову, что у вас есть информация от капитана Баранова. Сообщите номер своего мобильного телефона и скажите, что он должен перезвонить в течение пяти минут. Когда вас соединят, попросите удостоверить наши личности, а потом передайте трубку мне.
       После установления личностей, проведенного на удивление дотошно и въедливо, трубка была отдана в распоряжение офицеров. Виктор сообщил, что они, живые и здоровые, со всеми необходимыми материалами едут на 181-м поезде в Москву и будут на Ленинградском вокзале где-то после двенадцати.
       - Климент Степанович, - сказал он под конец. - В Москве на вокзале нас наверняка ждут друзья Казимира, мир праху его, прошу нас прикрыть. Мы едем в кабине машинистов. И еще: у вас есть возможность связаться часиков в девять с членами этой вашей межведомственной группы...? Извините, вырвалось: я понимаю, что она не ваша. Так вот. Я прошу их известить, на чем мы едем и когда прибудем. Ну, и, конечно, что мы везем все необходимые и исчерпывающие улики. Дело закончено. Сущности наших материалов вы не знаете, я желаю докладывать одновременно всей комиссии. Нет, я не болен и мании величия у меня нет. Договорились? Спасибо! И еще раз: накройте вокзал, могут быть снайперы. До связи.
       Овечкиной было интересно наблюдать за тем, как менялось настроение аудитории во время приведенного разговора. Сначала на лицах железнодорожников был написан законный интерес. Услышав про снайперов, Аркадий Иванович озабоченно нахмурился, а Жорка восторженно выпучил глаза. И нужно отдать должное: с расспросами они к офицерам не полезли. Попрощавшись со Старым К., Виктор вместе с телефоном протянул Жорке пятьдесят долларов. Тот возмущенно отказался и даже обиделся.
       - Что же вы, товарищи сыщики, так до Москвы и будете в кабине ехать? - проявил заботу машинист. - Хотите, я свяжусь с бригадиром, и он устроит вас в купе?
       Овечкина собралась было согласиться, но к ее удивлению, Баранов отказался:
       - Я понимаю, что мы вам здесь сильно мешаем. Особенно я со своими валенками! Но будет лучше, если мы доедем с вами: в поезд могут попасть люди, которым очень не хочется, чтобы мы живьем добрались до Москвы. Они ни перед чем не остановятся. Так что мы уж лучше посидим тут у вас на полу...
      
       В полном молчании проехали через лес и выехали на берег реки. Уже на опушке Атос заметил, что Миледи что-то сказала Гримо. Он немедленно отправил его обратно на постоялый двор: лакей стал ненадежен. Отряд двигался в сторону переправы через Лис. Впереди ехал привезенный Атосом незнакомец. За ним - мрачный и решительный Атос и д'Артаньян, которого переполняла невыразимая печаль. Следующими в этой небольшой кавалькаде была Миледи и охраняющие ее слуги. В арьергарде держались Портос и Арамис, которые испытывали облегчение от того, что ужасная угроза в лице этой преступной женщины уходит из их жизни. Во время суда, устроенного Атосом, Миледи с криком "Д'Артаньян, ведь я же любила тебя!" - бросилась перед гасконцем на колени. "Прям как в индийском кино!", - со смешком шепнул Арамис Портосу.
      
       БАРАНОВ
       Сидеть на полу было неудобно и жестко, несмотря на то, что они подложили по себя Барановскую телогрейку и обрезки Лидиного подола. Однако Овечкина за последние сутки устала настолько, что даже полное отсутствие комфорта не помешало ей забыться в неспокойном сне. Лишь однажды она подняла голову и очумело начала озираться. На ее не слишком оригинальный вопрос "Где мы?" Виктор имел удовольствие ответить цитатой: "Это что за остановка, Бологое иль Поповка?" - поезд стоял на станции Бологое. Впрочем, Виктор тоже постоянно клевал носом, но были две серьезные причины, заставлявшие его бодрствовать. Во-первых, расслабиться мешало понимание того, что операция далеко еще не завершена. При этом, как ни странно, риск, которому подвергались они с Лидой, по мере приближения к Москве не только не уменьшался, но и существенно возрастал. Во-вторых, со сном было несовместимо занятие, которому он, собрав остатки мужества, предавался: ПВА оказался настолько надежным клеем, что медленный процесс избавления от сусанинской бороды мало чем отличался от хорошей ирокезской пытки, во время которой, как известно, перед тем, как оскальпировать врага и содрать с него живьем кожу, у бедняги вырывали на теле все волосы.
       - Девонька-то как укандёхалась! - нарушил молчание Аркадий Иванович. - Ничего, сейчас будет Тверь, а там уж и до Москвы рукой подать!
       Словно услышав машиниста, Овечкина проснулась и начала приводить себя в порядок. При имевшихся в ее распоряжении средствах это выглядело так: поплевав на носовой платок и глядя в выуженное их кармана миниатюрное зеркальце, она старательно терла и без того уже почти выцветшие йодные конопушки. Ближе к Твери ей удалось стереть все, что поддавалось слюне и платку, и она просто сосредоточенно рассматривала свое отражение. Капитану пришло в голову, что, наверное, именно с таким выражением лица художник всматривается в чистый холст перед тем, как положить первый мазок. "Правда, наш холст, - хмыкнул он про себя, - чистым не назовешь!"
       Даже в своем нынешнем затрапезном виде Лида для влюбленного опера была чудо как хороша. Впрочем, если судить по взглядам, которые исподтишка бросал на майора Жорка, в кабине был по крайней мере еще один, кроме Баранова, мужчина, разделявший эту точку зрения.
       Не успел поезд остановиться на вокзале упомянутого Аркадием Ивановичем старинного русского города, как в стекло кабины машинистов кто-то требовательно постучал.
       - Ну, кто еще там? - ворчливо спросил Аркадий Иванович и посмотрел в окно. - Смотри-ка, красной книжечкой размахивает! Капитан, глянь-ка, это террористы или за вами?
       "Наверняка, за нами", - подумал Баранов и, достав "беретту", стремительно встал. На перроне спокойно стоял мужчина лет пятидесяти. Увидев Баранова, он улыбнулся и приложил к стеклу раскрытое удостоверение. Капитан прочел: "Федеральная служба финансового мониторинга. Заведующий отделом полковник Малинин Михаил Михайлович".
       - Майор, - обратился к Овечкиной Виктор, - похоже, за нами прибыл твой шеф!
       Лида, тоже с оружием в руке, приникла к окну.
       - Ой, Михал Михалыч!
       Малинин улыбнулся еще шире и сделал рукой приглашающий жест. Наскоро попрощавшись с машинистами, офицеры покинули гостеприимную кабину и через несколько минут уже были на платформе. Обняв Овечкину, Малинин крепко пожал руку капитану и заторопился:
       - Не стоит нам здесь лишний раз светиться! Быстрее в машину! Там все расскажу.
       Торопясь за идущим впереди Малининым, Баранов увидел пункт обмена валюты. Несмотря на предупреждение полковника, он попросил подождать и, не дожидаясь неминуемого отказа, быстренько обменял оставшиеся пятьдесят долларов и юркнул в соседнюю дверь под многообещающей вывеской "МиниСуперМаркет". Минут через пять оттуда вышел подтянутый парень в дешевеньком нитяном тренировочном костюме и китайских кроссовках. Оставив около урны валенки, телогрейку и прочее старье, он подошел к не узнавшим его с первого взгляда разведчикам и счастливо улыбнулся:
       - Мне кажется, скидывая эту рухлядь, я пережил самую счастливую минуту своей жизни!
       - Я вас понимаю, но прошу больше не задерживаться! - озабоченно ответил полковник.
       - Ни черта он тебя не понял! - шепотом сообщила капитану Лида. - Он в жизни не носил таких валенок!
       "Лендкрузер" Малинина, вопреки всем правилам и запрещающим знакам, стоял на территории вокзала, шагах в десяти от обменника и в двадцати - от выхода на перрон. Усадив Баранова назад, а Овечкину рядом с собой, Малинин резко взял с места.
       - Надеюсь, нас не засекли ваши заклятые друзья, - озабоченно сказал он. - Из-за них мне и пришлось забирать вас отсюда. Здесь можно было рассчитывать на фактор неожиданности: их застава в Твери была скорее pro forma (вульгарное "для проформы" полковник презирал), между тем как на Ленинградском вокзале, в этом скоплении людей, да еще в летнюю субботу утром, вашу безопасность гарантировать было бы очень трудно. К тому же, есть данные, что на господ Бонасье объявлена большая охота, так что, даже выбравшись с вокзала, вы нигде не были бы в безопасности. Поэтому принято решение где-нибудь временно укрыть вас. Я предложил свою дачу в Фирсановке, куда мы и едем.
       Сказав "мы едем", Малинин явно поскромничал: автомобиль просто летел. Стрелка спидометра почти не опускалась ниже отметки "100 км", и поэтому тверские пригороды уже оставались далеко позади. Несколько раз незаметно оглянувшись, Виктор обратил внимание на БМВ седьмой модели, уже длительное время двигавшуюся в том же направлении, что и они, но на изрядном удалении. На преследование это было не похоже. Эскорт? Тем временем полковник предложил не терять времени и доложить основные результаты командировки. Начала Овечкина, поскольку Михаил Михайлович был начальником ее, а не Баранова. Слушая ее вполуха, Виктор мучительно думал. До Фирсановки оставалось минут сорок езды.
       - Товарищ полковник, - подал он голос, когда они проезжали участок дороги, с обеих сторон поросший довольно густым лесом, - притормозите на пару минут!
       - А в чем дело? - недовольно осведомился тот.
       - В кабине электровоза не было туалета, - виновато объяснил капитан.
       "Лендкрузер" притормозил и съехал на обочину. Первым вышел Малинин и, расстегнув пиджак, отошел от автомобиля на пару шагов, не спуская с Баранова глаз. Воспользовавшись случаем, Овечкина тоже вышла "погулять", но в другую сторону. Капитан пристроился за ближайшим деревом. Выйдя оттуда, встретился глазами с полковником.
       - Вы так следите за мной, Михал Михалыч, как будто боитесь, что я убегу! А между тем мне так нехорошо, что я и двух шагов сделать не сумею. Что-то с сердцем...
       Пошатываясь и растирая левую сторону груди, капитан сделал насколько шагов в сторону автомобиля и, добравшись до него, начал оседать на землю.
       - Виктор, что с тобой? - раздался крик появившейся на опушке Овечкиной. - Полковник, помогите же ему, он падает!
       Малинин, протянув руки, бросился к Баранову и, подхватив под мышки, попробовал удержать на ногах. Ему это удалось, хотя Виктора и сильно "штормило". Неожиданно он качнулся вперед и, используя всю массу тела, по-бандитски ударил полковника передней частью головы в переносицу. Брызнула кровь. Любой человек, если этот удар нанесен точно, испытывает в первые секунды болевой шок, ничего не видя и не соображая. Михаил Михайлович подтвердил это железное правило, что позволило Баранову обыскать его и обезоружить. Между прочим, вытащенный им из наплечной кобуры табельный "Макаров" Малинина, был на боевом взводе. Не отвечая на вопросы и обвинения в сумасшествии, которыми его осыпала ошеломленная Лида, он заломил громко стонавшему полковнику руки назад и приказал ей снять с шефа ремень и подать ему.
       - Зачем? - задала Овечкина идиотский, на взгляд Баранова, вопрос.
       - Я его выпорю! - злобно прохрипел Виктор: - Руки надо связать, дуреха. Пошевеливайся, если жизнь дорога!
       Как ни странно, именно эта грубость успокоила Лиду, одновременно убедив в том, что капитан с ума не сошел и знает, что делает. Погрузив полковника в джип, они выехали на дорогу, и вовремя: вдали из-за поворота показалась бээмвушная "семерка" с тонированными стеклами. Увидев "лендкрузер", водитель БМВ затормозил, а затем и вовсе съехал на обочину. Было похоже, что ни обгонять, ни сильно отставать в его намерения не входило.
       - Может быть, Баранов, ты, наконец, объяснишь мне, что происходит?
       - А ты еще не вьехала?
       - Ну и жаргончик у тебя! Так в чем дело?
       - Предатель твой Малинин! Достаточно?
       - Ты сам знаешь, что нет! Изволь немедленно объясниться!
       - Сейчас. Но сначала, возьми у "Ягодки" (полковник в этот момент пришел в себя и отчетливо матюгнулся) мобильный телефон и позвони Старому К. - он уже давно ждет нашего звонка. Скажи, со связанным Малининым под эскортом седьмой модели БМВ едем в сторону Фирсановки. Просим помощи.
       Пока Овечкина доставала телефон и разговаривала с Козловым, Виктор потихоньку наращивал скорость, хотя понимал, что от такой мощной машины, как седьмая "бэмвуха", им не уйти, даже на "лендкрузере".
       - Привет тебе передает Климент Степанович. Говорит, что ты - молодец, сам этого гада раскусил. Только, Витя, я до сих пор ничего не понимаю!
       - Что еще говорил полковник?
       - Он сам полчаса назад, для контроля, позвонил Аркадию Ивановичу, и тот ему подробно описал забравшего нас "чекиста". Говорит, тверская и подмосковная ГИБДД уже ориентированы, джип полковника ищут.
       Малинин снова щегольнул непечатным выражением.
       В это время ехавший сзади "бумер" два раза мигнул фарами: очевидно, там что-то заподозрили. Ответного сигнала Баранов, разумеется, не знал, а спрашивать у предателя было бесполезно. На всякий случай он открыл окошко и помахал рукой, но, похоже, не угадал: преследователи прибавили ход и на глазах начали приближаться. Вдавил в пол педаль акселератора и капитан.
       - Я жду! - надменно напомнила Анна Австрийская.
       - Лучше возьми мою "беретту", твоя пукалка все равно здесь не полезнее зажигалки, и когда они приблизятся метров на сто, бей по колесам!
       - Кому? Вон той черной БМВ?
       - Ну, майор! Где твои глаза? Они же едут за нами от самой Твери!
       Лида досадливо поморщилась и передернула затвор. "Наверно, - предположил капитан, - опять обозвала себя дурой".
       Меж тем дорога потребовала от Баранова внимания: они подъезжали к знаку, предупреждавшему о крутом повороте. Слегка притормозив, он вошел в вираж и на выходе увидел метрах в пятидесяти милицейский мотоцикл и двух гаишников.
       - Слава Богу, - облегченно вздохнул он и начал торможение.
      
       Д'Артаньян очень беспокоился о судьбе Атоса. Когда он громовым голосом крикнул гасконцу, что прикроет его отход, славный мушкетер сражался одновременно с четырьмя противниками - даже для Атоса это было многовато. А до этого их обвинили в фальшивомонетчестве - преступлении во все времена тяжелом, а в тот век неминуемо приводившим на виселицу. Поэтому, подъезжая к злосчастному трактиру, д'Артапньян постарался принять максимально грозный вид: надвинул шляпу на лоб и круто закрутил усы. Разговаривая с трактирщиком, одну руку он положил на эфес шпаги, а во второй держал плетку, которой угрожающе хлестал себя по сапогу. В общем, в XVII веке это вполне заменяло распальцовку!
      
       ОВЕЧКИНА
       Все это, конечно, не для хрупкой женщины! Только что, наслаждаясь комфортом и чувством безопасности, она с гордостью докладывала шефу о результатах трудной и опасной командировки. Даже слегка подвыпячивала значение собственной личности. И вдруг нА тебе: полковник - предатель, и на пятки наступают бандиты, о которых, казалось, можно уже было забыть... Разнюнилась, дура! Это ж надо, не заметила сопровождающую машину! Примерно такие мысли мелькали в голове у Лиды. Привыкнув за последнее время во всем доверять Баранову, в критический момент, когда он ударил Михаила Михайловича, она в состоянии, близком к сомнамбулическому, выполнила его приказ, подала ремень и помогла втащить в автомобиль бесчувственного полковника. Однако же сразу после того, как они поехали, в Овечкиной, существе самостоятельном и воинственно-независимом, стало нарастать чувство протеста и недоверия. Лишь телефонный разговор с Козловым, не объяснив ничего, тем не менее ее частично успокоил: стало ясно, что ни Старый К., ни кто бы то ни было другой Малинина в Тверь за ними не посылал, к тому же МУРовец однозначно назвал его "гадом". Но должно ли из этого следовать, что Малинин предатель? Мог же он захотеть самостоятельно прикрыть свою оперативницу? Да и БМВ вполне могла бы быть из их гаража..., пришел Лиде в голову еще один аргумент "против".
       В это время Баранов затормозил около гаишников. Один из них, помахивая жезлом, неторопливой хозяйской походкой пошел к машине, и Лида почувствовала, что где-то его видела. Через какую-то долю секунды она поняла где: это был ее сопровождающий по "Строймашинерии" во время тестов при найме в качестве стенографистки!
       - По газам! - закричала она чужим голосом, и в тот же миг, встретившись глазами с "гаишником", поняла, что он тоже ее узнал и, более того, догадался, что Лида его расшифровала.
       Двигатель "лендкрузера" взвыл, а сзади застучали выстрелы. Первый же из них разбил заднее стекло, но переднее, равно как и головы офицеров, не пострадали. Открывая окно для того, чтобы вести огонь, Овечкина обернулась и увидела, что Малинин убит: он принял в себя пулю, предназначавшуюся им.
       Теперь к преследователям на БМВ добавились еще двое, на мотоцикле. Майор стреляла старательно, несколько раз - она была уверена в этом - куда-то попала, но на погоне это никак не сказывалось, разве что преследователи не рисковали очень уж приближаться. Расстреляв всю обойму "беретты" Соколовского, она повела огонь из ПМ Малинина. Мелькнула мысль: как настоящие партизаны, воюем трофейным оружием! Но долго так продолжаться не могло: на стороне противника были численное превосходство, более мощные средства передвижения и больший запас боеприпасов. Прошло несколько минут, и пришел черед "лилипута". Преследователи заметили смену калибра - они же были профи! - и начали сокращать расстояние. В этот критический момент впереди на шоссе замелькали красные и синие огни: к кавалькаде стремительно приближались два милицейских автомобиля с включенными сиренами, вой которых нарастал с каждой секундой. Осыпав на прощание джип настоящим свинцовым ливнем, преследователи развернулись, и гонка продолжилась, только теперь уже они сами превратились в дичь.
       Спустя минуту "лендкрузер" остановился: в пробитом бензобаке не оставалось ни капли горючего. Вообще было странно, что при такой сумасшедшей стрельбе они не загорелись.
       - Ну, вот и приехали, - сообщил Баранов. - Теперь будем загорать, пока за нами не пришлют машину. Надеюсь, недолго.
       - А я надеюсь, - воинственно ответила Овечкина, - что теперь у тебя уже не будет отговорок и до приезда посторонних ты, наконец, соизволишь мне рассказать то, что так долго скрывал!
       - По правде сказать, мне и самому-то все стало более-менее понятным совсем недавно, - признался Виктор. - Хотя, будь я поумней...
       Он тяжело вздохнул.
       - Первый звоночек прозвенел, когда мы с тобой слушали распечатку телефонных разговоров Гомберга. Помнишь, он у Соколовского спрашивал: "Когда ягодка созреет?", а тот ему отвечал: "Через неделю, не раньше". Конечно, тогда было трудно догадаться, что Ягодка - это Малинин, выписка которого из госпиталя, если ты помнишь, как раз в то время откладывалась примерно на неделю. А ведь Гомберг тогда же давал подсказку: "Менты доставать начали с соседом, и, похоже, оттуда... тоже дует...". Откуда дует? Из его фразы видно, что не из милиции, но чего-то такого, что позволяет это "что-то" объединить с МУРом. А какое ведомство еще интересовалось Гомбергом?
       - Наше, - согласилась Овечкина. - Н-да...
       - То-то и оно. Поехали дальше. Теперь вспомним нашу замечательную беседу с Соколовским, последнюю из них. Положим, он мог вычислить мою фамилию (ее знали в пейнтбольных клубах), но он ведь чуть не назвал по фамилии и тебя! Ведь закончив разговор со мной, он был готов произнести: "Ну-с, мадам Овечкина...", но вовремя спохватился и сделал вид, что закашлялся от табачного дыма. Ему пришлось импровизировать, и первые звуки твоей фамилии, которые он успел произнести: "Ове...", он на ходу трансформировал в "Ну-с, мадам, а ведь я Вам почти поверил!" Фразу эту я тогда еще отметил, как чужую в ткани складывающегося разговора. Согласись, что вспомнив якобы свою встречу с тобой в офисе "Строймашинерии", он никак не мог знать твоей настоящей фамилии: там ты для него была Собакиной!
       - Не знаю, Виктор, здесь ты, по-моему, подгоняешь факты под свою теорию! Совсем не факт, что "а ведь..." - это измененное на ходу "Ове..."! Так знаешь, можно далеко зайти!
       - Да? А то, что уже через минуту он поинтересовался, добилась ли ты чего-нибудь по своему ведомству? Интересно, это из какого же ты ведомства, если не из моего? От кого он мог узнать и подлинную фамилию, и место работы г-жи Бонасье, как не от Малинина, вернувшегося, наконец, из госпиталя и узнавшего об операции "Пузанчик"? Пусть детишкам рассказывает, что телевизор включил, костюмчик увидел и тебя тут же вспомнил, как же! Твой Михал Михалыч ему по телефону настучал! Как все разнюхал, тут же и настучал!
       - Виктор, это - серьезные подозрения, но еще не доказательства.
       - Хорошо, пусть это все бред. Но как ты объяснишь вот что: я ведь не сообщал Козлову, что получил вторую роль - твоего супруга, так?
       - Так!
       - А Малинин в машине сообщил, что на супругов Бонасье, то есть на тебя и меня, началась большая охота! Откуда он это узнал?
       - Сдаюсь, туше! Узнал, конечно, от Соколовского или Гомберга, скорее, от первого, поскольку это была работа Казимира - контактировать с агентами. Теперь я понимаю, - после паузы продолжила Овечкина, - почему ты затеял это все на дороге: из дачи мы бы уже не вышли, там нас ждали.
       - А для страховки еще и эскортировали из Твери. А помнишь, как он расстегнул пиджак и выпрыгнул первым из машины, когда я попросился пописать? Он был готов выстрелить первым, волчара! Ну, а во время движения, при той скорости, которую он все время держал, предпринимать что-либо было бы просто самоубийством! Ладно, давай, закурим: вон там показалась машина, и я буду не я, если это не за нами!
      

    СРЕДА, 10 ИЮНЯ

      
       Г-н Бонасье жил очень спокойно, ничего не ведая о том, что сталось с его женой, и немало о ней не тревожась. Однажды он имел неосторожность напомнить о себе кардиналу; кардинал велел ему ответить, что он позаботится о том, чтобы отныне г-н Бонасье никогда ни в чем не нуждался.
       Действительно, г-н Бонасье, выйдя на следующий день в семи часов вечера из дому с намерением отправиться в Лувр, больше уже не вернулся на улицу Могильщиков; по мнению людей, по-видимому, хорошо осведомленных, он получил стол и квартиру в одном из королевских замков от щедрот его высокопреосвященства. "Есть человек, - любил повторять Ришелье, - есть проблема; нет человека - нет проблемы". Аминь!
      
      
      
       БАРАНОВ
       Он сидел за своим столом на Петровке, тридцать восемь. Лихая командировка со стрельбой, скачками, дуэлями и погонями осталась позади. Получив от Старого К. нежданный подарок в виде нерабочего понедельника, отоспавшийся и отмытый Виктор второй день мучился над отчетом. Ровно в девять в кабинет ворвался Михаил Гусев.
       - Когда-нибудь все-таки опоздаешь, шефу на радость, - привычно предсказал Баранов.
       - Знаешь, в чем главное отличие точного человека от педанта? - спросил Гусь. И не дожидаясь ответа, заржал: - В возрасте! (Мишка был на полгода моложе Баранова).
       В одиннадцать часов, когда взмокший капитан с отвращением перечитывал очередную страницу своего сочинения, зазвонил телефон.
       - Баранов, зайди.
       Интересное дело: Козлов очень редко пользовался услугами Лизы, когда хотел пригласить к себе подчиненного. Трусцой преодолевая расстояние между своей кельей и кабинетом Старого К., Виктор предположил, что это, наверно, некая форма уважения.
       Войдя к полковнику, Баранов неожиданно увидел, что там уже сидит Овечкина. Майора он не видел с тех пор, как в чистом поле их подобрала машина Тверского ГОВД и передала по эстафете ребятам из МУРа. Капитана они "выбросили" на Петровке, а Лиду повезли дальше. "Созвонимся!", - слабо улыбнулась она ему тогда на прощанье.
       ...В воскресенье Виктор ей не звонил, посчитав, что Лиде надо отдохнуть, привести себя в порядок и что ей вполне может быть не до него. В понедельник, помня о ее воинствующей самостоятельности, решил дожидаться, пока Лида позвонит сама. (На вопросы приятелей он всегда отвечал собственнолично изобретенной поговоркой: "У всякого телефонного провода два конца.) Когда же наступил вторник, капитан неожиданно понял, что теперь и звонить-то нет никакого смысла. Короче говоря, непонятно почему, он обиделся...
       - Заходи, Виктор Васильевич, садись. Вот, Лидия Сергеевна приехала с гуманитарной помощью.
       - Это как, Климент Степанович? - не понял Баранов.
       - Полковник Козлов шутит, - пояснила Овечкина. - На сегодня мы уже понимаем принципиальную схему экономических махинаций арестованного МУРом Гомберга, и я сочла необходимым рассказать вам о них. Конечно, множество частностей и, возможно, даже серьезные детали нам пока еще не известны, но полученная на Валдае информация, вкупе с первыми результатами, достигнутыми экспертной комиссией нашего ведомства, позволяют представить себе в общих чертах механизм аферы. Но сначала я хотела бы узнать, как закончилась наша совместная операция в "Новой Франции". Ведь мы отъехали так внезапно..., искренне признаюсь, мне страшно интересно все, что случилось потом.
       - Так бы сразу и сказали, Лидия Сергеевна, - не преминул съязвить Старый К., - что всю свою филантропию вы затеяли только для того, чтобы получить предлог приехать в МУР и начать выведывать наши секреты!
       - Я давно поняла, Климент Степанович, - улыбнулась Овечкина, - что от вас трудно что-нибудь скрыть. А если серьезно, то мы с вами (а не только наши ведомства) - партнеры, и я считала, что взаимное информирование - наш святой долг.
       - Да я и не отказываюсь! Валяй, Баранов, - кивнул он Виктору, - выполни свой, кхм, партнерский долг!
       Игривость, которой Виктор за несколько лет совместной службы ни разу в голосе полковника не замечал, настолько не соответствовала его обычной манере разговора, что капитан с большим трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Лида же слегка покраснела, и по искорке, мелькнувшей в глазах полковника, Баранов понял, что поставленной перед собой цели Старый К. достиг.
       - Конечно, - начал капитан, - никакого секрета во всем этом нет. Рассказывать с подробностями или в общих чертах?
       - Если вас не затруднит, Виктор Васильевич, - попросила Овечкина с преувеличенной вежливостью, - то с подробностями.
       В этот момент она напомнила Баранову саму себя в те минуты, когда ей приходилось изображать Анну Австрийскую.
       - Благодаря опросу участников актерского коллектива, мы более-менее достоверно восстановили события, произошедшие после побега д'Артаньяна и Констанции-Анны. Кстати, побега "не было": в субботу утром участникам съемок объявили, что актеры Сергей Малов и Ольга Смирнова по семейным обстоятельствам взяли трехдневный отпуск и съемки будут продолжены. И действительно, до обеда сняли несколько эпизодов, в которых не были заняты наши герои. Кстати, выпив пива, Луй принялся намекать, что мы с тобой уехали сочетаться законным браком.
       Только теперь, с запозданием, до Овечкиной дошел смысл шутки полковника про "кхм, партнерский долг". Она подняла на него глаза, ожидая поймать веселый взгляд, но Козлов задумчиво рисовал кружочки на листе бумаги, по обыкновению лежащем перед ним.
       - Да, пока не забыл: Портос и Кэтти решили пойти по нашим стопам, мы с тобой приглашены в свидетели.
       - По нашим стопам? - подняла брови майор.
       - Ну, в смысле понарошку, - смешался Виктор. - Ладно, вернемся к нашим баранам. Как видишь, Пузанчик до последнего надеялся закончить свой фильм. Похоже, и срок этот трехдневный он придумал неспроста: максимум столько времени он отпустил на то, что нас поймают, в худшем случае в Москве, и привезут обратно.
       - Интересно, как бы это он заставил меня или тебя играть?
       - А как играли киевские динамовцы с командой фашистских летчиков в оккупированном Киеве? Под страхом смерти. Очень просто!
       - Но ведь потом в Москве кто-нибудь рассказал бы обо всем этом!
       - Наверно, рассчитывал что-нибудь придумать. Вроде обрушения моста. Я, например, легко себе представляю кадры из новостной программы: Евгений Феликсович, рыдая, открывает воздвигнутый им на собственные деньги памятник "трагически погибшим артистам". Не только предприниматель, меценат, но и человек...
       - С большой буквы "Г", - неожиданно закончила за него Лида, и, тут же смутившись, пояснила: - Я имела в виду первую букву его фамилии! А что было, когда нашли труп Соколовского?
       - Когда это случилось, мы пока не выяснили: это нам с тобой интересно, как непосредственным участникам событий, а для следствия время нахождения трупа - факт малозначительный. По нашим прикидкам, это произошло, когда мы с тобой блуждали в лесу. Нашел кто-то из охраны, и от артистов этот факт скрыли.
       - Ну, а дальше?
       - А дальше, после моего разговора с Климентом Степановичем, в "Новую Францию" нагрянул СОБР. Даже в отсутствие Казимира охрана пыталась оказать вооруженное сопротивление, так что там немножко постреляли. Гомберга захватили в тот момент, когда он пытался уничтожить свой архив. Кое-что сгорело, но большая часть уцелела. Во время ареста с ним случилась чудовищная истерика, собровцы даже думали, что он сошел с ума. Однако, когда его этапировали в Москву, он оклемался и начал бешено строить защиту.
       - Ничего, у нас улик хватает! - недобро улыбнувшись, сказал Козлов. - Во многом благодаря вам, ребятки!
       Интересно, почему "во многом", а не просто "благодаря", подумал капитан, но вслух обсуждать этот вопрос не стал.
       - Кстати сказать, - вступила в разговор Овечкина, - мне всегда казалось, что Пузанчик несколько не в своем уме. Как бы он вместо тюрьмы не устроился в лечебницу!
       - Представьте себе, Лидия Сергеевна, нас с Барановым этот вопрос тоже интересует. В предварительном порядке - официальная судмедэкспертиза еще предстоит - я консультировался со специалистами. Так вот: он, судя по всему, вполне вменяем, хотя, при таком обилии раздирающих его комплексов, элементы психопатии неизбежны. Эдакая глубоко аморальная асоциальная личность с почти неограниченными возможностями. Обычно "бодливой корове Бог рог не дает", а в случае с Евгением Феликсовичем - ошибочка вышла!
       - У меня остался всего один вопрос, товарищи МУРовцы. Удалось арестовать выкормышей, так сказать, гнезда Сигизмундова?
       - К сожалению, не всех. Против большинства по-прежнему нет улик, а "засветившиеся", вроде нашего "гаишника", легли на дно. Ох, чувствую, крови они нам еще попортят!
       - Типун тебе на язык, Баранов! Однако, - Старый К, повернулся к Овечкиной, - мне кажется, пришел и ваш черед удовлетворить наше любопытство.
       - Согласна. Итак, на сегодня можно считать установленным (сориентированные нами эксперты изучили партию арестованных на таможне "агрегатов"), что основа Гомберговского бизнеса - доход от продажи за границу цветных металлов и возврат сумм, уплаченных в качестве налога на добавленную стоимость. Криминальные группы, контролирующие сбор цветного металлолома во всей европейской России (гнать лом в Москву из-за Урала нерентабельно), направляли ему металл, из которого он отливал грубые подобия комплектующих деталей своих "плацебо-машин". Именно поэтому ему был не нужен дорогой прокат, хотя Гомберг слегка и переплачивал за лом - финансируя тем самым "своих" бандитов. Денег ему было не жалко - государство компенсирует с гаком!
       - А для чего он приобретал комплектующие в других городах?
       - Все для того же: покупка фиктивных деталей позволяла легально перечислять деньги "производителям" и, соответственно, вздувать цену на "изделие", а с ней рос и НДС. Они даже умудрились имитировать в своих "машинах для фиксирования микроусадки фундамента" и им подобных некое подобие электронной начинки. А в разных городах эти комплектующие "изготовлялись" для того, чтобы легче было спрятать концы. Что же до изготовления по германским лицензиям - это вообще гениальный ход, призванный усыпить бдительность государства. Кстати, ведь и усыпили, а заодно и отнесли на себестоимость суммы, "потраченные" на покупку лицензий, уменьшив тем самым налоги! Само собой, "Фридрих Фогель Верке АГ" реализовывали "плацебо-машинен" в Европе в качестве обычного цветного лома. Чтобы закончить европейский сюжет: Интерпол сейчас подключился к изучению вопросов участия "Строймашинерии" в финансировании мирового терроризма, а соответствующее наше ведомство - своего, доморощенного.
       - Просветите, Лидия Сергеевна, а для чего был Гомбергу нужен терроризм?
       - Климент Степанович, я же предупредила, что следствие только в начале пути, тем более что борьба с терроризмом относится к епархии другой организации. Но предположить могу. Во-первых, вся основа его бизнеса была незаконной - а значит, для него были жизненно необходимы криминальные связи и криминальные же "солдаты". Во-вторых, у Гомберга, возможно, были какие-то политические амбиции, помочь реализовать которые должны были его друзья-террористы. Ведь это сейчас уже совсем истоптанная тропка: из бандитов в бизнесмены, из бизнесменов - в политики. А, может быть, все гораздо проще и его элементарно шантажировали. Следствие покажет! Ну, что еще? Все эти опытно-конструкторские и научно-исследовательские работы в неких шарашках были нужны для накручивания цены и для обналичивания денег через зарплату сотрудникам. В качестве этих работников, как выяснилось, выступали инвалиды (очередная налоговая льгота!) и бомжи (рубль им, сто - себе!). Подставных лиц в целях безопасности периодически меняли. Есть серьезное подозрение, что в целях все той же безопасности, поддержание которой стало для Соколовского маниакальной идеей, их, по истечении надобности, уничтожали, играя в пейнтбол "в узком кругу". Вот пока и все. Да, чуть не забыла: идет проверка многочисленных бизнес-приобретений Евгения Феликсовича: еще немного, и он забросил бы как копеечный, этот свой металлоломный проект, превратившись в новоявленного олигарха. Даже то, что уже стало известно, поверьте, впечатляет!
       - Вопросы?
       - У меня, Лидия Сергеевна, их нет, спасибо. А у тебя, Баранов?
       - Если нет вопросов, то я пойду - надо писать отчет о командировке.
       Овечкина встала. Козлов перехватил взгляд Баранова и разрешил:
       - Пойди, Виктор Васильевич, проводи, значить, майора. Выполни долг, как говорится, хозяина! А потом - вернись.
       У лифта они остановились.
       - Виктор, - обыденным голосов заговорила Лида, - как ты посмотришь, если я приглашу тебя на свою свадьбу?
       Глаза капитана округлились от изумления, а на лице медленно стала проявляться неуверенно-счастливая улыбка.
       - Нет, нет, ты не правильно меня понял. В воскресенье мне позвонил младший Родионов с очередным предложением руки и сердца, и я почему-то согласилась. Придешь?
       - Наверно, заскочу. Если не уеду в отпуск.
       Нажимая кнопку первого этажа, Овечкина слабо улыбнулась:
       - Не переживай, это не надолго!
       Когда Баранов вернулся в кабинет Старого К., тот бросил на него острый взгляд и продолжил какое-то время копаться в бумагах. Затем встал и вышел в комнату отдыха. Спустя минуту, из шкафа раздался его голос, приглашающий зайти. Войдя, Виктор увидел на небольшом столике две рюмки и разрезанную пополам конфету "Белочка". Разливая коньяк, полковник спросил:
       - Что, не складывается?
       Виктор промолчал. Чокаясь, Козлов произнес невероятное: "Спасибо, сынок, за работу!" Еще через минуту они снова были в кабинете: полковник за своим столом, Баранов - за приставным. Достав из стола майорские погоны, Полковник протянул их капитану и буднично сказал:
       - На вот, пришей вместо старых! - Помолчав, спросил: - Собираешься, значить, в отпуск?
       - Есть такая мыслишка, Климент Степанович!
       - А ты знаешь, сколько дел у Гусева? Двенадцать! А у Быкова?
      
      
       Здесь и далее курсивом выделены фрагменты из киносценария, написанного Е.Ф.Гомбергом
       Так называли между собой КГБ его сотрудники. Название, что называется, "пережило века".
       В достопамятные времена этим словосочетанием обозначали в Москве количество колоколов ее церквей.
       "Работать на земле" - на профессиональном жаргоне означает службу в низовых органах МВД. Видимо, в отличие от "паркетной" службы.
      
      
       Ироническая аналогия с легендой Отечественной войны 1941-1945 гг.: командир штурмовой группы сержант Я.Ф.Павлов захватил в центре Сталинграда дом и длительное время его удерживал. В истории Сталинградской битвы это здание упоминается как "дом Павлова".
       Латинское название водки
       Поисково-справочная система в Интернете.
       Одно из имен Яхве, ветхозаветного бога иудеев.
       Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту.
       Высокие армейские ботинки на шнуровке.
      
       Московская межбанковская валютная биржа.
      
       Словосочетание изобретено Барановым путем соединения слов "самодовольно" и "нахально" - прим. Автора.
      
      
      
       На блатном жаргоне - "друг, приятель".
      
       ФСО - Федеральная служба охраны.
       В московском районе Ясенево располагается штаб-квартира Службы внешней разведки (СВР).
       Если вдруг кто не знает: слово "мерин" на современном арго обозначает автомобиль "Мерседес"; "шестисотый" - на том же птичьем языке - престижнейшая модель "Мерседес 600" - прим. авт.
       Французский аналог английского "сэра".
       Выявление и оценка свойств объектов внешней среды с помощью органов чувств (например, вкус, запах).
       Стопроцентная быль - прим. Авт.
       Все географические названия - подлинные. - Прим. авт.
       Длинноствольное артиллерийское орудие. Применялось в XV-XVII веках для стрельбы на дальнее расстояние.
       Французский живописец и рисовальщик, творивший в начале XVIII века.
       Если кто не знает: роман классика английской литературы Чарльза Диккенса, написан в 1837 г.
       Известный древнеримский гурман. Предание гласит, что однажды утром он давал указания своему повару по поводу обеда. Услышав заказываемое меню, тот поинтересовался, кто у них обедает. Ответ хозяина вошел в историю: "Лукулл обедает у Лукулла".
       Больна (нем.).
       Короткие штаны (франц.).
       Во французской монархии - сын короля, наследный принц.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       1
      
      
      
      

  • Комментарии: 5, последний от 04/04/2021.
  • © Copyright Горлов Василий Александрович (vasily50gorlov@yandex.ru)
  • Обновлено: 08/10/2014. 504k. Статистика.
  • Повесть: Детектив
  • Оценка: 6.92*6  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.