Девятый 'Б', как муравьи, все несли и несли пакеты с провизией. Математик Варвара Борисовна сидела в кабинете за письменным столом и ставила крестик напротив фамилии в списке своих учеников. Заканчивался первый год ее руководства в этом классе. Работой и учениками она в основном была довольна.
Принес, принесла, принес... Приношений было много, пакеты складывали на свободную первую парту возле учительского стола, затем уже на вторую. Варвара Борисовна решила не собирать деньги на закупку продуктов, как это делают в других классах, нет, она поступила иначе: составила список и распределила, кому что купить. Ее ученики из семей с разным достатком, и тем родителям, кто победнее, было позволено самим испечь чего-нибудь сладкое. Так, она считала, будет справедливо.
Просматривая список еще раз, Варвара Борисовна задумчиво помахивала ручкой в пальцах, а потом взяла ее в рот и стала грызть пластмассовый колпачок, не замечая за собой этой неприличности. Завтра ее класс отправится на первый экзамен - химию, но еще не все ученики принесли продукты. Тут дверь отворилась, и, впустив коридорный шум, торопливо вошел Кузьмин, полнощекий мальчик с дурацкой прической в виде торчащих в разные стороны мокрых игл и глупо бегающими по сторонам глазами. Варвара Борисовна повернула голову и уставилась на 'дикобраза'.
- Куда, Варвара Борисовна? - спросил Кузьмин, еще не успев как следует отдышаться.
- Вон туда, на стол, разве не видишь? - проговорила она, переведя любопытный взгляд на пакет.
- Ага, - понятливо кивнул Кузьмин, подошел к парте и водрузил свое пожертвование на общую кучу. - Я это, банку оливок с анчоусами и копченую колбасу принес, - объяснил он, все еще продолжая шумно дышать.
- Хорошо, хорошо, - холодно произнесла Варвара Борисовна, рисуя очередной крестик в списке.
Кузьмин снова кивнул и направился к двери. Но прежде чем он успел взяться за ручку, Варвара Борисовна подняла голову и сказала:
- Не забудь, завтра к девяти на химию, а то я тебя знаю, проспишь. Да, и приведи себя в порядок, понял? - Постучала пальцем по столу и добавила категорически: - С такой прической на экзамен не пущу.
- А что, плохо что ли? - скривился он. - Может, наголо скажете?
- Кузьмин! - строго сказала Варвара Борисовна. - Не паясничай!
- Ну, что я сделал? - промямлил Кузьмин.
- Шагай домой. И не забудь, что я тебе сказала насчет прически, - сердито предупредила Варвара Борисовна.
- До свидания, - буркнул Кузьмин и вышел из класса с кислой физиономией.
Варвара Борисовна вздохнула, глядя на закрывшуюся за ним дверь, покачала головой и вновь опустила глаза в список. Он приятно гипнотизировал ее.
Некогда единичные подношения учителям втихую, накануне экзаменов, постепенно перестали быть тайными, а потом превратились в традицию, - вспоминала Варвара Борисовна. А однажды для удобства придумали делать общий стол, что получило название: 'накрыть поляну'. Откуда взялось это аппетитное солнечное выражение никто не знает, казалось, оно существовало всегда, только в разных формах и наименованиях. Предвкушая очередное вкусное событие, учителя так и говорят: 'Завтра для нас накроют поляну', после чего с удовольствием рассуждают, что было бы лучше пить: коньяк или молдавское вино. Варвара Борисовна улыбнулась своим воспоминаниям и мечтательно повернулась к окну. Новая мода пришлась всем по вкусу: и учителям, и родителям, и ученикам. Директор не препятствовал появлению в школе выгодного обычая, хотя в застольях никогда не участвовал, потому что был всегда очень занят. Он понимал, учителям с их мизерными окладами, на которые жить невозможно, приятно внимание родителей, особенно тех оболтусов, с которыми приходится туго. Словом, ничего предосудительного в накрывании поляны директор не находил.
К полудню в класс явились три девочки, чтобы помочь сервировать стол. Они сдвинули две парты в ряд напротив доски. Варвара Борисовна широким взмахом раскрыла белую скатерть и плавно опустила на эти парты, потом любовно разгладила ее ладонями и расправила по углам. Сначала девочки вынимали продукты из пакетов, а потом занялись приготовлением бутербродов. Варвара Борисовна достала упаковку одноразовых пластмассовых тарелок, распечатала ее ножом и сказала:
- Девочки, вы не представляете, в прежние времена, когда мы ходили в походы к морю или ездили на Куршскую косу, нам приходилось брать обычную домашнюю посуду, которую боялись разбить в дороге, а после еды мыли ее в холодной воде, оттирали присохшее песком и везли обратно домой, - рассказала Варвара Борисовна, заботливо расставляя одноразовые тарелки. - Теперь же никаких хлопот! Я бы премию дала тому, кто изобрел такую посуду, - заявила она. - Очень удобно.
- И напрасно, - возразила Леночка. - Лучше дать премию тому, кто придумает, как от нее избавиться. Иначе мы в этом пластике утонем. - Эта шустренькая девочка - отличница по биологии - с черными глазами, двумя русыми хвостиками на затылке и модным ветвистым рисунком на длинных ногтях не всегда соглашалась с тем, что говорит Варвара Борисовна, и та ее недолюбливала.
- Хватит ли этих тарелок? - задумчиво поинтересовалась Катя, вечно переживающая по всяким пустякам, с ее лица почти никогда не сходило беспокойное выражение.
- Хватит, я видела в пакете, вон там, - махнула ножом Ира. - Барсуков постарался, мог бы догадаться принести стаканы для чая.
- Стаканы у нас есть, я где-то видела, - отозвалась Лена, вынимая нарезной батон из шуршащей упаковки.
- Кажется, Селиванов тоже стаканы принес, - проговорила Варвара Борисовна и принялась открывать банку с оливками.
Прозвенел звонок с урока, и коридор стал наполняться ребячьими голосами, как ведро водой. Тут дверь неожиданно распахнулась, и в класс влетели два шестиклассника, толкаясь и пинаясь, они не сразу сообразили, что не туда попали.
- А ну, прекратите! - крикнула Варвара Борисовна, поправляя очки, съехавшие на кончик носа. - Марш отсюда!
Мальчики на минуту замерли, соображая, что происходит. Виновато охнули, извинились и, продолжая пихать друг друга в бок, поспешили прочь, хлопнув за собой дверью.
Спустя минуту дверь отворилась снова, и Варвара Борисовна уже приготовилась возмутиться, но тотчас передумала. В класс вошла мама Ларионовой. Она поздоровалась, быстрым шагом направилась к учительнице и протянула пакет.
- Вы уж извините, немного припоздала, - и стала оправдываться: - С работы не могла вырваться. Много...
- Ничего, вы не волнуйтесь, - утешила Варвара Борисовна, - все в порядке. Спасибо, что пришли.
- Не за что, лишь бы Валенька экзамены сдала, - скромно намекнула Ларионова.
- Уверена, все будет хорошо, - убедительным тоном проговорила Варвара Борисовна и улыбнулась.
- Дочка учит, готовится. Вам, может, помочь? - неохотно поинтересовалась Ларионова, поглядывая на девочек.
- Нет, нет, мы вполне справляемся, - ответила Варвара Борисовна.
- А, тогда я пойду, а то на работе будут спрашивать. - Она тут же заторопилась к двери.
- Да вы не волнуйтесь, - опять успокоила Варвара Борисовна. - У нас тут все в порядке.
Когда мама Ларионовой вышла, Варвара Борисовна вынула из ее пакета бутылку коньяка, шоколадку, оставила их в стороне и принялась нарезать ветчину.
- А Хлюпин мог бы и побольше пирожков принести, - заметила Ира; ее узкое лицо еще больше вытянулось, а черные глаза вспыхнули огоньком презрения. - Не покупал ведь.
- Сколько есть, столько есть, - рассеянно отреагировала Варвара Борисовна. - Ирочка, пожалуйста, выложи их на тарелку. Да, на эту, и начинайте уже носить на стол бутерброды с икрой, а то время бежит.
- А Борисов, посмотрите, бананов, как украл, - возмутилась Лена. - На такой стол мало будет.
- Там еще должны быть, - сказала Варвара Борисовна, доставая из подвернувшегося под руку пакета сыр и перья зеленого лука.
- Вот здесь есть бананы, - заговорила Катя, вытряхивая гроздь на парту.
- Неси сюда, - попросила Лена.
- Их нужно нарезать и положить на отдельную тарелку, - проговорила Варвара Борисовна. - Леночка, не очень большими кусками, ладно?
- Хорошо, Варвара Борисовна, - отозвалась Лена.
- Вы только посмотрите! - снова воскликнула Ира. - Кто-то на виноград и авокадо разорился! Надо же!
- Виноград нужно помыть и на отдельную тарелку, авокадо пойдет в зеленый салат, - торопливо объяснила Варвара Борисовна.
Дело продвигалось быстро, стол как будто расцветал тарелками с бутербродами, фруктами, пирожками, печением и конфетами.
- Ой, скоро ставить будет некуда! - воскликнула Катя. - Придется еще одну парту пододвигать.
- Ничего, мы пока коробки конфет уберем, - сказала Варвара Борисовна, ставя очередную порцию бутербродов с ветчиной и сыром. - Положи их на ту парту. Ну вот, теперь у нас места достаточно. Пора заняться салатом. Лена и Катя, начинайте мыть овощи. Я закончу с бутербродами и потом помогу вам.
- Это все пакеты или еще принесут? - спросила Лена.
- Нет, не все. Ковалева и Вольский ничего не принесли, - ответила Варвара Борисовна.
- Еще есть время, может, принесут, - сказала Катя.
- Вольский? Вряд ли, - с ухмылкой заметила Ира, поправляя маленькую сережку, поблескивающую в мочке. - Он у нас гордый.
- А вот и Ковалева, - объявила Лена. - Лариса, мы только что тебя вспоминали.
- Здравствуйте, - скромно сказала Ковалева.
- Что там у тебя? Выкладывай на свободную парту, - потребовала Лена.
- Я тут вафельный торт и банку селедки принесла, - осторожно произнесла Ковалева. - Под маринадом. - Своей неуверенностью и робостью она раздражала одноклассниц; с ней было невозможно скучно. - Вам помочь? - тихо спросила она.
- Не надо, мы сами справимся, - сказала Ира, раскрывая пакет с огурцами.
Ковалева растерянно встала возле доски и некоторое время созерцала стол сквозь очки, то и дело дуя на свою челку.
- Нам уже колбасу некуда девать, - сообщила Катя.
- Не пропадет, - ответила Варвара Борисовна, заботливо втискивая последнюю тарелку с бутербродами между фруктами и блюдцем с оливками. - Мы в салат 'Оливье' ее порежем. Ну вот, теперь я готова помочь вам с овощами.
- Ну тогда я пойду? - нерешительно спросила Ковалева.
- Посмотри, где-то остался батон, можно сделать еще бутербродов, - ответила Варвара Борисовна.
Ковалева помаялась некоторое время и наконец двинулась к выходу, осторожно ступая, она прислушивалась, вдруг остановят и попросят чем-нибудь помочь. Но все были так заняты, что не обращали на нее внимания. Чувствуя неловкость даже от того, что уходит, она тихонько выплыла за дверь и тогда грустно вздохнула.
- Ну вот, остался только Миша, - проговорила Лена, нарезая дольками помидоры.
- Я же говорю, он не принесет, - ехидно сказала Ира и стряхнула воду с листьев салата.
- Что значит, не принесет? - услышала разговор Варвара Борисовна, очищая колбасу от шкурки.
- Он сам так сказал, - ответила Ира. - Из принципа не принесет.
- Какой такой принцип? - удивилась Варвара Борисовна и пристально посмотрела на Иру.
- Это он свой характер показывает, - махнула рукой Лена. - Точно, не принесет.
- А я думаю, принесет, - заявила Катя, откинула на спину длинные до плеч русые волосы и заново скрепила их блестящей заколкой.
- Может, ему купить не на что? - предположила Лена.
- Он с бабушкой живет, - сказала Варвара Борисовна, - Она могла бы испечь чего-нибудь.
- Вот еще, да он не станет бабушку напрягать. Подумаешь, ерунда какая, - проговорила Лена. - В другой раз принесет.
- Не ерунда, - тут же отрезала Ира. - Все принесли, и он тоже должен. Экзамены все сдаем.
- Он и так сдаст, - ответила Катя.
- Девочки, да тут и без Мишки стол весь заставлен, - заметила Лена.
- Ну и что, - буркнула Ира. - Все, значит, все. Я тоже могла бы ничего не приносить. Стол бы не пострадал без моей колбасы.
- Не спорьте, пожалуйста, - примирительным тоном попросила Варвара Борисовна. - Надо поторапливаться, скоро уже обед, а нам еще чай поставить и фруктовый салат нарезать.
- Не волнуйтесь, Варвара Борисовна. Мы сейчас, мигом, - сказала Лена.
- Нашелся самый умный, - продолжала ворчать Ира, сердито кромсая листья салата.
- Увижу Вольского, поговорю с ним, - пообещала учительница.
Ира посмотрела на нее подозрительно и промолчала.
- А печенье выкладывать или хватит пока? - спросила Катя, обнаружив еще одну упаковку.
В тот же день Варвара Борисовна застала Мишу в вестибюле у окна возле лестницы. Он сидел на низком подоконнике, согнув ноги в коленях, и читал учебник по химии. Миша был длинный и худой с коротко стриженными темными волосами. На нем были тонкий шерстяной свитер, джинсы и кроссовки. Майское солнце освещало лишь часть окна, и мальчик находился в тени от соседнего флигеля. В вестибюле было шумно и пахло пылью, стаи школьников мигрировали туда-сюда, то и дело кто-нибудь проносился по лестнице. Воздух пронизывали солнечные лучи ровными полосами призрачного света с плавающей в них пылью; когда кто-нибудь сквозь лучи проходил, они ломались. Возле раздевалок суетились ученики младших классов: собирались на экскурсию в зоопарк. А в мирном уголке возле окна было спокойно, и никто не толкался. Миша перевернул страницу и продолжил чтение. Варвара Борисовна остановилась на мгновение, подумала, немного посомневалась, но все же решилась и направилась к своему ученику.
Миша жил с бабушкой, которая работала уборщицей в парикмахерской. Его мама вот уже год как умерла - не перенесла операцию на сердце. Отец с семьей не живет: он куда-то уехал - Мише тогда не было еще и трех лет. С тех пор о сыне он не вспоминает, на похоронах жены его тоже не было, возможно, он ничего не знает. Почему он ушел? - повзрослев, Миша снова спрашивал маму и бабушку, но они не знали или делали вид, что не знают, а больше спросить было некого. Для Миши это была самая большая тайна, которую хотелось разгадать. Где теперь отец? Что с ним? Почему он уехал?
Миша поднял голову, посмотрел на приближающуюся Варвару Борисовну, захлопнул книгу, слез с подоконника и встал, облокотившись о стену. Книгу он сунул под мышку, а руки - в карманы. Варвара Борисовна была в своем обычном сером пиджаке и юбке, только на воротнике красовалась не рубиновая розочка, как обычно, а янтарная брошь с белесыми как облака разводами.
- Миша, я хотела поговорить с тобой, - начала Варвара Борисовна.
- О чем? - неохотно спросил он, хотя уже по тону ее голоса догадывался, разговор будет не очень приятным.
- Ты ведь знал, что наш класс накрывал стол для учителей? - Она посмотрела с укором. - Ты один ничего не принес.
Миша потупил взор и промолчал.
- Почему ты молчишь?
- Я не такой богатый, чтобы кормить учителей, - хмуро заявил он.
- У нас нет богатых, однако, больше никто не отказался, - заметила Варвара Борисовна.
- Их дело.
- Но твоя бабушка могла бы чего-нибудь приготовить.
- У нее хватает других дел. Она в мою учебу не лезет.
- Это хорошо, что ты такой самостоятельный, но мог бы принести хотя бы коробку конфет в благодарность учителям, которые занимаются с тобой.
- Больше похоже на взятку, если тащить перед экзаменами конфеты, - с усмешкой проговорил он.
- Ты не прав, это справедливая традиция, в благодарность учителям, - драматично объяснила Варвара Борисовна.
- Мне эта традиция не нравится.
- Отчего же? Ты разве не желаешь отплатить учителям за их труд? Сколько сил было отдано, чтобы выучить вас, и сколько еще потребуется в будущем. Ведь ты собираешься продолжать учиться в нашей школе?
- Собираюсь.
- Я в этом не сомневалась.
- У нас образование бесплатное, Варвара Борисовна. Я имею на это право.
- Да, но угощение для учителей - это другое.
- Вы сами только что сказали: плата за труд. Пусть учителям правительство платит, а не ученики.
- Вот ты к чему клонишь. Понятно. Но ты, Миша, не прав. Это не плата, это знак благодарности.
- Кому надо, тот пускай и благодарит деньгами или конфетами. И вообще, это похоже на вытягивание денег, вам не кажется?
- Не хорошо так поступать, Миша. Учителям, поверь мне, сейчас нелегко живется. Ты ведь знаешь, какие крошечные у нас оклады.
- А что, есть места, где платят гораздо больше, если в школе не нравится.
- Как ты можешь так говорить?! Неблагодарный! Учителя не бросают работу ради вас.
- В моей семье нет лишних денег, чтобы кормить учителей.
- Значит, ты категорически против?
- Да.
- Что ж, очень жаль. Вспомни поговорку: как аукнется, так откликнется... Помнишь?.. Вот и хорошо.
Миша угрюмо посмотрел на Варвару Борисовну. Она повернулась и стала подниматься по лестнице.
Дерзкое поведение ученика страшно возмутило учительницу. Закаленная в школьной стихии со времен перестройки она имела особое отношение к современным порядкам. Он хоть и сирота, но мог бы относиться к жизни попроще, размышляла она, с таким характером далеко не уйдешь, каким бы способным учеником ни был. Ну и поколение растет! Мало того, что здоровье с ними теряешь, так еще и благодарности не дождешься. На врачей, на лекарства потом больше отдашь, чем тут зарабатываешь. Нет, он, конечно, не прав. Ему бы следовало научиться уважать учительский труд.
Когда Варвара Борисовна оставила Мишу в покое, он снова забрался на подоконник и погрузился в химию. Вскоре его нашла Катя. Спускаясь по лестнице, она встретила учительницу и спросила: 'Вы Мишу не видели?' Та подсказала, где он есть. Девочка подошла к однокласснику и тихо проговорила:
- Миша, она разговаривала с тобой, да?
Он слабо кивнул, не отрывая глаз от учебника. Катя подошла к окну и с минуту молчала, глядя во двор.
- Что она говорила? - снова спросила Катя.
- Ничего, - буркнул он.
- Почему ты злишься? - Она отвернулась от окна и посмотрела на Мишу.
- Ну чего вы все ко мне пристали? - Он захлопнул учебник и сердито глянул на Катю. - Не принес я ничего и не принесу никогда.
- Это Ира. Она все про тебя говорила: гордый, характер показывает. Вот Варвара и завелась.
- Ну и пусть.
- Ира специально так говорила. Она тебе завидует.
- Она с третьего класса меня не выносит, я за косички ее дергал, - признался Миша и улыбнулся. - С тех пор и злится.
- Да, она злопамятная, - согласилась Катя. - Но и Варвара тоже не промах.
- Ее дело.
- А ты?
- Что я?
- Эх, знала бы раньше, за тебя коробку конфет отдала. У меня еще апельсины и плитка шоколада были.
- Я бы на тебя сильно обиделся, - сказал Миша.
- Но почему ты такой? - возмутилась Катя.
- Понимаешь, не надо ничего никому дарить. Моя мать в больницу столько коробок конфет и денег переносила, а ее все равно не вылечили. Бабушка так и говорит: 'Дочь мою зарезали'. Врачи и зарезали.
- Но твоя мама была неизлечимо больна.
- Катя, да у врачей все неизлечимо. Ведь они даже больных не слышат. Твердят что-то, орут, хамят и свои трактаты пишут, писаки. Ненавижу! - Он яростно блеснул глазами и добавил: - Буду подыхать - к врачам ни за что не пойду.
- Миша! Ну причем тут врачи?
- Все они душегубы безнаказанные. А учителям пусть двоечники взятки носят. - Он развернулся и сел, свесив с подоконника ноги. - У нас образование бесплатное, понимаешь?
- Ты, конечно, прав, - она посмотрела ему в глаза и добавила: - Но Варвара, сам знаешь, какая вредная.
- Ну и что? Я, может, в другую школу перейду.
- А там, думаешь, поляны не накрывают?
- Найду, где не накрывают.
- Всегда ты такой упрямый! Вот бабушке твоей расскажу, она тебе этого не позволит.
В следующую минуту Миша так посмотрел в Катины глаза, что у нее сердце сжалось.
- Не надо, Катя, - глаза его тревожно заблестели.
Она чуть улыбнулась. Взяла его руку и почувствовала, какие холодные у него пальцы.
- Я ничего не говорил ей о поляне, - признался Миша и опустил глаза, осторожно высвобождая руку. - Не хочу, чтобы она волновалась теперь. Ты же знаешь, как она сильно переживает.
- Обещай, что школу не сменишь, и я ничего не скажу, - тотчас нашлась Катя.
Миша посмотрел на нее взглядом пойманного в ловушку зверька. Даже рот приоткрыл от негодования.
- Ну же, обещаешь? - повторила Катя настойчиво.
- Хорошо, - проговорил он упавшим голосом.
Стол от девятого 'Б' учителям понравился. Варвара Борисовна принимала поздравления и комплементы коллег со стаканчиком коньяка. Экзамены сдали все с переменным успехом. Даже кто туго тянул, и тех молча пропихнули в десятый класс. Вот только у Миши в табеле успеваемости появилась четверка по математике.
Прежде Миша аккуратно сдавал деньги на ремонт класса, на поход в музей, на цветы и подарок ко дню рождения Варвары Борисовны, поэтому одноклассники недоумевали, отчего же он теперь категорически проигнорировал поляну.
Бабушка о новой школьной моде ничего не подозревала. Из своего довольно светлого прошлого она с ностальгическим удовольствием вспоминала походы на природу, когда школьники брали с собой бутерброды, чай в термосах, отправлялись на какую-нибудь лесную поляну и там пели песни у пионерского костра. А в старших классах ездили даже на берег Виштынецкого озера с ночевкой. Нынче школьников в походы совсем уже не водят, говорят, денег не хватает на автобус. И потому внука она жалела, рассуждала, какая неинтересная у него жизнь, не то, что было раньше. Зато гордилась она перед соседками, какой Мишка у нее растет смышленый, самостоятельный. Всегда серьезный, молчаливый, - это потому что в школе устает, вот и хмурится все время. Эх, что поделать? Жаль, когда вырастет, нечего будет и вспомнить, кроме одной учебы.
До некоторых пор Мишкины успехи бабушку почти не волновали. Знания - это его личное дело. И она рассуждала: 'Вот если государству нужны образованные люди, пускай оно и учит. А у меня денег нету ни на учебники, ни на тетрадки. Мне главное, чтоб внук сыт и здоров был, остальное - не моя забота'. Но потом, когда городская администрация назначила ученикам премию за отличную учебу, интерес к Мишиным оценкам у бабушки появился очень даже чуткий.
Проходили каникулы, о споре с Варварой Борисовной Миша старался не думать, а потом и вовсе забыл. Зато учительница все очень хорошо помнила. В августе, перед началом учебного года, она потребовала, чтобы Миша и два слабоуспевающих ученика помогли с ремонтом класса.
- Если в вашей семье, Миша, нет денег на ремонт, тебе придется поработать, - объяснила она и поправила прическу, глядя перед собой, словно в зеркало. - Белила и краску купили родители Корельцева, а вы с ребятами поможете побелить потолки и покрасить стены.
- И сколько мне заплатят? - спросил Миша.
- Что значит, заплатят? - возмутилась Варвара Борисовна и уперлась в мальчика пристальным взглядом.
- Я хочу знать оплату моего труда, - спокойно ответил он. - Не могу же я работать задаром. Мне еще к сентябрю нужно тетради и учебники купить.
- Ну, знаешь! - воскликнула она. - Ты эгоист и черствый человек. Школа тратит на тебя силы и деньги, а ты даже не хочешь оказать посильную помощь!
- Но я не отказываюсь, - возразил Миша. - Я только не хочу работать даром.
- Уходи. Я больше не желаю разговаривать с тобой на эту тему, - сердито проговорила Варвара Борисовна.
- До свидания, - сказал он, пожал плечами и вышел из класса.
'Нет, этот ученик меня доконает, - мысленно возмущалась Варвара Борисовна, когда осталась одна. - Его нужно поставить на место. Иначе сядет на шею'.
С первых дней нового учебного года Варвара Борисовна назначала Мише дежурство по классу без очереди, всякий раз придиралась к его ответам у доски и выискивала в его контрольных работах, за что бы снизить оценку. Одноклассники быстро почувствовали прямо-таки военное противостояние Мишки и Варвары. Всем стало любопытно, что будет дальше и чем это дело закончится.
Миша негодовал, он всей душой возненавидел Варвару Борисовну. Обида росла, и однажды после очередного дежурства, когда она заставила его перемывать доску от белесых разводов по углам, он едва не вспылил, но удержался от резких слов, молча швырнул тряпку в угол и вышел из класса, хлопнув дверью. Злость вспыхнула в нем как пожар. 'Как хотелось убить Варвару! - признавался он самому себе в эту минуту. Его пальцы крепко стискивали лямки рюкзака, висевшего на спине. - Она издевается надо мной, - думал он, - хочет унизить перед всем классом. Пытается выставить за дурака!'
Миша по-прежнему отлично успевал в учебе, и только по математике у него все больше появлялось четверок. А однажды вдруг вылезла тройка. Варвара Борисовна явно без сожаления вывела ее в журнале и дневнике. Миша не находил себе места. Эта гадкая тройка поразила его, как тяжелая инфекция. Он точно заболел от нее. Даже Катя не могла успокоить. Оба, листая тетрадку с контрольной работой, не понимали, за что снижена оценка, все решено правильно, за какие-то помарки? Нет, не похоже, но что же тогда еще? Действительно - ничего. Оценка не объективна. Как бы там ни было, ее нужно исправить немедленно: скоро конец четверти. Миша понимал, что единственная тройка не может испортить итоговую отметку, но подозревал он, что вслед за ней Варвара Борисовна безнаказанно поставит еще. И не один раз. Пусть даже все задания будут сделаны правильно, учитель, если надо, всегда найдет, к чему прицепиться. А потом, если получится низкий бал, его лишат возможности получать стипендию. Это хуже всего.
Стипендию Миша получал в конце каждого месяца. Это были не слишком большие деньги, однако бабушка их всегда очень ждала. Он даже представить себе не мог, как объяснить бабушке, что этих денег больше не будет. Она очень расстроится, начнет упрекать в легкомыслии и снова будет хвататься за сердце и закатывать глаза. А что если она помрет? Эта страшная мысль сковала его душу, грозя одиночеством.
После урока Миша решил подойти к Варваре Борисовне. Терять все равно было нечего. Но попытаться нужно. Все получится, надо только самому успокоиться, - уговаривал он себя. Учительница сидела за столом, что-то писала в журнале, когда Миша к ней подошел.
- Я бы хотел пересдать контрольную, - решительным голосом начал он.
Варвара Борисовна подняла на него недоумевающий взгляд.
- Пересдать? - спросила она.
- Да.
- Но зачем, эта оценка не повлияет на итоговую в четверти.
- Неважно, я должен ее исправить, - прежним, спокойным тоном проговорил он.
- Сочувствую, но мне не заплатят за то, чтобы я осталась с тобой после уроков и тем более за проверку контрольной сверхурочно, - с сожалением произнесла Варвара Борисовна.
Уязвленный Миша опустил глаза. Некоторое время он слушал, как бешено колотится его сердце, как изнутри его обволакивает туман негодования, но нашел в себе силы продолжать уверенно и спокойно.
- Я должен исправить.
- Хорошо, если ты оплатишь мне час работы, я согласна остаться после уроков.
- Вы же знаете, стипендию выдадут в начале месяца.
- Знаю, но ты сможешь заработать. Хочешь?.. Так вот, на осенних каникулах нужно покрасить пол в нашем классе. Сделаешь, я останусь с тобой на пересдачу, и тогда денег вовсе не потребуется. Ну, согласен? - Она улыбнулась.
Миша стиснул зубы и кивнул.
- Вот и договорились. Сегодня у меня нет времени, приходи завтра после уроков. Хорошо?
- Да.
Миша повернулся и пошел к двери. Варвара Борисовна проводила его победоносным взглядом, теребя пальцами маленький золотой крестик, поблескивающий на груди. Слава Богу, хоть на этом сладились.
Контрольную Миша пересдал, и в его дневнике над зачеркнутой жирной тройкой молнией изогнулась худосочная четверка.
'Как будто одолжение сделала', - заметил про себя Миша, закрыл дневник и сунул в рюкзак.
Целый день, отнятый от каникул, Миша и его одноклассник - лодырь Хлюпин, занимались ремонтом класса. Пол они покрасили добросовестно, Варвара Борисовна осталась довольна. И особенно торжествовала оттого, что так удачно нашла способ воздействия на Мишу. 'В жизни это тоже пригодится', - говорила она мальчику. И вскоре за очередное исправление тройки она попросила навести порядок в шкафах, где хранились книги, тетради, дидактические материалы и прочие школьные принадлежности. Миша чувствовал удушающую несправедливость, с которой Варвара Борисовна атаковала его. Да это натуральное вымогательство! Только вместо денег она требует работу.
- Так ты согласен? - елейным тоном спросила Варвара Борисовна, нежно поглаживая пальцами колпачок шариковой ручки.
Миша стоял перед ней с чувством оскорбленного достоинства. Он бросил на Варвару Борисовну презрительный взгляд и опустил глаза. Сейчас она показалась ему чужой, невозможной, корыстной, ужасной, точно чудовище. Он почувствовал свое бессилие перед этой безнаказанной беспощадностью, на которую была способна эта страшная женщина.
- Вы издеваетесь надо мной, да? - наконец проговорил он. - Вы специально это делаете? - он посмотрел на учительницу с неприязненной усмешкой.
- Ну почему же? - проворковала Варвара Борисовна, кладя ручку на стол. - Ведь ты сам утверждаешь: любой труд должен оплачиваться.
- Но вы делаете это назло.
- Нет, Миша, такова жизнь, и я хочу, чтобы ты понял это сейчас. Потом тебе же будет легче, понимаешь?
- Жизнь могла быть другой, если бы такие как вы с людьми поступали бы честно.
Варвара Борисовна усмехнулась, уголки ее губ пренебрежительно опустились. Она посмотрела на мальчика с такой снисходительной улыбкой, точно разговаривала с идиотом. Эта выходка, этот ее ядовитый взгляд еще больше разозлили Мишу. Его лицо зарделось как от огня, кровь шумно пульсировала в висках.
- Как, разве я не честна с тобой? - обиженным тоном сказала она. - Или ты считаешь, я должна даром тратить с тобой время после уроков?
- Да не нужна мне ваша четверка! И в своем кабинете наводите порядок сами! - в сердцах проговорил Миша и выскочил вон.
Варвара Борисовна фыркнула и сказала вдогонку:
- Не нужна, так не нужна. Я разве настаиваю. - Она повернулась, достала из сумочки губную помаду, зеркальце и стала мазаться перед уходом домой.
Миша давно потерял веру в людей, взрослых, которым надо говорить то, что они хотят услышать, вежливо во всем уступать, улыбаться, потому что им это очень нравится, делать то, что они просят и не сомневаться в их поступках, потому что они всегда правы, хотя часто многие противоречат сами себе, из-за чего становится до чертиков противно и тошно. Взрослые словно сговорились против него, проклинали его прямоту, а некоторые учителя жаловались на его трудный характер и сетовали, будто Вольский создан, чтобы усложнять жизнь окружающим. И бывало, чувствовал он себя, словно в дремучем лесу среди хищников. И только маленькой капли, последней капли не хватало, чтобы взбунтоваться, той капли, что, набрякнув, в конце концов падает на чашу весов терпения и перевешивает ее.
Спустя некоторое время в Мишином дневнике вылезли еще несколько троек по математике. Миша негодовал. Они давили на нервы, как унижение. О стипендии теперь можно забыть. Бабушка будет возмущаться. Но больше всего угнетали не сами тройки, а то, с какой радостью и самодовольством их ставит Варвара Борисовна. Миша задумал было совсем бросить учебу, идти работать. Или нет, все-таки лучше перевестись в другую школу. Он вновь ухватился за эту спасительную мысль, как за край надежды, но вдруг спохватился: 'Катя... я же обещал ей остаться; она и так почему-то дуется на меня последнее время. Нет, я не хочу с ней расставаться. И бабушке как объяснить?' Миша отчаянно копался в мыслях в поисках надежного выхода, но ничего подходящего найти не получалось. Чувство негодования тяготило его сердце, ощущение безысходности спеленало его плотным коконом и сменилось неудержимым гневом. Все-таки надо уходить.
На другой день он сообщил свое решение Кате.
- Ты что же, окончательно решил? - сказала Катя, глядя на него в упор.
Миша стоял перед ней, опустив голову.
- Да, - неохотно признался он.
- Но ты обещал! - Катя стиснула губы и с укором посмотрела на него.
- Я не хочу здесь больше учиться. Эта Варвара, она гноит меня. Разве не видишь?
- Подумаешь, она ко всем так относится.
- Нет, не ко всем. Она унижает меня перед всем классом. Она хочет выгнать меня с позором. Тогда лучше я сам уйду.
- Так ты сдался? Сдался, да? - Катя не скрывала своего презрения. - Значит, ты - слабак.
- Катя! - воскликнул он. Их взгляды пересеклись.
- Отстань. Вали, куда хочешь. Я больше не хочу с тобой разговаривать. - Она повернулась и уверенно зашагала по коридору.
- Катя! - Миша бросился за ней. - Подожди, я придумаю что-нибудь. - Он обогнал девушку и встал перед ней. - Подожди. Ты разве...
- Уйди, - проговорила она с раздражением. - Я не хочу с тобой общаться, понял?
- Но почему?! - воскликнул он.
Миша схватил ее за руку, но Катя вывернулась и с размаху хлопнула его по щеке, с ужасом отшатнулась и, всхлипывая, пошла прочь, опустив голову. Миша остолбенел, ошеломленный ее резким поступком. Нет, только не это. Ни за что на свете. Он не хотел, чтобы это вышло именно так. Тогда и в самом деле было бы лучше в этом классе остаться. Он проводил Катю недоумевающим взглядом и едва ли опомнился, когда она скрылась за углом. Щека горела от ее ладони, как от ожога. И вдруг Мишу словно холодом обдало, он понял, что все кончено. И ледяная мысль эта, неожиданно возникнув, тотчас овладела его сознанием целиком и подтвердилась уже на следующее утро, когда он, проходя по коридору, увидел на скамеечке Катю в компании одноклассников. Она сидела на коленях Барсукова, и тот, ехидно усмехнувшись, негромко произнес:
- Глядите, скряга идет, - кивнул в сторону Мишки. - Ты ведь ударила его? - с удовольствием полюбопытствовал он, и Катя неохотно кивнула.
Она даже не взглянула на Мишу, когда тот проходил мимо, а потом о чем-то весело защебетала с Барсуковым. Миша, не замедляя шаг, направлялся в кабинет Варвары Борисовны. Ему было все равно.
- Эта задача решена правильно, - заявил он учительнице. - За что вы теперь снизили оценку? - Он раскрыл тетрадь и положил на учительский стол.
- Если бы задача была решена правильно, Миша, я бы без колебания поставила на бал выше, - ответила она.
- Вы врете! - вспыхнул он.
- Что за тон, Вольский! - возмутилась учительница. - Выйди, я не хочу с тобой разговаривать в таком тоне.
- Нет, вы сначала ответьте, где тут ошибка? - проговорил он сквозь зубы, при этом лицо его налилось краской гнева, сделалось страшным, так что Варвара Борисовна почувствовала себя неуверенно и очень пожалела, что осталась с ним наедине.
- Миша, я не хочу разговаривать с тобой, пока ты не успокоишься, - сдержанно сказала Варвара Борисовна, сняла очки и стала протирать их фланелевой тряпочкой.
- Но я решил эту задачу! - воскликнул Миша. - Задача решена правильно, ведь ответ сошелся!
- У этой задачи может быть только одно верное решение, - упрямо возразила она.
- Но я нашел свое собственное! - настаивал он.
- Какой же ты настырный, - она покачала головой и надела очки.
Миша уставился на Варвару Борисовну, бешено сверкая глазами. Он был убежден в своей правоте, и это придавало ему уверенности. Варвара Борисовна с опаской поглядывала на него, прикованная к своему стулу. Мышцы на ее лице напряглись, она нервно крутила в пальцах карандаш. Тут Миша не выдержал, схватил тетрадь и проговорил:
- Я вас ненавижу! Вы специально... - задохнулся. - Вы... - В отчаянии он не мог подобрать слов. - Вы черствая! Вы чудовище!
Как раз в этот момент дверь отворилась, и вошла Ира. Услыхав последние фразы, брошенные одноклассником, девочка с ужасом встала в дверях, не зная как поступить, выйти или остаться на месте.
- Ты! Ты, как смеешь меня оскорблять?! - взвизгнула Варвара Борисовна, подскакивая со стула. Увидав Иру, она вспыхнула еще больше, схватила Мишу за руку и, крепко сжав ее, потащила мальчика за собой.
Миша попытался высвободить руку, зажатую, словно в тисках. Наконец удалось. Не говоря больше ни слова, он вышел из класса.
- Ира, идем со мной. К директору, - сурово приказала Варвара Борисовна, задыхаясь от ярости. - Вольского надо наконец наказать. Это какое-то безобразие!
- Завтра без бабушки в школу не приходи! - прокричала Варвара Борисовна в спину Мише. Он проигнорировал ее требование, повернул за угол и стал спускаться по лестнице. - А мы идем к директору. Ира, ты будешь свидетелем. Он оскорбил меня!
На другой день Миша на первый урок не пришел. Не показался он и на следующем, это была математика. В тот день в школе он вообще не появился. А во второй половине дня, когда занятия первой смены закончились, и несколько преподавателей собрались в учительской почаевничать за разговором, к ним вошла бабушка Вольского. Она была страшно взволнована. Увидав Варвару Борисовну, она приблизилась к ней с блестящими от слез глазами и, едва сдерживаясь, слабым голосом простонала:
- Пропал мой внучек! - Слезы покатились по ее щекам, она достала из кармана платок и, стиснув его в дрожащем кулаке, прижала к глазам, ко рту, вся красная и сморщенная от горя. - Ушел... отца искать... Меня старую бросил. За что такое наказание?! - с трудом выговорила бабушка, плечи ее задергались, и вся она ссутулилась в безмолвном рыдании.
Учителя застыли на своих местах, с изумлением глядя то на плачущую женщину, то на Варвару Борисовну. Кто замер с чашкой у рта, кто с недомолвленной фразой на губах, кто поперхнулся и долго в неловком смущении приглушенно откашливался в кулак. Варвара Борисовна стояла перед бабушкой, окаменев, и с трудом собиралась с мыслями, но так и не собралась, от того, что всю ее холодом сковало какое-то тревожное предчувствие.
И беспокойство Варвары Борисовны не было напрасным. Бабушка, продолжая шмыгать носом, полезла дрожащими пальцами в карман пальто и вынула сложенный вдвое тетрадный листок в клеточку. Развернула и подала учительнице. Варвара Борисовна встрепенулась, поглядела по сторонам, на завуча, на коллег. Бледная от ужаса она взяла бумагу, как приговор, быстро прочла и бессильно опустилась на стоявший поблизости стул, уронив руку с запиской на колени.
- Это вы довели... - бабушка всхлипнула, глядя на учительницу красными заплаканными глазами, махнула платком и снова залилась слезами, что-то бормоча невразумительное.
Первым очнулся учитель биологии, он подошел к столу, взял бутылку с минеральной водой, два пластиковых стакана и, на ходу наливая, поднес воды бабушке, та приняла подношение и сделала несколько глотков. Другой стакан он предложил Варваре Борисовне, но учительница даже не пошевелилась, глядя в одну точку. Тогда он пожал плечами и исчез из ее поля зрения.
Чаепитие не удалось. Кто-то повел несчастную бабушку к директору. Завуч Невзорова с надменным видом подошла к Варваре Борисовне, вынула из ее рук записку и, близоруко прищурившись, стала читать. Потом с укором посмотрела на учительницу и сказала, что по этому делу придется начать разбирательство. Варвара Борисовна подняла на нее печальные глаза, но не смогла ничего промолвить. Тогда Невзорова сурово добавила:
- Рекомендую вам пересмотреть свои воспитательные методы. Если мальчика не найдут, пеняйте на себя.
Варвара Борисовна трагически закрыла лицо руками. Невзорова повернулась и вышла из кабинета, не проронив больше ни слова. Сочувствующие коллеги уговаривали Варвару Борисовну не расстраиваться. Вольского отыщут, обязательно приведут, и все образуется. Но прошло много времени, а Мишу не нашли, с тех пор его больше никто не видел.