По листьям розовых кустов защелкал дождь, и я оставил бравого капитана Дрого на пути к развязке.
В последнее время я отвлекаюсь довольно часто. Иногда это меня слегка тревожит. Зачем я все время что-то жую, пью, варю кофе, смотрю в пространство, встаю, хожу взад-вперед и занимаюсь пустяками? Отчего мне неймется? Что это - измельчилось время или, может, я старею? Или это мой личный вакуум, заполняемый чепухой?
Неуютные мысли. Я запил их вином, дешевым и кисловатым, и дочитал роман - последние две страницы. И будто увидел собственный призрак.
С неба полило вовсю - пришлось отодвинуться в глубь балкона. Свинцовое море морщилось от дождя. Ну что прикажете делать? Угораздило же ее отца заболеть как раз накануне... А я ведь заикнулся о том, чтобы все отложить и поехать вместе - хоть я никого там и не знаю, - но получил отказ. И теперь вот должен отдыхать тут один. Если вдуматься, то неизвестно, что лучше: слиться с семьей - пусть в грустных заботах, но до самозабвения, или сидеть под дождем у моря, в глуши, наедине с собой и толпой распоясавшихся мыслей?
Ливень утих, облака посветлели - если выглянет солнце, можно и окунуться. Я прочитал рассказ и сполоснул стакан; небо и море быстро поголубели. Прихватив полотенце, я спустился на пустынный пляж, бросился в воду - и, как всегда, с облегчением почувствовал себя животным: ни рефлексии тебе, ни мыслей, ни надуманных проблем - словно медуза, которую волны несут на берег, где ей, однако, верная погибель, а мне - бездумное лежбище сухопутного существа.
На галечный берег я, как обычно, выполз на четвереньках. В солнечный день было блаженством, выбравшись из моря, улечься на слабо пахнущие мелом голыши и впитывать кожей тепло. Но сейчас гальку охладил дождь, и я, вытершись, устроился на шезлонге, закрыл глаза и погрузился в забытье под мерный шум волн, набегающих на берег. Однако солнце остывало, на пляже стало свежо и не слишком уютно, и, чтобы чем-то заняться, я решил проехаться по окрестностям. От нечего делать я взял напрокат машину, но съездил пока что только до ближайшего магазина. У меня была карта, и я решил отправиться к одному из монастырей: на открытках он живописно белел на фоне густо-синего моря. Я, правда, вспомнил о "сухом" законе, но утешился тем, что выпито было немного, а полиция вряд ли часто ездит в такую глушь. К тому же, сидеть опять на балконе было невыносимо.
Придумав цель, я взбодрился: быстро принял душ, переоделся, и через несколько минут уже сидел в малолитражке смешного цыплячьего цвета. Солнце было на полпути к горизонту.
С полчаса я ехал по главной дороге, повторявшей капризный рельеф острова: почти без прямых отрезков, все больше зигзаги да петли. Когда деревья не мешали обзору, было видно бескрайнее море внизу и в нем горбы поросших соснами островов-соседей; пейзаж впечатлял, и я решил вернуться сюда на другой день, чтобы сделать несколько снимков: сегодня мне хотелось успеть в монастырь по свету.
Минут через двадцать я увидел справа написанный от руки указатель, свернул - и дорога зазмеилась среди местных садов; она сузилась, но выглядела вполне безопасной. А потом сады кончились - и я вдруг оказался на узком горном карнизе, висящим над пропастью безо всякой ограды. Сердце у меня подкатило к горлу: я раньше не ездил по таким дорогам. Ни обочины, ни деревьев - просто неровная полоска асфальта едва на две легковушки да висящие над обрывом чахлые кусты. Прилепившись к краю скалы, эта козья тропа бесконечно закручивалась лихой спиралью, сломя голову бросаясь то вверх, то вниз. Мне то и дело попадались россыпи камней, скатившихся со скалы, и я, объезжая их, невольно оказывался на встречной полосе, рискуя внезапно столкнуться с кем-нибудь в лоб. Развернуться было негде, остановиться нельзя, и я еле полз на чужой машине, будто в кошмарном сне, весь в испарине, не в силах сглотнуть стоявший в горле комок. Хорошо, хоть на дороге пусто, обрывками мелькали мысли, хорошо, что я еду ближе к скале - хоть не над этой бездной, но дальше-то что? Я понимал, что паникую, я, как мог, старался взять себя в руки, доказать себе, что это мой сознательный выбор, что все под контролем и я действительно еду туда, куда хочу, но животный страх не отпускал: за рулем сидел уже не я, а какой-то автомат, а остатки меня судорожно съежились где-то внутри, не в силах преодолеть ужас от близости смерти.
Внезапно на повороте я увидел крошечную площадку - там могло хватить места на разворот в два приема. Я рисковал съехать в пропасть, но моторная память и навыки не подвели - и вот я уже взлетел по крутому подъему на последний лихой поворот над обрывом, в глаза ударило, слепя, закатное солнце, но я был уже в садах: ехал, словно в тумане, и кого-то горячо благодарил за то, что там никто не выехал мне навстречу.
По пути назад я понемногу пришел в себя. Оставив машину у гостиницы и не заходя в номер, я отправился пешком в деревню по соседству - после пережитого хотелось пройтись. Внутри меня словно бы что-то сжалось и скособочилось, и я ощущал от этого непривычный дискомфорт. Почему-то вертелась в голове неотвязная мысль: как они на таких дорогах кладут асфальт?.. Мне было неспокойно, а поход в деревушку придавал движению смысл: я шел ужинать в одну из местных таверн у моря. Ходьбы было минут десять, и, придя, я сразу заказал кампари - от цитрусовой горечи мне стало легче, словно кто-то сочувственно мне улыбнулся.
Я ел какую-то жареную рыбу, глядя, как солнце медленно сползает в море и все вокруг постепенно темнеет, пока контуры гор - отсюда совсем не страшных - совсем не сольются с ночью. Молодые ребята у кромки пляжа ловили то ли рыбу, то ли креветок - я наблюдал за ними с интересом. Вечер был на редкость теплый, вино и еда нагоняли приятную расслабленность, но странная тоска не отпускала: у меня было такое чувство, будто мне преподали урок во искупление неведомой мне вины и отпустили на поруки - до следующего раза. Неожиданно для себя, я решил, что не буду больше жаловаться на погоду - в самом деле, кто я такой? Кто мы, вообще, такие, чтобы жаловаться на Солнце? Хорошо, что нам пока здесь позволяют жить, купаться и копошиться, и пить вино, и закрываться романтикой от нависшей над нами Вселенной с глыбами звезд...
И все же ночное небо было прекрасно. Именно оно освещало дорогу, пока я взбирался на холм. На повороте я остановился передохнуть: внизу, под утесом, угадывалось море, плотной массой чернели горы, вдоль бухты блестящим полумесяцем изгибалась деревня - если бы не она, все здесь выглядело бы как тысячи лет назад, когда темноту пронзал лишь слабый свет факелов да пастушьих костров. Пространство трещало цикадами и вкусно пахло пылью и кипарисом. Я провел рукой по шершавой коре едва различимого в темноте дерева - кажется, это была сосна. В душе наконец-то все улеглось на свои места. Геройства я сегодня не проявил, но кому оно тогда было нужно... Будем жить дальше.
Вернувшись в номер, я понял, что спать мне совсем неохота. Я вскипятил чашку чая, прихватил ручку и блокнот и вышел на балкон, притворив за собой дверь, чтобы на свет не налетели мошки. Здесь цикад почему-то не было слышно - только шумели волны. Я сел на стул, отхлебнул чая, открыл блокнот и написал: "По листьям розовых кустов защелкал дождь..."