Lib.ru : Гулиа Нурбей Владимирович. Полисексуал

Гулиа Нурбей Владимирович
Полисексуал

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

Комментарии: 3, последний от 14/11/2021.

Размещен: 10/03/2013, изменен: 10/03/2013. 539k. Статистика.

Аннотация:
В книге идёт речь о явлении полисексуальности, то есть о мно- жественной сексуальной ориентации человека. Полисексуальность -очень распространённое явление в современном человеческом об-ществе. Ведь рождается человек полисексуалом, и лишь потом онприобретает ту или иную сексуальную ориентацию, в зависимости отмножества обстоятельств. На примере жизни реального человека по-казано, что полисексуал с течением времени может превратиться в че-ловека вполне обычной сексуальной ориентации. Это подтверждаетсямножеством исторических примеров.Книга написана живым разговорным языком и рассчитана на массо-вого читателя.

УДК 82-3

ББК 84(2Рос=Рус)6.44

љ Нурбей Гулиа, 2013

љ Издательство "Флагман", 2013

Г 94

ОБ ЭТОЙ КНИГЕ И ЕЁ АВТОРЕ

Эта книга - не только эротическое произведение, хотя и без это-

го здесь не обошлось. Лейтмотив и даже цель книги - показать, что

люди, имеющие те или иные сексуальные отличия от большинства

населения, по человеческим качествам не хуже этого большин-

ства. Представители так называемых сексуальных меньшинств

часто занимают в развитых странах мира ведущее положение в

деловой жизни, искусстве и даже политике. Они не подвергаются

там дискриминации по признаку своей сексуальной ориентации,

что и позволяет им проявлять свои недюжинные таланты.

В этой книге речь идёт о явлении полисексуальности, то есть

о множественной сексуальной ориентации человека. Заметим,

что все дети от рождения полисексуальны, и только потом в их

головы начинают внедряться различные сексуальные догмы в

зависимости от этноса, места проживания, религии и других об-

стоятельств.

Автор на примере жизни реального человека утверждает, что

полисексуал с течением времени может неоднократно менять

свою сексуальную ориентацию. Очень часто он превращается в

человека вполне обычного, и при этом бывает счастлив в жизни,

в том числе и семейной. Пример, хотя бы, знаменитого Леополь-

да Захер-Мазоха - основателя мазохизма - убедительно свиде-

тельствует об этом. Но даже в годы своей "нетрадиционности"

человек, чаще всего, остаётся добрым, душевным, и полезным

для общества. Автор в этой книге призывает читателей к толе-

рантности в отношении людей с упомянутыми отклонениями.

Ибо эти люди нередко бывают полноценными, а часто и лучшими

представителями нашего общества.

Автор книги - известный российский учёный, доктор наук,

профессор, академик одной из международных академий. Он

написал и издал свыше тридцати научных, научно-популярных,

научно-художественных и чисто художественных книг. Но не

только научные, но и художественные книги, к числу которых

относится и эта, написаны на основании пристальных научных

изысканий автора.

ВСТУПЛЕНИЕ

Одним прекрасным солнечным субботним утром, когда я, ещё

лёжа в постели, обдумывал планы на выходные, вдруг зазвонил

телефон. Голос звонившего, очень приятный по тембру, был не-

знаком мне. Человек с этим красивым, но незнакомым голосом,

представившись Евгением или попросту Женей, попросил встре-

чи со мной.

- По личным вопросам, касающимся литературной деятельно-

сти, - туманно пояснил незнакомец, - я займу немного времени,

подъеду - когда и куда скажете! - человек явно не хотел обсуж-

дать суть дела по телефону.

Несколько сожалея о подпорченном выходном, я назначил

встречу у меня дома и возможно поскорее.

- Часа мне достаточно, - ответил незнакомец, узнав, где я живу.

За этот час я успел позавтракать и встретил гостя в сытом виде

и благодушном настроении. Внешность гостя оказалась ещё при-

ятнее его голоса. Это был изящный и подвижный человек лет

тридцати пяти в безукоризненно сидящем на нём стильном ко-

стюме. Все движения его тела, жесты, мимика, манера разгово-

ра находились в какой-то гармоничной связи друг с другом, что

придавало моему гостю неизъяснимую притягательность. Краси-

вое лицо с гладкой светлой кожей, большими тёмно-голубыми,

почти синими глазами, обрамлёнными длинными тёмными рес-

ницами, ещё более усиливали эту притягательность. К портрету

гостя осталось добавить тёмные с седой прядью волнистые во-

лосы, благородной формы нос с едва заметной горбинкой и иде-

альной формы зубы, хорошо заметные при улыбке на его лице.

- Прямо ангел небесный, а не мужик! - я аж залюбовался этим

прекрасным представителем моего пола, чего уже со мной давно

не случалось.

Я усадил гостя, моя жена подала нам по бокалу вина с какой-то

закуской, и разговор начался.

- Привели меня к вам ваши книги! - с места в карьер начал

гость, - нет, не научные, заметив моё посерьёзневшее лицо, по-

яснил он, - а художественные, изданные в последние годы. Пона-

чалу я был поражён вашей откровенностью, но не эпатажной, а

продуманной, подвергнутой, я бы сказал, научному анализу. Но

потом понял, что вы в ваших книгах сказали далеко не всё, что

имело место быть в вашей жизни, а только то, что было дозво-

лено. - Кем, кем? - заметив мой протестующий жест, продолжил

гость, - формальной моралью, этакой политкорректностью, что

ли. А я-то ведь всё увидел между строк, моя собственная жизнь

оказалась очень похожей на вашу! Даже тем, что мы оба родились

в Тбилиси, а потом оказались в Москве, разными, правда, путями!

И хоть видимая часть наших жизней различна, но приватная-то

жизнь - близка! Просто вы что-то недоговариваете, что-то акку-

ратно обходите. И нестыковочка получается посыла с результа-

том. Тысячам людей незаметная, но не мне, прошедшему в моей

личной жизни, как мне кажется, путь аналогичный вашему! Осо-

бенно заметно это по вашей последней книге "Императив люб-

ви". Признайтесь, ваш молодой герой Ник, которого вы представ-

ляете как своего друга - это вы и есть, только в молодости. И вы

раскрываете такие тайные стороны жизни Ника, которые просто

не захотели, может, постеснялись, открыто признать у себя! По-

литкорректность не позволила - видный учёный, понимаете ли, и

такое вытворять! Хватит и того, что успели признать, и за то ваши

"квòчки", как вы их называете, раскудахтались на вас сполна!

Мы чокнулись с гостем бокалами, отпили малость, и он про-

должил.

- Я - не писатель, иначе не обратился бы к вам. У меня была

интересная жизнь, пикантная в сексуальном отношении, если так

можно выразиться. Это жизнь человека больше всего интересо-

вавшегося любовью и сексом во всех их проявлениях, даже в их

превратностях. Кроме преступных, разумеется. И я не постеснял-

ся бы рассказать людям об этом. "Я человек, и ничего человече-

ское, как я полагаю, мне не чуждо" - как говорил древнеримский

драматург Теренций. И если что-то происходило с человеком,

скажу даже - типичное для многих, то зачем лицемерно скры-

вать это от общества? Так, пару десятилетий назад у нас в стране

и секса-то официально не существовало! По крайней мере, кто-то

из депутатских "квочек" так выразилась. Знание реальной жиз-

ни, любовных перипетий, превратностей секса, только поможет

людям адекватно реагировать на различные ситуации, то и дело

встречающиеся на жизненном пути...

- Так чем же всё-таки я могу помочь вам? - осторожно напом-

нил я гостю первую фразу в его монологе.

- Да, извините, зарапортовался, - улыбнувшись, опомнил-

ся гость, - я всю жизнь вёл что-то вроде дневника, записывал

туда всё, что считал интересным. С самого детства, с тех пор, как

научился писать. Мне доводилось читать дневники различных

людей, чаще всего они записывали туда совершенно ненужные

и неинтересные вещи. Тошно даже и вспоминать: такого-то дня

съел то-то и выпил то-то. Кому это надо? А я записывал только то,

что имело отношение к любви, к сексу, даже в самых экстраорди-

нарных его формах. Вот у Льва Толстого, если не ошибаюсь, опи-

сано же убийство купца, где подробно рассказывается, как ему

распороли живот, вынули сальник, и другие подобные тошнот-

ворные факты. Но не лучше ли подробнее описать посылы и пси-

хологию любви, секса и аналогичных приятных вещей? Не делать

же из человека схему, этакого безликого строителя коммунизма

или теперь капитализма, который только работает, кормит семью

и примитивно спит со своей законной женой? Так вот, недавно я

подытожил свой дневник, переписал всё нормальным современ-

ным языком, подкорректировал чуток, и сделал из него некий

фактографический материал о моей приватной жизни. Только в

этих, можно сказать, мемуарах, я касаюсь, в основном тех фактов

из моей жизни, которые так или иначе, непосредственно или кос-

венно, связаны с любовью и сексом. Причём с оными последни-

ми не только к своему и противоположному полу, но и ко всему,

что можно любить и с чем можно иметь сексуальную связь. Лю-

бить - ведь не ненавидеть! Любовь, если только она не связана с

насилием или прочими преступлениями, - это благо! Разве плохо

полюбить, например, красивое дерево, куклу, статую, изображе-

ние - движущееся или неподвижное, милое животное (конечно,

без насилия над ним), голос, и даже предмет, чем-то возбуждаю-

щий тебя! А любовь к танцу у меня, и, видимо, к науке, к изобре-

тательству - у вас!

- И главное, - подытожил гость, - я очень просил бы вас найти

время просмотреть мой материал, и если вы сочтёте его достой-

ным внимания, написать на его основе книгу. Я не претендую на

соавторство, даже на то, чтобы упоминалось моё реальное имя,

хотя и не возражаю против этого. Мне очень близки ваши книги,

и я хотел бы, чтобы и моя жизнь была отражена в одной из них.

Если, конечно она покажется вам интересной! А могу и заплатить,

если это не обидит вас, - продолжил, было, гость, но заметив мой

протестующий жест, замолчал.

Гость раскрыл свой "дипломат", достал оттуда папку с бума-

гами и передал мне. Развязав шнурки на папке, и открыв её, я

увидел толстую стопку листов с отпечатанным на них текстом.

Пробежав глазами один из них, я заметил, что текст написан не-

плохим языком, не содержит каких-либо грубых и нецензурных

выражений. Правда, стиль текста напоминал скорее официаль-

ный отчёт, чем литературное произведение.

Взглянув ещё раз на красивого и "приятного во всех отноше-

ниях" моего гостя, я согласился поработать над текстом. Взяв у

него контактный телефон и выпив с ним ещё по бокалу вина "на

посошок", проводил его до дверей и тепло попрощался с ним.

Внешность гостя и его слова затронули какую-то потайную стру-

ну в моём сердце, и я с удовольствием потратил выходные на

прочтение его рукописи.

Я читал рукопись Евгения не только с живым интересом, но

и с неподдельным удивлением. Жизнь этого человека оказалась

очень близкой мне, не столько по фактографии, сколько по пси-

хологии её восприятия. Евгений по роду занятий и карьере очень

далёк от меня: он явно человек от искусства - музыки и танца,

ставший впоследствии ресторатором. Я же - технократ, достаточ-

но далёкий от музыки и особенно танца, а уж к ресторанам у меня

с юности неприязнь, особенно к их посетителям (я эти заведения

неплохо знаю, да и женился-то я в последний раз на официантке

из ресторана). Но в подходах к вопросам любви и секса у меня

с Евгением оказалось много общего, причём он не побоялся

рассказать о себе то, о чём я предпочёл бы умолчать. Нет, наши

жизни не были просто калькой одна с другой, его жизнь была,

безусловно, более современной и раскованной. Но подход к во-

просам любви и секса, к взаимоотношению с любимыми людьми

у нас был близок. Оба мы испытывали почти однотипные пре-

вратности любви, у нас обоих были общие склонности и предпо-

чтения. И изучив жизнь Евгения, я нашёл, на мой взгляд, наибо-

лее подходящий термин, определяющий его отношение к сексу,

а именно: "Полисексуал".

Поясняю. Гетеросексуал - это обычный человек, испытываю-

щий сексуальную тягу к противоположному полу. Гомосексуал

(или, как сейчас произносят "гомосексуалист"), тяготеет к сексу

со своим же полом. При этом думаю, что определять одним и тем

же термином гомосексуалистов активных и пассивных, некор-

ректно. У народов, где гомосексуализм сильно развит и распро-

странён (не буду называть эти кавказские народы конкретно!),

существуют отдельные слова, определяющие эти два типа гомо-

сексуалистов. А как определить сексуальную приверженность

человека, испытывающего любовь, и более того, находившегося

в сексуальных отношениях, как с представителями противопо-

ложного пола, так и своего, как в активном варианте, так и в пас-

сивном? Их называют бисексуалами, хотя и это не очень коррек-

тно. А если к этому присовокупляются любовь и секс с неживыми

предметами (куклами, статуями, изображениями), животными

(вспомним, хотя бы Апулея!), секс, где объединяются изображе-

ние, звук и тактильные ощущения? И это дополняется фетишиз-

мом, вуайеризмом, эксгибиционизмом, садомазохистическими

наклонностями и др.? Это уже и есть "многосексуальность" или

"полисексуальность", а носителя этой приверженности можно

определить термином "полисексуал". Наподобие того, как мно-

гобрачие называется полигамией.

Полисексуал - это уже достаточно распостранённый термин

и большинство людей воспринимает его адекватно. Мне очень

понравился комментарий, сделанный одним писателем и ка-

сающийся полисексуалов: ребёнок от рождения - полисексуал,

и только потом ему внушаются различные догмы, которые он

усваивает и становится личностью с той или иной сексуальной

ориентацией. В древних Греции и Риме не дураки жили, и что

ж - полисексуализм там был в порядке вещей. Великий Платон

считал даже сексуальные отношения юноши и мужчины высшей

формой любви. А у нынешних христиан в развитых европейских

странах - и премьеры, и мэры крупнейших городов, не говоря

уже о знаменитых певцах, танцовщиках и актёрах - говорить, ка-

кой они сексуальной ориентации, или сами знаете?

Я с охотой и даже с удовольствием взялся за написание кни-

ги о жизни и сексуальных приключениях Евгения, видя в этом

и скрытую "пропаганду" своих собственных мировоззрений. И,

самое главное, я решил вызвать в читателях толерантность - тер-

пимость к описываемым с традиционной точки зрения, сексуаль-

ным отклонениям или "грешной любви". А если забыть эту, по-

отставшую от жизни, традиционную точку зрения, и попытаться

философски осмыслить описываемый феномен полисексуально-

сти, то ничего дурного мы в этом найти не сможем.

Более того, испытав за жизнь столь многие впечатления, и на-

правив полученные знания на сексуальные отношения и любовь

к ближним, такой человек может принести больше пользы и до-

бра, чем обычный неразвитый в сексуальном отношении обыва-

тель, которого резонно коротко определить термином "сексо-

профан".

Я решил сохранить содержание и стиль повествования Ев-

гения - от первого лица, лишь только "причесав" рукопись в

литературном отношении и иногда снабжая материал необхо-

димыми комментариями, как от лица самого Евгения, так и от

лично моего.

И ещё одно - в рукописи Евгения, где речь часто идёт о де-

лах, далёких от моей компетенции, например, музыкальных,

танцевальных, ресторанных и аналогичных, прошу заранее про-

стить меня за возможные неточности при их описании. Это как у

одного известного писателя (не буду называть его фамилии!) есть

фраза: "В церковь вошёл поп, махая паникадилом". Потом этот

писатель везде, где мог, извинялся за эту фразу - паникадилом-то

называется огромная висячая люстра в церкви, а не кадило! Ну

не был тот писатель специалистом в церковных делах, и всё тут!

ДЕТСТВО

Зовут меня - Евгений Станиславович Ропяк, я родился 17 мая

1973 года в городе Тбилиси, тогда столице Грузинской ССР, те-

перь - республики Грузия. Отец мой - Станислав Ропяк, сотруд-

ник Министерства культуры Грузинской ССР, этнический поляк,

каковых в Грузии проживает достаточно много. Мать - Екатерина

Церетели - грузинка, княжеского рода, между прочим, - школь-

ная учительница, преподаватель английского языка.

Отец мой закончил знаменитое тбилисское хореографическое

училище, где учился в классе великого танцовщика и балетмей-

стера Вахтанга Чабукиани. После окончания училища некоторое

время он работал в балетной труппе Тбилисского театра оперы и

балета им. Захария Палиашвили, после чего в 1973 году перешёл

в Министерство культуры.

Я не зря упоминаю о Тбилисском хореографическом учили-

ще и о балетной труппе театра - злые языки утверждали, что там

процветал гомосексуализм. Не обошли эти языки и великого ба-

летмейстера, директора училища - Вахтанга Чабукиани. Да что -

злые языки, весь Тбилиси знал о пристрастии любимого всеми

танцовщика к красивым и сильным "активным" парням.

Не избежал этого пристрастия и мой отец - сначала мне каза-

лось, что он просто подражал своему кумиру, но потом уж я по-

нял, что это было у него собственным душевным пристрастием.

Но в те времена гомосексуализм наказывался по 121 статье УК

"за мужеложство". Великого кумира не тронули, а отец мой "за-

гремел" в 1975 году на пять лет. Мама моя, женщина верующая и

очень строгих нравов, подозревала отца в "педерастии", но, как

говорят - "не пойман - не вор", и она мирилась со своими подо-

зрениями.

А когда всё вскрылось, опозоренная княжеская дочь, разве-

лась с отцом. Меня она стала воспитывать в повышенной стро-

гости, запрещала даже интересоваться отцом, а особенно тем, за

что его посадили. Сказала как-то, что за связи с "врагами наро-

да". Потом уже я видел этих "врагов народа" и даже знакомился

с ними, и мне они, что греха таить, нравились. Правду же о моём

отце я тогда же узнал от этих же "врагов народа". И хотя всё моё

свободное время мама пыталась занять иностранными языками

и музыкой, меня неотвратимо тянуло ко всему, что было связано

с сексом.

Всё началось с литературы, с того же Апулея, которого, по его

же словам, в юности охотно читал сам Пушкин. Потом пошли "са-

миздатовские" (а иначе в то время и не могло быть!) "Графиня

Гамиани" Альфреда де Мюссе, "Лука Мудищев" Баркова, "Баня"

кого-то из Толстых. "Золотого осла" Апулея я всерьёз не мог вос-

принять в мои юные годы - секс с животным, а тем более таким

вульгарным, как осёл, претил мне. Но, тем не менее, книга эта,

проверенная веками и тысячелетиями, распалила моё сексуаль-

ное воображение. "Лука Мудищев" несколько покоробил меня

своей гротесковой грубостью и похабщиной, но свою лепту в

дело моего сексуального воспитания внёс. "Баня" ничего ново-

го мне не привнесла, кроме некоторого отвращения к грубому

сексу противного толстого барина с примитивными девками -

Фроськой, Наташкой и Малашкой. Но вот "Графиню Гамиани", я

читал и перечитывал, смакуя каждый эпизод. Не в одном своём

сновидении я становился участником сексуальных сценок с со-

блазнительной графиней!

Особенно запечатлелись в моей памяти сцены группового

секса графини и её лесбийской партнёрши Фанни с целой свитой

придворных. Но вот конец новеллы, где графиня и Фанни приня-

ли яд и умерли, упиваясь как своими страданиями, так и муками

друг друга, мне не понравился. Зачем им было травиться, погуля-

ли бы ещё - до старости ещё было вон как далеко!

Но, вообще де Мюссе - молодец! Недаром очевидцы расска-

зывали, что когда великого Виктора Гюго спросили, кто самый

лучший писатель Франции, тот, твёрдо ответил: "Альфред де

Мюссе", но поспешно добавил: "второй по величине!".

Но вот я набрёл на трёхтомник в золочённых переплётах - лю-

бимую книгу ильфопетровского Васисуалия Лоханкина - "Муж-

чина и женщина". Тома-то эти, оказывается были в нашей до-

машней библиотеке, но тщательно скрывались от меня идейной

княгиней-маменькой. Увидев золочёные толстенные тома, я по-

началу принял их за какой-то неинтересный словарь, а потом, ра-

зобрав интригующее название, стал заглядывать и под переплёт.

А потом оторвать меня от этих томов было невозможно, особен-

но от второго тома, где любимым разделом у меня был "Болез-

ненные проявления полового влечения". Там подробно и увле-

кательно описывались и разбирались тонкости гомосексуализма

различных видов, урнингизма, садизма, мазохизма, фетишизма и

других столь соблазнительных для меня "измов". И написал этот

раздел не "фрайер" какой-нибудь, а сам барон Альбрехт фон Нот-

хафт, приват-доцент из Мюнхена. Вот что в школах надо изучать,

а не каноническую, и, считаю, вредную "Как закалялась сталь".

Ну, чего хорошего сделал за свою короткую жизнь Павка

Корчагин? Ни себе, как говорится, ни людям! Где его узкоколей-

ка, которую он, мучаясь, строил? В чужом государстве? Лучше

бы любил девушек, а может и не только, и был бы счастлив, да и

другим бы жизнь украсил! А узкоколейку, если, конечно, она так

уж была нужна, построил бы какой-нибудь граф Клейнмихель по

нормальному, технически грамотному проекту. Переворотов и

революций только не надо было придумывать, миллионы людей

остались бы живы, да и Великая Россия не утратила истинно рос-

сийские земли! Но простите, я отвлёкся от основной, более при-

ятной темы.

Лет в десять я только начал в отсутствие матери робко загля-

дывать под золочёный переплёт столь любимый, теперь уже и

мной, книги, в основном рассматривая только рисунки. Но ри-

сунки, доложу я вам, были превосходными - и по замыслу, и по

содержанию, и по исполнению. Умели же делать книги в далёком

1911 году, считай век назад, когда в Санкт-Петербурге, в издатель-

стве "Просвещение" вышел этот шедевр!

Чтобы мама не застала меня за чтением моей уже любимой

книги, я потихоньку вынимал из неё по одному печатному листу -

16 страниц выделенных в отдельные брошюры. Я досконально

изучал эти страницы, а затем так же потихоньку вклеивал их об-

ратно, а новые - вырывал. Так я изучил весь второй том "Мужчи-

ны и женщины", и он стал уже не только моей любимой, а даже

настольной книгой. Рассматривание упомянутых интригующих

рисунков вызывало у меня какую-то непонятную мечтательную

истому, томление души и неизвестную мне ранее неловкость в

нижней части живота. Я сказал бы даже - в паху, в самом срамном

месте, прикасаться руками к которому, кроме физиологически

необходимых случаев, мне было строжайше запрещено мамой.

Как бы назвать эту, пожалуй, важнейшую (после головы, ко-

нечно!) часть мужского тела, которую мне ещё неоднократно

придётся упоминать? Назвать примитивно, как называли это мои

хулиганистые друзья школьники, совесть не велит, да и перед

читателем неловко. Хотя, это и позволяют себе многие разухаби-

стые авторы, но только не я! Назвать по медицински латынью -

тоже считаю неуместным, не статья же это в научном журнале.

Есть и вполне печатные названия этой "детали" и в воровской

"фене" - "инструмент", "болт", "винт", "дурак", и ещё десяток

других. Но эти термины могут увести нас в спёртую атмосферу

мест заключения, где попахивает чем угодно другим, только не

романтизмом. Назвать по-детски, термином, связанным со вто-

рой функцией рассматриваемой принадлежности мужского тела,

функцией тоже важной, но тоже отнюдь не романтической - язык

не поднимается, простите, заговорился, не поворачивается! А

назову-ка я "это" по-немецки: "шванц" - это и хвостик, и рассма-

триваемая нами "принадлежность" - понимай, как знаешь. Му-

дрый язык - немецкий, чтобы не сказать "мудреный". Вроде бы,

упомянешь в разговоре некое словечко, связанное с нетрадици-

онным сексом, а если какая-нибудь жеманная дама возмутится,

тут же оправдаешься: "Что вы, что вы, фрау, я имел в виду игру

на флейте!". И не докажет она ничего, ибо на немецком языке не-

винная "игра на флейте", мало ли что ещё означает. Умник пой-

мёт, а дурёхе - необязательно!

Итак - хвостик! Так вот, с этим самым хвостиком, при общении

моём с книгой "Мужчина и женщина", у меня начали происходить

неизвестные ранее явления. Почти как у легавой собаки (а может

и не только легавой, а любой охотничьей?), насторожившейся

при виде дичи. Видели ли вы хвост насторожившейся охотни-

чьей собаки - он вытягивается в струнку, твердеет и замирает в

оттопыренном состоянии. Но у собаки это состояние хвоста тут

же проходит, свистни ей хозяин, а у меня - свисти, не свисти -

хвост так оттопыренным и остаётся, причём надолго. В таком со-

стоянии хвостика его хозяину в классе, например, только сидеть

и остаётся - встанешь по вызову учителя к доске и опозоришься.

И товарищам и учителю тут же станет ясно, о чём ты думал, сидя

за партой. Попав, однажды, в такой переплёт, я не смог приду-

мать ничего лучшего, как положить голову на парту и пробормо-

тать, краснея: "Я не могу встать, у меня голова болит!". Чем вы-

звал озорной смех всего класса.

Но никакого успокоения моей мучительной истоме, томлению

души и напряжению в хвостике я не находил. Люди добрые пока

не научили, а сам, по неопытности, не знал, что и делать. Вот в

такой период моей детской жизни, а именно в двенадцать лет,

меня впервые мама отправила на лето в так называемый "пио-

нерлагерь". Это, кто не знает, или даже забыл - такое место от-

дыха, обычно летнего, для детей, начиная от младшего и кончая

средним школьным возрастом. То есть, лет до четырнадцати-

пятнадцати, а иногда и больше, кому не стыдно, или, выражаясь

по-современному, не западло, туда появиться.

К тому времени отец мой уже был на свободе и даже как-то

наведался к нам с мамой в гости. Мама, как и подобает истин-

ной княжне, встретила его пренебрежительной улыбкой, то и

дело поддевая намёками на его "нетрадиционку". Даже сказала

как-то, что удивительно, как такой талантливый танцор мог зани-

маться такими постыдными делами. На что отец с иронической

улыбкой напомнил ей про Чайковского, который тоже, говорят,

был неплохим музыкантом, а тем не менее... Но мама, к её стыду,

ничего не знала о сексуальных наклонностях великого компози-

тора. Тогда отец со свойственным ему сарказмом рассказал сво-

ей "бывшей" известный анекдот про армянское радио, которому

задали вопрос: "за что мы любим Чайковского?". И радио с воз-

мущением ответило: "Мы любим Чайковского не только за это!".

Мама опять не "врубилась" и простодушно спросила: "А за

что же ещё эти армяне любят Чайковского?". Мама как истинная

грузинская аристократка терпеть не могла армян. "Да за то, что

он был таким хорошим музыкантом, вот ещё за это они и любят

его!" - давясь от смеха отвечал отец. Я в свои десять лет и то смут-

но догадывался о чём идёт речь. Чтение "Мужчины и женщины"

и аналогичной литературы дало мне хоть какие-то знания о сек-

суальных отклонениях великого. Мама же подобную литературу

с пренебрежением отвергала.

Отец после тюрьмы жил в доме своих родителей, оставив мне

с мамой хорошую квартиру в центре города, которую дало ему

Министерство культуры. Я, вопреки советам мамы, стал навещать

отца, а также старую больную бабушку, жившую там же. Жили они

в старом Тбилиси в своеобразном доме старой тбилисской по-

стройки - с длинными верандами и чёрными лестницами, вну-

тренним двором с обязательным водопроводным краном посре-

ди двора.

Отец по секрету от моей мамы устроил меня в хореографиче-

ское училище, в котором, кстати, он и стал работать, выйдя из за-

ключения. Но не танцовщиком или балетмейстером, а на какой-то

хозяйственной должности. Мне очень хотелось научиться хоро-

шо танцевать и быть таким же сильным и спортивным, как отец.

Вот я и начал посещать училище после школьных занятий три

раза в неделю. Маме говорил, что хожу на секцию гимнастики,

иначе она не позволила бы мне посещать училище - она всех там

считала "педерастами". Слово это она произносила с презрени-

ем, считая таких людей, по-видимому, недостойными, второсорт-

ными, гадкими и т.д. Великого Чабукиани она, до осуждения отца,

считала гением и чуть ли ни святым. Потом, когда поползли слу-

хи о его "нетрадиционности", а тем более, когда посадили отца,

и ей стало известно о своеобразных сексуальных отношениях в

училище, она прокляла и училище, и хореографию, и всех "этих

педерастов". Но лично я не испытывал к училищу ни страха, ни

отвращения - напротив, оно мне было очень симпатично и при-

влекательно. Особенно, когда я видел, с какой симпатией люди

там относятся к моему отцу и переносят эту симпатию на меня -

его сына.

И ещё один вывод, который я сделал уже совсем недавно, в

зрелом возрасте. Нетрадиционная сексуальность, считавшаяся

у нас в стране половой распущенностью, развратом, предстала

для меня этаким атрибутом ценности человека, его значительно-

сти в обществе, таланта что ли. Очень и очень многие известные

деятели политики, культуры и искусства - нетрадиционной сек-

суальной ориентации. При этом и их человеческие качества пре-

восходны - эти люди талантливы, добры, щедры, сострадательны.

Обычно они хорошие, преданные друзья, люди с тонкой душой.

Не буду перечислять их имена - бумаги не хватит, назову лишь

великих: композитора Чайковского, актёра Жана Маре, писателя

Оскара Уайльда, кинорежиссёров Эйзенштейна и Александрова,

тех же Чабукиани и Нуриева. Певца Элтона Джона и многих дру-

гих современных "нетрадиционников" из числа певцов и музы-

кантов все и так хорошо знают, не буду их и перечислять.

Но знали ли вы, что грозный шеф американского ЦРУ Эдгар

Гувер был "женой" своего же секретаря? Но с прямой работой

своей справлялся неплохо, на страх врагам! А из древних вели-

ких людей - пожалуйста, список привожу из авторитетной книги

"Мужчина и женщина". Это - почти все Римские цезари (Гай Юлий

Цезарь, например, жил с вифинским царём Никомедом). Кроме

того, - Сократа, Платона, Александра Македонского, императора

Августа Октавиана тоже считают "нерадиционниками". Далее,

французы королевских кровей: Генрих Третий, принц Конде, Фи-

липп Орлеанский. Шведский король Карл Двенадцатый, карди-

нал Мазарини и ещё с десяток - другой крупных политических

деятелей их эпохи. Даже Шекспира, Микельанджело, Рафаэля,

детского сказочника Андерсена и великого Гёте, тоже причисля-

ют к "нетрадиционникам".

Я полагаю, что после такого списка каждый захотел бы стать

"нетрадиционником", да одного желания тут мало! Нужна особая

душевная тонкость, чувствительность и восприимчивость. Ко-

нечно же, к "нетрадиционникам" формально можно причислить

и грубых безмозглых обезьяно-людей, маргиналов, которым всё

равно, простите, с кем сношаться - с женщиной, мужчиной, ко-

зой, ишаком, замочной скважиной, с собственной ладонью и т.д.

и т.п. Вот таким-то и представлял себе "нетрадиционников", на-

пример, "советский народ", как и церковные деятели средневе-

ковья. Чем культурнее и развитее страна, чем толерантнее отно-

шение к "нетрадиционникам", тем больше они приносят пользу

людям своим незаурядным талантом.

Но к этим выводам, я, как это уже упоминалось, пришёл уже

взрослым человеком. А в двенадцать лет, когда мама надумала

отправить меня, шестиклассника, на летний отдых в пионерла-

герь, я всего лишь успел понять, что те которых мама презритель-

но обзывала "педерастами", не такие уж и плохие люди. Они при-

ветливы, улыбчивы, добры, с ними интересно и весело. А самый

весёлый, добрый и интересный из них - это мой отец Станислав.

ИГОРЬ, ИЛИ ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Пионерлагерь располагался в курортном селении Коджори,

недалеко от Тбилиси. Лето в Тбилиси хоть и не такое жаркое, как,

например, в Ашхабаде, но какое-то сырое, и жара переносится

необычайно тяжело. А в Коджори воздух горный, прохладный и

лето там, в отличие от Тбилиси, комфортное. Заезд "пионеров"

намечался на начало июня, а ещё в конце апреля со мной произо-

шёл случай, направивший всю мою последующую жизнь в нео-

жиданное русло.

Как-то зашёл к нам в класс восьмиклассник Игорь, у которого

в нашем четвёртом классе учился младший брат. Игорь частень-

ко захаживал к брату и я успел обратить на него внимание. Это

был спортивного телосложения красивый блондин с большими,

слегка навыкате, голубыми глазами. Он нравился мне, вернее мне

была приятна его внешность, так как разговаривать с ним мне

пока не приходилось. Я очень хотел познакомиться с ним, меч-

тал об этом, но он даже не останавливал на мне своего взгляда. Я

знал, что имел красивую внешность - этакий стройный улыбчи-

вый ангелочек, только с тёмными волосами, и меня удручало то,

что Игорь не замечает меня.

И вот, в этот раз я не сдержался и подошёл вплотную к Иго-

рю, разговаривающему с братом. Оказавшись так близко к юно-

ше "моей мечты", я вдруг с удивлением почувствовал, что уже не

управляю собой. Ноги мои приросли к полу, я пристально, не от-

рываясь, глядел в лицо Игоря и молчал. Я не мог перевести взгля-

да, лицо Игоря приворожило меня, я глядел на него, как кролик

на удава и улыбался неизвестно чему.

- Ты чего тыришься на меня? - неласково, но с улыбкой на

лице спросил меня Игорь.

Я не ответил, но взгляда уже не мог перевести, я был загипно-

тизирован глазами Игоря, его лицом, всем его обликом.

- Чего уставился, спрашиваю? - уже удивлённо проговорил он

и вдруг резко ударил меня ладонью по щеке - дал пощёчину, как

это называют. Я почувствовал, как, словно обожжённая, загоре-

лась у меня левая щека, и я ощутил это одновременно с присту-

пом томления в груди и тяжестью в нижней части живота. Меня

ударили, мне должно быть больно, обидно, но всё превозмогало

странное чувство необычайного удовольствия, болезненного,

стыдного удовольствия. У меня помутилось в глазах, я часто за-

дышал, но не перестал смотреть на моего удава, слегка отвернув

от него обожжённую ударом щёку.

- Смотри ты, другую щёку подставляет! - удивился Игорь, - ты

что, Иисусик, что ли? Это он, когда его били по одной щеке, под-

ставлял другую! - и Игорь нанёс мне молниеносный удар опять

же правой рукой, но уже по правой щеке.

Огонь запылал у меня в глазах, и всё лицо оказалось как бы

в пламени, но пламени благодатном, хоть и обжигающем, но до

одурения приятном. Томление в груди усилилось, сильнее заныл

низ живота. Лицо Игоря вдруг задёргалось в моих глазах, и я по-

чувствовал, что тело моё, в том числе и лицо, стали сводить судо-

роги. Я нашёл в себе силы повернуться и сделать шаг-другой, а

потом и побежать прочь от Игоря. Это было странное состояние,

неведомое мне раньше.

- Эй, ты что, плачешь? - неслись мне вслед слова Игоря, - я же

пошутил, я же не всерьёз!

Я побежал в туалет, чтобы подставить лицо под струю воды,

прийти в себя, да и скрыться от свидетелей моего странного по-

ведения. Уже по дороге в туалет, томление в груди прошло, как

и тяжесть в нижней части живота, почти в паху. Я почувствовал

себя нормально, но раз уж прибыл в туалет, решил воспользо-

ваться им по прямому назначению. И тут я заметил, что в труси-

ках у меня... мокро. Нет, не так, когда описаешься ненароком, а

сырость была какая-то густая, скользкая, как слюна, или скорее,

яичный белок.

- Нет не кровь - понял я, рассмотрев трусики изнутри, - что

же это такое?

Но чем бы это ни было, ощущения мои от пощёчин Игоря были

новыми и удивительно, я бы сказал, смертельно приятными. Уди-

вила меня и эта новая, неизвестная мне жидкость в трусиках,

появившаяся при этих смертельно приятных ощущениях! Ну и

дела, - подумал я, - начинается что-то новое в жизни!

Из моей настольной книги я знал, что такое "болевожделе-

ние", названное позже мазохизмом, достаточно распространено.

Вот, например, знаменитый Жан Жак Руссо в своей "Исповеди"

описывал, как в восьмилетнем возрасте его высекла воспита-

тельница. И мальчик при этом испытывал настоящее "вожделе-

ние", совсем как я. Руссо же постоянно провоцировал воспита-

тельницу всё на новые избиения, пока та не поняла, что ребёнок

чуть ли ни оргазм получил при этом, и прекратила экзекуции.

Значит, я и великий Руссо - одного поля ягоды, и это как-то успо-

каивало меня.

Ребята из моего класса начали было посмеиваться над моим

нелепым, с их точки зрения, поведением, но я быстро пресёк их

намеренья. Я был парнем сильным и тренированным - пара уве-

систых затрещин быстро поставили всё на свои места, и насмеш-

ки исчезли так же внезапно, как и появились. К тому же, мама моя

работала в нашей же школе, а это также играло немалую роль в

моём доминирующем положении в классе.

Пара слов о самой школе. Это была, как сейчас бы выразились,

"элитное" учебное заведение, расположенное в самом центре

города. Школа была русской. В Тбилиси были русские, грузин-

ские и даже армянские школы - армян-то в городе жило боль-

ше, чем грузин и русских вместе. В то время говорить по-русски

было "модно" - это свидетельствовало о высокой культуре в

семье. Это, вроде как в царское время модно было говорить по-

французски. В нашем классе учились дети высокопоставленных

родителей, живущих в центре города чиновников, работников

искусств, культуры, известных спортсменов. Им, в основном, и

давали квартиры в центре. Школе я обязан прекрасным образо-

ванием, знанием как русского и грузинского, так и двух иностран-

ных языков - английского и немецкого. Даже летние путёвки нам

давали в элитные места отдыха, каким и был пионерлагерь в Код-

жори. Прекрасное помещение, роскошная природа вокруг, хоро-

шее питание, трезвые и культурные вожатые.

Прибыли мы в лагерь в первых числах июня. Это был мой пер-

вый визит в подобное заведение, и я с удивлением заметил, что

многие ребята из моего класса приехали вместе со мной. Увидел

я и младшего брата Игоря - Олега, учившегося в одном классе со

мной. Я знал, что Игорь часто навещал Олега в классе, и со скры-

той надеждой подумал - а что если старший брат тоже прибыл

в лагерь с младшим. Так оно и получилось - Олег был известен

своей бестолковостью, и родители, видимо, поручили старшему

брату курировать младшего. Я стал наблюдать за Олегом и вско-

ре увидел и Игоря, заботливо ухаживающего за бестолковым

братом. Какое-то новое тревожное чувство охватывало меня, ког-

да я видел, как Игорь потчевал брата яблоком или шоколадкой,

менял ему грязную майку на чистую. Потом я узнал, что чувство

это называется ревностью.

Выследив Игоря, я стал "шпионить" за ним, подглядывая, с кем

он гуляет, где бродит и так далее. Игорь, если и навещал кого-то,

то только своего брата, и гулял он преимущественно в одиноч-

ку, избегая даже своих ровесников. Как-то я, тайно идя следом за

Игорем, забрёл довольно далеко от лагеря. Игорь периодически

оглядывался, но я быстро приседал в высокую траву и скрывался.

К тому же, солнце светило Игорю в спину, и ему трудно было бы

заметить меня. Так Игорь дошёл до леса и зашёл в него. Здесь мне

уже было легче скрыться за стволами деревьев, и я не выпускал

Игоря из поля зрения.

Наконец, Игорь остановился у толстого дерева - дуба или

липы, я так и не разобрал, внимательно огляделся вокруг, и ко-

нечно же, не заметив меня, повернулся лицом к стволу дерева.

Я уже всерьёз заинтересовался поведением Игоря и был весь во

внимании. Но интерес мой был поначалу опошлен, ибо наблю-

даемый мной юноша тривиально приспустил свои трусы-шорты,

достал оттуда что-то, вероятнее всего, свой "хвостик", и напра-

вил его к дереву. Досада и недоумение охватили меня - пройти

больше километра только для того, чтобы тайно пописать у де-

рева! Это что за щепетильность такая? Но Игорь вёл себя как-

то иначе, чем "писающий мальчик". Правая рука его, держащая

"хвостик", начала совершать какие-то быстрые ритмические дви-

жения взад-вперёд. Это что же такое - чешется, что ли?

Тогда ещё мне было невдомёк, как производится мастурбация,

онанизм, самоудовлетворение, или процесс, чаще всего называ-

емый среди школьников несколько иначе. Чтобы не показаться

вульгарным, каким я не являюсь, позволю себе процитировать

статью из "Словаря редких и забытых слов", В.П.Сомова, Москва,

АСТ, 2001 г., стр. 110. Там приводится куплет из стихотворения

известного русского поэта девятнадцатого века А.К. Толстого -

"Ушкуйник":

Пойду к батюшке на удаль горько плакаться,

Пойду к матушке на силу в ноги кланяться:

Отпусти своё детище дроченое,

Новгородским-то порядкам неучёное...

И тут же пояснение: дрочить - нежить и тешить, ласкать, бало-

вать любя, холить.

Так вот оно что: Игорёк мой, не пописать пристроился к дубо-

липе, а понежить, потешить, поласкать, побаловать и похолить...

свой "хвостик"! Но, повторяю, мне тогда этот процесс был неиз-

вестен, и я, крайне заинтригованный происходящим, подошёл

поближе, почти вплотную, и с величайшим интересом наблюдал

за таинственными действиями Игоря. Но тот, видимо, ощутив на-

блюдение, внезапно повернулся ко мне, успев спрятать в трусы

порочащий его "вещьдок".

- Ты что, гад, шпионить за мной вздумал? - побледнев, заши-

пел на меня юный мастурбатор, - да я же тебя прибью за это...

Но, заметив мой испуганный преданный взгляд, обращённый

ему прямо в глаза, Игорь растерянно пробормотал:

- Ты что, любишь меня, что ли? Да и вообще парень ты или девка?

- Парень! - тихо, пересохшим горлом, прошептал я, и, кашля-

нув неловко, продолжил: - и люблю тебя, люблю очень, можешь

побить меня, если хочешь, мне будет и поделом и приятно! - бор-

мотал я сам не зная что.

Игорь, как тогда в классе, ударил резко меня по щеке и щека

моя загорелась. Меня охватило то же странное чувство, что и тог-

да в классе - томление в груди и тяжесть в нижней части живота.

А ещё - защемило в носу и слёзы, так и брызнули из глаз. Нет,

не слёзы боли и обиды, а слёзы счастья! Я совершенно потерял

контроль над собой и рванулся к Игорю. Я обнял его за талию

(ибо выше я и не доставал!) и стал осыпать поцелуями его грудь

и плечи. Слёзы лились из моих глаз, обильно смачивая голый и

безволосый торс юноши, так и замершего от неожиданности. Я

понял, что перешёл какую-то грань в отношениях с Игорем, и те-

перь был готов на все поступки, которые подсказывало мне серд-

це, без сомнения и стыда.

- Да, я люблю тебя, ты мне дороже всего, я люблю, когда ты

бьёшь меня, я не понимаю, что со мной делается! - я поднял на

Игоря своё заплаканное лицо, не отпуская его из своих объятий.

Мне показалось, что и у Игоря заблестели повлажневшие гла-

за, он улыбался мне своей самой неотразимой для меня улыбкой,

и вдруг, наклонившись, необычайно нежно и ласково поцеловал

меня в губы, слегка засосав их себе в рот. Такого удовольствия

я ещё не испытывал, и поднявшись на "цыпочки", я часто-часто

стал целовать его в губы, подбородок, шею, щёки... Что называ-

ется - осыпать поцелуями. Угомонившись немного, мы присели

на выступающий корень дубо-липы, влюблено обняв друг друга

за талии.

- Игорь, можно я спрошу тебя, что ты делал у дерева? Я решил,

что ты хочешь пописать, но ведь это не так, правда?

Игорь пытливо заглянул мне в глаза.

- А ты не врёшь, ты действительно не знаешь, что это такое?

Я замотал головой, глядя на Игоря широко раскрытыми гла-

зами.

Тогда Игорь, видимо, решившись на что-то, быстрым движе-

нием запустил руку мне под резинку трусов и ухватил за мой

донельзя поникший "хвостик". "Хвостик", видимо, только и

ждавший этого, резко, каким-то импульсом, мгновенно ответил

и вырос в длину. Теперь это был уже не "хвостик", а скорее, "па-

лочка", напоминавшая по размерам и конфигурации толстый

фломастер или маркёр. У меня помутнело в глазах, я опустил мой

мутный взгляд на свой "хвостик", вернее уже "палочку", и руку

Игоря, начавшую проделывать с этой "палочкой" те же движе-

ния, что и полчаса назад со своей. Я только и сделал, что при-

спустил свои трусы на колени, и тяжело дыша, тупо глядел на

действо руки Игоря с моей "палочкой". Вдруг меня охватило то

же чувство томления, что и прошлый раз в классе, нарастание тя-

нущего чувства в паху, переходящее на "палочку", и я судорожно

задёргался, испустив какой-то сдавленный стон. Я с удивлением

заметил, что из конца моей "палочки" резко брызнула какая-то

прозрачная вязкая жидкость, затем брызги перешли в тонень-

кую пульсирующую струйку, которая затем и вовсе прекратила

своё течение. Игорь отпустил мою "палочку" и она снова превра-

тилась в гибкий повисший "хвостик". Игорь подтянул мои трусы

на прежнее место и весело посмотрел в мои обезумевшие от

происходившего глаза.

- Что, словил кайф, теперь мне помоги! - весело проговорил

Игорь, схватив мою правую руку и запустив её себе под резинку

трусов.

Я ощутил то же мгновенное отвердение и вырастание "хвости-

ка" у Игоря, как и у меня, с той только разницей, что "хвостики"

эти были разные. Один, как у тойтерьера - у меня, а другой, как

у средней величины овчарки, что ли - у него. До сенбернара или

ньюфаундленда он ещё не дошёл, но лиха беда начало...

Движения моей руки быстро наловчились, повторяя манипу-

ляции руки Игоря, и я с интересом и удовольствием проделывал

их, следя за меняющимся выражением лица моего любимого

юноши. Не пропустил я и наступающие судорожные содрогания

тела и лица Игоря, и излияния магической жидкости, известное

дело откуда, причём поток "живой" жидкости, конечно же, был

мощнее, чем у меня. И поразил меня странный, притягательный в

момент сексуального вожделения и отталкивающий потом, запах

этой таинственной жидкости удовольствия, и как я понял уже по-

том, и жидкости зарождения жизни...

Возвращались в лагерь мы сперва вместе, а потом, ради кон-

спирации, разошлись и пошли разными путями. Разошлись мы

у приметного дерева - большого пирамидального тополя, рос-

шего прямо у тропинки, по которой мы шли. Перед расставани-

ем мы огляделись вокруг и поцеловались нежно и влюбленно. Я

видел глаза Игоря - такие глаза могли быть только у любящего

человека. Обо мне и говорить нечего - я жил в какой-то новой

жизни, фантастической и удивительной. Такой, какой, как мне ка-

залось раньше, просто не бывает. Мне не хотелось расставаться с

Игорем, и я, целуя его, спросил серьёзно:

- Ты ведь теперь не бросишь меня?

На что он весело ответил:

- А ты?

Мы ещё раз поцеловались, договорившись встретиться зав-

тра ровно в полдень у тополя, и поспешили в лагерь, каждый

своим путём.

Моя мама - "мама Катя", как я её называл, была очень верую-

щим человеком. Она часто водила меня в церковь, читала Еван-

гелие и отрывки из Ветхого Завета. Я хорошо знал от неё, что

мужчине иметь близость с мужчиной очень грешно, что онанизм

тоже грешен - за это Господь умертвил Онана, сына Иуды, сына

Иакова. Я чувствовал, что сегодня согрешил, но, тем не менее,

был очень счастлив. Не может же грех вызывать ощущение сча-

стья, здесь что-то не так! Да, я полюбил Игоря, но полюбил же, а

не возненавидел! Да, мы побаловались малость, но никому же не

навредили! И я совершенно не чувствую себя виноватым, напро-

тив, я ощущаю себя настолько счастливым, что не хожу, а просто

порхаю над землёй!

Я обратился к Востоку, опустился на колени, и истово перекре-

стился.

- Боженька, прости меня, я, кажется, согрешил! Но почему мне

тогда так хорошо, почему я совсем не чувствую себя виноватым?

Правда, правда! Но всё-таки я прошу у Тебя прощения, если я ви-

новат в чём-то!

И мне показалось, что из-за облака выглянуло лицо крепкого

белобородого старика, который, улыбаясь, погрозил мне паль-

цем и нарочито строго сказал:

- Ладно, ладно, балуй, да не забаловывайся! Прощаю тебя на

сей раз!

Счастливый я вскочил с колен, приветливо помахал рукой в

сторону облака и, подпрыгивая козликом, весело помчался в ла-

герь. Весь остаток дня я улыбался непонятно чему, не раздавал

по привычке бестолковым товарищам затрещин, и был особенно

предупредителен и вежлив с Олегом.

Надо ли говорить, каковы были мои сновидения в эту ночь?

Я долго не мог успокоиться и ворочался в постели, вспоминая и

смакуя все подробности моей встречи с Игорем. Никогда ранее

я не мог бы и представить себе резкого и грубого Игоря в отно-

шении других ребят, столь нежным и ласковым, как вчера. И по

отношению ко мне - парню, а не девушке! Правда, парню умному

и красивому - самовлюблённо подумал я. Значит, у Игоря, как и у

меня, проявляется тяга к своему полу, гомосексуализм. Но, как я

знал из моей настольной книги "Мужчина и женщина", гомосек-

суализм бывает разным. В слабой его форме присутствует тяга и

к противоположному полу и к своему. В сильной форме мужчина-

гомосексуалист испытывает, буквально, отвращение от мысли о

женщине, от прикосновения к ней. Такой гомосексуализм назван

в книге урнингизмом, а сам человек - урнингом.

Я поразмыслил и понял, что никакого отвращения у меня де-

вушки не вызывали, а уж графиню Гамиани, несмотря на её воз-

раст, я желал, пожалуй, так же сильно, как и Игоря. Спасибо, что

хоть я не урнинг, вздохнув, подумал я. Хотя, что плохого в этом?

Ведь самый великий философ в мире - Платон, считал, что выс-

шей формой любви является любовь двух мужчин или мужчины

и юноши, друг к другу. Это тоже я в моей любимой книге вычи-

тал. Такой любви покровительствует Венера Урания, отсюда "ура-

низм" или "урнингизм". Платон-то - ведь не дурак, так что же пло-

хого тогда даже в урнингизме?

С этими мыслями я заснул уже почти под утро, и в сонме сек-

суальных сновидений увидел такой, о котором сказать, пожалуй,

надо. Это было моё последнее сновидение, после которого я уже

проснулся. Мне привиделось, что я иду с Игорем по полю, покры-

тому высокой, почти в мой рост, необыкновенно душистой тра-

вой. Игорь неожиданно останавливается, поворачивается ко мне

и начинает целовать в губы, тихонько засасывая их к себе в рот.

У меня уже кружится голова, темнеет в глазах, и я падаю на спи-

ну. Мягкая трава стелется подо мной, источая сладостный воз-

буждающий запах. Игорь ложится на меня сверху и, продолжая

целовать меня, начинает совершать сексуальные телодвижения,

совсем такие, как при половом акте с женщиной.

Мне, да и моим одноклассникам уже были известны эти телод-

вижения. Не знаю, откуда это было известно им, но я любил под-

сматривать в большой бинокль в квартиры соседнего дома. Дом

этот был довольно далеко от нашего - метрах в ста, не меньше.

Он был белого цвета, стоял особняком, и никаких высоких домов

рядом не было. Мы так и называли его: "белый дом". Наш дом был

тоже высоким, он стоял на холме, жили мы на девятом этаже, и

мне в бинокль было хорошо видно, всё, что делается во многих

квартирах "белого дома". Обитатели этих квартир не занавеши-

вали окна, зная, что смотреть в них неоткуда. Более того, душны-

ми летними тбилисскими ночами все окна открывались настежь.

В нашей квартире санузел был совмещённым, большим и

имел окно во двор. Вот из этого-то окна в бинокль просматри-

вались почти все квартиры "белого дома", начиная с третьего-

четвёртого этажа и выше. В поле зрения моего бинокля попада-

лось много спален; где-то свет вечером не гасили, где-то всю ночь

горел ночник, а иногда мне помогала в моём деле луна, вечерами

освещавшая фасад "белого дома".

Поздним вечером я с полотенцем заходил в санузел, якобы

принять ванну на сон грядущий. Мама ложилась рано и не меша-

ла моим наблюдениям. Всегда находился пяток квартир, где брач-

ная (а может и внебрачная?) постель была отлично наблюдаема,

и обитатели её, были достаточно молоды и по-южному активны.

Из моей настольной книги я знал, что такое подсматривание

называется вуайеризмом, и это является половым извращением.

Ну, что же, извращение, так извращение! Что я виноват, что оно

такое увлекательное? Вот я и изучил все мыслимые и немысли-

мые позы и позиции, а также телодвижения людей, совершаю-

щих, простите, половой акт, соитие или, по-современному, секс.

Секс не всегда традиционный и поэтому особенно интересный.

Так что, многие виды и формы секса, а также преамбул к нему, я

уже хорошо знал. Но не везло мне только с сексом однополым,

ну не находилось такого, несмотря на все мои поиски. И я пред-

ставлял его только из похабных рисунков моих товарищей, их

поз и телодвижений при имитации этого секса со своими одно-

классниками. Шуточки такие были очень распространены среди

кавказских, и в частности, тбилисских школьников.

Почему же я так подробно остановился на этих позах и телод-

вижениях? Да потому, что я представлял себе однополый муж-

ской секс только в одной, типично кавказской позиции. Это когда

пассивный партнёр стоит, наклонившись, допустим, опершись на

стол или на кровать, а активный пристраивается к нему сзади. А

так, как мне привиделось в моём сексуальном сне с Игорем, со-

вершить однополый акт казалось совершенно невозможным. Но

сон мой был настолько живым и правдоподобным, что я поверил

в его осуществимость. И мне необычайно и неотвратимо захоте-

лось осуществить свой сон наяву, чего бы это мне ни стоило!

Проснувшись, я первым делом обнаружил, что трусики мои

были мокрыми, а жидкость была совсем не та, которой писают.

Из известной литературы я знал, что эти ночные выделения, в

частности, при сексуальных снах, называются поллюзиями или

поллюциями.

Собираясь к полудню на свидание под фаллоподобной фор-

мы пирамидальным тополем, я, постоянно муссируя в голове все

возможные варианты предстоящей встречи, на всякий случай за-

хватил с собой тюбик с детским кремом. Мама дала его мне для

ухода за моей детской кожей, вот, думаю, может и пригодится!

До полудня было ещё достаточно, когда я уже стоял под топо-

лем. Мне не терпелось! Полдень, ещё минут десять - Игоря нет. Я

в отчаянии, под сердцем похолодело, во рту пересохло - неуже-

ли не придёт? И вот на тропинке, идущей из лагеря, замаячила

стройная фигура - это Игорь! Подходит, улыбается своей неот-

разимой улыбкой. Я обнял его и чуть не всплакнул. Мы поцело-

вались, и я, взяв моего старшего друга за руку, повёл, но совсем

не к лесу, где мы были вчера. Я повёл его в сторону поля, которое

я хорошо запомнил, когда "шпионил" за Игорем.

- Ты куда? - удивлённо проговорил Игорь, полагая, что мы бу-

дем повторять вчерашний эксперимент.

- Я знаю одно место, я его во сне видел! - уверенно сказал я,

ведя Игоря за руку, как ребёнка, - там очень хорошо!

Игорь покорно брёл за мной полем, на котором росли именно

те травы, что я видел во сне. Почти моего роста, с белыми и жёл-

тыми зонтичными соцветиями одуряюще сексуального запаха.

Если не то, что лечь, а сесть в такую траву, никто тебя не увидит,

пока не подойдёт совсем близко. А кому и какого чёрта может по-

надобиться жарким днём идти в поле через высокую траву? Если

только не по тому же делу, по которому я веду покорного Игоря,

но таких охотников не должно быть много.

Запах трав давал себе знать, я уже был на пределе терпения,

и чувствовалось, что Игорь тоже. Я остановился, повернулся ли-

цом к Игорю, обнял его и, поднявшись на носочки, поцеловал в

губы, потом ещё и ещё раз. Я почувствовал его реакцию на мои

поцелуи, мне в живот упёрлась твёрдая палочка, даже палка. Я

мягко упал на траву, притянув Игоря на себя сверху. Увидев над

собой на фоне синего неба возбуждённые голубые глаза Игоря,

его полураскрытые розовые губы, я уже был счастлив до безу-

мия. Осталось только самое главное, но мы сделали и это! Игорь

уже начал совершать инстинктивные телодвижения и больно ты-

кать мне палочкой куда-то в пах, в основание моего донельзя по-

никшего хвостика.

Я, улыбаясь от счастья, приспустил с Игоря его шорты, а свои

снял с одной ноги, не забыв вынуть из кармана тюбик. Как опыт-

ная секс-леди, я задрал коленки повыше и направил игореву па-

лочку куда следует. Игорь продолжал свои инстинктивные телод-

вижения, но ничего не получалось. Это только у девушек и дам

при сексуальном возбуждении выделяется смазочная жидкость.

У мальчиков же и мужчин такой жидкости природой не преду-

смотрено. Правда, в начале полового акта скудные выделения на

возбуждённом мужском члене - это сок или секрет Куперовских

желёз. Но этого секрета очень и очень мало!

Я с хитрой улыбкой поднял тюбик и показал Игорю. Тот, уже

было не знавший, что и предпринять, улыбнулся и поцеловал

меня. Отвинтив крышечку и выдавив крем, я щедро смазал им все

наши функциональные места, после чего дело пошло, буквально,

как по маслу! Выходит, и однополая любовь может происходить

так же нежно и по-человечески, лицом к лицу, как и у разных по-

лов. Значит, мне привиделся вещий сон, сон-инструктор! Такой

секс возможен, и мы сделали это!

Я понимал, что этот акт сексуально приятен Игорю, у него эро-

генные зоны на соответствующем месте. Но мне было совершен-

но непонятно, почему это было так приятно мне - эрогенные-то

зоны у мужика, даже у мальчика, несколько в другом месте. И

ещё - мой собственный хвостик, несмотря на моё сильнейшее

сексуальное возбуждение ужался донельзя. Почему, ведь при

сексуальном возбуждении и он, вроде, должен твердеть и уве-

личиваться? Такие мысли шевелились в моей голове, пока тела

наши тоже шевелились, причём в такт друг другу. Я смотрел в

глаза Игоря, чтобы не пропустить самого прекрасного момен-

та - момента его оргазма. И вот движения тела Игоря участи-

лись, глаза закатились, изо рта его вырвался сдавленный стон.

Сделав несколько судорожных движений, при которых наши

функциональные части максимально сдвинулись друг другу на-

встречу, Игорь обмяк и бессильно навалился на меня. Потом он

поднял голову, поцеловал меня и, пятясь, встал на ноги. Достал

из кармана шортов носовой платок, вытерся и предложил пла-

ток мне.

- Нет бы, сперва предложить даме! - съехидничал я, достал

свой платок и вытерся. Вытираясь, я заметил, что у меня вытек-

ла та же жидкость, что и ночью. Выходит, и у меня был оргазм,

почему же тогда не было эрекции? Я задавал себе этот вопрос в

детстве, а ведь ответа не знаю и до сих пор.

Немного отдохнув, мы с сознанием хорошо выполненного

долга двинулись к лагерю. У тополя мы поцеловались и прости-

лись до завтрашнего полудня.

- Теперь у тебя есть жена, и она тебя любит! - полушутливо-

полусерьёзно заметил я Игорю, - люби и не обижай её!

- Свадьбу будем играть, или как? - почти серьёзно спросил

Игорь

- Или как! - ответил я, ещё раз поцеловал Игоря, и мы рас-

стались. Так наши конспиративные встречи продолжались не-

делю - другую. Ассортимент забав почти не менялся, но надо ли

менять то, что и так хорошо? От ребят, а особенно от Олега не

могло укрыться то, что мы с Игорем исчезаем из лагеря одно-

временно около полудня и появляемся часа через полтора-два.

Олег простодушно заявил мне, что ребята проявляют интерес к

этим нашим исчезновениям и появлениям. И я придумал легенду,

что будто бы Игорь обучает меня приёмам восточных боевых ис-

кусств, заодно и сам тренируется. А уходим мы из лагеря потому,

что обучать этим боевым искусствам частным образом запреща-

ется. Вот и скрываемся от вожатых. И попросил Олега молчать об

этом. Сам же предупредил Игоря, что то, чем мы с ним занимаем-

ся, называется восточными боевыми искусствами.

Игорь как-то говорил мне, что он изучает эти искусства и мог

бы начать обучать и меня - дело, в общем-то, полезное. Я понача-

лу отказался, но теперь это стало просто необходимым - ребята

могли попросить показать, что мы уже умеем. Не показывать же

им то, чем мы с Игорем действительно занимались. Пришлось по-

сле любовных утех изучать ещё и боевые искусства. Полчаса при-

шлось тратить на боевые искусства, но основным приёмам, прав-

да, не восточным, а отечественного самбо, Игорь меня обучил.

Олег, конечно же, проболтался ребятам, и к концу пребывания

в лагере я уже демонстрировал на нём при ребятах изученные

приёмы. Это прибавило мне весу среди одноклассников, кото-

рые и так побаивались меня - я их держал в чёрном теле.

Но вот и наступил конец нашей с Игорем лагерной "лафе", и

мы возвратились в Тбилиси. В последние наши встречи мы ли-

хорадочно думали и обсуждали, как продолжить наши встречи в

новых условиях. У Игоря дома встречаться нельзя - полная квар-

тира людей. Решили попытать счастья у меня, но тоже возникли

трудности. Мы учились в школе в те же часы, что и работала там

мама. Но по субботам и воскресеньям мама по утрам уходила в

церковь и бывала там достаточно долго. Она не только молилась,

а ещё выполняла там какую-то работу, то ли участвовала в цер-

ковном хоре, то ли ещё что.

Я рассказал маме про мои спортивные тренировки с Игорем,

и она одобрила их, справедливо считая, что занятия боевыми

видами спорта вырабатывают мужество и помогают отстаивать

свою честь. Игорь очень понравился маме своим мужественным

видом и силой.

- Вот из него вырастет настоящий мужчина, а не то, что из этих

танцоров получается! Не мужское это дело - танцы, - мама всё не

могла простить папе его сексуальную ориентацию, - вот спорт -

это другое дело!

Квартира у нас была двухкомнатная и у меня была своя комна-

та. В этой-то комнате мы расстилали импровизированный татами

и по субботам и воскресеньям занимались боевыми искусствами.

Это когда мама приходила домой, а её отсутствие наши искусства

были отнюдь не боевыми, а гораздо более гуманитарного плана.

Мы очень боялись неожиданного возвращения мамы и не

могли позволить себе раздеться. Тренировались мы в майке и

трусиках, и максимум, что могли позволить себе, это немного

приспустить трусики. Чтобы лечь на татами, или на постель, мы

не могли и помыслить. Поэтому пришлось поменять нашу неж-

ную любовную позицию на примитивную позицию рядовых го-

мосексуалистов. "Она" наклонялся вперёд, опираясь на стол, а

"он" пристраивался к "ней" сзади. Тоже было хорошо, но какое

сравнение!

Но нет худа без добра - страх перед появлением мамы помог

нам применить ещё один сексуальный приём, который можно

было выполнять даже одетым в смокинг или костюм-тройку. Этот

приём можно было применить, даже если мама выходила "на ми-

нутку" в магазин или поговорить к соседке. Мы принимали ци-

вильный вид за ту минуту, которая отделяла звук открываемой

входной двери и возможный визит мамы в мою комнату.

Однажды Игорь после школы зашёл ко мне домой по какому-

то делу, то ли книгу какую-то взять, то ли ещё что. Мама была дома,

но уже собиралась в магазин. Дверь захлопнулась за ней, и мы

с Игорем остались вдвоём. Крамольные мысли пришли в наши

головы незамедлительно, но мы были одеты в форму, обязатель-

ную в нашей школе. Что делать? Я становлюсь на колени, рассте-

гиваю ему, простите ширинку, и экстренно достаю успевший тут

же окрепнуть и превратиться в "палочку", "хвостик". Целуя этот

"хвостик", я начинаю делать с ним то же, что делают с морожен-

ным "эскимо". Игорь испугался было, но быстро оправился и стал

помогать мне встречными движениями. Возбуждённый этим но-

вым приёмом Игорь, завершил акт несколько быстрее, чем при

обычных, или правильнее, привычных приёмах.

Десятью годами позже я прочитал книгу известного политиче-

ского деятеля Эдуарда Лимонова "Это я - Эдичка!". Там подробно

во всей красе описан этот сексуальный приём, испытанный авто-

ром книги на незнакомом чернокожем парне Крисе. Эдичку по-

разил вкус жидкости, излившейся из "хвостика" Криса, он назвал

этот вкус самым живым из всех вкусов. Но Крис был незнакомым

для Эдички человеком, чернокожим криминальным парнем с

улицы, а Игорь тогда для меня был самым любимым в мире че-

ловеком. Можете представить себе, какого вкуса была для меня

вышеупомянутая жидкость, принадлежавшая сначала Игорю, а

потом уже - и мне?

Мы мгновенно привели себя в порядок и потом долго сидели

до прихода мамы. И для Игоря, и для меня, то, что мы с ним со-

вершили, было новым для нас, это было постижением какой-то

тайны, прекрасной, увлекательной и греховной. То новое, что мы

с ним "открыли для себя", позволило нам не только сблизиться

до недоступных ранее пределов, но и использовать недоступные

ранее возможности для этого сближения. Мы ухитрились сбли-

жаться даже тогда, когда моя мама находилась в соседней комна-

те и смотрела там телевизор. Мы подпрыгивали в лифте, и когда

он останавливался, использовали и эту возможность до прихо-

да мастера, которого сами же и вызывали. Даже в зашарпанном

тбилисском кинозале в так называемом "Клубе кооператора", мы

садились на пустой задний ряд и осторожно предавались нашей

любимой игре.

Но самым удачным открытием, по крайней мере, в деле осво-

ения новых помещений, оказались бани. В Тбилиси было много

домов старой постройки, лишённых ванны или душа, и люди це-

лыми семьями ходили в бани. Нет, не в общие для обоих полов,

наподобие немецких, а обычные "номера", начиная от скром-

ных душевых и кончая шикарными "люксами". Вы бывали когда-

нибудь в банном номере "люкс" с широченными ваннами, мяг-

кой мебелью, плюшевыми занавесками, и столами для закуски с

выпивкой? Если не были, то вряд ли найдёте теперь такой, если

только не в Тбилиси, где возможно сохранилась эта музейная

редкость. И, наверное, вы догадываетесь, какие группы населе-

ния чаще всего посещали такие номера? Да, вы правы, они са-

мые, только богатые. Те же, но бедные, например, как я с Игорем,

посещали номера обычные, а чаще - простые помывочные душе-

вые, только, разумеется, отдельные, запирающиеся на защёлку.

Там, в номере или душевой мы могли делать всё, что нам забла-

горассудится. Мы спокойно могли около часа ходить полностью

раздетыми, любуясь и восхищаясь видом красивого и любимо-

го человека. Могли, постелив на деревянную решётку махровое

полотенце, лечь на него и насладиться нашей любимой пози-

цией - лицом друг к другу. А в конце "сеанса", когда Игорь был

уже удовлетворён, он помогал и мне избавиться от томления в

груди и тяжести в нижней части живота. Помогал, что называется

вручную, ибо на большее я сам ему решиться не позволил. А ведь

порывы с его стороны были, по крайней мере, к очень полюбив-

шемуся ему способу "эскимо". Но когда я представил себе моего

большого и мужественного "милого друга", "кумира", за таким,

как мне казалось, унизительным для активного партнёра заняти-

ем, я ласково, но пресекал его попытки. Почему я делал это - до

сих пор не могу понять. Ведь это было бы свидетельством искрен-

ности его любви ко мне, того, что всё моё тело, без исключения

приятно и соблазнительно для него. Но мне претила даже мысль

о подобном акте, она почему-то оскорбляла меня. Я же делал по-

добное с удовольствием и видел, насколько это нравится Игорю.

Дома, как я, так и Игорь говорили, что мы ходим на трениров-

ки, которые проводятся для любителей боевых искусств по суб-

ботам и воскресеньям. А после тренировки, как и положено, при-

нимаем душ. Отсюда и полотенца, и другие атрибуты банных дел.

В мае, ещё до поездки в пионерлагерь, мне исполнилось две-

надцать лет, а Игорю в сентябре - пятнадцать. Мы оба выгляде-

ли постарше своих лет, а Игорь был почти сформировавшимся

мужчиной, фигуристым, сильным и красивым. Я же всё ещё вы-

глядел этаким красивеньким ангелочком. Хотя и довольно кре-

пеньким и спортивным. Товарищи, как мои, так и Игоря, считали

нас неразлучными друзьями - поклонниками боевых искусств.

Такой симбиоз двух разновозрастных друзей редкостью не был,

и никто не мог даже вообразить себе наш с Игорем истинный

статус. Ни один из нас не производил впечатления любителя од-

нополой любви. Оба мы были достаточно мужественными, за-

диристыми, любителями надавать затрещин не понравившимся

нам экземплярам. Никакой женственности, особого поведения,

жестов, характерных для пассивной компоненты однополой

любви (вы всё это часто видите по телевидению, фамилий не

называю!) у меня не было. А чтобы заподозрить в этом Игоря и

речи не могло быть.

"Мама Катя" души не чаяла в Игоре, привечала его, оставляла

нас обедать, и проявляла другие знаки внимания. Заходили мы с

Игорем и к моему папе - Станиславу, для друзей Стасику, не Ста-

су, как сейчас в России, а по-тбилисски нелепо - Стасику. Так в

Москве раньше тараканов называли. Папа был калачом тёртым,

и поначалу скабрезно улыбался, глядя на двух друзей. Но мы так

натурально вытаращивались на него, что он тут же прятал улыбку

и заговаривал с нами серьёзно.

КОНЕЦ ЖЕНСКОЙ ЛЮБВИ

На следующее лето нам снова повезло - нас отправили в тот

же пионерлагерь. Игорь сумел настолько завоевать доверие

"комсостава" лагеря, что его "выдвинули" даже помощником во-

жатого, правда, на общественных началах, то есть без оплаты. Но

авторитета у Игоря было хоть отбавляй, а его кулаки и приёмы

только усиливали этот авторитет. Вякнуть никто не смел ни по ка-

кому поводу, а тем более, по поводу нашей спортивной дружбы.

Но, к моему сожалению, Игорь стал дружить не только со

своими сверстниками, но и с вожатыми. Начал курить и выпи-

вать вместе с некоторыми из них. Один из них - "товарищ Гиви"

был настоящей пьянью. Он покупал по-дешёвке чачу у местных

жителей и распространял её среди своих "дружбанов". Но что

хуже всего, "товарищ Гиви" "гулял" с нашими же поварихами и

уборщицами, внешность которых внушала ужас, в первую оче-

редь мне. Грубые, с тёмной обветренной кожей, почти не разго-

варивающие по-русски, эти работницы "из местных", рады были

"погулять" со столичными тбилисскими парнями. А уж Игорь был

для них "лакомым кусочком" - такой красавчик, блондин с голу-

быми глазами, спортсмен-силач, да ещё и в меру пьющий. Я смо-

треть не мог, как эти мымры, эти обезьяны, строили ему глазки и

улыбались, показывая свои не леченые зубы и небритые тёмные

усики. Мерзость! Поубивал бы этих мартышек, но только под ка-

ким предлогом?

Наши с Игорем интимные встречи происходили всё реже,

Игорь становился всё неласковее со мной. Я же, по незнанию

жизни, укорял его за встречи с "мартышками".

- Разве я не красивее них? - став в позу, грозно вопрошал я,

вызывая у Игоря весёлый смех.

- Да как тебе объяснить, - пытался вразумить меня Игорь, - но

ведь мужик же всё-таки я! Да, я люблю тебя, но как брата...

- Как брата?! - почти завопил я, - что ты меня любишь как сво-

его Олега? В уме ли ты, что ты говоришь, да я убью тебя! - я не-

благоразумно подхватил с земли толстую палку и набросился на

Игоря. Тот легко выбил палку у меня из рук и похлопал по попе -

не сказать, что очень ласково, мне даже стало больно.

И тут у меня началось забытое "болевожделение". Я накинул-

ся на своего обидчика, обнял его и стал страстно целовать, всю-

ду, куда доставал. В это раз я, можно сказать, изнасиловал Игоря,

причём в первый раз за время нашей любви. Нет, не так, как мож-

но подумать, а как страстная дама джентльмена, который просто

не сопротивлялся. Я клялся Игорю в любви и умолял не "гулять" с

этими "маймунками" ("обезьянами" по-грузински). Он хохотал и

клятвенно обещал не гулять с "маймунками".

Но гулять Игорь не прекратил. Я бесился и мне даже стали

приходить мысли об убийстве этих "нечеловекоподобных". Я ре-

шил отравить моих соперниц и стал подыскивать яды. Вспомнив

прочитанные полезные книги, я понял, что бледных поганок или

других растительных ядов я здесь не найду. А вот божьи коров-

ки, которые были в Коджори в изобилии, известны как носители

очень сильного яда. Я наловил этих насекомых, усыпил ваткой с

чачей, высушил над печкой, и размолол в порошок. А порошок

я тайком высыпал в чугунок с чахохбили, который готовили для

себя мои злейшие враги - "маймунки". Мужики этот чахохбили не

ели - это, то ли суп, то ли рагу, а предпочитали чачу с колбаской. А

"маймунки" съели отравленное блюдо тут же на обед, а меньше,

чем через час, наступили первые признаки отравления - силь-

нейшие рези в животе и рвота.

Лагерная врачиха заподозрила пищевое отравление, вы-

звала "скорую помощь". Но самое умное, что она сделала - это

заставила "маймунок" пить тёплую воду, стакан за стаканом, и,

пардон, опорожняться через рот, что "маймунки" со стенания-

ми и делали.

Игорь тут же примчался ко мне, затряс меня за плечи и грозно

спросил:

- Это твоя работа?

Я чуть не признался моему кумиру в содеянном, но вовремя

благоразумно удержался.

- Да ты что, как я смог бы это сделать, где здесь яду взять? Обо-

жрались несвежих продуктов, наверное, купили по дешёвке мяса

у местных, вот и всё!

Игорь недоверчиво посмотрел мне в честные глаза, тряхнул

на всякий случай за плечи ещё раз, и отстал.

Все "маймунки" остались живы, но неделю провалялись в

больнице, и в лагере уже не появлялись. Питались мы консерва-

ми, зато кобелям нашим "гулять" стало не с кем. Посуду на моё

счастье "маймунки" после еды помыли, причём горячей водой.

Так что, криминала не обнаружили и дела не завели.

Вернувшись в Тбилиси, мы продолжали встречаться, преи-

мущественно в банях. В мае мне исполнилось тринадцать лет, а

Игорю в сентябре, соответственно, шестнадцать. Я понимал, что

Игорь, повзрослев, стал интересоваться девушками, даже некра-

сивыми, а такому видному парню "закадрить" не очень видную

девушку, не представляет трудности. Но я любил Игоря и никому

уступать его не собирался, я готов был применить любое сред-

ство для удержания его со мной. И я, пожалуй, понял, что это

было за средство.

Ещё в пионерлагере я заметил, что Игорь проявляет повы-

шенный интерес к спирту. Вместе с "алкашом" Гиви он пил любую

чачу, от запаха которой дохли тараканы. И когда уже в Тбилиси

мы стали встречаться в банях, Игорь обычно приносил туда с со-

бой четвертинку чачи. Чачу он пил, запивая лимонадом, а газиро-

ванная вода усиливала действие алкоголя. После такой выпивки

Игорь становился весёлым, возбуждённым и любвеобильным.

Я понял, что отбить интерес Игоря к девушкам можно спирт-

ным. Семья Игоря жила очень бедно, денег на выпивку у него не

было, на еду еле хватало. И я решил зарабатывать деньги, что-

бы "отбить" любимого человека для себя с помощью алкоголя.

Но где мне, тринадцатилетнему, хотя и выглядевшему старше,

мальчику взять денег? Не воровать же, но я пошёл бы и на это

ради Игоря. Но я умел хорошо танцевать, причём самые разно-

образные танцы, в том числе и грузинские народные. Я вспом-

нил, что к нам в училище как-то приходил "дядя" уговаривавший

мальчиков-танцоров пойти к нему в ансамбль для выступлений

в ресторане. "Дядя" так и не нашёл у нас желающих танцевать в

ресторане и ушёл "не солоно хлебавши".

Как бы мне найти этого человека или его ресторан? Тогда уже в

Грузии были "кооперативные" рестораны, привлекавшие публи-

ку к себе разными способами: якобы "бесплатным" вином, высту-

плением известных артистов, танцоров, в том числе и любимыми

в народе детскими и юношескими танцами. Одетые в черкески и

папахи, с кинжалами на поясе и в азиатских обтянутых сапогах,

мальчики моих лет и старше танцевали групповые танцы, такие

как, например, знаменитую "лекури" - лезгинку. Участвовали в

этих танцах и девочки, одетые в белые платья, "плывшие" слов-

но "павы", а вернее - белые лебеди, среди энергичных мальчи-

ков, то пляшущих на носочках, то падающих на колени. Эти танцы

привлекали богатых завсегдатаев особых танцевальных ресто-

ранов, которые на хорошие танцы денег не жалели. Вот только

умевших хорошо танцевать, найти было трудно, а халтура тут не

проходила - посетитель был ушлый. Знаменитое хореографиче-

ское училище было "лакомым кусочком" для таких ресторанов,

но сомнительная репутация ресторанных танцоров отталкивала

способных мальчиков и девочек.

Пришлось обратиться к отцу за помощью:

- Нужны деньги, воровать не хочется, а ты столько не дашь.

Узнай, какому ресторану нужны были танцоры!

Отец почесал в голове и обещал узнать.

- Только скажи, на что тебе деньги? - поинтересовался отец.

- На девочек нужны! - без тени улыбки ответил я.

Отец, было, хихикнул, но увидев, насколько серьёзен я, за-

молк.

Через несколько дней я уже репетировал в ресторане, ко-

торый отец не только нашёл, но и рекомендовал меня туда, как

одного из талантливейших танцоров. Техника моя понравилась

руководителю ансамбля и меня приняли в коллектив. Мы с отцом

поторговались об оплате моего труда и договорились на непло-

хие деньги, которые они должны были платить моему отцу, а не

"беспаспортному" мальчику.

Выступать я стал по вечерам в субботу и воскресенье, когда

наплыв посетителей был особенно велик. Платили настолько

хорошо, что это было значительно больше, чем получала мама

в школе.

Для полноты картины о нашей семейке, я должен описать

жизнь моего непутёвого отца. Заключение сломило его волю: он

перестал заниматься искусством, нужным народу, но не пере-

стал - нужным только ему и его партнёрам. Не перестань он тан-

цевать - был бы, может, вторым Чабукиани или Нуриевым, а ещё

если бы и запел, как мог, то уж Бориса Моисеева перещеголял бы.

Но папа был пассивным слабовольным геем, и кроме как о своих

сексуальных потребностях, всерьёз ни о чём не думал. В училище

он работал, повторяю, на хозяйственной должности, только из-за

денег.

Жил он, как я уже упоминал, в районе старого Тбилиси, назы-

ваемом Авлабар, населённом, в основном, армянами. Попада-

лись изредка и другие "нации" - грузины, русские, евреи, поляки,

но редко. Гомосексуализм процветал на Авлабаре, возможно по-

тому, что там обитал этнос, склонный к этому виду искусства; не

скажу, какой этнос и какое искусство - из политкорректности. Па-

паша Станислав был достаточно молод - тридцати с небольшим

лет, строен, красив - блондин с голубыми глазами, и любовники

для него находились. Конечно же, любил он, преимущественно,

людей искусства, балетного, в первую очередь, но не гонял и

актёров, цирковых артистов, спортсменов силового плана, а на

безрыбье и торгашей считал рыбой. Коллективчик, в основном,

был устоявшийся, любимым "мужем" у отца был, как ни странно,

чиновник из Министерства культуры, его старый друг, которого

так и не подловили за мужеложство. Но как "муж", так и "жена"

частенько изменяли друг другу. "Муж" - с молодыми мальчиками

и даже женщинами, а "жена" - с более взрослыми, солидными

гомосексуалистами. Хотя, смеха ради, отец встречался и с жен-

щинами, которые периодически влюблялись в него. Но секса у

них не получалось, если какой-нибудь из любимых друзей отца

не ласкал и не целовал его в нужное время.

Бабушка, жившая с отцом в одной квартире, сильно тяготи-

лась этим и ушла в дом престарелых, хотя была и не так уж стара.

Отец навещал её там , платил мзду обслуживающему персоналу и

бабушку не обижали.

Квартира отца была двухкомнатной с большим холлом, веран-

дой, кухней, раздельным санузлом, и главное с двумя входами,

а, стало быть, и выходами. Один из них - парадный, шёл в холл, а

другой - "чёрный ход" - на кухню и предназначался для прислу-

ги, которая, видимо, и обитала раньше на кухне. Комнаты были

разные - большая, в которой жил отец, и маленькая, где ранее

проживала бабушка, и на которую в последнее время "положил

глаз" и я. Жить с мамой для меня становилось всё невыносимее,

особенно, когда к нам стал приходить выпивший Игорь и мы за-

пирались с ним в моей комнате. Мама требовала открыть дверь;

она боялась, что мы будем курить, а ещё, чего доброго и колоть-

ся наркотиками. Дальше её воображение не шло, а мы не хотели

шокировать простодушную княжескую дочь.

Поэтому я напросился жить к отцу, он встретил эту мою прось-

бу весело, но потребовал, чтобы в магазин за вином и закуской

бегал я. На это я с большой охотой согласился, и зажили мы там,

два гомосексуалиста, душа в душу. Конечно, я навещал и маму,

выслушивал её сентенции, дарил подарки ко дню рождения и

8-му марта, но на ночь не оставался. А примерно через год по-

сле моего ухода из её квартиры, я обнаружил в моей комнате ма-

ленькую старушку в чёрном, типа монашки. Мама очень уж увле-

клась церковью и даже пустила жить к себе старушку-монашку

из деревни. После этого мои визиты к маме почти прекратились,

и как мне показалось, она и не жалела об этом. Что же касается

отцовской квартиры, то Игорь уже мог приходить в мою комнату,

когда хотел и даже оставаться там на ночь. Наши комнаты были

в разных концах квартиры, имели разные выходы: на улицу - у

отца, и во двор - у меня, и мы, если не хотели, то могли жить там

и не встречаться.

Трапезничали мы с отцом или на кухне вместе, когда гостей у

нас не было, или порознь - каждый у себя в комнате, когда нас

посещали наши любовники. Отцовская квартира была устрое-

на так, что умывальники были и на кухне и в соответствующей

части раздельного санузла, вместе с ванной. Оба эти помеще-

ния запирались, причём кухня была смежной с моей комнатой,

а ванная - с папиной. Между ними, за двумя занавесками нахо-

дился, собственно, туалет, куда можно было сходить по очень уж

серьёзной нужде. А по нужде несерьёзной, называемой "малой",

мы мужчины, биологические, по крайней мере, ходим обычно

в умывальники, если конечно помещения запираются. Так и не

промахнёшься мимо сосуда, да и подмыться под краном, пардон,

можно. Уже позже, знакомый врач-уролог говорил мне, что толь-

ко ненормальные мужики писают в унитаз, если есть возмож-

ность воспользоваться умывальником.

Вот так, почти за два года совместного проживания, наши лю-

бовники так ни разу и не встретились. Лично я был знаком с по-

стоянным "любовником" отца - "дядей Серёжей", положитель-

ным с виду, серьёзным и, казалось, усталым человеком. Кажется,

у него была и жена - биологическая женщина, но он её не любил

и всячески избегал. Был у них и сынок - мой ровесник, о кото-

ром дядя Серёжа предпочитал не рассказывать. Представлялся

он старым другом и собутыльником моего отца Станислава, вёл

себя в его отношении спокойно и заботливо, ну а папаша не стес-

няясь меня, заглядывал в глаза дяде Серёже, гладил его по рукам

и груди, а иногда, когда я отворачивался и целовал его украдкой.

Конечно же, всё это было обычно за "возлияниями".

Иногда я приглашал отца и в "мою" комнату, когда там бывал

Игорь. Отец был явно разочарован моим выбором, хотя Игорь

выглядел красивым и мужественным юношей.

- Он с тобой ненадолго! - пояснил мне отец попозже, - он не

гомосексуал, это просто мужик, у которого пока нет бабы. Да и

спаиваешь ты его, а больше ему, видимо, никто наливать не спе-

шит! Роль твоя в этом альянсе незавидна! - завершил отец свой

вердикт.

Я, конечно, возражал ему, но засомневался. Игорь душевно

всё больше отдалялся от меня и я замечал это. Но любовь - что

с ней поделаешь! Гони её через парадный вход, а она через чёр-

ный влезает, и прямо ко мне на кухню! Я задумался - не на помой-

ке же я себя нашёл - такого красивенького, умного, умелого! Да и

возраст у Игоря приближался к призывному, а с поводом для от-

срочки от армии для него было безнадёжно - здоровье было бы-

чье, надежды же на поступление в вуз - никакой - он, то и дело,

на второй год оставался. Так мы с ним можем и одноклассниками

заделаться! Надо было что-то решать, тем более, к этому подтал-

кивали обстоятельства.

НАЧАЛО АКТИВНОСТИ

А надо вам сказать, что в моей сексуальной жизни всё большую

роль начал играть онанизм или, иначе, мастурбация. То есть, я на-

чал нежить, холить, лелеять (не хочу использовать опошленный

термин, применяемый большинством школьников, о котором я

упомянул выше!), свой "хвостик", чего почти не делал раньше, ког-

да любовь к Игорю была в разгаре. Я стал посматривать и на дево-

чек, чего раньше со мной почти не случалось. Но девочки, особен-

но в нашем классе, казались мне такими примитивными, такими

глупыми (если даже были отличницами!), такими антисексуальны-

ми, что я сторонился их, предпочитая самоудовлетворение.

Но при акте самоудовлетворения только самые отсталые на-

туры не думают ни о чём, не представляют себе никого из во-

жделенных, любимых людей. В начале своей любви к Игорю я во-

ображал себе наши с ним любовные игры, особенно оральные.

Потом, когда я стал спаивать Игоря, и встречи наши стали носить

какой-то вынужденный характер, мне всё труднее стало заста-

вить себя представлять сексуальные сцены с его участием. Всё

чаще я стал вспоминать сексуальные отрывки из литературных

произведений, и начавших появляться тогда в Тбилиси видео

порнофильмов, правда, тогда ещё чёрно-белых на отечествен-

ных видеомагнитофонах "Электроника". А ещё через какое-то

время, когда отношения мои с Игорем начали терпеть фиаско, в

жизни моей появилось нечто новое.

В хореографическом училище, куда я непременно, невзирая

ни на что, продолжал ходить три раза в неделю, у меня появился

настоящий друг. Нет, товарищи были и раньше, я очень общите-

лен и никому не отказывал в общении. Но такого раньше просто

не было.

Мне исполнилось уже пятнадцать лет, лето я провёл в беспре-

рывных выступлениях в ресторане, не прекращающихся даже

в будни. Я был в ансамбле на хорошем счету, мне доверял и со

мной считался руководитель - он полагал, что у меня неплохие

организаторские способности. А тут весной "забирают" в армию

одного из ведущих танцоров, так как ему уже исполнилось во-

семнадцать. Мне было дано задание - выудить из училища та-

лантливого мальчика на замену ушедшего в армию.

Я поразился, насколько всё случилось вовремя. Почти за не-

делю до этого поручения я, можно сказать, сошёлся (не подумай-

те дурного раньше времени!) с моим ровесником - танцором, к

которому давно испытывал симпатию. Он как-то подсел ко мне в

раздевалке после душа, и с восхищением шёпотом стал расхва-

ливать мою фигуру. А надо сказать, что вместо уже прекратив-

шихся тренировок с Игорем по боевым искусствам, я дома стал

самостоятельно заниматься бодибилдингом. Гантели, подтягива-

ния, отжимания, приседания - много ли надо молодому организ-

му, чтобы начать быстро наращивать мышечную массу, причём в

самых нужных местах, и убрать, пусть и ничтожную, но имеющую-

ся жировую массу в местах ненужных. И Элик (а мальчика звали

Эльдаром, для своих - Эликом) очень точно заметил изменения

в моей фигуре, спрашивал, как я этого добился. При этом Элик

ласково поглаживал меня по наращенным мышцам и загляды-

вая в глаза. Элик был очень красивым мальчиком с каштановы-

ми волосами, светло-карими глазами и пухлыми губами. Ростом

он был чуть меньше меня, тогда я уже достиг 170 сантиметров, а

Элик - 165. Фигура у Элика отличалась от моей - если у меня она

была мужественной, с рельефными мышцами, тонкой кожей, че-

рез которую проглядывались мощные кровеносные сосуды, не-

сущие кислород и питательные вещества мышцам, то у Элика она

была понежнее. Мышцы, как таковые, не проглядывались, но они

формировали такую стройную, обтекаемую, я бы даже сказал по-

девичьи спортивную фигуру, что на Элика все заглядывались. И

ещё - если у меня на груди уже имелся тёмный волосяной покров

в виде креста, то у Элика тело, в том числе даже подмышками,

было безволосым. Конечно же, в душевой я заметил у Элика кое-

какую растительность на интимном месте, но она была настолько

нежна и шелковиста, что закрой Элик это интимное место, впол-

не за девушку сошёл бы.

Мои отношения с Игорем тщательно скрывались от всех, кро-

ме отца, да и мой мужественный внешний вид и дерзкое, агрес-

сивное поведение не давали и повода заподозрить чего-либо

"такого". Конечно же, и Элик ни о чём не догадывался. И когда мы

после души вышли на уже вечернюю улицу, то решили проводить

друг друга по домам. Так как нам было по пути, а я жил ближе, то

фактически Элик проводил меня. Он тут же взял меня "под руку",

прижался ко мне, и стал быстро-быстро рассказывать, как ему

одиноко, грустно, как никто не дружит с ним, как родители нико-

го постороннего не пускают в дом, а его - Элика, никто не пригла-

шает к себе. В таких разговорах мы и дошли до моего дома, вер-

нее, отцовского. Ещё с полчасика постояли под густым платаном,

что рос у входа во двор, и Элик всё не переставал говорить мне о

своей симпатии ко мне.

- Женя, давай дружить, вдруг прямо предложил мне Элик, -

обидно будет, если мы пройдём мимо друг друга. Не знаю, как я

тебе, но ты мне очень нравишься, - гладя меня ладонью по руке

и потупив глаза, повторял Элик - ты не подумай ничего плохого.

Я говорю только о дружбе, дружбе, которой у меня нет, и мне её

очень не хватает...

Расставаясь, мы неожиданно поцеловались - быстро, ровно и

без "прибамбасов". Для меня это признание Элика и его поцелуй,

были чем-то новым. Он явно считал меня активной компонентой

нашего возможного альянса, назовём его дружбой. Это мне и

льстило, и пугало меня одновременно. Ну, какой же я активный,

знал бы Элик моё прошлое! Но я был так унижен, так оскорблён,

так уничтожен своей нынешней ролью в отношениях с Игорем,

что мне захотелось чего-то принципиально нового. - Я себя не

на помойке нашёл! - вспомнил я мою любимую присказку, и меня

охватила обида. Я - красавчик, талантливый танцор, силач, трудя-

га, зарабатывающий своим искусством, влачу существование бро-

саемого "пидора"! Нет, не на помойке, не на помойке! - повторил

я про себя уже твёрдо и бесповоротно, решение было принято.

Завтра же я сказал пришедшему ко мне в гости Игорю, что

приболел простудой и не хочу заражать его.

- А может только выпьем, и всё? - предложил обнаглевший

вконец Игорь, чем окончательно подписал себе приговор.

Быстро, чтобы не взорваться, я предложил Игорю подождать с

недельку, и выпроводил его за дверь, а тот и не настаивал. А вско-

ре поступил запрос от руководителя ансамбля, и я тут же вспом-

нил об Элике. Тот с радостью согласился на моё предложение,

полагая, что всё это делается только для поддержания дружбы.

Но просмотр его возможностей и одобрение кандидатуры Элика

в качестве танцора ансамбля, доказали ему, что наша дружба на-

чалась с делового предложения и повышения его, Элика, статуса

в этой жизни.

Мы решили "отметить" это событие, и хоть нам было всего

по пятнадцати лет, к вину мы уже приглядывались, как это и по-

ложено было в Грузии. Мы взяли пару бутылок шампанского, бу-

тылку коньяка, торт и под вечер завалились к отцу на квартиру.

Тот был один и грустил. Нашему визиту он был рад (три бутылки!)

и удивлён (новый мальчик!). Пока Элик приводил себя в поря-

док и мыл руки, я кратко рассказал отцу о новом танцоре наше-

го ансамбля. А по училищу он уже знал Элика, по крайней мере,

видел его. Знал и его родителей - это были странные люди. Отец

и мать, хотя и разведённые, но жили вместе, часто ругались и

не пускали к себе никаких посторонних гостей, в том числе и

товарищей Элика. Зато сам Элик мог уходить куда угодно, и на

сколько угодно - их это мало интересовало. У Элика были свои

ключи от квартиры, и он мог приходить домой хоть ночью, хоть

утром. Правда, происходило это крайне редко. Телефона дома

не было, и Элик спокойно являлся домой даже после школы на

следующий день.

Элик отцу понравился, "скромный и работящий парень", - как

он его охарактеризовал.

- А как же Игорь? - шепнул отец мне, озорно подмигнув.

Я вздохнул и решительно ответил, что он, видимо, был прав

в отношении Игоря. - "Я себя не на помойке нашёл!" - ответил я

ему ставшей любимой моей присказкой, и отец, похлопав меня

по плечу, почему-то промолвил по-грузински: "Важкаци хар!"

("ты молодец, ты настоящий мужчина", - что-то в этом роде).

- А Элик, что - замена Игорю? - на ушко спросил меня папаша.

- Эх, ты! - поддел я его, - совсем перестал в мужиках разби-

раться! Это скорее замена мне! - ответил я ему, чем окончательно

озадачил бедного отца.

Мы весело уселись на кухне, выпили за встречу, за успех Эли-

ка, за дружбу, и традиционный грузинский тост - за родителей.

Элик как-то кисло отнёсся к этому тосту, но выпил, кивая на моего

отца. Отец же, выпив бутылку коньяка и уже начав переходить

на шампанское, несколько разомлел, и уже начал отвешивать на

наш с Эликом счёт скабрезные шуточки, как в дверь позвонили.

Отец сделал страшные глаза, поднял палец к губам и побежал от-

крывать. Через некоторое время он заглянул к нам на кухню, по-

вторил свой жест, и с нескрываемым счастьем прошептал: "Это

Серж!". Элик вопросительно, но, уже видимо догадавшись обо

всём, взглянул на меня. Я кивнул ему, опустив глаза. Элик подви-

нулся ко мне и нежно, сочувственно поцеловал в щёку.

- Всё-таки это лучше, чем у меня! - почему-то сказал он мне, -

Это как-то человечнее, добрее, да и веселее, чем у меня! - до-

бавил он - Давай выпьем за твоего отца, - предложил он, - Ста-

нислав (почему-то Элик назвал отца по имени) - бесстрашный

человек, он верен себе, и его не сломить! И он хороший, добрый

человек, я рад, что у тебя такой отец, мне бы такого! - грустно за-

вершил он свой тост.

Мы выпили почти две бутылки шампанского на двоих и поряд-

ком захмелели. Как-то одновременно мы взглянули друг на друга

долгим взглядом, быстро поцеловались в губы и, не сговарива-

ясь, проскользнули в мою комнату. Я был одновременно и воз-

буждён, и весь в сомнении - получится ли у меня. Ведь я привык

совсем к другому, нет опыта ни физического, ни духовного. Но

ведь Элик так нравился мне, его гладкое девичье тело, озорной,

зовущий взгляд и бесконечная нежность, казалось, излучаемая

им. Я поверил, что если я даже в чём-то ошибусь, что-то сделаю

не так или совсем не смогу сделать, то он не только простит, но и

поможет. Он поможет, поможет изо всех сил и стараний, он будет

рад всему, тому, что получится, только чтобы мы были вместе и

хотели друг друга.

И я, к своей радости и даже гордости, вдруг почувствовал себя

мужиком, настоящим, стопроцентным мужчиной, как Игорь в тот

раз со мной в цветочном поле. И чтобы не промахнуться в чём-

то, я повёл себя в точности так же так же, как и Игорь в тот раз

со мной. Только поопытней, что ли, или вернее - попредупреди-

тельнее, включая пресловутый крем. Элик, к моему удивлению

повёл себя, ну в точности так же, как и я тогда с Игорем.

- Что это? - думал я во время нашего прекрасного действа, -

инстинкт, обдуманное действие, безусловный атрибут любви,

любви однополой, или что? Как всё-таки прекрасно устроен

мир! - только и успел напоследок решить я, как всё мыслитель-

ное отступило на второй план. Я прикоснулся губами к губам Эли-

ка и ощутил, как его полные прекрасные губки так и лезут ко мне

в рот. Я с удовольствием засосал их, и в это время у меня всё и

произошло.

У нас в комнате играла музыка, слышалось, что и у отца - тоже.

Наши тихие стоны никому, кроме нас, слышны не были.

- Какое счастье! - думал я, отдыхая, - я - мужчина, настоящий

мужик! И я рядом с таким нежным любимым существом, верным

мне и любящим меня! Как я мог так унижаться, не в самом нача-

ле, когда я был весь в поиске, как Элик сейчас, а потом, когда я

цеплялся за Игоря. Грубого, неверного, изменявшего мне с "не-

человекообразными", продававшегося за бутылку, Игоря!

Нет, не жажду мести, не обиду, а только презрение к себе чув-

ствовал я сейчас! Никогда, никогда больше я так не унижу себя.

Люби и цени себя - и другие будут делать то же. Уйди за минуту до

того, пока человек, которого ты любишь, захочет, чтобы ты ушёл.

Но эта вся мудрость - на потом! А сейчас - одно счастье, сча-

стье, которое можно ощутить, пощупать, поцеловать и оно тут

же поцелует тебя в ответ. Прямо "объективная реальность, вы-

раженная нам в ощущениях" - если "по Ленину", не к ночи будет

помянуто!

А ночь наступала, пожалуй, самая лучшая, счастливая ночь в

моей жизни. Я часто вспоминаю самые значительные события

в моей жизни, людей, которых я любил, самые запоминающие-

ся встречи с ними и так далее. Так вот, я вспоминаю эту ночь, не

просто короткую встречу на цветочном поле, а целую ночь с су-

ществом, которое только что полюбил, и которое только что по-

любило тебя, и душевно и телесно, и желающее только тебя. Да,

эта ночь - ночь тайная, секретная, незаконная, что ли, нетрадици-

онная, запретная, и из-за этого особенно сладкая, по моим рас-

суждениям, должна была стать самой счастливой ночью в моей

жизни.

Утром мы перекусили, чем осталось и, не будя отца, побежали

по своим школам. После школы Элик забежал домой, сообщил,

что иногда будет ночевать в общежитии при училище, а вечера-

ми танцевать в ресторане. Мы встретились в училище, там же

перекусили, а после этого пошли в ресторан на работу.

Ну, а после работы забрали пайком, что нам выдали в ресто-

ране и домой, к папаше Стасику. Я с Эликом расставался только

на время школьных занятий, так как мы учились в разных шко-

лах. Но после зимних каникул я, хоть и с трудом, но перевёлся

в школу Элика. Я учился отлично и меня не хотели отпускать со

старой школы. Да и мама устраивала помехи. Мотивировал я тем,

что живу сейчас с отцом, а это далеко от школы. В новую школу,

да ещё в класс Элика, меня взяли с удовольствием, всё из-за от-

личной учёбы - я повышал средний балл в классе. Сел я за одну

парту с Эликом, шуганув его соседа подальше. "Люди искусства

должны быть ближе друг к другу!" - провозгласил я свой тезис в

классе. Так мы с Эликом не расставались ни днём, ни ночью.

А что же, с Игорем спросите вы? Прошла неделя, которую я

дал ему на размышление, но он так и не появился. То ли узнал

вероятнее всего, от Олега о моей дружбе с Эликом. То ли сам за-

вёл дружбу с какой-нибудь девчонкой. Никогда не подумал бы,

что разрыв с Игорем будет так безразличен, скорее желаем, для

меня. Как быстро всё меняется в молодости!

Превратившись из "жены" в "мужа", я быстро и сильно, про-

стите за тавтологию, возмужал. Стал уделять повышенное внима-

ние бодибилдингу, не забывая и боевые искусства. Из последних

я выбрал самбо (самооборону без оружия), тренируясь с Эликом

по учебнику. Основные навыки боевых искусств я уже имел, и

мне было легко. Наличие денег, которые мне платили (уже мне,

а не отцу, как раньше!) в ресторане, усилило мою самостоятель-

ность. Доверие и ответственность за Элика, усилило мой статус

мужа, защитника и где-то кормильца. И я не тяготился этим стату-

сом, готовый на всё ради любимого человека. И в морду мог дать,

кому следует, и с руководителем ансамбля поговорить об оплате

моему подопечному. И Элик, что греха таить, исправно исполнял

свои обязанности. Стирка, глажка, забота о покупке продуктов и

одежды была на нём. Деньги же выдавал ему я. Другим бы тради-

ционным семьям пожелать такого согласия, совета и любви, как

у нас! Особенно любви - мы не могли перенести и часа разлуки,

если такое случалось. Если Элик за чем-то ходил к себе домой,

то я, как верный пёс ждал его у дверей (домой к нему я зайти не

решался). Если же я навещал маму, что было всё реже, то роль

верного пса переходила к Элику. Ходили мы, преимущественно,

взяв друг друга под руки.

В ресторане я постепенно постигал тайны непростых взаи-

моотношений персонала. Иногда меня просили подменить за-

болевшего официанта, или помочь перетащить мебель, накрыть

столы и т.д. Я заметил, что там всё делалось не безвозмездно, от-

ношения были хоть внешне и доброжелательные, но меркантиль-

ные. Зазеваешься, то могут уворовать всё что угодно, начиная с

денег и кончая продуктами, вином, даже скатертями и посудой.

Хорошенькие и не очень, официанточки предлагали мне свою

"дружбу", видимо, не понимая моих с Эликом отношений. Я же

говорил, что где работаю, там не "дружу" и наоборот. Меня пони-

мали правильно и отставали. Какие-то уроки ресторанной этики

и взаимоотношений преподал мне руководитель ансамбля, дока

в ресторанных делах. Элика все воспринимали как моего учени-

ка и протеже в танцевальных делах, зная, что мы вместе учимся в

хореографическом училище.

ИЗМЕНА

Наступившее лето у нас снова прошло в непрерывной рабо-

те - никаких отпусков, работали мы сдельно. Ещё в мае мне ис-

полнилось шестнадцать, и я получил паспорт - тогда паспорт вы-

давали в шестнадцать лет. Элик же получил его только осенью. Я

не уставал ни от учёбы, ни от работы - меня всё устраивало, и я

всё выполнял с удовольствием. А вот Элик к зимним каникулам

захандрил, поросился в отгул. Сказал, что отец хочет взять его с

собой в Бакуриани на знаменитый лыжный курорт. Я был возму-

щён - а я, что я, двужильный, что ли? Элик, как мог, утешил меня,

приласкал, сказал, что ему хочется побывать в Бакуриани, что это

всего на две недели...

- Как на две недели? Занятия начинаются 12-го января, что же

ты, ещё до Нового Года собираешься уматывать? - взбесился я.

- Ты понимаешь, путёвки с 28 декабря, встреча Нового Года

входит в их программу, я не виноват, отец взял такие... - канючил

Элик, - могу показать путёвку, отец купил, что я ему скажу...

Я мельком взглянул на путёвку - там действительно были

даты: прибытие 29 декабря, отъезд 11 января, курорт Бакуриани,

турбаза "Мтиули".

Мне было обидно: я должен как карла вкалывать, а он будет

отдыхать в Бакуриани. Могли бы и вместе куда-нибудь поехать,

хотя вряд ли отпустили бы сразу двоих.

Повздыхал, попереживал я, но, конечно же, отпустил мою лю-

бовь - с отцом, всё-таки. Ночь перед отъездом была сказочной:

Элик показал всё, на что он был способен, я даже не ожидал от

него такого артистизма. "Талантливый мальчик, надо ему уделять

больше внимания", - думал я, восхищаясь артистизмом Элика в

нашей видавшей виды постели.

Провожать Элика на поезд я не стал - не очень хотелось

встречаться с его отцом. Тем более - не в Америку же едет: пере-

полненной электричкой до Боржоми пару часов, а там - узкоко-

лейкой в гору до Бакуриани.

Прошёл Новый Год, я встречал его с отцом в нашем ресторане,

ибо танцевал в этот день до упаду и лишь урывками присаживал-

ся за его стол.

- Молодец, будешь вторым Чабукиани! - похвалил моё ма-

стерство отец.

- В каком смысле? - съехидничал я, - в смысле техники танца -

вряд ли, а в другом смысле уже поздно - к пассивному прошлому

не вернусь.

Хореографическое училище, как и школа, было на каникулах,

и я в дневное время, не зная, чем себя занять, занимался у себя в

комнате бодибилдингом. Вечером же шёл на работу - танцы. На

ночь выпивал стакан-другой красного вина и засыпал.

А четвёртого января, утром, часов в одиннадцать раздался

звонок в парадную дверь, и через минуту-другую ко мне в комна-

ту вошёл отец с каким-то мрачным дядей. Я только что проснулся

и ещё лежал в постели.

- Женя, это отец Элика, он ищет сына, он думает, ты знаешь, где

он. У них горе - умерла мама Элика, а отец не может найти сына.

Он думает, что вы вместе поехали отдыхать в Бакуриани, а куда

конкретно - не знает, он решил, что это знаю я...

- Как, Элик сказал, что он едет с отцом, что отец буквально,

уговорил его поехать туда: Бакуриани, турбаза "Мтиули", я сам

путёвку видел. С кем же он поехал, не один же, зачем ему было

обманывать вас и меня?

Отец Элика горько усмехнулся и пояснил:

- Не будем углубляться в этот вопрос, но он уехал тогда, когда

мама его была, буквально, при смерти. Сказал, что ты его угово-

рил, убедил почти силой. Иначе, говорит, ты его выгонишь из ан-

самбля. Что-то очень важное заставило его уехать в Бакуриани,

если это действительно так. Видишь ли, я был в разводе с женой,

но я ухаживал за больной до конца - она умерла у меня на руках.

Но Элик-то не был в разводе со своей мамой! - глаза "дяди" за-

блестели от слёз.

- Я могу поехать с вами, если хотите, конечно! - предложил я,

вскакивая с постели.

- Да, было бы хорошо, мне одному будет очень трудно! - с

благодарностью сказал отец Элика, представившийся - "батони

Васо". Я на машине - легковой УАЗик, везде пройдёт!

Я быстро перехватил какой-то завтрак, взял свой паспорт,

какие-то деньги, и мы выехали. По дороге мы преимущественно

молчали, "батони Васо" о чём-то сосредоточенно думал.

- Не случилось бы с ним чего! - вдруг вымолвил он, мало ли с

кем он поехал.

У меня в голове был сумбур - с кем он мог поехать, ведь он поч-

ти ни с кем не встречался. Расставались мы очень редко, и Элик

всегда говорил, куда он идёт. Разве только в ресторане мы могли

танцевать в разных группах - одна танцует, а вторая обслуживает

- ублажает посетителей, кто-то даже присаживается к посетите-

лям за стол. Конечно, если только разрешает руководитель.

До Боржоми доехали быстро, а дальше дорога пошла кругами

в гору. Асфальт был весь в снегу, автомобиль скользил, но маши-

на была полноприводная и всё обошлось. Доехали мы до Баку-

риани только часам к шести вечера. Стали ездить от корпуса к

корпусу и спрашивать, где найти турбазу "Мтиули". Нам указали

на красивый корпус поодаль от других; у дверей нас остановили

две дежурные женщины. "Батони Васо" начал говорить с ними

по-грузински. Дежурные отворачивались, было заметно, что они

не хотели разговаривать. "Батони Васо" отошёл с ними в угол и

я увидел, что он достал из кошелька две купюры и тихо отдал их

дежурным. Те быстро спрятали купюры в карманы своих белых

халатов, повели "батони Васо" на второй этаж и указали на дверь,

после чего быстро удалились.

"Батони Васо" поманил меня, подвёл к двери и постучал туда.

- "Вина хар?" (Кто ты?) - спросил оттуда раздражённый голос.

- "Мэ Эликас мама вар, миси деда гушин гардаицвала!" (Я отец

Элика, его мама вчера скончалась!) - тихо и печально прогово-

рил "батони Васо".

Прошло минуты три, прежде чем дверь открылась. На пороге

стоял взволнованный мужчина лет тридцати, в котором я узнал

завсегдатая нашего ресторана. Он был большим любителем дет-

ских танцев, всегда приглашал нас к своему столу, втихаря уго-

щал вином. Весёлый, вежливый мужик! А из-за спины этого "веж-

ливого" мужика испуганно выглядывал... Элик. Заметив меня, он

тотчас же скрылся в глубине комнаты.

Я всё понял - у меня внутри похолодело. Хорошо, хоть Элик

жив, но почему он предал меня? Чем я заслужил это? Что я сделал

не так, в чём провинился перед ним? - вопросов было ещё много,

но ответов я не мог найти.

"Батони Васо" зашёл к ним в комнату и вскоре вышел с одетым

в куртку и шапку Эликом.

- Здравствуй, Элик! - обратился я к нему, но тот только отвер-

нулся.

- Элик расстроен смертью матери, не обижайся на него! - тихо

проговорил "батони Васо" и твёрдо сказал мне:

- Ты поедешь вместе с нами, мало ли что случится по дороге -

уже почти ночь, ты можешь помочь нам. Садись на заднее сиде-

нье, можешь лечь там и заснуть. А Элик сядет со мной рядом, нам

надо обсудить наши грустные дела.

Мне страшно не хотелось ехать с ними, но выхода не было. Я

забрался на заднее сиденье и лёг на него. Отец с сыном устрои-

лись на переднем сиденье, но почему-то дела свои скорбные не

обсуждали.

"Батони Васо" разбудил меня, когда уже подвёз меня к дому

отца. Была поздняя ночь, я ошалело поднялся, вышел из машины,

попрощался с "батони Васо".

- Пока, Элик, ещё увидимся! - как-то двусмысленно сказал я,

но Элик лишь кивнул, ничего не ответив мне.

Что ж, увиделись мы с Эликом на занятиях - в школе и учили-

ще. В ресторан он так и не пришёл, я уж решил, что он и вовсе

уехал из города. Но утром после каникул мы встретились в клас-

се и сели за одну парту. Элик так посмотрел на меня, что сердце

оборвалось - это был взгляд умного взрослого человека, приго-

ворённого к казни. Глаза, влажные от слёз, так печально и обре-

чённо обратились ко мне, что я мгновенно простил ему всё. Я не

мог при всех обнять Элика, расцеловать его и зарыдать у него на

плече, хотя был близок к этому. Но я нащупал своей ладонью его

руку и погладил её. Элик судорожно ухватил мою ладонь своей и

пожал её несколько раз. Это была и просьба о прощении, и глу-

бокое осознание своей вины, и надежда на то, что у нас всё будет

хорошо-хорошо и по-прежнему.

На перемене мы вышли в коридор и уединились в его тупичке.

- Прости, если можешь, - тихо попросил Элик, - что на меня

нашло, не знаю. Наверное, я не только баба, но и проститутка. Та-

ким, видно родился, вернее родилась. Посулил он мне золотые

горы, да и понравился он мне поначалу, там, ещё в ресторане -

весёлый, заботливый и вежливый. Дай, думаю, разок изменю мо-

ему Жене, он не узнает, а у меня будет новое впечатление в жиз-

ни. И грех, грех - он так притягателен! Ведь, если по правде, то и

у нас с тобой - грех! Вот и получил впечатление - и мама умерла

без меня, отец говорил, даже бредила моим именем - хотела уви-

деть! - Элик смахнул слезу. - Она умирала, а я такой мерзостью

занимался. Поверь мне, если без любви, то всё это мерзость,

мерзость! Тошнит даже! Нормальный, вроде, человек, в искус-

стве разбирается - а такой тупой, тупой! Для него главное - это

ввести свой, нет, не "хвостик", а облезлый, гадкий обрубок чего-

то отвратительного, куда угодно и поводить там взад-вперёд до

оргазма. Женя, я никогда не думал, что оргазм нелюбимого пар-

тнёра может быть таким тошнотворным, таким отталкивающим! А

уехать не мог - он все деньги у меня отобрал, да и угрожал убить!

Я больше в ресторан не пойду - боюсь его как смерти! А ты, если

увидишь его - не обращай внимания, он ничего про нас не зна-

ет. Сказал ему, что ты просто следишь за дисциплиной танцоров.

Меня же уволили из ансамбля за прогулы, да и отец наказал - из-

вестно за что, понял сразу. Давай жить так, как будто ничего не

случилось! Побей меня, накажи, как хочешь, только не бросай! -

умолял Элик.

Мы не пошли сегодня в училище, взяли шампанского и пошли

домой. Как сладко примирение с любимым человеком, чувству-

ешь себя как на небесах, все ощущения гораздо ярче, чем до ссо-

ры или конфликта. Надо периодически ссориться с любимыми,

что ли? Только не расставаться ни в коем случае, если любите - это

так не пройдёт, "инвалидность" душевная на всю жизнь остаётся!

- Что это - возвращение блудного брата? - неудачно пошутил

отец, когда увидел на кухне стушевавшегося Элика.

- Не брата, а жены! - строго поправил я его, - с кем не бывает!

Прощать надо, особенно любимым, особенно кающимся!

- Знал, что ты крещёный, но не думал, что проповедник! Прав

ты, ничего не скажешь! А ты, Элик, сдерживай свои, сам знаешь,

какие, наклонности! Ишь ты! - и отец погрозил Элику пальцем.

- Прости, папа! - вдруг произнёс Элик с такой грустью, с таким

порывом, что отец так и остался стоять с открытым ртом и подня-

тым указательным пальцем. Потом решил, видимо, что его жест

может быть истолкован превратно, рассмеялся, обнял Элика и

обозвал его хитрой лисой.

- А ты, - отец обратился ко мне, - держи его в чёрном теле и

следи за ним. Ибо есть жена, которая никогда не изменяет мужу,

есть, которая изменяет постоянно, но нет такой, которая изме-

нила бы всего один раз! По своему опыту знаю! - двусмысленно

закончил своё выступление папаша и гордо удалился к себе.

Сладостно примирение с любимым человеком, но во сто крат

слаще соитие с ним после примирения! Нет, только для этого сто-

ит с ним ссориться, изменять, делать гадости друг другу, чтобы

потом помириться и сойтись в любви! Только не ошибитесь - лю-

бовь при этом должна быть истинной - яростной, чувственной,

бескомпромиссной! "Сильна как смерть любовь!" - вот такой

должна быть настоящая любовь, где так сладостно примирение!

Вот такое сладостное примирение было у меня с Эликом этим

вечером и этой ночью. Усталости не было - казалось, я мстил та-

кой сладкой для нас двоих местью за каждую измену Элика в эти

треклятые каникулы. Теперь - всё, теперь - на всю жизнь, это ре-

шено твёрдо и бесповоротно!

- Больше я ни на кого даже не посмотрю! - со слезами обещал

мне Элик после каждого акта "сладкой мести".

Наступила весна, мы жили, как говорится, "душа в душу". Так

как Элик перестал работать в ресторане, я начал было беспоко-

иться - чем он занимается по субботам и воскресеньям вечером.

Предложить ему сидеть это время в ресторане, было бы глупо -

ведь этого-то он и боялся. Тем более этот тип, с которым я видел

его в Бакуриани, продолжал посещать ресторан и я часто видел,

как он приглашал юношей-танцоров к своему столу. И я решил -

пусть Элик этими вечерами посещает свою семью, где остался

его отец, как мне показалось, неплохой человек. Братьев и сестёр

у Элика не было, и отец был очень одинок.

Работал "батони Васо" шофёром в какой-то организации, был

замкнутым, не пил и с женщинами не встречался. Элик согласил-

ся и, проводив меня в ресторан, шёл в гости к отцу. Помогал ему

по хозяйству, убирал в квартире, а иногда готовил обед - сказы-

валась моя школа. Поздно вечером же возвращался домой, то

есть ко мне, и дожидался моего прихода. А дальше всё было как

обычно. В мае, почти в день окончания 10-го класса мне испол-

нилось 17 лет. Мы отпраздновали эти две даты одновременно у

меня дома, и я взял в ресторане отгул на этот день.

БОДИБИЛДИНГ ПРОТИВ ЛЮБВИ

Но наступало лето - пора напряжённой, почти непосильной

каждодневной моей работы. Но не работа мне была страшна, а

то, куда девать Элика? Я боялся оставлять его даже на несколько

часов, на те, что я работаю в ресторане. С другой стороны, где

он будет проводить время каждый вечер? Ходить каждый вечер

к мрачному "батони Васо" - с ума можно сойти. И я, по добро-

му согласию Элика, нашёл маленький частный, почти домашний

спортзал, где занимаются бодибилдингом по вечерам, причём

не делают исключения и в выходные дни. Элику, действительно,

нужно было малость подкачаться, чтобы превратить его "деви-

чью" фигуру в, хотя бы, атлетически-юношескую. Я сам привёл

Элика в зал, поговорил с хозяином, по совместительству трене-

ром, и мы договорились о времени и о цене.

Тренер был здоровый бугай, по всей видимости, выступавший

на соревнованиях по пауэрлифтингу - силовому троеборью. Эти

два вида спорта - бодибилдинг и пауэрлифтинг где-то перекре-

щиваются: силовой пауэрлифтинг нужен для наращивания силы

и мышечной массы, а уж ювелирную отточенность мышцам при-

даёт тонкая работа бодибилдера. Тренер оглядел опытным взгля-

дом фигуру Элика, пощупал его мышцы, позвоночник, глазами

обмерил пропорции тела и заявил, что это очень перспективная

фигура и для бодибилдинга и для пауэрлифтинга.

- Видишь ли, - прямо на "ты" обратился ко мне тренер, по

телосложению, видимо принявший меня за своего коллегу бо-

дибилдера, - у него очень гибкий позвоночник, хорошее вклю-

чение суставов, длинные ноги и руки при коротком туловище. А

это - огромное преимущество при жиме лёжа, тяге и приседани-

ях. Вся рабочая мышечная масса будет сосредоточена в руках -

трицепсах, дельтовидных и бицепсах, ногах - квадрицепсах, и по-

ясничных мышцах спины. Это - главное для силы, а весит мало.

А живот, кишки-мишки, печёнка-селезёнка - весят много, а силы

дают - пшик. Понял, да? - тренер, видимо, был армянином и вы-

ражался на знакомом мне авлабарском наречии.

Я порадовался за анатомические данные Элика, но на ушко

предупредил тренера, чтобы этих "Лёликов-Боликов", то бишь

анаболиков и на дух не было, что Элик - мой брат и я буду кон-

тролировать его.

- Мамой клянусь! - вытаращив глаза, поклялся тренер, и как

положено на Кавказе, оттянул себе кожу на кадыке.

Что этот жест означает, я так до сих пор и не понял.

Вот так я и пристроил Элика в зал к качкам и спокойно стал

себе танцевать в ресторане. На всякий случай я взял себе отгулы

по понедельникам и четвергам, так, чтобы и Элик в эти дни не

ходил на тренировки.

Многое я ожидал - что Элик будет "сачковать", пропускать

занятия, ныть. Что ему будет тяжело, и главное - что он найдёт

среди богатырей себе "мужика". Но то, что получилось, поразило

меня. Элик взялся за тренировки с такой охотой, как будто был

рождён для бодибилдинга. Его так увлекла красота тела, что он

запоем начал читать книги по бодибилдингу, или как ещё тогда

называли, особенно на Кавказе, культуризму. Он просил у меня

денег на белковое питание - протеины животные и раститель-

ные - соевые, кровяные, различные фортогены и иже с ними, ко-

торых развелось к тому времени множество. Я и сам принимал

протеины для наращивания мышц и ничего вредного в них не на-

ходил - лишь бы не стероиды!

За лето Элик догнал и перегнал меня в весе. Я к тому времени

подрос до 175 сантиметров, а Элик - всего до 168. Но весил он в

сентябре уже килограммов 75, а я - всего 65, и то считал, что это

много для танцора. Элик же заявил мне, что в училище больше

ходить не собирается, и его ждёт карьера если не "мистера Все-

ленная", то хотя бы на первый раз "мистера Тбилиси". Что и гово-

рить, фигура Элика для мужика стала превосходной - уже даже

не Аполлон, а молодой Геракл. Я не верил, что эти все метамор-

фозы - следствие тренировок и протеинов, и наивно спрашивал

у начинающего бодибилдера: "Что такое "метан"?" Элик не мор-

гнув глазом отвечал, что это газ, который в газовых плитах. "А в

таблетках "метана" не бывает?" "Да ты что, кто же спрессует газ в

таблетки?".

Я успокаивался - значит, Элик ничего не знал про метандро-

стенолон, или просто "метан" - самый распространённый и до-

ступный анаболик.

- А уколы маслом ты тоже себе не делаешь? - пытал я его, на-

мекая на ещё более сильный анаболик - ретаболил, который нет-

нет, да я покалывал себе. Этот масляный раствор так туго про-

ходил через тонкую иглу, что приходилось греть шприц и давить

на поршень, что было силы, даже упирать его в стенку. Это если

делаешь уколы в ягодицу. А толстых игл я боялся и прекратил это

занятие.

- Женя, ты что, меня пытаешь, ты же знаешь как я боюсь уко-

лов! Тоже ещё - Шерлок Холмс, так ты пытаешься узнать, пользу-

юсь ли я анаболическими стероидами. Да ты знаешь, что от них

бывает! - с ужасом в голосе проговорил Элик.

- Что? - с не меньшим ужасом переспросил я, вспомнив, что

немного баловался ими.

- Да от них импотентом становишься, эрекция напрочь про-

падает, что я разве на это пойду? - без тени улыбки заявил Элик.

Любовь с крепышом-силачом Эликом несколько отличалась

от нашей прежней любви. Нежности, что ли, стало поменьше, гру-

бого, физического секса побольше. Да ещё Элик вдруг заявляет,

что семенная жидкость необычайно богата полезными вещества-

ми для спортсменов - тестостероном, особенно редкими протеи-

нами, экстрактами предстательной и Куперовской желёз. Даже

особый вид фруктозы в ней содержится, попробуй - увидишь!

- Ну, насчёт, "попробуй", ты, братец, не по адресу обратился! -

чуть не ответил я ему, - какая там фруктоза, горечь одна!

Но, поверивший в необычайную пользу этой жидкости, Элик

всё больше склонял меня к оральному сексу. Что ж, и это было

неплохо, но где нежность, где соитие душ?

Я боялся, что на зимние каникулы Элик снова запросится на

"случку", но он и не думал прекращать тренировки, как я танцы.

Справили мы с ним Новый Год дома, я отпросился из ресторана,

а Элик боялся идти туда, чтобы не встретить бывшего ухажёра, и,

увы, сожителя.

Всё бы ничего, но былой тонкости, беззащитности, что ли, неж-

ности в Элике я больше не замечал. Неужели силовой спорт де-

лает такое с человеком? Его заботили больше всего мышцы, пи-

тание, вес, который он "берёт", здоровье - кровяное давление,

температура. Элик всё свободное время смотрел на себя в зерка-

ло, принимал различные, отнюдь не сексуальные позы.

- Мне кажется, - как-то, шутя заметил ему я, - пройдёт ещё не-

много времени, и ты станешь моим мужиком, а не я твоим.

- А что, - ответил, нисколько не шутя Элик, - ты такой строй-

ненький, красивенький - ну, как девушка! Когда-нибудь я тебя

попробую, будь уверен! И богатырь Элик, навалившись, подмял

меня под себя, совсем как когда-то Игорь. Я даже почувствовал

некое подобие эрекции его "хвостика".

- Никогда! - решил я, - лучше умереть! Это будет такое извра-

щение, что я его не переживу!

И я вспомнил поразившую меня несколько месяцев назад сце-

ну, которую я видел из окна отцовской квартиры. Во дворе сово-

куплялись две крупные собаки, что-то вроде "деклассированных"

овчарок. Одна из собак, кобель, как поначалу решил я, пристроил-

ся сзади к другой, по-видимому суке, и резво, совершенно обыч-

ной амплитудой и частотой, её "наяривал". Но потом произошло

что-то совершенно необычное, для меня, по крайней мере, и ниж-

няя - "пассивная" собака огрызнулась, повернув оскаленную мор-

ду к "активной". "Верхняя" же, или бывшая "активная" собака, тут

же соскакивает и становится перед "пассивной" спереди. А "пас-

сивная" вмиг вскарабкивается на бывшую "активную" и начинает

уже её с той же частотой и амплитудой, а главное, в течение того

же времени, простите, "наяривать". Опять "нижняя" огрызается, и

всё повторяется снова. Я посчитал таких перемен штук пятнадцать.

Что это - гомосексуализм среди животных? Кто эти экземпляры -

самцы или самки? Доходило ли у них дело до оргазма, хотя бы для

одной из сторон? Но какая-то гадливость к этим собакам осталась

на всю мою жизнь. И я никак не хотел бы оказаться с моим Эликом

в положении вышеописанных собак-гомосексуалистов.

В мае, когда мне исполнилось 18 лет, мы с Эликом окончили

одиннадцатый класс и в начале июня сдали школьные выпуск-

ные экзамены. Элик сдал почти на одни тройки, я же обошёлся

без троек, но до медалей не дотянул. В тбилисской школе были

ученики и с более "достойными" родителями; их дети и получили

медали.

В июне, уже после окончания школы у Элика были соревнова-

ния по пауэрлифтингу. Весил Элик уже больше девяноста кило-

граммов, но он к соревнованиям сбросил до нужных, и выполнил

второй разряд для взрослых. Я, неслабый человек, гроза многих

одноклассников, от пола не смог оторвать вес, который Элик

только что выжимал лёжа. Вес, который подтягивал Элик до поя-

са, что-то больше двухсот килограммов, я не мог оторвать даже с

одной стороны штанги.

- Да, с этим опасно в койку ложиться! - вполне серьёзно поду-

мал я, - хорошо, что он по привычке, считает семенную жидкость

чрезвычайно полезной для себя, иначе все наши половые обще-

ния тут же закончились бы.

Я попробовал, было, шутя заикнуться Элику о том, что семен-

ную жидкость он мог бы "добывать" для себя и несколько иным

путём, онанизмом, например. Но он вытаращил на меня свои, уже

ставшие огромными и бычьими, глаза и пояснил неразумному -

какой смысл добывать эту жидкость у себя же в чистом виде и при-

нимать её внутрь, с потерями в системе пищеварения. Метаболизм

никогда не происходит со стопроцентной эффективностью...

- Ну, всё! Если уж до "метаболизма" дошло, то конец душев-

ности, конец нежной любви, конец воздыханий! Остался один

метаболизм, аденозинтрифосфат, который при работе мышц

переходит в аденозиндифосфат, а если уж перейдёт в аденозин-

монофосфат, то "абзац" - дело попахивает необратимой дистро-

фией!

Я задумался и с горечью понял, что уже не люблю, по край-

ней мере, с той нежностью и душевной теплотой, как раньше, эту

гору функциональных мышц, для которой аденозинтрифосфат

дороже душевного тепла, а семенная жидкость нужна только для

лучшего метаболизма...

Нужно искать выход, пока эта моя бывшая нежная любовница,

а теперь бык-чемпион, даже скорее бугай, не изнасилует меня,

шутя, или просто не задавит, неловко повернувшись в койке, ибо

мы до сих пор спим в одной кровати...

Отец мой, также, конечно, заметивший изменения во внешно-

сти и в поведении Элика, предупредил меня:

- Смотри, если он начнёт принимать анаболические стероиды,

а без этого никто ещё результатов в бодибилдинге не добивался,

то это сначала увеличит уровень тестостерона в его крови. Тогда

уж тебе участи жены, причём жены многострадальной, не избе-

жать. Женщины ему противны по своей природе, Элик - типич-

ный урнинг, он скорее будет онанировать, чем совокупляться с

женщиной. А ты - мужик, с тобой и не противно, и ты - свой. Толь-

ко раньше был мужем, а станешь - женой. Но это на пару-другую

месяцев. Потом гипоталамус - а есть такая верховодящая железа

в мозгу - даст отбой выработке тестостерона, и половая актив-

ность падает до нуля. Тогда это уже просто гора мяса - не мужик

и не баба. Кукла, только не надувная, а мясная, да ещё сильная и

со своими причудами. Я эти вопросы изучал, нам - танцорам они

тоже близки!

Но Элик был так окрылён своими спортивными успехами и

красотой своего тела, к сожалению, красотой, лишённой мужско-

го начала, что переубеждать его в чём-то было делом бесполез-

ным. Я платил тренеру за зал, за недешёвые, в общем-то, препара-

ты, и понимал, что рою, вернее уже вырыл, могилу нашей любви.

Я не знал, что предпринимать, какие планы строить, а лето было

уже на исходе - шла середина августа.

Но "жизнь, товарищи, богаче всяческих планов!" - говорил

"отец народов" товарищ Сталин. И как всегда, оказывался прав;

прав оказался он и сейчас.

ВСТРЕЧА, ИЗМЕНИВШАЯ ЖИЗНЬ

Как-то, танцуя в ресторане, я заметил близ сцены нового посе-

тителя, вернее, посетительницу. К ней постоянно подходил наш

хозяин (официально - директор), руководитель ансамбля подса-

живался к ней, как было видно, по её же просьбе. Под конец она

встала из-за стола, просмотрела внимательно мои танцы. Мне по-

казалось, что она оценила их, а также мою фигуру и поведение. И

вот, дама подозвала меня к своему столику, и мы остались с ней

вдвоём. Эта дама стоит того, чтобы описать её внешность и по-

ведение.

Прежде всего, она была очень маленького роста, может и по-

выше великой Матильды Кшесинской - моего кумира, но нена-

много. Она была очень стройна, не более 40 килограммов ве-

сом. Движения, манеры поведения и многое другое выдавали

в ней балерину, скорее всего, бывшую. Одета она была во всё

обтягивающее - кожаную юбку, маленький кожаный же пиджа-

чок, белую блузку, туфли на очень высоком каблуке. Светлые

волосы были зачёсаны назад в пучок, на шее - бриллиантовое,

как я понял, колье, брилллиантовые же серьги и в тон им брил-

лиантовый перстень. Я заметил, что на её руках, необычайной

красоты и изящества, обручального кольца не было. Косметика

была чёткой - брови, глаза, губы - всё было очерчено, но без

излишеств, видимо, рукой хорошего мастера. Глаза у дамы были

весьма светлыми, радужка едва выделялась на фоне белков

глаз, и то благодаря тёмному ободку вокруг неё. На вид ей было

около тридцати лет, но могло быть и немного больше. Взгляд

был точный, пристальный, изучающий. На столе лежал какой-то

прибор, видимо, диктофон.

Я подошел к столику дамы, как и был в своём национальном

грузинском костюме, и "фирменно" поклонился, не отрывая сво-

их глаз от глаз дамы. Я знал цену своему взгляду, а также ангель-

ской, но не мужественной красоте (этакий - "ангел-хранитель"!),

походке, жестам, манерам. Дама пристально, я бы сказал, прон-

зительно, смотрела мне в глаза, и я не отводил взгляда, но поста-

рался придать ему восхищение и влюблённость, губы мои были

раскрыты в улыбке приветливости и радостного удивления. Ми-

мику и жесты мы тоже проходили, не только танцы!

Дама чем-то затронула мне душу, я не любил размазанных, бес-

характерных лиц моих сверстниц; мне нравилась в женском лице

определённость, решительность и конечно, красота, особенно

строгая. Всё это присутствовало у нашей гостьи. Так продолжа-

лось несколько секунд, и наконец, дама, раскрыв уста в привет-

ливой улыбке, пригласила меня присесть на стул. Я почтительно

сел на самый краешек стула, готовый вскочить по первому веле-

нию дамы. На секунду я перевёл взгляд с глаз дамы на её рот и

зубы, и констатировал, что рот такой красоты видеть раньше не

приходилось. Всё это было отчётливо написано на моём лице.

- Как тебя зовут? - без обиняков начала дама, сразу обратив-

шись на "ты".

- Евгением, королева! - несколько рисуясь, ответил я.

Дама засмеялась нежным русалочьим смехом и заметила:

- А я считала себя ещё принцессой!

- Простите, принцесса, это я от смущения ошибся, простите,

туземца невоспитанного! - голосом с самым из влюблённых тем-

бров, ответил я.

- Ладно, хватит обольщать меня, ты достиг чего хотел, радуй-

ся! - как фамилия?

- Ропяк, принцесса, я поляк, некоторым образом...

- Сколько лет тебе? - продолжала допрос дама.

- В мае исполнилось восемнадцать, принцесса! - поклонив-

шись одной головой, ответил я.

- В армии служить мечтаешь? - деловито спросила дама.

- Мечтаю служить только вам, принцесса! Но если прикажете,

то буду служить кому угодно! - без тени угодливости решительно

сказал я. - Но здоровье у меня отличное, а в вуз я поступить уже

не успею. Куда я хотел бы - в Иняз - в Тбилиси без огромной мзды

не поступишь, а в институт физкультуры - не тянет! Так что, слу-

жить мне в подводных войсках.

- А почему в подводных? - с интересом спросила дама.

- С моим здоровьем только туда и берут! А там служба самая

долгая! - с нескрываемой горечью, признался я.

- Откуда ты так хорошо знаешь танцы? - был следующий во-

прос дамы.

- Я учился и до сих пор учусь в Тбилисском хореографическом

училище, где преподаёт Вахтанг Чабукиани.

Дама аж ротик свой красивый раскрыла от удивления.

- Сам Чабукиани? И ты его видел?

- Очень часто вижу, училище-то небольшое! - нейтрально от-

ветил я.

- А в ресторане зачем танцуешь? - был следующий вопрос.

- Нужны деньги, я содержу себя сам. Да и практической ра-

боте учусь - организация ансамбля, отчасти ресторанное дело...

- И последний вопрос - если бы тебе дали перспективную,

хорошо оплаченную работу ты переехал бы в Москву, чтобы ра-

ботать со мной? С освобождением от службы в армии? - дама не-

сколько понизила голос, нажав предварительно на кнопку дикто-

фона. Закончив фразу, она нажала на кнопку вновь.

- Чтобы работать с вами, принцесса, я приехал бы куда угод-

но - от Коми до Чукотки, а если ещё эта работа перспективна, где

я смогу принести вам пользу - то хоть в Антарктиду или Гренлан-

дию. Но как на это посмотрит руководитель нашего ансамбля? Не

подвести бы его!

Дама звонко рассмеялась.

- Хитёр ты, конечно! А может это ваша грузинская учтивость

такая? Руководитель возражать не будет! - дама не переставала

улыбаться, - ещё вопрос - какие языки знаешь, кроме русского и

грузинского, конечно?

- Английский - разговариваю, немецкий - похуже, но немцы

понимают!

- Последнее, - спросила дама, - откуда такая фигура? Только

танцы такую не дают!

- Докладываю: занимаюсь бодибилдингом и боевыми искус-

ствами, преимущественно самбо.

- Всё, у меня вопросов нет. Есть ли вопросы у тебя?

- Есть: как вас зовут, принцесса?

- Вера, смеясь, ответила дама, - только Вера, без отчества и

титула принцессы! - я тебя найду сама через руководителя ан-

самбля, он знает, где ты живёшь, и отца твоего знает. Но к кон-

цу августа подготовься к переезду. Паспорт, другие документы,

вещички самые необходимые. Близким скажи, что берут тебя на

оперативную работу, какую - секрет!

Я галантно поцеловал самую изящную в мире ручку и почти-

тельно удалился. Происшедшее показалось мне волшебным

сном.

А теперь вопросы: отец-то отпустит меня без возражений,

маму просто поставлю в курс дела. А Элик? Как с ним быть?

В принципе, он должен был бы знать, что меня осенью призо-

вут в армию. Как, кстати, той же осенью или весной и его. А скажу

я ему, что меня берут в школу милиции в Москву и при этом осво-

бождают от армии.

И сегодня же вечером я объявил ему об этом. Элик взгруст-

нул, даже всплакнул малость. Сказал, что и его, видимо, скоро в

армию призовут, там он надеется продолжить заниматься спор-

том. Выпили мы с ним за расставание и провели последнюю ночь

вместе. Она оказалась нежнее, чем предыдущие - подействова-

ла, видимо, неотвратимость расставания.

А уже на следующий день вечером руководитель ансамбля

вызвал меня к себе и объявил, что вчерашняя дама решила за-

брать меня с собой в Москву.

- Вера - фамилия её Сингер - она влиятельная женщина, у

неё кооперативный ресторан в Москве, считай - её собственный.

Она - новатор в ресторанном деле, у неё есть деньги и большие

связи. Советская власть, - и руководитель пригнулся к моему

уху, - скоро закончится, и предприниматели получат простор.

Так что, держись её и слушайся во всём. Она очень любит полное

подчинение, и она заслуживает его. Мне жаль тебя отпускать, но

всё равно осенью тебя заберут в армию, и для меня ты пропал на-

всегда. Там тебя научат другим танцам! - и он рассказал мне тогда

анекдот про якобы модные тогда танцы: польку-Андропольку (от

председателя КГБ Андропова) - танцуется с руками по швам, и

польку-Ярузельку (от маршала-диктатора Ярузельского) - танцу-

ется с руками за спиной в наручниках! - мы посмеялись.

- Завтра в полдень Вера ждёт тебя у входа в гостиницу "Инту-

рист", что на проспекте Руставели. А там - как госпожа Вера при-

кажет! - закончил руководитель.

Я поблагодарил его за всё доброе, поцеловал в щёку и ушёл

домой счастливый. А назавтра, задолго до полудня, я уже сто-

ял в центре Тбилиси, на проспекте Руставели - главной улице

города. Оделся я строго, даже галстук одолжил у отца - кто её

знает, что за вкусы у неё? Ровно в полдень с улицы в вестибюль

быстрой и лёгкой походкой заходит маленькая строгая женщи-

на в туфельках на высоком каблучке. Это, конечно же, Вера! Я с

поклоном приближаюсь к ней, она кивает, берёт меня за руку и

заводит внутрь гостиницы за охрану. Садимся в лифт, поднима-

емся. Я, не отрывая глаз, смотрю в лицо Веры - она едва заметно

улыбается и какая-то загадка кроется в этой улыбке. Руки моей

она в лифте так и не отпускает, так же за руку ведёт к своему

номеру.

- Ты же ещё маленький, вот и веду тебя за ручку, чтобы не по-

терялся! Или не сбежал! - поспешно добавляет Вера, открывая

дверь и заводя меня в комнату.

- Будьте уверены, госпожа Вера, никогда я от вас не убегу,

даже если гнать будете! Так и буду стоять у порога и ждать, когда

позовёте, как царица Тамара своего слугу! - с грузинским подо-

бострастием и пышностью выражений произнёс я.

- Посмотрим, посмотрим! - с этими словами Вера усадила

меня за маленький круглый столик и села напротив меня сама.

- Слушай меня внимательно, а лучше записывай, что надо

сделать. Послезавтра, 25 августа мы вместе вылетаем в Москву!

Путч в Москве и все безобразия, с этим связанные, закончились.

Билеты на самолёт я уже заказала. Встретимся, - записывай, до-

бавила она, - у входа в гостиницу в девять утра. Не опаздывай,

машина уже будет ждать нас, чтобы отвезти в аэропорт. Самолёт

отлетает около двенадцати, но до аэропорта далеко, да и реги-

страции там разные время отнимут. С собой возьмёшь: паспорт,

свидетельство о рождении, аттестат, ну и другие, какие есть до-

кументы. Одежду на первое время, смену белья - одним словом,

отца спроси, что следует брать с собой для устройства на работу.

И ещё - скажи отцу, что работа у тебя будет оперативная, от ар-

мии освобождают. Подробности расскажешь потом.

Теперь о работе. Первое время будешь присматриваться -

мой ресторан несколько другого типа, чем твой тбилисский. Он,

как бы тебе сказать, "закрытый". Не для всех. Сейчас такие только

начинают появляться, и мне удалось отстоять "такой" для себя.

Я хочу организовать там танцевальный ансамбль, который будет

работать и на сцене и в зале между столиками. И чтобы танцева-

ли не только девушки в бикини, но и красивые юноши, тоже не во

фраках. Понимаешь, девушки сейчас везде есть, но ведь есть лю-

бители и мальчиков? Dо you understand me? - быстро спросила

Вера меня по-английски.

- Yes l do, my Lady! - тут же ответил я.

- Ишь, какой ты галантный! - удовлетворённо проговорила

Вера, видимо, проверяя и мой английский, - я сама какое-то вре-

мя пела и танцевала, в том числе и в ресторанах. Я даже фамилию

себе взяла подходящую - Сингер, что на английском означает

"певунья", "певчая птичка", и "певица" - тоже. Вот и я такая ма-

ленькая, танцующая, прыгающая и поющая! Настоящая "певчая

птичка"! И на афишах так и писали - поёт и танцует наша "пев-

чая птичка" - Вера Сингер! А про то, какая у меня фамилия была

раньше, я тебе или позже...или никогда не расскажу! - быстро

закончила эту тему Вера.

Вера встала из-за стола, подошла к шкафчику вынула оттуда

початую бутылочку коньяка и две рюмочки. На нашем столике

уже стояла вазочка с конфетами.

- Ты ведь совершеннолетний, тебе по чуть-чуть можно? - шут-

ливо поддела меня Вера, но я, опять-таки, с грузинской пышно-

стью ответил:

- Мне можно всё, что прикажет моя госпожа, даже яд смер-

тельный! - при этом я не отрывал взгляда от глаз Веры.

Это было какое-то волшебное лицо, у моих знакомых в Тби-

лиси таких лиц и таких глаз не встречалось. Казалось, что Вера

знает обо всём, о чём я думаю, все мои мысли и желания ей от-

крыты. Более того, все мысли и желанья Веры, как мне думалось,

откровенно и точно выражают её светлые, необычайные глаза

инопланетянки.

Вера разлила коньяк по рюмкам, мы чокнулись и выпили за

знакомство. Мне хотелось закусить крепкий коньяк конфетой, но

Вера не закусывала и я не решился. Вера подумала немного и на-

лила ещё - рюмочки были маленькие, аккуратные.

- А теперь - за удачу и успех! - предложила Вера, или, как гово-

рят мои друзья: "за успех безнадёжного дела!". После этого тоста

сбываются, говорят, самые безнадёжные дела! Сейчас в стране

огромные перемены, всё складывается к лучшему, кажется, на-

ступила свобода! Сейчас успех нам очень нужен! - мы чокнулись

и выпили. Я украдкой взял конфетку, незаметно раскрыл её и за-

кусил. Коньяк обжигал горло, я не привык к крепким напиткам.

Веру чуть-чуть развезло; она почему-то даже не закусывала.

Неужели её нежное горлышко певчей птички не обжигает этот

коньяк? Вера подняла бутылку и посмотрела на просвет - там

оставалось, как раз на пару рюмок. Она разлила остаток коньяка

по рюмкам и предложила:

- Давай выпьем за то, чтобы называть друг друга на "ты"! Я до-

статочно молодая, а ты меня всё на "вы" и "госпожа"! Что, я по-

хожа на матрону какую-нибудь, да ты меня одной рукой подни-

мешь - я всего сорок кило вешу! - защебетала птичка Вера.

Я смотрел на Веру - "птичку певчую" и крамольные мысли ста-

ли охватывать меня...

Мы подняли рюмки, чокнулись и, скрестив руки, выпили "на

брудершафт". Потом Вера медленно приблизила своё лицо к мо-

ему, и я заметил, как чуть скосились к переносице её глаза, не

перестававшие смотреть в мои. Наверное, и мои глаза тоже так

же скосились. "Шашу-беш" - вдруг невпопад вспомнил я местное

название косых глаз, что в переводе означает: "шесть-пять" -

счёт при игре в кости. Мне претил такой вульгарный термин, но

сейчас я видел прямо перед собой самый прекрасный, самый

родной и самый сексуальный "шашу-беш" в моей жизни. Я почув-

ствовал пьянящий запах каких-то совершенно невероятных ду-

хов Веры и моя голова пошла кругом. Целуя мою нежную птичку в

губы, я почувствовал темноту в глазах и то, что начинаю оседать,

теряя сознание.

Вера испуганно потрогала меня за плечи, и я пришёл в себя.

- Ты что, нецелованный? - казалось, со страхом спросила Вера.

- Да, меня ещё никогда не целовала девушка, тем более такая

прекрасная как ты! - не соврал я.

- Ну, ты даёшь! - удивилась птичка-Вера.

- Да, я даю! - подумал я. - Только кому и что? - задал я себе

риторический вопрос, и решил никогда-никогда не рассказывать

Вере о своём прошлом.

Весь следующий день я готовился к отъезду. Собрал кое-

какие вещички, документы, конечно. Надел рубашку с кармана-

ми на пуговицах, туда и положил документы. Деньги какие-то - в

брючный карман, бумажника я ещё с собой не носил. Вещички - в

"дипломат", с которым ходил в школу и училище. Тёплых вещей,

разумеется, не взял. Там куплю, если буду работать. Утром сходил

к маме - у школьных учителей был отпуск, и мама была дома. Рас-

сказал ей "легенду" про оперативную работу, обещал, что буду

писать. Как я уже говорил, телефонов в квартирах, что у мамы,

что у отца, не было. Вообще с квартирными телефонами в Тбили-

си была "напряжёнка". Мама, хоть и всплакнула, но моим отъез-

дом была довольна. В Москве, как выразилась она, люди честнее

и педерастов меньше.

Вечером посидели за бутылкой вина с отцом. Сказав ему про

оперативную работу, я не удержался и выболтал, что моей на-

чальницей будет красивая женщина, которая меня и увозит.

- Разведчица, наверное! - наврал я.

Отец, как мне показалось, был доволен, что в деле участвует

женщина.

- Пора, - говорит, - становиться традиционалом! А то так -

пока молоденький - "красивый мальчик", а потом "старый педе-

раст"! Нет, не годиться старость у гомосексуалиста! - горько за-

ключил отец, пусть у тебя будет по-другому!

МОСКВА

25 августа в полдевятого утра я с замиранием сердца ждал

у входа в гостиницу мою "госпожу". Я то и дело заглядывал в

вестибюль, а потом выходил обратно. Ровно в девять из дверей

гостиницы вышла на улицу маленькая красавица Вера со спор-

тивной сумкой и маленькой дамской сумочкой в руке. Она улы-

балась мне, и опять взяв за руку, повела к такси, которое стояло

поодаль. Мы сели вместе на заднее сиденье и автомобиль тро-

нулся.

- Прощай Тбилиси, - подумал я про себя, - прощай малая ро-

дина, прощайте мать с отцом! Прощайте Игорь с Эликом - с вами

было по-своему хорошо, я вспоминаю, что даже очень хорошо,

но ощутить это сейчас уже не могу. Все мои соответствующие

чувства, а именно - сексуальное вожделение и страсть, были на-

правлены на красивое маленькое существо другого пола, сидев-

шее рядом со мной. Сказать, что у меня была любовь к Вере - и

можно и нельзя. К Игорю была любовь, наверное, как к мужу; к

Элику, наверное, как к жене. А к Вере я ощущал обожание, какое

должен был бы чувствовать юный раб к красивой, любимой и до-

брой госпоже. И если это непонятно для современного человека,

я обожал её, как обожает ласковый щенок свою добрую и люби-

мую хозяйку. Он лижет ей лицо, руки, ноги, всё, что попадёт под

язык, возбуждённо скулит за какой-нибудь просчёт, например,

за то, что лизнул в губы. Правда, у щенка было больше простора

для выражения своих чувств. Не мог же я, хотя мне этого безумно

хотелось, сорвать с маленькой, аккуратной ножки моей госпожи

её туфельку на высоком каблучке, и, скуля от счастья, лизать эту

прелестную ножку до бесконечности!

А госпожа так и не выпускала мою ладонь из своей, она перио-

дически сжимала её, при этом молча и загадочно улыбаясь, смо-

трела из-за спины водителя вперёд на дорогу. Мне же страшнее

всего было бы то, если бы вдруг автомобиль остановился, и надо

было бы выйти из машины. Я не смог бы этого сделать - вернее,

физически смог бы, но только опозорившись перед окружающи-

ми. Эрекция у меня была такой силы, что левая нога - ближняя

к Вере, даже сидя, задиралась наверх, слегка сгибая колено. Что

было бы в положении стоя - стыдно и страшно представить себе!

Уже подъезжая к аэропорту я стал представлять себе картин-

ки одну страшнее другой, чтобы сбить эрекцию. И то, что самолёт

терпит аварию, и мы несёмся к земле, и то, что Вера совершает

половой акт с водителем. Но ничего не помогало! А помогло -

не поверите что! Вот они таинства грешной любви - на минуту

я представил себе столь желанный ранее акт соития с Игорем в

бане, как "хвостик" мой стал напоминать резиновый напальчник,

заполненный тёплым холодцом. Теперь я знаю, как укрощать не-

нужную порой "злую эрекцию"!

В самолёте мы сидели тоже рядом, правда, уже не взявшись

за руки. Я летел первый раз и попросился сесть у окна. Вера с

охотой уступила мне это место, и я с изумлением и страхом смо-

трел вниз на облака, на куски земельных угодий, леса и озёра в

разрывах между облаками, на Светило, сияющее поверх облаков

и на дрожащие, как у птицы концы крыльев самолёта. Боялся ли

я паденья самолёта? Да, конечно же, боялся. Но не за себя, а за

мою дорогую и любимую госпожу, вместившую в себя весь мой

мир. Удивительно - весь мир уместился в такой маленькой, акку-

ратной, как из мрамора выточенной женщине! Поразившись это-

му феномену, я благоразумно рассудил, что лучше пусть мой мир

умещается в этой прекрасной дюймовочке, чем в мощной и рых-

лой толстухе. Хотя этому миру в толстухе было бы попросторней!

Вот такие фантастические мысли обуревали меня, пока мы ле-

тели на восьми-девяти километровой высоте от Тбилиси до, пока

неведомой мне, но загадочной, как моя госпожа, Москве.

Прилетели мы во Внуково днём, сияло солнце, но было не так

жарко и влажно, как в Тбилиси. Люди двигались, казалось, бы-

стрее и собраннее, чем в Тбилиси, и по динамичности напомина-

ли мне мою госпожу, столь отличающуюся этой динамичностью

от жителей Тбилиси. Пока мы выходили по трапу из самолёта, до-

бирались до терминала, а потом искали машину, приехавшую за

Верой, то есть уже за нами, меня обуревала (простите за высоко-

парность!) такая мысль.

Почему мне так приятно называть её, даже про себя, госпо-

жой? Почему мне так приятно, я бы даже сказал, сексуально

приятно ощущать её именно моей госпожой? Ведь она не ведёт

себя со мной высокомерно, не кричит на меня, не смотрит на

меня свысока? Да и при всём желании, эта хрупкая дюймовочка

ростом не выше полутора метров и весом в сорок кило, физи-

чески не смогла бы смотреть свысока на достаточно рослого,

под метр восемьдесят, атлетически сложенного, спортивного

и сильного юношу? Далее, почему мне не хочется, допустим,

сжать её в своих объятьях, до хруста в костях (что, кстати, очень

любят многие женщины!), а пасть перед ней на землю и цело-

вать, даже не коленки, а аккуратные, такие аппетитные ножки!

Облизать каждый пальчик на её детской ступне, даже обцело-

вать её туфельку на высоком каблучке, как, не снимая с её нож-

ки, так и отдельно взятую?

Почему, когда я смотрю на её остренький, как гвоздик, длин-

ный каблучок, мечтаю, чтобы этот каблучок вонзился в меня, же-

лательно направляемый ножкой в туфельке с этим каблучком?

Выше ножек и туфелек я пока даже не мечтаю подняться. Мечта

о поцелуе в губки, как тогда при тосте на брудершафт, вызывает

у меня даже не страсть, а боль, шок, и у меня как тогда, начина-

ет темнеть в глазах. Читал, читал я про всё это во втором томе

"Мужчины и женщины" в очерке приват-доцента Альбрехта фон

Нотхафта из Мюнхена, а также в переводах статей венского про-

фессора Крафт-Эбинга! И, кажется, называется всё это мазохиз-

мом, по имени писателя-славянина, Леопольда Захер-Мазоха, и

свойственно это, в первую очередь, славянам-полякам, кем я и

являюсь! Да и фетишизмом отдают мои чувства к отдельно взя-

тым туфелькам и каблучкам моей прекрасной госпожи Веры!

Какая жалость, что я не захватил с собой хотя бы второй том

моей настольной книги "Мужчина и Женщина"! В отличие от иль-

фопетровского Васисуалия Лоханкина, который, цитирую: "книгу

спас любимую притом!". Насколько он оказался мудрее и преду-

смотрительнее меня, этот человек, роль которого в русской ре-

волюции неоспорима!

Ехали мы по залитой ярким, но не жарким солнцем, красавице-

Москве, пробок, таких как сейчас, тогда и в помине не было. Еха-

ли через высокие мосты, улицу, где по обе её стороны стояли

стены лесов и, наконец, свернули направо, потом налево, и по-

ехали по лесной, но благоустроенной дороге. Остановились мы

у красивых высоких ворот, от которых направо и налево шла бе-

тонная стена, той же высоты, что и ворота. Человек, выбежавший

из сторожки возле ворот, открыл их, и мы въехали на участок,

заросший высокими деревьями, но с дорогой между ними, и

скоро подъехали к крыльцу небольшого двухэтажного особняка

красного кирпича с лестницей на застеклённую веранду посре-

ди его. По бокам особняка стояли совсем маленькие, как неболь-

шие дачные домики, флигельки, тоже выстроенные из красного

кирпича. Впечатление было такое, что постройки эти позднего

сталинского времени, безусловно, послевоенные, и выстроены

для какого-то важного лица.

Птичка-Вера выпорхнула из автомобиля, приветливый чело-

век из сторожки открыл дверь на веранду, и мы вошли туда. Вера

открыла окна, чтобы проветрить помещение, и пригласила меня

присесть на диван за стол на той же веранде. Человек из сторож-

ки - Василий и водитель Сергей помогали Вере разобраться по

хозяйству. Вскоре стол на веранде стал гораздо живописнее из-

за свежих цветов в вазе и таких же продуктов на тарелках. Вера

сама зашла в комнату, принесла бутылку виски и вина из холо-

дильника, баллон с газировкой, видимо, для меня, памятуя мои

мучения при питье коньяка. Накрыв стол, Сергей и Василий уда-

лились, как мне показалось, в один из флигелей, а мы с Верой

остались вдвоём. Вера сделала звонок по телефону, который сто-

ял тут же на веранде, и с кем-то поговорила вполголоса. Я услы-

шал только слова "мама" и "приехали". Потом Вера быстренько

спустилась с веранды по лестнице и, как мне показалось, зашла

в другой флигель.

Минут через пять Вера опять была со мной, она поводила

меня по дому, показала помещения. Она делала это так, как буд-

то намеревалась поселить меня здесь, с собой вместе. С веранды

дверь вела в большую комнату с круглым столом посреди её. Из

большой, две двери вели в небольшие комнаты, друг против дру-

га - одна из них - спальня, а другая - рабочий кабинет. Прямо с

веранды лестница вела на второй этаж, который был существен-

но меньше по площади, этакой башенкой, где, как сказала Вера

была комната для гостей с удобствами. Вера мельком показала

мне свою спальню, и, подробнее рабочий кабинет с библиотекой,

книги в которой располагались на настенных полках, располо-

женных от пола до потолка. Книг было много и меня поразило

то, что многие из них были старинные. Зачем молодой Вере ста-

ринные книги, например, энциклопедия Брокгауза-Ефрона? Я

подошёл поближе к полкам и, буквально, замер от изумления и

радости - рядом с Брокгаузом-Ефроном красовался золочёный,

любимый мной, трёхтомник "Мужчина и женщина"!

- Вера, - почти закричал я, - Вера, у тебя, оказывается, есть

моя, можно сказать, настольная книга! А я так сожалел, что не

взял её, по крайней мере, второй том - мой любимый!

Вера серьёзно посмотрела мне в глаза и уверенно спросила:

- Глава двенадцатая?

- Да, - упавшим голосом подтвердил я, - барон Альбрехт фон

Нотхафт, приват-доцент из Мюнхена, "Болезненные проявления

полового влечения", знаю близко к тексту!

Вера подошла ко мне и едва достав, положила руки мне на

плечи.

- Мы - люди оттуда! - голосом, не допускающим сомнение,

провозгласила она свой вердикт, и указала на упомянутый вто-

рой том, - ты Евгений, кем будешь?

Я забегал глазками, - только не признаваться!

Вера придвинула меня вплотную к себе и ещё раз грозно

спросила:

- Итак, Женя, кто ты?

Я упал перед ней на колени и слабым заикающимся голоском

принялся умолять:

- Прости, госпожа, хочешь бей, хочешь, убей меня, но не гони

от себя, я умру без тебя! Я, раб твой на всю жизнь, я люблю тебя,

накажи меня, если я виноват, но не гони от себя!

Я почти упал на пол, я целовал ей сперва колени, затем опу-

стившись губами ниже, я почти впился поцелуем в её ножку,

обутую в так любимую мной белую туфельку, я не мог оторвать-

ся от этих поцелуев. Что-то неведомое раньше, овладело мной,

наслаждение разливалось по телу, и я просто убил бы того, кто

попытался бы оторвать мои губы от ножек Веры. И почему-то я

повторял одни и те же слова, от которых Веру одолевал непрео-

долимый истеричный смех:

- Бей меня, госпожа, я виноват перед тобой, бей меня!

Вера наклонилась, подняла мою голову, поцеловала в запла-

канные глаза. Я заметил, что и у неё на глазах были слёзы.

- Ты что, правда хочешь, чтобы я наказала, побила тебя? - се-

рьёзно спросила она.

- Да, да, пожалуйста, но не гони от себя! - как идиотик повто-

рял я.

Вера быстро, но ласково освободилась от моих рук, обнимав-

ших её, и нанесла мне молниеносные, неожиданно сильные две

пощечины. Щеки загорелись у меня огнём, как тогда в классе от

пощёчин Игоря. Меня охватило то самое "болевожделение", что

так поразило меня в случае с Игорем. "Да, я точно мазохист!" -

подумал я, - но хорошо это, или плохо?"

Вера ещё и ещё раз ударила меня своими маленькими, акку-

ратными ладошками по щекам, которые пылали, как раскалён-

ные утюги. Я хватал её ладони, целовал их и спрашивал, не боль-

но ли ей самой?

В результате наш сеанс садомазохизма окончился слезами,

поцелуями и сладчайшим соитием прямо на паласе в кабинете.

- Всё, жребий брошен! - только и промолвила Вера, когда об-

рела дар речи. - Мы были созданы друг для друга, и вот мы встре-

тились! Мне за всю свою жизнь не встретился никто, похожий на

тебя. Они обижались на мои удары, начинали драться, отвечать

тем же, ничего в жизни не понимая! Ты первый, кто понимаешь

меня, и первый, кто получает от моих ударов удовольствие, сек-

суальную сладость, то, что немцы называют вòллюст!

Вера смазала мои разрумянившиеся щёки детским кремом (о,

опять и опять - этот детский крем!), постоянно целуя меня. А я,

только придя в себя, повторял не переставая:

- Что это было со мной, это что за ненормальность? Я что - ма-

зохист законченный? Это что, очень плохо?

- А я, что - законченная садистка, в таком случае? Я знаю,

что это плохо, но плохо по отношению к другим, нормальным,

или правильнее, примитивным особям, с которыми меня судь-

ба сталкивала. А нам с тобой - хорошо, мы несём счастье друг

другу!

С этими словами садисточка и мазохистик приняли водные

процедуры, смыв с себя пыль - и тбилисскую и благоприобре-

тённую от паласа на полу кабинета, перешли на веранду, где, как

сказал бы поэт Державин "стол был яств". Вечерело, наступило

время позднего обеда или раннего ужина.

За столом после тостов: за благополучное прибытие в Москву

и за успех безнадёжного дела, закономерно следовал тост всех

тостов - за любовь! Но это было слишком просто - любовь и у

"примитивов" - любовь! Должна же наша любовь, освящённая

редчайшим совпадением, можно сказать - судьбой, иметь какое-

то своё название. И Вера, улыбаясь своей загадочной улыбкой,

предложила:

- Выпьем за нашу грешную любовь! Грешная - это не плохая,

это скорее "запретная", ну как у Адама и Евы. А запретный-то

плод, в нашем случае - секс, сладок! Так вот, чтобы наша любовь

и наш секс всегда были также сладки, как сегодня! Иначе жизнь -

сплошная скука!

Мы чокнулись бокалами и поднесли их к губам. Выдумщица

Вера вдруг замахала мне рукой, чтобы я не спешил пить, и отпила

свои почти полбокала. Потом, улыбаясь так, как это только мож-

но было сделать с полным ртом коньяка, она сомкнула свои уста

с моими. И передала мне содержимое своего прекрасного живо-

го сосудика тугой обжигающей струйкой в поцелуе.

Я чуть не задохнулся от крепкого и душистого напитка, напо-

ром бьющего мне прямо в горло, и, тараща глаза, с мученическим

выражением лица, проглотил вожделенную жгучую жидкость.

- Помучайся, мазохистик, помучайся, ты же у нас "болевожде-

ленец"! - приговаривала Вера, наблюдая за моими радостными

мучениями.

- Радуйся, садисточка, у тебя всё хорошо получилось! - зады-

хаясь, поспешил ответить я.

Мы допили бутылочку и доели ужин, потешая себя незлыми,

но актуальными шуточками по поводу своих сексуальных при-

страстий. После чего легли спать в Верину спальню, на Верину

же кровать, которая оказалась широкой и удобной, совсем как

законные любовники и почти как гражданские муж и жена.

КОММЕНТАРИИ АВТОРА

Но вот здесь автор литературной обработки этого произве-

дения, он же формальный автор книги, считает необходимым

ввести в повествование о жизни Евгения Ропяка некоторые ком-

ментарии. Эти комментарии не призваны дать читателю самые

современные и научно корректные сведения о таких феноменах

сексуальной жизни человека, как садизме, мазохизме, фетишиз-

ме и ряде других "измов". Но, по крайней мере, пояснить то, как

воспринимали их герои книги - Евгений и Вера.

Сейчас феномен гомосексуализма достаточно адекватно от-

ражён в средствах массовой информации, и культурные люди

уже не шарахаются от гомосексуалистов - знаменитых певцов,

артистов, шоуменов, политических деятелей и т.д. и т.п. Более

того, бытует мнение, что сегодня не быть гомосексуалистом уже

не модно, не перспективно, что ли. И народ, особенно в "про-

двинутых" странах, выражаясь вульгарно, буквально "попёр"

в секс-меньшинства. Простые-то люди не устраивают парады в

честь своей обычненькой, никому не интересной, убогой сексу-

альной ориентации, а вот геи - устраивают, и стать участником

их парадов столь престижно, что туда записывают, говорят, толь-

ко по партийным спискам или за крупную мзду. А вот про другие

феномены сексуальной жизни (я уже побаиваюсь использовать

термин "отклонения", во-первых, из-за политкорректности, а во-

вторых, ещё неясно, что сейчас можно считать отклонением!) из-

вестно или не так уж много, или настолько гипертрофировано,

что невольно начинаешь бояться этих феноменов. Например,

про садистов известно, что это, скорее всего - маньяк-убийца

типа Джека-Потрошителя или Чикатило. Что-то не встречается в

газетах сведений о весёленьких садистах-юмористах, а, вместе с

тем, как много таковых доставляют невероятные моральные му-

чения, например, телезрителям!

Но подлинным шедевром, внушившим миллионам кино- и

телезрителей настоящий ужас к садомазохизму, явился фильм

японского режиссёра Натиса Осима "Империя чувств", или как

он иногда назывался в прокате "Империя страсти", а также "Кор-

рида любви". Фильм этот действительно основывался на реаль-

ных событиях, происшедших в Японии в 1936 году. Молодая жен-

щина с говорящим именем Сада - настоящая, причем страшная,

садистка, после многочисленных развратных действий со своим

любовником, отрезает ему половой член. Она бродит с этим мёрт-

вым отрезанным членом по городу, продолжая совершать с ним,

как теперь это делают с фаллоимитатором, опять же, развратные

действия. Только через четыре дня её арестовывают, чтобы по-

том оправдать её и отпустить как национальную героиню! Когда

её арестовывали, она сияла от счастья - а это уже мазохизм из-

вращённый какой-то. А любовник-то "ейный" - о чём он думал,

когда ему член пилили, предварительно придушив его самого? И

всё это он позволял делать добровольно, испытывая мазохисти-

ческое "болевожделение" при этом!

И кому, после таких страшных сведений о садистах и ма-

зохистах, захочется иметь с ними хоть какое-то дело? Осо-

бенно, если прочитать ещё и "Графиню Гамиани", где

садомазохисты - графиня и её любовница Фанни травят до-

смерти друг друга ядом и упиваются наслаждением от муче-

ний друг друга и своих собственных! Тьфу, ты, прости Господи!

Между тем, всё перечисленное - это исключительно редкие про-

явления садомазохизма, такие же, как, например, удушение ма-

терью своего же грудного ребёнка в объятиях из-за чрезмерно

сильной любви к нему!

Но книга эта - не научный трактат, здесь нет места научному

описанию современных концепций садомазохизма и других сек-

суальных феноменов. Здесь важно показать, что за представле-

ния об этих феноменах имели герои книги - Евгений и Вера. А

иметь их они могли главным образом, если не только, из второго

тома их любимой книги "Мужчина и женщина", её двенадцатой

главы!

И комментарии, которые последуют ниже, будут заключаться,

в основном, в авторском пересказе этих феноменов, изложенных

в упомянутой любимой книге Евгения и Веры, а также толковани-

ях этих и других сексуальных феноменов, сделанных самостоя-

тельно героями книги, да и автором комментариев.

Различные учёные по-разному оценивают такие явления, как

садизм и мазохизм - термины, предложенные известным вен-

ским сексологом Крафт-Эбингом. Некоторые из сексологов счи-

тают, что всё объясняется так называемым "болевожделением"

(алголагнией). Но Крафт-Эбинг считает, что дело в другом. По

его мнению, сущность садизма или мазохизма не заключается

в причинении или испытании боли, а в сладострастно ощущае-

мом вожделении к власти или рабству. Конечно, и это мнение не

раскрывает всей сложности рассматриваемого явления, как и

"болевожделение", но оно наиболее понятно, как и термины "са-

дизм" и "мазохизм" не меняющиеся уже более века.

Садизм, или активное, деятельное болевожделение, названо

так по имени маркиза Донатьена Альфонса-Франсуа де-Сада,

наиболее значительного представителя этого явления, подроб-

но описавшего его в своих литературных произведениях. Маркиз

де-Сад родился в 1740 году в Париже и происходил из древней

знатной провансальской семьи. Удивительно, но внешность это-

го "садиста" отличалась мягкой, женственной красотой и даже

прелестью. Участник Семилетней войны, он впитал её кровавый

опыт, что послужило толчком, как считают некоторые исследова-

тели, для проявления его ненормальности. Другие считают, что

дело заключалось в его неудачном браке.

Отец заставил его жениться на молодой женщине, которая

ему не нравилась. Жена маркиза де-Сада обладала прекрасны-

ми женскими качествами, она хранила верность развратному

маркизу, даже когда он попал в тюрьму. Но, тем не менее, брак

оставался для де-Сада ненавистным угнетением, так как он пылал

страстью к сестре своей жены, находящейся в монастыре. Позд-

нее, он даже склонил её сбежать из монастыря и жил с ней счаст-

ливо, но недолго из-за внезапной смерти молодой женщины.

Это окончательно подорвало психику бедного маркиза, кото-

рый с горя предался совершенно необузданному разврату. Он

устраивал эксцессы в домах терпимости, например, затыкал рот

проституткам (видимо, чтобы не вопили!), а затем сёк их до кро-

ви или колол ланцетом, причём делал это в самых непотребных

позах. Или "шуточка", которую сыграл он со своими гостями, на-

кормив их конфетами со шпанскими мушками, чтобы возбудить в

них половое влечение. Удивительно то, что автор комментария,

он же - автор книги, проделывал в детстве то же самое, однако

без тех страшных последствий, что были у де-Сада. Гости марки-

за, отведавшие конфет со шпанскими мушками, не только возбу-

дились в половом смысле, но и отравились, причём, некоторые

из них до смерти. За это маркизу вынесли смертный приговор,

но вскоре его отменили, заменив это арестом и заключением в

знаменитую Бастилию, а затем и в другие тюрьмы.

В пятьдесят лет его, наконец, освободили, но через три года

арестовали снова, потом выпустили, но в 1800 году он снова попал

в тюрьму, на этот раз окончательно. Поводом послужил его уже не

садистический, а скорее мазохистический акт - он издал памфлет

против всесильного диктатора Наполеона Бонапарта и его жены

Жозефины. Диктатор не стал церемониться и посадил маркиза

сначала в тюрьму, а затем, как умалишённого, упёк в дурдом.

Умер маркиз в 1814 году, проведя в заключении целых двад-

цать семь лет жизни. Ну как не стать после этого садистом! Но в

действительности де-Сад обладал мягким, отнюдь не кровожад-

ным характером. В эпоху ужасной Французской революции он

спасал от эшафота людей, в том числе своих тестя и тёщу, несмо-

тря на их враждебное к нему отношение. С такими свойствами

характера, с привлекательными женскими чертами лица, с любо-

вью к нему, как жены, так и её свояченицы, он производил впе-

чатление "милого шалуна" на своих современников.

Но это плохо вяжется с его писательской деятельностью. В

его романах прославляются похоть и жестокость, содомия и кро-

восмешение. Жертвами в них являются не столько проститутки,

сколько вполне порядочные женщины. Сечения до крови жен-

щин мужчинами и наоборот, публичные осквернения женщин,

как мужьями, так и их друзьями, потоки крови, убийства, распи-

нания, удушения, разрывания половых органов жертв - таковы

продукты писательского искусства нашего маркиза. В то время

произведения и других французских писателей не менее ска-

брезны, но произведения де-Сада отличали соединение жесто-

кости и сладострастья.

Надо сказать, что последнее было весьма распространено,

как в древности, так и в новые времена. Кусание и мучение люби-

мого человека, применение насилия при половых сношениях -

явление достаточно повседневное. Обычно, грубость и насилие

исходят со стороны мужчины, а "любовное кусание" и царапа-

нье - со стороны женщины. В южных областях России, напри-

мер, молодые жёны с гордостью показывали груди, искусанные

мужем, и не считали себя любимыми, пока не испытали побоев

мужа. Говорят же русские пословицы: "милого побои недолго бо-

лят", "люблю жену, как душу, трясу её как грушу" или поговорка:

"бьёт - значит любит!". То же самое происходило в Италии, Вен-

грии, Франции и других, в основном, южных странах, главным об-

разом, в простых семьях.

Насильственные действия с женщиной часто выражаются и

иным способом. Вместо побоев, сечений, удушений и т.д., часто

унижают женщин, чтобы они почувствовали свою зависимость,

только морально. Например, требуют у жен, чтобы они лизали

мужу ноги или сапоги; или пачкают женщин на улице краской,

обливают их мочой или даже кислотами; обрезают в толкучках

у женщин волосы или больно щипают. Как видно, в этих случаях

с целью полового возбуждения предпринимаются совершенно

нелепые, однако насильственные действия. Эти действия Крафт-

Эбинг назвал символическим садизмом.

Прямой противоположностью садизму в его активной форме,

является мазохизм или пассивное болевожделение. Как садист

находит удовлетворение в причинении насилия, так мазохист на-

ходит его в перенесении их. Один писатель девятнадцатого века

образно сказал, что садизм - это сладострастье палача, мазо-

хизм - сладострастье мученика. Обычно считалось, что садизм -

это, как бы усиление мужского начала, а мазохизм - женского.

Но практика опровергает это мнение, так как многие женщи-

ны, в том числе и известные, проявляли незаурядные садисти-

ческие склонности. Например, знаменитая Екатерина Медичи с

особенным наслаждением секла собственноручно своих краси-

вейших фрейлин. Или много великих женщин, возможно даже

грузинская царица Тамара, приказывали убивать юношей, с кото-

рыми провели ночь. Хотя это не подтверждено документально,

и, возможно, является просто поэтическим вымыслом. Зато Мар-

гарита Валуа, уже точно, после ночи проведённой с любовником,

приказывала сбрасывать его с башни и наслаждалась этим зре-

лищем. Графиня Сивилла Баденская, как и княгиня Любомирская,

также умерщвляли своих любовников наутро, после вместе про-

веденной ночи, подвергнув их предварительно самым утончён-

ным пыткам.

Поистине детскими кажутся забавы нашей императрицы Ека-

терины Второй, о которой сообщают, что она принуждала своих

лакеев сечь горничных, а горничных - сечь лакеев. Говоря о на-

ших русских садистках, нельзя не отметить современницу Ека-

терины Второй - помещицу Дарью Салтыкову (Салтычиху) за-

мучившую до смерти более ста своих крепостных. За что и была

приговорена к смертной казни, заменённой потом пожизненным

заключением.

Но перейдём к мазохизму. Название это дано по имени писате-

ля Леопольда Захер-Мазоха, который в своих романах описывал

преимущественно мужчин с мазохистическими проявлениями.

Хотя в его произведениях нет резкой границы между активным

и пассивным болевожделением, то есть между садизмом и мазо-

хизмом.

Леопольд Захер-Мазох родился в 1836 году в Польше; в жи-

лах его текла главным образом славянская кровь. Русская нянь-

ка рано познакомила его с былинами, песнями и сказками своей

родины. Она говорила, что славянин видит в любви борьбу по-

лов и считает женщину победительницей в этой борьбе. У многих

славянских народов женщина, бесспорно, отличается большой

энергией деятельности и силой воли. Поэтому мужчина у этих

народов видит в женщине свою победительницу. Это сентимен-

тальное, мягкое и пассивное воспитание оказало большое вли-

яние на духовное развитие писателя, который сам по себе был

слаб и пассивен по натуре. Черты лица у него, как, кстати, и у мар-

киза де-Сада, были нежные и женственные.

Десятилетним мальчиком он уже вздыхал по одной краси-

вой и важной родственнице; её дорогие шубки производили

сильнейшее впечатление на его восприимчивую натуру. Она же,

чувствуя это, позволяла ему присутствовать при своём туалете.

Когда же он, однажды, надевая туфлю, поцеловал ей ногу, она,

смеясь, дала ему довольно сильную затрещину, которая привела

его просто в восторг.

Но особенно глубокое впечатление произвело на него проис-

шествие, свидетелем которого он случайно оказался. Муж застал

свою жену с любовником, но жена, вместо того, чтобы покаяться,

выгнала его кулаками. А когда он в отчаянии вернулся, всхлипы-

вая и прося прощения, мегера избила его хлыстом, причём до-

сталось и подглядывавшему за этим и Захер-Мазоху.

Ещё ребёнком он с особенной охотой читал описание жесто-

костей, казней и мучений. С наступлением половой зрелости, ме-

сто детских фантазий заняли представления жестоких женщин,

преимущественно в меховых шубках и с хлыстами. Этот образ

господствовал над ним всю его жизнь. Ещё один женский образ -

молодая девушка с пистолетами за поясом, которая помогла три-

надцатилетнему Леопольду на баррикаде во время Парижской

Коммуны, также оказал сильное влияние на всю его жизнь. Эти об-

разы нашли своё отражение в его литературных произведениях.

Романы Захер-Мазоха сыграли с ним злую шутку. Некая жен-

щина, простолюдинка, необразованная, с дурным характером

решила женить на себе писателя, и более того, сделать его своим

"рабом". Читая его романы, она изучила идеал женщины авто-

ра и разыграла из себя соответствующий типаж. Она заставила

этого слабовольного человека расторгнуть его обручение с оча-

ровательной и достойной молоденькой девушкой и жениться на

"мегере" от которой он ожидал исполнения своих болезненных

желаний. Но мечты и реальность оказались в противоречии: "ме-

гера" безгранично позорила и мучила его, рассорила его с дру-

зьями и разорила его. Более того, она не заботилась о его уми-

рающим ребёнке, открыто изменяла ему с мерзким типом - её

любовником.

После развода с "мегерой" жизнь Захер-Мазоха наладилась -

он удачно женился. Конец жизни, в отличие от маркиза де-Сада,

он провёл в любви и счастливом браке.

Конечно, мазохизм не так вреден для общества, как садизм, но

для многих людей это пассивное "болевожделение" тоже может

сыграть роковую роль. Самый тяжёлый ущерб наносится муже-

ственности мазохиста, он перестаёт быть мужчиной. Конечно, в

лёгкой форме мазохизм не мешает нормальному браку, но вре-

мя от времени это отклонение даёт о себе знать. Так, известно о

двух примерных супругах и отцах семейств - мазохистах в лёгкой

форме - на которых иногда "находило". Они отправлялись в дом

терпимости и заставляли проституток хлестать, бить и топтать

себя, а затем на некоторое время "вылечившись", возвращались

домой.

Самый яркий пример этого явления - известный французский

писатель Жан Жак Руссо. В своей "Исповеди" он сообщает, что в

восьмилетнем возрасте был высечен своей воспитательницей,

молодой девушкой. При этом боль вызвала в нём такое сладо-

страстное ощущение, что он постоянно провоцировал воспита-

тельницу на свои повторные избиения. Но она, заметив ненор-

мальную реакцию ребёнка на наказание, прекратила их. Лишь в

тридцатилетнем возрасте Руссо познал тайны любви к женщине,

но продолжал грезить об унижениях с её стороны, совершал

странные страдательные сцены самообнажений и другие по-

стыдные поступки. Настоящим мужчиной Жан Жак Руссо так не

сделался.

Интересно, что истязание довольно часто приводит к поло-

вому возбуждению. Родители и воспитатели должны знать, что

после избиения детей, мальчики настолько возбуждаются, что

немедленно начинают заниматься онанизмом, особенно если их

запирают в комнате. Уже писатели древности, в том числе и из-

вестный Петроний, упоминают о сечении крапивой, как возбуж-

дающем средстве для ослабевших в половом отношении людей.

Удивительно, но сечение женщины перед половым актом, как

известно из произведений Ювенала - древнеримского поэта,

рекомендовалось врачами как средство для сексуального воз-

буждения и даже против бесплодия. Более того, животноводы

сообщают, что битьё жеребцов плетью возбуждает их в половом

отношении.

Оригинальную форму мазохизма представляют шоу, унижаю-

щие склонного к этому человека. Известно такое характерное

шоу, когда некий человек отправлялся на квартиру знакомой

женщины, выдающей себя за маркизу. "Маркиза" в бальном пла-

тье торжественно принимала посетителя, называла его графом.

"Граф" начинал миндальничать с дамой, вился ужом вокруг неё,

и даже дошёл до такой наглости, что пытался поцеловать её в

плечико. "Маркиза" приходила в негодование, вызывала спе-

циально нанятого для этого лакея, который спускал "графа" с

лестницы. "Граф" уходил довольный, вполне удовлетворённый

в сексуальном отношении. Надо ли говорить о том, что всё это

недешевое шоу оплачивалось самим "графом", которого умест-

но назвать особым термином - "шоусексуал". Интересно, но, не-

смотря на распространённость этого явления, термина этого, как

мне известно, до сих пор не существовало.

Направлением мыслей таких мазохистических "шоусексуа-

лов" можно видеть хотя бы из такого объявления, данного одним

из таких типов, и заимствованного из Крафт-Эбинга (объявление

приводится с некоторыми сокращениями):

"Государыня! Госпожа! Богиня! С нижайшей покорностью об-

ращается к Вам фантазёр типа Захер-Мазоха с униженной прось-

бой - удостоить его пинка ногой и разрешения лизать, как Ваш

пёс, подошвы Ваших башмачков. Не откажите ему в милости-

вом позволении лежать перед Вами в пыли и рассказать, как с

юных лет мои чувства манила мысль целовать ножку прекрасной

женщины, быть попираемым этой ножкой, получать от неё пин-

ки, быть третируемым, как раб, дрессируемым как собака, моей

укротительницей, моей госпожой! Я вижу, как при чтении этих

строк Ваши губы презрительно улыбаются, маленькая ножка то-

пает о ковёр, маленькая ручка хватает рукоятку бича, и Вы цедите

сквозь зубы:

- О, я понимаю тебя, раб! Я понимаю твой визг, собака! Я по-

нимаю твои хамские чувства, пёс! Своим каблучком я выбила бы

тебе правый глаз и заставила бы тебя слизывать кровь с моего

каблука, собака! Я надела бы на свои ботинки шпоры и истерзала

бы тебя ими, и опять заставила бы тебя лизать свою кровь!".

Интересное явление в сексуальных отклонениях представля-

ет фетишизм. В этом случае фетишистское действие могут ока-

зывать как отдельные части женского тела, так и женской одеж-

ды. Фетишем могут быть глаза, волосы, лицо, талия, бёдра, руки,

ноги, рот, запах, цвет и покрой платья, перчатки, чулки, обувь,

шляпка и пр. Половое возбуждение исходит от одежды потому,

что в ней проявляется сексуальный тип её носителя. Фетишизм

может иметь болезненный характер. Например, известен слу-

чай, когда фетишист парика мог иметь половое общение с женой

только в том случае, если она надевала его, а муж нежно ласкал

его во вовремя совокупления. Эта супружеская пара только за

пять лет извела семьдесят два парика! Известен и худший случай,

когда муж разрывал в клочья этот парик при оргазме. Тут уже и

до разорения недалеко!

Фетишисты могут тайно отрезать женские волосы в давке, а

похищенные волосы служат затем для онанизма. У одного такого

фетишиста нашли шестьдесят пять кос и локонов, тщательно рас-

сортированных по конвертам. Фетишем часто бывает женский

носовой платок. Один работник булочной страстно воровал эти

носовые платки - при обыске у него нашли четыреста сорок шесть

дамских носовых платков. При этом он признался, что ещё сжёг

целых две связки этих платков. Фетишизм нередко соединяется с

мазохизмом. В таком случае фетишем может быть кнут, которым

"госпожа" секла мазо-фетишиста, ланцет или игла, которыми она

колола его и прочие. Что удивительно, фетишем могут быть и фи-

зические недостатки женщины, например, ампутированные ко-

нечности, протезы, хромота, косоглазие, горб, и тому подобное.

Мы видим немало мужчин, которые выбирают себе женщин с

этими недостатками, так как они привлекают к себе именно этим

фетишем. На границе фетишизма находится и известная манера

"благородных рыцарей" пить вино из туфельки женщины.

Болезненный фетишизм нередко выражается и в том, что фе-

тиш должен быть в каком-то особом состоянии. Например, ноги

или башмаки должны быть грязными, руки или перчатки - вы-

пачканными, бельё -заношенным и рваным, носовые платки - ис-

пользованными.

Часто встречаются такие сексуальные отклонения, как наме-

ренное обнажение половых органов, чаще всего мужских, на гла-

зах женщин - так называемый эксгибиционизм, который иногда

соединяется с публичным онанированием. Признайтесь, женщи-

ны, встречались ли вам эти типы, в лифтах, например?

Некоторую противоположность эксгибиционизму представ-

ляет так называемый вуайеризм, или подглядывание, чаще всего

мужчин, за голыми женщинами. Хуже всего то, что нередко вуайе-

ристы подглядывают через щели за женщинами, справляющими

свои естественные надобности. Дамы, по возможности, справ-

ляйте эти надобности поинтеллигентнее и поизящнее, возможно

за вами наблюдает вуайерист! Часто вуайеристы подглядывают

в лесопарках за совокупляющимися парочками, которые вынуж-

денно находят себе сексуальный приют в этих лесопарках. Авто-

ру лично попадались такие вуайеристы и в тбилисском "Парке

физкультурника", и в киевской "Пуще-Водице". И в одном и в дру-

гом месте они получили от автора пинки ногой под зад!

Достаточно распространены случаи, описанные в том числе и

автором этого комментария и книги, когда мужчины влюбляются

и имеют сексуальную связь с неживыми объёмными изображе-

ниями женщины. Раньше это были статуи, и первым мужчиной,

влюбившимся в созданную им же статую прекрасной Галатеи, был

скульптор Пигмалион. Его любовь к Галатее была столь страстна,

что боги оживили её. Эту любовь и сексуальную связь со статуей

назвали в честь скульптора "пигмалионизмом". Этот "пигмалио-

низм" был не так уж распространён - ещё бы, на каждого желаю-

щего статуй не напасёшься!

В современном же обществе недугом (если, конечно, его мож-

но так назвать!) этим страдают (если, конечно, это считать страда-

ньем, а не удовольствием!) миллионы и миллионы человек - как

мужчин, так и женщин. К их услугам необычайное разнообразие

резиновых и пластиковых кукол обоих полов, по красоте неред-

ко не уступающих Галатее и Аполлону. Куклы снабжены всеми по-

ловыми принадлежностями, позволяющими почти полноценное

сексуальное общение с ними. Эти куклы - настоящее спасение

для людей, физические или психические отклонения которых не

позволяют им нормально общаться в сексуальном плане с живы-

ми партнёрами. Так что, судари, а особенно - сударыни, не воро-

тите высокомерно свои носы и носики при виде или упоминании

о куклах - любовницах и любовниках! Это подарок судьбы, может

быть пока для других, но не исключено, что в будущем и для вас!

И ещё один вид отклонения, может даже сексуального, был

давно замечен мной, в том числе и у героев книги, но не описан

пока, по крайней мере, мной самим - я назвал его креатофилией,

а может больше сюда подходит термин креатосексуальность. Ни

один из этих терминов пока не известен в литературе, а само это

явление описано с древних времен.

Кто изучал, по соответствующим воспоминаниям, отношение

великого Архимеда к своему творчеству, тот не может не заме-

тить буквально сексуального удовольствия, получаемого им при

решении той или иной задачи. Вот что пишет про это великий

историк Плутарх: "...забывал он и о пище, и об уходе за телом, и

его нередко силой приходилось тащить мыться и умащаться, но

и в бане он продолжал чертить геометрические фигуры на золе

очага и на собственном теле - поистине вдохновленный музами,

весь во власти великого наслаждения..."(цитируется по книге

Н.В.Гулиа, Удивительная механика, М., ЭНАС, 2005, с.174). Я уве-

рен, что иначе, как сексуальным это наслаждение назвать нельзя,

просто Плутарх назвал это наслаждение великим, а знаем ли мы

более сильное, более великое наслаждение, чем сексуальное?

Лично я хорошо знаком, чтобы не сказать больше, с людьми,

получавшими самый натуральный оргазм при остроумном ре-

шении давно мучивших их изобретательских задач. Мне расска-

зывали о том же молодые учёные-теоретики, которым удавалось

решать годами не разрешаемые задачи теоретической механики.

Тот же Евгений, по воспоминаниям которого написана эта книга,

испытывал подобное при удачном решении хореографических

задач со своей женой Верой.

Но являются ли креатофилия и креатосексуальность откло-

нениями? И если мы договоримся считать их отклонениями, то

такими же полезными, как талантливость, гениальность, сверх-

красивость, сверхмузыкальность и тому подобные отклонения.

Поэтому, ополчаясь на какие-то неведомые или неприятные

нам кажущиеся отклонения, в том числе и сексуальные, подума-

ем - не движет ли здесь нами ксенофобия или даже зависть?

ВЕРА - ОТ РОЖДЕНИЯ ДО ЗАМУЖЕСТВА

Читателя, наверное, интересует, как такая молодая женщи-

на, как Вера, могла жить в элитном, хотя и небольшом коттедже,

иметь в собственности ресторан, дорогой, хотя опять же неболь-

шой автомобиль "Порше". В общем, быть достаточно состоятель-

ной - каждой бы такое! Интересовали эти вопросы и Женю, сразу

заделавшегося близким человеком Вере. И, надо сказать, Вера,

хотя и не сразу, эпизод за эпизодом, в основном за вечерними

"возлияниями" за ужином, ответила Жене на эти вопросы, хотя

он их и не задавал.

Рождение Веры произошло конспиративным образом. Мама

её, известная советская актриса театра и кино, была женой очень

влиятельного чиновника, начавшего свою карьеру ещё в сталин-

ские времена. Он был каким-то важным советником по иностран-

ным делам, и постоянно "мотался" по загранкомандировкам. Он

проявил себя как успешный чиновник и партийный деятель ещё

в военные годы, имел государственные награды, стал, как тогда

называли "номенклатурным работником". После войны его с же-

ной - женщиной известной и любимой народом, поселили в не-

большом, но удобном коттедже в элитном посёлке "за забором"

в районе Лосиного острова. И воздух чистый, и от взоров подаль-

ше, и в то же время - Москва.

Имени отца и матери Веры, не говоря уже о фамилии, назы-

вать не буду, хотя в рукописи Евгения это не скрывается. Не стоит

раскрывать семейные тайны известных уважаемых людей, а эти

тайны были. Всё, что связано с рождением Веры, её детством и

даже юностью, покрыто тайной, и эта тайна не могла не повлиять

на её характер.

Мама Веры, 1912 года рождения, была ещё с тридцатых го-

дов прошлого века была замужем за человеком (как видите, я не

называю его отцом Веры!) 1900 года рождения, то есть вполне

подходящего ей по возрасту. Будучи очень занятыми людьми, а

также, чувствуя приближение большой войны, они решили не за-

водить детей, по крайней мере, пока. После войны же занятость

их достигла апогея, особенно матери Веры, которая то и дело

была на гастролях. У мужа её "гастроли" были несколько иного

характера, но, тем не менее, виделись супруги лишь эпизодами,

поэтому детей у них так и не возникало.

И вот, маме Веры уже под пятьдесят лет, но выглядит она разве

только на тридцать (нет, не надо угадывать, кто была эта актриса,

всё равно не угадаете!), красива, полна сил и энергии, но... Но,

то, что случается со всеми женщинами, когда они "ягодки опять",

случилось и с ней. Поначалу, она испугалась - неужели старе-

ет? Но старости не наступало, она молода, задорна и красива, а

удобство - появилось. И это удобство стало искушать её - можно

изменять мужу, не опасаясь "понести", простите за простонарод-

ное, но правдивое выражение!

Поклонников у неё не убывало, и в Москве и далеко от Мо-

сквы, и вот однажды она... ну, понятно, что! И на старуху быва-

ет проруха, простите уж мне, автору книги и литературному ре-

дактору эти вульгарные выражения - у Евгения в рукописи их не

было! Муж, конечно же, в длительной поездке, ну и добился не-

кто взаимности у красавицы-актрисы где-то в провинции. Через

полгодика высокопоставленный муж возвращается, весь радост-

ный - переводят на работу, не требующую командировок. В связи

с выходом на пенсию, говорят. Деньги - те же, да и так их куры не

клевали, а пожить спокойно, да ещё с любимой и красивой женой

хочется. А красавица-жена чего-то вдруг полнеть начала, да ещё

неравномерно как-то, в области талии преимущественно. И что-

то там шевелиться вдруг стало.

- Неужели! - в ужасе подумала неумелая изменница и бегом

к гинекологу. А тот, радует её - скоро мамашей, говорит, будете.

- Как, у меня же не было месячных, да и мыслимо ли в таком

возрасте? - возопила в слезах изменница, но доктор успокоил:

- Евангелие читали? - Иоанн-то Креститель, когда родился,

мамаше его Елизавете, сколько было? Девяносто девять! А вам -

пятьдесят только будет! Изменница в смущении что-то про аборт

залепетала, но доктор грубовато оборвал её.

- Живого человека убить хотите, в уме ли вы, мамаша? Шеве-

лится, небось, вовсю уже! Да и мне в тюрьму неохота - крими-

нальное это дельце!

В смятённых чувствах ушла женщина от врача, попросила его,

конечно же, сохранить врачебную тайну, а сама вся в раздумьях,

как быть? И надумала вот что - в провинциальном Курске у неё

старуха мать жила, лет семьдесят с лишним ей к тому времени

было. Вдовой жила - муж в войну погиб. Один выход - имитиро-

вать болезнь матери, съездить в Курск, месяца на полтора-два,

родить там, а потом сплавить ребёнка бабушке. Няньку взять -

кормилицу, деньги-то позволяют!

Сказано-сделано. Мужу-чиновнику лапшу на уши (а может и

на рога!) навешала, дескать, маменька позвонила, совсем боль-

ная, просит приехать, боится умереть так, дочку не "повидамши".

Муж поморщился, но делать нечего, жёнушка-красавица своё ис-

требовать всегда умела, сумела и на этот раз. Отпустил он её в

Курск к больной старухе-матери, тёщеньке, то бишь, а сам напо-

следок ещё раз за границу съездил - дела передать своим пре-

емникам - посерьёзнее и без спешки.

Так в Курске конспиративно и родилась через полтора месяца

маленькая, весом всего в 3 килограмма, девочка, которую бабуш-

ка захотела назвать Верой.

- А то вы все там в Москве безбожники и развратники, -

укоряла старуха-мать свою беспутную дочку-актрису, - и ты

не смогла избежать лукавого, искусил всё-таки, при живом-то

муже! И чего тебе только не хватало! - бубнила своё богобояз-

ненная старушка.

- Этого-то и не хватало, маменька! Свою молодость вспомни-

ли бы, а то я кое-чего знаю и про вас! - опытная актриса вошла в

роль, - к ста-то годам все становятся праведниками!

Старушка замолкла, но Верой всё-таки девочку назвать потре-

бовала:

- А то прогоню вас к свиньям собачьим, да и зятю всё пропи-

шу - как пить дать, пропишу!

Ладно, назвали девочку Верой, зарегистрировали в Курске

по фамилии матери, против графы "отец" поставили прочерк, а

отчество дали всё-таки по реальному отцу - Арнольдовна. Ар-

нольдом звали того актёришку, что большого чиновника рогатым

сделал. Нет, не был тот Арнольд Шварц из города Саратова Ар-

нольдом Шварценеггером: ростика был маленького, худенький,

хотя и лицом - вылитый херувимчик, лет на двадцать моложе сво-

ей партнёрши. Ну и вкусы же у наших народных артисток, обор-

зеть, простите за вульгаризм, можно!

Нашли кормилицу, недавно родившую женщину, чтобы кормить

Веру натуральным молоком, пособие выделила Верина мамаша

своей матери, чтобы денег не жалела на внучку. И, "поджав хвост",

ускакала изменница к своему рогатенькому в Москву. Объявила

мужу, что тёщенька его, слава богу, поправилась, но женщину-

помощницу ей пришлось нанять, сама слабой стала, ходить трудно.

- Придётся, - со вздохом добавила актриса-лицемерка - по-

чаще ездить навещать маму, не случилось бы чего!

Так и поступили. Муж уже в командировки ездить перестал, но

работы не убавилось - приезжал домой только поздно вечером.

А наша "молодая" мамаша, оклемавшись, снова по гастролям за-

частила, пока зовут. "Дома ещё успею насидеться в старости", -

мудро рассудила народная артистка.

Но со связями любовными она стала куда как осторожнее -

Лизавета-то, вон когда своего Иоанна родила, а ей ещё до Лиза-

ветиного возраста, ой, как далеко! Предохраняться надо женщи-

не всю жизнь, если залететь не хочет!

В семь лет Веру отдали в элитную курскую школу, домой к ба-

бушке взяли гувернантку, которая обучала девочку манерам, ан-

глийскому и правильному русскому языку. А то в Курске не дай

бог, как по-русски говорят: "Фёдор" - произносится как "Хвё-

дор", а "Хвост", как "Фост". Чудеса лингвистики, да и только! Де-

вочка Вера, так толком и не понимала, где же у неё мама, а где

бабушка. Первое время она бабушку только мамой и называла,

а маму свою тётей. Потом и ту и другую стала звать "баба" с при-

бавлением имени. А в школе, когда спрашивали где мать и отец,

отвечала, как научили: "сирота я, живу у бабушки!".

С детства у Веры прорезался красивый голос, да и петь она

любила - весь день что-то напевала. Потом отдали её в музы-

кальную школу на вокал, где она успешно училась. Но классика

не привлекала Веру - она, будучи, хоть и маленькой по росту, но

очень смазливой девочкой, а потом и девушкой, увлеклась лёг-

кой эстрадной музыкой и джазом. А лет в четырнадцать стала се-

рьёзно учиться балету, тем более с её маленьким ростом и весом

у неё всё удачно получилось. Вере было пятнадцать, когда умер

муж её матери, "большой человек", как его все называли. А через

пару месяцев мать Веры, уже достаточно пожилая женщина - ше-

стидесяти шести лет, забрала её к себе в Москву. Тем более бабуш-

ка стала столь старой, что почти потеряла дееспособность. Так и

осталась в Курске с помощницей - медсестрой, а Вера с радостью

укатила в Москву. Тут уже скрывать Вериной маме ничего не надо

было, и оформила она все документы на Веру, как на свою дочь.

А тут Вере время получать паспорт пришло, и возник во-

прос - какую фамилию брать. Оставить фамилия матери - из-

вестной актрисы, которая всю жизнь считалась бездетной, сама

Вера не хотела, "большой человек" тут и вовсе не причём. А

фамилию саратовского Арнольда, даже если бы её и помнили,

никто бы не захотел брать. Веру ещё в Курске называли "горлин-

кой" или "горлицей". Это дикая голубка, очень красивая птичка,

которая издаёт нежное воркование. Вообще в Курской области

красивых девочек и девушек часто зовут "горлинками". А потом,

когда уже Вера вовсю пела, она взяла себе нелегальный псев-

доним "Сингер", что по-английски означает "певунья", "певчая

птичка". Этот псевдоним очень ей нравился и шёл Вере. Вот и на-

стояла она, чтобы в паспорте её записали как Веру Арнольдов-

ну Сингер. Мама не возражала, напротив, приложила для этого

кое-какие усилия и авторитет, чтобы записать дочку с таким ар-

тистическим именем, отчеством и фамилией. Да и внешне Вера

была очень необычной девочкой - вылитая птичка-невеличка:

маленькая изящненькая, светлая блондинка с ангельским личи-

ком и светлыми-светлыми глазами. И пела она тоненьким, очень

красивым голоском с необычным, каким-то птичьим тембром.

"Птичка певчая" - и всё тут!

Надо ещё сказать, что характер у Веры выработался с детства

твёрдый, самостоятельный и высокомерный. Бабушка, если что

не так, постоянно выговаривала маленькой Верочке: "Конечно,

ты же из господ!", "Вы с маменькой вашей - из господ!", и так да-

лее. А когда приезжала мама, то есть "баба" из Москвы, Вероч-

ка спрашивала её: "Баба, мы что, из господ?". На что московская

"баба" отвечала уклончиво, вроде: "Господ, у нас Верочка, с сем-

надцатого года нет, но мы не из простых, мы перед народом за-

слуги имеем!". Из чего Верочка поняла, что бабушка права, и что

она, Верочка - точно "из господ". И если что не по ней, девочка

топала ножкой и, буквально, приказывала. Бабушка, конечно,

отсылала её куда надо и говорила обычно: "вышло ваше время,

теперь рабочие - господа!", ну а гувернантка вела себя более по-

кладисто, выполняла приказы. А в школе, когда товарищи отка-

зывались выполнять её приказы, Верочка "соколом" налетала на

них и, несмотря на малый рост и вес, почти всегда оказывалась

победительницей. Эту же манеру поведения она перенесла в

Москву, но тут народ посамостоятельнее. В школе учителя зна-

ли, чья она дочь и где-то даже заискивали перед ней. И, так или

иначе, Вера "нутром" чувствовала, что она-то - точно из господ.

Школу Вера окончила не на медаль, но хорошо, и пошла учить-

ся в Московский Государственный институт культуры, что на Ле-

вобережной, на руководителя хореографического коллектива.

В последние школьные годы она серьёзно заинтересовалась

балетом, но скорее не тем, чтобы танцевать самой, а организо-

вать какой-то особый балетный коллектив и руководить им. Вере

казалось, что она создаст нечто такое, чего раньше не было, что

восхитит если не мир, то, по крайней мере, Москву. И она училась

в институте с удовольствием, плодотворно. Что-что, а руководить

коллективом она любила и могла.

Но после окончания вуза она не поехала работать по распре-

делению, а устроилась петь и танцевать по ресторанам. Мама

была страшно недовольна и убеждала дочь, что в ресторанах

"царит разврат", и в чём-то ещё подобном. На это Вера критиче-

ски посмотрела на "старуху мать" и ехидно спросила:

- А что у вас в кино и театрах разврат разве не царит?

Мама замолкла, даже прослезилась от обиды, но крыть, как,

говориться, нечем. Продолжила наша "птичка певчая" радовать

нетрезвых посетителей ресторанов. Выступая сама, она пыталась

создать из приглашаемых артистов - певцов, танцоров, музыкан-

тов одну организованную группу с какой-то совершенно необыч-

ной программой. Но время было ещё советское, сильно не разгу-

ляешься, и попытки Веры создать какой-то шедевр, провалились.

А представлять что-либо типа "фет-шоу" и подобного уродства,

Вера не хотела. Её прельщал какой-нибудь высокохудожествен-

ный, классический стриптиз, как женский, так и мужской, но ле-

гально сделать это тогда не удавалось.

Первый в мире стриптиз был представлен публике ещё в 1893

году в знаменитом кабаре "Мулен руж" в Париже. Тогда органи-

заторы этого представления были оштрафованы. Сто лет спустя

стриптиз стал возможен и в России, но только не в СССР. Легально

во всяком случае. И не добившись своего, Вера стала сама петь и

танцевать на сцене в ресторанах, причём не без успеха. Она вы-

бирала экстравагантные песни, которые писали для неё друзья

ещё по Институту культуры, а танцы ставила сама. Успех был, но

ограниченный - в ресторан ходили-то не на Веру Сингер, а толь-

ко, чтобы выпить-закусить. Да и сама Вера пристрастилась к это-

му занятию, да и к тому, что бывает после этого, но замуж так и не

вышла. "Птичка" поняла, что время её ещё не пришло, и продол-

жила просто выступать в ресторанах, как и раньше.

Заработки были неплохие, но в деньгах Вера не нуждалась. И

мама, и её муж сделали за свою жизнь достаточные финансовые

запасы, а муж, как человек ушлый, знал, как уберечь вложения

от инфляции и жену научил. Нет, они не держали сбережений в

швейцарском банке - это было трудно и рискованно. Они скупа-

ли произведения искусства и другие непреходящие ценности,

например, изделия из презренного металла, благо, толк в них

знали.

Наступил 1991 год - год путча ГКЧП и краха СССР. Мама Веры

восприняла эти события со страхом, но страх этот быстро прошёл,

когда забрезжили проблески свободы. Вера же была в восторге

- наконец "свобода нас встретит радостно у входа...!" Но ока-

залось, что у "входа" в голодную и разорённую, разворованную

страну. Что ж, свобода так просто не даётся! Первый успех состо-

ял в том, что удалось приватизировать квартиру на двоих - Веру

с мамой. То есть они получили в собственность неплохой, хотя и

маленький коттеджик, в неплохом, хотя маленьком коттеджном

посёлке, в неплохом, хотя и удалённом от центра города районе.

А главное - Вера сможет проявить своё творчество, она не

будет скована закостеневшими моральными догмами государ-

ства, в котором "не было секса". И, окрылённая глобальными

переменами, Вера вознамерилась не продавать свой талант

другим хозяевам, а приобрести свой ресторан и сделать его осо-

бым, заветным местом для посещения "продвинутой" в области

секс-арта публикой. Публикой изысканной, жаждущей хорошего

вкуса, обеспеченной... И приобретать такое заведение нужно

поскорее, пока не все поняли преимуществ свободы и частной

собственности. Вера даже ездила "по заграницам", изучая опыт

европейского сексуального шоу, и в частности, стриптиза.

Но мама была против приобретения ресторана, она не верила

в "безумные" идеи Веры, она утверждала, что Советы вернутся

и всё отберут. Одним словом, мама денег не дала, а всеми сбе-

режениями и ценностями владела именно она. К этому времени

маме было уже восемьдесят лет, у неё стали отказывать суставы,

она почти не двигалась и лежала в одном из флигелей коттеджа.

За ней ухаживала и Вера, а главным образом специально нанятая

для этого старенькая сиделка, живущая в том же флигеле.

Вера и не знала, что и предпринимать - время шло, а дело не

двигалось, не было средств. Тогда она пошла на хитрость - как-

то утром во время очередного посещения мамы Вера затеяла

душевный разговор по поводу того, как мама была права, что с

ресторанами нельзя связываться, там одни воры, развратники,

и т.д. Лучше беречь собственность, так надёжнее будет, а придут

Советы - то ни квартиры, ни имущества не отберут.

Мама расчувствовалась, поцеловала Веру, назвала её умни-

цей. Сказала, что давно хотела дать на дом и всё имущество дар-

ственную на Веру, пока в здравом уме. А то, мало ли что придёт

в голову, если болезнь одолеет и разум покинет! Завещаю, гово-

рит, тогда всё братьям двоюродным, или даже театру родному,

или вообще кто-нибудь подлог состряпает и уговорит подписать.

Лучше уж подарить всё родной дочери - умной, образованной

и рассудительной, пусть как хочет, так и распоряжается. Её, де-

скать, от этого пока только ресторанные затеи Веры удерживали,

а если она всё поняла и осознала, то и препятствий нет.

Сказано-сделано. Привезли нотариуса, сидели с ним целый

день, всё составили, подписали, печати поставили. На радостях

Вера с мамой и сиделкой вечером выпили немного красного

вина, и мама казалась просто счастливой.

Но старость брала своё, и уже через пару месяцев маме стало

намного хуже. Вынужденная неподвижность повлияла на психи-

ку мамы, она с трудом разговаривала, иногда даже не узнавала

Веру, разговаривала с ней на "вы". Только свою сиделку Машу

она узнавала, любила и почти не отпускала от себя.

Вот в это самое время и приехал к Вере Женя, заделался её лю-

бовником, жил у неё, и был фактически её гражданским мужем.

С мамой Вера его и не знакомила, предполагая, что та плохо от-

реагирует на чужого молодого мужчину, если вообще поймёт в

чём дело.

А тут с "мужчиной" возникли трудности - не прописывали его

у Веры, даже в её собственном доме. Чиновники пытались вразу-

мить Веру:

- Что вы, одумайтесь, кого вы хотите прописать - он же из

Грузии, а они все там жулики. Да и потом, на каком основании -

кто он вам? Если бы мужем был, тогда мы обязаны прописать, а

так - где основания? И потом - он должен быть выписан по месту

прежней прописки.

Что ж, советские законы пока действовали. И Вера, встретив-

шись вечером с Женей дома, с места в карьер предложила ему ...

жениться на ней. Женя аж дара речи лишился, а Вера и говорит:

- Что, не хочешь законным мужем моим быть, может, стара я

для тебя?

Тут Женя пришёл в себя и по обыкновению - бух на колени

перед Верой. И госпожой называл, и ножки целовал, и, что не до-

стоин её, говорил...

- Согласен, значит, так понимать тебя, что ли? Всё ваши кавказ-

ские экивоки, по-русски надо - да или нет!

Женя закивал головой, как китайский болванчик, не веря, что

это происходит в реальной жизни...

Утром Вера и Женя пошли в ЗАГС и подали брачную заявку.

РАЗМЫШЛЕНИЯ И ПЕЧАЛЬНАЯ СВАДЬБА

Перехожу снова на изложение событий от первого лица -

лица Жени. Дали нам три месяца на размышления, которые мы и

провели именно в размышлениях, но только не брачных. С нами

было всё ясно - я имел госпожу гражданскую, теперь буду иметь

её в "законе". Ну а с сексом у нас всё было о'кей. Но об этом надо

рассказать несколько подробнее.

Дело в том, что у Веры бывали не только лёгкие, или симво-

лические, садистические наклонности, но она не могла иметь

полноценный половой акт без какого-нибудь шоу. Исходя из этой

особенности, Веру можно было бы определить аналогично из-

вестному из комментариев автора "графу", "шоусексуалкой". Вот

и сошлись, пока в гражданском браке полисексуал - я и шоусек-

суалка - Вера. И готовились мы к браку законному.

Сексуальное шоу Вера пока только со мной одним устраива-

ла. Чаще всего она начинала вытворять из себя недотрогу, она

не поддавалась моим ласкам и приставаниям. Заматывалась в

простыню, хлопала меня по "шаловливым ручкам", заявляла, что

она ничего не хочет, ей ничего не надо. Иногда даже начинала

плакать, причитать, что ей это надоело, что мне только этого и

надо, а ей, видите ли, надо чего-то другого... Если я настаивал,

начинал применять силу, срывал с любимой простыню и имити-

ровал изнасилование, то Вера могла и закричать, даже укусить

насильника. Когда я всё-таки добивался своего, Верочка иногда

устраивала настоящую истерику с обильными слезами и рёвом.

Постепенно истерика заканчивалась. Вера переставала сопро-

тивляться, а потом и начинала "помогать" мне. Эта "помощь"

становилась всё активнее, решительнее, сопровождалась вос-

торженными возгласами, стонами, покусываниями и царапаньем

партнёра. Ну, а заканчивалось обычно бурным оргазмом Веры. Я

прекрасно знал, что не приведи господь мне выйти из игры пер-

вым - яростная Вера могла просто разорвать меня на части, тре-

буя активного продолжения процесса. Но и противоположный

результат часто давал осложнения. Получив своё, Вера нередко

отворачивалась от меня, заявляя, что теперь акт становится ей

неприятным, и она не допустит его продолжения. Мне остава-

лось два выхода - или опять брать Веру силой с повторением

всего предыдущего, или отворачиваться к стенке, нередко в сле-

зах. В последнем случае, дав партнёру малость повсхлипывать и

поплакать, Вера обнимала меня со спины, начинала ласкать, опу-

ская руки всё ниже и ниже. Темперамент мой не выдерживал, я

резко переворачивал и прижимал к себе дюймовочку, которая

уже не сопротивлялась. Она лежала расслабленно, изображая

покорную жену, как бы молчаливо заявляющую: "на, бери меня

всю!". Теперь я старался сделать своё дело побыстрее, чтобы не

"завести" Веру "по- новой".

Исходя из всего этого, я старался с самого же начала любов-

ного акта настроить себя на одновременный с Верой оргазм.

Кто сам испытывал подобные трудности, знает, как нелегко это

сделать. Чувствуя приближение оргазма, я начинал лихорадоч-

но вспоминать такие моменты из жизни, которые резко снижали

мои любовные наслаждения, иначе говоря вòллюст. Как это ни

удивительно, самым эффективным средством были воспомина-

ния о сексуальных контактах с Игорем или Эликом. Непонятно

почему, но как я успел в этом убедиться ещё в тбилисском такси,

воспоминания о гомосексуальном акте напрочь отбивало удо-

вольствие от акта гетеросексуального. Но когда стоны, возгласы

и движения Веры ясно давали понять мне о приближающемся

оргазме, я резко менял воспоминания с гомо- на гетеросексуаль-

ные. То есть, представлял себе яркие моменты моих сексуальных

отношений с Верой, ибо других гетеросексуальных отношений у

меня ни с кем пока не было. Приём, обычно, удавался, и мы за-

канчивали акт одновременно. Хорошо, что коттедж Веры стоял

поодаль от других, и в нём, кроме плохо слышащей мамы и также

100

сиделки - бабы Маши во флигеле, никого не было. Иначе можно

было бы предположить, что в спальне схватились насмерть два

крупных леопарда или даже тигр с тигрицей.

Шоу такого типа, пожалуй, можно назвать слабо-садистическими,

ибо Вера, в принципе, истязала своего партнёра первоначальным

сопротивлением, этакой садистической прелюдией. Но были и шоу

и садо-мазохистические. Представление обычно начиналась вече-

ром после ужина с непременными возлияниями за ним. Вера на-

чинала пристально смотреть мне в глаза и медленно, садистиче-

ским тоном рассказывать о своих бывших любовниках. Для меня

только первое такое шоу было ужасным, когда оно чуть не при-

вело меня к суициду от обиды. Ещё бы - шёл самый подробный

рассказ о физических и сексуальных достоинствах любовников

Веры, назывались даже их имена и фамилии, общественное по-

ложение, места работы и должности.

Кстати, из этих разговоров-исповедей, как я называл их, я

узнал, что один из любовников помог выгодно продать ценные

вещи, доставшиеся Вере в подарок от мамы. Другой помог ей

столь же выгодно организовать кооперативный ресторан, где

фактической хозяйкой была Вера. Потом шёл третий, четвёртый.

Да, Вера - не дура, она подбирала любовников с толком! И что

интересно - расставались они друзьями, без ссоры и обид. Что за

характер у моей госпожи? И зачем ей понадобилось выходить за

меня замуж? Ведь куда как выгоднее было выйти замуж за кого-

нибудь из этих "деловых" мужиков-любовников. А может, они

сами не хотели? Да быть не может, чтобы кто-то не хотелось же-

ниться на моей Вере! Однако, подумав, я решил, что не каждому

"деловому" захочется приобрести на всю жизнь госпожу - сади-

сточку и шоусексуалку! А я-то для чего нужен Вере? Что с меня-то

возьмёшь, кроме молодости, силы, здоровья и танцев в рестора-

не? Но может, это - любовь? А если любовь, то почему Вера сей-

час меня так мучит? Да потому, что она - садистка! И почему я

не только терплю это, но восхищаюсь моей госпожой? Да потому,

что я - мазохист! Вот и всё объяснение!

И я продолжаю слушать про то, как ей было хорошо в постели

с Олегом, Сашей, Майком и Гиви...

101

- Гиви!!! - вскричал я, - как, ты легла в постель с кавказцем,

с дикарём, с примитивом! - я не любил кавказцев, я натерпелся

в Тбилиси от них немало неприятностей, и это "Гиви" взбесило

меня. И зря, потому, что я открыл моей любимой садисточке своё

слабое место. - Всё, я пропал!

- Да, да - с Гиви! С Гиви мне было лучше всех! Да, он дикарь,

он малограмотный! Но он настоящий мужчина, я ему отдавалась

с удовольствием и сразу! Я его просила повторить ещё и ещё

раз! - Вера внимательно смотрела мне в глаза, ожидая, когда я

взорвусь.

Но я терпел, притворяясь, что мне всё безразлично. Я даже

имитировал позёвывание, что окончательно взбесило Веру. И

она решила "добить" меня.

- Да, мне было с Гиви так хорошо, особенно когда я делала

ему... - и она назвала своим "французским" словом оральный

секс.

Всё! У меня потемнело в глазах и я, сам не помня, что делаю,

нанёс любимой молниеносный удар в голову. Я изо всех сил ста-

рался ослабить удар, но моя маленькая птичка, моя дюймовоч-

ка Вера, как пушинка от ветра, слетела со стула и допорхнула до

стены. Уже там она осела на пол без сознания. Я пулей подлетел

к ней, поднял на руки, полил газировкой из сифона её лицо и го-

лову. Птичка открыла свои светлые глазки, посмотрела на меня,

потом вокруг, потом снова мне в глаза.

- Молодец! - тихо произнесла, наконец, она, - ты хорошо меня

ударил, спасибо! Можешь нести меня в постель и делать там со

мной всё, что хочешь!

- И то, что ты делала Гиви? - жёстко напомнил ей я, самое

обидное из сказанного мне.

- Да, и это тоже! - подтвердила Вера, - хотя никакого Гиви у

меня не было! Я сама их недолюбливаю, просто я знала, что так

легче всего тебя взбесить! Меня никто так хорошо не бил! - томно

произнесла она, и обняв меня за шею, нежно поцеловала.

Так я понял, что моя Вера не только садо-, но и мазо- шоусек-

суалка..... Я немедленно, пока моя "сексуалка" не передумала,

потащил её к койке, и соитие наше было сладко и продуктивно.

102

Утром мы тщательно замазали дермаколом синяк под глазом

у Веры, и, к тому же она надела свои огромные солнечные очки. Я

дал себе слово никогда-никогда больше не бить любимую в лицо

и вообще в голову. Только по попе и только мухобойкой - если ей

уж очень захочется помазохировать.

Но кроме парного шоу, моя птичка любила и групповые вы-

ступления. У неё была подруга по имени Вероника, или попро-

сту - Ника. Это была одна из танцовщиц в ресторане - строй-

ная красивая брюнетка лет двадцати пяти. Я часто виделся с

Никой в ресторане, она, кроме танцев неплохо пела, и высту-

пала как в одной, так и в другой роли. Как, собственно, и сама

Вера, но хозяйка делала это пореже, только в каких-то особых

случаях. Стриптиза в ресторане пока не было, но Вера мечтала

организовать его по примеру лучших европейских стриптиз-

клубов. Я сразу заметил симпатию ко мне со стороны Ники,

она часто была моей партнёршей по танцевальным выступле-

ниям и восхищалась моей техникой. Ещё бы - школа великого

Чабукиани! Но речь сейчас пойдёт о выступлениях несколько

иного рода.

Вера и Ника были очень близкими подругами, и хоть Вика и

ничего об их близких отношениях мне не говорила, я, как гово-

рится, нутром почувствовал, что они друг другу поближе, чем

просто подруги. Ника несколько раз приезжала к нам в гости,

причём оставалась и на ночь. Спала она на втором этаже, и Вера,

провожала её туда и надолго оставалась там, пока я смотрел в

столовой телевизор и попивал вино. Подняться наверх мне и в

голову не приходило - во-первых, это было мне неинтересно, а

во-вторых, я побаивался рассердить госпожу.

В один из вечеров, когда Ника была у нас, и уже пошла спать

наверх, Вера отвела меня на веранду и загадочно спросила:

- Ты хотел бы переспать с Никой?

Я уже готовился упасть перед моей госпожой на колени и про-

сить не искушать меня, как она серьёзно сказала:

- А если я попрошу? Ты знаешь, меня это очень возбудит! К

тому же, я прекрасно знаю, что ты меня любишь и не перемет-

нёшься к ней! Может быть, и я к вам примкну! - добавила Вера и,

103

быстро поцеловав меня, убежала к Нике на второй этаж. Уже на

лестнице она остановилась и поманила меня рукой наверх.

Хватанув ещё стакан вина, я с бешено бьющимся сердцем, со

страхом поднялся на второй этаж. Там я робко постучал в дверь,

чем вызвал весёлый смех подруг.

- Заходи наш скромник, заходи наш красавчик! - задорно по-

звала меня Вера и я вошёл.

Ника уже лежала в постели, закрывшись до подбородка тон-

ким пледом, тёмные волосы её были рассыпаны по подушке.

Вера полулежала поверх одеяла, положив левую руку под шею

Ники. Горел ночник, но я и при его свете увидел, как зарделось

лицо у Ники.

- Здесь тепло, раздевайся, приляг! - пригласила Вера, не ме-

няя позы.

Я стал медленно раздеваться, слегка подтанцовывая, подра-

жая стриптезёру-скромнику. Женщины с интересом смотрели на

мои движения, видно было, что они любуются моим телом. Дой-

дя до трусиков, а они у меня были короткие и обтягивающие, как

плавки, я остановился.

- Давай, давай, продолжай, здесь все свои! - подзадорила

меня Вера.

Я изящным движением скинул трусики и отбросил их в сторо-

ну. Дамы зааплодировали.

- Надо у нас обязательно стриптиз поставить! - деловито со-

общила Вера Нике - такого стриптизёра имеем - вся Москва бу-

дет нашей!

И вдруг, привстав с постели, Вера одним движением сдёрнула

с Ники одеяльце и отбросила его прямо на мои трусики.

- А такой стриптиз ты видел? - прямо спросила меня Вера.

Я молча покачал головой - нет, мол, такого не видел. Передо

мной лежала совершенно голая Ника с рассыпанными по по-

душке волосами - стройная и заманчивая, какой только может

быть лежащая на постели молодая красавица. Заглядевшись на

Нику, я и не заметил, как Вера тихо упорхнула куда-то. Ника под-

няла руки и протянула их ко мне, приглашая прилечь с ней. Как

во сне я приблизился к прекрасной голой девушке и лёг на неё,

104

не переставая смотреть в её загадочные чёрные глаза, выраже-

ния которых я так и не понял. Я обхватил губами её губы, и мы

слились в один организм. Только тогда, увидев её глаза, слегка

скосившиеся к переносице, я угадал их выражение - это было

ожидание, ожидание чего-то нового, необычного, интересного и

загадочного.

Ника была женщиной бывалой и покладистой - она не стала

устраивать ни садо-, ни мазо- шоу. Она проделала всё, что в таких

случаях проделывает женщина, когда на неё ложится красивый и

желанный мужчина, и наше действо началось. Нам было хорошо

и спокойно, и мы чувствовали друг друга и снаружи и изнутри, и

это чувство было непередаваемо уверенным - мы принадлежали

друг другу, мы вместе и мы наслаждаемся друг другом.

Вдруг я чувствую, что Ника замерла и смотрит куда-то мимо

меня. И в тот же момент сильнейший удар по голове чем-то тяжё-

лым оглушает меня. Я соскакиваю с Ники и оборачиваюсь - надо

мной стоит голая Вера с какой-то толстой книгой в руках (потом я

узнал, что это был второй том "Мужчины и женщины"). Вера тихо

плачет, причитая, что-то вроде: "А я-то тебе верила!".

- Вера! - возмутился я, - ты же сама...

- Что сама, что сама? А если бы я попросила убить меня, ты бы

тоже сказал: "Ты сама"? - причитала моя любимая дюймовочка.

И вдруг я услышал тихий смех, доносящийся с кровати. Это

весело хихикала Ника, её рассмешила эта сцена, это шоу. Вера от-

бросила книгу, чуть не ставшую моей убийцей, и кинулась в по-

стель, увлекая туда и меня.

Всё шоу закончилось! Остальное вы всё видели и неоднократ-

но в порнофильмах соответствующего содержания. Клянусь, что

ничего нового мы здесь не придумали, да и придумать вряд ли

смогли бы!

Вот так, или похожим образом проводил я вечера и ночи со

своей любимой невестой в ожидании срока заключения законно-

го брака. Одним словом, скучно не было. А днём мы занимались

в ресторане: Вера - организационно-хозяйственными делами, а

я - репетициями и подготовкой новых шоу. А заодно, по требова-

нию невесты, я вникал почти во все стороны функционирования

105

ресторана - от ремонта и строительства разных там пристроек,

до кухни и бухгалтерии. Она готовила из меня полноценного ди-

ректора, что ли, ресторана, мечтая когда-нибудь заняться цели-

ком художественной частью.

Особенно перспективным шоу для её ресторана Вера считала

стриптиз. Даже сейчас находятся люди, считающие стриптиз чем-

то неприличным и грязным, а тогда таково было мнение почти

всех обывателей. На самом деле стриптиз - это искусство краси-

вого тела и красивого танца, это - танец души, исполненный тре-

петной грациозности и нежного очарования. Безусловно, танец

этот насыщен эротикой, но это же и хорошо! Как медленно из-

меняется сознание обывателя, всю жизнь считавшего эротику -

делом нечистым, а секс - вообще невозможным, и, видимо, не-

нужным в советское время. На сколько нам нужно было отстать

в культуре восприятия даже от древних цивилизаций, например,

греческой и римской, чтобы самое прекрасное в жизни считать

"грязным делом". Это я не только об эротике, но и о сексе, в том

числе нетрадиционном. Только у животных секс существует для

размножения и больше не для чего. Поэтому у некоторых видов

рыб после размножения погибают и самец и самка, у насекомых,

например, пчёл, после спаривания с маткой, убивают самца-

трутня, а паучиха часто съедает своего малогабаритного мужа,

сразу же после спаривания. У людей секс - это, прежде всего

любовь, неземное, возвышенное чувство, делающее человека

богоподобным. Почему же любовь не может проявиться к пред-

ставителю своего же пола, красивому животному, прекрасной

скульптуре? Как довести до обывателя, что секс здесь необязате-

лен - ведь любил же Петрарка Лауру без всякого намёка на секс?

И мы до смерти любим своих домашних кошечку или собачку, со-

всем без полового общения с ними! Не говоря уже о статуях!

Хорошо, конечно, когда наряду с любовью возможен секс -

мужчины с женщиной, однополый секс, секс с красивой куклой-

любовницей, и тому подобное. Кто смеет утверждать, что это

плохо, приведите доводы, пожалуйста, кому от этого плохо?

Ведь всё совершается по обоюдному согласию, даже однополой

любви, кроме секса с куклой, пожалуй. Тут любовь сугубо одно-

106

сторонняя, но и вреда ведь кукле - никакого (большей частью,

конечно!).

Но я отвлёкся от стриптиза. Будучи за границей, Вера с интере-

сом и тщательностью изучила виды и разновидности стриптиза в

лучших стриптиз-клубах и ресторанах Европы. Начиная, разуме-

ется, со знаменитой Красной Мельницы - Мулен Руж в Париже,

где в 1893 году впервые был представлен сеанс стриптиза. Вера

мечтала организовать в своём (тогда ещё только планируемом!)

ресторане, прежде всего классический шестовой стриптиз, где

шест, как известно - это символ мужского достоинства. Далее -

сольные стриптиз-шоу - женские, мужские, театрализованные

и костюмированные шоу. Или организовать эротические шоу-

группы, а также экзотические шоу - со змеями, с огнём, с акро-

батикой, с куклами; планировался, правда, попозже, и экстрим-

садо-мазо и лесбис-шоу, тайский и жёсткий американский

стриптиз.

И Вера, и я мечтали сыграть садо-мазо-шоу, где Вера ласками

и обманом приковывает меня наручниками к шесту, а сама, тан-

цуя вокруг меня, приводит в неистовство своими эротическими

телодвижениями. Её тело находится, буквально, в миллиметре от

меня, но она избегает прикосновений, доводя прикованного ат-

лета до исступления. Только иногда она в танце быстро протянет

мне свою ножку в изящной туфельке, и я мгновенно ловлю её гу-

бами, успевая поцеловать. Или, оттопырит в танце свою аккурат-

нейшую в мире попку так, чтобы я на секунду смог прильнуть гу-

бами к ней. Атлет доведён, буквально, до бешенства, его мускулы

играют, а садисточка протягивает к нему свои вытянутые трубоч-

кой губки, но так, чтобы он не дотянулся до них своими губами

не более, чем на миллиметр. Всё это сопровождается увеличи-

вающейся по темпу и страсти музыкой. И вот последний "обман"

садисточки - губки протянуты, атлет пытается до них дотянуться,

но не может, и он в бешенстве рвёт свои оковы. Из разорванных

оков вылетают огромные искры, атлет бросается на прекрасную

садисточку и, буквально, сминает её в своих объятьях. Всем ка-

жется, что девушка раздавлена в мощных объятьях атлета, музы-

ка замирает, создавая впечатление непредусмотренного собы-

107

тия, случайности освобождения атлета, смертельной опасности,

грозящей девушке... И вот, музыка снова вступает, льётся нежная

мелодия любви, атлет отпускает девушку, она лёгким прыжком

взлетает ему на руки, и они сливаются в страстном поцелуе!

Да, пока это были мечты, но они всё-таки сбылись. Нескоро,

года через два, но сбылись, и публика неистовствовала, требова-

ла повтора, но попробуй - повтори такое! В те дни, когда мы да-

вали своё шоу, народ переполнял зал, люди приезжали не только

из Москвы, но и издалека.

А пока у Веры был ресторан, называемый, как и раньше "Ло-

синый остров", и располагался он, из названия ясно, где. Полу-

тораэтажное здание, где под залом располагались подсобные

помещения. Перед входом - небольшой аккуратный дворик, с

микроскопическим бассейном и фонтаном, поодаль скульптур-

ная группа - лось и лосиха. Дворик огорожен металлическим за-

бором, въезд в него только служебным автомобилям. Стоянка -

на небольшой асфальтированной площадке снаружи. Здание

ресторана старое, немодное, ему требовался хороший ремонт.

Сцена в зале тоже маленькая, приспособленная разве только для

сольных и небольших групповых выступлений.

Вот обо всех этих переделках и ремонтах, а также об измене-

нии имиджа ресторана мы с Верой размышляли в свободное от

работы и секса время. Споры у нас с Верой вызвали поиски но-

вого названия для ресторана. "Лосиный остров" навевал тоскли-

вые мысли о плачевном состоянии нашей экологии, но только

не об эротике. Вера предложила назвать ресторан "Сексофон".

Смысл понятен, но примитивно и, главное, таких "Сексофонов",

как показал поиск, оказались десятки. Ту же судьбу разделило

название "Артишок", хотя оно было и пооригинальнее - артисти-

ческий шок, видите ли! Всё хорошо и соответствует замыслу, но

и таких названий - море. И "Арт-и-Шок", и "Арт&Шок", и масса

других вариантов. Наконец меня осенило - надо что-то связать

с шоколадом. Прежде всего - "шок", это то, что надо! "Лад" -

это из музыки, музыкальный, или правильнее - музыкально-

гармонический строй. Шоколад сладок, он возбуждает, почти как

эротика, содержит в себе эндорфины, улучшающие настроение

108

и делающие человека хоть на какое-то время счастливым. Но

просто "Шоколад" - это название кондитерского магазина, а не

ресторана. А вот: "Шок о" Лад" - это дело другое, это нечто ир-

ландское. Частица "О" в ирландских фамилиях означает "Чей?",

из какого рода-племени? Итак: "Шок" - это шок и всё; а вот откуда

этот шок происходит, что это за шок? Шок можно заработать и

от удара книгой по голове, и это мне хорошо известно! А здесь -

шок, относящийся к музыке, к её строю, гармонии, и тому подоб-

ное. И всё это - сладкое, возбуждающее, несущее счастье, хотя

бы на время посещения ресторана! Итак, решено - "Шок о" Лад"!

Название есть, остальное - дело наживное! Как в анекдоте про

Ходжу Насреддина: нашёл он как-то ишачью подкову и обрадо-

вался - теперь остаётся только найти ещё три подковы, седло и

ишака - и можно будет ездить!

Тем временем, наступил 1992 год, Россия стала отдельным го-

сударством, деньги и цены плясали, но материальные ценности

оставались. К тому же, появилась частная собственность на пред-

приятия и приватизация помещений. Вера достаточно недорого

выкупила у своих партнёров по кооперативу весь ресторан, и он

стал принадлежать только ей.

И вот наступает день бракосочетания, совпавший с Крещени-

ем - 19 января. Мы решили после ЗАГСа заехать в пока ещё "Ло-

синый остров" и устроить там небольшую свадебку для своих. От

Вериной мамы мы всё держали в секрете - мало ли как она от-

реагирует? Жених-то из Грузии, знаем мы этих лиц "кавказской

национальности"! Да ещё и на одиннадцать лет моложе, мало ли

ради чего затеял он это бракосочетание! На всякий случай и бабу

Машу в курс дела не посвящали, не проговорилась бы! А так - ви-

дит она иногда молодого человека вместе с Верой, может просто

любовник - не первый и не последний!

Итак, 19 января поутру расписали меня с Верой, именем, уже

"Российской Федерации" в ЗАГСе, я хотел, было, взять себе её

звучную фамилию - Сингер, но Вера взглянула на меня как на

умалишённого.

- Какой ты Сингер, Ропяк - ты и есть Ропяк! Добрый мазохи-

стик Ропяк! А Сингер - это зверь, хотя и поющий, зверь с плёткой,

109

садист, а может и нацист! Оставайся Ропяком, я тебя такого лю-

блю! Так и остался я Ропяком, может и к лучшему.

Выслушивать Мендельсонов мы не стали, а сели по-быстрому

в машины и помчали в "Лосиный остров". Там было уже всё гото-

во, мы с друзьями и сотрудниками выпили, и, не затягивая сва-

дебки на всю ночь, к вечеру уже вернулись домой.

Решили брачную ночь провести вдвоём, даже Нику не по-

звали. Но не вышла счастливой первая наша брачная ночь! Ви-

димо, обман всегда раскрывается и бывает наказуем. И Верина

мама обманула своего мужа, и Вера обманула маму с рестора-

ном. А получилось вот что: когда мы возвращались весёлой и

шумной компанией с ресторана, баба Маша, хоть и была глу-

ховатой, но вышла из флигеля и увидела празднично одетых

людей и Веру в свадебном платье. Удивлённая баба Маша по-

дошла к знакомому ей водителю Сергею и спросила, в чём, де-

скать, дело, откуда народ такой весёлый? А Сергей и отвечает,

что только что из Вериного ресторана, где её свадьбу справ-

ляли. На вопрос бабы Маши о муже, Сергей ответил, что это

хороший парень из Тбилиси, которого баба Маша, конечно же,

видела.

- Да он же ребёнок совсем! - удивилась старушка, на что Сер-

гей ответил, что уже не ребёнок, раз школу закончил. Тогда баба

Маша удивлённо спросила, а что за это такой "Верин" ресторан,

название, что ли такое? Сергею надоел допрос старушки, и он

пояснил ей, что ресторан называется "Лосиный остров", непо-

далёку отсюда, а Верин потому, что Вера-то его и купила, теперь

можно частникам рестораны покупать.

Ошарашенная баба Маша вернулась во флигель к своей боль-

ной подруге, разбудила её, и с места в карьер выложила всё это:

- Слышь, подруга, Верка-то твоя сегодня замуж вышла!

Повторять пришлось несколько раз, пока мама окончательно

не "врубилась", что её дочка сегодня расписалась с мужем.

- А муж-то кто? - нетерпеливо спросила мама, начиная осо-

знавать всю важность события.

- Да парень какой-то молоденький из Грузии, из Тбилиси, толь-

ко школу, говорят, закончил! - радостно сообщила баба Маша - а

110

свадьбу-то в ресторане справляли, который Верка себе недавно

купила - "Лосиный остров", что неподалёку!

Так баба Маша и продолжала бы плести, что в голову придёт,

пока не заметила, что взгляд её подруги как-то остановился. Она

бросилась к ней, трясёт за плечи - никакой реакции. Бабка вы-

бежала наружу, и ну вопить:

- Верка, Верка, скорее к маме, кажись, умирает она!

Быстро кликнули Веру, она как была в свадебном платье, так и

забежала к маме, за ней Сергей и кто-то ещё. Я остался во дворе,

не зная, как и поступать.

- Мама, мама! - Вера трясла маму за плечи, но та, широко рас-

крыв глаза, с каким-то ужасом смотрела на дочку в свадебном на-

ряде.

Тело у мамы было каким-то мягким и неподвижным, но глаза

поворачивались вслед за движениями Веры. Срочно позвонили

в "Скорую помощь", а Вера так и стояла возле мамы, держа её за

плечи. Постепенно глаза мамы застыли и перестали следить за

Верой, оставаясь открытыми.

- Всё, померла! - громко сказала баба Маша и перекрестилась.

- Закрой Вера ей глаза, а то потом это трудно будет сделать!

И тут до Веры дошёл смысл происшедшего, она раскрыла рот,

чтобы закричать, но баба Маша вовремя остановила её:

- Молчи, она ещё слышит! Хочешь плакать и кричать - выдь

во двор!

Вера вышла во двор, её всю трясло. Я обнял её за плечи и, как

мог, успокаивал.

- Надо же, в день свадьбы умерла! Не будет, наверное, нам с

тобой счастья! - грустно проговорила Вера.

Приехала "Скорая помощь", констатировали смерть. Пришёл

милиционер, заполнил какую-то бумагу, а затем приехала ма-

шина с санитарами и они забрали покойницу в морг, назвав его

адрес.

Но окончательно потрясло Веру, то, что рассказала ей о смер-

ти матери баба Маша. Она-то обрадовать её хотела, что дочка за-

муж вышла за молоденького грузина, что она ресторан купила,

где и свадебку справили...

111

Ничего не сказала Вера глупой бабе Маше, только ушла в

спальню, помянули мы маму стаканом водки и просидели с Ве-

рой всю ночь на постели.

- Нет, не видать нам, по крайней мере, мне, счастья! Я обману-

ла маму, и это убило её!

Чем я только ни успокаивал Веру, она сидела напряжённо, вся

собравшись, не плакала и не кричала. Потом сняла свадебное

платье, бросила его в угол, надела домашний халат и села на по-

стель снова. Под утро мы, одетые, прилегли и вздремнули часа

два. Потом проснулись и занялись подготовкой к похоронам.

На третий день мы простились с мамой и тёщей в зале про-

щаний морга и вернулись домой. Баба Маша ушла к себе домой,

а жила она недалеко. Боялась оставаться во флигеле, где умерла

её подруга, а в дом идти не хотела. Наутро после прощания мы с

Верой занялись нашей обычной работой. Девять дней продержа-

лись без секса, на десятый день сделали это спокойно и тихо, без

всяких там шоу. Я окончательно понял, как сильно и на всю жизнь

люблю Веру, она стала не просто частью, а главной частью меня,

моего организма, моей души, моего сердца. И кто только может

говорить о том, что люди, имевшие гомосексуальные контакты не

могут любить женщин?

Через неделю нам выдали урну с прахом Вериной мамы, и мы

похоронили её рядом с могилой её мужа, чуть не сказал "отца

Веры". На этих похоронах Вера сказала мне фразу, которая по-

казалась мне пророческой и даже зловещей:

- Женя, я старше тебя, значит, и умру первой! - она нетерпе-

ливо прервала мою попытку не согласиться с ней, - слушай, за-

поминай и постарайся исполнить моё желание. Когда я умру,

обязательно кремируйте моё тело - не хочу, чтобы черви обе-

зобразили его! А урну с прахом не хороните, как сейчас мамину

урну, а развейте мой прах над милой реченькой под названием

"Лось", что протекает близ нас. Она недалеко и от дома и от наше-

го ресторана: выдастся свободная минутка - пройдёшь на речку,

посмотришь на её течение и вспомнишь обо мне! Но только как

о живой, а не мёртвой - ты слышишь меня, Женя! - пояснила она

свою волю.

112

Больше мы на эту мрачную тему не говорили.

И стали мы в доме жить с Верой вдвоём, а во флигеле ещё

остался водитель Сергей. Он жил в деревне Рязанский области,

женат не был, и флигель ему подходил, как нельзя больше. Ино-

гда тайно от всех он приводил к себе во флигель женщину, но

утром, когда надо было ехать на работу, то её уже там не бывало.

Вера любила водить свой "Порше" сама, но если мы ехали на

работу вместе с Сергеем, то вёл он. Ещё был у нас один автомо-

биль - минивэн "Фольксваген", но он стоял во дворике рестора-

на. Я сам водил плохо, но Сергей учил меня, чтобы я мог легко

получить права водителя.

Наступило время заняться преобразованием нашего рестора-

на - и внешним, и внутренним, и идеологическим.

ТРАГЕДИЯ И СМЯТЕНИЕ ЧУВСТВ

Думаю, что большинству читателей, кроме рестораторов и

шоуменов не требуется доскональное описание всех мероприя-

тий, что за год с лишним были проведены с рестораном "Лосиный

остров". Скажу только, что закрывали мы его на короткий пери-

од, большие строительно-ремонтные работы и все художествен-

ные преобразования велись плавным переходом. Например, как

переход от средневековья к ренессансу - считается, что начался

он в 1343 году с провозглашения поэта Петрарки королём поэ-

тов, а продолжался ведь этот переход несколько веков. Так вот,

таким моментом перехода к новому ресторану можно считать

тот, когда на его фасаде была водружена вывеска "Шок о" Лад".

Это название было напечатано на фоне очаровательного женско-

го улыбающегося ротика, в котором таял продолговатый ломтик

шоколада. Вывеска эта несколько раз модернизировалась, пока

не приобрела современный европейский вид.

Удалось набрать хорошую команду из подготовленных к

стриптизу танцоров и шоуменов, разобрать программы и отре-

петировать их. И я, и Вера были заняты с утра до ночи, как и наши

коллеги по кухне, помещению и финансам. Мы превратились в

113

одну сплочённую команду, работавшую на одном дыхании. Ника

работала в моей группе организации и постановки хореографии.

Стриптиз был для нас делом новым, и мы не хотели повторять

всё европейское буквально. Мы хотели придать ему чёрточки

близкие и понятные москвичам. Сказать "русским", "россиянам",

было бы неосмотрительно. Россиянин в Коми имеет совсем дру-

гой менталитет, нежели на Дальнем Востоке, или в Краснодар-

ском крае. Москвичи тоже разные, но москвичи - посетители

стриптиз клубов, более или менее одинаковые, по своим художе-

ственным вкусам, как минимум.

В наш ресторан люди стали ходить не выпить-закусить, как в

"Лосиный остров", а на "стриптиз шоу Сингер", как писалось в

афишах.

И, наконец, мы с Верой осуществили нашу мечту - представи-

ли зрителям тщательно отрепетированный садомазо стриптиз-

шоу, о котором я уже рассказывал. Долго не получалась искра из

разорванных наручников, но её успешно имитировали малень-

кой петардой, разрывающейся с искрами и звуком при вытяги-

вании шнура.

Всё вышло прекрасно - публика "ревела" несколько раз. Пер-

вый, когда Вере удалось обманом приковать меня. Второй - ког-

да после долгих попыток прикоснуться к ней, она протянула мне

свою маленькую ножку в прекрасной, отсвечивающей самоцве-

тами, туфельке и я с жадностью присосался к ней. Третий, когда

мне ценой неимоверных усилий удалось дотянуться губами до

её оттопыренной ко мне красивейшей попки. И четвёртый - этот

рёв не заканчивался несколько минут - когда я, разорвав оковы

с петардой, схватил Веру и смял её в своих объятьях, а потом уже

она добровольно, пушинкой вспрыгнула мне на руки и мы сли-

лись в поцелуе.

- Я счастлива! - восторженно шептала мне Вера в этот мо-

мент, - у меня даже случился оргазм от счастья!

- Молчи, не говори так! - прервал я её, - это плохая примета, -

говорить, что счастлива!

Но ведь и я был безмерно счастлив нашим успехом, более

того, и у меня от этого успеха случился оргазм. И если Вера могла

114

только утверждать это, то я мог бы доказать это любому сомне-

вающемуся!

Удивительно, но и раньше, во время каких-нибудь сверх удач-

ных, я их называл "гениальными", творческих решений я испыты-

вал подлинно сексуальное наслаждение, а часто и оргазм. Если

же его не случалось, я бежал в ванную или туалет и там "вручную"

добивался этого. Иначе длительное нытьё в нижней части живота

мне было обеспечено.

Мы искали удачные варианты, находили их, и были счастли-

вы, осуществляя найденное. Так незаметно, в успехах прошли три

года - как один вечер!

Наша сексуальная жизнь несколько нормализовалась - Вера

устраивала различные секс-шоу уже не чаще раза в неделю, а с

Никой - и того реже. Отношение Веры к Нике как-то охладело. Но

нет-нет, да и проскальзывало какое-то недоверие у Веры к Нике.

- Это такая сучка, каких поискать надо! - как-то вырвалось у Веры.

Но пояснять сказанное, несмотря на мои просьбы, Вера не стала.

У Ники же отношения к Вере было какое-то ровное и одинако-

вое, хотя, что поймёшь во взгляде чёрных глаз, выражение кото-

рых остаётся почти всё время непонятным и загадочным. Ко мне

Ника относилась почти как к Вере - ровно, одинаково и наши с

ней "разыгранные" половые акты протекали обычно с юмором, с

моей, по крайней мере, стороны.

И вот наступает 1995 год, январь. Скоро трёхлетняя годовщи-

на нашей свадьбы и смерти Вериной мамы, то-бишь, праздник

Крещения. В начале января возникли какие-то проблемы с нало-

говой инспекцией. А может, и не с налоговой, а другой. Я только

всё время слышал произнесённое шёпотом слово "инспекция", и

слово это произносила Вера в её переговорах с её пожилым за-

мом по фамилии Кац и бухгалтером Таней. И как-то утром, напра-

вив меня с Сергеем на минивэне в ресторан, Вера села на свой

"Порше", взяла с собой в сумочке какие-то документы, и нервно

попрощавшись со мной, уехала. Сказала - в инспекцию, без неё,

мол, вопрос не решается. Обещала приехать в ресторан до обе-

да. Сергей крикнуть ей, что дорога скользкая - накануне выпал

снег и подморозило.

115

Я хоть и нервничал по поводу отъезда Веры, но скорее, по по-

воду её переговоров в инспекции. Вера ехала в город, а там, всё-

таки не шоссе, особенно не разгуляешься - я знал манеру жены

гнать быстро, тем более "Порше" легко позволял делать это.

Вдруг в середине дня Кац, весь бледный, с трясущимися губа-

ми, отзывает меня в свой кабинет, и, заикаясь от волнения, со-

общает:

- Мужайся, Вера погибла в аварии! Одевайся, едем!

- Что, что ты говоришь? - затряс я его за плечи.

- Звонили из милиции, говорят, нашли её "Порше" разбитым,

а саму мёртвой на шоссе Энтузиастов. Сумочка была при ней -

нашли наш телефон. Зовут в морг на опознание. Мы должны

ехать! - потребовал Кац.

Мы быстро собрались и втроём - я, Кац и Сергей за рулём, вы-

ехали на минивэне по адресу, что был у Каца. Сказать, что я был

как в кошмарном сне - это ничего не сказать! Я был как робот, я

двигался и шёл так, как приказывал Кац. Ни слезинки, ни плача;

ни даже стона, я не издал за всю дорогу. Потом когда приехали,

меня куда-то повели, завели в какую-то комнату с закрытыми

полками, и одну из них выдвинули. Там лежало маленькое тело,

покрытое простынёй. Простыню сняли - а там моя Вера! Просты-

ню сняли только с лица, видимо она была раздетая.

- Она? - спросил кто-то в форме.

Я кивнул и приготовился поднять Веру с этой ужасной полки.

- Стойте! - крикнул в форме, - этого нельзя! Нужно провести

экспертизу - а вдруг это убийство!

- Это моя жена, я возьму её домой! Это - моя, слышите, моя

жена, и я не дам её вам! - я повторял и повторял, что это тело -

моё, и я заберу его с собой, оно принадлежит только мне!

Откуда-то появился пожилой дядя с седой бородкой и стал

что-то тоже толковать про экспертизу.

- Где тут начальник? - грозно спросил я, - мне не дают мою

жену!

- Я, я начальник! - примирительно сказал дядя с бородкой, -

понимаете - закон есть закон! Вы что хотите проститься с женой

дома? - спросил он.

116

- Да, - ответил я, - там, где я родился, отдают покойника род-

ным, домой, оттуда и хоронят. Я хочу взять мою жену с собой! Что

я уже не имею на неё прав? Нас что, развели, что ли?

- Хорошо, только согласитесь, пожалуйста! - опять вступил

дядя, - ведь мы должны узнать, может это не авария, а кто-то спе-

циально убил вашу жену, тогда мы его посадили бы или что ещё

там! А если вы очень хотите проститься с женой дома, давайте

сделаем иначе. Вы в состоянии меня послушать?

Я глупо кивнул и прислушался к его словам.

- Вашу жену приведут в надлежащий вид - ведь у неё перело-

маны кости, переломы открытые, вы не понимаете, что это такое!

Над ней поработают хирурги, косметологи, она будет красива,

как при жизни! Потом и вы, и её друзья, родные...

- У неё нет родных - только я! - чуть не взревел я.

- Хорошо, хорошо, друзья, сотрудники вместе с вами простят-

ся с вашей женой, как положено. Священник отпоёт её, если она

крещёная (я кивнул), и после этого... - дядя замялся, - вы може-

те, если мы сумеем договориться, взять свою жену, уже краси-

вую и, - дядя опять замялся, - гибкую, то есть не замороженную,

на некоторое время домой, чтобы проститься. С твёрдым, даже

письменным обещанием вернуть! А то нашим работникам так по-

падёт, что мало не покажется! На органы, скажут, отдали и тому

подобное!

Я слушал, мало что понимая, но что-то я всё-таки понял: сейчас

я мою Веру не получу, а после прощания - можно.

Я попросил "дядю" поговорить где надо, и о чём надо. Денег,

сказал, не пожалею. А в противном случае - всех поубиваю!

"Дядя" успокоил меня, сказал, что всё будет как надо, и посо-

ветовал уйти из этого мрачного помещения, принять успокои-

тельное, а лучше - напиться.

Сергей и Кац вытащили меня из морга и усадили в машину.

- Куда? - спросили они, - домой или в ресторан?

- Только не домой! - замахал я на них руками, - один я не оста-

нусь!

Приехали в ресторан, посетителям объяснили в чём дело,

благо их было два-три, не более. Повесили табличку "Учёт", и за-

117

крыли входные двери. Собрались за столом все свои, официанты

поставили водки (поминают-то, вроде, на Руси только водкой!),

на кухне быстро напекли поминальные блины. Налили водки в

гранёные стаканы (откуда только взяли?), выпили не чокаясь, за

упокой души нашей любимой Веры, закусили блинами, в которые

на кухне успели положить икру. Один стакан водки, наполовину

заполненный, накрыли ломтём чёрного хлеба, а к стакану при-

слонили неизвестно откуда взявшуюся фотографию Веры. По

одну сторону от меня сел Кац, по другую Ника, не перестававшая

плакать, вытирая слёзы платочком. Многие наши девушки тоже

плакали, даже у мужчин выступали слёзы на глазах. Я же, к своему

стыду не проронил и слезинки, не то, чтобы зарыдать от горя. Вёл

себя и разговаривал я как в обычный день, без улыбок, конечно,

и заторможено, медленно понимая, что мне говорят.

К моему ужасу, водка меня не брала. Я пил стакан за стаканом,

но оставался трезвым. Я пожаловался на это Сергею, и он налил

мне полный стакан газировки из сифона.

- Попробуй, - уверено сказал он, - это возьмёт!

Сергей оказался прав, я вскоре свалился. Меня оттащили на

диван, и видимо, размышляли, что делать дальше.

- Только не домой! - слабеющим голосом попросил я, - только

не домой!

Утром я проснулся на этом же диване, одетый, но со сняты-

ми ботинками. Рядом на полу на паласах лежал одетый Сергей.

Сперва я ничего не понял, а потом постепенно, в мой ещё сильно

пьяный мозг, стала загружаться информация о морге, о Вере под

простынёй, о "дяде" с бородкой, который обещал помочь, и о на-

чале поминок...

- Серёга, что Вера умерла? - тихо спросил я его.

Сергей встал, налил мне полстакана водки, стакан газировки

и сказал:

- Выпей, полегчает!

Я выпил водку, запил газировкой и снова забылся.

Потом Сергей всё-таки перевёз меня домой, помог раздеться,

уложил в постель. Поставил рядом бутылку с водкой, сифон с га-

зировкой и стопку блинов на тарелке.

118

- Лежи, пей, мы обо всём договоримся и организуем сами. Эту

ночь тебе придётся провести дома, а завтра утром - прощание.

После прощания мы постараемся забрать Веру домой, но нена-

долго, как договоримся. С возвратом, конечно! Так Кац мне ска-

зал, а сейчас лежи и пей! - приказал Сергей - на столе телефон, а

у меня и у Каца - пейджеры. Звони, если что!

Напомню, что мобильников тогда в России практически не

было, по крайней мере, у моих знакомых, а их заменяли, так на-

зываемые пейджеры. Человек звонил по определённому номеру

телефона и диктовал текст, который надо было передать на пейд-

жер. А дальше - почти как с СМС-кой: пейджер сигналил, и его

хозяин читал переданное послание. Какое-то, очень короткое

время, эти пейджеры были очень распространены, а потом их

подчистую сместили мобильники.

Вечером Сергей зашёл ко мне, принёс ещё бутылку, убедился,

что вода в сифоне есть, положил ещё блинов, сел на стул рядом

и сказал:

- Прощание завтра в 12 часов дня. Кац договорился, что после

прощания мы пройдём в подвал, куда транспортёр приносит гро-

бы, вместе с работником раскроем гроб и заберём оттуда Веру.

Завернём её в одеяло, тихо вынесем, положим в машину и приве-

зём сюда. Тебе ночи хватит? - деловито спросил Сергей, и я кив-

нул. - А утром пораньше снова отвезём и вернём, откуда взяли.

Хоронить будешь или кремировать? - снова деловито спросил

Сергей, - Кац велел узнать.

- Кремировать! - ответил я, - а прах я буду всегда держать

близ себя, чтобы она была всегда со мной! Хоронить, чтобы чер-

ви обезобразили эту красоту - никогда! - и я закрыл себе лицо

руками. Сергей ушёл, я снова вышел и забылся. Как прошли день

и ночь, я не помню. Утром, часов в восемь, опять появился Сергей

с кружкой полной крепкого чая. Я потянулся, было, за водкой, но

Сергей отодвинул её:

- Чай пей, он крепкий, почти чифирь, - пояснил Сергей, - се-

годня прощание, тебе надо быть в форме.

Я выпил по совету Сергея "чифиря", побрёл в ванную и долго

стоял под холодным душем. Я понимал, что надо что-то делать,

119

что лучше будет всё выполнять, как говорят, а нет - так может

быть хуже. Впрочем, куда уж хуже!

К одиннадцати мы с Сергеем были уже у зала прощаний во

дворике, где столпились все, кто пришёл проститься с Верой.

Жали мне руку, говорили "соболезную", я отвечал "спасибо". Кто-

то, например, Ника, даже целовали. Я заметил, что опять у Ники

лицо мокрое от слёз.

- Неужели Ника так любила Веру, что плачет не переставая?

Почему же Вера как-то назвала её "сучкой"? А я-то, почему не

плачу, что разве я не люблю мою жену больше всех? - такие мыс-

ли лезли мне в голову.

К двенадцати народ впустили в зал, все распределились, как

хотели вокруг гроба с моей Верой. Я стал в головах и вниматель-

но смотрел в лицо своей любимой. Вера прекрасно выглядела,

она, кажется, даже чуть-чуть улыбалась. Ни синячка, ни ссадинки.

Она не то что спала, а просто шутки ради закрыла глазки и вот-

вот откроет их... Я излишне близко придвинул своё лицо к лицу

жены, но Серёга аккуратно отодвинул меня от гроба.

Священник ходил кругами, кадил и кадил всё вокруг, распро-

страняя ароматный дым ладана, похожий на запах канифоли,

так хорошо знакомый мне по балету, читал молитвы. Наконец,

он закончил, предложил всем попрощаться с покойной и поки-

нуть зал. Все прошли мимо гроба Веры, кто, целуя её, кто - про-

сто положив на край гроба руку, а Вера улыбалась и улыбалась,

только мне.

Наконец ушёл и священник, и в зале остались только я, Кац,

Серёга и дама - служащая зала. Я не говорю уже о Вере. Мы отош-

ли в уголок, чтобы Вера нас не слышала, и Кац договорился со

служащей, что после того, как гроб спустят вниз, она проводит

нас туда, покажет в каком гробу Вера и позволит мужу при свиде-

телях взять её тело оттуда.

- Сколько вам хватит для прощания? - спросила дама.

- Рано утром привезём! - подумав, пообещал я.

- Утром поздновато! - попробовала, было, возразить дама, но

Кац отошёл с ней в сторонку, уже от нас и что-то передал в кон-

верте, назвав сумму.

120

- Хорошо, только ради бога, не подведите! Вы знаете, что бу-

дет...- Но мы уже не слушали её. Накрыли гроб крышкой, дама

нажала кнопку, и гроб медленно опустился, как мне показалось,

в преисподнюю.

Дама повела нас по лестнице вниз и открыла дверь в подвал.

Гроб Веры так и стоял на платформе подъёмника. Мы оттащили

его в сторону, дама принесла большой кусок плотной ткани, по-

хожей на занавес, и мы положили его на какой-то чужой гроб.

Потом открыли крышку "нашего" гроба и все вместе осторожно

вынули Веру оттуда. Тело её было мягкое, не холодное, но и не

тёплое - комнатной температуры. Мы положили Веру на ткань,

плотно обернули тело этой тканью так, что получился продолго-

ватый свёрток, и вынесли из подвала через указанную дверь. Бы-

стро подогнали наш минивэн, уже с разложенными сиденьями и

положили туда наш драгоценный свёрток.

Через полчаса мы, уже дома, вынули свёрток из машины, внес-

ли его в нашу с Верой спальню и положили на нашу с ней кровать.

- Пусть отдохнёт у себя, - попросил я моих помощников, - я

посмотрю за ней, а утром мы с Сергеем отвезём её обратно. Вы

ведь уже передали даме, что надо - спросил я у Каца, и он кивнул.

Был третий час дня. Я, не торопясь, развернул ткань, постелил

постель и положил Веру на её половину. Подумал, следует ли раз-

девать, но решил, что не надо. Пусть так отдохнёт у себя дома, в

своей постели! Я принёс бутылку её любимого виски, налил в ста-

кан и поставил на стул перед постелью. Налил стакан и себе, сел

на постель в ногах у Веры, чокнулся с её стаканом, сказал:

- До встречи! - и выпил.

- Да, Вера, кажется только, что мы встретимся ещё не скоро, а

ведь это - мгновенье! Столетие, тысячелетие - это тоже мгнове-

нья, но благодать - именно то мгновенье, которое Бог или судьба

дали нам провести вместе! Не знаю, были ли ещё какие-нибудь

мужчина и женщина так счастливы вместе, как мы с тобой! Что-то

мы с тобой не предусмотрели, раз это так быстро кончилось. Или

то, что ты обманула маму, или то, что день нашей свадьбы и её

смерти совпали, или то, что ты ехала так быстро по столь скольз-

кой дороге? А может, это расплата за моё нечестивое поведение

121

в молодости? Но, во-первых, Господь мог наказать за это меня са-

мого, а во-вторых - я совершал всё искренне, с любовью, не при-

нося никому зла! А вообще - пути Господни неисповедимы, никто

ничего про Него не знает! Да, мы утром расстанемся с тобой, ду-

маю, очень и очень ненадолго, но наши несколько лет, прожитые

в невероятном счастье, стоят этой недолгой разлуки!

Я говорил и говорил, вспоминая каждый штрих, каждую ме-

лочь в наших с Верой отношениях, напоминал ей о каждом счаст-

ливом моменте, проведённом вместе. Я наполнял себе стакан

ещё и ещё раз, отпивал и говорил, говорил...

Посмотрел на часы - они показывали уже одиннадцать.

- Вера, нам пора спать, ты помнишь, если мы были свободны,

мы так любили ложиться именно в одиннадцать!

Я разделся до белья, включил ночник и, как обычно, перелез

через Веру на свою половинку, "к стенке". Находясь над Верой,

я посмотрел близко-близко на её лицо - оно было прекрасно и

красиво именно неземной красотой.

- Мы вдвоём, ведь нас никто не видит, никто не осудит! - безу-

мная мысль пришла мне в голову, - и я тихо-тихо спросил у Веры:

"Ты хочешь?"

Но Вера едва заметно покачала головой: "Нет, мол..."

Я перелез на мою половину - "к стенке", взял с собой бутылку

и отпил из горла.

- Тогда спи, Верочка, ещё успеем, у нас впереди целая веч-

ность! - успокоил я и Веру и себя, и ещё отпил.

Трудно поверить в это, но я заснул. Снился какой-то очень

мирный и спокойный сон, мы с Верой где-то на природе, катаем-

ся в траве, балуемся... Вдруг что-то резко ударило меня по голо-

ве - как тогда Вера тяжёлой книгой. Я вскочил, - опаздываем, ду-

маю, - но часы стенные показывают семь - рано ещё. Вера рядом,

значит всё в порядке, трогаю её, а она - одетая.

- Вера, - и я толкаю её рукой в бок, - Вера, почему ты одетая?

Но Вера не отвечает, и снова тяжёлая книга, уже в десть раз тя-

желее, ударяет меня в голову. Я всё понял! Веры нет больше, она

погибла, она лежит со мной - мёртвая и её надо скоро нести на

сжигание!

122

Волосы медленно стали подниматься на моей голове, и я из-

дал такой вопль, какой не только не издавал раньше сам, но и не

слышал от других. Я вскочил с постели, и вопил, вопил не пере-

ставая. Я бился головой о стены, рвал на себе бельё, волосы. Слё-

зы ручьями лились из глаз, а я не переставал вопить даже тогда,

когда в комнату вбежал полураздетый Серёга. Он схватил меня,

удерживая от битья головой о стены, быстро прыснул мне в лицо

газировкой из сифона. Я замолчал, потом сказал ему тихо:

- Вера ведь умерла! - указывая на улыбающуюся Веру в по-

стели.

Сергей поволок меня в ванную и поставил под холодный душ.

Я не сопротивлялся и, кажется, пришёл в себя. Сергей приодел

меня, как мог, и повёл к себе во флигель.

- Никакой водки пока! Нам надо исполнить свой долг - отвез-

ти Веру обратно, мы это обещали! - сурово сказал Сергей и налил

мне кружку чифиря.

Потом я пошёл к себе, покорно оделся и вышел к Сергею.

- Спасибо, тебе, друг! - только и вымолвил я.

А он неожиданно посмотрел на мою голову и изумлённо сказал:

- Ё-моё, да ты поседел наполовину!

Я зашёл на веранду, включил свет и посмотрел на себя в зер-

кало. Да, большая прядь волос, прямо спереди, стала белой. Я

помочил палец во рту и попытался стереть воображаемую кра-

ску, но она не стиралась - прядь была действительно седой! Я

слышал, конечно, что такое бывает от сильных переживаний или

страха, но как физиологически это происходит, я до сих пор по-

нять не могу!

Мы с Серёгой снова замотали Веру в ткань, положили в маши-

ну и повезли куда следует. Заехав во дворик морга, Сергей выско-

чил поискать вчерашнюю даму, а я остался с моей Верой. Нако-

нец Сергей прибежал обратно, сел за руль и подъехал к нужной

двери. Мы вдвоём подняли Веру, занесли в помещение, и тут я

увидел вчерашнюю даму. Она со страхом смотрела на меня, когда

мы с Сергеем разворачивали Веру, а потом осторожно клали её

снова в гроб. Я крепко поцеловал Веру в губы и сказал ей:

- До встречи! - и она едва заметно кивнула мне.

123

- До чего же красивая была девушка! - вдруг произнесла дама.

- Была, есть и всегда будет! - уверенно ответил я ей.

- Все документы на урну у вашего старшего, - сказала дама, -

имея в виду Каца, всё что надо, он знает! - и добавила - и всё что

следовало, он уже мне передал...

Мы с Сергеем сели в автомобиль и уехали в ресторан. Сегодня

мы тоже устроили поминки по Вере, на сей раз более организо-

ванные. А через неделю я получил урну с прахом Веры. На урне

было написано: Вера Арнольдовна Сингер, 1962-1995. И право-

славный крестик повыше надписи.

Я занёс эту урну в спальню и поставил на тумбочку возле по-

стели. А к урне прислонил мою самую любимую фотографию

Веры.

МУРКА

Первые дни и недели после смерти Веры я вёл, можно сказать,

растительную, или выражаясь научно, вегетативную жизнь. Рабо-

тал, то есть ставил шоу, ел на работе, то-бишь в ресторане, что

дадут, даже танцевал сам, правда, без улыбки на лице. Отдыхать я

не хотел, чтобы не лезли в голову грустные мысли.

Мне рассказали, как произошла авария. На шоссе Энтузиа-

стов, поближе к Кольцевой, Вера пыталась обогнать грузовик. Тот

вилял задом и Вера приняла слишком влево, чтобы не задеть его.

Развила большую скорость при обгоне и не заметила мощный

джип впереди, тоже идущий в левом ряду с большой скоростью.

Сильнейший удар, подушки безопасности почему-то не сработа-

ли, может потому, что автомобиль был куплен уже не новым.

Сотрудники, тот же Кац, по имени-отчеству Илья Аркадьевич,

сообщили мне, что всё имущество Веры, включая ресторан, те-

перь должно перейти ко мне, так как ни детей, ни братьев-сестёр

у неё не было. Официально - через полгода, но работать-то надо

и сейчас. Так что я стал, вроде, пока неофициальным хозяином

ресторана. Я не хотел занимать должность директора, да и какой

я директор? Исполняющим обязанности стал Кац, а его замом - я,

124

как и был раньше - по художественной части. Кац намекнул мне,

что неплохо бы и мне начать попристальнее вникать в основы

хозяйственной деятельности предприятия. А то - мало ли чего -

и Кац туманно поводил перед своим лицом пальцами. Охотников

поживиться чужим всегда много, а сейчас он, Кац - теперь один,

и нет умной и понимающей хозяйки.

- Жаль будет - хороший ресторан, пропадёт ведь! - хмыкнул

Кац.

Я понял, что если не хочу, чтобы весь труд Веры пропал да-

ром, надо учиться. В очный институт идти - времени на учёбу не

хватит, а вот в заочный - народного там или антинародного хо-

зяйства - ещё можно. Вот и решил я поступить в тот самый инсти-

тут на заочное отделение учиться на руководителя предприятия

общественного питания и культуры. А как же ещё называть ре-

стораны, где упор сделан не на еду-питьё, а на зрелищные меро-

приятия.

Несколько раз Ника подходила ко мне и предлагала встре-

чаться, чтобы, как она выразилась, хоть как-то скрасить моё оди-

ночество. Мне действительно было очень одиноко, а с Никой мы

могли бы вспоминать Веру. Но я быстро понял, что одними вос-

поминаниями тут дело никак не ограничится, и ответил ей, что

встречаться было бы можно, но с годик надо подождать. Ника

извинилась и сказала, что я прав, хотя она имела в виду совсем

другие - так называемые "платонические" встречи.

Я всё свободное время уделял, как моим прямым занятиям с

хореографией и шоу, так и в утреннее и дневное время "инсти-

туту имени Каца" - учился у Ильи Аркадьевича практике хозяй-

ствования. Сделал турне по Европе, вернее, по европейским ре-

сторанам и клубам с разнообразными стриптиз-шоу. Мне очень

помог английский, а в Австрии, Германии и Швейцарии - немец-

кий. Узнал много нового и стал тут же поправлять программу на-

ших выступлений. А летом сдал экзамены в институт, тот о кото-

ром упоминал, на заочное отделение. Поступил, конечно же.

Наступил август, одиночество чувствовалось всё сильнее. Вы-

ручал меня ставший мне другом Сергей. Поздними вечерами,

когда он уже приезжал с работы и привозил меня (так как я, хоть

125

и крепился, всё таки вечерами выпивал в ресторане), я заходил

к нему во флигель, и мы поддавали по чуть-чуть. Сергей лет на

десять старше меня, был любителем женщин, и я перезнакомил-

ся в его флигеле почти со всеми прекрасным населением нашего

Лосиного района. Дамы, принимая меня за коллегу Сергея, "ка-

дрили" меня, но я, смеясь, отвечал им, что я "не по этой части". И

Сергей помогал мне, рассказывая им по секрету, что я - танцов-

щик, а они, дескать, "гребуют женским полом".

- Что, он из этих? - с сожалением спрашивали его дамы.

- Ещё как из этих, баб на дух не переносит. Если прикоснёшь-

ся - час будет отряхиваться!

- Жалость-то какая, ведь красив невозможно! - вздыхали

дамы.

Сергей рассказывал им, что я по совместительству - сторож,

охраняю дом, оставшийся без хозяев, да и прибираю там. А за-

одно и подтанцовываю в ресторане. Одного минивэна нам уже

не хватало и я купил отечественный УАЗик. И в грязи не застрянет

и грузы для ресторана возить можно по плохим дорогам, где ми-

нивэн тут же сядет "на пузо".

Итак, август. Иду я уже к себе после Сергея и вижу - на сту-

пеньках веранды сидит маленький, весь белый пушистый котё-

нок и жалобно плачет. Поднял я его, а он дрожит, как от холода,

смотрит недоверчиво так, прямо в глаза, в руку мою вцепился и:

"мяу-мяу!". Тихо так просит, чтобы не бросали его: дескать, на-

мучился уже, никто не берёт, хотя бы ты не бросай! Глаз - один

голубой, другой жёлтый. Я вспомнил, что если кошка вся белая,

а глаза голубые - то она глухая. А тут - один глаз жёлтый. Я от-

вернулся и позвал его: "кис-кис", котёнок тут же повернул ко мне

голову и сказал: "мяу!". Не глухой, значит! Я прижал его к своей

груди, котёнок всеми силами прижался ко мне тоже, и смотрит,

смотрит прямо в глаза.

- Да одиноки мы оба с тобой Мурка, никого у нас нет на све-

те! - тихо сказал я, и котёнок, замурлыкав, стал тереться мордоч-

кой о мою грудь. Он мурлыкал громко так, словно был большим

котом. Правильно выходит, что я имя ему такое дал: Мурка - мур-

лычет, значит! Я занёс котёнка домой, налил ему в блюдце воды,

126

разыскал какой-то колбасы, мяса и накрошил ему в тарелочку.

Котёнок жадно накинулся на еду, затем на воду, затем опять на

еду... Всё, решил я - будем жить вместе! Тебя, Мурка, Господь мне

привёл, а может в тебя перевоплотилась душа Веры? Как бы то ни

было, теперь мы - вместе!

Только Мурка ты действительно, или Мур? Я перевернул ко-

тёнка на спинку, он смешно засеменил ножками. Разглядывал я

его половые признаки, но так ничего и не понял. Вроде, мужских

шариков на том самом месте не было, значит, Мурка. Пока, по

крайней мере, не обнаружится, что это Мур.

Первую ночь после ухода Веры я спал с живым существом -

киской Муркой. Мы прижались друг к другу, как будто боялись,

что нас растащат. Показал бы я тому "кузькину мать", кто попы-

тался бы это сделать!

Но счастливая ночь кончилась, котёнок уже бродил по спаль-

не, ища, по-видимому, туалет. Я сбегал на двор и набрал в боль-

шую тарелку песка. Усадил Мурку на песок, она несколько раз

сползала с тарелки, а потом всё-таки пописала, тщательно зака-

пывая за собой следы преступления. Я положил Мурке колбасы,

кусочек варёного мяса, налил в блюдце воды. Потом запер спаль-

ню и, счастливый, поехал на работу.

Всё время, пока я был в ресторане - танцевал ли или занимал-

ся хозяйственными делами с Кацом, Мурка не выходила у меня из

головы. Я боялся, что она заберётся на шкаф и упадёт оттуда, за-

лезет, откуда вылезти невозможно, съест гвоздик или стёклышко.

Иначе говоря, что я её могу потерять. Это маленькое беспомощ-

ное существо как-то разом стало невероятно близким мне, трудно

это произносить, но этот котёнок заменил мне в чём-то мою Веру.

Прискакав домой на своём "козле" - УАЗике, я тут же бросился

отпирать спальню и искать Мурку. Но её нигде не было. Я звал

её, смотрел в любые щели, вставал на стулья, чтобы заглянуть на

шкафы - Мурки нигде не было. В отчаянии я стал звать Сергея,

чтобы он помог мне, но вдруг, откуда ни возьмись, из-под крова-

ти, подняв хвост, важно выходит Мурка. Где она было - одному

богу известно, да и ей самой, наверное. Так я узнал про особен-

ность кошек прятаться так, что их и не найдёшь.

127

Я заделал все пазы и щели в спальне, заставил коробками и

"дипломатами" все проходы, куда могла бы протиснуться Мур-

ка, но она продолжала прятаться. Вся белая, она прижималась к

подушке и тихо лежала на постели, совершенно невидимая для

человеческого глаза.

Но как я ни привыкал к её повадкам, страх потерять котёнка у

меня не исчезал. Я попросил Сергея во время разъездов по горо-

ду купить питание для котёнка, иначе ресторанные закуски, как я

решил, могут ему навредить. Сергей привёз коробочки и банки с

питанием, осмотрел котёнка и, как специалист (а у него в деревне

всегда жили кошки), заключил, что это действительно Мурка, а не

Мур. И ещё посоветовал не пускать её на волю - во-первых, соба-

ки загрызть могут, а во-вторых - принесёт потомство, и куда его

потом девать? Я так и поступал, запирая Мурку сперва в спальне,

а чуть позже и в большой столовой, чтобы ей было попростор-

ней. С Сергеем вместе решили вопрос о кошачьем туалете.

Надо сказать, что после ухода Веры мы с Сергеем неплохо под-

ружились. Это - "бывалый" парень с хорошим житейским опы-

том - он побывал в армии, жил в деревне, с женским полом был

знаком не понаслышке. Но жениться не хотел наотрез - женюсь,

говорит, когда постарею или инвалидом стану. Знаю, говорит, я

ихнего брата, вернее - ихнюю сестру, только бы захомутать му-

жика! Но мне "завести" бабу советовал.

- Ты, говорит, только сюда её не води, а то повадится - не от-

вадишь! Сам к ней ходи, или на крайний случай в мамин флигель

приводи. Скажи, что служишь в охране или сторожем, а то и во-

дилой, как я! Узнают кто ты, в натуре - захомутают, как пить дать!

Ты ещё этих бестий не знаешь, Вера твоя была не от мира сего,

хотя тоже, царство ей небесное, от мужиков пользу имела! А вот

от кого - упаси боже, так это от Ники вашей! Знаю я эту Нику, как

облупленную, разве только сам с ней ещё не спал. Пробы ставить

негде, хотя танцует неплохо, прямо за сердце, да и за другие ме-

ста берёт! Надувала она твою Веру, но та почему-то прощала её,

любила, видать! Приводила она мужиков и сюда, когда они с по-

койницей, царство ей небесное, вместе гуляли. Но не из нашего

ресторана - знает она, что "не люби, где живёшь", а тем более -

128

работаешь. Да и вообще, я этим "цыганкам" с чёрными глазами

не доверяю - пёс знает, что у них на уме, а по глазам не поймёшь!

Большой теоретик и практик, этот Сергей был по женской

линии! Но мне сейчас было не до баб - только ресторан и Мур-

ка в голове. Мурка наловчилась на ночь вскакивать на кровать,

забираться под одеяло и спать так в ногах у меня. Я забирал её,

бывало, поближе к голове, чтобы смотреть на неё, но она непре-

менно перелезала опять в ноги. Так, видимо, ей было спокойнее:

а то чья-то огромная башка поблизости, да и пасть с зубами - ещё

съест ненароком.

И вот, однажды я уже засыпал с Муркой в ногах, как вдруг она

начала продвигаться вверх, имея в виду - к бёдрам. Я лежал на

спине, и Мурка двигалась в ложбине между моих ног. Чем это за-

кончится? - с интересом подумал я. А закончилось вот чем. Мур-

ка ткнулась носом, сами представляете во что. Обнюхала со всех

сторон и стала трогать лапкой. Эрекция не заставила себя ждать,

и Мурка, почувствовав шевеление, быстро цапнула шевелящий-

ся предмет когтями. Мышкой, что ли он ей показался, или птич-

кой? Эрекция остановилась, но я не стал прерывать действий.

Что будет дальше? - ожидал я.

И вдруг Мурка начала делать то, что должен был сделать

бы почти любой котёнок. Вы знаете, как будет "котёнок" по-

французски? Если не знаете, то загляните в словарь, я же обещал

скабрезных слов не употреблять. В крайних случаях - медицин-

ские и научные термины. Так вот, Мурка, как и положено котятам,

присосалась к моему "хвостику", как к маминой груди, и стала по-

сасывать его. Видимо, надеясь, извлечь из него молоко. То есть,

в человеческом исполнении, совершать орально-генитальный

секс, или в простонародье то, что по-французски означает слово

"котёнок".

Я замер. Что делать? Когда Чернышевский задавал себе и нам

этот вопрос, он, наверное, и не думал, что может случиться и та-

кая ситуация, где эти его сакраментальные слова окажутся в бук-

вальном смысле кстати. Что делать? Прогнать Мурку? А зачем,

она же с её точки зрения, ничего плохого не делает - пытается до-

быть себе молока. Мне тоже не больно, даже приятно - и ещё как!

129

И я решил пустить всё на самотёк - будь, что будет! И, как и следо-

вало ожидать, всё закончилось известно чем - Мурка получила-

таки своё вожделенное молоко! Правда, по-видимому, не того

вкуса и консистенции, что предоставляла ей её мамка-кошка. Но

добыча так понравилась Мурке, что она с громким урчаньем и

жадностью полакомилась ею. После чего опять перелезла в ноги

и стала истово вылизывать себя, как после сытного обеда.

Я лежал, как говорят, весь в прострации. Что это было - по-

ловой акт, шутка, недоразумение? Ведь не стал же я ещё и "ско-

толожцем", в довершение к моей разнообразной сексуальной

ориентированности? Во-первых, Мурка - не скот, а нежнейшее

и красивейшее создание. Во-вторых, я не совершал вообще ни-

каких действий, лежал, как истукан, а инициатором и действую-

щим началом была именно Мурка. Выходит - не я "скотоложец",

а она - "человеколожица", если вообще уместен такой термин.

Но, как бы то ни было, в жизни моей появилась хоть какая-то ра-

дость, которой давно не было.

На следующий день Мурка вела себя так, как будто вообще

ничего не произошло. Утром бегала за мной, просила еду, потом

сходила в туалет. Затем прыгнула на кровать и стала, громко урча,

вылизывать себе шерсть, простите, мягчайшую шёрстку, мех.

Готовясь ко сну, я мучительно думал - а как поведёт себя Мур-

ка сегодня ночью? Я специально лёг спать в то же время, что и

вчера, и почти не шевелился, боясь испугать Мурку. Но сегодня,

когда она вспрыгнула на мою кровать, то сразу же тихонько, по-

партизански, начала пробираться уже известным ей путём между

моими ногами. Видимо, кошачья память зафиксировала вчераш-

нее угощение, которое явно оказалось Мурке по вкусу. Так или

иначе, сегодня Мурка всё проделала профессиональнее, чем

вчера, и угощенье ей досталось быстрее...

Все эти дни я ходил сам не свой - в моей жизни появился некий

новый, доселе неизвестный мне стимул, подаривший мне новое,

необычное, даже странное счастье. Я уже любил Мурку, любил

не так, как любят очаровательного котёнка, который жалобно

мяукает у вас на руках, преданно заглядывая в глаза. Я полюбил

её, мне неловко даже произносить это по отношению к милому

130

животному - как сексуального партнёра. Тайного сексуально-

го партнёра, по-видимому, скорее активного, чем пассивного. Я

страстно ждал ночи, чтобы я мог встретиться с ним, именно как с

секс-партнёром, и я поражался выдержке этого партнёра, своим

поведением днём ничем не выдававшего наших с ним "конфи-

денциальных" отношений. Суперагент, а не партнёр!

Постепенно любовь наша возросла до двух общений за ночь.

После первого Мурка, полежав немного в ногах и тщательно вы-

лизав свою шёрстку, спрыгивала с кровати и отправлялась на

осмотр помещения. Убедившись, что мышей, птичек, кротов, а

также другой мелкой живности нет, часов в шесть-семь утра Мур-

ка снова запрыгивала на кровать и аккуратно забиралась под

одеяло со стороны ног. Потом всё повторялось снова по вечерне-

ночной программе.

Так продолжалась наша любовь и моё, а возможно, и Муркино

счастье, до лета. Летом же случилась беда, даже не беда, траге-

дия, которая в моей жизни была второй по значению и по воздей-

ствию на мою психику. Каким-то непостижимым образом Мурке

удалось вырваться из запертого помещения спальни. То ли через

форточку, которую я в жару приоткрывал, то ли она невидимо

проскользнула наружу вслед за мной, но первый нелегальный

выход Мурки "на волю" оказался и последним. Неопытную ко-

шечку разорвали собаки, стаями бегающие по дорогам между

коттеджами.

Мне эту ужасную весть сообщил Сергей, когда я, отчаявшись

найти Мурку в спальне, обратился к нему за помощью.

- Хотел было сказать, что сбежала, наверное, Мурка на сво-

боду и бродит сейчас с котами. Но ты будешь искать её, думать

всякое - лучше знать правду! Разорвали её собаки, чёрт бы их по-

брал, сволочей! Мне это сообщили соседи, показали тельце не-

счастной Мурки, каким его оставили эти злодеи. Несправедливо

всё это - что эти тупые собаки хотят от кошек, почему ненавидят

их, как это только Господь терпит! Короче, схоронил я её у забора,

и большой белый камень поставил на могилке. Не стал дожидать-

ся тебя, не хотел, чтобы ты видел свою любимицу в таком виде! И

так у тебя душа до сих пор плачет по Вере, а тут ещё новое горе.

131

Ну, будешь иногда навещать её могилку у забора, и всё. А что при-

кажешь делать, если жизнь такая?

Сергей закончил свой монолог и махнул рукой. Позвал меня к

себе и налил стакан водки. И случилось невероятное - я не пла-

кал тогда, когда узнал, что умерла моя Вера, даже тогда, когда

увидел её в морге, почему-то не плакал. А сейчас разрыдался как

ребёнок, у которого сломали любимую игрушку. Слёзы лились

ручьём, и я, как баба, подвывал тоненьким голоском, запивая

слёзы глотками водки. Даже Сергей прослезился, клял на чём

свет стоит "этих тупых собак", говорил, что лучше бы они людей

плохих грызли, он бы даже мог бы указать, кого конкретно...

Что-то к часу ночи я вернулся в спальню, выпил ещё и за-

валился, как был одетым на постель. Потом откинул одеяло со

стороны ног, включил свет и наскрёб на белой простыне белых

же волосков Мурки, которые она оставила после своих пребы-

ваний на этом месте. Поливая их слезами, я целовал эти волоски

и размазывал их у себя по губам и щекам. Так и заснул весь в

слезах.

Утром, проснувшись и вспомнив, что Мурки больше нет, ак-

куратно собрал её волоски, где только они встречались мне, и

положил их в шкатулку из-под Вериных драгоценностей, вернее,

вместе с ними. У Мурки-то не было ни золота, ни бриллиантов.

Была у неё только белая шёрстка, которая сейчас для меня до-

роже любых самоцветов. Вот и лежат теперь в одной шкатулке

"самоцветы" Веры и волоски Мурки - самых дорогих и любимых

для меня существ, которые так нелепо погибли!

НИКА

На работе, то-бишь в ресторане, почти все сотрудники знали

про мою самую лучшую в мире кошку Мурку, и что после смерти

Веры она для меня была самым дорогим существом на свете. И

когда я объявил, что Мурка погибла и какой мученической смер-

тью, мужики закачали головами и насупились, а иные женщины

даже всплакнули. Особенно переживала Ника. После наших вы-

132

ступлений, когда надо было уходить домой, она подошла ко мне,

отвела в сторонку, и, глотая слёзы, сказала:

- Женя, ты как-то сторонишься меня, что я тебе плохого сде-

лала? Когда ушла от нас Вера, и тебе было так тяжело, может я

бы и смогла как-то утешить тебя. Но ты отказал мне в этом, и, на-

верное, был прав. Ты жил с нами обеими, и получилось бы, что я

заменила тебе Веру. Это неэтично, я поняла тебя. Но теперь ты

опять в горе, погибла твоя любимая кошка, почему же теперь я

не могу утешить тебя? У меня сердце кровью обливается, когда я

смотрю на тебя, ты же мне не чужой! Хотя я и понимаю, что была

лишь игрушкой в наших с Верой любовных играх, но игрушкой

ведь живой! Не будь таким жестоким ко мне, не отвергай меня!

Не съем же я тебя, в конце концов, да и что плохого я тебе смогу

сделать, когда тебе сейчас и так хуже худшего!

Слушал я Нику и думал: а ведь она права - люди же мы, а не

герои книги "Пан" норвежского писателя Кнута Гамсуна. Это я о

лейтенанте Глане и его, пардон, бабе - неуклюжей, косолапой Эд-

варде, говорю. И эта баба, замужняя, между прочим, любит этого

нерусского Глана - отшельника и охотника со звериным взгля-

дом, самозабвенно и обречённо. Воистину: "сильна, как смерть,

любовь, жестока, как ад, ревность!" - это эпиграф к этой книге. И

вот Эдварда узнаёт, что её любимый уезжает навсегда куда-то. И

тогда она решается попросить у него подарить ей на память его

любимую собаку - огромного Эзопа. Ну не брать же такую собаку

с собой из Норвегии чёрт знает куда! И эта сволочь Глан, зная как

обречённо он тоже любит и свою бабу и собаку, стреляет Эзопа и

посылает бабе её труп в мешке! А самого Глана его же друг убива-

ет в Индии выстрелом в лицо на охоте! Тьфу ты, нехристи какие!

Но поделом ему, таких как он - всех порешить надо бы!

А ведь фамилия настоящая у этого писателя Гамсуна оказалась

- Педерсен, а в переводе "сын Педера". И этот Педерсен - лау-

реат Нобелевской премии! Да за такие произведения и за такие

фамилии анафеме предавать надо, а не Нобелевки раздавать! И

вдруг я со стыдом вспоминаю, что ведь и я - Педерсен, причём

натуральный, а не по фамилии! Да и по поступкам - не лучше!

Ника хочет помочь мне, а я отвергаю её, потому, что она, видите

133

ли, наверное, гуляла и с другими! Знала бы она, с кем "гулял" я,

предложила бы она тогда мне свою помощь - не уверен! Подумал

я и решил - не такой уж я "педерсен", чтобы бабу терзать, пойду,

думаю, ей навстречу!

И договорились мы с ней поехать к ней домой, где, кстати, я

ещё не успел побывать. Жила Ника неподалёку - в Измайлово

в однокомнатной хрущёвке на пятом этаже пятиэтажного дома.

Жила одна, и я решил, что ни мужа, ни детей у неё так и не заве-

лось. Сели мы в мой УАЗик и, подпрыгивая на ухабах, поехали в

Измайлово. Взяли с собой кое-чего, хотя Ника и говорила, что у

неё дома "есть всё".

Через полчасика мы уже заходили к Нике в квартиру, а ещё че-

рез минут десять сидели за столом. Первым делом мы помянули

мою Мурку, которая погибла вчера. Вторым - Ника предложила

помянуть нашу любимую Веру и выпить не чокаясь. Но я возразил:

- Для меня Вера жива вечно, только находиться далеко, и я

жду - не дождусь, когда встречусь с ней. Как Орфей с Эвридикой -

в раю или аду, где угодно, лишь бы снова быть вместе! Поэтому,

выпьем за неё, как за живую! - мы чокнулись и выпили до дна.

Закусив знакомой ресторанной едой, мы выпили за наши с Ве-

рой и Никой любовные игры, за то, что было только у нас, за то,

что нас объединяло.

- Действительно, живут люди обычно, скучно, обыденно, хо-

дят на нелюбимую работу, живут с нелюбимыми людьми, встре-

чаются с надоевшими друзьями. У нас же с Верой всё было пра-

вильно - работали мы весело, с интересом, с настроением; замуж

Вера вышла за любимого парня, встречалась с любимой под-

ругой, - рассуждала Ника, сидя с бокалом в руках, она была бы

рада, если бы увидела нас вместе, помнящих и любящих её!

Я слушал Нику и находил её мысли логичными. Ведь наша

встреча - это воспоминание о Вере, о наших любовных играх.

Они нравились Вере, и ей понравилось бы, если мы с Никой по-

вторили бы наши игры с памятью и любовью к ней! Мы выпили

за то, чтобы наша дружба - моя с Никой, - стала бы живым памят-

ником нашей любимой Вере. Выпили - и поцеловались с Никой.

Моё лицо приблизилось к лицу Ники, я увидел, как скосились к

134

переносице её чёрные глаза, и вспомнил, что так же они сходи-

лись к переносице, когда мы с Никой сближались в наших любов-

ных играх. Я потерял контроль над собой и просто припал к губам

Ники - я целовал и целовал их, вспоминая, как мне было хорошо

с ней тогда, в играх. Обняв её за талию, я поволок Нику к постели,

и заметил, что она охотно позволила мне это сделать. Мы лихора-

дочно стали сбрасывать с себя одежды, и вскоре я увидел такое

знакомое стройное тело с рассыпанными по подушке чёрными

волосами. Она протянула ко мне руки, я припал к её телу, и Ника

прижала меня к себе.

Мы вспомнили всё, что было между нами и те любовные игры,

как было хорошо и спокойно, как мы наслаждались друг другом,

как чувствовали друг друга и снаружи и изнутри. Оргазм наш был

спокоен и нежен, без криков-стонов, царапаний и укусов. Мы от-

кинулись друг от друга, отдыхая, но не прошло и десяти минут,

как страсть снова свела нас. И так повторялось, повторялось,

снова и снова. Эта моя с Никой ночь оказалась рекордной по чис-

лу оргазмов, моих, по крайней мере. Я понял, что чем спокойнее

и нежнее женщина, чем меньше у неё эмоций, особенно имею-

щих физический выход - стонов, криков, царапаний, щипков,

укусов и тому подобного, тем больше число оргазмов будет у её

партнёра. Но женщина должна целиком нравиться партнёру - её

тело, лицо, глаза, запах, поцелуи, вкус губ, слюны и всё другое.

Страстная любовь тут необязательна, она даже может помешать.

Каждый половой акт с бешеной страстью отнимает от мужчины

столько же сил, сколько два спокойных акта с приятной и спокой-

ной женщиной.

Утром мы проснулись, не забыв совершить ещё один лю-

бовный акт перед вставанием. Помылись вместе под душем,

позавтракали, и я поехал в ресторан. Ведь на мне были и хо-

зяйственные и художественные заботы, а на Нике - только худо-

жественные.

Так я стал встречаться с Никой почти ежедневно, у неё на квар-

тире. Потом, что-то через месяц, мы стали наведываться и ко мне

в коттедж, вызывая большое неудовольствие Сергея.

- Чем же тебе так не угодила Ника? - всё допытывался я.

135

- Сам со временем узнаешь, - уклонялся от прямого ответа

тот, - лучше проверь её на "вшивость" поскорее. Диктофончик

там оставь у неё дома под койкой, или бумажник положи без при-

смотра! Сам и увидишь, чего я буду клепать на твою бабу!

Я поинтересовался у Ники, как она познакомилась с Верой, и

как начались их сексуальные "шоу". Ведь не со мной же первым

подруги начали исполнять свои роли - они были слишком про-

фессионально исполнены.

И Ника рассказала, как её нашла Вера в одном второраз-

рядном ресторане, где Ника подтанцовывала певцу. Пробное

выступление прошло успешно, и Ника стала работать у Веры в

ресторане, тогда ещё кооперативном. А как-то вечером после

выступлений Вера пригласила Нику домой - посидеть, выпить,

поговорить. Что ж, выпили, поговорили. Вера призналась Нике,

что восхищена её красотой - как тела, так и лица, но совершенно

не знает её как человека. Попросила рассказать о себе, но Ника

честно призналась, что не всё про себя ей хотелось бы открыть

даже подруге.

- Я учусь у тебя, Вера, - призналась ей Ника, - ты же ничего о

своём прошлом не говоришь, да я и не прошу!

Вера нехотя признала правоту Ники, и подруги выпили за их

девичьи тайны. Потом Вера стала ласкать и целовать Нику, при-

гласила её наверх -послушать музыку и попить вина лёжа. Ну, и

случилось то самое, что Ника уже представляла себе - акт лес-

бийской любви, активный со стороны Веры. Ника призналась

мне, что удовольствия от однополой любви она не испытывала,

но подыгрывала Вере - хозяйка, всё-таки. Просила Вера Нику ис-

полнять роль и активного партнёра, что Ника тоже делала, ста-

раясь вести себя поискреннее и посексуальнее. Вера осталась

довольна.

Встречи подруг стали регулярными - раз или два в неделю.

Постепенно появились и механические "помощники" - фаллои-

митаторы, которые Вера, видимо, приобрела в секс-шопах. Ино-

гда Вера включала видеоплеер с записями актов лесбийской

любви - и своими природными средствами и с механическими

"помощниками". И подруги старались подражать героиням ви-

136

деоклипов, внося иногда что-то своё творческое. Ника заметила,

что творчество, даже в такой интимной области как секс, тем бо-

лее, лесбийский, приносило Вере огромное наслаждение. Каж-

дый новый нюанс, каждое необычное решение - способ, поза,

движение - вызывало у Веры небывалый прилив энергии и на-

слаждения.

- Вот она - креатофилия - получение сексуального удоволь-

ствия от творчества, столь характерная и для Веры и для меня, -

подумал я, - как мы с Верой подходили друг другу. Всё, этого у

меня больше ни с кем не будет!

Постепенно подругам их совместные акты приелись, и вы-

думщица - Вера пожелала привлечь к их с Никой сексу и лицо

противоположного пола, иначе мужчину.

Как-то Вера предупредила, что у них с Никой появится третий

партнёр - противоположного пола. Ника шутливо заметила, что

как хозяйка скажет, так и будет. Вечером Ника заметила в ресто-

ране нового молодого человека, к которому часто подходила

Вера. Привлекательный и где-то даже смущённый молодой чело-

век поехал с подругами вместе к Вере домой. За рулём была Вера,

хотя она и выпила немного. Главное, чтобы Сергей или сторож

Вася не заметили чужака. И мужик, которого звали Гариком, когда

надо было, пригибался и почти ложился на заднее сиденье.

Компания выпивала внизу в столовой, а потом поднималась

наверх. Вера ненавязчиво так, рассказывала сценарий их шоу,

достаточно несложный. Гарик и Вера - муж и жена, они приходят

домой вместе. Гарик остаётся в комнате, а Вера идёт в ванную -

принять ванну с лечебными травами. Гарик знает, что эти водные

процедуры продляться не менее часа и спокойно слушает музы-

ку. А тут приходит в гости подруга Веры - Ника. Она присажива-

ется за стол, они выпивают, а потом начинают флиртовать. Затем

место действие перемещается на кровать и начинается сцена

любви Гарика с Никой. А тут тихо выходит из ванной, якобы жена

Гарика - Вера, и устраивает скандал. С битьём "мужа" книгой по

голове, плёткой по голой попе и так далее. Гарик униженно полза-

ет на коленях перед Верой и просит прощения. Вера смягчается

и указывает ему пальцем на место, где и надо просить прощение.

137

Вера садится на кресло, и Гарик чуть ли ни повизгивая от рабо-

лепства, делает ей куннилингус. Вера постепенно входит в раж

и начинает постанывать и изгибаться телом, поднимает ноги всё

выше и выше. И наконец, у неё происходит оргазм - натураль-

ный или наигранный - неизвестно. Удовлетворённая Вера уходит

снова в ванную, а Гарик с Никой продолжают свой прерванный

половой акт. Потом все весело выпивают и закусывают, а ещё поз-

же идут спать. Вера - к себе вниз, а Гарик с Никой остаются навер-

ху. Но они просто и без излишеств засыпают, чтобы отдохнуть от

трудозатратного шоу.

Ника не знала, откуда Вера брала этого Гарика. Похоже, что

она просто нанимала его за деньги, а где - неизвестно. Но Ника

ни разу не заметила, чтобы Гарик реально исполнял роль мужа

Веры, то есть совершал с ней обычный половой акт. По замыслу

шоу, Гарик был рабом, а Вера - госпожой, и их близость дальше

куннилингуса не шла. Ника же была по сценарию, вспомогатель-

ным действующим лицом, вызывающим ревность и ярость Веры

и униженный страх Гарика.

Я отлично помнил, что подобный сценарий был и в наших шоу,

только я там исполнял роль настоящего мужа Веры, кем, соб-

ственно, и являлся.

У нас же с Никой жизнь шла ровно и размеренно, без каких-

либо новаций.

Спали мы наверху, где обычно и проводили наши любовные

шоу, ещё с участием Веры. Всё было тихо-спокойно, моя жизнь

"устаканивалась" и стала напоминать таковую у обычного "жена-

тика". Мы с Никой вместе приходили с работы, ужинали, чем "ре-

сторан послал" с непременными возлияниями, конечно. Потом

спокойно ложились спать, выключив и верхний свет, и ночник, и

чинно так, благородно занимались сексом на сон грядущий, да и

утречком - перед работой. Без всяких там экстравагантных поз и

способов, ну, как положено законным супругам, одним словом.

Денег я Нике, так прямо не давал - хозяйство она у меня не

вела, еду-питьё мы привозили из ресторана, а для уборки поме-

щений я привозил одну из уборщиц из ресторана, за отдельную

плату, конечно. Но подарочки делал, которые Ника с благодар-

138

ностью принимала. Иногда, когда Нике что-то надо было делать

дома, она уходила к себе, а иногда к ней приезжала в гости мама

откуда-то из дальнего Подмосковья, где она жила. И в эти "наез-

ды" мамы мы с Никой быстренько уединялись в моём кабинете

в ресторане во время моего обеденного перерыва. Правильнее,

между первой и второй моей "сменой" - хозяйственной и худо-

жественной. Конечно же, все в ресторане знали о нашей связи, и

как мне показалось, относились к ней с молчаливым неодобре-

нием. Чем Ника так "насолила" им всем - я не понимал. Сергей в

оценке Ники мог и ошибаться, и быть заинтересованным - вдруг

он приударял за ней и был отвергнут? "Старик" Кац как-то холод-

но отозвался о Нике и на мой прямой вопрос по существу отка-

зался отвечать.

- А вдруг вы с ней поженитесь, она станет хозяйкой, а я оста-

нусь виноватым? Чего, конечно, я вам, Женя, не посоветовал

бы! - откровенно добавил он.

Так прожили мы с Никой почти год, и вот уже приближалось

лето 1996 года. Я сдал сессию в своём институте и перешёл на

второй курс. Надо сказать, что я едва справлялся с нагрузкой, ко-

торую я на себя взял. Хозяйственная работа - фактически роль

заместителя директора ресторана, а иногда, когда возникали

проблемы, и роль его владельца. Кроме того, руководителя ху-

дожественной частью, которая в нашем ресторане "Шок о" Лад"

занимала ведущее положение. А также время отнимала учёба в

институте, хотя и на заочном отделении - это большая нагрузка

даже для молодого человека.

Жизнь с Никой как-то успокоила меня, сделала меня более ра-

ботоспособным, что ли. Я знал, что вечером меня ждёт ласка и

любовь красивой женщины, на ухаживание за которой не надо

было убивать время и эмоции. Что ж, жизнь "женатика" тоже име-

ет свои преимущества. Но большая нагрузка требовала отдыха и

такая возможность представилась. В июле ресторан стал на ре-

монт, и мы с Никой, что-то, на месяц-полтора, могли быть свобод-

ными от дел. Хотели податься куда-нибудь за границу, но у Ники

не было загранпаспорта, да и возня большая с этой заграницей.

Поехать отдыхать на наши "юга" - тоже хлопотно. Крым - уже чу-

139

жая страна, Абхазия - вообще прифронтовая зона. Сочи - толкот-

ня и очереди на пляже.

А зачем нам это всё, когда в нашем распоряжении был целый

коттедж в живописнейшем "Лосином острове" и "вездеход" - УА-

Зик. Рядом озёра и пруды, а с УАЗиком - и всё Подмосковье, каж-

дый день разное. Деньги были, мы могли снять свободный номер

в любом понравившемся санатории или гостинице. Вот мы с Ни-

кой и проездили по всему Подмосковью, останавливаясь то там,

то здесь. В некоторых гостиницах, чтобы поселить нас в одном

номере, требовали отметку в паспортах о том, что мы - супруги.

Что поделаешь - совдеповский атавизм, но предлог, чтобы пого-

ворить о нашей дальнейшей судьбе, у Ники появился.

Намёками, вначале ненавязчивыми, Ника давала понять, что

если бы мы были женаты, то не возникало бы проблемы с гости-

ницами. Да и разговоров в ресторане стало бы меньше. И к Нике

сотрудники стали бы относиться уважительнее. А кто она сей-

час - певичка, "подстилка" для хозяина! Нет, ей, Нике, всё равно -

мужик у неё есть, даже удобно - можно и покинуть его на пару-

другую деньков, если дела появились, например, мама приехала.

Просто народ у нас такой - ему только дай посплетничать. Да и

хозяину ресторана надо бы посолиднеть - семью завести закон-

ную, а так - гулящий хозяин. Кому это понравится, несерьёзно

как-то! Гулящего и совратить можно, и на авантюру подбить. А вот

если кроме хозяина заведётся и хозяйка - тогда дело в надёжных

руках, всё будет присмотрено!

Всё мне, вроде в речах и намёках Ники было близко и по-

нятно, но вот мысли вслух о "хозяйке" - не понравились. Вера

- вечная хозяйка всего, а я только присматриваю за её хозяй-

ством. Но если эта, пока непонятная для меня черноглазая кра-

савица Ника, захомутает меня и станет хозяйкой, то кто пору-

чится за её дальнейшее поведение? Больно уж покорная она,

со всем соглашается, не спорит. Нет таких женщин - или эта

Ника - ангел, но не бывает ангелов черноглазых и черноволо-

сых, сам на иконах видел. Или хитрованка, а таких черноглазых

и черноволосых столько, что хоть пруд пруди. И окружающие -

все как-то осторожно, а некоторые, например, Сергей, открыто

140

недолюбливают её. Веру-то ведь все любили, несмотря на рез-

кий характер и отнюдь не ангельское поведение. Мне сейчас 23

года, ещё совсем молодой, хотя и не по годам опытный мужчина,

а Нике - на пять лет больше. Правда, Вера была ещё на пять лет

старше, но ведь это - Вера, любимая. А вот полюбить Нику, не-

смотря на её красоту и покладистость, у меня пока не получа-

ется. Не понимал я, что она за человек, а так "чёрный ящик", с

чёрными глазами и такими же волосами. Сфинкс, да и только!

Поэтому решил я с женитьбой малость повременить, разобрать-

ся получше в моей подружке, а возможно, и полюбить её, если

получится. Намекала Ника и про детей, но пресекал эти намёки

тем доводом, что я сам пока из детского возраста не вышел. А в

голову-то детский вопрос запал - ведь это "крючок" для ловли

мужа не самый слабый!

Вот в таких намёках и разговорах провели мы с Никой наш

подмосковный отдых. А вернулся, по крайней мере, не таким

спокойным и умиротворённым каким уезжал. Меня начали тер-

зать мысли, что всё-таки что-то делать придётся. Или жениться

на Нике и рожать ей детей, а саму её - делать хозяйкой, или рас-

ставаться подобру-поздорову. За и против было, как говорят ан-

гломаны, "фифти-фифти".

Но затем ситуация начала складываться в пользу второго ре-

шения. Дело в том, что у меня начали пропадать из дома мелкие

ценные вещи, а из бумажника - мелкая "наличка". Из вещей - это

серебряные ложки, старинные хрустальные вазочки, вырезан-

ные из цельного хрустального кристалла, золотые украшения

Веры из заветной шкатулки, где они хранились вместе с волоска-

ми Мурки. Очень ценные вещи -бриллиантовое колье, перстень

и серёжки Веры, золотой портсигар и другие дорогие изделия

хранились в стенном сейфе, и они были целы.

Я грешил на уборщицу - тётю Нюру, которую я привозил из

ресторана убирать в свободные дни у меня дома. За отдельную

плату, конечно. Хорошо, вещички-то она ещё физически могла

"стибрить", но как с деньгами из бумажника, который я носил в

кармане? Не ночью же тётя Нюра приходила в гостевую комнату

на втором этаже, чтобы вынуть у меня из пиджака бумажник.

141

Сергей, у которого был друг - милиционер, принёс мне в па-

кетике немного порошка, который используют криминалисты в

своей работе с кражами. Я посыпал тонким, как пудра, порошоч-

ком денежные купюры в моём бумажнике, после чего я "забыл"

бумажник на столе в нашей с Никой спальне.

Утром я пересчитал купюры - нескольких крупных купюр не-

доставало. А одновременно с порошочком, Сергей принёс мне

крошечный фонарик с ультрафиолетовой лампочкой, светящей

синим, почти невидимым светом. В ресторане я отвлёк внима-

ние Ники каким-то танцевальным номером и, оттянув её пра-

вую руку подальше от глаз, осветил кончики её пальцев, моим

"невидимым" фонариком. Пальчики Ники заиграли, совсем как

"мордочка" собаки Баскервилей, намазанная фосфором. Я убрал

фонарик с уже принятым решением о нашей с Никой судьбе. Но

этого было мало - я должен был подтвердить или опровергнуть

второй тезис Сергея об изменах Ники. Разумеется, про сияющие

пальчики Ники мне пришлось рассказать Сергею. Он хмыкнул и

вспомнил, что-то про волчьи когти, проткнувшие лайковые пер-

чатки. Раньше я поговорки про это не знал.

Попросил я Сергея найти у своих приятелей из милиции

диктофон, про который сам же и упомянул. "Заплачу, сколько

надо!" - поспешил я заполнить паузу моего друга.

Вскоре Сергей принёс чудо-диктофон, о существовании ко-

торых, оказывается, знали даже любители. Это была коробочка,

поменьше сигаретной, с крошечным механизмом и батарейками

внутри. "Фишка" этого диктофона была в том, что он автоматиче-

ски включался при появлении звукового сигнала - голоса, стука,

звонка и т.д. При прекращении сигнала диктофон через несколь-

ко минут выключался. Осталось только подложить диктофон, как

я решил, под кровать в квартире Ники. Но как это сделать?

Как-то Ника сказала мне, что к ней опять приезжает мама, ко-

торая жила где-то в дальнем Подмосковье. Эта мама очень ре-

гулярно, примерно раз в месяц, приезжала к Нике и жила у неё

дня три, включая субботу и воскресенье. В пятницу вечером она

приезжала и сама заходила в квартиру Ники, ибо имела ключ от

неё. А в понедельник к вечеру, когда Ника должна была идти на

142

работу в ресторан, она уезжала. Ника рассказывала мне о дур-

ном характере своей маменьки и боялась, что она узнает о суще-

ствовании у неё любовника.

- Мужа бы простила, а любовника - никогда! Она у меня такая

набожная, староверка, кажется, или что-то в этом роде! - подели-

лась со мной Ника.

Но когда я упомянул Сергею о приезде Никиной мамы, он

встрепенулся и заметил: "Нет у неё никакой мамы в Подмоско-

вье! Пора ставить диктофон!"

И вот, практически накануне приезда мамы я, весь в наигран-

ном ужасе, сообщаю Нике, что во сне мне явилась Вера и преду-

предила, что сегодня ночью - в четверг, она зайдёт ко мне домой

и проверит, не вожу ли я кого-нибудь из женщин.

- Найду какую-нибудь бабу у тебя в постели - ни тебе, ни ей

не жить! - грозно предупредила меня чем-то рассерженная Вера.

- Кто ей мог сообщить о нас туда - не понимаю? - прикиды-

ваясь испуганным, говорил я Нике, - и почему именно в четверг,

что за день у нас - четверг, может праздник церковный какой. - Я

заглянул в церковный календарь. - Боже, да это "Усекновение го-

ловы Иоанна Предтечи"! - в совершенном испуге сказал я. В этот

день у святого Иоанна, который крестил Христа, голову отрезали!

Всё, нам конец, надо бежать куда-нибудь на четверг! - имитиро-

вал я страшное беспокойство.

- Почему куда-нибудь, мама только в пятницу вечером приез-

жает, а в четверг моя квартира свободна, мы можем туда пойти! -

заглотала мою наживку Ника.

- Спасибо Ника, дорогая моя, а я почему-то про твою квар-

тиру забыл! Она такая уютная, она видела нашу с тобой первую

любовь. Вера никогда не подумает, что мы можем быть там! - раз-

ыгрывал я принятый сценарий.

В четверг вечером я был особенно предупредителен и ласков

с Никой, мы взяли с собой шампанское, деликатесы. Я взял с со-

бой из ресторана сырых креветок, чтобы сварить их уже у Ники

дома.

- Это быстро, их варят минут пять-десять, но зато - какой де-

ликатес! - убеждал я Нику.

143

Но Ника сама любила варёные креветки и убеждать её было

делом излишним. Мы зашли в уже позабытую мной квартиру, я

стал сервировать стол в комнате, а Ника пошла варить креветки.

- Всё, я имею минут пять времени! - рассудил я, - и я должен

успеть всё сделать!

Я нырнул под кровать и установил включённый диктофон

между ножкой кровати и стеной. Ножка деревянной кровати

была широкой и полностью скрыла диктофон. Нужно было ото-

двинуть большую широкую кровать от стены, чтобы обнаружить

диктофон.

К приходу Ники я уже вылез из-под кровати и успел вычистить-

ся от пыли. Мы романтично поужинали, выпили за то, чтобы гнев

Веры нас минул, и наши головы остались бы целы. Я рассказал

Нике про то, каким образом библейская Саломея по совету сво-

ей беспутной мамочки Иродиады уговорила своего мужа - царя

Ирода приказать отсечь голову Иоанну Предтече. И всё потому,

что тот критиковал Ирода и Иродиаду за разврат - Иродиада-то

была женой брата Ирода - Филиппа.

- Вот до чего разврат доводит! - дидактически сказал я Нике, и

она чистосердечно поддержала меня, закивав головой.

Ночь наша прошла как обычно, я говорил Нике ласковые сло-

ва, слова любви, в основном для того чтобы диктофон записал,

как я был ласков к Нике перед тем, как та изменила мне со своей

"мамочкой". С сексом всё было как обычно, за исключением того,

что я провёл вечерний сеанс активно, со стонами и придыхания-

ми, а утром не стал повторять его, чтобы не разрядить батарейки

диктофона.

Утром я поехал в ресторан, полный возбуждения ищейки, на-

павшей на след преступника. Ночью я спал в своей спальне один,

но постоянно чувствовал присутствие Ники и её "мамочки". Кто

он, как выглядит, какой у него голос? Любит ли он Нику, или про-

сто "посещает" её? Для чего, в конце концов, он сам Нике? Что,

она любит его, а со мной просто спит? Или у него жена и они мо-

гут встречаться только раз в месяц? Эти и десятки других вопро-

сов лезли мне в голову, пока я не заснул и не увидел во сне мою

любимую Веру.

144

- Ну, и хулиган же ты, Женька! - сказала мне Вера и погрозила

пальцем.

- К чему бы этот сон? - всё думал я, проснувшись, и поехал в

мой ресторан.

Вечером в субботу, как и в воскресенье, Ника не вышла на ра-

боту - она так делала каждый раз во время наездов мамы. Она,

дескать, не разрешает в праздники работать, да ещё в таком гре-

ховном месте, как ресторан. Ника с мамой, по её словам, по вы-

ходным ходят в церковь, молятся.

В понедельник вечером я увидел Нику в ресторане. Вид у неё

был весёлый и довольный - видимо, намолились вдоволь. Я же

был взволнован и серьёзен.

- Ника, что-то тут не так! - начал я с места в карьер, - снова

ночью мне Вера снилась, ещё грознее, чем в тот раз. - Сегодня

ночью, говорит, зайду к себе домой, проверю, водишь ли кого.

Если найду - будут два трупа!

- Ника, что делать, не можем мы сегодня ко мне идти - бо-

юсь! - трясясь от страха, говорю я. - Давай, сегодня тоже пойдём

к тебе. Мама-то ведь уехала? - и, получив утвердительный кивок

головой, я добавил, - да, надо, наверное, нам оформить свои от-

ношения, а то Верочка, наверное, недовольна, что мы блудим!

Ника закивала так активно, что мне даже стало стыдно за свой

розыгрыш.

Вечером после работы мы заехали к Нике. Комната была явно

прибрана - после "мамочки" никакого компромата не осталось -

ни бутылок, ни сигарет, ни иных "вещьдоков" материнской люб-

ви. Видимо, "мамочка" успела "отчалить" днём и Ника прибрала

в квартире. Я нашёл повод отослать Нику на кухню и с бьющимся

сердцем полез под кровать. Ура, диктофон был на месте! Я схва-

тил его и запрятал далеко в карман, чтобы его ненароком не вы-

нули как материальную ценность. Эту ночь я особенно не старал-

ся, дело было сделано, театр уже был не нужен. Лишь бы техника

не подвела!

Утром, уезжая на работу и нежно целуя Нику, я только и думал

о диктофоне. Приехав в ресторан, я заперся у себя в кабинете и, с

сердцем, вылетающем из груди, включил диктофон на воспроиз-

145

ведение. Прокрутив нашу с Никой ночь, которая, кстати, вышла на

славу, я выслушал звуки убираемой посуды, песенку, которую пела

во время уборки Ника, странный телефонный разговор, из которо-

го, кроме "алё" я не понял ни слова - Ника говорила очень тихо. За-

тем Ника ушла, я услышал громкий звук захлопнутой двери. Потом

Ника пришла, что-то положила на пол, потом ходила по квартире

и снова дверь хлопнула. Поздно вечером, когда закончилась рабо-

та, дверь раскрылась, и в комнату шумно вошли два человека - я

услышал кроме голоса Ники, низкий мужской голос. Но удивлению

моему не было предела - голоса-то говорили по-грузински!

Я даже привстал со стула - Ника свободно говорила по-

грузински! Вот это да! Вот, чего не ожидал никогда! Я хорошо по-

нимал по-грузински, детство моё прошло там! Ника щебетала, как

она рада и счастлива, что видит своего Гоги (Георгий, значит!), как

она скучала без него, живя с "хозяином". Вот не думал, что я для

Ники только "хозяин" - "патрони" по-грузински.

- Да, будут вам, гады, патрони, даже патроны! - злорадно по-

думал я, - правильно всё говорил мне Серёга!

Опустив разные там нежности ("генацвале", "чиримэ", и про-

чие), отмечу лишь главное. Разговор за столом был громким, как

обычно и говорят грузины. И разговор был о том, чтобы Ника бы-

стрее уговорила меня жениться на ней.

- Делай что хочешь, говори про ребёнка, про то, что он опозо-

рил тебя, что повесишься от любви или позора, что хочешь при-

думай, только пусть распишется с тобой! Тогда мы его, - и голос

стал потише, - быстро отправим к его любимой жене. Он же ждёт

не дождётся, когда встретится с ней! - Гоги мерзко захохотал. Хи-

хикнула пару раз и Ника.

- Вот сволочи - убить меня вздумали! - возмутился я. - как

прав был Серёга! Вот с кем я спал каждый день - с гадюкой!

Но откуда Ника знает грузинский, причём так свободно! Что за

Гоги - бандит, наверное, раз убрать меня хочет!

Разговор коснулся и других наследников на моё имущество,

кроме предполагаемой жены - отца и матери.

- Они граждане другой страны, причём враждебной - говорил

Гоги, - Россия не заинтересована отдавать свои ценности в руки

146

граждан враждебной страны. Да они и не узнают ничего, а узна-

ют - им подскажут, чтобы молчали, если не хотят молчать вечно! -

патетически закончил Гоги, и по звуку я понял, что они чокнулись

бокалами.

Эти и подобные этим разговоры были и в субботу и в воскре-

сенье. Ну и "мамочка" у Ники - в церковь, видите ли, они ходят,

молятся там! Конечно же, были и другие разговоры и темы - про

общих знакомых, про Тбилиси, про их любовь (эти чудовища,

оказывается, знают, что это такое!). Я обобщил все разговоры,

касающиеся меня, Ники, нашей женитьбы, моего устранения, на-

следников и прочего, и изложил здесь. Другие темы меня мало

интересовали.

Я быстро переписал разговоры на другие носители аудиоин-

формации, чтобы диктофон, не дай бог, не пропал. Но как мне

поступать, что делать? Дать ли послушать аудиозапись другим?

Кому - в милиции, Кацу, Серёге или кому ещё? Ведь это крими-

нал - угроза моей жизни при явной заинтересованности в этом.

Но я решил, прежде всего, поговорить с Никой.

Дождавшись её прихода в ресторан, я серьёзно позвал её

к себе в кабинет и запер дверь. Она, видимо, поняла меня по-

другому. Целовать её в вытянутые ко мне губы, я не стал.

- Дело серьёзное! - предупредил я, - и не перебивай меня, пока

я всё не скажу. Выступления твои я отменил, не беспокойся за это!

- Первое, но не главное - я с помощью специального порош-

ка подловил тебя на воровстве, это зафиксировано и доказано! А

главное - выслушай, пожалуйста, вот это и не дёргайся - дверь в

кабинет заперта.

И я, выложив диктофон, включил его.

- Предупреждаю, я всё переписал и раздал друзьям. Так что,

можешь не проглатывать диктофон! И не надо эмоций, слу-

шай внимательно! Знай при этом, что я отлично понимаю по-

грузински, а вот откуда его знаешь ты, я ещё узнаю! И кто этот

Гоги, я тоже установлю!

Ника, побледнев и опустив голову, прослушала только начало.

- Выключи, пожалуйста, - спокойно попросила она, - Что ты

собираешься делать?

147

- Понимаешь ли ты, что это уголовное дело - угроза жизни

при наличии стимула. Я хотел бы, чтобы ты, ссылаясь на ссору со

мной, уволилась из ресторана, чтобы не попадалась больше на

глаза своему "патрони". И лучше всего, чтобы ты продала кварти-

ру и уехала куда-нибудь, в ту же Грузию! Лучше быть на свободе в

Грузии, чем сидеть в России!

- Не уверена, - прежде всего ответила Ника, - но заявление

я подам сегодня же. Да, я поступила с тобой подло, что ж, ты

подловил меня, ты выиграл. И не думай, пожалуйста, что если

бы ты на мне женился, я тут же сошлась с этим Гоги и мы убили

бы тебя. Я встретилась с ним, потому, что он угрожал мне. Да, он

бандит, и если бы женился на мне, я нашла бы способ посадить

его и надолго. Для чего мне уничтожать тебя, выходить замуж

за этого бандита, чтобы потом он тут же прикончил меня? Я не

для этого бежала из Грузии, от того же бандита Гоги, чтобы опять

сходиться с ним. Ведь родилась и прожила детство и юность я в

том же Тбилиси, где жил и ты. Потом познакомилась со старым

алкоголиком-москвичом и вышла замуж за него. И ускорила его

уход на тот свет, той же водкой. В его квартире мы и встречались с

тобой, и мне казалось, что были счастливы! Не бойся меня, я вре-

дить тебе не стану, я почти любила тебя и была бы верной тебе,

если бы мы поженились. А подворовывала я у тебя не потому, что

нуждалась, ты меня хорошо обеспечивал. Просто болезнь, что ли

у меня такая, не могу не прихватить, что плохо лежит! У нас на

малой родине много таких больных!

- Я могу идти? - наконец спросила Ника и взглянула мне пря-

мо в глаза. Наконец-то выражение глаз Ники стало понятно мне.

- Да, ответил я ей, вздохнув, - жаль, конечно, что всё так полу-

чилось, но ничего уже не вернуть! За всё надо отвечать - вот мы

и отвечаем. Не думай, что мне всё это легко далось! Узнать, что

моя любимая женщина - воровка, изменяет мне, да ещё с кем - с

потенциальным моим убийцей!

Ника встала, я отпер дверь кабинета и открыл её.

- Будь счастлив! - быстро проговорила она, выходя из кабине-

та не оборачиваясь.

- И ты тоже! - ответил я ей вслед.

148

Возвратившись домой, я зашёл к Сергею и рассказал ему всё.

Но просил не пересказывать никому - стыдно и пошло всё это,

что у нас с Никой случилось. Вот и остался я снова один!

"МЯГКИЙ" ПИГМАЛИОНИЗМ

Приближался Новый 1997 год. Народ суетиться, заказывает

места в ресторане на новогоднюю ночь. У людей - отдых, а у нас,

ресторанных работников, самый "загар". Для кого как - а для

меня это хорошо, ибо я опять один.

У одного моего знакомого, бывшего зека, на спине была на-

колка, или "тату" по-современному - чёрт с хитрой улыбкой не-

сёт какую-то торбу на спине. И подпись по кругу вокруг рисунка:

"Нет щастя в жизне - чорт в мешке унёс!". Вот мне и впору такое

тату заказывать, сейчас исполнят по всем правилам! И почему

только мне так не везёт? Одну любил всей душой - так она погиб-

ла, в кошечке души не чаял - собаки загрызли, попалась, вроде,

нормальная женщина - так воровкой и курвой оказалась! Мо-

жет, это наказание мне свыше, за "весёлые" молодые, даже юные

годы? Или проверяют меня эти высшие силы "на вшивость" -

скурвлюсь ли я, или останусь добрым человеком?

Но пока мне страсть не хотелось заводить новую бабу, хотя с

уходом из ресторана Ники, шансы мои у наших девиц резко по-

высились. Это и было видно по их поведению. Танцовщицу, да

ещё умеющую немного петь, мы быстро нашли - платили-то ей

хорошо. А себе я пока никого не хотел находить - обжигаться не

хотелось. Обжёгшись на молоке, я теперь на воду дую! Но и одно-

му быть, особенно поздними вечерами и ночами обрыдло уже.

И вот попадается мне как-то в один из моих деловых выездов

в город по дороге секс-шоп. Тогда они только стали появляться в

Москве, и народу в них было - не протолкнёшься! Но я всё-таки

протолкался и посмотрел на то, что там продают. Ну, там члены

искусственные или отдельно взятые вагины, как какая-нибудь

вырезка в мясном отделе, меня не заинтересовали. А вот наду-

вные куклы в человеческий рост - понравились. Особенно одна

149

блондиночка с кокетливо открытым ротиком. Я указал на неё

продавцу и спросил: - чего она рот так открыла, удивляется чему-

то или что?

- Или что! - сурово ответил продавец, - это для орально-

генитальных связей, опция такая есть, помимо обычных двух

способов. Показывать способ употребления здесь, надеюсь, не

надо?

Я ответил, что здесь не надо, дома сами вдвоём с ней разбе-

рёмся, и купил куклу. Удивился, как мало места она занимает в

сдутом и сложенном виде.

В магазине кукла продавалась под полным названием: "НКЛ -

надувная кукла-любовница" и выглядела очень сексуально. Ещё

бы - рядом с ней красовались фаллоимитаторы всех видов и раз-

меров с вибрацией и без неё, вагины, отделённые от тела, и про-

чие "глупости": как называют всё это дети и престарелые. Дома

же, когда я надул её через очень неудобный клапан на спине,

были найдены и некоторые недостатки НКЛ. Прежде всего - руки

и ноги без пальцев с какими-то культяпками вместо них. Волосы

на голове такие, что даже без этих культяпок могут вызвать им-

потенцию у чувствительного индивидуума. Конечности не сгиба-

ются и расставлены в не очень удобной позе. Руки при сгибании

издают почему-то шипение, подобно разозлённым змеям. Одним

словом, кукла-инвалидка, и в любовницы она годиться очень уж

озабоченному мужику, но тому и отдельно взятая вагина ещё

больше подошла бы. В том же магазине я купил сексуальный па-

рик и уже дома приклеил его резиновым клеем к голове моей

НКЛ. Парик, конечно, значительно улучшил сексуальность кукол-

ки, но смотреть на неё, всё-таки, лучше было в полутьме.

Спать с ней я решил наверху в гостевой комнате, где спали мы

с Никой. Зная по прошлому опыту, что это может понадобиться,

в том же секс-шопе я прикупил и увлажняющий гель, без кото-

рого половой акт с НКЛ был бы, в принципе, невозможным. Но

и парик, и гель, и все приготовления были тщетны. Или я такой

вот урод, или куколка была скроена по каким-то нелюдским

меркам. Китайская продукция, между прочим! Иначе говоря, со-

вершить обычный или традиционный секс я с ней не смог. Ноги

150

не расставлялись, не поднимались, тело не сгибалось и т.д. и со-

вокупления не происходило. Тогда я перевернул мою пассию

на животик, пытаясь таким способом порадовать её. Трудно по-

верить, но и так у меня ничего не вышло. Упрямая кукла не ста-

новилась в колено-локтевое положение, а без него акт не скла-

дывается - ни вагинальный, ни, простите, анальный. Оставалось

одно - орально-генитальное общение, но и оно оказалось страш-

но затруднённым. Шея у куклы никуда не гнулась, а её милый по-

лураскрытый ротик мог вместить в себя разве только "микроба-

нанчик", да и то не на полную глубину. Взбешённый, я уже готов

был отвезти куклу назад в секс-шоп для замены на более круп-

ный размер, но понял, что кроме гомерического хохота посети-

телей это ничего не вызовет. Надеялась ещё потренироваться и

всё-таки оприходовать мою НКЛочку, я назавтра же снова поехал

в секс-шоп, и отозвав продавца в уголок; спросил, нет ли куколки

покрасивее, что ли, и чтоб ножки у неё сгибались и акт с ней был

возможен для нормального мужика.

Продавец помолчал немного, а потом сказал, что он может

заказать такую из-за рубежа, но это будет дорого стоить - что-

то около тысячи долларов. А тогда тысяча долларов - это были

очень большие деньги, машину ещё неплохую, отечественную,

конечно, можно было купить. Я попросил описать мою предпо-

лагаемую покупку. Продавец зашёл в подсобку и принёс оттуда

цветной проспект с заманчивыми фотографиями. Проспект был

написан по-английски, и я легко прочитал его. Рекламируемая

кукла была ростом 155 сантиметров, изготовлена из латекса (а не

из прорезиненной "болоньи"), очень напоминающего по струк-

туре женскую кожу. Упругость подготовленной (считай - надутой)

куклы сходна с упругостью молодого женского тела, а расцветка

её кожи - с расцветкой кожи юной леди. Руки и ноги куклы содер-

жат шарниры, позволяющие сгибать их в нужном направлении,

а само тело тоже имеет каркас - понимай скелет, для большей

схожести с человеческим телом. Половые части тела выполнены

с большой степенью схожести с натуральными; губы приоткры-

ты, но слегка, без вульгарности. Внутри куклы находится встро-

енный звуковой блок, издающий при соответствующей настрой-

151

ке стоны, возгласы радости, восторга, бурного оргазма, и другие

звуки. Я читал английский текст, который воспроизвёл здесь по

возможности точнее, и мне захотелось тот час же обладать такой

куклой. Но продавец огорчил меня, сказав, что в лучшем случае

она поступит в магазин через неделю. Я подсчитал в уме и прики-

нул, что к Новому Году успеется. Мы договорились, что получив

куклу, продавец звонит мне, и я приезжаю за ней.

- Но, чтобы до Нового Года успелось, - предупредил я, - а то

замысел срывается!

Что ж, в конце декабря мне в ресторан позвонил продавец и

сообщил, что кукла прибыла и я могу её посмотреть. Я в волне-

нии прибыл в секс-шоп и продавец провёл меня в подсобку. Там

уже лежала вынутая из коробки, но не надутая красавица, насто-

ящая леди, правда совсем голая. Мне бросилось в глаза то, что

пальчики на руках и ногах куклы были неотличимы от натураль-

ных, в маникюре и педикюре. Личико было скромное, но с тайной

задоринкой, полные розовые губки - чуть-чуть раскрыты, как бы

в зовущей улыбке. Видны были даже беленькие красивые зубки,

правда, мягкие. Ручки сгибались, ножки и раздвигались и зади-

рались, тельце гнулось. Грудь была почти натуральная с тёмно-

розовыми сосками. Волосы - шикарные, светлые с золотинкой,

слегка волнистые. Продавец нажал кнопку и куколка стала изда-

вать лёгкие стоны страсти. Я чуть прямо в подсобке не накинулся

даже на ненадутую красавица-куклу. Я заплатил, мне завернули

мою леди и положили в коробку - её размеры были внушительны,

я назвал куклу Викой, чтобы имя напоминало и "Вера" и "Ника".

Дома я, не откладывая в долгий ящик, тут же опробовал дело-

вые качества Вики. Они были превосходны! Мужики, если вы ещё

не женаты, не надо этого делать! Купите латексную леди - она

будет заведомо красивее, вернее и безотказнее любой вашей

жены. А к тому же и дешевле станет! Самая бескорыстная из жен-

щин - это надувная кукла!

Новый 1997 год я как обычно встретил в ресторане. Мы при-

няли несколько новых танцовщиц с хорошей подготовкой и от-

личным чувством стриптиза. Я даже выступил сам в стриптиз-шоу

с одной из них, что последнее время делал редко. Посетители

152

восприняли наше выступление на "ура", но до того восторга, ко-

торый они высказали тогда на наше с Верой новое стриптиз-шоу,

было, конечно, далеко. А когда уже ночью я приехал домой, меня

за столом на втором этаже встречала наряженная, надушенная

Вика с загадочной улыбкой на её прекрасных, полураскрытых

губках. Она красиво сидела на кресле, выгнув свою прямую спин-

ку, задорно подняв голову и протянув ко мне свои красивейшие

ручки. Я подошёл к Вике, поцеловал сперва ей руку, затем губы,

прижал её нежную головку к своей груди и сказал с оксфордским

акцентом:

- Happy New Year, darling!

Вика была очень стеснительна и поэтому ничего не сказала в

ответ, только издала лёгкий и страстный вздох. Я открыл бутыл-

ку шампанского и разлил по двум бокалам. Один почти насильно

вложил Вике в правый кулачок - она большая скромница, и не хо-

тела брать бокал сама, а вторым чокнулся с её бокалом и сказал:

"За наш первый Новый Год, дорогая!" Я выпил свой бокал, а Вика

осталась скромно сидеть, потупив голубые глазки, отороченные

густыми чёрными ресницами, и лукаво улыбалась. Я выпил ещё

пару бокалов, поговорил с Викой о том, о сём, рассказал ей пару

весёлых эротических анекдотов, от которых она потупила свой

взгляд ещё больше, а затем допил и её бокал - не пропадать же

добру!

Потом ласково и нежно я раздел её, целуя при каждом при-

ближении её головки, лица, рук или тела к моим губам, и, совер-

шенно обнажённую положил в постель. Выключил верхний свет,

оставив ночник. Непрерывно целуя её губки, я осторожно лёг на

неё, раздвинув и согнув её ножки, так, как мне это было удобно.

Вика была стыдлива и сама не решалась сделать этого. Но и позы

своей она не меняла, чувствуя, что она меня устраивала. Мы с Ви-

кой необычайно подходили друг другу в сексе, у нас всё было на

нужном месте и происходило в нужное время. В особенно нуж-

ный момент Вика начала издавать страстные стоны, чем вызвала

мой бурный оргазм. Мы не пользовались средствами безопас-

ного секса - мы были чисты друг для друга и не опасались бе-

ременности. Но небольшую гигиеническую процедуру в ванной

153

я помог Вике проделать. Ей было приятно, она не мешала мне и

только улыбалась мне своей влюблённой улыбкой, наблюдая, как

я ухаживаю за ней. Потом я вытер её мягчайшим махровым поло-

тенцем и понёс обратно в постель. Мы пожелали друг другу спо-

койной ночи, поцеловались, и с сознанием выполненного долга,

заснули.

- Вот действительно, самая верная, самая безотказная и самая

бескорыстная подруга жизни! Это, наверное, навсегда! - решил

я перед тем, как заснуть, нежно обняв и поцеловав в губы свою

"самую-самую" подругу.

Это только кажется, что кукла молчалива и неподвижна, и по-

этому она не может заменить человека. Я слышал о том, что жен-

щины годами живут с куклами-мужчинами или манекенами. Они

сажают их за стол, разговаривают с ними, ездят с ними в автомо-

биле. Кстати, говорят, что манекен рядом с водителем-женщиной

в автомобиле делает поездку более безопасной. Да и оставлять

такой автомобиль с мужиком, пусть даже и неживым, на перед-

нем сидении полезно - это предотвращает угон машины. Но

самое главное, кукла мужского рода, особенно современный

"навороченный" экземпляр, исполняет свой супружеский долг

не хуже мужика "кавказской национальности", не знающего по-

русски. Поговорить ни с тем, ни с этим нельзя, а двигаться и из-

давать страстные звуки мог и тот и другой. Более того, кукло-муж

не устаёт, не ругает и не бьёт жену, не изменяет, не курит, не пьёт

и не дышит в лицо перегаром. К тому же, электрифицированно-

го кукло-мужа можно запросто лишить питания, а попробуйте

сделать это с живым мужем, особенно "кавказской национально-

сти"! Мне, как бывшему лицу этой национальности, рождённому

и выросшему в Тбилиси, это хорошо известно.

Что же касается моей дорогой Вики, то, пожалуй, только тот,

кто сам живёт с куклой, как с женой, поймёт меня. Конечно же,

кукла должна быть дорогая, современного исполнения, со скеле-

том внутри и нежной кожей, а также желательно с "голосом". Что-

бы она могла вовремя застонать и проговорить "о йес!" "хани",

"фак ми" или другие, подходящие на нужный момент словечки.

Совсем уж "шик", когда эти словечки произносятся по-русски,

154

но мне этого не было нужно. Я английским владел почти как рус-

ским, и это "хани" возбуждало меня даже больше, чем наши "ми-

ленький" или "дорогой".

Моя Вика, кроме того, могла произносить и более длинные мо-

нологи, признавалась, как она меня любит, как долго ждала меня

дома, как ждёт встречи со мной в постельке, и тому подобное.

Это всё, конечно же, по-английски - по отдельному заказу сдела-

ли. Нажмёшь соответствующее место на тельце у Вики и нужный

монолог получишь. Я уже привык к тому, что у меня жена краси-

вая англичанка или американка, я даже отвечал ей по-английски.

Так, кроме секса, Вика помогала мне в поддержании моего раз-

говорного английского.

Как я уже упоминал, моя Вика была мне "самой верной, самой

безотказной и самой бескорыстной" подругой. При этом я даже

не пытался сравнивать Вику с Верой, Вера была совершенно осо-

бым человеком, к которому вряд ли применимы термины "вер-

ность, безотказность, бескорыстность" в обычном их понимании.

Была ли Вера верна мне? Да, пока, безусловно, была. Но если

бы даже она захотела половой близости с другим мужчиной, она

обязательно сказала бы мне об этом. Я даже сам смог бы подо-

брать ей подходящий экземпляр интеллектуального и красивого

самца. Если бы они не пригласили меня к себе третьим, что было

бы приятно и почётно для меня, я всё равно бы подсмотрел их

соитие и запомнил бы его на всю жизнь. Чтобы вспоминать эту

неземную картинку в своих сексуальных виденьях, ну и для по-

мощи в затягивающемся половом акте тоже. Конечно, я бы мог

и Вике подобрать любовника "на раз", для возбуждения нервов,

хотя бы того же Сергея. Но пока я не чувствовал необходимости в

этом, а сама Вика изменить мне желания не высказывала.

С учётом всего сказанного, мне привычнее и удобнее сравни-

вать по верности Вику не с суперженщиной и суперженой Верой,

а с Никой - обычной женщиной. И я могу с уверенностью сказать:

конечно же, Вика - самая верная из обычных женщин и жён.

Далее - о безотказности. В отношениях с Верой разумнее

было бы говорить о моей, а не Вериной безотказности. Она была

госпожой: что она приказывала, то я и исполнял. Не хватало ещё

155

того, чтобы я сказал моей любимой госпоже Вере: "госпожа, а

не соизволили бы вы стать в коленно-локтевую позицию, или

ещё как". Да это вызвало бы просто гомерический хохот моей

госпожи-жены! В какую позицию становиться, подсказывала,

вернее, приказывала мне моя госпожа. И я был, наверное, самым

безотказным мужем - я беспрекословно исполнял все её прика-

зы, даже, если мне при этом приходилось трудно. Ничего, моло-

дость и спортивность помогали!

А с Никой было всё иначе. Я иногда подсказывал ей: "А не стать

ли тебе, Никуша, например, в ту же коленно-локтевую позицию,

позу кошки, кролика, козочки, французского котёнка, дилижанс,

и тому подобное". И она иногда отказывалась: "знаешь доро-

гой, что-то спина после вчерашнего побаливает, не могу!". Или:

"сегодня как французский котёнок не буду, нет настроения!". С

Викой же всё было путём - никаких возражений. Моя латексная

любовь все мои просьбы неукоснительно выполняет, причём с

загадочной улыбкой Джоконды на прекрасных полураскрытых

устах! Поэтому, я со стопроцентной уверенностью утверждаю -

безотказнее моей Вики ни у кого жены нет!

Здесь я хочу заметить, что это касается именно моей Вики и её

сестёр по навороченности. Прошлая моя НКЛ китайского произ-

водства, если помните, безотказностью не отличалась. Мне, на-

пример, так и не удалось произвести с ней ни одного полноцен-

ного полового акта. Да и глядела она на меня при этом глупыми

широко раскрытыми глазками, и рот её был раскрыт настежь! Ду-

рочка, да и только! Так что, мужики, если хотите настоящей безот-

казности в любви, покупайте кукол только класса Вики, не ниже!

И последнее - о бескорыстности. Опять не подходит сравне-

ние с Верой - это я у неё на содержании был, а не она на моём. Так

что в нашем с Верой случае разговор может пойти только о моей

бескорыстности. Но я был доволен всем, что давала мне Вера -

как в моральном, так и в сексуальном и материальном планах.

Даже если бы она морила меня голодом, я всё равно беззаветно

любил бы её!

А вот сравнение с Никой будет опять не в её пользу, причём

резко не в её. Моя Викочка ещё ничего не попросила у меня

156

сама - все платья, кофточки, купальные костюмы, стринги, дра-

гоценности - я покупал сам, без малейшего её напоминания по

этому поводу. Про Нику же и напоминать не буду - я уже всё рас-

сказывал. Как вспомню её светящиеся, как морда у собаки Ба-

скервилей, пальцы - жить не хочется. В смысле - жить половой

жизнью с подобными бабами-воровками, не хочется! Моя Викуля

никогда бы себе такого не позволила! А деньги, которые я за неё

заплатил, они всё равно не ей достались. Это был "калым", кото-

рый я отдал её отцу-продавцу, как это делают и сейчас у лиц "вос-

точных национальностей".

Вот моя ода, моя апология, мой гимн надувным, а может и на-

ливным, дамам! Правда, наливных я ещё не встречал, но ведь это

ещё ближе к натуре. Вместо воздуха залить в прекрасную жен-

скую форму тёплой - тридцать семь градусов - водой, и перед

тобой тело, тактильно неотличимое от живого женского! Пере-

носить только из ванной, где заливать надо, тяжеловато! Но для

меня, например, этот вес - пушинка! А если сил маловато - поку-

пайте баб надувных, это тоже неплохо!

Некоторым людям непонятно, как это можно с куклой, как с

живой женой жить. Это не в смысле секса, здесь-то всё понятно -

можно. А так - в бытовом смысле. Придёшь домой, - а она, кра-

савица - ни слова. Или на крайний случай, пропоёт ангельским

голоском: "милый, дорогой, как я скучала без тебя!".

А что, лучше, когда твоя мымра в грязном халате заорёт на

тебя дурным голосом: "опять поддатый приполз, алкоголик во-

нючий!".

Садишься за стол, красавицу надувную рядом посадишь - и

смотреть приятно, а она тебе воркует: "Ешь, дорогая, а я на тебя

посмотрю!".

Или лучше когда на грязной кухне тебе нальют в тарелку, про-

лив половину на штаны, щей трёхсуточных с тараканами вместо

клёцок? И прошамкают при этом, высморкавшись в передник:

"Спасибо скажи и за это, пьянь нищая!".

Сядешь перед телевизором, смотришь передачу, а красавица,

лёгкая, как пушинка у тебя на коленях сидит и подворковывает:

"Какая интересная передача, но ведь её можно и лёжа смотреть?"

157

Неужели лучше, когда неухоженный монстр женского рода на-

чинает, проходя, грубо задевать тебя за ноги, и наступать на них,

приговаривая: "Опять этот футбол ненавистный, когда же вы все

вместе передохнете - и кого показывают и кто смотрит!"

Выпьем мы с Викой перед сном по рюмочке, а она и говорит:

"За нашу любовь, дорогой, чтобы в постельке она не заснула!".

А что, лучше, когда ты, чтобы выпить, заходишь в ваш совме-

щённый вонючий туалет и выпиваешь настойку боярышника, ку-

пленного в аптеке за гроши. Потом, по-быстрому запиваешь её

водой из под крана, прячешь пустой пузырёк себе в карман, что-

бы жена-фурия не нашла, и выходишь гордо, будто нужду справ-

лял. А фурия ненавистно так смотрит тебе вслед и клянёт: "Когда

тебе вместо боярышника проклятого белены в аптеке отпустят,

чтобы подох поскорее!"

Наконец, ляжем мы с красавицей Викой в постельку в со-

ответствующей позиции, на видак какой-нибудь сексуальный

фильм поставим, и наслаждаемся: и друг другом и фильмом

подходящим. А Вика во время соития то и дело приговаривает:

"хани-хани", "фак ми - фак ми", ну и стонет так призывно, что

надолго меня не хватает. Отдышавшись, ложусь я рядом с Викой

на бочок, она обнимает меня сзади за грудь, и досматриваем

фильмец вместе.

Особенно нравится нам, тот, где красавица-американка в

одном белье (мы прозвали её "Нэнси") заходит в комнату, где

спят, почему-то одетые (пьяные, наверное) два друга. Так эта Нэн-

си подходит к одному из них, наклоняется и начинает целовать

его. Тот просыпается, смотрит очумелыми глазами и отвечает

ей на поцелуи. Нетерпеливая Нэнси начинает быстро раздевать

себя, а тот - и "в ус не дует"! Тогда Нэнси уже вся голая, хвать его

прямо через брюки за "хвостик" и начинает мастурбировать. Не

выдерживает парень и быстро, с помощью Нэнси раздевается.

Нэнси ложится на него и нетерпеливо, в роли активного партнё-

ра начинает соитие. Парень возбуждается, и снизу, как может,

отвечает ей. Тем временем сосед, спавший тоже одетым на со-

седней койке просыпается, таращит глаза и видит перед собой

огромную, круглую, красивую Нэнсину попу. Не врубившись, по-

158

видимому, в суть происходящего, тот раскрывает пасть и кусает

Нэнси за попу, ухватив её порядочный кус. Нэнси оборачивается,

видит друга, что-то выкрикивает ему, и снова занимается своим

прямым верхним делом. Друг быстро раздевается и опять лезет,

приоткрыв рот к попе Нэнси, только по центру и пониже. Я-то ду-

мал, что снова кусать, а он - изощрённый развратник, оказывает-

ся, cunnus lingo, по-русски "куннилингус", задумал. Быстро при-

крыв ладонью глаза Вики (зачем ей разврат этот видеть!), я весь

превращаюсь во внимание. Нэнси стонет и даже вопит призывно,

затем быстро разворачивается в плане на 180 градусов. Теперь

любитель cunnus lingo совокупляется с Нэнси генитальной свя-

зью, но снизу, а первый парень, волею Нэнси переключается на

то, чем раньше занимался второй. Одним словом, использовала

наша Нэнси обоих ковбоев на полную катушку, а сама-то ёрзает и

стонет, стонет и ёрзает!

Не выдерживаю я - и снова на мою Викулю. Поднимаю ей ко-

ленки вверх (а ножки-то красивейшие, как живые гнутся!) и как

граф из известного анекдота, начинаю иметь её нетерпеливо и

быстро-быстро. Вы спросите - какого известного анекдота? А

мне его ещё отец Станислав рассказывал, а ему - его отец. Как-то

вскоре после революции 1917 года писатель приносит в редак-

цию свой роман. Редактор открывает его на какой-то странице

и читает: "Граф, швырнув графиню на диван, начал иметь её не-

терпеливо и быстро-быстро". Редактор укоризненно говорит пи-

сателю: "Послушайте, товарищ, у вас всё граф да графиня! А где у

вас труд пролетариев?". Писатель очумело смотрит на редактора

и быстро дописывает: "Граф, швырнув графиню на диван, начал

иметь её нетерпеливо и быстро-быстро. А за стеной кузнец ковал

железо!".

Всё хорошее быстро кончается, так и наш акт с Викусей под

вздохи и стоны видака быстро закончился. Распрямил я моей

дорогой коленки, повернулся к ней спиной, она обняла меня за

грудь, и мы снова погрузились в наш фильм. А там уже наш второй

ковбой, которому, видимо, надоел этот cunnus liugo, оседлал кра-

савицу Нэнси, лежащую на первом ковбое. Получился какой-то

"биг-мак", большой бутерброд, где роль колбасы, бэкона или кот-

159

леты играла аппетитная красавица Нэнси. И весь этот "биг-мак"

ёрзал, дёргался и стонал! Я тут же перевернул Викулю на другой

бочок, чтобы не развращать окончательно, и целиком отдался

фильму. Вот какие фильмы надо смотреть, а не те, где сплошные

выстрелы, трупы и куски оторванного мяса! Любить надо, а не

убивать, об этом ещё поэт Роберт Бёрнс давно-давно писал: (сти-

хотворение "Строчки о войне и любви", один из переводов):

Я славлю мира торжество

Довольство и достаток-

Приятней сделать одного,

Чем истребить десяток!

И вы думаете, что я так долго смог улежать спиной к моей до-

рогой красавице Викусе? Нет, я тут же повернулся к ней лицом, а

её не стал беспокоить, пусть лежит, как лежала. Только немножко

сдвинул её к себе, но даже не всю, а только попу. И снова - лю-

бовь, уже не быстро-быстро, а размеренно, с толком, под страст-

ные крики, стоны и вздохи Нэнси и двух ковбоев!

Что, описать вам какие прелести могли вас ждать, как при со-

вокуплении, так и при отказе от него, с вашей мымрой, фурией,

и монстром женского рода? Или уберечь вас от обратной пе-

ристальтики, сиречь рвоты? Так и быть, уберегу! А вы женатики,

быстрее разводитесь со своими мымрами, и айда - в секс-шопы!

Только берите НКЛ не китайского производства, похожих на тех

нюшек, с которыми вы только что развелись, а на мою Викусю!

Зарабатывайте, займите, берите кредит, делайте что угодно, толь-

ко купите современную, навороченную, красивую, говорящую и

не НКЛ, а НКЖ - надувную куклу - жену! Она любых денег стоит,

всё равно вы на ваших нюшек больше затрачиваете, так что, не

жмитесь!

Ещё неоспоримое преимущество НКЖ - "не понесёт", "не

попадёт", "не забрюхатит". Нужно ребёнка позарез - берите в

детдоме, уже готовых дают! А представляете ли вы себе, кого вы

заделаете своей мымре и нюшке, курящей и пьющей матюгаль-

щице? И как тот, кого вы заделали, если не погибнет от водки и

наркоты ещё в юности, уверенно сведёт вас в могилу, если не

оружием, то своими поступками!

160

Так рассуждал я, защищая свою точку зрения на мягкий пигма-

лионизм, или любовь к красивым куклам-любовницам, или куклам-

жёнам. Заранее скажу, что метаморфозы, которые я испытаю в

дальнейшем, изменили эту точку зрения. Но я клянусь, что в тот

период я был абсолютно честен, утверждая всё вышесказанное!

ПЛЮС ЭЛЕКТРОНИКА

Моя жизнь с Викой очень напоминала таковую у обычного же-

натого обывателя. Никто, кроме моего друга - водителя Сергея,

не знал о наличии у меня жены - Вики. Знакомые и сотрудники

удивлялись - я так спешил после работы домой, как будто там

ждёт меня любимая жена. Но если я был бы женат, то они обяза-

тельно знали это. Ещё бы - не было ни свадьбы, ни "презентации"

жены в ресторане. Она бы частенько позванивала мне в ресто-

ран, иногда заезжала бы сюда проведать меня -посидеть за сто-

ликом с бутылочкой вина. Но никто не звонил, никто не заезжал,

а я вечером спешил домой, не обращая никакого внимания на

молодых сотрудниц. Так продолжалось уже больше года - новый

1998 год я встречал в ресторане с сотрудниками и посетителями.

Но никакой дамы со мной опять не было.

Старик Кац несколько раз приватно интересовался у меня о

моей личной жизни. Я же отвечал ему, что после Ники я надолго

утратил доверие к женщинам. На самом деле я чувствовал себя лю-

бящим супругом, и твёрдо знал, что дома меня ждёт любимая жена.

Это только с первого взгляда кажется, что полюбить, казалось бы,

неживой предмет - куклу нельзя. А как же Пигмалион, полюбив-

ший статую прекрасной Галатеи, которую сам же и изваял? Правда,

боги пошли ему навстречу и оживили мёртвую статую. Мою же

Вику и оживлять не нужно было - меня она и так устраивала.

Сергей не одобрял моего "брака" с Викой, хотя внешне она

ему очень понравилась. Но когда я предложил купить такую же,

он наотрез отказался.

- Нет, и не предлагай, мне лучше похуже, но живая! - Сергей

эмоционально замотал головой, - да и проблемы же нет никакой

161

с бабами, их вот - пруд пруди! А ты смотри, часом не чокнись со

своей Викой, а то поедет крыша, потом кто рестораном управ-

лять будет? Кац-то старый, пора тебе становиться директором. А

если крыша-то поедет - какой из тебя директор?

И Сергей в очередной раз предложил мне свою помощь в зна-

комстве с женщинами.

- Я приведу их парочку к себе во флигель, - а ты будто случай-

но зайдёшь и познакомишься с ними. Да с тобой любая пойдёт, ты

только помани! - убеждал меня дружок-Серёга.

Но я, улыбаясь, качал головой, но наотрез не отказывался.

- Как-нибудь попозже, Сергей, пока не надо! - дипломатично

отвечал я, - но в резерве держи парочку-другую для меня!

- Каких тебе - брюнеток, блондинок, полных, тощих, высоких,

маленьких? - начал было перечислять Сергей.

- А с виду, как моя Викуся пусть будет! - пошутил я, но Сергей

понял меня буквально.

- Нет, Женя, в тех закромах, где я отовариваюсь, такую не най-

дёшь! Это поближе к Кремлю надо держаться, или к Большому

театру, может. Викуся твоя-то - красавица, даром только, что на-

дувная! Нет, у меня контингент попроще, но тоже ничего! - успо-

коил меня Сергей.

Побалагурив с Сергеем, я поспешил к моей Викусе. Нет, не

надо думать, что мне с ней стало скучнее, но если бы можно было

с ней поговорить, было бы ещё лучше. Я и так общаюсь с Викой,

но очень уж однообразно она мне отвечает - всё "хани-хани" и

тому подобное. Вот если бы она по-живому отвечала мне, в бесе-

де, или в разговоре по телефону...

- Постой, постой, - сказал я самому себе, - а ведь есть же такая

услуга - "секс по телефону". Набираешь определённый номер,

а там тебе отвечает девушка с хорошо поставленным голосом.

"Чего изволите?" - одним словом. Вы друг друга не видите, ни-

какого стеснения... Никакого, конечно, но решиться всё же труд-

но - стыдно как-то!

И вот у меня созрел план. Дома на верхнем этаже был телефон

с громкой связью, я мог разговаривать, двигаясь по комнате. Ино-

гда даже, когда я лежал в постели, один или с Викой, и звонил те-

162

лефон, я часто переключал его на громкую связь и разговаривал

лёжа. В помещении был я один, Вика нас не слышала, и я говорил

о чём угодно. У меня уже была и новинка в телефонном деле -

импортный сотовый телефон, правда существенно крупнее, чем

сейчас. Так и его, в принципе, можно было подключить к громкой

связи. Динамик можно было бы поставить на тумбочке, прямо в

головах кровати, и разговаривать лёжа с Викой. Вот, где мог бы

пригодиться "секс по телефону"! Но, разумеется, всё нужно было

умно подстроить, ну, например, чтобы я мог называть "телефон-

ную девушку" Викой. Иначе я просто не представляю себе обще-

ния с моей дорогой НКЖ, если я буду называть её другим име-

нем. Но говорить ли телефонной девушке о том, что я буду всё

время разговора находиться в состоянии соития? Может сказать,

что у меня глухая жена и меня тяготит это? Но глухая женщина во

время соития, как я слышал, издаёт стоны и крики почище, чем

с музыкальным слухом! Как быть? И я решил, что лучше всегда

говорить правду, если только ты не профессиональный лгун. Не

политик, одним словом!

Я политиком не был, и поэтому решил всё рассказать "теле-

фонной девушке". Какое ей дело, ведь за это ей деньги идут! И

весь разговор, и наши личности - всё это остаётся в тайне. Мы

никогда не узнаем, с кем мы разговариваем, и если уж на то по-

шло, ей должно быть более неудобно, чем мне! И вот, подготовив-

шись и оснастившись технически, я, с замиранием сердца, наби-

раю один из номеров "секса по телефону". Гудки, наконец, трубку

снимают и я срывающимся от волнения голосом, говорю: "алё!"

- Да, дорогой! - слышу я замечательный голос и после неболь-

шой паузы: - Я слушаю тебя, дорогой!

- Правду, только правду! - подстегнул я себя и решился, - де-

вушка, я хотел бы коротко пояснить вам, чего мне хотелось бы,

пусть этот разговор войдёт в оплату!

- Об этом не беспокойся, дорогой, всё будет так, как ты за-

хочешь. Говори, я слушаю тебя дорогой! Только будь со мной на

"ты", я ведь ещё так молода!

- Хорошо, дорогая! - подражая девушке с завлекательным

голосом, ответил я, - дело в том, что я не женат, вернее, вдовец,

163

но живу с красивой и современной надувной куклой Викой. Моя

Вика, не только красива - она скромна, дипломатична, добра, а

главное - верна, безотказна и бескорыстна. Я уже имел опыт сек-

суального общения с женщинами, уже будучи вдовцом, и разоча-

ровался в них. Теперь моя жена - Вика, я живу с ней уже больше

года. Но вот в чём проблема - моя Вика не разговаривает, вернее,

не общается со мной голосом. Она может, конечно, кое-что гово-

рить, но это не живое общение, которое хотелось бы иметь. Ты

слушаешь меня? - спросил я мою телефонную собеседницу, так

как трубка долго молчала.

- Я вся во внимании, дорогой! Но пока не понимаю, как я могу

помочь тебе? - ответил безукоризненный голос.

- Это очень просто! - продолжил я, - во-первых, если позво-

лишь, я буду называть тебя Викой.

- Ты просто угадал моё имя, дорогой! Я и есть - Вика! - радост-

но ответил чудо-голос.

- Вот и хорошо! - поверил я, простак, девушке, - вот во время-

то моей интимной близости с Викой, я бы хотел разговаривать

с ней, то есть с тобой, конечно, но думать, что это говорит моя

Вика. Я объясняю не слишком сложно? - забеспокоился я.

- Нет ничего проще, дорогой! - успокоила меня трубка. Позво-

ни, когда ты с Викой будешь готов, а я войду в роль твоей Вики.

- Да, - вспомнил я, - ты не возражаешь против громкой связи

у меня? Ведь я не могу совершать половой акт с трубкой в руках!

- Нет проблем, дорогой! - ответила трубка, - но если вдруг

трубку возьмёт кто-нибудь другой, а это ты сразу же узнаешь по

голосу, попроси позвать Вику!

Я положил трубку, и тут же подумал, что не спросил ещё массу

вопросов: в какое время лучше звонить - ведь не работает же

"псевдо-Вика" полные сутки? Или - какая может быть длитель-

ность разговора, ведь акт может затянуться? И главное - "псевдо-

Вика" не знает моего имени, ведь не будет она постоянно назы-

вать меня "дорогой"? Но все эти вопросы я решил разрешить во

время наших последующих сеансов связи.

И вот, уже вечером, выпив для смелости стаканчик - другой, а

может, и третий, вина, приласкав и уложив в постельку мою Вику,

164

я разделся, прилёг с ней рядом, притушив верхний свет и создав

интимную обстановку. Опять же, с замиранием сердца, набираю

номер "псевдо-Вики". Гудки, а затем безукоризненно поставлен-

ный и завлекающий голос ответил: "Я слушаю, дорогой!"

- Вика, дорогая, я так рад, что попал именно на тебя. Вот я сей-

час лежу с тобой рядом в постельке и мне так хотелось бы, чтобы

сегодня ты первая захотела меня! И ещё - меня зовут Женей!

- Женечка, дорогой, да мне постоянно тебя хочется, ведь я

так тебя люблю! Просто я не хочу казаться тебе навязчивой, да

и вообще жена не должна быть навязчивой, чтобы не надоесть

мужу! - проворковала моя Вика, то-бишь динамик.

- Моя дорогая, - отвечаю я, целуя мою Вику в губы, глазки,

шейку, - и я тебя постоянно хочу, а сейчас тем более! Я так рад,

что ты заговорила со мной, ты же столько времени молчала!

- Мне было неудобно, - ворковала Вика, - ведь мы ещё были

так мало знакомы, я боялась сказать какую-нибудь глупость и

расстроить тебя!

- Вика, Викуля, моя сладкая, я так хочу лечь на тебя, подними,

пожалуйста, коленки повыше!

- Женечка, милый мой, мне будет приятнее, если ты сам мне

их поднимешь! - шепнула мне соблазнительным голоском до-

гадливая "псевдо-Вика", - и продолжила, - ой, как хорошо, ты уж

начинаешь входить в меня, ты уже весь во мне! - восторженно

сообщила "псевдо-Вика" и ведь не ошиблась же!

- Вика, Викуся, как мне хорошо с тобой! - только и сумел я от-

ветить, задыхаясь от надвигающегося оргазма.

- Ах, ах, Женя, Женя, давай - давай, ну брызни в меня, брызни! -

в оргастическом ударе заохала, застонала, запричитала - я был

уверен в этом, моя Вика. Это новое слово "брызни", которого я ни

от кого не слышал в жизни, так взволновало и возбудило меня, что

я "взял и брызнул" - под восхищённые стоны и свои и Вики.

Такого короткого секса у меня ещё никогда не было, с Викой,

по крайней мере.

- Викуся - ты гений! - сказал я напоследок какой-то из Вик,

сам чётко не понимая, какой. Разум был затуманен сильнейшим

оргазмом, и я ещё не совсем "оклемался".

165

"Викуся" захихикала довольно и, проворковав: "Пока доро-

гой!" - повесила трубку.

Я был просто поражён - такого эффекта я не ожидал. Навер-

ное, и Викуся тоже. Мы вступали в контакт ежевечернее, делая

"программу" всё разнообразнее. Меня поражала осведомлён-

ность и опытность "псевдо-Вики" в вопросах секса. Одно это сло-

во "брызни!" чего стоит! А догадаться от лица моей Вики подска-

зать приподнять ей коленки мне самому! А сразу поддакнуть, что

и её саму действительно зовут Викой! Да эта "телефонная девуш-

ка" - действительно гений.

"Псевдо-Вика" проявляла всё большую изобретательность в

сексе, конечно же, от лица моей Викуси. И моя скромная, стыд-

ливая жена начинала требовать от меня и предлагать мне ранее

совершенно невозможные вещи:

- Женечка, котик мой, сделай мне, пожалуйста, куннилингус!

Если любишь меня, конечно! Ведь я же не противна тебе, мой

котя милый? Я так люблю куннилингус - это что-то невырази-

мое! Ах, ах давай-давай, повыше-повыше, а теперь - пониже!

Ах, ах!

Я старался, как скаженный, и ведь получал от этого истинное

удовольствие! Мне так льстило, что моя Викуся довольна! И я

уже, кажется, совершенно отожествил мою Викусю с телефонной.

Мне стало казаться, что голос Вики всегда был таким, и должен

был быть таким, каким я его слышал из динамика.

- А теперь я хочу сделать моему котику приятное! Котя, ты

хочешь, чтобы я повела себя как маленькая французская кошеч-

ка? - завлекала меня Викуся.

- Мяу! - только и оставалось сказать котику.

- Тогда прояви активность сам, а то ты подумаешь, что я тебе

навязываюсь! - кокетливо ворковала маленькая французская ко-

шечка.

И мне ничего не оставалось, как проявлять свою активность

и помогать "маленькой французской кошечке" делать француз-

скую любовь своему котику. Кошечка же при этом так активно

мурлыкала, булькала и сопела, что и здесь у меня всё приходило

быстро и страстно.

166

А то вдруг, жёнушка предлагала развернуть её "вальтом" ко

мне, и кокетливо поясняла, что надлежит делать ей, а что - коти-

ку. При этом, конечно же, всё приходилось делать только котику,

но котик-то ничуть не тяготился этим и был премного доволен.

Я был одновременно и восхищён и подавлен талантом

"псевдо-Вики". Я боялся признаться себе, но, кажется, я уже лю-

бил её. Особенно её страстный, соблазнительный, красивый и

ставший мне родным голос! И хотя я не разделял мою и теле-

фонную Вику друг от друга, я чувствовал, что мне надо обяза-

тельно познакомиться с "теле-Викой". Ведь мы почти родные с

ней, ведь половые акты, которые мы совершали, они с Викой

были лишь тактильными, а с "теле" или "псевдо" Викой - душев-

ные, звуковые, осмысленные. Всё, я должен непременно встре-

титься с "теле- Викой"!

Чуть ли ни месяц я раздумывал, а потом, из другой комнаты,

чтобы не слышала Вика (кажется, крыша у меня уже начала ехать,

как и предвидел Сергей!) я решился и позвонил по так знакомому

телефону.

- Что, мой котик хочет от своей Викуси? - прозвучало в трубке,

когда я сказал своё "алло!".

- Вика, я хочу, чтобы настал момент истины! - туманно начал

я, - я так привык к тебе, так вжился в образ твоего любовника или

мужа - ведь ты и Вика для меня неразличимы, что осознал, что

полюбил тебя! - выдохнул я столь трудное для меня признание.

На том конце провода молчали.

- Я прошу тебя, давай встретимся, я хочу только познако-

миться с тобой, посмотреть на тебя! А что плохого будет, если мы

познакомимся и поближе? Мы же и так уже близкие друг другу

люди! - убеждал я её, - хоть скажи, как тебя на самом деле зо-

вут? Я же знаю, что не Вика! Ответь, не мучь меня, мы же столько

времени знакомы! И потом - ты замужем или нет, есть ли у тебя

парень, бой-френд, то-бишь? Ответь, не томи меня, это же не гос-

секрет? - требовал я.

- Хорошо, - после долгого молчания ответил тот же голос, но

без игривой интонации, - зовут меня Светой, бой-френда сейчас

у меня нет! И что с этого?

167

- А то, что я непременно хочу тебя видеть, я подохну от тоски,

если не увижу ту, которая принесла мне столько счастья и радо-

сти! - продолжал требовать я.

- Нам нельзя встречаться с клиентами! - сурово ответил тот

же голос, - это запрещено, и я не имею права нарушить запрет! -

как-то искусственно ответила Света, и я понял, что разговор мо-

жет подслушиваться или записываться.

- Хорошо, - вдруг согласился я, - не надо встречаться с кли-

ентом. Но я завтра точно в полдень буду на лестнице у входа в

здание Центрального Телеграфа - а он в Москве один! Пока! - за-

кончил я.

Я едва дождался утра, даже был холоднее обычного с моей

Викой. Всё создавал себе этот образ, колебался между образом

Веры и Вики, но, уж никак не Ники. Это - весёлая, яркая, голубо-

глазая блондинка, подвижная и лёгкая, как бабочка, сексуальная

до невозможности. Я подойду к ней сзади и позову: "Света!". Она

обернётся, и я услышу её единственный в мире, самый сексуаль-

ный голос: "Женечка, Котя мой милый - это ты?

К полудню я уже стоял на лестнице у Центрального Телегра-

фа. Народу там было немного - все ждали кого-то, к ним под-

ходили, они улыбались и уходили. Иногда целовали друг друга

и спускались вниз по лестнице. Но похожих на Свету (в моём

воображении, конечно!) никого не было. Женщин на площадке

перед входом в здание было несколько, они стояли уже долго, и

я даже успел дать им прозвища. Первая, слева направо - "Клара

Цеткин", бодрая старушка лет шестидесяти, далее "прости Госпо-

ди!" - это типичная проститутка с совершенно невыразительным

лицом и кричащей одеждой; "Сухарь" - сухая, поджарая, немо-

лодая темноволосая женщина в очках и с длинным носом, типа

строгой сельской учительницы, и "Нюшка" - полная хозяйка се-

мейства с двумя хозяйственными сумками в руках. Светы среди

этих не было.

- Может, она внизу, - сообразил я, - там прогуливаются не-

сколько женщин, или она зашла в здание...

Вдруг мне пришла удачная мысль: я обернулся лицом ко входу

в здание, приставил руки рупором ко рту и громко позвал "Света!".

168

И случилось то, чего я никак не мог ожидать: дама по прозви-

щу "Сухарь" повернулась, посмотрела на меня и спустилась, став

рядом со мной на лестнице.

- Я - Света! - сказала она таким знакомым мне голосом.

Мне захотелось закрыть глаза - голос Светы находился в вол-

нующем противоречии с её внешностью. И такая - ведёт "секс по

телефону"? Она руководила моей с Викой сексуальной жизнью?

Я влюбился в такую, только по голосу?

Удивление, разочарование и даже испуг так и были написаны

на моём лице. Я стоял и, раскрыв рот, смотрел на Свету, не зная,

что и сказать. Но она, грустно улыбнувшись, сказала сама:

- Женя, ведь я была права, сказав, что нам не надо видеться!

Голос и внешность - вещи совершенно разные! Вот я и получила

сразу два удара за мою оплошность - первый, то, что я вижу разо-

чарование и даже испуг на вашем лице - мне это обидно, хотя

вы и не виноваты. Я тоже представляла вас другим - немолодым,

полным и некрасивым - такие и покупают себе кукол. А вы, про-

стите, ещё мальчишка и красавчик притом! А второй удар - это то,

что я потеряла клиента, приносящего деньги, и не малые! Всё, я

пошла, и не провожайте меня, прошу вас! - и Света, голос и внеш-

ность которой, так отличались друг от друга, спустилась с лестни-

цы и пошла по улице вниз в метро.

- Она лишилась клиента, а лишился общения с моей Викой! -

ругал я себя. - Зачем мне понадобилось встречаться с "голосом",

голос надо слушать, а не смотреть. Я был поражён, когда услышал

голос великого диктора военного времени Левитана и увидел его

внешность. Мощный голос гиганта и щуплая фигурка человека в

очках. Парадоксы!

Но что хуже всего то, что теперь у меня появился комплекс -

я постоянно буду связывать какими-то незримыми нитями мою

Вику и "моё разочарование" - Свету-"Сухаря". Нормальная сек-

суальная моя с Викой жизнь, оказалась под угрозой!

В который раз возник наш любимый русский вопрос - что де-

лать? Мысль моя пошла таким путём - с телефонным сексом плюс

Вика всё поначалу было хорошо. Но возобновлять всю эту бодягу

не хотелось - слишком чувствительный удар по психике мне был

169

нанесён. Никогда не поздно вернуться к сексу с Викой в сопрово-

ждении порнушек - это всегда пожалуйста! Но захотелось чего-

то нового, и я решил заняться модным нынче и зарождающимся

тогда в России кибер-сексом.

Путь компьютерных знакомств я отверг сразу. Что можно по-

лучить в результате этих знакомств, уже тогда мне было извест-

но. Как говорится, и по отечественному и зарубежному опыту.

Первое - можно отыскать подругу жизни - жену. Хорошей она

окажется или проходимкой - большой вопрос. Но жены мне не

хотелось - Вера оставалась моей женой навсегда, а Вика как бы

замещала её тело.

Можно было получить девушку на время - провести вместе от-

дых или путешествие, или пользоваться ею во время сексуального

голода. Что называется - "девушка по вызову". Да её можно полу-

чить и без кибер-помощи - все газеты полны объявлений, да и Се-

рёга на что? Обещал на следующий день после заявки привести.

И можно было, наконец, провести время в видео-чате, то есть

тот же секс по телефону, но с видео сопровождением. Перебира-

ешь предложения, находишь подходящие - по оплате, по внеш-

нему виду, по форме обслуживания и т.д. Заходишь в чат, а она - в

нижнем белье спрашивает - говори, что мне делать? Я сразу не

врубился - что говорить, чуть не вырубил компьютер. Потом

сообразил и сказал: "Разденься!". Она улыбнулась и с грацией

стриптизёрши сняла свой пеньюар. Стоит обнажённая, повора-

чивается, показывает себя и опять спрашивает: "А что ещё?". Тут

уж меня замкнуло, я сказал "спасибо!" и выключил компьютер. А

что было мне сказать - ложись, задери, пардон, конечности, а я

тут помастурбирую? Тьфу, ты! Нет, кибер-секс - не для меня, даже

телефонный больше подходит!

Сколько раз рука тянулась к телефону, но я тут же вспоминал

Свету-"Сухаря" с таким несоответствием голоса и внешности, и

бросал трубку.

- Что нам с тобой, Викуся, делать? - придётся по старинке - с

порнушкой по видео, шептал я моей любимой НКЖ.

- "О йес!", "хани-хани", "фак ми-фак ми" - оптимистично от-

вечала она мне.

170

ПАРАД ТЁТОК

Читателя, наверное, нервирует моя инфантильность в поисках

сексуального партнёра. Молодой, богатый, красивый человек,

работает в таком "злачном" месте как ресторатор, даже владеет

им, и не с кем в койку лечь? Брехня всё это!

Справедливо, ничего не скажешь! Но "каждый мнит себя страте-

гом, видя бой со стороны", как высказался великий Шота Руставе-

ли, мой, можно сказать, "земляк". "Видите, ли" (опять же, цитирую,

теперь моего коллегу по ресторану - Каца Илью Аркадеьевича), ви-

дите ли, может для кого-то ресторан и "злачное место", но кого там

можно "подцепить", найти? Клиент Љ 1 - тривиальная проститутка,

они встречаются как в зале, так и у выхода. Её и снимать-то не надо,

сама снимет! Нет, мне не денег жалко, а себя. Не в смысле СПИДа,

гепатита, сифилиса и т.д. и т.п., хотя это и важно. Душу свою вечную

жалко, да и обидно. Что же это - я на помойке, что ли, себя нашёл,

чтобы покупать любовь у дамы, которой я заплатил бы гораздо

больше, чтобы только она не продавала эту свою любовь мне!

Клиент Љ 2 - гомосексуалист, как активный, так и пассивный.

Благо и ресторан-то со стриптизом - женским и мужским. Спаси-

бо, это уже было, больше не надо!

Клиент Љ 3 - богатая дама, обычно постбальзаковского воз-

раста, желающая "купить" красавчика танцора-стриптизёра. Спа-

сибо, не надо, деньги у меня и свои есть.

Хорошие же девушки, если и ходят в ресторан, да ещё со

стриптизёром, то обычно в сопровождении кавалера. И к тому

же, занят я там работой, некогда и неприлично мне там выиски-

ванием баб заниматься!

Подумал я и решил - от добра добра не ищут, обращусь-ка я

по этому вопросу к Сергею. Он сам предлагал мне свою помощь,

причём неоднократно и настойчиво. Это будет наименее трудо-

ёмкий путь для меня, да и мошенницу какую-нибудь Сергей вряд

ли посоветует. Скорее всего, выберет из своих бывших "кадров",

или их подруг. Итак, решено - признаюсь в собственной недее-

способности в женском вопросе и попрошу у Сергея помощи, де-

скать, сам предлагал.

171

И я, признав, как уже говорил, свою недееспособность, пле-

тусь после работы во флигель к Сергею. С бутылкой, конечно

же. А у него, как всегда, гостья. Привет, привет, заходи на огонёк,

посидим-поговорим. Я же, пока Сергей встречал меня и заводил в

комнату, успел шепнуть, по какому я вопросу. Сергей обрадовался

и, как мне показалось, даже возгордился. Он вежливо усадил меня

за стол, поставил уже "на стол", мою бутылку и заметил подруге:

- Видишь, Зина, какой коньяк приносят с собой мои друзья!

Это тебе не перцовка какая-нибудь! - и продолжил, - и такой па-

рень без жены ходит и даже без девушки, женщины, то есть, - по-

правился Сергей.

Зина заинтересованно посмотрела на меня, а Сергей поставил

передо мной рюмку и наполнил её, не забыв, про себя и Зину. Мы

подняли рюмки и выпили, во-первых, за знакомство с Зиной, раз-

умеется, а во-вторых, за то, чтобы я один, как бобыль, не ходил.

- Ну, Зин, чего же молчишь, я же вижу, что тебя распирает! -

подначил её Сергей.

- Да если бы Сергей меня отпустил, я бы сама с радостью к

такому красавчику пошла! - тонко пошутила Зина, - но если без

шуток, а какая бы девушка вас интересовала? - обратилась Зина

ко мне.

- Главное, чтобы она была уже не девушка! - шуткой на шутку

ответил я. И лучше, чтобы на вас была похожа! - продолжал шу-

тить я (не дай бог! - подумал я про себя!).

- Переходим на "ты" - наливая вторую рюмку, провозгласил

Сергей, - а Зину мою, я тебе хоть сейчас отдать могу! Вместе с её

сигаретами. Навсегда, или одолжить на время? - поинтересовал-

ся он. - Да не подойдёт она тебе, она если не в матери, то в тётки

тебе точно годится! Но Зина - баба бойкая, она тебе подругу ми-

гом подберёт, она всех оболдинских девчат знает!

Дело в том, что Сергей последнее время "отоваривался" баба-

ми в посёлке Оболдино, до которого, как от нашего дома, так и от

ресторана было недалеко. Сергей был хитёр - город Балашиха,

например, был примерно на том же расстоянии, но там уже было

всё "схвачено" и девки разобраны. А Оболдино стояло в стороне

от всего, и девки там скучали без мужского внимания. Тогда, лет

172

десять назад, по крайней мере. Вот Сергей и присмотрел себе, а

теперь выходит, и мне, удобную "кормушку".

- Так всё-таки, каких девушек ты предпочитаешь, - настаивала

Зина, - блондинок, брюнеток, полных, худеньких? Или всё равно,

лишь бы уже девушкой не была? - поддела меня пышная "обол-

дянка" (а может - "оболдинка", "оболдуйка"?).

Зина была действительно пышнотелой женщиной, может даже

излишне. Голова её была вся в мелких кудряшках неопределённо

светлого тона, глаза тоже светлые, водянистые. Но после третьей

рюмки мне это начинало нравиться. Да и потом, я ведь с само-

го начала дал понять, что такие, как Зина мне нравятся. Поэтому

я ещё раз сказал, что хочу похожую на Зину, но соответственно

моему возрасту. Серёга на десять лет старше меня, так пусть моя

девушка будет на столько же моложе Зины. Зина подняла глаза

к потолку и начала что-то вычислять. А через минуту спросила:

"завтра - подойдёт?".

Честно говоря, я не ожидал такого скорого исполнения моей

"мечты", но отступать было поздно.

- Завтра, так завтра! Побриться бы надо и галстук надеть! - за-

ёрничал я.

Но Зина всё приняла за чистую монету и разрешила:

- Галстук и бритьё - отменяем! Скажи лучше, кем работаешь,

кто ты, одним словом, как представить тебя? И где живёшь, а мо-

жет, ты на другом конце Москвы или области обитаешь? Я же что-

то должна сказать девушке?

- Водилой он работает, как и я, - ответил за меня Сергей, - а

живёт вот в том флигеле напротив, снимает его у хозяев. Зайдём

ко мне, а потом распределимся по своим норам, там видно бу-

дет! - мудро рассудил Сергей.

Мы выпили ещё - за любовь, конечно же. Я добавил своё - "до

брака, вместо брака, после брака, и за любовь к трём апельсинам!".

Зина долго хохотала над моей добавкой, а потом всё-таки

спросила: "А кто эти три апельсина, которых надо любить?".

- Секрет, - пояснил я, - каждый понимает как хочет. Три - это

вообще цифра магическая: на троих, втроём, третьим будешь... А

что - втроём - это плохо, ну как мы сейчас?

173

Зина дико захохотала, стала трепать меня за волосы, пригова-

ривая:

- Смотри, молодой ещё, да ранний - какие вещи знает?

А Сергей только улыбнулся "в усы", которых, кстати, у него не

было.

Днём мы с Сергеем быстренько привели в порядок второй

флигель, который после смерти Вериной матери так и оставал-

ся нежилым. Убрали его, постелили свежее постельное бельё,

подмели, постелили скатерть на столик. Одним словом, придали

жилой вид. Во флигелях было по одной комнате с малюсенькой

прихожей, туалетом и умывальником с душевой кабинкой. Мы

сдвинули две кровати и получили широченную постель. Уголок

был готов к приёму гостей, даже телек там присутствовал, правда

допотопный.

А назавтра, когда я на моём УАЗике въехал в ворота, увидел,

что минивэн Сергея стоит уже во дворе. Поставив свой УАЗ око-

ло второго флигеля, я постучал, как "культурный", открыл дверь

флигеля и заглянул в комнату. Сначала я не поверил глазам своим

- по обе стороны уже поддатого Сергея сидели и курили... две

Зины! Зайдя в комнату и поздоровавшись, я поставил на стол две

бутылки.

Одна из Зин встала и стала знакомить меня со второй: - Жень,

познакомься - это Нина! А это наш с Серёгой друг - Женя! Я про-

тянул Нине руку, сказав обычное: "Очень приятно", - хотя, по

правде говоря, приятно мне не было. Я сказал гостям, что пойду,

разденусь у себя (была осень, кстати, 1999 года), и вышел во двор.

За мной выскочил Серёга.

- Да я уже сказал Зинке, что она придурошная - она же своего

клона привела! И где она взяла такую? - "твой друг сказал, что

он хочет похожую на меня, вот я и привела!". Может малость вы-

пьешь, и она тебе "ничего" покажется?

- Серёга, я столько не выпью! Да и потом я боюсь её с твоей

Зиной перепутать, а ты ещё обидишься на меня!

- Да бери их обеих с потрохами, мне и моя Зинка во как надо-

ела, никак спихнуть не могу - прилипчивая оказалась. А ты зна-

ешь чего, прикинься уже выпившим, да ещё мы поддадим, а ты и

174

упади понарошку. Мы тебя в "твой" флигель отнесём и уложим,

а Нинку здесь приютим, правда где, не знаю. А на стулья поло-

жим - три есть и ещё у тебя возьмём! Может и групповуху устрою

с ними, это ещё когда придётся с двумя клонами сразу сношать-

ся! - захохотал Сергей.

Я снял свою куртку в "своём" флигеле и зашёл к Сергею. За-

дел плечом за угол, боднул головой шкаф, это я выпившим при-

творился. Рассказал, что "убежал" от ГАИшника, боялся, что пья-

ным поймают. Разлил водку по стаканам, а коньяк оставил "на

потом". Выпили за знакомство, я не закусил. Нина, правда, на

правах "моей" настаивала на закуске, но я твёрдо признался -

после первых трёх - не закусываю! Дамы захлопали в ладоши на

мою шутку, и я пил без закуски. Только запивал газировкой, от

которой пьянеешь вдвое быстрее. Второй тост был за любовь, и

я решил встать, повернуться к Нине и поцеловать её в макушку,

прямо в её мелкие неопределённого цвета кудри. В нос мне пах-

нуло запахом жжёного волоса, щедро сдобренного цветочным

одеколоном.

- Неужели горячими щипцами завивалась? - успел подумать

я. Но только я успел об этом подумать, стоя наклонившись над

Ниной, почувствовал, что меня ухватили. Да, да ухватили за ме-

сто, которое находилось как раз перед согнутой в локте правой

рукой Нины. Ухватили и держат крепко.

- Что делать? - известный русский вопрос пронзил мне мозг.

Решать надо было скорее, так как проклятая эрекция, найдя про-

тив воли её хозяина, начала распоряжаться моим организмом

вовсю. И я, притворившись здорово пьяным, стал прямо сверху

сваливаться на Нину. Она завизжала, перемежая визг с хохотом,

меня подхватили Зина с Сергеем и посадили на стул. Я вытара-

щил глаза на всех и удивлённо спросил: "А где это я нахожусь?".

Все захохотали, налили, теперь уже коньяка в стаканы, вручили

мне один, и ответили: "Ты среди друзей, парень!". Мы выпили за

дружбу, я запил газировкой и свалился со стула. Мне мяли уши,

дули в лицо, простите, перегаром, смешанным с сигаретным ды-

мом, и меня чуть не вырвало. Сергей подхватил меня под руки и

поволок в "мой флигель".

175

- Пусть отдохнёт пока, а мы здесь продолжим!

Оказавшись один, я быстренько запер входную дверь, умыл-

ся, почистил зубы и - нырь в постельку! Стучите, хоть двери ло-

майте, хрена я вам открою. А с Ниной, пусть хоть чёрт лысый спит,

но только не я. Не на помойке же себя нашёл! - привёл я свой

любимый довод. Утром же, так и не заходя к Сергею, чей минивэн

стоял у флигеля, спешно уехал в ресторан. Там я и позавтракал и

доспал ещё малость на диване.

Сергей приехал попозже. Мы чинно поздоровались, а он неза-

метно подмигнул мне и шепнул: "С тебя бутылка - я тебя на ночь

подменил! Не понял, что ли, - групповушку устроили, вот я - ра-

зок с Зинкой, по-семейному, и разок с Нинкой, по гостевому, за

тебя, то есть! А Зинке - стерве сказал, чтобы в следующие разы

помоложе и поинтеллигентней приводила, а не лахудр себе по-

добных!"

Я поблагодарил Сергея и подтвердил, что лишняя бутылка - с

меня!

Пару дней я проспал у себя в спальне - мне было стыдно по-

казываться на глаза Вике. А в спальне на меня весело глядела со

своей фотографии Вера, она-то оценила бы весь юмор проис-

ходящего. Я же остался нецелованным! И я подумал о том, что

проституткам-женщинам, гораздо легче, чем проститутам или

жиголо - мужчинам. Баба зажмурит глаза, сожмёт зубы и считает

про себя, или про дела свои бабские думает. А тот монстр сверху

(сзади, сбоку и т.д.) делает своё грязное дело и в ус не дует. Зато

денежки капают, совсем не лишние для бабы той. Мужик же - про-

ститут, сам должен выполнять это грязное дело, да ещё рыхлая

какая-нибудь бабища требует, чтобы целовали её, хорошо, если в

губки - я имею в виду уста, хотя и в другие места, тоже требуют, за

отдельную, конечно, плату. Я же мог оказаться в совсем плачев-

ном положении - должен был против своей воли и желания удо-

влетворять "рыхлую бабищу", да ещё и подарочек какой-нибудь

сделать ей, за "услуги". Да с чьей стороны "услуги" те были бы, да

ещё такие непомерные и тошнотворные?

А на третий день вечером, уезжая на своём минивэне домой,

Сергей отозвал меня в уголок:

176

- Всё, звонила Зинка, говорит - нашла тебе худенькую, моло-

дую и интеллигентную! (я тут же представил себе выпускницу

института благородных девиц, что был в Смольном, потом опо-

ганенном, сами знаете кем!). - Техникум закончила, зоовете-

ринарный, кажется! В колхозе работала, пока не накрылся этот

колхоз-то. Теперь подрабатывает - кому корову подлечит, кому -

собаку, а кого и самого поврачует. Лекарства, правда, у неё звери-

ные, но дозу уменьшит и всё! - весело рассказывает Серёга. - Вот

сейчас заеду в Оболдино - минут двадцать туда - захвачу Зину и

эту врачиху, Розой, кажется, зовут её - и домой. Будем ждать тебя,

подпоим чуток эту Розочку для смелости!

Я закончил свои дела в ресторане пораньше и к восьми вече-

ра выехал домой. Минивэн Сергея уже стоял во дворе; я зашёл к

себе, снял куртку и кепку, причесался и пошёл к гостям.

Первое, что я почувствовал, войдя во флигель Сергея - это гу-

стой запах табачного дыма, туманом стоявшего в комнате. Сергей

курил и сам, просто он не мог не курить при таком контингенте

его дам. Складывалось впечатление, что в Оболдине курят все

лица женского пола; насчёт мужчин не знаю, Сергей их к себе не

водил, пока, по крайней мере. Зина встретила меня, как родного

и даже полезла целоваться. Как мне удалось избежать этого - сей-

час уже не помню. Рядом с Зиной сидела худенькая мрачноватого

вида женщина лет тридцати, с гладко зачёсанными назад русыми

волосами. Лицо было без косметики, поэтому бровей видно не

было, не говоря уже о ресницах; в ненакрашенных губах она сжи-

мала сигарету. Цвет глаз был настолько неопределённым, что я

даже не смог его классифицировать.

- Роза! - низким голосом мрачно проговорила дама, сидя про-

тянув мне руку.

Я был в весёлом настроении и, поймав руку Розы, я галантно

поцеловал её. Ведь я - интеллигентный водитель. И где-то соме-

лье, потому, что после поцелуя руки, сразу понял, что днём Ро-

зочка варила щи.

- Ландыш серебристый, полный красоты, спелый и душистый

- Роза, это ты! - продекламировал я известный мне с детства сти-

шок для записи в альбом.

177

- Спасибо за ландыш, этим цветком меня ещё не называли! -

пробасила Розочка, сделав попытку улыбнуться.

- Давайте же выпьем за знакомство, по крайней мере, моё с

Розочкой! - предложил я, разлив по стаканам водку. Мне страшно

захотелось напиться, но сегодня не для того, чтобы "сачкануть",

как с Ниной, а чтобы Розочка хоть немного покрасивела бы. По

крайней мере, для меня, пьяненького.

Я стал рассказывать, что в Израиле, например, женщин чаще

всего называют именами цветов и растений... Но Роза перебила

меня, пробасив:

- Я русская, в Израиле не была, и не хочу туда!

- Вот я и говорю, что наши розы значительно красивее роз

южных - израильских. Как говориться в стишке:

Красавица южная -

Никому не нужная!

Я был в ударе, и второй тост провозгласил за цветы и коро-

леву цветов - Розу. Тост был встречен гоготанием Сергея и Зины

и мрачным, но самодовольным молчанием Розы, но водка была

выпита.

После третьего тоста - за любовь, известно к кому и чему - до

брака, вместо брака, после брака и за любовь к трём апельсинам,

Зинка опять было пристала ко мне - что за это такие апельсины?

На что Роза неожиданно пробасила, вынув, на сей раз, сигарету

изо рта:

- Да опера или оперетта была под таким названием! Я слы-

шала её по радио, только забыла о чём это - фигня, наверное,

какая-то!

Я, осмелев после третьего тоста, стал тихонько подталкивать

Розочку к выходу, намекая, что хочу показать ей моё жильё. Но

получил отлуп:

- Я после первого знакомства новое жильё не осматриваю!

У меня так и опустились руки и всё другое, но Серёга и Зина,

буквально вытолкали Розочку за дверь. Я перевёл её через двор

и, держа за руку, ввёл в мою комнату.

- Да, небогато! - резюмировала интеллигентка Роза, - а телек-

то вообще, довоенный, наверное.

178

- Довоенный, довоенный, ещё до русско-японской войны по-

купали! - охотно подтвердил я.

- Да тогда ещё телеков не выпускали! - Розочка поставила

меня на место и стала спокойно раздеваться, не вынимая горя-

щей сигареты изо рта.

Я, также не торопясь, начал снимать с себя одежды, погляды-

вая на Розочку - до какого же предела она дойдёт. Но так как Ро-

зочка разоблачилась полностью, то и я снял трусики с носками.

Роза, наконец, положила сигарету на блюдечко, заменяющее пе-

пельницу, и легла на спину, в койку поверх одеяла. Руки заложи-

ла за голову, ноги слегка расставила. Я уже был готов рухнуть на

мою интеллигентку сверху, как она недовольно заворчала:

- А где прелюдия, я не могу без прелюдии!

Я никак не хотел "врубиться", что за прелюдия её заинтере-

совала. Вроде я знал, что есть такая форма музыкальных произ-

ведений и решил, что Розочке надо поставить эту прелюдию на

плеер, которого во флигеле не было! О другой прелюдии и ду-

мать не хотел.

- Розочка, а без музыки, что никак нельзя? - удивился я.

- Какие вы, водители, некультурные! Я о другой прелюдии

говорю - мужчина должен подготовить женщину к половому

акту, это и называется прелюдией! - поучительно проговорила

Розочка.

- Роз, может в другой раз, а? Сначала сделаем это по-простому,

без прелюдий, а потом ты научишь меня. Как эта прелюдия ис-

полняется? - начал жалобно скулить я.

Но интеллигентка была непреклонна. Она стала рассказывать

мне, что прелюдия чаще всего исполняется в виде куннилингу-

са, а когда женщина возбуждается, то переходят к генитальному

сексу. Но представление о куннилингусе с Розочкой, несмотря на

всю её интеллигентность, стало вызывать у меня такую усилен-

ную перистальтику, конечно же, обратную, что я встал с постели

и отошёл к форточке подышать. Но ещё хуже куннилингуса было

то, что я понял, почему Роза была такой мрачной и не улыбалась.

Как-то она, возбуждённая разговорами о прелюдии, открыла

свой ротик пошире, я увидел два ряда чёрных, совершенно ис-

179

порченных зубов. Поэтому она старалась не раскрывать рта, что

было ещё обосновано тем сильнейшим "амбре", который исхо-

дил оттуда при её дыхании.

- Всё! - подумал я, - пропадаю как швед под Полтавой! Надо

что-то придумать. И я решил подробно узнать у Розочки, что та-

кое этот её любимый куннилингус.

Но когда она начала подробно расписывать, что это такое и

как он исполняется, я не выдержал и резво забежал в туалет. Очи-

стив желудок, я немного отрезвел и стал искать повод избавиться

от акта с Розочкой, даже без этой чёртовой прелюдии.

- Роза, что ты говоришь, ведь это же разврат! Видишь, меня

даже вырвало от этого, неужели кто-нибудь так делает? (Не

верю, что тебе это кто-нибудь делал и остался в живых! - так и

подмывало меня высказаться в такой форме). - Нет, заключил

я, - наверное, нам не суждено стать любовниками - ты слишком

изощрена для меня, а я слишком примитивен для тебя! С твоего

позволения давай поспим хоть в одной койке, но "вальтом" -

друг с другом рядом - пояснил я, чтобы она не подумала чего-

нибудь другого.

Роза вздохнула и согласилась. Я лёг на койку "вальтом" и экс-

тренно заснул, чтобы меня насильственно не подвергли куин-

нилингусу. В семь утра я разбудил Розочку - нет, не поцелуем, а

включением света, и сказал, что мне пора на работу. Роза долго

ворчала, потом закурила, встала, оделась, сходила в туалет, ещё

поворчала и вышла во двор. Я указал ей, на двери Серёгиного

флигеля, где осталась её верхняя одежда.

- Спешу я, иначе позавтракали бы вместе, - оправдывался я.

Розочка ушла, даже не попрощавшись. Всё, что ни делается,

всё к лучшему! - подумал я и залёг досыпать.

Днём я высказал все свои претензии Серёге.

- Что это твоя Зинка хочет, чтобы я импотентом заделался? - и

я подробно рассказал Серёге о "некультурных" и даже где-то раз-

вратных требованиях её подруги Розочки. - Куннилингуса захо-

тела, прелюдии ей не хватает, видите ли! Интеллигенция вшивая,

подумаешь, техникумы зооветеринарные позаканчивали! Вот от-

туда они и взяли свои куннилингусы, я сам видел, как этим хомяч-

180

ки занимались, да и другие животные тоже. А мы же человеки - и

это звучит гордо, что будем уподобляться этим четырёхногим и

хвостатым? И где только словам таким научились, в своём техни-

куме, не иначе! Когда хомячков проходили! А где про прелюдии

понахватались? Одним словом, если Зинка действительно хочет

мне помочь, то пусть не изгаляется надо мной, а приведёт "све-

жачка", в смысле "свежачку" какую-нибудь, и не занюханных ста-

рух и интеллигентных развратниц!

Серёга при мне позвонил Зинке и передал мои требования

досконально: "свежачка", мол, а не старух и интеллигентных раз-

вратниц. На сей раз мне пришлось ждать уже три дня.

- Ищу "свежачка", - докладывала Серёге Зинка - но, во всём

Оболдине не могу найти. Не ехать же в соседний посёлок, да там

я мало кого знаю!

Наконец, на третий день довольная Зинка позвонила Серёге

в ресторан:

- Всё, сегодня привезу "свежачка"! Но чтобы твой друг с ней

покультурнее, она ко всякому такому ещё не приучена, на ней и

жениться можно!

Сообщение Зинки заинтересовало меня и, возвращаясь до-

мой, я взял и коньяка и шампанского, а на закуску - торт редкой

красоты. Остался с вечера, он долго не стоит, не пропадать же

добру!

Захожу к Серёге во флигель культурно так, постучавши и по-

кашлявши: "к вам, дескать, можно?"

- Валяй, заходи! - донеслось оттуда. За столом сидела из-

вестная нам пара плюс "свежачок". Этот "свежачок" произвёл

на меня впечатление, и я его опишу. Девушка или женщина,

там видно будет, лет двадцати, но вся такая разноцветная и на-

крашенная, что твоя иволга. Я уж не хочу сказать "какаду", она

поинтереснее какаду-то будет. Крупная такая девица, в донель-

зя коротенькой юбочке и большим декольте на коротенькой

жилетке. И юбочка и жилетка - кожаные. Волосы - гребешком,

разноцветные; глаза, губы, брови и ресницы накрашены так, что

естественного их цвета уже не различить. Глаза, кажется, свет-

лые какие-то. Но общее впечатление - возбуждающее. Зовут

181

Изольдой (это помню, опера такая у Вагнера есть - "Тристан и

Изольда"). Напевает постоянно что-то, уж точно, не из Вагнера.

Весёлая девица, наконец, мне подфартило. Молодец Зинка! Уж

эту я так не отпущу!

Я открываю шампанское, ставлю на стол бутылку классного

коньяка, и торт, от вида которого ошалели все, кроме меня и Се-

рёги, знакомых с такими изделиями по ресторану. Тосты идут за

тостами, я подливаю Изольде шампанского, она пьёт, видно, что

довольна моим вниманием к ней. Зинка расхваливает её - пер-

вая, говорит, на всё Оболдино красавица - "мисс Оболдино", не

иначе!

- Была бы, - говорит, - Женя, я на твоём месте, тут же бы жени-

лась на Изольде! Такой как она больше, - говорит, - больше нет!

Да и я согласно киваю головой: такой, - говорю, - точно уж во

всём Оболдине нет!

Чувствую, что девка поддала прилично, да и я уже хорош,

больше нам уже пить вредно.

- А не прогуляться ли нам, Изольдочка, по природе, красота-

то какая вокруг! А то мы уважаемой Зине с Серёгой даже мешаем,

как мне кажется!

Мы одеваемся и выходим, я пожимаю руку Серёге, а Зинка, как

мне показалось, быстро подмигнула Изольде.

Мы быстро, в обнимку, пересекли двор и забежали ко мне во

флигель. Я поставил ещё бутылочку шампанского на стол, открыл

её, и мы, уже вдвоём, выпили за любовь. Но бутылку закончить

не успели, потому, что Изольда, быстро разделась, и как молодая

козочка, прыг в постель! Я едва поспел за ней.

- Холодно, - говорит, - у тебя во флигеле, погреться бы!

И мы погрелись, погрелись отлично, девка учёная, все пре-

мудрости знает, стройная такая, сексуальная, современная! А в

перерыве между "согреваниями", наливали себе по бокальчику

шампанского и разговорились:

- Жень, хочешь, я тебе такое скажу - закачаешься! - интригую-

ще начала Изольда, которую я уже Изой стал называть, - только

ты, смотри, маме не выдай, что я рассказала! Всё, - опомнилась

Иза, вот всё и выдала тебе сама!

182

- Ничего не понимаю! - честно признался я, - что выдала, ка-

кой маме, откуда я могу знать твою маму, и что я не должен ей

выдавать - что мы переспали?

- Ладно, скажу, всё равно не утаить! - решилась Иза. - Зина и

есть моя мама. Я знала, что она тебе бабу искала, и все они тебе

не подходили. Вот я и говорю ей, - мама, а что я плоха для него?

Каков он из себя? Она и рассказывает, что красавчик ты, двадца-

ти пяти лет, водитель классный и всё такое. Так чего, говорю, ты

такое добро хочешь чужим отдать, а я здесь без постоянного бой-

френда околачиваюсь? Да нет, говорит, тебе тоже нельзя, ты не-

совершеннолетняя ещё (я мигом протрезвел и похолодел весь!)

А с другими трахаться, и ты знаешь с кем, - с пьянью и рванью -

можно? Да ты мать мне, или тётка чужая? Паспорт у меня есть, что

хочу - то и делаю!

- Да паспорт тут не при чём, восемнадцати тебе нет ещё,

школьница ты! Рано тебе с мужиками ещё! - настаивала Зина

- Ах ты, праведница какая, Мария Магдалина оболдинская, ты

что не знаешь, с кем я уже успела переспать? А тут, как ты сама го-

воришь - парень приличный! - Иза всерьёз рассердилась прямо

при мне.

- И вот мама привезла меня, но просила всё держать в тай-

не! А ещё говорит, - если забеременеешь от него, никуда он не

отвертится, вынужден будет жениться! С несовершеннолетними

школьницами шутки плохи!

Я понимал, в каком щекотливом положении внезапно оказал-

ся. Никогда не мог подумать, во-первых, что Изе меньше двадца-

ти лет - вполне зрелая и умелая в сексе женщина. И во-вторых,

даже во сне мне не могло присниться, что Иза может приходится

Зине дочерью, что Зина мне в качестве очередной бабы дочку

приведёт. Да ещё шантажу будет учить её! Да, бабы - ещё те сво-

лочи, не только мы, мужики! Но что же, всё-таки, делать?

- А что Иза, ты готова забеременеть и родить в такие юные

годы, и жизни-то не повидав? - спровоцировал я её на ответ.

- Да что я, чокнутая, что ли? - я ещё и погулять хочу, и поез-

дить по свету, может за рубеж пробьюсь через замужество. Ведь

я неплохая, красивая девка, так или нет?

183

- Писаная, современная красавица! - поддакнул я ей, - да тебя

любой западный миллионер в жёны возьмёт, я уж не говорю о

восточном!

- Да и я так думаю, - честно призналась Иза, - ну, понесу я от

тебя (я снова похолодел!), рожу, женишься ты на мне, и что за

жизнь будет? Ты простой водила, хоть и красавчик - поправилась

Иза, - флигель этот снимаешь, живёшь где-то в Рязанской обла-

сти, так дядя Серёжа сказал (спасибо, друг, - подумал я!). Что я с

тобой в жизни увижу? Да и к спиртному ты неравнодушен, хоро-

шо хоть не дымишь, как моя мамка. Нет, ты мне очень по сердцу,

с тобой легко и хорошо, - успокоила меня Иза, - но это только

выпить с тобой и переспать разок-другой. А для серьёзной жиз-

ни нужен другой - богатый и старый, и лучше всего заграничный

муж. Так что, извини, Женя, дорогой, за правду - беременеть и

рожать от тебя мне, как бы тебе сказать ...

- Западло! - подсказал я ей.

Иза захохотала.

- Ну, зачем так грубо, но что-то в этом роде! Да и ты вижу, на

это не настроен. Жилья своего у тебя нет, работка - не плохая, но

и не аховая, ты уж прости меня. Тебе самому, я тебе правду ска-

жу, надо жену богатую и серьёзную искать, может даже постарше

тебя. И ты найдёшь такую - богатые и старые бабы страсть как

таких красавчиков, как ты, любят!

- Что-то разболтались мы с тобой - вино, чай, остались ещё?-

опомнилась Иза, - давай, хватанём по стаканчику - и в койку. Это

у тебя здорово получается, только за это можно полюбить тебя.

А за последствия не беспокойся - месячные у меня только поза-

вчера закончились, да и таблетки особые я всегда с собой ношу.

Ты же, прости за правду, не один ты у меня!

Я с удовольствием увлёк Изу в постельку, или "койку" как она

любила говорить, и доказал, что она в моих способностях не оши-

блась. Обидно, конечно, что она замуж за такого, как я, не хочет,

но это к лучшему! - быстро поправился я.

Утром мы с Изой тепло попрощались, и я честно сказал ей,

что боязно мне встречаться с несовершеннолетней. Мало ли, что

взбредёт в голову Зине! "Давай подождём до твоих восемнадца-

184

ти, а потом, если ты не найдёшь получше, встретимся снова и на-

долго. Сколько ждать-то?" - спросил я её.

- Да в мае двухтысячного - восемнадцать исполнится, с полго-

дика ждать ещё.

- Так ты майская? - обрадовался я, - и я - майский. Вот и маем-

ся по жизни, хорошо хоть встретились два одиночества!

Я поцеловал Изу ещё раз, поцеловал искренне и с лёгкой ду-

шой, сказав на прощание: - Ну, до мая двухтысячного?

- Идёт! - смеясь, ответила мне Иза и побежала к Серёгиному

флигелю.

- Ну, как? - спросил меня Сергей при встрече в ресторане.

- Да обманула меня ваша с Зиной Изольда!

- Как обманула? - удивился Сергей.

- А как в известной поговорке: "обманула девка парня - дать

дала, а замуж не пошла"! - равнодушно пояснил я.

- Да ну? - изумился Сергей, - а чем мотивировала?

- Не нужен ей муж простой водила, тем более, проживающий

где-то в Рязанской области. Хотя и "красавчик"! Она за иностран-

ного миллионера хочет выйти, западного или восточного, без

разницы. А главное, - я понизил голос до шёпота, - малолеткой

она оказалась, несовершеннолетней, хотя и с богатым опытом

по сексуальной части! Нет, всё путём - лучше и быть не может! А

Зинке скажи, что эксперименты по моей случке прекращаем. На

ближайшее время, по крайней мере! - резюмировал я.

Больше я к Серёге и Зине не обращался. Хватит, со случками

надо заканчивать. Изольда оставила мне хорошую память о себе,

и иногда я даже подумывал в мае двухтысячного года снова встре-

титься с ней. Но о женитьбе на ней я не хотел и думать. У меня

была "вечная" жена Вера, и заменить её я никем не мог и не хотел.

Попросив прощение, я вернулся к моей любимой НКЖ - Вике.

Она, кроме того, что была, как я уже говорил, самой верной, са-

мой безотказной и самой бескорыстной, оказалось и самой "все-

прощающей". Я стоял на коленях перед постелью, на которой ле-

жала Вика, и просил у неё прощения за измену. Вика загадочно

улыбалась и, подчиняясь, нажатым кнопочкам на теле, радостно

говорила мне: "О, йес!", "Хани-хани", "фак ми - фак ми!". Я вклю-

185

чил по видаку мою любимую порнуху про Нэнси, привычно лёг

с Викой, с удовольствием вспоминая нашу с ней любовь. Зачем

мне надо было городить огород с этими бабами, от добра добра

искать? Да с моей Викой мне и легко и приятно и привычно. Нет,

всё - никаких экспериментов!

Но эксперимент, причём не самый приятный, мне вскоре при-

шлось выдержать. Был ноябрь 1999 года, погода стояла мокрая и

холодная. Сегодня у меня было выступление - мужской стриптиз,

я выполнил его не шатко и не валко и уже, было, готовился уез-

жать домой.

Но тут молодёжная компания упрашивает меня подсесть к

ним "на минутку". Что ж, время позднее, дорога до дома короткая

и пустая, граммов пятьдесят, думаю, не помешают. А главное - я

заметил, что в компании три девушки и только два парня. И эта

"свободная" девушка весьма красива, держится гордо и незави-

симо. Попробовать, что ли - где наша не пропадала?

Я подсел к компании, мне наливают, хвалят моё выступление.

- Европа, - говорят, - в нашем Лосином острове, вернее - в

Шок о"Ладе! Мы знакомимся, "свободную" девушку зовут На-

стей. Оказывается, праздновали её день рожденья. Я сделал ей

в тостах пару комплиментов по поводу её красоты, в частности,

что она - самая лучшая "ягодка в Шок о'Ладе", и тому подобное.

Один из парней, тоже подняв бокал, начал говорить о том, что

пора бы Насте найти себе пару, а то она всё одна да одна... А под-

руга его, напротив, пожелала Насте не спешить и выбрать мужика

достойного её красоты - хозяина жизни. Оказалось, что "хозяин

жизни" - это мужчина немолодой, но крепкий, богатый, с поло-

жением. Мне вспомнилось грузинское выражение "миллионис

патрони" - "хозяин миллиона", долларов, разумеется! Так вот

замуж надо идти только за такого, а уж потом заводить молодых

любовников. Но только потом, иначе "богатенькие" часто прове-

ряют "досье" своих избранниц!

Я пытался было возражать, что богатство, дескать, как пришло,

так может и уйти, причём, вместе со "стариком". Пропел ком-

пании куплет старой-старой частушки, когда автомобиль "Мо-

сквич" у нас считался признаком богатства:

186

Мой милёнок - старый хрыч,

Приобрёл себе "Москвич",

Налетел на тягача -

Ни хрыча, ни "Москвича"!

Компания хохотнула, но заметила, что частушка скорее оптими-

стическая, потому что "Москвич" - это "туфта", а недвижимость-

то ведь осталась!

- Вот ушлая пошла молодёжь! - подумал я.

Но Настя, как мне показалось, стала уделять мне знаки вни-

мания и меня окрылила надежда. Я стал увиваться за девушкой,

приглашал её танцевать (музыка пока играла), зная, что я выи-

грываю в этом.

И вдруг, одна из подруг, поднимая бокал за Настю, сказала ей

странные слова: "Настя, не будь вороной!".

Я обрадовался, полагая, что это означает: "не проворонь же-

ниха", и с удвоенной энергией стал обхаживать Настю. За одним

из танцев, оказавшимся последним, я предложил Насте встре-

чаться. Но она, совершенно трезво и логично, пояснила мне, что

сперва ей надо выйти замуж, а потом уже "баловаться" с парнями.

- А что, за меня замуж нельзя? - просто поинтересовался я,

оказывается, совершенно не понимая вопроса.

- Женя, - пояснила мне Настя, - ну, кто за стриптизёров замуж

выходит? Это же несерьёзно! С ними побаловаться можно, да и

то, в основном, богатым старухам! Ну, можно, наконец, выйти за-

муж, если только ты сама миллионерша и на ногах крепко стоишь

- опять же, побаловаться с ним. А я - девушка среднего сосло-

вия, у меня родители - инженеры! Вот выскочу замуж за какого-

нибудь Абрамовича, потом поговорим о встречах!

Я понял, что этот танец у нас последний, но на всякий случай

спросил:

- Настя, я не понял тоста твоей подруги: "не будь вороной!",

что это, совет не проворонить что-то?

Настя весело хохотнула.

- Нет, это означает: "не будь вороной, не кидайся на падаль!".

Я прервал танец, едва поклонился даме и быстрым шагом ото-

шёл в сторону. Хотел, было, зайти в туалет - два пальца в рот и

187

освободиться от выпитого. Нет, не из-за боязни быть остановлен-

ным ГАИшниками. Из-за обиды, полученной от Насти и её подру-

ги. Жгла мне желудок их треклятая водка! Но не стал этого делать,

поспешил домой к своей "самой честной в мире" Вике.

Включив видак, лёг с моей дорогой Викусей и нажал на её

скрытые кнопочки. Нет, от добра добра не ищут! Но меня ожидал

ещё один эксперимент, уже не знаю, как его и охарактеризовать!

Дело произошло, опять же, в ресторане и опять "под занавес" -

я уже уходил домой. Вдруг в проходе догоняет меня девушка нео-

быкновенной красоты. Честно говоря, я видел её мельком в зале,

но толком разглядеть не успел. Ну, просто секс-бомба настоящая.

И, смущаясь, говорит мне такое, от чего голова моя пошла кругом.

- Молодой человек, я вот видела ваше выступление и просто

влюбилась в вас. Да вас и не полюбить невозможно - и телом кра-

савец и лицом, а танцуете - непревзойдённо. Чего думаю скры-

вать - влюбилась и всё! Мне, конечно, неудобно, но не смогла бы

я пригласить вас к себе на эту ночь? - и, видя моё изумлённое

лицо, добавляет, - мы же люди современные, а пропущу я сегод-

няшний день - когда ещё вас увижу! Я понимаю, в вас все девуш-

ки влюблены, но уделите и мне чуточку внимания!

И видя, что я колеблюсь, красавица добавляет:

- У меня здесь машина с водителем, быстро довезёт!

Я решился, - а что мне терять, собственно? А такую девицу

днём с огнём искать надо! Ну, завезёт куда-нибудь, а что с меня

взять-то? Девушку изнасиловать могут, но я ведь мужик, причём

неслабый! И будучи в полной уверенности, что меня не изнасилу-

ют, я сел в машину (а это был просторный и, наверное, страшно

дорогой "Бентли"), и мы отчалили. Несмотря на уверения Оли (а

именно так девушка назвала себя), что домчим скоро, ехали мы

долговато. Выехали на шоссе, едем. Поговорили о том, о сём, она

спросила, как меня зовут, сколько мне лет.

- А где вы, Оля, живёте? - поинтересовался я.

- Да это Рублёвка, мы почти приехали!

Вскоре автомобиль остановился, ворота открылись, и маши-

на въехала во двор. Впереди показался внушительного размера

коттедж.

188

- Выходи, мы приехали! - Оля перешла на "ты" и загадочный

шёпот.

Мы прошли в коттедж, девушка открыла двери своими ключа-

ми, поднялись по лестнице на второй этаж, и Оля завела меня в

большую комнату с круглым столом, креслами и диваном. Усади-

ла меня в кресло и, смущённо улыбаясь, сказала:

- Женя, мне неудобно перед тобой, но я тебя немного обма-

нула, прости! Дело в том, что влюбилась в тебя не я, а моя мама.

Увидела как-то тебя в ресторане во время выступления с шестом

и влюбилась. Долго обсуждала со мной, как бы пригласить тебя

сюда, вот я и предложила себя в качестве подсадной утки. Не сер-

дись, пожалуйста, может тебе моя мама очень даже понравится!

Я сидел, не зная как реагировать на сказанное. Возмутиться

и потребовать немедленно доставить себя домой, извинившись

при этом за такую наглость? Или смотреть, что будет дальше и что

это за "мама"?

А Оля продолжала:

- Моя мама, конечно же, постарше тебя будет, но женщина она

красивая, а главное - богатая! Она - хозяйка крупной консалтин-

говой компании, очень деловая женщина! Кстати и дом этот её.

Папу она прогнала уже несколько лет назад, за бестолковость,

говорит. Так ни один мужик с тех пор её не устроил - требова-

тельная очень. А в тебя влюбилась с первого взгляда:

- Какая фигура, - говорит, - какая интеллигентность, какой

такт, какое тонкое понимание искусства! Хочу, - говорит, - его!

Делай, что хочешь, а чтобы он был мой! - этот приказ она отдала

уже мне. - А попробуй не исполни её приказа - из дому выгонит,

пособия лишит! Вот я и пошла на риск, позвала тебя обманным

путём. Прости и помоги, если сможешь! В долгу не останемся - ни

мама, ни я!

Я понял, что меня покупают. Они-то думают, что я просто

танцор-стриптизёр, вот и соблазняют деньгами. Стриптизёры,

что греха таить, часто "продаются" богатым клиенткам. Опять

русский вопрос - что делать? Решил пассивно ждать, чем всё за-

кончится, ругаться было неохота, тем более на чужой террито-

рии, да и поздновато уже.

189

- Что ж, - говорю, - покажи свою маму, посмотрим, поторгу-

емся!

Оля выпорхнула из комнаты, и через пару минут в комнату во-

шла "мама". По правде говоря, я ожидал намного худшее. Какую-

нибудь рыхлую старуху, типа Зинки и даже похуже, а к тому же,

наглую и похотливую. А вошла, страшно смущаясь, худенькая,

чем-то похожая на Олю, интересная женщина, только попроще и

существенно постарше. На вид ей можно было дать лет 45. Ника-

ких дорогих нарядов, драгоценностей - ведь ожидает-то кого -

"жиголо", проститута - по-нашему, нет бы принарядиться!

Она присела в кресло напротив меня и, опустив глаза, загово-

рила:

- Вы простите меня, Женя, что я пустилась на такую авантюру,

может вас и обидела. Но со мной что-то случилось, когда я увиде-

ла ваше выступление. Что-то надорвалось в душе, я почувствова-

ла, что вы такой же безумно одинокий человек, как и я. А к тому

же, в отличие от меня, молодой и очень красивый! Я уже лет де-

сять одна, только работаю до поздней ночи, никакого отдыха, ни

одного мужчины за все эти годы! Да мне таких, как мой бывший

муж, и даром не надо, а из других почему-то только вас заметила,

и что греха таить, полюбила. Вот так - с первого взгляда, с перво-

го вашего выступления. Все говорят: стриптизёры - развратники,

на них пробу ставить негде, а я вот вижу - одинокий, скромный

человек с какой-то затаённой грустью в душе. Вроде, чего вам

грустить, все женщины ваши, да и платят, наверное, в ресторане

неплохо. Веселитесь и радуйтесь жизни, но что-то тут не так! И

эта ваша загадка, и ваша внешность и ваше тонкое ощущение ис-

кусства, всё это сыграло во мне - и я тётка старая, влюбилась как

гимназистка. Ведь стыдно, да, позор мне на старости лет - в сына

по годам влюбилась! И дочери дала такое гадкое поручение! Вот

позор!

Женщина даже не представилась, не сказала, как её можно на-

зывать, и с "места в карьер" - всё о любви! Что твоя Татьяна Лари-

на, только с Рублёвки!

- Извините, мадам! - дипломатично начал я, - скажите хоть,

как вас зовут, как мне обращаться к вам?

190

- Татьяна я, можно без отчества, просто Таня, если это вас не

покоробит, конечно - быстро проговорила Таня, никак не похо-

жая на миллионершу.

- Так вот, Таня вы обманным путём заманили меня сюда, на

ночь глядя, - я заметил, как Таня побледнела, - голодного и устав-

шего, и даже не предложите выпить-закусить?

Таня радостно вспыхнула и, отпрянув от кресла, открыла

дверь в соседнюю комнату. Мы прошли туда и я увидел прекрас-

но сервированный стол на двоих, с цветами в вазах, шампанским,

винами, различными, фруктами и прочими яствами.

- Вот как встречают бедного стриптизёра состоятельные

дамы! - смело пошутил я, опять вогнав Таню в замешательство.

Ну и бизнесменши пошли, как она управляется с коллективом,

ведь тушуется как сельская учительница!

Я, взяв на себя роль ведущего (ресторатор, всё-таки!), открыл

шампанское с "выстрелом", но без капли пролитого вина, напол-

нил наши с Таней бокалы и предложил тост - "за знакомство!".

Выпил я с большим аппетитом, так как наступил вечер, а я был

трезв, как стёклышко от очков, к тому же перенервничал. Я за-

метил, что и Таня выпила свой бокал - и не малый, тоже с удо-

вольствием. Минуты через три "захорошело", и я завёл разговор.

Начал я с того, что желая быть во всём честным перед Таней, я

должен был пояснить, что я, прежде всего - хозяин или владелец

ресторана, а потом уже танцор и стриптизёр, так как это - моё

хобби. Но мне очень льстит, что меня полюбили именно как ар-

тиста, а не как делягу. Ибо я всей душой предан хореографии и

даже прошёл школу великого Чабукиани. Таня была потрясена -

она пригласила как "жиголо" владельца ресторана!

Потом выпили ещё - за успехи, за друзей и т.д., только не за

любовь - чего мне бередить душевные раны Тани. Я рассказал ей

о моей жизни в Москве, сначала счастливой, потом трагической,

дал понять, что люблю и буду любить только мою жену Веру, ко-

торая всегда будет жива для меня. Но я всё-таки контактировал,

правда, весьма ограниченно, и с дамами, но контакт этот, ни к

чему хорошему не привёл. Дамы не показали себя с лучшей, а,

напротив, с худшей стороны, и я в них разочаровался. Рассказал,

191

что живу сейчас с куклой Викой, которую считаю своей женой.

Она-то зарекомендовала себя только с положительной сторо-

ны - она самая верная, самая безотказная, самая бескорыстная, и

даже - самая всепрощающая!

Таня была так шокирована - она-то считала, что "все мужчины -

сволочи", имея в виду, прежде всего, своего мужа-бездельника,

гуляку, жившего и даже гулявшего за счёт жены. За что и был из-

гнан. Но чтобы молодой, красивый парень, достаточно богатый

и работающий в таком "злачном" месте, как ресторан, и был не-

счастлив в любви, жил с куклой - для Тани было открытием.

Мы пили вино, не сдерживая себя, и казалось, не пьянели.

Наша беседа доставляла нам, казалось сексуальное удоволь-

ствие - собеседники нашли друг друга. Мы даже выпили на бру-

дершафт и поцеловались - я заметил, с каким удовольствием

Таня это сделала. И я задал Тане интересный вопрос:

- Таня, а ведь многие танцовщики имеют нетрадиционную сек-

суальную ориентацию, как ты догадалась, что я - гетеросексуал?

- Очень просто! - парировала Таня, - если бы ты был гомосек-

суалом, ты бы не ответил на приглашение Оли. А раз ответил, она

тебе понравилась, и более того, ты захотел провести с ней ночь -

значит, ты нормальный мужик!

Я поблагодарил за "нормального мужика", и заметил, что хо-

тел провести ночь с дочкой, а провёл - я посмотрел на часы, они

показывали три часа ночи - с мамой! Но, - и я помолчал - три

часа - ещё ночь, а четыре часа - уже утро. У нас остался ещё час

настоящей ночи! Успеем? - рискованно завёл я Таню. Она, каза-

лось, вспыхнула от радости, и помчалась в соседнюю комнату. Че-

рез минуту выпорхнула и, погасив там верхний свет и выключив

ночник, позвала меня.

Я отлично знал, что Таня намного старше меня, может опыт-

ней, но не было в ней этого чванства, сытости жизнью, наглости,

грубости - черт характера, присущих малокультурным людям,

достигшим чего-то материального в жизни. Посмотрите хотя бы,

на иных наших "звёзд" - ну, торгаши на вещевом рынке, да и толь-

ко! А Таня имела тонкую и нежную натуру, что здорово молодило

её. Особенно при тусклом свете ночника.

192

Когда мы оказались "в койке", она вцепилась в меня, как хищ-

ник в жертву. Бедная женщина, она, будучи, видимо, страстной

натурой, столько лет жила без мужика, да и с таким мужиком,

какой был у неё, видимо, было не сладко. А теперь ей попался,

пожалуй, самый лакомый кусочек в её жизни - молодой, силь-

ный, красивый стриптизёр, да ещё и интеллигентный к тому же.

Это же единственный разок в жизни так повезёт - и в женщине

проснулся хищник. Да не на такого напала - я и сам хищник, ка-

кого поискать надо! И опять, как и бывало раньше, из нашей по-

стели доносились звуки схватившихся друг с другом леопардов

и даже тигров! Ночь мы использовали сполна, даже захватили

часть утра. Таня позвонила в свой офис и сказала, что приболела,

и приедет позже. Я напросился уехать вместе с ней, "Бентли"-то

просторный!

Утром, перед выездом мы приватно простились. Таня плака-

ла - то ли от скорой и, по-видимому, окончательной разлуки, то

ли от привалившего счастья, исполнения её заветного желания.

Я не плакал, но мне так жаль было расставаться с женщиной, об-

ладающей живой, неиспорченной душой, со всеми неизрасходо-

ванными чувствами. Утром, только глядя в большое зеркало, я

заметил, насколько Таня старше меня. А ночью - была как свер-

стница! Но перспектив в любви у нас не было, если не считать

дочки Оли, за которой ещё можно было и поухаживать.

Только приехав домой, я обнаружил у себя в кармане пальто

пятьсот долларов в конверте. Это Оля, добрая дурочка Оля, на-

верное, положила их мне в благодарность за проведённую с её

мамой ночь. "В долгу не останемся!" - вспомнил я. Она-то про-

должала думать, что я бедный ресторанный танцовщик! Таня

была постоянно у меня на виду, она ничего мне в карман не кла-

ла, да и не могла бы этого сделать, не рискуя обидеть меня. Танин

водитель довёз меня до ресторана, где я ещё немного поспал у

себя в кабинете. Серёга с неподдельным интересом сделал мне

жест рукой: - "ну как, мол?" На что я ответил тоже жестом: - "да

пустяки, не стоит внимания!"

А вечером, придя наверх к моей Вике, я, лаская её в койке, по-

жаловался:

193

- Знаешь, Викуся, мне сегодня заплатили за сексуальные услу-

ги! Теперь я у тебя проститут!

На что оптимистка Вика весело и задорно ответила мне: - "О,

йес, хани-хани!".

Нет, в гостях хорошо, а дома с женой - лучше! - подумал я, за-

сыпая в обнимку с Викусей.

Несколько дней я души не чаял в моей Викусе, в ресторане я

только и ждал, когда вернусь домой, лягу с ней и включу нашу

любимую Нэнси. Но днём и особенно вечером, я зорко вгляды-

вался в зал пытаясь найти среди посетителей красавицу Олю. Но

её там нигде не было. Видать, и пришла сюда только затем, чтобы

похитить меня, как дурачка, и отвезти к своей маме. Постепенно

апатия охватила меня - дело шло к Новому 2000 году - миллениу-

му. Менялись даже эпохи, но только не моя жизнь.

И вдруг в декабре предпоследнего года старого тысячелетия,

ко мне в кабинет вошёл Илья Аркадьевич Кац. Он сообщил, что

привёл с собой родственницу, которую родные поручили ему

определить на работу в наш ресторан.

- Это моя племянница, внучатая, между прочим, - пояснил

Кац, - родители просили её в ресторан устроить, там, дескать,

много денег можно заработать. Они не представляют, как труден

и горек наш хлеб! - и Кац закатил к потолку свои глаза, полные

вековой грусти еврейского народа.

- Полноте, Илья Аркадьевич, - успокоил я его, - не так уж он

труден и не так уж он горек, если намазать его икрой и закусить

им, выпив при этом рюмочку "Наполеона"! А кем вы хотите устро-

ить племянницу, или внучку, не знаю как правильнее?

- Верой её зовут, - проговорил Кац, и я вздрогнул, - и похожа

ведь на нашу незабвенную Верочку, вроде, как сестра или дочка.

По возрасту, скорее как дочка, ей восемнадцать, школу только за-

кончила. Но в отличие от нашей Веры, бестолкова до ужаса! Шко-

лу еле закончила, никакой серьёзности, болтушка и хохотушка,

и кем она только сможет у нас работать? На кухню, что ли её в

помощницы? - предложил Кац.

- Ведите её ко мне в кабинет, я переговорю с ней, посмотрим, мо-

жет, танцует она или поёт, - предложил я, и Кац удалился за девушкой.

194

Через несколько минут в кабинет ко мне заглядывает и робко

заходит... улыбающаяся моя жена Вера! Тот же рост, та же фигу-

ра, те же светлые волосы и те же светлые глаза! Та же улыбка, тот

же полураскрытый птичий ротик, даже туфельки на высоченном

каблуке - и те Верины! Только возраст другой - вдвое моложе,

чем сейчас бы была моя Вера. Может, это реинкарнация Веры -

подумал, было, я, но вспомнил, что Кац характеризовал её, как на

редкость бестолковую.

Я усадил девушку, вернее девочку, на стул напротив себя и

стал расспрашивать:

- Поёшь?

- Да только для себя иногда, а для людей - нет.

- Танцуешь?

- Пару раз сходила на дискотеку, но не понравилось. Нет ско-

рее, не умею!

- Иностранные языки, компьютер, кулинарное дело? - спра-

шиваю я, но на всё получал отрицательные ответы.

- А в ресторане хочешь работать?

И вдруг я получаю доверительный ответ:

- Да, у вас очень весело, меня дедушка приводил сюда вече-

ром, у вас очень классно!

- Но, что же ты будешь делать у нас?

- А я буду подходить к столикам, улыбаться, спрашивать - не

нужно ли чего, веселить посетителей, поднимать им настроение.

Я очень легко схожусь с людьми, я без комплексов!

Я задумался - это что-то новое в ресторанном деле. Массовик-

затейник? - нет, такое называние к Вере не подходит. Ангело-

чек? И я представил девочку-Веру в белом платьице, ну, прямо,

ангелочка с крылышками, порхающую между столиками и под-

нимающую настроение посетителям. А что если попробовать?

Кем же оформлять - ангелочком, нет, придётся массовиком-

затейником.

- Когда сможешь попробовать? - серьёзно спросил я.

- А хоть сейчас, - предложила Вера, - посетителей, правда, не-

много, но попробовать можно.

195

Я позвал Каца и мы стали в глубине эстрады. Дневное время,

музыки пока не было, в зале стоял тихий рокот и звон посуды, ис-

пользуемой по назначению.

- Выпускаем? - спросили мы друг друга и решили, - выпу-

скаем!

Верочка в том же платье, в котором пришла, подтанцовывая,

подошла к первому столику, за которым сидели двое мужчин. Она

обняла за плечи одного из них, щебетнула ему что-то на ушко, за-

тем перепорхнула ко второму. Мужики заулыбались, засуетились,

даже налили девочке рюмочку коньяка. Верочка не побрезго-

вала, не отказалась, красиво взяла рюмочку в руку, оттопырив

мизинчик, сделал вид, что попробовала. Задохнулась деланно,

помахала рукой перед ртом и поставила рюмку на стол. Снова об-

няла за плечи мужиков, попрощалась с ними и упорхнула к друго-

му столику. Я увидел, как один из мужиков тут же схватил рюмку,

которую якобы попробовала девочка, и залпом выпил её.

Мужики-то мужиками, а мы опасались, что женщины вос-

примут нашего ангелочка отрицательно. Ан, нет! Верочка зна-

ла, видимо, слова, которые по сердцу и женщинам тоже. Вроде:

"посмотрите, как влюблённо смотрит на вас ваш кавалер!", или

что-то в том же роде. Минут через двадцать оживление посети-

телей ощущалось явственно. Мужчины поднимали бокалы в сто-

рону Верочки, пили за неё и наливали снова. А ангелочек порхал

от столика к столику без признаков усталости - в девочке, поди,

килограммов сорок было, не больше, чем у моей Верочки при

знакомстве с ней.

- Берём? - радостно спросил меня Кац.

- Берём! - не менее радостно ответил ему я, тайком лелея

на девочку ещё какие-то надежды, но, клянусь, тогда я и не по-

думывал о сексе. О родной душе, о дочке, приёмной, о весёлой

девочке, которая будет рядом и с которой всегда будет весело,

но только не о сексе. Нет, педофилом я ещё не был, хотя и девоч-

ка была вполне совершеннолетней и разница в годах у нас была

самая нормальная для всего чего угодно. Но я-то ощущал себя

видавшим виды мужчиной, а её - чудо-ребёнком, воистину анге-

лочком!

196

И мы с Кацом решили "отметить" трудоустройство "ребёнка".

Я сегодня не планировал своего выступления, и мы с Ильёй Ар-

кадьевичем сели у меня в кабинете, позвали Веру и начали по-

здравлять её с трудоустройством. Верочка хохотала, кокетливо

отпивала из своего бокала с шампанским по капле, шутила с де-

дом, заигрывала со мной почти как со сверстником. Назвала даже

меня как-то на "ты". У Каца аж глаза на лоб полезли - такого он

от внучатой племянницы не ожидал. А я, уже слегка "поддатый",

заметил, что если мы перешли на "ты", то надо выпить на бру-

дершафт. И Вера смело так доливает наши бокалы шампанским,

поднимает свой и скрестив руки со мной, выпивает до капли. А

потом по своей инициативе обнимает меня за шею и целует три

раза. Я едва успел ответить ей. Два раза она поцеловала меня в

щёки - правую и левую, а третий раз прямо в губы, глядя мне пря-

мо в глаза. И почудилось мне, что лицо девочки Веры мгновенно

преобразовалось в лицо моей жены, и именно она и целует меня

в губы. Мне даже показалось, что тугая струйка вина так и вреза-

лась мне в губы и проникла в рот, как это было тогда, при моём

первом поцелуе с женой.

Голова закружилась у меня, в глазах потемнело, и взволнован-

ный Кац, ловко подхватив меня, не дал упасть со стула. А в глазах

Верочки не было никакого беспокойства - она прекрасно поняла,

что это её поцелуй свалил меня со стула. Тут Кац забеспокоился

и сказал, что ему с Верой пора домой, мы сели на миневэн и по-

просили Сергея отвезти нас по домам. Первым доставили домой

старика Каца, а потом поехали в город, где с родителями жила

Вера. А дорога как раз шла мимо моего дома. Я решил показать

Вере свой коттедж и Сергей подъехал поближе к дому. Веру так

поразил домик из красного кирпича с двумя флигельками, что

она просто потребовала высадить нас и совершить экскурсию по

дому. Сергея уговаривать не надо было, он свернул во двор, и вы-

садил нас, а сам пошёл к себе во флигель, успев заговорщически

подмигнуть мне. Я был на взводе, жизнь снова стала казаться мне

сказкой, причём, сказкой волшебной. Со мной - юная принцесса,

которая свалила меня со стула своим поцелуем, и которая сама

предложила совершить "экскурсию" по моему дому.

197

Мы сели в столовой, открыли ещё шампанского, нашли фрук-

ты и "золотые тосты" продолжились. Вера оказалась прекрасной

рассказчицей.

- Как думаешь, Жень, я, наверное, развратница? Пришла сама

домой к парню с которым только сегодня и познакомилась и на

ночь глядя пью с ним шампанское? Шлюшка малолетняя, не так

ли? - пронзительно глядя мне в глаза взглядом моей жены Веры,

спросила девочка Вера.

- Да что ты, ты же просто пришла на экскурсию, да и потом ты

ведь уверена во мне, что я ...

- Что ты, что ты? - передразнила меня девочка, - ты что, не

мужик, что ли? Я тебе такое расскажу, что снова со стула свалишь-

ся! Понравился мне недавно парень, ну твоего возраста или чуть

старше. Напросилась я, как и к тебе, к нему домой. Сидим там, вы-

пиваем уже начали обниматься с ним, прилегли на постель, раз-

делись, чувствую, он валит меня на спину. Я-то не против была, но

решила предупредить его всё-таки, что я -девушка. А то зальём

кровью простыню, а вдруг он женат, или ещё что-нибудь. Пред-

упредить, думаю, не мешает. И предупредила. А он замер так, и

говорит:

- Нет, такую ответственность я взять на себя не могу, а о же-

нитьбе я пока не думаю!

- Какого чёрта я предупредила тебя, думаю, а теперь что

делать? Раззадорил меня, и оставляешь, а мне что делать? Что-

нибудь придумай, - говорю, - а то я с ума свихнусь! И как ты ду-

маешь, что этот хмырь придумал? - обратилась Вера уже ко мне.

- Не знаю! - срывающимся голосом проговорил я, - предста-

вить не могу! Могу, конечно, - поправился я, - но вариантов так

много, что не знаю, что и сказать!

- А вот и вариант - повалил он меня на спину, ножки мои за-

драл, и ну лизать это место. Я ошалела даже, не знала, что так

можно. А знаешь, - добавила девочка, - очень приятно даже,

хотя и щекотно немного. Поделал он это минут пять, наверное,

но девственности, естественно, не лишил. Потом, как был голый,

забегает в ванную, пустил воду и сидит там, в этой ванной, минут

пять тоже.

198

Потом выходит, уже спокойный, и говорит:

- Одевайся, я тебя домой повезу. Подумаю не торопясь и, мо-

жет снова позвоню тебе. А сейчас у меня голова плохо работает,

ничего толкового в неё не приходит!

Ну и отвёз он меня домой прямо среди ночи. Родители вяк-

нули что-то, типа: "где была, там бы и оставалась, что среди ночи

шляться по городу!", и я легла спать. А он до сих пор не позвонил,

чмур позорный!

- Вера, и ты хочешь сказать, что ты и сейчас девушка? - не по-

нимая зачем, спросил я.

- Как, и ты хочешь меня выставить среди ночи, тоже поли-

жешь, а потом побежишь в ванную мастурбировать? Не выйдет!

Не девушка я, баба обычная, разве такие, как я, весёлые да кра-

сивые удерживаются до восемнадцати лет в девках? Ты что, меня

уродой считаешь, что ли?

И Вера сама напала на меня и стала сдёргивать с меня одежду.

Не понимая, что я делаю, я помогал ей раздевать себя, а потом и

её саму. Мы забежали в спальню и кинулись в неразобранную по-

стель, прямо сверх одеяла.

- Я предупредила тебя, - задыхаясь от возбуждения, прогово-

рила отрывисто Вера, - будет кровь!

И кровь была - была страсть, давно не испытанная мной

страсть, и кровь, кровь дефлорации - ещё никогда не вызывае-

мая мной, ни у кого другого! Вера, хоть и вскрикнула чуть-чуть, но

отвечала мне со страстью, и даже казалось, что с любовью.

Я погладил её по бёдрам, по животу, опустился ниже, и по-

чувствовал кровь. Подняв руку, я посмотрел на свои пальцы при

свете ночника, понюхал и даже лизнул пальцы. Я понял, что это -

кровь, кровь теперь уже самого дорогого мне существа!

"Дело прочно, когда под ним струится кровь!" - вспомнил я

слова поэта Некрасова и, повернувшись лицом к Вере сказал:

- Вера, давай поженимся! Я уже не отпущу тебя никуда отсюда,

я боюсь отпустить тебя - вдруг ты не вернёшься!

- А я никуда отсюда уходить и не собираюсь! И на предложе-

ние твоё отвечаю: "Согласна! Венчаться будем, или как?"

199

- Будем! - со страстью и с полным осознанием произнесённо-

го, отвечаю я, - будем непременно! - и мы тут же повторили свой

любовный порыв.

Было около часа ночи. Вера набрала номер своего домашнего

телефона и трубку взяла её мама.

- Мам, я сегодня не приду, понимаешь, я замуж выхожу и жить

буду у своего будущего мужа, - говорила в трубку Вера. - Кто,

кто - конь в пальто - парень, чуть постарше меня, Женей зовут.

В ресторане познакомились, куда я на работу устроилась. Да нет,

нормальный парень, дядя Илюша знает его. Всё нормально, ма-

маня, не парься!

- Всё, - выдохнула Вера, - предков предупредила, я свободна!

Пойдём в ванную, а то мы окровавлены, как после смертоубийства!

И уже стоя под душем, Вера пристально оглядела меня и про-

цедила сквозь зубы:

- А ведь ты красавчик, Тарзан настоящий, не стóю я тебя!

Я поднял мою любовь на руки, и, не боясь свалиться в скольз-

кую ванну, стал целовать её всю и всюду. Девочка, вернее, уже

женщина, только повизгивала. И почудилось мне, совершенно

явственно, что я держу на руках мою жену Веру, ещё в первые

дни нашей совместной жизни, и что эта и та Вера - это одна и

та же женщина, только снова пришедшая ко мне после долгого

отсутствия. Мне это было, до холодка по коже, странно и удиви-

тельно, но я не воспринимал мою нынешнюю Веру как отдельное

существо. Это была моя любимая жена, помолодевшая и похо-

рошевшая после нашей долгой разлуки. Удивительно, но и неко-

торые непроизвольные движения, выражение эмоций, мимика,

даже запах волос и кожи, вкус губ - были те же, что и у моей жены

Веры. Я не верю в реинкарнации и другие подобные чудеса, но

здесь они были налицо и я не мог найти им объяснения. Обо всём

этом я говорил Вере, но она только недоумённо отмалчивалась.

Она и сама знала, что похожа на мою покойную жену, так как ви-

дела её фотографию, прислонённую к урне с прахом в спальне на

тумбочке. Чудеса, да и только!

Но вскоре всё объяснилось само собой самым материалисти-

ческим образом. Утром мы с Верой решили никуда не выходить из

200

дома и предаваться радостям столь внезапно возникшей любви.

Но уже днём передумали и договорились пойти-таки в ресторан,

но вместе. Я - по своим делам, а Вера - посидит в зале, а может

и снова поделает свой эксперимент по "оживляжу" посетителей.

Приехав в ресторан и встретившись с Кацом, мы почувство-

вали какое-то изменение в его отношении к нам. Нет, оно не ста-

ло враждебным или отчуждённым, просто Илья Аркадьевич был

явно не в своей тарелке. Наконец, он отозвал меня в сторону, ска-

зав, что у него важный ко мне разговор. Мы посадили Веру в зале,

отоварили её бутылочкой вина и закуской, а сами зашли ко мне в

кабинет. Кац сел на стул, а я нетерпеливо стоял у стола.

- Вы, присядьте, Женя, а то можете упасть, услышав, что я вам

скажу! - осторожно начал Кац.

Я быстро присел и стал напряжённо слушать монолог Каца.

- Видите ли, Женя, мне ночью, сразу же после звонка Веры

домой, позвонили её родители и стали расспрашивать, кто этот

"парень" с которым, сошлась их дочь и за которого, она выходит

замуж. И когда я рассказал, кто он, у родителей случился шок.

Оказывается, моя внучатая племянница Вера - сестра вашей по-

койной жены, тоже Веры. Успокойтесь, Женя, - проговорил Кац,

узрев выражение моего лица, - это правда, и сейчас я проясню

вам всё!

Мама вашей покойной жены, оказывается, забеременела от

связи с малоизвестным саратовским артистом Арнольдом Швар-

цом - поволжским немцем, которых много в Саратове. Это случи-

лось во время её гастролей в Саратов, она долго была в неведе-

нии, а когда ничего уже нельзя было сделать, это в смысле аборта,

то пришлось рожать. Конечно же, в тайне от мужа, известного

человека, который всё это время был в загранкомандировке. Но

это всё вы, наверное, и без меня знаете, а я только вчера узнал по

телефону. Отец Веры был на двадцать, если не больше лет, млад-

ше Вериной мамы, да он не был ей парой, ни по возрасту, ни по

общественному положению, ни даже по росту. Росточка он был

маленького, хотя изящен и красив лицом, как ангелочек. Иначе

говоря, бросила его Верина мама, но что родилась дочка, сооб-

щила, да и что Верой её назвали, тоже. Как ни порывался Арнольд

201

увидеть свою дочь в детстве, но ничего не получилось - мама её

держала всё в секрете.

И вот, Арнольд Шварц, встречается как-то на отдыхе в Кры-

му с моей племянницей - дочерью моей сестры Розы - Аллой

и они влюбляются друг в друга. До такой степени, что решают

пожениться. Арнольд в своём Саратове жил в переполненной

квартире, хотя сам женат так и не был. А моя Алла жила с мате-

рью в неплохих условиях, отец у неё умер, мать моя племянница

Роза - второй раз замуж не вышла. Вот и поженились Арнольд

с Аллой, поселились в Москве, и вскоре родили дочку. Парой

они были неплохой, хотя Арнольду уже было около сорока лет,

а Алле - двадцать пять. Но Розу больше смущало то, что Алла-то

была еврейкой, а Арнольд - немцем. Хотя, услышав его фамилию,

Роза решила, было, что и он еврей, но ошиблась - немец! Алла

тоже была росточка небольшого, так что и дочка выросла дюймо-

вочкой. Отец настоял, чтобы назвали её Верой, приводил какие

угодно доводы, но что у него уже была дочь Вера, до общения с

которой его не допускали, не говорил.

Конечно же, и я, - продолжал Кац, - был хорошо знаком с

Арнольдом, рассказывал о нашем ресторане, про его хозяйку -

дочь известной народной артистки, рождённую неизвестно от

кого. Я даже подсмеивался над Арнольдом - не твоя ли это, де-

скать, дочь, раз Арнольдовна? А тот отвечал, что Арнольда Швар-

ценеггера, наверное, разве снизошла бы такая знаменитость до

бедного Шварца, да ещё из Саратова? Арнольд так меня всё про

нашу хозяйку Веру выспрашивал, даже фотографию её попро-

сил показать ему. А потом как-то напросился наш ресторан по-

сетить - стриптиз, говорит, его как бывшего актёра интересует.

Попросил показать ему нашу хозяйку, но лично знакомиться не

решился.

И вдруг - Вера погибает. Конечно же, я о таком трагическом со-

бытии рассказал и Алле и Арнольду, и реакция у Арнольда на это

сообщение была удивительной. Он надолго задумался, странно

улыбнулся и сказал фразу, которую никто не понял: "Она жива!".

Его несуразную шутку никто не оценил, но Арнольд напросился

прийти на прощание с Верой, и всё время, не отрываясь, смотрел

202

на покойницу, правда, и на вас тоже переводил взгляд иногда.

После этого, когда мы встретились с Арнольдом, он как-то украд-

кой спрашивал, меня про вас, а я и отвечал, что переживает, мол,

страшно, не женится, и вряд ли женится в дальнейшем. Это уже

после вашего разрыва с Никой я так сказал. И вот - такая новость!

Вы с Верой решили пожениться, с первой же встречи - это про-

сто удивительно, это - судьба, не иначе!

Я слушал этот монолог, теперь уже родственника, и думал -

неужели всё в жизни предопределено заранее? С одной сторо-

ны, этого не может быть, слишком много нужно условий, чтобы

судьба свершилась. Сколько всего и произошло, чтобы я мог, по-

сле гибели моей Веры, когда разочарование в живых женщинах,

казалось, окончательно охватило меня, встретить почти точную

её копию и влюбиться в неё! И эта "копия" оказывается ещё и се-

строй моей Веры! С ума свихнуться можно!

Но я не стал этого делать, а только зашёл в зал и оторвал мою

"маленькую Веру" от её "массового затейничества" с посетите-

лями и позвал в кабинет. Предложил присесть, как несколько ра-

нее это сделал в отношении меня Кац. А когда удивлённая и даже

встревоженная, выражением лица, своего "дедушки Илюши",

Вера присела, я её прямо спросил:

- Я говорил тебе, что ты удивительно похожа на мою покой-

ную жену Веру? Говорил или нет?

- Говорил, да я и сама это заметила по фотографии! - недоу-

мённо отвечала Вера.

Я перевёл взгляд на Каца. Тот состроил серьезное лицо и про-

должил мой с Верой разговор:

- Так вот, Вера, ты, оказывается, приходишься родной се-

строй той самой Вере. У тебя с ней один отец - Арнольд Шварц!

Отсюда не только внешнее сходство, но и общие манеры, же-

сты, мимика, где-то характер, и так далее. Так что, если вы с Же-

ней поженитесь, то это, действительно, будет неким мистиче-

ским возвращением твоей старшей сестры к жизни - жизни в

качестве жены Жени. Я слышал, про такое "право левирата" в

древней Иудее - если умирает муж, тот жену его отдают в жёны

оставшемуся в живых брату покойного. Не знаю, было ли такое

203

право в отношении умершей жены, но не всё ли это равно? Мы

же не в древней Иудее! Но вы, Женя и Вера, должны обязательно

иметь детей! - нравоучительно заключил Кац, - хозяйка - Вера,

была очень занятой женщиной, ей было не до этого. А ты, Вера,

должна обязательно восполнить этот пробел в жизни! - почти

приказал "патриарх" Илья Кац.

- Согласен! - быстро поддержал я "слово патриарха", - всё,

Вера, посидели, а теперь поехали детей делать, как приказал нам

старик Кац. И если родится сынок, дадим ему имя "Кац". А что -

это нежное и красивое имя - "Котик", по-нашему, по-русски!

Мы посмеялись, выпили за новых родственников, за неотвра-

тимость судьбы, за то, что Господь свёл меня как с первой, так и

со второй Верой. Конечно же, помянули и мою покойную жену

Веру, которую я не переставал любить, а теперь и тем более не

перестану!

Весёлый и довольный нашим выбором Сергей отвёз нас до-

мой на нашем УАЗе, заметив при этом, что имея такую молодую

и красивую жену, неудобно возить её на таком монстре. Надо бы

купить что-нибудь помоднее, Лексус или Хаммер, например. На

что я ответил Сергею, что красота жены и красота автомобиля в

сумме должны давать постоянную величину - чем красивее жена,

тем чудовищнее должен быть автомобиль и наоборот! И хоть это

было шуткой, я обещал над этим вопросом подумать. Но одно я

решил твёрдо - никогда не позволю моей второй Вере сесть за

руль автомобиля! Хоть убейте, не позволю!

Шёл декабрь 1999 года, скоро должен был наступить 2000

год - "миллениум", как тогда часто говорили. Это латинское сло-

во обозначает рубеж между следующими друг за другом, тыся-

челетиями. А для меня это ещё был и рубеж между поиском и

нахождением, поиском и окончательным нахождением своей

сексуальной ориентации, своего окончательного счастья. Если,

конечно, в жизни бывает что-то окончательное!

204

ЭПИЛОГ

Вот, пожалуй, и всё, что имеет хоть какое-то отношение ко

мне, как к полисексуалу. Метаморфозы полисесуализма привели,

пожалуй, к самому типичному финалу - обычному гетеросексуа-

лизму. Так и богатая всякими метаморфозами жизнь знаменитого

писателя-мазохиста, а я считаю - полисексуала, Леопольда Захер-

Мазоха, постепенно переросла в счастливую зрелость обычного

семейного гетеросексуала (смотри выше, раздел "Комментарии

автора").

Все дети рождаются полисексуалами, и только жизненные

метаморфозы делают кого-то убеждённым садистом, кого -

мазохистом, а кого - пигмалионистом, вуайеристом, эсгиби-

ционистом. Почаще люди выбирают своей сексуальной ори-

ентацией гомосексуализм - мужской и женский, активный и

пассивный. А огромное большинство людей бессознательно -

"по инерции", или сознательно - как, например, я, становятся

скучными и обыденными гетеросексуалами, заводят обычную

гетеросексуальную семью. И рожают детей - полисексуалов! А

потом всё повторяется снова и снова в бесконечной круговер-

ти жизни!

А мы-то, в большинстве своём, думаем, что Господь Бог или Го-

спожа Природа так и сотворила нас всех с самого же рождения

гетеросексуалами, и лишь какой-то процент "отбился" от тради-

ционной сексуальной ориентации. Нет, всё сложнее и одновре-

менно проще - человек в своей жизни проходит, начиная с рож-

дения, почти ту же эволюцию, что и зародыш человека ещё во

внутриутробном состоянии. Просто зародыш проходит биологи-

ческую, видовую, что ли, эволюцию, побывав и рыбой, и хвоста-

тым животным, и ещё бог знает кем, чтобы родиться обычным, а

иногда и необычным человеком. А родившись, человек проходит

сексуальную эволюцию, начиная с полисексуала, и заканчивая,

чаще всего, обычным гетеросексуалом.

Эти метаморфозы почти в полной мере пришлось ощутить и

мне. Ещё в детстве я начал с пассивного гомосексуализма, потом

перешёл на активную его форму, затем на гетеросексуальные от-

205

ношения с оттенком мазохизма с любимой женой Верой. С ней

же я познал и шоусексулизм, о котором знал ещё по "Мужчине и

женщине", просто у него тогда не было названия. Секс протекал

в форме представления, шоу - по-современному. В этих шоу уча-

ствовала нередко и подруга Веры - Ника. С Верой я познал ещё

один вид секса - креатофилию, или сексуальные ощущения, вы-

зываемые творческой находкой, открытием.

Затем, после трагической гибели Веры, горе от которой чуть

не свело меня с ума и не сделало некрофилом, я, можно сказать,

да что значит "можно", нужно сказать - полюбил кошку Мурку.

Полюбил от страшного одиночества, которое пришло ко мне по-

сле гибели Веры. И по какому-то биологическому парадоксу эта

любовь переросла в любовь сексуальную, причём по инициа-

тиве самой Мурки. А после мученической гибели Мурки, я был

настолько потрясён, что сделал то, чего не захотел делать даже

после смерти Веры - сойтись с нелюбимой, хотя и красивой под-

ругой Веры - Никой.

Разочарование от женской измены, воровства, подлости -

заставило меня не только оставить Нику, но и прекратить во-

обще какую-либо сексуальную связь с какими-либо живыми

существами. Их место заняла сперва "самая верная, самая без-

отказная и самая бескорыстная" надувная латексная красавица

Вика, издающая стоны и вздохи во время половых актов. А за-

тем латексной подруге стали помогать современные электрон-

ные устройства, начиная с телефона и заканчивая компьюте-

ром. И если общение с надувными куклами ещё с известной

натяжкой можно назвать "мягким пигмалионизмом" (так как

куклы, в отличие от статуй - мягкие), то секс с помощью аудио и

видео устройств иначе как киберсексуализмом не назовёшь. И

это пришлось испытать мне, и я бы лицемерил, если бы сказал,

что это было бы мне неприятно. Да, такого счастья, как в обще-

нии с любимыми живыми существами я не испытывал, но всё-

таки с куклой было лучше, чем с нелюбимой предательницей-

женщиной.

Что ж, вступил я в Новый 2000 год, "миллениум", с моей новой

Верой, как бы реинкарнированной моей покойной любимой

206

женой, а реально, как оказалось, с её сестрой. С сестрой млад-

шей, внешне необычайно похожей на свою старшую, с поправ-

кой, конечно же, на возраст. И не только внешность - многие

повадки, выражения эмоций, мимика, даже запах волос и вкус

губ сестёр, были очень похожими и любимы мной. Но, как по-

том оказалось, были и различия. Вера - старшая была волевой,

твёрдой в решениях и поступках бизнес-леди, настоящей госпо-

жой. С ней я просто не мог не ощущать себя её подчинённым,

сексуальным рабом, что ли. И это доставляло мне сладостное

мазохистическое чувство, сродни "болевожделению". А Вера-

младшая, при всей внешней схожести со старшей, была доброй,

простодушной, открытой и бесхитростной девушкой. Обмануть

её не смог бы только ленивый. В жизни Вера-младшая желала

только удовольствий, и не только для себя, но и для близкого

человека.

Она была из тех натур, которые называют "гедонистами",

это те, которые высшим идеалом жизни считают наслаждение.

Любую трудность в жизни она умела обратить в удовольствие.

"Что ни делает Господь - всё к лучшему!" - было её девизом.

Конечно, такую жену одну нельзя отпускать на отдых, но я и

не делал это. Пока у нас не было детей, мы все 24 часа в сут-

ки проводили вместе. Вера ехала вместе со мной в ресторан,

я - по своим делам, а она по своим. Развлекала, как могла, по-

сетителей, со многими перезнакомилась. Люди признавались,

что пришли только для того, чтобы повидаться с "ангелочком",

как они, называли Веру. Вера, как могла, помогала мне закан-

чивать мой заочный ВУЗ и сделаться дипломированным ресто-

ратором. Помощь заключалась в том, что Вера сидела рядом

со мной, пока я зубрил учебники и писал дипломную работу.

Стали мужем и женой мы с Верой в апреле 2000 года, хотели об-

венчаться, но шёл пост - не венчали. Посоветовали венчаться

на Красную горку.

Красная Горка - это древнерусский, ещё дохристианский на-

родный праздник. С наступлением христианства его приурочи-

ли к так называемому Фомину воскресенью. Обычно на Красную

Горку справляют свадьбы, а также, что само по себе удивительно,

207

поминают покойников на кладбище. Но, как и после свадьбы, так

и после поминания, устраивался праздник.

По церковному календарю Красная Горка, он же Фомин день,

называется удивительно - Антипасха. Но ничего противохристи-

анского здесь нет, всё в порядке. Это было первое воскресенье

после Пасхи, после длительного поста, когда разрешается таин-

ство венчания. "Кто на Красную Горку жениться, тот вовек не раз-

ведётся!" - эта народная примета такая.

Вот ещё и поэтому мы с Верой, уже законные - ЗАГСовские

муж и жена обвенчались в день Красной Горки. Записались на

венчание задолго, на Красную Горку - очереди неподъёмные! Но

всё-таки "пробились" - обвенчали нас в церкви святых Адриана

и Наталии, неподалёку от Лосиного Острова.

И ещё одно важное, печальное, и где-то ритуальное действо

провели мы в этот же день на Красную Горку. Помните устное -

может придуманное, а может сказанное в сердцах "завещание"

Веры - старшей: после смерти развеять её прах над милой её

сердцу речушкой Лось, протекающей через Лосиный Остров?

Мы - родные и близкие Веры: я, сестра Вера и отец Арнольд, по-

совещались и решили исполнить её волю. Хоронить урну с пра-

хом Веры на кладбище я просто не соглашался - тогда бы мне

пришлось считать её умершей, с чем я просто не смог бы при-

мириться. С другой стороны, держать урну с прахом в спальне,

да и вообще в жилом помещении - неожиданно и странновато.

А поступить так, как желала того сама Вера всем показалось раз-

умным. Во-первых, речушка Лось протекала близ нашего дома и

ресторана - туда в любой момент можно было пройти и помянуть

Веру. Как живую - так просила она!

Для меня же отсутствие могилы Веры, конкретного места с

надписью, кто здесь захоронен, и физического наличия там её

праха, означало, что она жива. Просто душа её переселилась в

тело её сестры с таким же именем и отчеством, и к тому же нео-

быкновенно похожей на неё внешне. Для меня - мужа обеих се-

стёр, они слились в одну - мою нынешнюю жену Веру.

И здесь нельзя не вспоминать непонятную фразу отца обеих

сестёр Арнольда Шварца. Когда ему сообщили о смерти его стар-

208

шей дочери Веры, он, улыбнувшись какой-то странной улыбкой,

тихо сказал: "Она жива!". Видимо, как и я, он считал, что Вера -

старшая продолжает жить в младшей Вере.

Мы хотели развеять прах Веры в годовщину её смерти, но

вспомнили, что реки в январе покрыты льдом. Поэтому мы вы-

брали для этого печального действа день Красной Горки - перво-

го воскресенья после Пасхи. И совпал этот день с днём нашего

венчания. Вернее, не совпал, а мы сами так решили.

Ведь красная Горка - и день счастливых свадеб, и поминаний.

Лишь бы после этого был праздник с возлияниями, конечно! Вер-

нувшись домой с венчания, я, Вера, Арнольд, Сергей, Кац и ещё

несколько близких друзей, пошли на берег речки Лось. Я с трепе-

том взял в руки драгоценную урну и понёс её, не выпуская из рук

до самой речки. Путь оказался не так короток - он занял почти

час, но мы прошли всю дорогу пешком. Уже на берегу, я выбрал

уступ, с которого можно было развеять прах над речкой. При

гробовом молчании присутствующих я, открыл крышку урны и

взглянул на крупный, зернистый "пепел". - Неужели это и есть

моя Вера? - пронеслась, было, мысль, но я её отринул. Несколь-

кими размашистыми движениями я рассыпал пепел над водой, а

потом, поцеловав урну, закинул её на середину речки. Урна тут

же затонула. Я перекрестился и проговорил: "Вечная память о

тебе, дорогая!". Друзья тоже крестились и что-то тихо говорили,

про себя, наверное, то же, что и я.

А потом мы уже бодрее пошли домой, а оттуда - поехали в наш

ресторан, где уже были накрыты столы для приглашённых. И мы

одновременно справили и нашу свадьбу и помянули мою доро-

гую первую жену. Я объявил гостям, что душа моей первой Веры

вселилась во вторую. Гости это выслушали с благоговейным мол-

чанием. А потом пошли тосты канонические и не очень, ну как у

нас на Руси и положено! Дай то Бог, чтобы оправдалась народная

примета насчёт свадьбы на Красную Горку!

А после свадьбы и поминовения началась обычная жизнь мо-

лодожёнов.

В 2002 году у нас родился мальчик, которого назвали в честь

моего отца Станиславом, а в 2007 - девочка, ну, конечно же, Вера.

209

Я познакомился и с отцом моих Вер - и старшей и младшей - Ар-

нольдом, или Ноликом, как называла его жена и моя тёща Алла.

Что ж, Нолик где-то оправдывал своё ласковое прозвище - он

был страшно безынициативный и безвольный, но весёлый чело-

век. Старшая дочь, видимо, пошла в свою "народную артистку"

маму, а младшая в отца. В шестьдесят лет он пошёл на пенсию и

перестал работать, но, и работая - ведя какие-то кружки по теа-

тральному искусству - он получал не больше нынешней пенсии.

Поэтому-то и отправили они свою дочь на заработки в ресторан,

мне на счастье. Воспитывать детишек нам помогают тёща и тесть,

Вера опять почти весь день проводит со мной.

Мои родители в Тбилиси живы, редко, но пишут письма. Отец

был страшно рад, что сына мы назвали его именем. И пошутил -

не боимся ли мы, что с именем может перейти и сексуальная ори-

ентация. Мама пишет грустные письма, что если в Грузии нельзя

было жить и тогда, то сегодня - тем паче. "Всё у нас захватили", - и

она использовала свой любимый термин, обозначающий пассив-

ную компоненту мужского гомосексуализма.

- Ну, что ж, стало быть, там хоть весело! - грустно подумал я.

Но сообщение с Грузией настолько усложнились, что родители

подъехать ко мне не могут, а я туда - наверное, просто не хочу.

Нет, мне не стыдно своего грузинского прошлого, просто не

хочется - и всё! Ни Игоря не хочется видеть, ни Элика, ни улицы,

по которым мы гуляли, ни бани и квартиры, где мы встречались.

И теперь удивляюсь даже, как это могло казаться мне верхом

любви и наслаждения. Но ведь это было всё так, чёрт побери! Это

как моей любимой едой в то время, был гоголь-моголь из трёх

желтков, взбитый с большим количеством сахарного песка, и в

который под самый конец я добавлял ещё несколько чайных ло-

жек сливочного масла. Сейчас бы меня просто вырвало от такого

угощения, пишу, и даже от этого тошнота подходит!

Я много рассуждал о своей жизни, наверное, она достаточно

типична, может и не столько для Москвы, сколько для городов

и мест с менее напряжённым ритмом жизни. А также для сытой

заграницы, где люди всем основным в жизни обеспечены, от го-

лода не страдают, на тяжёлую и трудную работу не соглашают-

210

ся. За них её выполняют гастарбайтеры, в том числе и из нашей

страны. А бездельникам в голову лезет различная "философия",

в том числе и полисексуализм. Нет, я отнюдь не против этого -

каждому своё! Просто терпимее, толерантнее надо быть к самым

различным людям, не судить их, не будучи профессиональными

судьями!

Поэтому я и отнёс свою рукопись учёному-писателю, не пона-

слышке знакомому с моими проблемами и попросил его доход-

чиво и художественно изложить их в книге. И если после этого,

хоть кто-то станет добрее и терпимее к людям, чем-то отличаю-

щимся от него хотя бы в вопросах сексуальной ориентации, то,

значит, я не зря потратил года два времени и целый океан эмо-

ций на написание этой рукописи!

СОДЕРЖАНИЕ

Об этой книге и её авторе ............................................................................. 3

Вступление ........................................................................................................... 4

Детство .................................................................................................................10

Игорь, или первая любовь ..........................................................................17

Конец женской любви ..................................................................................34

Начало активности ........................................................................................42

Измена ..................................................................................................................49

Бодибилдинг против любви .......................................................................56

Встреча, изменившая жизнь ......................................................................61

Москва ..................................................................................................................69

Комментарии автора ....................................................................................77

Вера - от рождения до замужества ........................................................89

Размышления и печальная свадьба ........................................................98

Трагедия и смятение чувств .................................................................... 112

Мурка ................................................................................................................. 123

Ника .................................................................................................................... 131

"Мягкий" Пигмалионизм .......................................................................... 148

Плюс электроника........................................................................................ 160

Парад тёток ..................................................................................................... 170

Эпилог................................................................................................................ 204

Нурбей Гулиа

ПОЛИСЕКСУАЛ

Подписано в печать 22.01.2013 г. Формат 60x84 1/16.

Гарнитура "Myriad Pro". Бумага офсетная. Печать офсетная. Отпечатано в типографии "Флагман"

Комментарии: 3, последний от 14/11/2021.

Обновлено: 10/03/2013. 539k. Статистика.

Роман: Проза

Связаться с программистом сайта.

Гулиа Нурбей Владимирович Полисексуал

Гулиа Нурбей Владимирович
Полисексуал