Гуреев Евгений Михайлович
Покаяние (сатирический рассказ)

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 03/02/2010.
  • © Copyright Гуреев Евгений Михайлович (chekanovandrey@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 14k. Статистика.
  • Рассказ: Проза, Юмор
    • Оценка: 2.72*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "В ответ я тоже махал в какую-то сторону: не в сторону Мишки, не в сторону Зинаиды Валентиновны, а в какую-то неопределенность, в которой скрывалась тайна, непонятная мне, русскому человеку и никому из россиян: кто же виноват, когда, в конечном итоге, не виноват никто? Впрочем, если быть добрым и постоянно улыбаться, то вообще – ни-ка-ких проблем!"

    • Покаяние

        
       Хорошая вещь покаяние: душа радуется, когда человек кается. А что ему делать вдоль и поперек грешному. Только вот.... Пришел ко мне недавно сосед Мишка, оговорюсь сразу: сосед, а не друг - пропойцы и попрошайки не друзья мне - и стал каяться.
       - Знаешь, Петр, - сказал он мне, - когда тебя два месяца назад обокрали, так это я был,  здорово мы тогда тебя почистили! Да? Прости меня, ты уж не серчай. Давай отметим, - и он мне показал бутылку какой-то мутной жидкости.
       - Знаешь, давай сначала, - обрадовано посоветовал я, - вернем мне мой телевизор, два мобильника, компьютер, магнитофон, холодильник, ну и прочее. Где они?
       - Э, э! Да ты что, не прощаешь меня что ли? - изумился Мишка. Так прощаешь или не прощаешь? Я к тебе с чистой душой, как к брату.... - И он демонстративно обиделся и стал засовывать бутылку куда-то за пазуху - туда, откуда она впервые и появилась. - А еще верующий! Какой ты верующий, если  простить не можешь?!
       - О прощении разговор тогда будет, когда все мои вещи будут у меня, - твердо сказал я. - Где они? Ты еще их не пропил?
       - А-а-а, а я то думал, ты человек! Признался тебе, прощения прошу. А ты от меня требуешь чего-то.
       - Требую своего.
       - Требую, требую. А чего "требую"? они, вещи, у меня что ли? Всё, тю-тю! Телевизуха твой все еще у меня, так он наш теперь.
       - В каком смысле "наш"?
       - Ну, с братанами, ну пони маешь... ну, наш и все. Извини.
       - Так зачем пришел?
       - Ну, я же сказал: душа очищения требует.
       - Очистилась?
       - Ну, если дашь взаймы стольник до получки...
       - Слушай, это ты, в самом деле, у меня поработал? - я уже не сдерживал ни удивления, ни негодования и готов был взять его за грудки.
       - А я думал - ты чело-о-век! - укоризненно протянул Мишка.
       Я вскипел.
       - Ну, слушай, ты, ненормальный! Ты мне зачем признание сделал? Вернешь всё по-хорошему - в целости, в сохранности и в чистоте, подумаю, заявлять на тебя в милицию или нет. А пока - вали отсюда! И один час на размышление. Все! - И я вытолкнул Мишку за дверь, и захлопнул её. Уже за закрытой дверью я услышал в свой адрес Мишкин мат.
       От такой Мишкиной наглости у меня даже руки стали дрожать, и я не смог набрать телефонный номер Зинииды Валентиновны, главного следователя городского РОВД, тоже нашей соседки. Моё заявление о краже давно лежало у неё и отдыхало, а вместе с ним отдыхало и всё отделение милиции. Улыбчивая Зинаида Валентиновна в каждый мой приход к ней умильно щебетала: "Подождите немножко, работаем, но пока никаких следов. Но делаем всё, так что не беспокойтесь".
       После её слов беспокойство наоборот возрастало, но я ей об этом, естественно, не докладывал, а ей было всё это до лампочки или даже до луны.
       Но теперь.... Я позвонил и попросил встречи. Наверное, это нужно было сделать официально и встретиться в отделении милиции, но "покаяние" Мишки настолько выбило меня из колеи, что, видимо, наступило помутнение рассудка, и уже минут через двадцать я сидел в мягком кресле в квартире Зинаиды Валентиновны. Она только что закрыла сейф и, оставив ключ в дверце, села напротив меня.
       - Так, Петр Васильевич, мы делаем все от нас зависящее, беспокоиться Вам не о чем...
       - Зинаида Валентиновна, - перебил я её - я знаю, кто это сделал.
       - Да!?
       Брови главного следователя взметнулись вверх, улыбчивость пропала, и она уставилась на меня, словно я пришел делать чистосердечное признание.
       - Так что же у Вас? - спросила она сухо.
       - Приходил Мишка Нагоев
       - Так!?
       - Он пришел просить у меня прощения
       - Та-ак!? - воодушевилась Зинаида Валентиновна.
       - Прощения за кражу.
       - За кражу, за какую кражу? - выразила искреннее недоумение моя собеседница
       - Вот ту самую, ту самую по поводу которой у Вас моё заявление.
       - А Вы уверены, что это он?
       - Я ни в чем не уверен, но....
       - Вот видите, мы же с Вами знаем, что Мишка не просыхает от выпивки, мало ли что у него на языке.
       - Но мы же с Вами знаем не только это, но и то, что Мишка не первый раз попадается на воровстве. Кстати, о своих подозрениях я написал Вам в своем заявлении.
       - Подозрение - некрасивое слово. У Вас есть доказательства?
       - Доказательства - это Ваша работа! - не выдержал я.
       - Тише, тише, успокойтесь! Что Вы хотите?
       - Хочу, чтобы проверили это заявление нашего с Вами соседа.
       - Давайте договоримся, что это не заявление. Он был трезвый, когда сообщал все это?
       - Трезвым он не бывает...
       - Вот видите! Это просто пьяный вздор!
       - Пьяный вздор? Так и кража была "пьяная" - значит, ее не было?
       - Вы не знаете, кто украл - не надо говорить "пьяная" кража.
       - Ваше дело проверить.
       - Хорошо, хорошо, мы всё проверим. Только учтите, если от этих показаний Михаил Нагоев откажется - а он откажется, я уверена - против него у нас ничего нет.
       - Значит, Вы хотите сказать, что все улики должен собирать я, не так ли? Вот одна улика: его признание, пусть и сделанное в пьяном виде.
       - Это не улика.
       - А где гарантия, что остальные улики окажутся уликами? Вот сосед утверждает, что у него мой телевизор. Это-то Вы можете проверить?
       - Как? - мы не имеем права...
       - А я на что-нибудь имею право?
       Кажется, я кричал, забыв, что был гостем Зинаиды Валентиновны.
       - Петр Степанович, не нужно кричать, Вы в чужой квартире.
       -Хорошо, извините.
       - Вот видите, извините! Извиняю, конечно, хотя и не считаю себя верующим человеком. А вот Вы? Вы же верующий человек! К Вам приходит человек и просит прощения. Не понимаю!
       - Чего Вы не понимаете?
       - Ну хорошо, что Вы хотите? Где Михаил найдет Вам Ваши вещи? Да он гол, как сокол. Все пропил давно: и свое, и Ваше. А телевизор? - да на нем, наверное, и мухе-то сидеть противно. Вам нужен такой телевизор? Ну что же теперь, отнять у человека последнее?
       - Не все пропил, у него квартира приватизированная.
       Зинаида Валентиновна посмотрела на меня не как на прокаженного, не как на преступника - они, как никак, все еще члены нашего многострадального общества - нет, гораздо хуже: она посмотрела на меня, как на нечто такое, что вызовет презрение всего человечества, нечто такое, что за всякими пределами и обжалованию не подлежит.
       - Я думала у Вас есть сердце. Вы хотите своего соседа выгнать на улицу?
       - Я хочу вернуть свои вещи.
       - Вернуть вещи, а человеческая судьба Вам ничто?
       - Я сам строил свою судьбу. И этот человек, если Вы не будете его поощрять, тоже, надеюсь, сможет построить свою судьбу.
       - Мы никого не поощряем, мы стоим на страже закона. А построить свою судьбу он никогда не сможет. Он павший человек, но нельзя же его теперь за это и - под топор.
       - Ну хорошо, трогать его нельзя, а мне-то что делать? Ах, да, продолжать строить собственную судьбу. Потом, кто-то будет вмешиваться в нее, ломать, а мне опять строить и строить.... А вы-то, зачем тогда? Деньги получать?
       - Вы успокойтесь, успокойтесь. Я понимаю Ваше состояние. Все мы в таком состоянии, все, не только Вы. Что поделаешь, таков наш мир. Но кто-то должен быть умнее. Помните лозунг: "Грабь награбленное" Не забыли, к чему это привело? То-то! Неужели Вы хотите последовать этому лозунгу?!
       - Ах да, я и забыл, ведь есть самый умный лозунг всех времен и народов: "Деприватизации мы не допустим" - и я демонстративно захлопал в ладоши. Нельзя деприватизировать Мишку Нагоева, представитель закона на его стороне.
       - А я думала Вы умнее!
       - Ошибаетесь, я тоже не дурак.
       И я решительно подошел к сейфу Зинаиды Валентиновны, где еще торчал ключ, словно ожидая меня. Повернул его, открыл дверцу, увидел толстенные пачки денежных купюр, взял столько, сколько могла захватить моя рука. Повернулся, было, и пошел, но потом вернулся к открытой дверце, и, захватив оставшиеся ресурсы, рассовал их по карманам и прошел мимо ошалевшего от неожиданности главного следователя.
       У моей двери уже барабанили. Это был Мишка с приятелями. У них в руках была какая-то замусоленная коробка. Не без труда я узнал в ней свой бывший телевизор.
       - Эй, вот он. На, Степанович! Вот твой телевизор! - с чувством какой-то просветленной радости произнес Мишка.
       Я еще раз посмотрел на телевизор и понял, что он действительно деприватизации не принадлежит. Он стал мне настолько противен, и настолько чужой, что в моей квартире ему  уже было не место.
       - Снесите его на помойку, если ей не стыдно будет принять его, - отрезал я сухо, выразительно показав пальцем на свой бывший телевизор - Всё, идите!
       - Э - э - эх, а я думал, ты человек! - Мишкин язык заплетался в такой степени, что стало ясно, что Мишка вот-вот ляжет в обнимку с телевизором и долго не встанет.
       Я решительно отодвинул приятелей, вошел в свою дверь и захлопнул её прямо перед ними. Но уже через несколько минут услышал звонок.
       Это мог быть Мишка, это могла быть Зинаида Валентиновна, это мог быть кто угодно.
       Я открыл дверь. На пороге стояла Зинаида Валентиновна и участковый милиционер. Зинаида Валентиновна была красная, как зажаренная репа, и глаза ее не предвещали ничего хорошего.
       - Гражданин, давайте сюда украденные деньги, - произнес участковый  и требовательно протянул руку.
       - Зинаида Валентиновна, побойтесь Бога! Вы же подарили их мне.
       - Это Вам грозит хорошим судебным процессом! - стала бушевать главный следователь. Вы у меня сухим из воды не выйдите.
       Она оттолкнула меня и прошла в комнату. Ее испытанный следовательский глаз проскользнул по всем общепринятым местам, где могли бы быть запрятаны деньги, но ничего не нашел. Но я не буду сейчас раскрывать свои секреты, ведь главное не в том, куда спрятать деньги, чтобы их вот так сразу не нашел даже опытный следователь.
       - Где они?
       - Может, поговорим по душам? - предложил я.
       - Сейчас же верните деньги. Вы еще смеете утверждать, что я подарила Вам их!
       - А ну...! - Участковый попытался заломить мне руки.
       Это его работа, я понимаю.
       - Пока Вы меня не выслушаете, скоро денег не увидите.
       Оба уставились на меня.
       - Дайте мне спокойно сказать. Я прошу прощения у Зинаиды Валентиновны за неправильно истолкованные мною ее слова. Валентина Зинаидовна, Вы сказали, что любое воровство деприватизации не подлежит. Этим Вы спровоцировали меня. Вы же говорили, что Вы все делаете по моему заявлению, что беспокоиться мне не о чем, а с другой стороны, сказали, что дело по Михаилу совершенно безнадежное дело. Сначала я растерялся от такого противоречивого сочетания, но когда Вы сказали, что взятое деприватизации не подлежит, я вскричал про себя "эврика!": Да ведь Зинаида Валентиновна в такой необычной форме предлагает мне компенсировать все мои убытки. Я прошу прощения за то, что неправильно истолковал вас.  Возвращаю все деньги в целости и сохранности и еще раз прошу простить меня.
       Участковый отпустил на свободу мои руки. Я сразу же подошел к секретному месту, вынул деньги и отдал их Зинаиде Валентиновне.
       - Пройдем, пересчитаем деньги!
       И они оба бесцеремонно, не снимая обуви, прошли в мою комнату, сели на диван и стали их считать.
       - Всё правильно?
       - На Вас будет заведено уголовное дело.
       В этот момент дверь распахнулась и в дверях показался Мишка. Этот заход был необходим для окончательного выяснения отношений. Увидев участкового и услышав резкие слова Зинаиды Валентиновны, Мишка сразу оценил обстановку.
       - Эх, ты...! Я челове-е-к! - Мишка никак не мог выговорить, тыкая пальцем себе в  грудь, - Ты же час мне дал, а она - сука! Сука, я тебе говорю.
       Участковый захлопнул дверь, чуть не прищемив Мишке голову.
       - Ну что, оформим по всем правилам?
       - Оформим.
       ___
        
       Через несколько дней состоится суд. Мое покаяние во внимание принято не было. А Мишка, встречая меня, с удовольствием повторял:
       - Я же говорил тебе, что она ...! И все они... - Мишка  безнадежно махал в сторону кого-то.
       В ответ я тоже махал в какую-то сторону: не в сторону Мишки, не в сторону Зинаиды Валентиновны, а в какую-то неопределенность, в которой скрывалась тайна, непонятная мне, русскому человеку и никому из россиян: кто же виноват, когда, в конечном итоге,  не виноват никто?
       Впрочем, если быть добрым и постоянно улыбаться, то вообще - ни-ка-ких проблем!
      
        
        
      
  • Комментарии: 1, последний от 03/02/2010.
  • © Copyright Гуреев Евгений Михайлович (chekanovandrey@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 14k. Статистика.
  • Рассказ: Проза, Юмор
    • Оценка: 2.72*12  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.