Аннотация: Современная русская волшебная сказка для взрослых.
Пермский период.Как Иван дурак с помощниками встретился.
Современная русская волшебная сказка для взрослых.
Пермский период.
Как Иван дурак с помощниками встретился.
В некотором царстве в российском государстве в городе Перми жили-были старик со старухой. И было у них три сына. Старший сын в администрации работал, на большой должности, средний бизнес свой имел, что-то шил да кроил, деньгой ворочал, а младший был Иван. Все его за дурака держали. И родные и девушки и учителя. Вот закончил он университет с красным дипломом, в армию пошёл. В Тоцких лагерях всю армию на танке за механика отъездил, пришёл домой. Только успел облизнуться на жизнь гражданскую, как родители его взяли и померли. Сначала мать, а через месяц и отец. А перед смертью позвал старик сыновей и сказал им так:
- Как поминки справите, приходите, любезные мои, подежурьте на могиле у меня три ночи. Посторожите. Я слово скажу.
И помер. Ну, погуляли на поминках, выпили, конечно, батю помянули, а как ночь пришла, старший-то и говорит: - Не, я не могу сегодня. У меня дежурство по городу, и потом, как мы на кладбище ночью попадём? А увидит кто? Ответственный работник - и на кладбище по ночам? Да со мной после этого не только губернатор-батюшка, мэр в мэрию на порог не пустит!
Средний тоже сказал: - Я не могу. Выпимши. И ещё выпью. Куда я пьяный на ночь глядя?
Делать нечего. Собрался Иван, пошёл на Северное кладбище. Такси его до отворота довезло, дальше он пешком прошёл. Перелез через ограду, нашёл могилку папину свежую, присел рядом на скамеечку. Начал ждать. В полночь, как луна за тучу зашла, сон его стал одолевать. Да такой страшный, сил никаких нет. И чернота некая лезет. Выхватил он нож острый, что каждый мужик ныне, коли жить хочет, в кармане носит, и ну себя в палец колоть. До крови. Отпустило. Тут луна проявилась и чернота отошла. И слышит Иван папин голос глухой, замогильный:
- Есть кто живой?
- Иван тут, батя.
- Спасибо, Иван. Для меня это очень важно. Слово слушай. Иди завтра к мастеру и выколи у себя на груди орден Ленина. Точь в точь каким наш город наградили в прежние времена. Выколешь, иди к гостинице Прикамье, где памятник ордену стоял, поклонись, скажи, что от меня, фамилию назови, орден на груди покажи. Руку на то место на земле, где гранит был, положи. И будет тебе помощник. Как случится, что построить, или механизм собрать, орден на груди потрогай, и проси. Ступай.
Иван сразу с кладбища пошёл, но пока через ограду перебрался, пока до дороги дошёл, пока такси до города поймал, тут уж и день начался. Всё Иван сделал, как папа велел. Орден на груди наколол, к месту, где памятник стоял, пришёл, поклонился, фамилию назвал, и за осколки гранитные, останки от памятника, что на земле лежали, подержался. И почувствовал он контакт. А уже и вечер опять, и братья вновь разговор ведут. Иван старшему брату и говорит: - Зачем памятник-то порушили, дураки? От такой силы отказываетесь?
Старший скривился, мол, много ты понимаешь во взрослых делах. А средний брат сказал: - Второй день как батю схоронили. Моя очередь на кладбище идти, но я не могу. Именно сегодня не могу. В другой день, да, папино последнее слово - свято. А сегодня я болею. После вчерашнего.
Старший тоже отнекался. Мол, после ночного дежурства, не спал ещё. Да и увидит кто, не отпишешься. А у него виды. Пришлось вновь Ивану идти. Также через оградку на кладбище перебрался, сел возле могилки и стал ждать. И опять, как полночь наступила, некая сила стала Ивана доставать. Стало ему страшно. От дальних могилок жутко так что-то завыло. Глаза горящие красным из темноты на Ивана пристально стали всматриваться. Но у Ивана ведь армия российская за плечами. В караулах стоял. Плюнул он в глаза горящие, ещё и камень бросил, и сидит. Папу ждёт. Тут морок спал, и голос отцовский из могилы донёсся:
- Есть кто живой?
- Я, батя, тут, Иван.
- Спасибо, Ваня. Для меня это очень важно. Ну, слово слушай. Ступай сегодня к танку, что на пьедестале стоит, в честь танкистов уральского танкового корпуса. Этот танк наш род знает. Прадед твой его делал, дед твой на нём воевал, я его на постамент ставил. Возьми с собой смазки чуть и пузырёк с соляркой. Ну, помажь его, солярки на бензобак прысни. А главное, руку уколи и кровью о борт намажь. Он ведь воин. Кровь понимает. Он тебя узнает и будет тебе верным помощником. Любую заразу в асфальт вдавит. Как силовая поддержка понадобится, потри ладошкой себе по лбу и скажи - броня крепка, и танки наши быстры! И будет тебе помощь. Ну, ступай. А, погодь-ка. Мать подсказывает, йод возьми. Ранку потом смажешь.
Смолк голос, Иван домой ушёл. Всё как папа велел, сделал. К танку - памятнику пришёл. Подождал, чтоб народу не было: соляркой на баки побрызгал, маслом по мотору помазал, запястье надрезал и крови не жалея в борт втёр. И почувствовал - есть контакт. Пришёл домой, чуть поспал, а тут и вечер. Последний третий раз на кладбище идти, а братанов старших дома нет. Только записки на столе лежат. Один написал, что сегодня бал губернаторский, он не может его пропустить. Чин не позволяет, Другой пишет, что мол, извини Иван, нескладно как-то всё получается. В Ассоциацию же его сегодня принимают! В Ассоциацию Предприимчивых Предпринимателей! Сейчас на собрании примут, потом фуршет, короче, до утра брата среднего не жди. Делать нечего. Пошёл Иван на кладбище. Сел на знакомую скамеечку. Очередного страха ждёт. Но тихо сегодня. Так тихо, что слышно как покойники свежие в могилках почёсываются, ворочаются, вздыхают о чём-то. Тут и папа заговорил:
- Здесь, Ваня?
- Здесь, батя.
- Ну, слушай. Возьми с моей могилки горсть земли и в узелок завяжи. Землицу эту так с собой и носи. Как вопрос перед тобой встанет, что будешь в сомнении - Как быть? Кого бить? Бить вообще или лучше построить что, или на службу пойти, так ты в одну руку землицу отеческую возьми, в другую руку крестик нательный. Крестик на тебе?
- На мне, батя.
- Хорошо. Слушай, что тебе сердце скажет. И ответ услышишь, и всегда поступай так, как сердцем сказано будет. И не ошибёшься. Так проживёшь. Ну, прощай. Теперь не скоро встретимся.
- Прощай, батя. Спасибо тебе.
Замолк отец, Иван голову повесил, и домой пошёл. Поспал малость, проснулся, а тут и братаны сидят, буйны головы повесив, кручинятся.
- Болеете? - спросил их Иван.
Средний вздохнул тяжко, а старший горько говорит: - Да разве в этом дело, Ваня. Жизнь-то какая неравномерная, гадство! Как жить при таком руководстве?! Просто хорошей работы им уже мало, ныне требуются мысли светлые. А я ему что - кот в сапогах?!
И средний брат потеряно рукой махнул и сказал - а, а, Расея!
Иван им тогда посоветовал от философского настроения отойти и просто, по человечески, объяснить брату своему младшему, что случилось. Всё-таки он много чего повидал, в армии служил, может, что и присоветует. И рассказали ему братья про беды свои. У старшего, на балу, губернатор телеграмму получил от доброжелателя из верхов. Пишет, что президент батюшка недоволен губернатором. Мол, не тот уже губернатор-то. Делов больших за ним нет. Как бы за штат не вывели. Вот губернатор всех начальников собрал и сказал строго: - завтра же к утру мне дело великое предоставьте. Иначе всех в мелкий бизнес распределю! - А главное, брат-то старший при чём? Ну, гони министров, коли власть твоя, а начальников отделов-то за что? У среднего брата своя печаль. На фуршете в Ассоциации, будучи в подпитии, хвастать он начал. Что, мол, мы не только шить да кроить могём, но и более индустриальные вещи нам по силам. Вот ему новые товарищи бизнесмены и сказали, что, мол, у нас тут словами разбрасываться не принято, ждём подтверждения слов горячих. А он что? Как?! Хоть иди и стреляйся из гладкоствола двенадцатого калибра, дабы честь свою торговую не замарать. Язык мой, враг мой, одним словом.
Ваня беды братанов в себя принял, сказал, нет, самому не решить проблему. И пошёл он к другу отца своего, старому кинорежиссёру Егорию казаку. Известен тот был своим умением всем окружающим советы давать. Пришёл. - Здрав буди, дядя Егорий казак! Совет нужен. - Ну, тут они за стол на кухне сели, Иван угостил Егория казака зеленым вином, Егорий казак квашенную с хреном капусту на стол поставил, папу Ваниного помянули, и Иван обстоятельно всё рассказал. И как к батюшке на кладбище ходил, как тот ему помощников снарядил, какие беды на братьев свалились. Подумал недолго Егорий казак и говорит: - Да. Не на балах бы нам скакать, а завод, какой, ответственный восстановить. Вон их сколько порушили. И чтоб продукция на нём была такая серьёзная, чтоб басурманам за бугром корчи от неё приступали. Тогда да. И брат твой средний на нём бы директорствовал. Кольцо и замкнётся. Смогут батькины помощники такое сотворить?
- Не знаю. Попробовать надо.
Вышел Иван из дома высотного, за угол зашёл и тут же рубаху расстегнул и потёр энергично по выколотому на груди ордену с Лениным. И услышал он голос густой, чуть простуженный.
- Что будем строить, товарищ?
- А нельзя ли, товарищ, какой завод серьёзный восстановить? И чтоб продукция на нём была боевая. Неспокойно в мире. Угрожают.
- Сроки.
- К завтрашнему дню надо. С утра.
- Велосипедный завод восстановим. Линию поставлю. Танки новые будет выпускать. А из отходов кастрюли. Так устроит?
- А на сколько рабочих мест?
- Тысяч на двадцать для начала.
- А брата моего среднего туда директором?
- Не справится.
- Тогда председателем совета директоров.
- Это можно. Иди теперь домой. Утром на велосипедный с братьями приходи.
Иван домой пришёл, всё братьям рассказал. Братья ему конечно не поверили. Посмеялись. А всё же надежду он в них заронил. Мало ли. Иван хоть и дурак, а слов своих на ветер никогда не бросал. Вот утром они проснулись, и, не позавтракав, понеслись на то место, где раньше военный завод велосипедный стоял, а ныне деревья сквозь окна корпусов каменных веточками помахивают. Подъехали на такси к проходной, а там уже ждут. Делегация с завода. Вокруг народу тьма. Среднему брату в руки ножницы дали и предложили красну ленточку перерезать. А потом на красивом подносе из танковой брони рюмку водки подали, под белы ручки подхватили, повели завод показывать. Братья за ними пошли. Ах, красота-то какая! Корпуса заводские как новые. Станки краской свежей блестят. Конвейеры длинные работы ждут. В отдел кадров уже народ в очередь встал, хотят работать идти. Брат средний важно распоряжается, велел секретарше в Ассоциацию телеграмму отбить, что, мол, слово его твердо, сказал - сделал. Вечером приглашает всех на выездное заседание с фуршетом.
Иван старшему брату говорит: - Ты беги бегом к губернатору, новость скажи, что на нашей земле такой завод важный за счёт собственных средств открыли. Пусть он не медля летит в Москву, кланяется заводом президенту - батюшке. Ему за такую весть там макушку в кровь расцелуют. В мире-то вон как сложно всё стало. Злодеи международные все деньги грозятся у наших бизнесменов отобрать. - Старший брат Ивана обнял горячо, в такси прыгнул и унёсся.
А Иван домой пошёл. Поел, да спать лёг. Всё-таки мало он отдыхал в последнее время. Нормально только эту ночь спал, а так всё по кладбищам караулил. Проснулся к вечеру, а братья уже дома. Старший сидит, печален, средний чай пьёт.
- Как день прошёл? - спрашивает Иван. Братья ему и поведали. Сначала старший рассказал, как он приехал к губернатору, еле пробился пред очи его светлые, всё-таки чин не таков, чтоб без записи, но, проскользнул. Про завод рассказал, на место вместе съездили, средний брат конвейер включил, откуда деньги взял - сочинил, губернатор тут же в Москву улетел. Средний брат выездное заседание провёл, всю мощь индустриальную друзьям бизнесменам показал, фуршет провёл достойно, изобильно. Тут и губернатор с Москвы вернулся, братья его в аэропорту встретили у трапа. Губернатор вышел из самолёта с перевязанной головой, вся макушка пластырем обклеена. Целовали, значит, ну, хорошо ведь! А губернатор озабочен. Приняли, сказал, в Москве его по доброму. Заводу обрадовались. Тучу номенклатурную от его головы отвели. Но ассортимент срезали. Завод велели законсервировать, выставить охрану. Один цех разрешили оставить, рабочих мест так на сто шестьдесят. Кастрюли, сказали, надёжные, стране нужны. Плюс инвентарь спортивный. Планов на спорт громадьё, а инвентаря отечественного, качественного нет. Так что, пока кастрюли с воланчиками для бадминтона, но надо быть готовым. Среднему брату, в принципе, это сокращение по барабану. Завод он друзьям предпринимателям показал, а двести человек на нём будут работать или двадцать тысяч? Начальству виднее! Кастрюли они тоже для красивой жизни нужны. Без них борща не сваришь. Воланчики, опять же, для большого бадминтона стоят не мало. Но это всё ерунда, продолжил старший брат. Губернатор в администрацию приехал и совещание провёл. Брата старшего тоже за стол пустили. Заметили, наконец, это хорошо. Плохо вот что. В Москве губернатора ориентировали, что по данным внутренней и внешней разведки, какую-то пакость хотят некие экстремистские элементы организовать в Перми. Или в другом городе. Точно не известно. Знают только, что сегодня в ночь, всем быть наготове, и если что, головы полетят не зависимо от старых заслуг. Но где, кто, зачем, во сколько? Ничего не понятно. Губернатор задачу поставил жёстко - найти, расстрелять, не допустить, сил и средств не жалеть. Ответственность персональная. И награда. И страшно жить как-то, Ваня. Никакой равномерности. Так чтоб сегодня хорошо, и завтра хорошо. Подпрыгиваем, как в сельской местности.
Иван братьев выслушал, задумался, пошёл за советом к папиному другу - старому кинорежиссёру Егорию казаку. Вызвал его на улицу, за домом высотным на травку зелёную сели, Иван пивом угостил, всё подробно рассказал. Говорит ему Егорий казак: - Да, вопросик. Главное непонятно ничего. Ну да ладно. Дам я тебе коробку старинную жестяную небольшую из под киношной плёнки. Выйдешь вечером на улицу, пусти её, она событие важное чует, приведёт куда надо.
Так и поступили. Ночью, после двенадцати, вышел Иван на улицу, взял коробку киношную, и пустил её перед собой. - Ищи врагов - сказал - документальная твоя душа. Ищи. - Коробка на ребро встала и понеслась. Иван только успевал за ней. Коробка-то ни светофоров, ни машин не признаёт. Долго ли коротко они так бежали, только привела его коробка на Камский мост, на ту сторону реки докатилась, под мост шмыгнула и встала. Иван осторожно за ней под мост пробрался. Видит, сидит под мостом чудо-юдо Змей Горыныч Трёхголовый, по сторонам внимательно смотрит, ждёт кого-то.
- Ух, ты! - подумал Иван, затаившись. - Я в сказку попал!
Тут зашумело рядом что-то, затрещало, и под мост приполз ещё больший Змей Горыныч о шести головах. Змеи поздоровались, крылами по спине друг друга похлопали. Опять что-то засвистело, и под мост залетел кувшин чудной старинной арабской работы. Кувшин недалеко от Змеев приземлился, из кувшина дым пошёл, а потом из дыма дядька собрался в цветастом халате и чалме, сказал тонким голосом: - Джин. Для вас шайтан. Давайте договариваться.
Стали они судить - рядить планы военные, а Иван слушать внимательно. Сначала Змей Трёхглавый свою позицию изложил. Сказал, что он существо культурное, толерантное, воспитанное на самых гуманистических началах. Сказал, что здесь под мостом в своих лицах представляет передовую западную цивилизацию, что все его предки занимались в этих краях продвижением общечеловеческих ценностей, и ему хочется показать себя в этом благородном деле, но кушать тоже надо, а аборигены славятся физической чистотой, не испорченной генной инженерией и пестицидами.
И Шестиглавый Змей сказал. Сказал, что лично вот он - местный, что считает себя, в общем-то, в сущности, русским змеем, что ему близка и понятна культура и обычаи славян, тяга к берёзкам и склонность к трагическому началу. Блины, пироги, матрёшки. Но со многими местными идеологами он бы поспорил. На хрена нам столько земли?! Народов? По сравнению с нами, русскими, эти люди не вкусны. А некоторые даже горьки и ядовиты! Галлюцинации пахабные после них бывают. А мы ведь европейский же народ! Надо нам свободы завести, гей парады. Всем упитанным джипы, их жёнам шубы из бобров! А воевать не надо. Надо плодиться! Жрать же и он хочет, поэтому воевать сегодня он будет, но не всё брюхом меряется.
Последним джин высказался. Сказал, что интеллектуальные искания партнёров ему неинтересны, но земли эти северные, снежные ему нравятся. Нефть есть, алмазы на тюрбан. Поэтому, как очень временный союзник, он, сегодня, повоюет вместе со Змеями, но в дальнейшем каждый сам за себя. Змеи согласились. Тогда Шестиглавый Змей на себя руководство взял, карту большую перед собой расстелил, и стал карандашом чёрным стрелки чертить, диспозицию указывать:
- Я в центре по Компросу пойду. Ты, Трёхголовый по левую руку ползи. Всё жги и дави. Жрать после боя. Ты, Шайтан, по правую руку лети. Не знаю, можешь ли ты жечь и давить, но, как-то злодействуй. Заодно и посмотрим, что ты в военном отношении стоишь. По силе и добыча.
Все согласились.
- Слушайте - говорит, вдруг, джин: - А вам не кажется, партнёры, что, как-то русским духом здесь сильно несёт. Среди нас нет ли предателей?
Змеи джина заверили, что уж от них-то русским духом пахнуть никак не может. Стали они оглядываться, окрестности прошаривать.
Видит Иван, что дело плохо, потёр тут лоб свой так, что чуть кожа не загорелась, и быстро произнёс - броня крепка и танки наши быстры! - И тут же услышал голос волевой, властный, как у маршала Жукова: - Доложите обстановку, полковник. - Иван, в недавнем человек военный, обстановку доложил кратко и исчерпывающе.
- Понятно! - ответил властный голос. - Давим и стреляем. Садись полковник, на войну поедем!
И явился в тот же миг перед Иваном танк, тридцатьчетвёрка, точь в точь как на пьедестале стоит посреди Перми-города, только, что люки не заварены и двигатель работает. Откинулся люк со стороны механика, Иван привычно влез на место водительское и вывел танк на Камский мост. И началась тут битва великая. Сначала Трёхглавый Змей вышел против Ивана с танком.
- В какое время живём! - сказал с укоризной Змей Трёхглавый. - Раньше по легендам богатыри в одних штанах с мечами булатными выходили, на грудь, на пресс богатырский рельефно вылепленный, в фильмах, в три-дэ анимации сделанных, приятно посмотреть. Ныне не то, что доспехи, в коробки чугунные герои укрываются. Зашибу заморышей! - И ударил он со всей мочи кулаком по башне танка так сильно, что танк асфальт проломил и по днище в землю ушёл. Но Иван дал заднюю скорость, из ямы выбрался и так на змея рванул! Проехался гусеницами по ворогу лютому, только лужица чёрная на асфальте и осталась.
Вышел тут Шестиглавый Змей: - Фу - фу - фу - говорит. - Вот откуда русский дух-то. Защитник империи явился. Океанская водица покоя не даёт, траки железные без неё не отмываются. А вот я щас, как на одну ладошку то положу, да другою прихлопну, так от Ванюши сироты мокрого пятна не останется!
Ударил мощно по башне танка, так тот аж по самую звёздочку в землю ушёл. Но опять не подвела отечественная техника. Сдюжила уральская броня. Выбрался танк из пролома. И Шестиглавого Змея в асфальт закатал, и на том месте, где змей был ещё и развернулся три раза. Стали ждать следующего ворога. Вылетел тут перед ними кувшин арабской работы с шайтаном на нём сидящем.
- Оба-на? - сказал танк задумчиво - Этому молодцу мы никак себя по кумполу бить не позволим. Я его не ведаю.
Развернул танк в сторону кувшина с шайтаном дуло молодецкое и Ивана попросил - Полковник, снаряд в пушку загони и дёрни за ручку. Я прицелился. - Всё Иван сделал, как танк велел, снаряд куда надо загнал, за ручку дёрнул, пушка, нацеленная в кувшин восточной работы, вдарила, такой взрыв раздался! Вся Пермь чуть не проснулась. И сгинул шайтан чужеземный. Только дымок разноцветный и остался. Хотя, кто их шайтанов знает? Может домой в тёплые края с синими морями улетел? Природа джинов - шайтанов ещё мало нами изучена, в отличие от Змеев Горынычей. Это танк потом Ивану объяснил, перед тем как проститься. Поблагодарил танк Ивана. Давно в деле серьёзном не был. Застоялся. Так что, если что, полковник, сразу же вызывай. Иван обещал.
Домой Иван уже под утро пришёл. Старшему брату сказал - Иди, докладывай по начальству, были враги, Змеи Горынычи и Шайтан с джином. Побил я их. Остатки на мосту Камском лежат. Снимайте тревогу, я спать.
Очень Ивану не нравилось по ночам работать. А тут прям, как заговорили! Отсыпался до вечера. Как проснулся, глядь, а братья уже дома. Радостные, ждут, когда Иван ото сна отойдёт. Увидели, что Иван встал, тут же по порядку всё рассказали, что случилось и какие перед ним теперь перспективы открываются. Средний брат говорит, я, мол, тут с корешком одним бизнесменом о тебе толковал, возможности твои обрисовал, он тебе место предлагает в пивоваренной компании учеником варщика пива. Работа не пыльная, умственная, зарплата ниже мировых, но пива можно потреблять от пуза.
Старший брат говорит - Подожди. Меня послушай, Ванюша. Я с утра сразу к батюшке губернатору кинулся. Успокоил его, показал, где останки злодейские покоятся. Съездили вместе, посмотрели. Губернатор тут же в Москву позвонил, уже своего батюшку - президента успокоил. Радостный, пост мне предложил великий, министром на социальные вопросы. Я, конечно, сказал, что, мол, мне б лучше полицию, на крайний вариант культуру. Всё ж я по театрам ходок. А полицию просто люблю. Мне с ними легко будет. Губернатор обещал учесть. Социальным министром назначил, я уже в кабинет сходил, где и какую мебель поставить распорядился. О твоей роли, Иван, в этих делах я губернатору всё разъяснил, и он сказал, что можно тебя в инспекцию по охране и использованию объектов животного мира взять инспектором. Белок в Балатовском лесопарке будешь учитывать. Ну, а что, надо же когда-то начинать и карьеру серьёзную делать.
Посмотрел на них Иван, потом взял в одну руку крестик, а в другую мешочек с землёй отеческой. Прислушался к сердцу своему внимательно, улыбнулся улыбкой нехорошей, плюнул, и сказал: - А идите вы...! - денег у среднего брата взял немерено и на Каму пошёл. Пригласил он на набережную весь простой народ, и кто от работы свободный, и кто так, без работы, живёт. Всех весёлых людей. Пива завёз цистернами, водки бочками. Огурцов солёных с капустой квашеной без счёта. Пирожки с луком с яйцом. И ну гулять! Неделю дым коромыслом на набережной стоял. Главный полицейский хотел было ограничить, но Иван честно предупредил: - Не надо.
Полицейский заругался, конечно, а что поделаешь? Не надо, значит не надо. По хорошему же попросили. Культурно. Так и гуляли. Потом Иван остановился и дальше жить пошёл.
И я там был, гулял, мёд пиво пивал, под кустом лежал. Потом встал и всё записал. А вы читайте, да на ус мотайте.