Хазанов Юрий Самуилович
Хазанов Ю. И вообще... Стихи

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Хазанов Юрий Самуилович
  • Размещен: 22/06/2011, изменен: 22/06/2011. 297k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:

    Юрий Хазанов

    И ВООБЩЕ...

    Стихи

      
      
      
      
      
      

    "Жалко людей", -- как сказала

    дочь индийского божества Индры.

    От автора

      
       У моей мамы была привычка: махнуть рукой и безнадёжным тоном произнести: "И вообще..."
       В это наречие вкладывалась чуть не вся жизнь -- вернее, отношение к этой самой жизни: сомнения, неуверенность, скепсис...
       Говорили, что я был похож на маму внешне. Но что касается её непроизвольного афоризма -- или как это назвать, -- то готов его бесконечно повторять вслед за ней, с теми же точно чувствами, и давно уже приблизился к её ощущению жизни, а вернее, "переплюнул" его.
       Так что -- "и вообще..." (Считайте, что при этом я тоже безнадёжно махнул рукой.)
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    I.

    Жизнь -- это "шизнь"

      
      
      
      
      
       "ТИмно вшИндже. Глухо вшИндже...
       Цо то бИндже, цо то бИндже?"
      
       Примерно так звучат по-русски эти строки из поэмы Адама Мицкевича "Деды". (В конце раздела можно прочитать их в переводе.)

    Разрешите представиться

      
       Возраст мой обалденный,
       Беспримерная дата...
       Был я штатский, военный,
       Был ребёнком когда-то;
       Был учителем, другом --
       С исключительным стажем,
       Дон Жуаном, супругом,
       Литератором даже...
      
       P.S. Несмотря на избыточный жизненный стаж,
       Поднимаюсь пешком на девятый этаж.
       Но при этом -- выскажусь несколько грубо --
       Я в любую минуту способен дать дуба.
      
       2003
      
      

    Вечер долгих вопросов и кратких ответов

      
       -- Спокойно смотришь ты, как дней проходит череда?
       -- Да.
       -- Тебе бывает в тягость дружеский совет?
       -- Нет.
       -- Не ты ль за Фаустом на днях изрёк: "мне скучно, бес"?
       -- Yes.
       -- А говорят, ты вместо водки пьёшь вино?
       -- No!
       -- А правда ль, что друзья -- твоя семья?
       -- Ja.
       -- Сумел ты в жизни приобщиться Божьих тайн?
       -- Nein.
       -- Греховны ль были помыслы твои?
       -- Oui.
       -- Готов ли ты навек уехать за кордон?
       -- Non.
       -- Небось, хватает зА душу любой пустяк?
       -- Так.
       -- Бывал хоть раз счастливым ты вполне?
       -- Nie...
      
       P.S. -- Не тяжело ли жить без женских ласк?
       -- Ask!
       -- И, всё же, есть, что вспомнить среди прочей гили?
       -- Или!..
      
       август, 2004
      

    О машине и о себе

      
       Движок работает прилично,
       Амортизация не та --
       И это как-то непривычно,
       Хотя, вообще, в мои летА...
      
       Пожалуй, гидромуфту надо --
       На поворотах я ослаб:
       Теперь я стал почти как "лада",
       А раньше был почти "SAAB".
      
       Ну, и другие ждут напасти --
       По ходовой, к примеру, части:
       Резина вытерлась до дыр
       И шаровой скрипит шарнир;
      
       Забыть нельзя о зажиганье,
       О клапанах и о свечах --
       Чтоб чуять "тачки" содроганье
       И знать: мотор мой не зачах.
      
       Проверить нужно карбюратор --
       В нём и питанье, и питьё...
       Машина мне, как alma mater --
       Я с давних пор люблю её.
      
       Она -- мой спутник постоянный,
       Моя душа, нога, рука --
       Ворвалась в мир мой окаянный,
       Сумев его смягчить слегка.
      
       август, 2004
      
      

    К очередным итогам

      
       Случайно я не был убит на войне,
       А в мирное время -- на зоне,
       От этого стыдно немножечко мне:
       Я словно не Бах, а БузСни.
      
       Учителем тоже был не вполне:
       Английский -- ведь очень он труден, --
       И ученики по моей вине
       Не знали толком "герЩндий".
      
       И стихотворец я ни в дугЩ --
       Так, для друзей и знакомых;
       Однако от виршей уйти не могу,
       Хотя набили оскому.
      
       В делах любви -- ну, что говорить? --
       Я не вознёсся над лоном
       И в небеса не умел воспарить:
       Был чересчур приземлённым.
      
       Ребёнка я этому миру не дАл,
       Не сделал опасного шага:
       Испортить жизнь, как сыну ДедАл, --
       Какая ж нужна отвага!..
      
       Но дружба всечасно грела меня
       И греет до сей поры:
       Сердце и душу мои храня,
       Бросать не даёт "игры".
      
      

    10-е марта 2009

      
       ...А вчера была температура.
       А сегодня снова мало сил...
       И сказал Он мне печально: "Юра,
       Ты года свои давно сносил
       И живешь, милейший, на чужие --
       Те, которые Я дал в кредит:
       На Моей выносливейшей вые
       Не один такой сейчас сидит;
       И смотрю на них Я без укора,
       Но и без особенной любви,
       Ибо знаю, что довольно скоро
       Отдадут они места свои".
      
      

    Маленькая баллада о желчи,

    или очередное битье себя в грудь

      

    Пролог

      
       Где же моя плащ-палатка?
       Где мой ремень со звездой?..
       Осталась лишь "плач-баллАдка"
       О давней поре молодой --
       Когда мечтал о победе,
       Чтоб немцев прогнать взашей,
       О сытном горячем обеде,
       И чтобы поменьше вшей;
       О том, чтоб уснуть в кровати
       И даже под простынёй,
       И чтобы, так оно, кстати --
       Зенитчица рядом со мной...
      

    Сама плач-баллАдка

      
       Нас уже стало мало,
       Мы уже едем с бала,
       Мы уже не в тельняшках,
       Нету водки во фляжках
       На иссохнувших ляжках --
       Лишь анализы крови,
       Сахара да мочи...
       Скажут мне: о здоровье
       Ты уж, гад, помолчи!
      
       Умолкаю и молча
       Продолжаю зудеть:
       У меня много желчи --
       Но куда её деть?
       Неужель тех, кто рядом,
       С кем я день ото дня,
       Всех опрыскивать ядом,
       Что наполнил меня?..
      

    Эпилог

      
       Нет, друзей пожалею --
       Им вредна эта гнусь:
       Лучше сам околею,
       Лучше лично "загнусь"!
      
       23 февраля 2003
      
      
      

    Уроки Карсавина*

      
       И сказал умиравший Карсавин:
       "Все в аду, но все спасены..."
      
       Это нас, ребята, касалось --
       На просторах родной стороны.
       "Чтобы всем оказаться в начале,
       Нужно всем дойти до конца..."
       Не затем ли наш плот раскачали
       Правосудные руки Творца?
       В непонятном "Чёрном квадрате",
       В том надгробии бытия --
       Живописец скорбел об утрате,
       Воскрешенья надежду тая...
       А пока что -- тревоги и смута,
       А пока что -- злой беспредел...
       И приходит на ум кому-то:
       Не чрезмерно ли горек удел?..
       Но сподобились, знать, такого --
       Не случайно Иоанн предрёк:
       Были сладостны нам оковы --
       И затягивался урок.
       Долго жили в гибельном раже,
       Пировали на льдине мы;
       То не пьянка чумная даже,
       А холера во дни чумы...
       Очень медленно тает льдина
       Унижений, мук и стыда;
       Жизнь и смерть сплелись воедино,
       Заодно сопряглись "нет" и "да".
       Опуститься должны на дно мы --
       И оттуда уж вверх... ползком...
       Не гиганты мы вовсе, а гномы --
       Хоть от этого в горле ком.
      
       1990
      
      
      

    Стихи из посёлка Красновидово

    1.

      
       Как хорошо три дня молчать,
       Накинув на роток платок,
       Навесив на уста печать,
       И отдохнуть от слов чуток.
       А может, белый взять листок
       Да и "нетленку" накропать --
       В душе немного покопать,
       Пытаясь подвести итог?..
      
       Но завтра вязких слов поток
       Мне в уши ринется опять --
       И понесу я свой оброк...
       (Даст Бог, не очень долгий срок.)
      
       ...Опять заныл -- какой в том прок?
      

    2.

      
       Надоели пирушки во время чумы,
       Надоело, что вечно ущербные мы,
       Надоело зависеть от скудной сумы --
       В общем, всё надоело.
       Не могу больше слушать терзающий бред,
       Жить себе, и природе, и близким во вред,
       Видеть в зеркале свой надоевший портрет --
       Мучить душу и тело...
      

    3.

      
       Как мы ждали этого часа --
       Танцевали глупый канкан!
       Но кривой оказалась трасса --
       И в другой завела капкан.
       Видно нам, чтобы жить, как люди,
       Не хватает каких хромосом?..
       Ох, не знаю прямо, что будет
       Вот с таким, вроде нас, дИмосСм!
      

    4.

      
       От одуванчиков остался только пух,
       И лишь один из них сверкает желтизною...
       Он хочет, знаю, говорить со мною,
       И говорит: "Решай -- одно из двух:
       Или, как все нормальные цветы,
       Осыплешься и превратишься в прах,
       Или, как я, всем кинешь вызов ты --
       Но, всё равно, тебя настигнет скорый крах..."
      
       Красновидово, 1992
      
      

    О клетках

      
       Двенадцатый раз обновляются клетки --
       Ах, как им не надоест?
       Их ранят болезни -- выстрелы метки:
       Всё меньше здоровых мест.
       Но клетки настырны, упорны, упруги,
       Коль столько перенесли,
       Коль кружат упрямо в солнечном круге
       Со всей атмосферой Земли!
      
      

    Невольное воспоминание

      
       Безветренная тихая погода --
       Понурая, как на войне пехота,
       В которой я, на счастье, не служил:
       Иначе б эти вирши не сложил.
       Её встречал в окопах и на марше,
       И люди там казались много старше
       Меня, "автомобильного" юнца,
       Напрасно гнавшего вину с лица...
       Однако так бывало лишь вначале,
       Когда глаза острей всё замечали;
       Но переполнилось глазное дно --
       И притупились чувства заодно.
      
       Ну, а потом бывал я даже рад,
       Что никого на фронте не убил:
       Того, кто прав, того, кто виноват,
       Тех, кто меня за что-то не любил.
       Хотя хотелось этого порой,
       Но умерял свою дурную прыть:
       Я не вояка, нет, и не герой,
       И никогда не тщился ими быть...
       А кто же я? Да так, костей мешок,
       Носящий куртку, брюки и пальто --
       Комок из желчи, нервов и кишок,
       А если честно, то вообще никто.
      
       Нет, бес пока не дёрнул за вожжу,
       И из меня отнюдь не прёт гордыня:
       Но я вовеки, присно и отныне
       К такому заключенью прихожу.
       А вас прошу я, не вступайте в спор,
       Не расточайте доброту свою:
       Я тороплюсь... Меня зовут на сбор --
       Тех, кто всему уже сказал "адью"...
      
      

    В ожидании звонка от друга

      

    А.К.

      
       Лет почти девяносто "дСлбанных"
       Я по свету брожу без устАтка...
       Мы застряли с тобою оба в них --
       Но моложе ты нА два десятка.
       Наши судьбы, всё-таки, разные,
       Хотя оба мы вроде из "лишних":
       Много больше ты сделал для ближних,
       Много чаще ты свадьбы праздновал;
       Чаще ты выходил победителем
       После всяких невзгод и болезней...
       Будь, дружище, к недугам бдителен,
       Но, пожалуйста, помни: полезней
       Всех на свете снадобий -- рюмка!
       Ты хватай её крепко за ножку
       И... Постой! Вот какая думка
       Мне пришла... Погоди немножко...
       Набери-ка сначала номер,
       Вызывая меня для встречи, --
       И уж коль абонент не помер,
       То примчится он в тот же вечер.
       Отовсюду, в мгновенье любое,
       Побуждаемый дружбой пылкой!
       Прилетит с неизменной любовью
       И с такой же точно бутылкой...
      
       И тогда уже -- хошь не хошь! --
       Пропадай оно всё ни за грош!
      
      

    А где же логика?

      
       Я -- из детства не вышедший
       И не впавший в него ещё;
       Я -- порядочно вынесший
       И по-старчески воющий:
       Что мы все тут гонимые,
       И что тучи сгущаются;
       Я -- довольный, что дни мои
       Неуклонно кончаются,
       Всё ж, боюсь неминучего
       Расставанья с пейзажами --
       С лесом, речками, кручами;
       С Надей, Женями, Сашами;
       И с бумагою писчею,
       И с порою закатною;
       С долей, пусть полунищею,
       Но друзьями богатою...
      
       Где же, спрСсите, логика?
       Мысль уж больно нестойкая...
       Эй, сходите с дороги-ка:
       Тороплюсь на попойку я!
      
      

    Больничные стихи

    1. О расплате

      
       Я побывал в одиночке --
       В тихой больничной палате,
       Где все мои дни и ночки
       Предъявлены были к оплате:
       За детство в крокетах и дачах,
       С полками книг на стене,
       За юность в любовных удачах,
       И что не убит на войне;
       За зрелость без ссылок и тюрем,
       За старость без... нет, промолчу...
       За то, что я нА смех курам
       Проклятья властям шепчу;
       За то, что работал в радость,
       О славе не слишком печась,
       За то, что друзья были рядом --
       На годы, а не на час...
      
       За всё причитается плата --
       Решил справедливый Бог:
       И если ума палата,
       И если умишком плох;
       И ежели деньги -- лопатой
       И часто сидишь в казино,
       И коли совсем небогатый --
       Даже не ходишь в кино...
       За чтС расплатиться надо --
       Известно Ему одному:
       За фрукт из чужого сада,
       За чьих-то проделок тьму?..
       Отмщенье над нами витает
       За чьи-то худые дела --
       А мне и своих хватает:
       Чуть совесть с ума не свела!
       Но жить под угрозой расплаты
       Несладко -- можешь понять?
       Готов я любые зарплаты
       На мир в душе променять!
      

    2. ПолубредСвое

      
       Подошёл я к перепутью
       Между нормой и психозом,
       Меж артритом и артрозом,
       Меж маразмом и склерозом...
       Всё покрылось тусклой мутью...
       Я, наверно, под наркозом...
       Что считать живою сутью?
      
       Медсестра -- она живая
       Или кукла надувная?..
       Укололи в поясницу...
       Что-то вижу или снится?
       Что-то слышу иль в бреду я?
       Сам пришёл иль по суду я?
      
       Хмурый анестезиолог,
       Ты зачем задёрнул полог
       Между мною и хирургом,
       Кто назначен демиургом
       Над моим безвольным телом;
       Кто во всём стерильно белом
       Деликатным занят делом:
       Отрезает понемногу,
       Что получено от Бога --
       Часть кишки (а может, penis?),
       Но ведь я не птица-феникс:
       Возродиться не смогу я,
       Потому и берегу я
       Каждый миллиметр плоти,
       Обретаясь на излёте
       Пребывания земного...
      
       Всё... Проснулся... Здесь я снова...
      
       2003
      
      

    Ещё об анализах

      
       Когда заходят речи об анализе,
       То делай крови или уж мочи,
       Но от душевного -- закрой все жАлюзи,
       Таи, скрывайся и молчи!
      
       Не принесёт он ничего хорошего
       Твоей душе (иль сердцу и уму):
       Из гордости, тоски и страха крошево --
       Такое не подарок никому.
      
       Не нужно и к другим влезать с пробирками,
       Глазеть через рентген и в микроскоп,
       Увешивать чужие чувства бирками
       И скальпелем снимать с души соскоб.
      
       Не надо, потому что бесполезное
       Затеял дело этот "Гиппократ":
       У пациентов алиби железное --
       Такой нам дан с рожденья аппарат...
      
      

    Подмосковная-географическая

    (на мотив "По улице шагает весёлое звено...")

      
       1. Серебряные ивы
       Стоят на берегу...
       А у меня нет "ксивы" --
       Уехать не могу!
       О дайте, дайте визу,
       Хотя бы в Катманду,
       В Торонто, Лиму, Пизу...
       (А можно и в... любое другое место.)
      
       2. Да, слишком я критичен,
       Да, может быть, чудак;
       Да, не патриотичен.
       Но я не в силах так:
       Тревоги, страх, нехватки
       Уж семь десятков лет...
       И, ко всему, в упадке
       Ракеты и балет!
      
       3. Всё это доконало
       Любимого меня...
       А сколько уж слиняло,
       Всё бросив и кляня:
       В Израиле их тыщи,
       В Германии, в Перу --
       Везде похмелья ищут
       Они в чужом пиру!
      
       4. Эх, я бы в Веллингтоне
       Могильным сном почил,
       Иль в лондонском притоне
       Две пули получил!
       Готов туда, где зебры,
       Слоны и какаду,
       Индейцы, буры, негры...
       (А можно и в ... любое другое место.)
      
       Красновидово, 1990
      
      

    Мои "багатИли"*

    1.

      
       Людвиг ван придумал багатели,
       Чтобы мы от звуков богатели...
       Ну, а я своим путём иду:
       Дую в ту же самую дуду.
      

    2.

      
       Мудрым сказано одним --
       Не переиначим:
       "Что имеем, не храним;
       Потерявши, плачем".
      

    3.

      
       Была у нас весёленькая бражка,
       Не думали про "бледного коня"**...
       Но близится, но близится кондрашка --
       И примеряется хватить меня!
      

    4.

      
       ...Как поживаю?
       Доживаю... Для преисподней созреваю.
      

    5.

      
       Я с рожденья не "гИеспособен",
       Но, поверьте, не осужу
       Тех, кто в чём-то от нас особен --
       Я на них с пониманьем гляжу.
      

    6.

      
       Что-то с памятью моею стало:
       Посчитал "романы", вижу -- мало!
       А ведь вдвое больше вроде было...
       Вроде было, да куда-то сплыло.
       А скорее, не было в природе --
       Просто кровь чего-то колобродит.
      

    7.

      
       Я -- старый чудак (говорю без иронии,
       А лишь констатирую явь):
       Зачем не удрал я из нашей колонии
       На шаре, пешком или вплавь?
      
       1990-е г.г.
      
      

    Жизнь -- это "шизнь"...

    (Из выводов, сделанных в застолье)

      
       Жизнь -- это "шизнь", скажу тебе я,
       И поделюсь, хлебнувши лишка,
       Что "у алжирского у дея
       Под самым носом шишка..."*
      
       И смертным, кто на этот счёт
       Имеет мненье то же,
       Моё доверье и почёт,
       Питьё, и стол, и ложе!
      
      

    К эпиграфу из Адама Мицкевича

      
       В моём переводе он звучит так:
       Темень всюду. Дрожь по коже...
       Что же будет? Будет что же?
       Поэт писал свою поэму "Деды" в 30-х годах XIX века, но, прочитав эти строки, я осмелился причислить его к своим единомышленникам по не слишком светлым взглядам на будущее:
       Всё это знал уже Мицкевич адам
       (Я ударенье верно применил),
       И чувствую, что, будь он где-то рядом,
       Он нашу жизнь бы схоже оценил...
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    II.

    "Зажился, дед..."

      
      
      
      
      

    "Жить -- то же, что любить:

    разум против, здоровый инстинкт -- за".

    Сэмюэл Батлер (1835-1902),

    английский писатель

    * * *

      
       Я в другое попал измеренье
       И не знаю, что это за штука --
       То ль со старостью примиренье,
       То ли с этой жизнью разлука?
      
       Может, мне подбросить монету,
       Чтоб понять, угодив на распутье, --
       То ль приветствовать сущность эту,
       То ли в той удержаться сути?
      
       Я устал... И к друзьям с устатку
       Обращаюсь -- впрочем, с опаской:
       То ли врежут мне правду-матку,
       То ль утешат слащавой сказкой?
      
       2006
      
      

    Мой оброк

      

    Памяти Л. Яблочкова

      
       Уж далеки любовные цунами,
       Забыты вёсны, трели, соловьи...
       Я "развлекаюсь" лишь похоронами
       Своих друзей... И тщетно жду свои.
      
       Терять друзей -- прискорбное событье:
       Не лучший мне удел придумал Рок,
       И, своего стесняясь долгожитья,
       Я тяжкий за него плачу оброк;
       И жду, что рухнет крепостное право
       И вольную подпишет Крепостник...
       А кто-то, может быть, рассудит здраво
       И скажет: зря ты застишь свет, старик...
      
       2008
      
      

    Зажился, дед...

      
       "Зажился, дед!" -- в устах у молодых
       Звучат слова...
       Не то, чтобы они меня под дых:
       Младость права.
      
       Но, всё ж, хотелось бы заткнуть им рот --
       Пусть помолчат:
       Ведь те же пожеланья, в свой черёд,
       К ним постучат.
      
       2009
      

    О бастАрдах*

      
       Мы по случаю живём,
       Ненароком умираем,
       И неважно, где наш дом --
       Во дворце иль под сараем;
       Изначально ждём конца
       От нечаянной петарды --
       Неизвестного отца
       Нелюбимые бастарды.
      
      

    Нетрезвые стишки в канун дня рождения

      
       Духовной жаждою томим,
       Наедине с собой самим
       Я выпил Баллантайна** --
       И, всё равно, не решена,
       Явясь откуда-то со дна,
       В душе осталась тайна:
       Во сне я или наяву?
       Я грежу или я живу?
       И кто мы и откуда --
       Насмешка злого божества?
       Созданье, зрячее едва,
       Иль явленное чудо?
       Хотел я получить ответ,
       Но погасил скорее свет
       И повернулся к стенке:
       Мне не нужны от божества
       Высокоумные слова,
       Советы и оценки...
      
       27.08.2003
      
      

    * * *

      
       Постоянная тревога,
       А вернее, страх...
       Под уклон идёт дорога,
       И на всех парах
       Я качу в автомобиле,
       Выпучив глаза:
       Мне на сервисе забыли
       Сделать тормоза!
       И у самого откоса,
       Где сейчас -- вверх дном,
       Я молю чужого Босса
       Только об одном:
       От избыточных терзаний
       Пусть меня спасёт --
       И на этом наказаний
       Подытожит счёт.
      
       1999
      
      

    Ненаписанный сонет Льва Толстого

      
       Родная страшная страна,
       Тебя люблю и презираю...
       Но, Боже, никакому раю
       Не заменить тебя сполна!
       Я словом злым тебя караю,
       Хоть знаю, и моя вина
       В том, что нема ты и пьяна, --
       Ведь хата и моя не с краю.
       Бумагу эту зря мараю:
       Передо мной, увы, стена --
       Вовек не сдвинется она:
       Чертогами не стать сараю...
      
       Пускай слова лишь звук пустой,
       "Я не могу молчать!
       Толстой".
      
      

    Друзьям и себе

    1.

      
       Давайте вспомним, как, бывало,
       Мы власть ругали до отвала...
       Теперь другие времена:
       Другие цены и страна.
       Ан жизнь ведёт примерно ту же:
       Опять сидим в зловонной луже --
       Уж нам не вылезть из неё,
       И в ней закончится житьё.
      
       И хоть из этой ямы водной
       Мы можем петь о чём угодно,
       Но мысли только об одном:
       Не захлебнуться бы говном.
      
       Я тоже в нём стою по шею,
       И тоже в нём не хорошею,
       Но, щупая ногами дно,
       Хочу воскликнуть лишь одно:
       Что ради призрачного блага,
       Как ни ужасна эта влага,
       Чтоб дружбы долг исполнить свой,
       Готов нырнуть я с головой!
      

    2.

      
       Наступила во всём безнадёга --
       В том, что было, что будет, что есть:
       Атеист или веруешь в Бога,
       Сохранил или нет свою честь;
       Диссидент или просто "отказник",
       Пляшешь танго, гопак или рок --
       Не в твоём закоулочке праздник:
       На подходе твой жизненный срок.
      

    3.

      
       Ох, ребята, в дни чумы
       Встретились сегодня мы --
       Здесь, на судне без кормы,
       На краю у бездны.
      
       Потерял корабль свой нос,
       Паруса циклон унёс,
       А у штурмана понос...
       (В основном, словесный.)
      
       1994
      
      

    Немного латыни

      
       "Et si omnes, ego non", --
       Говорится по-латыни...
       Диссидентский тот канон
       На земле живёт доныне.
       "Если даже все, я -- нет!" --
       Вот что эта фраза значит:
       Пусть одно твердит весь свет,
       Думать буду я иначе!..
      
       Прожил я почти что век
       Под эгидой мысли этой,
       И кончается забег
       Вместе с песенкой неспетой.
       Что мне было на роду --
       Только вечность в том гарантом,
       И, пожалуй, в гроб сойду
       Заурядным кверулянтом*.
      

    Оправдание-I

      
       Всё то, о чём твердит строка моя,
       То не гордыня, не уничиженье,
       А искренних раздумий отраженье
       И отношенье к собственному "Я".
      
       Да, знаю, что заметен перебор --
       Такая уж душевная структура...
       А вы сказать вольны: "Пошёл ты, Юра,
       Мы видеть не хотим тебя в упор!"
      
       Однако, попрошу вас, верьте мне:
       Что я, действительно, самокритичен
       (При этом вспыльчив, нервен и циничен),
       Что у меня герои не в цене;
      
       Что зависть к ним я не носил в душе --
       Ни к "перворядцам", ни к иным "талантам",
       И не мечтал у них быть адъютантом
       И на одном жить с ними этаже...
      
       Так или нет -- остался я внизу,
       Где воздух чище, но не брезжит слава, --
       Что мне даёт, осмелюсь думать, право
       Нести ту гиль, которую несу.
      
       2008
      
      

    * * *

      
       Меня уж кличут дедом,
       Я стал почти скинхедом,
       И мне почти неведом
       Нормальный секс.
       В любовных прегрешеньях,
       В любых телодвиженьях,
       В решеньях и свершеньях --
       Во всём я "экс".
       Я весь нацелен в ретро,
       Дрожу, как лист от ветра,
       Страшусь врачей, катИтера --
       Вообще всего!
       Тиши хочу да глади
       И чтобы, Бога ради,
       Не быть овцою в стаде --
       А больше ничего...
      

    * * *

      
       Не люблю пророков
       И максималистов,
       Не люблю героев --
       Удальцов-рубак;
       А люблю прожилки
       На зелёных листьях,
       Искренних страдальцев,
       Женщин и собак.
      
       Не люблю трибунов,
       Зверски деловитых,
       Злых отчизнолюбцев,
       Хамов и сквалыг;
       Грозных полководцев,
       Лаврами увитых,
       Не люблю известных,
       Чей престиж велик.
      
       Не люблю железных,
       С нерушимой волей
       И с одной мечтою:
       Победить кого?
       А люблю обычных,
       Сотканных из болей,
       Слабых, боязливых --
       Словом, большинство.
      
      

    Я не поэт...

      
       Я не поэт, а пишущий стихи.
       А хороши они иль, в общем, плохи,
       Но, всё ж, они -- свидетели эпохи,
       Вместилище для грязи и трухи,
       В которых я мариновался с детства,
       И очень крепок этот маринад --
       А из бочонка никуда не деться:
       Не для меня спасительный канат.
      
       И оттого мой стих всегда измазан
       и, может, пахнет как-то не совсем...
       И я скажу вам больше: он заказан --
       Заказан мне существованьем всем.
       А по заказу, и ежу понятно,
       "Нетленки" не создать нам отродясь:
       На холст кладу я не мазки, а пятна --
       В поэзии слуга я, а не князь.
       Себе, поверьте, в общем, знаю цену,
       Самим собой всегда стараюсь быть
       И без оглядки я не рвусь на сцену,
       Где лишь бы только место застолбить.
      

    О праздниках

    1.

      
       В государственный праздник
       Мне бывало особенно грустно:
       Всенародная радость --
       Это, видно, не для меня;
       Всё казалось мне лживым,
       И вкусное было невкусно,
       И лишала меня аппетита
       Лицемерная эта возня...
      

    2.

    Король "ню"

      
       (В память о 9-м мая 1945 года
       в городе Вене)

    Автор выражает глубокую благодарность Хансу Кристиану Андерсену за подсказку

      
       Зачем нести свой стариковский бред
       В преддверье недалёкой годовщины?
       Но, всё ж, открою вам один секрет
       Ввиду своей заведомой кончины.
      
       Не часто я с того большого дня
       Переживал победы ощущенье:
       Святой восторг не допекал меня.
       (За что прошу у вас у всех прощенья...)
      
       В ушах мотив: "So kЭss man nur in Wien",
       И лица венцев, боязливо-строги;
       Лихой эффект австрийских лёгких вин,
       Что бьют тебя не в голову, а в ноги;
       С велосипеда, помню, я упал --
       Нет, не от выстрела, а просто спьяна;
       В тот день победы радостный запал
       Лишь возрастал от винного дурмана...
       Проснулся я -- фуражки нет, ремня
       И батальонного велосипеда:
       Соратники обчистили меня --
       Вот так отмечена была победа...
      
       Когда ж вернулись в отчие края
       (Ох, поумнеть давно уж не пора ли?) --
       ПризнАюсь, что не сразу понял я:
       Не только вещи у меня украли,
       Но и саму победу -- из души
       Её тащили с жутким постоянством;
       В конце концов и дух мой сокрушив
       Своим презреньем, униженьем, хамством...
       Вручая паспорт, дали мне понять,
       Что я теперь в графу попал иную:
       И что обязан всё, как есть, принять,
       Уж коль живым вернулся в их страну я...
      
       С тех пор мне легче быть нетрезвым в эти дни
       И вслушиваться в поздравленья спьяна:
       Ведь, словно платье короля, они
       Из старой сказки Ханса Кристиана.
      
       1947-1980
      
      

    Уже...

      
       Уже мне лет до самого до "этого":
       Пора залечь в подземном "гараже";
       Уже ведь столько выпитого, спетого,
       Что больше и не надобно уже.
      
       Ведь налюбился, надружился вдоволь я,
       Со странами был разными знаком,
       Хлебнул житья женатого и вдового --
       Пора свести знакомство с червяком...
      
       Когда же вы, милейший, успокоитесь? --
       Так я себе почтительно твержу.
       Но до сих пор волнует слово "кСитус"
       И на девиц не Стчески гляжу.
      
       Нет, это шутки, и довольно плоские,
       Привычное кокетство, эпатаж...
       Стою сейчас внизу на перекрёстке я
       И выбираю для прыжка этаж.
      
      

    Ещё к своей анкете

      
       Был маловером, мизантропом,
       Ни в чём не ощущая лад,
       И горьким посыпАл укропом
       Свой незатейливый салат.
      
       Таким остался и поныне --
       Когда к спокойствию людей
       Мы не сидим уже на мине
       "Коммунистических" затей.
      
       Но страшный "мавр" содеял дело:
       Посеял Зло -- его мы жнём;
       Десятки лет душа и тело
       Ещё пребудут прочно в нём.
      
       И, значит, для веселья рано --
       Оно удел грядущих "пра"...
       Кровоточит и ноет рана
       Во мне с утра и до утра.
      
       1990-е г.г.
      
      

    Попытка объясниться

      
       О весёлом пишется натужно:
       Ёрничаю, не хватает слов,
       А внутри тоскливо и недужно,
       Словно я жую прокисший плов;
       Словно смех стал чем-то неприличным,
       Хочется сказать себе: молчи!
       Будто речь завёл о чём-то личном --
       Например, анализе мочи.
      
       Но зато о всём плохом на свете
       Рельсы слов усеивают лист!..
       Отчего же так -- кто мне ответит?
       Я мудрец иль жалкий мазохист?
      
       1999
      
      

    О любви

      
       Да, признаюсь, я прожил не любя
       (Ну, что поделать, если не дано?) --
       Ни мать с отцом, ни женщин, ни себя...
       И не зудите: это, мол, грешно.
      
       Я их ценил... Я ими дорожил...
       Ну, что ещё? Душою с ними был...
       Умел дружить... Я хорошо дружил...
       Но не любил... (А может быть, любил?)
      
       Всегда страшился и страшусь потерь,
       И с каждым днём сильнее боль моя...
       Пусть эгоизм... но как бы я хотел,
       Чтоб раньше тех, кто дорог, умер я!
      
      

    * * *

      

    Мы вышли из одной грибницы...

    (Фраза Сергея Довлатова)

      
       "Мы вышли из одной грибницы",
       Пространство плотно заселя,
       И ляжем в пыль одной гробницы
       С двухсложным именем "Земля"...
       Что это значит? Это значит:
       Одним мы миром мазаны;
       А кто не мазаны -- тем паче
       Об этом знать обязаны.
      
      

    Противоречия

    1. Искреннее

      
       Боже мой, сколько годов --
       Странно и просто нелепо!..
       Я уверяю, готов
       Сам растворить двери склепа --
       И за собой затворить...
       Мы на Земле только гости...
       Всё, что успел сотворить,
       В урну ближайшую бросьте!
      

    2. Не менее искреннее

      
       ...А по правде говоря,
       Очень жалко распроститься
       С жёлтым цветом сентября,
       С комаром, собакой, птицей;
       С колыханием берёз,
       С полосой небес закатной,
       С дымом чьих-то папирос,
       Даже с пошлостью плакатной;
       С полбутылкой и с лучком,
       С оскорбительною кличкой,
       С дачным низеньким толчком,
       И с унылой электричкой;
       С голосами во дворе,
       Со случайной "заграницей",
       С жёлтым цветом в сентябре,
       С комаром, собакой, птицей...
      
      

    * * *

      
       Я всё чаще боюсь упасть на дороге:
       Если б сразу конец -- и не видеть ни зги...
       Ну, а что как откажут руки и ноги,
       А продолжат работать глаза и мозги?..
      
      

    * * *

      
       По всем библейским вещим нормам
       Мне двадцать первый век заказан...
       Но я живу -- почти в укор вам,
       И говорят, что жить обязан.
      
       Хотя, поверьте, надоело,
       И я расстанусь с ним охотно:
       Ведь, согласитесь, то ли дело
       В сырой земле лежать вольготно --
      
       Без суеты и жутких "пробок",
       Без раздраженья и без грусти --
       По тем, с кем славно жил бок-о-бок,
       Тем, кто нашёл меня в капусте.
      
       2009
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    III.

    Бес в ребро

      
      
      
      
      

    "Если вы не хотите нарушить Десять заповедей --

    значит с вами творится что-то неладное".

    Герберт Честертон

    День Беса в ребро

      

    "Ему и больно, и смешно...

    А. Пушкин

      

    1.

      
       Вчера проник мне бес в ребро --
       И там сидит уж сутки...
       Вы скажете, что, мол, старС,
       Оставьте эти шутки!
       Я тоже думал: старый бес
       Давно уж на покое,
       А он в ребро, шалава, влез --
       Да что ж это такое?
       Ведь в рёбрах, там -- артрит, артроз,
       Все виды невралгии...
       Но этот бес не боль принёс --
       Эмоции другие...
      
       Зачем он оказал мне честь,
       Прообраз виртуальный?
       Зачем в ребро надумал влезть
       С улыбочкою сальной?
       Зачем все нормы превзошёл,
       Торчит в ребре, как дСма?
       И мне с ним, в общем, хорошо --
       Отрадная истома.
      
       Но корм, боюсь я, не в коня:
       Ведь бес неугомонный
       Вытягивает из меня
       Последние гормоны!
      

    2.

      
       ...Как странно чувствовать себя мальчонкой
       И вслед за этим -- сразу! -- стариком;
       И как смириться с этой гранью тонкой,
       Где жизнь и смерть устроились рядком?
       А дни идут, они бегут вприпрыжку
       У бездны непонятной на краю,
       И я, по-прежнему, варганю книжку,
       В которой повторяю жизнь мою.
      
       Но, чем быстрей к концу стремятся лИта,
       Тем медленней моих раздумий путь:
       На молоке обжёгшись жизни этой,
       Я нА воду былого начал дуть...
      
       Нет, не при чём старинное реченье,
       И не возьму я нА душу греха:
       Зачем облыжно клясть судьбы теченье --
       Она ко мне была не так плоха...
      

    3.

      
       Я хожу -- и это клёво,
       Ем и пью -- сплошной отпАд!
       Помню три труднейших слова:
       "Мама", "рама", "невропат".
       Говорю собакам "здрасьте",
       Вижу небо и траву...
       И в душе такое счастье --
       Полной жизнью я живу.
      
       2000
      
      

    Но...

    1.

      
       Через неделю стукнет день рожденья --
       Восьмидесятые отсчёт начнут,
       И не пойму, чтС это -- награжденье
       Иль занесённый надо мною кнут?
      
       Я криво жил -- недужно и натужно,
       Нередко сотрясался мой причал,
       И правило: не хочется, а нужно --
       Я воплощал, хотя не привечал...
      

    2.

      
       До тошноты обрыдло,
       Как на духЩ, скажу,
       Что я такое ж быдло,
       Как те, кого сужу;
       Глупей, умней кого-то,
       Честнее иль подлей,
       Но подступает рвота
       От сыгранных ролей:
       Писателя, мужчины,
       Ещё кого-нибудь --
       Всё это ведь личины,
       Личины, а не суть.
       А суть у поколенья
       Одна лишь с давних пор:
       Бросаем мы поленья,
       Да всё не в тот костёр.
      

    3.

      
       Искокетничался, исписался --
       Мне давно потребна смена гАлса...
       А на что сменить его? На что?
       Если голова как решето,
       Если даже пить неинтересно...
       (Вдумайтесь в трагичность сей строки!)
       Не зовёт писательское кресло
       И ласкать прелестниц не с руки:
       То есть, я забыл, какой рукою
       И с какой, простите, стороны...
       Разливается тоска рекою,
       Берега уж стали не видны.
      
       Да, боюсь, что не сменить мне галса --
       Но не потому, что испугался,
       А, поведаю с ухмылкой постной,
       Просто потому, что слишком поздно.
      

    4.

    Кто куда, а я...

      
       Во дворце, в коттедже, в сакле
       Интереснее всего
       Наблюдать, как жизнь по капле
       Прочь из тела твоего
       Убегает, забирая
       Душу бренную с собой...
       Но куда? К воротам рая
       Капли путь направят свой?
       Иль совсем к другим воротам,
       Где усталый чёрт сидит,
       Где внизу, за поворотом
       Размещается аид?..
      
       На прощанье откровенно
       Вам желаю, господа:
       "Если смерти, то мгновенной" --
       А потом: кому, куда...
       Я уж слышу голос: "Юра,
       Неизменный скептик наш,
       Ты для рая не фигура,
       Для чертей -- не персонаж.
       Ты, скорей всего, в предбанник
       Адской мыльни попадёшь --
       Мыла нет там, сломан краник...
       Там забвенье и найдёшь.
      
       2004
      
      

    Деревья и я

      
       Три берёзы в моём палисаднике,
       Три берёзы и две сосны --
       Это мира иного десантники,
       Мира стройности и тишины.
      
       Не заметил, как они выросли
       Под окном зелёной стеной,
       И немало, бедные, вынесли:
       Трудно им на Земле больной,
       Где привычнее для двуногого,
       Кто умеет у бед на краю
       Попытаться расслышать Богово
       Или ловко спрятаться в логово --
       Чтобы душу сберечь свою.
      
       Красновидово, 2005
      
      

    И опять к вопросу о "бесе" и "рёбрах"

    1.

      

    Вере Гревской

      
       Ты длинноглазее всех ланей,
       Ты gervus dama*, ты джейран;
       Предел мечтаний и желаний
       Писателей из разных стран!
      
       Ты длиннонСжей всех газелей --
       Я восхищенья не таю, --
       И нет таких на свете зелий,
       Чтоб я не выпил в честь твою!
      
       Готов на подвиг, на аферу!
       Могу хоть на акридах жить!
       Готов я голову за Веру
       На Гревской площади сложить!
      
      

    2.

    Эдем в шалаше

      

    Ирине Б.

      
       Господи, прошло почти полвека
       С тех любовных игрищ и утех...
       Не любовь тогда была, но веха --
       Может быть, одна из главных вех.
      
       Мы не знали где -- но были стойки --
       Преклонить нам души и тела:
       В сад Нескучный и на чьи-то койки
       Страстность неуёмная звала.
      
       Противостояла нам система --
       Каждую минуту, день и час:
       Из ветхозаветного Эдема,
       Как Адама с Евой, гнали нас.
      
       И единственное было лето --
       В Приднестровье наш нудистский пляж,
       Там презрели Лютера заветы,
       Были фрукты, рай -- и в нём шалаш;
      
       Там в большом колхозном вертограде
       Мы срывали древние плоды --
       Не по зову Змия, спорта ради
       И, хитрить не буду, для еды.
      
       Но, с небес безжалостно взирая,
       Вседержитель сделал ход конём:
       Нас опять исторгнул прочь из рая...
       (Меньше месяца мы были в нём.)
      
       2000-е годы
      
      

    3.

      

    Татьяне Л.

      
       Будьте, милая, любезны,
       Прочь откинув сети фраз,
       На меня взглянуть из бездны
       Ваших сер... нет, синих глаз!
       Правда я почти не молод
       И давно уже не Крез,
       Я страстями весь исколот,
       Как подушка для иголок,
       И зажат в наш общий пресс...
       Но зато я по неделям
       Езжу в Бор со спаниелем
       И сжимаю -- я такой! --
       Руль отважною рукой.
      
       На меня направьте взоры --
       И умчимся мы в леса...
       Пропадай мои рессоры,
       Все четыре колеса!
      
       1960-е г.г.
      

    4.

      

    Ренате В.

      
       Рена, Рена, Рена, Рена!
       Мне не выбраться из плена --
       ПС уши завяз!
       Это ведь совсем не шутки:
       Вот уже какие сутки
       Думаю о вас!
      
       Сердце колет, как заноза,
       Ваша милая курносость --
       Бьёт меня под дых;
       И мечусь я, как мальчишка,
       И вина хватаю лишка,
       И почти что псих!
      
       Вы ж, как зимняя равнина
       (Или как жена раввина),
       Холодны, увы;
       И про то, что всё короче
       Дни становятся (и ночи)
       Позабыли вы...
      
       Так всё это или эдак,
       Но скажу я напоследок,
       Что желаю вам
       Быть счастливой и без Юры --
       Он же побредёт понуро
       К новым берегам.
      
       Малеевка,
       Бог знает, в каком году
      
      

    5.

    Юра на юрЩ

      

    Л.К. -- поэтессе

      
       Давайте играть во влюблённость --
       Ведь так интересна она:
       Всегда неопределённость,
       Всегда пьянит без вина.
      
       Однако с вином сильнее
       (Так было, помню, со мной) --
       И небо тогда синее,
       Плотнее сумрак ночной;
      
       И лезут такие трСпы* --
       Швейцарских "лонжинов" точней --
       На зависть поэтам Европы
       От древних до наших дней...
      
       Жестокая, вы не хотите
       Со мной в эти игры играть:
       Бесчувственны, как Нефертити,
       И зыбки, как призраков рать.
      
       Ну, что же, поставлю точку,
       Останусь один на юру --
       Придётся мне в одиночку
       Заканчивать эту игру.
      
      

    6.

    Слегка уподобляясь Гамлету

      

    Бывшей виолончелистке

      
       О, как, наверно, вы неотразимы
       С виолончелью были между ног!..
       И я, поверьте, лета все и зимы
       В аккорды ваши вслушиваться б мог!
      
       Но вы смычок забросили, шалунья,
       Все чувства обрубили, как мечом:
       И вот теперь, уже седой, как лунь, я
       Наталью Гутман слушать обречён.
      
      

    7.

    В гостях у О.

      

    "Колёса тоже не стоят...

    Колёса..."

    (Строка из знаменитой песни Ф. Шуберта,

    которую шутники окрестили

    "Утешение импотента")

      
       Это уж точно начало конца --
       Старость явилась на сцену:
       Чувству распутника чувство отца
       Твёрдо приходит на смену.
      
       Стройные ноги и девичья грудь,
       Волосы -- будто на взлёте...
       Но почему же невольная грусть,
       А не движение плоти?
      
       И почему же не хочет рука
       Свитер сдирать и колготки?..
       (Шуберта Франца не глохнет строка
       Даже под действием водки.)
      
       Нет, я не создан на отчую роль,
       Иль для семейного хора...
       "Женщин побольше" -- был вечный пароль.
       (Впрочем, не без разбора.)
      
       Нынче ж обрыдло "победы" ковать,
       Кровь волновать надоело;
       Плоть распаляя, бросаться в кровать,
       В тело вжимать своё тело...
      
       Может, и правда, пора на покой --
       Ты заслужил это, орган:
       Был в сладострастье ты дока такой,
       Как в инвестициях Морган!
      
       Что ж, поостынь, успокойся, малыш,
       Впору волненья оставить:
       Разве так плохо -- бесстрастье да тишь? --
       В мире одна суета ведь...
      
      

    8.

    Акростих

      

    Л.

      
       Лицо твоё мне не забыть!
       Его не в силах разлюбить!
       Не знают этого изыска
       Афины, Дублин, Сан-Франциско.
       Тобой легко б увлечься мог
       Ыльчи, прости меня, Мундок*!
       (Покойник был большой ходок.)
       Резка в лексических сраженьях,
       Естественна во всех движеньях;
       Келейный дух твой полон сил,
       Ребячливый твой смех так мил...
       А как ты, darling, переводишь --
       С оригинала глаз не сводишь!
       Не знаешь в этом равных ты.
       Ах, мне б достичь той высоты!
      

    9.

    Об одном фотоснимке

      

    К.З.

      
       Не смеют чуждые черты
       Твоими быть -- по всем приметам,
       Хотя написано, что ты
       Передо мной на снимке этом!
      
       О нет, совсем не потому,
       Что время облик исказило...
       Но я гляжу и не пойму:
       Где та заманчивая сила
      
       Бесстыдных умудрённых глаз?
       Колючесть, зелень -- словно в соснах...
       И неужели блёстки фраз
       Срывались с губ тоскливо-постных?
      
       По фотографии брожу,
       Как между стен былого дома,
       И ничего не нахожу,
       Что было прежде так знакомо;
      
       А ведь огонь нам жёг тела
       В чужих квартирах, и казалось,
       Что мы вот-вот сгорим дотла...
       Неловкость лишь одна осталась.
      
       Как и от этого клише --
       К которому от неуменья
       Прибегнул автор.
       А в душе
       Печальное недоуменье.
      
       1999
      
      

    10.

    Маше

    (Соседке по даче)

      
       Я с каждым часом, с каждым годом
       Привязываюсь больше к вам,
       И, если жизнь таким же ходом
       Пойдёт, то, верно, к ста годам
       Я привяжусь к вам неотвязным
       Каким-нибудь морским узлом,
       А сам уж буду старым, грязным
       И отвратительным козлом.
       И потому прошу вас кротко
       Меня скорее оттолкнуть,
       А вам, любезная красотка,
       Найти другой желаю путь!
      
       2003
      
      

    11-12.

    Двум рыжим женщинам

    (одна из которых справедливо обиделась на то,

    что первый из этих стихов я посвятил им обеим.

    Но в разных городах и в разные годы)

    1.

      

    Б.Щ., Н.Ф.

      
       Всё стало бесконечно рыже:
       Дома, деревья, гребни крыш;
       И даже сам ты -- не хитри же! --
       Ты тоже стал немного рыж.
      
       Вот с неба брызжет рыжий ливень,
       Рыжеют лужи, как желток;
       Весь горизонт из рыжих линий,
       Автомобильный рыж поток;
      
       И даже звуки порыжели,
       И стали рыжими смычки;
       На белый свет -- о, неужели? --
       Гляжу сквозь рыжие очки.
      
       Я весь в огромном напряженье,
       Я согнут в вольтову дугу...
       И я рыжею, я рыжею --
       И нарыжеться не могу!..
      
       Но после многих бурь и встрясок,
       И после рыжих, рыжих дней
       Со мной опять вся гамма красок,
       И рыжего всё меньше в ней.
      
       Москва, 1977
      
      

    2.

    "Sainsbury's muesli"

      

    Наташе Ф.

      
       Поевши овсянки с изюмом,
       Я рыжие вспомнил черты,
       И, став на мгновенье безумным,
       Я к Вам обращаюсь на "ты":
      
       "Суждений твоих непреклонность
       И мягкость в суровой броне,
       Улыбки твоей оголённость --
       Навеки запомнятся мне..."
      
       Нет, глупое слово "навеки"
       Напрасно сошло с языка:
       У нас ведь различные ЖЭКи,
       Мы разных колоний "зэкА".
      
       Лондон, декабрь, 1987
      
      

    13, 14, 15, 16... и так далее

    Запоздалое сожаление

      

    А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, З, И,

    К, Л, М, Н и другим...

      
       Скажу вам без острот:
       Как жаль, что мне не двадцать,
       Что не успел фокстрот
       Когда-то с вами "сбацать";
       На танго опоздал,
       На вальс-бостон и шимми --
       Вас не водил в танц-зал
       Ни при каком режиме;
       Не трясся с вами я
       Ни в твисте и ни в шейке...
       А вот теперь семья
       На вашей белой шейке;
       Не до ламбады вам,
       И мне уж не до рока...
       Вперёд, к родным гробам
       Лежит моя дорога.
       Мне полонез не мил,
       Не привлекает ретро --
       Храню остаток сил
       Для... не было бы ветра!..
       Да, знак я вижу "стоп",
       Окончились бьеннале...
      
       Но, всё ж, молю вас, чтоб
       Меня вы вспоминали!
      
      

    Моя малая исповедь

      
       Восемнадцать тысяч дней,
       Как дожди, отшелестели...
       Уж не стану я сильней --
       Ни в таланте, ни в постели.
       Как давно, пройдя сквозь тьму,
       Всё порвал я с пуповиной!
       А теперь к себе -- к тому --
       Я хочу прийти с повинной.
       Я годами жил во лжи --
       Лгал себе, односельчанам;
       Громоздились этажи
       На фундаменте песчаном;
       Жён чужих я возлюбил,
       Знать не знал Иисуса, Будду;
       Если скажут: "Ты убил!",
       Я оспаривать не буду;
       Крал ли я? Отвечу: крал --
       Радость у себя, у ближних,
       И в ладонь просящих клал,
       Вместо жалости, булыжник;
       Предал многих? Всех как есть,
       И себя со всеми вкупе,
       А слова про совесть, честь
       Я толок, как воду в ступе...
       Так и тащится возок
       До посмертного хорала --
       Под конец хотя б разок
       Выйти в поле без забрала!
      
       1970
      
      

    * * *

      
       Очень мало во мне доверия --
       От обманов я так лечусь,
       И держу на запоре двери я
       Перед верой и силой чувств.
      
       Но, однако, я тем завидую,
       Кто любви фимиам кадят, --
       Потому что лишь смутно ведаю,
       С чем его, этот "фрукт", едят;
       Не могу и вере отдаться я --
       Уж такой, извините, нрав:
       Простота в ней живёт солдатская --
       Тот, кто в небе, заочно прав...
       И какой же тут вывод следует,
       По сумбуру мыслей скользя?
       Что Природа одна всем ведает...
       Но и ей доверять нельзя!
      
      

    Как сказал бы Одиссей...

      
       Всё теперь мне стало нудно:
       Чистить зубы, пить и есть,
       Делать вдохи поминутно
       (Или чаще?).
       Встать и сесть.
      
       Всё сейчас мне надоело
       (Ну, писатель, опиши!) --
       Двигать атомами тела
       И нейронами души;
      
       Залезать в чужие судьбы --
       В то, что скрыто взаперти...
       Мне узнать своей-то суть бы,
       Чтобы что-то в ней найти.
      
       Ничего уж не успею --
       Коль до этого не смог:
       Не окончу эпопею,
       Не сглотну тоски комок;
      
       Не схвачу вторую грыжу
       И не обновлю руля;
       И вовек уж не увижу
       Елисейские поля.
      
       Мне вообще без них иль с ними --
       Одинаково житьё.
       Был я в Лондоне и в Риме:
       Хорошо, да не моё.
      
       Возвращался я оттуда
       В надоевшее жилье:
       В нём и бедно, в нём и худо,
       Ан моё, моё, моё...
      
       Ох, не радуют, однако,
       Как сказал бы Одиссей,
       Ни скитанья, ни Итака,
       Ни итоги жизни всей.
      
       1995
      
      

    О мизантропии

    1.

      
       "Мизантроп" -- старинное словечко,
       У Мольера, помню, был такой:
       Выходил в Париже на крылечко,
       И тогда у всех -- прощай, покой!
       В пух и прах он разносил людишек,
       Матом их французским покрывал --
       Всей своей секреции излишек
       Он на них, болезных, изливал!
       В человеке всё ему претило:
       Голос, нрав, походка, внешность, жест...
       Отчужденье душу посетило --
       Ярым мизантропом стал Альцест.
       Но другой сюжет пришел на смену --
       И пропал его запал и пыл:
       Стоило влюбиться в Селимену,
       Вмиг о мизантропии забыл!..
       Тот месье мою питает зависть:
       Несравнимо с ним моё житьё --
       Я от мизантропии терзаюсь,
       Никуда не деться от неё!
       И не в помощь ни любовь, ни злато,
       Смена стран, квартир, друзей и жён;
       Ни ума, ни юмора палата --
       Я в неё, как в прорубь, погружён!..
      

    2.

      
       Да, несладко быть мизантропом:
       Проходить по жизненным тропам,
       Ненавидя и всех, и вся;
       Фордыбачить в своей нелюбови,
       Искривляя губы и брови,
       Злобный глаз на людей кося.
      
       Я горю на жгучей жаровне,
       Вместе с ровней моим и неровней,
       Усыхаю в этом огне;
       Злость, с которой я всех шпыняю,
       На себя я распространяю,
       И она застывает во мне.
      
      

    Из ночных стихов

      
       Раньше ослепну иль раньше загнусь?..
       Чья нас преследует месть?
       Жизнь -- это, всё же, ужасная гнусь...
       Что? Возражения есть?
      
       Ох, ну, конечно: счастье любви,
       Радость большого труда;
       Звуки Чайковского, Галеви,
       Храм Артемиды, Спас-на-Крови,
       "Тачки", кино, поезда...
       (C'est, понимаешь, la vie!)
      
       Что же, "la vie", конечно, "la vie" --
       Шансов наперебой...
       Только она же внушает: "Живи,
       Но помни, что в миг любой
       Я оборву беззащитную нить --
       Нет для меня табу, --
       И будешь маяться, будешь гнить,
       Заживо или в гробу..."
      
      

    Несколько подслушанных мнений

    о внезапных переменах в жизни

      
      -- Как-то очень противно --
    Всё без очередей:
    Хочешь -- презервативы,
    Хочешь -- пару блядей...
      
      -- Как-то совсем непривычно --
    Словно в кофе рассол:
    Вместо "спасибо лично..."
    Слышим мы: "Эй, козёл!"
      
      -- Вместо "с любимым лидером
    В небо нашей мечты..."
    Слышим: "в гробу тебя видели,
    Сука позорная ты..."
      
      -- И, вместо любви к мамане
    И к стороне родной,
    Одна лишь мания -- "money"
    Владеет всею страной.
      
       1997
      
      

    О душевной боли

      
       Я боль испытал у врача на столе --
       Он мне пожалел наркоты,
       Хотя он лучший хирург на земле,
       И были мы с ним на "ты".
       Ещё я знаю боль от камней --
       Не пожелаю врагу!
       Но я не боролся нарочно с ней --
       Узнать хотелось: смогу
       Вытерпеть боль всех болей сильней?
       И вышло: вроде бы смог,
       Даже почти породнился с ней,
       Глотая слёзный комок...
      
       -- Но что ты кому доказал, идиот?
       -- Ругать меня не спеши:
       Вывод мудро-банальный грядёт --
       Больнее всего боль души.
      
      

    Ещё одно мнение

      
       Свирепые слышим крики
       Насчёт возвращенья статуй
       Тех, кто давно скончался,
       Кому уже отдана честь...
       А я бы сказал отчизне:
       Ты за живущих ратуй!
       О мёртвых, конечно, легче:
       Они ведь не просят есть.
      
       Да, я простой обыватель,
       За всех говорить не смею,
       Но вот словеса какие
       Рвутся сейчас изо рта:
       Мне подставлять надоело
       Свою не из камня шею
       Под планы твои и посулы,
       От коих одна тщета!
      
       Ты мёртвых всегда почитала,
       К святым причисляла тиранов,
       Им строила пантеоны,
       Хранила, как ценный клад;
       Текли твои обещанья
       Водой из открытых кранов,
       И мы, промокнув до нитки,
       Шагали с тобою в лад.
      
       Но я уж давно обсохнул,
       Уже подсчитал утраты,
       И вот мой совет дурацкий:
       Забудь про другие дела --
       Про статуи тех, кто умер,
       Про мумии тех, кто святы, --
       И сделай, чтоб тётка Агафья
       Купить себе твСрог могла...
      
      

    И ещё одно, извините...

      
       Нужна России нашей демократия,
       Как заду моему, пардон, перо:
       Пусть правит в ней, как прежде, та же братия,
       Что под кликухою "политбюро"...
      

    Смелое решение

      
       Вот мой собственный честный вердикт:
       Хватит камень Сизифов катить --
       Жизнь даётся только в кредит,
       И по векселю время платить.
      
       Погулял я немало уже,
       Превратилась одёжка в рваньё,
       И в жильё на шестом этаже
       Кто-то целит на место моё.
      
       Кто? Да хоть бы загадочный клон,
       Что на смену Природе пришёл...
       Но обидно, всё ж, будет, коль он
       Передвинет мой письменный стол!
      
      

    Багатели

    1. О смерти

      
       Она естественна -- и всё же...
       Всё ж каждый раз мороз по коже,
       Коль стороной столкнулся с ней.
       Суждения о ней банальны,
       Скучны и неоригинальны
       (Даже когда они скандальны) --
       Уж тьму веков, годов и дней.
      

    2. Всерьёз

      
       На роще рыжий апельсин
       Лежит, как на тарелке;
       Тускнеет золото осин,
       Лучей темнеют стрелки.
       Закат, утратив жар и свет,
       Воскреснет через сутки.
       Но если я сойду на нет,
       То это уж не шутки.
      

    3. Про это...

      
       На берегу всю ночь автомобили,
       И одуванчики всю ночь цветут...
       Но если вы про это позабыли,
       Вам не понять, зачем машины тут.
      

    4. О природе

    (на современном жаргоне)

    (читать не стоит: самому противно)

      
       Одуванчики тусуются по-жёлтому,
       Ветерок их чумовС дрочит...
       Я бы вставил в дЩпел острый кол тому,
       Кто от этой, блин, картинки не торчит!
      

    5. Я и Маяковский

    (грустно-хулиганское)

      

    "...Я достаю из широких штанин..."

    В. Маяковский

      
       Маяковский жил счастливо:
       Удалец, талант, нахал...
       Перед шведами кичливо
       Красным паспортом махал.
      
       Я -- всю жизнь как в страшной сказке:
       Ни иудей, ни христьянин;
       Даже х... не без опаски
       Вынимаю из штанин.
      
      

    О правописании

      
       Не с бодуна невзлюбил Бодуэна
       И Абрамовича-Бархударяна* --
       Тех, кто годами, нощно и денно,
       Правописанью учили нас рьяно:
       Ставили точки, тире, запятые,
       Знаки вопроса и ударенья...
       Были для нас -- ну, просто святые,
       Мы ж своего лишены были мненья.
       Правописанье и прочее право
       Мучило нас всегда, повсеместно:
       Мы же -- налево!.. Мы же -- направо!..
       Только крутись!.. Ну, это известно.
      
       Нынче мы вышли из долгого плена --
       Нам "Барху-мСвичи" не страшны;
       Сдали в архив Куртенэ Бодуэна --
       Вольной словесности все мы сыны!
       Мы гаварим, блин, и пишим, как хочим,
       Думать над словом запАдло и лень,
       Голавы знаками, блин, не марочим --
       По барабану нам ихняя хрень!
       Ндравитца нам белорусская мСва --
       Как гаваритца, так пишитца там:
       Крушка, сабака, силётка, карова --
       Все по своим, блин, законным местам.
      
      

    Как бы...*

    (грустное лексическое)

      
       Как бы думаю о стране,
       Что взяла нас как бы в наём,
       Где мы, как бы в кошмарном сне,
       Как бы чудом как бы живём...
       Было как бы всего без числа --
       Как бы зла и как бы добра;
       Как бы жизнь уж как бы прошла,
       Как бы в гроб мне как бы пора.
       Может, как бы покаяться мне?
       Как бы нет? Или как бы да?
       Если "нет", то как бы в огне
       Как бы сгину я без следа;
       Если "да", всё та же беда:
       Как бы ждёт земляная гряда.
       Как бы крест, или без креста --
       Как бы всё одна мутотА...
      
       Всё же следует как бы жить,
       Как бы прыгая, вроде блох,
       Забывая, что саван шить
       Продолжает нам как бы Бог.
      
      

    Кто аз есмь?

      
       "В моих грехах такая красота,
       Что человек от них светлей и выше..."

    Юрий Домбровский

      
       Ну, мог ли, скажите, представить я,
       Что каждый с рождения грешен:
       Мама и папа, враги и друзья,
       И сам я грехами увешан?
       Что должен кому-то моленья слать,
       Кого-то любить, ненавидеть;
       Кому-то истошно кричать "исполать!",
       Кого-то в гробу лишь видеть?
       Зачем нам запоры, чума, карачЩн?
       Кто и за что нас карает?
       Зачем надежду старый Ворчун
       Даёт, а потом отбирает?
       И что происходит, скажите, вообще
       С времён Адама и Ноя?..
       Кто же аз есмь -- лишь муха в борще,
       Или что-то иное?*
      
      

    Первое впечатление

    (выраженное на грани приличия)

      
       Улица Всеобщего КибЩца --
       Есть такая в граде Тель-Авив.
       Как везде, там плачут и... хохочут,
       Горести верёвочкой завив.
      
       Там по ней гуляют кто в чём хочет:
       В шортах, в пейсах, в кипе или без,
       И никто вам... testis не морочит --
       Будь вы тунеядец или Крез.
      
       Там ребёнок с именем родится:
       МСше, Сара, Дов или Цвия, --
       И никто имён тех не стыдится:
       В паспорт их вписал -- и... ничего!
      
       Там имён с рожденья не меняют,
       Не стесняясь носят длинный нос;
       На границе если и шмонают --
       Только чтоб ракету не пронёс.
      
       Бродят там по рынкам и музеям,
       Ездят в Лондон, ходят в ишибСт...
       Друг на друга злобно не глазеют --
       Твой доход другого не... свербит.
      
       Там раздолье виллам, винам, визам --
       Лишь деньгу ковать не уставай,
       И живут там вроде под девизом:
       "Сам живи и жить другим давай!"
      
       1989, Тель-Авив
      
      

    Осень и лето

      
       "Осень, -- печально промолвил курат..."
       Эти слова повторяю стократ
       С тех самых пор, как -- не в первый ли раз? --
       Я перевёл австралийский рассказ.
      
       Много я в жизни чего перевёл --
       Времени, водки, бумаги и слов;
       Можно сказать, "ишачил", как вол, --
       Но не богатым бывал мой улов.
      
       Впрочем, удачи встречались в судьбе,
       И хоть, поверьте, совсем не гордец,
       Были минуты -- кричал я себе:
       "Ай да Хазанов! Какой молодец!"
      
       Чаще однако я нудно стенал
       И запирался в душевный пенал;
       Чуял, что вскоре рванёт аммонал --
       Как доживать, я и знал и не знал.
      
       Вот и рвануло... Удача?.. Беда?..
       Время упущено. Поезд ушёл...
       Поздно... Но лучше ведь, чем никогда?
       "Лучше" не значит ещё "хорошо"...
      
       Может быть, тот, кто поры своей ждёт, --
       Вольный потомок, ни сват и ни брат --
       Лет через триста переведёт:
       "Лето, -- с улыбкой промолвил курат..."
      
       2009
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    IV.

    Мои "персоны грата"

      
      
      
      
      

    "Потеря друзей -- это налог,

    которым облагаются долгожители"

      

    Джонатан Свифт

    Предкам

      
       Вот опять обновляются клетки --
       Уж в последний, наверное, раз,
       И кивают из космоса предки,
       И доносятся шорохи фраз.
      
       Нет сомненья в свидании скором,
       И тогда вы расскажете мне
       О таинственном мире, в котором
       Пребываете в тишине.
      
       Я расспрашивать буду "на тему" --
       Про кошмарную смену систем
       И как вы уложились в систему
       Под названием лживым -- "эдем"...
      
       А когда обернулся он зоной,
       Где ни охнуть, ни просто вздохнуть,
       И мыслишкою самой резонной
       Было попросту "когти рвануть", --
      
       Почему вы не сделали это?
       Что держало вас -- вера в "сезам"?
       Я при жизни не слышал ответа,
       А вернее, не спрашивал сам.
      
       Был ли, может, я "инглиш" писатель,
       Иль французский месье-зеленщик,
       Диссидентов российских спасатель
       Или шведский, пардон, гробовщик...
      
       Вы, конечно, совсем не виновны,
       Что из Курска вы или Клинцов,
       Что не правнуки вы Казановы,
       Не из Берна, в конце уж концов...
      
       Я дарую вам, предки, прощенье,
       Хоть готов от отчаянья выть...
       Но в последующем воплощенье
       Осмотрительней следует быть!
      
      

    Римме Хазановой

    1.

      
       Когда б меня сейчас спросили,
       Хочу я "делать жизнь с кого"? --
       То я отвечу без усилий,
       Что с человека одного:
       Кто терпит волокит и пьяниц,
       Кто остроумен, добр и смел,
       Кто всех жидов, собак, племянниц
       От хамов защитить умел;
       В мозгу которого извилин
       На калькуляторе не счесть,
       Кто бесконечно щепетилен
       И знает, что такое честь;
       Кто обожает Людвиг вана,
       В ком нету зависти следа,
       С кем жизнь -- ну, полная нирвана! --
       Была в прошедшие года;
       С кем был в Варшаве и на Рице,
       В Берлине, Лондоне и в Брно,
       И кто умеет материться,
       Как шоферюгам не дано...
      
       За эти качества натуры,
       За эти разные черты
       НеповтоРИММОЮ для Юры
       Всегда была и будешь ты!
      
       1980-е г.г.
      

    2.

      
       Прости меня, я знаю, кто я
       И что давно пора на слом,
       Но я любил тебя, и стоя,
       И сидя с рюмкой за столом,
       И лёжа на чужой постели,
       И под венцом и без венца,
       И в дни жары, и в дни метели --
       И, в общем, всюду, до конца...
      

    3.

      
       Ты -- ангел-хранитель,
       Ты -- зрелый ценитель
       Поступков моих и стихов;
       Терпенья образчик
       И душеприказчик
       Моих несусветных грехов.
      

    4.

      
       Сколько я тебе словес дарил --
       И речами, и стихами, прозой...
       Что бы я сейчас ни говорил,
       Я боюсь, ты посчитаешь позой --
      
       И окажешься, увы, права:
       Ведь правдиво выразить все чувства
       Это слишком трудное искусство --
       От него свихнётся голова.
      
       Потому словцо всего одно
       Я на белорусский лад рожаю,
       Из десятка лишь слогов оно:
       "АБАЖАЮАБААБАЖАЮ"!
      
       1990-е г.г.
      

    5.

      
       Друг друга знаем в каждом жесте...
       Сорок девятый Новый год
       Встречаем мы с тобою вместе,
       Осталось их -- наплакал кот.
      
       В годах, как в тине, утопая,
       Утратил память, но не пыл.
       Напомни: чтС всю жизнь тебя я?..
       Ага... Ну, правильно -- любил!
      
       2001
      
      

    Евгению -- брату

    (маленькая сюита)

    1.

      
       Брат мой, усталый страдающий брат!
       Оптимистичней меня во сто крат,
       Выше, красивей... И дай тебе Бог,
       Чтобы подольше хотел ты и мог!
      

    2.

      
       О, как разнолика Природа --
       Подъёмы, равнины, уклон!..
       Ты стал продолжателем рода,
       А я убивал эмбрион.
       Один -- в альтруизме неистов,
       Другой -- эгоист по нутру...
       Я смолоду был эгоистом
       И так -- эгоистом -- помру.
       Тоскою вселенской томима,
       Душа, как под тяжкой плитой...
       Так чтС мне осталось, помимо
       Иронии этой пустой?..
      

    3.

      
       ...Вспомянем уехавших и ушедших,
       Вспомянем сирых и просто больных,
       Поникших душой, себя не нашедших --
       Но только не будем плохо о них.
      
       Вспомянем Приму, вспомянем Секунду,
       Марью Васильевну, Стасю и К®,
       "Арагви" и нашу весёлую "хунту" --
       Всех, кто теперь где-то там, далеко...
      

    4.

      

    И, поскольку английский язык по твоей специальности, вот тебе новогодний стишок:

      
       Yes, we see one more year to pass --
       But can nothing improve, alas:
       We should sit
       In the shit
       To the end...
       Let us do it together, my friend!
      
       1997
      
      

    Евгению Шкловскому

    1.

      
       Средь ловких ловчих и стремянных,
       Средь поражённых суетой
       Ты выделяешься, племянник,
       Своею зрелой простотой,
       Своей выносливостью мудрой --
       И, хоть изныло всё внутри,
       Ты присыпаешь лёгкой пудрой
       Болячки наши и угри...
      
       Так дай же Бог тебе силёнок,
       И чтоб не дрогнула рука --
       Вести свой чёлн в полях зелёных,
       В наплывах грязи и песка.
      

    2.

      
       Я почти межзвёздный странник,
       И коль что-то на земле
       Держит --
       это ты, племянник.
       (И бутылка на столе.)
      
      

    ЕГО ДОЧЕРИ

    1.

      
       В необозримости воды и суши
       Нет никого милей и краше Ксюши --
       И то не следствие родительской дрессуры,
       А просто ты росла на книжках дяди Юры!
      

    2. Свадебное

      
       Блондинкой симпатичною
       Явилась ты на свет,
       И благодарность личную
       Питаю много лет
       Я к бабушкам, и к матери,
       И к дедам, и к отцу,
       Кто столько сил затратили --
       Ведя тебя к венцу!
      
      

    Немного воспоминаний

    (на юбилее моей двоюродной сестры Ирины Хазановой)

      
       Коровий вал, Коровий вал --
       Я в давнем детстве тут бывал...
      
       Я был тогда ребёнком чистым,
       В мечтах положенных витал,
       Чуть-чуть завидовал чекистам
       И ненавидел капитал.
      
       Хотя был скептик по природе
       И, в общем, мальчик с головой,
       Но, вспоминаю, не был против
       Победы общемировой...
      
       Мне здесь в гостях неплохо было,
       Любил я с дядей поболтать,
       Но только вот ужасно злила
       Его привычка -- щекотать.
      
       Кузина слушала вполуха:
       Я для неё -- малец, шпана;
       Она казалась мне старухой --
       Ведь губы красила она!
      
       Её супруг был чужеземец --
       Блондин, красавец, Аполлон!
       Австриец, вроде, или немец...
       Шпионом оказался он...
      
       Те годы быстро пролетели
       Под вечный гомон о враге...
       Их сына знал я в колыбели...
       (А вот теперь он в ФРГ.)
      
       Но есть ещё один племянник,
       Всё той же Иры сын меньшой --
       Не эмигрант и не изгнанник,
       А человек весьма "большой".
      
       Его я видывал доселе
       Лишь у кузины на дому,
       И тоже только в колыбели --
       Что ставлю я в упрёк ему...
      
       А в общем, шутки прочь отбросим --
       Шутить не так-то уж легко --
       И выпьем за живых... за осень...
       Зима уже недалеко.
      
       Коровий вал, Коровий вал,
       Я в давнем детстве тут бывал...
      
       ноябрь, 1980
      
      

    Цильке Вернер-Куликовой,

    с кем я сидел на одной парте в школе N 114,

    напротив московского зоопарка

    Попурри из песен нашей молодости

    (отрывки)

      
       Ах, милый Тверской-Ямской,
       От Бронной подать рукой --
       Там красный кирпичный дом --
       Мы собирались в нём;
       Там старенький патефон
       Творил музыкальный фон,
       Утёсов пел про портрет,
       Про возчика-старика,
       Который под грузом лет
       Всё ждёт своего седока.
      
       ("Только встанет над Москвою утро вешнее...")
       До сих пор мне это время вспоминается:
       Позабыв про беды страшные в стране,
       Юра в танго с Надей робко обнимается,
       А тайком и прижимается вполне...
      
       А теперь подошла пора
       Вспомнить тех, кого знали вчера --
       Кто приходит только во сне,
       Кто на днях привиделся мне.
      
       ("Снился мне сад...")
       Снился мне сад, всех увиденных краше,
       В этом саду тени прожитых лет:
       Пети и Женьки, Лизы и Маши --
       Те, кого с нами уж нет...
      
       Немало танго и фокстротов
       Звучало на Тверском-Ямском
       Ещё до авиа-налётов...
       О них узнали мы потом.
      
       А пока...
      
       ("Утомлённое солнце...")
       Утомлённые школой,
       Шли мы стайкой весёлой
       По широкой Садовой
       Домой к тебе.
       Лиза, Юра и Циля...
       Как мы радостны были,
       Несмотря на изломы
       В своей судьбе...
      
       И ещё:
      
       ("Как много девушек хороших...")
       Немало девушек хороших
       Бывало в доме в те года...
       Я часто приходил в калошах
       (Калоши я носил тогда,
       носил тогда.)
      
       Те годы замело порошей,
       Хлебнули много на веку...
       С тех пор я не ношу калоши,
       Зато ношу воспоминанья
       и тоску...
      
       ("Вдыхая розы аромат...")
       В Варшаве, в Лондоне, в Москве,
       На Мёртвом море, на Неве --
       Где б ни встречались мы с тобой,
       Мне эти встречи не забыть...
       Молю я из последних сил,
       Чтоб им конец не наступил
       Хотя б ещё с десяток лет --
       А там уж мне вина не пить...
      
       И наконец:
      
       ...И спасибо тебе, спасибо,
       Что душа твоя так красива
       И что свет твоего огня
       Согревал эти годы меня...
      
       1999
      

    У зоопарка

      
       Семь десятков с лишним лет тому,
       Как мы в школе возле зоопарка
       Всяческих наук долбили тьму,
       И со временем была запарка.
      
       Помню я, как утренней порой
       По Никитской "чАпал" на уроки --
       Чтоб учить предметов скучных рой,
       Изнывая от такой мороки!
      
       Но в один прекрасный славный час,
       Посреди скучищи бесконечной,
       Ты явилась в мой занудный класс --
       И как будто грянул трубный глас,
       Протрубил начало дружбы вечной!..
      
       Знаю, вечного на свете нет:
       Всё конец имеет и начало,
       Но открою, всё ж, один секрет --
       Ты пришла -- и грусть моя умчала!
      
       Стала ты мне другом навсегда!..
       Да, твержу с упорством перестарка:
       Пусть прошли года... ушли года...
       Мы с тобой всё там -- у зоопарка...
      
      

    Арнольду А.

    (Другу, тоже с немалым стажем -- 63 года)

      
       Дантист наш неустрашимый,
       Кого пациент обожает,
       Пускай болезни и горе
       Минуют и нас, и вас;
       Пускай гудят бормашины,
       Пусть кто-то книжки рожает,
       Пусть кто-то мурлычет в хоре,
       А кто-то пускает газ.
      
       Пусть кто-то за мир и дружбу,
       А кто-то ушёл в отставку,
       Пусть кто-то провалится с треском
       Прямо в тартарары, --
       Ты так же ходи на службу,
       Бегай в винную лавку,
       На лыжах броди перелеском --
       Но будь, как всегда, вне игры!
      
       Играть тебе не пристало,
       Зато средь дантистов ты первый,
       Ты "наша верная пломба" --
       Так люди шутят, любя...
       Гляди, как прежде, устало,
       Такой же ласково-нервный,
       Такой же простой без апломба,
       Каким мы любим тебя!
      
      

    Ровно столько же лет нашей дружбе и с другим поздравляемым,

    чей день рождения совпадает с годовщиной Октябрьской революции:

      
       Вин и снеди -- Ниагара!
       Мы собрались тут не зря:
       У РОГИНСКОГО ОСКАРА
       Годовщина Октября!
       В честь его повсюду демон-
       страций катит потный вал...
       Но, пардон, известен чем он?
       Не блоху ли подковал?
       Ах, блоху ли, не блоху ли --
       Кто всё это разглядит?
       Он простой учёный кЩли
       И ужасный эрудит:
       Газовщик и лирик разом,
       Собутыльников кумир,
       Он своим природным газом
       Обогрел наш грешный мир!
       Домуправ, лифтёр, поповна,
       Дирижёр, сопрано, бас --
       "Mon ami" -- ему любовно
       Говорит рабочий класс...
      

    А я говорю ему ещё вот что:

      
       Мне приснилось ночью этой,
       Будто вышел ты на мол,
       С головы до ног одетый
       В модный газовый котёл.
       Устранивши колебанья
       В каждом атоме котла,
       Ты стоял, как изваянье,
       Пред тобой ночная мгла
       Расступилась, и сошёл ты
       К морю лёгкою стопой...
       Плыл по небу месяц жёлтый,
       Жёлтый месяц молодой.
       Вдаль ты шёл, одетый франтом,
       Не оглянешься, ни-ни...
       Вдруг одна из лаборанток
       Прибегает из НИИ.
       За чего-то ухватилась,
       Напряглась что было сил --
       Крышка медленно открылась,
       Ужас всех нас охватил!
       Там, под крышкой -- что такое? --
       Нету вроде ничего:
       Лишь сплошное мозговое,
       Мозговое вещество!..
       Ты прости мне сон нелепый
       (Острой критики я жду),
       Он привиделся мне летом,
       В пятьдесят восьмом году...
      
       Из Дагомыса
      
      

    Леониду Яблочкову

    1.

      
       Ах, ты, милый мой друг-повеса
       В целый центнер живого веса,
       Для меня ты не этим весСм:
       Для меня прекрасен всегда ты --
       И как стёклышко, и поддатый --
       Красотою твоих хромосом!
      
       1990
      

    2.

      
       Нам в жизни немало досталось:
       Исчез "нерушимый Союз"...
       Но счастлив, что цепь не распалась
       Скрепивших нас дружеских уз.
      
       Распалась, как Гамлет заметил,
       Вся связь роковая времён...
       Но, к счастью, по-прежнему светел
       Твой терем,
       и высится он
       Средь наших печальных развалин,
       Где злоба, тоска и беда,
       Средь молотов и наковален,
       Меж коими жили всегда.
      
       Невзрачен тот терем снаружи,
       Но как он сияет внутри:
       В нём тёплой и искренней дружбы
       Не гаснут пока фонари.
      
       1993
      

    Тамаре Яблочковой

      
       Тамара дней моих суровых,
       Подруга добрая моя!
       Средь старых русских и средь новых,
       Среди евреев чернобровых
       Мы, всё ж таки, одна семья!
      
       Нечасто видим мы друг друга,
       Но на одном мы берегу,
       И пусть совсем сопьюсь я с круга,
       Забуду слово "секс", "севрюга",
       Тебя забыть я не смогу!
      
       Тамарочка, Тамара, Томка!
       Такой же быть тебя молю:
       Душевной, сильной, доброй, тонкой --
       И я кричать хочу о том, как
       Тебя любил я и люблю!
      
       1992
      
      

    Серафиме Ременик

    (тоже давней подруге моих суровых дней)

      
       Достигла ты энского возраста,
       Смутивши немало бород,
       Но бодрость-то, бодрость-то, бодрость-то --
       Она из тебя так и прёт!
       Давленье, в больницах томление --
       К чертям, если кровь горяча!
       Нормальным ты числи давление
       Мужского... ну, скажем, плеча.
      
      

    Юрию Адлеру, другу с институтских времён

    (с одновременным упоминанием о ценах на водку

    в 60-е годы прошлого века)

    1.

      
       Кто поедет в Люберцы,
       Непременно влюбится --
       В люберецкий лес, в болото,
       В пожилого полиглота,
       В полиглотову жену --
       Чистую жемчужину;
       В их альянс неколебимый
       И в напиток их любимый,
       Неизвестный мне совсем, --
       За два восемьдесят семь.
      
       1964
      

    2.

      
       Юра Адлер, русский швед,
       Шлю тебе не тривиальный,
       Потому что виртуальный,
       Мой вполне земной привет.
       Ну, спроси меня, спроси ж:
       -- Небеса ещё коптишь?
       С кем ты ходишь, мой дружище,
       В забегаловку "Иртыш"?
       -- "Иртыша" уж нет в помине, --
       Я скажу тебе в ответ, --
       Ну, а я живу на мине
       Непомерно долгих лет.
       О тебе же, полиглот,
       О тебе, фанат терцины,
       Память у меня живёт
       И не сгинет до кончины!
      
       2009
      
      

    Натану Гельману

    1.

      
       Хотя тебе уже за сорок,
       Но ты, по-прежнему, нам дорог,
       Да сохранит тебя Пророк!
       Круглей и зрей средь книжных полок,
       Приоткрывая в вечность пСлог,
       Гоня сомненья и порок!
      

    2.

      
       От многословия бегу быстрее лани я,
       Быстрей, чем гончая, хозяйский слыша свист...
       Прими ж скорей благие пожелания,
       Наш верный книжник, друг, геодезист!
      
      

    Его дочери

      
       Я не стану читать по бумажке:
       Избегу трафаретных длиннот...
       Восемнадцать исполнилось Машке,
       Несмотря на родительский гнёт!
      
       Тяжело приходилось бедняжке:
       Мама -- Крупская, папа -- Джок Локк...
       Восемнадцать исполнилось Машке,
       Появился "брижитовый" клок.
      
       Тяпнем, братцы, ещё по рюмашке,
       Не скрывая годов и седин:
       Восемнадцать исполнилось Машке...
       Почему мне не двадцать один?!
      
       1964
      
      

    Надежде Павловой,

    моей дорогой подруге

    1.

      
       Ты ока моего зеница,
       Моя печаль и мой восторг,
       Моя душа и духовница
       И беспартийный мой "парторг".
       Тебе несу свои пороки,
       С тобой не закрываю рта;
       И "гСрьки мне, горьки твои упрёки" --
       Ведь в них святая правота.
      

    2.

      
       ...Твои жиры и углеводы,
       Твои белковые тела
       Меня влекут под райски своды,
       Где столько дружбы и тепла.
       А больше ничего не надо --
       Ну, может, водочки на дне, --
       Была бы лишь здорова Надя
       И тихо подпевала мне
       Слегка надтреснутым контральто,
       Не утерявшим всей красы,
       А там опять в словесных сальто
       Мы проводили бы часы,
       Которых бы не замечали,
       Как вечный воздуха настой --
       И были б каждый раз в начале,
       А не в конце беседы той...
      

    Кате, дочери Нади

      

    "Животные всех стран -- соединяйтесь!"

    (Таким мог быть лозунг Кати,

    если она бы мыслила "слоганами".

    Но она не делает этого.)

      
       Что-то строила страна,
       И в речах сквозил излишек...
       А она увлечена
       Половою жизнью мышек.
       Всюду лозунги видны,
       Всюду Брежнев на плакате...
       Но, как прежде, грызуны
       В голове у нашей Кати!
       Отдана, как Жанна д'Арк,
       Лишь единственной идее,
       Ты тащила Зоопарк
       На своей изящной шее;
       И, от тяжести сомлев --
       Чай не грузовой породы, --
       Ты рванулась, аки лев,
       На защиту всей Природы!
       За неё идёшь в поход,
       Охраняешь пылом сердца...
       Так прими ж восторги от
       Твоего единоверца!
      
      

    Письмо учёному соседу в канун Нового года

      
       Любезный господин Е.Н. Панов!
       Ответьте, если можно, по-учёному:
       Ну, что нам делать, чтоб не пить по-чёрному
       И вырасти скорее из штанов
       Советского пошива и покроя?
       Как избежать печального конца?
       (Подобного тому, как пала Троя
       По милости ловчилы-"жеребца"...)
       А мы умеем только пить "по-трСе" --
       Вернее, пС-трое и более числом,
       Мы заняты словесною игрою
       За кухонным измызганным столом...
       Что делать нам, скажите, академик,
       Чтобы останки душ не замарать?
       Как нам любить и пить почти без денег,
       Как жар сердец совсем не растерять?..
      
       Да, знаю, мы коллеги по несчастью,
       Не нам "седлать" троянского коня...
       И потому прошу чуть-чуть участья,
       И чтобы рюмки сдвинулись, звеня!
      

    Тане СурСвец

    1.

      
       Ты помнишь, лет сорок назад, весной
       Мы чуть не вскочили в любовную лодку?
       (Был я -- твой дядя, хотя неродной,
       А ты обожала тётку...)
      
       Большим оказался антракт временной --
       Почти что вечность минЩла.
       Мы всё позабыли, что было весной,
       А лодка давно затонула.
      
       Но не исчезла, не сгнила она,
       А выплывает как будто:
       Уже корма над водою видна,
       Названья стёртые буквы.
      
       Я различаю там "л" и "ю"
       И, кажется, "мягкий знак"...
       В молчанье у берега я стою,
       Пытаюсь понять: что и как?..
      

    2.

      
       Дождик, дождик, перестань,
       Мы поедем в Иордань --
       Богу молиться,
       Христу поклониться.

    Старая песенка

      
       Я люблю тебя, Танька,
       Таня, Танечка, Тань --
       Ты и дочка, и нянька,
       Ты -- моя Иордань,
       То есть прорубь, в какую
       Только вниз головой...
       Но покой я взыскую --
       Свой, а также и твой!
       Твой немножечко больше --
       Потому мой совет:
       Не бери ты из Польши
       До России билет...
       Я ж в разлуке с тобою
       Буду век коротать --
       Одинокой судьбою
       Стану волку под стать.
      

    Ленинградская-застольная

      

    Друзьям довоенных лет,

    сокурсникам по Военно-транспортной Академии

      
       В душе моей горение,
       Секретов нет от вас,
       Милей, чем "ускорение",
       Мне этот славный час!
       Летел я птицей-тройкою,
       Как пС полю ПелИ,
       Чтоб гласность с перестройкою
       Увидеть на столе!
      
       По-всякому хлебнули мы --
       И шкурой, и нутром:
       Бывали там -- под пулями
       И здесь -- под топором;
       В германской мылись сауне,
       От русских бань вдали --
       Забыть о нашей фауне
       Однако не могли!..
      
       Закуски не кончаются,
       И вроде жизнь легка,
       А в сердце совмещаются
       И радость, и тоска;
       Тоска по годам минувшим,
       По тем, кого уж нет,
       По чувствам, нас покинувшим,
       Оставившим свой след.
      
       Пускай над нашей хатою
       Пребудет высь ясна,
       Не мебелью богатою
       Пусть славится она, --
       И пусть друзьями полнится
       Хранимый нами сад,
       Всё доброе пусть помнится,
       А злое -- к чёрту в зад!!
      
       20.05.1988
      
      

    Марку Лихтику,

    подполковнику, бывшему слушателю

    Военно-транспортной Академии

      
       Мы скоро полвека знакомы...
       Уж многое смыли дожди,
       Министрами стали наркомы,
       Скелетами стали вожди.
      
       Но мы-то пока ещё живы,
       И мы ещё дышим пока...
       Не раз ещё, друг мой служивый,
       Мы встретимся у камелька.
      
       Ленинград, 1981
      

    Примечание 1990-го года

      
       ...Не встретимся у камелька мы --
       Пророк из меня никакой:
       События тут замелькали,
       Нарушив обманный покой;
       Ты едешь за сыном-изгоем,
       Чтоб жить в заграничном краю,
       Оставив пройдённую с боем
       Страну и недолю свою.
      
      

    Ещё два ленинградских стихотворения того времени

    1.

      
       Путешествуют чайки на льдинах,
       В синеве Петропавловский шпиль...
       Ленинград, весь в знамёнах и финнах,
       Всё равно сохраняет свой стиль.
      
       В микрофон беззащитный гидессы
       Что-то дуют про наше житьё...
       Если правда: Париж стоил мессы --
       Ленинград тоже стоит её...
      

    2.

      
       Я ехал мимо дома,
       Где потерял невинность.
       Ничто не всколыхнулось
       Ни в чреслах, ни в душе:
       Как будто, как и ныне,
       Я исполнял повинность,
       Когда ходил к кассирше
       Из невского ТЭЖЭ.
      
       То было в год победы
       Над малой ратью финской
       Под клики патриотов
       И восхищённый гул --
       И все довольны были
       Войною этой свинской...
       (Потом была уж Прага,
       А после и Кабул.)
      
       А я ходил на площадь,
       Где Росси и Растрелли,
       Которые считались
       Чего-то образцом...
       Десятимиллионный,
       Наверно, был расстрелян,
       А я в чужой постели
       Был просто молодцом.
      
       ...Сейчас уж план превышен
       По справедливым войнам,
       Освобожденью братьев,
       Кузенов и сестёр;
       Сейчас уже который
       Христос по счёту пойман,
       Которая Иоанна
       Восходит на костёр...
      
      

    И ещё одна ленинградская застольная

      
       Всё печальней становятся встречи,
       Уж от слёз удержаться невмочь...
       Опустился, как занавес, вечер,
       А за ним надвигается ночь.
      
       Нет иных, а другие далече,
       Жизнь по капле уносится прочь...
       Опустился, как занавес, вечер,
       А за ним непроглядная ночь...
      
       Нет, братва, в обстоятельствах тяжких
       Мы не станем "давать слабака":
       Нас хоть мало, зато мы в тельняшках
       И не дрогнет с бокалом рука!
      
       Пусть с седыми уже бородами,
       Но стучится порой
       бес в ребро...
       Не душой мы стареем -- годами,
       Ну, а в душах у нас не старо!
      
       ...Санька, Мишка, ПетрС, Марк и Витя --
       С кем делил я житьё и бытьё,
       Вы послание это примите
       Как святое причастье моё:
      
       Да, причастен я к вам,
       пусть хоть краем,
       Тем, что был, как и вы, молодым,
       Тем, что вместе горим и сгораем
       И потом превращаемся в дым...
      
      

    Михаилу Пурнику,

    полковнику, тоже бывшему слушателю Академии

      
       Разве знаешь, что судьбой загадано?..
       Мы с тобой дружили до войны...
       Ты лежишь на кладбище Висбадена,
       Протираю я в Москве штаны.
       А в войну мы оба уцелели,
       И в послевоенные года,
       Уж когда мы сбросили шинели,
       В Питере встречались иногда...
      
       Ты потом подался "за бугор",
       За который дочь и сын отчалили.
       (Говорю об этом не в укор,
       А с тоскою, гневом и отчаяньем...)
       Нас отчизна жалует не слишком:
       У неё не очень мы в цене --
       И лежит мой однокашник Мишка
       В той, когда-то вражеской, стране...
      
      

    А теперь -- более поздним моим друзьям

    (Отрывки из посвящений)

      
      

    Андрею Некрасову --

    автору знаменитого "Капитана Врунгеля"

    1.

      
       В друзьях я чуял недостаток,
       Пока, уже на склоне лет,
       Среди авАрок, лАчек, тАток
       Не отыскал с трудом ваш след.
      
       То было в долах Дагестана,
       Где оказался наш причал,
       Где старый Каспий неустанно
       О чём-то потайном вещал...
      
       Там были споры и укоры
       (С благополучным всё ж концом),
       Там шоколадные ликёры
       Закусывались огурцом...
      
       Пусть будет дней ещё немало --
       Для мемуаров и тостов,
       Пусть будет дружба, звон бокала
       И много авторских листов!
      
       1961
      

    2.

    Разговор читателя с "капитаном Врунгелем"

      
       -- Я в детстве просто обмирал,
       Тебя завидя в книжной лавке!
       Ты, друг, небось уж адмирал?
       -- Да нет, я капитан в отставке.
      
      

    Борису Балтеру --

    автору популярной в своё время повести "До свиданья, мальчики"

      
       Слышны повсюду девичьи рыданья --
       Они заполнили читальный зал:
       Он мальчикам промолвил "до свиданья",
       А девочкам и "здравствуй" не сказал!
      
      

    Галине Радченко-Балтер

      
       Я помню, как два поселенца
       Возникли в квартире у нас...
       И в ванной их два полотенца
       Мне чудятся даже сейчас...
      
       Галина, Галина, Галина,
       Чуждайся людской суеты:
       Мы слеплены из пластилина,
       Из мрамора сделана ты!..
      
       Ты сил своих не экономишь:
       Презрев наш вселенский нудёж,
       Коня на скаку остановишь,
       В горящую избу войдёшь!..
      
       1967
      
      

    Александру Ревичу,

    поэту-переводчику

      
       ...Своей биографией конной
       Ты так импонировал мне:
       Ведь я -- шоферюга исконный --
       Лишь мельком сидел на коне.
      
       Несчастья, войну иль удачу
       Ты знал и анфас, и с боков...
       А помнишь поездки на дачу,
       Где Митя живал Голубков?
      
       Газета с таранькой солёной,
       Стихов и напитков завал,
       И КАпочка, в Митю влюблённый,
       Хвостом беспрерывно кивал...
      
       А как-то, чтоб без задержки
       Ответить на дружеский зов,
       Помчался, безумно и дерзко,
       В твой "терем" я без тормозов.
      
       Но Парки, видать, посчитали:
       Пускай ещё тянется нить --
       Какие-то, верно, детали
       Хотели они уточнить...
      
       Ну, что ж, благодарен сестрицам
       За то, что до этой поры --
       Хоть, может быть, кто-то косится? --
       Не вывели нас из игры.
      
      

    Юлию Даниэлю*

    1.

    В Переделкине

      
       Сколько здесь пройдено, сколько избыто,
       Сколько здесь пыток, попыток, вранья...
       Если в России отброшу копыта,
       Вот она -- малая просьба моя:
      
       Похоронить на знакомом погосте --
       Мимо него я так часто ходил, --
       Добрососедствовать буду я с Костей**.
       (Он КГБ чем-то не угодил.)
      
       Буду смотреть на дорогу часами
       (Дождь или ветер -- не надо плаща),
       Не прошагает ли в гору Исаич,
       Книги под мышкой, как бомбу, таща...
      
       Нет, не идёт. Лишь проехал в машине
       Главный Писатель на дачу свою;
       Дома паёк он иудовский вынет,
       Сытно покормит себя и семью.
      
       Вижу я: женщина полуслепая*
       Тихо проходит в обитель смертей;
       Зрячая с ней не сравнится любая,
       Зрячим пристало лишь кланяться ей.
      
       Нет никого... Только временный классик
       (Их назначают, как в римский сенат),
       Освободившись от славы на часик,
       Свой персональный вершит променад.
      
       Может быть, боль свою превозмогая,
       Та**, кто причислена будет к святым,
       Воспоминанья из муки слагая,
       Снова пройдёт здесь "маршрутом крутым"?
      
       Нет... И как будто бы мне в наказанье --
       Выставил Босх чей-то общий портрет:
       Губы, опухнувшие от лизанья,
       Страшные рыла -- безжалостный бред...
      
       Где он, чья исповедь не устарела,
       Тот, кто всё знал о добре и о зле?!
       Тоже не видно... Свеча догорела,
       Та, что была у него на столе.
      
       Милый мой Юлька, собрат и коллега,
       Выбери время -- хоть четверть часа...
       Нет, всё несётся, несётся телега,
       С нею четыре её колеса.
      
       И прикатила к безжалостной Лете...
       Ох, извини за банальности эти.
      
       1976-1989
      

    2.

    Кукольная -- под водку

    (в период совместной работы над пьесами для театров кукол)

      
       Старинный друг театра кукол,
       Отнюдь не худший меж людьми,
       Тебе серьёзный год отстукал --
       Так поздравление прими!..
      
       Давайте взгляд ретроспективный
       Все вместе кинем от стола --
       На мир активно-дефективный,
       Тот, где нас мама родила.
      
       Мы в нём не ездили на ЗИСе,
       Мы были в нём навроде блох...
       Ты стал одним из первых "дисси",
       Которых ниспослал нам Бог;
      
       Ты много изложил "де-факто",
       Ты сдал на мужество зачёт;
       Твои артриты и инфаркты
       Запишем мы всё в тот же счёт.
      
       Ты на тахте валяться вправе,
       Коль уж вместился в славный ряд --
       Но ведь на славе, как на лаве:
       Того гляди, штаны сгорят...
      
       15.11.1980
      

    На постановку в Тюменском театре кукол

    нашей с Юлием Даниэлем пьесы "Следствие ведёт Шерлок Холмс"

      
       Эй, тюменцы и тюменки,
       Поступило мнение:
       Мы приехали снять пенки
       С вашего умения.
      
       Что ж, оспаривать не будем --
       Славно было сыграно:
       Всем пришлось по вкусу людям,
       И простым, и избранным.
      
       Пусть мы вынули из пыли
       Шерлока истории,
       Благодарны взоры были
       У аудитории.
      
       Ой, как выпуклы и "впЩклы"
       Ваши роли-образы!..
       Хороши вы, люди-куклы
       Из Тюменской области!
      
       Говорят тут все об этом,
       Славят вас с успехами --
       Те, кто были по билетам
       Иль на брони въехали.
      
       Вашей жизни высший смысл --
       Вечное кручение...
       Я б зарплату вам повысил,
       Всем без исключения
      
       Тюмень, 25.09.1982
      

    Музе Ефремовой

      
       Уж годы не радость -- обуза,
       Вскочить всё трудней на коня...
       Но Муза, но Муза, но Муза
       Пленяет, как прежде, меня!
      
       Уж ем я и пью не от пуза,
       Гастриты и язвы кляня...
       Но Муза, но Муза, но Муза
       Пленяет, как прежде, меня!
      
       Я чую: не выдержать груза,
       И жизнь уж не жизнь, а... фигня...
       Но Муза, но Муза, но Муза
       Пленяет, как прежде, меня!
      
       И всё же бокал подниму за
       Удачливость ночи и дня...
       Пусть Муза, пусть Муза, пусть Муза
       Пленяет, как прежде, меня!
      
       25 марта 1976
      

    Игорю Белокриницкому

    (русскому умельцу)

    1.

      
       Можешь мне верить или не верить:
       Но так утешал душевную боль ты --
       Что этого просто нельзя измерить
       На градусы, граммы, поллитры и вольты!
      

    2.

      
       На фигА вы, демократы,
       Игоря озлобили?
       Ну, как вставит вам в gluteus*
       Он perpetuum mobile?**
      

    Юрию Демидову,

    потомку российских заводчиков и землевладельцев

      
       Кругом почти уже руины,
       Но в настроении весёлом
       Готовы мы, задрав штанины,
       Бежать...
       Нет, не за комсомолом,
       А за родимою поллитрой,
       Чтобы на вызов дня ответить
       И чтоб словесною палитрой
       Последние часы отметить;
       Чтобы слова, как мяч в футболе,
       Метались с края и на край --
       Чтоб отошла душа от боли
       И в мыслях меньше стал раздрай!
      
       1998
      
      

    Игорю Логинову,

    журналисту

    ТОСТ

      
       У Гофмана Э. был Мур,
       У Игоря -- Казимир.
       Был Гофман суров и хмур,
       А Игорь -- проказлив и мил.
       И оба любили котов,
       А те любили в ответ...
       Я тоже любить их готов
       (Хоть Мура и Гофмана нет):
       Ведь без любви нам ханА --
       Ни есть, ни пить и ни спать!..
       И как тут не выпить до дна
       И не наполнить опять?!
      
      

    Муле Миримскому,

    моему первому редактору

      
       Как из ребра того Адама
       Когда-то появилась дама --
       Вот так из твоего ребра
       Рождались гении пера!
      
      

    Евгению Солоновичу,

    переводчику-петрарковеду и петрарколюбу

    Сонет N CCLVII

      
       Года идут, но ты всё ярче цветом,
       Твоя походка, как всегда, легка:
       Ты не похож отнюдь на старика
       Ни по каким физическим приметам.
       А помнишь, как зимой и даже летом
       Мы сиживали, друг, у камелька,
       И рюмкой занята была рука,
       А мысли, в основном, кордебалетом?
      
       А помнишь тот приют от всех невзгод,
       Тот славный переулок на Плющихе,
       Где были вечера так дивно тихи?
       А помнишь тот далёкий Новый год,
       Когда, блеснув ещё одною гранью,
       Поставил ты рекорд по обаянью?..
      
      

    Тамаре Жирмунской,

    поэтессе, прозаику

    1.

      
       Я стать хочу "тамароведом":
       Мне смысл глубокий в этом вИдом!
      

    2.

      
       Услышьте краткий монолог:
       Я рад, что вас нашёл, --
       Вы -- мой крепчайший потолок,
       А я -- ваш слабый пол!
      
      

    Екатерине КСротковой,

    переводчику с английского

      
       Мы едва лишь с вами знакомы --
       Со вчерашнего, может, дня,
       Но малеевские* законы
       Вас склонили позвать меня.
      
       Обещаю стараться лично,
       Изо всех своих слабых сил, --
       Чтобы вёл я себя прилично:
       Аллу Гербер не укусил;
      
       Чтоб не сел слишком близко к Лене
       (А к какой -- угадайте, ну!),
       Чтоб не встал перед ней на колени,
       Спьяна сердце ей протянув;
      
       Чтобы истин, до крСви избитых,
       Я в застолье не изрекал;
       Чтобы в стопках, ещё недопитых,
       Справедливости не искал;
      
       Чтобы вам я сказал: "I wish you
       Many happy returns of the Day!"*
       Чтоб из дома спокойно вышел,
       Не бросаясь на прочих людей...
      
       1980
      

    Лене Аксельрод,

    поэтессе, прозябающей сейчас на берегах Мёртвого моря

      
       Ну, и чего же ради
       Снова торчу в АрАде,
       В центре пустыни НИгев,
       Мёртвого моря у?..
       Может, назло всем бурям,
       Я отмечаю Пурим**?
       А может, древние гены
       Щекочут мою корму?
       Ох, эти древние гены!
       Сильнее, чем эрогены,
       Тревожат тело и душу --
       Вот-вот накличут беду;
       Долдонят они без толку:
       "Найди же в сене иголку,
       В навозной куче -- алмазы,
       В кармане найди звезду!"
       А я искать не умею,
       Стоя в навозе по шею,
       Карман мой не кладезь сокровищ,
       Навар в нём, увы, небольшой;
       И если я здесь, в пустыне,
       Где пишут не на латыни,
       То лишь ради встречи с вашей
       Мужественной душой!
      
       1999
      

    Л. Мезинову,

    детскому писателю -- в день его рождения

      
       Мезинов Лёшка, спаситель собачий,
       Ради животных готовый на бой,
       Их обеспечивший кормом и дачей, --
       Я восхищаюсь тобой!
      
       Чокнусь привычно наполненной рюмкой
       И опрокину, здоровье губя:
       Будем мы пить и закусками хрумкать --
       Всё за тебя, за тебя!
      
       3.05.1998
      

    Норе Адамян, писательнице

    1.

      
       Когда моя жена в миноре
       Или, что чаще, голодна,
       То не куда-нибудь, а к Норе
       Свой направляет путь она.
       И зА полночь придя оттуда,
       Вещает до утра о том,
       Какое истинное чудо
       И Норин нрав, и Норин дом.
       Там пир варений и солений,
       Там каждый сыт и каждый пьян,
       И что не может быть двух мнений --
       Нет лучше Норы Адамян!..
       Но не в застолье вся волшебность,
       Мы не в сациви влюблены,
       Мы славим Норину душевность,
       Которой нет вообще цены!
      

    2.

      
       Не все плоды душевного горения
       Я вам в стихах пересказать сумел,
       И ваших рук прекрасные творения
       Не все я прочитал (иль даже съел)...
       С надеждой на дальнейшую "еду"
       Сегодня я от вас домой уйду!
      
       1980-е г.г.
      
      

    Григорию Ягдфельду, писателю,

    и его жене Гале

    Письмо в Ленинград

    1.

      
       Любви посеяв зёрна,
       В душе оставив след,
       Молчите вы упорно...
       А это very bad!
      
       В меня любовь вдохнули,
       И я -- её ландскнехт...
       Но в чувствах обманули,
       А это sehr schlecht!
      
       Противу обещаньям
       Нет писем на столе...
       Не мучьте нас молчаньем --
       Ведь это bard?o ?le!*
      

    2.

      
       Вы уверяете, ха-ха,
       Что жизнь не так уж и плоха,
       Однако пишете, хи-хи,
       Такие грустные стихи,
       Где призываете, хе-хе,
       Почаще думать о грехе
       И исповедаться, ху-ху,
       Вы -- мне, я -- вам, как на духу;
       Тогда -- клянётесь вы, хо-хо, --
       Нам сразу станет всем легко...
       Я сомневаюсь в том, ей-ей,
       Но приезжайте к нам скорей!
      
       1980-е г.г.
      
      

    Юрию Дружникову, писателю,

    и его жене Лере

      
       Мы встретились с ним на вокзале --
       Экспресса он ждал десять лет...
       Когда отойдёт -- не сказали,
       Не продали в кассе билет.
      
       А он всё стоял возле кассы --
       С ним женщина рядом и сын,
       И вечно спешащие массы
       Их мерили взглядом косым.
      
       Всё туже он стягивал пояс...
       Ну, как тут с ума не сойти? --
       И лёг он на рельсы, под поезд,
       Сказал, что не встанет с пути.
      
       Тогда приоткрыли ограду,
       И кто-то, сквозь ругань и гам,
       Поносную выдав тираду,
       Швырнул им билеты к ногам.
      
       И поезд навеки умчал их,
       Сорвал с них терновый венец, --
       Быстрее буланых и чалых,
       Туда, где у рельсов конец...
      
       "А я остаюся с тобою,
       Родная моя сторона", --
       С чумною, больною, рябою, --
       Ты мне и страшна, и нужна...
      
       1988
      

    Нечто гимническое

      

    Лоре Румарчук,

    поэтессе, прозаику

      
       Лариса, Лариса, Лариса,
       Судьба нас недаром свела:
       Ты, словно, прости, биссектриса,
       Добро отсекаешь от зла.
      
       Но зло забивается в угол
       И ждёт -- что наступит пора:
       В стране "самоедов" и пугал
       Оно посильнее добра.
      
       Лариса, Лариса, Лариса,
       Знакомство с тобой это честь:
       Ты в жизни отнюдь не актриса,
       А вся непритворна, как есть.
      
       И это прекрасное свойство
       Ты стойко по жизни несёшь --
       И чувствуешь там беспокойство,
       Где лютость, продажность и ложь...
      
       Но побоку грустные мысли:
       Мы все -- капитан иль матрос --
       На Божьем висим коромысле,
       И чтС перевесит -- вопрос.
      

    Ещё об одном друге,

    с которым мы были вместе 17 лет

    В Голицыне-1

      
       Я плакал на могиле Капа --
       Не только потому, что Пёс,
       А потому, что в нём, как в капле,
       Всё, что в себе когда-то нёс;
      
       Что было в годы молодые:
       Друзья, предчувствия пути --
       Всё то, что -- грустные, седые --
       Теперь не чувствуем почти.
      
       Он мне давно уже не снится --
       Судьба, видать, за что-то зла;
       Её суровая десница
       Те сны куда-то увела...
      
       Но, если явятся мне снова --
       Готов уснуть хоть навсегда! --
       Чтоб видеть прошлые года
       В мельканье хвостика родного...
      

    В Голицыне-2

      
       Мне снился Кап...
       Я звал его.
       Ко мне из никуда он мчался...
       Из никуда и в ничего...
       А я на нити сна качался.
      
       Потом проснулся.
       Кап исчез,
       Кругом тоска, и тьма всё та же...
       О, сколько нужно долгих месс,
       Чтоб отслужить моим пропажам!
      
       1991
      

    Антропоморфическое

      
       Ты был моим любимцем, другом,
       Ребёнком? Может быть, и так;
       Моим пером, моим досугом,
       Объектом вражеских атак;
      
       И лакмусовою бумажкой,
       Критерием Добра и Зла;
       Моей спасительною фляжкой --
       В краю, где засуха была;
      
       Моей всамделишной игрою,
       Моею совестью подчас.
       Ох, как стеснялся я порою
       Твоих наивно-мудрых глаз!
      
       Естествен в каждой ноте лая,
       В любом движении хвоста;
       Прося ли, жалуясь, желая --
       Твоя душа была чиста.
      
       Ты спутник мой автомобильный,
       Мой сотоварищ-пешеход,
       С тобою в этот мир обильный
       Был для меня приятней вход.
      
       Свидетель, молчаливо-скромный,
       Моих любовных эскапад,
       Ты в руки вкладывал перо мне --
       И я писал, пусть невпопад.
      
       ...В тебя вцепилась память прочно:
       Вот ты -- щенок, а вот -- старик...
       И на спине пятно -- ну точно,
       Как африканский материк.
      
       Приветствует открытье мира
       Твой хвост с колечком на конце;
       Всегда задумчивая мина
       На морде... то есть, на лице.
      
       К тебе пришла, конечно, старость,
       Но был, как прежде, ты хорош:
       Из шёлка -- тело, уши -- парус,
       И в хвостике всё та же дрожь.
      
       Я вспоминаю, как в кошмаре
       Зову я: "Кап, иди сюда!.."
       Но ты не шёл... и я ударил...
       А ты... ты глух уж был тогда...
      
       Тебя во сне я вижу часто --
       Той, молодой ещё, поры, --
       И так хочу с тобой умчаться...
       Но оба мы уже стары.
      
       Июль 1980
      

    Ещё о Капе

      
       В мой сон теперь он входит реже,
       Почти не машет мне хвостом,
       Его глаза -- они всё те же --
       Не вспоминают уж о том,
      
       Как вместе молоды мы были,
       Как проводили славно дни --
       В полях, в лесах, в автомобиле.
       С Природой. Без людей. Одни...
      
       А тут на днях был сон жестокий --
       Что мы убить его должны...
       Какой в том смысл? К чему намёки?
       Нет перед ним моей вины!
      
       Но, если есть, виновный просит
       Прощенья -- не потом, а днесь...
       Кто без вины, пусть камень бросит!
       Кидайте... Ну... Пока я здесь...
      
       1999
      
      

    Им. Левину

    (журналисту, прозаику)

      
       ...И всё ж я прав, и сотня лет нужна,
       И нужно тридцать, сорок тысяч суток,
       Чтобы нормальной сделалась страна...
       Но чем заполнить этот промежуток?
      
       Тебе есть чем -- "Вечёрка" и "Арбат",
       И ветеранов радостное племя,
       А я отчаяньем давно горбат --
       Стенаю, ною и скорблю всё время.
      
       Ничто не радует меня уже...
       Быть может, кроме этих вот закусок,
       Ну, и того, что круг наш, хоть и узок,
       Зато несёт веселие душе.
      
       Ох, ненадолго! Веря в прецедент,
       Не жду ни благ, ни чуда, ни Мессии.
       Но дал бы званье, будь я президент,
       Тебе -- "НАРОДНЫЙ ОПТИМИСТ РОССИИ"!
      
       1993
      
      

    Володе Пискунову

    (литературоведу)

      
       Торсом Вовы Пискунова
       Упивался бы КанСва,
       И вскричал бы Фальконет:
       "Что за душка сей брюнет!"
       Обмакнув перо в чернила,
       Санд другое б оценила:
       -- Ах, -- сказала б Жора Санд*, --
       Всё у вас такое grand!..
      

    Инессе Пискуновой

      
       Лицо и плоть Инессы,
       Поверьте, стоят мессы:
       Они волнуют души
       Монаха и повесы!
      
      

    Таньке Пискуновой,

    ученице 2-го класса

      
       Танька, Танька, ах, ты, шляпа,
       Мне с тобой одна беда:
       Не читаешь ты про Капа --
       Как он шёл "туда-сюда"!*
      
       Все кричат: "А мы читаем!
       До чего хорош роман!"
       Ты же, Танька, не чета им:
       Очень жаль твою маман!
      
       Пусть не княжью и не графью,
       Пусть не всё пойдёт в печать --
       Капочкину биографью
       Нужно, Танька, изучать!..
      
       1967
      

    Мите Валюсу**,

    ещё не достигшему школьного возраста,

    кто представился мне не по имени, а как номер -- 123-й

      
       Дорогой Сто Двадцать Третий
       (К чёрту имя-отчество!),
       В добрый час тебя я встретил
       В неком "доме творчества"!
      
       Думал: встреча на минуту,
       Не питал доверия --
       Ты ж привёл с собой Анюту,
       Валю и Валерия...
      
       Что ж, на удивленье людям
       Станем мы кунаками --
       Звать друг друга долго будем
       Номерными знаками!
       Твой 333-й
      
       Переделкино, 1971
      

    Ария Баира

    (Из оперы "Чудесный клад", музыка Б. Ямпилова, либретто Ю. Хазанова.

    Поставлена в Детском Музыкальном Театре под руководством Наталии Сац

    в 1973 году)

      
       Звени, звени, Ямпилов,
       Бемолем бей в сердца --
       В сердца детишек милых,
       В их маму и в отца!
      
       Пусть, от восторга млея,
       Все люди скажут в лад,
       Что музыкой своею
       Ты внёс чудесный "ВКЛАД"!
      
       Прибавлю без утайки:
       В успехе том чуток
       Замешан Виктор Хайкин --
       Он просто "молоток"!
      
       Замешаны актёры,
       Гримёры и худрук,
       И даже репортёры --
       Без них ведь как без рук!
      
       Где хвалят -- очень тесно,
       Хоть слава нелегка,
       Но даже автор текста
       Замешан тут слегка...
      
      

    Зое Журавлёвой

    (ленинградской писательнице)

      
       И после бури, и перед грозою,
       В тиши ночей, и в средоточье дня --
       Я не забуду Журавлёву Зою,
       То, как, любя, она кляла меня!
       Я не забуду Зойку-"капитана"
       (Другие прозвища приберегу), --
       Ту, что меня командами питала --
       В открытом море и на берегу;
       Ту, что водила свой рыбачий "сейнер"
       Под хриплый посвист "Алых парусов",
       Кто на Фонтанке, на Неве, на Сене
       Имеет кучу братских адресов;
       Ту, кто терпела дикого зануду,
       Ту, кто прислала мне свою "строфу";
       И кто бормочет в эту вот минуту:
       "Какое хамство... паразитство... тьфу!.."
      
       1969, Ялта,
       дом творчества писателей
      

    * * *

      

    "Крошке" Мусе К.

      
       Я идиомы не всегда пойму:
       Хоть их в любом из языков навалом;
       Но, вас узнав лет сорок пять тому,
       Открыл я сущность слов: "большое в малом"!
      

    Надпись на книге

      

    Ей же,

    теперь живущей в Америке

      
       Вы для меня не "миссис" и не "мисс",
       А та же Муся -- Мишки дочь и Фридки;
       ПризнАюсь я: откуда ни возьмись,
       Ко мне давно явилась грусть в избытке --
       По нашим встречам, нашей болтовне
       О жизни, о добре, о зле, о власти...
       О всём, что смутным сном живёт во мне
       И стало этой книгою отчасти.
      

    * * *

      

    Наташе В.

      
       В тот день я вас заметил сразу,
       И что-то вспыхнуло в крови,
       Когда услышал эту фразу:
       "Krystyna otwiera d?wi"*.
      
       Отдав себя во власть экстазу,
       Твердя: "Чудесный миг лови!..",
       Не мог забыть я эту фразу:
       "Krystyna otwiera d?wi".
      
       Шагами измеряя хазу
       И твёрдо зная: "се ля ви!",
       Всё повторял я ту же фразу:
       "Krystyna otwiera d?wi".
      
       В волненье бил себя по тазу --
       Где дни спокойные мои?
       Зачем услышал эту фразу:
       "Krystyna otwiera d?wi"?..
      
       Ох, чую, что вступаю в фазу
       Лихой, безудержной любви --
       И смело я бросаю фразу:
       "Natasza, otwieraj d?wi!"
      
       1974, Коктебель
      

    * * *

      

    Т. Кирилловой

      
       ...Ты нужна юристкам, лётчицам,
       Инженершам разных лет --
       Всем, кому "чего-то хочется",
       Как сказал один поэт;
       Кто ведёт житуху сладкую,
       Кто не только у плиты...
       (Извини, что правду-матку я
       Начал "резать", как и ты.)
       Медосмотрами, уколами
       День и ночь ты занята:
       Ты излечиваешь головы
       Через прочие места...
      
       В небе, женщины, парите ли,
       На земном ли вы пути --
       Всё равно от расширителей
       Никуда вам не уйти!
       Я готов ударить в колокол,
       Я готов забить в набат...
       Славу нашим гинекологам
       Мужики везде трубят!
      
       1968
      
      

    В Голицыне

      

    Т.

      
       Я встретился здесь с угро-финкой,
       Решил поболтать "на авось"...
       Она же пронзила, как финкой,
       Мне робкое сердце насквозь!..
       Она черноброва и статна,
       И линия носа пряма --
       Та линия всех без остатка,
       Как минимум, сводит с ума!
       Как максимум, линия носа
       Мужчин поражает, как ток, --
       И тех, кто кичливо занёсся,
       И тех, кто застенчив чуток.
       Летят к этой финке газели,
       Касыды и месневи:
       Поэты совсем окосели
       В своей непомерной любви!
       Она ж неприступна, как замок,
       Не знает земного греха --
       И к тем, кто выходит из рамок,
       Она и строга, и глуха...
      
       Я встретился с финно-угоркой,
       Поведал ей душу свою --
       И жизнь показалась мне горькой,
       Когда услыхал я: "Адью!"
      

    Зое Заменгоф,

    внучке изобретателя языка эсперанто Людвика Заменгофа,

    сокурснице моей жены Риммы по университету

    1.

      
       Юриспруденции солдат!
       Была ты кто? Тьфу, кандидат!
       А стала доктором наук --
       Совсем иной у слова звук!..
       Но, кто с тобою "тет-а-тет"
       И помнят университет,
       Те, безусловно, подтвердят:
       Ты -- генерал, а не солдат!
       И есть ещё один аспект
       В том, отчего на сей проспект
       Мы притащились в эту даль.
       (И денег на метро не жаль!)
       Такой же был тогда закат --
       Не помню, сколько лет назад,
       Когда, как гость на бренный пир,
       Явилась Зоя в этот мир.
       Она явилась и зажгла...
       Она явилась -- и сдала
       Экзамен за мою жену!
       (Да и не за неё одну.)
      
       ПризнАюсь, Зоя, хозправА
       Мне всё равно, что трын-трава,
       Но как доволен я судьбой,
       Как горд, что я на ты с тобой!..
      

    2.

      
       ...Твои дела отметили бы КСни,
       ЛомбрСзо, СтЩчка, Милюков к тому ж:
       Ведь ты всю жизнь работаешь, как кони --
       Как лошадь, то есть, тянешь тяжкий гуж!
      
       ...Увы, печальна жизни нашей повесть:
       Как будто всю страну попутал бес...
       Но если есть у нас "ум, честь и совесть",
       То это ты, а не КПСС!
      

    Юрию Юрмину, детскому писателю,

    и его жене Маше

    (Песня к его дню рождения)

      
       У нас свои традиции:
       Коль день такой пришёл,
       Забывши все амбиции,
       Спешить за общий стол.
       А там -- лишь знай да вкалывай:
       Вина и яств не счесть!
       (Для "МХАТа" ж и для "Малого"
       Другое время есть!)
      
       Не зря старанья МАшины
       Отмечены давно:
       Все дни твои украшены
       Театром и кино;
       А ночи... впрочем, скромности
       Мне хватит промолчать:
       Поверьте, что скорСмности
       Я не ношу печать...
      
       Нет, всё-таки, мы комики
       И тронуты умом:
       Чума на наши домики,
       А мы поём и пьём!
       Нет, всё-таки, мы шизики:
       Стеная и скорбя,
       Назло законам физики
       Мы празднует тебя!
      
       Своею "ПочемЩчкою"
       Ты головы вскружил:
       Ты этой славной штучкою
       Детей обворожил...
       Прими же поздравления,
       Мой давний друг Юрмин,
       И пусть горит без тления
       Подольше ваш камин!
      
       1993
      

    Надежде Григорьевой

    (поэту, прозаику)

    1.

      
       Ну, почему, чего же ради
       Я здесь, на вечере у Нади?
      
       Ответ мой прост, как умноженье:
       Люблю её стихосложенье!
      

    2.

      
       Как легка у нас роль пророка:
       Говори, что всё будет худо, --
       И свершится оно до срока,
       И воскликнут: "Какое чудо!"
       А ещё предрекай: "Будет хуже!
       Будут взрывы, дожди, цунами!
       Будет хуже внутри и снаружи,
       Сверху, снизу и перед нами!.."
      
       Слов не надо... Страна загублена,
       Не отстроить общиной всей...
       Есть одно, что ещё не куплено:
       Постоянство родных и друзей.
       Дай вам Бог, чтоб забота сыновья
       Облегчала ваши года...
       И здоровья, побольше здоровья!
       Остальное -- так... Ерунда...
      
       1990-е г.г.
      

    Татьяне Каминской

      

    1.

      
       Хозяйка "салЩна", хозяйка салона,
       Как славен твой радостный пир!
       Мы вновь у тебя в этот день неуклонно --
       И Каин, и Авель, и др.
      
       Тут все мы равны -- кто здоров или болен,
       Кто лечит иль кем-то лечим,
       Кто ржёт от всего или всем недоволен,
       Кто судит иль сам уличим;
      
       Кто "ходит в эфир" или чёркает гранки,
       Кто что-то кропает в тиши...
       Сюда мы приходим для радостной пьянки,
       Для праздника бедной души!
      

    2.

      

    Они и мы

    (На танино новоселье)

      
       Пусть у них по два сортира,
       Пусть, не знаю как, живут --
       И у Тани есть квартира:
       32 кв. м., все уд. ...
      
       Пусть у них по десять комнат
       В два и больше этажа,
       Пусть они с рожденья помнят,
       ЧтС и как не есть с ножа;
      
       Пусть у них "пежо" и "дАтсун",
       "Мерседес", "рено" и "форд" --
       Я скажу вам, как отдаться:
       На хрена мне их комфорт?!
      
       Пусть у них "роллс-ройс" и "вольво"
       И полтыщи автострад, --
       А у нас зато приволье:
       Каждый друг тебе и брат!
      
       Пусть они, зажравшись мерзко,
       Путешествуют без виз,
       А у нас другая мерка:
       "Миру мир!" -- вот наш девиз.
      
       Мы сильнее их идейно,
       Нас на роскошь не поймать!
       Что с того, что нет индеек, --
       Был бы хлеб, едрёна мать!
      
       Будем пить любое зелье
       В новом танином дому --
       Наше с Таней новоселье
       Не испортить никому!
      
       1974
      
      

    Адаму Михнику

      
       Тридцать лет назад, в Варшаве, в небольшой квартире у пани Натальи Модзелевской, литературоведа и прозаика, я познакомился с близким другом её сына Адамом Михником. Оба они, КАроль и он, были тогда польскими диссидентами и подвергались преследованиям.
       Тогда же было написано это стихотворение, и я счастлив, что мои "пророчества" сбылись значительно раньше, чем мы предполагали.
      
       Милая злосчастная страна!
       Рядышком УБ* и МАтка БСзка...
       Думали порою, что она
       Слеплена из глины или воска.
       Но орешек оказался твёрд --
       Не по челюстям чужим орешек...
       Вижу я, как в Богоданный порт
       Твой корабль вплывает, волны режет;
       Слышу я знакомый шелест фраз:
       "ПрСше, пан", "пшепрАшам", "прСше, пани..."
       изус-Марья, уж в который раз
       Ты выходишь из кровавой бани!
       Но язык твой, как и прежде, тих,
       Как и прежде, скрытой силы полон:
       Не видать в нём лозунгов-шутих,
       Не торчит там чьё-то имя колом;
       Славить и лизать он не привык,
       Замолчать надолго может -- верно...
       Но не дался тихий твой язык,
       Чтобы на него налипла скверна!
       Ты хлебнула выше головы:
       Знала разрушенья и разделы,
       Но и под прицелом тетивы
       Крыл не опускал твой "Сжел"* белый!..
       Так плыви в свой Богоданный порт --
       Видится он мне за далью мглистой, --
       Чтоб причала твой коснулся борт,
       Я молюсь с усердьем атеиста!
      

    Красновидовская кавказская

    (на мотив старинной песни о Хазбулате)

      
       Хаз-анСв пожилой,
       Бедна сакля твоя,
       Но тревоги долой,
       Если рядом друзья!
      
       Мне не надо коня,
       На фигА мне ружьё:
       Есть друзья у меня --
       Вот богатство моё!
      
       Есть жена у меня
       С очень давнего дня --
       Мой судья и очаг
       С тихой грустью в очах.
      
       Стал я злым и седым,
       Ей со мной не житьё,
       Но клянусь всем святым,
       Что люблю я её!
      
       Да, я стар, да, я сед,
       Но красавцем я был --
       На заре юных лет
       Многих дев погубил.
      
       Прекращаю нытьё,
       Ибо выхода нет --
       Лучше б кончить житьё
       На заре юных лет...
      
       Под берёзой густой
       Мы уселись рядком,
       Месяц плыл золотой
       Над свиным шашлыком...
      
       28.08.2002
       Красновидово
      

    Друзьям и знакомым из XXI века

    1.

      
       Мы с тобой познали три эпохи --
       Все эпохи оказались плохи:
       Первая была тоталитарной,
       Песенной, кровавой и кошмарной;
       А вторая -- очень "развитАя",
       Жировала в ней всё та же стая;
       Третья же -- свобода "демократья",
       Люди ходят без жратвы и платья...
       В общем, что сказать? Куда ни кинешь,
       Ждёт нас всех довольно жалкий финиш.
       Это с точки зренья социальной;
       Ну, а если с точки сексуальной,
       То, на зависть геям всей Европы,
       Мы никак не вылезем из ... (Сами понимаете, чего...)
      

    2.

      
       Проходит дней унылый караван...
       И, хоть похвастаться мне за год нечем,
       Хочу, усевшись на родной диван,
       Упиться вдрызг предновогодней встречей...
       "Упиться", я сказал? Я не шучу
       И в трезвости не вижу много смысла:
       Весь год одни приветствия строчу,
       Себя хваля за остроумье кисло.
       А где ж "нетленка"? Жду её зазря --
       Она нейдёт: ей до меня нет дела;
       Остался в голове я без "царя"...
       "Нетленки" нет -- она давно истлела.
      
       Я знаю: пИня -- однослСв греха,
       Но не могу и дня прожить без жалоб --
       И с прозою, и с помощью стиха,
       После чего и выпить не мешало б...
       Увы, мечу пустячные слова:
       И выпивка отнюдь не панацея,
       Когда душа моя едва жива,
       И бьюсь бессильно в замкнутом кольце я --
       Не выйти из него ни в ночь, ни днём,
       Сижу, как узник в беспросветной яме,
       И забываю я чуть-чуть о нём
       В общенье с вами, с добрыми друзьями.
      
       Красновидово, 1990-е г.г.
      

    Льву Дугину

    1.

      
       Мы встретились с тобой
       На старой Поварской --
       "Халява" там презнатная была.
       И с самой той поры
       Идут у нас пиры --
       Никак не оторвёмся от стола!
      
       Мы, сидя за столом,
       Ведём войну со злом,
       Овеяны теплом высоких душ.
       И каждый Лёвин тост
       Прекрасен, чист и прост,
       А после нас пускай хоть "le deluge"*!
      
       Ты -- верный мой кардан**,
       Ты мне на радость дан --
       Иначе б уложил я чемодан.
       Но я торчу вот тут,
       А дни себе бегут,
       И всё вокруг, увы, не sehr gut***...
      
       Роман твой завершён,
       Но дух твой напряжён,
       И ты уж снова лезешь на рожон.
       Так дай тебе Господь
       Препоны побороть,
       И пусть горят твои душа и плоть!
      

    2.

    На выход его пятой книги

    о жизни Пушкина

      
       Пой-звени, моё монисто.
       Песню-апологию:
       Уважаю пушкиниста
       Я за пенталогию!
      
       Жил он двадцать лет без пищи,
       Чудом в Бозе не почил;
       Написал страниц две тыщи --
       Гонорар не получил.
      
       Я и сам сижу без чаю,
       Ем одну кебаб-люлю,
       Но прилюдно обещаю:
       Пушкиниста прокормлю!
      
       Л. Дугин очень любит музыку, и многие его стихи (написанные, кстати, верлибром) носят музыкальные названия: "ноктюрн", "марш", "фуга", "пассакалия"... Поэтому я позволил себе написать ему:
      

    3.

      
       Ты -- фанат "многобокалья",
       Ты -- мужик-рубаха,
       А твоя, друг, "Пассакалья"
       Лучше, чем у Баха!
      
       А также:
      

    4.

    Дуго-марш

    (отрывок)

      
       Если Дугин зовёт,
       Значит, снова в поход:
       Призывает нас водка с закуской!
       Будем смачно острить
       И правительство крыть,
       Заедая куриною гузкой.
      
       В целом мире,
       В квартире, в сортире
       Нас мочили и будут мочить,
       Но пока есть вино
       И у стопок есть дно,
       Не желаем мы в Бозе почить!..
      
       И:
      

    5.

    Утомлённое Дуго-танго

      
       Разреши-ка мне, Лёва,
       Очень тёплое слово
       От лица пожилого
       Тебе сказать:
       Годы тянутся цугом,
       Стал хорошим ты другом
       И моим "узким кругом" --
       Ни дать, ни взять.
      
       Радуюсь я каждой встрече нашей,
       Вспоминаю времечко, когда --
      
       Ели мы до отвала,
       Было водки нам мало,
       А теперь больше стало,
       Да вот беда:
       Утомились мы оба --
       И душой, и утробой,
       Но друзьями до гроба
       Нам быть всегда!
      
       Если ж разойдёмся, то навеки
       (Тут альтернатива не видна):
      
       Но, пока ещё живы
       И немножко ретивы,
       И порядком красивы,
       Мы пьём до дна!..
      

    Лиле Дугиной

      
       Не знаю, плакать мне навзрыд ли,
       Горюя о своей судьбе
       И что стихи мои "обрыдли"
       Тебе и самому себе?
       Ведь клялся я неоднократно --
       Молчать с такого-то числа,
       Но сразу клятвы брал обратно,
       Лишь только речь о Лиле шла!
       Сегодня вновь она о Лиле,
       О чувствах дружбы и любви:
       Они меня почти спалили --
       Но такова, уж знать, la vie!..
       Нет, хватит жалостных прелюдий --
       Ведь я нашёл, кого искал!
       Чтоб не обуглиться "на людях",
       Позвольте мне поднять бокал!
      
       Но случилось непоправимое...
      

    Лёве

      
       Жди меня, и я приду --
       Ждёшь ты или нет.
       В день какой, в каком году --
       То для всех секрет.
      
       Но одно сказать могу:
       Велено судьбой
       На загробном берегу
       Встретиться с тобой.
      
       Без тебя я меж людьми
       Грустью здесь томим --
       И ужС с тобой костьми
       Вместе погремим.
      
       С облегченьем сбросив грим
       Всех забот земных,
       Вдоволь мы поговорим
       О делах иных...
      
       До свидания, друг.
      

    Александру Кирносу

    (хирургу и писателю)

    1.

      
       Катился я по плоскости наклонной,
       С годами обретая ускоренье...
       Но ты явился как благодаренье
       Моей судьбы, пока что благосклонной.
      
       Твои салаты, скумбрии и хеки,
       Твои экспромты, шутки и эклоги
       Притягивают, как араба к Мекке,
       Меня, давно погрязшего в тревоге;
      
       Меня, давно махнувшего рукою
       На славу, деньги, секс и всё такое...
       Решившего отдаться беззаветно
       Одной лишь дружбе...
       Но не безответной.
      
       2001
      

    2.

      
       Ты мне не нужен в сыновья --
       Предпочитаю числить другом...
       Но если б жизнь домашним кругом
       Задумал ограничить я,
       Ты мог бы сыном стать иль братом,
       Кузеном, шурином, зятьком --
       В жилище тесном, небогатом
       За стол садились бы рядком
       И говорили о погоде,
       О курсах правильных валют;
       Что свитер мой давно не в моде,
       И что февраль давно не лют...
      
       Нет, я хочу по доброй воле
       Быть близким, а не по родству:
       Чтоб, как монаха к богомолью,
       Тянуло бы, пока живу,
       К совместным спорам, разговорам --
       Пускай им даже грош цена,
       И чтоб у нас всегда был "кворум" --
       Для слов, для мыслей, для вина...
      
       2003
      

    3.

    На временное исчезновение Александра Кирноса

    (Подражание Валерию Катуллу)

      
       Милый друг, прошу тебя, откройся:
       Где же ты, в каких гнездовьях скрылся?
       Я искал тебя в кремлёвских залах,
       В книжных лавках и библиотеках,
       В синагогах, в христианских храмах,
       На проспектах, в переулках тесных...
       Нет нигде! Исчез, как дым курильни...
       Дев ловил попутных я и встречных,
       Кто лицом казался посмазливей,
       И допрашивал, грозясь: "Юницы!
       Мне Ал. Кирноса сюда подайте!.."
       Груди мне одна из них открыла:
       "Здесь он дремлет в розовых бутонах!"
       (Я искал, но не было тебя там.)
      
       Дай хоть птиц мне лёт молниеносный,
       Или вихрей бег неукротимый --
       Всё равно, измучен до предела,
       Я склонился бы в изнеможенье:
       Страшный труд искать тебя, приятель!..
       Возвести же, где тебя я встречу,
       Не таись, решись, откройся смело:
       Так и так, мол, -- "я в плену у дамы,
       Той, что вяжет ткань из нитей жизни..."
      
       Что ж, прекрасно, только знай и помни:
       Тот, кто в чувствах нежных затаился
       И молчит, как партизан бесстрашный,
       Тот рискует прогневить богиню:
       Чистосердие и откровенность
       Все века милы Венере были!..
       Потому -- прошу тебя: откройся!
      
       2006
      
       И он открылся... И к его избраннице я обратился с такими словами:
      
       Мне созвучна, Рада, ваша проза --
       Точных мыслей, слов конгломерат;
       Как с морской волной душа матроса,
       Встрече с ней всегда бываю рад.
       Хочется подчас воскликнуть гордо
       (И к бокалу тянется рука):
       Что не Блюхера и не Милорда --
       Раду Полищук несу с лотка!
      
       А Саше Кирносу, поскольку он неплохо знает английский, хочу от полноты души сказать:
      
       Dearest Sasha, friend and "cousin",
       Million times (and thousand dozen)
       I'll repeat to you my thanks --
       Even from the Lethe banks!
      
       И ещё хочу посвятить ему эту сагу, сотворённую не без помощи американского писателя Генри Лонгфелло.
      

    "Моя Гайаватчина"

    (Она же -- "Кирноссея")

      
       Если спросите -- откуда
       Эти сказки и легенды
       С их лесным благоуханьем,
       Влажной свежестью долины...
       Я скажу вам, я отвечу...
      

    Генри Лонгрелло

    "Песнь о Гайавате"

      
       Если спросите -- откуда
       Эти искренние строки
       С их почти благоговеньем
       И с серьёзностью шутливой --
       Я скажу вам, я отвечу:
       Из глубин души усталой,
       Из бесед нелицемерных,
       Из бокалов тонкостенных,
       Из пожатий верных рук.
      

    1.

      
       В день, когда ты в мир явился,
       Был я душкой-лейтенантом
       И сидел себе в Генштабе
       (Что на Знаменке в Москве).
       Я туда из ленинградской
       Академии военной
       В страшной спешке был направлен --
       Чтоб помочь стране советской
       Быстро немца победить.
       Там старался дни и ночи,
       Не слезая с телефона,
       Я собрать автомашины
       И найти для них запчасти,
       Чтоб столицу защитить.
       Только немцы приближались,
       Вопреки моим стараньям:
       Вот они уже в Смоленске,
       Вот они уже в Можайске,
       Вот уж к Рузе подошли...
       Ну, а ты лежал в кроватке,
       Ничего ещё не зная
       Ни о Юре, ни о немцах,
       И советов не давал.
       Но и без твоих советов,
       Без моих, увы, стараний
       Удалось каким-то чудом
       Немцев приостановить...
       Тут уж в Юре-лейтенанте
       Возбудился дух строптивый,
       И сказал он так начальству,
       В кабинет к нему войдя:
       "Ох, товарищ подполковник,
       Телефон уж перегрелся,
       Об него я обжигаюсь --
       Отпусти меня на фронт!"
       И товарищ подполковник
       Оказался славным малым
       И без лишних разговоров
       Юру с Богом отпустил...
       Ну, а ты тогда полгода
       Лишь пробыл на этом свете
       И не знал о смелом Юре,
       Кто просился воевать.
      

    2.

      
       А потом всё закрутилось:
       Битва под Волоколамском,
       Дагестан и Закавказье,
       Польша, Венгрия, Иран...
       Так прошло четыре года --
       И потом уж город Вена,
       Где окончилось сраженье
       И весь мир тогда услышал:
       Юра немца победил...
       Ну, а ты войну увидел
       Только на киноэкране
       И завидовал счастливцам,
       Кто на фронте побывал.
       (Среди них и юный Юра,
       Капитан и раскрасавец --
       Был он демобилизован
       И подался в институт.)
       Но, когда его окончил,
       Никому не стал он нужен,
       И понять ему давали:
       Он теперь не к масти козырь
       И не к шубе он рукав,
       А почти "космополит" он --
       То есть, вражий элемент...
       Ну, а ты, десятилетний,
       Был примерным пионером
       И не стал "космополитом",
       Потому что не дорос...
       Но дорос ты до другого:
       По веленью славных генов
       Невзлюбил ты кривду злую:
       Вперекор безумной власти
       Начал ближних уважать --
       Независимо от цвета
       Их лица и формы носа
       Или от разреза глаз...
       (И поэтому позднее
       Стал врачом и филантропом
       И смотрел без отвращенья
       На ворчливых стариков.
       А с одним и подружился --
       Обаял со страшной силой
       И уход ему украсил
       В близкое небытие...)
      

    3.

      
       Ну, а Юра повзрослевший
       Стал случайно педагогом
       И учил в московской школе
       Орды дикой малышни.
       Он успел жениться дважды,
       Был отменным женолюбом,
       А ещё любил он книги
       И Бетховена с Бизе...
       Ты же, как и раньше Юра,
       В Ленинград поехал, чтобы
       В академии военной
       Медицину изучать...
       Стал армейским ты хирургом,
       Лихо прыгал с парашютом,
       Оперировал печёнку,
       Человечество любил...
      

    4.

      
       Так промчались дни и годы...
       И однажды на Варшавке
       Познакомились вы с Юрой
       На секретном суарИ...
      
       Но когда бы не варились
       Вы в одних котлах армейских,
       В академьях не учились,
       Не любили бы стихи,
       Ну, а также прозу, женщин,
       Звуки музыки, природу --
       Всё б могло пойти иначе,
       И не встретиться бы вам...
       Потому, мой друг, сегодня
       За судьбы хитросплетенье,
       За солдат и офицеров,
       За полковников запаса,
       За давнишних капитанов,
       За знакомство на Варшавке,
       За твои и наши гены --
       Поднимаю я бокал!
      
       август, 2007
      

    Откровение

    (не от Иоанна)

      
       Вот опять праздник Мая...
       Ну, и что? Ничего.
       Нахлебался дерьма я
       До и после него.
       Ни весна, ни Победа
       Мне добра не несут:
       Жду пришествия БлИда*,
       Жду я праведный суд.
       И неправедный тоже
       (Если будут они) --
       Как морозом по коже,
       Ожидания дни...
      
       Понимаю, что грешен,
       Богомерзок мой стих:
       Я ведь вроде успешен
       И пока на своих;
       Вижу солнце над пашней
       И альковные сны,
       Помню адрес домашний
       И названье страны;
       Помню Нинкины брови,
       Гуды школьной гульбы;
       Запах собственной крови
       Из разбитой губы...
      
       Но в любое мгновенье
       Драгоценней всего
       Стало мне Откровенье --
       Атмосфера его.
       В нём отнюдь не осАнна
       Долгой жизни моей --
       И не от ИоАнна,
       А от верных друзей.
      

    Вардвану Варжапетяну

    1.

      
       На стыке старых бед и новых,
       Когда казалось: всё... капут...
       Ты для меня открыл Смирновых --
       Того, кто там,
       того, кто тут.
       Ещё открыл ты мне Вийона,
       Мне ближе стал Омар Хайям,
       И погрузился упоённо
       Я в старину, послав к чертям
       Всех левых, правых, верхних, нижних...
       Зато, тебе благодаря,
       Я стал любить всё больше ближних
       (Хотя, всего скорее, зря).
       Но твой пример другим наука,
       И тут уже не до острот:
       Ты доказал -- вот это штука! --
       Что, коль любить, то весь народ!..
       Судьба убить тебя хотела --
       Случилось то не на войне...
       За мужество души и тела
       Я стал ценить тебя вдвойне!
      

    2.

      
       Как надоел мне учитель словесности --
       Сил нету слушать его!
       Всё о труде он твердит да о честности,
       А о любви ничего...
      
       Шансонетка дореволюционного розлива
      
       Как надоели писатели эти --
       Все болтуны, пустельга:
       Лишь о мокрухе твердят, о монете,
       А о душе -- ни фига!
       Ты же, Вардван, проникаешь нам в души,
       Русско-армянский "креол" --
       И на когда-то шестой части суши
       Ты свою нишу обрёл.
       Ты -- беллетрист, переводчик, историк,
       И библеист записной;
       Путь твой извилист -- он сладок и горек,
       Но нету дороги иной...
       И с высоты своего долголетья
       (Другой не сумел я достичь)
       Тебе пожелаю: промчать лихолетья --
       И кликнуть ликующий клич!
      

    3.

      
       Вардван и Рита! Рита и Вардван!
       Пускай идёт-бредёт ваш караван,
       А иногда пускай несётся вскачь --
       В страну, где вдосталь счастья и удач...
       Нет, что за глупость!
       Нет такой страны!
       Как нет пристанища, где все равны,
       Где все богаты или все бедны;
       Где все здоровы или все больны,
       Где все смеются или все грустны;
       Где все двулики или все честны...
       Такого нет, да и не дай Господь, --
       Есть разноликие душа и плоть...
       А впрочем, может быть их тоже нет,
       И мы -- сплошной фантом, придумка, бред;
       Сплошное ДНК из хромосом,
       И не живём, а "давим лишь фасон",
       И давят нас, как, извините, блох --
       И это всё устроил тот же Бог...
      
       Пардон, о чём я, братцы? Что со мной?
       Мне Репетилов*, видно, брат родной!
       Иль этот субчик, Ваня Хлестаков...
       Который наболтал -- и был таков!
       Но я от вас так просто не уйду,
       Пока не "додую"** в свою дуду,
       Пока не получу "на посошок"
       За этот надоедливый стишок;
       Пока не крикну во всю мочь: "Good luck!" --
       Что означает: всяческих вам благ!
      

    Общий реквием

      
       Звучит, не стихая, траурный хорал:
       Давних друзей восьмерых я потерял;
       Музыка Шопена
       Раздвигает стены,
       Дух унося в поднебесный ареал.
      
       Я их за многое любил и привечал:
       Кто-то из них -- надёжнейший причал;
       С тем -- делился болью,
       Тот -- велик в застолье,
       А этот -- за нас всю жизнь "права качал"...
      
       Знаю их, в общем, почти три сотни лет --
       Каждый оставил в душе глубокий след,
       Но при всём при этом
       Понял нынче летом:
       Печаль неизменна, а горя, к счастью, нет.
      
       Значит ли это, что наша жизнь мудра?
       Или что мало в нас истого добра?
       А может, и не нужно
       Горевать натужно --
       Ведь слышал я где-то:
       всему своя пора.
      
       2005
      

    28-е августа 1991-го года

      

    Ц. Куликовой

      
       Хотел бы я достать свой пистолет
       Из тёмного пруда на Малой Бронной,
       Куда его закинул той зимой
       Послевоенного сорок шестого.
       Ты не забыла, друг, как мы с тобой
       Спустились на замёрзший белый пруд,
       И в хрупкий снег (зима была морозной)
       Я глубоко зарыл ту железяку,
       Что год назад привёз домой с войны?..
       Ты помнишь: мы брели по Малой Бронной,
       Про школу и убитых вспоминая,
       И я сказал, что слышал разговор,
       Как за храненье личного оружья
       Один майор двенадцать лет огрёб?..
       И тут же мы зашли в мой дом 12,
       Я вынул пистолет из тайника
       И под твоим заботливым эскортом
       Донес до Патриаршиих прудов...
       С тех пор он там, на дне, лежит, ржавея...
       Но почему я это вспоминаю?
       Зачем сейчас мне нужен пистолет?
       Отвечу прямо и без экивоков:
       Чтоб то же совершить, что сын соседа
       В свои шестнадцать...
       Это не кокетство --
       Я старше юноши на шесть десятков,
       И уж давно по чину не пристало
       Мне шутковать подобными вещами.
       Пора, напротив, думать о здоровье --
       Нормальном сне и регулярном стуле,
       Стенокардии, остеохондрозе
       И прочих признаках годов преклонных.
       (И, говорят ещё, -- что о душе...)
       Но почему всё чаще... почему
       Приходит мне на память тот мальчишка?!..
      
      

    "СКЛАДЧИНА"

      
       Это -- название литературного альманаха, придуманного как-то в застолье нами вчетвером (Кирнос, Баранов, Варжапетян и ваш покорный слуга). Его первый номер вышел пять лет назад. Тираж был мизерный, но утешало, что сам лауреат Нобелевской премии, исландский писатель Халдор Лакснесс, удосужился однажды сказать, что "если вас прочитают хотя бы два человека, вы уже прожили не зря..."
       Полку авторов альманаха вскоре значительно прибыло -- образовалось нечто вроде Клуба, и сейчас я представлю некоторых его "обитателей".
      
      

    Любови Кутузовой

      
       Не знаю лучшего деликатеса,
       Чем вы, прозаик-поэтесса!
      

    1.

      
       Кутузова Люба --
       Из нашего Клуба,
       Который с любовью зачат;
       В нём дамы и "мэны",
       В нём нету измены,
       Не ссорятся в нём, не ворчат.
      
       В нём прозою пишут,
       Поэзией пышут,
       И даже немножечко пьют;
       А Любины взоры,
       Как будто рессоры,
       Смягчают наш скромный уют.
      
       Я не эзотерик:
       Духовных америк
       Открыть я, увы, не могу,
       Но опусы Любы
       Близки мне и любы --
       Я с ней на одном берегу...
      
       Предвижу я, Люба,
       Что вскоре дам дуба --
       Душою давно уже сник;
       Но видеть заране
       Плод ваших стараний
       Хотел бы на полке для книг!
      

    2.

      
       Люба К. в литературе --
       Как Венера М. в Натуре;
       Гринберг М. -- в клавиатуре,
       Микеланджело -- в скульптуре,
       Михаил Швыдкой -- в культуре...
      
       Нет, не Бичер* вы, не Санд** --
       Не феминный в вас талант:
       Ваш Пегас "бисексуален",
       Персонален, не банален...
       К вам я высадить десант
       Уж давным-давно мечтал,
       Но тверды вы, как металл!
      
       P.S. И, всё ж, "мерси" вам и "бокЩ",
       Что я бок-о-бок с вами жил
       И что -- пусть только лишь в строку,
       Но, всё же, вас я "уложил"...
      
       2007
      

    Владимиру Баранову

    1.

      
       Вова Баранов
       Не из маранов*,
       Не христьянин он и не иудей;
       Не оптимист он,
       Не пессимист он --
       А просто из рода хороших людей.
      

    2.

      
       Наш совмещённый нудный обезьянник
       Он украшает, названный племянник!
       Приятно быть в одном с ним клане --
       Качаться вместе на одной лиане!
      
       2001
      

    3.

      
       Хочу вас двумя словами
       С вашей поздравить датой!
       Хочу в этот день рядом с вами
       Сидеть, хорошо "поддатый"!
       Ну, а какие два слова
       Авторский вызвали зуд?
       Секрета здесь никакого:
       Эти слова -- "sti gesund!"**
      

    Рустему Девишеву

    1.

      
       Тебя узнав, мой друг Рустем,
       Я понял враз одно:
       Что познакомился я с тем,
       С кем было суждено.
      
       Ты помнишь: вернисаж там был --
       Мы выпили чуток...
       Картины все я позабыл --
       Тебя забыть не смог.
      

    2.

      
       Мой драгоценный друг Рустем,
       Творец язвительных поэм,
       Ты так широк и многогранен...
       Но есть вопрос к тебе один:
       Ты мусульмано-славянин
       Или славяно-мусульманин?
       Ответа, впрочем, я не жду:
       Твоя душевность на виду --
       И пусть ты будешь хоть бушменом,
       Твой исключительный удел --
       Вершить побольше добрых дел
       И быть всегдашним джентльменом.
       (А, по секрету говоря,
       Я задавал вопросы зря:
       Скажу, об истине радея,
       Что я не удивлюсь совсем,
       Мой драгоценный друг Рустем,
       В тебе открывши иудея.)
      
       2001
      

    Гарнику Аразяну

      
       Пусть муки радикулита
       Знает только элита!
      

    * * *

      
       Благодарю тебя, Гарник,
       Что в жизни ты моей возник;
       Но лучше б ты возник, босяк,
       Пораньше лет на пятьдесят!
       (Когда родник мой не иссяк.)
      
       2003
      

    * * *

      
       У тебя без счёта амплуа --
       В них все буквы, начиная с "А":
       Ты артист и виолончелист,
       Оператор, режиссёр, "куклист",
       Сценарист, фотограф, навеллист,
       Монтажёр, "марионеточник" --
       Всё в одном понятии -- Гарник!
       (Да, забыл упомянуть -- "бабник".)
      

    В гостях у Аразянов

      
       У Гарника и у Вали
       Я как путник на привале...
       Но, взамен супов и каш,
       Ем здесь натуральный хаш!
       И, под звук виолончели,
       Ощущаю: я у цели --
       Цель же у меня одна:
       Съесть и выпить всё до дна!
      

    Краткая молитва

      
       Вовек счастливыми, нехай,
       Пребудут дни народа "хай"*!
       И вы пребудьте в том числе --
       Армян счастливых на земле!
      

    Аталии Беленькой

    1.

      
       Ата, Ата, Ата,
       Вы -- persona grata**,
       Вы достойны дружбы
       Полковника медслужбы***...
       Ну, а я всего лишь капитан
       И бываю грустен, коль не пьян...
       Впрочем, если чуть серьёзней, Ата,
       Без иронии, без хохм, без мата,
       Я замечу: в дружбе для меня
       Нет конфессий, званий или классов --
       Потому, укоры все гоня,
       Молокан, буддистов, "пидерасов",
       Мусульман, евреев и ментов
       Видеть я в друзьях всегда готов!
      

    2.

    На подарение коробки конфет

      
       Знаю, вам милее Блоки, Феты,
       А не шоколадные конфеты,
       Но, в согласии с евро-укладом,
       Вас хочу поздравить шоколадом
       И просить, ваш честный дар ценя,
       Не забыть в молитвах про меня;
       Или просто в ваших книгах, думах
       О превратных наших днях угрюмых
       (В разуменье собственном моём) --
       Где мы, всё же, весело живём!..
      

    Борису Бушмелёву

      
       Пусть у Бори Бушмелёва
       Будет всё "по жизни клёво":
       Пусть блистают, словно стразы,
       В "Складчине" его рассказы;
       Пусть задержатся седины,
       Живопишутся картины;
       Пусть здравствует его музей
       И не теряет он друзей!
      

    Ларисе Белой

      
       Мечусь я мыслью оробелой --
       Она уже едва жива:
       Ну, что скажу Ларисе Белой
       В ответ на добрые слова?
       Они приятны даже кошке,
       Они -- замена анаши,
       Их сохраняю, как в лукошке,
       В загашнике моей души.
       Вы оценили дар мой скромный,
       И был я просто потрясён --
       И с благодарностью огромной
       Могу шепнуть лишь: "Danke schЖn".
      

    Галине Хазановой

      

    1.

      
       Вы не только однофамилица --
       Вы поилица и кормилица:
       И сейчас, позабыв метанья,
       Ем жульен я и карпа в сметане...
       Но прекраснее, чем угощенье,
       Мне душевное с вами общенье!
      

    2.

      
       Я с вами не стоял у волейбольной сетки,
       Вам не читал стихов в тени беседки,
       Не любовался вместе горизонтом,
       Не занимался нудным евр. ремонтом,
       Не проводил химических реакций
       (И никаких других, простите, акций...)
       Нет, вы не только кандидат наук,
       Волейболистка, женщина и химик --
       Но чистокровный, стопроцентный друг!
       (И это говорю вам я -- завзятый циник.)
      

    Эдуарду Дубову

    (шахматисту, книголюбу)

      
       Спасибо, Эдик, за обложку* --
       Она сулит победу:
       Ты скромно преподнёс мне ложку,
       Что дорогА к обеду!
       Хотя уж не обед, а ужин --
       Почти замкнулся круг, --
       Но, всё равно, твой дар мне нужен,
       Спасибо, добрый друг!
      

    Евгении Скандовой, редактору

      

    1.

      
       В отличье от известного нам Мули,
       Моим редактором вы зваться не рискнули;
       Да и вообще не стали вы моею,
       О чём я бесконечно сожалею.
      

    2.

      
       Евгения Львовна, Евгения Львовна!
       Я вас заприметил аж с первого дня --
       Дышу к вам неровно, дышу к вам неровно:
       Ведь вы, безусловно,
       пленили меня!
      
       Нету иного мнения,
       Что СкАндова Евгения --
       Наша симпатия, наша мечта!
       И в нынешний миллениум
       Новый не нужен Ленин нам,
       А лишь вашей щедрой души красота!..
       (А красота, я где-то слышал, спасёт мир.)
      

    Марине В.

      

    Два "порыва"

      

    1.

      
       Прельстительная пианистка!
       Как прежде, кланяюсь вам низко
       И, комплиментом одарив,
       Ответный жду от вас "порыв"!
      

    2.

      
       Простите, что не по ранжиру
       Бывал чрезмерно я игрив,
       Но верю: если будем живы,
       Я вновь услышу ваш "порыв"*.
      

    Обращение из Красновидова

    к друзьям-литераторам

      
       Белая ночь в Красновидове.
       Белая ночь без огней...
       Стихотворение выдавил --
       Мне это стало трудней.
       Помню, летали синонимы,
       Рифмы -- как в теннисе мяч;
       Но, к сожалению, ноне мы
       Вялыми стали, хоть плач!
       Вялыми, нелюбопытными,
       Спящими наяву;
       Вроде бы парнокопытными,
       Жрущими только траву.
       Стали почти неконтактными,
       Видеть друзей не спешим;
       Радостями многоактными
       Мы уж давно не грешим...
       Но выскажу робкое мнение:
       Пока отличаешь глагол
       И точку от местоимения --
       Спеши за письменный стол!
      

    ПредденьрождИнческое

      
       Через десять дней мне стукнет "ого-го"!..
       Из ООН опять не жду я поздравленья,
       Не взыскую милости богов
       И не верю в их чудесные явленья.
       Я -- один. В Москве, на даче -- я один.
       Говорю, смеюсь, молчу с самим собою;
       Посадил себя я сам на карантин:
       Обхожусь лишь ключевой водою.
       Мысли все заледенели от тоски,
       От молчания язык прилип к гортани,
       И не радует уже филе трески,
       И не надо ласк ни Мани и ни Тани...
       Нет, пожалуй, надо, но чуть-чуть --
       И филе, и ласки понемногу:
       Потому что я ступил уже на путь --
       Не скажу, куда... Но ближе к Богу.
      
       Красновидово,
       август 2007
      

    К выходу 5-й части моего романа

      
       Вышла пятая книга воспоминаний...
       Ни волнений, ни радости -- только тщета.
       Да, воистину, уйма годов и познаний --
       Это лишние скорби и суета.
      
       Суета и, к тому же, томление духа
       (И томление тела, добавлю я),
       И пускай видит глаз и внимает ухо --
       В безразличии стынет душа моя;
      
       А вернее, в отсутствии всяческой веры.
       (Это что же -- несчастье или порок?)
       Древний Экклезиаст, многословный без меры,
       Всё ж насчёт суеты неплохо изрёк.
      
       июль 2009
      

    Моя лСмка

      
       Говорю откровенно и громко
       И не прячу правду в кусты:
       У меня закончилась ломка.
       (Но совсем не от наркоты.)
      
       На неравные две половины
       Разломилось житьё, и вот:
       На одной живут мои вины,
       На другой -- расплата живёт.
      
       Ну, да может, и не расплата,
       А кончина душевных сил:
       Я уже не "ума палата"
       (Чем когда-то женщин "разил"),
       А вместилище "любий" и "фобий",
       Состоящий из разных "РасИй"
       И мятущийся мед надгробий,
       Упований, тревог и друзей...
      
       Так с какой же мне стати, скажите,
       Жить Природе вперекосяк?
       Я давно уж не здешний житель:
       Мой запас жизнелюбства иссяк...
      
       2009
      

    * * *

      
       Я никого ни в чём не обвиняю,
       А просто я от вас, пардон, "линяю"...
       Куда -- неважно, да и суть не в этом:
       Туда, где вход отнюдь не по билетам,
       Въезд -- не по визам или паспортам;
       Где места нет отверстым в злобе ртам,
       Рычащим звукам, бешенству плакатов...
       Но также нет восходов и закатов --
       Где всё навечно по своим местам...
      

    Памяти Риммы

      
       ...Как смешно: мы жили с "культом" и без "культа",
       Пили, спорили -- зачем? -- до хрипоты...
       А потом я взял да умер от инсульта,
       И от острой недостаточности ты...
      
       Мудрое предсказание сорокалетней давности, когда мы были сравнительно молоды и здоровы, сбылось не полностью: оракул из меня получился неважный. Ты, действительно, умерла от сердечной недостаточности -- упала в двух шагах от нашего дома и умерла на месте, -- а я до сих пор не претворил в жизнь (вернее, в смерть) своё пророчество.
       С 80-х годов ты часто болела, а я... Что я? Пилил тебя за легкомысленное отношение к собственному здоровью, бегал по аптекам, ездил в больницы, обременял друзей и родственников жалобами и просьбами воздействовать на тебя... раздражался, приходил в отчаяние. В этом состоянии порою обращался к высшим силам. (И не только в прозе...)
      

    Три ночные молитвы

    I.

      
       Я -- неверующий, неверящий --
       Об одном Тебя, Боже, молю:
       Ты, все наши поступки мерящий,
       Указующий пусть кораблю;
       Ты, в чьей руце и смерть, и здравица,
       Различающий правду и грим,
       Помоги мне с одним лишь справиться --
       С раздраженьем жестоким моим,
       Что направлено чаще на ближнего,
       На того, кто мне ближе всех...
       Сколько сказано, сделано лишнего --
       На душе неизбывный грех;
       Сам себя ни за что не помилую,
       Хоть мой ближний прощает мне,
       Отдаю свою душу хилую --
       Пусть горит на высоком огне!..
       Но пока по земле я шастаю,
       Помоги, пусть немного, Ты:
       В чашу жизни мою несчастную
       Влей хоть капельку доброты --
       Чтоб греховным своим упущениям
       Мог я крикнуть под занавес:
       "Сгинь!"
       Чтоб она одарила прощением
       Все мои прегрешенья.
       Аминь.
      
       1987
      

    II.

      
       Никаких здесь туманных значений --
       Говорю всё, как есть, напрямки:
       Пусть она проживёт без мучений,
       Без обид, без потерь, без тоски...
       Как на исповеди, говорю я:
       Всё готов, что угодно, отдать,
       Чтобы долго ещё поутру я
       Мог улыбку её увидать,
       Услыхать: "Как спалось? С добрым утром..."
       Взгляд усталый поймать на лету --
       И поплыть на судёнышке утлом
       В новый день и в его маету.
      
       Только тщетны все эти старанья,
       Хоть порыв мой, поверьте, высок,
       Как свирепая рыба-пиранья,
       Отдираю от жертвы кусок
       И танцую жестокий свой танец --
       И страдаю, и мучаюсь сам:
       Ведь по сути я вегетарьянец,
       А кровища течёт по усам...
       Лишь ночами себя заклинаю,
       Проклинаю, песочу, браню,
       В обещанья сто раз пеленаю,
       Угрызеньями дух бороню;
       Лишь ночами я не плотояден,
       Лишь тогда моя совесть жива,
       И душа вся казнится от ссадин,
       И во тьму обращаю слова:
       "Забери от неё все боли
       И мою надели ими плоть!.."
      
       Ох, ты поле моё, био-поле,
       Кто поможет тебя прополоть?
      
       1993
      

    III. Об исцелении

      
       Всещедрый Бог!
       Призри благоутробно
       На дщерь свою -- её прозванье Римма!
       Не затрудню молитвою подробной,
       Скажу одно: она неповторима!
       Неповторима, как и каждый сущий,
       Со всем своим замысловатым "эго"...
       Я не прошу для Риммы райских кущей
       Или нежданного в июле снега --
       Лишь одного: телесных сил возврата
       И долгоденственного бытия...
       Пусть станет для Тебя "персоной грата"
       Подруга долголетняя моя!
      
       1999
      
       А начиналось всё немало лет назад с таких неважнецких виршей:
      

    К сёстрам и племянницам Риммы

      
       ...И пускай мои речи чрезмерно остры,
       А характер едче едкого дыма,
       Но осмелюсь просить я руки сестры
       И тётушки вашей Риммы.
       Ведь не так уж я плох, в конце-то концов,
       Порядочный, не из пьяниц:
       Я годен даже в разряд отцов
       Грядущих кузин и племянниц...
      
       1956
      

    К Римме

      
       ...А тебя я прошу: надень макинтош
       И в дорогу -- рада или не рада.
       Ведь, как говорится: "Хошь, не хошь,
       А иттить беспременно надо!.."
      
       Тот же 1956
      
       И она пошла.
       И потом, позднее, в разные годы я тоже обращался к тебе в стихах -- серьёзных и шутливых, весёлых и безысходных.
      

    Любовные частушки

      
       Подарки -- это эфемерно:
       Из них рубашки не пошить...
       "Я вас люблю, люблю безмерно,
       Без вас не мыслю дня прожить!"
      
       В тумане лжи и самомненья,
       На грани роковой черты --
       "Я помню чудное мгновенье:
       Передо мной явилась ты!.."
      
       Немало в жизни всякой дряни,
       Кругом -- сумятица, галдёж...
       "Любовь нечаянно нагрянет,
       Когда её совсем не ждёшь".
      
       Прожить нельзя нам жизнь вторую,
       Но, сколько б ни осталось дней,
       "Любовь свободно мир чарует,
       Законов всех она сильней!"
      
       В период "культов", провокаций,
       Ох, нелегко собою быть...
       Да, "можно часто увлекаться,
       Но один лишь раз -- любить!"
      
       С тобой я словно бы в нирване,
       Готов воскликнуть в час любой:
       "И то же в вас очарованье,
       И та ж в душе моей любовь!"
      
       1970
      

    Неохота к перемене мест

    (Написано в период массовой эмиграции,

    в которой ты принимать участие не хотела.)

      
       Уезжают друзья,
       Уезжают кумиры,
       Проходимцы, святые,
       Творцы и лжецы...
       Остаются деревья,
       Квартиры, сортиры,
       У кого-то надежды,
       У кого-то дворцы.
      
       Остаёмся и мы,
       Мой болезненный спутник,
       Для того, чтобы тут
       Помереть без следа;
       Для того, чтобы жить --
       Понарошку, как будто,
       С ощущеньем ущербности,
       Страха, стыда...
      
       Я не вражий агент,
       Но и не якобинец --
       Я из хлюпиков,
       Из либеральных растяп...
       Повторю, что сказал
       "Драпанувший" кубинец:
       "Я скончаться хотел
       Не в неволе хотя б..."
      
       1976
      

    И т.д., и т.п., и др. ...

      
       Грустною метаморфозой
       Завершаю путь:
       То, что раньше было позой,
       Нынче -- это суть.
      
       Мизантропия, неверье,
       Скептицизм и др. ...
       С ними я стою под дверью
       В неизвестный мир.
      
       Уж не манит ветер странствий,
       Шхуны, поезда --
       Я живу, как будто в трансе,
       В транспорте туда...
      
       Не осталось ни желаний,
       Ни тщеславных дум,
       Жар вакхических камланий
       Не смущает ум.
      
       В кровеносной сумке пусто,
       Как в пустом биде,
       Растворились в страхе чувства,
       Мысли и т.д. ...
      
       Нет, не измененья галса
       Мне страшны теперь:
       Страх один во мне остался --
       Это страх потерь.
      
       Все мои стремленья зримы:
       Лечь на канапе,
       И чтоб рядом -- руки Риммы,
       Ноги и т.п.
      
       1988
      
      

    На перелом ноги

      
       Не пАхнуло б дело больницей,
       Справляла б не там юбилей,
       Когда бы жила за границей
       Среди Елисейских полей;
       Когда бы ходила по Прадо,
       Альпийский бы зрела пейзаж --
       Тогда и больницы не надо,
       Не нужен ни гипс, ни массаж.
      
       Но здесь, где солома едСма,
       В стране антресолей и нар,
       В краю, где счастливейший homo
       Пропил свой божественный дар --
       Ты лезла всё выше и выше,
       Иного не видя пути,
       Чтоб где-то под самою крышей
       Лоскут для одежды найти...
      
       И вот наступила расплата:
       Лежишь, распластавшися ниц --
       А где Сан-Диего, Ла-Плата?
       А где же огни "заграниц"?
       Плевать! Мы с тобой патриоты,
       И даже в небесном раю
       Мы стали б до боли, до рвоты
       Оплакивать тачку свою!
      
       Пусть кость перебита отчасти,
       Давленье приносит беду --
       Но есть и здоровые части,
       Они ведь ещё на ходу!
       Печалиться, значит, не надо:
       Эйнштейн нам поведал о чём?
       Другим ведь похуже награда:
       Других ведь вообще -- кирпичом...
      
       1983
      

    20-го декабря 90-го

    ты просто задержалась где-то в магазине или в аптеке, а я...

      
       Нам полезна бывает встряска --
       Беспокойство до изнеможенья:
       Ведь тогда срывается маска
       Беспробудного раздраженья,
       И под ней проступает личина,
       От которой отхлынула кровь...
      
       Беспокойства первопричина
       Именуется кратко -- любовь.
      
       А некоторое время спустя пришло --
      

    Отчаяние

      
       У меня тяжёлый осадок
       От последних прожитых лет:
       Я себе и жалок, и гадок,
       И лекарства от этого нет.
       Как я только себя ни хаял,
       Как я только тебя ни корил,
       Но отгадка совсем простая:
       Вышла ты из привычных мерил --
       И вошла в пределы иные...
       Значит, нужно было теперь
       Подобрать к тебе позывные --
       И тогда приоткрылась бы дверь...
      
       Но, каюсь, плохо умел это делать. Вместо этого ныл, плакался, впадал в отчаяние.
      

    * * *

      
       Ты -- мой дух, моя материя,
       И, пожалуйста, имей в виду:
       Не хочу и думать о потере я --
       За тобою всюду я пойду!
      
       2005
      
       (Своего обещания пока ещё не сдержал.)
      

    Coda

      
       По каждому году расставлены смерти,
       Как в поле ловушки на зверя.
       Кто б ни был охотник -- Господь или черти? --
       Для нас неизбывна потеря.
      
       Для нас -- это осиротевшие вещи,
       Невидимый след на паркете;
       Глухое молчанье, что так же зловеще,
       Как тихая бомба в брикете.
      
       Для нас -- это мысль, что без устали гложет,
       Спокойно дожить мешает...
       (А то, что душа бессмертна, быть может, --
       Не очень-то утешает.)
      

    * * *

      
       Покоя, увы, не найти в этом мире --
       Как нет его в "клетчатом" теле моём:
       Ведь мы лишь мишени в Космическом тире --
       Всю жизнь попадания в яблочко ждём...
      

    * * *

      

    Себе

      
       Тридцать две тысячи триста пятнадцать --
       Столько прошло от рожденья деньков...
       Ох, и успел я насквозь запятнаться:
       Смыть не удастся во веки веков!
      
       Что? Об итогах положено вякать,
       Приукрашая деянья чуток?..
       Честное слово, мне хочется плакать --
       Вот он, пожалуй, первейший итог.
      
       Нет, не по невоплощённым свершеньям --
       Это ведь глупо и даже смешно, --
       А по реальным своим прегрешеньям,
       И потому, что я просто... "оно".
      
       Впрочем, кто станет дерьмо виноватить
       Только за то, что оно экскремент, --
       Так что, поплакал немного, и хватит --
       Лучше ловить предпоследний момент.
      
       Лучше застолье, чем стол в тихом морге,
       Лучше терзаться, чем в ящик сыграть,
       Лучше сгореть от немыслимых оргий,
       Чем в крематорской печурке сгорать;
       Лучше с друзьями продолжить дебаты,
       Чем удалиться в какой-нибудь склеп...
      
       Выпьем за то, что не мы виноваты
       В том, что наш век так трагично-нелеп.
      
       2009
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    V.

    Переводы

      
      
      
      
      
       "...Переводы -- это годы перевода крови, пота,
       Озарения, свободы..."
      

    Александр Юдахин,

    "Сострадание"

    Джон Драйден (1631-1700)

    (Английский поэт, прозаик,

    драматург -- предвестник классицизма в литературе.)

    Портрет хорошего приходского священника,

    подражание Чосеру, с добавлениями от себя

    (отрывок)

      
       ...Ему под шестьдесят, и столько ж лет
       Ещё прожить бы мог, а впрочем, нет:
       Уж слишком быстро шли года его,
       Посланника от Бога самого.
       Чиста душа, и чувства, как в узде:
       Он воздержанье проявлял везде;
       Притом не выглядел как записной аскет:
       В лице его разлит был мягкий свет.
       Неискренность гнезда в нём не свила,
       И святость не назойлива была;
       Слова правдивы -- так же, как дела.
       Природным красноречьем наделён,
       В суровой проповеди мягок он;
       Ковал для паствы правила свои
       Он в золотую цепь святой любви,
       Священным гимном слух её пленял --
       Мелодий гармоничней рай не знал.
       Ведь с той поры, как царь Давид почил,
       В дар от царя он лиру получил,
       Вдобавок -- дивный, сладкозвучный глас, --
       Его преемником он стал сейчас.
       Взор предъявлял немалые права,
       Но были добрыми его слова,
       Когда о радостях иль муках напевал,
       На милосердье Божье уповал,
       Хоть за грехи корить не забывал.
       Он проповедовал Завет, а не Закон,
       И не преследовал, а вёл по жизни он:
       Ведь страх, как стужа, а любовь -- тепло,
       Оно в сердцах и душах свет зажгло.
       Порой у грешника к угрозам страха нет:
       Грехами он, как в плотный плащ, одет,
       Но милосердья луч блеснёт сквозь тьму --
       И в тягость плащ становится ему.
       Грохочут громы в грозовые дни --
       Вестовщики Всевышнего они;
       Но гром умолкнет, отшумев вокруг,
       Останется Господень тихий звук.
       Священник наш налогов не просил --
       Брал десятину с тех, кто сам вносил,
       На остальных не нагонял он страх,
       Не проклинал их с Библией в руках;
       Был терпелив со злом: считал, что всяк
       Свободен избирать свой каждый шаг,
       И скряги местные, чья суть одна --
       Поменьше дать, а взять всегда сполна, --
       Ему на бедность не давали ничего
       И за терпимость славили его...
       Смирял он гордых, грешников прощал,
       Обидчиков и злыдней укрощал;
       Молитвой подкреплял свои дела --
       Правдива проповедь его была.
       Он полагал, и дело тут с концом:
       Священнику быть нужно образцом,
       Как золото небес быть должен он --
       Чтоб сам Господь был блеском поражён:
       Ведь если руки будут нечисты,
       То даже соверИн окислишь ты!..
      
      

    Джордж Гордон Байрон (1788-1824)

    Очарование

    (Эта небольшая поэма, приписываемая перу Джорджа Байрона,

    напечатана в романе известного английского писателя Алека Во,

    откуда и взята мною.)

      
       Он и она в расцвете лет --
       И ни души окрест их нет:
       Одни в дому, в миру одни --
       О, как же молоды они!
       Движенья страстны рук и губ --
       О, как один другому люб!
       Её наряд -- не выходной:
       Она в сорочке лишь одной.
       Вся плоть его обнажена:
       На нём рубашка лишь одна.
       Играет жарче и вольней
       Её дружок на ложе с ней.
       Но и она, не без опаски,
       Ему ответствует на ласки,
       К нему всё ближе, крепче льнёт --
       Никто в сей полдень не уснёт!..
       И вот рука его -- пора! --
       Касается её бедра.
       И молит он: "Ах, не томи,
       Подол повыше подними!"
       Его словам она покорна,
       И другу вовсе не зазорно,
       Когда он видит пару ног --
       Стройней представить бы не мог
       От самого от сотворенья!..
       Но нет в нём удовлетворенья:
       Ему нужна одна награда --
       Чтоб безо всякого наряда
       Осталась дева, и бельё
       Не смело скрыть красы её!..
       Узрел он многое, но взор
       Лишь на одно глядит в упор --
       На то, что, кроясь в глубине,
       Зовёт его: "Сюда! Ко мне!" --
       На вход единственный, промежный,
       Ведущий к сердцу девы нежной...
       Но вдруг в испуге смотрит он,
       Что вход ничем не затенён,
       Не скрыт в кустарнике глухом,
       Как было в случае другом, --
       Напротив: розовеет кожей,
       На персик сладостный похожий,
       На губ коралловых изгиб...
       Мы этот "вход" назвать могли б,
       Чтоб не остался он в забвенье, --
       Но стыд мешает в нашем рвенье...
      
       Ах, знаем мы немало дев,
       Кто, кринолины ввысь воздев,
       Сгорают ярко от стыда,
       Но шепчут: "Посмотри туда!.." --
       Юнцу, чей стойкий "петушок"
       Уже готов излить свой сок
       В разрез девичьих панталон --
       Они лишь временный заслон...
       Но ближе к сути.
       Мой герой,
       Увлекшись сладостной игрой,
       Глядит, любовию сгорая,
       На тайный вход в долину рая,
       И тянется его рука
       К секретам чудного замка,
       Второю же рукой при этом
       Он шарит по другим секретам --
       И позади, и впереди,
       И по спине, и по груди...
       Но и её рука при деле:
       Нашла у юноши на теле
       Какой-то стержень иль дубинку --
       Ей эта вещь пока в новинку.
       И, ухватившись за неё,
       Направить жаждет остриё
       По той, ведущей к сердцу, тропке,
       Что приоткрыта пальцем робким.
       И, снявши головной убор,
       "Отшельник" входит к ней во двор...
       Слегка помедлив у ворот,
       Несмело движется вперёд,
       Пугливым пальчиком ведомый.
       И вот он здесь, и вот он дома --
       Ныряет, как в пучину вод,
       Рождая чувств водоворот.
       Ещё, ещё... Он тает, тонет...
       Ещё, ещё... И дева стонет.
       Ещё усилие любви --
       И лавы жар, и огнь в крови!
      

    Карл Тавастшерна (1860-1898)

    (Финский поэт.)

    * * *

      
       Роднее мне была ты,
       Чем славе -- звон пустой,
       Чем нищему -- заплаты,
       И счастью -- гроб простой.
      
       Родней была всегда мне,
       Чем солнце -- мёду сот,
       И тот, кто ношей сдавлен,
       Тому, что он несёт;
      
       Чем тишина -- покою,
       Признания -- любви...
       Умчавшейся строкою
       Была в моей крови
      

    На улице

      
       Меж клёнов, тёмных и густых,
       Прозрачный лился свет --
       То месяц,
       призрачен и тих,
       Прокладывал свой след.
      
       А там, где тень всего темней
       И клён такой густой,
       Что на бульваре ни камней,
       Ни лавочки простой
      
       Не различить -- там, в дебрях тьмы,
       Угрюм, оборван весь,
       Бедняк стоял... Такого мы
       Нередко видим здесь.
      
       Лицом к лицу столкнувшись с ним,
       Я не ускорил шаг...
       И вдруг над крышей клёнов гимн
       Как ветер прошуршал.
      
       То голоса детей хвалу
       Стремили в небеса --
       Из пансиона на углу
       Летели голоса...
      
       А я услышал за спиной
       Надрывный плач мужской:
       Смешались в нём порок земной
       С безмерною тоской.
      

    Франц Эстерблюм (1870-1907)

    (Финский поэт.)

    Пир в Хаммарнесе

    (отрывок)

      
       В сиянии света
       Ночной небосвод,
       И позднее лето
       Медово плывёт.
       Сверкают лучи, продираясь по чащам,
       Леса уже спят в одеяле блестящем,
       Притихли дороги, базары, весь мир...
       Но бьётся об окна убогих хибарок
       Бряцание струн и шипение чарок --
       Идёт в Хаммарнесе невиданный пир.
       Нарядов снованье,
       Блистание лат,
       Цветов бушеванье --
       Вразлёт и вразлад.
       Сердечному жару во взорах не скрыться,
       Танцуя, проносится с девушкой рыцарь,
       Скрестились глаза, как в турнирах мечи;
       Вдоль стенок уселись болтливые дамы,
       Наряд их, покрытый брильянтов рядами,
       Сверкает, как звёзды в морозной ночи.
       Печально-влюблённо
       Поёт менестрель:
       Принёс из Тулона
       Старинную трель.
       Спинеты и цитры звенят, как цикады,
       Сверкает хрусталь, как сверкают закаты,
       В подсвечники свечи впились, как ножи;
       Сосуды сиянием спорят с природой...
       Хозяин, по прозвищу Синебородый,
       Поднялся, вино разливают пажи.
       Слова, словно окрик:
       "За наши дела!
       А надо -- весь погреб
       Очистим дотла!.."
      
      
       В нынешние дни весьма модным стало -- на телевидении и в печати -- отмечать дни рождения и прочие даты: артистов, писателей, учёных. Это заразило и меня, и очень захотелось отметить 55 лет со времени первого опубликования моего перевода -- не в газете и не в тонком журнале, что случилось не намного раньше, а в солидном издательстве.
       Таким переводом была поэма бирманского поэта XIX века Асмапура, а таким издательством -- Гослит.
      

    Когда ты проходишь мимо...

    (отрывки)

      
       Когда ты в своей легкокрылой одежде,
       Из красного шёлка и золота сотканной,
       В своей развевающейся одежде,
       У бёдер стянутой вышитым поясом
       И линии тела так нежно рисующей,
       Проходишь мимо меня,
       И смотришь с лукавством в глазах,
       И ко мне обращаешь
       Улыбку свою, вызывающе милую, --
       Я чувствую, как от глаз твоих,
       Блестящих, подобно двум редким брильянтам
       Из рудников отдалённых Синг Фоса,
       От губ твоих, раздвоённых в улыбке,
       Запах сандала вокруг разносящих,
       И от всего сладострастного тела
       В длинной волнующейся одежде,
       Изгибы его так нежно рисующей, --
       Во мне нарастает желание страстное
       Приникнуть с лобзаньем к твоим глазам,
       Таким лукавым и вызывающим;
       Желание вечно лобзать твой рот
       И зубы, натёртые пряным бИтелем;
       Желание вечно тебя целовать,
       Твоё прекрасное нежное тело,
       Которое прячет и обрисовывает
       Твоя развевающаяся одежда,
       Из красного шёлка и золота сотканная.
       Меня желанье влечёт к тебе,
       Как всё живое влечёт к дыханью,
       Меня притягивает к тебе,
       Как солнечный луч
       К мандалайским тикам...
      
       Моё желание -- ягуар,
       Лижущий нежно пятнистую самку;
       Моё желание -- это осёл,
       Который резвится, играя с ослицей;
       Моё желание -- это слон,
       Зовущий в джунглях свою подругу...
      
       Твои глаза и твоя улыбка
       И стан твой, стянутый вышитым поясом,
       Влекут мои мысли неудержимо,
       Словно твои змеевидные руки
       Продели сквозь кольца моих ушей
       Цепи и тащат меня повсюду...
       И, как дыханье сопутствует жизни,
       Мысли мои шагают поспешно
       По следу твоих шагов!
      
       ...Что мне твой муж!
       Что мне твои родные,
       Когда я желаю тебя и люблю
       Любовью безудержной, непобедимой!
      
       ...Желанье, что влечёт меня к тебе,
       Одно простое носит имя --
       Природа,
       И оно -- естественно и просто,
       Как поток, летящий вниз
       С вершины Юмадонга,
       Как солнца луч,
       Запутавшийся в мандалайских тиках...
      
      

    Из переведённых мною книг для детей

    Норман Линдси (Австрия), "Волшебный пудинг"

    1. Песенка о пропавшем пудинге

      
       ...Всё это хуже, чем прыщи,
       И хуже, чем мозоли,
       И хуже, чем насыпать в щи
       Четыре фунта соли.
      
       Всё это хуже, чем когда
       Преследуют медведи,
       И даже хуже, чем езда
       На сломанном мопеде.
      
       Всё это хуже, чем попасть
       В болота Н. Гвинеи,
       И хуже, чем акулья пасть,
       Когда ты рядом с нею.
      
       Всё это хуже, чем беда,
       И даже хуже "свинки",
       Всё это хуже, чем когда
       Ужасно жмут ботинки.
      
       Всё это хуже, чем вставать,
       Когда вас рано будят...
       Да, хуже нет, чем сознавать,
       Что проморгали Пудинг!..
      
       Но разве светлый день погас?
       Кругом трава, цветочки...
       Не время нам в тоске сейчас
       Сидеть на этой кочке!
      
       Наш бледный друг пленён врагом,
       Он в кандалы закован,
       Но мы за ним -- пешком, бегом! --
       Хоть этот шаг рискован!
      
       Итак, сожмём сурово рот,
       Сердито брови сдвинем
       И на грабителей -- вперёд!
       Наш Пудинг мы отнимем!
      

    2. Скандал в огороде

      
       В то утро злился лук-порей,
       Негодовал чеснок --
       Кричали все: "Воды!.. Скорей!.."
       Я просто сбился с ног!
      
       Потом разохался редис,
       Как от большой беды --
       Стонал он: "Лучше не родись --
       Засохнешь без воды!"
      
       Салат, петрушка, репа -- все
       Взялись ворчать подряд...
       Я, словно белка в колесе,
       Крутился между гряд!
      
       Турнепс, капуста, артишок
       Вопят во всех концах...
       "Да с вами тут получишь шок! --
       Сказал я им в сердцах. --
      
       Ведь я уж мокрым стал, как мышь,
       Я просто сбился с ног!..
       А слышу что? -- Да ты, друг, спишь!
       Не медли, паренёк!"
      
      

    Элвин Б. Уайт (США), "Паучиха Шарлотта"

    1. Грустная песня овцы

      
       Мы блеем, блеем, блеем
       На пастбище своём
       И очень сожалеем,
       Что скучно так живём.
      
       Летать бы мы хотели,
       Бродить в густом лесу,
       А нас, на самом деле,
       Готовят людям в суп.
      
       Учиться б мы хотели,
       Тетрадки завести,
       И летом две недели
       На море провести.
      
       Играть хотим, как люди,
       Мы в салки во дворе,
       А не лежать на блюде
       С картофельным пюре!..
      

    2. Паучиха объясняет...

      
       Знай, мой друг, что паук
       Изучил сто наук,
       Он древнее людей,
       Поросят, лошадей,
       Львов, козлов и котов,
       Грабель, крыш и мостов;
       Бутербродов, стекла,
       Стульев, кресел, стола,
       Деревень, городов,
       Ручек, книг, поездов,
       Самолётов и шин,
       И стиральных машин!
       Мы стары, как миры,
       Как моря, мы стары!..
      

    3. А теперь -- очередь кузнечика

      
       Я кузнечик, я кузнечик --
       Чемпион скачков!
       Я совсем как человечек,
       Только без очков.
      
       Нам даны такие крылья --
       Чтобы не летать,
       А без всякого усилья
       Вечно стрекотать.
      
       Мы стрекочем, мы стрекочем,
       На траве сидим;
       Мы скакать всё время хСчем...
       А верней, хотим.
      
       Через луг, как в бальном зале,
       Скачем мы с утра.
       Мы вчерась весь день плясали...
       А верней, вчера.
      
       Мы не любим ночь и тучи,
       Просим мы восход:
       Пусть скорей зажгёт свой лучик...
       А верней, зажжёт.
      
       Если тягостно и тесно
       На душе у вас,
       Мы чичас споём вам песню...
       А верней, сейчас...
      

    4. Осенняя песенка

      
       Лето уже кончается,
       Лето уже кончается --
       Листья уже пожелтели,
       Падают в водоём.
       Только не будем печалиться,
       Только не будем печалиться:
       После зимы холодной
       Мы новое лето зовём.
      
       А это лето кончается,
       Листья почти пожелтели...
       Сколько ещё остаётся
       До первых морозных дней?
       Лето уже кончается,
       Тихо скрипят качели,
       Шорох летящих листьев
       Делается слышней...
      
      

    Роберт Макклоски (США), "Приключения Гомера Прайса"

    1. Песенка о пончиках

      
       Ем я только пончики,
       Симпо-симпомпончики!
       Пончики, пончики --
       Целые вагончики!
       Чики-пон, чики-пон,
       Нет для пончиков препон!
      
       Тесто ем сперва я,
       Дырку -- на закуску:
       Красота какая,
       Очень это вкусно!
       Пончики, пончики,
       Целые вагончики!
       Чтоб они не пончились,
       Чтоб они не кончились,
       Собирайте дырки
       В чистые пробирки!
       Чики-пон, чики-пон,
       Нет для пончиков препон!
       Откусив один кусок
       И глотнув томатный сок,
       Будешь ты на волосок
       От счасть-я!
       Откусив другой кусок,
       Распусти-ка поясок
       И ложись-ка на часок
       В пос-тель-ку!
      
       Чики-пон, чики-пон,
       Нет для пончиков препон!
       Собирайте дырки
       В чистые пробирки!
       Облепите дырки тестом --
       Будет дыркам в тесте тесно,
       Будет тыркам в десте десно,
       Будет просто расчудесно!
       Пончики, пончики --
       Целые вагончики!..
      

    2. Поскливая тесенка --

    то есть тоскливая песенка

      
       Жил-был го, жил-был гу,
       Жил-был ги-ппопотам,
       Он сказал: -- Не могу
       Оставаться я там,
       Где повсюду враги,
       Где охотников шаги,
       Где засилье гитар,
       Где орут млад и стар;
       Где не любят гиену,
       Забывают гигиену,
       Где меня все дразнят: "комод",
       И не знают, что я бегемот...
       Там не будет моей ноги --
       Вот такие, друзья, пироги!
      
      

    Из американского фольклора

    1. Я родился десять тысяч лет назад...

    (шуточная песня)

      
       Я родился десять тысяч лет назад:
       Знаю всех, кто худ и кто пузат;
       Помню, как апостол Павел
       Нас в лото играть заставил --
       А потом отправил всех в прекрасный сад.
       Целый век я там шатался между дел,
       Видел я, как сам Господь в саду сидел;
       Видел, как Адам и Ева
       Стали жертвой Его гнева:
       Он их выгнал -- я их яблоко доел!
      
       Видел я, как Йону съел огромный кит,
       И подумал, что у парня бледный вид, --
       Ну, а Йона, тьмой окутан,
       Взял наелся чесноку там --
       У китов от чеснока живот болит!
       Мой сосед был укротитель Даниил,
       И Самсон могучий тоже рядом жил;
       Заводил с Далилой шашни,
       В Вавилоне строил башни,
       А потом и не такое учудил!..
      
       Соломона я прославил на века,
       И в рокфорский сыр пустил я червяка,
       А когда с Мафусаилом
       Плыли мы широким Нилом,
       Спас я бороду его от сквозняка!
       Королеву я знавал Элизабет,
       И любить меня я взял с неё обет:
       Чувства были так глубоки --
       Обручились мы в МилвСки,
       А потом сбежал подальше я от бед!..
      

    2. Ковбойская песня

      
       Прожить бы весь век
       Средь просторов и рек,
       Где пасутся бизон и олень;
       Где блещет роса,
       Где лишь птиц голоса,
       Где светлы небеса целый день;
       Где свеж ветерок,
       Где немало дорог,
       Где свободны и птица и зверь...
       О, светлый мой кров,
       Ради всех городов
       Я тебя не оставлю, поверь!
      
       Здесь алмазный песок
       Стелет скатерть у ног,
       Ручеёк убегает в кусты;
       Здесь лебедь плывёт
       В тёмной зелени вод,
       Словно зов отдалённой мечты.
       Здесь море цветов
       И громады холмов,
       Антилопы здесь бродят гурьбой...
       Твой камень любой
       И простор голубой
       Не забудет весёлый ковбой!
      

    3. Билли Бой

      
       Что случилось с тобой,
       Билли Бой, Билли Бой?
       Что ты грустный такой, милый Билли?
       -- День-деньской стою в саду,
       Я свою подружку жду,
       Но её не пускает мать из дому!
      
       Ах, в ногах правды нет,
       Билли Бой, Билли Бой,
       Попроси табурет, милый Билли!
       -- Стулья в доме стоят,
       Да не вынести в сад:
       Ведь подружку из дому не пускают!
      
       Ты совсем отощал,
       Билли Бой, Билли Бой,
       Словно щепка ты стал, милый Билли!
       -- День-деньской сам не свой,
       Всё стою, как часовой,
       А подружку из дому не пускают!
      
       Не протянет любой,
       Билли Бой, Билли Бой,
       Без еды, без воды, милый Билли!
       -- Испекла она пирог,
       Да не выйти за порог:
       Ведь её не пускает мать из дому!..
      

    4. Юная Шарлотта

    (Баллада-быль)

      
       Шарлотта юная в горах
       С отцом своим жила;
       На мили не было вокруг
       Ни дома, ни села.
       Но приходили парни к ним --
       Ребята на подбор,
       И вечерами не стихал
       Весёлый разговор.
       Хозяин хлебосолен был,
       Шарлотта -- хороша,
       К тому ж единственная дочь --
       В ней вся его душа:
       Её любил и баловал;
       Как куклу, одевал,
       Своими платьями она
       Сражала наповал.
      
       ...Был вечер. Завтра -- Новый год.
       Шарлотта у окна.
       Неужто просидит одна --
       Никто к ней не придёт?..
       А там, в посёлке, в эту ночь
       Весёлый будет бал;
       Пусть на дворе мороз и снег,
       Пускай в горах обвал, --
       Но так пригож трактирный зал,
       Где всем тепло, светло,
       Где к тем, кто счастья не знавал,
       На миг оно пришло...
      
       Шарлотта горестно глядит
       Из-за оконных рам.
       Вдруг видит: чьи-то сани там
       Подъехали к дверям!
       И вот уж Чарли молодой
       Выходит из саней
       И говорит: скорей, скорей --
       Приехал он за ней!
      
       Сказал отец Шарлотты: "Дочь,
       Оденься потеплей,
       Ты едешь в холод, едешь в ночь,
       Мороз всё злей и злей!"
       Но лишь смеётся дочь в ответ,
       Браслетами звеня:
       "Закутаться, как кукла? Нет,
       Пусть видят все меня!
       Надену новое пальто
       И нитку алых бус --
       Пускай не думает никто,
       Что стужи я боюсь!"
       Перчатки, шляпку дочь берёт,
       Кивает на бегу --
       И в сани, и летят вперёд,
       Сквозь белую пургу.
       Полозья стонут и скрипят,
       Бубенчики звенят,
       Во мгле морозной звёзды спят,
       Холмы -- в снегу до пят...
      
       Прервал молчанье Чарли вдруг,
       Сказал из темноты:
       "Я так замёрз, не чую рук,
       А как, подружка, ты?" --
       "Озябла ужас как, с трудом
       Я раскрываю рот..."
       Тут Чарли вновь взмахнул кнутом,
       И конь рванул вперёд.
       И снова мчатся через тьму...
       "Ну, как?" -- спросил у ней.
       Шарлотта шёпотом ему:
       "Теперь уже теплей".
       И снова только скрип саней,
       Весь край в снега одет...
       Но вот уж виден ряд огней,
       В трактире -- яркий свет.
      
       И Чарли придержал коня.
       "Приехали, -- сказал, --
       Сейчас оттаем у огня,
       Идём скорее в зал!
       Вставай, вставай, моя любовь,
       Уж музыка слышна!.."
       Зовёт Шарлотту вновь и вновь --
       Как статуя она.
      
       Он за руку её берёт --
       Рука у ней, что лёд,
       А на недвижимом лице
       Снежинок хоровод.
       Он в тёплый дом её несёт,
       Туда, где шум и свет...
       Ничто Шарлотту не спасёт:
       В груди дыханья нет.
       Но Чарли звал её и звал:
       "Вставай, ведь здесь тепло!.."
       И со слезами целовал
       Холодное чело;
       И вспоминал её слова:
       "Теперь уж мне теплей..."
       "Ведь ты жива! Ведь ты жива!" --
       В слезах твердил он ей.
      
       Потом повёз её домой --
       Опять дорогой той...
       Всю ночь рыдал её отец
       Над дочкой молодой.
      
       У Чарли сердце стало вдруг:
       Не выдержало мук...
       С Шарлоттой рядом погребён
       Её злосчастный друг.
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    VI.

    Приложение

      
      
      
      
      
       Когда-то я писал детские книги -- рассказы, повести. И много переводил из написанного для детей -- главным образом, стихи. Естественно, захотелось попробовать и себя в этом жанре. Попробовал -- и вот что получилось...
       Берегите детей!

    Стихи не для детей

    Мой адрес -- Москва

      
       Я живу в огромном гетто,
       В тесноте и в суете.
       Жить, детишки, в гетто -- это
       Нужно нервы ещё те:
       Как верёвки или тросы,
       Да и то спасут с трудом...
      
       Если есть у вас вопросы,
       Адрес мой: Москва, дурдом.
      
      

    Возле речки

      
       На мосточке утром рано
       Повстречались два тирана.
       "Я силён!.." -- "А я сильнее!.."
       "Уступи, поганец, место!.."
       В этой, детки, ахинее
       Я не понял ни бельмеса.
      
       Подрались тираны эти,
       Каждый каждого костил...
       Отойдите дальше, дети,
       Ох, не выдержит настил!
      
      

    Мы снимаем дачу

      
       Хорошо в лесах поётся...
       Тут -- поляны, там -- жнивьё...
       Если дача не сдаётся,
       Уничтожим мы её!
      
      

    На границе

      
       Для родной своей границы
       Купим мы большой замок:
       Пусть шпиону и не снится,
       Что его открыть он мог!
      
       На четыре поворота
       Мы запрём замок -- и вот:
       Мы не выйдем за ворота,
       Но и враг к нам не войдёт!
      

    Каникулы

      
       Летний отдых, какой ты короткий,
       Скоро в школу родную пойдём.
       Мы сажали букашек в коробки,
       За людей мы возьмёмся потом.
      
      

    Портрет

      
       Он лучше всех -- усат, прекрасен...
       Портрет имею я в виду.
       А если папа не согласен,
       То я в милицию пойду.
      
      

    Лето

      
       Щебечут птички в вышине,
       Летит пчела с медком --
       Всё это, дети, вам и мне
       Даёт родной обком*.
       ...Вдруг укусил Анюту шмель --
       Ах, как укус силён!
       Противный шмель,
       Пробрался в щель
       Из-за кордона он!
      
      

    Песенка кота-педофила

    (по английским мотивам)

      
       -- Маленькая рыбка,
       Прыгни на песок:
       Мне с тобой хотелось
       Поболтать часок!
      
       Рыбка отвечает:
       -- Ишь, какой хитрец!
       Мне ходить на берег
       Не велел отец.
      
       -- Маленькая рыбка,
       Выйди хоть на миг:
       У меня есть дома
       Уйма разных книг!
      
       Рыбка отвечает:
       -- Нет, и нет, и нет!
       Для чего читать их?
       Есть ведь Интернет.
      
      

    Обида на родителей

      
       Поставили на стол посуду,
       Мне ж говорят: "Пора в кровать!"
       Вод подрасту я, сука буду,
       Начну евреев убивать!
      
      

    Порядок в строю

      
       Шагает отряд наш бравый
       С дороги и на тропу...
       А кто там шагает правой?
       Его мы сейчас "пу-пу!"
      
      

    Юные натуралисты

      
       Мы по горам идём, по весям...
       Привал. Костёр. Идём опять...
       Кота убьём, щенка повесим --
       Природу нужно знать "на пять".
      
      

    Предупреждение

      
       Руки сверху одеяла!
       Твёрдо помни об одном:
       Заниматься сионизмом
       Очень стыдно перед сном!
      
      

    Беседа с другом из ГДР

      
       Guten Tag... Ich liebe... Danke...
       Руку дай, kamrad, пожать...
       Я приеду к вам на танке,
       Если будешь возражать.
      
      

    Дедушкина школа

      
       Чтоб не был жадным внучек
       И в помыслах своих,
       Дед с малолетства учит
       Делиться на троих.
      
      

    Недостойный ответ

      
       Разговаривал про жизнь
       Папа с сыном за обедом:
       "Кем ты хочешь стать, скажи?"
       И сынок ответил: "Шведом".
      
      

    Изучайте автомобиль

      
       Предков закалка в сердце жива:
       Вырастем смелые, сильные...
       Помним, одни есть на свете права --
       Только автомобильные.
      
      

    У нас героем становится любой

      
       Тайну вам сейчас открою:
       Хорошо у нас герою.
       А не хочешь быть героем,
       Расстреляем перед строем.
      
      

    Две считалки

    1.

      
       Коля, Оля, Толя, Поля
       Погулять решили в поле;
       Шура, Юра и ВанС
       Собрались идти в кино;
       Магомед, Ашот и Ваня
       Сели рядом на диване,
       В гости к ним пришли Наташа,
       Тося, Вася, Маша, Саша,
       Поднялся и шум и звон...
       Соломон, выйди вон!
      

    2.

      
       Раз, два -- ты вдова.
       Три, четыре -- шмон в квартире.
       Пять, шесть -- дело есть!
       Семь, восемь -- вас допросим.
       Девять, десять -- могли повесить,
       Но заменили на десятку -- в зубы и пять -- по рогам.
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    VII.

    В последний час...

      
      
      
      
      

    ...Нет, не перед тем, о чём вы совершенно правильно подумали, --

    а перед сдачей рукописи в набор.

    * * *

      
       "Мне девяносто лет,
       ещё легка походка..."

    Анастасия Цветаева

      
       "Мне девяносто лет, ещё легка походка..."
       Могу добавить я к цветаевским словам:
       И пишутся стишки, и грусть снимает водка,
       И добрые друзья заходят в мой вигвам.
      
       Но каждый день страшусь: вот-вот случится что-то,
       И всё былое вмиг отправится на слом:
       И к водке и к стихам уж пропадёт охота,
       А добрые друзья уменьшатся числом...
      
      

    89.

      
       Ну, мог ли подумать когда-то,
       Что столько я лет проживу,
       Что эта двухзначная дата
       Привидится мне наяву?
      
       Что в новом столетье блондинок
       От прочих цветов отличу,
       Увижу в речушке кувшинок,
       В своём унитазе мочу?
      
       Что даже смогу на бумаге
       Какие-то фразы рожать,
       И руль у своей колымаги
       В руках, как и прежде, держать?
      
       Что стройным, одетым по моде
       В другое столетье войду?
       Не смел о двухтысячном годе
       Мечтать в девяностом году!
      
       Ох, сколько подмёток сносилось!
       Скриплю аж до этого дня...
       Хоть честно скажу вам: на силос
       Пора бы отправить меня.
      
      

    * * *

      
       Что мне тюрьма? Что мне сума,
       Утраты и больницы?..
       Я медленно сходу с ума --
       Тесны ему границы.
      
       А где кончаются они,
       Кончаются печали:
       Ведь малоумных искони
       В народе привечали.
      
       Хотя у всех свои пути:
       И люди есть на свете --
       Безумцев рады извести
       И позабыть в кювете...
      
       Мне всё равно -- канава, склеп,
       Чужой земли утроба:
       Я смею думать, что нелеп
       Любой обряд у гроба.
      
      

    О любви

    (в миллиардный раз)

      
       Любовь... Она -- замедленная мина,
       Вернее: взрыв фенилэтиламина;
       А может быть, ещё какое действо
       Совместной пары -- "гений и злодейство".
      
       Ещё она -- защита и молитва,
       За души и тела земная битва,
       Душеобмен... обман... Ну, всё не ново...
       А в общем, дружба -- вот всему основа.
      
      

    Надпись на книге

      

    Без адресата

      
       Знаю, даже под ногти иголки
       Не порука, что книгу эту прочтут,
       Но она сгодится для книжной полки
       И как память о том, кто пока ещё тут.

    Содержание

      
       I. Жизнь -- это "шизнь"
       Разрешите представиться
       Вечер долгих вопросов и кратких ответов
       О машине и о себе
       К очередным итогам
       10-е марта 2009
       Маленькая баллада о желчи...
       Пролог
       Сама плащ-балладка
       Эпилог
       Уроки Карсавина
       Стихи из посёлка Красновидово
       1. "Как хорошо три дня молчать..."
       2. "Надоели пирушки во время чумы..."
       3. "Как мы ждали этого часа..."
       4. "От одуванчиков остался только пух..."
       О клетках
       Невольное воспоминание
       В ожидании звонка от друга
       А где же логика?
       Больничные стихи
       1. О расплате
       2. Полубредовое
       Ещё об анализах
       Подмосковная-географическая
       Мои "багатели"
       Жизнь -- это "шизнь"...
       К эпиграфу из Адама Мицкевича
      
       II. "Зажился, дед..."
       "Я в другое попал измеренье..."
       Мой оброк
       Зажился, дед...
       О бастардах
       Нетрезвые стишки в канун дня рождения
       Постоянная тревога, а вернее, страх...
       Ненаписанный сонет Льва Толстого
       Друзьям и себе
       1. Давайте вспомним, как, бывало...
       2. Наступила во всём безнадёга...
       3. Ох, ребята, в дни чумы встретились сегодня мы...
       Немного латыни
       Оправдание-I
       "Меня уж кличут дедом..."
       "Не люблю пророков..."
       Я не поэт...
       О праздниках
       1. " В государственный праздник мне бывало особенно грустно..."
       2. Король "ню"
       Уже...
       Ещё к своей анкете
       Попытка объясниться
       О любви
       "Мы вышли из одной грибницы"...
       Противоречия
       1. Искреннее
       2. Не менее искреннее
       "Я всё чаще боюсь упасть на дороге..."
       " По всем библейским вещим нормам мне двадцать первый век заказан..."
      
       III. Бес в ребро
       День Беса в ребро
       1. "Вчера проник мне бес в ребро..."
       2. "...Как странно чувствовать себя мальчонкой..."
       3. " Я хожу -- и это клёво..."
       Но...
       1. "Через неделю стукнет день рожденья..."
       2. "До тошноты обрыдло..."
       3. "Искокетничался, исписался..."
       4. Кто куда, а я...
       Деревья и я
       И опять к вопросу о "бесе" и "рёбрах"
       1. "Ты длинноглазее всех ланей..."
       2. Эдем в шалаше
       3. "Будьте, милая, любезны..."
       4. "Рена, Рена, Рена, Рена!.."
       5. Юра на юрЩ
       6. Слегка уподобляясь Гамлету
       7. В гостях у О.
       8. Акростих
       9. Об одном фотоснимке
       10. Маше (соседке по даче)
       11-12. Двум рыжим женщинам
       1. "Всё стало бесконечно рыже..."
       2. "Sainsbury's muesli"
       13, 14, 15, 16... и так далее
       Запоздалое сожаление
       Моя малая исповедь
       "Очень мало во мне доверия..."
       Как сказал бы Одиссей...
       О мизантропии
       1. ""Мизантроп" -- старинное словечко..."
       2. "Да, несладко быть мизантропом..."
       Из ночных стихов
       Несколько подслушанных мнений о внезапных переменах в жизни
       О душевной боли
       Ещё одно мнение
       И ещё одно, извините...
       Смелое решение
       Багатели
       1. О смерти
       2. Всерьёз
       3. Про это...
       4. О природе (на современном жаргоне)
       5. Я и Маяковский (грустно-хулиганское)
       О правописании
       Как бы... (грустное лексическое)
       Кто аз есмь?
       Первое впечатление (выраженное на грани приличия)
       Осень и лето
      
       IV. Мои "персоны грата"
       Предкам
       Римме Хазановой
       1. "Когда б меня сейчас спросили..."
       2. "Прости меня, я знаю, кто я..."
       3. "Ты -- ангел-хранитель..."
       4. "Сколько я тебе словес дарил..."
       5. "Друг друга знаем в каждом жесте..."
       Евгению -- брату (маленькая сюита)
       1. "Брат мой, усталый страдающий брат!.."
       2. "О, как разнолика Природа..."
       3. "...Вспомянем уехавших и ушедших..."
       4. "Yes, we see one more year to pass..."
       Евгению Шкловскому
       1. "Средь ловких ловчих и стремянных..."
       2. "Я почти межзвёздный странник..."
       Его дочери
       1. "В необозримости воды и суши..."
       2. Свадебное
       Немного воспоминаний
       Цильке Вернер-Куликовой, с кем я сидел на одной парте в школе N 114, напротив московского зоопарка
       Попурри из песен нашей молодости
       У зоопарка
       Арнольду А. (другу, тоже с немалым стажем -- 63 года)
       Оскару Рогинскому
       "Вин и снеди -- Ниагара!.."
       "Мне приснилось ночью этой..."
       Леониду Яблочкову
       1. "Ах, ты, милый мой друг-повеса..."
       2. "Нам в жизни немало досталось..."
       Тамаре Яблочковой
       Серафиме Ременик
       Юрию Адлеру, другу с институтских времён
       1. "Кто поедет в Люберцы..."
       2. "Юра Адлер, русский швед..."
       Натану Гельману
       1. "Хотя тебе уже за сорок..."
       2. "От многословия бегу быстрее лани я..."
       Его дочери
       Надежде Павловой, моей дорогой подруге
       1. "Ты ока моего зеница..."
       2. "...Твои жиры и углеводы..."
       Кате, дочери Нади
       Письмо учёному соседу в канун Нового года
       Тане СурСвец
       1. "Ты помнишь, лет сорок назад, весной..."
       2. "Я люблю тебя, Танька..."
       Ленинградская застольная
       Марку Лихтику, подполковнику, бывшему слушателю Военно-транспортной Академии
       Примечание 1990-го года
       Ещё два ленинградских стихотворения того времени
       1. "Путешествуют чайки на льдинах..."
       2. "Я ехал мимо дома..."
       И ещё одна ленинградская застольная
       Михаилу Пурнику, полковнику, тоже бывшему слушателю Академии
       Андрею Некрасову -- автору знаменитого "Капитана Врунгеля"
       1. "В друзьях я чуял недостаток..."
       2. Разговор читателя с "капитаном Врунгелем"
       Борису Балтеру -- автору популярной в своё время повести "До свиданья, мальчики"
       Галине Радченко-Балтер
       Александру Ревичу, поэту-переводчику
       Юлию Даниэлю
       1. В Переделкине
       2. Кукольная -- под водку
       3. На постановку в Тюменском театре кукол нашей с Юлием Даниэлем пьесы
       "Следствие ведёт Шерлок Холмс"
       Музе Ефремовой
       Игорю Белокриницкому
       1. "Можешь мне верить или не верить..."
       2. "На фигА вы, демократы..."
       Юрию Демидову, потомку российских заводчиков и землевладельцев
       Игорю Логинову, журналисту
       Тост
       Муле Миримскому, моему первому редактору
       Евгению Солоновичу, переводчику-петрарковеду и петрарколюбу
       Сонет N CCLVII
       Тамаре Жирмунской, поэтессе, прозаику
       1. "Я стать хочу "тамароведом"..."
       2. "Услышьте краткий монолог..."
       Екатерине КСротковой, переводчику с английского
       Лене Аксельрод, поэтессе, прозябающей сейчас на берегах Мёртвого моря
       Л. Мезинову, детскому писателю -- в день его рождения
       Норе Адамян, писательнице
       1. "Когда моя жена в миноре..."
       2. "Не все плоды душевного горения..."
       Письмо в Ленинград
       1. "Любви посеяв зёрна..."
       2. "Вы уверяете, ха-ха..."
       Юрию Дружникову, писателю, и его жене Лере
       Нечто гимническое
       Ещё об одном друге, с которым мы были вместе 17 лет
       В Голицыне-1
       В Голицыне-2
       Антропоморфическое
       Ещё о Капе
       Им. Левину (журналисту, прозаику)
       Володе Пискунову (литературоведу)
       Инессе Пискуновой
       Таньке Пискуновой, ученице 2-го класса
       Мите Валюсу, ещё не достигшему школьного возраста, кто представился мне не по имени, а как номер -- 123-й
       Ария Баира
       Зое Журавлёвой (ленинградской писательнице)
       "Я идиомы не всегда пойму..."
       Надпись на книге
       "В тот день я вас заметил сразу..."
       "...Ты нужна юристкам, лётчицам..."
       В Голицыне
       Зое Заменгоф, внучке изобретателя языка эсперанто Людвика Заменгофа, сокурснице моей жены Риммы по университету
       1. "Юриспруденции солдат!.."
       2. "...Твои дела отметили бы КСни..."
       Юрию Юрмину, детскому писателю, и его жене Маше
       Надежде Григорьевой (поэту, прозаику)
       1. "Ну, почему, чего же ради..."
       2. "Как легка у нас роль пророка..."
       Татьяне Каминской
       1. "Хозяйка "салЩна", хозяйка салона..."
       2. Они и мы (на Танино новоселье)
       Адаму Михнику
       Красновидовская кавказская (на мотив старинной песни о Хазбулате)
       Друзьям и знакомым из XXI века
       1. "Мы с тобой познали три эпохи..."
       2. "Проходит дней унылый караван..."
       Льву Дугину
       1. "Мы встретились с тобой..."
       2. На выход его пятой книги о жизни Пушкина
       3. "Ты -- фанат "многобокалья"..."
       4. Дуго-марш (отрывок)
       5. Утомлённое дуго-танго
       Лиле Дугиной
       Лёве
       Александру Кирносу (хирургу и писателю)
       1. "Катился я по плоскости наклонной..."
       2. "Ты мне не нужен в сыновья..."
       3. На временное исчезновение Александра Кирноса (Подражание Валерию Катуллу)
       "Мне созвучна, Рада, ваша проза..."
       "Dearest Sasha, friend and "cousin"..."
       "Моя Гайаватчина" (Она же -- "Кирноссея")
       Откровение (не от Иоанна)
       Вардвану Варжапетяну
       1. "На стыке старых бед и новых..."
       2. "Как надоели писатели эти..."
       3. "Вардван и Рита! Рита и Вардван!.."
       Общий реквием
       28-е августа 1991-го года
       "Складчина"
       Любови Кутузовой
       1. " Кутузова Люба -- из нашего Клуба..."
       2. "Люба К. в литературе -- как Венера М. в Натуре..."
       Владимиру Баранову
       1. "Вова Баранов не из маранов..."
       2. "Наш совмещённый нудный обезьянник..."
       3. "Хочу вас двумя словами с вашей поздравить датой!.."
       Рустему Девишеву
       1. "Тебя узнав, мой друг Рустем..."
       2. "Мой драгоценный друг Рустем..."
       Гарнику Аразяну
       "Благодарю тебя, Гарник..."
       "У тебя без счёта амплуа..."
       В гостях у Аразянов
       Краткая молитва
       Аталии Беленькой
       1. "Ата, Ата, Ата, Вы -- persona grata..."
       2. На подарение коробки конфет
       Борису Бушмелёву
       Ларисе Белой
       Галине Хазановой
       1. "Вы не только однофамилица..."
       2. "Я с вами не стоял у волейбольной сетки..."
       Эдуарду Дубову (шахматисту, книголюбу)
       Евгении Скандовой, редактору
       1. "В отличье от известного нам Мули..."
       2. "Евгения Львовна, Евгения Львовна!.."
       Марине В. "Два порыва"
       1. "Прельстительная пианистка!.."
       2. "Простите, что не по ранжиру..."
       Обращение из Красновидова к друзьям-литераторам
       Предденьрожденческое
       К выходу 5-й части моего романа
       Моя ломка
       "Я никого ни в чём не обвиняю..."
       Памяти Риммы
       "...Как смешно: мы жили с "культом" и без "культа"..."
       Три ночные молитвы
       I. "Я -- неверующий, неверящий..."
       II. "Никаких здесь туманных значений..."
       III. Об исцелении
       К сёстрам и племянницам Риммы
       К Римме
       Любовные частушки
       Неохота к перемене мест
       И т.д., и т.п., и др. ...
       На перелом ноги
       20-го декабря 90-го ты просто задержалась где-то в магазине или в аптеке, а я...
       Отчаяние
       "Ты -- мой дух, моя материя..."
       Coda
       "Покоя, увы, не найти в этом мире..."
       "Тридцать две тысячи триста пятнадцать..."
      
       V. Переводы
       Джон Драйден. Портрет хорошего приходского священника, подражание Чосеру, с добавлениями от себя
       Джордж Гордон Байрон. Очарование
       Карл Тавастшерна
       "Роднее мне была ты..."
       На улице
       Франц Эстерблюм. Пир в Хаммарнесе
       Асмапур. Когда ты проходишь мимо...
       Норман Линдси. Волшебный пудинг
       1. Песенка о пропавшем пудинге
       2. Скандал в огороде
       Элвин Б. Уайт. Паучиха Шарлотта
       1. Грустная песня овцы
       2. Паучиха объясняет...
       3. А теперь -- очередь кузнечика
       4. Осенняя песенка
       Роберт Макклоски. Приключения Гомера Прайса
       1. Песенка о пончиках
       2. Поскливая тесенка -- то есть тоскливая песенка
       Из американского фольклора
       1. "Я родился десять тысяч лет назад..."
       2. Ковбойская песня
       3. Билли Бой
       4. Юная Шарлотта
      
       VI. Приложение
       Стихи не для детей
       Мой адрес -- Москва
       Возле речки
       Мы снимаем дачу
       На границе
       Каникулы
       Портрет
       Лето
       Песенка кота-педофила
       Обида на родителей
       Порядок в строю
       Юные натуралисты
       Предупреждение
       Беседа с другом из ГДР
       Дедушкина школа
       Недостойный ответ
       Изучайте автомобиль
       У нас героем становится любой
       Две считалки
       1. " Коля, Оля, Толя, Поля погулять решили в поле..."
       2. "Раз, два -- ты вдова..."
      
       VII. В последний час...
       "Мне девяносто лет, ещё легка походка..."
       89.
       "Что мне тюрьма? Что мне сума..."
       О любви
       Надпись на книге
      
       * Л. Карсавин -- российский учёный и религиозный философ. Погиб в советском концлагере в 1952 году.
       * Багатель (фр.) -- безделушка.
       ** "Бледный конь" -- символ смерти в "Откровениях св. Иоанна Богослова".
       * Читали у Гоголя?
       * Бастард -- "незаконнорожденный".
       ** Шотландское виски 1827 года рождения.
       * Кверулянт -- жалобщик, вечно недовольный и раздражённый.
       * gervus dama (лат.) -- газель.
       * Троп -- слово или оборот речи в переносном значении.
       * Ыльчи МундСк -- полководец одного из древних корейских племён.
       * Российские языковеды.
       * Словечко, употребляемое с начала XXI века россиянами даже чаще, чем "блин".
       * Слышал, что подобным вопросом задавался в своё время некто Раскольников, и ни к чему хорошему это не привело.
       * Юлий Даниэль, литератор. Арестован и предан суду в 1965 году за публикацию своих произведений за границей.
       ** Константин Богатырёв, переводчик с немецкого. Арестован ещё в бытность студентом. В 70-е годы убит у порога своей квартиры.
       * Лидия Корнеевна Чуковская, литератор. Дочь Корнея Чуковского.
       ** Евгения Семеновна Гинзбург, узница Гулага. Мать писателя Василия Аксёнова. Автор известной книги "Крутой маршрут".
       * Gluteus -- то, о чём вы подумали, только на латыни.
       ** Perpetuum mobile -- нечто более приличное.
       * Малеевка -- дом творчества писателей.
       * В переводе с английского это означает: "Желаю ещё много счастливых дней рождения!"
       ** Иудейский религиозный праздник.
       * Все иностранные слова в четвёртых строчках означают: "очень плохо".
       * Жорж Санд -- псевдоним французской писательницы Авроры Дюпен.
       * Речь идёт о моей книжке для детей "Кап, иди сюда!"
       ** Благодаря этому мальчику я познакомился с хорошим человеком и писательницей Анной Вальцевой, его бабушкой. Сам он погиб в двадцатилетнем возрасте: не вернулся из тайги во время геологоразведочной экспедиции.
       * Фраза из учебника польского языка, означающая: "Кристина открывает дверь".
       * УБ -- управление безопасности.
       * Ожел (польск.) -- орёл.
      
       * Потоп (фр.).
       ** Одна из основных частей автомашины.
       *** Не очень хорошо (нем.).
       * "Бледный конь" -- символ смерти. (Евангелие от Иоанна.)
       * Это, между прочим, один из персонажей комедии Грибоедова "Горе от ума".
       ** Или -- "додужу".
       * Гарриет Бичер-Стоу, американская писательница, автор знаменитой в своё время книги "Хижина дяди Тома".
       ** Жорж Санд (Аврора Дюпен) -- французская писательница.
       * Иудеи в средневековой Испании, официально принявшие христианство.
       ** Будь здоров!
       * Самоназвание армянского народа.
       ** Человек, заслуживающий безусловного доверия.
       *** То есть Александра Кирноса.
       * На обложке одной из моих книг фотография, сделанная Э. Дубовым.
       * Речь идёт о музыкальной пьесе Роберта Шумана, которую люблю с детства.
       * Для тех счастливцев, кто не знает: обком -- это областной комитет коммунистической партии, главная власть в области.
      
      
      
      
       153
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Хазанов Юрий Самуилович
  • Обновлено: 22/06/2011. 297k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.