Важная роль в гностической мифологии, воспроизводящей конструкции каббалы, принадлежит русской народной сказке "Морозко". Она дает описание мистерии творения, искупления и спасения, осуществляемых Шехиной-Софией - высшей и нижней, горней и земной. Тем самым раскрываются два варианта ее судьбы, которые разыгрываются при разделении Единого, рождающем двойственность тварного мира.
Сефирот бина состоит из двух частей: верхняя ее часть не желает получать свет. Но поскольку есть желание Творца передать этот свет низшим, то нижняя часть бины, получает от хохма свет и передает его в з"а. А з"а сам не желает получать свет... Но процесс таков: малхут, в меру своих исправленных с эгоизма на альтруизм желаний, просит з"а о получении света "ради Творца". В этой мере з"а просит свет от бины. В этой мере бина обращается и получает свет от хохма, передает его в з"а. Малхут, в мере своих исправленных свойств, сливается с з"а подобием свойств-желаний и получает этот свет.
У истоков этой мистерии стоят Отец и Мать. Святой Зоар говорит:
Учили, что у души есть Отец и Мать подобно отцу и матери тела на земле. И все стороны между верхом и низом образуются и существуют от мужского и женского.
Итак, начнем нашу сказку:
Живало-бывало, - жил дед да с другой женой.
В вечном круговороте бытия "Служанка занимает место Госпожи своей" (Притч. 30:23), - правительницей мира вместо праматери Евы становится Лилит со своим демоническим потомством.
У деда была дочка и у бабы была дочка. Все знают, как за мачехой жить: перевернешься - бита и недовернешься - бита. А родная дочь что ни сделает - за все гладят по головке: умница. Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела еще до свету... Ничем старухе не угодить - все не так, все худо.
Евангельские Марфа и Мария и вступают на свои стези по повелению Отца, который вынужден следовать воле Матери. "Ибо благословение Отца утверждает домы детей, а клятва Матери разрушает до основания".
Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится - не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.
- Вези, вези ее, старик, - говорит мужу, - куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.
Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь: - Садись, милая дочь, в сани.
Лилит изгоняет Шехину которая отправляется блуждать по мирам - становится блудницей. Сара, взяв власть над творцом-Авраамом, прогоняет Агарь. София заброшена Отцом небесным на воплощение в нижний мир.
Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал. Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит - невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает.
Как и у Будды, окончательное пробуждение и просветление искателя истины происходит в борьбе под деревом познания добра и зла. Во время этого процесса ему, как Иакову, являются различные образы божества - творца иллюзии Мары.
Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:
- Тепло ли тебе, девица?
- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
Она чуть дух переводит:
- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?
Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:
- Ой, тепло, голубчик Морозушко!
Ищущему предстоит как спуск, так и восхождение по лестнице Иакова. Владея тибетской йогой - практикой внутреннего тепла туммо, София последовательно проходит и прорабатывает вниманием все чакры - энергетические центры своего тела, или, что тоже самое, дерева сефирот. Ей теперь не страшно встретиться с небесным огнем и гневом.
Тут Морозко сжалился над девицей, окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами. А мачеха по ней уж поминки справляет, печет блины и кричит мужу: Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!
Поехал старик в лес, доезжает до того места, - под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около - короб с богатыми подарками. Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой.
Достигая высшего знания, практик получает дары духа и одновременно физическое просветление-преображение. "Приобретение мудрости гораздо лучше золота, и приобретение разума предпочтительнее отборного серебра". Как и блудный Сын, София возвращается к Отцу.
А дома старуха печет блины, а собачка под столом.
Новое творение в разгаре, космические процессы запущены, пес Фенрир наготове.
Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица - в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжелый.
Явление горней Софии-Премудрости, на которую отныне будут возложены функции миротворения, происходит в духе и силе.
Старуха глянула и руки врозь...
- Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место... Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал. Старухина дочь сидит, зубами стучит.
В действие вступает вторая дочь - земная София-Ахамот. Однако не всякий практик, претендующий на святость, достаточно вооружен учением-дхармой и подготовлен к воплощению в нижних мирах бардо, в сефире малхут - основании нашего мира, обители Шехины.
А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:
- Тепло ли тебе, девица?
А она ему:
- Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко...
Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
- Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко...
Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
- Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!
Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.
Застревание в практике - типичная опасность для йога, не проработавшего этические этапы Пути, не овладевшего нравственностью (шила-парамитой), не очистившего свою карму и не раскрывшего энергетические центры.
Чуть свет старуха посылает мужа:
- Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези ее в злате-серебре... Старик уехал. А собачка: Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут...
Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая. Заголосила старуха, да поздно.
Финал нашей истории раскрывает таинства и ритуалы земной церкви, которая по-своему распоряжается высшими дарами.
И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее. И пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: отыщите эту проклятую и похороните ее, так как царская дочь она. И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук. И возвратились, и донесли ему. И сказал он: таково было слово Господа, которое Он изрек чрез раба Своего Илию Фесвитянина, сказав: на поле Изреельском съедят псы тело Иезавели.
Он был сопричислен к нам и получил жребий служения сего; но приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его.
Мистерия продолжается. Небесные сребреники снова работают, теперь как плата. Иуда как нижняя ипостась творящей Софии был повешен на мировом дереве и остался блуждать во тьме (Ин. 13:30). Именно он строит церковь, приносящую кровавую жертву (Мф. 27:3-10).
![[]](/img/i/irhin_w_j/zmorozko/morozko.jpg)