На колокольню церкви Санкт-Альбани взбирался монах, молодой, красивый, но задумчивый, задумчивее всех... Он смотрел в слуховое оконце на реку Оденсе, русло которой было тогда куда шире, на болото, бывшее тогда озерцом, и на зеленый Монастырский холм. Там возвышался Девичий монастырь; в келье одной монахини светился огонек... Он знавал ее когда-то!.. И сердце его билось сильнее при воспоминании о ней!.. Бом-бом!
(Ганс Христиан Андерсен. Колокольный омут)
Северный город Усть-Камск стоит на берегу пересохшей безымянной реки, местность холмистая. Центральный универмаг назван именем железного канцлера Бисмарка, проведшего здесь лучшие годы своей административной деятельности. В городе много заводов и церквей, он богат природными и духовными ресурсами. На обоих берегах реки ученые ищут берестяные грамоты, в частности рассказывающие об истории вогулов, детали которой затерялись в тысячелетиях.
Вогульские хроники противоречивы. Этот воинственный народ, владеющий любым оружием и рыболовной снастью, отличается любовью к природной гармонии, ему по душе глухие леса Урала. Особенно неравнодушны вогулы к березам. На их стволах читаются небесные знаки, давшие начало древней вогульской письменности. Поздние рукописи вогулов в виде свитков Торы (вероятно, созданных на основе берестяных грамот) стоят в городском музее религии и атеизма.
Ветви берез, по которым течет живая кровь народа, вогулы украшают цветными лоскутками материи. Этот обычай в дальнейшем распространился на Тибет. В центре города, возле дворца бракосочетаний, до сих пор стоит ритуальное сооружение с железными перекладинами, ведущими в небеса, куда счастливые пары подвязывают ленточки и платочки. Такими ленточками охотно пользуются и местные шоферы-дальнобойщики, которые укрепляют ими рули самосвалов, устремляясь по северным ледяным дорогам.
Встреча цивилизаций была непростой, их мирный диалог и обмен тайными знаниями не раз прерывался. Взаимовыгодная торговля мехами диковинных зверей, продолжавшаяся века, на каком-то этапе привела к экономическому кризису и резкому ухудшению отношений с вогулами. Возмущенные старейшинами горожане накатали телегу грозному царю Ивану с просьбой о национально-религиозной поддержке.
Царь суровым указом охотно передал отхожие земли по тогда еще бурной реке своим воеводам и именитым людям, начав тем формирование первого в истории военно-промышленного комплекса. Однако, будучи крепко занят на осаде Казани, он уклонился от прямых боевых действий. Вместо этого Иван Васильевич с почтовой оказией пожаловал городу походную чудотворную икону св. Николая в створчатом окладе. Сопутствующая грамота не сохранилась, но известна в народе по устному преданию.
Не выделяясь художественными достоинствами, икона произвела на горожан большое впечатление невиданной доселе реалистической манерой живописи и вскоре вызвала общественный резонанс, сопровождаемый патриотическим подъемом. После временного окончания вогульских войн почерневшая от дыма икона была направлена в Москву на реставрацию, где надолго осела в запасниках советских музеев. В результате очередного обострения национальных проблем она триумфально вернулась в город.
Петровские реформы не оставили в стороне вогульский вопрос. Будучи занят строительством Петербурга, император пожертвовал на оборонные нужды города пару дорожных шестизарядных пистолетов, а также 200 больших серебряных рублей, которых хватило на возведение многочисленных церквей. Охваченные новым порывом, люди покидали город, переселяясь дальше на север. Опустевшие строения передавались нарождающимся монастырям.
Построение оплота России на северо-восточных рубежах требовало логического завершения. Излишки петровых денег были направлены на строительство неприступной башни. Она венчала ансамбль из огромного рынка, гостиного двора, братских келий, хлебных амбаров, скотных дворов. Постепенно башня достигла высоты Исаакиевского собора, и на ее вершину повадился садиться огромный орел. Тогда Петр прислал указ, по которому стройка была приостановлена, а мастера угнаны на берега Невы. Вскоре река подмыла берег, и башня начала падать.
Уступая в тяжелом вооружении, вогулы все чаще обращались к духовной брани. Со временем обе российские столицы оказались под властью вогульской судьбы. Их питают вода (вог. ва) видимых и невидимых рек, текущих из глубин вогульских миров. Моск - вогульское слово, означающее (небесную) корову. Нева - образ реки Нейвы (нея - вог. лиственница), которая берет начало на восточном склоне Уральских гор, от горы Бакальской и ключей болота Кукушиха.
Долгие вогульские войны истощали человеческие и материальные ресурсы. Для решения геополитической судьбы края была созван международный конгресс. Он объявил конкурсный тренд, с видимой благодарностью используя шальные деньги комбината Уралкалий, что получены от обширной торговли горькой солью. Заседания проходят в теплой дружественной обстановке и сопровождаются экскурсиями в туманные северные дали. Вогулы появляются в тронном зале лишь в сумерки.
Согласно голландскому проекту, негласно поддержанному Петром, земли были признаны непригодными для жизнедеятельности, а потому предлагалось принудительное выселение всех народов. Германский план был разработан Бисмарком как экспериментальный, незадолго перед отъездом в Пруссию. Он предусматривал политическое объединение территорий под властью вогульского князя с последующими эсхатологическими перспективами.
Так и неизвестно, какой из проектов стал доминирующим в нашей реальности: отчаянные попытки делались во всех направлениях. Часть переселенных вогулов приняли участие в европейской Реформации, по дороге громя католические монастыри, и были остановлены у ворот Рима. Они дошли до светлой Балтики, их кровь струится в жилах королей далекой Венгрии. Через Голландию они попали в Англию, где пополнили яркими фигурами ряды религиозных диссидентов, а затем и творчески настроенных мистиков-пиетистов.
Провидческие установления и действия Бисмарка прочно связали судьбы трех народов. В следующие столетия в край хлынули обратные волны переселенных германцев. Они прошли через общие испытания и бедствия на северных заводах и рудниках, заснеженных полях и реках. Те, кто выстояли, вскоре привнесли высокую деловую культуру и элементы орднунга в административную систему Республики Химии на Каме.
Однажды посадский человек Ортюшка Бабинов встретил около святой Чаньвенской пещеры настоящих вогульских жрецов, что пришли с Востока для совершения ритуала. Он тайно проследовал за ними по чащобе, заламывая ветки деревьев. По указу царя Федора Иоанновича Бабинов получил казенные червонцы и призвал на помощь сорок товарищей-разбойников да пару целовальников. Через два года они превратили скрытую извилистую тропу в широкую грунтовую дорогу, ведущую к вогульскому городищу Нером-Кар, в окрестности которого вскоре расположилось Верхотурье. За это Артемию была пожалована очередная грамота, а все иные пути в Азию были запрещены. По дороге поехали тройки-колесницы и ручьем потекли деньги.
Наступали дурные и мутные времена. У вогулов оставалось все меньше земли под ногами для охоты, рыболовства и мирной сельской жизни, а потому росла возвышенность загадочных стремлений. На места их нижних поселений приходили православные работные люди да иноки. Следуя Бабиновскому тракту, остатки былого вогульского воинства во главе с князями и ханами по частям уходили в Сибирь вместе с бандами Пугачева, полками декабристов и отступающей армией адмирала Колчака. Там их в лучшем случае ждет участь менеджеров нефтегазового комплекса.
Вогульское золото и звенящие волшебные одежды до сих пор не найдены, а следы утрачены. О вогулах вспоминают все больше хорошего. Сейчас их силуэты можно встретить на заброшенных и недостроенных советских железных дорогах Севера. Они всегда готовы прийти на помощь несправедливо заключенным и обиженным. С другой стороны, ритуальные жертвы вогулам редко достигают цели. Их старые тропы к богам проходят через болота. В уральских деревнях сохранился обычай: в один из весенних дней нужно увидеть вогула за своей спиной, когда долго смотришь в зеркало.
Усть-Камск получил мирную передышку для свободного духовно-экономического развития, которая используется с большим скрипом. В нем несколько крупных монастырей, но монах только один. Женский монастырь стоящий на нескольких холмах, виден издалека, монахинь же нет вовсе. Ветер гуляет в пустых кельях, чернозем на тропинках меж ними размыт потоками холодных дождей, которые ближе к зиме застывают в ледяные горы.
Из столичных семинарий, напуганных вогульскими событиями, сюда никто не стремится. Нет надежды и на самоотверженность разочарованных выпускниц филологических факультетов. Тем не менее, московский гонец еженедельно доставляет из синодального отдела понудительные и запретительные циркуляры в берестяных пакетах. Монах, с трудом сдерживая усталость и раздражение, получает их под расписку. В качестве образца высокого стиля несколько лицемерно дается ссылка на старый Указ: "Кадило есть утроба пресвятые Богородицы, а в кадиле угль горящий Христос..."
Существует пророчество, что река вновь разольется во всю ширь, а жизнь станет гораздо лучше, когда монахиня пройдет через ворота по центральному мосту. До поры вход в город запрещен. Избранная монахиня будет происходить из благородного или даже царского вогульского семейства. Однако и этого недостаточно по суровым мерках северной религии. Переходя мост, ей суждено пройти ряд превращений, в том числе в зайчиху и бабочку.
Пока что культурная жизнь города небогата событиями, московские лицедеи и политики объезжают его стороной. Широкое внедрение мобильного интернета средь мастеров и рудознатцев не улучшает ситуации. Твердой идейной платформы, способной сплотить народы Севера, так и не построено. На традиционных пятничных ярмарках монах любит выступать с пламенными проповедями, обличая косность иерархии и призывая к изучению старых вогульских рукописей. Его речи прерываются пьяными криками и мычанием животных.
В последующие выходные происходит покаяние, и к монаху выстраивается небольшая, но очень живая очередь. Слышен женский плач, мужчины предпочитают отсиживаться по домам. Нельзя не признать: зажиточные горожане опасаются дальнейшего опустения церквей и прилагают все усилия, чтобы сохранить своего монаха в рабочей форме. Однако, зная его искренне страстную натуру и склонность к необузданным крайностям, при случае власти не чураются мер принуждения.
За непокорство начальству и древнюю закоснелую ересь монах был заключен в падающую башню. Глубоко уязвленный непониманием церковного большинства, он сделал подкоп в направлении русла реки, воспользовавшись наклоном башни, и чуть не вызвал полный обвал. Но монаху уже было не до этого. Из-за мелкой ошибки в расчетах он внезапно погрузился в глубину и попал в подземелья. Они были некогда вырыты доисторическими отшельниками, бежавшими от северных воинств - как будто общение с безглазыми чудовищами, василисками и драконами достойнее и приятнее.
Долго ли, коротко ли продолжалось странствие в нижних царствах, - любому триллеру приходит конец. Хотя незадачливый беглец не любит рассказывать об увиденном, заметно: с тех пор он на века стал другим. С серыми от пыли и ужаса лицом и рясой, с побелевшими волосами, опаленными адским огнем, монах едва выбрался на мост, как услышал голос монахини (по другому преданию, утонувшей в реке и в последний момент спасенной вогулами). Тогда он решил вернуться в город, чтобы проповедовать снова и снова. Говорят, в тот день речка и пересохла.
В раннем детстве монах был безграмотен и косноязычен, надолго уходил в леса, где общался с тотемными вогульскими медведями. Уснув у широких корней одной из священных берез, он многое узнал об истории, нравах и обычаях вогулов. Он также понял будущие судьбы их народа, неразрывно связанные с другими проблемами Урала. Пользуясь таким знанием, юноша не раз говорил с вогулами на их тайном языке. Когда их армия стояла перед вратами города, он вышел навстречу и убедил князей покинуть поле предполагаемого последнего сражения.
Бурная молодость берет свое и не дает душевного покоя. Мучимый неразрешимыми вопросами и смутной надеждой встретить вогульскую принцессу, монах посещал дальние страны с проезжими купеческими караванами и наконец решил отправиться в Тибет. Там он заплутал в горах и пещерах, чтобы найти множество учеников и последователей. Там, на скалах и танках, обнаружены его изображения, играющие красками, в том числе посреди собрания вогулов. О его беседах с царевной и ее секретных наставлениях рассказывают иные книги.
Побывал наш герой и на северо-западе, где седлал восьминогих коней, сменив рясу на тонкую броню. Ее узор задуман и исполнен принцессой. Он познал тайны Грааля, оборонял и осаждал, разрушал и строил храмы и монастыри. Добытый им меч сверкал в ледовых битвах на фоне небесных снегов и пожарищ. Но святые реликвии не обеспечивают постоянного счастья для всех и каждого. Поэтому монах не забывает родные места, где до сих пор видит определенные перспективы.
Долгие полярные ночи монах проводит в башне, где безмолвно продолжает древний спор с монахиней. Он слушает ее темные сны, полные тревоги, и подбирает все более тонкие и острые аргументы. В минуты просветления вспышки далеких звезд высекают искры истины из его полузакрытых глаз. Рядом сладко спят друзья-медведи. Когда башня утопает в снегу, звездный свет преломляется в каждой снежинке, и мироздание становится непостижимым для слабого человеческого ума.
Короткие и неверные лучи весеннего солнца чуть рассеивают морок и соединяют планы бытия. Все становится на свое место. Монах выходит на просторы и воздевает руки к облакам. После легкой разминки он переходит на бег, затем летит. Он передает горожанам традиционное ежегодное послание от небесного царства вогулов. В нем, между прочим, сообщается о грядущих стихийных и общественных бедствиях. Делается это свободно и весело, без заботы о единственно верном понимании.
Проходит лето, близится осень, горожане открывают амбары и кладовые для нового урожая зерновых и целебных трав. Взращенные плоды не отменят будущего голода и необходимости непрерывной борьбы за духовное существование. Сидя у обрыва вблизи призрачной пристани, монах наблюдает, как вперемежку с танкерами, круизными теплоходами и транспортами, поставляющими гуманитарную помощь из Голландии и Германии, барки идут по реке в страну смерти. Их сопровождают невидимые тени вогульских воинов.
В черном плаще монах обходит уральские горы и вершины бытия. Встречи с ним помогают поменять свою жизнь и судьбу, он не покинет нас. В трудные моменты истории он появляется в облаке пыли, откуда светит его внимательный взгляд. Он знакомится с жизнью народов, населяющих различные миры, стремясь обрести точный смысл и совершенный план для дальнейших действий.
Теперь монах не боится переходить через мост либо лазить по бесконечно ветвящимся подземным ходам, проживая там целые жизни или наиболее интересные и красочные фрагменты. Пусть голубые, желтые и красные монастыри на других берегах разрушены до основания - он умудряется проводить молебны в открытом пространстве. После таких посещений поселяне долго слышат мужской хор.
![[]](/img/i/irhin_w_j/zsever/sever.jpg)
![[]](/img/i/irhin_w_j/zsever/bismark.jpg)
![[]](/img/i/irhin_w_j/zsever/derevo.jpg)
![[]](/img/i/irhin_w_j/zsever/princessa.jpg)
![[]](/img/i/irhin_w_j/zsever/monk.jpg)