Опыт официальной науки едва ли может служить для нас надежным ориентиром. В последние времена ее представляют этнографы, понаехавшие на дикий Север с волнами цивилизации, - бессмысленно разбитные или искренне озабоченные грядущими судьбами. В большинстве своем они способны лишь констатировать скорую гибель вогульского племени, отягощенного водкой и ненужной западной культурой. Однако его забористый дух неотвратимо распространяется в народах, не зная расстояний и пропастей между веками. Модные писатели слагают о вогулах легенды, но и те бледнеют по сравнению с реальностью, к которой можно только прикоснуться. Только последняя песня, исполненная в истинно вогульском духе, способна накрепко смирить разрушительное давление ложных богов.
Хотя настоящие вогулы не имеют адресов электронной почты и номеров мобильных телефонов, их церковь всепроникающа и невидима. Это единая и неразрывная информационная система, тонкая сеть, накинутая на мир и отбирающая из него лучшее. Волны проходят по ней как по когорте серебряных рыбок или по журавлиной стае. Здесь плавают множества людей, которые подобно галактическим скоплениям частично пересекаются, сталкиваются и расходятся. В ясные ночи можно наблюдать дрожание и мерцание душ в большом Вогуле, который собирается и вновь распадается в лунном свете. Многие люди, входящие в несколько стай, не сразу осознают собственной частицы вогульской души; путь таких к совершенству более долог. Постижение истинной природы своей силы и страсти, боли и радости приходит постепенно.
Начало творения вещей - беспокойный период в истории, требующий особого напряжения. Вогулы выходили из пещер, быстро преодолевая ряд общественно-экономических формаций. Они освоили подражание прозрачной бесплотности лемурийцев, овладели формами атлантов, распространили свое влияние на многие вселенные, встречая в них восторгом восходы и закаты. Искушенные в йоге вогулы способны работать на многих масштабах, проникать во внутренний микромир плазмы человеческой крови - там они сейчас пасут своих драконов, готовых выйти наружу. Победа и радость за ними, но впереди много всякого.
Северная ветвь вогульской нации имеет наиболее древнюю хронологию - она образовалась еще до разделения материков, в период расцвета Гондваны. В то время священниками были антропоморфные гиганты, динозавры и мамонты, покорившие сушу. Казавшееся вечным счастье было прервано стихийными бедствиями. Борьба в заочном конкурсе за звание единственно верной церкви не обходится без потерь, а силовые экстенсивные методы здесь не панацея. Тем более, бесконечное расширение вогульской империи не идет ей на пользу. Она начинает трескаться по швам, континенты расходятся, трещины заполняются вулканическим огнем и бурлящим океаном. Раскаленный огненный шар грозит уничтожить все живое. Приходится очередной раз менять стратегию.
Известная всем гора Арарат (Отортен) находится в Уральском хребте, который также носит название Пояс Авраама. В свое время туда из иных миров причалил ковчег со зверями Ноя. Так было положено начало вогульской церкви и государственности. В ходе исторического прогресса не раз возникал раскол вогульских княжеств на мелкие коллективы, семьи, тотемные рода. Расколы не минули и публичное вогульское движение. Часть их, не пренебрегая духовным одичанием, осталась вместе с людьми, входя в плотные культурные слои. Забывшись, некоторые занимали высокие административные посты во враждебных лагерях, армиях, монашеских орденах, инквизициях. Еретики не отличаются разнообразием манер, они склонны запугивать бывших собратьев вечными муками в воздушном пространстве.
Под угрозой истребительных пыток вогулы способны покинуть явленный мир, уходя в воздушные, подземные или водные сферы, в горы вместе со снежными людьми. Техника здесь применяется несложная: нужно только присесть и серьезно задуматься. Так происходило с целыми этносами и городами - на Юкатане, в несторианских и монофизитских областях Малой Азии и Сирии, на Шелковом пути, в занятых крестоносцами Лангедоке и Провансе, на подвергшейся натиску захватчиков Русской равнине, включая славный Китеж. Этому высокому искусству вогулы научили и неандертальцев, уставших от притеснений со стороны белокожих пришельцев. Ведь они пересидели другие народы в периоды самых жестоких репрессий, когда пространства прессовались в лагеря.
Близко примыкая к человечеству, вогулы никогда не чурались гуманитарной и просветительской деятельности. Поддерживая связь с неиссякаемыми источниками энергии, их волхвы и шаманы хранят благое знание. Ими были успешно организованы первые и лучшие больницы для животных (люди тогда не болели вовсе, только в эпоху упадка заняли чужие лазареты). Волки жили 250 лет, бобры 210, медведи 420. Черепахи обладали двойным панцирем и были практически бессмертны, как и мохнатые перелетные попугаи, устойчивые ко всем ветрам. Жаль, что вскоре времена ухудшились. В перспективе восстановление полноты живого вогульского царства неизбежно.
Традиции народных промыслов успешно транслируются различными путями, не обязательно прямыми. Вогулы не сеют и не плавят железо. Они выращивают кристаллы из болотной воды, добывают жемчуг из коры берез, золото из оленьей шерсти, серебро из рыбьей чешуи, редкие металлы из комариных крыльев. Рецепты целебных средств передаются аллегориями. Многоэтажный мир позволяет успешно и надежно спрятать все сокровища, перемещая их на верхние уровни бытия. Однако открытые действия придают вогульской игре изрядную долю драматизма.
Сокровище вогулов не раз горело в курганах и царских шатрах. Ангелы вынесли из горящей Трои лишь смутные образы, положившие начало Pax Romana. От частого бесконтрольного использования чудесная ткань все более истончалась, сверкая своими волокнами, давно уже прошла состояние паутины. Руками ее не потрогать, лишь мощное созерцание ловит далекий блеск. Немногие берутся за охоту и битву, чтобы хоть как-то приобщиться к этим духовным богатствам.
На крутых виражах и перекрестках эонов сверкают граненые самоцветы с нанесенной алмазным резцом надписью: "Здесь прошли вогулы". Конца вогульским войнам пока не видно: слишком много накопилось обид и долгов. Вселенские сокровища распределены между народами неравномерно, непропорционально и несправедливо. Тем более возрастает роль опытных игроков, чьи глаза не зашорены сиюминутными историческими проблемами и краткосрочными выгодами. Участие вогульских воинов, добровольцев и интернационалистов, свидетелей и советников, уже сыграло и продолжает играть решающую роль на Куликовском поле, на Курукшетре, в межнациональном парке Армагеддон.
Противоракетные устройства бессильны в борьбе с вогулом. Достаточно ему навести задумчивый взгляд - и овладевает пространством, становится в нем господином. Там вогул приветствует все живое, а косная механика и товарно-денежная экономика обречены на слом. Никакие диктаторы, толстосумы и новоявленные олигархи-приватизаторы более не могут чувствовать себя уверенно и безопасно в своих притязаниях. Непрерывная война в мирах позволяет вогулам отбирать достойных для дальнейшей концентрации на решающих участках последней битвы - среди многих настойчивых претендентов. Когда вогульские степи в огне, свет достигает нижних уделов, всем становится теплее.
Вечно побеждая, вогулы имеют проблемы с плодами победы. Поэтому важный этап кампаний - тактическое отступление, переход через границу миров, где гуляют свирепые хищники и заплутавшие ганнибаловы слоны. Вогулы охотно ведут военные действия на своей территории снов, включая смежные эоны. Такие маневры дают отличные тренировки смирения - в видимых поражениях и невидимых торжествах. Уставая от хлопот за всех, вогулы порой склонны брать благо чужими руками.
Не всякий выдержит ритуальных действий и танца вогулов в мирное время, тем более перед битвой. Их тактика сохраняет черты древней жестокости. Безмолвно-призрачные когорты наводят тихий священный трепет, взывая к экзистенциальному страху бездны. Тела и лики меряют боевую окраску - от темно-красных до прозрачных, пропускающих свет далеких звезд. Враги испуганно озираются в пустыне, только свистят незаметные глазу стрелы и копья из сухих костей. Хотя война - одно из основных занятий вогулов, они никогда не смешивают ее с уничтожением людей и любых живых существ.
Вогулы издавна знают, что у истинно живых существует несколько душ (у мужчин пять, у женщин - четыре). Потому гибель невинных героев не напрасна, но означает накопление необходимых энергий будущего, причем свои аккумуляторы нужно заряжать вовремя. Плен, допросы и муки не являются для вогулов фатальным препятствием; в духе они проходят любые рубежи, пересекая линию фронта во всяком направлении, вертикально и горизонтально. Вопреки расхожим мнениям, князь Игорь был из них, или, по крайней мере, не зря у них обучался. Это косвенно, если не иносказательно, подтверждается вражескими летописями ("В числе некоторых зауральских князьков явился в Москву и вогульский князь Кальпа"; "Вятчане, в числе 120 человек, вместе с пермяками воевали Вогуличей и успели взять в плен вогульского князя Асыку, но он из плена бежал").
Расширяя сугубо материальную торговлю, новгородские купцы принесли голод и нищету на вогульские земли. Уже тогда агрессивность вогулов своекорыстно преувеличивалась противниками: "Андрей Мишнев с шильники и с Устюжаны ходили в Великую Пермь, да побили Вогулич под Чердынем... а на Каму шедши, да встретили гостей и Тюменских татар, да пограбили". Согласно договору, вогулы обязались платить крутой ясак - по соболю с человека в год. Взамен российская империя предлагала им защиту от нападений врагов. Однако, так и не преодолев жадности, она тайно вступила в союз с их конкурентами - коми-пермяками, своими руками готовя себе яму. Похоже, она плохо представляла, с кем имеет дело.
В ходе прогресса вогулы принимают участие в революциях и при необходимости возглавляют их, подражая традициям обезьяноподобных предков рода человеческого. Это этически оправдано, поскольку переворот нравственных понятий на другую сторону провоцируется официальными властями, иссушающими дотла источники творческих сил, смысла и совести. Силуэты и тени вогулов обычно проступают на фоне разлома и хаоса, прерывающих процесс застоя. Отдельные их представители замечены в лагерях и войсках Мюнстерской коммуны, Уота Тайлера, Тушинского вора, Стеньки Разина, Пугачева. Во время гражданской войны были очередные попытки организовать в Сибири и на Урале свободные вогульские республики. Судьба таких утопий предсказуема и осознана: падение под натиском красных орд, уход в свои заповедные уделы, подготовка очередного витка истории.
Сверхзащищенность церковной организации вогулов надежно гарантирована отсутствием таковой - в условиях полного разрушения централизации управления. Придешь, бывало, к ним на собрание - и нечего не услышишь, кроме русских народных песен. И в новое время вогульские князья и шаманы избегают публичности на трибунах, в открытую берут власть гораздо реже. В ход идут аргументы духа. Безмолвная проповедь оборванных странников - тоже жертва, к которой надо подходить сознательно. Обвинения в ереси отскакивают от вогулов как горох от волшебного хрустального слона. Одно время среди них возникла мода вступать в масоны. Вскоре эту практику пришлось прекратить, поскольку иначе масонское движение состояло бы из одних вогулов, потеряв самостоятельный функциональный смысл. Филиалов вогульской церкви, включая ряд крупных межнациональных корпораций, и так достаточно.
Международный комитет по защите вогульских ценностей работает покруче британского парламента. Его радикальное крыло выдвигает идеи и символы, привлекающие всеобщее внимание, для простых людей запускает в небо НЛО. В частности, вогульскими народными дизайнерами был создан образ зеленых человечков, прочно вошедший в общественное сознание. Тем временем, с виду умеренные вожди тайно и глубоко оперируют подсознательными уровнями, используя незаметные лучи, не знающие преград, рядясь в одежды незадачливых провинциальных технарей.
Ответственные исполнители глобального плана голыми руками достают из огромных мешков и раскладывают искрометные пасьянсы именных карточек, где отмечены основные даты жизни и судьбы. Из них состоят тысячелетние деревья вогульских родословных и хроник, корнями питающие мироздание. Доступ в сад мечтают получить многие политики, ученые-гуманитарии, эпические сказители и драматурги. Далеко не всех подпускают к опасной игре с вселенским огнем, озаряющим ветви, - приветствуются благородные цели. Чтобы остановить войну во многих мирах, прошлых и будущих, также следует обратиться к корню дерева.
Как мы не раз отмечали, вогулы бывают разные - настоящие и еще не нашедшие пути. Заблудившиеся в чужих телах, последние запросто снимают одежду, воздвигая очи горе, - видно рассчитывают на убойную силу своего обаяния и суггестии. Таких как правило выпускают на авансцену. Именно они выходили толпой в Советской России с плакатами Долой Стыд, поддержали сексуальную революцию и ускорили события 1968 г. в Сорбонне. Они легко поддаются на провокации, призывы к битве, террору, мятежу и так же легко выскакивают сухими из воды, превращаясь в добропорядочных деятелей элиты.
Разумеется, светский успех для вогулов - тупик, скорее временный, хоть чреватый для аборигенов подвластных им территорий. Прекрасной иллюстрацией здесь служит деятельность Лжедмитрия, который, как и прочие московские градоправители, исказил вогульские принципы в ходе вынужденной борьбы за власть. Еще гораздо хуже поступают те, кто безо всяких духовных оснований пишут себе сомнительные генеалогии, кто претендуют на высокое звание вогула, пытаясь завладеть небесными охотничьими угодьями или торговать подземельями и недрами. С другой стороны, причастному к вогульской традиции не след сомневаться в себе, излишне рефлексировать и комплексовать. Вогула направляет зов истины, который сильнее, чем зов крови народов. Через вогульское погружение обнаруживается единство и братство всех миров и людей. Искры, выходящие из глубины, способны пробудить и непосвященных.
Комментарий Робинзона Крузо
Наконец, переправившись через Каму, которая в тех местах служит границей между Европой и Азией, мы вступили в Европу; первый город на европейском берегу Камы называется Соликамском. Мы думали увидеть здесь другой народ, другие обычаи, другую одежду, другую религию, другие занятия, но ошиблись; нам предстояло пройти еще одну обширную пустыню, тянувшуюся двести, а в иных местах семьсот миль. Эта мрачная местность мало чем отличалась от монголо-татарских областей; население, большей частью языческое, стояло немногим выше американских дикарей: их дома, их города полны идолов, образ жизни самый варварский; исключение составляют только города и близлежащие селения, жители которых являются христианами или мнимыми христианами греческой церкви, но религия их перемешана со столькими суевериями, что в некоторых местах едва отличается от простого шаманства.
Проезжая по лесам этой пустыни, мы думали, что все опасности остались уже позади; однако, мы едва не были ограблены и перебиты шайкой разбойников; кто они были - остяки ли или же охотники на соболей из Сибири - не знаю; все верхом, вооруженные луками и стрелами. Показались они в числе сорока-сорока пяти человек, подъехали на расстояние двух ружейных выстрелов и, не говоря ни слова, окружили нас. Когда они перерезали наш путь, все мы, в числе, шестнадцати человек, выстроились в линию перед нашими верблюдами и послали слугу-сибиряка посмотреть, что это за люди. Больше всех интересовался результатами его разведки молодой вельможа, опасавшийся, уж не погоня ли это за ним. Наш посланный подъехал к всадникам с белым флагом и окликнул их; несмотря на то, что сибиряк говорил на нескольких туземных языках, он не мог понять ни слова из того, что говорили ему люди. Поняв по их знакам, что они будут стрелять в него, если он подъедет ближе, малый вернулся назад без всякого результата. Судя по костюму, он считал их за татар, калмыков или черкесов, но он никогда не слыхал, чтобы они заходили так далеко на север.
![[]](/img/i/irhin_w_j/zsever4/voguly.jpg)
![[]](/img/i/irhin_w_j/zsever4/karta_vogulov.jpg)
![[]](/img/i/irhin_w_j/zsever4/voguly2.jpg)