Познание себя
В пергаменте ль найдём источник мы живой?
Ему ли утолить высокие стремленья?
О нет, в душе своей одной
Найдём мы ключ успокоенья!
Ты научил меня увидеть братьев
В волнах, и в воздухе, и в тихой роще.
Когда в лесу бушует ураган
И повергает ближние деревья,
Ломаясь с треском, богатырь-сосна,
И холм её паденью глухо вторит, -
В уединенье ты меня ведёшь,
И сам себя тогда я созерцаю
И вижу тайны духа моего.
Солнца лик пускай затмится,
Лишь в душе сиял бы свет!
В сердце нашем все таится, -
Все, чего и в мире нет.
Вокруг меня весь мир покрылся тьмою,
Но там, внутри, тем ярче свет горит;
Спешу свершить задуманное мною:
Одно владыки слово все творит!
Несложен будет труд на этот раз!
Себя самих за меру вы примите...
В дом тесный из дворца! Такою
Всегда кончают люди чепухою.
Смотрите вниз: как фосфор, в глубине
Не светится ль душа? Добудьте мне
Ее одну, крылатую Психею!
Все остальное - только червь дрянной!
Своей печатью я ее запечатлею
И в вихре огненном помчу ее с собой!
Вам, толстяки, теперь одна забота:
От низших сфер не отводите глаз;
Как знать: быть может, ей придет охота
Себе приюта там искать как раз!
В пупке ей любо жить: так наблюдайте
И чрез него ей выскользнуть не дайте,
А вы, гиганты, рослые шуты,
Тамбур-мажоры, в воздух, вверх смотрите!
Расправьте руки, когти навострите,
Не дайте ей вспорхнугь до высоты.
Ей в старом доме жутко; нет сомнений,
Что к небесам взлететь желает гений.
Сам
Блаженным хором окруженный,
Не узнает себя он сам.
Он служит по-иному;
Ни пить, ни есть не хочет по-земному;
Как сумасшедший, он рассудком слаб,
Что чувствует и сам среди сомнений;
Всегда в свои мечтанья погружён,
То с неба лучших звёзд желает он,
То на земле - всех высших наслаждений,
И в нём ничто - ни близкое, ни даль -
Не может утолить грызущую печаль.
Находить
Во власти счастье должен повелитель.
Пусть высшей воли будет он хранитель,
Но пусть никто не сможет проследить
Его высоких мыслей. Повеленье
Он только близким тайно отдает;
Чрез них оно свершается - и вот
Невольно мир приходит в изумленье.
Тогда всех выше чтит его народ.
Так он себе всю славу оставляет!
Надень парик с мильонами кудрей,
Стань на ходули, но в душе своей
Ты будешь всё таким, каков ты в самом деле.
- Что там еще за мерзость зашипела?
- Не бойся: это головы былой
Лернейской гидры; хоть они от тела
Оторваны, но заняты собой.
Как призрак, с ним я сьединилась - призраком!
Все это сон, - так вижу я из слов твоих.
Сама себе я стала ныне призраком.
Адам
Не напрасно мне
Свой лик явил ты в пламенном сиянье.
Ты дал мне в царство чудную природу,
Познать её, вкусить мне силы дал;
Я в ней не гость, с холодным изумленьем
Дивящийся её великолепью, -
Нет, мне дано в её святую грудь,
Как в сердце друга, бросить взгляд глубокий.
Ты показал мне ряд живых созданий.
(Адам дает имена)
Слаб человек; покорствуя уделу,
Он рад искать покоя, - потому
Дам беспокойного я спутника ему.
(Ева либо змей)
Единый
Когда всё сущее, сменяясь каждый час,
В нестройный, резкий хор сливается вкруг нас, -
Кто звуки мерные в порядке размещает,
Чьей речи верный ритм живителен и твёрд?
Кто единичное искусно обобщает,
Объединяя всё в торжественный аккорд?
Как рисковать священной головой?
Ее шелом пернатый украшает;
Под ним она нам мужество внушает.
Что без главы все тело? Осенил
Ее лишь сон, - и члены все без сил,
Ей рана - рана членам всем и снова
Здорово все, когда она здорова.
Едва восходишь ты на трон -
Со всех склоняются сторон
Богатство, сила, ум людской
Перед единственной красой.
Держал я крепко все мое;
Теперь бросаю: все твое!
В чем прежде нравилась цена,
Того ничтожность мне ясна.
И вот - богатств моих уж нет:
Увяли, как опавший цвет!
О, брось на них веселый взгляд
И цену им верни назад!
Как в целом части все, послушною толпою
Сливаясь здесь, творят, живут одна другою!
Как силы вышние в сосудах золотых
Разносят всюду жизнь божественной рукою
И чудным взмахом крыл лазоревых своих
Витают над землей и в высоте небесной -
И стройно всё звучит в гармонии чудесной!
Всё счастье человечества, всё горе -
Всё соберу я в грудь свою одну,
Весь этот свет, всё мирозданье -
Для Бога лишь сотворены;
Во всех его бесчисленных тонах
Лечите всё одним, всё тем же самым;
Да, для таких, как ты, - сомненья нет -
Не существуют и веков границы:
Встречая бледных духов вереницы,
Тебя я вижу много сотен лет!
Пускай найдёт он тайное искусство
С коварством согласить возвышенное чувство,
Ну, словом, если б мог тот идеал явиться,
Ему б я имя Микрокосма дал.
Назвать его кто смеет откровенно?
Кто исповедать может дерзновенно:
Я верую в него?
Кто с полным чувством убежденья
Не побоится утвержденья:
Не верую в него?
Он, вседержитель
И всехранитель,
Не обнимает ли весь мир -
Тебя, меня, себя?
Не высится ль над нами свод небесный?
Не твердая ль под нами здесь земля?
Не всходят ли, приветливо мерцая,
Над нами звезды вечные? А мы
Не смотрим ли друг другу в очи,
И не теснится ль это все
Тебе и в ум и в сердце
И не царит ли, в вечной тайне,
И зримо и незримо вкруг тебя?
Наполни же все сердце этим чувством
И, если в нем ты счастье ощутишь,
Зови его, как хочешь:
Любовь, блаженство, сердце, бог!
Нет имени ему! Всё - в чувстве!
А имя - только дым и звук,
Туман, который застилает небосвод.
Где в чистой сфере царствует природа,
Там всех миров союз осуществлен.
Так ты и я - мы счастием богаты.
Забудем же былое бытие!
Сознай, что высшим Богом рождена ты,
И первый мир - отечество твое!
Великое свершится - лишь бы смело
Рук тысячью одна душа владела!
Весь мир, любя лишь игры и забавы,
В конце концов - один огромный шут.
Из цветных кусков мы сшили
Симметричные цветы:
По частям - лоскутья были,
В целом - чудо красоты.
Множество
Умерь, монарх, могучее стремленье:
Сперва окончить праздник свой решись!
За много дел ты сразу не берись:
Увы, увы!
Разбил ты его,
Прекраснейший мир,
Могучей рукой.
Он пал пред тобой,
Разрушен, сражен полубогом!
И вот мы, послушны ему,
Уносим обломки созданья
В ничтожества тьму
Сквозь плач и рыданья
О дивной погибшей красе...
Здесь с горы всего виднее
Будет нам, как царь Маммон
Заблестит со всех сторон.
Здесь свет струится нитью нежной,
Там брызжет огненным ключом;
То, охватив всю глубь долины,
Он в сотнях жил струится там,
То, заключен среди теснины,
Он одиноко блещет нам;
Там сыплет искры, их взметая,
Как золотой песок со дна
К тебе я, солнце, обращусь спиною:
На водопад сверкающий, могучий
Теперь смотрю я с радостью живою;
Стремится он, дробящийся, гремучий,
На тысячи потоков разливаясь,
Бросая к небу брызги светлой тучей.
И между брызг как дивно, изгибаясь,
Блистает пышной радуга дугою,
То вся видна, то вновь во мгле теряясь,
И всюду брызжет свежею росою!
Всю нашу жизнь она воспроизводит:
Всмотрись в нее - и ты поймешь душою,
Что жизнь на отблеск радужный походит.
Увы! К чему рассудка полнота,
Десницы щедрость, сердца доброта,
Когда кругом все стонет и страдает,
Одна беда другую порождает?
Ничто не вредно столько для властителя,
Как верных слуг раздор и несогласие:
Веления его не превращаются
Тотчас же в дело, тщательно свершенное;
Они вокруг лишь своевольно буйствуют,
А он бранит их тщетно, растерявшись сам.
Но сверх того, враждуя, безрассудные,
Так много страшных призраков вы вызвали...
Творение
В отчаянье и страх меня привел
Слепой стихии дикий произвол.
Но сам себя дух превзойти стремится:
Здесь побороть, здесь торжества добиться!
И можно это: дикая волна
Малейший холмик огибать должна;
Ей не под силу даже возвышенье
Малейшее: невольно в углубленье
Вливается покорная вода.
И план за планом встал в уме тогда;
Я с наслажденьем чувствую отвагу:
От берега бушующую влагу
Я оттесню, предел ей проведу
И сам в ее владенья я войду!
За шагом шаг все выяснил себе я
В задаче этой. Вот моя затея.
(творение из хаоса)
Ведь это только вы мирок нелепый свой
Считаете за всё, за центр всего творенья!
А я - лишь части часть, которая была
В начале всё той тьмы, что свет произвела,
Надменный свет, что спорить стал с рожденья
С могучей ночью, матерью творенья.
Но всё ж ему не дорасти до нас!
Что б он ни породил, всё это каждый раз
Неразделимо связано с телами,
Произошло от тел, прекрасно лишь в телах,
В границах тел должно всегда остаться,
И - право, кажется, недолго дожидаться -ы
Он сам развалится с телами в тлен и прах.
Везде бывает так - сомненья в этом нет,-
Что свет большой рождает малый свет...
Равнина здесь тесна ль?
Взгляни: конца не видно в эту даль!
Здесь тысячи огней горят рядами;
Болтают, пляшут, варят, любят, пьют,-
Чего же лучше? Чем же худо тут?
Свершай похвальное стремленье,
С начала начинай творенье
И к действию готовым будь!
Ты по законам вечной нормы
Пройдешь бесчисленные формы:
До человека - длинный путь!
Да, вот призванье юности святое!
Мир не существовал, пока он мной
Не создан был; я солнце золотое
Призвал восстать из зыби водяной;
С тех пор как я живу, стал месяц ясный
Вокруг земли свершать свой бег прекрасный;
Сиянье дня мой озаряет путь,
Навстречу мне цветёт земная грудь;
На зов мой, с первой ночи мирозданья,
Явились звёзды в блеске их сиянья!
(Иов говорит с Богом)
Ничто, пустота
Я отрицаю всё - и в этом суть моя.
Нет рогов и нет костей,
Но причислен нами
Всё ж и он к числу чертей
С древними богами.
Сокровища он сыплет как сквозь сон -
И нет их: всё расхватано. Но он,
Как вижу, новый нам обман готовит.
Тот, кто дары его прилежно ловит,
В награду не имеет ничего;
Дар улетает быстро от него,
Лишь по-пустому он хлопочет!
Теперь наш круг освобожден, -
Никто, надеюсь, не сожжен.
Толпа дрожит
И прочь бежит.
Чтоб отвратить вперёд беду,
Я круг незримый проведу.
- Но там в пространстве, в пропасти глубокой,
Нет ничего, там шаг не слышен твой,
Там нет опоры, почвы под тобой.
- Но в пустоту меня, наоборот,
Чтоб я окреп, теперь ты посылаешь,
А сам чужими загребать желаешь
Руками жар! Но всё-таки вперёд!
На всё готов я, всё я испытаю:
В твоём "ничто" я всё найти мечтаю.
Не встретишь там запоров пред собою,
Но весь объят ты будешь пустотою.
Ты знаешь ли значенье пустоты?
Что предстоит всему творенью?
Все, все идет к уничтоженью!
Прошло, - что это значит? Все равно,
Как если б вовсе не было оно,-
Вертелось лишь в глазах, как будто было!
Нет, вечное Ничто одно мне мило!
Один
Где этот молодец? Ну, встреться в одиночку
Мне где-нибудь, так жив не будет он!
Как лик святых сияньем окружён,
Так добродетель высшая венчает
Чело владыки: ею обладает
Лишь он один, и всем он одарён;
Свободно, вольно смотрит он
На жалкий люд, мужей и жен,
Что там внизу, во мгле густой,
Живут, довольные собой;
А в вышине сатир один
Вселенной светлой властелин.
Чтоб одиноким в мире не блуждать,
Я чёрту душу должен был продать.
В присутствии хозяйки кто слугу бранит,
Тот дерзостно права ее себе берет.
Одна хозяйка может дать достойному
Награду иль наказывать преступного.
Двойка
Тебе знакомо лишь одно стремленье,
Другое знать - несчастье для людей.
Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, - и жаждут разделенья.
Из них одной мила земля -
И здесь ей любо, в этом мире,
Другой - небесные поля,
Где тени предков там, в эфире.
И вот клубок противный вмиг
На месте карлика возник!
О чудо! Стал клубок яйцом,
Яйцо раздулось, - что же в нём?
Два страшных вышли близнеца -
Вампир с ехидной - из яйца.
Ехидна вьётся здесь ползком,
Вампир парит под потолком;
К дверям спешат они вдвоем:
Соединиться вновь - их цель;
Скорей бы я ушел отсель,
Чем третьим быть в союзе том.
Два казначея, вы соединитесь
И долг свой исполнять скорей примитесь!
Сойдутся в вас миры подземный и земной -
И осчастливят всех, весь род людской.
Тройка
Двух сближая нежной страстью,
Радость им любовь дает,
Но к божественному счастью
Наш тройной союз ведет.
Да, неопытные дети, здесь неведомые тайны:
Залы, ходы, галереи я могла б тут отыскать.
Вот в пещере раздается смеха резвый отголосок, -
Я смотрю: чудесный мальчик от жены к супругу скачет,
А от мужа вновь к супруге. Шаловливые проказы,
Ласки нежные и крики восхищенья и восторга
Поражают взор и слух.
Вот этих трех узнать вы не могли бы,
Хотя б знакомы с древностью вы были;
И тех, что бездну бедствий причинили,
Приятными вы гостьями сочли бы.
Тебя молю теперь,
Всегда прекрасную,
Троеимянную,
Троеобразную,
Тебя, Луну-Гекату-Артемиду:
Не дай народ несчастный мой в обиду!
Поход трех духов! Трижды дивно!
У вас втроем один лишь зуб и глаз:
Взглянув мифологически на дело,
В двух сущность трех могли б вместить вы смело:
Нетрудно это было бы для вас;
А образ третьей мне вы одолжите
На краткий срок.
Четверка
Для покоренья зверя злого
Скажу сперва четыре слова
Стихии четыре
Царят в этом мире;
Кто их не постиг,
Их сил не проник, -
Чужда тому власть,
Чтоб духов заклясть.
Слава морю и волненью,
Волн с огнем объединенью,
И огню и вод разливу,
И свершившемуся диву!
Слава кроткому зефиру!
Слава тайн подземных миру!
Славу вечную поем
Всем стихиям четырем!
Здесь три; один остался там,
Не захотел примкнуть он к нам.
Он мнит, что он - один бесспорный,
Чьим мыслям все они покорны.
Пришли четыре, только три ушли!
О чем беседу здесь они вели?
Когда доверчиво ключом замкнется свод,
То знаем мы, что дом века переживет.
Четыре князя здесь. Мы разобрали дружно,
Что для порядка нам двора и дома нужно;
Теперь, чтоб царством всем на славу управлять,
Тебя прибавлю к ним: тогда вас будет пять.
Семерка
- Всего их прежде семь считалось.
- А где же трое их осталось?
- Не знаем сами: надобно пойти
И на Олимпе справку навести.
Там и восьмой живет, пожалуй, ныне,
Какого прежде не было в помине.
Сейчас начнут
Последнее, седьмое, представленье
Вычисление
Пойми: причти
Раз к десяти,
Два опусти,
А три ставь в ряд -
И ты богат.
Четыре сгладь,
А шесть и пять
За семь считать
И восемь раз -
Закон у нас.
Пусть девять в счёт
За раз пойдёт,
А десять сгладь.
Так ведьма учит умножать!
Была несметна наша рать,
Последних первым не видать.
Пал первый, - стал второй, и вот
С копьем уж третий восстает;
За каждым сотня - как стена;
Утрата тысяч - не видна.
Старец
Он возмечтал, что в мире ничего
Ему нет недоступного. Он сана
Высокого достиг чрезмерно рано
И к заключенью ложному пришел,
Что, никаких не опасаясь зол,
Он может жить, как хочется, беспечно,
И управлять, и наслаждаться вечно.
Что ни надень, всё мучусь я хандрою,
И уз земных не в силах я забыть.
Я слишком стар, чтоб тешиться игрою,
Встаю ли утром - ждут меня страданья:
Я убеждён, что долгий день пройдёт
И мне не даст, я знаю наперёд,
Ни одного достичь, ни одного желанья!
Мгновенье радости почую ли душой -
Вмиг жизни критика его мне разрушает
И образы, лелеянные мной,
Гримасою ужасной искажает.
Когда же ночь спускается и мне
С тоской в постель приходится ложиться,
Не знаю я покоя и во сне:
Мне сон жестокий будет сниться.
Тот бог, который жив в груди моей,
Всю глубину её волнует:
Он правит силами, таящимися в ней,
Но силам выхода наружу не дарует.
Так тяжко, горько мне, что жизнь мне не мила -
И жду я, чтоб скорей настала смерти мгла.
Но время - Царь; пришел последний миг,
Боровшийся так долго пал старик,
Часы стоят!
Отец, Мать и Сын
Слова толпы звучат насмешкой злою
В ушах моих, и знаю я один,
Как мало мы, отец и сын,
Гордиться можем этой похвалою.
Отец мой, темный труженик, в тиши
Над тайнами природы тщетно бился;
В ее круги святые он стремился
Проникнуть всеми силами души...
Зависим мы, в конце концов,
От тех, кто наши же творенья.
Он резвится над землею; но едва земли коснется,
Вмиг на воздух он взлетает;
прыгнет раз, другой, а в третий
Уж до сводов достает.
Мать взывает боязливо: "Прыгай, прыгай, сколько хочешь,
Но летать остерегайся: запрещен тебе, полет!"
А отец увещевает: "Там, в земле, таится сила,
От которой ты взлетаешь. Лишь ногой земли касайся -
И окрепнешь ты безмерно, точно сын земли, Антей".
Но со скал на скалы скачет резвый мальчик неустанно:
Там и сям, как мяч упругий,
ловко прыгает, резвясь.
Вдруг в расщелине утеса он мгновенно исчезает -
И пропал из глаз куда-то. В горе мать; отец утешить
Хочет; я - в недоуменье. Но опять какое чудо!
Не сокровища ль там скрыты? Разодетый, весь в гирляндах,
Он является опять.
На краю скалы высокой стал он. Все мы в изумленьи,
А родители в восторге вновь друг друга к сердцу жмут;
Что горит над головою у него - сказать мне трудно:
Золотой убор иль пламя, знак высокой силы духа?
О, вспомни, чей ты,
Мой сын бесценный!
Нас пожалей ты:
Союз священный,
Едва возникший,
Не разорви!
Распятие
Уже стоят столбы, готова сцена,
Ждёт праздника взволнованный народ.
Да полно же, оставь свой вид унылый!
Подумаешь, какое горе тут:
Ведь в комнату к красотке милой,
А не на казнь тебя зовут!
(чертог брачный, София)
Гнозис
Что значит - знать? Вот в чем все затрудненья!
Кто верным именем младенца наречёт?
Где те немногие, кто век свой познавали,
Ни чувств своих, ни мыслей не скрывали,
С безумной смелостью к толпе навстречу шли?
Их распинали, били, жгли...
Смелее всё в куски мельчайшие крошите -
И этот винегрет успех доставит вам.
Легко вам выдумать, легко представить нам!
Что пользы, если вы им "целое" дадите?
Ведь публика ж его расщиплет по кускам.
...Жду от духа слов и сил,
Чтоб мне открылись таинства природы,
Чтоб не болтать, трудясь по пустякам,
О том, чего не ведаю я сам,
Чтоб я постиг все действия, все тайны,
Всю мира внутреннюю связь;
Из уст моих чтоб истина лилась,
А не набор речей случайный.
Познанья свет
Для всех секрет,
Для всех без исключенья!
Порою он,
Как дар, суждён
И тем, в ком нет мышленья!
О Боге, о земле, о том, что скрыто в ней,
О том, что в голове и в сердце у людей
Таится, вы давно ль преважно толковали
С душою дерзкою, с бессовестным челом?
А если мы вникать поглубже начинаем,
Сейчас же видим мы, что знали вы о том
Не более, чем мы о муже Марты знаем.
Но я повсюду, где я был,
Одни лишь редкости любил,
И чем не я один владел -
Того и знать я не хотел.
Везде сокровищ я искал
И острым взором проникал
Во все карманы, все мешки,
Насквозь все видел сундуки.
Собрал я злата целый клад,
Каменьев ценных пышный ряд;
Всех краше этот изумруд:
У сердца дай ему приют!
Вот перл-яйцо, дар моря, здесь:
К своим вискам его подвесь.
Рубин совсем сконфужен: он
Твоим румянцем посрамлен.
Так все сокровища свои
Тебе я жертвую: возьми!
Что здесь поверг я пред тобой -
Дал не один кровавый бой.
В око вы мое войдите, -
Орган плотский и земной;
Как в свое, в него глядите,
Чтоб освоиться с страной.
Театр
Сейчас начнут
Последнее, седьмое, представленье -
Всегда уж столько принято давать.
Любителя на сцене сочиненье,
Любители здесь будут и играть.
Я ухожу - прошу в том извиненья:
Я сам любитель - занавес поднять.
Для нашей сцены всё пригодно;
На ней - вы полный господин;
Берите сколько вам угодно
И декораций, и машин,
Огней бенгальских, освещенья,
зверей и прочего творенья,
Утёсов, скал, огня, воды:
Ни в чём не будет вам нужды.
Весь мир на сцену поместите,
Людей и тварей пышный ряд -
И через землю с неба в ад
Вы мерной поступью пройдите!
(воплощение, творение)
Начнись же, драма, как монарх велит;
Стена, раздвинься: дай на сцену вид!
Препятствий нет: здесь всё послушно чарам!
И вот ковер, как скрученный пожаром,
Взвивается; раздвинулась стена,
И сцена нам глубокая открылась;
Волшебным светом зала озарилась -
На авансцену я всхожу.
Писание
Мой друг, прошедшее постичь не так легко:
Его и смысл - и дух, насколько не забыты,-
Как в книге за семью печатями сокрыты.
То, что для нас на первый, беглый взгляд
Дух времени - увы! - не что иное,
Как отраженье века временное
В лице писателя: его лишь дух и склад!
А далее вся книга так гласит!
Понять её стараться - труд напрасный:
Глупец и умный с толку будет сбит
Противоречий массою ужасной.
Все это и старо и ново!
Это ли, дочь Крита, ты
Чудом считаешь?
Или не слышала ты
Вещего слова поэтов?
Иль ионийских не помнишь ты,
Всюду в Элладе известных,
Вечно прекрасных сказаний,
Песен про древних героев?
Все, что свершается
Здесь пред очами, -
Отклик печальный один
Чудных веков наших предков.
Держи: тебе досталось платье лишь!
Не выпускай из рук, держи его!
Его б хотелось демонам отнять
И унести к себе: держи сильней!
Богини нет: ее ты потерял.
Но это все ж божественно. Возьми
Чудесный дар: взлетишь ты к небесам,
Над всем земным тебя возвысит он.
(одежда - учение - Тора)
Учитель
И здесь учителя вы слушать одного
Должны и клясться за слова его.
Учеников туда, сюда
Я за нос провожу всегда.
И вижу всё ж, что не дано нам знанья.
Изныла грудь от жгучего страданья!
Пусть я разумней всех глупцов -
Писак, попов, магистров, докторов, -
Пусть не страдаю от пустых сомнений,
Пусть не боюсь чертей и привидений,
Пусть в самый ад спуститься я готов, -
Зато я радостей не знаю,
Напрасно истину ищу,
Зато, когда людей учу,
Их научить, исправить - не мечтаю!
Притом я нищ: не ведаю, бедняк,
Ни почестей людских, ни разных благ...
Выше он нас растет,
Мощный и сильный;
Нам он за наш уход
Плод даст обильный.
Рано закрылась нам
Жизни обитель:
Нам он, учившись там,
Будет учитель.
Вот старый плащ на вешалке старинной,
В котором так напыщенно и чинно
Я городил мальчишке разный вздор,
Который, может быть, долбит он до сих пор.
Опять не прочь я под твоей личиной,
Наряд сурово-теплый, роль сыграть
И, как доцент надутый, смело врать
С серьезною, непогрешимой миной.
(воплощение)
Первокурсником невинным
Я внимал урокам длинным,
Бородатым веря слепо,
Вздору радуясь нелепо.
Что из книг старинных брали
И что знали - всё мне врали,
Ничему не веря сами,
Жизнь лишь портя пустяками
И себе и мне. Однако -
Кто там в дымке полумрака?
Что я вижу? В том же длинном
Меховом плаще старинном
Он сидит, всё тот же самый,
Как расстались с ним тогда мы.
Он тогда хитер был, ловок,
Я ж не мог понять уловок;
Ну, теперь иное дело:
На него обрушусь смело!
Какой учитель только правду нам
В лицо открыто скажет, смел и прям?
Один прибавит, а другой убавит,
Тот с важностью, тот в шутках всё представит,
А дети - верь подобранным словам.
Известно всем, что и сама Паллада
Как ментор чести не приобрела.
За подвиги плохая тут награда.
В конце концов всяк поступал, как знал,
Как будто их никто не воспитал.
Ритуал
Непостижимость мирозданья
Даёт нам веру и оплот,
И, словно в первый день созданья,
Торжественен вселенной ход!
К бессмысленным их чарам отвращенье
Питаю я: найдётся ль исцеленье
Здесь, в этой тьме безумства, для меня?
Я не хочу советов старой бабы!
- К чему, скажи мне, эти представленья?
Чушь глупая, безумные движенья,
Обман и ложь пошлейшие кругом.
Мне этот вздор давно знаком.
- Чудак, ведь это лишь для смеха!
Не будь к старухе слишком строг:
Она ведь тоже врач.
Дух
Свободный дух, ценящий все права,
Противник страстный грубого начала,
Не терпит дикой силы торжества.
Но сам себя дух превзойти стремится:
Здесь побороть, здесь торжества добиться!
И дух твой будет полон сил,
Когда ответит духу дух!
Чудесных знаков дивный вид
Сухой наш ум не объяснит.
Всё дрессировка тут, а духа ни следа.
Над головою в вышине
Кровавый луч во мгле сверкает,
И в кровь, стесняя сердце мне,
Холодный ужас проникает.
О дух, ты здесь, ты близок - о, приди!
Как сердце бьётся у меня в груди! (молитва)
Ах, этот опыт! Дым, туман бесплодный;
Его ведь превосходит дух свободный!
Сознайтесь: то, что знали до сих пор,
Не стоило и знать совсем?
К свету дневному вернулися мы;
Мы существами не будем, -
Это мы чуем и знаем,
Но не вернемся в Аид никогда.
Сделает духов из нас
Вечно живая природа:
В ней-то и будем отныне мы жить.
Расстался я с сокровищем великим,
Единственным, - его я отдал вмиг им!
Высокий дух, бесценный мой залог,
Как хитрецам вдруг уступить я мог?
Перемены
В буре деяний, в волнах бытия
Я подымаюсь,
Я опускаюсь...
Смерть и рожденье -
Вечное море;
Жизнь и движенье
И вечном просторе...
Безумством мудрость станет, злом - благое.
Ведь жизнь горит в крови, а в ком кипучей,
Чем в юноше, кровь свежая течёт?
Живая кровь в нём силою могучей
Жизнь новую из жизни создаёт.
Всё движется, всё в деле оживает;
Кто слаб, тот гибнет, сильный - успевает.
Что за гадкое трясенье,
Ненавистное смятенье,
Клокотанье, колебанье,
Взад-вперед передвиганье, -
Как досадно это нам!
Но пускай весь ад там стонет -
Сфинксов с места он не сгонит.
Дополнил алфавит ты буквою нежданной:
Знак подписи твоей - знак счастья, всем желанный!
- Взгляни; жилье пигмеев изменилось.
Сперва вверху кругла была гора,
Теперь вершина сделалась остра.
Я слышал треск: с луны скала свалилась
И раздавила, без излишних слов,
Друзей не хуже, чем врагов.
Но все ж почтенна творческая сила,
Которая, в груди земной таясь,
То снизу вверх, то сверху вниз стремясь,
В теченье ночи гору сотворила.
- Не беспокойся: та гора -
Воображенья лишь игра.
Пусть пропадет дрянное это племя!
Ну, счастлив ты, что не был в это время
Царем!
Трудясь, мы орлов не боимся,
Крылатых мы львов не страшимся,
Креста и луны, что лучами
На нас с небосвода сияют,
Свой вид постоянно меняют,
Друг друга в борьбе изгоняют
И царство земли разоряют.
О женский род, безумно опрометчивый!
Зависит от мгновенья он; играет им
То счастье, то несчастье. Вы не можете
Нигде быть равнодушными: одна другой
Противореча, спорите бесплодно вы;
В беде и счастье вечно вы рыдаете
Или смеетесь. Но молчите, слушайте,
Что нам царица скажет, что решит она?
Кто имени ничем не приобрел себе,
Кто даже не стремится к благородному -
Принадлежит стихиям тот. Исчезните ж!
А я пойду к царице: не заслуга лишь,
А также верность существом нас делает.
Переворотов было тут немало;
Вершина дном, а дно вершиной стало, -
И люди так же точно все потом
В теориях поставили вверх дном.
Так выбрались мы из темницы мрачной
Наверх, на воздух светлый и прозрачный.
Сансара, страдание, майя
Мне нечего сказать о солнцах и мирах:
Я вижу лишь одни мученья человека.
(4 благ. истины)
Блуждает человек, пока в нём есть стремленья.
То с неба лучших звёзд желает он,
То на земле - всех высших наслаждений,
И в нём ничто - ни близкое, ни даль -
Не может утолить грызущую печаль.
Таков твой мир! И это мир!
Ещё ль не ясно, почему
Изныла грудь твоя тоской,
И больно сердцу твоему,
И жизни ты не рад такой?
Забота тайная тяжелою тоской
Нам сердце тяготит, и мучит нас кручиной,
И сокрушает нам и счастье и покой,
Являясь каждый день под новою личиной.
Нам страшно за семью, нам жаль детей, жены;
Пожара, яда мы страшимся в высшей мере;
Пред тем, что не грозит, дрожать обречены;
Еще не потеряв, мы плачем о потере.
Раз кого я посетила,
В мире все тому не мило;
Тьмой душа его объята:
Ни восхода, ни заката!
Пусть его все чувства мощны -
В сердце мрак царит полнощный;
Пусть богатство он имеет -
Им на деле не владеет;
В счастье, в горе он страдает,
В изобильи - голодает;
Ждет ли радость, скорбь ли точит -
Все охотно он отсрочит.
Ты пищу дашь, не дав мне насыщенья;
Дашь золото, которое опять,
Как ртуть, из рук проворно убегает;
Игру, где выигрыш вовеки не бывает;
Дашь женщину, чтоб на груди моей
Она к другому взоры обращала;
Дашь славу, чтоб чрез десять дней,
Как метеор, она пропала, -
Плоды, гниющие в тот миг, когда их рвут,
И дерево в цвету на несколько минут!
Все пыльный сор да книги! Что мне в них?
И должен ли прочесть я эти сотни книг,
Чтоб убедиться в том, что в мире всё страдало
Всегда, как и теперь, и что счастливых мало?
Ах, лучше бы весь скарб я промотал скорей,
Чем вечно здесь потеть под гнётом мелочей!
Что дал тебе отец в наследное владенье,
Приобрети, чтоб им владеть вполне;
В чем пользы нет, то тягостно вдвойне,
А польза только в том, что даст тебе мгновенье.
Но горе мне! Довольства и смиренья
Уже не чувствует больная грудь моя.
Зачем иссяк ты, ключ успокоенья?
Зачем опять напрасно жажду я?
Увы, не раз испытывал я это!
Но чтоб утрату счастья заменить,
Мы неземное учимся ценить
и в откровенье ждём себе ответа,
Здесь, на земле, живут мои стремленья,
Под солнцем, здесь, мои мученья;
Когда ж придет последнее мгновенье -
Мне до того, что будет, дела нет.
Зачем мне знать о тех, кто там, в эфире, -
Бывает ли любовь и ненависть у них,
И есть ли там, в мирах чужих,
И низ и верх, как в этом мире!
Вот мир летит,
Спешит, бежит,
Крутясь, в пустыне.
Стеклянный звон,
Как хрупок он!
Пустой в средине,
Он тут блестит,
А там горит.
Все эти блага с силой дикой
Умчит житейская река.
Взять - хорошо, сберечь важнее;
Чтоб сохранилось все вернее, -
Поставьте стражем старика.
Пускай гремят хвалою вздорной!
Светила силе животворной
Не нужен мертвый их кумир!
Они руду спокойно плавят,
Из бронзы идолов наставят -
И мнят, что им дивится мир!
Гордиться стоит ли мечтою?
Один толчок подземный вмиг
Повергнет в прах кумира лик -
И снова идол стал рудою!
В воде привольней жизни ход!
На суше все ее стремленья -
Одни бесплодные мученья.
Я
Чрез мир промчался быстро, несдержимо,
Все наслажденья на лету ловя.
Чем недоволен был - пускал я мимо,
Что ускользало - то я не держал.
Я лишь желал, желанья совершал
И вновь желал. И так я пробежал
Всю жизнь...
Иди! Теперь свободен ты во всём!
Покинь свой труд, тяжелый свыше меры,
Спеши к себе в возвышенные сферы,
А здесь тебе не место: здесь кругом
Безумных масок бешеный содом!
Там, где ты светлый взор в даль светлую вперяешь,
Себе принадлежишь, себе себя вверяешь,
Лишь там, среди добра и вечной красоты,
В уединении свой мир воздвигнешь ты.
Все люди только призраки, подобно вам, -
Не любят расставаться с светом солнечным;
Но никому в конце концов спасенья нет:
Известно это всем, - не всем приятно лишь.
Ведь вам, по части призраков, покуда
Один лишь мир романтики знаком.
Но если поразмыслить - отчего же
В классическом не быть им мире тоже?
Злосчастные виденья! Для людей
Изобрели вы тысячи терзаний,
И даже ряд простых, обычных дней
Вы превратили в лабиринт страданий.
От демонов труднее нам всего
Отделаться! Крепка их цепь, конечно,
Но, грозно-низкая Забота, твоего
Могущества я не признаю вечно!
Потоп
У моря я стоял. Вода росла,
Прилив готовя, грозно пред очами;
Остановилась - и, встряхнув волнами,
На плоский берег приступом пошла.
Тогда меня досада обуяла:
Свободный дух, ценящий все права,
Противник страстный грубого начала,
Не терпит дикой силы торжества.
Я это счел за случай; убедиться
Желая, стал смотреть: вода ушла,
Покинув то, что гордо так взяла;
В урочный час явленье повторится.
Я этой лжи не вижу водяной;
Глаза людей способны обмануться,
А для меня тут случай лишь смешной.
Они бегут толпой, спеша вернуться.
Глупцы боятся утонуть в воде,
Чтоб плыть, руками машут презабавно,
Хоть на земле стоят они исправно.
У них смятенье полное везде!
- Здесь вся толпа мой замысл исполняет:
Она кладет предел морской волне,
С самой собою землю примиряет,
Грань строгую для моря создает.
- Лишь нам на пользу все пойдет!
Напрасны здесь и мол и дюна:
Ты сам готовишь для Нептуна,
Морского черта, славный пир!
Как ни трудись - плоды плохие!
Ведь с нами заодно стихии.
Уничтоженья ждет весь мир.
Путь
Весь мир на сцену поместите,
Людей и тварей пышный ряд -
И через землю с неба в ад
Вы мерной поступью пройдите!
(все в одном человеке)
В широком море должен ты начать!
Сперва там влага в малом жизнь слагает,
А малое малейших братий жрет
И понемногу все растет, растет -
И так до высшей точки достигает.
Блуждает человек, пока в нём есть стремленья.
Пока ещё умом во мраке он блуждает,
Но истины лучом он будет озарён;
Сажая деревцо, садовник уже знает,
Какой цветок и плод с него получит он. (мрак, просветление)
Он должен в шумный мир отныне погрузиться;
Его ничтожеством томим,
Он будет рваться, жаждать, биться,
И призрак пищи перед ним
Над ненасытною главою будет виться;
Напрасно он покоя будет ждать.
Кто ж скажет мне, расстаться ли с мечтами?
Научит кто? Куда идти?
Увы, себе своими же делами
Преграды ставим на пути!
Что ж значу я, коль не достигну цели,
Венца, к которому стремится род людской,
К которому и сам стремлюсь я всей душой?
Сначала в малый свет, потом в большой.
(2 колесницы)
Бежит назад, бежит вперёд,
Везде грызёт и гложет;
Во всякой грязной луже пьет,
А боль унять не может.
Ты лучше бы стаканчик предложила,
Налив его полнее, до краёв.
Приятелю он не придётся солон:
Недаром ведь все степени прошел он
И много разных делывал глотков.
Меня еще покамест носят ноги:
Дубинкой путь стараюсь облегчать.
К чему дорогу сокращать?
То странствовать в извилистой долине,
То лезть с утеса на утес к вершине,
Откуда вниз ручей стремится в дол,-
Мне весело, и путь мой не тяжел.
Грозною тучей вокруг
Стало окутано все.
Даже друг друга не видим мы.
Что же, идем ли мы
Или же только
Тихо на месте колеблемся?
Здесь каждый шаг нам может
Опасен быть: наткнешься прямо лбом
На камень или ствол. Постой-ка, нам поможет
Блудящий огонек, мелькающий кругом!
И вокруг пред нами реет
Светляков толпа живая
И, с дороги нас сбивая,
Яркой свитой пламенеет.
(соблазны)
Слабы женщины душой,
Труден путь спасенья!
Кто разрушит сам собой
Хитрый ков прельщенья?!
На покатости крутой
Кто не спотыкался?
Ласк и лести суетой
Кто не увлекался?
- Спеши все время до рассвета
Использовать, блуждая меж огней;
Иди смелей: кто был у Матерей,
Тому нет в мире страшного предмета.
- И я готов принять участье в том.
По мне, вот лучший план для развлечений:
Поодиночке мы к огням пойдем,
Своих пусть каждый ищет приключений.
А чтобы нас опять соединить,
Светить малютка станет и звонить.
Эти несравненные
Вечно вдаль стремятся,
Страстным голодом томятся, -
Недоступные им снятся
Тайны сокровенные.
В путь идти ль? Стремиться ль смело?
Нет решимости для дела!
Он пошел, но по дороге
Замедляет шаг в тревоге;
Тщетно бьется он, как в сети,
Видит все в превратном свете,
Сам себя отягощая
И другим лишь жить мешая.
Так, ни жив ни мертв, тревожно,
Задыхаясь безнадежно,
Он терзается без меры,
Без отчаянья и веры.
Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной
Дитя, и муж, и старец пусть ведет,
Чтоб я увидел в блеске силы дивной
Свободный край, свободный мой народ!
(Моисей в пустыне)
Мессия
К зерцалу истины, сияющей и вечной,
Я, образ божества, приблизиться мечтал,
Казалось - я быть смертным перестал
В сиянии небес и в славе бесконечной;
Превыше ангелов я был в своих мечтах,
Весь мир хотел обнять и, полный упоенья,
Как бог, хотел вкусить святого наслажденья -
И вот возмездие за дерзкие стремленья:
Я словом громовым повержен был во прах!
О нет, не равен я с тобою,
Тебя я вызвать мог тоскующей душою,
Но удержать тебя я силы не имел:
Так мал я, так велик казался, - но жестоко
Ты оттолкнул меня; одно мгновенье ока -
И вновь я человек, - безвестен мой удел!
И вот вернулся я,-
Здесь вновь действительность и твёрдая земля,
Здесь смело с духами мой дух бороться будет
И в двух мирах себе двойную власть добудет!
Меня ли воскресить? Могу ли верить я?
А чудо - веры есть любимое дитя!
Стремиться в мир небес, откуда весть нисходит,
Не смею я; туда пути мне нет...
Да, мысль благая - посетить
Народ теперь, в весёлый час;
Но вам случалось приходить
И в дни беды, трудясь для нас.
Немало здесь стоит таких,
Которых ваш отец лечил:
От верной смерти спас он их
И нам заразу потушил.
- Ученый муж, ты многих спас;
Живи ж сто лет, спасая нас!
- Склонитесь лучше перед тем,
Кто учит всех и благ ко всем.
(что ты называешь меня благим?)
Приход твой мигом изменил картину:
Отец тебя показывает сыну,
Бегут, спешат, теснятся все вокруг;
Замолк скрипач, затихла пляска вдруг;
Проходишь ты - они стоят рядами,
И шапки вверх летят все тут!
Еще момент - и ниц они падут,
Как пред священными дарами.
Среди торжеств, увенчан всенародно,
Являлся я могучим, полным сил,
И власть мне было испытать угодно,
И я, не долго думая, решил
Седому старцу дать вздохнуть свободно.
(наместник Бога)
Не радостей я жду, - прошу тебя понять!
Я брошусь в вихрь мучительной отрады,
Влюблённой злобы, сладостной досады;
Мой дух, от жажды знанья исцелён,
Откроется всем горестям отныне:
Что человечеству дано в его судьбине,
Всё испытать, изведать должен он!
Я обниму в своём духовном взоре
Всю высоту его, всю глубину;
Всё счастье человечества, всё горе -
Всё соберу я в грудь свою одну,
До широты его свой кругозор раздвину
И с ним в конце концов я разобьюсь и сгину!
Вся скорбь людей скопилась надо мною:
Давно мне чуждым страхом я объят;
Но он был тот героя идеал,
Которого везде, благоговея,
Как бога, чтили! С юности сиял
Он царственной красой; великодушен
Он был, и брату старшему послушен,
И волю жен прекрасных исполнял.
Хочу родиться в лучшем смысле слова,
Жду не дождусь разбить свое стекло;
Но как вокруг я посмотрю, так снова
Боюсь: как будто время не пришло.
- Произойти на свет желал бы он.
Он говорил мне - как ни странно это, -
Что вполовину только он рожден.
В душевных свойствах нет в нем недостатка;
Лишь в годном, в осязательном нехватка.
Теперь ему стекло лишь вес дает;
Он воплощенья истинного ждет.
- Ты - истинный сын девы: существуешь,
Когда еще и быть не долженствуешь!
- Дня едва узрев свет милый,
К светлой жизни чуть рожден, -
Ты с высот во мрак унылый,
В мир скорбей уж устремлен!
- В пыли, в волнах, все рати в сборе
Идут на скорбь, на грозный бой.
Смерть для нас
В этот час -
Лозунг первый и святой!
- Ужас! Страшное решенье!
Смерть - желанный лозунг твой?
- Мне ль смотреть из отдаленья?
Нет, приму нужду и бой!
(Прекрасный юноша падает к ногам родителей. Лицо его напоминает знакомые черты, но вскоре телесное исчезает, ореол в виде кометы возносится к небу, а на земле остаются платье, лира и мантия.)
- Радость прошла моя,
Горе пришло за ней.
(из-под земли)
- Мать, не покинь меня
В царстве теней.
Древний род твой славен был!
Рано сам себя сгубил ты,
В полном цвете юных сил.
Ясно мир прозрев очами,
Ты сочувствовать умел,
Лучших жен владел сердцами,
Песни сладостные пел.
Ты помчался несдержимо,
Вдаль невольно увлечен;
Ты презрел неукротимо
И обычай и закон.
Светлый ум к делам чудесным
Душу чистую привел:
Ты погнался за небесным,
Но его ты не нашел.
Кто найдет? Вопрос печальный!
Рок ответа не даёт
В дни, когда многострадальный,
Весь в крови, молчит народ.
Апостолы
Тебя ввожу я с первого же шага
В весёлый круг. Вот буйная ватага:
Взгляни, как жить возможно без забот!
Для них - что день, то праздник настаёт.
С плохим умом, с большим весельем, в мире
Ребята скачут в танце круговом (12)
Одною он взмахнул рукой -
И вдруг я вижу зорким глазом
Двенадцать рук как будто разом.
Не натурален вид такой.
Архат
Вот средство возрожденья
Без чар, без денег, без леченья:
Уединись в глуши полей,
Руби, копай, потей за плугом
И ограничить тесным кругом
Себя и ум свой не жалей;
Питайся просто в скромной доле,
Живи, как скот, среди скотов
И там, где жил ты, будь готов
Сам удобрять навозом поле.
Поверь мне: в этом весь секрет
Помолодеть хоть в восемьдесят лет.
По мне, чем здесь в лесу царить уныло -
Не лучше ли тебе вернуться вновь
И бесконечную любовь
Вознаградить своей бедняжки милой?
Бодхисаттва
А вы, сыны небес и рая, -
Пусть вечно радует вас красота святая,
И ко всему, что есть и будет вновь,
Пусть проникает вас священная любовь,
И всё, что временно, изменчиво, туманно,
Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна.
Промчится всюду вашей славы гром;
Славней героев древности вы стали
Услышьте голос мой молящий!
Лишь тот блажен, кто может дать.
Что будет там, о том мне нет заботы;
Когда разрушишь этот свет легко ты, -
Пускай себе иной возникнет свет!
Здесь, на земле, живут мои стремленья,
Под солнцем, здесь, мои мученья
Готов ко всякому я чуду!
Я кинусь в шумный времени поток,
В игру случайностей, куда забросит рок,
И пусть страданье и отрада,
И пусть удача и досада
Причудливой промчатся чередой;
Кто хочет действовать - тот позабудь покой!
Судьба своих даров,
Заслуг не видя, не истратит!
Как наступит радость лета
И раскроется бутон -
Кто не будет восхищён
Исполнением обета?
Он все свои желанья
Уже осуществил; его высокий взгляд
Лишь ищет, на кого б излить благодеянья,
И счастье расточать даянья
Ему милей, чем богатейший клад.
Стремись же духом в волны! В море
И в даль и в ширь в его просторе,
Куда захочешь, можешь плыть.
Но не ищи высоких званий:
Стал человеком - и желаний
Нет боле: нечем больше быть.
Грезится мир вам здесь?
Что же, кто может - грезь!
Лозунг мой в этот миг -
Битва, победный крик!
Кто здесь рожден на свет,
Взросшие в бурях бед,
Волю куют в бою,
Кровь не щадя свою.
Их не смирить ничем,
Чистых душой!
Счастье да даст им всем
Ревностный бой!
Довольно места для великих дел
И на земле: зачем бежать отсюда?
Вперед же смело! Совершу я чудо:
Вновь дух во мне отвагой закипел.
Стань твердо здесь - и вкруг следи за всем:
Для мудрого и этот мир не нем.
Что пользы в вечность воспарять мечтою!
Что знаем мы, то можно взять рукою.
И так мудрец весь век свой проведет.
Грозитесь, духи! Он себе пойдет,
Пойдет вперед, средь счастья и мученья,
Не проводя в довольстве ни мгновенья!
Мария
Твой дух, о дева, надо мной парит,
Дух тихого довольства и порядка;
Устами матери тебе он говорит,
Чтоб чистой скатертью твой стол был устлан гладко,
И учит посыпать, узоры выводя,
Песком весь чистый пол каморки тесной.
О милая рука! Божественность твоя
Из хижины создать способна рай небесный!
А здесь!.. Святой меня объемлет страх!
Я не ушел бы, кажется, отсюда!
Лелеяла природа в легких снах
Здесь ангела, и вот - явилось чудо!
Дитя дышало в сладком сне,
И чистой творческою силой
Прекрасный образ в тишине
Расцвел, божественный и милый!..
Так ты меня сейчас, мой ангелок, узнала,
Когда перед тобой в саду явился я?
Где б ни был я, мне всюду остаётся
Она близка; везде она моя!
Завидую Христову телу я,
Когда она к нему устами прикоснётся.
Где нет его,
Там все мертво,
Там счастья нет,
Не красен свет.
Мой бедный ум
Смущен, молчит;
Мой бедный дух
Сражен, разбит.
Покоя нет,
Душа скорбит!
Ничто его
Не возвратит!
Лишь для него
В окно гляжу,
Лишь для него
Я выхожу.
Походка, стан,
Улыбка, взгляд,
Как талисман,
К себе манят.
Его речей
Волшебный звук,
Огонь очей,
Пожатье рук!
К чему, за ним
Стремится грудь;
К нему прильнуть
И отдохнуть!
Его обнять
И тихо млеть,
И целовать,
И умереть!
- Садись
Со мною рядом. Место есть тебе,
И этим мне ты место обеспечишь.
- Сперва позволь, царица, принести
Тебе присягу и поцеловать
Позволь меня подъемлющую руку.
Пускай в твоих владеньях безграничных
Я буду соправителем тебе,
Поклонником, защитником, слугою!
(царица небесная)
Блаженным хором окруженный,
Не узнает себя он сам,
Не чует жизни обновленной,
Но стал уже подобен нам.
Все узы, все земного мира
Покровы он уже сложил
И вот, в одежде из эфира,
Исполнен снова юных сил!
Но свет слепит его без меры:
Дай мне учить его, любя!
Женщина
У ног моих зияет бездна горная;
Всхожу я на вершину с думой светлою
И тучу покидаю, что несла меня
В дни ясные над морем и над сушею.
Не расплываясь, тихо отделяется,
Меня оставив, облако, и медленно,
Клубясь, оно к востоку вдаль уносится,
И взор за ним стремится с восхищением.
Плывет оно, волнуясь, изменяя вид,
И в дивное виденье превращается.
Да, это так: я различаю явственно
На пышном изголовье гор сияющих
Гигантский образ женщины божественной.
Юнона ль это, Леда ли, Елена ли?
Своим величьем взор она пленяет мой.
Увы! Она вдали уж расплывается,
Покоится бесформенной громадою,
Подобно льдистых гор верхам сияющим,
И отражает смысл великий прошлых дней!
А вкруг меня тумана струйка светлая,
Прохладою лаская, обвивается.
Взвилась она наверх - остановилась там
Прозрачной тучкой. Это ль чудный образ тот,
Великое, святое благо юности?
Души моей сокровища проснулися,
Любовь Авроры вновь восстала в памяти
И первый милый взгляд, не сразу понятый,
Всего потом дороже в мире ставший мне.
Как красота душевная, стремится вверх,
В эфир небес, чудесное видение,
Неся с собой часть лучшую души моей.
- Неохотно я
Великую ту тайну открываю.
Знай: есть богинь высокая семья,
Живущих вечно сред уединенья,
Вне времени и места. Без смущенья
О них нельзя мне говорить. Пойми ж:
То Матери!.. Они вам незнакомы,
Их называем сами нелегко мы.
Их вечное жилище - глубина.
Нам нужно их - тут не моя вина.
- Где путь к ним?
- Нет его! Он не испытан,
Да и неиспытуем; не открыт он
И не откроется. Готов ли ты?
Не встретишь там запоров пред собою,
Но весь объят ты будешь пустотою.
Ты знаешь ли значенье пустоты?
- Спаси её или горе тебе! Тягчайшее проклятие на голову твою на тысячи лет!
- Не в моих силах разрывать узы мстителя и снимать его затворы. Спаси ее! Но кто, скажи, ввергнул её в бездну погибели: я или ты? (Ева)
Поэт такую женщину выводит
В том виде, как пригодным он находит:
Ни зрелость ей, ни старость не грозит,
Ее все время аппетитен вид,
Ее ребенком похищают,
Старухой - женихи встречают;
Ну, словом, здесь преград обычных нет:
Не хочет знать уз времени поэт.
Кто обладает красавицей,
Чтобы владеть безопасно,
Прежде всего за оружье берись!
Ласковой речью добыл он ее,
Лучшее благо земное;
Но неспокойно владенье его:
Хитрый за нею ползет стороной,
Сильный стремится похитить ее.
Все покушенья умей отразить!
Но дьявола красотки - хоть признаться,
Не плохи - в героини не годятся.
Церковь
И что я сам? Ты можешь сделать мне
Всех верных слуг - врагами, эти стены -
Неверными: все царство перейдет
К победоносной и непобедимой.
И что ж осталось мне, как не предать
Во власть твою себя и все именье?
Дозволь тебя у ног твоих признать
Владеющей отныне всеми нами -
Царицею, вступившею на трон!
Мы смирно здесь живём,
А там, кто хочет, пусть себе дерётся!
Перевернись весь свет вверх дном -
Лишь здесь по-старому пускай всё остаётся!
(Ниневия перевернута)
Ах, промчался ряд годов, -
Было много женихов, -
Даром всё пропало!
Тщетно в танцах ты одним
Жала руки, а другим
Томный взор бросала. (Иез., Ос.)
Удастся ль что жене напрясть, -
Всё для себя спешит украсть
Да для любовников своих;
Получше ест, получше пьёт
И всё, что можно, отдаёт
Толпе любимцев: всё для них!
Молчать! Молчать! Послушайте меня!
Я, как известно, жить умею!
Ведь здесь влюбленных целая семья -
И всем доставить по порядку я
Им кое-что приятное имею.
На новый песенка покрой:
Вы петь припев должны за мной!
Оставь хоть Бога ты в покое!
Что было, нам не воротить;
Уж, видно, так тому и быть.
Ты начала теперь с одним,
Потом другой придет за ним.
А как до дюжины дойдет,
К тебе весь город побредет.
(12 апостолов)
Да, для цариц есть повсюду приют,
Даже в Аиде, во мраке его,
Сходятся с равными гордо они
И с Персефоною дружбу ведут.
(врата ада)
София
Но слух идет, что есть на свете твой двойник:
Тебя и в Трое, и в Египте видели.
В её объятьях рай небесный!
Пусть отдохну я на груди прелестной!
Её страданья чую я душой!
Беглец я жалкий, мне чужда отрада,
Пристанище мне чуждо и покой.
Бежал я по камням, как пена водопада,
Стремился жадно к бездне роковой;
А в стороне, меж тихими полями,
Под кровлей хижины, дитя, жила она,
Со всеми детскими мечтами
В свой тесный мир заключена.
Её и всю души её отраду
Я погубил и отдал в жертву аду!
Пусть будет то, что суждено судьбой.
Бес, помоги и сократи дни страха!
Пусть вместе, вместе в бездну праха
Она низвергнется со мной!
В одиночестве! В отчаянье! В страданиях долго блуждала она по земле - и вот теперь заключена, заключена в темницу на ужасные мучения, как преступница,- она, это несчастное, милое создание! Вот до чего дошло!.. В плену! В невыразимом мучении! Предана власти духов и бесчувственно осуждающего человечества!
Зачем бежать? Меня там стража ждёт...
Жить в нищете так тягостно и больно!
А совесть? Как не вспомнить всё невольно!
Так горько мне идти в чужой народ...
День? Скоро день? То день последний мой,
А мог бы стать днём свадьбы нам с тобой!
Смотри, мой друг, чтоб люди не узнали,
Что был ты у меня. Венок мой разорвали,-
Увы, беда стряслася надо мной!
Постой, ещё мы встретимся с тобой,-
Не в хороводе только, нет, едва ли!
Безмолвно дыханье своё затая,
Теснится толпа; их так много:
Вся площадь полна, вся дорога...
Я бежала сквозь дым и чад;
Близко, близко носилися
Боги в пламени гневные,
Страшно дивные образы;
Шли они, исполинские,
Огненной тучей одеты.
Видела я или грезилось
Только душе лишь испуганной
Чудо такое - не знаю я;
Но что ныне ужасное
Мне пред очами явилось -
Это я знаю и вижу.
Из бесчувственной пустыни
я, шатаясь, выхожу;
Вновь уснула б я охотно, -
так устала телом я.
Зачем ты, рок суровый,
Судил мне так смущать сердца мужей,
Что не щадят себя они самих
И ничего высокого! Враждуя,
Сражался, водили за собой
Меня герои, демоны и боги,
И с ними я блуждала по земле,
Смущала мир, потом смущала вдвое,
И ныне - втрое, вчетверо несу
Я бедствий ряд.
Созерцание
Что за блаженство вновь в груди моей
Зажглось при этом виде, сердцу милом!
Как будто счастье жизни юных дней
Вновь заструилось пламенно по жилам!
Начертан этот знак не бога ли рукой?
Он душу бурную смиряет,
Он сердце бедное весельем озаряет,
Он таинства природы раскрывает
Пред изумленною душой!
Когда же ясный месяц заблестит,
Меня сияньем кротким озаряя,
Ко мне слетают легкою толпою
С седой вершины влажного утёса
Серебряные тени старины,
И созерцанья строгий дух смягчают.
Для человека, вижу я теперь,
Нет совершенного.
Всю ночь на мокром камне пролежать,
К земле и небу простирать блаженно
Объятья, раздувать себя надменно
До божества и в самый мозг земли
Впиваться мыслью, - полною стремленья;
Всё ощущать, что в мир внесли
Все шесть великих дней творенья;
Внезапно гордой силой воспылав,
Не знаю, чем-то пылко упиваться
И, всю вселенную объяв,
В любви блаженной расплываться,
О смертности своей забыв совсем,
И созерцанье гордое затем
Вдруг заключить... а чем - сказать мне стыдно!
Ты в краткий час среди видений
Получишь больше наслаждений,
Чем в целый год обычных дней.
Ни песни духов бестелесных,
Ни дивный ряд картин чудесных
Не будут сном волшебных чар;
Ты будешь тешить обонянье,
И вкус, и даже осязанье -
Всё, всё тебе доставлю в дар!
Так фабрикуют мысли. С этим можно
Сравнить хоть ткацкий, например, станок.
В нём управленье нитью сложно:
То вниз, то вверх снуёт челнок,
Незримо нити в ткань сольются;
Один толчок - сто петель вьются.
Нирвана
Повсюду мрак и тишина.
Меж туч скрывается луна,
И лампа тихо угасает.
И верь, что счастье наше бесконечно:
Его конец - отчаянье для нас!
Нет, нет конца! Блаженство вечно, вечно!
Поймёшь ли ты, что я в пустыне здесь
Чудесной силой оживаю весь?
Лишь символ - все бренное,
Что в мире сменяется;
Стремленье смиренное
Лишь здесь исполняется;
Чему нет названия,
Что вне описания, -
Как сущность конечная
Лишь здесь происходит...
Тантра и йога
Вот знак другой. Он чувства мне иные
Внушает. Дух Земли, ты ближе мне, родней!
Теперь себя я чувствую сильней -
Снесу и горе я и радости земные.
Как будто бы вином живительным согрет,
Отважно ринусь я в обширный божий свет;
Мне хочется борьбы, готов я с бурей биться -
И в час крушенья мне ли устрашиться?
Всем существом, души всей мощным зовом
Я порываюсь к чувствам новым!
Явись, явись мне - я всем сердцем твой!
Пусть я умру - явись передо мной!
В буре деяний, в волнах бытия
Я подымаюсь,
Я опускаюсь...
Смерть и рожденье -
Вечное море;
Жизнь и движенье
И вечном просторе...
Так на станке проходящих веков
Тку я живую одежду богов.
Как много надо сил душевных; чтоб добраться
До средств лишь, чтоб одни источники найти;
А тут, того гляди, ещё на полпути
Придётся бедняку и с жизнию расстаться.
Не Сила ли - начало всех начал?
Пишу - и вновь я колебаться стал,
И вновь сомненье душу мне тревожит.
Но свет блеснул - и выход вижу смело,
Могу писать: "В начале было Дело"!
Часть вечной силы я,
Всегда желавшей зла, творившей лишь благое.
Надо
Умней, толковей тратить свой досуг,
Пока доступна жизни вся отрада.
Тьфу, пропасть! Руки, ноги, голова
И зад - твои ведь, без сомненья?
А чем же меньше все мои права
На то, что служит мне предметом наслажденья?
Когда куплю я шесть коней лихих,
То все их силы - не мои ли?
Я мчусь, как будто б ног таких
Две дюжины даны мне были!
Итак, смелей! Раздумье всё долой,
И прямо в шумный мир за мной
Спеши, надеждой окрылённый!
Кто философствует, тот выбрал путь плохой.
Но на полёт отважный свой
Ты не бери узлов с собой.
Вот я дыханьем огненным повею -
И мы поднимемся с поверхности земной:
Гнев неба над тобою!
Труба звучит;
Заколебались гробы;
Душа твоя
Из бездны праха
Для мук ужасных
Огня и ада,
Дрожа, встает!..
Свой лик пресветлый отвращают
Святые от тебя,
И руку протянуть тебе
Им, чистым, страшно!
И ты освобождаешь
Меня, мой друг, и к сердцу прижимаешь?
Ужель тебе не страшно быть со мной?
Да знаешь ли, кого ты, милый мой,
Освободил?
Каясь, нежные душой,
Взор к ней устремите,
Благодарно путь святой
К раю предпримите!
Что велишь ты, рад свершать
Каждый просветлённый;
О царица, дева, мать,
Будь к нам благосклонной!
Чу! Скрипят ворота неба!
Чу! Гремят колеса Феба!
Сколько шуму вносит свет!
Трубный звук гудит и мчится,
Слепнут очи, слух дивится,
Когда в подошве защекочет
У вас иль зазнобит в спине,
То знайте, что на вас влияет
Природа силою своей:
Струя живая возникает
Из глубочайших областей.
Когда мороз знобит вам тело
И не сидится что-то вам,
Вы в землю вкапывайтесь смело
И тотчас клад найдете там.
Так сам возьми лопату, бур и лом,
И возвеличен будешь ты трудом,
Причем душою снова ты воспрянешь.
Златой телец предстанет вновь тогда -
И всех, себя и близких, без труда
Вновь украшать алмазами ты станешь,
А камни те, играя и горя,
И красоту возвысят и царя.
- Дрожь - лучший человеческий удел;
Пусть свет все чувства человека губит, -
Великое он чувствует и любит,
Когда святой им трепет овладел.
- Спустись же вниз! Сказать я мог бы "Взвейся!"
Не всё ль равно? Действительность забудь
В мир образов направь отважный путь
И тем, чего давно уж нет, упейся!
Лей, луна, свой свет чудесный
На красавцев молодых!
Как супругов сонм прелестный,
Мы отцу представим их.
Мы прекрасных подхватили
Меж свирепых волн морских,
Отогрели, оживили
В камышах береговых,
Чтоб они нам за спасенье
Дали страсти наслажденье.
Если ты к поступкам нашим
Благосклонен в этот раз -
Жизнь бессмертную ты дашь им
Возле вечно юных нас.
Близко, близко на троне сидят
Оба, касаясь друг друга,
Колено к колену, плечо к плечу,
Рука с рукою, на пышных
Трона подушках
Нежатся вместе они.
Так, не стесняясь, величье царей
Тайную радость
Перед глазами народа
Смело готово раскрыть.
Вы в любовном алфавите,
Нежась, смысл найти хотите,
Праздно нежности твердите -
До того ли вам теперь?
Иль глухой грозы не чуешь,
Труб не слыша - торжествуешь?
Уж близка погибель, верь!
Менелай со всем народом
Против вас идет походом:
Будь готов на страшный бой!
Полезна ведь и хитрость на войне!
Ты лишь держись своей великой цели.
Ведь только б мы помочь ему сумели
И утвердили трон его в стране, -
Тогда пред ним лишь преклони колена,
И даст тебе он берег в виде лена.
Что? Как? Куда умчались? Неужели
Меня вы, дети, обманули? Ввысь,
На небеса с добычей улетели!
Затем-то вы у ямы здесь толклись!
Когда скалистые громады
Над бездной клонятся с высот,
Когда грохочут водопады,
Сверкают волны, пена бьет,
Когда, могуществом обильный,
Высокий ствол растет в зенит -
Все это - дар любви всесильной,
Что все рождает, все хранит!
Пусть вкруг меня гроза ярится,
Дрожат утесы, стонет бор, -
Журча любовно, все ж струится
Вода в ущелья с грозных гор,
А там - долину орошает;
Пусть молний блеск наводит страх:
Он атмосферу очищает,
Разрушив яд в её парах.
Все это - вестники любови,
Всех нас объемлющей, творя.
Прекрасная была когда-то далека,
Недостижима мне - теперь она близка.
За дело же смелей! Мне дивный ключ поможет;
Спасу её - тогда она моя вдвойне.
И бедный наш любитель наслажденья
Идет, быть может, на последний бой.
Что вне описания, -
Как сущность конечная
Лишь здесь происходит,
И женственность вечная
Сюда нас возводит.
Речь, логос
Когда есть ум и толк в словах у нас,
Речь хороша и без прикрас.
И если то, что говорится, дельно,-
Играть словами разве не бесцельно?
Да, ваши речи, с праздным блеском их,
В обман лишь вводят вычурой бесплодной.
Не так ли ветер осени холодной
Шумит меж листьев мертвых и сухих?
Когда в вас чувства нет, всё это труд бесцельный;
Нет, из души должна стремиться речь,
Чтоб прелестью правдивой, неподдельной
Сердца людские тронуть и увлечь!
А вы? Сидите, сочиняйте,
С чужих пиров объедки подбирайте -
И будет пёстрый винегрет
Поддельным пламенем согрет.
Когда таков ваш вкус - пожалуй, этим
Вы угодите дуракам и детям;
Но сердце к сердцу речь не привлечёт,
Коль не из сердца ваша речь течёт.
В науке сей
Легко с дороги сбиться: всё в ней ложно;
Так яду скрытого разлито много в ней,
Что с пользой различить его едва ли можно.
И вообще: держитесь слова
Во всём покрепче, каждый раз!
тогда дорога верная для вас
В храм несомненности готова.
Коль скоро недочёт в понятиях случится,
Их можно словом заменить.
Словами диспуты ведутся,
Из слов системы создаются;
Словам должны вы доверять:
В словах нельзя ни йоты изменять.
Кто хочет правым быть и языком владеет,
Тот правым быть всегда сумеет.
Звукам сладостным внемлите,
Старых сказок бросьте бред;
О богах речей не длите:
Их давно уж больше нет!
Вас никто не понимает;
Дань нам высшая нужна:
Та лишь речь сердца пленяет,
Что от сердца ведена.
Чаша
Но что там за сосуд? Он мощно, как магнит,
Влечёт меня к себе, блестящий, милый взору!
Так сладко нам, когда нам заблестит
В лесу луна в ночную пору.
Привет тебе, единственный фиал,
Который я беру с благоговеньем!
В тебе готов почтить я с умиленьем
Весь ум людей, искусства идеал!
Вместилище снов тихих, непробудных,
Источник сил губительных и чудных,-
Служи владельцу своему вполне!
Не пировать уж мне, тебя опорожняя,
Не изощрять мой ум, узор твой объясняя!
Хмелён напиток мой, и тёмен зелья цвет:
Его сготовил я своей рукою,
Его избрал всем сердцем, всей душою.
В последний раз я пью и с чашей роковою
Приветствую тебя, неведомый рассвет!
Вас кружкой лучшего питья
Народ признательный дарит,
И громко здесь желаю я:
Пусть грудь она вам освежит,
И сколько капель чистых в ней -
Дай бог вам столько светлых дней.
Ему, умирая, вручила
Любимая кубок златой.
И стал ему кубок заветный
Дороже всего с этих пор;
Он пил - и слезой чуть заметной
Средь пира туманился взор.
И роздал король пред кончиной
Наследникам все города;
Но кубок - лишь кубок единый -
Оставил себе навсегда.
Морские валы грохотали
Под башней, бушуя у скал;
Меж рыцарей, в дедовском зале,
Прощаясь, король пировал.
Наполнивши влагою пенной
Свой кубок он выпил до дна
И бросил тот кубок священный
Туда, где шумела волна.
Он видел, как кубок, волною
Подхвачен, черпнул и пропал;
И очи покрылися тьмою -
И пить он и жить перестал.
Апокалипсис
Целительный напиток был готов.
И стали мы лечить. Удвоились мученья:
Больные гибли все без исключенья,
А выздоравливал ли кто,
Спросить не думали про то.
Вот наши подвиги леченья!
Средь этих гор губили мы
Страшней губительной чумы!
Я сам дал тысячам отраву:
Их нет - а я живу... И вот -
В моём лице воздал народ
Своим убийцам честь и славу! (чаша)
О, дайте крылья мне, чтоб улететь с земли
И мчаться вслед за ним, в пути не уставая!
И я увидел бы в сиянии лучей
У ног моих весь мир: и спящие долины,
И блеском золотым горящие вершины,
И реку в золоте, и в серебре ручей.
Ущелья диких гор с высокими хребтами
Стеснить бы не могли стремления души:
Предстали бы моря, заснувшие в тиши,
Пред изумлёнными очами. (новый мир)
Сударыня, повсюду, в целом свете
Свидетелей достаточно двоих,
Чтоб истину упрочить. (Откр.11)
Я слышу крики в толкотне:
"Сам император наш в огне!"
О, если б лгала эта весть!
Он гибнет! Двор с ним гибнет весь!
О, будьте прокляты, кому
Пришла та мысль - внушить ему,
Чтоб он, владыка наш и князь,
В смолистый хворост облачась,
Под этот дикий рёв и вой
Пришел нас всех сгубить с собой!
Пылает лес, огонь гудит
И языками вверх бежит
И лижет доски потолка.
Всё, всё сгорит наверняка!
Нет меры горю. Чем помочь?
Кто нас спасет? В одну лишь ночь
Вся роскошь пышного двора
Золою станет до утра!
Из угольев и тьмы скалистый фон
Весь тлел огнями. Без числа, без меры
Из бездны здесь и там, со всех сторон,
Огни, дрожа, взлетали и взвивались
И наверху в обширный свод сливались,
И огненный - то предстоял очам,
То исчезал из виду дивный храм.
И видел я народов тьмы покорных,
Сквозь даль спиральных пламенных колонн
Теснившихся, чтоб окружить мой трон
И преклониться.
Тьма
О, счастлив тот, кому дана отрада -
Надежда выбраться из непроглядной тьмы!
Что нужно нам, того не знаем мы,
Что ж знаем мы, того для нас не надо.
А я - лишь части часть, которая была
В начале всё той тьмы, что свет произвела,
Надменный свет, что спорить стал с рожденья
С могучей ночью, матерью творенья.
Но всё ж ему не дорасти до нас!
Уносим обломки созданья
В ничтожества тьму
И чем та область мрака не богата!
Да, не одних каменьев там и злата
Довольно - есть и вин большой запас.
Но лишь мудрец их вынесет оттуда;
При свете видеть это всё не чудо.
А мрак всё тайной делает для нас.
Что пользы, если б мы
Все это знали? Рождены средь тьмы,
Тьме родственны, среди уединенья
Живем мы, незнакомые другим,
Себе почти неведомы самим.
Здесь для путника ночного
Лишь игра лучей средь тьмы;
Но, как духи, мненья мы
Справедливого, иного.
О, если бы мне магию прогнать,
Забыть все заклинанья, чар не знать,
Лицом к лицу с природой стать! Тогда
Быть человеком стоило б труда!
И я им был, пока, во тьме бродя,
Себя и мир не проклял дерзко я!
Теперь весь воздух чарами кишит,
И этих чар никто не избежит.
Пусть светел и разумен ясный день,
Но в сети снов нас ловит ночи тень;
Жизнь
И где же вы, сосцы природы, - вы,
Дарующие жизнь струёю благодатной,
Которыми живёт и небо и земля,
К которым рвётся так больная грудь моя?
Вы всех питаете - что ж тщетно жажду я?
С породой глупою звериной и людскою
Бороться иногда мне не хватает сил -
Ведь скольких я уже сгубил,
А жизнь течёт своей широкою рекою.
Да, хоть с ума сойти, - всё в мире так ведётся,
Что в воздухе, в воде и на сухом пути,
В тепле и в холоде зародыш разовьётся,
Воспрянь, земнородный, могучий!
Мир новый, чудесный и лучший
Создай в мощном сердце своем;
С душой обновлённой
Ты новую жизнь начинай, просветлённый,
И новую песнь мы тебе воспоём!
Каждый клок земли годится,
Чтобы жизнь цвела на нем;
Чуть лишь щель в скале родится,
Глядь - в ней карлик или гном.
Карлик с карлицей прилежной
Мирно жизнь ведут свою,
Как образчик пары нежной:
Верно, было так в раю.
И свою мы хвалим долю,
Эту гору населя.
И восток и запад вволю
Оделяет мать-земля.
Я целый край создам обширный, новый,
И пусть мильоны здесь людей живут,
Всю жизнь ввиду опасности суровой,
Надеясь лишь на свой свободный труд.
Среди холмов, на плодоносном поле,
Стадам и людям будет здесь приволье;
Рай зацветет среди моих полян,
А там, вдали, пусть яростно клокочет
Морская хлябь, пускай плотину точит:
Исправят мигом каждый в ней изъян.
(творец)
Смерть
"Нужда!" - вдали печально раздалось,
И слово "смерть", как эхо, донеслось.
Глуха их речь, волшебна их семья...
Не вырвался еще на волю я!
О, как завиден жребий благодатный,
Того, кто, лавры заслужив в бою,
С победою встречает смерть свою.
Ну что, костлявая? Теперь узнала ты?
Узнала, пугало, царя и господина?
Махну рукой - и все твои скоты
И ты сама - всё прахом, образина!
Не уважаешь красный мой камзол?
Петушьего пера узнать не можешь?
Иль я, закрыв лицо, сюда пришел?
Я умираю. Так легко сказать,
А умереть легко вдвойне.
(смерть вторая)
Вино
Да здравствует вино! Да здравствует свобода!
Вино на древе рождено;
Стол деревянный даст вино.
(дерево познания - лоза)
- Воскрес ты, винный мех на дряхлых двух ногах?
- Я часто воскресал, но первый раз так славно!
Грех
Каким мне черным ни казался грех,
Я все его чернить была готова!
Все будто так, но грех один:
В душе ты не христианин.
(все, что не по вере, грех)
Когда впервые грех родится,
Себя таит он в первый миг:
Под кровом ночи рад он скрыться
И закрывает грозный лик;
Тогда убить его не поздно.
Но скоро, скоро грех растет,
Средь бела дня открыт идет;
Лицо его не меньше грозно,
Но чём лицо его страшней,
Тем яркий свет ему нужней.
Народ Эллады - хоть и дрянь народ,
Но возбуждать он чувственность умеет,
К грешкам веселым он людей влечет;
На наших - мрак все как-то тяготеет.
Огонь
Вон в ризнице церковной под окном
Блестит огонь лампады: то затихнет,
Слабей, слабей, то снова ярко вспыхнет,
То вновь замрет - и мрак густой кругом,
В душе ж моей давно огонь не блещет.
Не так ли в нас высокие стремленья -
Лелеют часто гордые желанья
И раскрывают двери исполненья,-
Но сразу мы в испуге отступаем,
Огнем объяты и полны смущенья:
Мы светоч жизни лишь зажечь желаем,
А нас объемлет огненное море.
Любовь тут? Гнев ли? Душно; мы страдаем;
Нам любо, больно в огненном просторе;
Но ищем мы земли - и пред собою
Завесу снова опускаем в горе.
Не будь топлива,
Что греет живо,
Тогда бы чуда
С небес мы ждали,
Чтоб ниспослали
Огня оттуда.
Смотрите ж: я рассеял вкруг
Мой лучший дар из щедрых рук.
То здесь, то там над головой
Сверкнет огонь, что брошен мной:
От одного к другому - прыг,
То медлит, то умчится вмиг,
И только изредка столбом
Взойдет над чьим-нибудь челом, -
У большинства ж, едва зажжён,
Сейчас же грустно гаснет он.
Твой жезл пригоден для того,
Ты дай на время мне его:
Его я в пламя погружу.
Ну, бойтесь, маски, я грожу!
Трещит мой жезл, сверкает он
И мечет искры, раскалён.
Кто слишком близко подойдет -
Того безжалостно сожжет.
Вокруг водить я буду им.
Все волны проникнуты чудом огнистым;
Дробясь, они искрятся пламенем чистым,
Сверкают, колышутся, плещут огнем;
Тела засияли во мраке ночном;
Все море великое пламя объяло.
Хвала же Эроту: он жизни начало!
...Огонь блестящий и трескучий,
Громадный, яркий и могучий,
Какой мечты лишь создают.
Пылает сердце, печень и башка!
Вот сверхчертовский элемент! Досада!
Язвит гораздо злей, чем пламень ада!
Недаром ваша скорбь так велика,
Несчастные влюбленные! Вы шею
Себе готовы из-за пустяка
Свернуть, следя за милою своею!
(Любовь)
Пламень священный!
Кто им объят -
Жизни блаженной
С добрыми рад.
Пробуждение
Пусть текут часы забвенья,
Грусть и радость устраня;
Близко время исцеленья,-
Верь же вновь сиянью дня!
Достижимы все стремленья;
Посмотри: заря ясна!
Слабы цепи усыпленья,-
Сбрось же, сбрось оковы сна!
Меж медлительной толпою
Будь творцом отважных дел!
Всемогущ, кто чист душою,
Восприимчив, быстр и смел.
Весь пламенем объят, могучих сил
Почувствовал в себе я пробужденье,
Когда грозило мне уничтоженье:
То был мираж, но как велик он был!
О славе, о победном шаге смелом
Я грезил... Что преступно упустил -
Я возмещу теперь отважным делом!
Город
Знай, что в городе ты оставил следы твоего кровавого греха.
(город кровей)
Столицу ты построишь. В ней дома
Тесниться будут; узких улиц тьма
Лепиться будет криво, грязно, густо;
В средине - рынок: репа, лук, капуста,
Мясные лавки; в них лишь загляни -
Жужжат там мухи жадными стадами
Над тухлым мясом. Словом, перед нами
Немало вони, много толкотни.
В другой же части города, бесспорно,
Дворцов настроишь, площади просторно
Раздвинешь; вне же городской черты
Предместья вширь и вдаль раскинешь ты.
И наблюдать ты станешь, как теснятся
Повсюду люди, как кареты мчатся,
Как озабоченный народ
Спеша по улицам снует;
А сам проедешь - вмиг заметит
Тебя толпа, с почетом встретит;
Ты будешь центром их...
(Каин)
...Со свода истекает,
Ярясь бурливо, пламени поток;
А сзади город огненный сверкает
В пожаре вечном, страшен и высок.
Деньги
Разочек сыграй
Со мною и дай
Набиться карману!
Без денег шабаш;
А денег мне дашь -
Я умником стану!
У нас вот денег нет;
Здесь, на полу, кто находить их будет,
Но мудрость их из-под земли добудет.
Войдите в тьму пещер глубоких: там
В кусках, в монетах золото сверкает;
А кто его из бездны извлекает?
Дух выспренний, природой данный нам,
И эти лоскутки как деньги захотят
Взять воинство мое и мой придворный штат?
Дивлюсь! Пусть будет так, коль это всё не ложно.
Эдем
- Ум, смутися по словам!
Ложный вид предстань очам!
Будьте здесь и будьте там!
(Все останавливаются, в изумлении глядя друг на друга.)
- Где я и что со мной? Ах, что за сад прелестный!
- Что вижу я? Лоза!
- И виноград чудесный!
- Боюсь, придется мне краснеть пред господином!
- Краснеть? - Ни пред одним на свете властелином!
Так вечерком у нас в саду
Я с нею вас сегодня жду.
- Так ты меня сейчас, мой ангелок, узнала,
Когда перед тобой в саду явился я?
- Вы видели, что я потупилась сначала.
Смутилась я: мне это в первый раз.
Насчет меня нигде не говорят дурного.
Уж не нашел ли он - я думала о вас -
Во мне бесстыдного чего-нибудь такого,
Что прямо так решился подойти,
Игру с такой девчонкой завести.
Милый, спустися! Тут
Будешь ты с нами,
Здесь на скалах растут
Лозы с кистями,
Яблоков плод златой
Свесился ниже.
В милой земле родной,
Милый, живи же!
(Песнь Песней)
Зацветет здесь сад чудесный -
Лишь раскройте нам кошницы;
Одинаково прелестны
И товар и продавщицы.
К вам, прелестнейшему хору,
Мы поближе подойдем
И товаров наших гору
Рядом с вами разберём.
Под весёлою листвою,
Что в беседках здесь растет,
Всяк найдет перед собою
Почки, листья, цвет и плод.
Плод
Пусть цветы - глазам отрада,
Вам их свойственно любить;
Но плодов отведать надо:
В них нельзя обману быть.
Подходите ж, покупайте,
Выбирайте, что вкусней!
О цветках стихи слагайте;
Плод вкушайте поскорей!
Своими ли глазами вижу я
Тебя, источник красоты волшебный?
Твоя ли жизни полная струя
Влилась мне в душу, как поток целебный?
Мой страшный поиск дивный плод мне дал:
Весь мир мне был ничтожен, непонятен;
Теперь, когда твоим жрецом я стал,
Впервые он мне дорог, благодатен,
Незыблем, прочен! Лучше пусть лишусь
Дыханья жизни, чем теперь решусь
С тобой расстаться?
Судьба
Сколько праздников прошло, -
Счастье не дается;
В танцах, фантах, как назло,
Нам судьба смеётся.
Нитка ходит, нитка вьется -
Всем назначены пути:
Никому не удается
Круг заветный перейти.
В мире всё перевернется -
Стоит обо мне забыть,
Дни проходят, время льется:
Вечный ткач мотает нить.
Горечь, желчь воздать сумею
Я за сладкий миг отрады;
Не торгуйся: нет пощады!
По грехам и месть злодею!
Нравственность
Ведь нравственным ушам всегда обидно
То, что приятно нравственным сердцам!
Старо, но вечно верно слово мудрое,
Что стыд с красой по-дружески, рука с рукой,
Вовек не шли по полю жизни светлому.
Глубоко в них таится злая ненависть:
Когда они сойдутся на пути своем -
Спиной тотчас друг к другу обращаются,
И каждый вновь идет своей дорогою:
Печально - стыд, краса - с надменной гордостью.
Спасение
Кто раз спасен, - быть может, навсегда
Спасется.
О, пусть они страшатся! Страха нет во мне -
Лишь горе! Но когда спасенье знаешь ты -
Благодарю: возможно часто мудрому,
Что невозможно прочим. Говори скорей!
Говори же, расскажи же, как уйти нам от ужасных
Петель злых, убором страшным охватить уже готовых
Наши шеи. Горе, горе! Мы предчувствуем в испуге
Задушенье и погибель, если нас ты не избавишь.
Любовь
Когда я чувством нежным
Томлюсь, назвать его хочу,
Порывам бурным и мятежным
Напрасно имени ищу,
И мыслью мир весь облетаю,
И высшие слова хватаю,
Какие лишь найти могу,
И называю пыл сердечный
Любовью вечной, бесконечной,-
Ужель тогда, как бес, я лгу?
Верх чудес:
Дрянная похоть, пыл любовный, дикий
Тебя смутили, прокопченный бес!
Всем жертвовать из-за пустого дела
Ты, опытный, разумный, был готов!
Да, глупость немала: в конце концов
Она тобою даже овладела!
Мирный царит покой
В недрах горы крутой;
Львы, здесь бродя меж гор,
Шлют нам приветный взор,
Кротко священный чтут
Чистой любви приют.
(святая святых)
Вечный блаженства жар,
Верной любви разгар,
Скорби кипучей власть,
Бурная к Богу страсть!
Стрелы ль пронзят меня,
Копья ль сразят меня,
Палицы ль бьют меня,
Молнии ль жгут меня, -
Пусть все ничтожное
Сгинет, как ложное,
Пусть лишь живет всегда,
Пусть, как небес звезда,
Ярко блестит одно
Вечной любви зерно!
(Песнь Песней: сильна как смерть, пламя весьма сильное...)
Тесно сроднилась там
С духом стихия:
Ангел не снял бы сам
Цепи земные.
Связь двух природ тесна, -
Дух отягчает;
Только любовь одна
Их разлучает.
|
|
Связаться с программистом сайта.