Lib.ru : Али Сибт Ибн аль-Фарид. Украшенное вступление к Дивану Ибн аль-Фарида

Али Сибт Ибн аль-Фарид

Украшенное вступление к "Дивану"

Памяти деда

0x01 graphic

Перевод с арабского на английский

Т. Эмиль Хомерин

Возможно, самой важной фигурой в сохранении и передаче поэтического и религиозного наследия Ибн аль-Фарида был Абу аль-Хасан Нур аль-Дин `Али аль-Мисри. Последующие поколения обычно называли его Сибт Ибн аль-Фаридом, указывая этим на прямое происхождение `Али от поэта - внук по линии матери (сибт). Однако другие детали жизни `Али скудны: нам еще предстоит обнаружить даты его рождения и смерти или личность его отца. Сообщалось, что `Али был шейхом мечети в Каире и, по-видимому, человеком немалой важности, расцвет деятельности которого пришелся на конец VII/XIII и начало VIII/XIV веков. В одном из своих сочинений `Али упоминает дату 735/1334 год, поэтому крайне маловероятно, что он лично знал своего знаменитого деда, который умер столетием ранее.¹ Возможно, это была одна из причин, побудивших `Али собрать и отредактировать Диван своего деда. `Али собрал некоторые стихи, переданные от сподвижников Ибн аль-Фарида, но большую часть стихов он цитировал на основании сборника, составленного одним из сыновей Ибн аль-Фарида, Камал ад-Дин Мухаммадом (ум. 689/1290). `Али также ссылается на дядю как на свой основной источник для большей части материала, составляющего предисловие к стихам. Это Вступление, известное как Дибаджат (Украшенное вступление), содержит ценную информацию о биографии Ибн аль-Фарида, сборнике его стихов и краткую защиту его религиозных убеждений. В основном же это предисловие представляет собой повествование о духовной жизни Ибн аль-Фарида, с особым акцентом на вдохновенные состояния поэта и приписываемые ему чудеса.

С чувством благоговения и смирения `Али заявляет, что он сохранил это повествование о чудесах Ибн аль-Фарида и его прекрасной внешности для того, чтобы его предисловие могло служить "памятью о славных деяниях отцов и дедов". Таким образом, главной целью `Али было составление жития, и поэтому он построил свое Вступление вокруг нескольких центральных религиозных событий, связанных с его дедом.

`Али начинает с духовного беспокойства Ибн аль-Фарида в юности и его последующего мистического пробуждения при участии одного из святых Аллаха, переодетого в торговца зеленью. Затем следует его мистическое пробуждение, совершённое одним из святых Божьих, скрывавшимся под видом этого торговца. Далее `Али упоминает о пятнадцатилетнем пребывании своего деда в Мекке, где его другом стал свирепый лев, и о возвращении Ибн аль-Фарида в Каир, чтобы похоронить своего духовного наставника, - среди чудесных событий, указывающих на святость его учителя. Это побуждает `Али рассказать ряд историй, касающихся мистических состояний его деда и его знаменитой "Поэмы о пути", которая стала фактором религиозного и политического спора, возникшего во времена жизни `Али. Хотя `Али приводит некоторые детали этого спора, его основное внимание остается сосредоточенным на благочестии и мистических озарениях Ибн аль-Фарида. `Али излагает различные чудеса, явленные его дедом в Каире, уделяя особое внимание тому, как Ибн аль-Фарид избегал духовного и творческого компромисса, активно уклоняясь от контактов с султаном Египта и его двором. В заключение `Али приводит два различных описания последних часов и смерти своего деда, а также пространное описание его похорон, погребения и необычных событий, сопровождавших эту торжественно-печальную церемонию.

В заключении `Али утверждает, что передал свои материалы от дяди и других надежных лиц, некоторых из которых он называет. Кроме того, форма и содержание предисловия `Али совпадают с его утверждением о прямой передаче, поскольку Вступление в значительной степени состоит из того, что претендует на дословные цитаты либо Камаль аль-Дина Мухаммада, либо самого Ибн аль-Фарида. `Али переплетает эти обширные цитаты с собственными комментариями, написанными в основном простым арабским стилем, что, возможно, придавало повествованию достоверный характер. Тем не менее, хотя `Али подробно описывает многочисленные чудеса, совершённые его дедом, он никогда прямо не называет Ибн аль-Фарида святым (вали) и не утверждает, что тот был наделён святостью (валайя/вилайя), возможно, опасаясь обвинений в корысти или кумовстве. Однако рассказы о чудесах Ибн аль-Фарида, его сновидческих встречах с пророком Мухаммадом и встречах с другими мистиками создают несомненно святую ауру вокруг поэта, что фактически подтверждает его статус святости. Последующие поколения читали это Вступление перед Диваном Ибн аль-Фарида, и во многих позднейших упоминаниях о нём открыто провозглашалась его святость. То, что большинство этих утверждений в некоторой степени основывались на Вступлении, свидетельствует об успешной попытке `Али причислить своего деда к числу друзей Аллаха среди святых.'

Текст и перевод

Нижеследующий перевод Украшенного вступления основан на арабском тексте в издании Махмуда Ибн аль-Фарида Диван (19-44). Однако я внес незначительные исправления и дополнения, основываясь на нескольких старейших рукописях, содержащих этот текст, и сверил их с комментарием ан-Набулуси; эти источники приведены в библиографии.

Т. ЭМИЛЬ ХОМЕРИН

Али Сибт Ибн аль-Фарид
"Украшенное вступление к Дивану" (Дибаджат аль-Диван)

Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!

Хвала Аллаху, Который отличил Своего величайшего возлюбленного, Мухаммада, даровав ему степень "на расстоянии двух луков или ближе" - и соединил его благородное имя с самым возвышенным из Своих прекрасных имён. Свидетельствую, что нет Бога, кроме Единого Аллаха, без сотоварищей, Он хранитель Своих рабов, возлюбленный Своих поклоняющихся, и что наш господин Мухаммад - Его раб, посланник, возлюбленный и избранный друг!³ Да благословит его Аллах, его благородное семейство, его верных сподвижников и халифов, его братьев среди пророков и его последователей среди святых - благословением, чьи благоухающие дыхания распространятся над их чистыми душами и чье изобилие щедро прольётся на них, как явно, так и скрыто⁴. Да дарует Он им мир!

Так говорит этот бедный грешник, сознающий свои прегрешения, и внук, черпающий воду из реки милостей своего Господа, - шейха Ибн аль-Фарида по материнской линии, в надежде на безграничную щедрость своего Господа, да простит Аллах его промахи и грехи и да снизойдет на него Его милость:

Я изучил копии Дивана нашего шейха Ибн аль-Фарида - да благословит Аллах и приветствует его сердце и подарит ему радость при одном взгляде на него! - и заметил, что переписчики не понимали некоторых выражений, а также не улавливали игру слов [джинс], встречающуюся в стихах, и потому ошибались в передаче, теряя смысл и не возвращаясь к первоисточнику. Поэтому я взываю к Аллаху о наставлении и помощи в правке этого благословенного текста, дабы следовать его словам точно, опираясь на экземпляр, что хранится у меня, верно переданный с первоисточника, чьи страницы свободны от искажений и ошибок. Я получил его от его сына, моего учителя, шейха Камал ад-Дина Мухаммада - да соединит Аллах их обоих перед Ним на троне искренности: как прекрасно это место! Я прочитал его перед ним внимательно и с верностью, ведь нередко слышал, как он сам декламировал его сладостнейшим голосом. Он сообщил мне, что читал и слышал его именно в таком виде от своего отца, шейха, и что в нём ничего не пропущено, кроме одной оды.

Его отец сочинил эту оду в период духовного уединения в Хиджазе, среди гор и долин Мекки. Жители Мекки учили ей своих детей в школах, где изучали Коран, и они пели ее перед рассветом с минаретов. Однако она не вошла в Диван, потому что шейх создал её в Хиджазе, тогда как диктовал свой Диван уже позже, в Каире, где жил после возвращения из своего уединения. Его сын сказал мне: "Я много лет пытался отыскать эту оду, но не нашёл её ни у одного из сподвижников шейха. Всё, что я помню, - это её начальный стих:

Сверкнула ли молния

на склоне долины, или вуаль упала

с сияющего лица Лейли?

Его сын - да смилуется над ним Аллах - взял с меня обещание усердно искать эту оду, чтобы я смог собрать её вместе с другими стихами шейха в должным образом составленном сборнике. Я приложил к этому все усилия, но не увидел эту оду записанной, ни услышал её от кого-либо, хотя взял на себя труд искать её в течение сорока лет. Тем временем я избрал наилучший способ восполнить этот стих, чтобы создать новую касыду: я размышлял над наилучшими строками в одах Шейха и извлек из них самые прекрасные из его изящных образов. Но прошу снисхождения у тех, кто когда-либо встретит моё добавление - пусть они будут милостивы и сохранят деликатность, ибо как бы я мог создать такую поэзию? Разве может хромая лошадь сравниться со скакуном чистых кровей? Так просим мы прощения у Аллаха и молим, чтобы Он ради любви к шейху направил нас к его подлинным словам! Но - хвала Всевышнему Аллаху! - это добавление не отклонилось от сути сохранённого стиха. И всякий раз, когда я слышал своё сочинение, я повторял слова: "О, если бы мой народ знал..."⁵Ибо я поместил свою импровизированную касыду в этот список Дивана после завершённых од шейха, сделав её последней среди них - хотя она могла бы гордиться своим местом - чтобы она служила печатью его сестринским стихам и приносила покой сердцу того, кто её услышит. И тогда я нашёл ту самую оду, текст которой отсутствовал в Диване. Я поместил её в конце этого исправленного варианта, предварив рассказом о её возвращении - о том, как, закатившись, она вновь взошла, чтобы озарить светом свои весенние стойбища!⁶

Его сын [Камаль аль-Дин] сообщил мне, что он сверил свой вышеупомянутый экземпляр Дивана с тем, что был написан рукой самого Шейха - да будет доволен им Аллах. Однако Ибн Шейх аш-Шуюх одолжил у него последний, поклявшись вернуть, но отправился в путешествие, не отдав его. Шейх Абу аль-Касим аль-Манфалути сообщил мне, когда приехал в Каир из Манфалута в 735 году хиджры [1334 г.], что у него с собой в Каире находится эта недостающая рукопись. Эта рукопись перешла к нему по наследству от предков, которые получили её от шейха Сафи аль-Дина Ибн Аби аль-Мансура.⁸ Он пообещал мне, что принесёт её мне, но уехал в аль-Манфалут, не сделав этого. Мне рассказывали, что у этого шейха есть обитель и суфийская гостиница [завия] в области Манфалут и что он хорошо известен там своим духовным авторитетом.⁹

Итак, копия, которую создал я, становится третьей и прямой наследницей тех первых двух [рукописей] с точки зрения их достоверности, и дарует Аллах успех в праведном деле и наставляет на путь истинный. Я также записал в её предисловии некоторые из самых удивительных и знаменитых чудес Шейха, а также дал описание его благородного облика - одного из прекраснейших, созданных Аллахом. Тот, кто постигнет смысл слов Шейха, будет ведом его духовным знанием к его мистической ступени. Ибо тот, кого избрал Всевышний Аллах для Своей любви и близости, распознает возлюбленного среди себе подобных. Сделал Аллах тех, кто любит Его, хранителями Его сокровенных тайн и сокровищницами: "Он любит и которые любят Его".¹⁰

Итак, господин мой, его вышеупомянутый сын - да будет милостив к нему Аллах - сказал мне:

Шейх - да будет доволен им Аллах - был среднего телосложения, с очень красивым лицом и здоровым румянцем. Когда он участвовал в сам и впадал в экстатическое состояние, его лицо становилось ещё прекраснее и светлее, а пот струился по всему его телу, пока не стекал под ноги на землю. Я не видел ни среди арабов, ни среди иноплеменников человека столь же красивого облика - и среди всех людей именно я больше всего похож на него внешне.

Он обладал светом, скромностью, величием и внушающим почтение достоинством. Когда он приходил на собрание, над присутствующими воцарялись тишина и благоговейный покой. Я видел, как на проповедях присутствовали выдающиеся учёные-правоведы, странствующие дервиши, судьи и знатные государственные мужи - эмиры, визири и предводители народа; и все они относились к нему с высочайшим уважением и смирением: обращаясь к нему, они говорили с таким почтением, как будто обращались к великому царю. Когда он шёл по городу, люди стекались к нему, стремясь получить от него благословение [барака] и прикоснуться к нему, чтобы поцеловать его руку. Но он не позволял этого - вместо того просто здоровался с ними за руку. Его одежда была изысканной, аромат - благоуханным. Он щедро тратился на тех, кто приходил к нему, отличаясь великодушием. Никогда он не унижал себя поисками земных благ и не принимал ничего ни от кого. Султан Мухаммад аль-Малик аль-Камиль - да смилуется над ним Аллах - послал ему тысячу динаров, но шейх вернул их обратно. Тогда султан предложил ему приготовить для него могилу рядом с усыпальницей своей матери в купольном мавзолее имама аш-Шафии - да будет Аллах доволен им, но шейх отказался. Затем султан попросил разрешения построить для него отдельное святилище, но и это вызвало у шейха внутреннее неудобство и нежелание.¹¹

[Я, `Али], поведаю обо всём этом в надлежащем месте. Его сын - да смилостивится над ним Аллах - сказал: "Я слышал, как Шейх - да будет доволен им Аллах - говорил:

`Когда я только начал своё духовное уединение, я испрашивал разрешения у своего отца и затем поднимался в Оазис Несчастных [Вади аль-Мустад`афин] на вторую гору каирского хребта Мукаттам, где и оставался, скитаясь днём и ночью. Затем я покорно возвращался к моему отцу из почтения к нему и его сердцу. В то время мой отец был помощником правителя Каира и Фустата, аль-`Азиза аль-Ханафи, и мой отец был одним из великих знатоков религии и благочестивых деятелей.¹²Он был бы вне себя от радости, если бы я вернулся к нему, и заставлял бы меня сидеть рядом с ним как в суде, так и на занятиях. Но затем я вновь начинал тосковать по духовному уединению, снова испрашивал у него позволения и возвращался к скитаниям. Я делал так много раз, пока моего отца не пригласили занять пост верховного судьи, но он отказался от этой должности и оставил судебную систему. Он удалился от общественной жизни и всецело посвятил себя Всевышнему Аллаху в мечети аль-Азхар, где и оставался до своей смерти - да помилует его Аллах.¹³ Затем я вернулся к уединению и скитаниям, следуя мистическим путём к истине, но я не обрёл ни капли просветления.

`Однажды я прекратил скитания и вернулся в Каир, где вошёл в медресе Суйуфийя.¹⁴ Я увидел там старого торговца зеленью у входа в медресе, который совершал омовение не в том порядке: он помыл руки, затем ноги, затем провёл рукой по голове и помыл лицо. Я сказал ему: "О шейх, ты в таких летах, на земле ислама, у ворот медресе, среди учёных-правоведов, и совершаешь омовение для молитвы не в предписанном религией порядке?" Он взглянул на меня и сказал: "Умар! Ты не обретёшь просветления в Египте. Ты обретёшь его только в Хиджазе, в Мекке - да возвеличит её Аллах! Так отправляйся в путь, ибо время твоего просветления близко!"

`Тогда я узнал, что этот человек был среди святых Аллаха Всемогущего, и что он скрывал это образом жизни и притворным неведением о порядке омовений. Я сел перед ним и сказал: "О господин, я здесь, а Мекка так далеко, и я не найду ни верхового животного, ни попутчика вне месяцев хаджа". Тогда он взглянул на меня, указал рукой и сказал: "Вот перед тобой Мекка!" И я взглянул вместе с ним и увидел Мекку - да возвеличит её Аллах! Я покинул его и устремился к Мекке, образ которой оставался передо мной, пока я почти мгновенно не вошёл в неё. И когда я вошёл, на меня снизошло просветление, волна за волной, и оно уже не покидало меня"'.

Я [`Али], говорю, что Шейх - да будет доволен им Аллах - намекал на это просветление в своей оде с рифмой на даль, где сказал:

О, спутник моей ночи,

оживи мою душу

пением о Мекке,

если желаешь меня обрадовать.

В ней была моя близость

и возвышение моей святости:

моей ступенью была ступень Ибрахима,

и просветление было явным!¹⁵

Шейх - да будет доволен им Аллах - сказал:

Затем я начал скитаться по долинам и горам Мекки, и я дружил с дикими зверями днём и ночью.

Я, [`Али], полагаю, что он намекнул на это в своей "Большой касыде на Та":

Любовь моя к Тебе привела меня

к отказу от единения с моим племенем,

и влекла меня к любви - [пребывать]

вдали от них до конца жизни моей.

И вот я далёк от своих весенних стойбищ,

потеряв четыре вещи:

юность мою и её усладу,

здравый разум и крепкое здоровье.

Так что, после жизни среди моих людей,

ныне я обитаю в земле бесплодной,

в общении со зверями,

в отчуждении от сообщества людского.¹⁶

Шейх - да будет доволен им Аллах - сказал:

Я жил в оазисе, находившемся на расстоянии десятидневного пути от Мекки, но каждый день и каждую ночь я покидал его, чтобы совершить пять обязательных молитв в Благородной Запретной Мечети Мекки. Огромный лев сопровождал меня, опускаясь передо мной на колени, как верблюд, и говорил: "О мой господин, садись!" Но я никогда не садился на него верхом. Однажды группа великих учёных, живших при Запретной Мечети, рассуждала о том, какими припасами должен был обладать мой скакун, чтобы пересекать пустыню туда и обратно. В этот момент лев явился к ним у ворот Запретной Мечети. Они увидели его и услышали, как он говорит: "О мой господин, садись!" Тогда они попросили прощения у Аллаха, сняли свои тюрбаны и извинились передо мной.¹⁷

Прошло пятнадцать лет, и я услышал, как мой шейх - тот самый торговец зеленью - зовёт меня: "О `Умар, приди ко мне в Каир, чтобы присутствовать при моей смерти и на моих похоронах, и помолись за меня вместе с другими". Я поспешил к нему и застал его при смерти. Я приветствовал его, и он ответил на приветствие, попрощался со мной и дал мне несколько золотых динаров, сказав: "Отдай по одному динару каждому человеку, который понесёт мои носилки на кладбище аль-Карафа, и похорони меня на том месте". Он указал рукой, и перед моим взором предстал участок, расположенный в аль-Карафе ниже мечети, известной как аль-`Арид, у проточного ручья и близ Места Простирания Мусы у подножия горы Мукаттам.¹⁸

Наконец, торговец зеленью сказал: "Жди прибытия человека, который спустится к тебе с горы. Вы оба должны помолиться за меня, а затем ждите, чтобы увидеть, что Аллах сделает со мной". Затем он умер - да помилует его Аллах - и я приготовил всё для его похорон, как он наказывал, и похоронил его на благословенном участке, который он просил. Затем ко мне спустился с горы человек, стремительно, подобно птице, и я не видел, чтобы его ступни касались земли! Я узнал в нём того человека, которого раньше видел на рынке бьющим себя по затылку. Он сказал мне: "Веди, Умар, и давай помолимся за шейха". Мы пошли, и я совершил заупокойную молитву, и я увидел, что с нами молились ряды зелёных и белых птиц, заполнивших небо! Я увидел, как большая зелёная птица спустилась из стаи и опустилась у ног шейха; она поглотила его тело, поднялась обратно к стае, и они улетели все вместе, радостно воспевая хвалу Аллаху, пока не скрылись из нашего взора!

Я спросил своего спутника об увиденном, и он ответил мне: "`Умар, разве ты не слышал, что души мучеников пребывают в чреве зелёных птиц, свободно летающих, где пожелают, в раю? Это - мученики войны. А мученики любви - все они, их души и их тела, пребывают в чреве зелёных птиц. Этот человек был одним из них, `Умар!"¹⁹ Затем он добавил: "И я тоже когда-то был среди них, но совершил ошибку и был изгнан из их числа. Поэтому теперь я бью себя по затылку на рынке - в покаяние и наказание за тот проступок". После этих слов он поднялся на гору, словно птица, и исчез из виду.

Сын Шейха [Камаль аль-Дин Мухаммад] сказал:

Мой отец сказал мне: "О Мухаммад, я рассказал тебе это повествование лишь для того, чтобы ты возжелал вступить на наш мистический путь [тарикат]. Так не упоминай о нём никому, пока я жив". И поэтому я не пересказывал его, пока он не покинул этот мир, да будет доволен им Аллах!

[Я, `Али], хочу добавить, что Шейх Ибн аль-Фарид - да будет Аллах им доволен - также был похоронен на этом благословенном участке согласно его завещанию. Его гробница там хорошо известна, и о ней упомянул один выдающийся муж, Абу аль-Хусейн аль-Джарзар²⁰, в элегии на смерть Шейха:

Огромные дождевые тучи сгущаются,

потому что они должны навестить Ибн аль-Фарида.

Неудивительно, что его земля остается влажной

до Судного дня, ведь его могила находится под [мечетью] аль-`Арид.

И я [`Али] сказал:

Пройди мимо Карафы,

под подолом аль-`Арида,

и скажи: "Мир тебе,

о Ибн аль-Фарид!"

Ты явил чудеса

в Поэме о пути

и приоткрыл тайну

сокровенную, скрытую.

И из той же поэмы:

Ты испил из чаши

любви и благоволения,

и утолился [ею] как обширным,

текучим морем.

Его сын - да смилостивится над ним Аллах - сказал:

Я видел, как Шейх спал на спине и говорил: "Я верю тебе, Посланник Аллаха! Я верю тебе, Посланник Аллаха! Я верю тебе, Посланник Аллаха!" - возвышая голос и указывая указательными пальцами правой и левой руки. Затем он проснулся, всё ещё говоря и указывая, как он делал это во сне. Я рассказал ему о том, что видел и слышал от него, и спросил его об этом. Он ответил: "Сын мой, в видении я увидел Мухаммада, Посланника Аллаха - благословение и мир ему. Он сказал мне: "Умар, каково твоё происхождение?" Я ответил: "Посланник Аллаха, я происхожу из племени Саад, племени Халимы, твоей молочной матери, о Посланник". Но он сказал: "Нет, воистину, ты - от Меня, и твоё происхождение связано со Мной!" Я сказал: "Я верю тебе, Посланник Аллаха, хотя я и узнал о своём происхождении от племени Саад от моего отца и деда". Но тогда он твёрдо повторил: "Нет, воистину! Ты - от Меня, и твоё происхождение связано со Мной!" Тогда я ответил: "Я верю тебе, Посланник Аллаха!" - повторяя это и указывая пальцами, точно так, как ты слышал и видел".

[Я, `Али], говорю, что видел сына Шейха, Камаля аль-Дина Мухаммада, стоящим с руками, [опущенными так, что] пальцы его касались колен, и он сказал:

Я видел моего отца, Шейха, стоящим точно так же, как я сейчас, с руками, [опущенными так, что] пальцы его касались колен, и он сказал мне: "Это - одна из черт, присущих прямым потомкам Пророка Мухаммада".

Итак, это благородное происхождение является либо происхождением по рождению, либо по любви. Происхождение по любви - благороднее, чем происхождение по отцовской линии, ибо оно сделало Биляла-эфиопа, Сальмана-перса и Сухайба-рума членами дома Пророка. Но сколь же меньшим был Абу Талиб, который не был облагорожен и благословлен тем, что был дядей Пророка по отцу, хотя это и есть самая тесная родственная связь, ибо он был сокрыт божественной волей от принятия духовного руководства.²¹ Подобно ему, пророк и друг Аллаха, Ибрахим, отрёкся от собственного отца, "когда ему стало ясно, что отец его - враг Аллаха".²² Так же и Нуху, мир ему, было сказано относительно его сына: "Ведь он - не частица твоей семьи!"²³Наш Шейх указал на это благородное происхождение в своей оде с рифмой на "йа", где сказал:

В законе страсти

меж нами - связь,

что ближе родства

по крови!²⁴

Однажды в видении я [`Али] будто бы пребывал в благословенном присутствии Мухаммада, и перед Посланником Аллаха - благословение и мир ему - собралось великое множество пророков и святых. Среди них в этом благородном присутствии был потомок Пророка и их назначенный руководитель в Египте [накиб аль-ашраф], Шамс аль-Дин Мухаммад ибн ас-Саййид аш-Шариф Шихаб аль-Дин аль-Хусейн ибн ас-Саййид аш-Шариф Шамс аль-Дин Мухаммад аль-Армави, военный судья провинции Эль-Мансура в Египте, да освятит Аллах его душу.²⁵ Больше я никого там не узнал в лицо. Пророк - благословение и мир ему - повелел, чтобы шейх Субейх-эфиоп был записан как его потомок.²⁶ Я увидел человека, у которого была с собой родословная книга, удостоверяющая это происхождение, и он обходил присутствовавших на собрании, принимая их письменные свидетельства в книгу. Затем он подошёл ко мне и, протянув книгу, сказал: "Пиши!" Я ответил: "Я никогда не видел шейха Субейха лично, ибо я не был его современником. Я не знаю его родословной, хотя и знаю его сыновей, которые входят в число моих спутников". Он крикнул на меня, наполнив меня страхом: "Пиши то, что приказано Пророком - благословение и мир ему!" Тогда я спросил: "Что же мне писать?" Муж сказал: "Напиши: свидетельствую, что Пророк - благословение и мир ему - является прямым предком шейха Субейха!" И я записал то, что было повелено Пророком - благословение и мир ему.

Сын шейха Ибн аль-Фарида - да смилостивится над ним Аллах - сказал: "Я слышал, как Шейх - да будет доволен им Аллах - говорил:

`В видении я увидел Посланника Аллаха - благословение и мир ему. И он сказал мне: "О, Умар, как ты назвал свою касыду (с рифмой на "Та")?" Я ответил: "Посланник Аллаха, я назвал её Лаваих аль-джанан ва раваих аль-джиннан [Озарения сердец и благоухания Рая]". Но он сказал: "Нет, назови её Назм ас-Сулук [Поэма о пути]". И так я и назвал её"'.

Сын шейха сказал:

Один человек (его имя, а также имя его сына я знал, но теперь забыл) присутствовал на одном из учений шейха - да будет им доволен Аллах. Этот человек был одним из великих богословов своего времени, и он попросил у шейха разрешения написать комментарий к его оде "Поэма о пути". Шейх спросил его: - Сколько томов займёт твой комментарий? Учёный ответил: - Два тома. Тогда шейх - да будет им доволен Аллах - улыбнулся и сказал: - Если бы я пожелал, я мог бы написать двухтомный комментарий к каждому стиху!"

[Я, `Али], говорю, что шейх Шамс аль-Дин аль-Айки, верховный шейх [шейх аш-шуюх] суфийской обители Са'ид ас-Су'ада', пришёл навестить моего господина, шейха Камаль аль-Дина Мухаммада, сына Шейха - да будет доволен им Аллах. Это произошло в последний период правления султана аль-Мансура Калауна - да укроет его Аллах Своей милостью. Вместе с шейхом аль-Айки были шейх Нур аль-Дин ан-Накшавани и группа старших суфиев.²⁷Я слышал, как шейх аль-Айки сказал Камаль аль-Дину Мухаммаду: "Господин мой, хвала Аллаху за то, что я дожил до встречи с вами, ибо это подобно тому дню, когда я видел моего господина шейха Шараф аль-Дина, вашего отца! Я следую пути нашего господина шейха Садр аль-Дина аль-Кунави в любви к Шейху Ибн аль-Фариду, вере в его убеждения и преданности его оде Поэма о пути".²⁸ Затем шейх аль-Айки прочёл некоторые из её стихов, включая этот:

Если бы не завеса бытия,

я бы высказался открыто,

но уважение к законам чувств

удерживает меня в молчании.²⁹

Тогда шейх аль-Айки начал комментировать значение этих стихов, сказав:

Группа ученых и изучающих религию посещала учебные занятия нашего шейха Адр ад-Дина аль-Кунави, и он обсуждал конкретные дисциплины в рамках религиозных наук. Затем он заканчивал свою речь цитатой из Поэмы о пути. Он говорил об этом на персидском языке, используя редкие и мистические термины, которые были понятны только тем, кто обладал мистическим опытом [дхавк] и внутренним духовным влечением. Затем, на следующий день, он говорил: "До меня дошел другой смысл комментария к аяту, о котором мы говорили вчера", - и он говорил что-то еще более удивительное, чем накануне! Кроме того, он обычно говорил: "Суфий должен выучить эту оду наизусть, и тот, кто понимает оду, должен прокомментировать ее".

Шейх аль-Айки - да помилует его Аллах - добавил:

Шейх Саид аль-Дин аль-Фаргани со всей решимостью посвятил себя постижению того, что Садр аль-Дин аль-Кунави излагал в качестве комментария к этой оде, и записывал это в его присутствии - сначала на персидском, а затем на арабском языке. Он создал свой знаменитый комментарий в двух томах, и этот комментарий основан на вдохновенных речениях нашего шейха Садр аль-Дина аль-Кунави - да помилует его Аллах.³⁰

[Я, `Али], продолжал разыскивать экземпляр этого комментария, пока не встретил верховного шейха обители Салахийя, Карим аль-Дина, вместе с Умаром ас-Сауди в покоях над входом в его суфийскую обитель и гостиницу [завия] на кладбище аль-Карафа.³¹ Шейх Карим аль-Дин сообщил мне, что у него есть этот комментарий; я одолжил его и сделал копию, которая теперь находится у меня. Аль-Фаргани - да помилует его Аллах - отличился этим комментарием, в котором он открыл врата смыслов, как никто другой! Мне также сообщил судья Джамаль аль-Дин Абдуллах, сын нашего господина и повелителя, шейха Джалаль аль-Дина Мухаммада аль-Казвини, верховного судьи Сирии, а затем и всего Египта, что его отец, верховный судья - да хранит Аллах его величие и да сохранит его прекрасные черты и качества, - составил многотомный комментарий к оде.³²

Сын Шейха, Камаль аль-Дин Мухаммад, сказал:

Шейх - да будет доволен им Аллах - в большинстве своих моментов духовного вдохновения [аукат] пребывал в смятении: его взгляд был неподвижен, он не слышал говорящих к нему и даже не видел их. Иногда он стоял, иногда сидел, иногда ложился на бок, а иногда ложился на спину, завернутый в саван, как мертвец. Десять дней подряд - больше или меньше - проходило, пока он находился в таком состоянии, не ел, не пил, не разговаривал и не двигался, как уже было сказано:

Смотри на влюблённых,

повергнутых в своих становищах,

подобно отрокам из пещеры,

не ведающим, сколь долго они пробыли.

Клянусь Аллахом,

если бы влюблённые

поклялись сойти с ума от любви или умереть,

они не нарушили бы своей клятвы!³³

Затем он приходил в себя, и его первыми словами были продиктованные ему Аллахом слова Поэмы о пути.

[Я, `Али], внимательно изучил собрание записей, сделанных одним достойным мужем, в котором я увидел касыду, известную как Поэма о пути. Я обнаружил перед ней введение, которое гласит следующее:

Достойный доверия шейх, Шараф-ад-Дин Умар Ибн аль-Фарид - да осветит Аллах место его упокоения - прочитал эту волнующую и несравненную касыду, подобной которой нельзя ни постичь, ни создать, ибо эта касыда превосходит пределы человеческих возможностей как по смыслу, так и по форме изложения. Изначально он назвал её "Анфас аль-джинан ва нафаис аль-джанан" [Дыхания Райских Садов и Сокровища Сердец], затем назвал её Лаваих аль-джанан ва раваих аль-джинан [Озарения Сердец и Благоухания Райских Садов]. Но затем в видении он увидел Пророка - да благословит его Аллах и приветствует - который сказал: "Назови её Назм ас-сулук [Поэма о пути]", что он и сделал.

Группа достойных доверия сподвижников и близких Ибн аль-Фарида сообщала, что он не сочинял эту касыду так, как поэты обычно сочиняют свои стихи. Напротив, на него нисходили духовные состояния-"джазба" [джазабат], и он пребывал без сознания около недели или десяти дней. Затем он приходил в себя и диктовал то, что Аллах внушил ему сочинить из касыды - около тридцати, сорока или пятидесяти стихов. Затем он останавливался, пока это состояние не возвращалось к нему вновь. Тот, кто истинно созерцает эту касыду, знает, что она несёт в себе великие вести, которые Аллах сокрыл от тех, кто не достоин их.

Затем, после этого вступления, составитель собрания записал текст касыды.

Во времена правления султана аль-Малика аль-Мансура Сайф ад-Дина Калауна ас-Салихи - да сделает его Аллах одним из шахидов и вознесет в Раю до обителей благочестивых - должность визиря была вверена верховному судье - Таки ад-Дину Абд ар-Рахману Ибн Бинт аль-А`азз - да освятит Аллах его душу и озарит его могилу. Передают, что Ибн Бинт аль-А`азз оклеветал шейха Шамс ад-Дина аль-Айки во время собрания, на котором присутствовали знатные люди, в обители ас-Салихийя, заявив: "Ты приказываешь суфиям изучать Поэму о пути, хотя в этой касыде Ибн аль-Фарид склоняется к ереси инкарнации [хулуль]". Ибн Бинт аль-А`азз также оскорбил аль-Айки словами, на что тот проклял его, сказав: "Да унизит тебя Аллах так же, как ты унизил меня!"³⁴

Вскоре после этого, под конец правления Калауна, Ибн Бинт аль-А`азз был отстранён от должности визиря по его собственной просьбе, а затем, в период правления сына Калауна, аль-Ашрафа, он был смещён с поста судьи, его имущество конфисковано, и он подвергся унижению и на некоторое время был заключён в тюрьму. Ему были предъявлены обвинения в ереси, клевете и безнравственности, поскольку один беспринципный человек лжесвидетельствовал против него по наущению господина Шамс ад-Дина Ибн ас-Сальуса, да простит его Аллах.³⁵Что же касается ложных обвинений против Ибн Бинт аль-А`азза, то о них было сказано:

Да спасёт его Аллах

от возведённой на него лжи,

ибо ангелы не ведают о нём

никакого зла.

И хотя бразды высокого правления

выскользнули из его рук,

его мудрое правление всё ещё

восхваляется во многих землях.

Это наказание стало воздаянием за его клевету на избранников духа. Ибн Бинт аль-А`азз тайно посылал меня к тем эмирам и суфийским шейхам, которые усердно хлопотали о его освобождении, но когда положение его становилось отчаянным, он вновь и вновь повторял: "Будь ты проклято, мое бедствие, и рассейся!"³⁶Когда Аллах избавил его от этой напасти и прекратил его мучения, я навестил его в сопровождении шейха Са`д ад-Дина аль-Хариси аль-Ханбали, знатока хадисов и одного из самых близких сподвижников Ибн Бинт аль-А`азза.³⁷ Я слышал, как Ибн Бинт аль-А`азз просил у Аллаха прощения, затем воздал хвалу Аллаху и поблагодарил Его за своё спасение и счастливый исход этого дела. Тогда я напомнил ему о его прежнем споре с Шамс ад-Дином аль-Айки, о его злословии в адрес аль-Айки и нашего шейха Ибн аль-Фарида, которых он обвинял в ереси инкарнации (воплощения), - тогда как оба были совершенно далеки от подобного. Я спросил его: "Как можно было вообразить, что Шейх склонен к идее инкарнации в своей оде, если сам он ясно очистил свою веру от этого, говоря:

Но как могу я бояться

молвы о заблуждении,

если моя несомненная истина

остаётся с Именем - Истинный?

Вспомни Дихью:

в этом облике Верный (Джибриль)

явился к нашему Пророку,

когда началось Откровение.

Скажи же мне:

когда Джибриль предстал в человеческом облике

пред правым и верным вождём,

был ли он Дихьей?

Из всех там присутствовавших

лишь Пророк

один познал без сомнения

истинное явление.

Он видел ангела,

ниспосланного с откровением к нему;

другие же видели лишь человека,

уважаемого сподвижника.

Так в более ясном

из двух видений у меня есть знамение,

что хранит моё убеждение

свободным от любого воплощения.

И в Коране, несомненно,

упомянуто "принятие образа";

Я не преступил две истины:

Писание и предания Пророка нашего".³⁸

Ибн Бинт аль-А`азз ответил: "Я - один из величайших почитателей поэзии Шейха. Я выучил наизусть его Диван, когда был ещё юношей, - и получил от этого великую пользу. Но словно только сейчас впервые услышал эти стихи - и они рассеяли из моего сердца всякое подозрение, будто Шейх склонялся в своей оде к ереси инкарнации. Прошу у Аллаха прощения за то, что говорил против его доброго имени!" Тогда я спросил его: "А как же с репутацией шейха Шамс ад-Дина аль-Айки?" Он ответил: "Да, я оставался в тревоге из-за его проклятия до тех пор, пока не постигла меня эта беда. Да простит нас обоих Аллах! Я каюсь перед Всевышним Аллахом в том, что злословил о людях, идущих по суфийскому пути. Ведь именно из-за них я был испытан, а теперь обрёл безопасность и взываю к Всевышнему Аллаху о ниспослании им благословения!"

Затем Ибн Бинт аль-А`азз совершил паломничество и восславил Посланника Аллаха - да благословит его Аллах и приветствует - в оде, которую смиренно прочёл на Благородном дворе у гробницы Пророка в Медине. Он горько плакал, и люди, бывшие с ним, также плакали и проклинали его врагов. Затем евнух матери аль-Малика ас-Са`ида, обладавший прекрасным голосом, прочёл аят из Корана, в котором Аллах Великий и Преславный сказал: "Обещал Аллах тeм из вac, oтopыe yвepoвaли и твopили блaгиe дeяния, чтo Oн ocтaвит иx пpeeмниaми нa зeмлe, a ocтaвил тex, тo был дo ниx, и утвердит им иx религию, oтopyю избpaл для ниx, и дacт им взaмeн пocлe иx cтpaxa".³⁹

Ибн Бинт аль-А`азз обрадовался этому благому знамению, и вместе с ним возрадовались все, кто был рядом, ибо они поняли, что Аллах принял их молитву. Когда Ибн Бинт аль-А`азз вернулся в Каир из Хиджаза, он обнаружил, что среди его врагов, которые клеветали на него, некоторые погибли, "кому было дано погибнуть".⁴⁰ Затем ему вновь было доверено звание судьи, и он исполнял свои обязанности до самой смерти. Да проявит Аллах к нему великую милость и сделает его упокоение в садах рая! После его смерти я увидел его во сне: его лицо сияло, как луна, и свет исходил от него, но одежда его была запятнана и грязна. Я спросил его об этом, и он ответил: "Это - свет религиозного знания, а это - одежда судейского служения!" Позднее я вновь увидел его во сне - он произносил пятничную проповедь с кафедры [минбара] в соборной мечети аль-Азхар. Я помню, он сказал: "Наше знамя вернётся на своё законное место".⁴¹

Сын Шейха - да смилостивится над ним Аллах - сказал мне: "Я слышал, как Шейх - да будет доволен им Аллах - говорил:

Я совершил ошибку и был охвачен таким внутренним и внешним раскаянием, что моя душа едва не покинула тело. В смятении я вышел наружу, бегом, словно человек, совершивший тяжкий грех и ожидающий кары. Я поднялся на гору Мукаттам и отправился в места, где раньше уединялся, плача и умоляя Аллаха о помощи и прощении, но чувство вины не оставляло меня. Тогда я спустился на кладбище Карафа и валялся в пыли среди могил, но и это не принесло облегчения. После этого я направился в город Фустат и вошёл в соборную мечеть `Амра ибн аль-`Аса.⁴² Я стоял, охваченный ужасом, в её дворе и снова начал плакать, смиряя себя и прося прощения у Аллаха. Однако и тогда вина не отступила. Затем на меня снизошло состояние тревоги, какого я никогда прежде не испытывал, и я закричал:

Кто тот, кто никогда не грешил?

Кто тот, кто творит лишь правду?⁴³

Затем я услышал, как некто между небом и землёй, чей голос я различал, но чьего облика не видел, произнёс:

Мухаммад - верный путеводитель,

к которому нисходил Джибриль!

Сын Шейха - да смилостивится над ним Аллах - сказал мне:

Я видел, как шейх - да помилует его Аллах - вскочил и долго танцевал. Его охватил сильный духовный экстаз; он обильно потел, и пот тек под его ногами, стекая на землю. Он был чрезвычайно возбужден, и кроме меня рядом с ним никого не было. Постепенно его состояние утихло, и он пал ниц в земном поклоне перед Всевышним Аллахом. Тогда я спросил его о причине того, что я увидел. И он ответил: "Сын мой, Аллах озарил меня - как никогда прежде - пониманием смысла этого стиха:

`И хотя описатели красоты

Его преуспели в искусстве своём,

время уйдёт, унеся с собою то,

что не было описано'".⁴⁴

Его сын - да помилует его Аллах - рассказал мне:

Шейх - да будет им доволен Аллах - шел по каирскому базару и проходил мимо группы стражников, которые отбивали ритм деревянными трещотками и пели такие стихи:

О Господин, мы не смыкали глаз всю ночь,

стремясь к единению с Тобой,

но Ты не дозволил этого,

о Господин.

Тогда мы увидели Твой образ во сне,

но, Господин, и он не явился -

так что, без сомнения,

мы не в мыслях Твоих!

Когда шейх услышал эти стихи, он закричал и пустился в танец посреди рынка. Множество проходивших людей присоединились к нему, и вскоре по улицам двигалась большая толпа, охваченная тем же порывом. Люди впали в экстаз - многие падали на землю, пока стражники снова и снова повторяли стихи. Шейх снял с себя все верхние одежды и бросил их стражникам, и толпа последовала его примеру. Тогда люди понесли шейха - без одежды, без тюрбана, лишь в нижней рубахе - к мечети аль-Азхар. Он оставался в этом состоянии духовного опьянения несколько дней, лежа на спине, завернутый, как мертвец. Когда он пришёл в себя, стражники принесли ему его одежду, но он отказался её взять. Люди предлагали стражникам большие деньги, чтобы купить эти одежды, - некоторые приняли деньги, но другие отказались продавать свою долю, сохранив одежды шейха ради их благословения.

Его сын - да смилостивится над ним Аллах - также рассказал мне:

Мы с Шейхом - да будет доволен им Аллах - шли по главной улице возле мечети Ибн Усмана.⁴⁵ Одна плакальщица выла и причитала над умершей женщиной на погребальных носилках, а другие женщины вторили ей, в то время как плакальщица кричала:

Госпожа моя, ты умерла, воистину умерла,

Да, клянусь Аллахом, воистину, воистину!

Когда Шейх услышал её, он вскрикнул и упал в обморок. Придя в себя, он принялся много раз повторять:

Душа моя, ты воистину умерла,

Да, клянусь Аллахом, воистину, воистину!

Сын шейха - да помилует его Аллах - также рассказал мне:

Шейх сидел у двери Зала пятничной проповеди, рядом с кафедрой в мечети аль-Азхар. Рядом с ним находилась группа амиров и аскетов, включая персидских учёных и других, кто жил при мечети. Каждый раз, когда эти иностранцы упоминали какие-либо домашние помещения, такие как "уборная" [аль-ташт-ханах], "спальня" [аль-фараш-ханах] или подобные, они говорили: "Эти названия происходят из персидских слов". Когда они обсуждали это и восхваляли персидские термины, муэдзины одновременно подняли свои голоса в призыве к молитве, и шейх воскликнул: "Это - слова арабов!" Он закричал и впал в экстаз, как и все присутствующие, и в мечети воцарилась великая суматоха.

Сын шейха - да помилует его Аллах - рассказал мне:

Султан аль-Малик аль-Камиль - да помилует его Аллах - любил учёных и устраивал для них особые собрания, предназначенные только для них. Он также имел склонность к литературе, и однажды на одном из таких собраний зашла речь о самых трудных рифмах, которыми может заканчиваться стих. Султан сказал: "Одной из самых трудных рифм является та, что оканчивается на безгласную йа. Кто из вас запомнил стихи с такой рифмой - пусть прочитает".

Учёные читали, но никто не смог привести более десяти стихов. Тогда султан сказал: "А я выучил поэму из пятидесяти стихов на эту рифму". Он продекламировал её, и все выразили восхищение его памятью и мастерством.

Тогда кади Шараф ад-Дин, который был личным секретарём султана, сказал: "Я выучил касыду, состоящую из ста пятидесяти стихов, с этой же рифмой". Султан удивился и ответил: "О, Шараф ад-Дин, в моей библиотеке собраны почти все антологии арабской поэзии - и доисламской, и исламской эпох. Я люблю рифму на безгласную йа, но никогда не встречал касыды длиннее той, что я сейчас прочёл. Так прочитай же мне ту касыду, о которой ты говоришь". И секретарь начал читать касиду Шейха, построенную на рифме с безгласной йа, начинавшуюся словами:

О возничий паланкинов,

мчавшихся по пескам пустыни,

сверни милостиво

к дюнам Таййа.⁴⁶

Тогда султан сказал: "Шараф ад-Дин, кто сочинил это стихотворение? Я никогда не слышал ничего подобного. В нём звучит голос влюблённого!" Секретарь ответил: "Это стихи шейха Шараф ад-Дина `Умара Ибн аль-Фарида". Султан спросил: "Где он живёт?" Секретарь ответил: "Он раньше жил в Мекке, но теперь находится в Каире, в зале пятничных проповедей при мечети аль-Азхар". Тогда султан повелел: "Возьми тысячу наших динаров и ступай к нему. Передай ему от моего имени: "Твой сын Мухаммад [аль-Малик аль-Камиль] шлёт тебе привет и просит принять это от него от имени нищих, которые приходят к тебе за помощью". Если он примет этот дар, попроси его прийти ко мне, чтобы мы могли воспользоваться его благословением". Но секретарь сказал: "Ваше величество, прошу вас освободить меня от этого поручения. Я не могу обратиться к нему с такими словами, даже от вашего имени, ведь он не принимает золото и не придёт со мной к вам. Если я исполню это поручение, я больше никогда не осмелюсь показаться ему из-за стыда!" Султан же ответил: "Ты должен это сделать!"

Тогда секретарь взял золото и отправился с одним спутником к жилищу Шейха. Они застали его стоящим у двери, будто он ожидал их. Едва секретарь успел открыть рот, как Шейх сказал: "Шараф ад-Дин, зачем ты упомянул моё имя при дворе султана? Верни золото ему обратно - и не приходи ко мне в течение года!" Секретарь вернулся и сказал султану: "Лучше я умру, чем не увижу Шейха целый год!" На это султан ответил: "Есть шейх такого величия, живущий здесь и сейчас, а я ещё не посетил его? Я непременно должен пойти, чтобы засвидетельствовать своё почтение и увидеть его!"

В ту ночь султан вместе с Фахр ад-Дином `Усманом аль-Камилем спустился из цитадели в Каир, переодевшись, и остановился в доме михманд"ра, стоявшем напротив мечети аль-Азхар.⁴⁷ После последней вечерней молитвы султан и группа его приближённых эмиров вошли в мечеть и заняли места у двери зала пятничных проповедей, рядом с минбаром. Но Шейх уже вышел через другую дверь в задней части мечети, так что султан не встретил его. Шейх отправился в Александрию, где на несколько дней провел на маяке. Когда он вернулся в мечеть аль-Азхар, султану сообщили, что Шейх прибыл ослабленным и больным. Тогда султан послал к нему Фахр ад-Дина `Усмана с просьбой разрешить подготовить для него могилу рядом с усыпальницей матери султана под куполом имама аш-Шафии - да будет Аллах доволен им.⁴⁸Но Шейх не позволил этого. Тогда султан попросил построить усыпальницу, которая служила бы специально мавзолеем для Шейха, но и этой чести Шейх ему не даровал. Затем Шейх оправился от своей болезни, и Всевышний Аллах вернул ему здоровье.

Я [`Али] говорю: однажды судья Амин ад-Дин ибн ар-Ракаки пришёл воздать мне почтение в моей мечети.⁴⁹ У него было хорошее мнение о Шейхе, унаследованное от своего отца, который был одним из самых близких его спутников. Судью сопровождала группа знатных людей, среди них - судья и имам султана, Джамал ад-Дин Ибрахим ибн аш-Шейх Баха' ад-Дин ибн аш-Шейх Джамал ад-Дин Ибрахим аль-Амьюджи. Судья Джамал ад-Дин рассказал нам следующую историю со слов своего отца, который слышал её от своего деда. Он сказал:⁵⁰

Я шёл вместе с шейхом Шараф ад-Дином Ибн аль-Фаридом от мечети аль-Азхар к воротам Баб Зувейла.⁵¹ Он сказал мне, что направляется в мечеть `Амра ибн аль-Аса в Фустате, и я спросил, могу ли я сопровождать его. Он согласился. Тогда я нанял погонщика осла, чтобы он отвёз нас туда, и спросил его: "Сколько ты возьмёшь за то, чтобы довезти нас до мечети в Фустате?" Он ответил: "Садитесь, и дайте мне что пожелаете - в виде милостыни". На что я сказал: "Нет, мы должны договориться о цене". Но Шейху это не понравилось, и он сказал: "Да, мы поедем с тобой в обмен на милостыню". И мы так и сделали.

По пути мы встретили Фахр ад-Дина Усмана аль-Камили, который спешился со своей лошади, как и его спутники - со своих верховых животных. Он приветствовал Шейха - да будет доволен им Аллах - и попытался поцеловать его руку, но Шейх отдернул свою руку и вместо этого провёл рукой по голове и лицу Фахр ад-Дина, благословил его и сказал: "Поезжай, и да благословит тебя Аллах!" Фахр ад-Дин затем сел на коня и уехал. Но один всадник из его свиты последовал за нами, подошёл ко мне за помощью и сказал мне: "Скажи Шейху: `Эти сто динаров - милостыня от эмира Фахр ад-Дина, пусть он примет их'". Я передал это Шейху, который сказал мне: "Мы поехали с погонщиком на условии милостыни, так что это - его милостыня; отдай их ему". Всадник вернулся к эмиру и рассказал ему о случившемся. Эмир снова послал его со ста динарами дополнительно, но когда я рассказал об этом Шейху, он сказал: "Отдай их погонщику". Я возразил: "Но это же дополнительные сто!" Однако он ответил: "Я знаю; это его милостыня". Затем, когда мы прибыли к мечети и спешились с наших ослов, Шейх извинился перед погонщиком и благословил его.

Сын Шейха - да смилостивится над ним Аллах - рассказал мне:

Шейх - да будет доволен им Аллах - имел обыкновение соблюдать сорокадневные посты, не прерывая их ни днём, ни ночью, так как он не ел, не пил и не спал. В последний день одного из таких постов у Шейха возникла сильная тяга к мясной лепёшке хариса.⁵² И Шейх сказал: "О, душа моя [нафс], неужели ты не можешь потерпеть до конца дня? Тогда я прерву пост харисой". Но его душа отказалась и сказала: "Мне нужна хариса сию же минуту!" Шейх продолжил: "И тогда я купил харису и направился в окрестности купольного зала аш-Шараб.⁵³ Но когда я поднёс первый кусок ко рту, стена святилища разверзлась, и оттуда вышел прекрасный юноша с изящным станом, в безупречно белых одеждах и с благоухающим ароматом. Он сказал: "Стыдись!" На что я ответил: "Да, воистину, если я съем это!" Затем я отбросил кусок, прежде чем он коснулся моих губ, и оставил харису позади. Выйдя из святилища, я продолжил своё аскетическое странствие, дисциплинируя свою душу дополнительными десятью днями поста, так что в общей сложности получилось пятьдесят дней подряд".

Сын Шейха - да смилостивится над ним Аллах - рассказал мне:

Когда шейх Шихаб ад-Дин ас-Сухраварди, шейх суфиев - да освятит Аллах его душу - отправился в паломничество в 628 году [1231 г.], многие люди из Ирака совершили хадж вместе с ним.⁵⁴ В конце своего паломничества он заметил огромную толпу людей, собравшуюся вокруг него во время обхода Каабы и во время Стояния на Арафате, и увидел, что они подражают его словам и действиям. До ас-Сухраварди дошло, что шейх Ибн аль-Фарид - да будет доволен им Аллах - находится там же, в запретной территории Мекки. Он возжелал увидеть его и заплакал, говоря в душе: "Неужели ты думаешь, что Аллах смотрит на меня так же, как эти люди? Неужели ты думаешь, что я поминаем в присутствии Возлюбленного сегодня?" И тогда Шейх [Ибн аль-Фарид] - да будет доволен им Аллах - предстал перед ним и сказал: "О, ас-Сухраварди!

`Благая весть для тебя!

Так сбрось же с себя то, что на тебе [твоё "я"],

ибо ты был помянут,

несмотря на свою греховность!'"⁵⁵

Шейх Шихаб ад-Дин закричал и сорвал с себя все свои внешние одежды; шейхи и дервиши, находившиеся рядом, поступили так же. Он огляделся, ища Шейха, но не смог его найти, и сказал: "Это - весть от того, кто пребывал в Божественном Присутствии!"

Позже они встретились в Святилище Мекки; они обнялись и долго беседовали наедине. Ас-Сухраварди попросил у моего отца разрешения облачить меня и моего брата 'Абд ар-Рахмана в суфийское одеяние [хирку] согласно его мистическому пути [тарикат], но мой отец не позволил этого, сказав: "Это не наш путь [тарик]". Но ас-Сухраварди настаивал, пока мой отец не дал согласия, и я был облачен в хирку ас-Сухраварди, как и мой брат, вместе с Шихаб ад-Дином Ахмадом Ибн аль-Хиямом и его братом Шамс ад-Дином, которые также имели разрешение моего отца, ибо оба они были ему как сыновья. Кроме того, большая группа людей также была облачена в хирку ас-Сухраварди в присутствии моего отца и в присутствии группы великих шейхов, включая Ибн аль-Уджайля аль-Йамани и других.⁵⁶

Сын шейха, Камал ад-Дин Мухаммад - да помилует его Аллах - рассказал мне:

Однажды шейх - да будет Аллах доволен им - проводил весь месяц Рамадан в Благородной Запретной Мечети Мекки. Он не выходил на свои аскетические скитания, но постился там и проводил ночи в бдении и молитве.

Я, [`Али], говорю, что шейх намекал на это, когда сказал:

Любовь к тебе -

как Рамадан,

проходящий меж постом

и ночными бдениями.⁵⁷

Сын Шейха - да смилостивится над ним Аллах - продолжал:

В начале Рамадана мой отец обернул набедренную повязку вокруг талии, как и другие, пребывавшие возле Каабы, ибо они посвятили себя поиску Ночи Предопределения [Лайлат аль-Кадр]; временами они совершали обход Каабы, а в другие времена молились.⁵⁸ Я был с ними там, когда одной ночью под конец Рамадана я вышел из Запретной мечети по нужде. Там я увидел, как Кааба, Запретная мечеть, дома Мекки и её горы простираются ниц перед Всевышним Аллахом! Я увидел величественный свет, наполняющий небо, и мне стало страшно, я ужаснулся! Я поспешил обратно к отцу и рассказал ему о том, что видел. Тогда он вскрикнул и сказал тем, кто пребывал там в поисках Ночи Предопределения: "Этот мой сын вышел по нужде и увидел Ночь Предопределения!" Все люди вскрикнули вместе с ним, и звуки плача, мольбы, молитв и обходов поднялись в оглушительный шум, который длился до самого утра. Затем мой отец отправился в долины Мекки, скитаясь в оцепенении, и не входил в Запретную мечеть до самого Праздника несколько дней спустя.⁵⁹

Его сын - да смилостивится над ним Аллах - также рассказал мне:

Шейх - да будет доволен им Аллах - часто посещал мечеть аль-Муштаха во время разлива Нила, ибо он любил смотреть на реку. Среди стихов в конце его Дивана есть такой, где он сказал:

Моя земля - Египет,

всё, чего я желаю, -

там, ибо мечеть аль-Муштаха в ней -

зеница ока моего!⁶⁰

Однажды, когда Шейх направлялся в эту мечеть, он услышал сукновала, который обрабатывал кусок ткани и бил им о камни, приговаривая:

Этот кусок ткани

изорвал моё сердце,

но сам остался ни очищенным,

ни отрезанным.

Шейх начал вскрикивать и повторять эту строку час за часом, весь день. Он приходил в крайнее возбуждение и падал на землю; затем его волнение стихало до такой степени, что можно было подумать, что он мёртв. Но он приходил в себя и говорил со мной на мистическом языке, подобного которому я никогда не слышал, хотя и не считаю уместным передавать его слова.⁶¹ Затем вновь, внимательно вслушиваясь в слова сукновала, он пришёл в волнение от них и возвратился в состояние экстаза. Один из близких сподвижников Шейха вошёл и, увидев Шейха и убедившись в его состоянии, сказал:

Я умираю, когда вспоминаю о Тебе,

затем меня возвращают к жизни;

О, сколь часто меня возвращали к жизни ради Тебя,

и сколь много раз я умирал!

Шейх вскочил, обнял своего друга и сказал ему: "Повтори то, что ты сейчас сказал!" Но тот промолчал - из заботы о нём. Он просил шейха щадить себя и напомнил ему о том, что происходило с ним, когда его охватывало состояние духовного исступления. Тогда шейх произнёс:

Если Аллах запечатает всё Своим прощением,

тогда всё, что я претерпеваю, будет легко.

Шейх оставался в этом состоянии, вызванном словами сукновала, до самой своей кончины - да будет Аллах доволен им!

О том, почему шейх Бурхан ад-Дин Ибрахим аль-Джа`бари - да дарует ему Аллах мир - отправился из Джабара, чтобы воздать почтение нашему Шейху - да будет Аллах доволен им.⁶²

Сын Шейха [Камаль аль-Дин Мухаммад] сказал:

Я был в своей мечети, когда меня охватила гнетущая тревога, которая не отпускала с ночи до самого рассвета. Я совершил утренний намаз в мечети и вышел, решив посетить могилу Шейха. Но по пути я проходил мимо мечети шейха Бурхан ад-Дина Ибрахима и услышал его голос, так как шло его обычное время занятий.⁶³Тогда я поднялся по ступеням и вошёл в мечеть, где услышал, как он читает этот стих из Поэмы о пути - касыды нашего Шейха Шараф ад-Дина Ибн аль-Фарида - да смилостивится над ним Аллах:

Ты не любил Меня,

пока не исчез во Мне,

и не исчезнешь ты,

если Мой облик не проявлен в тебе.⁶⁴

Когда шейх аль-Джа`бари увидел меня, он воскликнул: "Нет божества, кроме Аллаха! Я как раз говорил о смысле слов этого человека [Ибн аль-Фарида], и вот Аллах послал мне его сына!" Он подошёл ко мне и провёл своей благословенной рукой по моему лицу и груди. Затем Аллах снял бремя с моей груди, и та гнетущая тревога покинула меня. Я оставался в мечети некоторое время, ощущая желанное облегчение и радость. Шейх аль-Джа`бари вновь заговорил о смысле этого стиха, используя удивительный язык и редкие выражения. После мне рассказали причину, по которой он упомянул этот стих в начале занятия. Ибо шейх аль-Джа`бари - да будет доволен им Аллах - сказал:

Во время моих аскетических странствий близ Джабара - или, - сказал он, - возможно, близ Евфрата" - я беседовал со своей душой, поверяя ей то наслаждение, что я испытывал, будучи уничтоженным в любви. Внезапно предстал передо мной муж, подобный вспышке молнии, и произнёс:

Ты не любил Меня,

пока не исчез во Мне,

и не исчезнешь ты,

если Мой облик не проявлен в тебе.

Я понял, что это был Голос самой Любви. Я бросился к этому мужу, схватил его и спросил: "Откуда эти стихи?" Он ответил: "Это стих моего брата, шейха Шараф ад-Дина Ибн аль-Фарида". Я спросил: "Где этот муж?" Он ответил: "Раньше я слышал его голос в краях Хиджаза, но теперь я слышу его в краях Египта, хотя он уже на пороге смерти. Мне приказано отправиться к нему, присутствовать при его возвращении к Всевышнему Аллаху и совершить над ним погребальную молитву. Я иду к нему сейчас". И когда тот муж направился в Египет, я последовал за ним. И когда человек повернул в сторону Египта, я последовал за ним, учуял его благоухание; я шел за этим следом и в мгновение ока очутился возле Шейха, который лежал на пороге смерти.

Я сказал ему: "Мир вам, милость Аллаха и Его благословение!" И он ответил: "И тебе мир, милость Аллаха и Его благословение, о Ибрахим! Сядь и возрадуйся, ибо ты - среди избранных друзей Аллаха [авлия]". Я сказал: "О господин, это - великая весть, которую ты принёс от Аллаха, но я хотел бы услышать от тебя некое доказательство, которое успокоит моё сердце. Ибо, как моё имя - Ибрахим, так я причастен к сути ступени имени пророка Ибрахима, о которой сказано в Коране: "[Аллах] сказал: "Разве ты не уверовал?" [Ибрахим] ответил: "Конечно, уверовал! Но [пусть это случится], чтобы успокоилось моё сердце".⁶⁵ Шейх ответил: "Хорошо, Ибрахим. Я просил у Аллаха, чтобы группа Его избранных друзей присутствовала при моей смерти и возвращении к Нему. Он привёл тебя как Первого из них, так что ты - один из них". Затем я увидел, как перед шейхом Ибн аль-Фаридом предстал Райский сад, и, увидев его, он воскликнул: "О!" - громко вскрикнул, горько заплакал, изменился в лице и произнёс:

Если пристанище моё

в любви близ Тебя -

это то, что я узрел,

то я потратил свою жизнь впустую.

Стремление

овладело моей душой на время,

но ныне оно видится

лишь смутным сном.⁶⁶

Я сказал ему: "Учитель, это же - благородная ступень!" Но он ответил: "О Ибрахим, Раби'а аль-Адавия сказала - а она была женщиной: "Клянусь Твоим могуществом! Я поклонялась Тебе не из страха перед Твоим Адом и не из желания Твоего Рая, а ради Твоего благородного лика и из любви к Тебе!" Так что эта ступень видения Рая - не то, чего я искал и не то, на что я потратил свою жизнь".⁶⁷ После этого его волнение улеглось, он улыбнулся, благословил меня и попрощался, сказав: "Присутствуй при моей смерти и приготовь моё тело вместе с остальными, кто здесь есть. Совершите вместе погребальную молитву над моим телом и посидите у моей могилы три дня и три ночи. После этого вы можете вернуться в свои земли". Затем, когда он погрузился в тайную молитву, я услышал голос, но не увидел никого: "`Умар, чего ты желаешь?" И он ответил:

Я желаю - хоть время миновало -

одного Твоего взгляда,

но, о сколько крови прольётся,

прежде чем я достигну своей цели.⁶⁸

Едва он произнёс эти слова, его лицо засияло подобно луне; он улыбнулся и испустил дух счастливым и радостным, и я понял, что его желание было исполнено. Мы были там с ним, собравшись большим собранием Божьих избранников, некоторых из которых я знал, а других - нет, и среди них был тот муж, что стал причиной моего знакомства с шейхом Ибн аль-Фаридом. Я участвовал в омовении его тела и его погребальной процессии; за всю свою жизнь я не видел более величественных похорон. Люди теснились, чтобы нести его погребальные носилки, и я видел зелёных и белых птиц, парящих над ними. Мы совершили над ним погребальную молитву у самой могилы, хотя её рытьё завершилось лишь к концу дня. Собравшиеся там люди разошлись во мнениях о смысле этой задержки. Одни говорили: "Это - наказание ему за притязание на столь высокую ступень в любви!" Но другие говорили: "Нет, воистину! Это - всего лишь последнее унижение, которое один из Божьих избранников должен претерпеть от превратностей этого бренного мира". Но все они закрыты завесой от созерцания мистической ступени Шейха, кроме тех, кого пожелает Аллах. Ибо посредством духовного видения, дарованного мне Аллахом, я наблюдал, как священный и благородный дух Мухаммада - да пребудут над ним величайший мир и благословения - совершал молитву имама, и группа за группой духи пророков, ангелов и Божьих избранников среди людей и джиннов молились над Шейхом вместе с духом Мухаммада, Посланника Аллаха - благословение и мир ему! Я молился с каждой группой, от первой до последней. Затем могила была готова, и он был в ней погребён. Я оставался там три дня и три ночи, созерцая то, что разум человеческий не в силах объяснить - то, что касалось мистического состояния Шейха! Затем я отправился в Джабар, и это было моим первым путешествием в Египет, в то время как голос внутри меня говорил:

Воздал Аллах твоим стараниям благом,

хоть и пришёл ты в конце дня.

Позднее я вернулся в Египет, где живу и по сей день.

Сын аль-Джабари, Шихаб ад-Дин Ахмад⁶⁹ - да соберёт их обоих Аллах в наилучшем из уделов, - однажды сказал мне ['Али]:

Однажды мой отец и я, вместе с группой почтенных людей, пришли почтить могилу шейха Шарафа ад-Дина - да будет Аллах доволен им. Мы увидели, что вокруг его могилы скопилось много грязи. Тогда мой отец вскрикнул и сказал:

Ах, бедные влюблённые!

Даже в своих могилах

в земле унижения

их покрывает прах!

Мой отец, шейх, и все мы вместе начали очищать камень [могилы Ибн аль-Фарида], пока не убрали всю землю, что скопилась вокруг захоронения.

[Шейх Ибн аль-Фарид] - да будет Аллах доволен им - скончался в Каире, в мечети аль-Азхар, второго числа месяца Джумада аль-уля 632 года хиджры [1235]. Он был погребён на кладбище Карафа у подножия горы Мукаттам, возле ручья, ниже благословенной мечети, известной как аль-`Арид, что находится на самой вершине горы. Я слышал, что шейх Закий ад-Дин 'Абд аль-`Азим, учёный-хадисовед, однажды спросил шейха о дате его рождения, и шейх ответил: "Я родился в Каире, под вечер, четвёртого числа месяца Зу ль-Ка`да 577 года [1182]". Я также слышал, что это же передавал судья Шамс ад-Дин ибн Халликaн, когда он сам спрашивал шейха о дате его рождения - да будет Аллах доволен всеми ими.⁷⁰

Так оканчивается это предисловие. Я умолчал о сомнительных чудесных состояниях, опасаясь низких упрёков и неверия. Я сделал это предисловие введением к Дивану и источником озарения для влюблённых и братьев, а также памятником славных деяний отцов и дедов - для сыновей, что придут после меня. Я прошу Всевышнего Аллаха помочь мне и им идти Его путями и даровать нам доброе и благословенное потомство. Я даю разрешение сыновьям передавать этот труд от моего имени с цепочкой передачи, так же как я сам получил его от шейха через его сына. Я наставляю тех, кто читает этот труд и поднимается на его высоты, крепко держаться Поэмы о пути и вести благочестивую жизнь в соответствии с её путем, который принёс великую честь царственным подвижникам. Мы просим Всевышнего Аллаха открыть врата её понимания и даровать нашим сердцам хотя бы часть её знания - чтобы мы могли двигаться под её покровами, раскрывать её сокровенные тайны, откидывать её завесу и пить из её вина. Ибо сосуды рифм её вина запечатаны воском, а красота её смыслов скрыта в шатрах. Никто не сможет постичь её символов и "раскрыть её сокровищ", кроме того, кто "не мог утерпеть"⁷¹ в своих духовных путешествиях и вступит на путь [тарик], которым шёл поэт этой оды. Нужно оставить всех позади и следовать за ним в этом странствии, "схватил горсть от следов посланника",⁷² делая Мусу своего мухаммадианского сердца терпеливым, чтобы он мог следовать за своим Хидром - дабы постичь знание переживания через любовь и опыт.⁷³

Никто не идет этими путями, кроме того, кому даровал успех Аллах, кто удостоил его быть среди тех, кто заслуживает вступления на эти стези, и кто вознёс его, дабы стал он царём среди царей оных. Ибо, воистину, это - путь того, кто звал "к Аллаху, обладая видением"⁷⁴, и, следуя за ним, озарились пути любви. Ибо, по Своему соизволению, Всевышний Аллах послал его взывающим, бдительным пастырем и ревностным хранителем для достойных, любящих Его. Сотворил Аллах его "светильником освещающим"⁷⁵ для Своих святых, и те, кто последовал за ним в любви к Аллаху, "награжден великим благом"⁷⁶. Ибо никто не видел, не слышал и не познал Аллаха, кроме Мухаммада, Посланника Аллаха - благословение и мир ему! - и тех, кто был с ним. Любовь простёрла над ними свою тень, и пили они из ее "обильных дождей"⁷⁷, ибо были они самыми достойными и заслуживающими. Следуя за тем, кто занимает столь почетное положение, они устремились вперёд, и как сподвижники его под знаменем сего восхваляемого, они достигли Сада. Там пили они из реки Каусар, места его утоления жажды, и с ним обрели они взор на лик Возлюбленного их - высшее, чего можно желать от зримого Возлюбленного.⁷⁸ И никогда не достигли бы они сей величественной ступени, кроме как следуя за Пророком их, возлюбленным их Возлюбленного. Да благословит Аллах Пророка и ниспошлёт ему мир, вместе с семейством его и сподвижниками, и всеми, кто предал себя вместе с ним Аллаху, уверовал в него и стал мусульманином, и над братьями его среди пророков и ангелов. Покуда ветер движется и веет, покуда сияет и улыбается лик влюблённого любовью к Аллаху, да благословит Он их всех молитвами, длящимися столько, сколько существуют небеса и земля. Языки мусульман с правой верой и праведным деланием будут возглашать эти благословения для них, и будут сиять эти благословения на них повсюду до дня воскресения и воздаяния!

О Аллах! Ты - Тот, "Кто обладает прекраснейшими именами"⁷⁹, и Ты сделал слово любви "подобно прекрасному дереву, корни которого прочны, а ветви восходят к небу".⁸⁰[Аллах] насадил корни и ветви любви в сердцах влюблённых и ниспослал на них её "мир"⁸¹, ибо они были самыми достойными и заслуживающими любви. [Аллах] возжёг свет любви "от дерева благословенного",⁸² и это - Благородный Свет Мухаммада; ангелы пали ниц перед этим светом, когда узрели его на лике Адама!⁸³ О Аллах! Ты даровал нам святость и величие Пророка, и Ты дал нам почётное место пред Собою, когда мы следуем за ним в поклонении и любви к Тебе. О Аллах! Ты сделал нас частью его общины, и мы живём и умираем, держась его веры и любви к Тебе, и мы будем воскрешены пред Тобой под знаменем, водружённым пред местом, где стоит сей восхваляемый Пророк.⁸⁴

О Аллах! Ты извлёк нас как потомство из чресел до творения и заставил нас свидетельствовать против самих себя, как Ты сказал: "Разве Я - не ваш Господь?", и мы ответили: "Да, мы свидетельствуем!"⁸⁵ И этим Ты взрастил нас, "свет на свете".⁸⁶ О Аллах! Когда Ты взял с нас завет этим свидетельством в предвечности, Ты даровал нам, о Аллах, "верное приемущество"⁸⁷ этим заветом, и как же высока эта ступень! Ты оказал нам милость и счёл нас достойными нашего завета, ибо Ты вывел нас в этот Твой нижний мир, победоносными в слове и деле над врагами нашими и Твоими. Ты обходился с нами милостиво и даровал нам "лучшее и даже больше", и этим заветом Ты вознёс нас над остальным Твоим творением!⁸⁸

О Аллах! Открой нам врата Твоего милосердия, помести нас в ожерелье Твоих познавших и утверди наш завет пред Тобою. Ибо это, О Аллах, - Твой завет с нами и наш - с Тобою. Ты - Судья и Свидетель всего зримого; "Кто же более верен в своем завете, чем Аллах?"⁸⁹ И довольно Аллаха как свидетеля [о вознесённом месте] восхваляемого! О Аллах! Прости и извини наши упущения и грехи, и защити нас в сём нашем обете и завете нашем! Помилуй наших учителей, родителей и братьев, а также тех из иных вер, кто уверовал в Тебя и возлюбил Тебя. Убереги нас от разочарования, нерадения и слабости, и не давай шайтану власти над нами; отврати его от наших сердец, которые Ты сделал обителями для пребывания Твоей любви. О Аллах! Облегчи наши дела и озари наши груди всеми светами Твоей любви. О Аллах! Научи нас религии любви к Тебе и научи нас толкованию сокровенного смысла Твоих слов. Даруй нам понимание слов Твоих, дабы мы могли руководствоваться ими на пути, ведущем нас к Тебе, следуя их стезёй, что соединит нас с Тобою!

О Аллах! Твой раб [шейх Ибн аль-Фарид] - создатель сего Дивана, воспевшего прелести сокровенного познания Тебя, и он - толкователь искусства Твоей благородной любви. Пламенная страсть оставила в его сердце лишь осколок, но пролитие жизненной крови за страсть он находил сладостным. Когда ему читали главы великолепного Корана, ему являлись образы их прекрасных смыслов. Он наблюдал светила гнозиса, и их солнце и луна открывались ему, и он возлюбил страстью то, что разум постичь не в силах. Он стоял один на месте Твоей любви, последовав за Твоим пророком и возлюбленным - да пребудут над ним величайшие благословения и мир - шествуя в собраниях страсти плечом к плечу с великими мужами; о, какие это мужи!

Примечания к "Украшенному вступлению к Дивану"

1. Ибн аль-Фарид, Диван, изд. Махмуд, с. 21. О суждениях современников об `Али ибн Сибе (Ибн аль-Фариде) см.: `Али ибн Мухаммад аль-Файюми (ум. 770 / 1369), Наср аль-джуман, т. 2, л. 70а.

2. О дальнейшем анализе и интерпретации вступления см.: Th. Emil Homerin, The Arab Poet of Love and Ecstasy, с. 33-54; Issa J. Boullata, "Toward a Biography of Ibn al-Farid," Arabica 38 (1981): 38-56; G. Scattolin, "More on Ibn al-Farid's Biography," MIDEO 22 (1995): 197-242, особенно с. 206-213.

3. Здесь `Али отсылает к Корану 53:1-11, где, согласно исламскому преданию, описывается одно из видений пророка Мухаммада - его встреча с Джибрилем (Гавриилом), духом откровения. Кроме того, имя Мухаммада напрямую связано с "величайшим именем" Аллаха в исповедании веры: "Нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад - посланник Аллаха!"

4. Отсылка к Корану 31:20: "Аллах щедро одарил вас благами от Себя, как явными, так и скрытыми".

5. Цитируемая фраза встречается в Коране 36:26, где её произносит человек о своём народе, упорно остающемся в неведении относительно истины таухида (единобожия). Использование этого выражения `Али предполагает, что некоторые слушатели могли принять его подражание за подлинное стихотворение Ибн аль-Фарида.

6. В своём вступительном примечании к тексту поэмы `Али рассказывает, как он обнаружил утраченную оду в 733 / 1333 г. во время чтения Дивана своего деда. `Али устраивал это чтение для группы людей, желавших получить признание в качестве уполномоченных чтецов собрания. Один из участников - Джамаль ад-Дин `Абд Аллах ибн Маджд ад-Дин Исма`ил ад-Димашки - читал вступление `Али и заметку о пропавшей оде, когда внезапно понял, что имеет эту оду в своей книге, хотя всегда считал её анонимной. Ад-Димашки немедленно отправился вместе с сыном `Али, Ибрахимом, и они вернулись с поэмой, которую `Али впоследствии включил в конец своего собрания. См.: Ибн аль-Фарид, Диван, с. 225-226. Джамаль ад-Дин ад-Димашки (625-712 / 1227-1312) служил секретарём в айюбидских канцеляриях - сначала в Дамаске, затем в Каире, хотя, по-видимому, умер до 733 / 1333 г.; см.: Ахмад Ибн Хаджар аль-`Аскаляни, аль-Дурар аль-камина фи а`йан аль-ми'а ас-самина (Хайдарабад: б. и., 1929), т. 2, с. 354.

7. Несколько современников Камаля ад-Дина Мухаммада были известны по нисбе Ибн Шейх аш-Шуюх ("сын шейха шейхов"). Среди них - четверо братьев, отец которых, Садр ад-Дин Мухаммад ибн `Умар аль-Джувайни (ум. 617 / 1220), занимал должность главного шейха (шейх аш-шуюх) в ханаках Са`д ас-Су`ада' - первом крупном египетском доме для признанных суфиев.

Четыре брата - Камаль ад-Дин Ахмад (действовал в VII / XIII в.), `Имад ад-Дин `Умар (ум. 636 / 1239), Му`ин ад-Дин аль-Хасан (ум. 643 / 1246) и Фахр ад-Дин Юсуф (ум. 647 / 1249) - все изучали суфизм и в разной степени участвовали в политической жизни своего времени.

См.: Ахмад ибн `Али аль-Макризи, Китаб аль-Мукаффа аль-Кабир, ред. Мухаммад аль-Я`лави (Бейрут: Дар аль-Гарб аль-Ислами, 1991), т. 6, с. 420-422, 715-716; `Абд аль-Хайй Ибн аль-`Имад, Шадхарат аз-захаб фи ахбар ман захаб (Каир: Мактабат аль-Кудси, 1931), т. 5, с. 77, 181, 218, 238-239.

8. Это предложение отсутствует в издании Махмуда Дивана, однако присутствует в тегеранской рукописи (л. 2b) и в других изданиях. Сафи ад-Дин аль-Хусайн ибн `Али ибн Аби аль-Мансур (ум. 682 / 1283) был суфийским шейхом, которому приписывались мистические откровения и чудеса. Он возглавлял суфийский рибат на кладбище Карафа. См.: аль-Сафади, аль-Вафи, т. 13, с. 19; Каххаля, Му`джам, т. 4, с. 37.

9. Манфалут - торговый город на западном берегу Нила, приблизительно в восемнадцати милях (двадцати пяти километрах) к северу от Асьюта. Суфий Абу аль-Касим аль-Манфалути, вероятно, был потомком и/или учеником известного мистика Исма`ила ибн Ибрахима аль-Манфалути (ум. 652 / 1254). См.: Джа`фар аль-`Удфуви, ат-Тали` ас-са`ид, ред. Са`д Мухаммад Хасан и Таха аль-Хаджири (Каир: ад-Дар аль-Мисрийя ли-т-та'лиф ва-т-тарджама, 1966), с. 155-156; Каххаля, Му`джам, т. 2, с. 254.

10. Коран 5:54.

11. Об айюбидском правителе Египта аль-Малике аль-Камиле (правил 615-635 / 1218-1238) см.: Encyclopaedia of Islam, 2-е изд., т. 4, с. 520-521; P. M. Holt, The Age of the Crusades (Лондон: Longman, 1986), с. 60-65. О великом правоведе Мухаммаде ибн Идрисе аш-Шафи`и (ум. 204 / 820) см.: EI-2, т. 9, с. 181-185.

12. Аль-`Азиз `Усман, сын Салих ад-Дина (Саладина), был айюбидским наместником региона Каира в 589-595 / 1193-1198 гг.; см.: Ибн аль-`Имад, Шадхарат, т. 4, с. 319; Holt, Crusades, с. 60-61.

13. Каирская мечеть аль-Азхар была основана в 358/969 г. как шиитское место молитвы и обучения, однако позднее айюбиды преобразовали её в оплот суннитской доктрины и практики; см.: EI-2, т. 1, с. 813-821.

14. Основанная в Каире Салих ад-Дином (Саладином), Суйуфийя была первой ханфитской школой права в Египте; см.: Ахмад ибн `Али аль-Макризи, аль-Мава`из ва-ль-и`тибар би-зикр аль-хитат ва-ль-асар (Багдад: Мактабат аль-Мусанни, 1970), т. 2, с. 365-366.

15. Ибн аль-Фарид, Диван, с. 184 (аль-Далийя, ст. 30, 32). О макаме Ибрахима (Стоянии Ибрахима, maqm Ibrhm) см. введение выше и поэму О Пути суфия, ст. 152.

16. Ибн аль-Фарид, Диван, с. 76 (ат-Таййия ас-сугра, ст. 57-59).

17. Учёные, вероятно, извинялись за своё незнание необычного способа передвижения Ибн аль-Фарида в Мекку и обратно. аль-Харам аш-Шариф ("Благородная Священная Заповедь") - это священная территория, окружающая Каабу, включая макам Ибрахима и колодец Замзам; см.: EI-2, т. 4, с. 317-318.

18. аль-Карафа - обширное каирское кладбище на восточной окраине города, у подножия холмов Мукаттам; см.: EI-2, т. 4, с. 425-428. Об аль-`Ариде см.: аль-Макризи, аль-Хитат, т. 2, с. 456.

19. О вере в связь между святыми, мучениками и их "душами-птицами" см.: Ignaz Goldziher, "L'oiseau repr"sentant l'"me dans les croyances populaires des Musulmans", в "tudes Islamologiques d'Ignaz Goldziher, ред. и пер. G.-H. Bousquet (Лейден: E. J. Brill, 1962), с. 77-80. См. также Коран 24:41, где говорится о птицах, восхваляющих Аллаха.

20. Об истории могилы Ибн аль-Фарида и о воздвигнутом там мавзолее см.: Th. Emil Homerin, "The Domed Shrine of Ibn al-Farid", Annales Islamologiques 25 (1990): 133-138. Абу аль-Хусайн аль-Джаззар (601-679 / 1204-1281) - плодовитый египетский поэт, известный своими любовными стихами, сатирой и афоризмами; см.: `Умар Фаррух, Тарих аль-адаб аль-`араби (Бейрут: Дар аль-`Ильм лиль-Маляин, 1975), т. 3, с. 644-646.

21. Биляль аль-Хабаши (ум. 20 / 641), Салман аль-Фариси (ум. 36 / 657) и Сухайб ар-Руми (ум. 38 / 659) принадлежали к первым обращённым в ислам и были близкими сподвижниками пророка Мухаммада, тогда как его дядя и покровитель, Абу Талиб (ум. 619), так и не принял ислам. См.: Ибн аль-`Имад, Шадхарат, т. 1, с. 31, 44, 47; EI-2, т. 1, с. 152, 1215; The Shorter Encyclopaedia of Islam, ред. H. A. R. Gibb и J. H. Kramers (Лейден: E. J. Brill, 1953), с. 500-501; Maxime Rodinson, Muhammad (Нью-Йорк: Pantheon Books, 1980), особенно с. 101-102, 209.

22. О споре пророка Ибрахима с его отцом относительно идолопоклонства см. Коран 9:114; 19:41-50.

23. О рассказе о пророке Нухе и его непокорном сыне см. Коран 11:45-47.

24. Ибн аль-Фарид, Диван, с. 55 (аль-Йаййия, ст. 94).

25. Шамс ад-Дин Мухаммад ибн Хусайн ибн Мухаммад аль-Армави - выдающийся учёный-богослов, специалист по фикху. В 635 / 1237 г. он был назначен военным судьёй (кади ал-джайш) каирского региона, а также накиб аль-ашраф - официальным представителем потомков пророка Мухаммада. Умер в 650 / 1253 г. См.: Ахмад ибн `Али аль-Макризи, Китаб ас-Сулук ли-ма`рифат дуаль аль-Мамлюк, ред. Мухаммад Мустафа Зияда (Каир: Ладжнат ат-та'лиф ва-т-тарджама ва-н-нашр, 1934-1958), т. 1, ч. 2, с. 273, 385.

26. Субайх ибн Баккар ибн `Абдуллах аль-Хабаши был освобождённым рабом, занимавшимся изучением хадисов и знавшим наизусть Коран. Он прославился своей благотворительностью и умер в 584 г./1188 г. См.: `Абд аль-`Азим аль-Мундири, ат-Такмиля ли-Вафайат ан-Наqala, ред. Башшар `Аввад Ма`руф (Каир: тип. `Исы аль-Баби аль-Халаби, 1968), 1:81-83; ас-Сафади, аль-Вафи, 16:282.

27. Шамс ад-Дин Мухаммад аль-Айки (ум. 697/1298) был персидским суфием и знатоком фикха. В 684/1286 году он был назначен султаном мамлюков Калауном (правил 678-689/1279-1290) главным шейхом ханаки Са`ид ас-Су`ада'. См.: аль-Макризи, ас-Сулук, 1:730, 851; Ибн аль-`Имад, Шазарaт, 5:439; Хомерин, Arab Poet, 40-43.

28. Аль-Айки был ещё младенцем, когда умер Ибн аль-Фарид. Садр ад-Дин аль-Кунавий (ум. 673/1274) был близким учеником великого суфийского теософа Ибн аль-`Араби (ум. 638/1240). Для краткого обзора трудов и влияния обоих мистиков см.: У. Читтик, Rumi and wahdat al-wujud, 77-79; а также EI-2, 8:753-755.

29. Ибн аль-Фарид, Диван, 170 (Поэма о пути, стих 743).

30. Са`ид ад-Дин аль-Фаргани был учеником аль-Кунавия и одним из первых крупных комментаторов Поэмы о пути суфия Ибн аль-Фарида. В предисловии к персидскому комментарию аль-Фаргани аль-Кунавий отметил, что он путешествовал в Египет в 643/1245 году, где читал и комментировал Поэму о пути суфия Ибн аль-Фарида, а аль-Фаргани составил комментарий, основанный на этих разъяснениях стихов. См.: аль-Фаргани, Машарик ад-дарари, ред. Са`ид Джалал ад-Дин Аштияни (Мешхед: Университет Фирдоуси, 1980), 5-6; Хомерин, Arab Poet, 27-31; и Читтик, Rumi and wahdat al-wujud, 79-81.

31. Карим ад-Дин `Абд аль-Карим ибн Хусайн ибн Абу Бакр аль-Амули занимал пост главного шейха ханаки Са`ид ас-Су`ада' в 701/1302 году и оставался на нём, с коротким перерывом, до своей смерти в 710/1311. `Умар ибн Я`куб ибн Ахмад ас-Са`уди был шейхом завии Абу Са`уда и суфием, имевшим определённое влияние среди мамлюков; умер в 707/1308. См.: аль-Макризи, ас-Сулук, 1:744-745, 757, 919; 2:41, 50, 83, 94-95; и его аль-Хитат, 2:386.

32. Джамиль ад-Дин `Абдуллах (ум. 743/1342) был сыном известного богослова и судьи Джалал ад-Дина Мухаммада ибн `Абд ар-Рахмана (666-739/1264-1338) и время от времени исполнял обязанности отца в суде. Если старший Казвини действительно составил комментарий к Поэме о пути суфия, то он был утрачен много веков назад; см.: Ибн Хаджар аль-`Аскаляни, ад-Дурар, 2:399-400; Каххаля, Му`джам, 10:145-146.

33. В Коране 18:9-27 рассказывается история нескольких юношей, которые нашли убежище в пещере и молились Аллаху о защите от многобожников. Они уснули на многие годы, но, проснувшись, подумали, что спали лишь день или часть дня.

34. Для подробного анализа этого спора, а также связанных с ним вопросов и участников, см.: Хомерин, Arab Poet, 39-44. `Абд ар-Рахман Ибн Бинт аль-А`азз (ум. 695/1296) был выдающимся правоведом, судьёй и визирем во времена султаната Калауна. См.: аль-Кутуби, Фават аль-Вафайят, ред. Ихсан `Аббас (Бейрут: Дар ас-Сакафа, 1974), 2:279-282; ас-Субки, Табакат аш-Шафиййа аль-кубра, ред. Махмуд Мухаммад ат-Танахи и `Абд аль-Фаттах Мухаммад аль-Хильв (Каир: `Иса аль-Баби аль-Халаби, 1964), 8:172-175; Ибн Тагриберди, ан-Нуджум аз-Захира (Каир: Аль-Муассаса аль-Мисрийя аль-`Амма, 1963), 8:82-83; и Ибн аль-`Имад, Шазарaт, 5:431.

35. Относительно Ибн ас-Саль`уса (ум. 693/1294) и его покровителя, султана аль-Ашрафа (правил 690-693/1291-1294), см.: Ибн аль-Фурат, Тарих, 8:106-109, 122-129; и Хомерин, Arab Poet, 40-44, 110, прим. 34.

36. Хадис Пророка Мухаммада.

37. Са`д ад-Дин Мас`уд ибн Ахмад аль-Хариси (652-711/1254-1312) был известным учёным по хадисам и занимал должность верховного ханбалитского судьи в Каире. См.: Ибн Хаджар аль-`Аскаляни, ад-Дурар, 5:116-117; Ибн аль-`Имад, Шазарaт, 6:28-29.

38. Ибн аль-Фарид, Диван, 116 (Поэма о пути, стихи 279-285).

39. Коран 24:55. Титул аль-Малик ас-Са`ид мог относиться к нескольким правителям того времени, однако, скорее всего, имеется в виду аль-Малик ас-Са`ид Хидр ибн Байбарс. Его отец был султаном до Калауна; если его мать совершала паломничество в Мекку, то, как правило, её сопровождала значительная свита, включая чтеца Корана. См.: аль-Макризи, ас-Сулук, 1:828.

40. Коран 8:42.

41. Это высказывание, возможно, относится к оправданию Ибн Бинт аль-А`азза и восстановлению его чести и должностей.

42. Соборная мечеть `Амра ибн аль-`Аса - первая мечеть, построенная в Египте, возведённая в 20-21/640-641 гг. в мусульманском лагере Фустат, который позже стал южным пригородом Каира. См.: EI-2, 957-959; и К. А. К. Кресвелл, A Short Account of Early Muslim Architecture, ред. и доп. Джеймс У. Аллан (Каир: American University in Cairo Press, 1989), 8, 15, 46, 304-313.

43. В своём рассказе об Ибн аль-Фариде, написанном до "Пролога" `Али, биограф Ибн Халликaн (ум. 680/1282) приписывает этот стих аль-Харири (ум. 516/1122), к которому Ибн аль-Фарид обращается в Поэме о пути суфия, стихи 655-659. См.: Ибн Халликaн, Вафайат, 3:454-456; и перевод в Хомерин, Arab Poet, 16-19.

44. Ибн аль-Фарид, Диван, 201 (аль-Файйах, стих 43).

45. Мне не удалось найти других упоминаний об этой мечети или её местонахождении.

46. Ибн аль-Фарид, Диван, 45 (аль-Йа'ийя, стих 1). Судья и личный секретарь, которого `Али называет только Шараф ад-Дин, возможно, был судьёй Шараф ад-Дин Мухаммад ибн `Аббас (действовал около 638/1240) или аль-Кади аль-Ашраф Ахмад ибн Кади аль-Фадиль (573-643/1177-1245), имевший обширные связи с аль-Малик аль-Камилем и аюбидской правящей элитой. См.: Ибн Халликaн, Вафайат, 3:163; и аль-Макризи, ас-Сулук, 1:305.

47. Фахр ад-Дин `Усман ибн Кызыл ибн Джалдак ат-Туркмани аль-Камили (ум. 629/1232) был одним из старших мамлюков аль-Малика аль-Камиля. См.: аль-Макризи, ас-Сулук, 1:1:283. Михмандар принимал послов и знатных иностранных гостей, прибывавших в Каир для встречи с султаном; некоторые из них, по-видимому, останавливались в этом дворце.

48. Фахр ад-Дин занимал должность устадздара - управляющего имениями и казной султана; поэтому именно он был бы естественным выбором для того, чтобы от имени султана делать Ибн аль-Фариду материальные предложения. См.: аль-Кутуби, Фават аль-Вафайят, 3:51.

49. Амин ад-Дин Ибн ар-Ракаики (действовал ок. 697/1298) был судьёй при султане Калауне. См.: аль-Макризи, ас-Сулук, 1:836. Мечеть `Али находилась в районе аль-Му`изз ли-Дин Аллах в Каире. См.: аль-Файюми, Наср, 2:70а.

50. Спутником Ибн аль-Фарида, по-видимому, был Ибрахим ибн Яхья аль-Амиййи (ок. 570-656/1174-1258) - шафиитский правовед и судья, также писавший стихи. См.: ас-Сафади, аль-Вафи, 6:167; ас-Субки, Табакат, 8:125.

Спутником `Али, вероятно, был внук последнего - Ибрахим ибн Исхак ибн Ибрахим (ум. ок. 757/1356), также шафиитский учёный. См.: Джалал ад-Дин ас-Суюти, Хусн аль-мухаддара (Каир: `Иса аль-Баби аль-Халаби, 1967), 1:427.

51. Баб Зувайла - южные ворота в фатимидских укреплениях, некогда окружавших Каир; это логичный выезд на юг, в сторону Фустата.

52. По традиции считается, что хариса (мясное блюдо, приготовленное с пшеницей) возбуждает нафс ("животную душу") и усиливает половую потенцию. См.: Дж. К. Бюргель, Love, Lust, and Longing: Eroticism in Early Islam as Reflected in Literary Sources, в сборнике Society and the Sexes, ред. Афаф Лютфи ас-Саййид-Марсот (Малибу, Калифорния: University of California Press, 1979), с. 90.

53. Мне не удалось найти других упоминаний о Куббат аш-Шараб ("Купол напитков").

54. Для биографии и библиографии знаменитого мистика `Умара ас-Сухраварди (ум. 632/1234) см.: EI-2, 9:778-782; и Каххаля, Му`джам, 7:313.

55. Ибн аль-Фарид, Диван, 196 (аль-Джамиййа, стих 44).

56. Шихаб ад-Дин Мухаммад Ибн аль-Хиями (602-685/1205-1286) был учеником Ибн аль-Фарида и впоследствии стал выдающимся поэтом. См.: ас-Сафади, аль-Вафи, 4:50-61; и Хомерин, Arab Poet, 23-24. Ахмад ибн Муса ибн `Али ибн `Умар ибн `Уджайль аль-Йамани (ум. 690/1291) был известным религиозным учёным, хотя, вероятно, ещё довольно молод в 628/1231 году; см.: Каххаля, Му`джам, 2:189. Мне пока не удалось найти дальнейших упоминаний о сыне Ибн аль-Фарида - `Абд ар-Рахмане, или о брате аль-Хиями.

57. Ибн аль-Фарид, Диван, 46 (аль-Яиййа, ст. 13).

58. Согласно 97-й суре Корана, мусульманское предание утверждает, что Джибрил (Гавриил) и ангелы принесли весь Коран Мухаммаду в ночь Лайлат аль-Кадр - "Ночь Могущества (или Предопределения)". В суре 97 говорится, что эта ночь - "лучше, чем тысяча месяцев... мир до самого рассвета". Считается, что она наступает в одну из последних десяти ночей месяца Рамадан; см. EI-2, т. 8, с. 418.

59. Ид аль-Фитр - Праздник Разговения, отмечаемый в конце Рамадана; в этот день совершается особая коллективная молитва всей мусульманской общиной; см. EI-2, т. 3, с. 1007-1008.

60. Ибн аль-Фарид, Диван, 211. Аль-Макризи упоминает, что на нильском острове Рода был основан рибат (приют для бедных и пожилых), называвшийся аль-Муштахи; его воспевали и другие поэты. См. аль-Макризи, аль-Хитат, 2:428-429.

61. Ибн аль-Фарид, возможно, понимал этот кусок ткани как символ нафса ("вожделения", "эгоистического "я""), который должен быть разрушен, чтобы достичь чистой любви; см. Хомерин, Арабский поэт, с. 50-51.

62. Анализ описания последних часов Ибн аль-Фарида, оставленного аль-Джабари, см. у Хомерина, Арабский поэт, с. 51-53.

63. Ибрахим аль-Джабари (599-687 / 1202-1288) - шафиитский учёный, суфий, поэт и знаменитый проповедник. Часто произносил проповеди в своей суфийской завии, расположенной за воротами Баб ан-Наср, северо-восточными воротами Каира, ведущими к Карафе и могиле Ибн аль-Фарида. См.: аль-Макризи, аль-Хитат, 2:434; ас-Субки, Табакат, 8:123-124; ас-Суюти, Хусн аль-мухаддара, 1:523; аш-Шарани, ат-Табакат аль-кубра (Каир: Мактабат Мухаммад Али Сабих, 1965), 1:177; и Ибн аль-`Имад, Шадхарат, 5:399-400.

64. Ибн аль-Фарид, Диван, 95 (Поэма о пути, ст. 99).

65. Об Ибрахиме (Аврааме) и его вере см. Коран 2:260 и Поэму Суфийского Пути, стихи 606-607.

66. Ибн аль-Фарид, Диван, 239-240. Подробнее об этих стихах, включая их альтернативное прочтение, предложенное противником Ибн аль-Фарида, см. Хомерин, Арабский поэт, с. 31, 113-114, прим. 55.

67. Хотя видение рая может удовлетворить многих верующих, Ибн аль-Фарид желал не меньшего, чем созерцание лика Аллаха, как и Рабиа аль-Адавия (ум. 185/801). Рабиа считается одной из величайших женщин-мистиков и святых ислама, известной своим учением о всецелой любви к Аллаху; см. EI-2, т. 8, с. 354-356.

68. Ибн аль-Фарид, Диван, 75 (аль-Таййия ас-суггра, ст. 50).

69. Шихаб ад-Дин Ахмад ибн Ибрахим аль-Джабари умер в 702/1302; см. Ибн Хаджар аль-Аскаляни, ад-Дурар, 1:102.

70. Об Зак ад-Дин аль-Мундхири, Ибн Халликaне и их упоминаниях Ибн аль-Фарида см.: Хомерин, Arab Poet, 15-19.

71. Коран 18:82.

72. Коран 20:96.

73. История о Хиджре и Мусе: Коран 18:65-82 и Поэма о пути, комментарий к ст. 715.

74. То есть Мухаммад; Коран 12:108.

75. Коран 33:45-46.

76. Коран 2:269.

77. Коран 2:265.

78. Коран 108:1-3; 75:23-24.

79. Коран 20:8; 7:180.

80. Коран 14:24.

81. Коран 48:4, 26; 9:26, 40.

82. Коран 24:35.

83. История сотворения Адама: Коран 15:26-44.

84. Согласно популярному мусульманскому верованию, Мухаммад будет заступаться за всех верующих мусульман в День Суда; см.: Джейн И. Смит и Ивонн И. Хаддад, The Islamic Understanding of Death and Resurrection (Albany, N.Y.: State University of New York Press, 1981), с. 26-27, 73, 80-81. Также см. "Оду о вине", стих 17, где, по всей вероятности, Ибн аль-Фарид имеет в виду знамя Мухаммада.

85. Коран 7:172.

86. Коран 24:35.

87. Коран 10:2.

88. Коран 10:26; 17:70.

89. Коран 9:111.

Оставить комментарий © Copyright Али Сибт Ибн аль-Фарид (Valentin.Irkhin@imp.uran.ru) Размещен: 03/11/2025, изменен: 03/11/2025. 96k. Статистика. Руководство: Религия, Эзотерика, Обществ.науки Наши переводы Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2	Ваша оценка:
Аннотация: История жизни суфийского мистика и пророка Ибн аль-Фарида, рассказанная его внуком.

Али Сибт Ибн аль-Фарид Украшенное вступление к Дивану Ибн аль-Фарида

Али Сибт Ибн аль-Фарид
Украшенное вступление к Дивану Ибн аль-Фарида