Аннотация: Интервью со старого сайта ИД "Кислород" (2008)
Амбиверт, который нигде не работал
Интервью с Алексеем Шепелёвым
Опубликовано на сайте ИД "Кислород"
10. 06. 2008
Алексей А. Шепелёв - писатель, которому после выхода его первого романа "Echo" критики прочат место "главного радикала и маргинала отечественной словесности", при этом "эстетически вменяемого". В издательстве "Кислород" выходит вторая книга автора - "Maxximum Exxtremum" - своего рода продолжение первого скандального трэш-откровения поколения Next, но произведение уже намного более зрелое, открывающее читателю другие грани таланта молодого писателя.
Павел Крусанов сказал о его творчестве так: "Искусство во всем своем многообразии едино в одном - в начальном импульсе, заставляющем человека говорить свое слово, писать свою мазню и играть свои ноты, несмотря на то, что все слова уже сказаны, картины написаны, ноты сыграны. Импульс этот обусловлен избытком сил прекрасного в человеке - даже в том случае, когда на сцену выходит панк с намерением излить в зал рвоту. Он просто еще не умеет говорить о бессмысленной красоте мира по-другому. Шепелев и есть тот блистательный панк. То, что он делает - настоящее. При этом он знает, как можно говорить иначе, но его все равно тошнит". Сам же А. Шепелёв с этим не совсем согласен, и мы решили с ним встретиться и задать ему несколько вопросов.
Алексей, сведений о твоей биографии мало, и зачастую они довольно противоречивы, расскажи немного о себе: где ты родился, где вырос и учился, когда начал заниматься литературным творчеством?
Да, биография моя странноватая. Я, например, дожив почти до тридцати лет, нигде не работал - как бы соблюдая принцип ситуационистов: "Никогда не работайте!"... Можно сказать, особо не насыщенная внешними событиями, зато, как пел Летов, "каждый день передозировка - на все оставшиеся времена!" Не в смысле наркоты, конечно, а в смысле какой-то пресловутой внутренней напряжённости и, как написал критик Иван Аксёнов (кстати, редактор романа "Maxximum Exxtremum" и мой друг), в преодолении. Преодолении в широком смысле - внешних обстоятельств и себя самого, осознанное стремление к безупречности. К сожалению, это удаётся не всегда, и тогда становится плохо. Каждую секунду нужно жить полноценно, помня о смерти и о своей миссии. Может быть, пафосно звучит, но вкратце суть такова...
Родился я в глубинке - в селе Сосновка Тамбовской области. Здесь окончил школу - в классе было всего четыре человека, учиться не любил из-за обострённого ощущения несвободы, какой-то формальности, а порой и из-за издевательств старшеклассников (всему этому, помимо прочего, посвящена повесть с труднопроизносимым названием, которую я сейчас пишу, - "Кгыышфт вшытундф-ТВ").
Таким образом, у меня появилась склонность к уединению и отстранённости, лет с семи я начал писать. Но как ни странно, интроверсия почти всегда уравновешивалось в моём характере экстраверсией (психологи называют такой тип личности амбиверт): я не мог только сидеть дома и созерцать-создавать свои внутренние миры - я выносил свои идеи на публику, воплощал их во всяких детских, а потом подростковых затеях, иногда не очень приличных... Можно сказать, что во многом меня воспитала улица - только деревенская... Но с другой стороны, всё это было только плацдармом для создания моих произведений. Такая диалектика...
Поступил в Тамбовский госуниверситет, на филфак. В детстве не читал детских книг, очень мало читал вообще - это, думаю, понятно в свете сказанного выше. Тут же стал читать, в том числе и поэзию. Маяковского, Хлебникова, Введенского и Хармса. Из-за недостатка времени стал писать вместо прозы поэтические тексты - сначала заштатные стишки, а потом всё более короткие, и можно сказать, авангардного плана. И как раз здесь мне здорово повезло - тогда в универе преподавал и вёл литстудию Сергей Бирюков, известный поэт авангардист и учёный, в 98-м году сваливший в Германию. Меня с моими сельскими виршами и повестями не сразу-то и приняли в студию - это было довольно забавно! Но вскоре я был уже "в основном составе" - не в студии, а примкнул к возглавляемой Бирюковым международной Академии Зауми, начал печататься, участвовал в акциях и конференциях, удостоился даже Отметины имени отца русского футуризма Д. Бурлюка...
Но всё это было не сразу, и по провинциальному заведению, очень редко. Оставалось то же уединение, та же внутренняя работа, даже скука и одиночество. Жил я тогда на квартире у одной бабушки, платил мало, и на обед имел первое, второе и третье, а иногда и рюмку водки. Это был двухэтажный особняк в центре города, который строил её сынок, директор крупной фирмы. А мои два однокурсника, которых уже ко 2-му семестру 1 курса успели выгнать из общаги, снимали маленькую пристройку сарайного вида, которую они вполне обоснованно именовали курятником. Три железных кровати, а между ними стол - так что можно только лежать... или полулежать... и больше ничего! Зимой - холодище. А платить - больше, чем я платил! И я решил, что вселюсь к ним - на третью шконку. Тогда я уже почувствовал, что со своими деревенскими друзьями общаться уже не могу, на факе тоже полный голяк - разве только кроме этих двоих. "Туповаты, конечно, ребята, но зато эксцентричные - а это уже полдела", - подумал я. И мне пришлось напрочь порвать с прежним окружением и фактически порвать с родителями, а уже к третьему курсу наши фамилии - А. Шепелёв, О. Фролов, О. Коробков (и как писали во времена тов. Сталина, "и примкнувший к ним" О. Толмачёв, он же Репа) - каждый семестр вывешивались в качестве списка на отчисление.
Сразу же после того, как О. Коробков переселился к невесте, мы с О. Фроловым, облегчённо воздохнув от гнёта его (О.Коробкова) "деспотизма" и "дебилизма" (ох, тяжёлого!), создали группу "Общество Зрелища", записав с помощью подручных средств (два обычных кассетника, окоробковская гитара, натянутая на ножки табурета проволока, крышки от кастрюль и чашки, прочие железки и досочки, даже скорлупа яйца!) первые композиции. Как ни странно, это был не просто балаган и обычный хаотичный "кухонный индастриал", а внятные произведения, над "послойной" (без микшера) записью которых мы долго работали. И теперь мы занимались этим каждый день - тащили из университета музинструменты и их фрагменты, выпрашивали у знакомых старые магнитофоны, и всё у нас что называется шло в дело... Представьте себе свой дом безо всего: компьютера, там, ТВ, мебели, всех удобств и развлечений. Жизнь без денег, друзей и знакомых. Почти каждый день мы шли в универ к третьей паре - там мы набирали публику себе в гости - "посмотреть на долбоманов" - они приходили с отвратным дешёвым вином, мы предъявляли им записанные композиции, радиоспектакли, переозвученные диафильмы, вживую представлялись всячески... Ночью мы оставались одни и опять творили, и всё повторялось...
Твой роман выходит в издательстве "Кислород" с компакт-диском группы "Общество Зрелища", и это насколько я знаю, вообще в России первая подобная фишка, когда герои романа ещё и поют? Какие песни вошли на диск и какова история их создания?
За 11 лет существования объединения "Общество Зрелища" мы записали несколько альбомов такого "полупрофессионального качества" - с названиями типа "От гриба", "Конинапидострущатник", "long live long leg", "Хуй и кот - семена" - это просто сборник из композиций разных лет.
К сожалению, "Общество" существует только "в периоде полураспада" - мы с О. Фроловым не всегда имеем возможность работать вместе.
Так, к пятому курсу, когда мы подготовили свою первую "шоу-программу", выяснилось, что нас обоих отчисляют из универа. Я кое-как поднапрягся, а О. Фролова забрили в армию. Репа куда-то скрылась, тоже не окончив филфака. Я всё же поступил в аспирантуру - хотя с моим имиджем и с такой темой диссера это было проблематично. Я снял такой же "курятник", только теперь жил один. Это было гораздо хуже. Тут я и начал писать первый роман, а вскоре случились события романа второго... Вообще, преувеличений там очень мало: я действительно всегда скитался (в Тамбове сменил 12 квартир!), жил обособленно и крайне скудно... На работу меня никуда не брали: все местные журналюги меня знали в лицо и ссылались на тот же имидж!.. Я уж и грузчиком пытался - на рынок, базы и в магазины - три дня вкалываешь как питушок, а потом говорят: "Извините, вы нам не подходите!" И ещё не платят: "Извините, это было обучение!" Когда просёк сию фишку, совсем отчаялся! Или как-то пришёл в пиццерию: ну, думаю, тут уж меня никто не узнает - "А, говорят, гениальный А. Шепелёв пришёл!"
Я всё же защитил диссер, но сие мне много стоило и мало что дало. Потом я уехал в Москву. Через три месяца вернулся - причём не в Тамбов, а в деревню - денег не было вообще! Вот это было по-настоящему трудно. Полтора года я провёл фактически в одной крохотной комнатке, практически не выходя и вообще ни с кем не общаясь, даже с родителями. Это невыносимо, и опять же никаких условий для жизни и творчества... Ещё случилось так, что я думал, что возможно именно в этом году умру. Тогда я и писал второй роман - чтобы сделать хоть что-то. Изредка (но очень редко, всё же!) наезжал к О. Фролову в его село, и там у него на кухне мы записывали "ОЗ". Потом начался период "Дью". Мы освоили компутерную "завязь", записали несколько композиций, а также давно ожидаемую радиопостановку (или аудиокнигу) по своему созданному в рамках "ОЗ" произведению "Автомастерская "Иисус Христос".
Ты исследуешь творчество Достоевского и Набокова. Поясни, почему именно эти авторы вызвали у тебя интерес?
Тема моей диссертации - "нимфолепсия", или "ставрогинский грех" - тема совращения девочки-подростка. Скандальная, "недиссертабельная" и т.д. В литературе бытует слух, что таковой поступок мог совершить и сам Достоевский. В романе "Echo" описано, как "пришёл О. Фролов с какой-то книжкой и сказал: "А Достославный... при помощи какой-то гувернантки... в баньке... девочку...!" У Достоевского во многих произведениях развивается эта же тема. У Станислава Лема в одном эссе некий суперкомпьютер, проанализировав семантический градиент текстов классика, даже создаёт "за Достоевского" роман "Девочка"... Я вскоре понял, что, возможно, в роли такого "суперкомпа" выступил Набоков, который во многом "содрал" у ФМ самую знаменитую и заветную свою тему - тему лолитизма, а самого Фёдора Михайловича постоянно охаивал. И вот я в первой части диссера стал сравнивать художественные миры двух титанов, а во второй уж разбираться с нимфолепсией. Кстати, для себя я так и не выяснил... И кстати, несмотря на "скандальность", работа так и не вышла в виде монографии.
Я слышала, что ты являешься поклонником творчества Эдуарда Лимонова. Почему именно национал-большевики? Их идеология и взгляды тебе близки?
Это выражение журналиста, который брал у меня интервью: "давно сочувствует национал-большевизму и является ревностным поклонником творчества Лимонова" и оно не совсем точное. Потом оно повторено в статье "Эстетический фашизм. Смерть, революция и теория будущего у Мисимы и Лимонова" и ряде других источников. Ревностный я в том смысле, что анализирую произведения Лимонова, и не все они, не всё в них нравится. Особенно в стиле. Однако, размышляю я, если его убрать из современной отечественной словесности, то что останется?! Болотистая местность?!. И кто "оказал влияние"? Парадоксально, но та же ситуация почти полностью проецируется и на политику.
Сам я политикой не занимаюсь - меня интересуют более замысловатые вещи, намного более глобальные и одновременно намного более частные. Вопрос о бытии Божьем, о бессмертии и смерти, природа реальности и природа человека, какая-нибудь пылинка на полу или ползущая по стене козявочка... Я по большей части слежу за событиями, но публичной оценки им не даю. Государство уже по определению - "машина насилия и принуждения", и когда я с ним сталкивался, оно так себя и проявляло, да и общественная жизнь вообще, но и в анархию я тоже не верю... Главное, чтоб глобально не мешали людям жить и заниматься своим делом. А угнетение есть всегда - оно и на уровне шаблонов мышления, мировосприятия, экономики и т.п.
Меня заинтересовала сама личность Эдуарда Вениаминовича - как тип личности, вероятно, похожий на мой. Я даже познакомился с ним - как раз забирал свои экземплы из типографии, и подарил ему свою книжку, и он прочитал её, однако больше мы не общались. Рассказывали, что на каком-то мероприятии он сказал, что книга хорошая, но больно уж мрачная, без светлого выхода, под которым надо разуметь вступление в партию.
Расскажи о повести "Дью с Берковой", о чем она? Как родилась идея создания произведения с таким не обычным названием и что вообще оно обозначает - что такое "Дью"?
"Дью с Берковой" - это в какой-то степени коммерческий проект. Когда я написал второй роман, оказалось, что он настолько большой по объёму и сложный по структуре, что мало кто вообще отважился его читать, а тем паче издавать. (Хотя в совё время писались ведь и издавались - и "Улисс", и "Война и мир"!) Тогда я решил сделать своего рода автосиквел - урезать и объём, и сюжет, упростить идеи и т.д. А тут и актуальная тема подвернулась - Беркова, супердива, которая совместила в себе две противоположных ипостаси - пристойное лупление в телеящик с "Домом-2" и непристойное - в монитор компа с порно. В результате, я сам удивился, получилось довольно органичное произведение, кому-то показавшееся чуть не лучше "Москвы-Петушков", но пока опубликованное только в Интернете и сборниках, не принесшее мне ни копейки.
Работать над повестью началась с того, что я избил прототипа главного героя и сломал об него руку. Я понял, что это завершение сюжета, который уже сложился у меня в голове, и кроме того, двухмесячное избавление от тяжелейшей повинности поиска работы, который я тогда вёл. Я почти полностью перестал пить и начал писать.
Культ Берковой процветает на фоне жёсткого алкоголизма. Декалитрами жрутся "фонфырики" - "антисептин", "боярышник" и т.д.- спиртосодержащая отрава, которая продаётся в аптеках. Этот процесс и обозначен переосмысленным героем повести рекламным слоганом "Сделай Дью!" (раньше напиток вроде назывался "Дью", а теперь "Маунтин Дью", англ. "роса"). Если немного включить моск, то здесь сразу слышатся глаголы: ПЬЮ с Берковой, БЬЮ её, и с ней же СПЛЮ! - то есть все темы повести ловко запрятаны в заголовке.
Если пойти-пойти по этому пути (чем филологи никогда не гребуют),то можно и много другого восстановить: если "Dew" прочитать по-русски, то получится "Дев" - девушка с Берковой, зачаток латентной здесь лесбийской темы; или "Бля-Дью"; или "D"you..."- малоупотребит. англ. сокр. от "Do you..." - "Do You With Berkova?" - "ТЫ с Берковой?" - "Ты ДЕЛАЛ с Берковой?" и т.д.; "DEW" визуально похоже на "ДОМ" (на пиратских порносборниках пишется "ДОМ-2 с Берковой"); и наконец, "Адью".
Впрочем, с реальной Берковой я так и не встретился (хотя возможность была), а потом и необходимость пропала - рассеялось и мимолётное очарование ея образа.
Расскажи о романе "Echo", какие вопросы и проблемы затронуты в этой книге?
Недавно прислали случайно найденную ссылку с какого-то форума - кажется, украинского "Космополитана". Там какая-то девочка пишет: "Ой, девочки... У меня брат работал в милиции (не выдержал, ушел), я от него таких ужасов наслушалась... А в 70% случаях такие "развлечения" заканчиваются убийством. Но в вообще огромный ШОК меня повергла книга Алексея А. Шепелева "ЕСНО". После нее я еще долгое время испытывала страх и отвращение к подросткам. Почитайте... для общего развития... А лучше конечно не надо..."
Критики же, например, написали так: "В тексте автора романа "Echo", как и в его поэзии в духе А. Крученых, обострены социальная и экзистенциальная линии, а в основе всех конфликтов, как выясняется на поверку, лежит столкновение смыслов, за которым следит и которым дирижирует автор. Текст Шепелева - образец фасеточного зрения - два плана - женская и мужская линия текут параллельно, не пересекаясь, в двух отдельно взятых головах персонажей..." (В. Iванив, И. Кукулин).
Мой же собственный подход - к созданию текста и его оценке - не первое и не второе, а нечто третье. Бытовой уровень, уровень сюжета - это только оболочка или приманка. Столкновение смыслов, стилистические прописи и экзерсисы, вся эта литература и литературщина - тоже только средство. К сожалению, уже даже первый свой крупный текст я был вынужден сознательно сделать более литературным, адекватным, чтобы его хотя бы поняли. А так для меня главное - какая-то энергия, которая стоит ЗА текстом, которая в нём воплощается и посредством него ЖИВЁТ - возрождается при чтении. Это и идея, и образы, и что-то вообще неуловимое и другими средствами непередаваемое. Вот оно-то и есть непонятное ЭХО - миллисекунда колебания и осознание отсутствия выбора при выборе между "Yes" и "No".
Ты пишешь стихи? Ты мог бы нам прочитать отрывок любимого стихотворения, вышедшего из-под твоего пера?
Возьму первое попавшееся:
помнишь прошлым летом
ты тогда одна малыш каталась
в грязь и дождь на велике
великие какие усилия -
на педали давила ты
на сиденье прыгала...
да, горох любила ты,
полюбила ездить по дороге к полю
ягодки зелёные засасывала по несколько кило
ягодички красные натирала об него
а потом же дома ты что делала с него?..
а попозже вечером
отсидев "кино"
ты ходила вчетвером
только до полпервого.
Откуда ты черпаешь вдохновение для написания стихов? У тебя есть муза?
Есть, как верно отметил и Крусанов, какой-то первоначальный импульс, а его реальным выражением, поводом может быть, например, сон, или состояние погоды, синхронизированное с каким-то внутренним чувством, обстоятельством жизни, или услышанная музыка, увиденная картина или фильм... Но так рождаются стихи или рассказы. С крупной прозой дело обстоит куда сложнее - тут на первоимпульсе далеко не уедешь, нужно ещё много работать.
А если ты имеешь в виду персонификацию той силы, что принято называть вдохновеньем или музой, то, допустим, в работе над композициями и литературой "Общества Зрелища" мы с О. Фроловым как раз друг друга и вдохновляем - как он говорит, "дебилизм, Олёша, по одиночке не получается!" Да и вдохновлять можно на самые разные вещи, а не только, как по шаблону, на стихи. У меня, например, есть чудесная маленькая девушка, которая вдохновляет меня на своего рода представление, основанное на "растроении" личности: я попеременно изображаю маленького снусмумрика (так я, перепутав с другим персонажем, называю муми-троля), тялка (телка, молодого бычка, чуть туповатого, конечно) и старого, медлительного, "очерствевшего" котика, который не смотря на то, что еле ходит, пьёт всё, что горит.
У тебя есть хобби? Расскажите о нем? Ты любишь путешествовать? Где был в последнее время? Чем тебя удивила и привлекла страна пребывания и чем разочаровала?
Я собираю стаканы. Выпиваю из них спиртное с друзьями, а часто и один. А если серьёзно, то разделение жизни на категории "работа" и "хобби" для меня неприемлемо и сами эти понятия мне ненавистны. Можно сказать, что в моей жизнедеятельности всё подчинено некоему единому замыслу, и чтобы я не делал, так или иначе делается для его воплощения. Мешают только вредные привычки, страсти...
Что касается путешествий, то они в связи с моим и соратников по "ОЗ" образом жизни, и поэтому скорее внутренние, чем реальные. Хотя мечта такая есть - чуть не с котомкой чрез плечо пойти по Руси, побывать, допустим, в Индии, Китае и Монголии. Ведь согласно восточной философии, человек должен хоть один год своей жизни посвятить путешествию - бросить всё и всех - и в путь!
Какую музыку ты предпочитаешь?
Самую разную. Для меня нет деления на жанры, или там на "рок" и "попсу". Большинство рокеров, как старых, так и современных, а особенно новоявленных, которые активно используют сам термин "рок", а так же их многочисленные поклонники - быдло подчас ещё более тошнотворное, чем попса. С детства меня не привлекал, как прочих, классический рок, или русский рок - я не слушал "Битлз", никогда вообще - "Роллингов", "Роузов", "Скорпов" и проч. - меня интересуют, можно сказать, его маргинальные формы, своего рода перверсии, которые, на мой взгляд, и есть высший синтез. Группы, создавшие культ (не путать с сегодняшними третьестепенными командами, как на подбор объявляющими себя "культовыми"!) - например, "Гражданская Оборона" или Current 93. Нравятся новаторы, известные или неизвестные. Столпы. Ministry, Primus, Korn, Cannibal Corpse. Впрочем, сейчас их мало слушаю... А вообще, те, кто умеют хорошо и замысловато играть, но при этом для них это не самоцель. Нравится японская группа Dir en grey, идея творчества которой - боль. Сейчас вот слушаю группу "Он мой" - такой клубный постпанк. Ну и "Тату", конечно, форевер!
Вообще, очень жаль мне, что мы как группа практически не смогли реализовать себя в собственно музыке как таковой (из-за недостатка денег) и в основном обретаемся на грани пародий и прочей эксцентрики.
Классику, к сожалению, слушаю реже. Вагнера, Шёнберга, Стравинского, или там Липса... О. Фролов - Яна Сибелиуса иль "Времена года" Вивальди.
Каковы творческие планы, какие задачи ты ставишь себе в этом году?
Планировать трудно, а иногда и вовсе неуместно. Дописать повесть.
Есть ещё замысел другой повести - "15 дней, которые подтрясли Сашу" как бы продолжение "Дью" - двухнедельный запой, единство места, времени и действия. Надеюсь, что запишем синглы к новому альбому "ОЗ", и что наконец-то будет первый концерт в Москве.