к списку саг   в библиотеку

Уриск из Ущелья Завываний

Из Книги "Шотландская старина". - Москва – Санкт-Петербург: Летний сад. – 2001. – С. 155 - 166.

Случилось некогда, что король из Крепости Атайлэм отправился на охоту в Долину-Ланей-и-Косуль, и его жилище было

Под льняным покрывалом, лежащим

Поверх березовой ветви,

В виду шелковых флагов на мачтах его кораблей.

И случилось в один из дней, когда они были на охоте, что сын короля, Таламсан Золотоволосый, отбился от остальных, когда его сопровождали только два молодца и его собака, Луран. И покуда они отыскивали дорогу, застал их вечер. И случилось, что дорога домой вела их через Ущелье Завываний, и когда они проходили хижину Старухи-с-Подножья-Горы, она вышла и сказала им: "Поворачивайте назад, дети, — Ущелье впереди вас нечисто".

"Никто, кроме труса, не поворачивает назад, Скрюченная Карга, — сказал Таламсан, — что за дело Таламсану, сыну короля из Крепости Атайлэм, до тебя самой и до всех в Ущелье!"

"Высоко твое место, юный герой, но тот худший из людей, кто не принимает совета", — сказала Старуха.

Храбрецы шли через Ущелье Завываний до тех пор, пока не пришли к Лощине Насыпей, и там они узрели прелестнейшую деву, которую когда-либо видели очи.

Ее чарующий голубой взор был подобен капле меда

На верхушке садового деревца.

Как перья лебедя или пух камыша,

Был цвет ее блистающей груди.

В ее правой руке был ивовый прут, а левую руку она держала за спиной. Пес завертелся перед Таламсаном, потом остановился и начал лаять на нее.

"Уйми свою собаку, Таламсан; собаки принцев обычно держатся на привязи, пока охота не началась", — сказала она. "Луран, лежать! — сказал Таламсан. "Твой Луран на горе тебе этой ночью", — сказала девушка, которая больше не была девушкой, а была воющей, злобной, мстительной ведьмой. Ивовый прут в ее руке стал волшебной дубинкой, и пламенеющая змея в чешуе лежала, свернувшись, на ее груди.

Ее кожа была, как шкура

Седого оленя могильников,

Которую держат меж кузнецом и горном.

Она могла бы раздавить орех

Между носом своим и подбородком.

Как только она услышала имя пса, она призвала его к себе, и он не подал больше помощи своему хозяину, а вот что он сделал: он напал на него вместе с Уриск.

Ибо это была Уриск из Ущелья Завываний, хоть и прекрасной она явилась им на первый взгляд, каким они посмотрели на нее. Когда молодцы увидели, что случилось, они побежали домой с горестной вестью, что Уриск из Ущелья Завываний убила Таламсана, сына короля.

Наутро король, сопровождаемый всякими людьми на протяжении нескольких миль за ним, отправился на поиски своего сына. Они нашли собаку — Лурана — мертвой и без клочка шерсти на ней. Но они не нашли ни королевского сына, ни Уриск, — только свежую насыпь в Лощине Насыпей.

Король возвратился домой опечаленный, скорбный. Из детей он имел лишь Таламсана и дочь, темноволосую Каолма-лу; и Каолмала поклялась, что никогда не выйдет замуж ни за кого, кроме человека, который убьет Уриск из Ущелья Завываний.

Брэк Глун, сын Торкуйла, короля Дунада в Ирландии, услышал о клятве, которую дала темноволосая Каолмала. Это был Брэк Глун семи битв-и семи побед, и семь героев обычно сражалось на каждой его руке.

В один из дней он высадился за Проливом Лодок и вечером поднялся на крутой холм. И так как он собирался встретиться лишь со Старухой, он не подумал тогда, что стоит брать с собой своих воинов, однако он взял Эасгадаха Быстроногого,

Который догнал бы быстрый мартовский ветер,

Но быстрый мартовский ветер не догнал бы его.

Когда они проходили мимо холмистого пастбища с лачугой Старухи-с-Подножья-Горы, Старуха вышла и сказала: "Поворачивайте назад, дети, — Ущелье впереди вас нечисто". — "Иди своей дорогой, Скрюченная Карга, — сказал Брэк Глун, — никто, кроме труса, не поворачивает назад. Что за дело Брэк Глуну, сыну Торкуйла, короля Дунада о пяти теремах на севере Ирландии, до тебя самой и до всех в Ущелье!"

"Высоко твое место, юный герой, но тот худший из людей, кто не принимает совета", — сказала Старуха.

Когда Брэк Глун углубился в Ущелье Завываний, он узрел прекраснейшую деву, которую когда-либо видело око, — Превыше всякой девушки красою облика, Превосходнее всех женщин Эрина.

В ее правой руке был ивовый прут, и она спросила: "Откуда ты родом и куда направляешь путь? Что заставляет тебя блуждать и странствовать?"

"Я, — ответил он, — Брэк Глун, сын Торкуйла, короля Дунада о пяти теремах на севере Ирландии, и я иду в Ущелье Завываний, чтобы убить Уриск из Лощины Насыпей по просьбе темноволосой Каолмалы, дочери короля из Крепости Атайлэм".

Дева спросила: "Любовь к девушке или ненависть к Уриск — что привело Брэк Глуна из Эрина? Будь это ненависть к Уриск, — его клинок согнется о ее грудь; будь это любовь к девушке, — скользко держать угря за хвост. В Крепости Атайлэм сегодня ночью восемь князей да витязей.

Скользок порог у дверей Крепости,

Еще более скользка любовь для мертвого.

Я дочь короля Гарб Слега из Замка Роскоши, и знатные моего отца задают этой ночью роскошный пир. Пошли твоего молодца, чтобы пригласил твоих воинов, и пусть все твои люди придут в Замок Роскоши; ты обретешь такое празднество, какого никогда не имел на земле Эрина".

"Иди, Эасгадах, — сказал Брэк Глун, шепча тому на ухо, — поторопи сюда бойцов, но пусть они будут при оружии".

Прочь пошел Эасгадах, но, прежде чем он отошел, Дева переменила свой облик, и Брэк Глун понял, что имеет дело с Уриск. Ее ивовый прут стал волшебной дубинкой, и Брэк Глун ударил своим копьем,

Которое билось о дубинку Уриск,

Созывая эхо с обрывов скал.

Но когда Эасгадах и воины возвратились, они не нашли ни королевского сына, ни Девы, ни Уриск, — никого, только свежую насыпь в Лощине Насыпей.

Но вот что случилось в один прекрасный день,

Когда желтые хохлатые птицы спели

Свою нежную песнь-перелив, —

случилось, что явился юный Феархар-охотник со своими собаками на привязи. Когда он ввечеру проходил при пастбище хижину Старухи-с-Подножья-Горы, она вышла и сказала: "Поворачивайте назад, дети, — Ущелье впереди вас нечисто".

"Никто еще не поворачивал назад, когда он не сдался, любезная Матушка-пастушка, — сказал Феархар. — Не пройдешь ли ты со мною семь шагов? Дай мне твое благословение и отошли меня прочь, и я буду спать этой ночью под сенью Вяза в Долине-Ланей-и-Косуль с тремя моими красноволосыми молодцами и двумя моими пылкими псами,

Да с маленькой моей жесткошерстной сукой с острым клыком,

Что добудет крови оленьей на каждый укус"

Старуха отвечала:

Феархар бросил тоскующий взгляд

На девушку с мягчайшими глазками?

"Не искатель я ни девушки, ни славы, — сказал Феархар. — Я направляюсь к Скале Дичины и охочусь, чтобы добыть козла, барсука и оленя прежде, чем солнце взойдет наутро".

Тогда сказала Матушка-пастушка: "Я пройду с тобою семь шагов и дам тебе семь благословений,

Феархар, сын Арта и сын Айлин,

Дочери короля Мананна в Океане,

Ты, что пришел через волны с Инис Орк,

Сын отца, никогда не взимавшего дань

Даже с врага без милости.

Вот тебе мой прямой посох о трех ветвях из нетленного яблоневого дерева, которое посадил монах и которое он срезал с южной стороны стены, огораживающей церковь, и которое он благословил три раза. О него согнется бронзовый клинок, коли придется его удар на удар дурного человека. Сними подвязку с твоей левой ноги и повяжи ее на время вокруг шеи суки; возьми по капле крови из правого уха каждого из двух псов и не зови никого из них по имени с того часа, когда садится солнце и покуда птицы не попробуют воды на следующий день; да будет с тобой мое благословение, и уходи".

Феархар пошел прочь со своими молодцами и псами, и певец ночи спел ему свою песнь. Когда он достиг Лощины Насыпей, там его встретила дева, и прекрасен был ее облик:

Ее гладкая полная грудь

Была, как чистейший снег на земле.

Сосцы ее были, как бутоны шиповника

Под теплым кровом тенистой рощи.

В ее правой руке был ивовый прут, и собаки принялись лаять на нее. "Уйми своих псов, герой", — сказала она.

"Я не стану ни натравливать, ни унимать их", — сказал Феархар.

Каждая шерстинка на телах собак вздыбилась и стояла, как щетина у кабана. Девушка приняла злобный вид и преобразила себя в Уриск, столь же ужасную и даже еще ужаснее, чем она являлась и Таламсану и Брэк Глуну.

"Если ты не уймешь своих псов, я их уйму", — сказала она, набросившись на одного из них с дубинкой.

Феархар метнул свое копье, и побоище началось. Если и не было раньше воя в Ущелье Завываний, то был он в изобилии той ночью между собаками и Уриск.

На каждом прыжке, что делал Бруйд,

Он возвращался с кровью на пасти.

При каждой ране, что наносила Оса,

Уриск издавала вопль о двух воплях.

Пламенеющая змея в чешуе спрыгнула с груди Уриск и напала на Феархара. Но он ударил ее посохом Матушки-пастушки, и она свернулась кольцом, а затем распухла и взорвалась —

С эхом таким, что нагнало дрожь

На каждую тварь в Долине.

Затем она обратилась в огненное пламя, которое охватило огнем вместе с нею Уриск, и в мгновение ока Феархару ничего не осталось, кроме маленькой кучки золы.

Он пошел под сень березы, и напал на него сон, ибо он устал, а на рассвете он был разбужен Брионом, который лизал ему лоб. Тогда запели

Желтые хохлатые птицы

Свою нежную песнь-перелив,

а когда Феархар посмотрел вокруг себя, он увидел, что в Лощине Насыпей были повсюду груды странных камней. Он ударил посохом из яблоневого дерева по одной такой груде, и она превратилась в человека, а Феархар побежал. "Не убегай с яблоневым древом благости, Феархар, — сказал человек, — ты еще нужен в Лощине Насыпей".

Феархар возвратился и стал ударять посохом по одной насыпи за другой, по всем ним, что были в Лощине Насыпей, и каждая становилась воином, покуда не встало там девять отрядов по девять бойцов, и между ними был Таламсан, сын короля Атайлэма, и Брэк Глун, сын короля Торкуйла; и Феархар повел их всех в Крепость Атайлэм.

И он получил королевскую дочь, и два поклона,

И жилище себе в Крепости Острова Брызг.

И если они с тех пор не умерли, то живы и поныне.

ПРИМЕЧАНИЯ

Это сказание, записанное в первой половине XVIII века, из коллекции Джеймса МакДугалла (графство Аргайл). Стиль и образность текста свидетельствуют о древности или, по крайней мере, о подлинной традиционности.

Поскольку, строго говоря, это сказка, имена и местности в тексте точно идентифицировать нельзя.

Следует обратить внимание на то, что в этом тексте появляется еще один "красноречивый" образ кельтской Женщины, который мы считаем архетипическим для этой традиции. Образ Уриск хорошо иллюстрирует идею Юнга о двойственности архетипа Матери (Богини) — доброй и злой, прекрасной и уродливой. Повторим слова Вальтера Скотта о фэйри в Шотландии: "Это существо высшее, дух стихийный, весьма обширное чародейственное могущество которого может, по произволу, делать добро и зло" [48, с. 236].

Перевод выполнен по изданию: MacDougall ]. The Urisk of the Carrie of the Howlings //Zeitschrift fur Celtische Philologie. Halle, 1897. Ed. 1.

Крепость Атайлэм — Под "Атайлэмом" в данном сказании разумеется Атолл — гористый район в графстве Пертшир, центральная Шотландия. В Средние века и позднее этот район управлялся полунезависимыми властителями, происходившими из кланов Стюарт и Мюррэй; этих властителей традиция и называла "королями". Их резиденцией, "Крепостью Атайлэм", был замок Блэр на реке Гарри — нынешний город Блэр Атолл.

Долина-Ланей-и-Косуль — На территории Атолла есть две значительные долины: Глен Гарри и Глен Тилт. Скорее всего, Долиной-Ланей-и-Косуль сказание называет первую из них.

Старуха-с-Подножъя-Горы — Подобный благожелательный женский персонаж часто выполняет роль "чудесного помощника" в сказочном приключении [48, с. 303]. Своими силами Женщину типа Уриск не победить: тут нужна помощь другой "власть имеющей" Женщины. Два королевича, уверенные в превосходстве своего мужества, терпят поражение, и только третий, не столь "самодостаточный", как те, побеждает.

Уриск — чудище, страшилище, волосатое и бородатое, нечто среднее между большой козой и человеком — мужчиной или женщиной. Обычно Уриск связывается с водой, горными ущельями и пещерами (см. "Уйсден Мор и Желтая Безрогая Коза" в наст. изд.). Это создание может быть и полезным другом, и ужасным врагом. "Порой оно прилепляется к человеку или семье, которые обошлись с ним по-дружески и оказывает им в свою очередь всевозможные услуги"; в старых сказках Уриск обладает сверхъестественной силой, мудростью и изобретательностью [102, р. 296—297]. Считалось, что создания типа Уриск были плодами любви смертных и фэйри [76, II, р. 480]. Кроме Уриск, у гэлов существовало огромное множество разнообразных существ "пограничного" характера; их нельзя однозначно назвать ни добрыми, ни злыми — что справедливо и для фэйри в целом.

...ивовый прут... — "Ива, — пишет Р. Грейвс, — была любимым деревом ведьм и колдуний. Возможно, так пошло еше с тех времен, когда в ивовых корзинах друиды приносили человеческие жертвы в полнолуние и ритуальный кремневый нож имел форму листа ивы". Ива, продолжает Грейвс, избрана священным деревом Лунной богини: "Ива больше других деревьев любит воду, а именно Лунная богиня — подательница росы и влаги вообще". Веточка ивы служила амулетом против ревности Лунной богини. Главная оргиастическая птица богини — вертишейка, или "птица-змея", — вьет гнезда только на ивах. Наконец, в ивовых корзинах "колдуньи из Северного Бервика, как они признались королю Иакову I, отправлялись в море на шабаш" [7, с. 61—64].

Твой Луран на горе тебе... — Уриск обыгрывает значение имени собаки: "Луран" значит "милый, дорогой". Королевич совершает ошибку, называя собаку по имени в присутствии незнакомки, ибо при встрече со злым существом ни в коем случае нельзя именовать своих собак или свое оружие их настоящими именами, — можно лишь иносказательными [76, II, р. 456—457]. Так поступил Уйсден Мор в следующем сказании нашей книги. Однако Таламсана извиняет то обстоятельство, что Уриск предстала перед ним в облике очаровательной девы.

...а была... ведьмой. — Слово "ведьма" в данном случае означает "чудище женского рода", но отнюдь не "ведьму" в точном смысле слова.

Ее кожа была, как шкура... — Имеется в виду передник кузнеца, сделанный из грубой волосатой шкуры оленя.

Ибо это была Уриск... — В кельтской традиции хорошо известно и обратное превращение: когда страшилище или чудище превращается в красавицу, если с этим чудищем решились-таки "возлечь". Такое превращение описано, например, в сказании "Приключения сыновей Эохайда Мугмедона" [45, с. 211—212] или в сказании "Ойсин в Тир На Н-Ог" [28]. Архетип, лежащий в основе женских образов мифа и сказки, пишет Дж. Кэмпбелл, всегда двойственен: он объединяет "доброе" и "злое", "прекрасное" и "уродливое". Особенно это характерно для кельтской традиции, где Женщина легко переходит из образа красавицы в образ чудовища и обратно. "Женщина является проводником к возвышенному кульминационному моменту чувственной авантюры. Несовершенный взор низводит ее до низшего состояния; злой взор невежества превращает в банальность и безобразие. Но взор понимания восстанавливает ее в ее величии. Герой, который может принять ее такой, как она есть, без излишнего смятения, но с той сердечностью и твердостью, которых она требует, — потенциальный царь, воплощенный бог ее сотворенного мира" [24, с. 119]. Впрочем, в кельтской традиции Женщина превращается из красавицы в чудовище и обратно по своему хотению: она никем и ничем не детерминирована, кроме собственного непредсказуемого произвола.

Любопытно, что известный сюжет европейских сказок: "Красавица и чудовище" — на кельтской почве звучит как "Красавица-чудовище".

Дунад в Ирландии — королевский "град" на севере страны, в Ульстере.

...восемь князей да витязей. — Смысл фразы непонятен.

"Я дочь короля Гарб Слега из замка Роскоши..." — Уриск говорит о себе как о королевне из Иного Мира, координаты которого уточнить невозможно. Приглашение в Замок Роскоши в устах Уриск — это приглашение в смерть. Ср. ирландское сказание "Смерть Муйрхертаха, сына Эрк": Син, девушка из Иного Мира, погубившая короля, говорит ему: "Ты обрящешь смерть — пир без немилости" [28, с. 191].

Мананн в Океане — остров Мэн в Ирландском море, расположенный между Британией и Ирландией. Имя свое, согласно традиции, он получил в честь древнего кельтского божества — Мананнана Мак Лира, "Сына Моря", короля Иного Мира — языческого рая, помещаемого на острове или на глади моря. В давние времена остров Мэн стал прибежищем для ирландских миссионеров — просветителей и учителей Европы; кельтский диалект этого острова, несколько отличный от гэльского языка, существовал до XX века. Одно время "короли" Атолла были и "королями" острова Мэн.

Инис Орк — один из Оркнейских островов, прилегающих к северной оконечности Шотландии. Трудно сказать, что значит "пришел через волны с Инис Орк"; возможно, отец Феархара был родом с этих островов.

...посох... из нетленного яблоневого дерева... — Яблоня была одним из деревьев, которые ассоциировались у кельтов с Иным Миром. Отсюда понятно, почему чудесные Острова в кельтской традиции зовутся "Островами яблок" и почему женщины-вестницы из Иного Мира приносят с собой яблоневые ветви.