Словами: «Позор мне, если мной рожденный яд...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал рассказ о Сарипутте, предводителе воинства дхаммы.

В те давние времена, рассказывают, тхера Сарипутта позволял себе лакомиться пирожками из муки тонкого помола. Однажды миряне принесли в подарок монастырской общине целую корзину таких пирожков. Все члены общины ели вволю, и все-таки пирожков оставалось еще порядочно, и миряне стали уговаривать монахов: «Почтенные, возьмите и оставшиеся — для тех, кто ушел в деревню собирать подаяние». Надобно сказать, что в одной келье с Сарипуттой проживал некий молодой бхиккху. Он-то как раз и отправился в деревню за милостыней. Монахи решили сберечь пирожки для него, но бхиккху все не возвращался, время подходило к полудню, когда не дозволяется принимать пищу, и с общего согласия пирожки отдали Сарипутте. Едва только тхера покончил с пирожками, появился молодой монах. Сарипутта извинился перед ним, сказав: «Я, братец, нечаянно съел отложенные для тебя пирожки». Монах выразил недовольство. «Конечно, почтенные, — произнес он ехидно, — кто из нас не любит сладкого?» Сарипутта рассердился. «Отныне, — заявил он, — я вообще не прикоснусь к пирожкам». И, как рассказывают, с тех самых пор тхера Сарипутта и впрямь не ел пирожков из муки тонкого помола. О добровольно принятом им обете не есть пирожков из муки тонкого помола скоро стало известно всей монастырской общине. Как-то монахи, сидя в зале собраний, говорили об этом, и вошел Учитель. «О чем это вы, братия, здесь беседуете?» — спросил он, и монахи поведали ему обо всем. «О бхиккху, — сказал тогда Учитель, — если уж Сарипутта от чего-то отказался, то даже ценой собственной жизни не согласится взять это», — и он рассказал бхиккху о том, что случилось в прошлой жизни.

«Во времена минувшие, когда на бенаресском троне восседал Брахмадатта, Бодхисатта жил на земле в облике лекаря, исцелявшего от змеиных укусов, — Этим он и зарабатывал себе на жизнь. Покойный его родитель тоже был лекарем. Случилось так, что одного крестьянина укусила змея, и его родственники, не теряя времени, призвали лекаря. Бодхисатта спросил у родственников укушенного: «Что для вас предпочтительнее: дать больному лекарство и так извлечь из его тела яд или же изловить укусившую его змею и, приложив ее головой к месту укуса, заставить высосать собственный яд?» Родственники ответили; «Поймать змею и заставить ее высосать яд». Когда принесли змею, Бодхисатта спросил ее: «Ты ли укусила его?» «Да, я», — ответила змея. «Тогда, — сказал змее Бодхисатта, — собственной пастью высоси яд из места укуса». Змея возмутилась: «Если я извергаю яд, то уж ни за что не беру его обратно. Так было во все времена, и ныне тоже я и не подумаю высосать мною же извергнутый яд».

Бодхисатта велел принести дров и разжечь костер и снова обратился к змее: «Если ты не высосешь собственный яд, отправишься прямо в огонь». Но змея ответила: «Лучше уж войти в огонь, чем отсасывать яд, извергнутый мною однажды». И она спела такой стих:

Позор мне, если мной рожденный яд,

под страхом гибели, вберу назад, —

Презрев ужасной гибели тщету,

кончину прозябанью предпочту!

С этими словами змея поползла было в огонь, но Бодхисатта преградил ей путь. Потом он снадобьями и заклинаниями удалил яд из тела укушенного крестьянина, полностью его исцелив. Змею же он научил жить по законам добра и отпустил со словами: «Отныне никому не причиняй вреда».

Повторив: «Да, монахи, если уж Сарипутта от чего-то отказался, то и пеной собственной жизни не согласится принять это обратно», Учитель окончил свое наставление в дхамме, а потом истолковал джатаку, так связав между собой перерождения: «Змеей в ту пору был Сарипутта, знахарем же — я сам».

Джатака о змеином яде (69)