Со слов: «Нет блага выше, чем добро...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал рассказ о брахмане, который захотел испытать силу своей добродетели. Брахман этот жил при дворе царя

Косалы, хорошо усвоил, что Будда, дхамма и санга суть три истинных прибежища, твердо исполнял все пять заповедей и знал наизусть три веды. Восхищаясь его достоинствами, царь оказывал ему особые почести. И подумал тогда брахман: «Царь Косалы предпочитает меня всем другим брахманам и выказывает мне как своему наставнику чрезмерное уважение. Непонятно, однако, почитает ли он меня столь сильно из уважения к высокому происхождению, роду, семейству, богатству, знанию наук или же и впрямь благодаря моей добродетельности? Надобно его испытать», — решил он наконец. И вот как-то раз, побывав у государя, прежде чем уйти домой, он похитил с полки у хранителя царских сокровищ одну монету и унес ее с собой. Из уважения к брахману хранитель никому не сказал об этом ни слова. На следующий день брахман унес уже две монеты. Хранитель стерпел и это. Когда же на третий день брахман набрал целую горсть монет, хранитель набросился на него:»Нынче уже третий день, как ты грабишь царскую семью».И он трижды прокричал во весь голос: «Эй! Я поймал вора, который грабит царскую казну!» На крики его со всех сторон сбежались люди. Восклицая:»Долго же ты морочил нас, прикидываясь добродетельным человеком», они накинулись на брахмана, стукнули его несколько раз и, связав ему за спиной руки, потащили на суд к царю. Царь, весьма опечаленный, спросил его: «Почему ты, брахман, занимаешься столь скверным делом?» И распорядился: «Накажите его по-царски!» Брахман сказал ему тогда:»Не вор я, великий государь!» «Зачем же ты брал деньги из сокровищницы царской семьи?» — воскликнул царь.»Я решил испытать тебя, — ответил брахман. — Ты оказывал мне всяческие почести, и я задумался: отличаешь ты меня от всех остальных только из-за моего происхождения или иных, тому подобных, причин либо же потому, что чтишь мои добродетели. И вот теперь я доподлинно узнал, что выделял ты меня потому, что чтил добродетели мои, а не мое происхождение. В противном случае ты не распорядился бы наказать меня по-царски! И все, мной содеянное, еще раз убедило меня в справедливости высказывания: «В этом мире добро есть высшая и первейшая из добродетелей». Но, и следуя нравственным заветам, я не могу всецело устремиться к добру, покуда живу жизнью мирянина и, пребывая во власти страстей, жажду удовольствии, поэтому я сегодня же направлюсь в Джетавану, к Учителю, отрину мир и стану монахом. Позволь же мне принять монашество, государь!» Уведомив царя о своем намерении, брахман стал собираться в Джетавану. Все его родные, друзья и знакомые пытались разубедить его, но, видя, что это тщетно, отступились. И вот явился он к Учителю и с его дозволения вступил в общину и стал бхиккху. Позже, оставаясь стойким в усердии своем, развивал он внутреннее видение и обрел арахатство. Придя к Учителю, он поведал ему об этом в таких словах: «Почтенный, я поднялся на высочайшую высоту, на какую только можно подняться в монашестве!» Вскоре о его преображении знала уже вся монашеская община. Как-то раз, сойдясь в зале собраний, бхиккху восхваляли его добродетели. «Вот, достойные, — толковали они между собой, — этот человек был ранее брахманом, приближенным к царю. Он подверг испытанию свои добродетели и достиг со временем арахатства». В это время в залу вошел Учитель и спросил монахов: «О чем это вы, братия, здесь беседуете?» Те рассказали ему. «Не только ведь ныне, бхиккху, — заметил тогда Учитель, — и не только этот брахман, пожелав узнать, сколь велико добро в нем, принял монашество и затем утвердился в арахатстве, но и в прежние времена были уже мудрые, которые точно так же подвергали испытанию свои добродетели, вступали на путь монашества и готовили себя к спасению». И, поясняя сказанное, Учитель поведал собравшимся о том, что было в прежней жизни.

«Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал Брахмадатта, Бодхисатта был домашним жрецом царя. Его щедрость и готовность вершить добро не имели пределов, его нравственные устои были непоколебимы, и оп никогда не нарушал ни одной из пяти заповедей. Царь поэтому оказывал ему особые почести, выделяя среди других брахманов. Далее все произошло точно так, как уже рассказывали. Желая испытать силу своей добродетели, Бодхисатта унес монеты, его поймали и потащили на суд к царю.

Когда Бодхисатту со связанными за спиной руками вели к царю, в одном из закоулков он и его стражи натолкнулись на заклинателей, показывавших свое искусство в обращении со змеей: они хватали змею за хвост, за горло, обматывали змею вокруг дней и всячески с нею забавлялись. Видя это, Бодхисатта не удержался, чтобы не сказать заклинателям:»Не хватайте, любезные, змею ни за хвост, пи за горло и не позволяйте ей обвиваться вокруг шеи, не то она укусит вас, и вы тотчас расстанетесь с жизнью».»Послушай, брахман, — ответили заклинатели, — змея наша следует законам добра и знает, как себя вести; она не предана злу, как ты. Ведь сам ты погряз в скверне и не знаешь, как себя вести, именно поэтому тебя и схватили люди, вопя: «Вот вор, пытавшийся обокрасть сокровищницу царского дома!» Потому-то тебе и связали руки и тащат на суд». И подумал тогда Бодхисатта: «Даже змей считают добродетельными всего лишь за то, что они не жалят и не проявляют своего злобного нрава. Какими же достоинствами должны обладать тогда те, кто рожден людьми? Воистину, законы добра — высочайшие в этом мире, и нет ничего превыше добра!»

Бодхисатту доставили к царю. «Что случилось, любезные?» — спросил царь. «Вот, государь, вор, покушавшийся на сокровища царского дома», — ответили придворные. «Накажите его по-царски!» — повелел царь. «Не вор я, великий царь», — сказал Бодхисатта. «Зачем же ты крал деньги?» — вопросил царь. Бодхисатта рассказал ему обо всем, в тех же словах, что и прежде. Закончил он, сказав: «Потому-то я еще раз уверился в справедливости речения: «В этом мире добро есть высшая и первейшая из добродетелей». И, добавив к этому: «Если признать, что ядовитая змея считается добродетельной лишь потому, что не жалит, не проявляет своего злобного нрава, лишь потому, что никому не причиняет вреда, — то и этого довольно, чтобы заключить: «Добро есть высочайшая и первейшая из добродетелей», и Бодхисатта спел такой стих во славу добра:

Нет блага выше, чем добро, —

гласят старинные скрижали,

Скажите, что змея добра, —

и вы укуса избежали.

Спев этот стих, Бодхисатта наставил царя в дхамме. Затем он, полностью избавясь от страстей, сделался подвижником и ушел жить в Гималаи. Там он достиг прозрения и овладел всеми пятью ступенями знания и восемью совершенствами и тем подготовил себя к возрождению в мире Брахмы».

Заканчивая свой урок дхаммы, Учитель так истолковал джатаку: «Царскими слугами в ту пору были ученики Пробужденного, домашним же жрецом царя — я сам».

Джатака об испытании добродетелей (86)