Словами: «В бою взыскуют мужества...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал рассказ о достойнейшем тхере Ананде.

Однажды жены царя Косальг рассудили так: «Будды в этом мире появляются редко, столь же редко в одно время с буддами рождаются и живые существа, наделенные людским обликом и развитыми чувствами. И, хотя мы именно таковы и живем в подходящую пору, мы, однако, не можем, когда пожелаем, ходить в монастырь, внимать дхамме, проповедуемой Учителем, приносить дары и раздавать милостыню!» Мы живем здесь, будто запертые в шкатулке. Давайте попросим царя, чтобы он позволил нам внимать слову дхаммы и послал за каким-нибудь достойным бхиккху: пусть тот приходит во дворец и толкует нам дхамму, а мы уж попробуем извлечь из нее, какой сможем, урок. И станем мы подавать милостыню, творить иные добрые дела и воспользуемся этим благоприятным временем для обретения достойного плода». Все они сообща отправились к царю и рассказали ему о том, что надумали. «Превосходно!» — воскликнул царь, одобрив их намерения.

Однажды, желая развлечься в саду, царь велел позвать садовника и сказал ему: «Пойди наведи порядок». Садовник стал наводить порядок в саду, увидал, что у подножия дерева сидит Учитель, и поспешил сообщить царю: «Государь! Сад приготовлен к прогулке. Под одним из деревьев там сидит сам Благословенный». «Отлично, любезный, — молвил царь, — поеду послушаю слово дхаммы из уст самого Учителя». Он взошел на свою богато изукрашенную колесницу, направился в сад и прибыл на то место, где находился Учитель. У ног же Учителя сидел мирянин по имени Чхаттапани, вступивший уже на путь «иевозвращающегося». Чхаттапани внимал дхамме, проповедуемой ему наставником. Увидев этого мирянина, царь остановился на мгновение с перешительности, но затем, подумав: «Если бы он был дурным человеком, то не сидел бы рядом с Учителем и тот не разъяснял бы ему дхамму. Нет, без сомнения, он человек достойный», — приблизился к Учителю, почтительно его приветствовал и скромно сел перед ним, чуть поодаль. Из благоговения перед Пробужденным мирянин не встал перед царем, не оказал ему особых почестей, и царь обиделся. Заметив его недовольство, Учитель стал восхвалять достоинства мирянина. «О великий царь, — сказал он, — этот человек знает наизусть множество сутт, он пачитан в канонических текстах и уже сумел высвободиться из тенет влечений и страстей». Услышав это, царь подумал: «Уж если сам Учитель восхваляет его достоинства, ясно, что это человек незаурядный». И он ласково сказал мирянину: «Если только тебе что-нибудь понадобится, вели сообщить мне». «Хорошо, государь», — отозвался тот. Царь стал внимать слову дхаммы, которую проповедовал Учитель, а потом почтительно обошел Учителя слева направо и уехал к себе во дворец.

В другой раз, увидав, что мирянин с зонтом в руках направляется после утренней трапезы в Джетавану, царь велел подозвать его и обратился к нему с такой просьбой: «Мне сказали, что ты знаешь наизусть множество сутт. Мои жены жаждут внимать слову дхаммы, жаждут постигнуть дхамму; было бы очень хорошо, если бы ты согласился научить их дхамме». «Государь, — ответствовал мирянин, — но ведь тем, кто живет в миру, не подобает проповедовать дхамму или наставлять в ней женщин, обитающих во внутренних покоях дворца. Лучше попроси кого-нибудь из старших монахов». «Он говорит истинную правду», — подумал царь, простился с мирянином и, призвав к себе своих жен, объявил им: «Дорогие мои, я решил просить Учителя прислать к вам какого-нибудь бхиккху, чтобы он проповедовал и толковал вам дхамму. Кого бы из восьмидесяти великих приближенных Учителя вы предпочли?» Жены посовещались и единодушно выбрали Ананду, Хранителя дхаммы. Царь немедленно отправился к Учителю, почтительно его приветствовал и, сев перед ним чуть поодаль, сказал: «Почтенный, мои жены хотели бы, чтобы тхера Ананда приходил к ним во дворец, проповедовал им дхамму и учил их дхамме. Было бы очень хорошо, если бы ты позволил тхере Ананде раскрыть моим домашним суть дхаммы и научить их ей». «Быть по сему!» — согласился Учитель и послал за тхерой Анандой. С тех пор царские жены внимали слову дхаммы из уст тхеры и учились у него дхамме.

Но вот однажды пропал драгоценный камень из царской короны. Услыхав об этой пропаже, царь созвал своих советников и наказал им: «Ступайте Задержите всех, кто имеет доступ во внутренние покои дворца, любой ценой отыщите драгоценность». Советники задержали служанок и всех, кто вхож во дворец, и стали расспрашивать их о камне из царской короны, но не найдя его, подвергли множество народу допросу с пристрастием. В тот день в царский дворец явился, как обычно, тхера Ананда и увидел, что все жены сидят поникшие и унылые, тогда как прежде они оживленно и радостно внимали слову дхаммы и учились у него дхамме. Спросил их тогда тхера: «Да что это с вами сегодня?» И ответили ему царские жены: «Начали отыскивать камень, пропавший из короны царя, привязываются к женщинам и ко всем тем, кто вхож во внутренние покои, допрашивая их с пристрастием. Мы просто не знаем, почтенный, что с нами может случиться, и потому столь опечалены». Тхера ободрил их, сказав: «Не тревожьтесь!» — и направился к царю. Усевшись на предложенное ему место, он спросил царя: «Говорят, у тебя пропал самоцвет?» «Да, почтенный», — ответил царь.»И что, его до сих пор не сыскали?» — снова спросил Ананда. «Нет, почтенный, всех, кто вхож во внутренние покои, я велел схватить и подвергнуть допросу с пристрастием, но так и не смог сыскать камень», — вздохнул царь. «Великий царь, — сказал тогда тхера, — есть одно средство вернуть камень, не допрашивая так много народа». «Какое же средство, почтенный?» — обрадовался царь. «Даяние, государь», — коротко ответил Ананда. «Что ты называешь даянием, почтенный, — спросил царь, — раздачу даров, имущества, милостыни или еще что?» «Великий царь, — сказал тхера. — Собери всех, кого подозреваешь, затем, призывая их к себе по одному, раздавай каждому по охапке соломы или по комку глины и приказывай: «На рассвете возврати то, что тебе дали, и положи сюда». Тот, кто украл самоцвет, должно быть, спрячет его в солому или глину и так отнесет в условленное место. Ежели уже в первый день камень обнаружится в глине или соломе — прекрасно, а если же нет, придется проделать все это во второй и в третий день — так ты вернешь себе драгоценность, не мучая множество народу понапрасну». И, дав царю такой совет, тхера удалился.

Все три дня царь поступал по совету тхеры, но так и не нашел самоцвета. Через три дня опять явился во дворец тхера и спросил: «Ну что, великий царь, вернули тебе камень?» «Нет, почтенный, — ответил царь, — не вернули». «Тогда вот что, государь, — сказал тхера, — воли в укромном месте в большой приемной поставить высокий кувшин, наполненный водой, а перед ним ширму. Потом созови всех, кто имел доступ во внутренние покои: и мужчин, и женщин, — и распорядись так: «Пусть каждый из вас по очереди зайдет, скинув верхнее платье, за ширму, вымоет там руки и уйдет». И, научив так царя, тхера ушел.

Тот, кто украл камень, подумал тогда: «Взявшись за это дело, Хранитель дхаммы ни за что не отступится, пока но сыщет камень. Видно, придется его возвратить». Приняв такое решение, вор взял с собой припрятанный камень, зайдя за ширму, бросил его в кувшин с водой и вышел. Когда ушли все, подвергавшиеся испытанию, воду из кувшина вылили и на дне нашли драгоценный камень. Возликовал царь: «Благодаря тхере я получил самоцвет обратно, не подвергая чрезмерным мучениям множество людей». II все прислужники из внутренних покоев дворца тоже радовались сверх меры, говоря: «Ведь это тхера избавил нас от великих мук!»

Вскоре весть о том, что благодаря тхере царь сумел возвратить украденный из его короны драгоценный камень, разнеслась по всему городу. О величии тхеры узнали и в монашеской общине. Как-то раз, сойдясь в зале собраний, монахи говорили друг с другом о достоинствах тхеры. «Благодаря своим познаниям, мудрости и находчивости, — восхваляли они его, — благородный тхера Ананда придумал средство вернуть царю украденную драгоценность, не подвергая чрезмерным мучениям великое множество народу». Тут в залу вошел Учитель и спросил монахов: «О ком это вы, братия, здесь беседуете?» «О тхере Ананде, почтенный», — ответили монахи и рассказали ему обо всем, «О бхиккху, — заметил тогда Учитель, — знайте, что не только ведь ныне и не один лишь Ананда смог возвратить то, что попало в чужие руки: и в прежние времена были мудрые, которым ведомо было средство, как, не подвергая мучительным допросам множество людей, вернуть то, что утащили животные». И он поведал монахам о том, что было в прежней жизни.

«Но времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал Брахмадатта, Бодхисатта, превзошедший все науки, искусства и ремесла, был советником царя. Однажды в сопровождении огромной свиты царь отправился в свои сады. Погуляв там под сенью деревьев, он вздумал искупаться и развлечься с женами и, сойдя к своей купальне, послал за дворцовыми женщинами. Вскоре пришли его жены и наложницы. Снимая с себя вместе с одеждами украшенные самоцветами гребни, золотые ожерелья и прочие драгоценности, они складывали все это в ларцы, которые держали в руках служанки, и спускались к воде. В ветвях одного из садовых деревьев пряталась обезьяна. Увидев, что царица сняла с себя украшения и платье и сложила все это в ларцы, обезьяна страстно захотела заполучить жемчужное ожерелье. Она стала дожидаться того мгновения, когда служанка утратит бдительность. Служанка же огляделась, уселась, продолжая внимательно наблюдать за ларцами, но вскорости задремала. Поняв, что настал благоприятный миг, обезьяна с быстротой ветра спрыгнула с дерева, нацепила себе на шею дорогое жемчужное ожерелье, так же поспешно вскарабкалась обратно и примостилась среди ветвей. Опасаясь, как бы другие обезьяны не увидели украшения, она спрятала ожерелье в расщелину в стволе и как ни в чем не бывало смиренно уселась рядом и стала сторожить свое сокровище.

Служанка между тем пробудилась, заметила пропажу и в страхе не придумала ничего лучшего, как завопить во всю мочь: «Какой-то человек схватил жемчужное ожерелье царицы и скрылся!» Со всех сторон набежала стража и, узнав, в чем дело, доложила царю. «Схватить вора!» — повелел царь. С криком: «Схватить вора!» — царские слуги выбежали из сада и принялись рыскать в поисках похитителя. Испуганный этим шумом, какой-то деревенский малый, который как раз в это время приносил жертву своим богам, бросился наутек. Увидав его, слуги решили, что это и есть тот самый вор, кинулись за ним, поймали и начали его избивать, вопя: «Ах ты, паршивый вор! Узнаешь, как красть такие дорогие украшения!» Крестьянин подумал: «Если я сейчас стану отпираться, в живых мне не быть: меня забьют до смерти; лучше сознаться в краже». И он закричал: «Да, да, почтенные! Это я украл!»

Крестьянина связали и потащили на суд к царю. Когда царь спросил его: «Ты ли унес дорогое украшение?» — тот подтвердил: «Да, я, государь!» «Где же оно теперь?» — продолжал допрос царь. «Помилуй, государь, — взмолился крестьянин, — у меня никогда не было ничего дорогого, даже кровати или стула. Это торговец подучил меня украсть для него драгоценное украшение, ему я и отдал ожерелье — он знает, где оно». Царь велел привести к нему торговца. «Правда ли, что этот человек передал тебе драгоценное украшение?» — строго спросил торговца царь. «Да, государь», — ответил тот. «Где же оно?» — снова спросил царь. «Я отдал его жрецу», — молвил торговец. Царь велел привести жреца и стал допрашивать его о том же самом. Жрец тоже признался в краже и сказал, что отдал ожерелье музыканту. Привели музыканта. Царь спросил его: «Правда ли, что жрец вручил тебе драгоценное украшение?» «Правда, государь», — ответил музыкант. «Где же оно?» — воскликнул царь. «В порыве страсти я подарил его красотке, торгующей собой», — признался музыкант. Царь велел привести потаскуху и учинил ей допрос, но та твердила одно: «Ничего мне не давали!»

Покуда царь допрашивал этих пятерых, солнце село. Царь подумал: «Сейчас уже слишком поздно, завтра все узнаю», — передал всех схваченных советникам и поехал назад в город. Бодхисатта же принялся размышлять: «Украшение пропало в самом дворце, а крестьянина здесь не было. У дворцовых ворот стояла грозная стража, поэтому никто из тех, кто был во дворце, не смог бы убежать с похищенным украшением. Стало быть, ни среди тех, кто во время кражи был вне дворца, ни среди находившихся в царском саду не найти истинного вора. Когда этот несчастный крестьянин признался, что он передал украшение торговцу, он, видимо, хотел просто выпутаться из этого дела. Когда торговец говорил, что отдал украденное жрецу, он полагал, что вместе им легче будет доказать правду. Утверждая, что передал драгоценность музыканту, жрец, должно быть, рассчитывал, что с музыкантом ему будет веселее сидеть в заточении. Музыкант же, признаваясь, что подарил ожерелье распутнице, вероятно, надеялся, что они станут предаваться в тюрьме любовным ласкам. Таким образом, все пятеро не имеют никакого отношения к краже. Между тем в царских садах полно обезьян; вполне возможно, что ожерелье украдено одной из них».

Придя к такому заключению, Бодхисатта отправился к царю и попросил его: «Государь, отдай всех воров мне — я сам займусь расследованием этого дела». «Хорошо, мудрейший, займись», — обрадовался царь и велел всех задержанных передать Бодхисатте. Бодхисатта призвал к себе своих верных слуг и наказал им: «Отведите этих пятерых в такое место, где они будут вместе. Тщательно охраняйте их и постарайтесь подслушать, о чем они станут говорить друг с другом, а потом доложите мне обо всем». Слуги выполнили все, как он велел. Когда задержанные уселись, торговец сказал крестьянину: «Ах ты, паршивец! Ведь мы с тобой за всю жизнь не обменялись ни словом. Как же ты мог передать мне украшение?» «Господин мой, великий торговец, — ответил крестьянин, — у меня отроду не было ничего ценного, даже кровати или деревянного стула и тех не было. И вот в надежде, что благодаря тебе я сумею спастись, я и сказал так. Не гневайся же на меня, господин!» Жрец, в свою очередь, сказал: «Послушай, великий торговец, как же ты мог передать мне то, чего этот парень не давал тебе?» «Я сказал так, — признался торговец, — ибо думал, что если два столь могущественных человека объединят свои усилия, то оправдаться будет нетрудно!» Тогда и музыкант обратился к жрецу: «Послушай, брахман, когда это ты мне передал украшение?» «Я солгал в надежде славно провести с тобой время в заточении», — ответил жрец. Наконец, и распутница стала спрашивать музыканта: «Эй, ты, дрянной музыкантишка! Скажи-ка, когда это я к тебе приходила, или же когда ты приходил ко мне, и когда это ты мог передать мне украшение?» «Ну, что ты сердишься, милая? — ответил музыкант. — Я только подумал, что мы все пятеро заживем как у себя дома, и уж конечно, если жить в тюрьме, то лучше жить в довольстве и веселье, наслаждаясь любовью. Потому-то я и сказал так».

Когда верные слуги пересказали Бодхисатте все, что говорили между собой заключенные, он окончательно уверился в их невиновности. «Несомненно, украшение утащила обезьяна, — думал он, — надо изыскать средство заставить ее вернуть украденное». Он приказал изготовить из стеклянных шариков множество украшений, потом наловить и царском саду обезьян, надеть эти украшения им на руки, на ноги и на шеи и отпустить. Все это время обезьяна-воровка так и сидела в саду, охраняя сокровище. Бодхисатта наказал дворцовым слугам: «Ступайте и внимательно смотрите за всеми обезьянами, которые бегают по саду. Если увидите на какой-нибудь жемчужное ожерелье, напугайте ее и заставьте бросить это украшение».

Выпущенные в сад обезьяны, крича: «И у нас теперь есть украшения!», радостные и довольные, принялись бегать по саду, Завидев свою товарку, похитившую жемчужное ожерелье, они похвастались: «Глянь-ка, какие у нас украшения!» Не в силах более сдерживаться, воровка воскликнула: «Подумаешь, украшения — из стеклянных шариков!» — надела на себя ожерелье и спустилась вниз. Дворцовые слуги тотчас заметили ее, заставили бросить украшение и, подобрав его, отнесли Бодхисатте. Тот пошел к царю и, показав ему ожерелье, молвил: «Вот, государь, твое украшение. Те пятеро — вовсе не воры, украшение утащила живущая в саду обезьяна». «Как это тебе, мудрейший, удалось узнать, что ожерелье унесла обезьяна, и как ты получил его обратно?» — полюбопытствовал царь. Советник рассказал ему обо всем, и восхищенный владыка воскликнул: «Воистину, героев нужно искать на поле брани!» И, желая воздать хвалу Бодхисатте, он спел тогда такой стих:

В бою взыскуют мужества,

как небо беспредельного.

В пиру — себе застольника,

в беде — совета дельного.

Воздав должное достоинствам Бодхисатты и воспев ему славу, царь щедро осыпал его драгоценностями семи видов — будто грозовая туча пролилась на землю обильным ливнем. Всю остальную жизнь царь прожил, следуя советам Бодхисатты, раздавал милостыню и творил иные добрые дела, а с концом отпущенного ему срока перешел в иное рождение в соответствии с накопленными заслугами».

Завершал свое наставление в дхамме, Учитель снова восславил добродетели тхеры, а затем истолковал джатаку. «В ту пору, — молвил он, — царем был Ананда, мудрым же царским советником — я сам».

Джатака о драгоценности (92)