С восклицания: «Не правы те, кто порывает с другом...» — Учитель — он жил тогда в Бамбуковой роще — начал свой рассказ о Девадатте.

Однажды, сойдясь в зале собраний, бхиккху затеяли такой разговор: «Этот неблагодарный Девадатта и знать не хочет великих достоинств Татхагаты. Подумайте только, почтенные!» В эту самую минуту в залу вошел Учитель и спросил монахов: «О чем это вы, братия, здесь толкуете?» Выслушав ответ, он заметил: «Не только ведь ныне, бхиккху, Девадатта выказывает неблагодарность, он и в прежние времена был столь же неблагодарным». И Учитель поведал собравшимся о том, что было в прошлой жизни.

«Во времена стародавние, когда в Раджагахе, столице царства Магадха, восседал на троне правитель по имени Магадха, Бодхисатта жил также в Раджагахе и был торговцем. Оборотных денег у этого торговца было не менее восьмидесяти коти, поэтому его и прозвали Самкхасеттхи — «Богач». А в Бенаресе в ту пору жил торговец по имени Пилия, и у него тоже было восемьдесят коти оборотных денег. Обоих торговцев связывала тесная дружба.

Но вот однажды у бенаресского торговца Пили случились большие неприятности, он дотла разорился.

Оказавшись в крайней нужде и не зная, куда податься, он решил попросить помощи у Самкхасеттхи и вместе с женой пешком отправился из Бенареса в Раджагаху. При виде Лилии Самкхасеттхи радостно воскликнул: «Прибыл мой дорогой друг!» — и заключил Лилию в объятия. Он оказал Пилии пышный прием, несколько дней кормил и развлекал его и только потом полюбопытствовал: «За каким же все-таки делом ты приехал, дорогой?» «Друг мой бесценный, меня постигло несчастье, — ответил Пилия, — я вконец разорен, будь же мне опорой!» «Конечно же, я помогу тебе, дорогой, — молвил Самкхасеттхи. — Ни о чем не беспокойся!» С этими слонами Самкхасеттхи приказал открыть сокровищницу и выдать Пилии на руки сорок коти золотом; все же остальное имущество, какое у него было: движимое и недвижимое, живое и неживое, — он разделил на две части и ровно половину тоже отдал другу. Пилия взял свою долю и отправился назад в Бенарес. Вскоре его дела снова пошли на лад.

По прошествии некоторого времени такое же точно несчастье свалилось и на Самкхасеттхи. Обдумывая, к кому обратиться за помощью, он вспомнил: «Ведь я некогда оказал Пилии большую услугу, отдал ему половину всего, что у меня было. Он не откажет мне в помощи; отправлгось-ка я к нему». Вместе с женой Самкхасеттхи направился пешком в Бенарес. Когда они добрались до города, он сказал жене: «Вот что, милая, негоже тебе таскаться вместе со мной по бенаресским закоулкам. Подожди здесь. Я пришлю за тобой повозку, а ты садись на нее и поезжай за мной следом в приличествующем тебе виде». Оставив жену на постоялом дворе, Самкхасеттхи один отправился в город, нашел дом Пилии и велел слуге доложить хозяину о приходе старого друга — торговца Самкхасеттхи из Раджагахи.

Пилия велел впустить Самкхасеттхи, но при появлении друга даже не привстал с ложа и не сказал ему тех дружеских приветливых слов, какие положено говорить гостям, а только осведомился: «Что привело тебя ко мне?» «Я пришел повидаться с тобой», — ответил Самкхасеттхи. «Где же ты остановился?» — спросил Пилия. «Да пока что нигде, — признался Самкхасеттхи, — жену свою я оставил на постоялом дворе, а сам — прямо к тебе». «Ну вот что, — молвил Пилия, — здесь тебе не след оставаться. Я дам тебе немного отрубей, где-нибудь в другом месте ты сваришь их и поешь. Ступай же — и чтобы глаза мои больше тебя не видали!» Он позвал слугу и велел ему: «Насыпь моему другу прямо в полу накидки меру отрубей и завяжи покрепче!»

Между тем, рассказывают, в тот самый день на двор к Пилии доставили целую тысячу телег отборного риса, которым и набили битком его амбары, однако этот неблагодарный, этот мошенник из мошенников, принявший в свое время из рук друга не моргнув и глазом сорок коти, теперь приказал выдать другу одну меру отрубей! Слуга насыпал отрубей в корзину и вышел к Бодхисатте. «Этот дрянной человек получил от меня сорок коти, а мне сует всего лишь меру отрубей! Брать или же не брать?» — подумал Бодхисатта. По зрелом размышлении он решил взять. «Этот неблагодарный, вероломный человек, — рассудил он, — забыл о нашей дружбе, потому что узнал про мое разорение. Если я не приму предложенную им меру отрубей только из-за того, что это даяние слишком мало, по моей вине разорвутся дружеские узы, а губить дружбу, отказываясь от слишком скромного даяния, способны только люди, ослепленные невежеством. Возьму-ка я у него эту меру отрубей и сделаю все возможное для укрепления нашей дружбы».

Самкхасеттхи завязал в полу накидки предложенную ему меру отрубей и, покинув дом Пилии, направился на постоялый двор. «Что ты принес, господин?» — спросила жена у Самкхасеттхи. «Милая, — ответил он, — наш друг торговец Пилия жалует нам от своих щедрот меру отрубей, с тем чтобы мы отправлялись на все четыре стороны». «Зачем же ты принял это, господин? Мера отрубей вместо сорока коти!» — воскликнула жена торговца и залилась слезами. «Милая, — успокоил ее Бодхисатта, — не надо плакать. Я принял от него эти отруби только потому, что боялся порвать дружеские узы, соединявшие нас, я изо всех сил старался сохранить нашу дружбу. Чего же ты огорчаешься?» И Бодхисатта спел жене такой стих:

Не правы те, кто порывает с другом,

как только убедится: это скряга,

А я приму и отрубей полмеры,

бесценно дружбы нерушимой благо.

Однако и после этого жена торговца не перестала плакать. В тот самый миг мимо дверей постоялого двора проходил работник, которого когда-то Самкхасеттхи передал торговцу Пилии. Услыхав рыдания супруги Самкхасеттхи, работник зашел на постоялый двор и, увидев бывшего своего хозяина, пал к его ногам и со слезами в голосе спросил: «Зачем вы приехали сюда, господин?» Торговец рассказал ему обо всем. «Ничего, господин, — молвил работник, выслушав рассказ Бодхисатты, — не огорчайтесь!» Ободрив Самкхасеттхи и его жену, работник повел их к себе домой, нагрел воды, добавил в нее благовоний и подал прежним хозяевам, чтобы они вымылись с дороги, а потом накормил их. Обойдя всех других бывших слуг Самкхасеттхи, он оповестил их о прибытии хозяев и пригласил к себе, чтобы они повидались с Самкхасеттхи. Через несколько дней, когда гости немного оправились, работник созвал всех бывших слуг торговца. Все вместе они отправились к царскому дворцу и подняли у ворот шум. Услыхав этот шум, царь призвал их к себе и расспросил, в чем дело. Слуги Самкхасеттхи рассказали царю обо всем происшедшем.

Выслушав их, царь приказал тотчас привести во дворец обоих торговцев и, когда его повеление выполнили, спросил у Самкхасеттхи: «О великий торговец, правду ли говорят, что ты передал торговцу Пилии сорок коти денег?» «Да, государь, — ответил Самкхасеттхи, — когда мой друг, разоренный, явился в Раджагаху, то я дал ему не только денег, но и половину всего своего движимого и недвижимого имущества, живой и неживой собственности», «Верно ли это?» — спросил царь у торговца Пилии. «Да, государь», — подтвердил тот. «Когда твой друг пришел к тебе разоренный, — продолжал царь, — почему же ты не принял его с подобающим почетом и лаской?» Пилия ничего не ответил, «Скажи хотя бы, — настаивал царь, — верно ли, что ты велел отсыпать Самкхасеттхи меру отрубей, стремясь откупиться от него этим жалким подаянием?» Пилия и на этот раз ничего не мог ответить ему и молчал. «Как с ним следует поступить?» — спросил царь у своих приближенных. Посовещавшись с ними, он огласил свое решение. «Ступайте, — приказал царь своим слугам, — в дом к торговцу Пилии и передайте все, чем он владеет, Самкхасеттхи!» «Великий государь, не надобно мне чужого богатства, пусть только он вернет мне то, что я ему дал», — сказал царю Самкхасеттхи. И царь велел возвратить Бодхисатте все, что ему когда-то принадлежало. Получив назад деньги и имущество, Бодхисатта в окружении многочисленных вернувшихся к ному слуг и прислужников направился обратно в Раджагаху. По возвращении он привел все свои дела в порядок и жил там до самой смерти, щедро подавая милостыню и творя иные добрые дела, а с истечением отведенного срока перешел в другое рождение в полном согласии с накопленными заслугами».

Заканчивая свое наставление в дхамме, Учитель истолковал джатаку, сказав: «Торговцем Пилией в ту пору был Девадатта, Самкхасеттхи же — я сам».

Джатака о скупости дающего (131)