Словами: «Косальские войска...» Учитель — он жил в ту пору в роще Джетавана — начал свой рассказ об одном недостаточно усердном бхиккху. Подробно о том. как было дело, поведано в «Джатаке о Самваре» одиннадцатой книги, пока же довольно знать и то, что, когда Учитель спросил того бхиккху, правду ли говорят, что он недостаточно усерден, монах ответил: «Да, это правда, Всеблагой!» — «Брат мой! — молвил тогда Учитель. — Не ты ли во времена минувшие сумел, явив твердость, подчинить себе огромный — двенадцать йоджан в любую сторону — город Бенарес, а после вручил бразды правления младенцу-царевичу, ничтожному комочку плоти? Отчего же теперь, отринув мирское и ступив на путь столь совершенного учения, ты ослабел в усердии?» И, говоря так. Учитель поведал собравшимся историю о прошлом.

«В стародавние времена, когда на бенаресском троне восседал царь Брахмадатта, неподалеку от столицы царства стояла деревня плотников, в которой жили пять сотен мастеровых. Время от времени поднимались они на судне вверх по реке, там заходили в лес, валили деревья и заготавливали бревна и все необходимое, чтобы возвести строение одного, двух, а то и более этажей. Затем, разметив заготовленные бревна, они стаскивали их к берегу реки, грузили на судно и плыли вниз по течению, а потом возводили дома, какие от них требовались. Получив за свой труд, что полагалось, они снова точно так же отправлялись за лесом для нового строительства. Вот так те плотники и зарабатывали себе на жизнь.

Случилось раз, что недалеко от места, где плотники валили и распиливали деревья, дикий слон, бродя по лесу, наступил на обломок акации, и щепка вонзилась ему в ногу. Нога распухла, нагноилась и сильно болела. Обезумевший от боли слон услыхал вдруг удары топоров — то плотники валили лес. «Быть может, эти плотники вылечат меня?!» — подумал слон и, прыгая на трех ногах, приблизился к плотникам и лег неподалеку на землю. Заметив слона с распухшей ногой, плотники подошли к нему и разглядели в слоновьей ноге острую щепку. Тогда они надрезали ножом кожу вокруг обломка и, привязав к нему веревку, выдернули щепку, а потом рану хорошенько промыли теплой водой. Прошло немного времени, и рана затянулась.

Поправившись, слон сказал себе: «Эти плотники спасли мне жизнь, теперь мой черед оказать им услугу!» И с того дня слон принялся помогать плотникам: валил деревья, переворачивал стволы, когда плотники стесывали ветви и сучья, подносил тесла и прочий инструмент или, ухватив хоботом конец, подавал плотникам их черный мерный шнур. Мастеровые же, когда наступало время обеда, делились со слоном своей едой, так что всякий раз слон получал пять сотен кусков.

А у этого старого слона был сын — белый, хорошей выучки молодой слон. И вот слон-отец стал думать, что он уже стар и следует ему себе на смену привести в услужение плотникам сына. Решив так, старый слон отправился в лес и, воротившись с сыном, объяснил плотникам: «Этот молодой слон — мой сын. Вы спасли мне жизнь, и в благодарность за врачевание я отдаю его вам в услужение». Затем слон-отец растолковал молодому слону, что тот должен делать для плотников всю его прежнюю работу, и удалился в лес. С тех пор молодой слон преданно и исправно служил мастеровым, а они кормили его, давая разом по пяти сотен кусков.

Кончив работу, слон шел к реке и плескался в ней, а дети плотников, ухватясь за хобот, играли с ним и в. воде, и на берегу. Между тем следует сказать, что все, кто хорошо выучен — будь то слоны, лошади или же люди,- никогда не мочатся и не гадят в реку. Так и тот слон: никогда он не осквернял реку, но мочился и гадил, выйдя из воды, на берегу. Но как-то в верховьях реки прошли дожди, подступившей водою смыло с берега полувысохший кусок слоновьего помета и унесло в реку. Помет доплыл до самого Бенареса и там застрял в прибрежных кустах. А как раз в это время служители пригнали на реку пять сотен царских слонов, чтобы выкупать их. Однако, учуяв помет прирученного слона, ни один из царских слонов не решился войти в воду — задрав хвосты, они бежали прочь от реки. Служители рассказали об этом слоновьим вожатым, и вожатые решили: «Должно быть, что-то отвращает их от воды!»

Тогда повелели очистить воду, и в прибрежных кустах нашли кусок помета, принадлежавшего слону хорошей выучки. «А, так вот в чем дело!» — воскликнули служители. Они принесли кувшин, наполнили его водой и, накрошив туда найденного навоза, окропили -слонов. Как только их тела впитали в себя запах помета, слоны послушно зашли в реку и стали купаться. Слоновьи вожатые рассказали обо всем случившемся царю и закончили так: «Надобно бы, государь, заполучить нам этого слона хорошей выучки!»

Вняв совету, царь с приближенными переправился на судах через реку, а дальше вместе со свитою двинулся вверх по реке, пока не достиг места, где работали плотники. Заслышав грохот барабанов, молодой слон вышел из реки, где он плескался, и направился к плотникам. Плотники же, оказав царю должные почести, спросили: «Если у тебя, государь, есть нужда в бревнах или еще в чем-то, зачем себя утруждать? Не достаточно ли отправить гонца и повелеть доставить, что требуется?!»—«Нет, любезные, — отвечал им царь, — я приплыл сюда вовсе не ради дерева, а ради вот этого слона!)) — «Прикажите тогда забрать его, и делу конец, государь!» — сказали на то плотники. Однако слон не хотел идти. «Что мне сделать, любезный слон, чтобы ты пошел со мной?» — спросил тогда царь. «Вели сперва выплатить плотникам потраченное на меня!» — ответил слон. «Охотно, дружище!» — молвил царь и распорядился тотчас заплатить плотникам сотню тысяч монет за слоновий хвост и за хобот, да еще за ноги — по сотне тысяч за каждую. Но когда слон и после этого не двинулся с места, царь повелел дать каждому из плотников еще по паре верхнего и нижнего платья, жен их одарить верхней одеждой, а в придачу добавить монет на детишек, товарищей слона по играм. И только когда все это было исполнено, слон, бросив прощальный взгляд на плотников, их жен и детей, последовал за царем.

Царь приказал вести слона в столицу и к его появлению украсить слоновник. Верхом на слоне царь совершил торжественный объезд города, а потом приказал отвести животное в стойло! Слона разубрали дорогими украшениями и окропили розовой водой, и царь объявил его своим выездным слоном. А после тот слон почитался у пего за товарища, и царь завещал ему полцарства и заботился как о себе самом. А еще с той поры, как появился этот слон в Бенаресе, царь подчинил своей власти всю Джамбудипу.

Бодхисатта же в ту пору был зачат в лоне старшей жены царя. Однако когда приблизился срок родин, царь бенаресский скончался. Если бы слон прознал о смерти царя, сердце его разорвалось бы от горя. Поэтому от него скрыли печальную весть и ухаживали с прежней заботою. Между тем царь соседней Косалы, прослышав о смерти бенаресского царя, решил, что теперь ему ничего не стоит завладеть Бенаресом, и с огромным войском осадил город. Бенаресцы тотчас заперли городские ворота, а царю Косалы направили такое послание: «Старшая жена нашего царя ожидает приплода и согласно предсказаниям прорицателей через семь дней родит сына. Если и впрямь она произведет на свет сына, мы не уступим царства и на седьмой день сразимся с тобою. Подожди же до этого срока!» — «Да будет так!» — ответил царь Косалы.

И вот на седьмой день царица родила сына, которого позже, в день наречения, назвали царевичем Алиначиттой, Чистосердечным, ибо он был призван завоевать подданных чистотою своего сердца. В тот самый день, когда рожден был юный царевич, бенаресцы вступили в битву с войском царя Косалы. И хотя сила их была велика, враг мало-помалу теснил защитников города, ибо не было у них предводителя. И тогда советники явились к царице и сказали: «Силы наши слабеют, и боимся мы, что поражение неминуемо! Между тем придворный слон, первый наперсник покойного царя, все еще не ведает ни о том, что умер царь и родился сын-наследник, ни о том, что косальский царь пошел на нас войною. Не рассказать ли слону о том?!» — «Да будет так!» — ответила царица. Она повелела нарядить сына, запеленать его в тончайшие ткани и вместе со свитою и советниками сошла вниз и направилась в слоновник. Положив новорожденного Бодхисатту к ногам слона, царица молвила: «Господин! Любимый друг, твой царь скончался, но мы страшились сообщить тебе эту весть, ибо сердце твое могло разорваться от горя! Вот сын твоего друга. Царь Косалы с войском осадил город и сражается с воинами царевича, твоего названого сына. Силы наши на исходе, потому либо растопчи этого ребенка, твоего сына, либо, разгромив врага, верни ему царство!»

И слон тогда ласково погладил ребенка хоботом, поднял его с земли и посадил себе на голову. А потом, погоревав и поплакав, опустил царевича прямо в руки матери и, воскликнув: «Я проучу царя косальского!» — выбежал из слоновника. Тогда советники поспешили украсить слона и одеть его в боевые доспехи и, следуя толпою за слоном, подошли к городским воротам. Слон, миновав городские стены, громко затрубил, и все великое войско врага, объятое ужасом, обратилось в бегство. Разнеся в клочья вражеское становище, слон ухватил косальского царя за чуб, приволок его ко дворцу и швырнул к ногам Бодхисатты. Потом он остановил тех, кто хотел тотчас же убить плененного царя, и, дав пленнику совет: «Впредь будь осторожен и не обольщайся тем, что царевич наш еще младенец!» — отпустил царя Косалы восвояси.

Известно, что с того времени Бодхисатта стал властвовать надо всей Джамбудипой, и никто из царей более не осмеливался враждовать с ним. По достижении семилетнего возраста он был помазан на бенаресский престол и возглашен царем Алиначиттой. Царствование его вершилось в согласии с дхаммой, и с кончиною он пополнил сонм небожителей».

Завершая свое наставление в дхамме, Учитель, будучи уже Всепросветленным, спел тогда такие стихи:

«Косальские войска в бою разбиты,

В плен захватил царя Алиначитта.

Так бхиккху, дхамме следуя благой,

Храня усердье, твердость и покой,

Воспитуя себя согласно Йоге,

Все узы сможет разорвать в итоге».

Так Учитель, открыв саму суть дхаммы, устремленной в вечную ниббану, растолковал тогда сошедшимся Четыре Благородные Истины, и, вняв им, тот малодушный бхиккху утвердился в арахатстве. Учитель же, разъяснив джатаку, так связал перерождения: «Матерью новорожденного царевича в ту пору была Махамайя, отцом его — великий царь Суддходанаслоном, который отвоевал царство и передал его младенцу-царевичу, — бхиккху, ослабевший в усердии, родителем слона был Сарипутта, царевичем же Алиначиттой — я сам».

Джатака об Алиначитте (156)