А это мои записки Альке-старшему из родильного дома. Потом покажу его записки ко мне...
17 февраля 1971 г. Утро
Записка первая
Аля! Парень, пацан! Он просто молодец - кроме веса у него еще и рост 51 см. Вот как! Вчера было ужасно забавно: врачи, бедняги, не знали, как записать. Он "рожался", и они были настроены на недоношенного. Потом, когда появился на белый свет во всей своей красе, акушерка взяла его в руки и говорит: "Ничего себе недоношенный! Тут будет килограмма три!" Родился он тоже "своим ходом". Я не успела даже на ужасы настроиться, хотя криков тут от рожениц наслушалась вдосталь. Врач ходит вокруг меня и ворчит (пожилая тетя, такая самостоятельная, строгая): "И чего это там внизу волнуются? Радоваться надо, что женщина родила быстро и не мучилась". Это она намекала на страсти моей матери. Я даже не знала, что ты там на свежем воздухе обитаешь в ожидании вестей. В общем, вот такой у тебя сын - просто лорд! Я рожала одна. Его унесли, и я заметила, что к его ножке и ручке бирки привязали. Углядела: пальцы на ножках - длинные... Представляешь, что он натворил в первые минуты? Засунул лапку в рот и умолк! Все тут же захлопотали. Шутка ли, умолк, когда орать ему нужно несколько минут. Акушерка быстро его за лапку схватила и говорит строго: "А твоя рука мне тут совсем и не нужна! Орать надо, давай!" Он снова в крик. Никаких "рубашек" на нем не заметила, пуповина хорошая. Давай, знакомься: Алька-младший собственной персоной! Ты не против, что его зовут Алька? Я - "за!" обеими руками. Соков мне пока не надо. Лучше творожочек и фрукты.
Целую. Таня.
18 февраля. 1971 г. Утро
Записка вторая
Аленька! Ужасно по тебе скучаю. Малышика я еще не видела, потому что сегодня лечащего врача нет, а дежурный не имеет права разрешить кормление недоношенных. Сын все-таки официально попал в эту "компанию". Сестричка оттуда, где он лежит и скучает без мамы, говорит, что наш парень "тянет соску хорошо!" Но я не хочу, чтобы он привыкал к соске и становился лентяем. Грудь надо тянуть как следует! Вот видишь, какой я стала грамотной. У "отродивших" женщин здесь день идет, как на фронте, за два, а то и за три. Так что опыта набираюсь в полном объеме! И тружусь вовсю! Сцеживаю молоко. Готовлюсь к встрече с сынулей! "Работа" у меня, конечно, не творческая, но делаю ее со спортивным хладнокровием: чем больше разработаю грудь, тем лучше будет нашему Альке! Сегодня был врач, посмотрел и сказал, что сына принесут уже завтра. Значит, не зря стараюсь с грудью!
Целую. Таня.
18 февраля 1971 г. Вечер
Записка третья
Алька, родной мой! Я даже толком не успеваю отвечать на твои чудесные письма-записки. Матери написала, как больно читать мне ее записку и восторги. Такое чувство, что меня поздравляют как мать-одиночку. "Наш внук" пишут, старательно выводя каждую букву. Горько, что это так. Написала, что за подарки, конечно, большое спасибо, но дело не в подарках, а что у меня не только сын Алька, но и муж, и ни от того, ни от другого я не собираюсь отказываться. Более того, не разделяю их - мое, одно-единственное и любимое...
Я сегодня вспоминала, каким был февраль прошлого года. Ничего не вспомнила, кроме того, что скоро приедет "некто"! То есть ты, тогда еще неясный, нарисованный в письме подружки, незнакомый и оттого пугавший. А потом вспомнила светлые дни - наши долгие прогулки по городу, наши первые нескончаемые разговоры, твоя повесть "Апельсиновая роща". И даже вспомнила, как ты проявил мою большую фотографию. Вспомнила нашу поездку за город на электричке. Ночь на безвестной станции. Вообще, все вспомнила, как я страшно люблю и какой ты у меня. Целую, мой родной. Обещаю написать тебе об Альке.
Уф, как соскучила-а-ась!!!
Целую. Таня.
19 февраля 1971 г. Утро
Записка четвертая
Аля! Доброе утро!
Здесь весь "птичник" просыпается в шесть часов и всю ночь пищат малыши, каждый на свой лад. Но к этому быстро привыкаешь, так что спать не мешают, даже наоборот, когда пищат меньше, все начинает печально напоминать больницу.
У нашего малышки ровная красная рожица без родимых пятен - это врач сказал, пока его не принесли. Детей приносят на третьи - пятые сутки. Кому как повезет. Здоровый мальчик: дышит через носик. Волосики какие-то есть, это я успела уловить, но без подробностей. По-моему, темные. Хотя, когда мокрые, и светлые волосики кажутся темными.
От дежурного врача я узнала сегодня, что, когда я рожала, мать устроила тут истерику. Вызвала к себе врача, который принимал роды. Короче, о матери так громко и нелицеприятно здесь высказывались, что мне было ужасно неприятно слушать. Откуда у нее такие амбиции? Вроде бы и начальник небольшой! Кстати, она-таки первая заглянула в детскую и посмотрела на мальчика. Говорила она тебе об этом? Наверное, нет...
Мальчик наш хоть и совсем законченное "произведение", но по своему статусу находится в палате для недоношенных детишек. Там, между прочим, все с гораздо меньшим весом (до 2400 граммов), а уход лучше. Пришла мать в палату (почему она, а не ты, врач?). Читаю твою записку и слушаю краем уха: "Это чудесно, что мальчик. Я сначала думала о девочке, но в последнее время настроилась только на мальчика... Мы очень хотели мальчика..." Вот в таком духе. Кто это "мы"? Я ей говорю, что все необходимые вещи мы уже приобрели. "Ты нас обидеть хочешь?" Сплошное "соперничество". Предупреждаю: "После роддома к Марине поеду..." Она встрепенулась, замахала руками: "Не думай об этом! Все будет, как ты захочешь!" Потом помолчала и говорит, что на Волго-градской квартира сдается. Правда, хозяева еще не уехали, но скоро уедут. У них трехлетняя командировка...
В общем, ни вид внука, ни скоротечные мои роды ничего не сдвинули с места. Мы свободны в своем выборе строить наши отношения, как нам покажется необходимым, верно же? Алька, узнай у юрисконсульта, что будет с моим декретом - вычтут деньги за те недели, что я срок не доходила? А как будет оплачиваться послеродовой период?
У меня пока держится температура между 36,7 и 37,4. Но так и должно быть, пока не появится молоко. Сегодня уже хожу. Животик мой хорошо сократился. Вообще, ощущение необыкновенной легкости, почти пустоты внутренней, что ли.
Целую. Т.
20 февраля 1971 г. Вечер
Записка пятая
Лапушка! Сегодня увидела, наконец, нашего мальчишку! Без пятнадцати четыре покормила Альку! Принесли его утром - просто посмотреть. Был он сыт, спал. Сестра торопила, не дала полюбоваться, унесла. А сейчас, пока он ел, я рассмотрела его лучше
Ой! Это копия ты! Даже смешно от того, что твоя мимика сведена до таких микроразмеров в живом виде! Твой подбородок, губы, ноздри, брови поднимает так же, как и ты. Главное, еще, правда, не густые, но длинные прозрачные ресницы. Торчат как-то независимо, прямо вверх, даже когда глаза зажмурены. Когда я кормила, зашла мать (снова я пожалела, что не ты медицинский начальник). Посмотрела очень внимательно на сынулю нашего. Я его чуть приподняла, оторвала от еды. Он сразу же недовольно вскинул брови, нахмурился с тем же выражением лица, когда ты говоришь о чем-то мрачно и раздумчиво: "Что вы говорите..." - и раскрыл очень сердитые глаза. Сразу посмотрел на меня, губы сжал, не бантиком сложил, а сжал плотным узелком. Мать говорит: "Похож на отца. Ничего нашего!" - "Все наше, - говорю. - А мы хотим есть, вот что!" Поняла, тут же ушла.
Ест он серьезно, после соски быстро устает, но здоровая жадность побеждает в нем лень. Причем, когда он устает, это ему самому явно не нравится. Он тогда вскидывает уголком свои брови (как ты!). Глаза у него пока серо-синие, потом будут, как ты говоришь, "очень серые". Уши - твои. Волосы - тоже.
Больше всего меня радует, что у него уже сейчас твоя мимика. Это живо тебя напоминает, и я чувствую к нему симпатию помимо материнской... Просто еще и за то, что он обладает твоими черточками. Молоком я заливаюсь, не успеваю сцеживать. Идет оно легко... Декретный отпуск у меня будет 77 дней, так как Алька - семимесячный. Мальчик крепкий и хороший. Врач сегодня на обходе так и сказал... Ну, целую тебя. Напиши и ты!
Таня.
21 февраля 1971 г.
Записка шестая
Родной мой, как ты там мотаешься?! Выдалась сонная минутка. Тихо. Давай-ка я буду писать тебе об Альке. Каждый день что-нибудь новое. Младенцы в палате подобрались прелюбопытные: едят через одно кормление. То есть раз едят, а второй раз аж через целый час! Мы, шесть мам, будим каждая свое чадо. За нос дергаем, за подбородок, треплем за щеки, но разбудить никак не удается! Потягиваются, выгибаются в пеленках и опять спят! Так их, неразбуженных, и забирают. Зато на следующее кормление они прибывают в "твердой памяти" и ясном сознании. Глазки открывают и начинают шумно есть. Потом разом на нас глядят, а мы - на них.
Сегодня утром наш Алька был явно не в духе, но зато при аппетите. Кстати, в палате он один с ресницами. Больше - ни у кого! Я говорю: "Здравствуйте, реснички! Давайте открываться!" А мои соседки хором: "Нет у них еще ресниц!" Я опять за свое. Тогда подошли, пригляделись, убедились. Тут же кинулись к своим деткам, рассматривают не дыша. А там... Там только капельки ресниц и видны. У Альки большие! Я сегодня даже с ресниц пушинку сняла, так он сразу глазом дернул!
У Альки улыбка в одну сторону - он ухмыляется, и сразу же около носа обозначается резкая складка. Вообще-то мимика у него такая, что я иногда еле сдерживаю хохот. К его гримасам недостает только тех отточенных фраз, которые ты произносишь к своим.
Сегодня его приносили к половине первого. Он был с утра еще сыт, и я, как и остальные мамы, его не добудилась. Этот хитрец явно не спал. Он просто видел какой-то сон, потому что, когда я его растормошила, вытянул губы. Потом выгнул спину и стал потягиваться, вылезая из своего пакетика. Запрокинул голову, задрал вверх носик. Кстати, у него ноздри - "сердечком", и зажать ему носик просто невозможно, потому что ноздри не сходятся.
Потом он стал корчить рожи, улыбаться, хмуриться. Я ему пытаюсь втолковать: "Ешь, а то не выпишут, не успеешь к папе на день рождения. Вот это уже будет с твоей стороны бесстыдством!" Тут он в первый раз взял и ухмыльнулся. Я аж взвизгнула от восторга. Губы он выпячивает, сжимает на тысячу ладов. Преподвижнейшая физиономия. Но самое интересное не это. Как ты объяснишь такое: не стала я его будить. Думаю, пусть поспит, держу на руках. Спит. Такая спокойная, сосредоточенная лапушка. И вдруг засмеялся! В голос, четко сказал: "Угу!" - и расплылся в улыбке. Потом снова нахмурился, дернул ресничками и дальше спит. Забавно, правда?
Сейчас вот-вот опять принесут. Наверное, теперь уж "придет" с аппетитом!
Ой, женщины говорят, что с семимесячными здесь могут держать 12-14 дней. Спроси у врача. Впрочем, я сама узнаю здесь. Не хотелось бы торчать до марта.
Как твои сегодняшние дела? Что ты и как?. Да... Совершенно точно выпишут только через две недели. Наш педиатр, молодая женщина, на мои расспросы об Альке сказала: "Хороший мальчик, крепкий. Вес прибавляет. Тело чистенькое. Ребенок активный. Пуповина еще не отпала, так что выписывать рано".
Ах, Алька, скорее бы!!! Впрочем, может быть, и лучше. Он все-таки действительно семимесячный. Не стоит полагаться на то, что он крепкий, с хорошим ростом и весом для своего срока.
За эти недели я лучше с ним освоюсь, научусь обращаться как следует. Он привыкнет к режиму. Жалко, что ты его позже увидишь! Зато домой заберем без риска, правда же? Значит, ровно через неделю (одна уже, считай, пролетела!) мы снова будем все вместе. Ну все, лапушка, жду, напиши. Куклу возвращаю. Оказывается, здесь ей нельзя быть. А вот журналы припрячу. Занимайся пока в библиотеке, пиши статью, не унывай, ходи в филармонию... Не разоряйся мне на передачи. Пиши сейчас же мне большую записку. От Альки - приветище! Вот он, разбойник, здесь, у меня. Сопит...
Таня.
22 февраля 1971 г.
Записка седьмая
Алька! На одной руке сын. Ест, чмокает. Поэтому не могу даже достать бумагу. Пишу на твоей же записке. Сынуля вместо столика. Родной! Я тебя очень прошу, больше отдыхай, не натруди ноги! Лежи, пока не поправишься. Не волнуйся, у нас с сыном все тут есть, и мы хотим, чтобы ты немного отдохнул тоже. Целую, милый! Т.
24 февраля 1971 г.
Алька, ура!!! Меня выписали! Матери, пожалуйста, не звони, а если позвонишь, скажи, чтобы они с отцом не приезжали: я хочу, чтобы меня с малышом забрал только ты!
Мальчику нужно: одна легкая распашонка, одна теплая. Косыночка и шапочка. Две тонкие пеленочки, одна байковая, теплая. Одеяльце легкое и ватное одеяло с ленточкой, если нет конверта. Говорят, надо ленту голубую, но ничего, если будет иного цвета. Мне возьми рыжее платье, лифчик, пояс, чулки, сапоги, шубу и шарф. Кажется, теперь все. Да, забыла: маленькое полотенце на грудь. Не забудь коробку конфет или что-то в этом духе. Это для нянечки, которая будет вручать сына. Впрочем, можешь позвонить домой, предупредить, что мы приедем. Ну вот, теперь, кажется, все. Ужасно хочется именно сегодня остаться втроем. Ну все, жду, целую!
Таня.
Когда я закончила переписывать свои записки, решила "подкатиться" к супругу и порасспрашивать, что помнит он об этом времени. Хотя, конечно, в наших архивах сохранились его записки ко мне, и я могла бы их сразу же привести. Потом покажу...
...Дети у нас уже не маленькие: двое в школе учатся, а третий в садик ходит. Уложила я их, убедилась, что дружно засопели, прикрыла дверь в их комнату и - на кухню. Там Олег. Сидит, чай пьет и что-то строчит. Подсаживаюсь к нему и тихо завожу разговор на интересующую меня тему.
- Ты еще помнишь, - спрашиваю, - как ты Альку и меня забирал из роддома?
Смотрит немного отрешенным взглядом. Потом оживляется, откладывает свои бумаги в сторону, прихлебывает чай.
- Представляешь, помню, будто вчера все случилось... Тебя увидел в больничном коридоре, сердце екнуло. Какая же ты красивая была!
- Ну уж нет, позволь тебе не поверить! Я была растрепанная, в халате до пят...
- Не говори так! - Алька-старший протестующе машет рукой. - То был особый миг. Ты - мама! Лицо нежное, щеки от тепла, волнения - розовые. Я принес все, что ты просила. Там же Марина стоит, сердится, что тебя задерживаю. А я как обнял тебя, так и оторваться не могу! Знаешь, такой от тебя особый запах нежности...
- Запах молока, наверное, - уточняю со смехом.
- Наверное... - муж задумчиво смотрит куда-то в окно, за которым стояла весенняя ночь 1978 года и где шевелились занавески от легкого ветра, дувшего в форточку. Потом стал вспоминать, как тревожился оттого, что я должна быть в доме одна с ребенком целый день.
- Прихожу к начальству и прошу дать мне дней десять отпуска. "Чего это ты в отпуск запросился?" - спрашивает начальник. "Надо, - говорю, - жену немного к новой роли приучить. "Первородка" она у меня..." Он хохочет: "Ты-то тут при чем?" Потом спохватывается, понимает, что глупость сморозил, исправляется: "Нет, я понимаю, ты, конечно, как говорится, "при чем", но помощь маме с малышом - это мамы и бабушки дело, а?" Уговорил все-таки...
- Ох, ты меня тогда здорово выручил!
...Вспомнила и я этот момент. Назавтра Алька на работу не пошел. Я его уже провожать собралась, а он мне сюрприз преподносит: "Взял отпуск аж на двадцать дней! Буду тебе помогать, лады?" Очень кстати мне была помощь мужа в эти дни!
- Да ты и сама все помнишь, как с Алюней все у нас происходило...
- Не только с Алюней...
Тут мы с Олегом вспомнили, как с ребенком на руках искали "общий язык" с моими родителями.
...Я прекрасно понимала, что маме доложат о выписке, что она приедет и мой Алька встретится с ней в холле, куда я должна буду выйти с большим конвертом, в котором будет спать, не ведая ни о чем, наше сокровище. Но что произойдет дальше, я все же не знала. Марина готова была нас приютить и с малышом, пока квартиру не подыщем, так что из роддома нам было куда ехать.
Теперь хочется мне сравнить записки из роддома. Когда родился Игоречек, переписка тоже была интенсивной, но, к сожалению, записки не сохранились, а вот все связанное с появлением Ярослава удалось сохранить. Вот они.
Кстати, рождение Ярослава действительно было событием. Радостным и даже смешным. Настрой на девочку был очень сильным, да и Олег был убежден, что уж в этот раз! Ан нет, промахнулись и теперь! Вот сижу и перебираю свои записки из роддома, написанные тогда, в "эпоху" рождения нашего третьего сына Ярика - 15 февраля 1974 года. Да, он тоже февральский, как и его старший брат Алюня...
Записка первая
Здравствуйте, мужички! Вашего полку прибыло! Итак, хоть и "показала я вам дулю" - родила не девочку, а мальчика, - все-таки согласитесь: Олег, Игорь, Ярослав - это звучит! Не отчаивайтесь! Я чувствую себя в полной безопасности среди такой богатырской дружины. А тебе, отец, хоть орден вручай. Сыны как на подбор! Славного нашего Ярослава я видела. Он похож на Игоря (темный) и на Алика (что-то в мордашке такое пухлое). В общем, судить будем, только когда я увижу его еще раз. Что еще? Лентяй знатный! Во-первых, терпение можно было потерять, пока он "раскачался" родиться. Во-вторых, родился и орал только "для приличия", минуты 2-3 всего! А когда сунули его в одеяло - "пошел спать дальше". Не то что Игорь. Тот орал минут сорок... Вот вам и мой сон в руку о том, что я родила двух девочек. Первое диво: мне пришлось рожать, как по учебнику. Совсем не так было в прошлые разы. Второе диво: родился опять сын! Папа! Совесть моя чиста: я была абсолютно убеждена, что на сей раз - дочка! Ничего, папа Олег, зато твой
престиж в научных кругах обеспечен! Надо только придумать теорию, согласно которой ты "рожаешь" мальчиков, - и все!
Весит Ярослав 3 кг 500 г. Рост 54 см. Целую вас всех в ваши мордашки. Мама.
Записка вторая
Сегодня мне нежданно-негаданно принесли Ярослава. Алька, ты прав, называя его не Славиком, а Яром! Девочка из него вышла бы несколько монументальная. Он, пожалуй, самый мужичок из наших лапушек. От Игореши он взял невозмутимость и четкость, но Игореша тонко "начерчен". От Алюни - лепку: крупные черты лица, но без Алюниного "импрессионизма". Вот тебе словесный портрет. В общем, темные волосы, твой лоб, очень большие глаза. Может быть, по контрасту - узкий овал лица. Твои губы. А нос - крупнее, чем у Игоря, но и не круглый, как у Альки. Скорее Игорешкин нос, с более решительными ноздрями. Сегодня займусь грудью - теперь его будут мне приносить на кормление. Кстати, попал он к той же сестричке, что носила мне Игорешку, а тебе его вручала, помнишь? Ярослав за еду уцепился крепко, правда, сердится, что мало. Но ничего, я теперь мама опытная, сумею молока нагнать ему впрок... Как решим с Алюниным днем рождения? Что ему сказали? Я его поздравляю и целую сто раз! Что вам удалось почерпнуть полезного из моих прошлых инструкций? Что решили делать и как? Мой милый муж, высыпаешься ли ты? Кто поздравлял тебя с рождением сына? И вообще, как там дела с общественным мнением? Я здесь героиня не то эпоса, не то анекдота. Довольны ли вы теперь с тещей друг другом? Ужасно хочу домой, к вам! Ску-ча-ю! Таня.
P.S. Ой! Все в палате восхищены мужеством, с которым ты перенес известие о... сыне вместо дочки. (Увы!)
Записка третья
Аля! Я сегодня ужасно за тебя волнуюсь. Вчера вечером ухитрилась добраться до телефона, а ты, оказывается, уже ушел на лекцию. Хотелось сказать тебе пару слов: мол, старик, держись! Услышать тебя и понять, как ты там настроен. Ужасно, что именно сегодня меня нет рядом с тобой. Как и что, напиши сейчас же! Дозвониться теперь я не сумею... Объявили карантин в соседних отделениях, где телефон, туда не пускают, да и рискованно: грипп, простуда и т. п. Так что, лапушка, пиши. Я вижу сны. Почему-то все время снится мебель. Причем поломанная... Происходят во сне какие-то переезды, и вижу тебя очень веселого, озорного, стоящего среди всеобщего погрома. Что там у тебя? Сейчас же отвечай мне, я жду. Теперь о выписке. Выписка с 12.00 до 15.00. Детский врач посмотрел Яра: мальчик хороший, набирает вес. Пуповинка отпала, значит, могут выписать. Скорее всего завтра после обхода, в 10.00, если все будет хорошо, подадут документы к выписке. Если ты после 12 часов позвонишь по телефону 22-21-64 (приемный покой), то тебе скажут, выписана ли Юрганова. И тогда до трех часов дня ты должен меня за-брать. Матери придется посидеть с ребятами, а тебе приехать за мной. Не забудь что-нибудь взять для сестрички. Это та же, что вручала тебе Игорешу. Правда, симпатичная девочка? Мы с Яром ждем тебя с нетерпением. Яр тут наяривает. Личико у него стало четким, опала послеродовая припухлость. Она у всех детей бывает, особенно в первые дни, как будто малыш спал на носу. Теперь личико четкое. Очень красивый лобик - высокий и выпуклый. Глазищи большие, ресницы фирменные. Узкий овал лица, лепные губы. Лапушка. Нос такой решительный, четкий, прямой. Почти как у Игорешки, но с "тенденцией" к Алюниным ноздрям. Иногда Ярик-боярик напоминает бабушку Зину каким-то размеренным выражением лица. У него высокие брови и законченный лоб - эдаким плавным куполом! Я его уже разглядела в деталях. Он тебе понравится, хотя, возможно, не сразу: ты же помнишь этих гавров? Сначала желтенькие, как апельсин. Руки, ноги, пуп и... "пистолет". Аля! Не могу успокоиться... Как там твои дела? Целый день за тебя молюсь. И вообще, ужасно люблю тебя - это уже, видимо, стало моей привычкой. Когда долго тебя не вижу, прямо начинаю болеть: во всяком случае, чувствую себя неполноценным человеком, как без голоса, что ли? Знаешь, случайно попалась "Иностранная литература" Љ1 за 1974 год. Читаю А.Моруа "Письма к незнакомке". Рассуждения и заметки старика, мудрого, ясного, даже юного. Удивительно: то, что он понимает на склоне лет, мы понимаем сейчас, потому что любим. То, к чему он приходит в опыте, от интеллекта, у нас с тобой есть и, оказывается, обнаруживается это у людей крайне редко. В общем, скучаю по тебе ужасно, а этот Моруа еще душу разбередил. Напомнил, какой ты у меня солнечный. До завтра, и пусть у тебя сегодня будет все хорошо! Жду все, что ты мне напишешь, и ужасно волнуюсь.
Таня.
Записка четвертая
Ребята! Запоминайте инструкцию! Поставьте коляску в полной готовности: с матрасиком, простынкой, подушечкой. Купите в аптеке детскую клееночку. Хватит этих прозрачных, от которых искры! Ярославу принесите все по списку. Я уже написала. Прочтите и ничего не забудьте. Муж! Ты, наверное, придешь за мной один, а мама с мальчиками будет встречать нас дома. Или как? В общем, я не первый раз в роддоме, да и вы - тоже! То есть знаете, что и как. Мне надо прикупить соков и яблок. Аля, особо не разоряйся, но если ты принесешь "контрабандой" мороженое, буду счастлива. Хочется чего-нибудь эдакого! Целую. Деток - в носики. Таня.
Теперь снова вернусь в 1971 год, в тот февральский день, когда мы - Олег, я с Алюней, завернутым в огромный конверт из пеленок и ватного одеяла, приехали из роддома в квартиру моих родителей. Сидим за праздничным столом. Мать в легкой растерянности от случившегося события. Теперь-то она отлично понимает, что такое мой муж. Ей пришлось убедиться на себе, какой он сильный и умный противник, разрушивший все ее нелепые и агрессивные планы.
Сам "противник" со смущенной улыбкой сидит за столом и слушает сладкие речи моего подвыпившего отца о новом поколении, которое вон там, в пеленках, лежит и сопит. Имеет имя, а главное, имеет звание - внук. Тут же напоминаю ему, что его первейшее звание - сын. Не спорит, но морщится, мол, совсем некстати перебиваешь дедушку. Олег незаметно мне подмигивает, мол, и в самом деле...
Наступил поздний вечер. Я собралась кормить сына, но мать решительно встала: "Покормишь потом. Сейчас уже поздно. Надо ехать..." Я не поняла: "Куда ехать?" Мать немного смешалась, но решительность в голосе и в настроении сохранила. Отец тоже встал из-за стола с выражением на лице, мол, "никаких вопросов!"
Нам тут же все и объяснили. Пока мы с Олегом жили у Марины и муж искал квартиру для нас с малышом (а это было очень непросто, с ребенком никто не хотел брать), моя мать прознала, что рядом с киностудией "Беларусьфильм" сдается однокомнатная квартира. Ей подруга сообщила, что хозяева - молодые супруги - у нее спросили, не знает ли, кому можно сдать квартиру, поскольку они вот-вот уедут в Москву учиться во ВГИКе. Та про хлопоты моей матери со мной уже давно знала и позвонила.
Мы-то, что называется, ни сном ни духом... Пока сидели за столом, слушали тосты, у моих родителей давно уже созрел план. Сейчас, к полуночи, они нас про это известили.
Однако владельцы квартиры собирались в Москву только через три недели, но мои родители не хотели, чтобы мы это время жили под их крышей. По-видимому, здравый смысл матери послушно умолк перед страхом: пусти, а потом не выгонишь! Она обрадовалась, когда подруга, жившая в том же доме, где освобождалась квартира, согласилась нас приютить на эти три недели. В общем, задумали мои родители в тот уже поздний час выпроводить нас.
Как ни дико выглядело выгонять в 12 ночи дочь с мужем и новорожденным ребенком на руках в двадцатиградусный мороз, выбирать не приходилось! Я хотела поехать к Марине. Позвонила ее соседке по этажу, но - не повезло - к Марине приехали родители Юры из Бобруйска недели на две, их уже поселили в "нашу" комнату...
Мы с Олегом лихорадочно соображали, кому бы еще из друзей позвонить, чтобы пустили на день-другой, но время уж больно позднее было, и решили на судьбу не роптать, а ехать, куда везут, чтобы потом что-то придумать...
Я, конечно, разозлилась! Мне и в голову не мог прийти такой странный "финт" с моими родителями. Наверное, я плохо их все-таки знала!
В общем, за полночь, после родительского "застолья" по случаю рождения внука, мы с Олегом и первенцем переступили порог чужого дома, который и стал на несколько недель нашим пристанищем после рождения малыша Алюни.
Квартира, которая скоро освобождалась, была этажом выше той, куда мы приехали в ту памятную зимнюю ночь. Решили не суетиться, и уж если подруга матери Марго, которую я за солидные размеры прозвала "бэбс", хочет моей матери жертву принести, это ее печаль!
...Комната, в которой нам предстояло расположиться, была размером примерно два метра на полтора. Там стояла широченная кровать, платяной шкаф, забитый бельем и одеждой хозяйки. Широкий подоконник мог служить столом. На спинки двух стульев можно вешать нашу одежду. У окна - гладильная доска, на которой можно пеленать младенца. Хоть и впритык, но здесь же нашлось место даже для коляски...
Малыш в ту ночь, словно чуя, как мы устали, молча сопел в две дырочки, и, едва добравшись до постели, мы мгновенно уснули...
...Теперь самое время показать записки от моего мужа, которые он писал мне в роддом. Я их ждала с огромным нетерпением. Вокруг меня стояли ор, суета. Все мы на одно лицо - родившие и еще нет, уже кормящие деток или еще ждущие, когда им позволят это сделать. Но весь этот мир ожидания и появления новых "гавриков" занимал меня не так, как мысль о том, какими же будут первые слова моего мужа?
Наверное, я надеялась увидеть в его записке что-то необыкновенное, похожее на то, что переживала и я. Ну вот, теперь читайте сами.
Записка первая
Кораблик, как дела? Потрясен твоим мужеством и... таинственными возможностями... Сразу позвонил Наталье, сообщил. Вот было визгу! Жду, напиши, что тебе купить? Целую. Олег.
Записка вторая
Ну как ты там, моя бесконечная радость? Как ты себя чувствуешь, как Алька? Страшно соскучился по тебе, мне не терпится взглянуть на сына поскорее. Слушай, лапонька, неужто я так в его внешности все "монополизировал"? А твоего ничего нет? Ладно, потом разглядим. Очень тебя прошу, хорошенько проконсультируйся с врачами, какой специфический уход нужен семимесячным детям? Наверняка нужен специальный уход. Вообще-то я надеюсь, твоя мать, как врач, поможет. Все-таки у нее опыт... Как ты думаешь? Мне кажется, уж ей-то надо себя как-то реабилитировать в глазах малыша...
У меня все в порядке. Жду вас с сыном, вижу во сне каждый день, как вы смеетесь. Радуюсь вместе с вами: здоровы, веселы. Ты, лапонька, ешь хорошо! Старайся побольше мучного, жирного, тогда и сын будет толстеньким и здоровым. Моя ненаглядная прелесть, жду! Береги себя, не лазь в форточку, не дай Бог, грудь застудишь! Целую. А.
Записка третья
Лапонька, я думаю, что яблоки можно помыть у вас, правда же? Замотался совсем. Наша Марина ложится в больницу. Юра, ее муж, уезжает в командировку. Подкинули они мне дочку, но это хорошо - родительская тренировка.
Все твои просьбы выполнил. Купил пеленки, одеяло, распашонки. Сейчас на очереди коляска и кроватка. Как ты думаешь, долго пролежишь? Теперь я буду приходить к тебе вечером, часам к шести, когда Леночку заберу из садика и накормлю. Как там наш пацан? Ты так здорово его описываешь, что я живо представляю, где у него что и как все выглядит. Теще не звонил. Сдерживаюсь. А как у тебя настроение? Все будет здорово! Я беру отпуск за свой счет. Надо будет - продлю. Доведем Его Величество сына до кондиции, а потом снова за работу. Да и ты подучишься материнским премудростям, идет?
Я так понял, что пить тебе уже можно, и притащил соки. Хотел "пропихнуть" мороженое, но побоялся экзекуции ваших докторов. Целую. Твой О.
Записка четвертая
Родная! Эти хлопоты, заботы, выяснения отношений - тот самый быт, через который не перешагнешь и не перепрыгнешь. Постепенно "обрастем" всем необходимым. Ведем с Мариной, она уже вернулась из больницы, радостные разговоры о твоем возвращении. Единственное, что встревожило: у ее дочки нашли дизентерийную палочку. Когда можно будет уже не бояться этих ее "дров", не знаю. На подарок судьбы в виде гуманности твоих домочадцев рассчитывать не могу, хотя, конечно, бывают неожиданные "приливы" и у них.
Главное, что случилось, - Алька. Это наш с тобой сын, и его надо охранять от скверны любой ценой. Я горжусь, что ты у меня такая стойкая, красивая и, главное, гордая. Я всегда знал, что ты рано или поздно такой царевной станешь! Это ужасно хорошо, правда?
Купил уже пеленок тонких и теплых. Всего 25 штук. Распашонок, шапочек, одеяло ватное, пододеяльник. Чуть не купил роскошный конверт для малыша, но он оказался розового цвета! Марина меня перехватила вовремя. Ах, как хотелось купить: ужас какой роскошный.
Не застуди грудь, умоляю! Узнай, запомни или запиши, как ухаживать за Алюней: питание твое и его, купание, температура в комнате и пр.
Все-таки при всех оптимистических прогнозах - мальчик недоношенный. Надо помнить об этом, ухаживая за ним. Простудишь, перекормишь, не уследишь за ним... и может случиться непоправимое! Мы с тобой должны заменить ему... утробу, то есть природу. А это ох как сложно сделать! Правда же? Мне кажется, что надо разработать четкую программу ухода в первый месяц: сколько он должен весить? какой рост должен быть? какова динамика того и другого - по неделям, месяцам? Читаю литературу, готовлюсь.
В этот раз мой день рождения неповторим! Такой подарок ты мне сделала! Это ж надо!
Сын! Ты же у меня - подарок судьбы, неоценимый, бесценный (как лучше сказать?). Знай об этом, только, чур... не зазнаваться! Целую тебя. Папа Алюни. Жду, черкни пару слов.
Удалось сохранить... Но, воскрешая в памяти те дни, не могу не вспомнить особое чувство то ли ответственности, то ли страха, которое преследовало меня, когда я представляла жизнь с нашим первенцем.
Вопросы, роившиеся в голове, пока в роддоме я ждала сына на кормление или пыталась заснуть после суетного и шумного дня, были самыми прозаическими. И, что интересно, меня они скорее успокаивали, чем тревожили. Действительно, не в лесу ведь живем...
Но один вопрос стоял особняком: как стать настоящей женой, матерью? Как, если я, хоть и жена, с кольцом на пальце и со штампом в паспорте, к этой роли никогда всерьез не готовилась? Я бросилась в манящую незнакомость своего нового положения, но спроси меня тогда, что такое "мать", "супруга", "супружество", толком не смогла бы ответить.
Не потому ли я предавалась только радости, которая пришла ко мне с этим комочком, моим сыном? Не потому ли я держала эту радость цепко, двумя руками, когда видела мужа из больничного окна, а его записки зачитывала до дыр?
Я верила ему безоглядно. Он все знает! Он все умеет! Он все объяснит! Он скажет, как надо делать, чтобы нам с Алюней было хорошо!
Я намеренно назвала эту часть книги словами мужа: "В любви су-пружеской - начала материнства...". Став женой, я видела отношение к себе моего мужа как к женщине, вот-вот готовой родить. Я нуждалась в опеке, внимании, предупредительности и получала все это в избытке. Марина прозвала Олега "наседкой", со смехом наблюдая, как он ухаживает за мной.
Для меня "любить ушами", как и для миллионов женщин, естественно. Слышать ласковые слова мужа в свой адрес не просто приятно, скоро это становится потребностью. Правда, подруга моя, Марина, охлаждала мой восторг, говоря, что все "мужики такие словоохотливые в первые годы жизни под одной крышей", и даже предупреждала: "Ты сейчас вдосталь наслушайся этих слов любви, а когда фонтан у твоего мужа иссякнет, вспоминай, чтобы этими впечатлениями жить всю оставшуюся жизнь..."
Кстати, я никогда не слышала от мужа сюсюканья. Никаких "рыбка", "птичка", "зайчик", "солнышко". Мне и самой не понравилось бы, услышь я в свой адрес нечто подобное. Ему очень нравилось мое имя, и я никогда не думала, что можно изобрести такое количество его вариантов. "Татьяна" - это когда он чем-то озабочен. "Танечка" - момент каких-то просьб или пожеланий. "Танька!" - восторг или миг каких-то удач и открытий, к которым я причастна, а может быть, только от моих усилий эти открытия и зависели. "Танюсик" - когда муж в чем-то виноват передо мной и пришел каяться и просить прощения. На этот вариант своего имени я реагировала всегда улыбкой. Голос, взгляд, виноватые глаза и этот "Танюсик"... Нет, выдержать серьезность невозможно. Начинаешь чувствовать, что губы сами растягиваются в улыбку... Все готова простить сейчас же! "Танюсенция" - это когда я что-то совершила в высшей степени заслуживающее похвалы, восхищения и даже зависти мужа. Когда я защитила диплом (это особая часть моей жизни), Олег, когда мы пришли с ним в кафе "Молочное" отметить это событие, сказал: "Дорогая моя Танюсенция! Я - у твоих ног!" "Танюша" или Танюшка" - пожалуй, самые любимые мною сочетания звуков моего имени. Это миг сердечной привязанности, дружелюбия и бесконечной нежности. Иногда я слышала долгое "ю", с мягким финальным "ш", завершенным гласной "а", тоже долгой и "вкусной". Эдакий вокализ: "Таню-ю-ю-ша-а-а"!! В этот момент мой муж признавался мне в любви, и достаточно было мне услышать именно эту "арию", чтобы почувствовать, как екнуло в груди сердце и я готова ответить тем же.
Я рискнула приоткрыть завесу своих семейных тайн только потому, что знаю - любовь мужа к жене, ожидающей ребенка, обещает добрый опыт будущего его отцовства, а женщина, которая слышит нежность и сердечность в словах и голосе мужа, переносит его любовь на своего ребенка, как бы "заряжая" малютку этим чувством еще задолго до рождения.
Наверное, нелегко удержать этот настрой нежности и любви су-пругов друг к другу при следующих беременностях жены. Хлопоты, заботы, случается, вытесняют их, а рождение второго, третьего ребенка, уход за ними могут стать однообразной рутиной. Но мой опыт не знает таких перемен. И вторая моя беременность, и третья протекали, как и перед рождением первенца. Но никогда я не забывала о тех особых обстоятельствах, в которых протекала моя первая беременность.
...В нашем супружестве, как на днище корабля, образовывались наросты и ракушки - проблемы и просчеты. Они, может быть, и притормаживали движение нашего семейного судна по житейскому морю, но я убеждена: о том, что я "люблю ушами", муж помнил всегда! Как и прежде, всегда звучали и звучат по сию пору мои "имена". Теперь я могу уверенно сказать, что муж прав: в любви супружеской - начала материнства.
И все же самое первое чувство в материнстве - страх... Страх невольно навредить малышу возник почти сразу, едва я поняла, что должна быть с ним и отвечать за него. Возник он в тот момент, когда малыш был воцарен в нашу комнату - первую семейную гавань. Едва я развернула пеленки, услышав его плач, как застыла в ужасе. Крохотный, еще с послеродовой желтизной, трясущимися от крика ручками и ножками, малыш лежал в мокрых пеленках, а я... боялась к нему прикоснуться. Это он, мой первенец, моя разобиженная на маму малютка, требует помощи, немедленно, сию минуту, а я стою как вкопанная...
Только позже, когда я немного привыкла к нему, а он ко мне, я разглядывала его тельце, осторожно дотрагивалась, всматривалась, как в неведомое мне существо, которое совсем недавно росло во мне, толкало ножками, наверное, как и я, переживало все то, что со мной происходило. Тогда-то я и обнаружила на ягодичке сына большое родимое пятно. "Ну вот, - смеялся папа Олег, - теперь уж точно не потеряется. Есть особая примета!" Но это все потом. Сейчас же я стояла, как в столбняке, и не знала, как успокоить раскричавшегося малютку, готовая расплакаться вместе с ним.
Олег прибежал в комнату, в фартуке, с разгоряченным лицом, пахнущий жареным луком, с теплыми ладонями, которые специально подержал под струей горячей воды, прежде чем притронуться к орущему сыну. Минуты через две-три, после ловких манипуляций папы, сынуля уже аппетитно сосал мою грудь, а я, счастливая и спокойная, неотрывно смотрела на его личико.
То, что ребенок недоношен, я понимала лишь на словах. Внешне, как мне казалось, это не было заметно. И все-таки я тревожилась. Врач-педиатр утешила меня, пообещав, что к нам будет приходить патронажная сестра, которая поможет мне в уходе за малышом. Однако менять пеленки, купать ребенка патронажная не будет! Я должна как можно скорее научиться всему сама.
...Муж умчался на работу, всего на часок, чтобы утрясти самые неотложные дела. Вообще-то он взял отпуск, но сейчас его нет, а малыш орет, ждать папу не хочет. Пеленаю сама и... плачу. Вот вырвал ручку. Вот ножка торчит из прорехи теплой пеленки. Теперь, кажется, все в порядке! Удалось наконец-то сделать все как надо. Внешне даже вполне прилично получилось. Но почему же он кричит? О-о-о! Снова мокрый... Опять надо пеленать!
Мой малыш обладал уникальной способностью пугать меня. Вот лежит и спит. Вдруг слышу - не дышит. Именно так: "слышу, что не дышит". Опустила ухо прямо к его носику. Тишина! Бегу на кухню. Там Алька-старший читает. Смотрю на него с ужасом. Соображаю, что слово "умер" будет явным перебором. Говорю жутким шепотом: "Не дышит!" Гляжу на мужа - испугала его насмерть!
Через минуту сижу, слушаю, как меня ругает Олег. Очень я любила эти минуты, когда он меня ругал. Еще бы! Страх позади! Все налажено, и выговор мужа теперь слаще музыки. Алька-младший чист, сыт и спит. Сажусь за книгу Бенджамина Спока "Ребенок и уход за ним", повышаю свое материнское самообразование.
В этой книге меня больше всего поразила мысль о том, что дети сами знают, что им нужно. Главное условие правильного обращения с малышом - научиться угадывать, что именно ему хочется в данный момент...
Постепенно ко мне приходил опыт. Кричит? Значит, мокрый. Капризничает? Смотрю на часы - пора кормить. Хнычет? В чем же дело? И сухой и сытый... Немного укачиваю в коляске. Успокоился...
...Как светопреставления, ждала я первого купания сына. Всеми силами пыталась осознать важность и нужность своего личного участия в этом священнодействии, но это мне удалось не сразу. Сначала решили купать малыша в ванной комнате квартиры "бэбс". Однако там оказалось слишком тесно. Потом подумали, что кухня будет лучшим местом для такого "обряда". Прознав о наших намерениях, хозяйка сообщила, что именно в это время у нее свой "обряд" - чаепитие, а своих привычек она менять не собирается. Наконец придумали устраивать купание в комнате, где стоит широкая кровать. Положив на нее широкую доску, Олег поставил ванночку с водой. Включил стоявший на подоконнике вентилятор, а напротив поставил обогреватель. Струя теплого воздуха от обогревателя пошла в сторону ванночки. Вскоре в комнате возникла атмосфера тропиков.
Разворачиваю сына. Малыш открыл глаза, сладко потянулся. Снова смежил веки, не желая просыпаться. Опустив свой локоть в воду и удостоверившись, что температура подходящая, Олег ловко подвел свою широкую ладонь под спинку малыша и, перенеся к ванночке, стал медленно погружать его тельце в воду. Я стояла у окна и со сладким ужасом наблюдала за манипуляциями мужа.
Вот он, напевая что-то нежное, скорее мурлыча, опустив сына в воду, поливает тельце водичкой из маленькой кружки. Малыш молчит! Он сосредоточенно смотрит куда-то в потолок, сжимает кулачки и не издает ни звука.
Опомнилась я лишь когда Алюня сосредоточенно и деловито сосал мою грудь, а муж, убирая ванночку и вылив в ведро воду, буднично сказал: "Ничего страшного..."
Может быть, так оно и было, но на самостоятельное купание первенца я решилась только через три месяца. Это уж потом, когда родились Игорь и Ярослав, я сама успешно справлялась с купанием малюток. Но тогда...
Подлинное материнское счастье я испытала в первый же миг прикосновения ко мне малютки. До того во мне жило чувство страха навредить ему. Потом пришло время, когда я каждую минуту стала говорить "МЫ", олицетворяя в этом слове себя, сына, мужа - его отца.
Теперь и о своем доме я говорю - "мой". Точно так же и о моей семье. Путь к этому осознанию "мы" был труден, но сейчас в этом "мы" - мой материнский, семейный, супружеский опыт. Теперь и я могу им поделиться.
...Когда ты дома, твой ребенок целиком зависит от тебя, от твоей сноровки, умения делать все необходимое для его здоровья и жизни. Твои роли - матери, хозяйки, жены - к концу дня сливаются в одно состояние - усталости.
Кстати, об этом мне постоянно твердили "доброжелатели". Во всяком случае, мне приходилось слышать их голоса, особенно когда они, "окинув взглядом" мою округлившуюся фигуру, предвестье наступившей беременности, почему-то сразу вспоминали о своем "горьком опыте".
А мне "их опыт" не нужен. У меня свой накапливался. То, что опыт обычно соседствует с усталостью, - аксиома! Так что пугать меня не надо. Сама знаю. Для меня, например, ночное кормление Алюни было делом очень трудным. Так сильно хотелось спать, что иногда я не выдерживала, заваливалась набок. Это было опасно. Я могла придавить малыша. Тогда муж, давая мне на кормление уже "готовенького" сынулю, следил, чтобы я ненароком не задремала. Такие ночные дежурства Олега продолжались месяца три, а потом я уже и сама стала справляться. А уж следующие мои малыши опыт закрепили прочно!
С первенцем были моменты, которые меня иногда ужасно пугали. Ночной крик ребенка я очень скоро стала воспринимать как сигнал к моей казни. Я совсем не радовалась призывам моего сына. Скорее, наоборот! Где-то я вычитала, что женщины-"первородки", как я, именно в такие минуты приходят к мысли о нежелании еще иметь детей...
...Олег давал мне отдых. Со спящим малышом в коляске он медленно вышагивал по длинной улице Волгоградской или добирался до маленькой рощицы, росшей неподалеку от дома, где мы тогда жили. А я успевала и подремать, и заняться домашними делами. Удавалось даже перелистать учебные конспекты, готовясь к очередному экзамену в университете. Ночами муж при первом же "скрипе" Алюни моментально вскакивал и делал все сноровисто, быстро и бесшумно. Сын еще не
успевал "сообразить", что он мокрый и хочет есть, как сухая теплая пеленка уже плотно обнимала его тельце, а в губки "просился" влажный сосок моей груди, обещая крохе вкусное молочко. Точно так же происходило, когда мы начали его прикармливать из бутылочки...
Конечно же, тогда без анекдотичных случаев не обходилось. Алька-маленький, когда подрос, любил рассказывать об этом Игорю и Яро-славу. Пусть и теперь расскажет.
"Когда я был совсем маленьким и помещался на ладони у папы, мама кормила меня своим молочком. Я часто хотел есть и даже ночью просил молочка. Тогда я не давал маме спать и кричал громко: "А-а-а!" Это на моем языке тогда значило: "Мама! Хочу есть!" Но мама так крепко спала, что долго не могла проснуться. Папа меня разворачивал, менял пеленки, потом заворачивал, как бревнышко, и отдавал маме. Мама просыпалась и кормила меня. Потом, когда мама меня уже покормила, она решила положить меня в колясочку, где я спал. "Все! Положила!" - подумала мама и легла спать. Но тут папа проснулся, посмотрел в коляску, а там меня нет!"
Слушать рассказ сына для малышей-братьев до этого места - одно удовольствие. Настоящий детектив! И в самом деле, исчез месячный младенец! Исчез! Но куда? Алюня выдерживает паузу, как настоящий артист, и завершает под всеобщий восторг: "Где сын?" - спрашивает папа. Мама пугается и сначала молчит, а потом говорит шепотом: "Как где? В коляске!" "Там его нет", - говорит папа. "Как нет?" - кричит мама". Алька в этот момент рассказа - на пике воодушевления и восторга. "В комнате шум, переполох. А тут и я просыпаюсь, кричу! Мама с папой умолкают и открывают дверцы огромного шкафа, где хранились простыни, полотенца... Вот там, на полке, я и лежу прямо на этих простынях хозяйки квартиры. Мама - рада! Папа - рад! Я - нашелся!"
Да, было и такое...
Месяцев через шесть, когда малыш стал уже совсем "взаправдашней лялькой", я могла бесконечно играть и забавляться с ним. Даже когда он засыпал, я сидела у коляски и неотрывно смотрела на его личико.
Алюня был очень похож на папу. Я сравнивала сына с фотографиями Олега в шестимесячном возрасте и удивлялась чудесам природы. Ну буквально одно лицо! Правда, Олегу очень хотелось, чтобы сын больше был похож на маму. Чтобы у мальчишки были такие же волосы, глаза, как у меня... Честно говоря, мне - все равно. Что "взял" малыш, то все его. А точнее, "наше"...
...Для меня нежность мужа в это время моей жизни была особенно приятной. Он сказал мне однажды: "Материнство разбудило твою женственность. Ты расцвела! Исчезла угловатость и напряженность в движениях. Красота во всем. В линиях тела, в повороте головы, в тяжелых волосах и голосе, который стал у тебя сочным и долгим, особенно ко-гда ты говоришь со мной или с малышом... Вдали от тебя - тоскую и бесконечно люблю!"
Слышать о себе такие поэтические признания - наслаждение! Особенно когда живешь, закрученная в спираль быта и хлопот, когда,
услышав плач малыша, бегаешь из кухни к коляске, с досадой выливаешь в унитаз испорченный суп, который подгорел потому, что ты забыла обо всем на свете, засмотревшись на личико спящего сына. Не успев еще умыться, надеваешь передник, чтобы побыстрее приготовить завтрак мужу, который уже спешит на работу...
...Олег неплохо фотографировал. Однажды он решительно заявил, что хочет "для истории нашей семьи" сфотографировать меня, "...любимую, красивую женщину и мать". Через день он фотографии напечатал и я с любопытством рассматривала себя. Вот я сижу, кормлю малыша. Впервые увидела себя в "позе мадонны", держащей сына, который аппетитно сосет грудь и не ведает, что папка, разгоряченный, с азартными глазами, носится по комнате, чтобы "поймать" меня в объектив фотоаппарата. Я беззаботно смеюсь, глядя на эту его восторженную суету. Теперь, разглядывая себя на фотографиях, удивляюсь - узнаю и не узнаю себя. Как же я изменилась! Кажется, что на меня смотрит другая женщина, хотя улыбается она моей улыбкой, окутана моими длинными густыми волосами. Вот она - обнаженная и странно на меня похожая - держит на руках моего малыша и со счастливым бесстыдством смотрит туда, где застыл с фотоаппаратом влюбленный в нее человек.
"Материнство принесло твоему телу не только покой и тепло, которым наслаждается наш малыш, - шептал мне муж, устав от беготни с фотоаппаратом, истратив две пленки и теперь устроившись рядом со мной и сыном на тахте, - оно наградило твое тело соблазнами и неведомыми ароматами".
На следующее утро, проснувшись, я снова разглядывала уже увеличенные до размеров портретов фотографии. Олег прикрепил их на бамбуковую широкую циновку, которой я декорировала голую стенку комнаты. Снова и снова я всматриваюсь в себя. Вот лежу на животе и улыбаюсь "...таинственно и нежно..." Это не мои слова. Муж так выразился, прежде чем нажать на кнопку затвора фотоаппарата. Здесь я присела на корточки напротив тахты, а на ней лежит мой сынуля. Еще снимок: стою в новом платье. Его мне подарила Таисия, моя подруга, сказав небрежно: "Я растолстела, а тебе в самый раз!" Держу на руках малыша, а он внимательно смотрит на папин фотоаппарат...
В тот день я неожиданно призналась себе, что мне приятно смотреть на эту женщину с моим лицом! Я верила, что на этих фотографиях - любимая женщина. Она же - новоявленная и счастливая мама! Даже сейчас, спустя почти семь лет, смотрю на эти фотографии и сама себе удивляюсь. Чувствую дыхание мужа: "Это - эпоха в нашей жизни!" Он у меня любит пафос. А может быть, он прав?
...Я спрашивала у Маринки, как было у нее, когда она родила? "Ой, мой Юрка обходил кроватку и коляску стороной до года. Ко мне боялся прикоснуться. Смотрел настороженно и почему-то виновато. Мне-то что? Не пристает - и хорошо. Устава-а-а-ла! Вот когда дочке исполнился годик, тогда уж он показал себя заботливым и любящим папой..."
Другая моя подруга со смехом рассказывала, как "гоняла мужа" от себя. "Дурной какой-то! Я кормлю, а он пристает: "Ну, скоро ты? Я устал ждать тебя! Сколько можно!" Представляешь? Ох, уж это мужичье!" О своих радостных открытиях я промолчала. Это - мое! Я храню его в памяти. И только теперь, спустя годы, решилась рассказать...
Фотографии висели на стене долго. Дня два меня это смущало: могла заглянуть соседка или мастер из ЖЭКа... Но Олег привел аргумент, который невозможно было опровергнуть: "В музей ходят все! И наткнуться на Мадонну Рафаэля совсем не грех!" Наивный и смешной Алька! Уступила...
Приходит к нам как-то муж Марины Юра. Олег просил его починить наш умолкший радиоприемник. Вошел в комнату, увидел фотографии и добродушно вымолвил: "Голография..." Тоже мне, знаток!
Реакция моей мамы меня позабавила: "Доча, как ты можешь, ты же здесь совсем голая!" Я рассмеялась и поправила: "Я просто обнаженная, а не голая. Это разные понятия..." Мама оторопела, уставилась на меня и тихо произнесла: " Да? И все-таки лучше убрать. Не дай Бог, папа увидит!"
Папа увидел... Он долго ходил вокруг "фотогалереи" и сказал: "Елки-палки! Никогда не думал, что моя дочка такая..." Уточнять какая, я не стала, надо было Алюню на прогулку везти. Что-то его остановило от пошлых ремарок, хотя я уже была к ним готова и внутренне сжалась.
Наташка Т., прибежав ко мне однажды, долго ничего не замечала. Она была близорука и к тому же на одном месте взгляд долго удерживать не могла. Очень была подвижной женщиной, если не сказать суетливой. Я вышла на кухню воду согреть, подругу чаем хотела напоить. Слышу ее голос: "Танька! Это ты?" Прибежала ко мне на кухню возбужденная, рукой на комнату показывает и вопрос свой повторяет: "Там, на стене, это ты?" Я киваю. Она снова убегает к стенке с фотографиями. Я вошла. Вижу - смотрит внимательно и головой качает. Думаю, наверное, и она меня поучать собралась... "Какая же ты, Танька, красивая..." - почти пропела подруга. Посмотрела на меня оценивающе. А в этот момент я была в домашнем халате, не очень причесана, просто волосы сзади заколола... Наташа снова глянула на фотографии, и будто кто-то ее в спину подтолкнул: "Ой! Я же забыла, мне бежать за Веркой надо в сад, опаздываю!" И умчалась.
Год мои фотографии висели на стене. Гости в арендованной квартире у нас не бывали, и смущаться было некого. Сняли только к приходу одного пожилого московского профессора, которого Олег привел к нам, чтобы тот посмотрел мою дипломную работу. Хотя я уверена, уж он бы все понял правильно! Но застеснялась...
Месяцы жизни первенца Альки в моей материнской биографии, которая "перелистывалась" в крохотной нашей квартирке, проносились незаметно. Но в моей душе складывалось особое отношение к малышу, так что нельзя было сказать, что "все шло само собой". Нет, я пропускала через себя каждый день жизни моего первого сына, и мне казалось, что каждый этот день дарит мне новые и новые открытия, которые и были следующим из начал материнства, еще незнакомых мне.
...Вот он держит головку или неожиданно потягивается, очень комично прищурившись. Вдруг почему-то заплакал! Как-то уж слишком обиженно. Ах, мама, мама! Оказывается, из соски не идет молочко, а я успокоилась, всунув рожок в ротик и придавив бутылочку подушечкой, чтобы не сдвинулась. Отошла на минутку в кухню, где варится суп. Сосет малыш, а молочко никак в рот не попадает. Ну какая же я недотепа, перепутала соски! Поставила в бутылочку ту, в которой дырка еще не проделана.
Услышав плач, который сразу показался мне немного странным, даже незнакомым, разбираюсь в причинах. Все поняла, быстро исправила и задумалась. Наступил еще один новый миг в общении с сыном. Прости, малыш, исправилась мама. Соску поменяла. Молочко теперь идет хорошо. Он доволен, кушает с аппетитом. Эй! Почему есть перестал? Смотрит на меня внимательно. И... неожиданно усмехнулся, мол, что, досталось на орехи? Я опешила! А сын тут же снова за работу: сосет молоко с удвоенным аппетитом. Рассказываю Олегу, он смеется: "Это он тебя учит быть внимательной к нему..."
Открытия в поведении первенца часто заставали меня врасплох. Еще вчера малыш не мог сам садиться, а сегодня, едва вошла в комнату, вижу - сидит в коляске! Восторг сменился тревогой. Сын оказался очень шустрым. Нет бы посидеть и повозиться со своими разноцветными игрушками. Не тут-то было! Уже через неделю - новое открытие: в коляске одного оставлять уже нельзя! Очень ему хочется заглянуть за бортик. На миг отвернулась, а он чуть не вывалился! Ужасно испугалась. Олег "провел опрос" среди своих коллег, нет ли у кого ненужного манежа. Нам повезло. Раздобыли! Набросала туда игрушек, подушек и посадила малыша...
...Еще одно состояние женщины из времени начала материнства - невозможность оторвать взгляд от занятого игрой малыша. Дома я чаще всего была одна. Наслаждалась этим одиночеством и радостью общения с сыном. Про себя даже мечтала, чтобы никто мне не помешал. Это я-то? Сидеть в четырех стенах было для меня каторгой! Значит, меняюсь...
Обратила внимание, что все свои радости и настроения, которые малыш во мне вызывает, я больше держу в себе. Переживания радостных минут или тревог за сына можно увидеть только на моем лице.
Соседка, женщина на год-два старше меня, родила девочку месяцем раньше, чем я. Иногда заходит ко мне поболтать, когда ее дочка спит. Сидит, играет с моим Алюней. Разговаривает с ним, что-то напевает, прихлопывает ладонями и говорит бесконечное количество ласковых слов. Разговаривает с ним "в голос", громко произнося каждое слово. Малыш улыбается, доволен. Она тут же обращается ко мне, о чем-то спрашивает, что-то советует. Заметила, что Алька, которого она положила в коляску, быстро-быстро засучил ножками, закапризничал. "Ишь ты, - сказала с удивлением соседка, - понравилась я твоему сыну. Видишь, как требовательно разговаривает, мол, куда ж ты уходишь, возьми-ка меня еще разочек на ручки!"
Я об этом рассказала Олегу. Он улыбнулся, подошел к кроватке, где мирно посапывал наш первенец, и сказал задумчиво: "Как ни крути, а воспитание давно уже началось. И не только ты его, но и он тебя воспитывает. Ему понравилось, что с ним повозились. Кучу ласковых слов услышал, женский нежный голос его слух "усладил". Мужичок наш удовольствие получил, а кто же от удовольствия откажется? Придется это тебе учесть..." Вздохнул, обнял меня и продолжил: "Сегодня ты с ним... С одним... Он каждый день тебя видит, слышит, чувствует. Конечно, привыкает к тебе. Ты для него почти ... Ну как сказать... "облако в платье" - красивое, мягкое, нежное, теплое". Я рассмеялась. Вижу, спящий сын неожиданно улыбнулся во сне. Что там ему приснилось? Олег помолчал немного и добавил: "Теперь ему женский голос нужен. Ясный, громкий. Песенки придется петь, Танюша!"
С песенками у меня как раз-таки и не получалось! И хотя муж мне говорил, что голос у меня звучный и эмоциональна я для детских песенок, - ничего путного не выходило. Но я нашла выход. Купила проигрыватель, много пластинок детских, и стал наш сын слушать эти песенки в исполнении настоящих артистов или самих детей.
По-моему, слушать ему нравилось. Правда, не все. Какие-то песенки ему явно были по вкусу, а какие-то не очень. Про таракана, что за печкой жил, слушал хорошо, внимательно, что-то даже агукал, "подпевал", наверное. А вот "В лесу родилась елочка" терпеть не мог. Как за-слышит - сразу в слезы. Это неожиданное открытие папу развеселило: "Понимает, что "под самый корешок" срежут елочку. Жалко стало ее!"
В это же время Олег где-то прочитал, что детям полезно слушать классическую музыку. Подобрал пластинки. Не так чтобы специально экспериментировать собрался, а захотелось ему попробовать. Оказалось, что Сен-Санса и Моцарта Алька слушает с явным удовольствием. Как поставишь ему скрипичный концерт Моцарта, моментально успокаивается и слушает. Ну что за ребенок! Если болеет или устал, капризничает перед сном, поставлю ему "Рондо каприччиозо" Сен-Санса - моментально успокаивается. Главное - не перебрать. По опыту знала, "переслушает" - начинает плакать. Наверняка устает от "музыкальных эмоций". Но когда музыка звучит едва заметным постоянным фоном, малыш ее не замечает, но все равно "пропитывается" ею. Вот только пластинки менять приходится часто. Это уж потом, спустя пять или шесть лет, когда мы купили большой магнитофон, у нас в доме незаметной, нетребовательной "гостьей" постоянно жила классическая музыка, помогая и нам, и детям чувствовать себя парящими над своими заботами и хлопотами. Но включали мы ее все реже и реже, потому что домой мы приходили уже к вечеру кто откуда: из школы, садика, с работы... Но это потом, а пока мы с Олегом размечтались, окуная нашего первенца в музыкальную "нирвану"!
Мне хотелось, чтобы сын стал пианистом. Я сама училась в музыкальной школе, но все позабыла, хотя любовь к музыке во мне жила всегда. Муж тоже мог часами слушать классику. Чайковский, Моцарт, Бетховен... Особенно Олег любил скрипичные концерты и виртуозные этюды Паганини. "А что, - сказала я как-то, - почему бы Альке не стать музыкантом? В наследство что-то получил и от тебя, и от меня..." Олег мечтательно смотрел на малыша, который в это время быстро-быстро двигал ножками, словно на велосипеде катался, и агукал сам себе что-то...
...Однажды, в первые месяцы Алькиной жизни, я услышала от Олега: "...Родители обязаны все свои знания и навыки передавать детям. То есть учить их тому же, что умеют сами! Это аксиома. Ты обязана учить Альку английскому языку, потому что хорошо его знаешь!"
Я оторопела! Малыш только-только родился, у меня масса хлопот и проблем, которые я должна решать в первую очередь. Мне искренне казалось, что обучение английскому младенца - полная нелепость и Олег "перегибает палку". Но я плохо знала своего мужа.
Однажды порог нашей арендованной квартиры переступили двое мужчин. Один из них - мой супруг, другой - незнакомец с бархатными карими глазами и короткой бородкой. Это был очередной "сюр-приз" Олега.
И тут я слышу: "Good morning, Tanya! How are you? My name is Arthur". Я оторопела. Вижу протянутую руку гостя, заговорившего с порога со мной по-английски, понимаю, что он говорит, но разум, за-программированный на русский язык, отказывается быстро реагировать.
Олег молчит, как, впрочем, и Артур, весело прищурившийся и готовый рассмеяться. Они наверняка накануне о чем-то договорились, и я сейчас была "жертвой" их заговора. Олег все-таки не выдержал - раскатисто и вкусно расхохотался. Артур был более сдержан и мягко улыбнулся...
Оказалось, что Олег попал в институт иностранных языков, выполняя просьбу одного из своих приятелей, работавших на часовом заводе. Уж не припомню точно, что это была за просьба, но, проходя по учебным коридорам института, муж наткнулся на стенгазету. Полюбопытствовал, подошел и начал читать. В одной заметочке, к которой прилагалась фотография Артура П., которого в ту минуту Олег, конечно же, не знал, было написано о том, как один из преподавателей этого вуза уже пять лет успешно проводит эксперимент по обучению двоих своих детей иностранным языкам.
Артур П. знал английский, испанский и французский языки, а его жена Адель - итальянский и шведский. И вот супруги решили, что рождение ребенка обязывает их разговаривать с ним на всех языках, которые они знали. Переполох среди родни поднялся нешуточный! "Ребенок сойдет с ума! Девочка свихнется!" - кричали родственники, а некоторые психологи "приговорили" ребенка Артура и Адель к "лингвистической смерти". По их "теории" получалось, что девочка, слыша шесть(!) языков, так и не сможет научиться говорить ни на одном и на всю жизнь останется "безъязыкой"!
Когда мы познакомились с Артуром, старшей его девочке было уже пять лет и она болтала совершенно свободно на семи языках! "Конечно, - мягко улыбаясь, рассказывал счастливый папа ребенка-полиглота, - каждый язык потребует в будущем тщательной культурной лингвистической шлифовки, когда надо будет научить не только говорить, но и читать, писать..."
Все проходило удивительно просто. Неделю папа или мама разговаривали с девочкой на одном языке, например на английском. Пели песенки, рассказывали сказки, произносили отдельные слова. Со стороны могло показаться странным, как Артур разговаривал с еще совсем крохотной Галочкой, так звали его дочку, например, на испанском в то время, как малышка спала или пила молочко. После недели испанского языка наступала неделя итальянского. Тут уж к делу приступала Адель. И то же самое: каждую минуту общения с дочерью она говорила, пела и приговаривала ласково только на итальянском.
Привилегия говорить на русском предоставлялась бабушке с дедушкой, которые оставалась с внучкой каждый день почти на пять часов, пока родители были в институте.
Шли годы, родители не спешили рассказывать о своем эксперименте, и многие о нем просто не знали. Сенсацией стало, когда через пять лет Галочка с родителями пришла в институт. Они поочередно представляли ее преподавателям и студентам-старшекурсникам на разных языковых факультетах. Девочка свободно разговаривала на английском, итальянском, испанском, французском. Специалистов шведского языка не нашлось, но однажды вся семья поехала на отдых в Карловы Вары и там-то их Галочка показала, что она свободно может объясниться с настоящим шведом, который отдыхал там. Успех был полным! А когда у Адели и Артура родился сын, супруги решили продолжить свой эксперимент.
Олег с восторгом смотрел на Артура, когда тот начал меня "вдохновлять". Мы перешли на английский, и мой собеседник с похвалой отозвался о моем произношении. Но я, честно говоря, не придала его комплиментам особого значения. Говорить мне было трудно, сказывалось отсутствие разговорного навыка, и я довольно быстро устала от нашего англоязычного "собеседования".
Гость ушел, оставив в моей душе смешанное чувство зависти и неуверенности в себе. Олег настаивал на переходе на английский при общении с Алюней, и примерно месяц я очень старалась! В доме, конечно, тут же появились детские книжки на английском, записи текстов английских песенок с нотами, две или три пластинки с песенками из американских мультфильмов. Все это передали Артур и Адель, желая подбодрить меня на пороге нашего "языкового эксперимента".
Трудно сказать, почему я оставила эту затею. Скорее всего, в то время я не была готова к чему-то "особому" в своей роли матери и жены. Надо было научиться простым и обыденным вещам, без которых немыслима семейная жизнь. К тому же я действительно считала, что если уж говорить с Алюней на английском, то делать это нужно старательно и правильно, а то сын усвоит мой английский с ошибками. Совершенствовать же свой английский в то время, когда еще не были сданы экзамены и зачеты почти за три курса университета, не было времени и сил. Материнство меня пропитало насквозь, я была счастлива и... безумно уставала от всего, что на меня нахлынуло!
Олег, слушая мои хоть и вялые, но все же аргументы и тревоги, вскоре перестал настаивать. Так завершился мой не начавшийся толком "лингвистический эксперимент".
...Проза жизни, даже когда у тебя "прелестная кукла" - сын, неприятна! Она диктует свои правила. Например, сон твоего ребенка дан тебе не для отдыха и мечтаний у его кроватки, а для той работы, которую тебе подбрасывает твоя семейная жизнь! Если ребенок не спит, а спокойно лежит, это время для ожидающих тебя дел, в том числе и семейных забот. И если ты их отодвигаешь, усевшись у коляски или кроватки сына, играя с ним, оказывается, не только малыш к этому быстро привыкает, но и ты, его мама. Однако семейные заботы рано или поздно тебя "догонят". Тогда уж тебе придется понервничать, а с малышом ты начнешь вести себя совсем по-другому. Как? Всем мамам это известно, чего ж повторять! А сын это очень хорошо чувствует.
...Стираю пеленки, на плите кастрюля с борщом. Запоздала и с уборкой комнаты. Причина все та же: заигралась с сыном, размечталась. А тут подружки пришли, сидели, забавлялись с Алькой, который с явным удовольствием, переходя из рук в руки, улыбался, агукал и пускал пузыри. Через полчаса-час придет муж, а мне нечем его покормить! Сына надо быстренько одеть, взять в охапку и - в магазин. Потом уговорить его не плакать и не проситься к маме на ручки, а полежать тихонечко, чтобы мама приготовила папе ужин, да и сама с ним за компанию присела поесть и словом обмолвиться...
Сейчас сын лежит в коляске, перебирает ручонками цветные "цацки", гулит, лопочет что-то свое. Но вот закапризничал. Прибегаю из ванной, где стирала пеленки, уже привычно (первым делом!) - ладонь под попку... Мокрый! Несу его на тахту, разворачиваю, пеленаю. Делать это уже научилась хорошо и быстро. Но что-то в моих движениях сыну не нравится. То ли слишком быстро его переворачиваю, то ли заворачиваю туго, резкими движениями. Обиделся ужасно, расплакался всерьез. Рев на весь дом!
Обняла мою "живую куклу" и, как говорит муж, "приголубила". Все равно плачет! Взяла на руки, походила с ним по комнате, уговариваю не плакать, успокоиться. Уговорила... А сама подумала: ну кроха же совсем еще! Что я такого ему сделала? За что обиделся на маму? Оказывается, мое беспокойство, а может, и нервное отношение к нему сын хорошо чувствует. Ощущает, что пеленаю его в спешке, без уже привычных и приятных для него ласковых слов. Это его и расстроило! Он хочет нежности и в моих прикосновениях, и во взгляде, и в голосе. Но дать-то все это я сию минуту не могу! Занята по макушку. Но ему на это, как говорится...
Пришлось привыкать быть с малышом всегда и разговорчивой, и нежной, и ласковой, и терпеливой. Ох, как же трудно "отношения" строить с малышом! Ребенок - настолько чувствительный "прибор", что улавливает мое настроение, даже когда я и сама-то еще не поняла, весела ли, озабочена неотложными делами, о чем-то задумалась! Быт требует свое, ребенок - свое. Хотя он - часть этого быта, потому что постоянно нуждается в моем уходе...
...Муж хотел Альку закаливать чуть ли не с пеленок. Он много читал о раннем закаливании и горел желанием добиться, чтобы сын никогда не болел, рос выносливым и крепким. В печати замелькали статьи о легендарной семье Никитиных, о их опыте закаливания детей, которых в этой семье было, кажется, шестеро! Я была с мужем согласна. Какой матери не хочется иметь здоровенького малыша? Но что для этого надо делать? Слушаю мужа: "...держать развернутым несколько минут, протирать по утрам влажной варежкой и давать немного тельцу просохнуть..." Да мало ли способов? Муж начитан, хорошо подготовлен, многое знает и умеет. И все же закаливание малютки, скажу я вам, занятие не для слабонервных матерей!
Малышу неприятно, он чувствует дискомфорт, покряхтывает, ино-гда всплакнет. Мне трудно на это даже смотреть, не то что следовать советам Олега и проделывать самой, когда по утрам он убегает на работу. А тут еще моя мать прознала про эти "эксперименты". Начала возмущаться, пугать "последствиями". Я по натуре человек решительный и готова была сопротивляться, но это так непросто! Наслушаешься от матери-врача "страшилок" и невольно задумаешься: а стоит ли, в самом-то деле, "ребенка мучить"?
Смотрю по телевизору, как закаливают малыша. Лежит голенький, животиком на ладони доктора, и не где-нибудь, а на морозе, во дворе! Доктор берет свежий снег и протирает малышу спинку, головку, затем переворачивает и то же самое проделывает с грудкой, ножками. Малыш молчит, покряхтывает! Мать в этот момент пришла к нам поиграть с Алькой. "Посмотри", - говорю ей. В сердцах выключает телевизор: "Глупости все это!"
Мне уже 22-й год, матери - пятьдесят с "хвостиком". За плечами - опыт медика, да еще какой! Знаю, что она не только хороший хирург, но и диагност. Как отбросишь такой опыт? Олегу - 31. У него уже растет пятилетний сын. Правда, когда его первенец родился, не было у него знаний и отцовского опыта, настолько проверенного, чтобы это сказалось на здоровье Ильи. Но, когда родился Алька, папа был настроен решительно: сына закалить, избавить от болезней! Есть уже знания, рекомендации педиатров...
Ужасно тяжело было разрываться между верой в мужа и страхами за ребенка. Конечно, мне тоже хочется, чтоб сын сызмальства "не знал соплей", "сорока одежек", всяких градусников и "капель датского короля". Какое решение принять? Как сделать, чтобы твой ребенок не чувствовал этот клубок решительных и противостоящих друг другу желаний папы Олега, тещи-врача и жены-мамы, дрожащей от страха за своего ребенка.
И на этот раз Олег пошел на компромисс. Однажды он сказал просто и тихо: "Я не один. Это я понимаю. Тебе надо убедиться в том, что ребенок, если его не закаливать, проболеет все детство. Я настаивать не могу. Если бы я сидел с ребенком и только с ребенком, может быть, я сам бы все и делал, отодвинув в сторону тебя и твою консервативную мать. Но..."
Мы оба были правы. Странно, правда? Но я была права, потому что методики закаливания не знала, опыта материнства у меня - никакого. К тому же я "бояка" ужасная, когда речь заходит о моем ребенке. Наверняка все это можно было преодолеть, быть решительной, ничего не бояться. Другие же матери умеют! Но... Нет, я не такая. И стал наш Алюня расти, "как все".
Бабушка была счастлива, что мы уступили ее настойчивости. Да и я обрела спокойствие, страхи исчезли. Олег миролюбиво занял позицию невмешательства. И теперь, забегая вперед, скажу: из всех детей Алюня болел и чаще, и тяжелее. Побывал даже в больнице с двусторонним воспалением легких. Перенес инфекционные детские болезни гораздо тяжелее, чем Игорь и Ярик, которые прошли папину школу закаливания.
Правда, когда Алюня подрос, папа взялся за него всерьез. Отправил в секцию гимнастики, каждое утро во дворе делал с ним зарядку. По ночам мальчик спал, в любую погоду, с открытой форточкой или даже с приоткрытой балконной дверью. Но то было уже от шести до нынешних его лет...
То, что бабушка была врачом и решительно вмешивалась, едва обнаруживались какие-то неприятности со здоровьем внуков, хорошо лишь на первый взгляд. Да, были лекарства, консультации хороших докторов, очень внимательный уход в больницах, если наш ребенок туда попадал. Поэтому, воспитывая своего первенца, я так и не научилась еще одному началу материнства: видеть в организме малыша те ресурсы здоровья, которые с самых первых недель после рождения ребенка надо умело "вводить в оборот".
...Навыки материнства особенно трудно давались мне на "первом курсе", то есть первый год. Но самыми сложными оказались первые три месяца "родительских университетов". Затем постепенно все устроилось, и уже остальных детей я растила без особых хлопот и страхов. К рождению Игоря и Алька подрос. Подрос совсем чуть-чуть, а меня, свою маму, уже учил уму-разуму! При кормлении Игоря мой старший постоянно трогал то место малыша, где была его попка. "Смотрю, не описался ли", - деловито сообщал он мне с озабоченным видом. Когда я кормила Ярослава, Алька, в то время уже большой, шутка ли, почти три с половиной года, опускал свой указательный пальчик в кашу и удовлетворенно говорил: "Можешь кормить - не горячая..."
Я знаю, что мои материнские "университеты" наверняка растянутся на годы. Дети-то всегда дети, даже если у них уже усы пробиваются...
Связаться с программистом сайта.
