Калинина Анастасия Владимировна
Я и Маями

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Калинина Анастасия Владимировна (nastasia.kalinina@gmail.com)
  • Размещен: 31/03/2009, изменен: 21/08/2010. 21k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я в тот момент мало чего соображала, видя перед собой только биение момента и вопрос, что дальше, и такое драйвище, детка, что, е-мое, такие ситуации воистину посланы разряжать нас. Конечно, обидно оказываться такой глупой. Жалко оказываться такой облапошенной. Но внутри все смеется, или по крайней мере широко улыбается. .

    • Я и Маями

      
       Шестнадцатого декабря с грандиозным скандалом переехала от Светусика к Кате Савенко, в квартирку с большескринным телевизором, мебелью, дивиди плеерами, киприотским бойфрендом, кучей неимоверной всякого стаффа, распихнутого по углам, к коему я еще прибавила скромный свой (конечно, однако, не идущий ни в какое сравнение с уже имеющимися залежами барахла). Собиралась я крутя попой, на границе своего перфектного самооощущения. Если бы мне когда-либо предложили поменять мою судьбу, предложив неброское личное счастье дома взамен чудовищных па в свежем американском воздухе бессилья и гигантских городов, я бы и секунды не думала - послала бы всех к черту. Хавать впечатления - кайф особенный! Бросать шмотки в здоровенный синий чемодан, садиться на него, дабы его застегнуть, видеть в зеркале королевское лицо, облагороженное настроением без сомнений и сожалений, ехать на последнюю русскую вечеринку этого семестра, и сообщать там всем, что через четыре часа я отбываю в Маями, и обниматься и полунамеками со всеми прощаться, и бежать по коридорам Редекера, чтобы перехватить у Паши двухсотку баксов. И расквашивать грубый снег сапогами. Зная, что недолго осталось видеть его болезненную и непрактичную немерно белость, шептать ему "пока", желая спать превыше всего на свете, но явно прениже зверского желания лететь на курорт моей жизни, в лучший из городов, где бывала я, помимо питерского, конечно, родного азарта.
       Вернулись с последней русской вечеринки мы с Кевином, моим техасским водителем, поздно ночью. Самолет из Седар Рэпидса у меня около семи. Я пьяная, счастливая и сонная. Он просится поспать у меня, ложится на полуразобранной кровати, а я еще продолжаю собирать вещи. Потом сплю - точнее, лежу, вся возбужденная предстоящей поездкой, не могущая заснуть и на минутку, на диване в гостиной. В уши гремит марш моего мобильного будильника, я вскакиваю, и вот мы уже несемся с Кевином и Джо по безумной дороге из зимы в лето. Никто не уверен, что знает путь. Плюс они в мясо опаздывают, и не пропускаю я самолет лишь из-за того, что им наплела, будто он на полчаса раньше. Если бы это было действительно так, плакало Маями горькими слезами, как береза.
       Самолет взлетает. Пересадка в Цинциннати. Не могу определить, какой это штат. Одни говорят, Кентакки, другие - Охайо. Я красивая, в бежевых штанах, на каблуках, выразительная как никогда и некогда блондинка. Мужики смотрят на меня, а сердце девочки поет. А после еще один самолет, вылетающий из непонятного аэропорта не принадлежащего ему штата. Я в Маями.
       Сначала вообще не просекаю тему с погодой, вроде пальмы какие-то торчат из-под аэропортного стекла, сркывающего округу. В самом аэрозале же сдержанно-прохладно. И тем не менее я одна такая красотка неписанная, в пуховичке да сапожках. Снимаю курточку, а под ней уже все, что надо для курортного отдыха. Переобуваюсь в одну из двух пар босоножек-шлепанцев, купленных накануне в Волмарте баксов за 20. Строят глазки мне абсолютно все, чуть ли уже и не женщины тоже.. Такой живой я себя чувствовала только на всяких картинках воображения. Приятно, когда картины, исполненные жизни настолько, что не могут не ожить, оживают! Пуховик отправляется в сумку. Знакомлюсь с чуваком, который предлагает помочь, если какие проблемы или нечего делать ближайшим субботним вечерком. Телефон оставляет. Спрашивает, не модель ли я. Какой странный комплимент, если таковой. Уходит. На смену ему подкатывает перуанский чел с предложением доставить меня до необходимого мне пункта назначения. Я сегодня смела как никогда, мы едем. Когда я выхожу на улицу, на моих глазах таят слезы счастья и неверия в реальность. Жаристика, солнце, пальмы, такая красота, что щиплет и режет не прочувствовавшие еще настоящую летнюю сагу глазища. Мы несемся с перуанцем и болтаем. Он - не только удобное транстпортное средство, чтобы одной не тащиться с тюками через весь город, но и терпимый собеседник. Красивые люди, счастливое сердце, точеные ножки, упирающиеся в пол перуанской машины. Истинная жизнь, без всяких "но", впереди семь дней и PR конференция. Океан! Потом Нью-Йорк и Питер. Рождество в Нью-Йорке! В самолете на сто тысяч миллиардов посадочных мест. Мой хостел в South Beach. Перуанец оставляет телефончик, и предлагает сгонять в Форт Лотердейл на днях. Но у меня и без того голова от планов рушится.
       Обосновываюсь в хостеле. Не шик, но студенческая тусовка, все терпимо, и я, е-мое, в Маями! Про эту поездку и ее фееричность можно говорить долгими годами. Я вряд ли когда-то пропаду от одиночества. По сути, я приехала туда совсем одна. ОДНАко, ОДНА я там была только когда это было необходимо моей психике. Скажем, в минуты сна. Инвалид сказал мне в Питере, что меня хоть на необитаемый остров определяй, все равно найду с кем познакомиться! Это же правда, милый мой inadmissible! Я и больше никого! Но я постоянно была с кем-то, или в таком одиночестве, которое мне в кайф.
       Стояла, голая и уже загорелая седар-фоллским солярским загаром, одна в комнате хостела, маленькой, с двумя двухэтажными кроватями. Мои соседки еще не приехали, сказали, что к вечеру будут. И вот я одна у зеркала. Надевая свой белый купальник. Совершая мобильный long-distance call мамочке. Чувствуя, что сердце мое предназначено для перепадов настроений и температур. И создано оно для солнечного кайфа. Иду на пляж. Одна. Я на океане. Мужчины пялятся на меня. Женщины там красивые. Из зимы приехала в под тридцать градусов. Шла по берегу далеко-далеко, плеер в розовых ушах. Слышала русские речи. Гуляла до потери пульса. Гигантские здания, и маленькие забегаловски, соленая волна с белесым на коронках, серферы-любители на горизонтах приближенных, улыбки загорелых лиц, кредитка в кармане, до изнеможения, до изнебожения. До из неба жжения. Гуляла по пляжу, и не верилось мне, что это моя жизнь, когда четкая и быстрая тень моего тела окропляла поджарившийся белый песок. Босая под палящим солнцем. Мимо идут навороченные гостиницы, и дом Версаче. Я ухожу с пляжа, и иду по Ocean Drive, сижу в кафешках, в суши-барах, курю тонкие сигареты, купленные за пятак в табачном магазине, после многих месяцев грубой толстой грубятины между указательным и средним пальцами!
       Совершенно одна, ни одной знакомой души. И так натерли волмартовские шлепки на пластиковом каблуке, все в стразах, что стразы уже выпрыгивали из моих глаз. Я не шла домой, я ползла туда, безумно усталая после ряда бессоных ночей, перелетов и прогулок по неведомым и несказанным впечатлениям.
       Заблудилась в трех березах, уже в районе моего хостела. Спросила у чувачка, как туда идти. Поискали вместе. Я была настолько измождена, что даже не утрудила себя оценкой его привлекательности! Это ж надо! Только когда он предложил поужинать вместе, потому что тоже недавно приехал, и еще не завел знакомств (типа по бизнесу), я вдруг взглянула на него внимательно, и поняла - передо мной крайне симпатичный молодой чувак! Я дала ему номер своего мобильника с просьбой позвонить, когда я просплюсь...
       И тут начался первый прикол.
       Можно было бы даже догадаться, и назвать его для меня унизительным и не слишком хорошим, если бы только он не был материалом для последующих безумных рассказов, пищей для ума, смешным до колик, упрочивающим мою уверенность и безглазую, то есть, слепую веру, в мои умения выходить сухой из воды. Итак. Феерическая история намба one.
       Поспать мне так и не удалось. Ведь не прошло и, наверное, получаса, как он - это чел, и прикинь, даже не помню, как его звали - вот оно! забывание по Фрейду! - уже заявляется прямо ко мне в комнату. Да, забыла сказать, что я уже познакомилась со своими соседками, и ими оказались офигенные чувихи из Швеции и Шотландии. Классные бабы, мы потрендели, легли спать. И тут этот подозрительный стук в дверь, и сердце мое, в общем-то чувствует, кто это.... я открываю, там этот чел. Блин, да как же звали его? Назовем его условно ирландец. Потому что он мне что-то длительно втирал про бизнес на ирландской почве, хотя сейчас я думаю, что он был простым ирландским оборванцем на каникулах, оплачиваемых универом. Но паренек крайне занятный.
       Такую чушь начал нести, а я развесила уши, и даже не заподозрила неладное поначалу. Такой типа ты знаешь, у меня разрядился аккумулятор, и я решил просто зайти за тобой вместо того, чтобы звонить. Я - да, это крайне мило и забавно, только вот я чертовски хочу спать. Но внутри меня все так и прет - иди, иди в ресторан, baby, ты еще не видела Маями вечером, в огнях, и тебе это понравится однозначно, кроха моя! И конечно я тут же соглашаюсь, и пошло это многосуточное отстутсвие сна куда подальше. Еле, однако, передвигаясь, пытаюсь собраться, прическа моя оставляет желать много лучшего, но я пытаюсь изобразить приличествующую красавчику в рубашке и с тонким парфюмом экибану, и даже что-то выходит. Хотя, не очень. Но суть была не в том.
       Пошли гулять. Беседа наша была феерией слов. Очень интересно. Исключительно. Прошлись по многим бутикам. Комментировали там все подряд. Было так тепло, налетел дождичек минуты на две, мы гуляли то ли по Washington, то ли по Collins. Дошли до улицы ресторанов. Он обаятельный до беспредела. Разговорился с девушкой, что давала дегустировать вино, и мы решили остаться в этом ресторане. Он - деликатный, с чувством юмора, эстет, болтун, немного безумен, я хорошо провожу время. Мы заказываем с таким размахом, будто у него нефтяных компаний штук тридцать-пятьдесят. Мохито чего стоит. Маргарита клубничная. Вкусное полное вино. Кувшин пунша. Огромные тарелки с main entrИe. Я пьяненькая, веселая, болтливая, сытая, и с этим чуваком мне интересно. Только вот когда он говорит, что сейчас сходит перетрет со своим другом в близлежащий кафетерий, мне почему-то становится ясно, что отпускать его не надо. Я говорю, так давай уже закончим трапезу, да пойдем. А он - ты что мне не доверяешь? Жди.
       И по моей поддатости и разморенности я осталась. Он ушел. Глядя на его удаляющуюся спину, я прекрасно понимала, что он не вернется, и что надо бежать и ловить его тут же. Но было мне слишком хорошо и лень делать этого. Вместо подобного я прикурила последнюю тонкую сигаретку в своей пачке - остальные выкурил этот обманчивый принц, да и вывесила из окна свою несчастную косицу. Минут через двадцать процесса чужого невозвращения мой трезвеющий не по минутам, но секундам, мозг осознал совершенную ошибку, а глазки начали хитро и бегло стрелять по сторонам. Сидели мы на улице, так что теоретически можно было как-нибудь, чего-нибудь... Но назаказывав, и наболтав с симпатичной официанткой, мы привлекли к себе, как мне показалось, достаточно внимания. Мои ногти вжались в ладошки. Чисто интуитивно я соображала, что выпутаюсь. Выпутаюсь, но это будет мне свежей струей кислого урока в лицо. Век живи, век броди вином. Я же знала, что так будет. Вот уж этот гедонизм хренов, процесс получения телесных удовольствий не хочется прерывать даже тогда, когда уже все говорит о неизбежности опасности, которая за ним тут же последует.
       Я поддалась женскому наитию. Когда ко мне подошла официантка, та самая, с которой недавно мы так замечательно щебетали, и судя по всему собирались щедро выложить ей на чай, и спросила: "Where is your boyfriend?", я жалостливо ответила: "He's not my boyfriend". И заплакала. Смеясь внутри себя, и прокручивая эту ленту магнитофонную "сжальтесь, сжальтесь". Мне было как-то и грустно, и прикольно. С одной стороны, жалко себя, а с другой безумно хотелось оттуда выпутаться, даже интересно - смогу аль нет. Счетная машинка внутри моих распаренных алкоголем мозгов не преминула подсчитать имеющиеся у меня средства. То есть TOTAL имеющихся у меня В ПРИНЦИПЕ средств. Не только тех, что были на руках. В голове мелькнула мысль: стоять до конца! Нет денег, и все, хоть надвое распилите! Бедная русская студентка! Несчастный провокатор надругался и унизил. Я плакала навзрыд. Непонятно, то ли по пьяности, то ли по обиде, то ли по актерскому мастерству. Я в тот момент мало чего соображала, видя перед собой только биение момента и вопрос, что дальше, и такое драйвище, детка, что, е-мое, такие ситуации воистину посланы разряжать нас. Конечно, обидно оказываться такой глупой. Жалко оказываться такой облапошенной. Но внутри все смеется, или по крайней мере широко улыбается.
       А я уже рыдаю на груди у охранника. С которым вместе стараемся прочесать округу, но принца нет, его и не было. Я говорю, что не знаю, что делать. Он говорит, занеси деньги завтра, я - у меня нет! Не знаю, дядя, не знаю, как жить дальше, и я so embarrassed, и руки на себя накладывать пора. Пойду вон в океан топиться, с таким жить - так лучше уж в ящик черный, да под землю. Все кончено! Молодость проклята! А денег-то, кстати говоря, нет, да, вы слышите? Нет денег совсем! No money! Russian student! Cruel man!
       Через несколько мгновений в воздухе взвивается рука. Что это за рука, спросишь ты? Нет, это не таинственный похититель девушек из сложных ситуаций! Движение этой руки прекрасно в той мере, что я считаю не грешным описать ее замирания в воздухе, пока она потрясывает свисающим из кисти небольшим рулончиком бакинских. Вручает их официантке. Мозг мой совершенно уже помутнился, и здоровенное облегчение своими румяными щеками еще по нему поддало отменно! Я, шатаясь и бултыхаясь на поверхности вряд ли существовавшего для меня в ту секунду позора, шепчу слова шальной благодарности и благославляю на жизнь и на трон. И сама в душе восхищаюсь им и дейтсвительно желаю счастья, и реву. Доброта помогает мне ощутить, что жизнь не зря гундосит мне в ухо, когда я прикладываю последнее к сморщенной раковине на раскаленном желтом берегу Атлантического океана. Я и Маями как два незнакомца нюхаем друг у друга под хвостами, и вся в слезах и туши, как пришибленный прикладом, но не раненый даже кролик, поспешно удаляюсь прочь, пока не передумали. Мои телеса трясет. Стреляю сигаретку. Ухмыляюсь и успокаиваюсь. Задаюсь вопросом, а что если он и правда просто заболтался со своим корешем из соседнего ресторана. Оставляю такую возможность реальной, хотя знаю, что это вряд ли так. Но самоутешение и перспектива позитивного исхода со мной всегда. Они - газовые горелки в моем рюкзаке! Шатаясь и пятясь, прохожу метров триста по улице, кричащей ресторанами. Вглядываюсь в каждый из них, как в следы исчезающего текста о главном, и вдруг в одном из них за баром вижу своего ирландца. И, что самое дурацкое, он видит меня в ответ. Меня так клинит, что мозг порывается избежать любого контакта с ним. Однако он уже оказывается в шаге от меня и удивленно разглядывает мое красное лицо с зареванными ресничками.
       - Ты чего здесь делаешь? Что случилось?
       Я честно отвечаю, что не дождалась его и думала, что он сбежал (сама не понимая, так это или нет). Он в праведном возмущении - как это можно ему не верить? Я отстраненно констатирую, что прошло как минимум полчаса. Он говорит, ну и что, подумаешь, он уже собирался обратно. Берет меня за кисть, пытаясь развернуть в сторону ресторана. Спрашивает, заплатила ли я, я отвечаю, что оставила в залог коллекцию пластинок Аббы. Мягко освобождаюсь от сковывающей руки, говорю, что советовала бы ему отправиться в ресторан и познать там прелесть сегодняшнего вечера. Он нервничает, злится, упрашивает пойти со мной, но я говорю, встретимся завтра, причем очень убедительно. Разворачиваюсь на каблуках и удаляюсь, виляя попой.
       Вся истерзанная несчастьями, но такая довольная, я еще умудряюсь познакомиться с кучей других чуваков, каким-то французом, и еще невесть кем! Но в итоге решаю идти восвояси, и хорошенечко отоспаться! Иду - сняла волмартовские красивые и болезенные шлепанцы - босая по оживленной улице в огнях. Устала страшно. Настроение - нет таких слов, чтобы определить его. Действительно, буквально. Таких слов нет. Но в глубине моего организма, baby sweet, эти слова есть, и не нужно их из букв русского языка композировать, я знаю все и вся без всяких эге-ге. Ты помнишь, о чем я пою там, в глубине, где свет не электрический. Это угрожающая полнота жизни.
       А дрыхла я на следующий день непозволительно долго. И мылась в таком классном душе. Представь - все дырочки душа заблокированы мягкой резиной, и только некоторые из них, причем сосредоточенные все вместе где-то в центре, заблокировать не успели, или не хотели с приколом большим внутри! Хаха! Но знаешь, как мне там нравилось мыться. Потому что это мытье и по сейчас (ой, так помпезно - по сейчас - прошло меньше трех месяцев только) ассоциируется у меня с утром в Маями, с солнцем, что рвет душа кафель столь кайфово, с молодостью окружающих меня людей, с их удовольствием и беззаботностью, с завтраком в любом кафе, что мне приглянется, с осознанием, что впереди - маковый день на пляже, и все тут, не кипятитесь только, тут все.
       Кажется, тот второй день я так на пляже и провела. Конференция по PR должна была стучаться в дверь ко мне еще через пару дней, так что пока я просто наслаждалась. Знакомилась.
       Из череды знакомств я выделила серфера и продавца самодельной и очень классной бижутерии в одном флаконе - не помню, как звали, по моему Джо. Потому что был еще один Джо, что работал у нас в хостеле, и тоже всячески меня обхаживал, и нравился мне своей легкостью и добротой, и приятным отношением (позже он сажал меня на самолет в Нью-Йорк). И еще один Джо, что сажал меня на самолет в Седар Рэпидсе (сколько самолетов, столько и лиц, которые тебя в них сажают). Ну так вот с серфером (был он там Джо или нет?) мы договорились вечером идти на какую-то публичную вечеринку на крышу высоченного дома. Да только вот перед этим я захотела съездить поглазеть на Lincoln Road. Это главная артерия Маями - пошоппиться чуток. Прикупить шубку или курточку зимнюю - нашла где, в городе непрекращаемого известными средствами солнца! Это улица бутиков, кафешек, ресторанов, баров, людей, увеселений, кайфецкого вечерка, где пальмы в рождественских огнях. Ехала туда на автобусе с привлекательной ценой в 25 центов!
       Не успела я зайти и в пару магазинов, пораженная красотой и балансом улицы, как решила немного пофоткаться! Увидела дядьку со свечой на голове, одетого, будто он восковой, я бы даже сказала такой восково-замшевый, и не двигающегося совершенно, словно реально он - огарок неодушевленной свечи! Меня сфоткали какие-то чудики, которых о том было попрошено, а потом подорвался меня фоткать еще какой-то мальчик симпатичный, с такими бицепсами классненькими, что как же такому отказать - ну и пусть будут у меня две фотки с человеком-воска-куском! Мы по-английски стали разговаривать, хотя оба сразу, кажется, тему просекли. Вовка Угораев. Сказано этим многое. Одессит. Еще большее. Как ему кажется, познавший жизнь. Фейк. Работал на судах официантом. Знает изнанку сервиса. И (циничный вздох морского волка) жизни. Фейк еще больший. Нет, он, конечно, там работал, но... про изнанку жизни вы загнули, мол челк. Суть в том, что чувство юмора у него - что надо, да и попа тоже ничего. Так что пошли мы гулять, выбирать подарок моему...... мммм..... эээээ..... хммммм...... конечно же, брату, кому же еще! Гениальная идея была сгенерирована самим Угораевым, что характерно! Часы! Конечно! Плеваться на ценники! Сколько я сэкономила вчера в ресторане испанской кухни! Теперь любые часы мои! Мысленный поцелуй мужественному и доброму, отважному и находчивому охраннику! Swatch уже закрылся, но я так убедительно прижалась к стеклу закрытой двери, что решили открыть!
       Мы еще долго гуляли с Угораевым по магазам. Подзабытый за семестр в Америке одесский юмор, и слово "пацик" про пацанчика сказанное! Ах, какая прелесть! Я была у него дома! Ничего плохого не думай, он просто переодевался! А потом мы смотрели фотки его! Он много где был, и фоткает классно! И мы взяли его фотик и штатив и пошли гулять дальше. Он увлек меня своим юмором одесским, я не стала подходить к телефону, когда звонил серфер Джо. Я даже забила на высоченную вечеринку под куполами небес!
       Мы фоткались у шестиколесного хаммера и на пляже, всем в огнях. Мы много болтали. Мы много смеялись и рассказывали друг другу анекдоты. Называли друг друга по фамилиям. - Угораев! - Ну чё, Калинина?
       Играли в бильярд, ели миндаль в шоколаде, пиццу, пили что-то, смотрели на звезды, гуляли по пляжу, пытались меня поцеловать на пляже. Но к счастью или сожалению, я никогда не грешила случайными замутками, не согрешила и в этот раз, и вежливо отказалась. Вот неприятность какая!
       Жизнь была (да что там, и есть, но в другом ракурсе) такой беззаботной. Петь да плясать дни и ночи прочь - все, что оставалось мне! Это были одни из лучших дней моей жизни. Я и больше никого. Я и мои желания. Я и мои мечты. Впереди Нью-Йорк, большая земля. И дом. А теперь мой рабочий день на сегодня закончен. Сейчас я пойду домой, а потом в Пиаццу кушать. Начинается дикая весна. Я снова на таком подъеме, что огогого-го! Чувствую себя комедийной актрисой фильма типа "Моя большая греческая свадьба"! Через три дня новый конец нового начала. Осталось потерпеть только сегодняшнюю часть дня, именуемую вечером, да выходные. Почему, спросишь ты. Об этом - в следующей серии!
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Калинина Анастасия Владимировна (nastasia.kalinina@gmail.com)
  • Обновлено: 21/08/2010. 21k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.