Вологодский поезд опаздывал уже на час. За окном в предрассветное время было чернильно темно и по-зимнему холодно.-Почему опаздываем?-поинтересовался Серж у проводницы.-Почему, почему? Это разве опаздываем? Через минут сорок уже будем. А около Ярославля товарняк всегда пропускают, а уж как пропустят и до пассажирских очередь доходит. Вот и опаздываем.
-Извечная история-товарняк важнее пассажирского, железка для страны нужнее человека. Он подумал так явственно, ему даже показалось, что он произнес фразу вслух.-Зачем, кому это нужно? Старые мои детские изыски правдолюбия и подобия инакомыслия!
Натянув свитер, Серж сидел в купе,смотря в ночное окно, словно в зеркало, потому что в окне отражалось его собственное покачивающееся на перегонах лицо. Слегка дребезжал пустой стакан в подстаканнике, а на верхней полке похрапывал, повернувшийся к стенке сосед. Два места были свободны, в купейных теперь всегда были места не то, что раньше. Многие экономили и предпочитали плацкарту.
-Ну почему, почему? Я не был в стране почти пятнадцать лет. Многое изменилось, как декорации в театре. А актеры то все прежние. Почему здесь всегда равнодушны к простому человеку? Нет, не равнодушны, а каждым движением, каждой мелочью напоминают ему как он мелок, ничтожен и презрен. Словно муравей, словно комар. Наступили случайно и нет его. Прихлопнули, потому что зудел под ухом, и точка. Почему так всегда? Бесконечно! При царе, при Ленине, при Сталине, при Брежневе.-Все для блага человека, все во имя человека!-вспомнился огромный лозунг на центральной городской площади. Стойки лозунга были заделаны в бетон, основательно, как бы навечно, и кто-то из студенческих друзей тогда в сердцах воскликнул, поскользнувшись на льду-Лучше бы вместо лозунгов лед скалывали! И многие от этих крамольных слов огляделись вокруг, словно лозунг мог их услышать.
Проводница зычным невыспывшимся голосом предупредила-Вологда! Через пять минут прибываем! Стоянка сокращена! Не задерживаться!
-Вот и еще один отрезок пути я проехал от Москвы до Вологды. Для чего? Чтоб встретиться со своим старым студенческим другом. Серж слегка волновался, ведь они не виделись уже лет двадцать. Когда он спрыгнул на вологодский перрон, вытягивая за собой огромный чемодан на колесиках за зданием вокзала и за домами уже забрезжил рассвет, непривычный и тусклый, и в лицо плеснуло северным холодом, запахом вокзальной гари.
Растолстевший Димка по-медвежьи обнял Сержа.-Серенький!-вскрикнул он, лобызаясь и обдавая Сергея запахом перегара-не изменился совсем, старик!-Оставь, когда шапку сниму увидишь сколько волос на голове осталось. А ты чего-то растолстел?-С голоду пухнем-пошутил Димка, рассмеявшись.-На, хлебни, наверное отвык совсем от наших холодов. Он достал из внутреннего кармана дубленки плоскую точеную на заводе фляжку, отвернул крышечку. Серж сделал пару глотков. Огненное сивушное пришлось на вологодском морозе кстати.-Крепка зараза!-крякнул он.-Серенький, я к твоему приезду Белый Аист купил, ностальгический, классный коньячок Помнишь после госпиталки надрюкались им?-Конечно помню. Все помню. Только тогда он мне мягче показался.
В еще не полные семь утра стол уже стоял, накрытый белой скатертью с солониной, так называли здесь соленые груздочки в сметанке и с луком. Нарезанная тонко-тонко лоснилась семга. Маленькие стопочки в парах с фужерами стояли как солдаты с офицерами.-Садитесь-чинно пригласила Ксения.-Ну как там? Неужели Вы оттуда?-всплеснула она по-бабьи руками, хотя выглядела очень молодо, почти как девушка.
-Ты чего, совсем дура сегодня?-грозно проревел Димка. Ксюша смешалась, пошла пятнами.-Ладно, ладно, сядем уж! Серега, ну как мне с ней дурой бестолковой? Сколько ее муштровал к твоему приезду, ничего не понимает.-Дим, оставь! Не виделись столько лет. Успокойся, все нормально-примирял Серж. Димка навис над столом, наливая первому гостю, потом себе, а уж потом жене. Теперь уж она не выдержала-Сколько его не учу, бесполезно. Женщине налей вначале, а потом уж себе.-Убил бы!-прошипел как змея Димка, но взяв себя в руки, встал и по-российски церемонно произнес-Ну, Серега, за встречу! -Наступила пауза, прерываемая только хрустом огурчиков да стуком тяжелых мельхиоровых вилок, соскальзывающих с непослушного маринованного масленка. Разговор еще не вязался, только междометия нарушали трапезу-Свежатинка, Серый, наверное отвык там от такой!-Кушайте, кушайте! С дороги то всегда хочется. -Ну давай квакнем. Димка налил еще по одной.-А сейчас за хозяев-произнес Серж-чтоб у вас все было хорошо, и чтоб я вас встречал на нашей горячей святой земле, как сегодня вы меня здесь. Димка с Ксюхой так растрогались, что даже поцеловались и обнялись перед Сержем.-Вот это да! Это правильно! Это лав! У нас говорят- Аава! Сергей тоже уже разомлел и от Димкиного ностальгического коньяка, похожего на самогон, и от первых двух рюмок водки, по-настоящему хорошей.-Ну а сейчас подарки!-воскликнул он, и не взирая на протесты супругов, полез открывать чемодан.
Вначале он вынул из пакета картонку с парой бутылок.-Это красное вино и оливковое масло!-торжественно сообщил он. Ксения подхватила подарок и понесла ставить в старомодный буфет.-А эту штуку повесите при входе в квартиру-назывется благословение дому-браха.-Ой да тут все по-вашему написано, по-еврейски, буквы какие интересные.-Да это иврит, и написано справа налево. А это хамса тоже с брахой, Димке на машину. Ну вот еще разная мелочуха. И Серж вынул пакет из дьюти-фри-бельгийские конфеты, виски Джек Даниель.
Димка предложил снова выпить-За нас с вами и черт с ними! Погнали, Серенький! У Сержа подкатывало ощущение, что вот они с Димкой двадцать лет назад, молодые врачи, еще даже не врачи, а сопляки. Так же сидели за столом, так же квакали. А уж сочный димкин сленг -погнали, например, точно не изменился и наверное уж никогда не изменится. И это давало теплое чувство связи времен и чего-то постоянного, домашнего, чего впрочем не хватает большинству, подсознательно ностальгирующему по прошлому, ушедшему. А ушло то сколько! У Сержа залысины и седина, у Димки морщины глубокие и выразительные. Быстро за считанные секунды у Сержа пронеслась в воспоминаниях первая димкина свадьба, и был он тогда свидетелем. И где-то недалеко в Вологде теперь уже бывшая димкина жена Светка и двое его уже взрослых детей. А сейчас вот другая рядом Ксения, и пилит ее Димка почем зря, не поумнел что ли. А у него у Сержика сколько изменилось, словно несколько серий фильма уже пробежало, и сейчас он играет в новой серии-Посещение прошлого.
И пока он чуть отвлекся от трапезы, ушел в свой внутренний мир, а такое с ним случалось все чаще, Ксения внесла из кухни огромный противень с дымящимся толстым как северный ватник, пирогом. Запах стоял головокружительный! И Серж, вынырнув из своих воспоминаний, услышал ее теплый голос-...ну накладывайте, мальчики, а ты подложи ему да не с краю, а тот из середины. Серж ел вологодский ксенин пирог, что-то мычал от удовольствия, предлагал очередной тост за хозяйку. С непривычки от взятого темпа, да и от усталости тоже, да и с утра всегда действует по-другому, он опьянел. Давно этого с ним не случалось, когда начинал качаться пол, менялись расстояния до людей и предметов... Внимательная Ксения тут же чего-то шепнула Димке, а тот уже предложил другу лечь, отдохнуть. И Серж с невероятным удовольствием доплелся до дивана, и только приложившись к мягкой подушке, провалился в сон.
2
Было минут пятнадцать до полудня, когда он открыл глаза, но еще полностью не отойдя от сна и своих снов, увидел перед собой большие настенные часы. Сны, кстати, были на редкость светлы и рельефны. Удивительно, что он их запомнил. В одном из них он как бы встречался с Димкой в будущем еще лет через двадцать. И Димка стал почему-то похож на Леонардо Да Винчи с известного автопортрета. Лысый, но с окладистой волнистой бородой, длинными с обеих сторон от лысины волосами и с лохматыми заостренными бровями, из под которых пронзительно блестели мудрейшие леонардовы глаза. Во сне Серж все порывался увидеть в зеркале себя, каков он сам через долгие двадцать лет, да так и не найдя во сне зеркала, проснулся. Полуденное зимнее вологодское солнце светило в окно, наполняя комнату светом. Серж на несколько минут прикрыл глаза, как бы стараясь еще продлить сон, но уже окончательно пробудился, вскочил. Ксения хлопотала на кухне.-Встали?-спросила она.-Ксюш, давай на ты. Я уж отвык от вы. На иврите вы нет.-Ладно, ладно-засуетилась она.-А где Димка?-Так он как вы...как ты, поправилась она, пошел спать после завтрака и до сих пор спит. Ему, кстати сегодня еще на работу надо, он ведь в частной фирме работает, а там не любят, когда берут отпуска. Но и заработки ничего, триста долларов приносит.-Ну а ты чем занимаешься?-Я учительница французского. У меня работа государственная, они делают вид, что платят.-А вы делаете вид, что работаете?-Ксения рассмеялась. Оба вспомнили старый коммунистический анекдот.-В общем то да, но я стараюсь. Вот Бальзака и Мопассана в подлиннике читаю. В прошлом году в Париж ездила. На права сдала, сама сейчас езжу на своей развалюхе на работу, по магазинам.-Ну расскажи, что у вас там? Мы слышим все воюете. -Сейчас расскажу, а то по телевизору всей правды не узнаешь, там всегда полу-правду дают, эрзац-правду для населения. Серж только приготовился к рассказу, как заворочался неподалеку Димка, а Ксения пошла будить его.
И они оба засуетились. Димка пошел в душ протрезвиться окончательно перед работой. Жена снова накладывала ему. Теперь Серж понимал отчего толстел его друг, от ксюшкиной заботы да от ее пирогов. Говорить не пришлось.-Серый, я побежал, буду поздно. Ксюха тебе город покажет. А на завтра я ребят приглашу, всех наших. Они уж про тебя в курсах, сигнала моего ждут. Завтра вечером посидим как говорится до упора. Послезавтра выходной. Бывай старик!-и Димка убежал, на ходу дожевывая пирог.
Дневная Вологда распахнулась перед ними хрустально прозрачным ледяным воздухом. Многое изменилось за годы его отсутствия, временами ему казалось, что он как в чужом городе. В центре стояли купеческие деревянные домики, сусально-отреставрированные, припорошенные снегом. Серж и Ксения подошли к забору. -Ты помнишь песню-...в Вологде, Вологде, Вологде, где, там где, резной палисад... Вот мы с тобой стоим перед ним, перед палисадом.-Давай сфотографируемся-Давай.-Попросим вон ту девушку. Серж вытащил свою мыльницу, подошел к высокой белобрысой вологжанке и сказал-Снимите нас, надо только нажать на эту кнопку. Он вернулся к Ксении и обнял ее. Она повернулась к нему, как то странно смотря из под своей зимней меховой шапки.-Внимание, снимаю, улыбайтесь!-девушка нажала на кнопку, зепечетлевая Ксению и Сержа у палисада. Сама подошла к ним и вернула фотоаппарат.-Вы чудная пара! Рука Сержа еще оставалась на талии Ксении.-Чудно!-сказала она с ударением на последнем слоге.-Что?-Что мне так давно не было хорошо и спокойно. Не снимай руку, ладно?-и она снова посмотрела на него из под шапки.-А вы давно живете с Димкой?-спросил он.-Сережа, не надо, не делай мне больно, хотя бы сейчас.-Ксюш, ну что ты?-Он мне рассказывал, что ты один, развелся, правда?-Да, а что?-Сереженька, Сереженька, ничего ты не видишь, не понимаешь, зря что оттуда. Видишь же как тошно мне. Как страшно, как грустно, как одиноко...-Ну почему? У вас дом, ты такая хозяйка, я таких пирогов не ел лет 50.-Сереженька, а тебе то сколько?-Как и Димке 48.-А мне 40, Сереженька! Милый мой, Сереженька! Я же после Парижа отравленная этим вашим гнусным Западом.-Ксюш, я не на Западе живу, а на Ближнем Востоке.-Дурачок ты мой. Запад, это же символ, а не география. Скажи, сколько времени у вас оформить визу до Парижа?-У нас нисколько. Житель Израиля имеет право свободного вьезда в любую страну Европы. Нет не в любую, вру. В Россию надо было как-то и на Украину тоже.-Вот видишь. А у нас нет ни свободного вьезда, ни свободного выезда. Есть только свободные взятки. А я не хочу! Ты понял, я не хочу! Ему пирогов хватает и водки и трехсот долларов, а мне нет, Сереженька! Отравилась я в прошлом году! Хочу Монмартр. Хочу Шан Зализе. Хочу Лувр. Хочу Люксембургский сад. Ксюха остановилась, задрала голову.-Сереженька, поцелуй меня. Она закрыла глаза, а Серж впился в ее рот. Ее язык проник в его рот и прижался к его языку.-Боже! В ледяной Вологде такие страсти!-пронеслось у него в голове. Ксения вся прижалась к нему и не вынимала языка из его рта. Когда все- таки они разъединились, она сказала тихо и беспомощно, еле переводя дыхание-Неужели ты скоро уедешь отсюда? Один без меня. Сержу перехватило горло.-Ксюшенька. Ты помнишь заповеди-не убий, не укради, не возжелай жену ближнего своего...Так у меня барьер. Ты жена моего студенческого друга Димки.-Дурачок, хоть и оттуда. Это же завет. А если жена твоего ближнего уже не хочет его, а хочет только тебя! Серж снова обнял Ксюшу. Они по-прежнему стояли у резного палисада. Он целовал ее всю, глаза, щеки, губы, уши. Когда его язык коснулся ее ушка, она застонала-Я хочу тебя, только тебя, мой маленький израильский дурачок. Люди проходили мимо и улыбались. Интересно в середине белого дня видеть целующихся немолодых людей в центре зимней провинциальной Вологды. Интересно и радостно. Значит жива любовь. Не выстужена зимой и не уничтожена провинцией. Он снял с нее варежки и целовал руки, пальчики, каждый по отдельности.-А когда к тебе это пришло?-спросил он.-Я же сказала, что после Парижа я уже была готова, а как тебя увидела, поняла-все, больше ничего не хочу, только тебя.-Что ж делать будем, Ксюш?-Ты оттуда, ты еврей, ты умный, ты думай!
Конечно же в этот день не было ничего. Ничего нового в их отношениях. Приблизился ранний зимний северный закат. Они возвратились домой. Поели. Говорили о многих вещах, только не касались больше того, что вспыхнуло у резного палисада. Стемнело. Сержу казалось, что день был длинный-длинный, даже не день, а как бы два, совмещенные вместе. Столько в этот день произошло. Ксения постелила ему. Оставшись один, он пытался анализировать ситуацию, он же еврей, он же умный. Но голова была непривычно пуста, отбрасывая всякий намек на решение.-Завтра, завтра, все завтра...А что завтра? Назавтра предстояла встреча со студенческими друзьями. Он уже засыпал, а Ксения возилась, готовилась сделать стол человек на 20 не меньше.
3
Новое утро оказалось пасмурным. Серж вскочил с постели, подбежал к окну, раскрыл форточку. Валил снег, и мороз, конечно же ослабел. Термометр за окном показывал минус пять. Серж постоял, прижавшись голыми коленками к горячей батарее отопления. Он впитывал давно забытое ощущение снегопада. Но вдруг, словно что-то выстрелило, как подкинуло его-Где она? Кто? Конечно же его Ксюша. Его Ксюша? С каких это пор его? Она Димкина. Что за бред! Конечно его, только его! Он едва вспомнил, что следует натянуть штаны и выскочил, нет вылетел в коридор. Напротив на кухне сидела она в домашнем халате, домашняя-домашняя до боли, и тихо почти беззвучно пила кофе.-Ты чего?-спросила она, словно они были уже муж и жена лет двадцать.-Я? Я без тебя соскучился. Серж полез обниматься.-Не здесь, он же дома-прошептала Ксения. Серж торопливо отпрянул. Вдруг он ее схватил за руку и поволок в свою гостевую комнату. Она почти не сопротивлялась. Оказалась вместе с ним в еще не остывшей с ночи постели.-Пусти, мне же на работу...Он целовал ее и снимал халат. Шуметь было нельзя и в минуту самого сильного удовольствия она сдерживалась, постанывая еле-еле, как бы про себя. Потом лежала, полуживая, закрыв глаза. А потом, как бы в миг став чужой, попросила-Дай халат, я опаздываю. Она молча оделась, беззвучно выскользнула из комнаты, а Серж совершенно отрешенно натягивал джинсы, рубашку, свитер. Когда он вышел, Ксения уже кончала макияж. Макияж был не провинциальный вологодский, а европейский.И выглядела она не как вчера, а по-новому, настоящая породистая дама.-Я ухожу-как-то буднично словно мужу сказала она.-Я тебя провожу.-Хорошо-и ответ прозвучал безразлично.-Может я в сексе ее разочаровал?-мелькнуло у Сержа. Они вышли. Ксения села за руль, с трудом завела двигатель.-Подождем несколько минут, пока разогреется-сказала она. И вдруг...Это был переход как от штиля к урагану. Она, перекинувшись через коробку ручной передачи, упала лицом к нему на колени. Начала целовать его ладони, пальцы, как вчера у палисада целовал ее он.-Ну ты что, что?-вопрошал он.-Сереженька, как хорошо было. Она подняла лицо, и он увидел ее слезы. Тушь поплыла.-Я всю ночь не спала...про тебя думала...про нас..-Ну и чего придумала?-Все, что утром было, то и придумала...Ксения рассмеялась с еще не высохшими глазами.
-Ну все, поехали. Мне еще работать надо. А ты где будешь?-А ты до скольки работаешь?-До двух.-Ну так я до двух проболтаюсь, а потом тебя встречу, хорошо?-Сереженька, замечательно! Если замерзнешь, зайди куда-нибудь, например, в музей кружев, ты давно там не был, ох давно. И согреешься заодно. Вот и приехали. Выходи здесь, я не хочу, чтобы наши школьные тебя видели, потом сплетен не оберешься. Они быстро поцеловались, и Серж вышел из машины.
Оставшись один на один с городом, он должен был начать с ним заново знакомиться. Серж всматривался в лица и в улицы. В лицах он искал духовности, красоты, приглядывался к одежде. И снова решил для себя-Да, декорации в театре сменили, а персонажи те же. Есть серые пропитые до времени состарившиеся в форменных как будто из сталинских лагерей полушубках. Есть дамы видать на машину или богатого спонсора не хватает, вот она идет словно ни на кого не глядит, в длинной лисьей или норковой шубе. Таких ни в Европе ни в Америке почти не встретишь. Там сразу же зеленые растерзают да по судам затаскают. А тут еще до судебной власти не скоро доживут. Сила и деньги правят. Грубо и неприкрыто. А машины, как лица, как тени, как отражения. Едут забрызганные по крышу грязью. Но как едут! Разные там номера Жигулей и Лад и Волг едут как бы сливаясь с действительностью, находясь с ней в полном согласии. А вот те, которые на новом языке кличутся иномарками, проезжают словно презирая совковую или пост-совковую реальность, с тонированными стеклами, чтоб не видать было что внутри. В Вологде их не много, не то что в столице. Да то ж столица, страна в стране.-Почему бы им не сделать столицу а Калуге или в Туле?- Серж мысленно рассмеялся странности мысли.-Но ведь во многих местах так-В Штатах Вашингтон, а не НьюЙорк или Чикаго, в Канаде Оттава, а не Торонто или Монреаль, в Австралии Канберра, но не Сидней и Мельбурн. Ладно. Пусть будет здесь как в Англии, Франции, Италии, как в настоящей европейской стране. Столица так уж столица!
Незаметно в размышлениях дошел он до центральной площади. Дома красивые 19-го века с кариатидами. Правительсвенные учреждения соседствуют с банками.-Да провинция нынче не та! В любом месте зелень на рубли меняют и обратно.-Слева вдалеке Серж заметил свежереставрированные купола церквей и направился туда. То был кремль. Небольшой уютный. Несколько маленьких церквушек старинных настоящих. 16-17-й век. А вот огромная золоченная, конец 18-го. Мужичек с бородой в подпитии продает лубочные картинки и фотографии. А вот и памятник писателю Батюшкову. А за ним замерзшая речка с прорубями и сидящими рыбаками. А там за рекой Заречье. Купеческие домики, церквушки. Он стал подмерзать и взглянул на часы. Почти 11.-Можно перекусить, согреться, а там в музей. До встречи с ней больше 3-х часов.
Мысль Сержа переключилась с красот Вологды на Ксению. Он вспомнил-
-Что ж делать будем, Ксюш?-Ты оттуда, ты еврей, ты умный, ты думай!
Рядом кто-то открыл дверь и пахнуло горячим съестным, похоже какая то забегаловка столовка-кафе, все равно. Он зашел, ни на минуту не переставая думать. Взял поднос. Ставил туда давно забытые винегрет, рассольник, биточки, компот из сухофруктов.-Вроде бы таже еда, что двадцать лет назад. Однако вкусно!-Серж начал трапезу с удовольствием. А мысль его металась. И первое, что он думал, куда бы повести ее после работы? Не возвращаться же домой. И вдруг мелькнуло-Мы пойдем в гостиницу! Я закажу самый хороший номер! На несколько часов! Чтоб они им запомнились надолго!
4
Серж мгновенно зажигался новыми идеями. Он двумя мощными глотками прикончил компот, пошел к кассирше.-Девушка, скажите где здесь неподалеку есть хорошая гостиница?-За углом, Славянская. Ооочень хорошая и ооочень дорогая!-Они оба рассмеялись, ему понравилось, как она растянула-ооочень.-Спасибо за обед и за совет. Я помчался в Славянскую.
Серж выскочил на мороз и действительно почти побежал. В гостинице народу было немного. Он подошел к рецепшн. Забыл по-русски, как называется это место.-Можно заказать на несколько часов номер?-спросил он. Немолодая, но красивая женщина в форменной гостиничной одежде улыбнулась ему и сказала-Молодой человек, мы на часы не сдаем. Минимум на день.-Очень хорошо. На день. И он протянул кредитную карточку.-Женщина повертела ее в руках, рассматривая с обеих сторон.-Сейчас я должна посоветоваться. И она с карточкой пошла в какую то служебную комнату. Вышла.-К сожалению, мы такие не принимаем.-Но почему? Она международная!-Я вам объясню. У нас договор с центральным вологодским банком. Мы принимаем не все карточки, только Визу. Я извиняюсь. И она протянула Сержу его МастерКард.-Посоветуйте, что же делать? А у меня есть наличные, доллары.-Нет-нет, только рубли, пожалуйста. Сходите в разменный пункт, на соседней лице, недалеко. На этот раз он даже куртку не застегнул.-Черт, оставалось полчаса до двух! Серж заскочил в сберкассу. Рядом было окошечко размена. Перерыв с часу до четырех. Какая невезуха! Но делать нечего, надо взять такси и мчаться в школу.
Здесь ему повезло. Уже без пяти два он стоял у входа в школу.
Ксения вышла в шубке. Он даже не узнал ее. Утром то на шубку внимания не обратил, не до того им было. Серж заторопился к ней, но она выставила руку, как бы защищаясь. Тихо, почти шепотом, сказала-Сереженька, не надо здесь.-Я тут хотел номер на пару часиков нам взять в Славянской, да не вышло...-Сереженька, какой номер, о чем ты? В семь все ваши школьные товарищи набегут, которых Димка пригласил. Сейчас срочно домой и я к плите, как к галере. Успеть бы до семи. А ты номер хотел.
В общем вместо воображаемых им незабываемых часов они прочно засели на кухне.
Еще скворчала огромная сковорода, кажется лук в ней потерял свою первую едкость и источал уже домашний теплый аромат, и что-то мясное уже долго томилось на плите в огромном казане, и из духовки не вынуто все, а стол стоял белоснежный, как в приезд Сержа, только накрыт был персон на 20 не меньше. Без четверти семь появился Димка с первыми их однокашниками. Ксюха валилась с ног. Сержа выставили как заморскую средиземноморскую достопримечательность. Эдик и Виктор по очереди хлопали его по плечу, заваливая вопросами-А водка у вас почем? А шекель сколько рублей? А зарплаты как? А арабчики постреливают?
Димка же вступил в столь любимую им роль хозяина и с завидной ловкостью и естественностью откупоривал бутылку. Первые рюмочки опрокинулись быстро-За встречу!-словно выдохнули все разом. Закусывали тем, что Димка утащил с кухни, шпротами, грибками, хлебом. В разгаре их первых разговоров, становящихся от рюмке к рюмке все более шумными и бестолковыми, зазвонили в дверь, незапертую по-старому по рабоче-крестьянски, и не дожидаясь хозяев, открыли ее. С морозца красные ввалились человек пять или шесть. Все начали обниматься, целоваться. Димка, как опытный дирижер, наливал входящим по штрафной прямо в коридоре. Выпили все, и женщины тоже, даже Ксюха свою первую приняла, звали ее так, что невозможно было отказаться ей. Тут помощь первая женская подоспела, одна из женщин оказалась как и она неравнодушной к кухне.
Снова Сержа засыпали вопросами, конечно теми же, но что-то и добавлялось-А девушки у вас красивые? А русских не любят? Шум стоял редкостный, к тому же за стол еще по-настоящему не садились, поджидая остальных. А остальные появлялись группками по несколько человек. Машины были не у всех, а у кого были, не у всех завелись, или некоторые не выдержали, приняли уже по соточке на грудь, городской же транспорт...ну понятно вечер уже стоял, почти восемь. Наконец, Ксюха с Димкой решили волю хозяйскую применить, усадить всех. Если просто сказать, что стол ломился, значит ничего не сказать. Бывшего вологжанина и нынешнего ашдодца решили удивить дичью. Ксюха потушила перепелок, а Женька главный любитель охотник всей компании, к тому же бывший хороший товарищ Сержа, принес копченого кабана. И самое интересное, Серж признался на весь стол-Все у нас есть, как в Греции, но вот уже больше десяти лет дичи я не едал. А с этого разговор переключился и потек о кошерном и кашруте. Сержевы однокашники вдруг узнавали с величайшим удивлением, что нельзя есть рыбу без чешуи, а с ней и икру ее черную-паюсную.-Сейчас мы ее, милую и отведаем, от моих друзей-рыбачков из Астрахани, а не из паршивого супермаркета, сколько она там стоит, и с чем ее мешают, они ж суки как травили народ так и травят!-уже пьяненький возмущался Димка. И тон уже командирский у него от пьяни прорезался-Ксюха, тащи паюсную из поллитровой банки, она не начатая, свежак! А ты, Серега, готовься к некошерной! А то вы там явреи уже с жиру беситесь! Помидоры квадратные растите! Хотя Ксюха и ткнула мужа изо всей силы в бок, но новый взрыв хохота было уже не остановить. -Серега! А почему вам свинину то нельзя, расскажи?-Я не знаю почему? Может религиозные знают. Но как ученый и врач я думаю, что по строению многих органов свинья очень похожа на человека, кожа например, сердце, сосуды, может поэтому ее и не едят. Одна из женщин, которая кстати помогала Ксюше, а звали ее Милой, и у Сержа промелькнуло, что много лет назад он был к ней не равнодушен, она вдруг откликнулась-Это люди больше похожи на свиней, а не свиньи на людей. Сколько я этих двуногих тварей каждый день встречаю!-Снова застолье взорвалось хохотом, и уже тогда Димка подстегнул всех своим коронным-Погнали!
Наверное, около десяти вечера, а пьянели быстро, даже Ксюшкина еда не помогала, так вот около десяти спаянная хирургическая группа снова распалась на группки, как и вначале. Серж с Женькой вышли на балкон и курили, прикрыв дверь. Мороз спадал и занялся падать снег. За полуоткрытой дверью вновь раздался взрыв оглушительного хохота. Серж прислушался.-...все-таки жиды смешные-услышал он окончание фразы. Произнес ее чей то женский голос. Он не разобрал чей-то ли Маринки, то ли Надьки, они только что опрокинули по следующей, но он точно знал, что не Милы, и почему то это было очень важно для него в ту минуту, даже в ту секунду. По старой советской привычке кровь прилила к его лицу, и бессильное бешенство мгновенно лишило его разума. Серж заскочил в комнату с тяжелым сьестным и алкогольным духом и заорал, словно раненный бык-Сссуки!!! Вы все сссуки!!! Русские антисемитские суки!!!
Хмель почти у всех, кроме разве самых пьяных, выветрился, но никто не шевельнулся, и молчание после нечеловеческого сержиного рева воцарилось. Серж, ничего уже не замечая, влетел в свою гостевую комнату, напялил куртку, непривычные шапку, шарф, сунул в карман паспорт, даркон, обратный билет, бумажник, подхватил полупустой чемодан и вылетел пулей через оцепеневших своих однокашников, не прощаясь. Очутившись на улице, он почти бегом, будто за ним гнались, завернул за один угол, потом за еще один. В лихорадке, чувствуя как пульсирует в голове от напряжения, гнева и водки, он остановил первую попавшуюся машину, и уже овладев собой, тихим, но твердым голосом сказал водителю-В Славянскую.
5
На его радость дневная администраторша сменилась. Уже внешне пришедший в себя и одевший маску заграничной респектабельности, Серж попросил номер на две ночи, столько ему оставалось быть в Вологде.-Только рублей у меня явно не хватит-как бы извинялся он, припоминая дневную историю-а можно долларами? Ночная администраторша ему понимающе улыбнулась-Конечно можно, долларами можно все! И перейдя на какой-то воркующий полушепот и приблизив лицо к нему, спросила-И девочку можно, и даже не одну. Серж покачал головой, улыбнулся.-Я подумаю, перезвоните мне минут через двадцать. Миловидная администраторша, как бы уже став соучастницей, ответила, не снимая с лица улыбки, Хорошо, я перезвоню. Меня зовут Стелла, а Вас?-Меня Сергей. Минута в минуту с абсолютно нероссийской точностью зазвонил телефон. Серж успел лишь куртку скинуть, выпить стакан воды из крана, поставить в стенной шкаф чемодан, да обследовать свои довольно приличные почти европейские аппартаменты. Тем же слегка искусственным, но завораживающим голосом Стелла спросила-Сереженька, а Вы любите молоденьких девочек или очень молоденьких? Она еще что-то говорила о сотрудничестве их гостиницы с очень солидной фирмой, занимающейся поставкой для гостиницы девочек. А он параллельно думал. В другое бы обычное время он бы отказался сразу и безоговорочно. Не привык к любви за деньги, мама учила, что противно это, да и рос он во времена другие. Но сейчас здесь ему почему-то захотелось и не столько женской ласки, он знал что такое обслуживание за деньги, ему захотелось выместить всю свою боль и злость и обиду на какой-нибудь вологжанке в сексе. За эти секунды колебаний он хотел решить извечный и нерешенный вопрос мести.-А за что я буду мстить какой-то бедной, на самом деле бедной в новой послесоветской действительности девушке? За то, что какая то там Надька или Маринка перепили? А что у трезвого на уме...За то, что он слишком чувствителен к словам? И сказала то всего жиды смешные. А сам он в порыве злости у себя в Ашдоде не называл некоторых соотечественников жидами. Правда не вслух. Но это неважно, чем он лучше их. Но потом они все смеялись. А что ты хотел, чтоб после слов жиды смешные люди плакали. Кроме того ты не слышал ни начала ни конца фразы. Да, но жиды есть жиды. Не евреи. Правда уже и Димка, закадычный его друг, сочно сказал перед этим-не евреи, а явреи, с ударением на я.
Он ответил тихо, спокойно, как будто и не маялся его разум последние секунды-Стеллочка, Вы прелесть. Вы можете зайти ко мне через пол часа? Я пока схожу в душ и побреюсь. Пауза на другом конце была очень короткой.-Конечно, Сереженька. Но тогда я попрошу Вас не полчаса, а час. Во-первых мне надо сдать смену, а во-вторых, ну Вы понимаете, мне тоже надо привести себя в порядок. Вы не очень устали? Вы меня подождете? И Стелла понимающе хихикнула в трубку.-Естественно!-ответил он-до встречи. Даже не поинтересовался сколько будет стоить ее услуга, все таки не простая девочка, а администратор. Да, на месть никаких денег не жалко. Может быть к лучшему, что придет она, а не одна из тех бедных, которых поставляет фирма.
Когда Серж проснулся утром, он не испытывал ничего, ни похмелья, потому что пил накануне одну только водку очень даже качественную, ни злобы или жажады мести, как будто растворилось все плохое, ушло от него, а может Стэллочка помогла? Про нее он помнил только, что обслуживала она по высшему разряду, словно это и было ее основной работой, а администраторшей в Славянской она работала просто так по совместительству. Сеанс продолжался недолго, минут тридцать-сорок не больше Каждое ее движение было рассчитано от того первого мгновения, когда она вынула из своей сумочки презерватив, и до последней минуты, когда она в ту же сумочку положила зеленые доллары.-Вес сумочки, наверное не изменился-почему то подумал Серж и ему стало смешно от этого.
Было около десяти утра, когда в номере зазвонил телефон.-Доброе утро, Сереженька-услышал он домашний и уютный голос Ксюши.-Как ты нашла меня?-Очень просто, с первого раза, причем. Вчера днем ты рассказывал мне про Славянскую, так я догадалась что ты там. Позвонила дежурной, ответила девушка с таким интересным именем Стэлла, и дала твой телефон.-Как все просто!-удивился вслух Серж, а про себя подумал-Если б она знала, чем они занимались с этой самой Стэллочкой несколько часов назад.-Сереженька, я хочу к тебе придти. Вернее я уже почти пришла, я у входа в гостиницу. Ксения постучалась в дверь, и не дожидаясь ответа, толкнула ее. Дверь оказалась не запертой с того момента, как Стелла ночью вышла от Сержа, и тогда, не успев остаться одной в коридоре, проверяла уже подлинность стодолларовой купюры в сумочке, терла между пальцами шершавый пиджак президента. А Ксения вошла в своей шубке, с мехом которой ворвался свежий морозный аромат зимней улицы, от которой Серж давно отвык. Он кинулся к ней, искал ее губ. Она ответила на его поцелуй, но довольно сдержанно. Отстранилась, став сразу, как бы чужой.-Сереженька, занеси пожалуйста сумку, она тяжелая-попросила Ксюша. Сергей затаскивал сумку в номер, и первая мысль, которая пронеслась-Неужели она бросила дом? Неужели она хочет поехать со мной? Но что я буду с ней делать?
-Сереженька, здесь все твои вещи, которые ты вчера оставил. Она вынимала вещь за вещью, туфли, брюки, свитер, электрическую бритву, и тоска сдавила его горло. Он молчал.-Вот и все, Сереженька. Ах, да, еще вот, бутылочку бальзама вологодского и пирожки тебе привезла, на дорожку, ты ушел вчера, так и не пробовал. Смотри, этот с луком-яйцами, этот с мясом, и еще вот с рыбкой-не знаю любишь ли ты с рыбкой? Он притянул ее к себе-Иди ко мне.-Не надо, Сереженька, я же все понимаю, не получится у нас ничего. Ты оттуда, издалека, а я часть Димки, часть Вологды, часть этой страны. Ну я пошла, миленький. Она обняла его, слезы лились по ее щекам. Ксения сама быстро оборвала поцелуи и обьятия, вырвалась и пошла к выходу.-Как же, Ксюшенька? Может свидимся еще...-бормотал Серж.-Думаю, что вряд ли, Сереженька. Будь счастлив, миленький...Помни иногда обо мне... Она почти выбежала, а он подошел в столу, вынул из бумажного промасляного пакета пухлый рыбный пирог. Надкусил его. В ушах звучал ее домашний голос, словно его, а не димкиной жены- этот с луком-яйцами, этот с мясом, и еще вот с рыбкой... Растерянный, Серж кинулся к окну. Вот она вышла, не оглядываясь, направилась к машине. И теперь уже слезы полились по его щекам, капая на Ксюшин пирог.