То, что жизнь напоминает шахматную партию, Гольдштейн старший усвоил с детства. Вот он дебют-начало начал. Фигуры расставлены, но ни одного хода не сделано. Часы не пущены. Девственная абсолютная гармония!
По одну сторону доски сидит смертное, но упорное существо. Одни его считаю царем природы, преобразователем мира, а другие-песчинкой, муравьем. Неважно. А напротив его нечто или некто. Необычный партнер! Этим то партия отличается от простых шахмат. Да, типичная еврейская игра, хоть и придумали ее индусы. Игра с господом богом, игра в которой ты по определению выиграть не можешь, а играть надо! Достойно и до конца.
Господь говорит-
Так как я изначально сильнее, играй белыми. Фору не дам, а вот право первого хода-пожалуйста.
Человек-
Займу ка я центр в самом дебюте. Буду давить на него. Погибать-так в атаке! И главное не ошибаться.
Господь с улыбкой-
Он прав. И я бы так играл на его месте.
Человек-
Знает теорию. Но тоже задумывается, как и я.
Господь-
Неплохой, грамотный игрок. Интересно, знаю, что выиграю, а волнуюсь как-то. И так миллиарды раз, как первый раз.
Человек-
Удивительно, знаю что выиграть невозможно, а борюсь, сопротивляюсь. Проиграть достойно! Да кому это надо?
Господь-
Уж к миттельшпилю дело движется.
Человек-
Как время летит стремительно! Почти половина жизни-партии. И вроде бы пока все так прекрасно! Позиция у меня великолепная!
Господь-
Я им завидую иногда. Он тоже увлекся игрой и ничего не замечает, ничего не чувствует, как под наркозом.
Человек-
Не ожидал что к миттельшпилю он будет уже без коня и пешки.
Господь-
Я им восхищаюсь! Вслух- Молодой человек, искреннее почтение. Давно уже не видел такой игры. Было пару индивидуумов в Европе, с десяток в Америке, но...
Арон никогда не играл так самозабвенно и в то же время с холодным расчетом. Он забыл с кем он играет и какова цена партии. Такого вдохновения у никогда уже не случится. Придут усталость. Разочарования. Ошибки.
А сейчас его белые фигуры царствовали в цетре доски. Оба слона словно ножами рассекали по диагонали разрозненные пешки черных. Сдвоенные ладьи тараном нацелились на ослабленный королевский фланг. Его же король надежно укрыт после рокировки за монолитной пешечной фалангой. Да впереди еще два коня прикрывают. Если бы у него был обычный соперник, он сказал бы, что положение черных безнадежно, и они должны сдаться. "А может он играет до мата?" И вдруг, словно откровение миттельшпиля! "Как же так! Почему я должен проиграть?". "При всем том я буду бороться с ним до конца-решил Арон. "Все как все, а я это я!"
Большинство роковых ошибок смертный делает между миттельшпилем и эндшпилем. Усталость наверное сказывается. Или так заранее задумано, предопределено. По времени Арона прошло 40 лет. Роковая со времен Моисея цифра. Конец миттельшпиля. На часах его соперника прошло только полтора часа игры. С удивлением сравнив часы белых и часы черных, Арона охватил панический леденящий страх. Он понял- не усталость, а страх предрешает поражение. Страх конца. Страх эндшпиля. В тот момент, когда он подумал о часах "40 лет ...и полтора часа", Арон зевнул ...пешку.
Человек-
Не начало ли конца?
Господь-
Вот так тривиально у них уходит вдохновение
Человек-
Неужели...
Арон перевел ферзя на королевский фланг, усилив давление ладей на пешку g. Ответ черных с его точки зрения был слабый. Они защитились. Логично, но примитивно. К тому же без коня и в плохой позиции. Кстати, Арон не торопился. Он снова и снова оглядел все фигуры. Ему не очень нравился слон черных. Если они пойдут на размен, ему придется побить слона пешкой, сдвоить ее и раскрыть вертикаль. Тогда ее смогут занять ладьи или ферзь. И он убрал коня из под боя.
Оба соперника играли не торопясь. Шла позиционная игра. И неумолимо текло время. С разной скоростью для белых и черных. S"est la vie* (се ля ви).
Арон думал о великих гроссмейстерах, про которых немало слышал, читал. Классик Филидор, король позиций Стейниц, божественный Капабланка, гигант мысли Ботвинник, странный гений Фишер... "Где они? Там же, где и остальные. В прахе." Вдруг он отвлекся от шахматных корифеев. "Да ведь они играли в другую игру, чем я сейчас. И соперниками у них были им подобные. А я играю с Ним, у кого полтора часа равны моим сорока годам...".
Так они отложили партию с позиционным и материальным перевесом белых.