Аннотация: У НАС У КАЖДОГО БЫЛ ИЛИ ЕСТЬ СВОЙ РАМАТ-ИЛЬЯХУ (ЭТО "ЧЕРНЫЙ" КВАРТАЛ РИШОН-ЛЕ-ЦИОНА, ИЗРАИЛЬ)
Черная кожа
Проснувшись утром, он хотел снять с себя кожу. Ему приснилось, что молнии находятся под волосами и на спине. Надо только расстегнуть их и вылезти, как змея, из своей старой оболочки. Открыв глаза, он увидел свою обычную кофейно-коричневую молодую кожу, усмехнулся, потянулся в постели, вскочил на ноги.
Натан привычно умывался, брился, вспомнил вдруг "Сегодня одиннадцать лет он здесь в Рамат Ильяху, в Эрец Исраэль". Это последнее слово придало ему равновесие, заряд на новый день. Натан возложил кипу на свои жесткие, как проволока волосы. Прицепил к поясу кобуру с пистолетом. Со дня демобилизации из армии он работал в охране. Последние пол года охранял детский сад. В шесть тридцать, как обычно, Натан вышел из дома. Рамат Ильяху уже пробудился. Муниципальные машины с грохотом опрокидывали мусорные баки. Маленькие магазинчики-маколеты были открыты. Население, по преимуществу чернокожее, выходило на улицы. Женщины в годах шли по-африкански замотанные в платки, в длинные хламиды, на шее у большинства висели старинные серебрянные талеры с изображением Марии Тересии на одной стороне и двухглавым орлом на другой. Почти у всех были татуировки на лицах, на шеях, на лбах.
Иногда Натан спорил сам с собой. Кем он себя чувствовал больше евреем, израильтянином, эфиопом. Когда он только приехал, ощущал себя евреем. И готовился стать израильтянином. Стопроцентным израильтянином. Беглому ивриту и сленгу он научился в армии. Но этого ему показалось мало. После армии решил взять курс у логопеда, чтобы говорить без акцента. Но и тут Натан пошел дальше, он читал стихи Бялика и Альтермана, прозу Агнона и Гроссмана.
Он знал всех современных израильских знаменитостей, телеведущих , певцов, спортсменов. Он ходил на фильмы, в театрах сидел один темнокожий в зале, потом уже познакомился с Иланой. Тогда их прекрасная пара возбуждала любопытство в опере или камерном театре Тель-Авива.
Он не был религиозным фанатом, но соблюдал субботу и в конце недели посещал синагогу.
Раз Натан решил побывать в таком месте, как паб. В тельавивском порту их немало на любой вкус. Школьный учитель физкультуры аргентинец Сархио взял шефство над Натаном. Он жил в стране почти двадцать лет, и на правах старожила направлял парня. Серхио порекомендовал паб "Глобус". Паб без наркотиков, с хорошим выбором пива, спокойный солидный паб. Часов в одинадцать вечера Натан подошел к пабу. Настроение у него было великолепное. Он напевал модную израильскую песенку Даны интернешнал. Когда перед ним оказались два дюжих охранника, Натан поднял руку, приветствуя своих коллег. Хотел пожелать им спокойного вечера, как вдруг почувствовал, что оба парня держат его железной профессиональной хваткой, и один из них, кипя ненавистью, шипел:
"Эфиопская вонючка, чтоб я тебя здесь больше никогда не видел". Натан запомнил это лицо на всю жизнь.
Илана
И тот день запомнил Натан. Кончался рабочий день, мама выводила девочку из сада. Девчушка плакала, заливалась, никак не могла успокоиться. Ворота уже нужно закрывать, а девочка забилась в угол двора, не поддаваясь на уговоры мамы.
Натан подошел к ним.
"Что-то случилось, госпожа?" спросил он.
Миловидная мама лет тридцати в джинсах, белой блузке и темных очках тщетно успокаивала дочку.
"Я сегодня задержалась на пол часа в больнице, и пришла за ней чуть позже. А она обиделась- все время меня последнюю забираешь. Не любишь меня. Вот какой концерт".
"Илана", -они сказали это обе одновременно, и обе засмеялись.
"Лея,- сказал Натан совершенно серьезно, обращаясь к девочке, как к равной, - мама Илана работает в больнице, людей спасает, а ты плачешь. Ты гордиться должна такой мамой".
"Сейчас я покажу тебе как закрывают ворота сада".
Лея дала маме руку, и они обе стали смотреть на Натана.
Лея что-то шептала на ухо Илане, Натан не слышал, но он ощущал какое-то внутреннее волнение, даже дверь сразу не поддалась.
"А пусть он пойдет с нами"- вдруг попросила Лея.
Илана и Натан переглянулись, Илана чуть заметно улыбнулась уголками рта и кивнула головой.
Илана чувствовала некоторое неудобство, надо было пройти с незнакомым мужчиной по Рамат Ильяху. В квартале все знали друг друга, машины были не у многих, большинство ходило по старинке пешком. Когда подошли к ее дому неудобство Иланы усилилось, а женщины, сидящие на лавке у подьезда, словно по команде повернули головы в их сторону. На виду у женщин они прощались довольно скованно.
Илана благодарила, подала Натану руку. Единственный намек, который дала: "Ну увидимся еще в детском саду" .
"Да, конечно увидимся", -бормотал Натан. Только Лея не чувствовала стеснения:
"А пусть он зайдет к нам".
"Нет, нет, -поспешил отказаться Натан, - в следующий раз. Будь умницей. Не плачь и слушайся маму". Так они расстались.
Их знакомство продолжилось через день. И уже теперь они ходили, взявшись за руку и без Леи, а с Леей осталась бабушка, мама Иланы. Немного смешанных черно-белых пар гуляет по городу. А такой совершенной пары совсем нет. Оба высокие, стройные. Да и счастье делало их еще красивее. Женщины у подъезда попривыкли, хотя еще и шептались:
"Ну наконец-то она не одна. Какого красавца нашла!"
"О чем вы говорите, милая. Не могла своего найти. С черномазым пошла. Дура набитая".
"Оставьте. Черный, белый, какая разница, здесь все мы евреи".
Серхио одобрил выбор Натана.
"Натанчик, я горжусь тобой. Хоть одну смешанную пару в Рамат Ильяху вижу. Знаешь, так должно быть, все вместе. Я в свое время тоже эфиопочку хотел, да видно не судьба была, со своей Алисией поженились. Но я за тебя рад, рад. Жду свадьбы...".
Когда Илана и Натан заходили в оперу, многие оборачивались. Он был в черных наглаженных брюках, лаковых классических туфлях, в белой рубашке с длинным рукавом. Она в розовом платье, на высоких каблуках, порхающая словно бабочка.
Вонючка
На воскресенье (иом ришон) было назначено собрание охранников. Обычное собрание, которое представители охранной фирмы делали раз в три месяца. Накануне Натан провел чудесный шабат с Иланой, он искрился от любви. Охранники рассаживались в зале.
Словно электрический шок парализовал Натана. Он увидел своего врага, которого тогда прозвал "вонючка". Вонючка сел далеко, ряда через четыре, вряд ли он заметил Натана. Кроме того, Натан знал, что у белых память на черные лица слабая, намного слабее, чем память черных на белые лица. Прошло около получаса собрания, предстояла реорганизация. Натана перебрасывали охранять другой объект - школу. Охранники должны были работать там в парах. Начальство уже составило списки пар. Натан вышел в туалет, а когда вернулся, то его коллеги уже не сидели, а все сгрудились около представителя фирмы.
"С кем я?" -спросил Натан.
"С Шимоном Туржеманом".
"Шимон- хорошее имя. Шимон Перес например." Натан любил Переса. "Качественный политик и бескорыстный. Сейчас все они продажные. А Перес нет".
От размышлений его отвлек голос ведущего собрание.
"Сейчас я зачитаю список пар. Вы познакомитесь и с завтрашнего дня начинаете работу в новых местах. Через две недели стрельбы."
Пары вставали и выходили в коридор. "Натан Кабеда-Шимон Турджеман".
Натан увидел, как встал с места вонючка и пошел в коридор.
После собрания Натан долго не мог прийти в себя. Метался, раз за разом прорабатывал сценарии мести. Наконец, позвонил вначале Серхио, потом Илане. И рассказал им все с подробностями.
Серхио сказал: "Пусть этой ночью не спит он. А ты мой друг будь выше всего этого. Когда- нибудь придет время его проучить. Спи спокойно. Хороших тебе снов".
Илана успокаивала Натана, а в конце заключила: "Милый мой. Не мужское дело месть. А ты у меня настоящий мужчина. Я придумаю для вонючки казнь. Дай время. А завтра иди и спокойно работай. Даже вида не подавай, что ты его знаешь, целую тебя, мой сладкий".
Стрельбы
За первые две недели работы кроме здравствуй и до свидания они перекинулись всего несколькими словами. Причем, Натан молчал. Молчанием он выказывал презрение к вонючке. Вонючка как-то спросил его: "Ты где живешь, парень?".
"Рамат Ильяху", - буркнул Натан.
"Да, неразговорчив ты и суров" - сказал вонючка. По этому ответу Натан заключил, что вонючка не узнал его, и разумеется не вспомнил об эпизоде в пабе.
Стрельбы у охранников проводились регулярно. В последний год Натан выбивал или сорок девять или пятьдесят из пятидесяти. Раздали пистолеты, наушники. Расставили мишени. Натан вдруг увидел впереди себя спину вонючки. И свой пистолет направленный в том же направлении.
Он поспешно отошел в сторону. "Что за глупости, дорогой, -заговорил он с собой, -хотя в Торе сказано око за око зуб за зуб, но какое это имеет отношение к нему Натану, к сегодняшнему дню, к стрельбам, к вонючке, наконец. Никакого". Натан постарался забыть эту картину, загнать ее поглубже -свой пистолет, направленный в сторону спины вонючки.
Через час стрельбы закончились. На этот раз Натан выбил сорок девять из пятидесяти. Вонючка -пятьдесят из пятидесяти.
Подходил к концу учебный год. Стоял жаркий изнуряющий июнь. Они сидели в одной будке при входе в школу. Вонючка проводил все дни напротив компьютера, к нему подключались камеры наружного наблюдения. Он включал интернет, и каждые несколько минут заглядывал в камеры, так полагалось по инструкции. А Натан сидел напротив раскрытой двери, читал книгу. Прочтет пол страницы и в дверь посмотрит. В будке был вентилятор, который гонял горячий средиземноморский майский воздух. Но лучше вентилятор, чем ничего.
Натан заглянул на часы, оставалось минут шесть-семь до звонка. Вонючка уставился в компьютер. "Парень, иди ка сюда, посмотри тебе не кажется, что этой машины здесь не было?" -спросил он.
" Ну наверное родители за детьми подъезжают, -сказал Натан , -я выйду взгляну на нее".
Не успел он выйти на улицу, как услышал истошный крик вонючки: "Парень, берегись, там два типа...". Раздался выстрел. Натан почувствовал, что пуля врезалась рядом в дерево. Вонючка выскочил за ним: "Это террористы! Возможно в машине взрывчатка!". Натан выстрелил в одного и кажется ранил его. Вдруг он увидел, что сбоку и чуть сзади вонючки показалась фигура с автоматом. "Калашников" -мелькнуло в голове. Натан прыгнул на вонючку, повалил на землю. Очередь обожгла его. Больше он не помнил ничего. Вонючка, лежа под Натаном, прицелился и нажал курок. Тот с автоматом упал. На выстрелы выскочили люди, учителя школы, ученики, так и не дождавшись звонка. Рядом с входом лежали три тела, два террориста и истекающий кровью Натан. Вонючка уже вызвал амбуланс. Подъехали одновременно три машины. Окружили место. Убрали детей.
Шимон Турджеман, которого Натан про себя называл "вонючка", выходил из больницы. Горло его сжалось, когда он увидел своего спасителя, подключенного к мониторам. И оно до сих пор не разжималось, хотя врачи назвали положение Натана тяжелым, но стабильным.