Аннотация: Это быль, в которой почти все правда. Почти...
Вайцман
Он ворвался в комнату, как ураган. Спереди и сзади него были охранники, и вплотную свита газетчиков, помощников, городской начальник. Президент был в темносинем костюме и белой рубашке, в полосатом голубом с синим галстуке. Мужчина высокий, яркий, харизматичный, с седыми, бобриком волосами и короткими, словно щеточки, усиками. Он всем подал руку, мягкую большую ладонь, по этикету вначале женщинам, потом мужчинам, представился каждому по имени - "Эзер". Вдруг неожиданно сел на стол нашего директора. Свита стояла полукругом вокруг него, и мы рядом, во главе с нашим боссом. Мы стояли в ряд, все в белых халатах. Президент повернулся лицом к нам и спиной к свите. "Здравствуйте, как дела, все в порядке?" - пророкотал он.
Мы замерли, мы недавно приехали в страну и почти не знали языка. Только босс жил уже здесь лет десять. И он вступил в разговор.
"Нет, господин президент, не все в порядке".
"Что это значит?" - Вайцман кажется не ожидал такого ответа.
"Это значит, что доктора уже три месяца не получают зарплату", - и босс кивнул на меня и на мою коллегу по имени Софи.
"Почему?" - голос Вайцмана мгновенно стал металлическим.
"Одно из правительственных учреждений не переводит нам денег".
Выйцман движением головы подозвал помощника: "Пишите, разобраться и следить за исполнением. Стыд!". Он вскочил со стола, и вся свита последовала за ним, к ней присоединился наш босс, мы же остались обсуждать встречу с президентом. Самое интересное, что я услышал, это фразу нашей секретарши Смадар, мы ее звали глупышка Смадар. Ее приняли в фирму за знание языков, с американцами она говорили на равных, и даже с нью-йоркским акцкнтом, хотя в Нью-Йорке ни разу не была. Зато у нее был природный талант подражания и молодость. Так Смадар сказала просто: "Красавец мужчина, каждой бы такого мужа или любовника".
После обеда босс позвал меня. Я его любил. Это был один из редких начальников в моей жизни, которого я просто любил. Он протянул мне клочок газеты с не очень ясными цифрами. Написано было карандашом.
"Как всегда в нужный момент ручка не писала", - улыбнулся он.
"Что это?"
"Телефон президента Вайцмана. Теперь каждый день будешь начинать со звонка ему".
"Извиняюсь, но я не смогу. Я не знаю достаточно язык, чтоб общаться с президентом".
"Сможешь, сможешь. Сейчас я отпущу тебя домой пораньше. Поучишь язык. Завтра с утра звонишь. Потом докладываешь мне. В конце концов, ты себе и Софи "выбиваешь" зарплату. Президент хороший человек. Он поймет твои проблемы".
Я ехал домой на двух автобусах с пересадкой. Время тянулось мучительно долго. Я начал волноваться сильнее, нежели перед экзаменом. В голове крутились фразы, что я скажу, и что он ответит. И пойму ли я? В этом была самая большая проблема, не понять. Как я этого боялся!
Невозможно описать словами того возбуждения, которое овладело мной уже дома. Я вытащил все учебники и словари на стол. Я пытался составлять и записывать фразы. С каждой минутой казалось, что я понимаю все меньше и меньше. С каждой минутой время уходило. Жена решила, что трогать меня бесполезно, перестала довать советы. Ночью почти не спал. А утром ехал на работу в полусне, руки ледяные. Я пришел в фирму первым, зашел в маленькую комнату, в которой никто не сидел, там стояли только компьютер и телефон. Комнату называли "компьютерной". Утро было раннее, звонить президенту в этот час бессмысленно. Я несколько раз выходил из компьютерной и снова возвращался. При других сотрудниках старался принять беззаботный вид, наконец... наконец девять часов утра. Я набрал номер президента. Чувствовал, как ударяется о грудную клетку сердце. Ответил приятный женский голос:
"Приемная президента. Рахэль слушает. Чем могу помочь?"
Я на своем варварском языке и с таким же варварским акцентом представился и попросил президента.
"Президент с дружеским визитом в Турции. Какой у вас вопрос?"
Так началась история моих ежедневных звонков в канцелярию президента. Рахэль узнавала меня по голосу. Уже не приходилась ей представляться. Она отвечала сразу: "Доброе утро, доктор. Президент еще не вернулся из Турции. Доброе утро, доктор, президент с визитом в Марокко. Ваше дело под контролем. Милый доктор, президент на совещании. Я помню, что у вас проблема, мы работаем над этим". Наши короткие беседы продолжались больше месяца. Я уже не волновался, как в первый раз, и иногда спрашивал Рахэль, как она себя чувствует. Или даже шутил, например: "Президент в Сирии? Он в Иране?" Она смеялась, отвечала: "Да, с билетом в одну сторону".
Босс выдал нам с Софи зарплаты за два месяца, я по-большому счету забыл, зачем я каждый день звоню президенту. Просто ритуал, но Рахэль и я продолжали общаться уже несколько недель. Как-то утром босс позвал меня.
"Сегодня ты можешь не звонить, нам перевели наконец деньги".
Я смог только ответить: "Здорово. Спасибо".
"Спасибо тебе, ты выбил деньги у президента".
Мы оба улыбнулись, и каждый из нас пошел работать.
В записной книжке я записал: "Перезвонить президенту и поблагодарить за все". В то время работа захлестывала нас, некоторые эксперименты не получались, напряжение в фирме росло. Я не перезвонил ни на этой неделе, ни на другой. Как-то перелистывал книжку, проверял выполненное. Обратил внимание, что так и не поблагодарил президента. Хотел это сделать сейчас, но в ту секунду меня вызвали в лабораторию. А дальше история стала забываться, подергиваться патиной времени. И я забыл про нее окончательно. Прошло лет десять, не меньше. Читаю в одной из газет "... в те годы министр, ультрарелигиозный человек, не перевел десятки миллионов шэкелей на зарплаты вновь приехавших ученых, а издал несколько тонн листовок религиозного содержания, которые позже обнаружили на складах министерства. По этому делу возбуждено следствие. Защита утверждает, что за давностью лет дело не может быть возбуждено...".
Во мне вновь всколыхнулась та история с моими звонками президенту. На дворе уже стояла эра полной китаизации и целлюлярных телефонов, куда постепенно переместилась жизнь людей - в "Фэйсбук", в "Инстеграм", в "Твиттер", в "Гугл". В памяти телефона оказался заветный номер. Я набрал его. Ответила женщина.
"Рахэль!", - воскликнул я.
"Мой господин, это Двора, секретарь президента, чем могу помочь?"
"Можно поговорить с президентом Вайцманом? Я....".
Она не дала мне договорить.
"Мой господин, Эзер Вайцман скончался в прошлом месяце. У нас новый...".
Теперь я не дал ей договорить. Я просто отключил телефон.