Доктор Аарони любил этот утренний час тишины. Он наблюдал со своего балкона за октябрьскими облаками, медленно наплывавшими с моря на Тель-Авив. Облака, похожие на одеяла, принимали формы то крокодильей пасти, то собаки, то мышиных ушей.
Доктор пил свой утренний зеленый чай и поглядывал на часы. До начала работы оставалось немало времени. Аарони любил встать пораньше, насладиться утренней тишиной. В эти минуты он настраивал себя на позитив, называл это "накачкой энергии".
Наконец, он допил чай, положил в рот последний кусочек ванильной халвы. Надел рубашку, полуспортивные брюки и спустился вниз к машине. Его движения были заучены, а мысли перелетали с утренних новостей на детей, которые то радовали, то огорчали, и конечно же на больных, которых он тоже считал своими детьми. Вспомнил, что одному из них с упорными головными болями он должен назначить компьютерную томографию, а другому не успел накануне сделать анализы. Сейчас он этим займется. У него еще будет несколько минут до приема. Ах да, еще позвонить в институт "Мор". Так начинались почти все его рабочие дни уже многие годы. И также, как всегда еще в коридоре на него "налетели" больные с их обычными просьбами. Доктор Аарони привык не раздражаться по таким мелочам, тем более утром он был свеж и полон положительной энергии.
Его прием сегодня недлинный, всего пять часов, он не успел оглянуться, а уже почти два часа пробежали. Иногда его отвлекали телефоны. Звонили из приемной, звонили сестры. Вот и этот телефон надсадно тренькал уже несколько минут. Он не мог ответить, слушал больного, потом обьяснял ему лечение. Тот переспрашивал доктора вновь и вновь. Наконец, Аарони не выдержал нудности телефона, ответил. Это была сестра. Просила его подойти в сестринскую комнату.
"Если можно, сейчас побыстрее".
"Да, да, иду уже". Доктор взял стетоскоп, закрыл дверь кабинета на ключ и направился по коридору в "сестринскую".
2
Нурит была опытной сестрой. Она и Аарони работали вместе несколько лет. Женщина открытая, приятная. Они общались с Аарони в редкие свободные минуты, когда пили чай-кофе, иногда когда вместе занимались больным. Пока Аарони шел, думал, что неплохо и сейчас на пару минут отвлечься от нескончаемого потока пациентов, чуть восстановить силы, да и с Нурит поговорить.
В ее маленькой "сестринской" сидел в инвалидной коляске пациент. Аарони не знал его, но несколько раз видел в поликлиние. Надо сказать взгляд больного был тяжелым изподлобья, но у многих после инсультов это развивается, вместе со злобой и агрессивностью. Аарони всегда ставил себя на место больного. Попробуй быть неагрессивным, если у тебя невнятная речь, как врачи говорят дизартрия, и окружающие тебя плохо понимают.
"Доктор, - докладывала Нурит, - у него рана на бедре, и я одна не справлюсь посмотреть ее, он просит какую-то мазь, я еле разобрала, кажется, поликутан. А я ему обьясняю, что вначале мы должны увидеть рану, а потом решить о лечении. Вы не согласны, доктор? Да и его помощник куда-то вышел, может покурить".
"Нуритуш, все правильно. Дай мне перчатки".
"Ой, доктор, вам надо большие, а у меня только маленькие. Возьмите в соседней комнате в шкафу".
Аарони вышел во вторую сестринскую, сейчас она пустовала. Взял пару подходящих перчаток. Натянул одну. Занялся второй...и вдруг. Крик. Это был не просто крик. Это был звериный душераздирающий крик. Не успев натянуть вторую перчатку, метнулся в сестринскую Нурит. Он не помнил эти секунды, даже доли секунды. Нурит была в пламени, как живой факел. Она закрывала лицо руками, а ее одежда и тело пылали. Аарони сорвал с крючка белый халат, кинул его в раковину и рванул кран. Вода хлестанула во все стороны. С мокрым халатом он кинулся на Нурит, обхватил ее, пытаясь перебороть огонь. Под халатом билась горящая Нурит. В это мгновение Аарони ощутил жгущую режущую боль в ступне. Опустил взгляд и увидел, что стоит в горящей луже. Попытался сдвинуться вместе с Нурит... и тут, больше не помнил ничего.
Когда доктор вышел за перчатками, Нурит достала из тумбочки перевязочный материал, вынула несколько тюбиков мазей. Она знала характер доктора, мягкий и покладистый, хотя в некоторых ситуациях он бывал невероятно упрям. Она любила поговорить с ним про жизнь, но времени у обоих на работе не оставалось. Сейчас она собиралась улучить момент поговорить с ним. В какое то мгновние она почувствовала огонь, ее сестринская форменная курточка и джинсы загорелись. Она не поняла, что произошло, дико закричала и инстинктивно заметалась по комнате.
3
Аарони очнулся лежа на кровати. Это была необычная кровать. Никелированные перильца с боков превращали кровать в люльку. Руки доктора мягкими бинтами были привязаны к кровати, он мог шевелить ими, но не мог почти ничего делать. Он повернул голову и увидел зеленовато-голубоватую занавесь, такая же была и с другой стороны. Большая часть тела доктора находилась под простыней. Там внизу в ногах была боль. Такая боль вдруг навалилась сейчас, что он стиснул зубы и тихо застонал.
Когда он пробудился следующий раз, то руки его были уже свободны от пут. Голова работала лучше. Аарони понял, что он в палате интенсивной терапии. Он рассматривал детали, в вену вливалась жидкость, над головой попискивал монитор. Кто-то переговаривался за занавеской. Он разобрал слова: "Фибрилляция... шок... есть синус... амиодарон...".
Кто-то заглянул к нему. Ах да, это доктор. "Привет, коллега, как самочувствие?" - спросил он Аарони.
"Да вот в себя прихожу".
"Есть боли?"
"Сейчас нет".
"Здорово. А вы помните, что произошло?"
"По большому счету да. Но детали смутно. Где Нурит?"
"Нурит. Нурит здесь же в нашем отделении".
Горячая волна отрывочных воспоминаний прошла по Аарони. Она горела, а он накрывал ее чем-то...
"Что с вами, доктор?" - спросил его врач.
"А, да, я кое-что вспомнил...".
"Что именно?"
"Она горела, а я пытался совладать с пламенем... Как она?"
"Если говорить напрямую, плохо. Под наркозом и на искусственной вентиляции. Состояние критическое".
"Она должна жить! Доктор...".
"Доктор Фукс. Вы же понимаете. Ожоги легких, она дышала горящими парами".
"Что это было? Эфир, кислород?"
"Давайте не будем сегодня об этом. Кстати, приходил следователь и просил встречи с вами. Я не разрешил, зная в каком вы состоянии. Скажите, вы завтра сможете с ним поговорить?"
"Конечно, я чувствую намного лучше".
"Я ему позвоню. А вы видели свои ноги?"
"Да, сестра снимала повязки и я посмотрел".
"Не испугались?"
"Я не из пугливых, доктор Фукс".
"Об этом я уже наслышан, доктор Аарони. В этой истории с Нурит вы вели себя, как герой".
Вечером дежурный врач зашел к Аарони.
"Как дела, как себя чувствуете?"
Аарони ответил вопросом на вопрос: "Скажите лучше как дела у Нурит?"
Дежурный врач опустил голову.
"Час назад умерла...".
"Чтооо!" - не сдержался Аарони, и глаза его наполнились слезами.
"Коллега, я не мог от вас скрыть... держитесь".
Самое тяжелое началось ночью. Он не мог успокоиться ни на минуту. Ему приносили успокаивающие, но они только дурманили голову, не давая облегчения. Мысль, которая грызла его: "Я не спас Нурит. А мог спасти. Я виноват в ее смерти". С чувством вины знакомы все врачи, но сегодня оно захлеснуло Аарони. Никакие доводы разума не помогали. Он забылся лишь под утро.
4
С утра у Аарони сидела семья, жена и сын. Потом подошла дочь. Потом они сменились. Доктор спал после трех доз снотворных. К обеду он проснулся, поел, лежал в ожидании следователя. Следователь пришел почти вовремя. Черный такой сухощавый мужчина. Представился: "Рон Леви". Вынул ноутбук. Он попросил Аарони подробно рассказать о событиях того дня.
"Если вы устанете, доктор, или почувствуете себя нехорошо, скажите, мы сразу прекратим", - сказал Леви. Он сел рядом с кроватью лицом к Аарони и начал записывать их беседу, скорее это был монолог, рассказ доктора, только пару раз следователь вмешался, переспрашивал, задавал вопросы.
Аарони не выдержал напряжения: "Скажите все-таки что это было. Эфир, кислород... Ведется расследование? Есть результаты? Я должен видеть семью Нурит и покаятся...".
"Доктор, успокойтесь пожалуйста. Результаты я вам скоро покажу. И каятся вам не в чем, вы вели себя как герой".
Они довели беседу до конца.
"Спасибо доктор. А теперь я вам покажу кое-что. Вот вам мой компьютер. Смотрите".
Аарони взял в постель ноутбук следователя, начал смотреть видео.
"Что это?"
"Это запись камеры наблюдения вашей поликлиники. Вы знаете, что камеры есть только в коридорах, в кабинетах врачей и сестер законом запрещено снимать. Но дверь в кабинет Нурит, к счастью, была открыта. А камера расположена недалеко, поэтому все, или почти все, что произошло, вы увидете сейчас".
Волнение доктора достигло предела. У него даже руки задрожали. Леви подвинулся к нему, положил руку на предплечье доктора. "Успокойтесь, смотрите вот вы вышли из своего кабинета и направились к Нурит".
"Да, да, я вижу".
"Вот вы направились за перчатками... А это. Это самое главное...".
"Что? Очень плохо видно".
"Я попробую улучшить резолюцию. Смотрите. Как вы вышли из комнаты Нурит и занялись перчатками, прошло секунд сорок. В это время больной, сидящий в инвалидном кресле, достает пластиковую бутылку. Вы видите?"
"Да, да!"
"Вот он отвинтил крышечку и плеснул из бутылки в Нурит. В ту же секунду он зажег спичку, точнее вместе две спички, и бросил их. В бутылке была не вода, а бензин...".
После паузы доктор сказал: "Знаете, часть деталей тех минут стерлись с моей памяти, но сейчас после фильма я вспоминаю запах бензина. Я тогда не понимал откуда он, откуда в поликлинике бензин".
"Вы смотрели последние дни телевизор, доктор?"
"Нет, а что? Я же в реанимации, да и в себя пришел только дня два назад".
"Тогда вам будем интересно это". Следователь вынул несколько газет -"Маарив", "Едиот ахранот", "Гаарец"*. Аарони почти сразу наткнулся на заголовок "Трагедия в поликлинике".
"... врач Шломо Аарони, рискуя собственной жизнью, пытался спасти медсестру. К сожалению, медсестра Нурит Бен Басат скончалась в больнице от глубоких и обширных ожогов, все усилия врачей не увенчались успехом. Доктор Аарони госпитализирован в то же отделение. Его состояние средней тяжести, стабильное. Семья Нурит выражает благодарность доктору за его геройское поведение...".
Аарони откинулся на подушку. Он тяжело дышал, пот струился по его вискам. Следователь Леви кинулся к нему: "Вы в порядке доктор? Позвать кого-нибудь?"
"Нет, нет, не надо... просто я все это вспомнил... не надо... сейчас пройдет".
5
Около трех месяцев спустя, чуть прихрамывая и опираясь на палочку, доктор Аарони, шел на свой первый прием. Он вернулся на работу. Вид поликлиники вновь всколыхнул в нем события того дня. Он подавил воспоминания, прошел в свой кабинет. Через несколько минут его ждал уже первый пациент. Им был постоянный больной Хаим. Хаим сел напротив доктора.
"Как дела?" - спросил бодрым тоном Аарони.
Хаим молчал.
"Что случилось, Хаим?"
"Доктор, почти всю жизнь я думал, что мы богоизбранный народ. Оказывается мы не лучше остальных. Такие же жестокие, агрессивные звери".
"Хаим, - ответил после короткой паузы Аарони, - животные почти никогда не убивают просто так, они поедают других из-за голода или защищают свою жизнь или жизнь своих детей. Мы же... мы намного хуже животных...".
• "Маарив", "Едиот ахронот", "Гаарец" - центральные израильские газеты