Камбург Роман Аронович
Ривьера

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Камбург Роман Аронович (moskovsky2003@yahoo.com)
  • Размещен: 07/03/2022, изменен: 07/03/2022. 30k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    РИВЬЕРА 1 Моя любовница Мири была замужем. Во все времена, по крайней мере, исторические, измена считалась большим грехом. "Не возжелай жену ближнего своего", так гласили ветхие и новые заветы. Изменяющих жен забрасывали камнями. И после нескольких месяцев нашей тайной, поэтому еще более интригующей связи, я часто задумывался об этом. Вначале я приводил самому себе доводы разума. Каждый из нас не нашел гармонии со счастьем в браке. Каждый из нас из-за детей, из-за сложившегося за многие годы быта, из-за карьеры не хотел разрушать семью. Но, когда скука, застой, а иногда страдания, превзошли некую невидимую черту, мы оба, независимо друг от друга, начали высматривать один другого в толпе знакомых и незнакомых. Мири начала искать активно, когда она узнала, что муж изменяет ей. Нужны были только обстоятельства. И они случились на одной из служебных вечеринок, как их модно называют, корпоративы. Я служил тогда, и весьма успешно, в министерстве туризма, продвигался в карьере, наконец, стал особой особо приближенной к министру. У нас появились неформальные отношения, мы звали друг друга по имени, его Цахи, меня Джеки, иногда мы рассказывали друг другу про проблемы в семье. "Заведи любовницу", - по-мужски советовал он мне. "А ты?", - вопрошал я. "Мне сложнее, у нас все министры на виду, фигура общественная, сразу же набросятся, как гиены на падаль. Если уж президентам и главам правительств от них спасу нет". Итак, на той вечеринке было весело. Цахи не пришел, зато пришли большинство замов, референтов, помощников, секретарей. Разрешалось приходить с женами и мужьями, и даже приводить друзей. На этот раз жен и мужей почти не было. К залу примыкал дворик с травой и дорожками, здесь располагался бар и буфет. Вечерняя августовская влажность уже опустилась над всеми прибрежными городами. Я подошел к бару и попросил себе виски-скотч. У бара стояли несколько человек со знакомыми по министерству лицами. Но одно женское лицо было мне не знакомо. Пара товарищей, стоявшая между нами, отошла, так что я смог ее разглядеть и "положить глаз" на ее статную фигурку в узких брючках и блузке, туфельки на тонком высоком каблучке, вьющиеся черные волосы до плеч, блестевшие от специального геля. Она заказала какой-то мудреный многоцветный, словно радуга, коктейль со льдом и вишенкой внутри. "А как называется эта штука?", - я кивнул на коктейль.Она повернулась ко мне, но не успела раскрыть рот, за нее ответил бармен: "Ривьера. Хотите попробовать?"Она и я с улыбкой смотрели друг на друга. Элегантным движением она взяла с бара желтую пластиковую соломинку, протянула мне: "Попробуйте". Я был поражен ее открытостью, ответил: "Спасибо. Но я начну с виски. А в конце не откажусь попробовать". Мы отошли от бара. "Здесь такой яркий свет, у меня может разыграться мигрень, давайте отойдем чуть в тень".На самом деле свет был не яркий, над двориком между пальмами висели гирлянды разноцветных мигающих лампочек. Уже не первый человек говорил мне, что мигающий свет бывает триггером для мигрени, и даже для эпилепсии. Мы чуть отошли в сторону. Продолжали говорить о каких-то глупостях. Я при этом изучал ее. На вид лет сорок пять, я редко ошибался в возрасте. Она была смешливой, ее улыбка и смех нравились мне, во время улыбки появлялись ямочки на чуть припухлых щечках. Выразительные с блеском глаза смотрели на меня прямо, я ощутил в них некий вызов, даже нет, призыв. Я допил виски, а она большую часть коктейля. "Ну, вы обещали попробовать", - она протянула мне ту желтую соломинку. Я оказался совсем рядом с ней, ощущая легкий фруктовый аромат духов. Она держала бокал пока я сделал глоток. Чтобы подчеркнуть возникшую спонтанно некую нашу близость, я положил ладонь на ее предплечье. "А вот это не надо, я женщина замужняя... и", - она замешкалась, отстранила руку. Я хотел спросить, как ее зовут, но в эту же секунду ее окликнула наша секретарша: "Мири, иди к нам". "Сейчас я узнал, что вас зовут Мири. Очень приятно, меня Джеки". "И мне очень приятно, я пойду к Орли, она меня пригласила сюда", - Мири улыбнулась своей улыбкой с ямочками. Так мы познакомились, а в конце вечеринки перед прощанием, она протянула мне клочок салфетки с адресом электронной почты: "Если захотите, сможете мне написать сюда. Я обязательно отвечу".2 И она ответила через пять минут, как я назавтра же отправил с работы ей сообщение:"Шалом Мири, я пишу со своего рабочего адреса"."Шалом Джеки, по понятной причине я тебе тоже дала рабочий адрес"."Мири, был очень рад познакомиться с тобой вчера, ты прелестная женщина"."Спасибо, и ты мне понравился"."Ты не против встретиться?""Я за. Но ты понимаешь, это не просто"."В нашей жизни все не просто"."Да. Я знаю"."Договоримся о встрече?""Я тебе завтра напишу"."Хорошо, сладкая, буду ждать"."Целую, до завтра".Это была наша первая переписка. А назавтра Мири написала, что в середине следующей недели она сможет часа на два-три вырваться из дома. Дети после школы будут у бабушки, а "мой", она имела ввиду, муж, встречается с друзьями."Я думаю это будет в среду после
    •   РИВЬЕРА
      1
       Моя любовница Мири была замужем. Во все времена, по крайней мере, исторические, измена считалась большим грехом. "Не возжелай жену ближнего своего", так гласили ветхие и новые заветы. Изменяющих жен забрасывали камнями. И после нескольких месяцев нашей тайной, поэтому еще более интригующей связи, я часто задумывался об этом. Вначале я приводил самому себе доводы разума. Каждый из нас не нашел гармонии со счастьем в браке. Каждый из нас из-за детей, из-за сложившегося за многие годы быта, из-за карьеры не хотел разрушать семью. Но, когда скука, застой, а иногда страдания, превзошли некую невидимую черту, мы оба, независимо друг от друга, начали высматривать один другого в толпе знакомых и незнакомых. Мири начала искать активно, когда она узнала, что муж изменяет ей. Нужны были только обстоятельства. И они случились на одной из служебных вечеринок, как их модно называют, корпоративы. Я служил тогда, и весьма успешно, в министерстве туризма, продвигался в карьере, наконец, стал особой особо приближенной к министру. У нас появились неформальные отношения, мы звали друг друга по имени, его Цахи, меня Джеки, иногда мы рассказывали друг другу про проблемы в семье.
       "Заведи любовницу", - по-мужски советовал он мне.
       "А ты?", - вопрошал я.
       "Мне сложнее, у нас все министры на виду, фигура общественная, сразу же набросятся, как гиены на падаль. Если уж президентам и главам правительств от них спасу нет".
       Итак, на той вечеринке было весело. Цахи не пришел, зато пришли большинство замов, референтов, помощников, секретарей. Разрешалось приходить с женами и мужьями, и даже приводить друзей. На этот раз жен и мужей почти не было. К залу примыкал дворик с травой и дорожками, здесь располагался бар и буфет. Вечерняя августовская влажность уже опустилась над всеми прибрежными городами. Я подошел к бару и попросил себе виски-скотч. У бара стояли несколько человек со знакомыми по министерству лицами. Но одно женское лицо было мне не знакомо. Пара товарищей, стоявшая между нами, отошла, так что я смог ее разглядеть и "положить глаз" на ее статную фигурку в узких брючках и блузке, туфельки на тонком высоком каблучке, вьющиеся черные волосы до плеч, блестевшие от специального геля. Она заказала какой-то мудреный многоцветный, словно радуга, коктейль со льдом и вишенкой внутри.
       "А как называется эта штука?", - я кивнул на коктейль.
      Она повернулась ко мне, но не успела раскрыть рот, за нее ответил бармен:
       "Ривьера. Хотите попробовать?"
      Она и я с улыбкой смотрели друг на друга. Элегантным движением она взяла с бара желтую пластиковую соломинку, протянула мне: "Попробуйте".
       Я был поражен ее открытостью, ответил:
       "Спасибо. Но я начну с виски. А в конце не откажусь попробовать".
       Мы отошли от бара.
       "Здесь такой яркий свет, у меня может разыграться мигрень, давайте отойдем чуть в тень".
      На самом деле свет был не яркий, над двориком между пальмами висели гирлянды разноцветных мигающих лампочек. Уже не первый человек говорил мне, что мигающий свет бывает триггером для мигрени, и даже для эпилепсии. Мы чуть отошли в сторону. Продолжали говорить о каких-то глупостях. Я при этом изучал ее. На вид лет сорок пять, я редко ошибался в возрасте. Она была смешливой, ее улыбка и смех нравились мне, во время улыбки появлялись ямочки на чуть припухлых щечках. Выразительные с блеском глаза смотрели на меня прямо, я ощутил в них некий вызов, даже нет, призыв. Я допил виски, а она большую часть коктейля.
       "Ну, вы обещали попробовать", - она протянула мне ту желтую соломинку. Я оказался совсем рядом с ней, ощущая легкий фруктовый аромат духов. Она держала бокал пока я сделал глоток. Чтобы подчеркнуть возникшую спонтанно некую нашу близость, я положил ладонь на ее предплечье.
       "А вот это не надо, я женщина замужняя... и", - она замешкалась, отстранила руку. Я хотел спросить, как ее зовут, но в эту же секунду ее окликнула наша секретарша: "Мири, иди к нам".
       "Сейчас я узнал, что вас зовут Мири. Очень приятно, меня Джеки".
       "И мне очень приятно, я пойду к Орли, она меня пригласила сюда", - Мири улыбнулась своей улыбкой с ямочками.
       Так мы познакомились, а в конце вечеринки перед прощанием, она протянула мне клочок салфетки с адресом электронной почты:
       "Если захотите, сможете мне написать сюда. Я обязательно отвечу".
      2
       И она ответила через пять минут, как я назавтра же отправил с работы ей сообщение:
      "Шалом Мири, я пишу со своего рабочего адреса".
      "Шалом Джеки, по понятной причине я тебе тоже дала рабочий адрес".
      "Мири, был очень рад познакомиться с тобой вчера, ты прелестная женщина".
      "Спасибо, и ты мне понравился".
      "Ты не против встретиться?"
      "Я за. Но ты понимаешь, это не просто".
      "В нашей жизни все не просто".
      "Да. Я знаю".
      "Договоримся о встрече?"
      "Я тебе завтра напишу".
      "Хорошо, сладкая, буду ждать".
      "Целую, до завтра".
      Это была наша первая переписка. А назавтра Мири написала, что в середине следующей недели она сможет часа на два-три вырваться из дома. Дети после школы будут у бабушки, а "мой", она имела ввиду, муж, встречается с друзьями.
      "Я думаю это будет в среду после четырех. Встречу организуй сам. Естественно, не Бат-Яме".
      Она жила там, в Бат-Яме, я в Мевасерете, рядом с Иерусалимом. Мы стали переписываться каждый день. Я вдруг почувствовал, что в эти дни жизнь моя приобрела какой-то новый смысл. Утром я вставал с мыслью, где и как мы встретимся. На работе я каждый час открывал почту в компьютере. В обед в министерской столовой я глупо улыбался, что однажды заметила моя сотрудница. Вечером дома я не раздражался на жену и детей. Стал покладистым. Перед сном думал о Мири. Вспоминал ее запах цветущего апельсина во время глотка "Ривьеры". Относительно места встречи я склонялся к Латруну. Он находился примерно на середине между Мевасеретом и Бат-Ямом. Как шпионы заранее обследуют места своих встреч, так и я, к концу недели в четверг поехал в Латрун. Место пасторальное и тихое, вокруг леса, поля, виноградники, миндаль, монастырь молчальников. Неподалеку Эмаус, известный с времен Рима и Византии, как Никополис. Израильтяне среди недели сюда редко заезжают. Я побывал в двух кафе, они были почти пусты. Одно из них меня окончательно привлекло несколькими уединенными столиками. Там можно будет сесть лицом к деревьям и кустарникам, спиной к залу, почти никто не сможет разглядеть нас. Я несколько раз обошел место, осмотрел его со стороны автомобильной стоянки, пришел к выводу - "да это оно". Когда я вернулся домой, настроение мое ухудшилось, и я понял почему. Предстояли два выходных дня, пятница с субботой, в которые я не смогу общаться с Мири.
       Наконец, среда, как у нас принято называть четвертый день недели после субботы. Я приехал первым, минут за двадцать до встречи, остался сидеть в машине, надеясь увидеть ее. В этом ожидании попытался занять себя телефоном, открывал по очереди фэйсбук, твиттер, инстеграм, ватсап, гугл, но не смог сосредоточиться ни на чем. Я пребывал в волнении, которого не испытывал много-много лет, это было смешанное ощущение нетерпения, какого-то юношеского томления, желания, радости и тревоги. Она вышла из серебристого автомобиля, одетая абсолютно также, как на той первой встрече у бара. На правой руке был тот же браслет, я запомнил его. Черные очки закрывали почти половину лица. Быстрой энергичной походкой она направилась к входу в кафе, и тут я вышел из машины. Мири заметила меня, подняла в приветствии ладонь, не останавливаясь, вошла внутрь, за ней в нескольких метрах я.
       "Сядем там, на улице", - почему-то шепнул я, словно нас подслушивали, кивнул головой следовать за мной. Мы расположились за одним из тех столиков, которые я присмотрел в свой визит сюда. Сели напротив друг друга, не так, как я задумал, спинами к залу. Я сидел лицом к залу и лицом к ней.
       "Ты заметил, что я оделась, как тогда?" - спросила Мири.
       "Да, сладкая".
      Она улыбнулась, показав ямочки.
       "А думаешь, почему?"
       "Чтоб напомнить мне ту первую встречу".
       "Да".
      Я положил руку на ее.
       "Как тогда. Можно?"
       "Да. Нужно".
      Я улыбнулся:
       "Но здесь нет "Ривьеры". А апельсиновый запах?"
      Мири пальчиком поманила меня к себе. Через стол я потянулся к ней, а она ко мне. Я вдохнул аромат цветущего апельсина, и тогда. Тогда случился первый наш поцелуй. В эти несколько секунд время и пространство исчезли, растворились. Когда мы разъединились, она, чуть с придыханием сказала:
      "Я еле дождалась, мой хороший".
      "Сладкая моя", - только и мог ответить я.
      "Я думала...", - Мири не закончила фразу. Подошел молодой парень-официант. Мы заказали кофе. Я предлагал ей взять что-нибудь, салат, сэндвич, торт. Тихо-тихо она сказала, чтоб не слышал официант: "Не надо, дорогой, у нас сегодня мало времени". Я понял ее.
      "А что ты думала?"
      Мири улыбнулась: "Можно я в следующий раз скажу".
      "Я надеюсь в следующий раз у нас будет больше времени чтобы встретиться в более интимной обстановке".
      Она вновь улыбнулась: "Об этом я и думала".
      3
       Мы обычно встречались раз в неделю в одном загородном домике. Настоящая весна чувствовалась по сочной зелени трав, ярко-желтым полянам цветов. Зимние дожди прекратились не очень давно, а беспощадное солнце еще не успело сжечь растения и высушить землю. Приближался Песах. На этой нашей встрече Мири предложила:
      "Давай сразу после Песаха съездим куда-нибудь, например на французскую Ривьеру".
      Я в это время играл с ее маленьким соском на правой груди.
      "Ну, будь серьезным", - она отстранила мою руку.
      "Когда-то давно я с моим много ездила. Но на Ривьеру не получалось. А потом отношения испортились. Я отпрошусь в своей фирме дней на пять-шесть. Ну а у тебя проблем вообще не будет. Ты по долгу службы постоянно должен путешествовать".
      Мири работала в частной фирме по импорту, ответственной за планирование и логистику.
      "Кстати, после Песаха станет тише, туристы успокоятся".
      В общем, она меня уговорила.
       Юг Франции встретил нас мягким полуденным весенним теплом. Мы приземлились в Марселе. Мири светилась от счастья. Мы поминутно целовались, радуясь свободе, как дети. По плану мы хотели переночевать в Марселе, но Мири вдруг сказала:
      "Давай прямо здесь в аэропорту снимем машину и поедем в Сан-Тропе".
      "Ты не устала? Не хочешь поехать в гостиницу?"
      Мири показала свои ямочки на щеках, тут первый раз я обратил внимание, что ямочка на правой щечке оказалась глубже, чем на левой.
      "Я все поняла. Ты уже хочешь меня. А я тебя. Но мы потерпим часа три и доедем до Сан-Тропе".
      Мы сняли не новый ярко красный "Ситроен", положили в багажник два наших чемодана на колесиках, тронулись в путь. Мири любила рассказывать истории и умела привлечь внимание.
      "Ты что помнишь про Сан-Тропе?", - спросила она.
      "Там кажется кто-то из артистов жил", - ответил я.
      "Слушай. Там жила и кажется сейчас живет Бриджит Бордо. Я в юности была влюблена в нее. И в ее культовый фильм "И Бог создал женщину". Она вместе с этим фильмом сделали Сан-Тропе и всю французскую Ривьеру. Сейчас этот фильм история. А секс-символ всего мира Бордо занимается защитой животных".
      "Я знаю. Думаю, что она права, исчезла в зените славы. Я иногда смотрю на своих стареющих кумиров, звезд. Как-то не по себе становится. Грустно, жалко, чувство полной беспомощности".
      Я вел машину по прибрежному шоссе. Повернул голову к ней.
      "Смотри на дорогу, дорогой. Мы так до Сан-Тропе не доедем. По навигатору еще полтора часа езды. А море на самом деле лазурное, как и положено на лазурном берегу. Давай остановимся и сделаем "селфи" на фоне моря".
      Мы вышли. Поцеловались. Я вытянул руку с телефоном и запечатлел наши лица, прильнувшие одно к другому со счастливыми глазами. Вдалеке на фото виднелась лазурная полоска моря, поблескивающая от французского средиземноморского солнца.
      "Первое наше фото здесь", - сказал я с удовлетворением, направляясь к машине.
      "Ты знаешь, наверное, и последнее. Нам нельзя будет фотографироваться вместе. Сотри его сейчас же. Извини, что я попросила, не подумала", - сказала Мири.
      Да, нас вдвоем посетила иллюзия свободы.
      В Сан-Тропе солнце близилось к закату. Оно садилось в легкую дымку, а его лучи окрашивали в розовое облака и крыши домов. Похоже природа была лучшим импрессионистом, еще до Сезанна, Моне и Сислея, они же просто гениально подражали ей.
      Мы сняли комнату с террасой в вилле на втором этаже.
      "Я разберу чемоданы, а ты сходи, купи нам вина, сыра, оливок, я ужасно проголодалась", - попросила Мири. Я ушел, думая по дороге, что в наших с ней отношениях, она ведущая. На работе меня считали лидером, но с Мири мне нравилось быть ведомым. Я купил все, что она просила, занес к нам в комнату запахи нескольких сыров и французских булочек.
      "Я в душе", - крикнула она.
      Я пошел к ней, раздеваясь почти на ходу. Наш сексуальный голод превзошел все остальное.
      "Ну вот, началась французская жизнь", - первое, что сказал я, оторвавшись от нее.
      "Да, да, я очень хотела", - лепетала она, еще не отойдя от экстаза.
      Я открывал бутылку бордо.
      "А у меня есть сюрпризы. Ты думал я только сильна в логистике и планировании. Я обожаю делать сюрпризы, и получать их".
      "Ты еще сильна в искусстве любви".
      "О, это да! Видишь сколько у меня талантов".
      В ответ я закрыл ей рот поцелуем. Еще не до конца успокоившись, мы приступили к вечерней трапезе.
      "Погоди, погоди, - Мири достала две свечи, - я их приготовила перед поездкой, сегодня суббота. Ты знаешь уже, что я совершенно светская женщина, но я всегда и везде люблю встретить субботу". Она зажгла свечи, произнесла: "Ата адонай...", мы чокнулись с приветствием: "Шабат шалом".
      Нас ждала первая ночь вместе. Субботняя ночь любви в Сан-Тропе, где повсюду летал дух Бриджит Бордо.
      4
      Утро в Сан-Тропе выдалось ласковое, почти как Мири ночью. Мы сидели на веранде, смотрели на море, на старом деревянном столе со скатертью с вышитом петухом, стоял поднос с маленьким фарфоровым кофейником и тарелочка с круасонами. Мири сидела рядом в бежевой юбке, в белой свободной блузке. Кофе и круасоны источали неповторимый аромат.
      "Давай поездим сегодня по окрестностям, сделаем пикник в какой-нибудь деревне или просто на природе в винограднике", - предложила она.
      Мы попетляли на машине по Сан-Тропе, насладились видами яхт, вилл, многочисленных кафе, ресторанов и лавок, наконец выехали на окраины, отъехали чуть в сторону, Мири воскликнула: "Виноградники!". Я остановился на обочине грунтовой дороги между виноградником и рощей.
      "Райское место, идиллия", - восхитился я, выходя из машины. Мири расстелила скатерть, выложила оставшиеся с ужина припасы. Запахи нагретого виноградного листа смешивались с запахами земли, травы, хвои. Мы еще не пригубили ни капли Бордо, но уже были пьяны. Сели рядом на краю скатерти. Я вдруг накинулся на нее, словно тигр. "Ты что, дорога рядом..." - лепетала она, уже отдаваясь. Секс был быстрым и в тоже время ярким, как у подростков.
      "Ей богу, мы словно голодные подростки", - сказала Мири, мы поднялись, поправляя одежду, тогда оба в унисон сказали сакраментальное вечное "Я люблю тебя".
      "Вечером мы пойдем в бар и там будет еще сюрприз", - сообщила она.
      Сюрприз начался с того, что вечером она вдруг исчезла надолго в ванной комнате, вышла оттуда, одетая, надушенная, как тогда в первое наше знакомство.
      "Чтоб ты его никогда не забывал", - улыбнулась Мири.
      А уже в самом баре она что-то сказала бармену, протянула ему какую-то записку.
      "Что это?", - поинтересовался я.
      "Сейчас узнаешь. Закажи виски, дорогой".
      "Можно".
      Через минуту я все понял, Мири полностью воссоздала нашу ту первую встречу. На стойке появились виски и ее "Ривьера". Я вошел в роль.
       "А как называется эта штука?" - я кивнул на коктейль.
      Она повернулась ко мне:
       "Ривьера. Хотите попробовать?"
      Она и я с улыбкой смотрели друг на друга. Элегантным движением она вынула из сумочки желтую пластиковую соломинку, протянула мне: "Попробуйте".
       Я ответил:
       "Спасибо. Но я начну с виски. А в конце не откажусь попробовать".
      Мы чуть отошли в сторону от бара. Поболтали об утреннем пикнике. Я допил виски, а она большую часть коктейля.
       "Ну, вы обещали попробовать", - она протянула мне ту желтую соломинку. Я оказался совсем рядом с ней, ощущая легкий фруктовый аромат духов. Она держала бокал пока я сделал глоток. Чтобы подчеркнуть возникшую спонтанно некую нашу близость, я положил ладонь на ее предплечье.
       "А вот это не надо, я женщина замужняя... и", - она отстранила руку.
      И тогда мы расхохотались до упаду, так, что начало сводить мускулы на лице. Хохотали долго, не могли остановиться.
      
       Это были счастливейшие дни в последние двадцать лет моей жизни. Они продолжались в Ницце, Канах, Монте-Карло. Но главный сюрприз ждал меня впереди. В последний перед возвращением день мы тронулись в обратный путь в Марсель.
       "Я поведу машину, а ты почитай вот это", - Мири протянула мне три исписанных листа.
       Я сел рядом с ней, начал читать.
      "План "Ривьера". Создание израильской Ривьеры наподобие французской от Рош а-Никра до Газы". И далее на трех страницах было описано строительство новых гостиниц, парков, проложение новых дорог, кончая привлечением знаменитостей для рекламы, например Мадонны и Леонардо де Каприо. Я вчитывался и перечитывал этот план, чувствовал своим левым плечом исходящее от Мири напряжение и любопытство.
      "Это утопия", - сказал я.
      "Я надеюсь, ты со своим министерством попробуешь воплотить ее в жизнь".
      "Ты же знаешь нашу бюрократию, проблемы с безопасностью, бюджетом, нереальные цены на все, какие туристы поедут к нам?"
      "Еще как поедут. Тоннель под Ламаншем и сто-двадцати этажные дома тоже когда-то казались утопией".
      Итак, дорога от Марселя до Монте-Карло была лазурной романтикой, а обратно это был спор друг с другом и с самими собой по поводу новой Ривьеры.
      Когда мы уже сдали в аэропорту свой "Ситроен", везли за собой чемоданы, шли рядом, но не держались за руки, не трогали друг друга, как бы понимая, что от мнимой свободы перешли в старый мир действительности, я сказал:
      "Дорогая, ты сильна также в логистике и планировании. Но у этого плана нет шанса на успех".
      "Дорогой, ты завтра же поговоришь об этом с Цахи".
      5
      Цахи как будто еще растолстел за эту неделю. Просто я отвык от его двойного подбородка и роскошного живота. В министерском кабинете мы обнялись. Его тело плеснуло на меня жар с запахом дезодоранта.
      "Ну как было, рассказывай". Секретарша Орли принесла две чашечки кофе, она знала, что я пил.
      "Орли, по телефонам отвечай, что я занят, хорошо".
      Я положил на стол брелок-бутылочку французского вина и бутылку настоящего "Бордо". У нас было принято, привозить друг другу разные приятные мелочи.
      Цахи не знал конечно, что я путешествовал с Мири.
      "Было здорово! Сан-Тропе, Ницца, Каны. У меня тут для тебя маленький сюрприз есть", - я достал листы с планом "Ривьера", которые успел набрать на компьютере, положил рядом с подарками. Цахи блеснул глазами из-под очков:
      "Возьми тогда свой сюрприз", - он протянул мне открытый конверт, погрузился в чтение.
      Я в это время осмотрел конверт. На нем была наклейка с надписью "В министерство туризма". Больше ничего. Ни фамилий, ни обратного адреса. "Странно" подумал я. Достал содержимое. Это были фотографии.
      Мири и я, счастливые, держимся за руки, влюбленно смотрим друг на друга в Каннах. Подходим к знаменитому красному ковру дворца фестивалей. Стоим около нашего "Ситроена", садимся в него. Я опустил стекла и видно, как мы целуемся.
      "Кто-то хорошо поработал в Каннах", - пробормотал я.
      Цахи дочитывал проект.
      "Дружище, красиво написано, но это же полная утопия", - заключил он.
      Я же ответил ему словами Мири: "Часто утопии становятся действительностью".
      "Мда", - только нашел он что сказать.
      "А что будем делать с фотографиями?"
      "Ну ты же рекомендовал мне завести любовницу. Я послушный ученик".
      Цахи двусмысленно улыбнулся. Повисла пауза.
      "Так. Фотки возьми себе. Думай, что с этим делать. Кроме меня их пока никто здесь не видел, даже Орли. Но ты прекрасно понимаешь, в век дигитальной фотографии они могут попасть любому в руки, включая твою жену и ее мужа. Скандалы же нам не нужны. В отношении проекта подумаю я. Пока у меня нет никаких идей".
      Когда я вышел от него, то волнение переполняло меня. Голова сделалась абсолютно пустой. Автоматически спустился лифтом на подземную стоянку, положил конверт с фотографиями в багажник. Сел в машину. Спрашивал себя "Сказать или не сказать Мири? Как избежать скандалов? Как вести себя дальше - делать вид, что ничего не произошло или на время прекратить встречи с ней?" Ни на один вопрос я не нашел ответа. Я включил радио, канал "Гальгаляц" и старая, но нестареющая песня Cарит Хадад "Ата тотах" слегка вернула мне способность мыслить. Главное, не показывать вида, что я озабочен. Второе, не торопиться. Следующую встречу с Мири отложить, придумать любой предлог. Попытаться понять, кто за нами следит. Я посмотрел на себя в зеркало, улыбнулся, отправился на рабочее место.
      Две недели пролетели быстро, подошло время нашей встречи в домике. Я успел соскучиться по Мири, и приятное ожидание завтрашней встречи полностью заглушило все тревоги, связанные со злополучными фото. Время близилось к пяти часам, я решил последний раз проверить почту. Мири писала:
      "Дорогой, у меня есть проблема с машиной. Отвезла ее в гараж, обещали сделать завтра, но я не уверена. Так что тебе придется забрать меня с работы". И сердечко после сообщения.
      Я тут же ей ответил:
      "Нет проблем, радость моя. Тысяча поцелуев".
      Я подъехал не к самой ее фирме, а в метрах ста от нее, так мы договорились. Дни стояли невероятно жаркие. Кондиционер работал на полную мощность. Я не видел Мири, как она подходила, вдруг дверь открылась, она села рядом, заполнив машину апельсиновым ароматом. Я потянулся к поцелую, но она чуть отстранилась:
      "Не здесь, хорошо".
      "А вдруг она тоже получила фото", - мелькнуло у меня.
      "Тебя можно попросить об одолжении? Купи нам бутылку содовой. Вон в том киоске, смотри", - Мири показала на киоск, расположенный на другой стороне улицы. Я вышел, взял воды, решил ее побаловать чем-нибудь, она любила молочный шоколад с клубничной начинкой, купил его. Жара к вечеру усиливалась. Я переходил улицу. Подходил к машине. В эту секунду что-то разорвалось передо мной, огонь, гарь. Далее провал, полный провал.
      Сознание вернулось в палате интенсивной терапии.
      Мне показалось, что я спросил: "Кто это был?". Но рядом никого не было, ни врачей, ни сестер. Поэтому мой вопрос остался без ответа. Когда я пробудился вновь, рядом сидел Цахи. Я прошептал: "Кто это был?". Цахи наклонился ко мне: "Ни кто, а что. Машину взорвали".
      "Где Мири?"
      "Ее нет".
      Слезы текли по щекам, но я не мог их вытереть, руки были привязаны, чтоб я в бессознании не выдергивал инфузии. Цахи салфеткой вытирал мне глаза и щеки.
      "Почему ее, почему?", - бессмысленно повторял я.
      Он положил мне на лоб свою мягкую с толстыми пальцами ладонь. Сквозь пелену наркоза и боли расслышал его рокочущий, но сейчас тихий голос:
      "Я знаю больше, чем ты думаешь, это был ее проект. Я обещаю, что буду двигать его, мы будем двигать его вместе с тобой. Будет у нас Ривьера".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Камбург Роман Аронович (moskovsky2003@yahoo.com)
  • Обновлено: 07/03/2022. 30k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.