Я думаю, что был у власти слишком долго, поэтому мне надоели грязные бесконечные интриги, все эти знакомые лица, раздражавшие при одном взгляде на них. Поздно вечером во вторник вернулся домой, развязал ненавистный галстук, снял белую рубашку, которую раз уже сменил днем, сейчас она снова была совершенно мокрой на спине. Через несколько минут вторник закончится, вторник, про который с времен торы говорят, что он несет удачу, сегодня же он мрачный, этот третий день недели, третий день внезапной жестокой войны.
Горькое чувство охватило меня от седых волос на голове до ног, особенно сильно болевших сегодня. На телефоне круглосуточной связи загорелась красная лампочка, один из моих помощников сообщил:
"Добрый вечер, господин премьер-министр, президент Соединенных Штатов хочет говорить с вами".
Полураздетый, еле живой от усталости и тяжелых вестей с юга страны, я должен говорить с моим боссом, выше его в иерархии власти есть только Господь, я обязан одеть маску уверенности, силы, владения обстановкой, хотя не было ни первого, ни второго, ни третьего.
"Я соболезную семьям всех жертв, там в плену есть и наши граждане, я знаю, что положение не легкое, но мы поможем вам, я посылаю самый большой в мире авианосец, послезавтра к вам прилетит министр обороны, вместе мы победим их..."
Разговор с ним был достаточно напряженным, но политически корректным. В конце концов я пошел в душ, почистил зубы и лег в постель, сомкнул глаза, сразу же поплыли ужасные кадры убитых, захваченных в плен граждан. Попытался заставить себя заснуть, но не смог, встал с мыслями о немедленной отставке. Взял снотворное, которое обычно помогало, начал бродить по комнате. "Конечно отставка, как я мог с моим опытом допустить такое, верить этим несмышленым генералам, был занят политическими интригами, выживанием на уровне государства, партии, семьи".
Как я любил крики простых людей "Король, наш король!!!"
А в конце оказалось, что король то голый, как в детской сказке. Снова и снова повторял про себя "Отставка, только отставка", продолжая ходить взад-вперед по комнате, наконец почувствовал, что таблетка начала действовать, чуть успокоился, лег в постель.
Во сне привиделся убитый террористами брат, оба мы были во сне молодыми, я проснулся, в ушах звучал его знакомый голос:
"Не уходи в отставку, сейчас не время для отставки".
Я хорошо знал, что после таблетки всегда приходили яркие запоминающиеся сны, сегодня таблетка действовала вместе с совестью.
"Спать, спать", - сказал себе, погружаясь в сон. Но пробудился вновь, на этот раз с сердцебиением в поту, видел во сне отца, я был мальчиком, держал его за руку, он нагнулся ко мне, сказал сурово:
"Каждый ребенок должен уметь извиняться за свои шалости и ошибки".
Больше не смог заснуть, часы показывали около пяти утра, голова была тяжелой, но настроение улучшилось, я знал, что надо сделать сегодня, все просто, оба и брат, и отец правы, сейчас в начале войны вместо отставки надо извиниться.
Этот день тянулся для меня бесконечно, я знал, что в самые "горячие" часы вечером в восемь я выступлю по всем центральным каналам и извинюсь перед народом за то, что произошло. Это не было в правилах нашей страны, нашей политики извиняться перед народом. Не было, но будет.