Известно, что потеря одних иллюзий порождает другие. Рони оставил несостоявшуюся блестящую карьеру в биотехнологической фирме, ему показалось, что это плата за предательство живописи, что его предназначение рисовать. По времени кризис в работе почти совпал с кризисом в семье. Он с триумфом закончил свою первую работу на заказ, портрет Айелет, она заплатила ему больше, чем они договаривались, самое главное, у него впервые появилась любовница, интересная, опытная, не стандартная, увлекшая его. Как Рони не скрывал этой связи, она поглощала его, отдаляла от Тамар. Наконец, он решил переехать в микроскопическую и баснословно дорогую квартиру-студию в Тель-Авив.
Айелет приходила к нему почти каждый вечер, тащила его в ночные бары, там она хвасталась своим молодым любовником гениальным художником. Она умела убеждать, ее знакомые, а потом незнакомые стали покупать картины Рони, заказывали новые, цены в Тель-Авиве были намного выше, чем на периферии, так он становился популярным и обеспеченным. Правда Айелет требовала много внимания и много денег, любила дорогие отели, экстравагантную одежду. Она вышла на известного тель-авивского художника, договорилась об уроках для Рони, главное, было важно известное имя. И Рони и Айелет давно поняли, продается не картина, а имя, поэтому важно выстроить имя.
"Ты помнишь историю с Сальвадором Дали, его сделала Гала, я сделаю тебя", смеясь говорила она.
"В этом что-то есть", он целовал ее и тащил в свою квартиру.
Как-то по прошествии нескольких месяцев Айелет стала замечать, может быть просто начало казаться, может это была рефлексия ее собственных ощущений, что Рони стал охладевать к ней. Он говорил:
"Надо больше работать, надо ходить к Калушману", так звали известного художника.
Айелет была искушенной женщиной, у нее была давняя и хорошенькая подружка Сапир, в молодости они даже гуляли вместе в Тель-Авиве, пробуя наркотики и групповой секс. Как шахматный игрок, Айелет сделала ход, однажды вечером она пригласила Сапир к себе, расслабила ее угощением, рассказами, как бы между делом рассказала об ощущении охлаждения с Рони. Сапир конечно же была в курсе этого последнего романа подруги, она даже собиралась заказать у Рони картину.
"Ты хочешь, чтоб я обратила внимание на него, как на мужчину?", спросила она.
"Почему нет".
"Попробуем втроем, как делали в молодости?"
Айелет кивнула утвердительно.
"Но ты же его любишь, будешь ревновать ко мне".
"Я уже интересовалась, он ни разу не пробовал. Все-таки я старая для него, а чтобы удержать парня, нужно разнообразие".
"Я поняла, - рассмеялась Сапир, - я буду создавать антураж, который удержит его с тобой".
"Именно так".
"А не боишься, что он увлечется мной?"
"Все может быть, но это зависит от тебя. Если ваши отношения ограничатся нашим общим интимом втроем, то ничего не будет".
"Хорошо, попробуем, ты мне столько раз помогала, что я тебе обязана помочь".
Итак, дебют был разыгран достаточно ненавязчиво.
До конца недели Рони должен был закончить картину на заказ "Семейный портрет". Связь с этой богатой семьей, владевшей сетью ювелирных магазинов, сделала, разумеется, Айелет. Она звонила ему несколько раз с утра в пятницу, он отвечал, к вечеру закончит. Уже стемнело, зашел шабат, Рони с облегчением ответил, закончил. Вскоре к нему без предупреждения пришли обе подруги Айелет с Сапир, разодетые, накрашенные.
"Отметим праздник, ты ее закончил, молодец", Айелет горячо обнималась со своим другом.
"У меня как-то ничего нет сегодня...", мямлил Рони.
"Мы принесли, смотри Сапир купила то, что ты любишь".
Сапир вынула несколько видов сыров "Чедер", "Рокфор", "Бри", а Айелет принесла клубнику.
"Девочки, вы не против текилы? У нас осталась с прошлого раза", Рони поставил на стол начатую бутылку.
"Ооо, покажем Сапир, как мы ее пьем, очень романтично", возбудилась Айелет.
Женщины посидели напротив картины.
"Еще краска не везде высохла", заметила Сапир.
"Да, свеженькая. Похоже на современные "Менины" Веласкеса, но сколько иронии в картине, сколько лицемерия в их лицах, Рони, ты гений", нахваливала друга Айелет.
"Хочу текилу, как в прошлый раз. Сегодня в честь картины... и в честь любви", Айелет выразительно посмотрела на подругу. Сапир улыбалась "Я жду с нетерпением", их откровенные взгляды встретились.
Рони подошел к сидящей Айелет, насыпал на нежный сгиб ее руки щепотку соли, дал в рот дольку лимона, он слизал соль с ее руки, выпил рюмку текилы, а потом впился в дольку лимона, и это последнее перешло в их долгий чувственный поцелуй на виду Сапир.
"Ну как?", спросила Айелет.
"Настоящее эротическое шоу".
"А сейчас с тобой. Рони, Сапир тоже хочет попробовать".
"Ты не заревнуешь?", спросил Рони.
"Сегодня вечер без ревности", Айелет выключила большой свет, оставила ночник.
Видно все вместе, полумрак, вторая выпитая рюмка, слова Айелет "вечер без ревности", главное, новизна, новая женщина, завели Рони, и во время поцелуя он с Сапир начали горячие объятия. Когда они разъединились, Айелет была в новом эротическом белье, она разлили текилы Сапир и себе, что-то шепнула ей, та сняла платье, так полураздетые они выпили за любовь, за свободу и за свободную любовь.
Это была ночь, прежде незнакомая Рони, ночь свободной любви.
После этой ночи Сапир заказала Рони ее портрет вместе с любимым сыном, Айлет чувствовала, что их чувства вернулись, Рони продолжал свою богемную жизнь, зарабатывал много денег и много их тратил.
В конце октября тяжелые облака все чаще наплывали со стороны моря, прошел первый настоящий дождь, дни становились все короче. Рони вышел на набережную подышать вечерним морским воздухом. Звонок Айелет вырвал его из размышлений:
"Душа моя, есть новый заказ..."
Она продолжала говорить, но он не мог слушать, внутри словно что-то напряглось и разорвалось подобно взрыву, Рони не владел собой, он перебил ее и кричал:
"Я не хочу больше никаких заказов! Я хочу писать, когда мне хочется и что мне хочется! Я все равно не вижу этих денег! Они уплывают на пабы, на гостиницы, на тряпки, на побрякушки! Я уже месяц не видел сына! Я устал от всего этого!"
Он сделал паузу, тяжело дыша, произнес "Извини" и отключил телефон.
Рони сел на скамейку лицом в шумящему морю, он попросил закурить у прохожего, он хотел к Тамар, к Арие, он хотел домой в нормальную жизнь, он пресытился богемой.