Каралис Дмитрий Николаевич
Писательский клуб в Доме набокова: Лев Аннинский

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Каралис Дмитрий Николаевич (dn.karalis@gmail.com)
  • Размещен: 01/11/2008, изменен: 17/02/2009. 11k. Статистика.
  • Интервью: Публицистика
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Великая культура рождается от великого страдания

    • Невское время, 14 марта 2008г.

    Писательский клуб в доме Набокова

    Великая культура рождается от великого страдания

    Гость Писательского клуба в доме Набокова - известный филолог, эссеист, писатель и критик Лев Аннинский

      
       Лев Александрович любит наш город и считает, что в нем, как в священном сосуде, хранятся запахи многих эпох, а на его площадях и улицах соединяются ветры всех континентов. Ученый признается, что здесь, на берегах Невы, в стороне от шумной Москвы, ему удобно размышлять на темы культуры и экономики, будущего нашей страны и мира. В очередном заседании Писательского клуба в доме Набокова принимает участие редактор отдела культуры "НВ" Владимир Желтов.
      
       Не путайте цивилизацию и культуру
      
       Д.К.: Лев Александрович, как вы думаете, почему культура оказалась за рамками национальных проектов?
       Л.А.: Культура занимается обеспечением человека от шеи вверх, а цивилизация - от шеи вниз. Как пошутил мой любимый Горький, Россия - это гигантское тело и гигантская, набитая чужими и своими мыслями голова, а интеллигенция - это хрупкая шея, на которой голова болтается.
       Все национальные проекты работают на цивилизацию, на обеспечение человека, на "тело" страны.
       Мы всегда отставали от Запада в части цивилизации - привести в порядок гигантскую страну стоит больших усилий, особенно если она богата ресурсами и обладает суровым климатом... Вон, даже тетушка Мадлен Олбрайт сказала: чего это Россия сидит на своих ископаемых, это все общее! Я бы тетушку спросил: ты хоть раз стояла под ледяным ветром в тундре у буровой, пробовала добывать в зимней тайге нефть? А мы добываем, тянем трубопроводы по всей Евразии. А нас еще упрекают: вы слишком богаты нефтью и газом! А ты добудь эту нефть там, где и белый медведь от холода ежится. Вот так... И президент вынужден заниматься в первую очередь цивилизацией. Это - всех обеспечить работой, обедами, теплом, жильем, дорогами. Чтобы было безопасно жить, чтобы люди рожали, не убивали друг друга, соблюдали законы... Это материальная сторона, без которой жизнь просто исчезнет. А культура - это то, чем профессионально занимаются религия, философия, серьезная литература. Культура всегда стоит слишком высоко, чтобы каждодневно действовать на людей. При наших просторах приоритеты власти понятны.
       В.Ж.: Но цивилизация может погубить человечество, наращивая собственное "тело"?
       Л.А.: Мне кажется, человечеству очень хотелось бы сообразить, что с ним происходит. Но думать об этом почти некому. Когда интеллигенты задумываются о глобальном потеплении или похолодании, об угрозе новой мировой войны или ядерной зимы, то слышно, как хрустят позвонки, и видно, как качается голова культуры на этой тонкой шее...
       Д.К.: Лев Александрович, вы председатель читательского жюри гатчинского кинофестиваля "Литература и кино". Можете ли вы после просмотра фильмов сказать, что наш кинематограф на подъеме?
       Л.А.: Нет. Дело в том, что мы не идем своим путем, а пытаемся догнать мировые блокбастеры, большей частью американские. Умение слепить фильм, потратить миллиарды, чтобы сделать не хуже американцев, сделать по канону, - это еще не культура. Это цивилизация развлечения. Ну, догоним. Что дальше?
       Великая культура рождается только от великого страдания. Если нам суждено сохранить статус великой державы, что очень дорого стоит, будет великая культура. Если нам суждено развалиться на два десятка счастливых маленьких государств, наши внуки будут вкушать плоды цивилизации, но не великой культуры. Может быть, они скажут: и не надо. Я не хочу желать моей стране несчастья, но культура оплачивается страданиями. Это мое ощущение, я сам, извините, отпрыск двух страдающих народов - евреев и казаков. Я иначе не мыслю.
       В.Ж.: Чем вы определяете величие народа и страны?
       Л.А.: Готовностью терпеть ужас жизни непонятно зачем. Цель объясняется потом историей.
      
       Улыбаюсь, когда больно
      
       Д.К.: Многие республики отпали от России. Окружение становится далеко не дружелюбным...
       Л.А.: Они отпали в силу определенного геополитического цикла. Каждый раз, когда я говорил о дружбе народов, меня поднимали на смех: официоз! Да, это официоз, под которым была судьба. Теперь официоза нет. Откуда слезы? Я почувствовал личную беду, когда эта троица в Беловежской Пуще выпила и подписала меморандум о том, что нашей страны больше нет.
       Д.К.: Вот три славянские страны бывшего СССР - Россия, Украина и Белоруссия. Мне кажется, нас опять хотят поссорить.
       Л.А.: Очень хотят.
       Д.К.: Уже не употребляется словосочетание "братские народы", опять пошли в ход словечки "хохлы", "москали", люди начинают желать соседним государствам неприятностей.
       Л.А.: В ответ на их ругань.
       Д.К.: Но эта ругань поддерживается прессой, кто-то заботится, чтобы костер вражды не погас, а разгорался. Политики и бизнесмены помирятся, а вражда в народах останется.
       Л.А.: Народы еще не поругались. Что я вам скажу? Семья моей мамы - из Белоруссии, отца-казака расстреляли в Полоцке... Хотя я думал, что он погиб под Великими Луками. Для меня эти просторы священны и едины. Акутагава говорил: "Я умираю, но то, что меня создало, создаст второго меня". Посмотрим. Кое-что отпало совсем или очень надолго. Кое-что никуда не отпало. Я только что ездил в Могилев с циклом лекций - отношение к нам в Белоруссии прекрасное. Наше будущее зависит и от того, что будет с Европейским союзом и с Америкой. Многонациональный плавильный котел, которым так гордились США, превращается в кабель с разноцветными жилами - красными, желтыми, белыми, черными, - и все жилы пробиваются высоким национальным напряжением, "коротят". У Америки не хватит сил диктовать миру. В Европе тоже проблемы: посмотрим, кто будет говорить от ее имени, кто станет гегемоном ЕС. Думаю, что немец, потому что немец лучше всех работает. И как будут стонать украинцы, если их возьмут в НАТО, - ведь граница между Украиной и Россией пройдет по деревням, это будет кровавый рубеж. Неужели политики этого не понимают?
       Д.К.: А почему вы улыбаетесь?
       Л.А.: Я всегда улыбаюсь, когда больно...
       В.Ж.: Внутри Украины тоже свои границы. Западная Украина - это одно, а Донбасс - другое. Там тоже будет непросто.
       Л.А.: Еще один повод горько улыбнуться...
      
       Балкон на ветру
      
       Д.К.: Как вам из Москвы видится петербургская литературная лужайка?
       Л.А.: Пожалуй, это не лужайка, а балкон, где продувает всеми ветрами. Пронзительное ощущение: город над морем, со всех сторон свистят ветры. Это Питер, здесь Запад и Восток скрещиваются. Это и есть Россия. И литература такая же. Нужно, чтобы пронзила беда, чтобы пришла замерзшая ледяная жуть - блокада, чтобы Ольга Берггольц вместе с Питером изошла здесь болью, выпила эту чашу и стала великим поэтом, блокадной Богородицей. Немцы заряжали орудия: "Ну-ка, потревожим ленинградских девочек!" Им хотелось позабавиться. И пушкам ответила великая поэзия. Это чисто ленинградский вклад, его ни с чем не спутаешь.
       Когда Александр Кушнер говорит: "А мы стиху другому привержены с тобой и с честью по-другому справляемся с бедой. Дымок от папиросы и ветреный канал, чтоб злые наши слезы никто не увидал", - это питерский ответ. Москвич так не скажет. В Питере есть ощущение другой судьбы.
       Когда я на гатчинском фестивале смотрел фильм об Анне Ахматовой "Луна в зените", то остро почувствовал ауру петербургской школы. В то время как Цветаева была московская королева, Ахматова была королева питерская. И Цветаева очень хорошо чувствовала, что эту грань перейти нельзя. Тогда, на рубеже XIX-XX веков, было так: Москва - это душа, это домовитость, а что там, на Севере? Фонтанный дом, где вообще не поймешь, можно жить или нельзя? Гордый город над морем, и Ахматова - босоногая девчонка из Севастополя, - обосновалась там, как ледяная светская дама, которая только Блоку уступала в отрешенности...
       Есть петербургская манера, питерская традиция - это не пустые разговоры. Но из них не нужно делать самоцель. Недавно я написал предисловие к воспоминаниям Нины Королевой. Замечательная книжка о том, как она ищет следы отца, который погиб на подступах к Ленинграду. И в этой книжке она рассказывает о питерской литературной школе. И меня поразило невероятное соперничество - "горняков" с "технологами". Первые от Семенова идут, а вторые - от Дара. "Вы чего выпихиваете друг друга со льдины?" - как Наум Коржавин написал, который никогда питерским не был. Вот эта воспаленная ревность питерцев всегда меня озадачивает: талантливые люди не должны бороться на ярмарке тщеславия.
       В.Ж.: Может, нашим писателям, вместо того чтобы выпихивать друг друга со льдины, лучше начать бороться за чистоту русского языка? Огромное количество иностранных слов хлынуло в наш язык из сомнительного бизнеса и сомнительных отраслей знаний.
       Л.А.: Русский язык - самый абсорбированный из всех славянских. И "украиньска мова", и белорусский - они остались крестьянскими языками. А русский язык обнаружил потрясающую способность все впитывать. Лев Гумилев мне разъяснял, что каждое двадцатое слово - татарское. Так и вросло: "алтын" какой-нибудь, "челнок"... В этом наша прелесть, что мы мгновенно схватываем все. И Россия стала великой державой, потому что много нахватала и сопрягла. Как вы его очистите? Меня раздражает мат, раздражают нынешние "презентации" и "шоу", но я понимаю, что язык очистить искусственно нельзя, все зависит от культуры личности и состояния общества. Способность и склонность русского языка абсорбировать - наше великое благо. При этом грязнимся, конечно... Еще эта чесотка переименований, которую начали коммунисты: города, газеты, улицы... Им теперь сторицей воздается.
       В.Ж.: Надо сказать, что наше издание ни разу не переименовывалось...
       Л.А.: И дай вам Бог всегда оставаться "Невским временем" - со своим лицом и питерской идентичностью! Простите мне это иностранное слово!..
       Материал подготовили Дмитрий Каралис и Алина Циопа
      
      
      
      
      
       2
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Каралис Дмитрий Николаевич (dn.karalis@gmail.com)
  • Обновлено: 17/02/2009. 11k. Статистика.
  • Интервью: Публицистика
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.