Сколько было в тот год разговоров! Одни говорили: "Нет, нет, скульптор не принизил Петра, а показал его в минуту тяжелых раздумий, скульптор хотел сказать, что государственная власть в России - это тяжкое бремя, коверкающее самого властителя. Таким царь-реформатор увиделся скульптуру из заграничного далека. Это так свежо, так ново!" С ними не соглашались сторонники классицизма: "Ваш Шемякин просто выпендривается, действует по принципу: не можешь создать лучше - разрушай построенное! Не в силах переплюнуть Медный всадник, он подсунул нам царишку-неврастеника, самодура, психа несчастного. Получите, дескать, бывшие земляки, и распишитесь в том, что царь-идиот построил вам идиотический город..." К слову сказать, после того скандального подарка, принятого тогдашней администрацией города, большинство горожан и узнали о скульптуре Михаиле Шемякине, бывшем ленинградце, уехавшем за
рубеж.
Словечко "пиар" еще не употребляли, в ходу были другие понятия: "гуманитарная помощь", "культурное сотрудничество", "андеграунд". Принимали любой хлам, верили всякой чепухе о равноправном сотрудничестве, а истинным искусством стали называть только то, что в Советском Союзе было под запретом, в том числе и по здравому смыслу.
Так вот, о памятнике в кустах, рядом с которым и по сей день почему-то нет желающих фотографироваться. Да, в жизни Петра Великого были и блистательные виктории, и горькие поражения. Но особенности скульптуры, в отличие от карикатуры, в том, что она обращается к положительно-созидательному, оставляя потомкам образы величественные, иногда трагические, но никак не унизительные. Хорошо, что скульптору не пришла в голову мысль отразить Петра в роли обманутого мужа. Забавная могла бы получиться скульптурка-аллегория: Петр с проросшими рогами на венценосной голове подписывает указ о казни Монса. В усталой руке дымится трубка, стоит кружка с вином, в тяжелых складках лица застыли обида и горечь... Может, еще кто-нибудь наваяет и захочет подарить?
Себе на дачу - пожалуйста. На площадь - не моги
Возникает вопрос: кто принимает дары всевозможных скульпторов для архитектурного убранства нашего города? Для личной дачи берите хоть фаллический символ до небес с бронзовой табличкой "Жизнь продолжается!", но коль дар предназначен архитектурному шедевру, которым является Петербург, тут нельзя косить глазом.
Ну скажите, кто всерьез верит, что памятник Андрею Дмитриевичу Сахарову, поставленный на площади, спешно названной его именем между библиотекой Академии наук и университетской столовой, будет вызывать через пять-десять-двадцать лет те же смыслы, которые он вызывал у либералов-демократов в начале девяностых ушедшего века? Над ним уже сейчас смеются и потешаются не только студенты близкого Университета, но и в глубинах интернета.
Вот, например, что пишут по поводу памятников на одном из литературных сайтов: "Американцы, например, устанавливают памятники политикам и деятелям культуры спустя 50 лет, а мы торопимся увековечить возлюбленных наших еще при жизни, чтобы потом с остервенением их сбрасывать. Все, на что способны наши властители дум, - это ставить памятники чижикам-пыжикам, зайцу и прочим представителям животного мира, потому как больше некому. С нетерпением жду появления памятника двум дощечкам, которые плыли по речке, с полным текстом этой частушки, отлитым в бронзе. Каковы деяния, таковы и памятники. Жалкое зрелище представляет собой памятник на Арбате, установленный Б. Окуджаве, напоминающий некоего расхристанного подростка. В этом же ряду находится недавно установленный памятник Андрею Сахарову у Санкт-Петербургского университета. Представляет собой он некий кусок зеленой пены, в котором с трудом можно угадать человеческие контуры. Если дать ему в руку сачок, будет вылитый Дуремар. "Великая демократическая эпоха" оставляет после себя не менее величественные памятники", - делится своими наблюдениями Е. Александрова.
Или: "На площади имени покойного академика стоит монумент, изваянный неизвестным, но гениальным армянским скульптором. Гениальность скульптора заключается в том, что Андрей Дмитриевич похож одновременно на ловца пиявок Дуремара и одновременно на выловленную им пиявку. Скульптуру эту хочется похлопать по боку и сказать либо "да ничего, ничего, бывает и хуже", либо "ну что ж, каждому по делам его", - замечает писатель Дмитрий Горчев в своем живом журнале.
Некто satanov, продолжая тему новых памятных приобретений Петербурга, рекомендует: "Обязательно сходите посмотреть, что творится во дворе филфака - тоже недалеко от означенных мест. Человеку с неустойчивой психикой там делать вообще нечего. Там есть Маленький принц (по странному совпадению, тоже творение закавказского скульптора). Там есть якобы Блок, по сравнению с которым А.Д. Сахаров - просто шедевр мировой скульптуры. Еще там есть Антиох Кантемир, изваянный в стиле XVIII века, а также Анна Андреевна Ахматова, Подпоручик Киже и голая-баба-держащая-себя-за-сиськи.
Вот когда вы посмотрите на это, можно будет с чистым сердцем и пустой головой ложиться в гроб, заколачиваться и умирать", - грустно заканчивает корреспондент.
Вид у нашего секретного физика действительно жалкий. Спеленутые за спиной руки, но в то же время ершистость и несломленность в позе, в гордо поднятой голове типичного и чуть карикатурного интеллигента. Это, по сути, памятник не А. Д. Сахарову, одному из создателей отечественной водородной бомбы, трижды Герою Социалистического Труда, лауреату ленинских и государственных премий, а карикатура в бронзе, некий не совсем дружественный шарж на человека, возвысившего свой голос против Системы, которой он большую часть жизни прослужил верой и правдой, но в конце жизни решил ее осудить.
Едет Ленин на коне с балалайкою...
Неподалеку от скульптуры Сахарова - памятник Михаилу Ломоносову, чьим именем назван Санкт-Петербургский государственный университет. Михайло Васильевич, как известно, тоже боролся с системой, страдал от засевших в Российской академии наук немцев, не всегда был понят царскими особами. Но автору памятника не пришло в голову изобразить русского ученого сжимающим тяжелые поморские кулаки в горестных раздумьях о судьбах отечественной науки или топчущим ненавистный немецкий парик. А ведь это могло быть так свежо, так ново!..
А то некоторым, знаете ли, скучно бродить среди величественных фигур прошлого. Народ желает не эпопейных романов, не звонких песен, не бодрящих маршей - ему подай анекдот. Хоть в камне, хоть в бронзе, хоть из бытового мусора.
Вот, например, Ленин едет на коне и играет на балалайке. Ну, чудит матерый человечище, трусит рысцой к своей Надежде Константиновне. И желательно, чтобы угадывалась последняя степень опьянения вождя мирового пролетариата. Или тот же Ильич на подножке трамвая - мчит в ночь на 25 октября в Смольный, подвязав щеку платком, чтобы не узнали сыщики, норовит спрыгнуть на темный скользкий булыжник, но по всему должно быть видно, что соскок окончится неудачно. Аллегория такая - революция, дескать, не принесла пользы России.
Продолжая этот ряд, неплохо бы подумать о памятниках простым бомжам, копающимся в мусорных бачках, игрокам, продувшимся в игровые автоматы, настойчивым алкашам, сосущим из склянки моющее средство, олигархам, открывающим новую бензоколонку с подземным детским домом, и прочим характерным персонажам нынешнего времени.
Только вот ведь какая штука - не принято у цивилизованных народов ставить памятники-насмешки. Нет памятников промахам отдельных людей или целых наций. Насколько мне известно, Вторая мировая война не оставила ни единого монумента-карикатуры на фашизм и его вождей. Нет и не предвидится (надеюсь!) скульптурных групп, отражающих в едкой сатирической форме не всегда удачную деятельность наших политических и государственных деятелей.
За что же Петра Великого и Андрея Дмитриевича Сахарова так?
И каким собственным рекламным даром ударят наш город "великие скульпторы современности" в следующий раз?
Или Петербургу следует объявить мораторий на прием монументальных даров - пусть дарят окрестным деревням, городам, поселкам, пусть везут свои скульптуры в Сибирь, на Камчатку, на Крайний Север, расширяют, так сказать, географию своей культурной экспансии?
|
|
Связаться с программистом сайта.