Катков Михаил
С зорькой меня разбуди

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 4, последний от 02/03/2019.
  • © Copyright Катков Михаил
  • Размещен: 03/04/2006, изменен: 17/02/2009. 255k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • Скачать FB2
    • Оценка: 7.01*6  Ваша оценка:

      
      

    МИХАИЛ КАТКОВ

      
      
      
      
      

    С ЗОРЬКОЙ МЕНЯ РАЗБУДИ

      
      
      

    ИЗБРАННЫЕ СТИХИ И ПОЭМЫ

      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    МОСКВА

    2006

      
      

    ОТ АВТОРА

      
       Корни мои в деревне Некрасово Больше-Коровинского района (ныне Захаровский) Рязанской области. Постоянно живу в Москве за исключением нескольких пятилеток.
       Издал десять поэтических сборников в Москве: "3емля тяжелеет от слез", "Земля скорбит", Разумный голос грома", "Солнце - колокол Господний" и другие, в том числе одну детскую книжечку.
       Член Союза Писателей России, Лауреат премии имени В.Т.Шаламова (2001 г.)
       В настоящий сборник "С зорькой меня разбуди" вошли избранные стихи и поэмы, а так же детские стихи, написанные в разные годы.
       Сейчас готовлю к изданию сборник новых стихотворений.
       В двадцатых числах апреля уезжаю в деревню на пять-шесть месяцев.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       * * *
      
       Не на ходу пишу стихи -
       Замешаны на крови с потом -
       Пишу -
       Как тяжкие грехи
       Замаливаю пред киотом.
      
       Присели, словно чеграши,
       Стихи однажды на оконце.
       Порою светится в них солнце,
       А чаще - боль моей души.
      
      
      
       МЫ ПО-ДРУГОМУ НЕ УМЕЕМ ЖИТЬ
      
       Мы непогоду чувствуем острее -
       К теплу все чаще тянется спина.
       Мы с возрастом становимся добрее,
       И часто нам бывает не до сна.
      
       Порою нам бывает не до песен,
       Но перед тем, как что-то отрубить,
       Семь раз отмерим
       Или столько ж взвесим, -
       Мы по-другому не умеем жить.
      
       Не торопливы наши мысли, речи,
       В движеньях наших гибкости уж нет,
       Но мы любимым головы на плечи
       Кладем - как будто бы в семнадцать лет.
      
       А жизнь идет, -
       Она всегда прекрасна!
       И как не преклоняться перед ней!
       Чтоб ни было -
       Мы жили не напрасно,
       Пусть видим редко ласку от детей.
      
       Да, мы уже изрядно поседели
       От голода и холода войны,
       Но мы еще не полностью сгорели, -
       Не только внукам, -
       Правнукам нужны...
      
       ПИСЬМО К СЫНУ
      
       Твоё письмо, сынок, и в нём тепло,
       Которое приятно душу греет.
       Вот почему на сердце так светло,
       Вот почему и мама не стареет.
      
       Всё было в жизни - нечего скрывать:
       Утраты, беды, были и удачи.
       На всё терпение имеет мать,
       И по ночам в подушку горько плачет.
      
       Ночные слезы - нет их солоней!
       Как в твой приезд, бывают слезы сладки!
       Когда ещё прильнешь к груди моей?
       Бог даст, приедешь, может быть, на святки?
      
       Я ожиданьем этим буду жить. -
       Оно меня, сыночек, окрыляет.
       Как хорошо уметь добро творить -
       Без добрых дел душа оскудевает.
      
       Твое письмо, сынок, и в нём тепло,
       Которое приятно душу греет.
       Вот почему на сердце так светло,
       Вот почему и мама не стареет!
      
      
      
       КОЛОСКИ ДЕТСТВА
      
       Субботний день.
       Народ спешит на дачи.
       Вагон, качая, мерно клонит в сон.
       Лет десяти подслеповатый мальчик
       Вошел с печалью в солнечный вагон.
      
       Знакома эта песня мне до боли -
       Ходил я сам с холщовою сумой,
       И колоски собрав на сжатом поле,
       Сестре голодной приносил домой...
      
       Но я-то думал, - песни те пропеты,
       От них и в май
       Декабрьский бьет озноб...
       Бросают в шапку медные монеты,
       Как будто глину комьями на гроб.
      
      
      
       * * *
      
       Я знаю: тебе я не нужен,
       Отпели мои соловьи.
       Твоей нелюбовью контужен,
       Своей не стыжусь я любви.
      
       Любовь расцвела, будто вишня,
       Но грянул нежданно мороз,
       И я, как подранок, стал лишним,
       Но преданный, словно барбос.
      
       Твоей нелюбовью контужен,
       Своей не стыжусь я любви.
       Я знаю: тебе я не нужен,
       Отпели мои соловьи.
      
      
      
       * * *
      
       Ушла...
       А я все жду ее возврата,
       Я накрываю стол себе и ей...
       На брюках сына новая заплата -
       Не залатать ничем души моей.
      
       Кой-кто погладит по головке сына:
       "Босые ноги в цыпках -
       Срамота!
       И то сказать, мальчонка сиротина -
       Без матери ребенок сирота..."
      
       Ее уход - как светопреставленье.
       Который день на сердце пустота.
       И чудится: любимое виденье
       Вот-вот сойдет с настенного холста.
      
      
       Ушла...
       А я все жду ее возврата,
       Я накрываю стол себе и ей...
       На брюках сына новая заплата -
       Не залатать ничем души моей.
      
      
      
       * * *
      
       Звезды отсырели от тумана.
       Ночь ушла отмаливать грехи.
       Женщина, проснувшаяся рано,
       Помнит сна отдельные штрихи.
      
       Волосы, взлохмаченные малость,
       Отдают ночною тишиной.
       Отчего же сердце сразу сжалось
       И в глазах душевный непокой?
      
       Может быть, незваные морщины
       Стали той причиной? Или что?
       Может то, что в доме нет мужчины,
       Кто в прихожей мог бы снять пальто?
      
       Или может что-нибудь другое
       Раскололось и нельзя собрать?
       Может быть, колечко золотое
       Не пришлось с рукою обвенчать?
      
       Иль от плача во дворе ребенка
       Содрогнулись тело и душа?
       Оттого и выпала гребенка,
       Как из рук игрушка малыша.
      
       Женщина, проснувшаяся рано,
       Помнит сна отдельные штрихи.
       На коленях шепчет неустанно:
       "Господи, прости мои грехи..."
      
      
      
      
      
      
       КЛЯЗЬМА-РЕЧЕНЬКА
      
       Небо-небушко - царство Божие,
       Царство Божие наша Земля;
       Клязьма-реченька у подножия
       Твоего, как и я, бытия.
      
       Клязьма-реченька, нежно окая,
       В колыбели уютной своей
       Нянчит небушко синеокое,
       Как одно из любимых детей.
      
       Да и солнышко, словно в люлечке,
       Улыбаясь, лепечет, плывет.
       Клязьма-реченька, как мамулечка,
       Колыбельную песню поет.
      
       По-над Клязьмою звон малиновый,
       По-над реченькой ночка светла.
       Как святой водой, ковш рубиновый
       Окропляет церквей купола.
      
       Небо-небушко - царство Божие,
       Царство Божие наша Земля;
       Клязьма-реченька у подножия
       Твоего, как и я, бытия.
      
      
      
       * * *
      
       Дерево лишили одной трети.
       И на что ты, тополь, стал похож?
       Срезанные ветви, словно плети.
       Так и Русь живьем пошла под нож.
      
       За её могучею спиною
       Укрывалось множество друзей...
       А под тополиною листвою
       От палящих прятались лучей.
      
       Знаю, тополь, зашумишь не скоро
       Клейкою листвою молодой,
       Стонешь ты с Россией от разора,
       И как Русь, тряхнешь ты стариной.
       * * *
      
       Разлучили лебедя с лебёдкой, -
       Кто-то в полдень на курок нажал,
       Тут же бросил и ружьё, и лодку,
       За голову взявшись, побежал.
      
       А вот лебедь мощными крылами
       Разряжённый воздух рассекал,
       В поднебесье он летал кругами,
       Дотемна подругу окликал.
      
       Видимо, глазам своим не верил
       В то, что на глазах произошло,
       Жизнь других своею меркой мерил
       И не знал, что существует зло.
      
       Так он с одиночеством столкнулся.
       Одиноких нету лебедей.
       Кажется, что круг совсем замкнулся
       Камнем вниз к лебёдушке своей.
      
       Только этот лебедь белокрылый
       Прилетает уж который год
       К озеру, где образ её милый
       Затерялся средь холодных вод.
      
       Дай же Бог, когда сойду с орбиты,
       Чтоб моя лебёдушка ко мне
       Клала бы гвоздики не на плиты,
       А на скромный холмик по весне.
      
      
      
       ЛЮБОВЬ МЫ ДРУЖБОЙ ВЕЛИЧАЛИ
      
       Любовь мы дружбой величали,
       И это чувство берегли,
       Но вот однажды осерчали,
       И меж собою мост сожгли.
      
       Кто виноват - судить не смею,
       И объяснить я не могу:
       На встречу не надеясь с нею,
       К мосту сожженному бегу.
      
       А может быть, остался все же
       Огнем не тронутый пролет?
       А может быть, ты ищешь тоже
       Соломинку,
       Как переход?
      
      
      
       * * *
      
       Зачерпну семизвёздным ковшом
       Из студёной реки, чтоб напиться.
       Месяц, словно малыш голышом,
       Потянулся за мною к водице.
      
       Постоял, посмотрел на паром,
       Тихо в речку вошёл, чуть плескаясь,
       И поплыл, зазвенел серебром
       По волнам, будто в люльке качаясь.
      
       Озираясь по всем сторонам,
       За сосновым увидел он бором
       В освещении Божеский храм
       С Литургией, звучащею хором.
      
       Словно Ангел на берег взлетел.
       В умилении от песнопений
       Церковь с ног до главы разглядел -
       И упал пред крестом на колени.
      
       Под Большим семизвёздным ковшом,
       Не успев зачерпнуть и напиться,
       Я почуял себя малышом,
       В храм идущим с бабулей молиться.
      
      
      
       ИДУ ОПАВШИМ ЛЕСОМ
      
       Иду опавшим лесом не спеша.
       Прозрачна даль. Неярко солнце светит.
       Оно спокойно, как моя душа,
       Когда определились в жизни дети.
      
       Иду опавшим лесом в тишине.
       Трудяга дятел устали не знает,
       На высоченной бронзовой сосне
       Чечетку клювом звонко отбивает.
      
       Иду опавшим лесом налегке
       Среди осин, берез мой путь петляет.
       Шуршит листва слегка на ветерке,
       Следы за мною тихо заметает.
      
       Иду опавшим лесом.
       Боже мой!
       Как хорошо, что я в родимом крае!
       И оттого-то сердце замирает,
       И оттого такой души настрой!
      
      
      
       * * *
      
       Когда колючие бураны
       Секут безжалостно лицо,
       Я забываю свои раны,
       Зашитые заподлицо.
      
       Они, привыкшие к ненастью
       (Не дай Бог это знать другим),
       Как будто в нем познали счастье,
       Изведанное им одним.
      
       Когда смиряются бураны
       И не секут мое лицо,
       То нестерпимо ноют раны,
       Зашитые заподлицо.
      
      
       * * *
      
       Родным и близким моряков,
       погибших на АПЛ "Курск"
      
       Уж давно горизонт нараспашку.
       От тревоги виски серебрит.
       Рябь морская - как будто тельняшка.
       Берег с грустью на море глядит.
      
       Словно чайки, взлетают платочки,
       Тихо машут вослед кораблю.
       Солнце встало вдали на мысочки,
       Ввысь и вширь раздвигая зарю.
      
       Ты, как злая разлучница, море,
       Но прекрасно по сути своей,
       Ты само - словно женщина в горе,
       Плача, бьешься о выступ камней.
      
       Верю я, что в студеной пучине
       Не замерзнут вовек моряки.
       Как по трапу матрос в новом чине,
       Опускаются в море венки.
      
       Никакими слезами ночами
       Хладность вод никогда не согреть,
       Только светлая память свечами
       Будет вечно смиренно гореть.
      
      
      
       * * *
      
       Иду купаться спозаранку
       Под песнь пастушьего рожка,
       Когда, как шубы наизнанку,
       Плывут по речке облака.
      
       Сейчас я с берега крутого
       Под них бесшумно поднырну,
       И эту теплую обнову
       Себе на плечи натяну.
      
       Коснусь щекой небесной сини,
       На дне ракушку отыщу
       И, на руке ее подкинув,
       По тихой глади запущу.
      
      
      
      
      
      
       * * *
      
       Он долго пил из родника -
       Котомка за плечами,
       В прожилках крепкая рука
       И просинь под глазами.
      
       "Куда идешь?" - его спросил,
       И дед ответил тихо:
       "Я из России выносил
       Навязчивое лихо.
      
       Теперь иду я налегке, -
       Обратный путь осилю..."
       И я увидел в роднике
       С котомкою Россию.
      
      
      
       * * *
      
       Приходите, друзья, приходите,
       Даже если мороз за окном,
       Коль понравится, то погостите -
       Дом согреет душевным теплом.
      
       Приходите, друзья, приходите -
       Места хватит за круглым столом,
       Чем богат, тем и рад - не взыщите -
       Угощу вас ядреным кваском.
      
       Приходите, друзья, приходите,
       Пусть невзрачен наружностью дом.
       Но внутри, Христа ради, простите,
       Может Ангел коснуться крылом.
      
       Приходите, друзья, приходите -
       Свет лучится всегда из окон,
       Может быть, благодать ощутите,
       Что нисходит порой от икон.
      
       Приходите, друзья, приходите...
      
      
      
       * * *
      
       Я шел к тебе так долго и упрямо,
       Шел, спотыкался, падал и вставал.
       И кто-то, словно в раннем детстве мама,
       С любовью свою руку подавал.
      
       Я шел к тебе под вой крутой метели,
       Сквозь чаруса и бурелом тайги,
       Которые порою стервенели:
       Куда ни глянешь - не видать ни зги.
      
       Я шел к тебе унылым бездорожьем,
       Обляпан грязью с ног до головы.
       И слава Богу - не облитый ложью:
       Бог уберег и от худой молвы.
      
       Я шел к тебе, шел на одном дыханьи,
       Я шел к тебе единственной - одной,
       Я шел к тебе на первое свиданье,
       Чтобы остаться навсегда с тобой.
      
      
      
       * * *
      
       Словно в детстве приходит потреба
       После сна дуть в мороз на стекло,
       Сквозь глазок видеть синее небо,
       Занесенное снегом село.
      
       На шесте прикрепленный синичник
       Непоседливых пташек в саду.
       Не проснулся ль во мне тот язычник,
       Что всегда был с природой в ладу?
      
       На мороз из избы выбегаю,
       В ожидании чуда молчу.
       Солнце в соснах, лучами играя,
       К моему льнет охотно плечу.
      
       Несказанное что-то творится -
       Вся душа, торжествуя, поет.
       Надо мною кружится синица,
       Коноплинки с ладошки клюет.
      
       Словно в детстве приходит потреба
       Поутру дуть в мороз на стекло,
       Грызть сосульку, как корочку хлеба,
       Чуять холод ее и тепло.
      
      
      
       * * *
      
       Так хочется щец горячих,
       Домашних, таких дорогих,
       Душевных, духмяных тем паче,
       Коль мама готовила их.
      
       А русские щи на даче
       Да после бессонных гостей,
       Которые пели под чачу -
       Желательно, чтоб покислей.
      
       От жизни устал собачьей,
       Продрог на ветру до костей.
       Так хочется жить иначе.
       Так хочется маминых щей.
      
      
      
       * * *
      
       Кружился утром листопад на диво.
       Листок последний ветром с веток снят,
       Деревья обнаженные стыдливо
       В неясном ожидании стоят.
      
       Они, как девушки, что, сняв уборы,
       Застигнутые парнями врасплох,
       Глядят в смущении, потупив взоры,
       На сарафаны яркие у ног.
      
       Они стоят в немом недоуменьи,
       Во всей своей прекрасной наготе,
       В каком-то неземном оцепененьи,
       Забыв о первозданной красоте.
      
      
       На плечи их накинут скоро шубы,
       На ветках заискрится бахрома,
       Их троекратно поцелует в губы
       Веселая красавица зима.
      
       Снег полетит, как будто сивка-бурка,
       Как будто пена с лошадиных губ.
       Березка станет нежною Снегуркой,
       А Дедушкой Морозом станет дуб.
      
       И солнышко степенно - эко диво!
       Пойдет куриным шагом в высоту...
       ...Деревья обнаженные стыдливо
       Туманом укрывают наготу.
      
      
      
       * * *
      
       Родителей тепло незаменимо,
       Его не купишь никакой деньгой,
       Оно одно без всяческого грима
       И соткано природою самой.
      
       Родителей тепло незаменимо,
       Как и вниманье, и тепло детей,
       Оно с молитвою сопоставимо
       Среди горящих восковых свечей.
      
       Родителей тепло незаменимо,
       Как хлеб и соль на дедовском столе,
       Родителей тепло неповторимо,
       Как жизнь неповторима на Земле.
      
       Родителей тепло незаменимо.
       Его не каждому дано понять,
       Оно и разумом непостижимо,
       Как и ниспосланная благодать.
      
      
      
      
      
      
      
       ЭТО ОН!
      
       Кто приходит ко мне по бессонным ночам,
       За рояль со мной вместе садится?
       По глубоким его воспаленным очам
       Вижу я, что пришельцу не спится.
      
       Взгляд его отрешен от земного всего,
       Вызывает во мне преклоненье.
       А быть может, мой гость не от мира сего?!
       Это он! Это он - нет сомненья!
      
       Я внимаю его непреклонным басам,
       Он велик как в большом, так и в малом...
       Как по лестнице с "Мессой" легко к небесам
       Поднимается по мануалам.
      
       Взгляд его не земной, хотя сам он земной.
       Его "Страсти" и "Фуги" - земные.
       Не они ли звучат искрометной весной?
       Не они ли его позывные?..
      
       Мы давно отреклись от тюрьмы и сумы,
       И давно мы не ведаем страха...
       Три столетья подряд будоражит умы
       Непреклонная музыка Баха.
      
      
      
       МЫШКА НА ЛЬДУ
      
       Застучали у сарая
       И запели топоры.
       Мышь, напуганная лаем,
       Выбегает из норы.
      
       Словно шайба хоккеиста,
       Она катится по льду,
       Трудно ей остановиться
       На стремительном ходу.
      
       На корягу угодила,
       Сальто сделав хоть бы что,
       Но при этом повредила
       Свое зимнее пальто.
      
       Ледяную пыль вздымая,
       Мимо норок, мимо нор
       По река холодной краем
       Мышь бежит во весь опор.
      
       Тормозила то и дело
       Коготками и не зря:
       Шайбой в норку Мышь влетела,
       Как в ловушку вратаря.
      
      
      
       * * *
      
       А я во сне еще летаю,
       Как будто в детстве. Я расту.
       Журавль, оставив свою стаю,
       Присел, уставший, на мосту.
      
       О чем-то думал долго-долго,
       Смотрел на неба синеву,
       На клин сородичей над Волгой,
       На иней, легший на траву.
      
       На солнце низкое над лесом,
       На журавлиную печаль,
       Которая звучала мессой,
       Летя в неведомую даль...
      
       ...И я однажды так в дороге
       Присяду, чтобы отдохнуть,
       И от щемящей грудь тревоги
       Закончу свой не век,
       А путь.
      
      
      
       * * *
      
       Лес облысел, стоит, как после драки,
       Лишь вдалеке еловый хохолок.
       Послышался из чащи лай собаки
       И выстрела негромкого хлопок.
      
       Наверное, охоту разрешили
       На глухаря, а может на зверье.
       И вот уж олененка порешили,
       Несут его в уютное жилье,
      
       Чтобы разделать поскорее тушу
       И приготовить из нее шашлык.
       Мне по ночам выкручивает душу
       Один и тот же безутешный крик.
      
       Мечусь душой и не пойму в чем дело,
       Хочу помочь - да только вот кому!
       Я, словно олененок, стал несмело
       Звук посылать в ночную полутьму.
      
       Во рту от напряженья было сухо,
       Я звал в беду, попавшую домой.
       На голос мой бежала оленуха,
       Густой ольшняк ломая пред собой.
      
       Передо мной стояла животина,
       Стояла мать в поту, как в серебре,
       Она сегодня потеряла сына,
       А я чуть раньше - в черном октябре.
      
      
      
       * * *
      
       Я пришел незаметно и тихо
       И, наверное, также уйду.
       Захвачу неизбывное лихо,
       Но оставлю лучиться звезду.
      
       Не померкнет она в тусклом свете,
       Может быть, и поможет кому
       На прекрасном издерганном свете
       Оттеснить, наконец, полутьму.
      
       В ее внутреннем кротком свеченьи
       Не отыщешь постыдную ложь
       И холодность, как лед, изречений,
       А сердечность, как счастье, найдешь.
      
      
       Потому, что душою был нежен
       И совсем неприметен в миру.
       Неужели же тлен неизбежен?
       Неужели я все же умру?
      
       Только чтобы нетленное лихо
       Не растлило бы напрочь звезду.
       Я пришел незаметно и тихо
       И, наверное, также уйду.
      
      
      
       * * *
      
       Природа брови хмурит, раздражается -
       Не по нутру деяние людей.
       Так незлобиво мама напускается
       На несмышленых неслухов-детей.
      
       Природа только тихо возмущается:
       Все больше жарких, то ненастных дней.
       Быть может, нами что-то извращается:
       Нет больше сил мириться с этим ей.
      
       Природа постепенно отрекается
       От той частицы кровной, дорогой,
       Которая в гордыню облекается,
       Не видя меч, нависший над собой.
      
       Природа не стерпела истязания, -
       Гнев исказил красивое лицо, -
       Не в наказанье шлет, а в назидание
       Из катаклизмов свитое кольцо...
      
      
      
       В СГОВОРЕ С ЛУНОЮ
      
       С низин ползет, вздымается туман,
       Луга покрыл он белой пеленою,
       И кажется, свершается обман
       Земной природы в сговоре с луною.
      
       Неведомо куда плывут стога,
       Чуть ближе подойдешь -
       Даешься диву! -
       Качнулись ивы, кинулись в бега,
       Невольно я обхватываю иву.
      
       А это что?
       Огарок от свечи?
       А может быть, рыбак костер разводит?
       Попробуй-ка в тумане различи!
       Так это же гнилушка за нос водит.
      
       Куда ни глянь -
       Вокруг густой туман.
       И как-то странно, непривычно тихо.
       Мерещится: цветет трава-дурман,
       И где-то рядом притаилось лихо.
      
       Рассеялся таинственный туман, -
       Все в естестве предстало предо мною.
       На сеновале вспомню про обман
       Живой природы в сговоре с луною.
      
      
      
       * * *
      
       По вечерам на терриконе
       Огонь не меркнет золотой.
       Всю ночь мерещатся мне кони,
       Бегущие на водопой.
      
       И даже в скрубере гремящем
       Я слышу топот лошадей
       С их ржаньем, на бегу пьянящем,
       В раздолье песенных полей.
      
       Да и тогда, когда под утро
       Займется розовый восток,
       Мне кажется, что в перламутре,
       Став на дыбы, ржет сосунок.
      
       Да и тогда, когда снимаю
       Металл намытый из щелей,
       Крупинки злата принимаю
       За искры от подков коней.
      
       Как будто бы из детства кони
       Летят, зовут меня домой...
       По вечерам на терриконе
       Огонь не меркнет золотой.
      
      
      
       * * *
      
       С каким же нетерпением мы ждали,
       Когда наступит розовый рассвет,
       Который нам с трибун наобещали
       Всего за шестьдесят с немногим лет.
      
       Остановить нас не смогли невзгоды.
       Вокруг все было наше и -
       Ничье.
       Мы милости не ждали от природы,
       Ждем милостыню ныне от нее.
      
       Бежим мы к рощам и спешим к озерам -
       Как будто в свои души заглянуть;
       При виде их краснеем от позора,
       При виде их охватывает жуть...
      
      
      
       * * *
      
       Иду я полем - полем бытия,
       На горизонте мечутся зарницы.
       Еще немного - полетят станицы,
       С неизреченной грустию трубя.
      
       Отставший от сородичей, друзей,
       Я, как журавль, уставший от дороги,
       Хочу взлететь - в стихии быть своей,
       Но что-то стали заплетаться ноги.
      
       А небо манит - благостный покой.
       Мерцают звезды, путь мой окропляя.
       Я вздрогнул сердцем: голуби, летая
       Кругами надо мной, зовут домой.
      
      
       Еще не время, думается мне,
       Преодолеть земное притяженье:
       Во мне вовсю идет сокодвиженье,
       Как у дерев повсюду по весне.
      
      
      
       * * *
      
       Ласточки! Ласточки!
       Значит, быть теплу.
       Солнышко ластится
       К моему стеклу.
      
       В избу заглянуло
       И осталось в ней.
       Радостью пахнуло
       От его лучей.
      
       Так весенней ранью
       Мой родной отец
       Ввел мою маманю
       В избу - во дворец.
      
       Брызнули оконца
       Светом и теплом...
       Молодое солнце
       Ввел я нынче в дом.
      
      
       КОСТЕРОК
      
       Задумчив лес.
       И ветер на подхвате
       Раздул притихший, сонный костерок.
       И небо,
       Словно парень конопатый,
       Уставилось в бурчащий котелок.
      
       И снова тишь.
       И пахнет свежей рыбой.
       Под ложечкой до одури сосет.
       И темнота нависла сзади глыбой,
       Раздавит -
       Если наземь упадет.
      
       Мой верный друг,
       Идешь со мною рядом -
       С тобой надежно, как с отцом, в тайге
       Колючим августовским звездопадом
       Искринки оседают на руке.
      
      
      
       Я В КОСМОС ВЕРЮ БОЛЬШЕ, ЧЕМ В БОГОВ
      
       Я в космос верю больше, чем в богов:
       Нас боги угнетают ежечасно,
       И на земле мы грешникам подвластны -
       Над нами постоянно звон оков.
      
       Я в космос верю больше, чем в богов:
       Там звездочка и там мое созвездие.
       Всю жизнь иду, как будто бы по лезвию,
       И пропасть гиблая с худых боков.
      
       Я в космос верю больше, чем в богов:
       Он тайною глубокою покрытый,
       Но я уверен: нету там корыта
       Для поросят и племенных быков.
      
       Я в космос верю больше, чем в богов.
       Нет, нет, друзья, я вовсе не безбожник.
       Цветет в июле буйно подорожник.
       И слышен звон родных колоколов.
      
       Я в космос верю больше, чем в богов:
       Он для меня покуда не доступен.
       А кто из нас сегодня не преступен?
       Сосущий грудь ребенок без зубов.
      
      
      
       * * *
       Л.Н.
      
       Вот ты сегодня какая!
       Все-то лучится в тебе!
       Ножкою в сердце толкая,
       Сын заявил о себе.
      
       Радостью этою дышишь,
       Счастием этим живешь,
       Первенца чувствуешь, слышишь,
       Песню малышке поешь
      
       Самую вечную: "Баю,
       Баюшки, баю, баю..."
       Песни нежнее не знаю -
       Я в умиленьи стою.
      
       Шепчешь, к себе привлекая:
       "Слышишь? Сыночек поет!.."
       Слышу, свой слух напрягая,
       Ручкой стучится в живот.
      
       Вот почему ты такая!
       Светится счастье в тебе!
       Ножкою в сердце толкая,
       Сын заявил о себе.
      
      
      
       * * *
      
       Не оставляйте матерей своих,
       Отцов своих не забывайте тоже.
       Им счастия хватило на двоих.
       За воспитанье совесть их не гложет.
      
       Своих детей, которые потом
       (За очень, очень редким исключеньем),
       Покинут самый главный в жизни дом,
       Без своего оставив попеченья.
      
       Венцы дубовые начнут дряхлеть,
       Лишатся мамы с папами покоя,
       И печки русские не станут греть,
       Не знавшие по-молодости сбоя.
      
       Идут дожди и течь то там, то тут,
       О грустном ветры буйные вещают?.
       Что ж, значит, дети хорошо живут,
       Коли родителей не навещают.
      
       Лишь изредка подкатит почтальон
       На велике своем старинном, древнем,
       И в одночасье в окруженьи он
       Окажется у жителей деревни.
      
       Не оставляйте матерей своих,
       Отцов своих не забывайте тоже,
       Везде молитесь горячо за них,
       И никогда вас не оставит Боже.
      
      
      
       * * *
      
       Сибирь в пимах давнишнею порою,
       Как лесоруб лучковою пилой,
       Пробила просек сквозь тайгу зимою,
       Который стал могучею рекой.
      
       Ее вода, не зная перекатов,
       Звенит, как будто россыпь серебра,
       Река - на диво омулем богата -
       С таинственным названьем Ангара.
      
       В своем убранстве на невесту схожа -
       Особенно на утренней заре,
       Когда туман, как в парике вельможа,
       Понравиться стремиться Ангаре.
      
       Он перед ней галантно наклоняет
       Свою седую голову, причем
       Фату движеньем легким поправляет,
       Слегка краснеет, чувствуя плечо.
      
       В тайгу ушли цветистые туманы,
       Оставив дымку - ленту над водой.
       По берегам деревья-великаны
       Любуются красавицей рекой.
      
       А я ее запомнил не такою:
       Со звоном пил и пеньем топора.
       Она премудрой соткана рукою
       Из доброго Байкальского ребра.
      
      
       * * *
      
       Нет, я в небытие не кану,
       Как этого хотелось бы лжецу...
       Я бронзой, может быть, не стану,
       Да и гранит мне, знаю, не к лицу.
      
       Милее холмик невеликий -
       На нем цветы и деревянный крест,
       Пусть греют солнечные блики
       Их в праздничный весенний благовест.
      
       Коль до конца быть откровенным,
       Каким всегда я был в своих стихах,
       Мечтой своею сокровенной
       Делюсь я со слезами на глазах.
      
       Хочу рекой неполноводной,
       Но быть не пересохшею рекой,
       Остаться в памяти народной,
       Пусть не стихом - единственной строкой.
      
      
      
       * * *
      
       Два берега разных: крутой и отлогий,
       А может, миры параллельные здесь.
       Душой ощущаю я их понемногу,
       Я знаю, кто я на земле этой есть.
      
       Я знаю: пришел в этот мир неслучайно -
       Случайностей нет в параллельных мирах.
       Вовеки душа привлекательной тайной
       Останется в мудрых горячих умах.
      
       Что ж, жалко мне будет расстаться с футляром,
       Но только бы мне не расстаться с душой,
       Которая Божьим является даром.
       Я ей дорожу и пекусь об одной.
      
      
      
      
      
       * * *
      
       Я долго шел от дома, то и дело
       Я ставил вешки вдоль крутых дорог
       Не потому, что память ослабела,
       А чтоб по ним домой вернуться мог.
      
       Я шел по этим вешкам опаленным,
       Морозом, солнцем, ливневым дождем.
       Их голос слышал сердцем воспаленным:
       - А мы давно тебя, пропавший, ждем.
      
       И отчего-то побежали ноги,
       Не может быть, чтоб из последних сил,
       По той дороге, где я босоногим
       Ходил и грязь до юности месил.
      
       Домой, домой - гудели мои ноги,
       Как провода над самой головой.
       Быть может, упаду не на пороге,
       Но все равно я приползу домой.
      
      
      
       * * *
      
       Не бередите душу мне - не надо!
       Ее уход - как будто выстрел в грудь!
       Не думал, что во время листопада
       У пропасти окажется мой путь.
      
       Не бередите душу мне - не надо!
       Я в здравии и все осознаю.
       Теперь и мне известны муки ада,
       Пред пропастью растерянный стою.
      
       Не бередите душу мне - не надо!
       Не бередите душу вы мою!
       Перед лицом и гневом водопада
       Я знаю твердо - буду не в раю.
      
       Не бередите душу мне - не надо!
       Ведь на нее, я злобу не таю.
       Не опущу перед соблазном взгляда, -
       Пред искушеньем с Богом устою.
       * * *
      
       Взбегу, как в детстве, на седой курган -
       Повеет сразу мудрой стариною.
       Как будто кто-то месяц-ятаган
       Занес с остервененьем над страною.
      
       Я вздрогну сердцем, но не устрашусь,
       Не повернусь я ни за что спиною,
       Ведь надо мною праведная Русь,
       И дух могучий прадедов со мною.
      
       В рассветной дымке движется туман,
       Как будто русичи идут рядами.
       В холодном страхе месяц-ятаган
       Бежал, земли не чуя под ногами.
      
       Ему метало солнышко вослед
       Лучи, как будто огненные стрелы.
       Передо мной распахнутый рассвет
       Как символ вечной православной веры.
      
      
      
       * * *
      
       Русская печка, как мама,
       Словно молитву творит.
       Печь разжигается рано,
       Пламенем жарко горит.
      
       Будто бы грусть листопада,
       Слышится песня в трубе.
       Легкий дымок, словно ладан,
       Благоухает в избе.
      
       Звон колокольный из храма
       Высветил серый восток.
       Слышно, как возится мама,
       Ставя чугун на шесток.
      
       А на полатях детишки
       Нежно, пренежно сопят.
       Ох, уж мне эти мальчишки
       Долго ночами не спят.
      
       Сами когда-то гуляли
       Так же и мы по ночам.
       К печке под утро бежали -
       К теплым ее кирпичам.
      
       Русская печка, родная,
       С детства тянусь я к тебе,
       Ты, как и мама из рая,
       В дедовской греешь избе.
      
      
      
       ЭТО ХОРОШО
      
       Это хорошо, что мы с тобою
       На скамейке рядышком сидим.
       Ничего, что стала ты седою,
       Не беда, что стал и я седым.
      
       Это хорошо, что наши дети
       Накрепко осели на земле.
       Это хорошо, что на рассвете
       На ногах их видим на селе.
      
       Это хорошо, что внуки с нами
       Стадо деревенское пасут,
       Пусть они не станут пастухами, -
       Главное, что б полюбили труд.
      
       Это хорошо, что в небе просинь
       Любопытных радует внучат.
       Это хорошо, что на покосе
       Песни наших сыновей звучат...
      
       Это хорошо, что мы с тобою
       На скамейке рядышком сидим.
       Ничего, что стала ты седою,
       Не беда, что стал и я седым.
      
      
      
      
      
      
       АНЮТИНЫ ГЛАЗКИ
      
       Изящество с высокомерьем
       Находятся в мнимом ладу...
       Как долго входил я в доверье
       К Анютиным глазкам в саду.
      
       Я воду носил для полива,
       Чтоб лучше взрастали цветы.
       Анютины глазки игриво
       Со мною вдруг стали на "ты".
      
       Анютины глазки вставали,
       Когда занималась заря,
       Навстречу ко мне выбегали,
       В калитке увидев меня.
      
       Но тучи над нами сгущались.
       Душой суровел я, лицом.
       Анютины глазки умчались
       В машине военной с отцом.
      
       Остались анютины глазки
       В заброшенном милом саду.
       И я по сердечной подсказке
       К ним нынче и завтра приду.
      
       В саду пахнет луком и перцем.
       Жгут руки крапива, репей.
       И клумбу - Анютино сердце -
       Пронзил, как стрелою, пырей.
      
      
      
       ПОСЛЕ ДОЖДЯ
      
       После ветра и дождя
       Небушко чистое,
       А немного погодя
       Поле душистое
       Заиграло, расцвело
       И зазеленело.
       И под радугой село
       Бубенцом запело.
      
       Обновилось все окрест -
       И луга, и люди.
       В щебетанье майский лес
       Долго-долго будет.
      
       Пар вздымается густой,
       Пахнет теплым хлебом.
       Жаворонок неземной
       Захлебнулся небом.
      
       И на струнах-проводах
       Ласточки, что точки.
       Скоро буйно на дубах
       Разорвутся почки.
      
       Возвратятся, как всегда,
       В эти дни, я знаю,
       Ненадолго холода,
       Так бывает в мае.
      
      
      
       * * *
      
       Свара вспыхнула как-то сразу,
       Ни с того ни с сего средь детей:
       - А меня мой папка ни разу
       Не лупил...
       - Заливай, грамотей!
       Он не папка и, между прочим,
       Говорят: у него нет детей...
       - Кто ж по-твоему? Дядя?..
       - Отчим...
       Безотцовщина ты, грамотей...
      
      
      
       * * *
      
       Я вижу сон: разводятся мосты
       Над тихою вечернею Невою,
       Как будто суд разводит нас с тобою,
       В смятении не только я, и ты.
      
      
       На том осталась ты на берегу,
       На этом я среди кромешной ночи.
       Озноб терзает. Из последней мочи
       Хочу унять его
       И не могу.
      
       Бросаюсь вплавь. Плыву на окрик твой,
       На детский плач, как звездочки мерцанье.
       И захлестнуло вдруг мое дыханье
       Холодною, тяжелою волной...
      
       Металла скрежет. Сходятся мосты
       Над тихою туманною Невою.
       И слава Богу рядышком со мною
       Во сне чему-то улыбалась ты.
      
      
      
       * * *
      
       Маминой проседью
       Иней на ветвях.
       Золотой россыпью
       Снегири в кустах.
      
       День взлетел румяный,
       Пар поднял с низин.
       Сеет лес багряный
       Золото осин.
      
       Вдруг кусты пружиной
       Разошлись - сошлись,
       Птицы над осиной
       К речке пронеслись.
      
       Ключ на дне оврага.
       Тихо. Ни души,
       Моет лес, как драга
       Золото в тиши.
      
      
      
      
      
      
       ЗЕМЛЯ ТЯЖЕЛЕЕТ ОТ СЛЕЗ
      
       На небе луна, как вдова,
       Глядит из-под черной шали.
       Не выразят даже слова
       Глубокой ее печали.
      
       Откуда она у тебя,
       Скажи мне, душа живая?
       На землю упала, скорбя,
       Звезда, как слеза скупая.
      
       Под шалью немыслимо звезд,
       Как в поле под снегом хлеба...
       Земля тяжелеет от слез...
       Куда же ты смотришь, небо!
      
       Ты видишь, с улыбкой палач
       Меч тянет из жестких ножен?..
       Сиротский ты слышишь ли плач
       И вдовий надрывный?!
       Боже,
      
       Тебя заклинаю:
       Уйми
       Нечистую силу эту!
       Не поздно коль,
       То сохрани
       Земную нашу планету.
      
      
      
       * * *
      
       Июль горяч,
       Я чувствую телесно
       Большое солнце скрылось за леса,
       И над речонкой тихой
       Легковесно
       Туман взметнулся, словно паруса.
      
       Туман плывет, качается и дышит,
       Под ним остались росные луга,
       Но он никак взлететь не может выше,
       Перевалить духмяные стога.
      
       И потому плывут стога в тумане,
       И я, как в детстве, верю в чудеса,
       И под моими босыми ногами
       Хрустит ледком ядреная роса.
      
      
      
       * * *
      
       Скала, вне всякого сомненья, -
       Творенье самого Творца.
       На выступе,
       Как на коленях,
       У матери два близнеца -
       Две кучерявые березы,
       Но как они еще тонки!
       Качают ветры их и грозы,
       И космос кормит их с руки.
       Они, как маленькие дети,
       Во сне летают и растут.
       А в синей дымке на рассвете
       Березы снова тут как тут.
       И что ни год, то повзросленье.
       И кажется, что деревца
       В одно прекрасное мгновенье
       Увидят самого Творца.
      
      
       МОЛИТВА
      
       Господи! Сколько же надо
       Дел сделать добрых мне,
       Чтобы избегнуть мук ада
       И не гореть в огне.
      
       Господи! Дай вразумленья:
       Как отнестись к врагам,
       Чтобы я после Успенья
       Ниц пал к Твоим Ногам.
      
       Господи! Как все же трудно
       Недругов мне прощать.
       Это глаголю прилюдно
       Я - не привыкший лгать,
      
       Боже, Всевышний, дай силу
       Веру в Тебя сберечь.
       Господи, только помилуй
       Тех, кто брал в руки меч,
      
       Кто преграждал мне дорогу,
       Козни чинил в судьбе,
       И поднимал кто тревогу,
       Если я шел к Тебе.
      
      
      
       * * *
      
       Как нуждаюсь в молитвах я ваших!
       Вы нуждаетесь, знаю, в моих.
       Благодать пью глотками из чаши,
       Как душевный молитвенный стих.
      
       Потому дважды в день поминаю
       Вас - родных и забытых друзей.
       В этой связи обратной, я знаю,
       Скрытый смысл недоступных вещей.
      
       Смысл таинственный и непонятный
       Для живущего жизнью мирской,
       Где понятье о счастье превратно
       Испокон толковал род людской.
      
       В светлой радости я пребываю;
       Что когда призовет к себе Бог,
       То я к тем, кого я поминаю,
       С легким сердцем ступлю на порог.
      
      
      
      
       * * *
      
       Пирогами, углами красными
       Знаменита была сторона,
       Да девицами распрекрасными,
       Но их старила рано война.
      
       Присылала война похоронки
       На любимых мужей, сыновей,
       Потому горечь соли в солонке
       Становилась еще солоней.
      
       Сколько боли и сколько печали
       Вы в сердцах проносили своих!
       Даже мертвых вы ждать продолжали,
       Поминая о здравии их.
      
       Потому-то и в храмах России
       В одеянии черном полно
       Женщин,
       Ставших так рано седыми,
       Но прекрасных, как жизнь, все равно.
      
      
      
       ОПЯТЬ ОДНА
      
       Опять одна.
       Все в той же черной шали
       Уходит в холод сумерек она,
       И с ней ее тягучие печали,
       И крик души: "Треклятая война!.."
      
       Опять одна.
       Из темноты хрипатой,
       Ее завидев, бабки шепчут: "Свят..."
       И чувствую себя я виноватым,
       Хоть перед ней совсем не виноват...
      
      
      
       ВОЗВРАЩЕНИЕ
      
       А в лесу бродит осень-лосиха.
       Возвращаюсь к родному плетню.
       На плечо мое дружески, тихо
       Клен свою положил пятерню.
      
       И, едва различая тропинку,
       Я ступаю по ней наугад.
       Прохожу под дугою-осинкой,
       И кружит, и кружит листопад.
      
       Выхожу на опушку
       И вижу,
       Что деревня грустит обо мне;
       И она показалась мне рыжей,
       А деревья над нею в огне.
      
       Как же так, красотищу хмельную
       Променять на булыжник я мог!
       И, как мальчик, в деревню родную
       Я пустился бежать со всех ног.
      
       За околицей стадо скликает
       Грустной песней пастух молодой.
       У колодца меня окликает
       На протезе журавль - часовой.
      
      
      
       МАРТ
      
       Постепенно меняется ветер.
       Неустойчивый март на дворе.
       На проталине зайцы, как дети,
       Разыгрались на самой заре.
      
       Лед мутнеет, становится ломким -
       Ступишь вдруг - не минуешь беды.
       Затаились и лисы, и волки
       От предчувствия полой воды.
      
      
      
       АПРЕЛЬ
      
       Талый воздух на хвое замешан.
       Спор грачиный на ветлах затих.
       Прилетели скворцы,
       Из скворешен
       Выгоняют пернатых лесных.
      
       Шум шуги поначалу несмелый
       Перерос в оглушительный гул.
       И подснежник чуть-чуть осовелый
       С облегченьем на солнце взглянул.
      
       МАЙ
      
       Опушились кусты на опушке.
       На лугу зеленеет трава.
       И от песни с грустинкой кукушки
       Раздвигается вширь синева.
      
       Птичьи песни летят отовсюду,
       Сколько радости в их голосах!
       Бобр на речке затеял запруду,
       Как строитель стоит на лесах.
      
      
      
       ИЮНЬ
      
       Раскудрявились ивы, березы.
       Расцвели полевые цветы.
       В танце носятся пчелы, стрекозы -
       И во всем никакой суеты.
      
       Гром грохочет. Резвятся зарницы.
       И под радугой - дивной дугой
       Ба! озимая рожь колосится.
       После дождика воздух парной.
      
      
      
       * * *
      
       Как хорошо, что повернулись к Богу.
       Прозревшие узрели Божий свет...
       В лаптях из леса вышел на дорогу,
       Как лес дремучий, седовласый дед.
      
       Он в пояс чинно солнцу поклонился,
       Перекрестил ухабистую грудь,
       Из родника в ладони взял водицы
       И окропил крест-накрест ею путь.
      
       Он шел легко. Холщовые онучи
       Держались плотно на его ногах.
       Он головою доставал те тучи,
       Которые сгущались на глазах.
      
       Его лицо средь грозовых мгновений
       Светилось, словно маковка с крестом.
       И он упал пред храмом на колени,
       Омытый ливнем, Павловским постом.
      
      
      
       КОЩУНСТВЕННЫЙ ПРОЦЕСС
      
       На белый свет младенцы появились,
       Не зная племени, ни рода своего...
       Уборщицы в НИИ перекрестились:
       "Зачатие от беса самого..."
      
       Ученые НИИ рапортовали:
       "Взращен в пробирке новый человек,
       Феномен сей, - твердить не уставали, -
       Войдет достойно в двадцать первый век..."
      
       Быть может, мы, как эти человеки,
       Заполнили однажды пустоту...
       Я отношусь с почтеньем к дальней Мекке,
       Но поклоняюсь Одному Христу.
      
       А кто они,
       В чьи попадут объятья,
       Явленные на свет не по любви?..
       Прости, Господь,
       Греховное зачатье,
       Кощунственный процесс останови.
      
      
      
       * * *
      
       Хвала Тебе, Всевышнему, хвала,
       Что и поныне солнышко мне светит.
       На этом беспокойном белом свете
       Неужто переделал все дела?!
      
       Хвала Тебе, Всевышнему, хвала,
       Что Ты с любовию Отцовской к сыну
       Со мною был в тяжелую годину:
       Я чувствовал два Ангельских крыла.
      
       Хвала Тебе, Всевышнему, хвала
       В Трех ипостасях - в Триединых лицах,
       Ты мог в душе моей остановиться,
       Которую я вымыл добела.
      
       Хвала Тебе, Всевышнему, хвала,
       Что не спешишь пока с моим Успеньем,
       Что Ты даешь мне силы и терпенья,
       Чтоб я успел закончить все дела.
      
      
      
       * * *
      
       Винить я никого не стану,
       Что сослан досточтимый дед.
       Он был священником по сану
       И пастве нес любовь и свет.
      
       Он говорил о вере смело -
       Благая разносилась весть:
       "Любая вера,
       Но без дела
       Мертва есть..."
      
      
      
       * * *
      
       Отвела меня Матерь Божия
       От постыдной губительной лжи,
       Вразумила идти бездорожьем
       В золотые, как солнце, Кижи.
      
       Я иду под гудение гнуса
       С покаянием грешной души,
       Льну к озерам, сверкающим бусам,
       Что рассыпаны в синей тиши.
      
       Обхожу чаруса стороною.
       Дух занялся при виде чудес:
       Осиянные нежной зарею
       Купола и кресты до небес.
      
       Возвышают они мою душу,
       Укрепляют и тело мае.
       Красоту невозможно порушить
       И не вытравить веру в нее.
      
       Слава Богу, что крепкая вера
       Ниспослала свою благодать,
       Потому и душа возлетела,
       Тело стало к земле припадать.
      
       На коленях стою перед нею,
       Обращаюсь с молитвою к ней.
       Жарких глаз оторвать я не смею
       От божественной силы Кижей.
      
      
      
       КАК РАНО НЫНЧЕ ПАДАЕТ ЛИСТВА
      
       Как рано нынче падает листва.
       Ни шороха в лесу, ни дуновенья.
       От тишины светлеет голова
       И слышится в тиши сердцебиенье.
      
       Бросаю взгляд к высоким небесам -
       К распахнутому синему оконцу.
       Не перестал я верить чудесам
       И поклоняться, как и предки, солнцу.
      
       Как рано нынче падает листва.
       Как будто ничего не происходит,
       На самом деле неба синева
       На Землю благодатию нисходит.
      
       И вдруг - откуда? - звон колоколов.
       Кружит листва под благостные звуки.
       И я невольно к музыке веков
       В молении протягиваю руки.
      
       Не в этом ли сокрыта благодать,
       Спасение души и очищенье?..
       Недолго листьям с веток опадать,
       Как долго ждать деревьев воскрешенья.
      
      
       ЧТОБ НЕ КОСНУЛАСЬ В ЖИЗНИ ВАС СУМА
      
       Гляжу на парня и глазам не верю:
       С холщовою сумой через плечо
       С трудом раздвинул створчатые двери,
       И мысль меня пронзила горячо.
      
       Ведь он без рук, скрывал свои культяпки
       Под рукавами нового френча.
       А на груди, как будто бы заплатки,
       Награды неутешные бренчат.
      
       Он не просил, он шел по электричке
       И повторял душевные слова:
       "Помилуй Бог, братишки и сестрички,
       Чтоб не коснулась в жизни вас сума..."
      
      
      
       * * *
      
       Вечностью ночь оказалась.
       Ночь - это вечность, скажи?
       Или же мне показалось
       В жизни, сплетенной из лжи.
      
       Может быть, поторопился
       Новое все отрицать.
       Господи, я же крестился, -
       Право Ты дал выбирать.
      
       И выбрал Твой крест я, Боже,
       Чтоб чем-то помочь Тебе.
       Сколько ж спесивых вельможей
       Было в сумбурной судьбе!
      
       Сколько же их расплодилось -
       Словно в саду мерзких тлей!
       Что же, Всевышний, случилось
       С Родиной милой моей?!
      
       Может быть, через страданье
       Путь к воскресенью лежит?
       Солнечный луч в ожиданьи
       Свечкой в ладони дрожит.
      
       Я на Тебя уповаю,
       В жизни своей не ропщу,
       К обетованному раю
       Путь на коленях мощу.
      
      
      
       * * *
      
       Россия - песнь нетленная моя -
       Я чувствую тепло твоих ладоней,
       Я, как птенец, что в поднебесье тонет,
       Лечу в твои объятья - в зеленя.
      
       Россия - песнь нетленная моя -
       Я - пастушонок твой во чистом поле
       С кнутом - острасткой - лучшей нету доли
       Вставать чуть раньше солнечного дня.
      
       Россия - песнь нетленная моя -
       Я - родничок в бархановой пустыне.
       Как ты легка бываешь на помине,
       Когда в тебе нуждаются друзья!
      
      
      
       РУСЬ
      
       Ты очистительный огонь свечи
       Несешь, как христианка, терпеливо.
       Хвалебные псалмы поют ручьи,
       И солнце светит над тобой на диво.
      
       Какая ширь! Какая глубина!
       Все вобрала в себя и боль, и грезы.
       Одна на всех -
       И Ты за всех одна -
       Одна льешь искупительные слезы.
      
       Несешь свой крест, крута твоя стезя -
       Делить со всеми радости, печали.
       И испокон веков тебя не зря
       С любовию Святою величали.
      
       Ты православным сердцем поняла,
       Что сила в правде,
       Как в небесной сини.
       И как могла Ты столько бед осилить
       И душу чистой сохранить могла!
      
      
      
       * * *
      
       Чудятся звуки неба,
       Благостный свет красоты.
       В жизни одна потреба -
       Как избежать суеты.
      
       Господи, дай терпенья,
       Сбрось с моих глаз пелену,
       Чтобы сердечным зреньем
       Понял - живу как в плену
      
       Похоти и гордыни,
       Душу свою не блюду.
       Господи, как же ныне
       Радостно! Я же иду
      
       В сумерках и потемках,
       Вижу, что там, впереди,
       С благостною иконкой -
       Светом Твоим на груди.
      
       Ты - Поводырь мой, Боже!
       На сердце руку кладу.
       Как же я был ничтожен!
       Жил - как терзался в аду.
      
      
      
       * * *
      
       Россия-мать, молю,
       Не откажись
       От сына своего, от Михаила,
       Которого за правду больно била
       Просто не терпящая правды жизнь.
      
       Молю тебя, Россия-мать,
       Молю,
       Не выдворяй меня ты за пределы,
       Ты разберись сначала, в чем же дело,
       Прислушайся к тому, что говорю.
      
       Пускай мой голос станет тише там,
       Как на могиле скорбным,
       Сокровенным...
       Но не ходить вовеки мне согбенным
       И ложь не лить вовек моим устам...
      
       Россия-мать, молю,
       Не откажись
       От сына своего, от Михаила,
       Которого с лихвою напоила
       Полынная, ухабистая жизнь.
      
       Но не держу ни на кого я зла, -
       Не держат долго злобу в сердце россы...
       В лугах искрятся голубые росы,
       Звонят, как встарь, церквей колокола.
      
      
       В ВСЕВЫШНЕГО ВЕРЮ ТВОРЦА
      
       Не верю творцам современным.
       В Всевышнего верю Творца!
       Бываю лишь с Ним откровенным
       И маску срываю о лица.
      
       Она, как ярмо, надоела,
       Мне роль надоела борца;
       Душа оскудела и тело.
       В Всевышнего верю Творца!
      
       Не этой ли верой высокой
       Светились в моленьях сердца,
       Сживались земные пороки?
       В Всевышнего верю Творца!
      
       Не верю творцам современным.
       В Всевышнего верю Творца!
       Бываю лишь с Ним откровенным
       И маску срываю с лица.
      
       * * *
      
       Нарядились в деревне старухи,
       От избы семенили к избе,
       Босоногие рядышком внуки
       Уступают бабулям в ходьбе.
      
       По тропиночке еле приметной
       Шли к подруге любимой своей
       Одинокой, давно и бездетной -
       Всех война поглотила детей...
      
       Целой дюжиной,
       Лица в морщинах,
       Взявши за руки внуков своих,
       Возле дома кричали: - Полина!
       Ну показывай, где твой жених?..
      
       Вышла - платье на ней шерстяное -
       И к товаркам на грудь поскорей:
       "Ой, вы бабоньки, счастье какое!
       Николай, привечай же гостей!.."
      
       В орденах, голос малость приглушен,
       В дом с поклоном гостей приглашал:
       - Просим милости с нами откупать
       Хлеб и соль - что Господь нам полал...
      
       В полушалках старушки расселись,
       Рядом внуки, притихшие, их.
       Как молодицы с браги распелись,
       И плясал на протезе жених.
      
      
      
       УЙМИ ГОРДЫНЮ, ЧЕЛОВЕК
      
       Натянуты, как струны, нервы.
       От ада мы на волосок...
       Шумят встревоженные кедры,
       Взор устремляя на восток.
      
       Вот-вот должна заря заняться,
       Но срок ее прошел давно.
       И над Землей вовсю глумятся,
       Распутствуют и пьют вино.
      
       Чернобыль - недоразуменье?! -
       Армения, Таджикистан -
       Не есть ли нам предупрежденье?
       А в дырах пятый океан?
      
       А смог, нависший над Землею?
       А истребленье чистых рек?..
       И чей-то голос надо мною:
       "Уйми гордыню, человек.
      
       Покайся же в своих деяньях,
       В содеянном повинен ты..."
       И кедры, словно изваянья,
       Стоят, застыв от сухоты.
      
       Они охвачены тревогой -
       Спасенья нет от топора...
       На небе,
       В стороне от Бога,
       Погибелью грозит дыра...
      
      
      
       * * *
      
       Вы меня никогда не любили,
       Да и как полюбить Вы могли,
       Если мы по сословию были -
       Вы от неба, а я от земли.
      
       Может быть, потому-то и к небу
       С детских лет я тянулся душой.
       Точно так, живший впроголодь, к хлебу
       Чуял тягу, жил мыслью одной.
      
       За такое простите сравненье,
       Но позвольте в стихах повторить:
       Я живу, если Вы, вдохновенье,
       На земле грешной будете жить.
      
      
      
       * * *
      
       Погожий день. Приветливое небо.
       Твое письмо с напутствием: "Держись!.."
       Я без тебя - как полюшко без хлеба,
       С тобою я собой являю жизнь.
      
       И слава Богу, Богом не забытый,
       Сквозь бурелом свой крест я пронесу.
       Я без тебя - журавушка подбитый,
       С тобою я - как родничок в лесу.
      
       Осилю все: печали и тревоги,
       И боль души, я знаю, залечу.
       Я без тебя - как нищий на пороге,
       С тобою я - как солнышко свечу.
      
       Свети и ты своим душевным светом.
       Не каждый день, но все-таки пиши.
       Я без тебя не смог бы стать поэтом -
       И это исповедь моей души.
      
      
      
       КОМАНДИР СЕМЬИ
      
       Когда еще в подгузниках нуждались,
       Мы были командирами семьи...
       И почему-то все мне подчинялись
       Прославленные родичи мои...
      
       Как будто я был командиром роты,
       Все рядовые, и, конечно, мать...
       Без командира трудно брать высоты,
       Без рядовых и вовсе их не взять.
      
       И вот когда я вырос из пеленок,
       Не перестали нянчиться со мной:
       Я был в семье единственный ребенок,
       И все ходили под моей пятой.
      
       Одни со мной над букварем потели,
       Другие возле пегого коня.
       И все они потрафить мне хотели
       И ссорились порой из-за меня.
      
       И только дед ругаться не стеснялся
       С родимым сыном, с кроткою снохой.
       "Кого растите?" За меня боялся
       Кавалерист - буденовец лихой...
      
       Он их бранил и убеждать пытался:
       "Такое воспитание во вред..."
       И на своих двенадцать душ ссылался,
       В живых которых половины нет...
      
       ...Я вижу вновь знакомую картину,
       Пускай с тех пор прошло немало лет,
       Как мой отец, единственному сыну
       Хочу потрафить, может быть, во вред...
      
      
      
       СОЛОВЬИ
      
       Ждали их на будущей неделе.
       Ожиданьям этим вопреки,
       Соловьи внезапно прилетели,
       И в селе проснулись старики.
      
       Встали с печек,
       Словно по тревоге,
       Как в былые годы,
       Времена.
       В катанки втолкнули лихо ноги -
       Раньше их вдевали
       В стремена...
      
       В душегрейках вышли в палисады.
       Ясный месяц плыл над головой.
       Соловьи,
       Как женщины наряды,
       Примеряли песню за рекой.
      
       И она -
       Как долго ее ждали -
       Разливалась трелью вдалеке.
       До утра без умолку свистали
       Соловьи в кудрявом лозняке.
      
      
       * * *
      
       Помнится, говаривала мама,
       Провевая в решете пшено:
       "Человек хороший, без изъяна -
       Это - как отборное зерно.
      
       Только вот посеять - это мало:
       Нужно это зернышко взрастить,
       Чтобы дивным солнцем просияло,
       Чтоб оно могло бы златом быть.
      
       Но и это только половина:
       Нужно это золотко собрать,
       Снопики, как будто пуповину,
       Накрепко жгутом перевязать,
      
       Смолотить, - говаривала мама,
       Провевая в решете пшено. -
       Человек хороший, без изъяна -
       Это - как отборное зерно".
      
      
       * * *
      
       От обиды вовек не заплачу,
       А от жалости я зареву.
       В небе ястреб, почуяв удачу,
       Растерзал в пух и прах синеву.
      
       Лепестки, белоснежные крылья,
       Попарив высоко над землей,
       Неизбежно покроются пылью,
       Не космической пылью - земной.
      
       Точно так же и бренное тело,
       Прахом став или серой золой,
       Без души станет осиротелым
       И смешается вскоре с землей.
      
       Не винюсь, что я дал нынче маху,
       Но стыжусь приподнять я главу:
       Там, на небушке ясном, с размаху
       Ястреб рвал в пух и прах синеву.
      
       МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ
      
       1
       Как много звезд на небосводе!
       Не нужно ничего душе.
       Недаром говорят в народе:
       Что с милой рай и в шалаше.
      
       В палатке мы у сонной речки
       Ночлег устроим под луной.
       И на воде круги-колечки
       Я стану выводить блесной.
      
       Надену я тебе колечко
       На правый безымянный твой,
       В тиши нас обвенчает речка, -
       Медовый месяц золотой.
      
       Медовый месяц! Речка тихо
       Журчит прозрачною водой.
       Не поминай нас, речка, лихом,
       Когда расстанемся с тобой.
      
       2
       Медовый месяц, ты не в шутку
       Был назван кем-то в старину.
       Медовый месяц незабудку
       Вплетает в первую весну.
      
       В медовость нежностью ворвется
       Духмяных трав густой настой.
       И в ком-то третьем отзовется
       Медовый месяц золотой.
      
       И как бы хорошо то было
       Медовый месяц пронести
       Сквозь нашу жизнь, чтоб не знобило,
       Не лихорадило в пути.
      
       Но если вдруг по первопутку
       Ворвется замять на постой,
       Ты вспомни нашу незабудку -
       Медовый месяц золотой.
      
      
       * * *
      
       Чувства притупились,
       Как клинок в бою.
       Рощи изменились -
       Их не узнаю.
      
       И себя я тоже
       Стал не узнавать.
       Может, стал я строже?
       Может быть, как знать.
      
       Может, очерствела
       Без тепла душа?
       Может, оголтелый
       Дух мой оплошал?
      
       Может, в лунном свете
       Не нашел плетня?
       Проводник мой, ветер,
       Потерял меня.
      
       Съел полпуда соли,
       Путь пока искал...
       Жизнь пройти - не поле -
       По себе узнал.
      
       Нет, не сожалею,
       Юность не виню...
       Душу отогрею,
       Как клинок в бою.
      
      
       * * *
      
       Я не хочу, чтоб все перегорело
       В завьюженной колючками душе.
       Хочу, чтоб ты, как солнце снова грела,
       Как в наш медовый месяц в шалаше.
      
       Я не хочу, чтоб думая о годах,
       Ты думала о ранней седине,
       Которая является в невзгодах
       Не по твоей, не по моей вине.
      
       Уверен я, что седина за верность,
       Не разлюбить ее вовеки мне.
       Я признаю любви закономерность -
       На верность присягаю седине.
      
       Ты знаешь:
       Слов я не бросал на ветер,
       Ни ныне и ни завтра не смогу.
       Пред сединой твоей на этом свете
       Я в неоплатном нахожусь долгу.
      
      
      
       СОЛНЫШКО И ТУЧИ
      
       Тучи солнышко затмили,
       Перекрыли ему путь,
       Громом, молнией грозили,
       Нагнетали - прямо жуть.
      
       К схватке ветер подключили,
       Но, пробившись из-за туч,
       На искрящемся точиле
       Заточило солнце луч.
      
       Тучи с солнышком боролись,
       Налетали, злючие,
       И нежданно укололись
       О лучи колючие.
      
       Боль они с трудом терпели.
       Не сдержавшись, белым днем,
       От обиды потемнели
       И расплакались дождем.
      
      
      
       ЛУННЫЙ СВЕТ
      
       Высокий месяц -
       Властелин морей -
       Приливом и отливом управляет...
       Он овладел душою и моей,
       И мне на это нынче намекает.
      
       В ночной тиши
       Не видно ни души,
       И месяц, чародей бритоголовый,
       В обугленные солнцем камыши
       Бросает свет - холодные подковы.
      
       Холодный свет струится надо мной
       И стужею пронизывает душу.
       Ну, хорошо!
       Ну, было бы зимой -
       А тут июль.
       И я чего-то трушу.
      
       Так неужели начался отлив?!
       И все в природе так необратимо?
       На обнаженный
       Островерхий риф
       Судьба-корабль
       Несет неумолимо...
      
      
      
       * * *
      
       Как овсяные хлопья, ракушки
       На ладони белеют моей.
       Выбегает волна из речушки,
       Хвать ракушку -
       И в речку скорей.
      
       О далеком напомнит, о близком...
       Так же конь, когда я его звал,
       Подбегал, словно кланялся низко,
       Теплотою меня обдавал.
      
       Ломтик хлеба он мягко губами
       Брал с ладони шершавой моей.
       Своей статью рысистой, глазами
       От других отличался коней.
      
       В табуне пасся он за рекою,
       Никогда не травил зеленя.
       И на скачках осенней порою
       Не подвел он ни разу меня.
      
       Резвой рысью ходил он изрядно.
       Был в упряжке всегда коренным.
       Замечал я,
       В работе повадно
       Было с ним остальным - пристяжным...
      
       Как приманку, ракушечки-зерна
       Собираю, кладу на ладонь.
       И волна их хватает проворно,
       Словно это гривастый мой конь.
      
      
      
       У КОЛОДЦА
      
       Солнце драит жарко тропки
       Под веселый грай грачей.
       А девчата, неторопки,
       Балагурят про парней...
      
       И пошла,
       Пошла потеха,
       Как по кругу карусель...
       Оживился, знать, от смеха
       На ходулях журавель.
      
       Поклонился старым избам
       И, взлетев навстречу дню,
       Голубым подставил брызгам
       Серебристую бадью.
      
       И с нее капель слетела
       Звонкой россыпью монет.
       Журавель осиротело
       Посмотрел девчатам вслед.
      
       Так смотрел судьбою смятый
       На девчат не так давно
       Я, на костылях распятый,
       Сквозь больничное окно.
      
      
      
      
       * * *
      
       Любовь всеобща, ненависть конкретна.
       Два эти чувства вряд ли разгадать...
       И что поныне для меня заветно,
       Другим на это стало наплевать.
      
       Когда плюют в лицо, -
       Еще терпимо,
       Плевки с лица водою можно смыть,
       Но если - в душу,
       То невыносимо
       От боли сердце начинает ныть.
      
       Такое чувство, как на самом деле
       Я пригвожден к позорному столбу,
       В душе моей свирепствуют метели,
       И выжимают хладный пот на лбу.
      
       О, Господи! Избавь от искушенья
       На зло ответить злом.
       О, Боже мой!
       В Тебе Одном ищу я утешенья!
       Не отступись - и вечно будь со мной...
      
       Любовь всеобща, ненависть конкретна.
       Два эти чувства вряд ли разгадать...
       И никому, -
       Что для меня заветно, -
       Я не позволю в душу наплевать.
      
      
      
       * * *
      
       Ну и воздух в лугах -
       Огуречный рассол!
       Спозаранку я им похмеляюсь.
       Босиком по росе я иду через дол,
       Ароматами трав упиваюсь.
      
       Оттого все поет, все искрится во мне.
       Неужели душа пробудилась
       И готова летать и парить в вышине,
       Или это мне, может, приснилось?
      
       И веду себя так, словно я оголец
       С той косой из вихрастого детства.
       ...Уходя на войну, мой родимый отец
       Мне оставил певунью в наследство.
      
       Ржой покрылась она -
       В том вина лишь моя.
       Когда я покидал захолустье,
       Перешли мне дорогу средь белого дня
       С гоготаньем надменные гуси.
      
       Мне вернуться б назад, сбросить тощий рюкзак -
       Самолюбие не позволяло.
       Заглушить гоготанье не мог я никак, -
       И в ушах оно долго звучало...
      
       Тишина и покой.
       Солнце залило дол.
       Я в лучах его дивных купаюсь.
       Ну и воздух в лугах -
       Огуречный рассол!
       Спозаранку я им похмеляюсь.
      
      
      
       * * *
      
       Не узнать моей сторонки -
       Сколько лет я не был в ней.
       ...Но слетают вдруг мальчонки,
       Словно яблоки, с ветвей.
      
       Врассыпную, без оглядки
       Разлетелись сорванцы,
       И мелькают только пятки,
       Как на грядках огурцы.
      
       И несется им вдогонку:
       "Окаянные, ей-ей!.."
       Я узнал свою сторонку
       И себя увидел в ней.
      
      
      
       В ГРУДИ МОЕЙ НЕИСТОВО КЛОКОЧЕТ
      
       Не знаю я: останусь ли в живых.
       Война, быть может, скосит меж обочин.
       Но чтобы только больше молодых
       На смерть не гнали - этим озабочен.
      
       Бывает же такое на веку:
       Час неурочный - словно круг порочный.
       Я озабочен тем, что наверху
       Уселись в креслах лицемеры прочно.
      
       Я озабочен стоном матерей,
       Как гласом вопиющего в пустыне.
       Кто им вернет родимых сыновей?
       И кто за смерть детей ответит ныне?!.
      
       Не знаю я: останусь ли в живых.
       Война, быть может, скосит среди ночи.
       Бросают в ад кромешный молодых.
       В груди моей неистово клокочет.
      
      
      
       * * *
      
       Взрываются в тайге тугие почки,
       Истосковалась по теплу земля...
       С напарником без всякой проволочки
       Накатываем бревна в штабеля.
       И, напрягая жилистую спину,
       ( Багор - в торец,
       Напарник мой - в другой),
       Проклятую катаем древесину,
       Что здесь зовется строго: "Деловой".
       Ряды растут.
       Сучки свистят в затишьи -
       Заподлицо срубаем топором.
       И штабель вырос, словно восьмистишье,
       Накатанный мозолистым багром.
       Он не один - тут целый цикл рабочий,
       Пропахший солнцем, потом и махрой.
       Смотрю: напарник чем-то озабочен,
       Таким я вижу земляка впервой.
       Быть может, руку бередит заноза?
       Но нет, не то,
       Я знаю москвича.
       Среди хлыстов душистая береза
       Лежит в объятьях крепких кедрача.
       Черт подери! Мы оба - ротозеи.
       Ей здесь не место, что и говорить.
       И мы стоим, притихшие, глазея,
       И сразу потянуло покурить.
       ...Сквозь сизый дым на землю рвутся грозы,
       Бревенчатый высвечивая дом.
       Шумливые, душистые березы
       Грустят, наверно, под моим окном.
      
      
      
       * * *
      
       У ранних яблонь набухают почки,
       А я боюсь возврата холодов:
       И я молю у Господа отсрочки,
       Чтоб видеть кипень розовых цветов.
      
       Я с холодами дружен от рожденья.
       В Михайлов день родился я и креп.
       Я отношусь к опилкам с уваженьем
       И к лебеде - мне заменявшим хлеб.
      
       Ко мне судьба всегда благоволила:
       Юнцом безусым бросила в Сибирь,
       Немного позже Колыме всучила
       С крутыми кулаками - парой гирь.
      
       У ранних яблонь приоткрылись почки,
       Как будто клювы радостных птенцов.
       Слетелись пчелы к розовым кулечкам,
       Пьют аромат божественных цветов.
      
      
      
       * * *
      
       Я иду над речкой тихой,
       Стежка - шелковая нить.
       А навстречу мне лосиха -
       Осмотрелась, стала пить.
      
       Опустила низко холку
       Над зеркальною водой.
       Пей, родная, потихоньку.
       Что следить мне за тобой?
      
       Я иду душистым лесом
       И гуторю с ним опять.
       Под малиновым навесом
       Ждет зеленая кровать.
      
       Упаду в ее объятья,
       Словно птаха в зеленя.
       Птицы певчие, собратья,
       Убаюкают меня.
      
      
      
       * * *
      
       Как будто небо прохудилось -
       Четвертый день подряд все льет.
       И что-то рыба не клюет, -
       Река от глины замутилась.
      
       Вода шумит по водостокам.
       Все тучами заволокло.
       Притихшее мое село -
       Как будто в трауре глубоком.
      
       Не слышно разговоров, песен,
       Не слышно смеха детворы.
       Закрыты наглухо дворы,
       И мир не то чтоб мал -
       Он тесен.
      
       А дождь идет, бежит вприпрыжку
       И переходит вдруг на шаг.
       Водой наполненный овраг
       Ждет, как и люди, передышки.
      
       Ждут солнца хлеборобы, птицы,
       Ждут солнца тучные поля.
       Родная, милая земля!
       Как бы тебе не надломиться.
      
       Ну где ты, солнце?
       Слышишь, солнце?
       От нас не отреклось же ты!..
       И вот с небесной высоты
       Сквозь тучи луч пробил оконце.
      
       И хлынул свет,
       И потеплело.
       Вокруг запело, расцвело.
       Под солнышком мое село
       Подсолнушком на мир смотрело.
      
      
       ПЕВУЧАЯ КУЗНИЦА
      
       Мальчишки мимо вишен
       Бегут, как на пожар.
       А дым клубит над крышей -
       Крутой, как будто пар.
      
       Но подбежали дети
       И странно - над трубой,
       Как дымка на рассвете,
       Дым легкий, голубой.
      
       Здесь, в кузнице веселый
       Певучий в искрах гром.
       Кузнец по пояс голый
       Колдует молотком.
      
       Расплющил слиток - кочку
       И горн раздул ногой.
       Послушна молоточку
       Сталь выгнулась дугой.
      
       И звон плывет куда-то -
       Слыхать за три версты!
       Заслушались ребята,
       Раскрыв по-рыбьи рты...
      
       В работе ставя точку,
       Не выбившись из сил,
       Кузнец клещами в бочку
       Подкову опустил.
      
       От кузницы певучей
       Горячий, как огонь,
       С подковой в луг пахучий
       Рванулся пегий конь.
      
      
      
       * * *
      
       День и человек - они похожи -
       Каждый же похож лишь на себя.
       Солнце улыбается прохожим
       Как-то по-особому, любя.
      
       Настроение у дня чудесно:
       Высоко сияет небосвод.
       Но бывает туча неуместно
       Ни с того и ни с сего найдет.
      
       И тогда понурым он плетется,
       Смотрит исподлобья на людей.
       Но сквозь тучу солнышко пробьется -
       На душе становится светлей.
      
       Хочется идти и улыбаться,
       Радость долгожданную дарить,
       Беспричинно хочется смеяться,
       Над Землею хочется парить.
      
       День и человек - они похожи -
       Каждый же похож лишь на себя:
       В добром настроении - пригожи,
       А в плохом - как небо сентября.
      
      
      
       * * *
      
       Я не клялся в любви,
       Но не смею
       О Тебе без любви говорить.
       Краснобаев заслышав, краснею,
       Не могу я на них походить.
      
       Быть привык на виду, жить открыто,
       Ничего от других не тая.
       Холить землю, что потом полита,
       Научил мой папаня меня.
      
       Поклонюсь в пояс дивному полю,
       Что вспахал и засеял я сплошь,
       ЖаворСнку звенящему вволю,
       Что воспел колосистую рожь.
      
       Поклонюсь до земли караваю,
       Чтоб всегда - хлеб и соль на столе.
       В январе ли суровом иль в мае
       Мне повадно, светло на селе.
      
       Оттого и душой не старею -
       Не могу по-другому я жить.
       Я не клялся в любви,
       Но не смею
       О Тебе без любви говорить.
      
      
       * * *
      
       Как дальше жить мне -
       Научи,
       Сторонушка родная?..
       Меня приветствуют грачи,
       Над ветлами взлетая.
      
       И вот с веселым граем -
       Ввысь,
       Кругами зазывными,
       Над речкой в поле понеслись,
       И я пошел за ними.
      
       С закатом солнечного дня
       День угасал вчерашний...
       Прости, сторонушка, меня
       За то, что бросил пашни.
      
       Летел я голову сломя
       В неведомые дали...
       А тут родимые поля
       Бурьяном зарастали.
      
       * * *
      
       Я в душу сегодня свою заглянул:
       О ужас!
       За что был в почете?!
       Я к небушку руки с надеждой тяну -
       Ему одному подотчетен.
      
       Пусть в праздничном хаосе будничных дней
       Царит красота, беспорядок,
       Но только б заблудшие души людей
       Подняться смогли на порядок.
      
       Не может душа пребывать на земле
       Свободной,
       Тем паче нетленной.
       Она - то как искра в горячей золе,
       А то как звезда во Вселенной.
      
       И мечется в сонме тревожных теней
       Меж небом
       И грешной землею,
       И жутко становится грешнице, ей
       От мысли при встрече со мглою...
      
      
      
       * * *
      
       Как славно пахнет от ухи
       Из окуньков добротных.
       В селе проснулись петухи,
       Похожие на ротных.
      
       Один, как будто недоспал,
       Как будто с перепоя,
       Голосовые связки рвал,
       Словно готовясь к бою.
      
       Другой на песенный манер
       И с добрым, видно, стажем
       Уверенно, как офицер,
       Пропел: "Стою на страже!"
      
       А третий, словно бы устал
       От этой переклички,
       Как седовласый генерал,
       Ответил по привычке.
      
       Угомонились петухи.
       Речушка серебрится.
       Как славно пахнет от ухи, -
       В ней небушко звездится.
      
      
      
       * * *
      
       Пятистенка, что стало с тобою?
       Не узнать и резного крыльца...
       А когда-то над этой избою
       Поработали руки отца.
      
       ...Эти цифры до боли знакомы,
       Что написаны дегтем с торца.
       Из-под хмурых бровей, из соломы
       Смотрят ставни глазами отца.
      
       Смотрят строго -
       И нощно и денно,
       Дескать, стал горожанином...
       Вздор!
       Для кого же тогда вдохновенно
       Пел рубанок
       И ухал топор?..
      
      
      
       * * *
      
       До чего ж хорошо!
       Все в цветенье вокруг.
       С пеньем птах к небесам воздымаюсь.
       Перепрыгнул ручей -
       И в ромашковый луг,
       И как в детстве, всему удивляюсь.
      
       Даже тем прошлогодним осевшим стогам,
       Баням, в берег вцепившимся крепко.
       Словно мокрый щенок,
       Прикоснувшись к ногам,
       Обожгла мое сердце сурепка.
      
       Я иду по росе,
       Полной грудью дыша,
       С благодарностью к милому краю.
       И становится чище,
       Напевней душа -
       Запах трав медоносный вдыхаю.
      
       Оттого-то, наверно, и сила во мне,
       Оттого-то и молодость в теле.
       Кувыркаюсь легко,
       Словно это во сне,
       На ромашковой дивной постели.
      
      
      
       Я ОБЯЗАН ОДНОМУ ХРИСТУ
      
       На душе такая пустота,
       Словно кто-то вытряхнул утробу.
       Не держу ни на кого я злобу,
       Уповаю только на Христа.
      
       Не позволь озлобиться душой,
       Не позволь мне, Боже, усомниться
       В том, что окружающие лица,
       Будто бы смеются надо мной.
      
       Не позволь, чтоб нехристя рука
       Сорвала бы крест с груди нательный.
       С ним я, словно с песней колыбельной,
       Засыпал, вздымался в облака.
      
       Не позволь мне оскудеть душой,
       Не позволь, чтоб изменил я другу.
       Мне поныне, Боже, знаешь, туго,
       Но с Тобой я справлюсь с пустотой.
      
       Сохраню я духа чистоту,
       Сердце состраданием наполню,
       До скончанья века буду помнить,
       Что обязан одному Христу.
      
       * * *
      
       Дух морозный хлынул в дверь избы,
       Как котенок, он в углу забился.
       И сверчок, согревшись у трубы,
       В полумраке сразу оживился.
      
       Догорают на поду дрова,
       Пламени не нужно суетиться.
       Над трубою, различим едва,
       Сизый дым струится и струится.
      
       Мириады звезд
       И тишина
       Хрупкая, как будто снег хрустящий.
       Томною царицею луна
       Проплывает над лесною чащей.
      
       Свет и тень таинственно в тиши
       В избу сквозь окошко проникают.
       Угли в печке, словно крик души,
       Под золою тихо умирают.
      
      
      
       НЕТ, НЕ ПРОЙДУ Я МИМО КРАСОТЫ
      
       Не от себя бегу -
       От суеты,
       Которая вот так осточертела.
       Но не пройду я мимо красоты,
       И черное не назову я белым.
      
       Пускай разбилась ваза,
       И пускай.
       Я собираю счастье по кусочкам.
       И верю я,
       Березы в дивный май
       Раскроют настежь свои души-почки.
      
       Зашелестит листвою синева,
       Черемух кипень белая закружит,
       Под семицветьем искрится трава,
       И солнышко барахтается в луже.
      
       Нет, не пройду я мимо красоты,
       И черное не назову я белым,
       Пока находится душа и тело
       В гармонии великой чистоты.
      
      
      
       * * *
      
       Я был в гостях у черта на куличках,
       Где никогда Макар телят не пас.
       Я добывал огонь не просто спичкой,
       А первобытным способом не раз.
      
       Нет,
       Не кремнем:
       А вату из бушлата
       Надергаешь и скрутишь в крепкий жгут.
       Ботинок в руки -
       На полу дощатом
       Его катаешь,
       А на нарах ждут.
      
       Чтоб прикурить.
       Когда займется вата,
       Жгут - пополам.
       Огонь с дымищем крут...
       Недаром голь на выдумки богата,
       Как в нашем крае издавна поют.
      
       И пусть меня ругают за сравненье
       Проворные на рифму мастера,
       Я к вам сквозь дым горчайший недоверья
       Иду огнем с колымского двора.
      
      
       БУДЕШЬ КАЯТЬСЯ ПОСЛЕ В ГРЕХАХ
      
       Лай собаки -
       В тетерку стреляю,
       И когда вдруг промажу -
       Мне жаль.
       С озлоблением ветки ломаю -
       Холоднее становится даль.
      
       Оттого-то и жуткое снится
       И свинцовая тяжесть в ногах.
       И подранок, взлетевшая птица,
       Бьется трепетно с криком в кустах.
      
       Отчего-то становится жутко:
       В лес вхожу с топором я в руках -
       Бьет щепа, словно крыльями утка:
       "Будешь каяться после в грехах..."
      
       А быть может, уже начинаю
       Потихонечку каяться я?
       Может быть, да и сам я не знаю, -
       Только в лес я иду без ружья.
      
       Почему тогда певчие птицы
       Вдруг притихли, замолкли в кустах?..
       Вправе вы на меня обозлиться.
       Только каяться где мне в грехах?!.
      
      
      
       * * *
      
       А для меня ужасней нет беды,
       Когда бросает женщина ребенка,
       Завернутого в чистые пеленки,
       На произвол губительной судьбы.
      
       И в чьих руках отныне его жизнь?
       Лежит в коляске, как на катафалке.
       И будет ли он прыгать со скакалкой?
       О милосердие, прошу, склонись!
      
       Склонись над этой крошкою,
       Пока
       Его холодным градом не убило.
       А женщине, когда сойдет в могилу,
       Никто вовек не принесет цветка.
      
       И если б только знала мать, что ты
       Живую душу нынче загубила,
       Она б тебя во чреве задушила,
       Чтобы не ведать этой срамоты.
      
       СЕДЬМАЯ ДЕЛЯНКА
      
       Где химия, деревья, что калеки,
       С иссохшими культяпками стоят...
       А вдруг из мертвых да восстанут зэки,
       И в один голос все заговорят.
      
       Кой-где смердят на четвереньках вышки,
       Вцепясь в колючки, чтобы уцелеть.
       В отчаяньи зеленые мальчишки
       На них бросались, чтобы умереть.
      
       Стрелял в нас тот, кто был бесчеловечен,
       Другие слали пули себе в лоб.
       Я пулями бесчеловечных мечен,
       Глотал по-рыбьи воздух я взахлеб.
      
       Закопан был и я в седьмой делянке.
       (Седьмой делянкой значился погост).
       Из-под сырой земли, как звук морзянки,
       Рвались наружу глухо стоны: SOS!..
      
       Я повидал убогих и безногих,
       Кормил собой не раз тифозных вшей...
       И я один.
       Один из тех немногих,
       Кто чудом выжил в круговерти дней.
      
       Поныне снятся вышки и колючки,
       Едучий дым из островерхих труб...
       Не потому ли нет детей и внучки?
       Срываются проклятья с моих губ...
      
      
      
       * * *
      
       В рубцах, побоях мое тело,
       На нем живого места нет.
       Я веру облекаю в дело,
       А дело в веру с юных лет.
      
       Не за тебя ль, Россия, муки
       Я в казематах принимал?..
       Когда выкручивали руки,
       Зубами искры высекал.
      
       Шестнадцать лет терзали душу,
       Пытались дух ее сломить:
       Привязывали к волокуше,
       В чарусах думали сгноить...
      
       Душа чужая впрямь потёмки -
       Ее непросто раскусить...
       И все-таки должны потомки
       Гордиев узел разрубить...
      
      
      
       ЖДУ ДАВНО Я ГРОЗЫ
      
       Жду давно я грозы, жду давно я дождя,
       Чтоб земля поскорей обновилась.
       Я надеждой живу от вождя до вождя,
       Лишь на грош моя жизнь изменилась.
      
       Я с тайгою, как прежде, опять говорю.
       Не покиньте меня, мои силы!
       И в проклятой дали я желаньем горю
       Обновленной увидеть Россию.
      
       Поднимается день, словно конь на дыбы,
       Что боками почувствовал шпоры.
       Перед сильной грозою бессильны дубы,
       Поросль буйная им не опора.
      
       И дождавшись грозы, и дождавшись дождя,
       Полной грудью вздохну с облегченьем.
       А смогу ли прожить на земле без вождя?..
      
       Не могу больше плыть по теченью.
      
      
       КОСТЕР
      
       Костер в ночи вину подобен -
       Кровь будоражит и пьянит.
       Костер в ночи людей роднит, -
       Разъединять он не способен.
      
       Костер в ночи - успокоенье,
       Неведом страх с костром в ночи.
       Ты вслушайся и помолчи:
       Поют горящие поленья.
      
       Трещат сучки. Огонь пылает.
       И ты в далеком далеке...
       И пламя ластится к руке,
       И сердце нежно замирает.
      
       В ночи о близком он вещает.
       Всмотрись в костер - и ты поймешь,
       Коль поделиться с ним придешь,
       Не выдать тайну обещает.
      
       Ему на верность присягаю.
       Перед пылающим костром
       Я на колено припадаю
       И за добро
       Плачу добром.
      
       Как будто крошечные звезды,
       А искры яркие летят.
       Большими шляпками блестят
       На небе звезды, словно гвозди...
      
       Костер в ночи вину подобен -
       Кровь будоражит и пьянит.
       Костер в ночи людей роднит, -
       Разъединять он не способен.
      
      
      
       ХРУСТАЛЬНЫЙ ЗВОН
      
       Взорвался солнцем небосклон,
       Капель слетает с вишен.
       Сосульки брызжут с крыши,
       Плывет хрустальный перезвон.
      
       Он слышится со всех сторон,
       А городок безлюден.
       Как праздника жду буден,
       Под звон хрустальный я рожден.
      
       Волнующий хрустальный звон
       Улыбки вызывает,
       На улицу сзывает,
       И что ни третий,
       То влюблен.
      
       Я слушаю хрустальный звон
       И сердцем принимаю.
       Он разобьется, знаю,
       На счастье, значит, бьется он.
      
       Я этим счастьем озарен
       И пронесу повсюду.
       Я откровенным буду
       С друзьями,
       Как хрустальный звон.
      
       С любовью смотрят из окон
       На вешнее начало.
       Как лодку от причала,
       Уносит вдаль хрустальный звон...
      
      
       * * *
      
       Земля качнулась подо мной неловко -
       Согнулась, видимо, земная ось...
       Нелепая,
       Досадная размолвка -
       Мы оказались как-то сразу
       Врозь.
      
       Меж нами пропасть -
       Гиблое пространство -
       И даже нету жердочки над ней...
       Куда девалось наше постоянство?
       И будет ли оно
       У сыновей?
      
       Не мы ли сами
       Самое святое
       Губительным срубаем топором?
       И чтоб не билось сильно ретивое
       Пьем по ночам солоноватый бром?
       * * *
      
       Сучки рублю заподлицо,
       Промозглою весною...
       Твое красивое лицо
       Всегда передо мною.
      
       Большие синие глаза
       Глубокие такие,
       Как будто в мае небеса
       У дорогой России.
      
       Льняную косу на груди
       Я туго заплетаю.
       Прошу,
       Ты только не гляди,
       Как я сучки срубаю.
      
       Срубаю их заподлицо
       И летом и зимою...
       Твое красивое лицо
       Всегда передо мною.
      
      
       Я ОТ ПРИРОДЫ ЖДУ ОТМЩЕНЬЯ
      
       На что теперь я претендую?
       Претендовать на что мне впредь?
       Мне, знаю, больше не гореть
       И не ходить напропалую.
      
       Сквозь чаруса и буреломы.
       Мир для меня был прост и мил.
       Чему себя я посвятил -
       В мгновенье разметали громы.
      
       Я от природы жду отмщенья.
       Ниц падаю к земле сырой,
       Я у нее прошу прощенья,
       Но только гром над головой.
      
       Разверзлось небо в час расплаты,
       Разумный гром над головой -
       Его гульливые раскаты.
       Земля трясется подо мной.
      
       В душе творится очищенье.
       Но кто смеется надо мной?
       Блеск молнии -
       Как всепрощенье!
       И ливень - теплый проливной.
      
      
      
       ЗАСТУПНИЦА
      
       Не изменила мне ни разу
       Поэзия - Заступница.
       Я верил, не отступится.
       Я не подвержен с нею сглазу.
      
       Она со мной тайгу валила,
       Родной сестрой была костру,
       Вручную лес со мной грузила
       И часто мерзла на ветру.
      
       Она не нянчилась со мною,
       Меня тревожила во сне,
       Шептала о зиме весною,
       Зимой шептала о весне.
      
       Она - как будто Матерь Божья -
       Была всегда во всем со мной.
       Я падал в грязь средь бездорожья,
       Когда "Ложись!" кричал конвой.
      
       Она терпенью научила,
       Что Бог ни делает -
       К добру.
       Она мне душу сохранила
       Такой -
       Как солнце поутру.
      
      
      
      
      
      
      
      
       * * *
      
       Среди своих порой чужой найдется,
       Среди чужих
       Порой найдется свой.
       И там, где свой, -
       Как будто свет в оконце,
       Там, где чужой -
       На сердце непокой.
      
       Среди своих порой чужой найдется,
       Среди чужих
       Порой найдется свой.
       И там, где свой, -
       Как будто светит солнце,
       Там, где чужой -
       Как выстрел за спиной.
      
      
      
       ПОЭЗИЯ
      
       Поэзия, как жаль, не правит миром.
       Поэзия - Господний глас души:
       Она не терпит над собой секиры
       И в пору смут не прячется в глуши.
      
       Она всегда опережает время.
       Принадлежит ей множество идей...
       И только ей одной подвластно стремя
       Несущихся космических коней.
      
       Одной лишь ей, Поэзии, доступно
       Проникнуть в мир неведомый, иной.
       Поэзия не может быть подсудна,
       Но все подсудно только ей одной.
      
       Живет она, возвысив наши души,
       В каком-то измерении другом.
       Поэзия показывает кукиш
       Тому, кто с пряником
       И кто с кнутом.
      
      
      
       * * *
      
       Круг знакомых становится уже
       С каждым годом - да что! с каждым днем!
       С катафалком плетусь я по лужам
       Под осенним холодным дождем.
      
       Поминать в одиночестве буду:
       Нет родных да и нету друзей.
       Может быть, взять собаку приблуду,
       В доме будет поваднее с ней.
      
       Жаль, не знаю собачью я душу,
       Да и есть ли она у собак.
       Нет, нет, нет - я нисколько не трушу,
       Но смущаюсь попасть я впросак.
      
       Да и мысль неутешная ранит:
       Вдруг я раньше дворняги умру,
       Что тогда без меня с нею станет?!
       Нет, грех на душу я не беру.
      
       С катафалком плетусь я по лужам
       Под осенним холодным дождем.
       Круг знакомых становится уже
       С каждым годом - да что! с каждым днем!
      
      
      
       * * *
      
       Откуда волшебные звуки
       Рождаются в звездной ночи?
       Я вижу: небесные руки
       Снимают нагар со свечи.
      
       С глубоким почтеньем при этом
       Отвесило пламя поклон.
       Повеяло благостным светом
       В переднем углу от икон.
      
       Лампадка спокойно лучилась,
       Коптила легонько свеча.
       За печкою мышь суетилась,
       Спросонок сверчок проворчал.
      
       Так тихо в избе, только шепот,
       Молитвенный шепот людей.
       У дома послышался топот
       И явственный храп лошадей.
      
       Йод с бромом в избу рванулся,
       Наверное, доктор пришел.
       До лобика только коснулся:
       "Все будет, - сказал, - хорошо..."
      
       Свеча на столе догорала,
       Горела она до зари.
       Лампадочка свет излучала -
       И было уютно внутри.
      
      
      
       * * *
      
       Склонился я над тихой колыбелью,
       А на душе так радостно, светло.
       И окропленный мартовской капелью,
       Я чувствую весеннее тепло.
      
       Какое счастье любоваться небом
       И уплывать с ним в завтра не спеша.
       Какое счастье поделиться хлебом
       С тем, у кого в кармане ни гроша.
      
       Какое счастье чувствовать: ты нужен,
       В тебе души не чают, - и притом
       Собраться вместе на семейный ужин
       За круглым добрым дедовским столом.
      
       Хмелею я от мартовской капели,
       От радости возносится душа.
       Какое счастье видеть в колыбели
       С улыбкою, как утро, малыша.
      
      
      
      
      
      
      
       * * *
      
       Голубь и голубка
       На моем окне
       Чистят звонко клювы
       В солнечном пшене.
      
       Голубь сизый ярит
       В танце вкруг нее,
       С поцелуем дарит
       Золото-зерно.
      
       Я не налюбуюсь
       Милою четой.
       Я с женой целуюсь
       Только в выходной.
      
      
      
       РУСЬ
      
       Ты очистительный огонь свечи
       Несешь, как христианка, терпеливо.
       Хвалебные псалмы поют ручьи,
       И солнце светит над тобой на диво.
       Какая ширь! Какая глубина!
       Все вобрала в себя и боль, и грезы.
       Одна на всех -
       И Ты за всех одна -
       Одна льешь искупительные слезы.
      
       Несешь свой крест, крута твоя стезя -
       Делить со всеми радости, печали.
       И испокон веков Тебя не зря
       С любовию Святою величали.
      
       Ты православным сердцем поняла,
       Что сила в правде,
       Как в небесной сини.
       И как могла Ты столько бед осилить
       И душу чистой сохранять могла!
      
      
      
       * * *
      
       Я выбегаю. Сын бежит за мной.
       Мороз зашторил на крыльце оконце, -
       И сразу же повеяло зимой.
       Снежинки - словно детский смех на солнце.
      
       Я кувыркаюсь шумно на снегу,
       Изображая из себя мальчишку:
       Встаю, лукаво крадучись,
       Бегу
       И в снег толкаю робкого сынишку.
      
       Я чувствую, что нынче все смогу,
       От радости закатываюсь смехом.
       И детский смех искрится на снегу,
       Как будто бы в лесу грибное эхо.
      
      
      
       ОЖИДАНИЕ
      
       Притихшая, продутая ветрами,
       Распаханная с осени земля,
       Лежит она неровными пластами,
       И кажутся невзрачными поля.
      
       Лежит земля, в томлении вздыхая,
       Напоенная снегом и дождем...
       Мы, как и ты, кормилица родная,
       Ждем пахоты
       И посевную ждем.
      
      
      
       * * *
      
       Ты и любовь, и боль мая - Россия!
       Два чувства, неподвластные годам:
       Я радовался новым городам
       И мучился -
       Шатровые сносили.
      
       Как будто там, в далекой -
       Близкой сини
       Они помехой были для землян...
       И вел Андрей Рублев и Феофан
       Под купола заблудшую Россию.
      
       И грянул гром, -
       И высветились лица...
       Пронзило сердце острое копье...
       И как не мог я раньше спохватиться,
       Что это все исконное мое!
      
      
      
       * * *
      
       Я за волю платил здоровьем,
       Рвался к ней из последних я сил...
       Помню я, молоко коровье
       В рот из вымени прямо цедил.
      
       Понимала, видать, Буренка,
       Что уж очень нуждаюсь я в ней,
       Отгоняла хвостом тихонько
       От меня оголтелых слепней.
      
       Нежной струйкой лилось парное.
       Взглядом встретился я с пастухом.
       Опечалилось ретивое,
       Когда был опоясан кнутом.
      
       Я услышал: "Тебе так надо..."
       Закатился он смехом: "Ха-ха!.."
       Показалось: взбесилось стадо
       И подденет вот-вот пастуха.
      
       Как ошпаренный из-под брюха
       Наутек я пустился в тайгу...
       Мне мычанье ласкает ухо -
       Пред Буренкой доселе в долгу.
      
      
      
      
      
      
      
       СТОГ СЕНА
      
       Накошу траву Бурене,
       Накошу,
       И на солнышке каленом
       Просушу.
      
       Я сметаю стог высокий
       До небес,
       Спрячу к осени глубокой
       Под навес.
      
       Если вдруг начнутся ливни -
       Нипочем,
       Буду в день морозный дивный
       С молочком.
      
       Будут масло и сметана,
       И творог.
       Семенят старушки рано
       На порог.
      
       Молоко я лью в бидоны
       До краев.
       Улыбаются Мадонны
       Без зубов.
      
      
      
       * * *
      
       Молчит река. Лишь слышится окрест
       Стенанье чаек в день погожий.
       Река несет навязанный ей крест,
       Который так на мой похожий.
      
       Над ней глумятся все, кому не лень,
       В нее спускают нечистоты,
       Мазут ползет, как будто злая тень.
       На очереди, знать, кислоты.
      
       Ее судьба похожа на мою -
       На сердобольное сердечко:
       Ей в лихолетье руку подаю, -
       Она мне доброе словечко.
      
       Я верю: речка выйдет из беды
       Такой же, как и я, окрепшей.
       Молчит река, набравши в рот воды.
       Увижу я ее воскресшей.
      
       Несет сердешная, несет свой крест,
       Который так на мой похожий.
       И слышится стенание окрест
       Парящих чаек в день погожий.
      
      
      
       * * *
      
       Если память в черный омут канет -
       Значит и пришел тогда конец...
       К холмику со звездочкою тянет
       С фронта не вернувшийся отец.
      
       Перед ним предстану я с отчетом,
       Голову пред ним я обнажу.
       Жизнь меня не балует почетом -
       Обо всем открыто расскажу...
      
       Я не брал, как ты, высоты с боем,
       Но работал на износ порой,
       Чтобы небо было голубое,
       Чтоб ни тучки над твоей звездой.
      
       У меня в почете и поныне
       С первых дней войны ты, фронтовик...
       В раскаленной ящерной пустыне
       Прорывал канал я напрямик.
      
       Иногда бывало что и струшу -
       Солнце, как расплавленный свинец,
       Иссушало тело, ум
       И душу,
       Память выжигало, наконец...
      
       ...К холмику со звездочкою тянет
       С фронта не вернувшийся отец...
       Если память в черный омут канет -
       Значит и пришел тогда конец...
      
       * * *
      
       Курить я бросил -
       Больше не курю.
       Да и к спиртному стал я равнодушен.
       Но, главное,
       Что я еще люблю,
       Люблю на зорьке красной птах послушать.
      
       Соловушки, умытые росой,
       Раскачивают веточки-качели.
       Они у речки в лозняке весной
       Выплескивают свои души-трели.
      
       Не целый год поют, а лишь с весны,
       Поют до праздника Петра и Павла,
       Но эти песни нежности полны,
       Да и поется в них о самом главном.
      
       Как хорошо, что я еще люблю,
       Люблю на зорьке красной птах послушать.
       Курить я бросил -
       Больше не курю,
       Но к женщинам досель неравнодушен.
      
      
      
       * * *
      
       Так слушайте, имеющие уши,
       Так прозревайте поскорей, слепцы!
       Идет борьба за наши с вами души,
       И потому на Русь ползут ловцы.
      
       Одни ползут в забралах,
       А другие
       В открытую, тряся мошной,
       И третьи, и четвертые
       В Россию
       Ползут за ней, за русскою душой.
      
       Заполонили телеки и прессу.
       Лишь изредка,
       Как огонек впотьмах,
       Раздолье русских задушевных песен -
       И снова шабаш на глазах.
      
       Они ползут, как змеи, морем, сушей,
       Стремясь растлить, Россию в грязь втоптать.
       Идет борьба за наши с вами души.
       В обиду Бог не даст Россию-Мать.
      
       Так слушайте, имеющие уши,
       Так прозревайте поскорей, слепцы!
       Идет борьба за наши с вами души,
       И потому на Русь ползут ловцы.
      
      
      
       * * *
      
       Сосновый бор безжалостно сносили,
       Как и священников в тот жуткий век...
       Священники, как легкие России,
       Не может жить без легких человек.
      
       Вхожу я в лес с каким-то смутным чувством,
       Как в монастырь разрушенный вхожу.
       И на душе становится так грустно -
       К чему я шел - того не нахожу.
      
       Какое же царит тут запустенье!
       Стыдливо опускаю долу взор.
       Гниющие деревья с осужденьем
       Глядят сурово на меня в упор.
      
       Какой был воздух чистый, словно в храме.
       А ныне просто не чем здесь дышать.
       Жестоко нынче поступают с нами,
       Как лес под корень стали вырубать.
      
       Но средь трухлявых вырубленных сосен
       Враждебному разгулу вопреки
       Из-под земли, чтобы прославить просинь,
       Взошли, как солнца лучики, ростки.
      
      
      
      
       УЗЕЛОК
      
       Проснусь я завтра рано-рано,
       Возьму косу, возьму брусок.
       И на пороге даст мне мама
       Цветастый с хлебом узелок.
      
       - В платочке этом, - вспоминала, -
       С твоим папаней шла к венцу...
       Ты подрастал. В него, бывало,
       Завязывала хлеб отцу...
      
       ...Его я нес в рассвет росистый.
       В отцовских жилистых руках
       Коса звучала песней чистой,
       И что ни шаг -
       То новый взмах.
      
       Трава прохладная дымилась.
       Легко косилось по росе.
       И если только сталь тупилась,
       Бруском играл он на косе.
      
       Сторожко пальцем трогал жало.
       Брал нежно мамин узелок -
       В нем молоко, яйцо лежало
       И добрый ветчины кусок...
      
       - Проснулся? И опять так рано!..
       Беру косу, беру брусок.
       И на крыльце дает мне мама
       Цветастый с хлебом узелок.
      
      
       ДУША
      
       Путь один, ведущий к цели:
       Жить правдиво, не греша...
       В теле, словно в колыбели,
       Расположена душа.
      
       Распознать ее повадки
       Не позволено уму:
       То она уходит в пятки,
       То ликует - не пойму.
      
       Если вдруг из колыбели
       Она выпадет своей,
       То тогда и в самом деле
       Не угонишься за ней.
      
       То она в лесу петляет,
       То играет на траве,
       То из речки вылетает
       И витает в синеве.
      
       То она умчит далеко
       За утесы, за моря,
       Вспыхнет звездочкой высокой,
       То зажжется, как заря.
      
       Унесется без оглядки
       После срока в сорок дней...
       Неразгаданной загадкой
       Оставаться вечно ей.
      
      
      
       СВЯТОЙ КОЛОДЕЦ
      
       Четыре тропки меж собою
       Составили Господний крест,
       А в центре, наравне с землею,
       Родник воистину воскрес!
      
       Он страждущим вселяет силы,
       От сглаза бережет людей.
       А сколько их по всей России,
       Лишенных сущности своей,
      
       Разрушенных каким-то хамом
       В разнузданности гиблых дней...
       Но он пробился из-под хлама,
       Из-под наваленных камней.
      
       Он стал опять самим собою
       И силы черпает от звезд.
       Заблудшие его водою
       Счастливо брызнутся - до слез.
      
       Над ним пока что нету сруба
       И нет часовенки над ним,
       Но сей колодец людям любый
       И называется святым.
      
      
       ПАМЯТЬ
      
       Как мне тебе не поверить.
       Голосом доброй души
       Ты говоришь: "Стынут звери
       В лютой морозной глуши..."
      
       Как же хотелось мне звИрям
       Чуточку чем-то помочь.
       Только пугала за дверью
       Звездная, лунная ночь.
      
       Как не прижаться мне к маме,
       Как мне ее не обнять.
       Чудится, кто-то по раме
       Начал царапать, стучать.
      
       Носом уткнусь поплотнее
       В мамину теплую грудь,
       Станет на сердце светлее
       И забывается жуть...
      
       Сколько громов прогремело!
       Сколько воды утекло!
       Только ничто не сумело
       Вытравить мамы тепло.
      
       ...К самой любимой и милой
       Я на Успенье иду.
       В Пасху кулич на могилу
       С красным яичком кладу.
      
      
       * * *
      
       Монастыри, церква кресты скрестив,
       Звонят по всей Руси необозримой...
       И веет древней мудростью от ив,
       Когда проходишь по тропинке мимо.
      
       Они склонились низко над рекой,
       О сокровенном повествуют тихо.
       Смотрю на них и чувствую душой,
       Когда я с ними мне не страшно лихо.
      
       На листьях ив роса в ночи спелей,
       Как будто звезды, сотканные небом.
       Я рядом с ними становлюсь добрей,
       Как будто бы я впрок запасся хлебом.
      
       Я помню ивы над лесным ручьем,
       Я помню ивы над святым колодцем.
       Мне в лютый холод было нипочем,
       Как будто жил я и дышал под солнцем.
      
       А был я там, где верховодит тьма
       (И вряд ли я когда забуду это),
       Там, где двенадцать месяцев зима,
       Все остальное - ласковое лето...
      
       И веет древней мудростью от ив,
       Грачиный рай кружит в небесной сини.
       И Божья Матерь, голову склонив,
       Печется о страдалице России.
      
      
      
       * * *
      
       Очень легок на помине,
       Раскатился майский гром.
       Как на ветках ивы иней,
       Небо в молнии кругом.
      
       Озаренье - восхищенье.
       Почва ходит ходуном.
       И как светопреставленье,
       Небо хлынуло дождем.
      
       Гребнем частым и холодным
       Дождь расчесывал траву.
       Ветер жестом благородным
       Прирасшторил синеву.
      
       Захмелевшая речонка
       С шумом лезла на мосток.
       Тучка - странница с котомкой -
       Уходила на восток.
      
       Замер лес в белье исподнем, -
       Он увидел над собой
       Сбоку радуги двойной
       Солнце - колокол Господний.
      
      
      
       БЕРЕЗОВЫЙ ТУМАН
      
       Вхожу в туман, как в детстве в сказку,
       Жду напряженно и молчу.
       И кто-то с несказанной лаской
       Меня похлопал по плечу.
      
       Неужто это клен знакомый
       Среди березонек подруг!..
       Я не могу дойти до дома -
       Туман березовый вокруг.
      
       И все же чудится: дом рядом,
       Мне до него рукой подать...
       Горит в избе огонь лампады,
       И у окна седая мать.
      
       Слегка откинув занавеску,
       Она все смотрит на большак, -
       Давно ждет сына и невестку
       И не дождется их никак.
      
       Она, пока хватало мочи,
       Кой-как взбиралась на курган...
       И поднимался ближе к ночи
       Густой березовый туман.
      
       В глазах туман.
       В душе надежда.
       И как никто,
       Никто другой,
       Мать будет сына ждать, как прежде,
       С истосковавшейся душой.
      
       * * *
      
       Я не заметил второпях,
       Как вдруг одновременно,
       Присели на моих висках
       Два облачка степенно.
      
       Как будто старых два дружка
       Сидят на солнцепеке:
       То греют ноги, то бока,
       То прикрывают веки.
      
       О чем-то думают, молчат
       И глубоко вздыхают,
       С любовью смотрят на внучат,
       Что на траве играют.
      
       Жизнь пролетает второпях
       Вдали от мыслей бренных,
       И вдруг заметишь на висках
       Два облачка степенных.
      
      
       * * *
      
       Не помню,
       Чтоб молилась мама
       На те иконы, что в углу, -
       А тут, смотрю, проснувшись рано,
       Мать на коленях -
       На полу.
      
       Я удивился:
       Что случилось?
       Солдат топтался у ворот...
       Молилась мать,
       Медаль лучилась
       В углу переднем,
       Где киот...
      
       ...Я помню старшего братана,
       Который в первый день войны
       Ушел из дома рано-рано,
       Не досмотрев ребячьи сны...
      
       * * *
      
       Чуть отошел от родного порога -
       Иней коснулся моей головы.
       Жил я все времечко с Господом Богом
       Тише водицы и ниже травы.
      
       Беды сторонкою не обходили,
       К ним, окаянным, я с детства привык,
       Видно, меня они так закалили
       От неудач, чтобы в жизни не сник.
      
       Били нещадно крутые дороги,
       Шел напрямик, а порой - вкривь и вкось.
       Не обивал я чужие пороги,
       Жил, как хотел, но не жил на авось.
      
       Жил я все времечко с Господом Богом
       Тише водицы и ниже травы.
       Не опускал никогда я в тревоге,
       Не задирал в счастье я головы.
      
       Вижу: в смущении клены краснеют,
       Листьям недолго осталось роптать.
       Верю: о главном сказать я успею.
       Жаль, что не мог о нем раньше сказать.
      
      
       * * *
      
       Душная ночь навалилась
       Тяжестью всею на грудь.
       Сердце мое утомилось -
       Долгим нелегкий был путь.
      
       Может быть, время приспело
       Вечный покой обрести.
       Что же ты, сердце, несмело
       Бьешься, не хочешь идти.
      
       Что же тебе не хватало
       В жизни непраздной твоей?
       Помню, как ты ликовало
       В храме впервой средь свечей.
      
       Помню, как переживало
       Если кто был одинок.
       К нищим навстречу бежало -
       Шедшим на твой огонек.
      
       Помню, разочарованье
       В другах душевных своих,
       Глядя на них с состраданьем,
       Не осуждало ты их.
      
       Ты выбирало доселе
       Самое главное - суть.
       Душная ночь на постели
       Тяжестью давит на грудь.
      
      
      
       С ЗОРЬКОЙ МЕНЯ РАЗБУДИ
      
       Вот и солнце за соснами село...
       Ты умаялось за день, поди,
       Отдохни, а на утро за дело
       И меня не забудь - разбуди.
      
       Выйду из дому я спозаранку
       И сынишку в луга захвачу,
       Пусть покрутит крутую баранку
       И проверит на искру свечу...
      
       По-мальчишески бойко и смело
       На педаль нажимает нога...
       И трава заиграла, запела, -
       Сын на тракторе вышел в луга.
      
       По-мужски осмотрел луговину
       И траву, что ложилась в ряды.
       И под вечер счастливому сыну
       Будут видеться с сеном скирды.
      
       Да какие! - до самого неба...
       Он и в избу войдет мужиком,
       И краюху душистого хлеба
       Из махотки запьет молоком.
      
       На постель к нему мама присядет:
       - Ты умаялся за день, поди...
       Сын коснется седых ее прядей,
       Скажет:
       - С зорькой меня разбуди...
      
      
      
       * * *
      
       Иду среди болот, замшелых топей,
       Среди безмолвья - старина седа.
       Осока, словно миллионы копий
       И стрел, что здесь оставила орда.
      
       Иду по кочкам, дышащим сознаньем,
       Тех величавых, незабвенных дней,
       Как будто это нервное дыханье
       Оставшихся в живых богатырей.
      
       А между ними водные оконца -
       Глаза погибших русичей в бою,
       Они глядят на радужное солнце,
       Спасенное в отеческом краю.
      
       Здесь тишина, оплаченная кровью,
       А там, в дали, подлесок из берез,
       Который к небу тянется с любовью,
       Как будто истинный великоросс.
      
       Как я могу уйти, не поклониться
       Святым местам и праотцам моим!
       Они опять, опять мне будут сниться.
       Дай Бог внучонка приведу я к ним.
      
       Осока, словно миллионы копий
       И стрел, что здесь оставила орда.
       Средь луговин, болот, замшелых топей
       Бреду один неведомо куда.
      
      
      
      
      
      
       * * *
      
       Гора. Вершина. Чуточку знобило.
       Неужто я перевалил хребет?!
       И в разряженном воздухе Светило
       Высвечивало мой неровный след.
      
       Он то кружил, то за гранит цеплялся,
       То падал и валялся на лугу,
       То, как валун, опять с горы срывался,
       То зарывался с головой в снегу.
      
       Я шел вперед, я поднимался выше,
       Туда, где гром разумный ворковал.
       Я нес свой крест, ниспосланный мне свыше,
       И никогда на тяжесть не роптал.
      
       Его несу безропотно и ныне.
       Перевалив чуть-чуть через хребет,
       Я вижу там, в открывшейся долине,
       Мигающий, манящий, дивный свет.
      
      
      
       * * *
      
       Мать, с оглядкою в корзину,
       Видно, первенца кладет -
       Народившегося сына,
       Может, кто-то подберет.
      
       Так же в гнездышко чужое,
       Скрыв от глаз свое лицо,
       К яйцам маленьким большое
       Птица-мать кладет яйцо.
      
       Эта серая кукушка
       Поступает так давно,
       Только сердце на опушке
       Изнывает все равно.
      
       Потому и нет покоя,
       Будто в горле ржавый гвоздь, -
       Счастье матери святое
       Испытать не довелось.
      
       Потому от стужи лютой
       Задыхается душа.
       И "Ку-ку!..", как зов: "Укутай!",
       Из корзины малыша.
      
      
      
       * * *
      
       Иду по листьям, словно в мирозданье
       По звездам, что одна другой желтей.
       Я чувствую холодное дыханье -
       Безмолвное дыхание ветвей.
      
       Земля еще не очень-то остыла,
       Она еще нам отдает тепло,
       Но сиверко все чаще стал уныло
       Стучаться и заглядывать в стекло.
      
       Как будто он готовит наши души
       К идущим, предстоящим холодам.
       И солнышко теперь почти не сушит
       Оставшиеся с лета лужи нам.
      
       А лес стоит в молчании стыдливом.
       Дуб-великан, потупив долу взор,
       Смущается пред елкою красивой
       За снятый с себя бронзовый убор.
      
       Зима придет, быть может, с опозданьем,
       От снега станет все окрест светлей.
       Иду по листьям, словно в мирозданье
       По звездам, что одна другой желтей.
      
      
      
       * * *
      
       Журавли-журавки,
       Глазки, как буравки,
       Сердце просверлили,
       Что вы натворили!
      
      
       Может быть, мой милый,
       Сердцем неостылый,
       С вами в стае вместе
       Кружит с доброй вестью.
      
       Слышу позывные:
       Любые, родные...
       Голову ломаю:
       Как взлететь - не знаю.
      
       Дайте крылья, птицы!
       Помогите, люди,
       Чтоб могла я взвиться
       В небушко, где любый!
      
      
      
       ДОРОГИ ГОЛУБЫЕ
      
       Мне памятны дороги столбовые,
       Они разбиты тракторной ходьбой...
       В метель, в мороз, сквозь стекла лобовые
       Мне виделась дорога голубой.
      
       Она то круто уходила в гору,
       То провисала низко над водой,
       А то в тоннель ныряла, словно в нору,
       И все равно казалась голубой.
      
       Две колеи до глубины родные, -
       Ведь вы одною связаны судьбой...
       Мне виделись дороги голубые,
       Пока не разлучились мы с тобой...
      
      
      
       ПЕСНЯ ТУРИСТОВ
      
       На траве ночь оставила след.
       Птицы в чаще лесной, как горнисты,
       Поднимают на крыльях рассвет.
       У костров запевают туристы:
      
       "Нас, девчат и парней,
       Нет на свете дружней,
       Не страшны нам овраги и броды.
       Солнце - наш проводник,
       Песня наша - родник,
       И роднят нас, туристов, походы".
      
       Беспокойный, веселый народ
       Умывается зорькой лучистой,
       И готовятся снова в поход
       С полюбившейся песней туристы.
      
       Догорели костры над рекой,
       Ветер свищет в лицо норовистый,
       И на встречу с вечерней зарей
       Отправляются с песней туристы.
      
      
      
       * * *
      
       Я знаю: осенью в Рязани
       Играет свадьбы молодежь...
       А ты, беляночка - Светлана,
       Меня, наверное, не ждешь?
       Конечно,
       Надоела жданка.
       Ведь годы,
       А не дни
       Летят...
       Ты, может, нынче спозаранку
       Достала праздничный наряд.
      
       Его с тобой мы покупали,
       Готовясь к свадьбе...
       Но позволь,
       Сказать из буреломной дали:
       - Себя ты больше не неволь!..
      
      
      
       * * *
      
       Снег сибирский, розовый, душистый,
       Шастает по весям, городам,
       То такой искристый, то пушистый
       Вот-вот-вот пожалует и к нам.
      
       К нам идет он в шубе соболиной,
       В новеньких оленевых унтах,
       Дышащий здоровием детина
       С узелком и посохом в руках.
      
       Весельчак припустится вприсядку
       Под гармошку искры высекать.
       В звездные улыбчивые святки
       По домам пойдет колядовать.
      
       Наметет курганные сугробы -
       Горочка готовая из льдин.
       Вдоволь покатаемся и оба
       Шубы на базаре продадим.
      
       А пока я жду его, как сына,
       С зоревым румянцем на щеках,
       В шубе теплой, шубе соболиной,
       В новеньких оленевых унтах.
      
      
      
       В НОЧНОМ
      
       Когда табун пасется на лугу,
       Костер в ночном взметается, как ржанье,
       И вдруг на всем стремительном бегу
       Затаивает жаркое дыханье.
      
       Лес вдалеке покажется стеной.
       На небе звезды - родники России,
       Наверное, усопшие домой
       Перенесли их в благостные сини.
      
       Сияют звезды в гривах лошадей,
       На спинах дымка - молоко парное.
       Я у костра среди своих друзей,
       С которыми люблю ходить в ночное.
      
       Тянусь к нему, люблю его тепло,
       Таинственные сказы среди ночи.
       В мурашках тело, на душе светло,
       А он свое бормочет и бормочет.
      
       Подкину дров, и вздыбится костер
       Конем ретивым, озаряя ржаньем.
       И я лечу в распахнутый простор,
       Чуть затаив горячее дыханье.
      
      
      
       * * *
      
       Иду домой, уставший после дня,
       В квартиру неуютную, пустую.
       Не стал любить квартиру холостую.
       Как странно вещи смотрят на меня.
      
       Здесь все мое, вглядишься - не мое,
       А раньше я во всем души не чаял.
       Любовь мы с детства дружбой величали,
       Жить не могли, казалось, без нее.
      
       Кто между нами вбил холодный клин?
       Какой студеный ветер одурманил?
       Кто сердце так бесчеловечно ранил?
       Кто виноват? Конечно, я один.
      
       Лишь одного себя во всем виню -
       Ни в коем разе не виню подругу,
       И чувства, сохранившиеся к другу,
       На растерзанье не отдам огню.
      
       Гнетущая царит в квартире тишь.
       Бездумно хочется бежать куда-то.
       В углу вдруг замяукали котята,
       От них, как от себя, не убежишь.
      
      
      
       * * *
      
       Убежал в ФЗО от родного плетня,
       Затерялся средь каменных башен,
       И когда токарить обучали меня
       Слышал крики грачиные с пашен.
      
       Я отвык от земли,
       Разучился пахать,
       А с косой обращаться
       Тем паче...
       И обидней всего,
       Если кто-то опять
       Спросит вдруг:
       "Как живется на даче?.."
      
       Я иду по росе в земляничный рассвет
       С поржавевшей косой на поляну...
       Занимается день,
       И сельчанам не след
       Бередить незажившую рану.
      
      
      
       * * *
      
       В лощине снег остался на ночлежку.
       Над ним в сияньи мириады звезд.
       Одной из них подставил месяц ножку,
       И та, упав, зашлась от жгучих слез.
      
       Настало утро. Солнышко светило.
       В низине пар петлял между берез.
       Звезда тот снег слезами растопила,
       И там подснежник звездочкой пророс.
      
      
      
       * * *
      
       Сталь волнуется, сталь клокочет
       И в мартене лазейку ждет, -
       Показать, видно, норов хочет,
       Через летку вот-вот пойдет.
      
       Мне, скажу, не в новинку это:
       Огнегривую так же рать
       Приходилось мальчишкой летом
       Со двора не раз выпускать.
      
       Приоткрою ворота сторожко
       И кнутом просвищу над тропой,
       Знать, от света помедлив немножко,
       Мчались лошади на водопой.
      
       Высекали кресала-копыта
       Искры смутные над большаком...
       Только летка ударом пробита -
       Сталь из печи сторожко,
       Бочком,
      
       Ближе к выходу, ближе, ближе...
       "Ну куда на меня-то, прешь?! -
       И рванулась легко.
       Поди же!"
       Словно в озеро, мчится в ковш.
      
       Так же кони, почуяв свободу,
       Лихо взбрыкивая на ходу,
       Ржаньем пенили чистую воду,
       Карасей разгоняя в пруду.
      
       Кто мне ближе из вас? Наверно,
       Я ответить теперь могу:
       Если кони скажу - откровенно,
       Если сталь - опять не солгу.
      
      
      
       ГРАЧИ
      
       Поутру тучка землю чуть смочила.
       Целуются под солнышком грачи.
       Из клювов их, как будто бы с точила,
       Летели золотистые лучи.
      
       От песни этой лужицы светились,
       Лучилось дивно древнее сельцо.
       Грачи взлетели в небо,
       Опустились
       В сплетенное на ивушке кольцо.
      
       В грачином грае счастью нет предела,
       Они весну подняли на крыло.
       И понял я: пора уже приспела,
       Грачи, целуясь, принесли тепло.
      
      
      
       * * *
      
       День шел трактом, росной стежкой,
       Вдруг споткнулся - и упал.
       Вечер в кучу кочережкой
       Угли красные собрал.
      
       И задвинул он заслонку,
       Но дневной остался след -
       Через щель заслонки тонкий
       Над землей сочится свет.
      
       Посвежело. С темнотою
       Веселее вечер стал:
       Вместе с теплою золою
       Звезды-угли разбросал.
      
       Как рогач, плывет высоко
       Ясный месяц не спеша.
       Звезды сыплются в осоку
       Из небесного ковша.
      
       Оттого искрятся травы
       И синеет небосвод.
       Ухватившись за дубравы,
       День на цыпочки встает.
      
       И всегда, когда встречаю
       Над лугами солнца взлет,
       За собою замечаю:
       У меня душа поет.
      
      
      
       * * *
      
       Что ж, не беда,
       Коль начал все сначала -
       Жить так, как раньше,
       Больше не могу...
       Меня сегодня память укачала
       И повела в сибирскую тайгу.
      
       Ведь там оставил юность я.
       В Сибири
       Был взлет ее,
       Там был ее закат,
       На просеке,
       Которую рубили
       Под вековыми кедрами в обхват.
      
       А я не верю, что расстался с нею,
       Я из тайги -
       И значит, все смогу...
       Под сорок лет за юностью своею
       В десятый класс мальчишкою бегу.
      
      
       АНГАРСК
      
       Ангарск.
       Незнакомые лица.
       За сорок мороз на дворе.
       Пришел я сюда поклониться
       Закованной в лед Ангаре...
      
       ...У вмерзшего в реку причала,
       В трескучий мороз в феврале,
       Брала моя юность начало
       На этой жестокой земле.
      
       Почти пол-Руси виноватых,
       С цигарками в желтых зубах,
       В прожженных кострами бушлатах,
       С печалью жестокой в глазах.
      
       Сошелся в неволе я с ними.
       Тяжелый, но верный народ!
       Таких оправдает Россия
       И доброе имя вернет...
      
       Вершились крутые задачи
       На этом и том берегу.
       Бывал я порой озадачен:
       Смогу ли осилить? Смогу!..
      
       ...Давно мне спокойно не спится -
       Мне снится траншея с кайлом,
       В которой я бьюсь, словно птица
       С подрезанным правым крылом...
      
       * * *
      
       Здешних мест старожилы
       Мне крутая родня,
       Златоносною жилой
       Называют меня.
      
       Потому что веснушки -
       Золотинки мои -
       Вплоть до самой макушки,
       Словно мак, расцвели.
      
       И они меня красят
       Тут в сезон промывной,
       Я держу их в запасе
       И сдаю лишь зимой.
      
       И тогда-то проценты
       Кверху ртутным столбом,
       Фотокорреспонденты
       Вслед за мною бегом.
      
       Волоса запуржили,
       Видно, дело к зиме.
       Колыма в моих жилах -
       Значит, я в Колыме.
      
       Здешних мест старожилы
       Мне крутая родня:
       В сопках тут проложила
       Трассу юность моя.
      
      
       * * *
      
       Обрывок проволоки колкой,
       Что в котловане поржавел,
       Как будто на груди наколка,
       Влетел в судьбу и в ней засел...
      
       Не потому ли кровоточит,
       Не зарубцована душа?
       Не потому ли среди ночи
       Я вскакиваю, чуть дыша?
      
       Доколе будет он тревожить?
       Доколе будет сердце ныть?
       И почему он память гложет
       И не дает себя забыть?
      
       И от него мне все постыло, -
       Он будоражит, как нарост...
       Быть может, мне не надо было
       Ходить открыто в полный рост?
      
       Но если б встал я на колени,
       То не поднялся бы я с них...
       Не потому ль в час откровений
       Кровоточит мой тихий стих?..
      
      
      
       * * *
      
       Стою и всматриваюсь зорко,
       А на дворе еще темно.
       Раздвинулась на небе шторка,
       И зорька глянула в окно.
      
       Давным-давно так не будила
       Меня смущенная заря
       И как же долго обходила
       Она сторонкою меня.
      
       А тут, как друг мой долгожданный,
       Она явилась предо мной
       Такой любимой и желанной,
       Такой прекрасной, молодой.
      
       Развеяла мои сомненья
       И повела меня туда,
       Где экскаваторы в волненьи
       Встречали автопоезда.
      
       И тут, где роют котлованы,
       Врачую сваркою ковши...
       А может, я рубцую раны
       Своей истерзанной души?..
      
      
       * * *
      
       Радость появилась на пороге,
       Сын приехал с дочкой на руках,
       А жена, уставшая с дороги,
       Просто не держалась на ногах.
      
       Каблуки у туфель, словно спички,
       Каково в них по земле ступать!
       Видно, справил их сынок с получки,
       Можно жинку и побаловать.
      
       Сношеньку - упругую травинку -
       Не видал - не привелось досель.
       Вот что значит родная кровинка:
       К деду внучка, словно коростель,
      
       Побежала, обняла ручонкой,
       Чмокнула ласкательно в усы.
       На стене, стучавшие тихонько,
       Приостановили ход часы.
      
       Дед в объятьях внученьки и сына -
       Счастье нынче прикатило в дом.
       Мужнина - златая половина
       Вытирала глазоньки платком.
      
       А в углу переднем, где иконы,
       Фото мамы, сын ей бьет поклон.
       Все: и радость с горем, смех и стоны
       В сгустке краткой жизни испокон.
      
      
       * * *
      
       Замесил я на рассвете песню,
       Словно тесто в кадке на дрожжах,
       Рвется ввысь, как будто бы ей тесно,
       Не удержишь просто на вожжах.
      
       Слово к слову - окают словечки,
       Слово к слову - целая строфа.
       Облака, как будто бы овечки,
       Между ними кружится дрофа.
      
       Солнышко привстало над лугами,
       С ним о сокровенном говорю.
       Словно протвень в печку с пирогами,
       Облако поехало в зарю.
      
       И такой поплыл духмяный запах -
       Сам он за себя и говорит.
       В рукавичку я не стану ахать,
       Если даже что-то подгорит.
      
       На заре, как бы из русской печки,
       Выплыл облак цвета кураги.
       На колечко нижутся словечки,
       Пышит жаром стих, как пироги.
      
      
      
       ОНА И ОН
      
       Она и он, как глухари токуют.
       Она и он, и больше ни души.
       И в тишине счастливые ликуют
       На остановке в городе Карши.
      
       И я боюсь токующую пару
       Неосторожным шорохом спугнуть.
       На них шофер светящуюся фару
       Направил, словно пистолетом в грудь.
      
       Как хорошо, что это напряженье
       Осталось незамеченным для глаз...
       Над ними звезд высокое свеченье
       И месяц, всплывший в неурочный час.
      
       Мир соткан ими был из откровений,
       Принадлежит он только им одним.
       На эту нежность - песню вдохновенья -
       Мы с высоты своих седин глядим.
      
       А я за то, чтоб жизнь свое начало
       Брала из этих песенных глубин,
       И чтобы чувство это не мельчало
       И с появленьем на висках седин.
      
      
       КРЫСЫ УБЕГАЮТ С КОРАБЛЯ
      
       Красная рождается заря,
       Гасит она звездочку-лучину...
       Крысы убегают с корабля,
       Прыгают в холодную пучину.
      
       Из кают, из камбузов бегут,
       Покидают кубрики и трюмы.
       Волны угрожающе ревут,
       Навевают горестные думы.
      
       Значит, крысы чувствуют беду,
       Если всполошились они шибко.
       Взятый курс на чуждую звезду
       Стал непоправимою ошибкой.
      
       Море, как искристое вино.
       А быть может, это кровь?
       О Боже!
       Кровопийцам было все равно,
       Что корабль кренится и встревожен...
      
       Чудная рождается заря,
       Буря утихает постепенно.
       Русь - многострадальная земля,
       Ты, как и душа моя, нетленна.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       СКАЗАНИЕ О САПОГАХ
       (Поэма)
      
       С таежной пылью голубою
       Я ставлю сапоги к стене,
       Они потрепаны ходьбою,
       Но дСроги, как прежде, мне.
       И я душою верю свято
       В судьбу завидную сапог,
       Они, что верные солдаты
       Тяжелых жизненных дорог.
       И где их только не мотало -
       И не один суровый год:
       Тайга, бунтуя, отступала,
       Европа им рукоплескала,
       И шли они всегда вперед.
      
       Час расставанья у вокзала,
       И только что прошла гроза.
       Со свертком Аннушка стояла,
       Смотрела прямо мне в глаза.
       Во взгляде не было упрека,
       Он не молил: останься, друг!
       И сжалось сердце как-то вдруг:
       Вагоны лязгнули жестоко,
       Поплыл колесный перестук.
      
       И вот в последние минуты
       И на ветру, и на юру
       Из рук протянутых Анюты
       Бумажный сверток я беру...
       По перелеску дым с откоса
       Плывет в две ленты над землей,
       Как будто Аннушкины косы
       Мелькают в роще золотой.
      
       Со мной в вагоне боевые,
       Как я, безусые друзья.
       Сыны заботливой России,
       Мы катим в дальние края.
       Стучат колеса монотонно.
       Крут поворот. Леса стеной.
       Присело солнышко на кроны,
       Лепечет с мягкой синевой.
       Мелькают сонные перроны,
       Честь семафоры отдают.
       От встречных с лесом эшелонов
       В моих руках рабочий зуд.
       И потянуло хвойным духом
       И первозданной тишиной.
       Как с интересным новым другом,
       В пути я встретился с тайгой.
      
       Ребята к ночи присмирели -
       Их укачал колесный гром.
       Сопят, как дети в колыбели,
       А я за сверток.
       Что же в нем?
       И сердце бьется от волненья,
       Она сказала: "Береги..."
       А там - не пироги с вареньем,
       Глазам не верю -
       Сапоги!
       И сразу память воскресила
       Деревню, дождик, сена стог.
       Вот почему она спросила,
       Какой размер ношу сапог!
       Я ей промолвил: Сорок третий...
       И, не спуская глаз с лица,
       Услышал я в ее ответе:
       Ну, надо же, как у отца!..
       И там, у памятного стога,
       Я, необтесанный в любви,
       Губами, как телок безрогий,
       Впервой припал к ее груди...
      
       В окно ворвался ветер колкий,
       За окнами давно ни зги.
       И я смотрю в раздумьи с полки
       На кирзовые сапоги...
       Отец прошел по всей России,
       Он в них Магнитку воздвигал,
       И в шпалы - костыли стальные
       Под Благовещенском вбивал.
       На них победный запах гари,
       И на подъеме боль - ожог...
       Они в Берлине растоптали
       Зловещий кованый сапог.
       Потом ходили по России,
       Все реже слышались шаги...
       Отец смотрел на дорогие
       На кирзовые сапоги.
       У них и блеск как самоварный.
       И вот он Анну попросил:
       "Отдай их стоящему парню,
       А я их, видно, относил..."
       ...В вагоне виснет храп дорожный -
       Без дел умаялись, гляжу.
       А вдруг тут кто-то ненадежный -
       Нет, в головах их положу...
      
       И вскоре мы уже на месте.
       Тайга щетинилась вокруг.
       Нас на перроне ровно двести -
       Четыре сотни сильных рук.
       Нет, нас не музыкой встречали,
       Едва ль она нужна была;
       Тут нас по-братски обнимали,
       В глазах друзей мы прочитали -
       Порыв душевного тепла.
       Нас было двести, ровно двести,
       Нам предстояло обживать
       Суровый край. Высокой чести
       Нас удостоила
       Россия-мать.
      
       И вот, поднявшись спозаранку,
       В преддверье солнечного дня
       Воронью слышу перебранку,
       Как будто в Подмосковье я.
       И над разбуженной тайгою,
       Касаясь шелковистых крон,
       Заря несет перед собою
       Кумач рассвеченных знамен.
       Когда, разбившись на бригады,
       Пришли в тайгу мы,
       На ногах
       У всех ботиночки - что надо!
       И я один лишь в сапогах.
       А я - надежная замена?
       В них нарядить бы жениха,
       И голенища по колено,
       Как у гармоники меха.
       Да, было так, и что судачить?
       Не завезли на склад сапог...
       Большой любитель почудачить
       Был Юра Басов - наш комсорг.
       Когда во время перекура
       Сидим на спиленной сосне,
       Сорвется, словно ветер, Юра
       Под смех танцует твист на пне.
       Сменю комсорга:
       "Знай московских!"
       Как будто бы и не устал
       В сапожках кирзовых отцовских
       Вприсядку "русскую" плясал...
      
       Пила звенела звонко, звонко -
       Салют опилок по стреле.
       Ель криволапая сосенку
       Подмяла к матушке-земле.
       И яркий свет, пробив окошко,
       Слегка расшторенное мной,
       Ворвался спелою морошкой
       В проем таежный голубой.
       А рядом чей-то крик тревожный
       Ножом по сердцу резанул -
       Знать, лесоруб неосторожный
       В болото липкое шагнул.
       И эхо катится за речку
       И там запуталось в дыму.
       Кому-то нужно взять аптечку.
       Бежать на помощь.
       Но кому?
       А под ногами мох, болото.
       Ботинки - факт не для тайги.
       Ребята смотрят, как сироты,
       Не на меня -
       На сапоги.
      
       Зов повторился многократно,
       Он походил на детский крик,
       Но все слабее и внезапно
       Умолк в глуши, как и возник.
       И я бегу. В руке - аптечка,
       Топор наточенный - в другой.
       На ветке ели, словно свечка,
       Зажегся лучик озорной.
       Я тороплюсь - топор в работе -
       Летят и ветки, и сучки,
       И вдруг под елкою в болоте
       Я вижу странные зрачки.
       Как будто бы остекленели,
       И никого уж не виня,
       Из-под ветвистой старой ели
       Они смотрели на меня.
      
       Даю вам слово, что вовеки
       Не видывал подобных глаз:
       Мольба и боль,
       И кровь на веке,
       На правом веке запеклась.
       Так вот кто плакал, как ребенок,
       И крик тревожный подавал!
       Кого, скажи мне, медвежонок,
       Мужик российский не спасал?
       Ты будешь с нами двести первым.
       Теперь к братве айда с тобой.
       Болото, словно друг неверный,
       Трясется зыбко подо мной...
      
       Потом прислали к спецодежде
       Резиновые сапоги.
       А я в отцовских, как и прежде,
       Хожу в тайгу
       И из тайги.
      
       ...И понесли меня родные
       Сквозь бурелом и топь тайги.
       И впредь, как исстари в России
       В почете будут сапоги.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       КОЛЮЧИЙ КВАДРАТ
       (Поэма)
      
       Собак не держали мы дома -
       Они искусали сестру.
       Мальчонкою, прячась от грома,
       В собачью влетел конуру.
       И дрожь по спине пробежала,
       Когда я заметил, что в ней,
       С оскалом на лапах лежала
       Овчарка немецких кровей.
      
       Обнюхав меня, облизала
       И боком прижалась ко мне,
       Не лаяла и не рычала -
       Как будто все было во сне.
       Мы с нею смотрели из будки,
       Как мечется с молнией гром,
       Не раз становилось нам жутко,
       Но все расцветало кругом.
      
       Шумели дождем водостоки,
       Лил дождь, не хотел утихать.
       Смыкались тяжелые веки,
       И очень хотелось мне спать.
       Давно меня, видно, искали,
       Кричали друзья и родня.
       Собака же, зубы оскалив,
       Не думала выдать меня.
      
       Потом меня выдадут други
       За длинный и острый язык...
       Напрасными были потуги -
       К тайге до сих пор не привык.
       Но явственно помню,
       С вокзала
       Этапом я шел на восток.
       В телячьем вагоне бывалом
       В буржуйке чуть тлел огонек.
      
       Да, тут супротив были власти,
       А значит, и против меня.
       Коль я бы примкнул к этой касте,
       То грелся бы возле огня...
       ...Я был отречен от дома.
       Нарсуд. Возмущенный зал.
       Да чтоб вас разбило громом, -
       В последнем слове сказал.
       Судья почесал макушку,
       Подпрыгнул и прокурор.
       Мне дали на всю катушку -
       Не смою досель позор.
      
       В телячьем холодном вагоне
       Этапом везли меня в ад.
       В малиново-красном погоне
       Горел не восход, а закат.
       "Куда нас везете, родные?"
       Конвой - автомат на груди -
       Ответил: "Вас ноне в России
       Повсюду пруды хоть пруди..."
      
       О Господи, Господи, Боже!
       До ручки Россия дошла,
       На что же все это похоже?
       Откуда взялось столько зла?
       Ах да, пережиток прошлого -
       Отсюда такая и тьма...
       А сколько повсюду пошлого!
       Творится во всем кутерьма...
      
       ...И в зоне, что суки держали,
       Толпясь у ворот, проходной,
       Этап наш с ножами встречали,
       И веру свою прививали
       Тому, кто был хрупок душой.
       В бараке, где нас истязали,
       Я крикнул: "На вас нет креста!"
       На нарах меня распинали,
       Как будто Иисуса Христа...
      
       Колючий квадрат и вышки
       Почти на каждом шагу,
       Солдаты на них - мальчишки
       В тулупах стоят в пургу.
       Средь них я не видел бравых,
       Сутулясь, они стоят,
       И как надлежит по уставу
       За зэками зорко следят.
      
       В квадрате колючем бараки.
       На каждом участке своем
       По проволоке собаки
       Скользили и ночью, и днем.
       И коль что не так замечали,
       Как будто бы наперебой,
       Зловеще сначала рычали,
       То лай поднимали, то вой.
      
       В той будке напротив барака,
       В который судьба завела,
       Немецкой породы собака
       Красивой и злющей была.
       Всей статью похожа на волка.
       Как волк, она выла зимой,
       В глазах ее умных и колких
       Читал недовольство судьбой.
       Исправно несла она службу.
       Собачник доволен был ей,
       Не раз он любимицу Дружбу
       Кормил аж с ладони своей.
       На корточки сядет, бывало,
       И к будке прижмется спиной.
       Во взводе он был запевалой,
       С овчаркой был в дружбе большой.
       Он спел ей порядочно песен,
       Она подпевала ему...
       И мир становился не тесен -
       Хотелось мне петь самому...
      
       Из зоны я шел с неохотой
       Тайгу вековую валить.
       Но должен же был я работать,
       Чтоб пайку свою получить!
       Хоть я никому и не должен,
       Скорее должны были мне.
       В тайге я сидел, как заложник,
       По чьей-то нелепой вине.
       Нет! Нет!
       Не одним миром мазан
       Я с ними,
       На них я и зол...
       Но должен быть кто-то наказан.
       А так не закон - произвол!
       Иначе не будет, Россия,
       И веры в тебя никакой.
       Ведь я на твои позывные
       Всегда отзывался душой.
       Где трудно,
       И там объявлялся,
       Мой сын весь, наверно, в меня -
       Он в жизни быстрей разобрался...
       Лишь тут разобрался и я...
       Попробуй не выполнить норму -
       Тебе обеспечен кандей.
       Навряд ли войдешь скоро в форму -
       Здесь голодом морят людей.
       Не только тут голод,
       Здесь холод
       Свистит изо всех он щелей.
       Мирился лишь тот, кто был молод
       С бесправной судьбою своей.
       Нет! Нет, не хотел я мириться
       С бесправней своею судьбой,
       Задели мою амбицию,
       И я рисковал головой.
       Из хлеба свистульку я сделал,
       На солнце ее просушил,
       Казалось, что сделал полдела,
       Отхлынуло малость с души.
      
       По дням незабвенным, воскресным -
       Я их с нетерпением ждал -
       Внимание Дружбы я к песням
       Свистулькой своей привлекал.
       Собачник же ей неизменно
       В минуты одни и часы
       Клал мясо и кости,
       Степенно
       Вдоль гибельной шел полосы.
       Еду разносил он собакам,
       И с Дружбы всегда начинал,
       А я с чердака барака,
       Глотая слюну, наблюдал.
       Кормили меньших наших братьев
       Не тухлым, а только парным.
       Я помню отца, как
       Он сватьев
       Мясцом угощал вот таким...
       Как в стаде, в колючем квадрате
       Творился великий падёж,
       Но нет на Руси виноватых,
       И правду нескоро найдешь.
      
       Тела заключенных в струпьях -
       Локальный исход был прост:
       В делянку свозились трупы
       Под номером семь - погост.
       Зэка от цинги умирали,
       Страдали они от нее,
       Об этом начальники знали, -
       Начальство здесь было жулье.
       Народный контроль зарождался
       В далеких строптивых верхах,
       А тут надо мной измывался
       Мегрел в золотистых очках...
      
       Запретную зону взрыхляли
       Охранники после дождя.
       На ней если след замечали,
       То тут же пойдет суетня.
       Из лагеря всех выгоняла
       Охранников сытая рать,
       Семь раз по пятеркам считала,
       Пред тем как в бараки загнать.
      
       Собачника с песней не стало -
       Срок службы, наверно, истек.
       И Дружба, смотрю, заскучала,
       Не трогала мяса кусок.
       Другой приходил к ней -
       Верзила,
       Паек ей не клал, а бросал.
       Овчарка его невзлюбила -
       Я видел зловещий оскал.
      
       Ждал часа. Следил я за вышкой,
       И как-то однажды смекнул:
       На ней новобранец-мальчишка
       Под стуки дождя прикорнул.
       Моля набежавшую тучку,
       Я полз и себя торопил,
       Сквозь тряпку бесшумно "колючку"
       Клещами я перекусил.
       Запретка почти что полдела.
       Колючки я рвал не спеша.
       Казалось, я все уже сделал,
       И в пятки ушла враз душа.
       Я выполз,
       А рядом овчарка.
       Оставшись с ней с глазу на глаз,
       Сначало мне сделалось жарко,
       Потом колотун меня тряс.
       Обнюхав, меня облизнула
       Горячим своим языком,
       И сразу же детством пахнуло.
       Я нежно сказал шепотком:
       - Уйдем-ка из этого края
       От нелюдей этих. Давай?
       Но только прошу, дорогая,
       От счастья пока ты не лай...
       О, как же она была рада
       Свободе, -
       Не меньше, чем я.
       Мы с нею бежали из ада,
       Мы с нею отныне - друзья.
       Тайгой буреломной бежали,
       До косточек весь я промок.
       Мы ухо востро с ней держали,
       Бежали на юго-восток.
       И только теперь я отметил,
       Что дождик помог нам уйти,
       И солнышко яркое светит,
       И радостна нам с ним в пути.
       Петляли мы долго с овчаркой,
       Свои заметая следы.
       Сердца бились жарко-прежарко,
       Хотелось студеной воды.
       А вот и речушка синеет,
       Похожа, скорей, на ручей.
       Я стал перед ней на колени -
       И сделался сразу бодрей.
       И тут я впервые услышал
       Разумный лай Дружбы, как гром,
       Стояли торчком ее уши,
       И эхо катилось кругом,
       Оно рассыпалось на части,
       Пугая таежных зверей,
       Макушки дерев стали застить,
       И стало чуть-чуть холодней.
       Умаялось солнышко за день,
       Умаялись за день и мы.
       Я лапник размером, как сажень
       Выламывал с елей из тьмы.
       И слава же Господу Богу.
       Наверное, Он подсказал:
       Шматок оленины в дорогу
       Из миски собачьей я взял.
       За пазуху сунул парное,
       Парное теперь потому,
       Что билось мое ретивое,
       Тепло отдавая ему.
       Я Дружбе отдал это мясо -
       Хороший у ней аппетит.
       Кричал я под звездами: "Асса!",
       Под небом плясал, как джигит.
       Потом мы с ней спать завалились,
       Прижавшись друг к другу спиной,
       И жуткие сны мне не снились
       За долгие годы впервой.
       Проснулся. Рассвет на пороге.
       А Дружба давно не спала,
       И, чтобы согреть мои ноги,
       Овчарка на них прилегла.
       Вскочил я - и сразу в дорогу.
       Бежали на юго-восток.
       Молиться какому мне Богу -
       В кармане нагрудном свисток,
       И он не размок, он не волглый.
       В течение длинного дня
       С привалами шли очень долго,
       И Дружба глядит на меня,
       Такими большими глазами,
       Смотреть в них мне не было сил,
       Цынготными кой-как зубами
       Свисток пополам поделил.
       Мы с Дружбою шли даже ночью,
       Тайгою, ослабшие, шли.
       Тревожиться стал что-то очень,
       Не встретив единой души.
       Овчарка мне руку лизнула
       Шершавым своим языком.
       Откуда-то вдруг потянуло
       Знакомым, родимым дымкам.
       Наверно, охотник таежный...
       Сжал горло непрошенный ком...
       Я вспомнил рассказ тревожный,
       Рассказанный мне земляком...
       "...Подкоп под запретку мы споро
       Копали с дружком лишь вдвоем.
       "Умнейшим он был среди воров", -
       Ворье отзывалось о нем.
       Дней двадцать в бегах находились.
       В тайге ногу вывихнул друг.
       Мы где-то с дороги, знать, сбились,
       Шутить было нам недосуг.
       На левую ногу хромая,
       Он падал со стоном не раз.
       Крикливая птица лесная
       Пугала порой даже нас.
       Питались мы клюквой весною,
       Кореньями злаковых трав.
       И вдруг за своею спиною
       Услышал я грозное: "Гав!.."
       А мы недвижимо лежали
       На лапнике, лишь изредка
       Срывалось: "Напрасно бежали,
       Сваляли с тобой дурака..."
       При нас были финки,
       В кисете
       Махра, что пришлось измельчить...
       Но сил не хватало, чтоб эти
       Орудия в дело пустить.
       Накрыл нас охотник с ружьишком,
       Мне руки веревкой связал.
       Поганый, видать, мужичишка:
       "Вставай!" - он дружку приказал.
       "Не можешь вставать что ли, олух?..
       Охотник назад отбежал, -
       За вас ведь нашальник нам порох
       И соли с мукой обещал..."
       В момент выстрел дьявольский грянул.
       Он метко, прицельно стрелял.
       Спокойно в глаза мои глянул
       И так же спокойно сказал:
       "Тебя же живьем я доставлю
       Нашальнику ой! самому.
       А этого руку представлю -
       Не верит словам никому..."
       К еще неостывшему телу,
       Приблизясь, достал он топор...
       Лицо мое сделалось белым,
       Остался седым я с тех пор...
       Охотник сквозь хвою густую
       Запястье убитого нес,
       И кровь через тряпку скупую
       Облизывал с жадностью пес.
       Поведал он мне на привале:
       "Нашальник любитель большой
       Пальцами играть на "рояле".
       Теперьша я буду с мукой..."
      
       Я вспомнил рассказ,
       Содрогнулся,
       И ужас меня охватил.
       И я, как мальчишка, рванулся,
       Покинув еловый настил.
       С овчаркой бежали и ночью,
       Бежали на юго-восток.
       Сосало под ложечкой очень,
       И дальше идти я не мог.
       И Дружба мой взор поднимала
       К верхушкам деревьев, рыча,
       И лаем меня призывала
       Снять белку ружьем с кедрача.
       Я был без ружья,
       Только палка
       Спасала меня при ходьбе.
       И вдруг началась перепалка,
       Кумекал когда-то в стрельбе.
       Стрелял не один и не двое,
       Стреляют лишь так с первача,
       Когда кровь преступна конвоя -
       Все рубится только с плеча.
      
       Послышался лай собачий,
       Чуть позже ехидный смех.
       Солдат, что сидел на кляче
       Скомандовал: "Руки вверх!"
       И к небу я их поднимаю.
       И Дружба, как будто огонь,
       С ужасным бросается лаем,
       И пятится, пятится конь.
      
      
       Отрывисто, словно выстрел,
       Солдат крикнул басом: "Фас!"
       В глазах заблестели искры,
       И псы понеслись на нас.
       От этого жуткого лая
       Тайга и земля затряслась.
       И Дружба, меня защищая,
       Со сворой бесстрашно дралась.
       Дралась, словно истинный воин,
       Удар весь приняв на себя.
       Я этого был не достоин,
       На драку смотрел я скорбя.
       Но схватка еще продолжалась,
       Ее разрядил в миг конвой.
       И Дружба едва огрызалась
       С прострелянною головой.
       Ползла она в жуткой тревоге,
       По хвое родная ползла
       И, чтобы согреть мои ноги,
       На них, обессилев, легла...
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ

      
      
      
       ЛАСТОЧКИ В БЕЛЕНЬКИХ БЛУЗКАХ
      
       Однажды июльской порою
       Малыш простудился и слег.
       Его навестил с детворою
       Любимец мальчишек бульдог.
      
       К нему и коза приходила,
       Поила парным молоком.
       Несушка яйцо приносила,
       Как солнышко, с красным желтком.
      
       Пушистая серая кошка
       Качала его в гамаке,
       Мурлыча, ласкалась к ладошке,
       Водила хвостом по щеке.
      
       Садились к нему трясогузки,
       Ловили над ним комаров.
       И ласточки в беленьких блузках
       К нему прилетали из снов.
      
       Из леса друзья приносили
       Малину ему в кузовке.
       И лучики солнца манили
       Скорей искупаться в реке.
      
       И веточка с вишней все чаще,
       Как будто она медсестра,
       Склонялась над мальчиком спящим,
       Которому встать бы пора.
      
       От ласки, добра и заботы
       Малыш очень скоро окреп.
       Он стал выходить за ворота,
       Ел солью посыпанный хлеб.
      
       И вот только пятки сверкают,
       Тропинкой бежит со всех ног
       И с берега в речку ныряет,
       За ним - и красавец бульдог.
      
       НАХОДЧИВАЯ МЫШКА
      
       Лис - известный мышкоед -
       Стал искать себе обед.
      
       Он у стога мышковал,
       Мышку серую подмял.
      
       Мышка землю подкопала,
       Поудобней улеглась,
       Лису пузо почесала,
       За щекотку принялась.
      
       Щекотала его мышка,
       Лис смеялся, но терпел,
       От щекотки же подмышкой,
       Хохоча, он подлетел.
      
       Мышка тоже хохотала,
       Когда к стогу отбежала.
      
       Лис опомнился и к стогу,
       Опускает в норку ногу.
      
       Только мышка, как юла,
       Наверху уже была.
      
       Закричала ему: - Чу!
       Я тебя защекочу!
      
       Лис пушистый хвост поджал,
       От щекотки в лес сбежал.
      
      
       ЛЕТО КОРМИТ ВСЕХ ОБЕДОМ
      
       Кочет крылья расправляет,
       Зорьку песнею встречает.
      
       Со двора у тети Люси
       С гоготаньем вышли гуси.
      
       Под частушки, прибаутки
       Зашагали к речке утки.
      
       Индюки за ними следом, -
       Лето кормит всех обедом.
      
       На лугу пасутся козы,
       На губах роса, как слезы.
      
       Хрюша здесь живет, не тужит, -
       Развалилась в грязной луже.
      
       Солнца добрая рука
       Чешет Хрюшины бока.
      
       А Буренка молодая,
       Рожки долу опуская,
       Пялит грустные глаза
       На бодливого козла.
      
       Но услышав лай собаки,
       Разбежались забияки.
      
      
      
       СОЛНЦЕ И МАЛЬЧИК
      
       - Ничего - бывает хуже, -
       Солнце шепчет малышу,
       Что упал случайно в лужу,
       - Раздевайся, просушу.
      
       Молодец, что ты разделся
       И послушался меня,
       А не то бы разболелся
       И не видел бела дня.
      
       А теперь беги, дружочек,
       Во зеленый во лужочек,
       Кувыркайся, развлекайся,
       С малолетства закаляйся.
      
       Летом бегай босиком
       И расти здоровяком, -
       Солнце мальчику сказало
       И за тучу убежало.
      
      
       ЛЕСНАЯ КРАСАВИЦА
      
       - Деда, миленький дедок,
       Посмотри-ка в кузовок!
      
       Земляника в нем на донце,
       А горит, как будто солнце.
      
       - Это я собрал в лесу.
       Ешь, еще я принесу.
      
       Дед потрогал сивый ус,
       Да попробовал на вкус.
      
       От красавицы лесной
       Пахнет солнцем и сосной.
      
       От нее вокруг светло,
       А дотронешься - тепло.
      
       В рот возьмешь и скажешь: - Да-а!
       Мировая ягода-а!
      
       На полянах, возле пней
       Летом ждет она детей.
      
      
      
       ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЦЫПЛЕНКА, КОТОРЫЙ МАЛО ЕЛ
      
       У наседки появились
       Семь пушистеньких цыплят.
       Петя с Курочкой сердились,
       Что их детки днем не спят.
      
       Все цыплята пели звонко,
       А один почти не пел,
       Нет силенок у цыпленка,
       Потому что мало ел.
      
       Как-то раннею весною
       По зелененькой траве
       Шли к реке гуськом семьею
       С красным Петей во главе.
      
       И внезапно над речонкой
       Сильный ветер пролетел,
       Подхватил того цыпленка,
       Что так очень мало ел.
      
       Ветер нес его немного,
       Обессилев, уронил.
       И цыпленок: - Ради Бога,
       Помогите!.. - завопил.
      
       В речку плюхнулся и крепко
       Он ушибся головой,
       Когда вынырнул, то щепку
       Он увидел пред собой.
      
       На нее с трудом взобрался,
       Как на лодочке поплыл.
       Кот рыбешкой любовался,
       Белой лапой щеку мыл.
      
       Но, заметив вдруг цыпленка,
       Бережочком побежал.
       А со щепки голос тонкий
       О спасении взывал.
      
       Кот прошел через мосточек
       У излучины реки
       И, спустившись на песочек,
       Приготовил коготки.
      
       Рассудил он, что лодчонка
       В это место приплывет,
       Беззащитного цыпленка
       Лапой сцапает вот-вот.
      
       Только в это время утка,
       Что кормилась у куста,
       Обнаружила малютку
       И пушистого кота.
      
       Загнала утят в осоку
       И велела им молчать,
       Поднялася невысоко,
       Стала Ваську отвлекать.
      
       Клювом цыпушку схватила
       Перед носом у кота,
       Ему лапой пригрозила
       И подальше от плута.
      
       Села, где трава примята.
       К ней бежали во весь дух
       Желторотые цыплята
       И Наседка, и Петух.
      
       Крякву все благодарили.
       Спел Петух ку-ка-ре-ку!
       А цыпленка обсушили
       И на спину посадили
       Папе Пете-Петуху.
      
       Цыпки с Уткой распрощались.
       По зелененькой траве
       Все обратно возвращались
       С папой Петей во главе.
      
      
      
       СОЛНЦЕ
      
       Солнце - добрая Матрешка -
       Зашагало росной стежкой.
      
       В поле вспаханном, душистом
       Улыбнулось трактористам.
      
       Заглянуло к нам в село -
       Стало радостно, светло.
      
       За бодливые рога
       Стадо вывело в луга.
      
       В огороде за вихор
       Потянуло помидор.
      
       За собою, как утят,
       Привело к реке ребят.
      
      
       Под окном цветы пригрело,
       Песню радостную спело.
      
       И, закончив все дела,
       Солнце вышло из села.
      
      
      
       ДВА КУЗНЕЧИКА
      
       Два кузнечика бедовых
       На свою, видать, беду
       В шортах выглаженных, новых
       Разыгрались в чехарду.
      
       Долго прыгали, играли
       Во зеленом во лугу.
       Оба, видимо, устали.
       Первый молвит: - Не могу...
      
       А второй: - Еще немножко
       Поиграем, а потом
       Видишь, вон за тою стежкой
       Мы с тобою отдохнем.
      
       Первый прыгнул неуклюже,
       Оступился и упал.
       А второй свалился в лужу.
       - Утопаю, - заорал.
      
       Услыхала крик квакушка -
       Первоклассный водолаз.
       В лужу прыгнула лягушка,
       Не прищурив даже глаз.
      
       Воздух жабрами втянула,
       Мышцы лапок напрягла,
       Под бедняжку поднырнула
       И кузнечика спасла.
      
      
      
      
      
      
       КОТ МУХОЛОВ
      
       Кот мурлыкает на печке,
       Чешет лапой ухо.
       Вьет над ним круги-колечки
       Нагальная муха.
      
       На глаза ему садится,
       Подползла ко рту.
       Видно, муха не боится
       В рот попасть коту.
      
       Кот лениво замахнулся
       Лапой шерстяной,
       Сцапав муху, улыбнулся,
       Хвост поднял дугой.
      
       На пол спрыгнул на три лапы,
       Юркнул в коридор.
       Муху, что на печке сцапал,
       Выпустил на двор.
      
      
      
       СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
      
       Снился Мурке сон: в коморке,
       Где в углу дыра была,
       Выходила Мышь из норки
       Делать добрые дела.
      
       Третий день подряд с утра
       Милосердия сестра,
       Когда Кошка заболела,
       За котятами смотрела.
      
       В белом фартуке шагала
       Возле спальни малышей,
       Несмышленых укрывала
       Одеялком до ушей.
      
       Дело делалось сестрою
       Аккуратно, не спеша,
       Но от шороха порою
       В пятки пряталась душа.
      
       И сегодня чутким ухом
       Уловила Васькин шаг,
       Мышка знает не по слухам
       Кто ее первейший враг.
      
       Глядь. А Васька для начала
       В норку путь ей преградил.
       Мышь от страха задрожала
       И лишилась сил.
      
       Не взирая на желтуху,
       Кошка прыгнула, и вот, -
       Получивши оплеуху,
       Удирает кот.
      
       Мышка чешет Мурке ухо,
       Кошка песню ей поет.
      
      
       ПИЛОТ
      
       Вьются ласточки в тревоге,
       Видно, ждут моей подмоги.
      
       Я стремглав во двор: - Беда!
       Птенчик выпал из гнезда.
      
       Птицы носятся над ним,
       Им не справиться одним.
      
       Я к птенцу: - Эх, ты! Пилот!.. -
       А к нему крадется кот.
      
       Запустил в него я прут:
       - Убирайся, рыжий плут.
      
       Лезу ввысь, где на стропиле
       Птицы с птенчиками жили.
      
       В домик теплый без крыльца
       Опускаю я птенца.
      
       Вьются ласточки, парят
       И меня благодарят.
      
       ЩЕНОК
      
       По своей природе смелый
       Жил щенок-бульдог,
       Не залает он без дела, -
       Он не пустобрех.
      
       Коль щенок ведет нервозно,
       Слышен рык в груди.
       На кота залаял грозно -
       Кот не подходи.
      
       Кот в траве к земле прижался,
       Выждал - смолк бульдог,
       И во двор тотчас пробрался -
       Там переполох!
      
       Это ласточки в тревоге
       За птенцов своих.
       И щенок к ним на подмогу
       Прибегает в миг.
      
       На секунду кот опешил
       И не убежал.
       И ему щенок подвесил
       Кровяной фингал.
      
       Долго полз кот к валерьянке,
       Что в саду росла,
       Прикоснулся он к ней ранкой,
       Сразу боль прошла.
      
      
       ДОМИК НА БЕРЕЗЕ
      
       Домик строили умело
       Без перил и без крыльца,
       Чтобы песня в нем звенела
       Пересмешника скворца.
      
       Наконец-то смастерили
       Под командою отца
       И скворешню укрепили
       На березе для певца.
      
       С нетерпеньем поджидали.
       Пробудившись после сна,
       За скворешней наблюдали
       Из открытого окна.
      
       И однажды рано-рано
       Мы заметили с крыльца
       Из-за гор и океана
       Прилетевшего скворца.
      
       Описал он круг почета,
       Домик ладный осмотрел,
       И как будто вспомнив что-то,
       В лес недальний улетел.
      
       А к полудню над округой,
       Славя песней новый дом,
       Появился он с подругой,
       И теперь они вдвоем.
      
       И береза подпевает
       Шелковистою листвой,
       Выше к солнцу поднимает
       Звонкий домик над землей.
      
      
      
       ПТЕНЦЫ НА ВЕТКЕ
      
       Вот на этой тонкой ветке
       Знаешь, чьи расселись детки?
       Ну, конечно же, скворца -
       Всем известного певца.
      
       Мама птенчиков - скворчиха
       Налету хватает лихо
       Мошкару и комаров -
       Вот и завтрак им готов.
      
       Дети клювы открывают,
       Просят пищу поскорей,
       Мама с папой подлетают,
       Кормят кашей малышей.
      
       Самый смелый неуклюже
       На плетень перелетел
       И, осмелившись, из лужи
       Вдруг напиться захотел.
      
       А сорока-белобока
       В это время не спала
       И птенца, как будто током,
       Взглядом жарким обожгла.
      
       Хорошо, что подоспели
       Мама с папой - молодцы!
       К ним на помощь прилетели
       И скворчихи, и скворцы.
      
       И воровку в лес прогнали,
       В лес еловый за рекой.
       А птенцы в скворешне ждали
       Маму с папою домой.
      
      
      
       КРАЮШКА ХЛЕБА
      
       Хлеб, посыпанный солью, берем,
       По грибы мы с лукошком идем.
      
       Где валежник в лесу и сучки -
       Там находим сморчки и строчки.
      
       В оголенном апрельском лесу
       Средь коряг увидали лису.
      
       - Посмотри, посмотри на опушку!
       Видишь, пап, между сосен кормушку?..
      
       Сын бегом, и в нее из лукошка
       Теплый хлеб опускает сторожко.
      
       Через речку холодную вброд
       Отряхнувшись, лосиха идет.
      
       Осмотрелась и воздух втянула -
       С облегчением сразу вздохнула.
      
       Подошла, заглянула в кормушку,
       Улыбнулась, увидев краюшку.
      
      
      
       СНЕГОВЕЙ
      
       Включил я лампочку - свечу,
       Чтоб книжку дочитать.
       И вдруг сынишка по плечу:
       - Кто может нам стучать?..
      
       Я отвечаю:
       - Снеговей
       Ворочает снега
       И ставит силою своей
       Сугробы, как стога...
      
       - А Снеговей, он кто такой?
       Ты, папа, расскажи.
       Он что, в лесу живет зимой?
       А летом где? Во ржи?
      
       - Он, Снеговей, седым седой
       И борода до пят,
       С любою справится бедой
       И защитит ребят.
      
       Избушки строит он в лесах -
       Подарки в них кладет,
       И вам, ребятам, на санях
       Развозит Новый год.
      
       Он мчит по речкам, по полям,
       Извилист долгий путь.
       Да ты спокойно спи.
       И к нам
       Он должен завернуть...
      
      
      
      
      
      
      
       БРОШКА НА РОМАШКЕ
      
       Больше всех я видел ножек -
       Это у сороконожек.
       К мелкой лужице сторожко
       Подошла сороконожка.
      
       Набрала воды в ладошки
       И помыла свои ножки.
       А затем глаза умыла,
       Улыбнулась солнцу мило.
      
       Ночь соткала меж травинок
       Гамачок из паутинок.
       После завтрака в гамак
       Не забраться ей никак.
      
       Но росистая травинка
       Подставляет свою спинку.
       Сбросив росы, как пружинка,
       Распрямилась в миг травинка.
      
       Сорок ног не в гамаке
       Оказались на цветке.
       На ромашке, словно брошка,
       Сладко спит сороконожка.
      
       Сон ей снился распрекрасный.
       ...Утром солнечным и ясным
       Села завтракать, но вдруг
       Уловила чуждый дух.
      
       Из-под плошки жук, шурша,
       Выполз тяжело дыша.
      
       - Здравствуйте, сороконожка!
       - С добрым утром, майский жук! -
       Пригласила его к плошке, -
       На здоровье кушай, друг!
      
       И они за обе щеки
       Уплетали завтрак свой,
       А потом и руки в бСки
       И любуются собой.
      
       Жук, освоившись немножко,
       Предложил сороконожке
       Полетать вокруг села.
       Та согласие дала.
      
       - Сядь верхом ты на меня,
       Как мальчишка на коня, -
       Полетели невысоко
       Над проснувшимся селом,
      
       Над зеленою осокой,
       Над поваленным плетнем,
       Над едва заметной стежкой,
       Где в росе была трава.
      
       - Ой! - кричит сороконожка, -
       Закружилась голова. -
       Майский жук пошел кругами,
       Приземлился он на луг,
      
       Сбил нечаянно крылами
       Одуванчиковый пух...
       И проснулась. Словно брошка,
       На ромашке многоножка.
      
      
       МУРАВЬИНАЯ СЕМЬЯ
      
       Избушку строят муравьи -
       Строители они.
      
       Смотри, вот это карапуз!
       И ловкий, и смешной,
       Какой взвалил на спину груз
       И топает тропой.
      
       По бревнышку через ручей
       Он медленно идет.
       О сук споткнулся муравей -
       Вот-вот и упадет.
      
       Хотя и выбился из сил,
       Но груз донес до пня.
       За это старший похвалил
       Меньшого муравья.
      
       Сел на качели карапуз
       Свободно и легко
       И сразу видно, что не трус -
       Взлетает высоко.
      
       Когда потухнет свет зари,
       И лес покроет мгла,
       Войдут в избушку муравьи,
       Спать лягут до утра.
      
       Чтоб к муравьям никто чужой
       Не смог пройти тропой,
       На карауле часовой
       С сосновою иглой.
      
      
      
       ЕЖ, КОТОРЫЙ ПОТЕРЯЛ ИГОЛКУ
      
       Как известно, вечерами
       У ежей полно забот.
       Поиграть спешил с мышами
       Шустрый Ежик в огород.
      
       Отряхнул свои иголки
       И на писк, стремглав, к норе,
       Но споткнулся вдруг о полку,
       Что лежала во дворе.
      
       Покатился, будто с горки,
       Словно с горки ледяной.
       Стал считать свои иголки -
       Не хватало лишь одной.
      
       Горевал недолго Ежик,
       На охоту зашагал.
       Об иголке думал: "Может,
       Ее кто-то подобрал..."
      
       Вспыхнул яркий свет в избушке.
       Еж промолвил: "Вот житье!.."
       И увидел он старушку
       У окошка за шитьем.
      
       Она тихо, ладно пела
       Про бодливого козла,
       Подпевала ей умело
       С белой ниткою игла.
      
       Нитка кончилась. С катушки
       Нитку новую берет
       И в ушко иглы старушка
       Ну никак не попадет.
      
       Ежик нежный, Ежик колкий
       Вдарил лапкой себя в лоб:
       "Это же в мою иголку
       Кончик нитки не идет..."
      
       Подлетел к окну он пулей,
       Лез к окошку по углу:
       "Дай-ка, я тебе, бабуля,
       Вдену ниточку в иглу.
      
       А иголку эту нынче
       Во дворе я потерял.
       Я о ней теперь не хнычу..."
       Нитку вдел, иглу отдал.
      
       Вечерами свет в избушке.
       Шьет, поет Ежа игла,
       Подпевает ей старушка
       Про бодливого козла.
      
      
      
       РУЧЕЕК И КОЧЕРЫЖКА
      
       Как похож он на мальчишку -
       Этот звонкий ручеек!
       Закружил он кочерыжку
       И пустился наутек.
      
       С нею он играл, как в мячик,
       То устраивал с ней кросс,
       То показывал ей пальчик -
       И смеялся сам до слез.
      
      
       Ручеек бежал вприпрыжку
       Через камешки: прыг-скок!
       Как игрушку, кочерыжку
       Бросил он на бережок.
      
       Пробегавший Зайчик эту
       Кочерыжку взял с собой.
       И пропел: - Вкуснее нету!.. -
       На пороге в дом родной.
      
       Похвалила его мама:
       - Ты, конечно, молодец,
       По утрам встаешь ты рано,
       Как твой папенька-отец...
      
       Вместе с мамою Зайчихой
       Веселилось и дитя
       Под колючей облепихой,
       Кочерыжкою хрустя.
      
       Кочерыжка пахла медом -
       Очень сладкая была.
       Как отчистили-то оба
       Ею зубы добела!
      
       Вдалеке за лесом где-то
       Гром, как дедушка, ворчал
       И, конечно же, при этом
       Ручейка не замечал.
      
       Ручеек бежал вприпрыжку
       Через камешки: прыг-скок!
       Но игрушку - кочерыжку
       Он никак найти не мог.
      
      
      
       У НАС ПРИБАВИЛАСЬ СЕМЬЯ
      
       В саду, у старого плетня,
       Нашел сынишка воробья.
       Он взял комочек чуть живой
       И стал поить его слюной.
      
      
       А где-то рядом тихо-тихо
       О друге плачет воробьиха.
       И вдруг ответил воробей
       Веселой песнею своей:
      
       - Чирик! Чирик! Я жив! Живой!..
       Сынок, принес певца домой.
      
       Из тряпок сделал на окошке
       Ему гнездо. И пальцем кошке
       Он погрозил: "Смотри - не смей!
       Ведь это птица - воробей!"
      
       И слух прошел среди детей,
       Что у Витюшки воробей.
       И вот они к избе бегом -
       Остановились под окном.
      
       И видят: блюдечком ладошка -
       На ней насыпано пшено.
       Лукаво смотрит с лавки кошка,
       Как воробей клюет зерно.
      
       И как-то утром, взяв лукошко,
       Витюшка - в лес, в обед - домой.
       И видит: пусто на окошке -
       Пропал комочек дорогой.
      
       Стрелою в избу залетает -
       Холодный выступает пот.
       На лавке кошка напевает,
       А с абажура пыль сметает
       Готовый воробей в полет.
      
      
      
       ГРОЗА МЫШЕЙ
      
       Мышки к нам наведываться стали -
       Потянуло холодом с полей,
       С дедушкой гонять мы их устали.
       Друг-сосед принес грозу мышей.
      
       Только кот, наевшись вкусной каши,
       Молочком парным ее запил,
       Развалился на кровати нашей,
       Видно, сон Васяточку сморил.
      
       С дедушкой ютимся на диване.
       Мыши ходят по полу пешком.
       Мы глядим - даемся диву сами, -
       Васька мышкам лучшим стал дружком.
      
       Мы ему давать не стали кашу,
       Стали в угол ставить мы кота.
       Только мыши брали пищу нашу
       И кормили Ваську изо рта.
      
       А потом устраивали пляску.
       Ох, как лихо Васенька плясал!
       Мы назад отдать решили Ваську,
       Но сосед руками замахал.
      
       Дал впридачу нам еще котенка.
       До чего же котик умным был:
       Спал в обнимку с сереньким мышонком,
       На себе малюточку возил.
      
       Из одной ел, пил с мышами плошки,
       Хороводы с ними он водил.
       Васька-кот играл не понарошку,
       Был в игре одним из заводил.
      
       Он понятья не имел о лени,
       Был всегда умыт, опрятен, сыт.
       До сих пор он греет нам колени
       И судьбу хвостом благодарит.
      
      
       ЗАЙЧИК
      
       За дровами в лес на лыжах
       С папой мчим, снежок летит.
       Видим: Зайчик хворост лижет
       И сосулькою хрустит.
      
       Подошел к нему поближе,
       Глазки красные блестят,
       Только чуть пригнулся ниже,
       Только чуть потупил взгляд.
      
       Он еще совсем малышка.
       Кто сказал, что Заяц трус?!
       Он уткнулся мне в подмышку.
       Смял, наверно, длинный ус.
      
       Принесли его погреться
       В деревянный светлый дом.
       Жарко - я могу раздеться,
       Как же снимет шубку он?!
      
       Молочком его поили,
       Терли сладкую морковь,
       Из подвала приносили
       Кочерыжку для зубов.
      
       Папа сделал ему домик
       В сене, пахнущем весной.
       Зайчик - это вам не гномик -
       Хрумкал все подряд зимой.
      
       Как подрос за зиму Зайчик!
       Его просто не узнать,
       Стал прыгучим, словно мячик,
       Шубку стал свою менять.
      
       Как-то раннею весною
       Он в окошко постучал
       И, простившись так со мною,
       В лес к Зайчихе убежал.
      
      
      
       ЗОЛОТАЯ РОССЫПЬ
      
       - Раскудахтались лягушки -
       Прямо нету спаса.
       Принесу им полгорбушки, -
       Так решила Васа.
       Но услышала от Нюры,
       От своей подружки:
       - Знай, кудахчут только куры,
       Квакают лягушки.
      
      
       АНГЕЛ ХРАНИТЕЛЬ
      
       Днями, темными ночами
       (И когда Он только спит!)
       Белоснежными крылами,
       Пролетая, шелестит.
      
       Это Ангел мой Хранитель
       Стережет души покой.
       Повелел Ему Спаситель
       Неразлучно быть со мной.
      
       Ангел с моего Крещенья
       Правит свято передом,
       Бережет от искушенья,
       Божий мир приносит в дом.
      
       С мамой в сад идем, - Он с нами,
       В школу Он со мной идет,
       Славен дивными делами -
       Ими дышит и живет.
      
       Учит Он добру и ласки,
       Почитать святой Престол.
       Он явился не из сказки,
       С Богом Он ко мне пришел.
      
       Учим с Ним молитвы вместе,
       Вместе с Ангелом поем.
       На душе светло от песни,
       Словно милость подаем.
      
       Ходим с Ним мы в храм на горке.
       Любим колокольный звон.
       Свечи - наших душ подпорки -
       Ставим около икон.
      
       Днями, долгими ночами
       Ангел никогда не спит,
       Белоснежными крылами
       Еле слышно шелестит.
      
      
      
      
       ПОДАРОК В ЧУГУНКЕ
      
       Моему братишке Саше
       Завтра будет ровно пять.
       Любит гречневую кашу
       Молочком он запивать.
      
       Может, и растет так скоро -
       Его просто не догнать.
       Нет, он вовсе не обжора.
       Как мне с братом вровень стать?
      
       Иногда, когда на плечи
       Вскинет папенька меня,
       Вот тогда без всякой гречи
       Становлюся выше я.
      
       Брату, может быть, обидно,
       Но зато приятно мне.
       Очень далеко мне видно,
       Словно еду на коне.
      
       Рядом Саша, мой братишка,
       Брови хмурит и сопит.
       Дернул маму шалунишка.
       На кого же он сердит?
      
       Папа все, конечно, видит,
       Все он знает наперед,
       Нас с братишкой не обидит,
       Сашу на руки берет.
      
       - Кто из вас сегодня выше?! -
       Кверху брата приподнял. -
       Достаешь рукой до крыши
       Или ростом еще мал?
      
       Завтра гречневую кашу
       В день рожденья сам сварю
       И, конечно, брату Саше
       В чугуночке подарю.
      
      
      
      
       ГДЕ ВЫ, СЕРЫЕ КОТЯТА?
      
       Окотила Мурка ночью
       Пятерых слепых котят:
       Трех сыночков и двух дочек.
       Мальчик Петя был им рад.
      
       Через день, другой иль третий
       Глазоньки у пятерых
       Приоткрылись на рассвете.
       Смотрит нежно зорька в них.
      
       Мурка утром умывает
       Деток красным языком,
       А чуть позже угощает
       Витаминным молоком.
      
       Через день, другой иль третий,
       Точно подсчитать нельзя,
       Под кроваткою у Пети
       Замяукали друзья.
      
       Замяукали, запели
       Вместе с мамою своей,
       Будто удивить хотели:
       Мы гроза любых мышей.
      
       Друг за другом неуклюже
       К плошке полной шли они,
       Где их ждал молочный ужин.
       Мальчик их: - Кис! Кис! - манил.
      
       Через день, другой иль третий
       Повзрослели малыши,
       Разыгрались в прятки с Петей:
       - Мя-у! Мя-у! - отыщи!
      
       Петя ищет под кроватью,
       Ищет их по всей избе:
       - Где вы, серые котята?
       Отзовитесь! Где вы? Где?
      
      
      
      
       ДЯТЕЛ И ЖУК
      
       На рассвете тук да тук:
       - Выходи, вредитель, Жук!
       Все равно тебя найду,
       Громким стуком изведу...
      
       - Что ты, что ты, что ты, Дятел,
       Ты с ума, наверно, спятил,
       Коли бьешься головой
       Спозаранку день-деньской, -
      
       Тараторил Жук: - Не скрою,
       Мои тропки под корою,
       Но поймать меня непросто,
       Если и сдерешь берёсту...
      
       И напряг свой тонкий слух.
       Дятел клювом тук да тук.
       Весь в опилках круг приствольный.
       Дятел слышит: - Больно! Больно!
       Ох, как больно, больно мне -
       Ты ударил по спине...
      
       Так вершился Дятлом суд.
       Через несколько минут
       Прекратился тук да тук:
       В клюве был вредитель-Жук.
      
      
      
       В ГОСТИ К НАМ ИДУТ СЛОНЫ
      
       Из банановой страны
       В гости к нам идут Слоны:
       Мама с Папой и Слоненок,
       Шустрый, словно ребятенок.
      
       С пальм срывали Обезьяны
       Очень вкусные бананы,
       Они ехали в корзинах
       На слоновых толстых спинах.
      
       Только Слоник налегке
       Шел с бананом в хоботке.
       Он подпрыгивал, резвился
       И немного утомился.
      
       Папа-Слон подставил спину
       Притомившемуся сыну.
       Выше папы Слоник стал
       И от счастья ликовал!
      
       Отдохнул и спрыгнул с папы
       На свои четыре лапы.
       И чуть было не заплакал,
       Что опять стал меньше папы.
      
       Слоник прыгал, шел лужком,
       Хоботком чесал ушко.
       Мама - умная Слониха -
       Говорит сыночку тихо:
      
       - Путь-дорога далека -
       Не валяй ты дурака,
       Знаешь, будет больше толку,
       Если ты возьмешь кошёлку.
      
       Попроси, чтоб Обезьяны
       Положили бы бананы,
       А потом уже наверх
       И кокосовый орех.
      
       Принесешь гостинцы эти
       И раздай их сразу детям.
       А дари их от души -
       Будут рады малыши...
      
       Из банановой страны
       В гости к нам идут Слоны.
      
      
      
       МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ЛЮБИТ ИГРАТЬ В ЛАДУШКИ
      
       Мальчик вертится юлой -
       Непоседливый какой!
       Едет к доброй бабушке
       Поиграть с ней в ладушки.
      
       Он играл не так давно
       С бабушкою в домино.
      
       Вкусные оладушки
       Любит есть у бабушки.
      
       Хотя ростом он со стол,
       Но метет при этом пол.
      
       Как в игрушки поиграет -
       За собой их убирает.
      
       Он, как папа офицер,
       На его одет манер.
      
       Ходит чистенький, нарядный
       В форме воинской парадной.
       Видно, станет он солдатом
       Или маршалом усатым.
      
       Вообще он, как юла,
       Не загонишь со двора.
      
       То гоняет мячик он -
       Весь игрою поглощен,
      
       То Бульдога приласкает,
       То Котенка окликает:
      
       - Мя-у, мя-у, мя-у, мя,
       Отыщи-ка ты меня!
      
       Дворникам он помогает -
       Тротуары поливает,
       Держит шланг в руках с водой
       И смывает грязь струей.
      
       Словом, мальчик непоседа,
       Статью он похож на деда.
      
       Дед же был умен, горяч
       И, конечно же, силач.
      
       В цирке поднял он слона
       И не сгорбилась спина.
      
       Мальчик не силен пока,
       Но в обиду слабака
       Он не даст, наверняка.
      
      
      
       КИСОНЬКА МЯУКАТЬ ПЕРЕСТАЛА
      
       Кисонька мяукать перестала, -
       Простудила горлышко свое,
       Ходит она медленно и вяло.
       Стало жалко Машеньке ее.
      
       На руки взяла она Кисулю,
       Пальчиками шёрстку теребя.
       - Я сейчас спрошу свою бабулю:
       Чем и как мне вылечить тебя.
      
       Может, она даст тебе пилюлю, -
       Девочка вздохнула глубоко.
       Бабушка поставила кастрюлю, -
       В кружку льет коровье молоко.
      
       Не спеша и молча вскипятила,
       Положила маслица чуть-чуть.
       - А теперь, - она заговорила, -
       Нужно Киске малость отхлебнуть,
      
       Но не проглотить, а чтоб сначала,
       Булькая, во рту его держать,
       Чтобы оно горлышко смягчало,
       Так меня учила в детстве мать.
      
       Девочка, не мешкая, вскочила,
       Кружечку у бабушки взяла,
       Только язычок свой замочила, -
       Чуть горячевато - отняла.
      
       Молоко немножечко остыло -
       Можно и к леченью приступать.
       Будто Маша горло простудила, -
       Стала булькать - молоко глотать.
      
      
       - Видишь, как я делаю, Кисуля?
       Делай точно так же, как и я.
       Улыбнулась добрая бабуля,
       Кисонька пропела нежно: - Мя-я!
      
      
       ЗАЙЧОНОК И МЕДВЕЖОНОК
      
       Медвежонок на полянке
       Распевает под тальянку:
       - Я хороший и пригожий
       И на папочку похожий.
      
       Я бесстрашен и умен
       И, как дедушка, силен.
       Нет в лесу меня сильнее,
       Я и бегаю быстрее...
      
       Здесь он песенку прервал, -
       К нему зайка подбежал.
       Серый шубку поменял
       И невзрачным сразу стал.
      
       И сказал ему зайчишка:
       - Ты большущий хвастунишка,
       Может, ты кого сильнее,
       Только ты не всех умнее...
      
       Медвежонок же на крошку
       Глазки круглые скосил,
       Положил в кусты гармошку
       И у зайчика спросил:
      
       - Это ты меня умнее?
       Что? И бегаешь быстрее?
       Если так - вперегонки
       Побежим-ка до реки...
      
       А ворона: - Я - судья, -
       Каркнула: - На старт, друзья!..
      
       Побежали они лесом,
       Припустились со всех ног.
       Под малиновым навесом
       Проскочить зайчишка смог.
      
       Только бедный медвежонок
       Свою шубку там порвал,
       Как общипанный куренок,
       Бег он все же продолжал.
      
       Бегуны, стремглав летели
       Между сосен и берез.
       Вдруг впилась игла от ели
       Медвежонку в черный нос.
      
       В день погожий и весенний,
       Наблюдая этот кросс,
       Лисы, волки и олени
       Хохотали все до слез.
      
       Между тем зайчишка быстрый
       Прошлогодний лист вздымал,
       И тогда казалось искры
       Он ногами высекал.
      
       Но зайчишке стало жалко
       Мишу, что он обогнал,
       Понарошку вдруг о палку
       Он споткнулся и упал.
      
       Тут догнал его хвальбишка,
       Он помог хитрюшке встать,
       И сумел таки с зайчишкой
       К речке вместе подбежать.
      
       К ним ворона подлетела
       И тальянку принесла,
       Растянув меха, запела:
       - Я судьей у вас была.
      
       Знаю я, что понарошку
       Зайка падал головой...
       Медвежонку: - НА гармошку
       И ту песню нам пропой...
      
       И признался медвежонок:
       - Извини, я был не прав...
       Сальто выполнил зайчонок,
       Лапки в воздухе поджав.
      
       АДРЕС:
      
       119361, Москва, ул. Озерная, 27, кв. 114
       Телефон: 430-42-45
       Катков Михаил Сергеевич
      
      
      
      
       153
      
      
      
      
  • Комментарии: 4, последний от 02/03/2019.
  • © Copyright Катков Михаил
  • Обновлено: 17/02/2009. 255k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
    • Оценка: 7.01*6  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.