Казин Александр Леонидович
Философские беседы братьев Карамазовых

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Казин Александр Леонидович (alkazin@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 169k. Статистика.
  • Статья: Философия
    • Оценка: 3.88*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Философский полилог на современные темы

    •   
      
      
      
      

    Александр Казин

       ФИЛОСОФСКИЕ БЕСЕДЫ БРАТЬЕВ КАРАМАЗОВЫХ
      
      

    Часть 1

      
       Об искусстве, эротике и "обществе спектакля"
      
      

    "Если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его: ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир"

    (Ин. 12, 47).

      
       Предисловие издателя.
       Предлагая современной публике разговоры знаменитых братьев Карамазовых, я должен предупредить читателя, что не претендую, разумеется, на лавры предшественника моего Федора Михайловича Достоевского, в романе которого впервые были выведены на свет Божий названные персонажи. Я лишь передаю то, что слышал, а так как подслушивать нехорошо, то я и тут должен объясниться. А именно: путешествуя в 2004 году, в январе месяце (как раз на святках было дело) по нашей всё ещё необъятной, хотя и наполовину уменьшившейся со времен Федора Михайловича матушке-России, заехал я случайно в городок Скотопригоньевск, где, как помнит читатель, и происходит действие романа "Братья Карамазовы". Более того, я остановился отдохнуть в том самом трактире "Столичный город", где встречались друг с другом многие лица, описанные в упомянутом романе. Как ни странно, трактир за прошедшие 130 лет отлично сохранился, и даже обогатился пристройками в виде подземного гаража, сауны и рестораном с отдельными кабинетами, где, собственно, я и услышал разговор пятерых мужчин. Они сидели рядом со мной, в соседнем кабинете, отделенном от моего только тонкой - я бы сказал, символической - перегородкой, да и то не доходившей до потолка, так что их громкие голоса были слышны как нельзя лучше. Сначала я пытался отвлечься от них как от назойливого чужого шума, но потом что-то в их беседе показалось мне до боли знакомым: во-первых, конечно, сама тема её - всё те же мировые вопросы, без которых русский человек обойтись по-прежнему не может. Во-вторых, меня насторожили имена - Иван, Алексей, Митя, а уж когда я услышал, что тут же находится некто Федор Павлович, а прислуживает им (одновременно участвуя в беседе) лакей Смердяков, мне всё стало ясно. Почти против воли я навострил уши. А так как память у меня превосходная, я и решился передать интересующимся такими "философическими" разговорами читателям то, что слышал своими ушами, и даже отчасти видел своими глазами. Могу засвидетельствовать, что выглядели отец с сыновьями совсем неплохо: Дмитрий Федорович, как и прежде, был порывист и прям, Иван Федорович - задумчив, Алеша - благочестив. Федор Павлович, внимая молодежи, больше помалкивал или задавал вопросы, весьма, впрочем, дельные. Только Смердяков, как показалось мне, изменился - из забитого слуги он превратился во вполне равного участника господской беседы. Порой и вовсе непонятно было, кто у них теперь господин, а кто слуга. Впрочем, судите сами.
      
       *
      
       Беседа первая
      
       Федор Павлович: А известно ли вам, милостивые государи мои, что в нынешних журналах романы с матом печатают? Раньше цензура такого нипочем бы не пропустила - ведь сами Тютчев да Гончаров, по высочайшему повелению, цензорами служили. А Салтыков - так тот вообще губернатором был. Ты, Иван, что об этом думаешь?
       Иван: Печатают. Без мата нынче нельзя.
       Федор Павлович: Да я-то не против. Наоборот, иной раз так начитаешься, что сразу к какой-нибудь "мовешке" потянет. Но все же странно как-то это...
       Митя: Чего тут странного! Мерзость всё это, особенно когда по телевизору, да круглые сутки, да по всем каналам. Такое раньше только у Луки Мудищева да у маркиза де Сада можно было прочитать. Так он в тюрьме сидел!
       Смердяков: А мне нравится. Иной раз грубовато, конечно, получается, особенно у наших русачков. Но уж если парижский, или, к примеру, голландский писатель-киношник за этакое дело возьмутся - пальчики оближешь. Вот посмотрел я тут недавно "Восемь с половиной женщин", а потом "Девять с половиной недель"... Вкусно!
       Иван: Вечно ты, Смердяков, на пошлость сведешь. Взял бы хоть книгу какую ученую почитал. В современной науке всё это понято и описано. В философии это называется "мета-нормативной этикой", в кино - "виртуальной эротикой", в психологии - "сублимацией". Человек - существо сложное, так сказать, многоярусное, хотя и грешное, конечно. Ему отдушина нужна. Вот мой великий инквизитор это прекрасно понимал.
       Алеша: Твой инквизитор был католик, и потому разделял человека на небесную душу и грязную, похотливую плоть. Этому его ещё бл. Августин своей книгой "О Граде Божьем" научил. В православии такого противопоставления нет. У нас и белое духовенство женатое.
       Федор Павлович: Постойте, постойте. Я что-то не понял. Так что, все эти сочинения, вроде "Голубого сала" В. Сорокина или фильмы с содомским грехом - это всё искусством теперь почитают?
       Иван: А чем же ещё? Человек - не ангел. Это уж вы Создателю пеняйте, что он нас такими на свет выпустил. А прикрывать правду фиговым листком - одно ханжество.
       Митя: Это смотря что понимать под правдой. Вот при советском императоре Иосифе Виссарионовиче этих голубых в кутузках держали, и правильно делали!
       Смердяков: Это всё русское варварство. Вы что, в Амстердаме, в квартале красных фонарей, никогда не бывали? "Плейбоя" в руках не держали?
       Алеша: Честно признаюсь, в Амстердаме не был, да и не очень хочется. Прав брат Дмитрий - гадость всё это, распущенность души и тела. Только бороться с ней изнутри надо, а не извне. Впрочем, известно, что Господь сделал с Содомом.
       Федор Павлович: Так это когда было...
       Алеша: Для Бога тысяча лет - как один день, и один день - как тысяча лет.
       Иван: Удивляешь ты меня иногда, брат. Зачем ты из пушек по воробьям стреляешь? Вот родитель наш хоть и "поросенок" (простите, батюшка), а мыслит правильно. Что сравнивать древний Израиль с сегодняшним днем? Кстати, сам божественный Платон любовь к прекрасному мальчику ставил выше любви к женщине. А фильм великого Висконти "Смерть в Венеции" вы видели? Я уж не говорю о картинах Дерека Джармена. Да и вообще прогресс есть расширение пространства свободы - это ещё старик Гегель доказал.
       Федор Павлолвич: Ай да Гегель, ай да сукин сын!
       Алеша: А его ученик Карл Маркс ради свободы разрешил людей по совести убивать. Не даром ведь в фашистской Германии твой Гегель чуть ли не официальным философом был.
       Смердяков: Всё это вчерашний день. Чай, в ХХ1 веке живем. Ну кто сейчас Гегеля с Марксом помнит? То ли дело домашний кинотеатр с сотней телеканалов и "дивидишкой": такое увидишь, что всё забудешь... Про кибервойны и киберсекс слыхали?
       Митя: Свинья и есть свинья. Чтобы "любовь" на экране смотреть, надо её в жизни погубить. Пока Грушенька со мной, мне никакой "телеклюквы" не надо, хотя, конечно, с похмелья иной раз чего не глянешь...
       Федор Павлович: Да, помнится, при советской власти говорили, что у нас вовсе секса нет. А детей-то как же рожали? Хи-хи-хи...
       Алеша: Вы путаете, батюшка. Одно дело - супружеская любовь и дети от неё (брак как церковное таинство), и другое - секс как публичный акт, выставленный на показ. Такой секс, наверное, в аду происходит, а здесь ещё только пробуется.
       Иван: Не соглашусь с вами, Алексей Федорович. Если так рассуждать, то надо для супругов специальные балахоны с дырочками делать, чтобы они, не дай Бог, в сладострастие не впали. Советская власть отменила секс вместе с бизнесом: любите, дескать, без эротики, работайте без денег. И то и другое оказалось утопией. Есть заповедь - плодитесь и размножайтесь!
       Федор Павлович: Плодились и плодиться будем! Но как же всё-таки с искусством быть?
       Иван: А что вы называете искусством?
       Федор Павлович: Как что? Романы, спектакли, фильмы....
       Иван: А телефонная книга - не искусство?
       Смердяков: Телефонная - не искусство. А вот журнал "Плейбой" - настоящее искусство. Или вот в Петербурге, слышал, "Митин журнал" издаётся...
       Митя: Всякий кулик своё болото хвалит.
       Иван. Не в этом дело. Нынче в художественной культуре время постмодерна ("артхауза"). Как бы вам объяснить... Это такое направление, когда собственно творчества, да и вообще искусства как такового уже нет, а есть игра в знаки, за которыми нет никакой "другой" реальности. Реальность - это и есть сами знаки. Действительности нет, красоты нет, Бога нет, даже человека уже нет...
       Федор Павлович: Вот это да! А что же есть?
       Иван: Слова, жесты, симулякры, трансгрессии, виртуалы... Именно поэтому в границы "артмира" сегодня входит всё, что угодно - ведь это всего лишь означающие без означаемых, игра стеклянных бус...
       Смердяков: Что-то вроде фальшивых денег?
       Иван: Некоторая аналогия имеется - ты всегда был неглуп.
       Алеша: И ты об этом так спокойно рассуждаешь, брат?
       Иван: Что же делать, Алеша? Такова жизнь.
       Федор Павлович: Да, Иван - сфинкс. Боюсь его...
       Иван: Не бойтесь, батюшка, мы вас больше со Смердяковым наедине не оставим.
       Федор Павлович: И на том спасибо. Но ты мне все-таки ответь, Иван Федорович, коли ты у нас такой умный - что же, в твоём постмодерне искусством действительно может быть что угодно?
       Иван: Абсолютно всё, от египетской пирамиды до "Моны Лизы" с усами. Это всё "артефакты". Дело не в предмете, а в отношении к нему. На языке эстетики это называется "артизацией" - динамикой смысловой рамки, перемещением границы семантического поля. Вчера она была здесь, сегодня там.
       Митя: Ну, змей ты, братец! Так что же, если кто-нибудь, к примеру, кучу дерьма в музее сделает, это тоже произведением искусства почитаться будет?
       Иван: Очень верно изволили заметить, Дмитрий Федорович. Кстати, такие опыты уже неоднократно проделывались - например, у нас в первопрестольной, в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, некто Бреннер...
       Алеша: Перестань, Иван, пожалуйста, слушать стыдно.
       Иван: А мне стыдно, что вы не знаете элементарной истории искусства. Ещё в 1916 году основатель дадаизма Марсель Дюшан выставил в одном из парижских салонов в качестве скульптуры свой писсуар, а затем пририсовал "Джоконде" усы. Это были смелые художественные акты. Если хотите, это была революция.
       Смердяков: В Париж, в Париж! Я всегда жалел, что Наполеон не завоевал в 1812 году Россию: совсем другие порядки были б-с...
       Митя: А с Гитлером ты часом не якшался, Смердяков? Лично я его в Берлине в 1945 довивал, до капитана советской армии дослужился.
       Смердяков: Нет, с Гитлером нам не по дороге. Нам бы что-нибудь повеселее, полиберальнее...
       Алеша: Либерализм-то как раз Гитлера и породил.
       Федор Павлович: Ну уж это ты загнул!
       Алеша: Судите сами. Либерализм - это прежде всего атеизм: если Бога нет, всё позволено. В искусстве это проявляется в модерне, где каждый автор - "бог". В политике - это фашизм и коммунизм, где "бог" - это вождь. Стравинский и Пикассо в искусстве - то же самое, что Ленин и Муссолини в политике. Причем вторые только воплощают в жизнь то, что художественно проектируют первые. Об этом Георгий Федотов ещё в 1936 году писал.
       Митя: По твоему выходит, что фашизм, коммунизм и модернизм - это одно и то же? Но я же с фашистами воевал! "За Родину, за Сталина кричал"! Я и сейчас за компартию голосую.
       Алеша: Конечно, германский фашизм и русский коммунизм - это разные вещи. Первый - это нордический миф, второй — превращенная форма русского православия. Но горделивый модерн к обоим руку приложил - и русские, и немцы рая на земле без Бога возжаждали. И вождей вместо Бога себе учредили. Не случайно ведь Гитлер в молодости был "свободным художником", а Сталин свободолюбивые стихи писал.
       Иван: Некоторый резон в этом есть, Алеша. И чтобы такое не повторилось, я предпочитаю современный постмодерн, который не провозглашает никаких "окончательных истин" и "единственно верных учений". Любая истина тоталитарна, она требует всеобщего согласия и приводит к Гулагу и Освенциму. Постмодерн - это нынешний великий инквизитор, не дающий людям ради воображаемой "истины" убивать друг друга. Это даже к Христу ближе. Да здравствует дифференция и ризома!
       Митя: А вот "либеральные" Соединенные Штаты направо и налево свои бомбы швыряют, порой даже атомные. И по телевизору это на весь мир показывают - "телевизионная война" называется.
       Федор Павлович: Что-то у вас всё в одну кучу - фашизм, коммунизм, модернизм, бомбы... Голову сломаешь. Давайте лучше коньячку выпьем!
      
      
       Комментарий издателя: Беседа прервалась. Вероятно, наши философы слегка устали. Я ещё посидел немного, и отправился восвояси. Услышанный разговор, однако, не выходил у меня из головы. Так вот, значит, как складываются судьбы людские! За прошедшее столетие карамазовский род, оказывается, не только не прекратился, но выжил, и в некотором роде даже укрепился на земле. Больше всего меня поразило то, что братья Карамазовы, вкупе со своим родителем, точно символизируют собой основные духовно-ментальные типы современной России. Впрочем, это ещё Д. С. Лихачев и В.Е.Семенов заметили. Вот Алеша, например - это православно-христианский тип русской традиции, Дмитрий - патриот с коммунистическим уклоном, Иван — либерал-западник, Смердяков... он и есть Смердяков, смерд. Что касается Федора Павловича, то он, конечно, бабник и выпивоха, хотя, если копнуть поглубже, у него тоже своя крепкая жизненная философия (см. об этом любопытную статью Л.П. Карсавина "Федор Павлович Карамазов как теоретик любви"). В общем, бурный ХХ век не прошел для наших героев даром - они сильно продвинулись в своём развитии, овладели новой терминологией и даже приобрели немалое число сторонников, особенно Смердяков. Хорошо бы их ещё послушать. Зайду завтра опять в "Столичный город".
      
       *
      
       Беседа вторая
      
       Федор Павлович: Итак, Дмитрий Федорович, вы изволите утверждать, что американцы нарочно "телевизионные войны" устраивают?
       Митя: Конечно, нарочно! Православную Сербию бомбят - сразу по телевизору, Ирак бомбят - туда же. А вы знаете, что Ирак - это Месопотамия, древнейшая цивилизация на земле: Шумер, Вавилон, Ассирия... По Библии, именно там Рай находился. Что против этого какие-то подростковые Штаты - буржуазное "животное царство", вообразившее себя новым Римом. С тех пор, как Советский Союз развалили, им всё позволено. “Pax americana” создают. А для этого информационное оружие нужно.
       Смердяков: И правильно делают. Вот если бы они у нас в Скотопригоньевске объявились, в нашем трактире гораздо лучше бы дело пошло. Если что, я завтра же в Брайтон-Бич...
       Федор Павлович: Так тебя туда и пустили.
       Иван: Не о том вы говорите. Американцы - нормальные люди, которые на земле, а не на небе живут. Они хотят устроить для себя удобный мир, с хорошим питанием, полноценным сексом и ласковой смертью. Их ТВ и кино - это смазка хорошей цивилизационной машины. Вы что думаете, Голливуд напрасно миллиарды тратит?
       Алеша: Но ведь там происходит чудовищное снижение образа человека, Иван. Герой американского экрана - это робот с программой: "райское наслаждение - баунти"... Читайте "Протестантскую этику и дух капитализма" М. Вебера - там обозначены корни американского чуда. В его истоке лежит утопия — социальная и технологическая утопия счастья на грешной земле, вплоть до "американской мечты" о просперити с белозубой улыбкой, ограничивающей ее владельца от всего низшего — варварского, от всего внешнего — чужого, но и от всего высшего — богоносного, таинственного. Это утопия мира без страдания, без греха и Воскресения. С православной точки зрения, такой мир — это насмешка над творением Божиим, и самое печальное состоит в том, что смех этот уже прозвучал.
       Федор Павлович: Браво, Алешенька! Всегда тебя за идеализм любил.
       Митя: Не идеализм это, а просто красивая сказка. Не потянет современный человек христианского идеала! Помните, как в 17 году наши мужички-"богоносцы" храмы разоряли и священников в прорубях топили? Не знаю, как в Америке, а русскому человеку Вождь нужен.
       Смердяков: Да и теперь-то в церковь больше "для порядка" ходят. А уж как бывшие секретари обкомов со свечечками стоят - умора...
       Иван: Кто ходит, кто не ходит - это его личное дело. И в чужую душу лезть нечего. Я уже имел честь сказать вам, что в эпоху постмодерна нет никакой Истины с большой буквы - слишком много конкурирующих "картин мира" создало человечество за свою историю. А коли так, то и Голливуд хорош, и секретари со свечечками пригодятся - лишь бы не мешали друг другу жить. Вот умница Карл Поппер всё это "открытым обществом" назвал. Толерантность нужна. Иначе и нельзя жить в ХХ1 веке.
       Смердяков: Ах, Иван Федорович, да вы же мои заветные мысли высказываете! Если бы я так гладко говорить умел... А про киберпанк да про сатанинские сайты в интернете нас не просветите? Очень хотелось бы послушать-с.
       Федор Павлович: Про это ты лучше у своего любимого Жириновского спроси. Он всё знает - не даром же каждой женщине по мужику обещал. Вот уж действительно гений! Что хочет, то и говорит, любой образ примет, а народ за ним, как овцы за бараном, тянутся. Это как, по-твоему, Иван, называется?
       Иван: Есть постмодерн в философии, есть в искусстве, есть и в политике. Предметом артизации (в том числе и политической) может быть в принципе любая вещь, поскольку она не обладает четко фиксированной онтологией.
       Федор Павлович: Ох, Ванюша, попроще! Мы ведь университетов не кончали.
       Иван: Проще говоря, это значит, что не имя зависит от предмета, а предмет от имени. Рекомендую "Логико-философский трактат" Витгенштейна. Как назовешь вещь или человека, такими они и будут. Здесь Жириновскому в политике действительно равных нет. Впрочем, то же самое делают, например, Пригов в поэзии, Кулик - в акционизме, Юфит - в кино...
       Митя: Это тот самый Пригов, который сам себя назначил великим поэтом, и велел называть себя не иначе, как Дмитрий Александрович? А художник Кулик - тот и вовсе собаку из себя изображает?
       Смердяков: Эх, мне бы такие таланты... Впрочем, мы и в своем трактире не пропадем.
       Иван: Напрасно иронизируете. В современном искусствознании это называется "скандальной самопрезентацией". А что прикажете делать художникам, когда все стихи и романы уже написаны, все фильмы сняты, все философские идеи высказаны? Нынешним Шекспирам остались только "римейки" - игровые перекодировки смысла из одного регистра в другой. Homo ludens - не худший тип человека.
       Алеша: Вот тут я готов тебя поддержать, брат. Когда сказать по существу уже нечего, начинают говорить о самом говорении, и поневоле заговариваются. Почитай хотя бы того же Деррида - это же шаманское камлание, прости Господи!
       Федор Павлович: Да уж, попался мне как-то в руки журнал "Искусство кино". Ни словечка не понял, а ведь про кино пишут. Потом мне сказали, что это они "по Дерриде ботают"...
       Митя. Да они сами не понимают, что пишут. Как говорится, искусство кончилось, но остались искусствоведы - им же жалованье получать надо. А ведь прав был Ленин - из всех искусств для нас важнейшим является кино.
       Иван: Во многом прав был этот стряпчий. В ХУ веке из него вышел бы отличный инквизитор. История вообще не для слабонервных. Но сейчас время фанатиков прошло. Сейчас время либералов - вот посмотрите, какое разнообразие в интернете.
       Алеша: Опять ты про интернет. Да ведь в этой "веселой относительности" интернета самый бесовский тоталитаризм и сидит.
       Смердяков: Почему это?
       Иван: Не согласен. Возьми список наиболее популярных сайтов в рунете. Между прочим, там на первом месте официальная страница Русской Православной церкви, на втором - один из еврейскийх сайтов, и только на третьем - сатанинский. Jedem das seine, как говорят немцы.
       Федор Павлович: Да уж, вольному - воля, спасенному - рай. Алеша: Интернет - это пространство без стыда. Там нет различия между белым и черным, между Богом и сатаной.
       Иван: Так всегда было в светской культуре. Культура - это прежде всего свобода.
       Смердяков: Верно, верно. Захочу - оперетку послушаю, захочу - "Sex pistols" подключу.
       Алеша: Ты Писание забыл, Иван? Вспомни книгу Бытия. Кто построил первые города, стал ковать орудия из меди и железа, играть на гуслях и свирели? Потомки братоубийцы Каина. Старший сын изгнанных из рая Адама и Евы начал свою земную деятельность с убийства родного брата. За это он был проклят Богом, а его дети и внуки изобрели замену (эрзац) богообщения. Ею и стала культура. Культура - это пограничье между Богом и дьяволом, это светская (мирская) форма духовной жизни, в которой согрешивший дух переживает наложенное на него проклятие.
       Федор Павлович: А если я, грешный, не хочу ни того, ни другого, а просто по своей глупой воле пожить?
       Иван: Живите, батюшка, кто же вам не дает. Алексей, по своему обыкновению, хочет навязать вам то, на что вы не способны.
       Митя: Если человека на волю отпустить, он совсем свиньей станет. По себе знаю. Не случайно же при демократах чернуха со всех экранов лезет. Демократия "низ" любит, гениев и пророков казнит. Она убила Сократа и Христа, она выбрала Гитлера.
       Смердяков: Имеем право. Чай, в свободной стране живем.
       Иван: Разрешено всё, что не запрещено. В ХУ столетии разрешение на культуру давал великий инквизитор, в середине ХХ века - генералиссимус Сталин. Сегодня дисциплинарные пространства цивилизации анонимны, диалогичны, никого ни к чему не принуждают. Хочет человек путешествовать в киберпространствах - пожалуйста. Хочет называть это "открытым обществом" - ради Бога. Может там хоть с чертом полюбезничать - мне, во всяком случае, не привыкать. Он и без интернета ко мне захаживал.
       Федор Павлович: Нет уж, увольте-с, мы лучше с коньячком-с.
       Смердяков: А мне нравится. Иной раз на такой бесовский сайт заедешь... Вот только смелости не хватает. От рождения к падучей склонен. Ну, ничего, скоро такие лекарства изобретут...
       Митя: Гуляйте, гуляйте, господа. Только скоро друг друга от либерализма кушать начнете. Про "золотой миллиард" слыхали? Это же всемирное рабство! Сами же сказали: если Бога нет, всё позволено. Человеку - особенно современному - железная рука нужна, и чтоб была она страшна и любима. Она и защитит его изнутри и снаружи. Помнится, и в Библии сказано: начало премудрости - страх Господень.
       Алеша: Так Господень же страх и Господня любовь! А ты его, Митя, с человеческим запретом путаешь. У Фрейда - психиатра этого венского - культура ведь тоже всего лишь запретом оказалась, а сущность человека у него звериная. И никаким либерализмом её не исправишь.
       Федор Павлович: Рад бы в рай, да грехи не пускают.
       Смердяков: А по мне и так хорошо. И никакого вашего рая, Алексей Федорович, мне не надо. Вот известный поэт А.К. Толстой правильно писал: только то, говорит, и действительно, что для нашего тела чувствительно. А всё остальное - одни фантазии.
       Иван: Ты, как всегда, вульгарен, лакей, но мыслишь логично. Во всяком случае, насильно в рай тебя никто тащить уже не будет.
       Смердяков: Я хоть и лакей, а побогаче некоторых буду. Вон у меня особняк в три этажа строится. Иметь такой дом интереснее, чем читать Томаса Манна - это я своими ушами по радио "Свобода" слышал. Известный умник Борис Парамонов заявил.
       Алеша: Умный человек в глубине души иногда - ужасный пошляк. Или иное: "умен, как бес, и зол ужасно". В Писании как раз о таких сказано, что "сыны века сего догадливее сынов света в своём роде"" (Лк. 16,8).
       Федор Павлович: В Писании к любому случаю подходящую цитату подобрать можно. А ты представь себе, Алеша, что когда-нибудь все люди праведниками бы сделались. Оно хоть и свято, да скучновато.
       Смердяков: Ну уж дудки! Однова живем.
       Иван: Современная культура и хороша тем, что здесь каждый может найти свою нишу. На рояле есть белые и черные клавиши - так же и в религии, искусстве, политике ХХ1 века есть пространство свободы. Музыка извлекается из всей клавиатуры - иначе это не музыка. Философия постмодерна знает факт многоликости мира, и работает с ним. Постмодерн со своей тотальной игрой есть радикальный плюрализм истин: пусть расцветают все цветы.
       Митя: От твоего "плюрализма" по всему миру уже бойня идет. Лет через 20 атомная бомба будет у любой крупной банды. Посмотрим тогда, как вы, либералы, запоете. Кстати, Нью-Йорк 11 сентября 2001 года по телевизору выглядел покруче любого Голливуда. "Электронный привет" от Апокалипсиса!
       Алеша: Вот в этом брат Дмитрий прав. Спецслужбы не властны над сердцем человека, если он вырастил в нём зло. Всякая власть есть в конечном счете духовная власть - это каждый день доказывают те же террористы-смертники, которые идут на гибель отнюдь не ради денег.
       Иван: ХХ1 век - это эпоха модернизации и вестернизации всего мира. С расширением пространства культуры реальное зло будет маргинализовано и вытеснено на периферию цивилизации. Кстати, в киберпространстве может быть смоделировано ("проиграно") любое зло, даже ядерный конец света - никому от этого хуже не будет.
       Федор Павлович: Ой ли?
       Смердяков: Нас пугают, а мы не боимся. Кстати, под моим особняком крепкий каменный бункер будет. В случае чего - милости просим. Я уж там и запасец кое-какой сделал.
       Алеша: Я называю вещи их именами. Зверь с компьютером и атомной дубиной в руке - это плод современной безбожной цивилизации. Именно любезный тебе постмодерн, Иван, уравнивает добро и зло, жизнь и смерть. Помните, как в рассказе Федора Михайловича Достоевского "Бобок" покойники на кладбище хотят "заголиться и обнажиться", чтобы в последний раз насладиться "пространством свободы" перед Страшным Судом. "Свобода от" и "свобода для" - совсем разные вещи.
       Смердяков: А по мне всё едино. Свобода - она свобода и есть.
       Митя: От такой свободы до концлагеря - один шаг. Только теперь это будет "электронный концлагерь". Уже теперь для всех ввели ИНН с тайным кодом 666. Или это тоже "артизация"?
       Алеша: Свободе воли христианина цифры не указ. Если бояться чисел, надо вырвать страницу 666 из всех книг, включая Библию. Бог насильно никого не спасает, но и сатана не может механически (без согласия самого человека) погубить его душу. Образ Божий сохраняется в людях в любом концлагере - будь он хоть обычный, хоть электронный. Читайте "Архипелаг ГУЛАГ".
       Иван: Что-то вы больно либерально рассуждаете, Алексей Федорович! А я вот вам мнение известного американца Артура Кларка приведу. Он прямо говорит, что "техногенная цивилизация на высшей ступени своего развития не отличается от магической". Это хорошо знгают "кибернавигаторы" - обитатели только что упомянутых вами виртуальных пространств. А фильм "Матрица" вы видели?
       Федор Павлович: Вот белиберда-то!
       Митя: Отнюдь не белиберда, папаша! "Компьютерное поколение" давно уже живет в искусственной ("артизированной") реальности мировой паутины. Все эти "юзеры", "хакеры"... Они уже не с нами, и им глубоко плевать на Истину, Красоту, Россию. У них даже язык другой - какой-то американо-машинный жаргон. Поколение "ПИ", как назвал их один современный писатель...
       Смердяков: Хлеба и зрелищ - вот что нужно людям. Как было в Риме, так осталось и теперь. Хлеба у нас, спасибо демократам, довольно. Теперь подавай зрелища.
       Иван: Это не просто зрелища. Ги Дебор правильно назвал современное общество "обществом спектакля". Это свободное конструирование возможных миров - в философии, в математике, в живописи, на сцене, в мультимедиа. Кстати, в Х1Х веке Шеллинг так определял романтизм: мышление о возможном. Сегодня постмодерн как мировоззрение и дигитальные технологии вообще сняли различие между возможным и действительным. Ныне то, что возможно, уже действительно, а действительность есть только одна из возможностей. Если угодно, это и есть техногенная магия. Ещё Гераклит заметил, что вечность походит на ребенка, играющего в шашки. С эпохи Ренессанса европейская наука и колдовство в принципе неразделимы. ХХ1 век только доводит до логического конца эту божественную игру с "матрицами" бытия.
       Федор Павлович: Прелестно, прелестно.
       Смердяков: И мне нравится. Захочу - в преисподнюю загляну, захочу - Николь Кидман поцелую. Я специально для этой цели свой домашний кинотеатр с мощным компьютером соединил.
       Иван: Ты низок, лакей, но это святое право человека. У тебя, как и у любой человеческой букашки, есть теперь культурная норка. На одной "виртуальной полянке" - голубые, на другой - розовые, на соседней - любители бабочек. Это ещё в прошлом веке Тоффлер в своём "Футурошоке" предсказал. Глядишь, тебе ещё и "клонированное бессмертие" выпадет. А Маклюен со своей "глобальной деревней" ошибся. Слишком мы все разные оказались.
       Алеша: Вы понимаете, братья, о чем толкуете? Да ведь это замена Божьего мира играми дьявола. Мозаичное сознание (и ещё более подсознание) реализует свои фантазии в электронной форме. Ему никто не противостоит. Человек становится "грешным богом", который всего хочет и всё может. Ему действительно всё позволено. Называйте это как угодно - магией, "артизацией", "фикциональным дискурсом" - вы хотите построить на человеческом грехе множество новых вселенных, и стать в них хозяевами, со своей религией, этикой и эстетикой. Не надо летать на другие планеты - вот они, под рукой. Об этом и говорится в Апокалипсисе: перед концом света антихрист будет манить людей чудесами. "Будете как боги" - вот мудрость Змея. "Прогресс" направлен к тому, чтобы осуществить её, и тем все народы соблазнить. Близко уже, при дверях.
       Федор Павлович: Страшно, Алешенька, пожалей ты меня, старика...
      
      
       Комментарий издателя: Интересно, до чего они договорятся в следующий раз, подумал я, затворяя за собой дверь. Прямо как на ученом совете диспут идет. "Русские мальчики", как известно, все философы.
      
       *
      
      
       Беседа третья
      
      
       Федор Павлович: Ну-с, государи мои, давайте завершать наши прения. Может, и жить-то всего ничего осталось, а мы всё разговоры разговариваем. Вы мне прямо скажите, чего вы хотите от искусства, от политики, от Бога? Начинай ты, Смердяков, у тебя всего понятнее.
       Смердяков: Да чего тут мудрить - я богатым и здоровым быть желаю. И все того же хотят, только некоторые (тут он посмотрел на Ивана Федоровича) это слишком умными словами выражают. Надеюсь, никто не сомневается, что человек произошел от обезьяны? Вкусная еда и вкусный секс - вот что ему нужно, а всё остальное по боку. Я же человек откровенный: чтоб всему миру провалиться, а мне чтобы чай пить! Тут всё моё искусство, и Бог, и политика. Если "артизация" и "электронный концлагерь" мне в этом пособят, тем лучше.
       Федор Павлович: Люблю тебя, насекомое, за прямодушие. Может, христианство, и правда, "прекрасная болезнь", как выразился недавно один талантливый петербургский критик?
       Митя: Христианство ищет Бога на небе, а я хочу его на земле. Бог должен быть близок - иначе жить неинтересно, особенно на Руси. Западный человек научился обходиться без Истины - на что покажет пальцем, то уже и искусство... Как сказал мне один знакомый немец, "в Европе жизнь конечна и без тайны". Никакими "реди-мейд" или "перформансами" не заменишь реализм действительной жизни, господа. Между прочим, это уже начали понимать восточные и южные (особенно исламские) народы - отсюда и террор. Хорошенькое дело - у Запада компъютеры и ракеты, а внутри-то пусто! От этого когда-то Древний Рим рухнул, несмотря на все свои легионы. Не дадут "золотому миллиарду" отгородиться в своих Голливудах! Кстати, "Танцующая в темноте" или "Догвиль" Ларса фон Триера - это попытка самозащиты Европы против "культурного империализма" Америки. Такого смеха над ней я давно не видел!
       Федор Павлович: Ну конечно, тебе нового Сталина подавай! А Жириновского с его "арт-популизмом" не хочешь?
       Митя: Сойдет на время и Жириновский - как переходная фигура, конечно. Шутам да юродивым всегда позволялось правду "с бубенчиками" говорить - это древнейшая форма "артизации" и есть.
       Иван: Жириновский отнюдь не шут - это гений политического "артхауза". Таковы все деятели бывшего андерграунда ("другая" политика, "другое" искусство", "другая" любовь), которые стали сегодня официозом в масс-медиа. Включите любую программу ТВ - убедитесь сами. Я уже не говорю об интернете с его "сетературой". "Человеку ведь нельзя, если нету у него", как написал известный московский стихотворец Рубинштейн. В современной цивилизации - я имею в виду цивилизацию западного модерна с началом в эпоху Возрождения - произошли необратимые изменения. Нелепо требовать от неё возврата к цивилизации традиционной, с её культом вечности, с её космической онтологией и общиной . Такими были когда-то Египет или Китай. Такой была в свою классическую пору Греция, которая тоже не знала истории и личности. Впервые западная идея как таковая "попробовала" себя в Римской империи - и получила Тиберия и Нерона. Средние века в Европе - это продолжение римской империи в форме римской церкви (великий инквизитор). История собственно Запада начинается с ХУ века, с эпохи Возрождения, которая дала мощный толчок европейскому религиозно-культурно-политическому эксперименту. Реформация и Просвещение продолжили этот опыт, переведя метафизические ценности - в инструментальные. соборность - в индивидуализм. "Джиоконда" Леонардо - это автопортрет новоевропейского человека как центра космоса. Философия Гегеля есть обожествленное мировидение такого человека. Прав Ницше: европейский Бог умер. Человеку модерна самому приходится решать, что хорошо и плохо. Такова цена метафизической свободы. В постмодерне ("артхаузе") цивилизационный эксперимент Запада просто доводится до радикального конца. Противоположность истине - не ложь, а другая истина. Гений западного модерна покинул небо и "ушел в себя" - ему не надо ничего никому доказывать. Сегодня искусство - это то, что он хочет считать искусством ("концептуализм"), и то, что он продает в качестве искусства ("артрынок"). То же самое с политикой и религией. Смешно говорить о капитализме там, где его в принципе быть не может (без протестантской морали здесь не обойдешься - опять спасибо М. Веберу). Ещё смешнее говорить о демократии при почти полной управляемости массы (нформационное оружие, прежде всего ТВ). Путь свободы - этот опыт элитарного "грешного бога", самого делающего свою историю - должен быть пройден до конца, чего бы это ни стоило. Разумеется, ни о какой "свободе для масс" при этом не может быть и речи. Человек толпы - это "машина желания", и она должна хорошо управляться. В ближайшее время нас ждет новый феодализм, а затем, вероятно, и новое рабовладение - с электронными чипами под кожей каждого пустого лба. В любой стране мира плебс составляет три четверти населения (кивок в сторону Смердякова). Пусть он проживёт свою маленькую пошлую жизнь, но под нашим контролем. Иначе хлопот не оберешься. Всемирной черни нужен инквизитор с мощным компьютером - тогда избранным открыты все пути.
       Федор Павлович: Браво, Иван Федорович! Только позвольте узнать, чем ваш "элитарный инквизитор" будет отличаться от правящей партии при военном коммунизме или фашизме? И куда он поведет народы?
       Иван: Коммунисты и фашисты насиловали и запрещали: мы дарим людям свободу - в том числе свободу зла. Пусть каждый решает за себя. Маркс говорил о человеческой природе как самоцели, Ницше - о сверхчеловеке, Эвола - о солнечной империи, Хайдеггер - о бытии-к-смерти. Не всё ли равно, если это выбор самого человека? Посмотрите на Майкла Джексона - он белый и черный, и мужчина и женщина, и здоровый и безумный одновременно. Его судят, а он остаётся героем. Вот предел "артизации". Главное, чтобы человек мог свою волю заявить (в искусстве, в религии, в политике), а там посмотрим. Как заметил учитель всех французских экзистенциалистов Александр Кожев, "только Риск поистине актуализирует человеческое в человеке".
       Митя: Но ведь западному "прыжку в свободу" всего-то каких-нибудь триста лет, а каков результат? Рождаемость у "золотого миллиарда" минимальная. Во Франции и Германии мусульман скоро будет больше, чем христиан. В некоторых странах Европы уже "венчают" однополые браки. В 2003 году англиканская церковь возвела в сан епископа открытого гомосексуалиста. Нефть и газ закончатся на земле до конца столетия - чем печь топить будем?
       Иван: Термоядерная энергия неисчерпаема. Уже сейчас строится международный реактор ITER, и Россия в этом деле играет первую роль...
       Алеша: Дайте и мне слово сказать. Мы толкуем с вами об искусстве, о политике, о жизни - но ведь они неразрывны. Отвергнешь одно - порвешь всю цепь. Искусство - это движение к красоте: такова его онтология. Соответственно, наука - это приближение к истине, нравственность - стремление к благу. А красота - это Дух, явленный как созерцание. Можно что угодно делать с искусством (включать его в любой контекст, менять окружающее его социально-культурное поле и т. п.) - искусством оно останется до тех пор, пока являет бесконечное в конечном. Оно может даже отрицать красоту ради безобразия и смерти - это будет красота с обратным знаком, отказ Богу на присутствие в человеческом мире. Брат Дмитрий верно сказал: "Красота - это страшная вещь! Страшная, потому что Бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей". Можно поднести Богу "Цветы зла", как это сделал Бодлер - такая "артизация" будет только видимым унижением красоты, но ничего не сможет поделать с ней в принципе. Божья красота абсолютна - чем ночь черней, тем ярче звёзды. Бог поругаем не бывает. Если кто-то оскорбляет Его, то хуже, в конечном счете, только самому оскорбителю. Добро существует, даже когда никто не добр. Истина остается истиной и среди лжецов. Миллиард китайцев, к примеру, понятия не имеют о Пушкине - это не мешает ему быть великим христианским поэтом. Малевич поставил на пьедестал свой "черный квадрат" как икону абсолюта. На самом деле он ввёл в границы "артмира" космическую тьму. Православная икона не содержит метафизической тьмы: чернота возникает из-за отсутствия света. У христиан есть своя литургия красоты, её исток - образ Христа как вочеловечившегося Бога. Ее слово - молитва, её одежды - белые, её музыка - знаменный распев, её архитектура - златоглавый храм со свечой перед "Троицей". Всё остальное приложится.
       Что касается нынешнего века, то здесь "верх" и "низ" поменялись местами. Новоевропейский исторический опыт - это короткая прометеевско-фаустовская религиозная авантюра. После ХУ1 века он описал круг: от появления культуры как замены Бога до смерти (ничто) как сущности пустой свободы. Эгалитарный прогресс оказался дорогой к царству призраков, симулякров. За три столетия новоевропейского модерна там утвердились "три кита" либерального сознания - гений, ирония и эротика. На них основал авангард свой интеллектуально-поэтический метод - и был в свою очередь отменен постмодерном, убившим не только Бога, но и человека. Видимо, было что-то ошибочное в самой западной (рационально-юридической) постановке вопроса о святыне и свободе. Немудрено, что при этом свобода чаще оказывалась "на стороне демона" (Ж. Батай). Постмодерн - это завершение модерна, где победившее вольнодумство кусает себя за собственный хвост. Самоцельная свобода исчерпала себя. Предел постмодерна - это бесконечный тупик самоцитирования. Если наши нигилисты ("ничевоки") ещё утверждали отрицание, то "артхауз" отрицает утверждение - в этом вся разница. Если всё можно, то ничто не важно. Если искусством оказывается любая вещь (отсутствие границы "артмира"), то его нет вообще, как нет и реальности, нет человека, нет Отца. Тогда остаётся стареющий нарцисс, по привычке ловящий свои увядающие отражения. Такое занятие - последнее прибежище демона, мыслящего самого себя.
       Любой народ заслуживает своё правительство; точно так же каждая цивилизация достойна своей судьбы. Христианская история Запада кончилась уже лет 200 назад, вместе с торжеством рыночной идеологии и философии прогресса. Конец этот был ознаменован громовым вольтеровским хохотом, до сих пор перекатывающимся по Европе. Основавшие Соединенные Штаты англосаксонские пуритане (кальвинисты) были кем угодно, только не христианами: это был возврат в Ветхий Завет. Их верой было и остается богатство, сила, самоутверждение - самые антихристианские ценности (именно на них строит свою идеологию Голливуд). Их бога зовут "О КЕЙ". На наших глазах завершается и материальная история фаустовской цивилизации: основные её тенденции, будучи продолжены в будущее, ведут к глобальной катастрофе (см. "Доклады Римскому клубу" - экологический предел природы и постмодернистский предел культуры). Западному "прогрессу" осталось жизни лет сто: он победится собственной всемирной победой. Это будет драма духа в мире техноса. Американизированный глобальный Фауст получит в ХХ1 веке своего Мефистофеля - но уже не вальяжного гетевского господина, а инфернальную биоэлектронную бестию, в которой будет заключен весь грех, накопленный за годы постмодерна "золотым миллиардом". "Неправедный пусть еще делает неправду; нечестивый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его" (Откр. 22: 11—12).
       Иван: То, что ты сказал - очень опасно. Будь я инквизитор, сжег бы тебя на площади.
       Митя: И людей ты, кажется, не очень любишь. Им бы чего попроще, поближе...
       Смердяков: Я ухожу. Сейчас как раз по НТВ "Последнее искушение Христа" будут передавать. Давно хотелось взглянуть.
       Федор Павлович: Да и я, пожалуй, откланяюсь. Складно ты, Алешенька, речь ведешь, но у меня сегодня ещё с одной "мовешкой" свидание. Она притягивает сильнее...
      
       Алеша молча склоняет голову.
      
      
      
      

    Философские беседы братьев Карамазовых.

      

    Часть 2

      

    О России и русском человеке.

      
       Предисловие издателя: Прошло несколько дней. Раза два я заходил в "Столичный город", но никого там не застал. Однако я твердо решил дождаться продолжения беседы. Честно скажу, она меня заинтересовала. Не каждый день такие рассуждения услышишь, особенно в таком медвежьем углу, как этот Скотопригоньевск. Впрочем, на Руси всё возможно. И точно: ровно через неделю, вечером в воскресенье, я снова оказался в "Столичном городе", и тут же услышал знакомые голоса. Я сразу навострил уши, тем более, что на этот раз к громким мужским голосам при­мешивался незнакомый женский. Впрочем, вскоре всё разъяснилось: Грушенька, Аграфена Александрована Светлова, роковая любовь Федора Павловича и Мити... Вот оно что! Тем интереснее. Да и разговор у них завязался подходящий - о России-матушке, а без женщины тут никак...
      

    *

    Беседа первая

      
       Федор Павлович: Ну-с, милостивые государи, опять мы вместе, посидим рядком да поговорим семейно. Да и Аграфене Алек­сандровне, чай, интересно будет. О чем мы прошлый раз толковали?
       Смердяков: Известно о чем, о мировых вопросах, чтоб им пусто было. Видно, это у вас и впрямь семейное - воду в ступе толочь. По мне, так всё ясно: живи в cвоё удовольствие, и дело с концом.
       Митя: Вот из-за таких, как ты, и Россия гибнет. Растащили её, размызгали...
       Алеша: Согласен, Митя. Не просто растащили, а предали нашу культуру и историю.
       Иван: Ну зачем же так резко, Алеша? Россия - не сундук с золотом, на котором Кащей бессмертный сидит. Как говорили римляне, времена меняются, и нас меняют вместе с собой. Прогресс, господа, не остановишь.
       Федор Павлович: Прогресс - это когда по телевизору сплошь "про это" показывают. Ты прошлый раз меня в этом убедил, сынок.
       Смердяков: И правильно делают, что показывают. Вот "Окна", например...
       Иван: Прогресс - это расширение пространства свободы. Мы об этом уже говорили.
       Митя: Тогда на Руси самыми главными "прогрессорами" Петр Великий и большевики получаются. Сами знаете, как царь Петр пил да гулял, а у большевиков-ленинцев с самого начала теория "стакана воды" была: переспал с жен­щиной, как стакан воды выпил. Александра Михайловна Коллонтай - из той же ленинской гвардии - даже теорию соответствующую вывела, и практикой, как я слышал, не пренебрегала.
       Груша: Ты уж лучше помолчи об этом, Митя. Мы с тобой до сих пор не венчаны.
       Иван: А что на Руси не через грех? От власти до любви, от собственности до морали - все через дурь да рабство. В этом ее главный грех и сидит.
       Смердяков: Истинную правду изволили заметить.
       Федор Павлович: Ну, твоя-то правда, Смердяков, всем известна. Ужа на что я сам сладострастник, а ты ещё меня пакостнее. Я хоть понимаю, что червь, а ты собой доволен и счастлив.
       Алеша: Можно, я вам Писание напомню? "Горе вам сытые, ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся, ибо восплачете. Горе вам, богатые, ибо имеете уже награду свою".
       Иван: В Писании много чего написано, нередко прямо противоположное. А уж Россия и подавно вся из противоречий состоит. Между прочим, в том же Писании ска­зано, что царство, разделившееся в себе, не устоит.
       Митя: Конечно, когда такие, как Смердяков, всем заправляют в стране, а такие, как Иван, их интеллектуально оправдывают, хорошего не жди.
       Груша: Ох, Митенька, а разве мы с тобой лучше? Нам только деньги дай, так мы их с тобой тут же в Мокром прокутим. Праздника нам подавай, вот что...
       Федор Павлович: Признаться, и я бы с вами не прочь, да только вы не возьмете.
       Митя: Не возьмем, папаша, разные мы с вами.
       Иван: Да уж, слишком даже разные, как же вы хотите в одной стране ужиться? Чтобы в нормальной стране жить, от её населения общие интересы требуются. А какие у нас с вами общие интере­сы? Вот нас здесь шесть человек, включая Аграфену Александровну, отец со своим детьми - так даже мы с вами общего языка найти не можем. Какой уж тут порядок!
       Федор Павлович: Я даже слышал присказку: один русский - гениален, двое рус­ских - это уже две партии, а трое - всегда анархия.
       Иван: Вот это верно. Так вся наша история и идет, со времен Рюрика до наших дней. Помните, в "Повести временных лет": "Земля наша велика и больна, да порядка в ней нет. Приходите и владейте нами". Поистине, такова матрица русской истории.
       Митя: А что Русь одну шестую часть мира заняла, и десятки народов вокруг себя объединила - это так, случайность, безделица?
       Смердяков: А я другую присказку слышал: лучше маленькая кучка золота, чем большая куча....
       Митя: Молчи, лакей! У тебя глаза, как у свиньи устроены: куда бы ни глянул, всюду лужу видит.
       Иван: Ну, это многим людям свойственно. Ещё Платон доказал: чтобы увидеть ло­шадь, надо иметь в голове идею лошади.
       Алеша: Тем более это относится к такой большой и сложной стране, как Россия. Каждый видит в ней то, что хочет видеть. Вернее, что может увидеть. И ещё не известно, кто кого больше судит - человек Россию или Россия человека. Чтобы судить Россию, нужно быть этого достойным. Нужно стать наравне с ней.
       Иван: Это вы откуда взяли, Иван Федорович? В вашем любимом Писании про Рос­сию, кажется, ничего не сказано. Вообще, христианство - это одна из иудейских сект, если уж называть вещи своими именами. Их невидимый Иегова - это наш Бог-Отец.
       Алеша: Одумайся, Иван, что ты такое говоришь! Так рассуждают самые крайние язычники-националисты. Для них не Бог важен, а из какой плоти он состоит. Именно так и Розенберг с Гитлером рассуждали. Евреи - про своего Бога, немцы - про своего.
       Федор Павлович: Эк куда вас занесло, господа. Предлагаю вернуться на Русь-матушку. Это поближе будет.
       Алеша: А мы не уходили от неё. Вот вам моё слово о России: я утверждаю, что Россия - самая христианская страна на свете, а русские - это богоизбранный народ Нового Завета, так же, как евреи были и остаются избранным народом Завета Ветхого.
       Смердяков: Всё-то вы, Алесей Федорович, фантазировать изволите. Да вы посмотрите на эти рожи кругом - то вор, то пьяница. Я уж не говорю про галантное обхождение - такого и вовсе на Руси не водилось. Грубость и грязь везде.
       Иван: Кто-то заметил, что культура народа определяется количеством мыла на душу населения. Это не моё суждение, но весьма верное. В социологии это называется качеством жизни, в философии - этикой, в юриспруденции - уважением к закону. Ни первого, ни второго, ни третьего в России не наблюдается. Если бы Петр Великий батогами не заставил свой народ учиться и работать, мы бы до сих пор в лаптях ходили.
       Митя: Только почему-то и Наполеона с Гитлером победили, и первыми в космос вышли, и коммунизм почти построили.
       Груша: А помните, как на бабах в войну пахали? Я своими глазами видела.
       Алеша: Так, может, потому и Гитлера победили, что люди себя не жалели? "Кто душу свою сохранит, тот её потеряет".
       Иван: А тебе не кажется странным, Алеша, что проигравшие мировую войну Гер­мания и Япония теперь процветают, а наша богоспасаемая Россия всё в бедности да грязи барахтается?
       Груша: Можно, Иван Федорович, я вам отвечу: мне хоть и жалко порой на простой люд смотреть, особенно на женщин тех же, а я всё-таки нашей безалаберной русской жизни на ихний японско-германский "орднунг" ни за что не променяю. Душно там. Верно, Митя?
       Митя: Да уж, Грушенька, нечего нам с тобой там делать. Мне ещё когда предла­гали в Америку бежать, да я отказался: духа тамошнего не вынесу.
       Смердяков: Опять своё болото пошли хвалить. Да вы мне покажите в натуре, что в вашей России хорошего?
       Митя: А ты, лакей, не русский, что ли?
       Иван: Правильно кто-то подметил, что "смердяковщина" - национальная черта России. А наш знаменитый революционер-демократ А.И.Герцен ещё проще сказал: сверху донизу - все рабы.
       Федор Павлович: Так, может, Смердяков и есть наш главный национальный тип - так ска­зать, наше национальное достояние?
       Груша: Оставьте его в покое. Каждый о своих грехах помнить должен.
       Федор Павлович: Помнить-то мы помним, да что-то всё больше грешим.
       Алеша: А кто вам сказал, что будет иначе? "Восстанет народ на народ, и царство на царство, и по причине беззакония во многих охладеет любовь". Это и есть "малый" апо­калипсис - то, что мы сейчас переживаем.
       Иван: Уж не хотите ли вы сказать, Алексей Федорович, что русская "смердяковщина" нас как-то выгодно отличает от просвещенной Европы?
       Алеша: Именно это и хочу сказать, Иван. Наш Смердяков в глубине души знает, что он - смерд, и потому как бы крадет своё маленькое удовольствие у Бога. В Европе же и особенно в Америке всё иначе: тамошний Смердяков уверен в своём превосходстве над остальными людьми и народами. Он считает себя юридически правым перед Создателем, понимаешь? Отсюда "амери­канская мечта" с культом богатства и самоутверждения, отсюда и американские бомбы на всех, кто жизнь иначе понимает...
       Смердяков: Я попросил бы вас не говорить за меня, Алексей Федорович. Мне ваши сказки о царстве небесном и о России как земном рае вовсе ни к чему. Смотрите, как бы вам с братцами не пришлось у меня, "смерда", деньги занимать. Я ведь бесплатных кредитов не даю.
       Федор Павлович: Вот это отбрил, лакей. Ну, чем, вы, умники, ему ответите?
       Груша: На Руси говорят: любит, значит, жалеет. А его жалеть на за что - всё при нем. Я бы такого никогда не полюбила. Другая, впрочем, за его деньги быстренько ему бы продалась. Таких теперь и у нас много.
       Иван: Вот именно, Алеша! Пора бы оставить все эти раз­говоры о Руси-Третьем Риме, о народе-богоносце и т.п. Забыл, что ли, как в революцию наши мужички-"богоносцы" кресты с церквей сшибали, да священников в прорубях топили? Грешны все, спору нет, но на Руси еще хуже выходит, потому что грубо и звероподобно. "Не дай Бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный". И "свинцовые мерзости" русской жизни мимо пронеси!
       Груша: А по мнe - грешить, так уж грешить. А потом в монастырь - свою и чужую вину замаливать.
       Митя: Верно, Груша. Я тоже скажу: лучше открытый грex, чем фарисейская добродетель. Я хоть и не такой верующий, как Алеша, а знаю, что Христос с разбойниками да блудницами дело имел. А лицемерам сказал: кто из вас без греха, первый кинь в них камень.
       Федор Павлович: Так, так, получается, что русское зло дороже Богу, чем голландское добро? Согреши так, чтобы сильней покаяться - это, кажется, Григорий Рас­путин со своими "хлыстами" советовал? Отвечай, Алешка, кроме тебя, некому.
       Алеша: Господь за нас всех крестную муку принял. Ему все души видны, и каждый у него в Книге жизни записан - на своей странице. "Много званных, но мало избранных". В России же, в отличие от других краев, никто (точнее, почти никто) себя заранее избранным не считает. Ни свой ум, ни свою силу, ни свои деньги. Сила перед Богом - это бессилие, деньги - прах. Чем больше ты (или твой народ) гордишься собой, тем больше теряешь в вечности. Вспомните, что стало с "Вечным Римом" или "Великой Германией". Максим Исповедник сказал: подлинно твоё - то, что ты отдал. Святая Русь отдала Богу свою душу (в том числе свой грех), и за это, быть может, Христос на Страшном Суде её по­жалеет...
       *
       Комментарий издателя: Ну, наконец-то они о России заговорили, подумал я. О чем же им ещё и говорить! А меня лично это весьма интересует. Я десять лет назад об этом целую книгу написал - "Последнее Царство" называется. Но за десять лет у нас много чего произошло. Так что послушаем дальше.
      
       *
       Беседа вторая
      
       Федор Павлович: Всё это присказки, господа. Сказка впереди будет.
       Алеша: Нет, отец, это самая суть дела. О России-матушке иначе и говорить не стоит. Не интересно.
       Иван: А мне интересно знать, как вы с такой "национально ориентированной" идеологией в Европу собираетесь войти. Такими вас туда близко не под­пустят.
       Митя: Без них обойдемся! Не желаю я, чтобы русский человек ("гордый внук славян") для них свою нефть за "ножки Буша" выкачивал да своих девушек в ихние бордели поставлял! Не для того мы великую Россию строили!
       Смердяков: Да уж, понастроили такого, что человеку "по своей надобности" и выйти некуда.
       Груша: Ты-то, Смердяков, только для своей надобности и живешь. "Успешный" ты человек, Смердяков, для успеха и отца родного не пожалел.
       Иван: Русская история вообще катастрофична. Верно подметил Бердяев - она скорее случается, чем происходит. У нас за одну ночь может всё измениться. Шаляпин в Народном доме имени Николая Второго арию поёт, а в это самое время большевики Зимний берут. От неустроенности всё это, от неупорядоченности. Гришка Отрепьев, между прочим, из дома Романовых был, а какую смуту заварил. Царевича Димитрия зарезали в Угличе, детей царя Бориса казнили, и сына Марины Мнишек ("воренка") тоже. А потом и царевича Ивана Антоно­вича при Екатерине Второй убили, и царевича Алексея в 1918 году. А Петр Великий сам своего сына уничтожил, на манер Ивана Грозного. Так что троны наши обильно детскою кровью политы. Очевидно, для большей прочности.
       Федор Павлович: Всегда я тебя, Иван, боялся, ещё пуще, чем Смердякова. Злой ты.
       Иван: Почему же злой, батюшка? Я правду говорю. Против фактов не попрешь.
       Алеша: Всякий факт, как ты выражаешься, Иван, две стороны имеет. Одной стороной он к Богу обращен, другой - к дьяволу. Да и в любом человеке это есть. Вот мы до сих пор за грехи наших правителей каемся, а в Европе Кромвелям да Робеспьерам памятники ставят. Ведь деятели прогресса, как-никак. Между прочим, в одну Варфоломеевскую ночь по приказу французского короля Карла 1Х было уничтожено больше людей, чем за все годы опричнины при его современнике Иване Грозном. Только почему-то именно Иваном Гроз­ным во всем мире детей пугают.
       Митя: Вот-вот, и Сталиным тоже. Тоже почему-то "забывают", что он полмира (в том числе тех же евреев) от фашизма спас, Советский Союз как великую державу создал, атомную бомбу нам дал и в космос вывел. Сильно кому-то наши цари да генералиссимусы мешают. Вот либералы и мечтают разделить Россию на пятьдесят карликовых государств, чтобы не мешала им буржуазный рай на земле делать.
       Груша: А какой кровью это делалось, помните?
       Митя: По мне, лучше патриотическая диктатура партии или вождя, чем либерально-масонская диктатура дерьма. Подождите, они скоро вам такой "электронный концлагерь" устроят, что никакой ГУЛАГ не сравнится. Младенцам под кожу будут микрочипы вставлять.
       Смердяков: Вот потому-то я в Брайтон-Бич и собрался.
       Митя: Скатертью дорожка. Кстати, там уже вставляют эти чипы. И в Японии тоже.
       Федор Павлович: Коньяку мне, коньяку.
       Алеша: Коньяком не обойдетесь на Руси, отец. Здесь мудрость нужна. "Есть такая страна - Бог. Россия граничит с ней", как сказал один немецкий поэт. Россию Господь дубиной в рай загоняет. Только уж, конечно, не в американо-японский рай, а в рай настоящий, небесный. Потому и история у нее такая - войны да пожары, и песни у нее такие, что слезы прошибают. Крестную муку Россия в мире терпит, замысел Божий о себе несет. Так что в Европе, Иван, ей делать нечего. В Царство Небесное на мерседесах не въезжают. Через страдание для этого надо пройти - вот Русь и чистит себя страданием уже тысячу лет. В этом её богоизбранность, в этом "русская идея" и состоит.
       Груша: Верно, Алешенька! Не потому ли у нас и женщины часто "инфернальницы" бывают? Вот Анну Ахматову, как я слышала, "монашенкой-блудницей" называли. Я и сама, наверное, такая.
       Иван: Нашли, чем хвастаться. Сколько в России сейчас беспризорных детей, знаете? Больше, чем после гражданской войны. А наркоманов, а малолетних проституток? Им не проповеди, а приюты и учителя нужны.
       Митя: Вот-вот, уже приехали к нам эти учителя - и сектанты, и сайентологи, и специалисты по "половому воспитанию". Они дают каждому ребенку по презервативу и обучают его "безопасному сексу". А по телевизору их тем временем учат матерной ругани. Раньше всё это происходило на улице, в подворотне - так уж лучше так, чем с важным видом на кафедре. По крайней мере, тогда все знали, где Бог, а где порог. А сегодня мат - норма, спасибо нашей интеллигенции.
      
       Комментарий издателя: В этот момент Федору Павловичу принесли коньяк, да и Митя со Смердяковым выпили. Беседа ещё живее потекла. А ведь вопросы они обсуждают и впрямь такие, что одной трезвостью их не возьмешь - тут вся душа нужна. Как говаривал тот же Митя у Федора Михайловича: широк русский человек - я бы сузил!
      
       *
       Беседа третья
      
       Федор Павлович: Эх, хорош коньячок! У нас, небось, такого не приготовят - из Франции прямо на самолете приехал, да к нам в Скотопригоньевск.
       Смердяков: Что верно, то верно. А скоч-виски вы пробовали, господа? А текилу?
       Иван: Не в текиле дело. Смердяков, как всегда, прав "снизу": русские и вправду сами ничего не придумали. Как говаривал Иван Сергеевич Тургенев, даже топора какого-нибудь, на манер папуасов, не выдумали. Так что ему волей неволей приходилось "великим да могучим" русским языком утешаться. Хотя он - язык-то - на четверть греческий, на треть татарский. Включая наш знаменитый мат. "Папа - турок, мама - грек, а я русский человек".
       Митя: Врешь, Иван! Мы, русские, сами и паровоз, и лампочку, и радио, и телевидение придумали, и первыми в космос вышли. Мы все сами можем, если захо­тим. Россия - не страна, а часть света.
       Иван: Да уж, самохвальства нам не занимать. Россия - родина слонов, не так ли? А помните, что Чаадаев про Россию написал? Так его сумасшедшим объявили - правда глаза колет. Маркиз де Кюстин в те же годы назвал Россию "империей фасадов" - очень точно, на мой взгляд. Посмотрите на тот же Петербург - там и Италия, и Голландия, своего только ничего нет.
       Груша: А вы, Иван Федорович, в Санкт-Петербурге сами-то бывали? Особенно в белые ночи на набережных да площадях? Там такой простор, такое небо над золотой иглой с ангелом, что никаким Роттердамам не снилось. Мы там с Митенькой целые ночи напролет бродили.
       Иван: Это всё поэзия, которая мало кому теперь нужна. Может, вы с Митей пос­ледние остались. Исторический факт, что Россия всё время заим­ствовала свою культуру - то у греков, то у татар, то у немцев, то у французов. Сейчас вот она стремительно американизируется. Скоро и у нас будет Нью-Скотопригоньевск, помяните моё слово.
       Смердяков: Скорее бы уж, давно заждались. Я бы тогда и свою фамилию на какую-нибудь более звучную сменил. Смердман, например или Смердауэр - чем плохо!
    Федор Павлович: Прелестно, прелестно!
       Алеша: Стыдно, господа, так про свою Родину говорить. Холопство всё это, и умственное, и душевное. Россия в самом деле часть света, у нас один Красноярский край равен четырем Франциям, на юге - тигры, на севере - белые медведи, что же плохого, что мы у других учимся? Конечно, и греки с немцами нас учили, но остались-то мы русскими, православными! Главное, что мы всегда хранили свою веру. Французский язык не помешал Пушкину стать великим национальным поэтом, а русским войскам войти в Париж. В мае 1945 года многие видели над поверженным рейхстагом не красное знамя, а православный крест. А наши имена народные? Прохор - предводитель хора, Никифор - победоносец! Все племена и языки служили православному царю, пока это Богу было угодно. Мы построили великое христианское царство на земле - Святую Русь. Это не удалось ни Риму, ни Византии, не говоря уже о нынешних глобальных рыночниках. Русское дело - всемирное. Этноцентризм для него мелко плавает.
       Митя: Правильно, Алеша. А я ещё больше скажу: даже Советский Союз был продол­жением этого всемирного дела!
       Иван: (иронически): Третий Рим стал Третьим Интернационалом - это, кажется, Бердяев сострил. Фу, какая пошлость! .
       Алеша: Бердяев много чего напутал, но некоторые вещи выговаривал правильно. Третий Рим - ядро русской идеи, неизменное с Владимира Святого. Даже и до нынешних времен этот Рим достал. А культура - только оболочка народной души, суть которой - вера. Можно быть очень культурным и умным сатанистом, а можно быть неграмотным святым. Кстати, апостолы были простыми рыбаками да мытарями, но посрамили греческих философов и еврейских фарисеев. Культура, наука, искусство ровно столько же соединяет человека с Богом, как и отделяет от Него. Ей свой шесток надо знать.
       Иван: Это не оправдывает русского варварства. Европа - это христианство плюс культура. В Америке 70% населения - верующие.
       Митя: Да в какого Бога они верят? У них на долларовой бумажке написано "мы верим в Бога", вот доллар их Бог и есть. И сейчас они насильно весь мир в свою веру обращают - то Голливудом, то бомбами. А статуя Свободы у них для прикрытия, декорация, так сказать...
       Федор Павлович: Чужим грехами свят не будешь. Ты лучше о себе подумай.
       Смердяков: Мне-то раздумывать нечего, я нормальный человек, не то, что некоторые (смотрит в сторону Алеши). Мне нет дела до ваших фантазий, я на земле доволен быть хочу. А в России вашей одна белиберда да смута получается. Я на это не подписывался.
       Иван: Билет, что ли, обратно возвращаешь?
       Смердяков: Именно так, господа. И прямиком в Нью-Йорк билет беру, вот только разбогатею еще немного-с.
       Груша: И какая только мать тебя породила, Смердяков?
       Федор Павлович: Известно какая... Коньячку не угодно ли?
       Иван: Благодарю, не откажусь. Я уже Богу давно билет вернул, так что мне можно. В Брайтон-Бич, правда, не собираюсь, но в Париж не прочь. Что касается вас, господа русолюбы (смотрит на Митю с Алешей), то вы действуете по старой методе: честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой. Нацию создает общий запас воодушевляющего вранья, как выразился один современный писатель. В науке это называется национальной мифологией. Вот вам рождение нации.
       Алеша: Это смотря какой нации. У одной - земное господство Машиаха, у другой - "тысячелетний рейх", у третьей - "американская мечта". Святую Русь создало Евангелие - благая весть о Спасителе, царство которого не от мира сего. Он покорил русскую душу, даже разбойников и блудниц. Жили двенадцать разбойников, жил атаман Кудеяр - помните? Это про нас. Любая культура с наукой здесь смешной покажется. Железные дороги - чтобы ездить куда? Телевизор - чтобы передавать что? Конечно, мы можем выдумать новую геометрию или открыть Антарктиду, но душа русская ближе к Христу быть хочет. А для этого компьютеры не нужны, они только мешают, бесовскую реальность создают. Русский человек и ум-то невысоко ставит (безумие перед Богом), и богатства до сих пор как бы стесняется ( не от трудов праведных), и труд не боготворит (Емеля на печи едет). Русский труд бывает гениален, но не прагматичен: Левша английскую блоху подковал, но та прыгать перестала. И грешит русский человек так, что никакому культур­ному европейцу не снилось. На Западе католики и протестанты с Господом договариваются, правовые контракты с ним заключают - у нас Господь благодатью своей спасает. Ему сердце важно, а не ум или закон. Лучше быть верующим грешником, чем добродетельным фарисеем. Вот профессор Серебряков у Чехова такой - так ему кричат "черт! черт!" А ведь он всего лишь по правилам жить предлагал.
       Федор Павлович: Ура, Алешка все грехи нам отпустил. Давайте-ка мы сейчас ещё коньячку испробуем, да в один знакомый дом все вместе нагрянем - то-то будет потеха. И никаких правил...
       Смердяков: Вперед, вперед, где мой мерседес?
      
       Комментарий издателя: Вот уж не ожидал, что этим кончится! Впрочем, Алеша, кажется, не поехал, хотя коньяку тоже попробовал. Что же, кому поп, кому - попадья, так всегда было. Боже, как грустна наша Россия!
      
       *
       Беседа четвертая
      
       Федор Павлович: Итак, господа, продолжим. Поразвлеклись, погуляли - пора и честь знать.
       Иван: Вы полагаете, батюшка? А я вот думаю что русскому человеку честь - одно лишнее бремя. Никогда у него достоинства не было, да и теперь нет. При царях, при коммунистах и при демократах холуйствовали. Если так дальше пойдет, русских совсем куда-нибудь вытеснят, на острова Белого моря, напри­мер. Евреи возьмут русскую нефть, китайцы - Сибирь, азербайджанцы - рынки. И всё это под американизированный телевизор. Так что никто ничего не заметит, все будут в игру "кто хочет стать миллионером" играть.
       Смердяков: А я уже стал, хи-хи-хи.
       Федор Павлович: Поделился бы хоть с отцом, убивец!
       Смердяков: Пожалуйста, под 50% годовых!
       Алеша: Библия - вторая глава Второзакония - запрещает давать деньги в рост. А на ростовщическом проценте весь мировой капитал держится - как тут насчет достоинства и чести?0x08 graphic
    0x08 graphic
       Митя: Мне кажется, Алеша, что библейский запрет касается только ближнего, своего. А с чужого дери любой процент - это золото Иеговы.
       Алеша: Для христианина нет чужого. А русский человек - православный, для него божье дороже человеческого. По этой мерке вся наша история строится. Те же крепостные в 1812 году пока­зали Наполеону, кого они больше любят - его "революционный" закон или свою "рабовладельческую империю". Да и революция 1917 года не одними масонами делалась - у народа другой замысел был.
       Иван: Уж не рай ли на земле построить? Так ведь это ересь из ересей, мой дорогой монах.
       Алеша: Именно рай, Иван, но не материальный, чувственный рай, а жизнь по правде. Правда - ключевое слово русской истории. Единство истины и справедливости. В стране победившего материализма первым делом исчезла материя - вспомните военный коммунизм. Революция в России не бедных хотела сделать богатыми, а тех и других заставить жить по правде.
       Митя: И правильно делала. Буржуев давить надо, они себялюбцы и враги народа. Сталин их всех переиграл, за это они его и ненавидят.
       Алеша: Сталин был такой же революционер, как Ленин с Троцким, но во время войны ему понадобился союз с русским народом, чтобы0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    выжить. Перед войной Сталин не только "ленинскую гвардию" перебил, но и десятки тысяч православных священников и простых верующих в лагеря загнал. А после Победы так крестьян закрепостил, что никакой Салтычихе не снилось: до ближайшего города не могли доехать, паспортов не давали. Насильно в рай не входят, Митя. В этом всё дело. Насильно я не то что в коммунистический или буржуазный, а в Божий рай не пошел бы.
       Смердяков: А я - так с удовольствием!
       Федор Павлович: И я, пожалуй, тоже. Рай - он и есть рай, неважно какой.
       Иван: Интересно, чтобы вы делали в христианском раю, батюшка? Вам уж лучше в мусульманский, там девственные красавицы в эдемском саду обещаны.
       Митя: Шутки в сторону, господа. Коммунизм в России стал последней защитой русского народа перед мировой закулисой - особенно во времена Сталина и лет двадцать после него. Только такой подлец, как Никитка, мог "разоблачить" великого человека, и предложить "догнать и перегнать Америку". Для того, что ли, революцию начинали, чтобы вторую Америку соорудить? Кстати, наши нынешние либералы именно это и делают. Только народ почему-то по миллиону в год вымирает.
       Смердяков: Не смешите меня, Дмитрий Федорович. Здесь не то, что второй Америки, а второй Турции не получится. Бюджет российский нынче примерно равен финляндскому - вот с чухонцами и тягайтесь.
       Федор Павлович: А ведь он прав, змей! А уж порядок в Финляндии какой - не чета нашему! Никто окурка на тротуар не бросит, сам видел.
       Митя: Вот-вот, порядок - это главное для мещанской Европы. Ещё Ленин шутил, что немцы, прежде чем занять вокзал в революцию, возьмут туда перронный билет.
       Иван: Проблема гораздо крупнее, господа, На Западе за последние 300 лет сфор­мировались устойчивые политические нации. Это гражданское общество, соблюдающее законные отношения с Богом и государством, и сознающее свои права и обязанности. Здесь государство и культура - часть личности, а не наоборот. В науке это называется открытым обществом постмодерна. Тут каждый имеет свою автоном­ную точку отсчета, не претендуя на финансовую, политическую или нрав­ственную позицию другого. Философия Другого - вот идея современного Запада. России это не снилось.
       Митя: Потому-то, наверное, там гомосексуалистов епископами и назначают.
       Груша: Не говорите при мне об этом - терпеть их не могу.
       Иван: В цивилизованных странах считают: всё, что ниже пояса - личное дело каждого.
       Федор Павлович: Ах, баловники, хорошо устроились - в церковь к голубому попу ходить. И грех отпустит, и жить научит.
       Алеша: Вот это и называется правовым обществом. Организованный муравейник эгоистов, где каждый использует другого - в том числе и Бога - для себя, для своего интереса. Русский человек никогда не умел жить для себя любимого, потому русские сейчас и вымирают. Россию лишили сверхличной идеи, лишили веры. Мы не политическая нация, мы нация духовная. И государственность у нас не юридическая, а сакральная. У нас выбор не между разными правилами (законами), а между раем и адом. Мы до сих пор сохранили верти­кальную развертку человека - что при царях, что при коммунистах. С ней-то нынешние либералы и борются. Если победят - погаснет последний очаг хри­стианства на земле.
       Смердяков: Туда ему и дорога. Христианство - религия безумцев, грезящих о каком-то ином мире. Жить по-человечески не умеют, вот и выдумывают себе невесть чего. Подставь щеку, когда тебя бьют, смотри на женщину без вожделения - на кого это рассчитано? Бред какой-то.
       Федор Павлович: Да уж, признаюсь, перебор некоторый получается. Мы ведь не монахи, вот и Грушенька подтвердит. Я хоть не первой молодости, но ещё о-го-го...
       Митя: Не трогайте Аграфену Александровну, папаша. Тут другое: а вдруг христиан­ство и впрямь рассчитано на то, чтобы подавить волю арийцев к сопротивлению? Экспортный вариант иудаизма, так сказать?
       Алеша: Ты что, Митя, Розенберга начитался? Фашисты гнали Христа, а иудеи с римлянами его распяли. И тем и другим он поперёк дороги оказался. Для себя любимых жить мешал.
       Иван: Хватит утопий, Алексей. Человек смертен, человек грешен, и хочет взять своё на земле. Подойди на улице к любому: кто согласен быть бедным и больным? Тебе в лицо рассмеются, а то ещё и по шее дадут. Христианство две тысячи лет шло против природы человека - не получилось. Русский ком­мунизм пытался вылепить "нового человека" насильно, пролил реки крови, завоевал полмира - и что? СССР слинял в три дня. Тысячелетний рейх ещё быстрее. Надо отдать должное мировому еврейству - оно выработало наиболее успешную парадигму национального выживания на протяжении тысяч лет. Ветхий Завет, религия "Бога бытия" - вот основа их успеха. Сейчас к этой "религии жизни" подключился и Запад: началась его постхристианская история. В циви­лизованном мире - особенно в Америке - сложился уникальный иудейско-христианский синтез, какого прежде никогда не было. Ему при­надлежат сегодня мировые финансы и контроль за единым информационным полем. Покуда это так, культурным странам ничего не грозит. А варварам - в том числе и русским - придется приспосабливаться. Такова столбовая дорога общечеловеческой цивилизации.
       Груша: Что-то мне душно стало, я, пожалуй, выйду.
       Митя: Подожди, Груша, и я с тобой. Мне тоже здесь делать нечего.
       Федор Павлович: Нет уж, я останусь. Любопытно, чем наш монах на это ответит.
       Алеша: То, что ты сказал, очень умно, Иван. Умно, но не гениально. Гений часто умному человеку дураком кажется - знаешь ты это? Вот русский народ такой гений и есть. Он тысячу лет уже живет со Христом - и грешит с ним, и кается, и подвиги совершает. И даже великие царства строит. Отними у него Христа - он рассыплется. Иудеи Христа замучили, фашисты заменили его "золотом Рейна", американцы - долларом, европейцы - постмодерном. Христос - это призыв человека вверх, к бессмертию рядом с Богом. Кто не хочет, пусть не идет, насильно мил не будешь. Одним умом да порядком не проживешь - мертвечина это, "экзистенциальная скука" заест. В сытых странах больше всего само­убийц. Живая жизнь - творчество, а для творчеств великий идеал нужен. Можешь ты представить себе Данте или Гоголя, творящих исключительно ради денег? Пока есть Христос в душе - жив человек. Если Его там нет, человек и народ мертв, сколько бы мерседесов "на душу населения" у него не было. Я не хочу смерти России.
       Федор Павлович: Слушаю я вас, Иван и Алексей - ну оба правы. Что же мне, старому греховоднику делать? К кому примкнуть?
       Смердяков: Я сам по себе, мне на эти высокие материи совершенно наплевать. Все это одно сотрясение воздуха.
      
       Комментарий издателя: Голоса стихли. Я тоже остался в недоумении, прямо как у Канта, на "антиномии чистого разума" беседа завершилась. Какая-то незаконченность ощущается, недосказанность. Нельзя же все на такой точке оставлять.
      
       *
       Беседа пятая
      
       Федор Павлович: Ну вот, опять мы вместе. А то я уж боялся, что истины пос­ледней не выговорим. Что же с нашей матушкой Россией дальше будет?
       Смердяков: Да что с ней будет - будет догнивать дальше, пока совсем не рассыплется. А потом будет нефтяные поля да лесоразработки обслуживать - на это миллионов 30 бывших русских хватит. Это, кстати, давно уже просчитано на Западе: Тэтчер с Бжезинским об этом открыто говорят.
       Митя: Врешь, лакей, не бывать этому! Несколько храбрых офицеров у нас всегда найдется, чтобы этот проклятый "новый мировой порядок" взорвать.
       Груша: Господи, Митенька, детей пожалел бы. А впрочем, может, ты и прав. Только страшно уж очень.
       Иван: Не волнуйтесь, Аграфена Александровна, никто ему этого не позволит. Лет через десять бывшее советское оружие окончательно проржавеет. Но дело даже не в этом. Лет через 10 всё активное население у нас будет думать по-амери­кански и говорить на американском языке. Посмотрите молодежные журналы и вывески ночных клубов. По-русски будут выражаться одни старухи в вымираю­щих деревнях. Да и их мало останется.
       Федор Павлович: Вот уж дудки! Мы ещё покряхтим. Да и от нашего Скотопригоньевска три года скачи - ни до какого государства не доскачешь.
       Алеша: Ты хочешь сказать, Иван, что через десять лет закончится русская история? Россия, как Атлантида, уйдет под воду?
       Иван: Почему же, как Атлантида? Вот у римлян или византийцев тоже неплохая им­перская история была - и где они теперь?
       Алеша: Это другое дело. Языческий Рим от собствен­ного разврата погиб, Византия - от своей нехристианской политики. Пока Россия остается православным Царством, ей ничто не страшно. А если она уйдет - то только на небо.
       Иван: Позвольте, господа, о каком православном царстве вы говорите? Что за фантазии такие? Вот назову вам несколько цифр - официальная статистика: в России 3 миллиона нищих, 3 миллиона бомжей и почти 3 миллиона беспризорных детей. Я уж не говорю об алкоголизме и наркомании, о СПИДе и абортах. Я сам русский, жалею свою страну, но я реально смотрю на вещи. Либо Россия будет вписана в глобальное международное сообщество (пусть даже ценой разделения на несколько более вменяемых и управляемых областей), либо её ждет очередная, и уже последняя катастрофа.
       Федор Павлович: Ну, я-то до этого не доживу. Хотя кто знает...
       Смердяков: А я вовремя уеду. У меня уж в швейцарском банке на этот случай кое-что отложено.
       Митя: Крысы первыми бегут с корабля, на то они и крысы.
       Алеша: Впечатляющие цифры привел Иван. Но только как их понимать? Между прочим, в процветающем "четвертом Риме" - Соединенных Штатах - заключенных на тысячу жителей больше, чем в России, и наркоманов-спидоносцев уж никак не меньше. Дело в том, Иван, что нынешний кризис - реакция христианской души на либеральную переоценку цен­ностей. Богатство, цинизм, разврат - теперь публичные ориентиры. Грех по совести разрешили, и русские люди от этого до сих пор опомниться не могут. А те, кто опомнились, гребут деньги лопатой. Тут уж "всему миру провалиться, а мне чтоб чай пить".
       Иван: И как же ты с таким народом собираешься жить дальше? Мы ведь не при царе Горохе живем, в XXI век вступили. Вы, Алексей Федорович, идеализируете патриархальную общину, но в России она бесперспективна. Выражаясь ученым языком, у неё нет механизмов социального воспроизводства. Нынче Бог не Христос, а телевизор, а там сам знаешь, что показывают. Доживет последнее советское поколение, и прощай...
       Смердяков: Скорей бы уж. Надоели они мне, под ногами путаются, права качают. Правильно сделали, что льгот их лишили.
       Груша: Зверь ты, Смердяков, а не человек! Детей-то у тебя нет - смотри, скоро сам состаришься. Одиночества перед смертью не боишься?
       Смердяков: Я уж сам о себе позабочусь, Аграфена Александровна, милостыни ни у кого не попрошу. Да и просить не у кого - в Бога вашего нынче мало кто верует. Вид делают только. Со свечками в храмах стоят, а какой рукой креститься - не знают.
       Иван: Все эти грандиозные храмы-новоделы, вроде того, что в Москве - всего лишь декорация, ширма для олигархов. Кстати, вспоминают именно то, что забыли. Искусственный стиль "ретро" - именно симптом забвения. Что было, то прошло. Прогресс - он и в религии прогресс. Я лично в Бога без Христа верую. Как сказал мне по секрету один мой ночной гость, что внизу, то и вверху - что уж тут гоняться за этим женственным призраком! Против него и де Сад, и Ницше, и Фрейд, и сам Карл Маркс много поработали. Повторяю, надо реально на вещи смотреть.
       Федор Павлович: То-то я чувствую, что мне с "мовешками" куда приятнее обходиться, чем на молитве стоять. Спасибо, Иван Федорович, вы мне меня объяснили. Ещё один поэт в начале ХХ века писал: "только бы льнули девчонки, к черту пославшие стыд..."
       Алеша: Вниз всегда идти легче, чем вверх. "Царство небесное усилием достигается". Что касается твоих рассуждений, Иван, то на философском языке они называются позитивизмом: по поверхности скользишь. Кто душу человеческую измерил, кроме Христа? Кто за неё свою божественную кровь пролил? Неужели ты думаешь, что он так и отдаст свою любимую Россию дьяволу? Съезди в любой наш монастырь: сколько там молодых русских монахов неусыпную молитву творит! Может, благодаря этому и мир до сих пор держится. Жизнь продолжается, покуда люди радуют Бога. Перестанет Он радоваться за людей - задует свечу. Приглядитесь внимательнее - русская цивилизация сразу в нескольких временах живет: и в традиции Святой Руси, и в царской идее, и в коммунистической, и в буржуазно-либеральной. И каждая из них себя запечатлевает в новых поколениях. Россия - это сердце вселенной, она одолевает в себе космическое зло. Ныне это сердце ещё бьется, хотя и трепещет в крестной муке. Если остановится - всем конец.
       Иван:Не надо преувеличивать роль России, Алеша. Россия - обыкновенная страна-неудачник, хотя и много о себе вообразившая. Кое-что у нас, конечно, было в истории, но давно прошло. Где теперь плоды мая 1945 года? Одной архаикой с капустой в бороде не проживешь. Что касается христианства, то оно терпит поражение во всем мире. Знаменитый "битл" Джон Леннон ещё в 1968 году сказал: "Христианство обречено. Оно увянет и исчезнет. С этим не нужно даже спорить - настолько всё очевидно. Я знаю, что прав, а все остальные скоро убедятся в моей правоте. Мы сейчас куда популярнее Иисуса".
       Смердяков: Обожаю "битлов". Вот недавно в Петербург Пол Маккартни приезжал, так я специально на Дворцовую площадь ходил, чтоб на него хоть одним глазком глянуть. Опять же и миллиардер он...
       Митя: А мне так ничего, кроме русской песни, не надо. "Есть на Волге утес" - знаешь такую? А ещё у нас "Вставай, страна огромная" есть. Если её народ запоёт - всех врагов сметет. И это будет, будет.
       Иван: Борьба за жизнь сегодня в цивилизованных странах идет. Жизнь - это организация против хаоса. Есть такая наука синергетика, слыхали? Кстати, её русский ученый Пригожин предложил. Так вот, Россия - это хаос, Европа - это мера, Америка - это мера плюс сила. Человечеству надо преодолеть вызов истории, овладеть материей бытия - тогда победа за ним будет. Надо гармонизировать триаду: дух - душа - тело. Всё остальное от лукавого.
       Федор Павлович: Вот хорошо бы было - и с дамой погулять, и лекцию умную послушать, и в "киберпанк" с компьютером сыграть. Только слышал я, что тут обратная пропорция: чем больше люди знают, тем больше у них проблем. Вроде бы есть такой закон "неполноты описания". Впрочем, об этом ещё Экклезиаст говорил.
       Алеша: Люди без веры жить не могут, без веры они умирают. И тут Иван прав: не в одной России грозные события происходят. Сравните число рождений в Европе и в Китае, в Индии, в исламском мире. Париж и Берлин сегодня - на треть мусульманские города. Запад вырождается духовно и физически - об этом всё громче говорят на самом Западе. Этой цивилизации осталось жизни лет 50 -100: дальше ресурсы природы (экологический кризис) и культуры (постмодерн) будут исчерпаны. Повторяется история позднего Рима - там тоже решили жить для наслаждения и перестали рожать детей. В науке это называется гедонистической фазой цивилизации, и она всегда последняя. Жизнь продолжается, пока есть за что умирать - иначе она гибнет.
       Смердяков: Не беспокойтесь, господа, пока доллар остается мировой валютой, Америке ничто не угрожает. Вот разве только террор...
       Митя: Между прочим, доллар этот дутый. Америка - величайший финансовый спекулянт и должник на свете. Товарного покрытия доллара нет, и реальная цена ему - примерно девять наших "демократических" рублей. Не верите - почитайте спецлитературу.
       Иван: Люди не святые, я вам об этом без конца толкую. Мы на грешной земле живем, и если мы хотим сберечь жизнь, надо правильно её организовать.
       Нет другого способа это сделать, чем правовое государство, частная собственность, автономная личность и свобода веры, любой веры. Это и есть западная идея, называйте её хоть либерализмом, хоть буржуазностью. Если для этого необходимы ИНН, пусть будут ИНН. Если микрочипы младенцам надо будет вставлять, и это придется сделать. Это будет суровый порядок, но есть нечто несравнимо худшее, чем "электронный концлагерь" - всеобщая резня, хаос. Что касается России, то её вера в чудо есть оборотная сторона неверия в собственные силы. Каждое событие у нас встречают как стихию, как землетрясение, и терпят, терпят. Что ж, каждый народ заслуживает свою судьбу.
       Алеша: В одном я с тобой соглашусь, Иван: атеизм исчерпал себя. В ХХ1 веке будут сражаться не вера с атеизмом, а вера с другой верой. Впрочем, атеизм в России тоже был верой - во всяком случае, в первые советские годы.
       Смердяков: Моя вера всегда при мне. Если я здоров и богат - слава Богу, если нет - я и черту помолюсь. По мне всё едино. Вообще черт мне ближе, Иван Федорович, в этом вы, наверное, меня поймете.
       Федор Павлович: Вот ведь гад, до самого нутра своим поганым словом достаёт. А ведь в чем-то он прав, собака, по себе знаю.
       Смердяков: Повежливее, сударь, я ведь и обидеться могу-с.
       Иван: Я вам скажу, господа, в чем он прав. В Евангелии сказано: "Не любите мира, и того, что в мире". Но мир - это жизнь, наша короткая человеческая жизнь. Значит, христианство нам советует не любить жизни. Почему? Да потому, что жизнь из добра и зла в равной мере состоит, ну как вода, например, из водорода и кислорода. Уберите, скажем, водород, и воды не будет. Христианство хочет разделить в жизни добро и зло, и призывает нас любить только добро, а зло выдрать из жизни с кровью и потом. Но тем самым оно её убивает. Я ведь тоже, как и все, жить хочу. Всё-таки мы с вами Карамазовы. Прелесть жизни, самый "смак" её - именно в единстве "верха" и "низа", светлого и темного. На клавиатуре бытия есть черные и белые клавиши: те и другие нужны, чтобы звучала музыка. Без греха (или, если угодно, без черта) жизни нет, а есть один монастырь. Оно хоть и свято, но скучновато. Для счастья на земле человеку полная свобода нужна, без оглядки на Бога. Иначе ему и счастья не видать. Александр Блок как-то записал в своём дневнике: "знаю, как надо жить, но не могу, не хочу". А Василий Розанов и вовсе гениальную формулу придумал: "Христос так сладок, что в нём мир прогорк".
       Федор Павлович: Эк куда хватил, счастья ему подавай. Даже я понимаю, что счастье это самое одним прохвостам тут выпадает. "В беззакониях зачат есмь, и во грехе родила меня мать моя".
       Иван: И вы туда же, Федор Павлович! Да куда вы денетесь, в святые, что ли, захотели? Не выйдет - "клейкие листочки" жизни не позволят. Она ведь из маленьких экзистенциальных частиц состоит, своего рода атомов бытия, его неповторимых мгновений. Помните, у Пушкина: "Бегут за днями дни, и каждый миг уносит частицу бытия..." Так вот, каждая такая частица неповторима, у любой своя этика и эстетика, своё добро и зло. И мерить их общей мерой невозможно. Иначе получится, как у Канта с его "категорическим императивом": "с отвращеньем в душе делай, что требует долг". Абстракциями, господа, не отделаетесь, земле нужна горячая кровь, а не импотентная мораль.
       Алеша: Это только на словах красиво, Иван, а на деле одно свинство выходит. Попробуй, поживи так, и получишь мерзость, грязь и жалкое удовольствие. Знаю одно: Господь такое Царство приготовил любящим его, что нашим языком и выразить невозможно. Перед ним любое земное "мгновение" - жалкий лепет, "жизни мышья беготня". Лермонтов даже о своем демоне сказал: "И песен небес заменить не могли ему скучные песни земли..." Знаю и другое: не об одном загробном идеале речь. В каждой из твоих уникальных "частиц бытия", Иван, присутствуют божьи энергии, присутствует свет Христов. Если бы Его там не было, не было бы самого бытия, а только сплошной мрак. Да будет свет - сказал Бог, и стал свет. Мораль, красота, жизнь - не холодный "долг" Канта, а живой разговор с Господом, личная встреча с ним что днем, что ночью. Это описано Иваном Ильиным в книге "Аксиомы религиозного опыта". Он там как раз пишет об "огнях" бытия, о грозных и прекрасных моментах (символах) истины в самом повседневном нашем опыте, и об умении понять эти символы. Для этого человеку и душа дана.
       Митя: В России сильная "вертикальная" власть нужна - лучше всего царская. Тогда мы и с чертом справимся, и наших собственных либералов- сатанистов (тут он посмотрел на Смердякова с Иваном) к ногтю прижмем, Так всегда было в истории, будет и теперь. Кстати, президент Путин это, кажется, понимает - его власть мне всё больше монархической представляется. Вот ещё бы он "Закон о русской школе" принял, да русский канал на телевидении учинил...
       Алеша: Если уж о законах говорить, то первым делом надо закон о взаимной поддержке Церкви и государства принять. В католической Италии, например, это давно сделано, в православной Грузии - тоже.
       Иван: Поздно, Дмитрий Федорович, поздно. Царя, как говорил Иван Ильин, нужно заслужить, а нынешний русский человек заслужил в лучшем случае Ельцина с Чубайсом. У нынешнего русского царя сложная фамилия: Березовско-Гусинско-Смоленско-Ходорковский-Авен. Нынешний русский народ опустился, устал, абсолютно инертен и ни на что не годен. Он отдал всё, что можно отдать в этом мире: свою национальную легенду, свою историю, своё геостратегическое и геоэкономическое пространство. В его распоряжении после 1945 года оказалась одна треть земного шара - всё спустили к чертям свинячьим. "Скисли душами, опрыщавели, да ещё вином много тешились, разоряли дом, дрались, вешались". У нас на одного святого приходится тысяча разбойников, а какое государство может из этого получиться? У нас продажны все, от министров до милиционеров. Такая страна обречена. Не подумайте, что я злорадствую, но я уверен, что в ближайшем будущем русским придется отдать последние остатки своей бывшей царско-советской империи - прежде всего Кавказ, а потом и Сибирь. Чтобы жить в этом мире, нужно овладеть им как женщиной, нужно уметь ладить с Богом, с чертом и с самой землей - а иначе спускай флаг и закрывай лавочку. Одной молитвой не проживешь, для этого рога и когти требуются. Западный Фауст это давно понял, потому и прекрасную Елену получил. Скоро он получит весь мир.
       Груша: Я хоть сама грешница, Иван Федорович, а слушать мне вас страшно. Ведь вы зовете нас свой грех себе простить, и на этом с бесом поладить. В старину иначе говорили: Бог простит, только ты сам себе не прощай. Многие нынче уже сами себе грехи отпустили, да вот отпустит ли Господь?
       Смердяков: Брехня всё это. Главное - самому себе нравиться. Умный человек всегда найдет повод себя похвалить. К тому же "ничто человеческое мне не чуждо" - ведь так, кажется, чёрт Ивану Федоровичу когда-то намекнул? А значит, он друг и брат человеку, если уж начистоту разговор идет.
       Федор Павлович: Что ты мелешь, убивец?
       Митя: Врешь, лакей, хоть я не святой, но знаю, что перед Богом и людьми виноват. Вот без этого действительно пропасть, разрушается человек, и народ такой пропал!
       Груша: Я люблю Россию не за "достоинства" или "недостатки". Какая она есть, такая и есть. Она моя мать. И Митю моего я так же люблю, со всеми его делами. И аршина у меня нет, чтобы любимых сравнивать: а вдруг кто получше за морем окажется. На Западе жизнь гнилая - была я там, видела.
       Алеша: Тяжело мне говорить, Иван, но придется: вы со Смердяковым уже согласие сатане в душе дали. "Много ли человеку пользы, если он весь мир приобретет, а душе своей повредит?" У Смердякова, прости Господи, души почти не осталось, так ему, может, это и сойдет с рук, но тоже до поры до времени. Не надо иллюзий, что мир этот вечен, и что людям обещано счастье на земле. Христос нам этого не обещал. Наоборот, миру сему Он обещал огонь. Все дела человеческие (включая политику и культуру) в конце концов сгорят - может быть, потому русские и не придают им большого значения. Выживут те, имена которых записаны на белом камне. В Апокалипсисе сказано, что таких будет сто сорок четыре тысячи - подумайте, только сто сорок четыре тысячи за всю историю мира! Это те, кто не поклонились Зверю - может, для них и вся Вселенная задумана. Не хочу я жизни с демонами, Иван, и Россия её не хочет. Ты вот тут русского человека ругал - а ты подумал, почему он сейчас в таком положении? Потому что мы живем в позднее время истории, в те самые предапокалипсические "полчаса", когда год столетию равен. Прогресс рвется от рая к аду. Разрешено всё, что не запрещено: это значит, что право заменило нравственность. Сегодня миром правит человек денег - этот нравственно худший тип человека. Государство, культура, армия и даже часть духовенства продаются, как товар на рынке. В этих условиях в русском человеке происходит как бы внутренний взрыв - он действительно начинает считать, что всё позволено. Если миром правят деньги, то к чему честность и справедливость? Это в кальвинизме богатство богоугодно - в православии оно прежде всего соблазн. А с соблазном немногие справляются. Христианский Запад эту битву давно проиграл, Россия ешё сопротивляется. Россия могла противостоять Наполеону и Гитлеру, но с Маммоной ей воевать сложнее. Русский человек не привык к свободе греха, он не "привит" против него ("культуры зла" не хватает), и потому особенно тяжко его переносит. Быть может, Россия ещё восстановит свою удерживающую христианскую Империю, или уменьшится до размеров Московии - не в размерах дело. Катакомбная церковь - тоже Церковь. В конце истории будет Суд миру, и тогда отделятся зерна от плевел. Наукой и медициной от Бога не откупишься. Господь собирает свою жатву мучеников и исповедников, и больше всего, я уверен, их будет от русской земли. Небесный Кремль всегда существовал и будет существовать в руке Бога. В этом и есть русская победа.
       Груша: Спасибо, Алексей Федорович, и вам, Иван Федорович, и даже тебе, Смердяков. Чувствую, что за каждым из вас своя правда есть - у кого большая, у кого совсем маленькая. Красиво вы тут, Иван Федорович, о черных и белых клавишах рассуждали, да вот только всякому оркестру дирижер нужен, и дирижер этот - Христос, а не бес. Такая вот моя правда, а остальное Господь рассудит. Всех вас я знаю и помню. И если кому-то будет плохо, позовите - приду. Прощайте, Федор Павлович, не поминайте лихом. Пойдем, Митя.
      
      
      
      
      
       ФИЛОСОФСКИЕ БЕСЕДЫ БРАТЬЕВ КАРАМАЗОВЫХ
      

    Часть 3

      
       О хорошей жизни и конце истории
      
       Комментарий издателя. Прошло около года, как я прокинул гостеприимный Скотопригоньевск. С тех пор немало воды утекло. Покрылась оранжевым цветом и гордо отделилась от России незалежная Киевщина, океанской волной чуть не смыло в море небольшую восточную страну, был оправдан американскими присяжными в своих притязаниях на малолетних детей поп-идол Майкл Джексон. Как говорит одна моя знакомая, "холера развивается нормально"...
       А что же наши давние собеседники Карамазовы, подумал я, и решил вновь заехать в привычный городок. Как они там, какие новые мысли возникли, до чего договорились?
       Когда я входил в трактир "Столичный город", меня поразила почти полная тишина, стоящая в зале. Посетителей почти не было, лишь мелькало что-то на экране огромного телевизора, да посверкивали адскими огоньками игральные автоматы. Все на стадионе - ответил на мой недоуменный вопрос бармен. Сегодня у нас первые в Скотопригоньевске "бои без правил" будут, а потом даже "женские бои в грязи" обещаны. А завтра общегородской пивной фестиваль...
       Неужто и братья на стадионе? Я заскучал было в пустом зале, но это длилось недолго: через нескошлько минут, как по заказу, в отдельный кабинет вошли и сели за стол четыре знакомые мужские фигуры. А потом и пятая пожаловала - Федор Павлович. Наконец-то - подумал я. Не могут же настоящие русские философы предпочесть "жизнь" смыслу ее! А вот послушаем.
      
       *
      
       Беседа первая
      
       Федор Павлович: Мое почтение, господа! Видели, что в городе делается?
       Смердяков: А что особенного? Слава Богу, и до наших медвежьих углов цивилизация дошла. По всему свету "бои без правил" идут, а уж на женские драки, Федор Павлович, я думаю, вы первый побежите!
       Федор Павлович: Любопытно-с, любопытно-с... Признаться, не откажусь, хотя все же... Вот, Иван, скажи по совести, что мне, старику, с этими боями делать - ведь последнюю радость в жизни предлагают?
       Митя: Мерзость очередная, вот это что! Вам о душе, батенька, думать пора, а не о голых бабах.
       Федор Павлович: Ничего не могу поделать - они притягивают сильнее.
       Смердяков: Вот погодите, у нас скоро дорогой бордель откроют, да еще парочку попроще - тогда уж вовсе как в Амстердаме будет. Лафа!
       Иван: Ты напрасно горячишься, Дмитрий. Прошлый раз уж мы выяснили, что жизнь из света и тени одновременно состоит. На то она и жизнь. А кто хочет из жизни один свет сделать, тому надо в монастырь идти, на грешной земле этого все равно не получится.
       Федор Павлович: Вот-вот, Ванечка, благодетель ты мой, всегда-то у тебя поддержку найду.
       Алеша: Не совестно ли тебе, Иван, нашего престарелого родителя в грехе оправдывать? Ведь то, что ты говоришь, манихейством по-ученому называется, когда добро и зло уравнивается друг с другом. Ересь это.
       Иван: Может быть, и ересь, а только жизнь именно так устроена. Как сказал один русский поэт, тьме и свету на земле боги праведные дали "одинакие криле". А ты, Алексей, ступай в монахи, в схиму, что же ты здесь с нами в трактире сидишь?
       Алеша: Меня старец благословил в миру покуда пожить. Да и ты мне все же брат, а Федор Павлович - родной отец.
       Митя: Жалей, далей их, Алеша! А они тебе потом такую кровавую баню вместе с борделем устроют, почище римских...
       Федор Павлович: Типун тебе на язык, сынок!
       Смердяков: Русский народ - быдло, толпа воров и пьяниц! Его в кулаке держать надо. На то должна быть полиция, а если потребуется, мы и американскую пехоту пригласим.
       Митя: Вот ведь куда клонит, подлец! Ему лично - бордель, а России-матушке морскую пехоту с полосатым флагом. Не бывать этому.
       Иван: По-моему, Смердяков в своем роде логичен. Если смысл жизни - в самой жизни, то не все ли равно, каким средствами она поддерживается? Кстати, и в истории нашей всегда сильный кулак был - то царский, то коммунистический. Нынче тоже либеральная "железная рука" не помешает. Вот тот же Чубайс, например.
       Митя: И что твой Чубайс сделал? Ваучеры ввел, народ разорил?
       Иван: Чубайс создал класс собственников в России. Он создал русский капитализм.
       Федор Павлович: Русский? Хе-хе-хе...
       Иван: Какой уж есть.
       Митя: Чубайс создал две России: одну для бедных, другую для богатых. Первых - сто миллионов, вторых - миллион. Ну, погодите, дождетесь вы народного бунта. Тогда никакая охрана не спасет. Запылают ваши коттеджи и мерседесы.
       Смердяков: Это мы уже проходили. Опять ГУЛАГ захотели, зэковскую баланду хлебать?
       Федор Павлович: Нет уж, увольте! Мне насильственный земной рай не нужен, я и в божий-то не готов.
       Иван: Такова Россия - вечно между хаосом и произволом колеблется. Это еще Федор Михайлович подметил. Тоже правильно.
       Смердяков: В Париж, в Париж!
       Алеша: Не совестно ли вам, братья, так о собственной стране говорить. Ведь она мать нам. Неужели вы только беспорядок в ней видите? Откройте глаза - ведь это христианская часть света, причем последняя на земле. Запад давно отказался от Христа, языческий Восток его не знал. Только у нас еще продолжается борьба между Святым Духом и князем тьмы. Русский народ еще живет по ценностям, а не по правилам - от этого и все беспорядки наши. А там, где идеальный порядок, там и жизни нет, как на кладбище. Умные немцы в один голос стонут, что у них жизнь "конечна и без тайны". Кстати, тот же Федор Михайлович еще в позапрошлом веке Европу дорогим кладбищем назвал.
       Иван: Хватит идеализаций России, Алеша. Наши мужички-богоносцы себя в семнадцатом году хорошо показали. А нынешние еще откровеннее - родную мать за доллары продадут, не то что Родину.
       Смердяков: И правильно сделают. Чего с ними чикаться.
       Митя: Разумеется, "женские бои в грязи" везде хороши. А народ пусть на тебя ишачит, кровопивец!
       Федор Павлович: А вот я в этом деле патриот. По мне, лучше наших русских женщин никого на свете нету. Уж я-то знаю, поверьте-с...
       Смердяков: То-то русские проститутки по всему миру известны. И эа это Россию тоже презирают.
       Иван: Да, особой нравственностью наш народ никогда не отличался. Это еще в Московии иностранцы отмечали. А уж интеллигенция наша каких только мифов о русской женщине не напридумывала! Тут и "коня на скаку остановит", и Прекрасную Даму - Софию - из нее изобразит. Варварство все это, скифство! Человек по своей природе жить должен. Природа его земная, грешная. На то и закон, чтобы эту злую природу обуздывать. А иное все - утопии, в том числе и идеальная Русь, Алеша. Как сказал Владимир Соловьев, задача государства не в том, чтоб превратить жизнь в рай, а том, чтоы она не превратилась в ад.
       Митя: Как это у Пушкина? "Умен, как бес, и зол ужасно".
       Алеша: Если так рассуждать, то и само христианство - утопия. Но Христос воскрес, и в этом все дело.
       Иван: Даже если он и воскрес, к современной жизни это отношения не имеет. Особенно к русской. Храмы у нас посещает не более 5% населения. Времена великого инквизитора прошли.
       Митя: Примерно столько же "христиан" в твоей любимой Европе. И вообще у них не христианство, а "паповерие". Это такая же подделка под христианство, как в Бельгии - королевская власть. Папы и короли у них декоративные - виртуальные, как теперь модно выражаться. А Америка и вовсе "страна желтого дьявола". Вы видели пейзаж Нью-Йорка с моря?
       Смердяков: По мне все едино - что папа, что король, лишь бы бабки были. Однако позвольте напомнить, что на похоронах последнего папы в Риме было 3 миллиона человек.
       Митя: Из которых 2 миллиона поляков, свихнувшихся на национализме и русофобии. Им что папа, что "Солидарность"...
       Федор Павлович: И там плохо, и тут не хорошо... Что-то вы совсем меня запутали опять. Где же правда-то? Говори, Иван, а потом Алексей!
       Иван: Я уже говорил, и повторю снова: правда в том, чтобы каждый на земле по своей человеческой природе жил - что народ, что отдельная личность. Уже 300 лет это называется гуманизмом, демократией, "открытым обществом". Хоть трансмодерном назовите, только не мешайте людям жить так, как они хотят. Хотят "женские бои в грязи" смотреть - пусть смотрят. Хотят каждый год автомобиль менять, материться по телевизору и сто сортов колбасы жрать - пожалуйста. Невидимая рука рынка все устроит .Сегодня рынок как бы вместо Бога, это надо признать. Точнее, на рынке всем "богам" молиться можно, но жить позволено только по рыночным правилам. А кто желает иного - скатертью дорога, в монастырь, в ГУЛАГ, в Китай, к "братьям-мусульманам"...
       Федор Павлович: Нет уж, увольте, к мусульманам не пойду, там обрезание делать надо, и с коньяком туго... Ну, а ты что скажешь, Алешенька?..
       Алеша: Если уж по-ученому спорить, Иван, то я тебе на твой "трансмодерн" "кроссмодерном" отвечу. Так называется разваливающаяся, разбегающаяся культура, осколки которой летят по разным направлениям. Именно так, как ты изобразил, Иван. Мусульмане в свою сторону идут, китайцы - в свою, евреи на свои деньги да на Америку надеются, сатанисты на Воланда уповают. В сущности, мы вступаем в эпоху новых религиозных войн. Константин Леонтьев еще в позапрошлом веке об этом писал, предупреждал об опасности уравнительного смешения. Нынче это называется глобализацией. Однако у нее две стороны: одной рукой глобализация всех ровняет (всемирное ТВ, Голливуд и т.п.), другой - сталкивает врагов нос к носу. Раньше каждая вера сама по себе жила, "железные занавесы" были - сегодня Афганистану и Ираку бомбами "либерализм" навязывают, а они за это Нью-Йорк и Лондон взрывают. Если одним можно, то почему другим нельзя? Если одни - террористы, то и другие тоже. Не желают они "чернуху с порнухой" по телевизору смотреть и своих женщин в "боях в грязи" использовать. Я их вполне понимаю. Если свобода - то для всех, а не только для "золотого миллиарда". Есть еще "голодный миллиард", Иван, и это тоже человеческая мера. Одним рынком тут не обойдешься, рынок бедных еще беднее делает. Тут Бог нужен.
       Федор Павлович: Ну оба правы, ну оба! (в восторге хлопает в ладоши). Коньячку-с за умных сыновей!
      
       Комментарий издателя. Покинув трактир "Столичный город", я прошелся по улочкам "Скотопригоньевска". Даже на "пивной праздник" завернул, и кружечку пива выпил. Народ гулял вовсю, как только у нас на Руси умеют - воистину "без правил". Это тебе не мюнхенский "Октоберфест". Огромный мужик в тельняшке подошел ко мне, и, взяв меня за галстук, грозно спросил: "Ты меня уважаешь?"
       Как это хорошо - подумал я. Одни гуляют, другие философствуют, третьи пьют до упаду. "Жить стоит только так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы"... Впрочем, вернусь-ка я в "Столичный город". Быть может, братья еще не разошлись. И точно...
      
      
       *
      
       Беседа вторая
      
       Федор Павлович: Ну что, господа, погуляли? Полюбовались на Русь-матушку?
       Иван: Да уж, красота, нечего сказать. Одних пьяных по кустам сколько! Да все с матерной руганью, причем из самых нежных девичьих уст. Такого раньше никогда не было, даже при советской власти. Поверьте мне, скоро молодежь вообще голая ходить будет, а там и совокупляться прилюдно начнет. Как это у Федора Михайловича - "выпьем за все прекрасное и высокое..."
       Федор Павлович: А что, я не против. Только староват уже голышом-то ходить, вот жалость...
       Смердяков: Для этого в цивилизованных странах давно свои правила установлены, нудистские пляжи, например, или, там, карнавалы... Вот в Бразилии, например, только и делают, что "отрываются по полной" всем народом...
       Митя: При советской власти за одно ругательство можно было на 15 суток загреметь. А нынче сам министр культуры Швыдкой разглагольствует по телевизору о сексе как двигателе культуры и о мате как основе русского языка. Недавно вот в Москву бразильский театр приезжал, билеты по 500 долларов стоили, так там на сцене прямо совокуплялись, и голые актеры ходили среди зрителей в зале. И называлось все это "притчей-оргией", разумеется, со ссылками на Ницше и Достоевского. Я бы этот театр вместе со зрителями прямо со спектакля - на лесоповал, на перевоспитание физическим трудом.
       Иван: Нравственность из-под палки - это лицемерие. Жизнь без праздника все равно что работа без зарплаты, рабская жизнь. Весь Советский Союз держался на рабском труде. Как только его отменили, "сверхдержава" и рухнула. Нужна не только свобода культуры, но и культура свободы. Точнее, культура и есть мера человеческой свободы. А русский человек к культуре фактически не способен, вот и Алеша подтвердит.
       Федор Павлович: Да провались она, культура эта, если мне ликовать хочется...
       Смердяков: По мне, если деньги есть, то и культура на месте. Небось, купюры свои аккуратно пересчитаешь да в банк под хорошие проценты положишь, не ошибешься. Нынче любая бабуся тебе про курс доллара расскажет.
       Митя: А чем рабство у денег лучше рабства у идей? При коммунизме вера была, воодушевление было, русский человек гордился своей страной, и полмира по-русски говорило. А теперь что? Какая-то Нигерия, и та о нас ноги вытирает!
       Алеша: И будет вытирать, пока Россия не очнется и не вспомнит, что она - последнее христианское царство на земле. Ты прав, Иван, русский человек не любит умеренной жизни. Для него это и не жизнь вовсе, а цивилизованная каторга. Для того, чтобы у нас был такой порядок, как в Германии, нам самим надо сделаться немцами: оно, конечно, хорошо, но скучно. Духовно скучно прежде всего. Русь пошла на коммунистический опыт, потому что не хотела впадать в самый страшный разврат - разврат денег. Человек денег - что может быть пошлее? А если он при этом еще культурен, умерен, аккуратен - это еще противнее. Именно такую цивилизацию предложила миру Америка. Торжествующая либеральная буржуазность есть истинное люциферианство, настоящее царство дьявола на земле. Наслаждение, сила, всемирная власть - вот идея этого современного Рима! И это ты называешь культурой и свободой, Иван? Неужто для этого Господь приходил на землю? Да, западный человек живет по правилам, блудит умеренно, хитрит свой бизнес по законам - раб из рабов. Тут даже откровенный русский разбойник или пьянчуга лучше - он хоть себя пупом земли не почитает, и в глубине души кается...
       Иван: Ты выдаешь желаемое за действительное, Алексей. Впрочем, если вымирание России продолжится такими темпами, как сейчас, то уже через 30-40 лет на этих землях будут жить другие народы, другие языки более приспособленные к жизни. Особенно южные.
       Митя: Не допустим! Я - русский националист, и нас много! Советского Союза больше нет, но есть Россия, ныне, и присно, и во веки веков! Государство наше на глазах "русеет", вот что главное.
       Смердяков: Что же он такой свиньей сделался, ваш "святой" русский человек? Впрочем, и всегда был... Вон, даже Украина от нас отделилась, в Европу пошла.
       Митя: Молчи, лакей, ты и есть главная свинья. Одно слово - смердяковщина.
       Алеша: Не ссорьтесь, браться. Все мы дети одного Отечества, потому между нами и вечный спор идет - не за деньги, заметьте, а за веру. Где еще такое возможно? Россия - это сердце мира. Если оно остановится, Господу не за что будет мир любить. Самые пороки наши есть продолжение наших достоинств, и наоборот. Кстати, именно "пороки" наши кое-в-чем защищают нас от цивилизованной мертвечины. Если хочешь летать, надо уметь и падать - и многие падают. Святые были и при Советах, а при "бельгийской конституции" их не будет. А Богу нужны именно святые, а не сытые эгоцентрики. Прибалты обвиняют нас за оккупацию, украинцы за "голодомор". Русофобы всего мира рассматривают Россию как вызов цивилизованному человечеству. Это голос буржуазных наций, возникших в Европе на излете Просвещения. Здесь нация и культура - это антиподы религии. Робеспьеры были честнее. Впрочем, новая европейская конституция о христианстве, кажется, вовсе забыла. Россия - единственная великая страна, у которой нация и культура не противостоят вере, а по существу с ней совпадают (христиане - крестьяне). Дехристианизация России при Советах оказалась ее денационализацией - вот беда русского человека. Россия вымирает не потому, что есть нечего, а потому, что народ лишили трансцедентного смысла жизни. "Пепси" и "тойотами" его не заменишь.
       Смердяков: Еще как заменишь. Почти все уже и заменили.
       Митя: Не суди по себе, лакей.
       Смердяков: А я по пивному фестивалю да по женским боям сужу!
       Федор Павлович: В самую точку смотрит, собака!
       Иван: Ты лучше скажи, Алеша, как ты с таким народом дальше жить собираешься? Как ты будешь "политическую нацию" с ним организовывать? Кто тебя в ООН держать будет?
      
       Комментарий издателя: Ишь куда заехали братья, подумал я. ООН им подавай! Тут бы выжить России-матушке. Ведь по миллиону в год вымираем.
      
       *
      
       Беседа третья
      
       Федор Павлович: Итак, дети мои, много слов сказано, не пора ли к делу переходить? Предлагаю выпить за нас с вами - пока мы есть, и Россия жива, и весь мир тоже! Знаете, песня есть такая: "пока я пьян, а пьян я всегда, никто меня не сокрушит..."
       Смердяков: Гениально! Цивилизованные нации работают, а наши-то все пьют да пьют. Ничего, скоро конец всему этому свинству, уже недолго осталось. Помяните мое слово, будет тут 50 миллионов рабов, на чеченов, китайцев и американцев ишачить. И поделом!
       Алеша: Как ни странно, вы кое в чем правы, батюшка! Человек - лишь тогда человек, когда выходит за свои человеческие пределы. На философском языке это называется "трансцендирующее существо". Пьяница проспится, а самодовольный безбожник - никогда. По-моему, всецело нормализованная жизнь и есть преисподняя. Абсолютно нормальный человек - уже наполовину бес. Современная "политкорректность" - в той же ООН, например - сродни коммунистической партийности: обе живой божий мир убивают.
       Митя: Не дам я тебе русский коммунизм в обиду, Алеша! 70 лет Россия коммунизмом защищала себя от золотого дьявола. Между прочим, и продолжительность жизни в Советском Союзе росла, и даже цены снижали. Да что там говорить! Конечно, был и ГУЛАГ, и рабский труд, но во время войны и даже после был шанс - наполнить советские формы русским содержанием. По мне, Алеша, коммунизм больше соответствует Нагорной проповеди, чем биржевая игра и "райское наслаждение баунти". Может быть, коммунизм и был всегда национальной идеей России. Еврей Маркс тут ни при чем - это была последняя, эсхатологическая фаза русского православного царства.
       Иван: Любопытно! Что же, и последнего русского царя со всей семьей в жертву этой "русской идее" принесли? И Урицкие с Зиновьевыми и Троцкими тоже "русскую" идею осуществляли?
       Смердяков: Не надоело вам, господа, об этаких древностях препираться? Кого это сейчас волнует, кроме старых коммуняк-маразматиков?
       Митя: Молчи, змей! Тогда лучшие люди жили - ни себя, ни своего добра не жалели. Да и врагов тоже! Ты думаешь, Богу твое поганое брюхо нужно, или твой "мерседес"? Ему большое дело нужно, ради которого не жалко жизнь отдать. Не евреи русский народ подставили (они его только направляли) - он сам возвел себя на Голгофу, сам вызвался за правду пострадать. Как это у Светлова: "Я хату покинул, ушел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать..."
       Иван: Да уж, отдали - кого в Сибирь на поселение, кого в беспаспортные колхозы. Светлов, между прочим, тоже еврей был. А твой любимый Сталин, Дмитрий, только осуществил план Бронштейна-Троцкого относительно трудовых армий. А бывшего военного "наркома" - ледорубом...
       Федор Павлович: А ведь прав лакей - чего сейчас об этом толковать. Проехали уже. Вы мне лучше скажите, как мне нынче, в 21 веке быть. Я ведь в Брайтон-Бич не собираюсь, я тут, в Скотопригоньевске хочу с "мовешками" да с коньячком перебиться.
       Иван: А чего вы переживает, батюшка? Вон уважаемый Алексей Федорович наше пьянство даже религиозно оправдывает, я же его только разрешаю - разумеется, в разумных дозах. И уж тем более с "мовешками" поаккуратнее, про "безопасный секс" слыхали?
       Федор Павлович: Слыхал, как не слыхать. Да не люблю я всех этих хитростей. По мне, иной раз в канаве даже лучше, душевней как-то, да и к матери-земле ближе. Может, мне в язычники податься? У нас тут в Скотопригоньевске какие-то "дети Перуна" объявились, от Христа отреклись, грому-молнии молятся, родовую силу почитают...
       Алеша: Поймите меня правильно, братья. Я не пьянство и разврат оправдываю - я жизнь хочу от мертвечины спасти. Высший подвиг христианина - иночество, и тут спорить не о чем. А кто не в силах туда подняться, пусть лучше на земле валяется, чем в комфортабельных офисах с кондиционерами заседает. С земли-то Господь, может, подберет, а из буржуазного офиса вряд ли. Запад убил свою духовную жизнь схоластикой, а потом и свою природную, космическую жизнь - рассудочным прагматическим законом. Он не любит ни живого Бога, ни живой космос: и то и другое там в рабстве у рацио. Чтобы Бога и жизнь полюбить, себя забыть нужно. А что до язычества - увольте: не желаю обратно в стадо, хоть и сугубо национальное...
       Иван: По-научному это называется "децентрация субъекта", распад личности. По-своему ты логичен: сначала распался русский человек (еще в начале ХХ века), потом и сама Россия. Может, ты и оргии "на башне" у Вячеслава Иванова вспомнишь, или тебе "революционной стихии" хватит - той самой, что рыцарь Прекрасной Дамы в 1918 году воспел? Могу даже стишок Андрея Белого к случаю привести:
      
       И ты, огневая стихия,
       Безумствуй, сжигая меня!
       Россия, Россия, Россия,
       Мессия грядущего дня!
      
       Федор Павлович: А что, мне нравится. Красиво сказано. "Красота мир спасет".
       Смердяков: Провалитесь вы скоро со своей красотой, да, считай, уже провалились. Европе вы не нужны, Востоку - тем более. Нефть и газ из вас выкачают - и на мировую помойку.
       Иван: Между прочим, на территории России не только русские живут. Тут и татары с башкирами, и якуты, и угро-финны. И нефть с газом им тоже принадлежит. Их-то куда денете, уважаемые русские националисты?
       Алеша: Ты знаешь, Иван, что я не националист. Не надо передергивать. Я знаю, что Господь святую Русь любит, и это для меня главное.
       Митя: Я бы на месте твоих угро-финнов, Иван, помалкивал. Тоже мне, "горячие эстонские парни". Гордились бы тем, что они к великой державе принадлежат, и к нашей истории причастны. Как были свинопасы при немцах, так и остались. Между прочим, грузинский князь Багратион гордился тем, что он генерал русской службы, и прямо называл себя русским. Так и надо!
       Федор Павлович: Все это вокруг да около, господа. Вы мне прямо ответьте: стоит ли мне, старому греховоднику, на привычную скотопригоньевскую жизнь рассчитывать, или, как говорится, пора делать ноги? Мне тут одна еврейская вдова уже который раз предлагает на ней жениться - глядишь, и я уже израильский гражданин...
      
       Комментарий издателя. Ну, дальше ехать некуда, подумалось мне. Разве что в Китай!
      
       *
      
       Беседа четвертая.
      
       Федор Павлович: Пора заканчивать, господа, время позднее. Предлагаю всем высказаться до конца, подвести, так сказать, итог жизни. Начну с себя. Моя исповедь простая: жизнь люблю во всех ее видах, особенно плотскую, телесную. Как покажет мне иная красотка свой "изгиб" - тут я и бога и черта забываю, и "вверх пятами" к ней, к прелестнице... Что хотите со мной, то и делайте. Судите самым страшным судом, а иначе не умею. Ведь вообще-то я верующий человек, иногда и в храм захаживаю, особенно на престольный праздник. Не знаю, какой ад Бог для меня приготовил, но смиренно прошу его о прощении, ибо сознаю, что червь есмь, и в землю как червь лягу.
       Алеша: Тяжкие слова вы произнесли, батюшка, а все же за искренность Вашу спасибо. Уж то хорошо, что правым и достойным себя не воображаете. Многие нынче после таких признаний не то что не скорбят, а еще выше нос перед Создателем и людьми задирают.
       Смердяков: И правильно делают. Я еще сильнее скажу: никто на этом свете мне не указ, а про "тот" свет я ничего не знаю. И повторяю: всему миру чтоб провалиться, а мне чтоб чай пить. Я никому ничего не должен, и люблю я только самого себя. Если Запад со своим постмодерном это, наконец, перестал скрывать, - честь ему и хвала. У него есть сила, деньги, технологии, информация, еще немного - и всемирная диктатура США, pax americana.Все остальные либо слуги, либо рабы. Нечего со всяими недочеловеками чикаться, с неграми там, или с арабами. Они ничего толком сделать не умеют. А уж русских в первую голову убрать надо: так загадили землю, что смотреть противно. Вот и великий русский писатель Виктор Астафьев то же самое говорил...
       Митя: Уши вянут слушать, что вы несете. Особенно ты, смерд. Я хоть и сам буйный, и выпить люблю, но до такого гадства не доходил. Если уж спросить исповеди у сатаны, то это и будет смердяковщина. Дьявол прежде всего глумлив, ему посмеяться над всем высоким надо. Смешон - значит, унижен. Христианский грешник свой грех признает, а сатанист им любуется. В этом разница между грешником и злодеем. Злодей сам себя уже заранее простил. Твой любимый Запад, Иван, как раз это и сделал. Я не был в Америке, (а предлагали), а дух ихний за версту чую. Желтым дьяволом пахнет. Если все - товар, то конец всему. Душу и тело, талант и знания - все на рынок. Нет хуже разврата. По сравнению с этим даже ГУЛАГ лучше. Страданием человек очищается, и даже может душу спасти. За что я люблю Советский Союз - там сытости и корысти предел положили. Бойтесь не тех, кто убивает тело, а тех, кто душу губит, сказано в Писании.
       Иван: Как ты жить-то с такими мыслями собираешься, Дмитрий?
       Митя: Нужен новый железный занавес. Нужны патриоты, а не денежные мешки у власти. Пусть это будут новые коммунисты в союзе с православными христианами. Партия "Родина", или что-то в этом роде. Нефть, газ, уран, электричество - в национальную собственность. Русофобию с телевидения - вон. Нужен общенациональный православный телеканал. Во внешней политике - Восточно-Славянский союз, Византийское Содружество наций, Организация "Православная конференция" - называйте, как хотите. Почему мусульмане могут, а православные - нет? В перспективе - стратегический союз с Китаем, Индией и исламским миром против Запада. Впрочем, Запад в ближайшие сто лет сам сгинет, он уже сейчас наполовину труп. Туда ему и дорога.
       Что касается русского православного государства - все проекты уже разработаны. Россия - имперская (нелиберальная) демократия, во главе державы - выборный Император, утверждаемый Думой. Избирательное право не для всех, а только для граждан Империи. Кто не проголосовал на выборах, лишается статуса гражданина (то есть принадлежности к Народу) и переходит просто в "население". Патриарх - второе лицо в государстве после Императора. Все основные вопросы внутренней и внешней политики решаются ими совместно. Телевидение и стратегические ресурсы - в государственной собственности. Есть только две державные партии - условно "правая" и условно "левая", которые и предлагают Думе кандидатуру Императора. Закон Божий и "Основы православной культуры" обязательны для всех школьников и студентов на весь период обучения. Читайте К. Леонтьева, А. Дугина, А.Устяна: серьёзные люди. Имперский социализм, неовизантизм, симфония властей - вот путь Третьего Рима.
       Алеша: Красиво звучит, Митя. С одним только не соглашусь: насильно свят не будешь. Новое Средневековье, князь-папа у власти - всё это не русское. Впрочем, тут даже не Средними веками, тут Платоном да древней Индией с Египтом пахнет. Кастовый строй, мудрецы и стражи у власти. В ХХ веке это пытались повторить в Европе коммунисты с фашистами - не получилось. Может быть, выйдет у китайцев, но ведь они и не слыхали про Христа. Ныне нечто подобное делают в исламском мире, так ведь там Х111 век. В православии это невозможно - Христос никого не ведет к себе в цепях. Церковь, превращенная в государство - это инквизиция. Только во времена Торквемады была вера народа, а сейчас это личное избрание каждого. Пусть каждый свободно выберет своё. Если ты веришь в Христа под дулом пистолета, нет тебе в том никакой пользы. Либерализм надо победить изнутри.
       Иван: Оба вы великие путаники, братья. Посмотрите кругом: хватит вам по чужим книгами жить. Впрочем, наша разлюбезная Русь только и делала, что по чужим "великим текстам" жила, сначала по византийским, потом по немецко-еврейским, теперь по американским. Будем надеяться, что последние окажутся для нее полезнее двух первых. В России уже тысячу лет "переходный период". Если вы не образумитесь и не войдете в европейский союз цивилизованных наций, Россию просто закроют как неудавшуюся тупиковую ветвь истории. Такая как есть, она не нужна никому, тем более соседям. У неё нет ничего, кроме дешевого леса и газа, у нее не осталось союзников и друзей. Разве что Лукашенко, но и он не вечен. Спускайте флаг, закрывайте лавочку, если хотите выжить. Кажется, Бжезинский высказался в том смысле, что Россия будет расчленена и под опекой. Далеко смотрел этот бывший полячок. Я с ним совершенно солидарен, так и для самих русских лучше будет.
       Смердяков: Слушайте, слушайте умного человека.
       Митя: Так это ты из патриотизма свое Отечество отменить хочешь?
       Иван: Вот именно. Мне, знаете ли, слезинки русского ребенка жалко, а вы со своими коммунно-христианскими бреднями (тут он посмотрел на Митю с Алешей) не то что слезинку, а море крови прольете, и уже пролили. Человек из плоти и крови состоит, он прежде всего тело, и его жалеть надо. Кто любит идеи, тот убивает людей. Сделайте из России нормальную региональную буржуазную страну, уменьшите ее в три-четыре раза, проложите дороги, купите у передовых корпораций технику, оставьте смешные имперские амбиции - вот тогда, может, еще несколько поколений поживет на этой земле. Кстати, государственность как таковая отмирает во всем мире - на смену этим мифологическим монстрам идут сетевые структуры, виртуальные технологии, электронные международные деньги. Сегодня людьми правят хозяева информационного поля, а деньги - это прежде всего информация. Возможно, история цивилизации действительно завершается, но это старая, идеалистическая ее история. Хватит нам розовых мифов о будущем. Запад нашел адекватную форму существования для современных людей - дай Бог России, если она сможет, разделить его судьбу.
       Алеша: Вот что я вас скажу напоследок, братья. Любое общество достойно своих идеалов, и не переживет его. На знаменах Европы и Америки написано "Стыдно быть бедным!" Это не просто незнание Христа, как, например, в древнем Риме - это отказ от Него, предательство Его. Они живут ради угождения плоти, с ней и погибнут. У нынешних европейцев тусклые глаза - замечали вы это? Это оттого, что они отказались от Бога, от жажды иного, высшего. Им и здесь хорошо. Они наладили свою грешную жизнь, изобрели юридические "правила греха". При этом остальное (незападное) человечество превращается в "сублимированных рабов", часто под видом благодеяний. Это новый, утонченный феодализм. Идеалы современного Запада - наслаждение, успех, слава. Это антихристианские, антихристовы идеалы. Достигаются они на короткое время ценой души. Остальное (незападное) человечество превращается в слуг и рабов. Это новый феодализм и рабовладение. Он не имеет религиозной и моральной санкции и скоро рухнет. Как быть в этой ситуации России? Я вижу одни выход: жертва Отечеству со стороны интеллигенции. В XXI веке ей снова придется взять на себя зло рациональных технологий ради спасения православной, хотя и грешной души народа. Русскому народу не нужна пустая свобод, ее немедленно заполняет сатана. Ты прав, Митя, симфония властей в России - это наша главная национальная задача. Только симфония эта должна вытекать из веры народа, а не насиловать его. В этом всё дело. Если насильно - тогда не надо симфонии, тогда пусть каждый свою душу в храме спасает. Химеру национал-инквизиции не надо выдавать за Православное Царство на земле. Вот если Россия свободно - всеобщим тайным голосованием - назовет своего Вождя-Президента-Императора - тогда другое дело. Тогда действительно понадобятся "стражи православной революции". Может быть, даже "комиссия по расследованию антирусской деятельности". Тогда понадобятся образованные, умные православные патриоты, чтобы наладить телевидение, радио, промышленность, торговлю, армию, науку, школу... Они и сейчас есть в России - надо только дать им ход. Повторяю, это будет жертва русской интеллигенции, потому что ей волей-неволей придется прибегать в своей борьбе за Русь к "технологиям мира сего". Известное дело, неправдой к правде не придешь, но иначе не бывает на грешной земле. Даже Спаситель выгнал торговцев из храма. Это прекрасно понял и объяснил И.А.Ильин в своей книге "О сопротивлении злу силою". Это всегда понимала подлинно русская интеллигенция, от Ломоносова до Менделеева, от Филарета Московского до патриархов Тихона и Сергия. Они брали на себя грехи Родины и перерабатывали их ради нее же. Они заботились о ней, выращивали ее - кто религиозно, кто научно, кто художественно, кто державно. Потому и Русь стояла, не потеряв себя даже под Советами.
       Запад выполнил свою историческую задачу - обнаружил пределы тварной свободы. Свободе в Боге он предпочел свободу от Бога. Гордый Прометей-Фауст уже чует перед собой бездну, из которой доносится нечистое дыхание. России предстоит пройти по краю этой бездны, не свалившись в нее. Удержаться на краю нам придется ценой потерь - территориальных, экономических, престижных. Пусть так. Пусть нас называют варварами, азиатами - нам лишь бы веру и язык сохранить Это станет подвигом русских людей, знающих тайну Духа. Такие люди всегда находились на Руси: Туполевы и Королевы творили в "шарашках", а не за доллары. Русская водородная бомба была сделана в Сарове - там святой Серафим на защиту встал. Творчество - любое творчество - растет сверху, а не от мира сего. Мотивация его оттуда. Речь идет о тех "ста тысячах" воинов Святой Руси, которым выпадает творческое послушание. Пусть это будет каста, элита избранных - их сердцем и умом спасется народ русский, когда на него со всех сторон хлынут (и уже хлынули) волны инфернальной заразы. Один праведник стоит тысячи грешников, один монастырь десятки небоскребов пересилит. Все земное когда-нибудь рухнет - города, государства, культуры - только не светильники веры. "Врата адовы не одолеют ее". Быть может, впереди нас ждут новые катакомбы, тайная христианская Церковь - и тогда вокруг нее снова соберутся избранные. Назовите это хоть теократией - не надо бояться этого слова. Оттуда начнет свой последний поход Россия - навстречу Спасу-в-силах, к Восьмому дню творения. И тогда Богородица остановит ракеты, нацеленные в сердце Святой Руси. История в конечном счете принадлежит не человеку, а Богу.
       Федор Павлович: Ничего этого не будет. Если уж в начале ХХ века Союз русского народа провалился, то теперь и подавно провалится. Строение души у нас изменилось, вот что.
       Алеша: Это только снаружи так кажется. А внутри что было, то и есть.
       Смердяков: Свинство одно будет.
       Митя: Вот потому и нужна национальная диктатура.
       Иван: Нужно нормальное правовое государство частных собственников. Иначе будет очередная революция, сразу и 1917, и 1930, и 1937, и 1993.
       Алеша: Спаси и сохрани!
      
       *
       Послесловие издателя. Не часто такое услышишь в нынешнем профаническом мире. Однако в России такие речи еще звучат, и вот это самое удивительное. Казалось бы, уже все отдали, потеряли все, что могли - а вот поди ж ты... На века написал Федор Михайлович. Как из бронзы отлитые, стоят четыре брата Карамазовых, вместе со своим незабвенным родителем. И все спорят, не словом, так делом. А о чем спор? Да все о том же - о смысле жизни, или, если сказать иначе, о спасении души. Спорят две позиции, два взгляда на человека - эвдемонический и сотериологический. Первый означает стремление к земному счастью как цели нашего бытия, второй - трудный, потом и кровью политый подъем в высшие онтологические сферы, поближе к Богу и ангелам Его. Первую позицию нашей дискуссии представляет, разумеется, Смердяков (вульгарный, "лакейский" гедонизм) и, в утонченном виде, Иван (либерализм в качестве постмодернистской "религии игры"). Концепцию спасения защищает по-своему "русский коммунист" Митя (советский опыт как превращенная форма русского креста) и православный инок Алеша (полноценный церковный путь личности и народа). Что касается Федора Павловича, то он, в силу своей почти женской впечатлительности, готов по очереди примкнуть к любой из перечисленных позиций, или даже ко всем им сразу: а вдруг получится...
       Уже из самого факта наличия указанных "исповеданий" следует, что каждое из них имеет свои необходимые основания (рацио). Я полагаю даже, что каждое из них, и все они вместе, представлены - в той или иной пропорции - в любом человеке и в любом народе, стране, цивилизации. Это поистине мировые силы: "здесь дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей". Однако особенно остро эта борьба до сих пор происходит именно в России, и отрицать это не посмеет никто. Как заметил еще Н.А. Бердяев (а до него и Ф.И.Тютчев и Н.А. Некрасов), Россия может быть охарактеризована только противоречиями: "ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка-Русь". Тем более это относится к русским представлениям о победе - как духовной, так и материальной.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       22
      
      
       1
      
      
       22
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Казин Александр Леонидович (alkazin@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 169k. Статистика.
  • Статья: Философия
    • Оценка: 3.88*9  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.