"Всадник без головы"
Первые несколько лет работал я у газовиков на строительстве компрессорной станции, возил на бортовом 'Урале' все, что ни прикажут, днем и ночью. Считай, жил за баранкой месяцами, хотя и было у меня уже свое жилье - балок-бочка на санях. Вот однажды отправляют меня, в паре с другой машиной и с двумя грузчиками, за полторы сотни километров в сторону Ханымея в брошенный поселок трубопроводчиков. Там кто-то случайно обнаружил целый склад рулонов самоклеющейся японской ленты, применяющейся для изоляции газопроводов, а у нас на стройке как раз с этой лентой была напряженка. Ехать нужно было по зимнику вдоль железнодорожного полотна, а дело было в середине мая - снег хоть и не сошел еще, но рисковать машинами на подтаявшей дороге ни к чему - дали нам в сопровождение геологоразведочный ГТТ для страховки. - Прогуляетесь пару деньков на свежем воздухе, отдохнете заодно за выходные! - пошутил перед нашим отъездом "добрый" начальник гаража. - Чем тут, в поселке дурака валять, лучше на природе. Водитель на втором 'Урале', пожилой степенный дядька, все делал обстоятельно, с расстановкой, да и машина у него была ухоженная и блестящая, что твой новенький юбилейный рубль. Инструменты всегда с собой имел в полном комплекте, и домкрат, и запаску, и трос буксировочный, в общем - настоящий хозяин. А перед той поездкой он свою кормилицу еще и помыл хорошенько. - Что ты, дядя Коля, к свадьбе машину готовишь? - спросил один из грузчиков, - в лес ведь едем. - Да хоть и в лес, а на чистой технике все лучше, чем на таком вот драндулете, - он кивнул в сторону подъехавшего ГТТ, по самую крышу заляпанного комьями грязи. Из вездехода вылез громадный, другого слова и не подберешь, верзила под два метра ростом в замасленном комбинезоне, подошел к нам, поздороваться. Все в нем было огромное: ноги в кирзачах сорок последнего размера, руки-кувалды, плечи - косая сажень, голова в танкистском шлеме, наушники которого торчали в стороны параллельно земле, так как не могли упрятать под собой оттопыренные уши-локаторы, нос - бугристой картофелиной, подбородок, что твой валенок. Подивились мы на такое чудо, не подавая вида, конечно, познакомились, разошлись по машинам, и в путь. Я ехал первым, так как знал дорогу, дядя Коля за мной, а ГТТ последним. Добрались до места во второй половине дня без особых приключений, только примерно на середине пути, на повороте в сторону от железной дороги, нам пришлось воспользоваться помощью вездехода, чтобы перебраться через огромную лужу жидкой коричневой грязи. В этом месте зимник уходил вглубь болотистой лесотундры и пересекал рукотворную низину, где хрупкий слой северной почвы был поврежден еще со времен строительства железнодорожного полотна. С вечера загрузили машины рулонами пленки, перекусили уже в темноте и заночевали в кабинах. От водителя ГТТ наутро несло перегаром, словно из винного погреба. Он, видать, крепко принял на грудь перед сном, закрывшись в своем железном ящике. Дядя Коля, учуяв за завтраком тошнотворный запах, который исторгала могучая грудь нашего попутчика, покачал головой, но ничего не сказал. Обратно выехали в том же порядке, что и вчера. Я особо не гнал, тем более зимник уже совсем раскис, и поглядывал все время в зеркало заднего вида. Через час смотрю, вторая машина почему-то остановилась. Я тоже притормозил, дождался, поехали дальше. Прошло полчаса, опять дядя Коля отстал, снова подождал его. И так раза четыре. Надоело мне это дело, думаю: еще хоть раз остановимся, пойду разбираться. Минут через двадцать увидел в зеркало, что дядя Коля остановил машину, выскочил из кабины и побежал назад. Я задним ходом сдал до его 'Урала', вышел и увидел такую картину: ГТТ въехал 'носом' под борт грузовика, разбил ему подфарники, а сам верзила стоит, покачиваясь и виновато опустив голову, перед дядей Колей, который в возмущении расхаживает перед ним и кроет его матом почем зря. - Ты, такой-рассякой, чего творишь-то. Голову дома забыл, что ли? Нализался до поросячьего визга, залил зенки и не смотришь, куда прешь. Вот дал Бог попутчика! Дядя Коля увидел меня и рассказал, что произошло. Оказывается, этот деятель не прикончил за вечер свои водочные запасы и по дороге начал опохмеляться, приостанавливаясь, чтобы принять на грудь очередную порцию зелья. И допринимался - дал по газам после очередной остановки и "догнал" грузовик дяди Коли, который, думая, что с ГТТ какие-то неполадки, сердобольно останавливался каждый раз и дожидался, пока вездеход снова тронется с места. Двинулись мы дальше, но ехали недолго. Смотрю в зеркало, вездеход вырулил слева от 'Урала' на целину и попер на обгон, только снег, вперемежку с грязью, полетел из-под гусениц во все стороны. Обогнал он дяди Колину машину на всем "скаку", свернул у него перед носом на дорогу и... остановился. Я - по тормозам, выбрался на улицу, грузчик за мной. Подбежали к нашим компаньонам в самый разгар представления. Рассвирепевший дядя Коля вскочил на кабину ГТТ, откинул водительскую дверцу и лупцует обеими руками, что было силы, глупо ухмыляющуюся харю машиниста, торчащую из люка. А тот только и успевает уворачиваться, подставляя под удары попеременно то картофельный нос, то одно ухо-локатор, то другое. За вездеходом стоит 'Урал', и левое крыло его, вместе с подножкой, живописно свисает с бампера, оторванное гусеничным траком при обгоне. Грузчик попытался было оттащить дядю Колю, но сам получил невзначай по макушке и отошел к нам. Ну, думаю, сейчас выберется этот медведь из своей берлоги, нам тут всем мало не покажется, придется его чем-нибудь вязать... И правда, из люка начали выдвигаться богатырские плечи машиниста, увенчанные лохматой головой с расквашенной в кровь физиономией. Дядя Коля и сам понял уже, что немного перестарался, спрыгнул на землю и ждет, что будет дальше. Машинист оперся о край проема своими ручищами, повел мутным взглядом по сторонам, соображая чего-то несколько секунд, и... опять нырнул в кабину. Что он задумал, нам долго разгадывать не пришлось. ГТТ взревел мотором, развернулся на месте, отъехал в сторону и с разгону как саданет в борт 'Уралу', только щепки от кузова полетели. Мы "варежки" пооткрывали - не знаем, то ли смеяться, то ли плакать, - а бедный дядя Коля упал на колени, схватился за голову и мычит что-то нечленораздельное. Вездеход в это время на всех парах объехал машину вокруг и повторил свой номер на бис с другого бока, а после этого обдал нас грязью из-под гусениц и укатил, паразит. Только мы его и видели. С машиной дяди Коли, на удивление, ничего серьезного не случилось, хотя видок у нее, конечно, был тот еще. Делать нечего, оторвали мы крыло до конца, забросили в кузов и поехали дальше. Впереди у нас еще было добрых километров восемьдесят и та самая болотистая низинка, которая к нашему приезду превратилась в настоящую яму. Я разогнался и на полном ходу чудом перескочил на другую сторону, а дядя Коля решил почему-то потихоньку перебраться, ну и засел посередине - ни назад, ни вперед - колеса почти скрылись в вязкой жиже. Достал дядя Коля трос, зацепил за крюк на бампере, а его грузчик, чуть ли не вплавь, подтащил второй конец к моему 'Уралу'. Попробовал я дернуть несколько раз - бесполезно. В это время, на наше счастье, мимо по железнодорожной ветке проезжал ремонтный тепловозик. Машинист притормозил напротив и кричит: - Эй, мужики, тут недалеко вдоль "железки" трос длинный лежит, привяжите его, пока я туда-сюда мотаюсь, на обратном пути вытащу. Пошли мы втроем по насыпи, нашли трос в руку толщиной, и давай его "по частям" переносить - один конец перетащим вперед, потом середину, потом другой конец - так в несколько приемов и управились. Перемазались в солидоле, как черти, изодрали и рукавицы и руки в кровь, а уж намучились... Но, к приезду тепловоза все подготовили как надо, даже петли умудрились с обеих сторон троса увязать. А этому железнодорожному тягачу пара минут всего-то и понадобилась, чтобы вытянуть из трясины машину, что твою соломинку. Обсушились мы у костерка немного и снова в путь. До дому добрались затемно. ГТТ-шник, после этого случая, как возник, так и потерялся, и я уж и не думал, что доведется с ним когда-нибудь еще встретиться, но судьба распорядилась по-своему. Года через три перешел я работать на автобус, вахту развозить по промыслам. 'ЛАЗ' достался мне "не первой свежести", поэтому частенько приходилось "подшаманивать" его в гараже, чтобы в дороге не подводил. Вот, как-то раз, заехал я на ТО, поставил своего "кормильца" вслед за бортовым 'Уралом' на длинную яму, проверил ходовую, открыл сзади двигательный отсек и вожусь себе потихоньку, расставив ноги в раскорячку по краям ремонтной траншеи. Помнится, масло решил сменить или долить, заодно. Пошел на склад и слышу за спиной, еще какая-то техника в ворота въезжает. Возвращаюсь и вижу, 'КрАЗ'-самосвал грязнущий, что кирзовый сапог после марш-броска по пересеченной местности, пристроился позади моего автобуса метрах в полутора. И из-за руля выбирается долговязый парниша - тот самый, только патлы отрастил до плеч. Но уши-то все равно сквозь космы торчат. Я такому соседству не сильно обрадовался, памятуя о том случае, да и вообще, вся его манера поведения - разболтанная и расхристанная, и отношение к своей машине - никакое, совсем мне не по душе пришлись. Он меня не узнал, да и я, как говорится, не настаивал на продолжении знакомства. Места для меня осталось между машинами достаточно, встал я снова "в позу", канистру с маслом на полу, возле правого ботинка пристроил. Ковыряюсь дальше, а сам краем глаза вижу, как этот "фитиль" с инструментами у колеса раскладывается. Потом разгибается, запускает ручищу в открытую дверцу кабины и заводит двигатель. Что меня заставило в сторону отпрыгнуть, до сих пор не знаю и понять не могу. Какое-то шестое чувство, видать, есть все же у человека или ангел-хранитель, которого только услышать нужно вовремя... И как я умудрился с места сигануть метра на три, тоже загадка. Упал боком прямо на обрезки труб, у стены сложенные, крепко приложился, а 'КрАЗ' в ту же секунду с ходу влепился бампером "в задницу" моего 'ЛАЗа' и колесом по канистре проехал. Масло веером во все стороны, словно кровь, брызнуло и раздался в гараже такой дикий крик, что у меня даже уши заложило. Поднялся я на ноги - колотит всего, обогнул машину и подошел к этому "убивцу". А он стоит столбом и орет во все горло, не переставая - думает, что меня угробил. Какие у него глаза стали, как он меня живого увидел, тоже не опишешь. Орать он, конечно, сразу перестал, но и слова вымолвить ни одного не мог, так обрадовался. Народ сбежался, наверное, со всей базы, толпятся вокруг нас, обсуждают, как это можно умудриться, оставить машину на скорости и еще и забыть про это. А я только в глаза ему посмотрел долго и пристально, не сказал ничего и пошел к своему автобусу, которому теперь ремонт требовался гораздо больший, чем раньше. Вот с тех пор я этого человека, если его можно так назвать, больше никогда не встречал. Да и вам встречать таких "всадников без головы" тоже не советую. Дураков-то на белом свете хватает. Особенно по молодости дуря´т люди, сам когда-то таким был...
"А я по шпалам..."
Продукты в столовую раньше из Сургута возили, триста "кило" в один конец, на вертолете или машинами, опять же по зимнику вдоль железной дороги, которая в тот год как раз к посёлку подошла. В очередной рейс я и напросился, захотелось немного пивком побаловаться, а его только в Сургуте и можно было найти, ближе негде. Заодно мне поручили встретить и сопроводить на обратном пути колонну из четырёх новых "Уралов", которые гнали "с земли" водители-новички, недавно завербованные на нашу стройку. Дело было в начале ноября. Выехал я затемно и по укатанной трассе домчался за несколько часов до железнодорожного моста через Тромъеган. Река уже укрылась льдом, но переправляться по нему еще никто не рисковал, поэтому я забрался на насыпь километра за полтора и, пропустив рельсовый путь между колесами, "поскакал" по шпалам на другой берег. Сейчас-то за такие фокусы мигом права заберут, а тогда деваться было некуда, вот и приходилось нарушать. Да и не особо весёлое это дело, по "стиральной доске" трястись. Во-первых, страшновато - на мосту пути проложены, можно сказать, прямо по воздуху. А во-вторых, от постоянной езды различной и, чаще всего, груженой техники, некоторые шпалы были с отломанными концами, так что приходилось осторожненько забираться с одной стороны колёсами на рельс и проезжать по нему снайперски, чтобы не свалиться со шпал другой стороной машины. Добрался я в Сургут на базу ОРСа, загрузился, оформил документы, пива по знакомству взял и остановился неподалеку в общежитии на ночевку, где и встретился с вновь прибывшими водителями. Познакомились, разговелись немного перед сном и, наутро, как рассвело, двинулись домой. Морозец, градусов тридцать - так и жмет. Небо чистое, бирюзовое, солнце светит ярко, деревья вдоль дороги стоят все в инее, ветви - словно белые кораллы, сверкают и искрятся миллионами бриллиантовых граней, аж глаза ломит. И до того на душе хорошо, что готов, кажется, горы своротить и море перемахнуть, как на крыльях! Что там, какой-то Тромъеган - речушка стометровая. Так что расхорохорился я не на шутку, думаю, пора ледовую переправу открывать, неохота опять через мост тащиться. Тем более по нему, как раз, три бортовых "Камаза" идут черепашьим шагом, скособочившись. У них колея поуже, чем у "Урала", не "обхватывает" рельсы. Остановился я на берегу, вышел на лёд, походил немного, попрыгал - вроде крепкий. Мужики подъехали, топчутся рядом. - Вы давайте на мост, - говорю им и киваю на "Камазы", - берите пример вон с тех друзей, а я попробую по льду. - Может, лучше не рисковать, - сомневаются, - здесь-то держит, а на середине, - кто его знает. - Да все в порядке, не переживайте, но и за мной не суйтесь - рано вам еще, сноровки нет. Я вас на том берегу дождусь возле насыпи. Словно шлея мне под хвост попала. Так захотелось пофорсить перед "молодыми", показать свою удаль. Запрыгнул в кабину, съехал потихоньку передними колесами с берега - все нормально. Двигаюсь дальше. Вот уже и задний мост скатился, притормозил я зачем-то, чувствую - прогибается лёд, ещё чуть задержусь - точно, провалюсь. Хоть и не глубоко здесь, а искупаться придётся, назад сдавать поздно. В тот же миг поддал я гари и понёсся через реку, только снег из-под колес засверкал. Машина мчится вперед, выжимаю из двигателя все, что можно, а позади трещины расползаются, и сквозь них вода выжимается, курится легким парком на морозе. Небо синее, что бездонные русские глаза нашей поварихи, и такое же ласковое и безмятежное. Совсем не хочется в такой погожий денек на тот свет отправляться. Но "а"-то я уже сказал, по дурости молодецкой... Другой берег метровым обрывчиком возник впереди, тянет к себе, словно земля обетованная, только как на него "заскочить", ума не приложу, но деваться некуда, надо пробовать. Еще добавил газку, утопив педаль в пол, и с ходу передним мостом взлетел на береговой бруствер, да так и повис, уперевшись карданом в край обрыва. Двигатель заглох, задние колеса проломили лед и машина встала под углом градусов в сорок пять. Ну, думаю, всё, приехали. Здравствуйте, девочки! Дёрнул ручник до упора, замер в кабине, пеньком прикинулся и матерю сам себя, шепотом. Показал, называется, класс молодым. Что теперь делать, неизвестно, а выбираться надо, не будешь же век так висеть. Открыл дверь потихоньку, глянул вниз. Задний борт в воде, колёс не видно - хорошо сижу, крепко! На мосту моя колонна как раз "гарцует". Впереди, метрах в двухстах, плетется по полотну "Камаз", последний из тех, что до нас переправлялись, а первые два уже съехали с насыпи и направляются в мою сторону. Наблюдали, значит, плачевный итог моего показательного выступления. Один из водителей полез в кузов, а другой подошёл к моей машине, посмотрел с обрыва, покачал головой: - Что, друг, допрыгался?! - Есть такое дело. Поможете? - Как не помочь - дёрнем тебя. Кузова у нас траками гусеничными забиты под завязку, так что проблем не будет. Спасательная операция прошла успешно. Через несколько минут мой многострадальный, по милости непутевого хозяина, грузовик благополучно выкарабкался на высокий берег. Трос я смотал сам, вернул коллегам-помощникам с благодарностью. Мы еще пару минут поговорили о том о сём, пока "камазисты" перекуривали, и собирались уже разойтись по кабинам, как вдруг обнаружили, что их третий попутчик пропал. В буквальном смысле. Наша колонна уже прошла мост, приближается к съезду с "железки", а "Камаза" нет ни на путях, ни на дороге. Мы рты открыли, стоим, озираемся по сторонам, - ну нет его нигде, хоть тресни. Ладно бы ночь была, а тут белый день на дворе, да и машина ведь не иголка. Так мы стояли, не зная, что и подумать, пока не подъехали мои товарищи. Они и подсказали нам разгадку. - Ваш друг на той стороне за насыпью "спрятался"! - ?! - Хрен его знает, что с ним случилось. Только видели мы, как его стащило под откос. Он сейчас там и буксует, пытается обратно забраться. Пошли толпой, поднялись на пути и увидели, наконец, потерянный грузовик. Он уже под самую раму в снег закопался и все продолжает грести колесами, а сам ни назад, ни вперед. Машем ему, чтобы перестал барахтаться без толку. Вылез водитель из кабины, встал на подножку и виновато глядит на нас снизу. - Я, - говорит, - засмотрелся через заднее стекло, как "Урал" через реку летел, ну и сам, дурак, руля влево дал, не заметил и рельсы-то перескочил, а потом уже поздно было. Такой стыд тут на меня навалился, - не знаю куда глаза девать. Вот еще один наглядный итог моего беспечного "геройства". Надо теперь срочно придумывать, каким способом вызволить машину из плена снега и железнодорожной насыпи, которая, словно контрольно-следовая полоса, отделила водителя, вместе с его машиной в "эмиграцию" от всего остального мира. Прошлись мы по путям: нет, не вывернуть ему на насыпь самому, слишком снег глубокий и подъем крутой. И тащить его вдоль полотна на буксире тоже толку мало. Начнет наверх забирать - перевернется. Подъемный кран загнать бы сюда, да где его возьмешь... В общем, пришла мне в голову одна мысль - поставить своего "Урала" поперек полотна. Спуститься передком с насыпи перед кабиной "Камаза", так, чтобы задние колеса между рельсами остались. Потом сцепить бамперы тросом накоротко и, по имеющемуся опыту, "в два смычка" дёрнуть мой грузовик. Таким образом, вытаскивая мою машину, можно потянуть одновременно вверх и вправо и нашего невольного "отщепенца". Если рама выдержит, все должно пройти как по маслу. Ну, а если не выдержит... Об этом думать не хотелось. Загнал я грузовик на рельсы по своему плану, другие два под насыпью встали. Начали мы с мужиками увязывать тросы в несколько ниток, сзади и спереди. Вдруг у меня сердце захолонуло. Повернул случайно голову, смотрю, - на той стороне реки тепловоз показался. Тащит пассажирский состав и прёт, конечно, на всех парах прямо на нас, - куда ж ему деваться. - Спорим, он нас объедет?! - брякнул один из "камазистов". Смеяться, почему-то, никто не стал. Всех как ветром сдуло метров на двести от моей бедной машины, которая, словно баран на заклании, обреченно опустила долу свою голову-кабину. Только я на месте остался, - совестью приговоренный. И ведь остальные машины накрепко к моей привязаны. Так что, если поезд не остановится, соберёт такую кучу-малу из грузовиков и вагонов... А там ведь люди! От этой мысли у меня волосы на голове зашевелились. В глазах потемнело, зажмурился и стою, молитвой пытаюсь до Аллаха молча докричаться. Видно, услышал он меня... Машинист этот перегон не в первый раз проходил. Сбавил ход на мосту, завидев неожиданную "баррикаду", начал тормозить и остановил состав, метров пятьдесят не доезжая. - Эй, самоубийца, заснул, что ли?! - его окрик музыкой влился мне в уши. - Будешь дело делать или стоять столбом? У меня график. Открыл глаза, улыбаюсь во весь рот. И солнце опять засверкало начищенной бронзой над головой, над белой рекой, над заснеженным лесом, над замершим поездом-"бичевозом" и пофыркивающими на холостых оборотах машинами. Водители подбежали, расселись по кабинам. Из вагонов высыпала толпа вахтовиков, не желающих пропустить бесплатное развлечение. Расположились прямо на рельсах. Из карманов появились бутылки с водкой, закуска на газетах. Стаканы сошлись в хрустальном перезвоне. Советы, вперемежку с предложениями выпить и тостами за успех нашего безнадежного дела, понеслись на меня со всех сторон. Я отказался и попросил мужиков убраться от греха подальше обратно в вагоны. Машинист меня поддержал, но никто нас, конечно, не послушал. А тянуть резину было некогда. Вскочил на подножку, дал отмашку остальным и за руль. Машины напряглись, взревели моторами в едином аккорде. Тросы натянулись гитарными струнами. И медленно-медленно, не давая слабины ни в одном звене, вся цепочка сдвинулась с места. Мой "Урал"-работяга перевалил задними мостами через рельс. Передок приподнялся на метр, потянул за собой кабину "Камаза". Его передние колёса оторвались от снега, грузовик со скрипом повернулся на месте и встал под углом на насыпь, блестя серебряными фарами в небо. Без передышки, продолжая сдавать назад, мы втащили его на пути и остановились все вместе, разом, только услыхав радостный рев полупьяной толпы зрителей. Снимать паутину тросов тут же нашлось много желающих, и через пару минут дорога для поезда была свободна. Да и нам засиживаться тоже было не с руки - до дому еще двести километров. Так все вместе и поехали. "Бичевоз", с радостными физиономиями пассажиров в открытых окнах, двинулся по своей колее, огласив прощальным гудком спящую тайгу. А мы колонной рядом под насыпью, не отставая друг от друга почти до самого посёлка. Вот и спрашиваю я себя: стоило моё минутное "геройство" всей последующей катавасии, а?..
Бизнес по-русски
Тут через десяток лет и перестройка нагрянула. А вместе с ней в мозгах людей наступил разброд еще похлеще, чем по молодости бывает. Я тогда уже у нефтяников работал. Дело было в сентябре 89-го года. Занарядили как-то раз из автоколонны шесть человек в командировку в Баку. Там на одном заводе комплектовали технику различным спецоборудованием для обеспечения работ по креплению, обслуживанию и ремонту скважин. Еще с незапамятных советских времен сюда сгоняли с автозаводов часть новых машин, и отсюда же их отправляли по министерским разнарядкам во все концы, где добывают нефть. Насчет тогдашней, да и теперешней бестолковости иных руководящих решений мы все знаем не понаслышке. Вот и нам в тот раз нужно было получить десять "голых" - кабина да шасси - "Камазов". А почему в Баку, а не в Набережных Челнах, например, - то известно только избранным умам нашей эпохи. Ну, а шоферское-то дело простое - вставай спозаранку, да крути баранку. Старшим в группе назначили зама колонного Бориса Семёнова. Нескладный полноватый парень лет тридцати, из нашей же водительской братии, но с высшим образованием, месяц только как исполнял обязанности начальника среднего звена. В Баку отправились поездом. Через четыре или пять дней прибыли на завод, получили технику по заявке. Осмотрели мы автомобили - мама моя родная! - аккумуляторов нет, зеркал, лампочек в фарах и "дворников", естественно, тоже, от запасных скатов одни воспоминания и приборов на щитках нескольких не хватает. Я уж не говорю об инструменте. Борис-старшой пошел наводить справки, вернулся ни с чем. - Придется покупать за свои бабки, я тут нашел кое-кого, - говорит и улыбается самодовольно, - за полцены отдадут из неприкосновенного запаса. - Деньги-то нам вернут потом, или как? - спрашиваю. - Или как, - отвечает, - накладную выписывать некому. Но, я поговорю дома с начальником, может премией отдаст, если доберемся без эксцессов. Делать нечего, скинули мы командировочные в общий котёл, у местных заводских деляг приобрели недостающие запчасти по сходной цене, прикупили так же четыре комплекта "сёдел" от седельных тягачей и стали готовиться в дорогу. Пятого комплекта у них не нашлось, но мы особо расстраиваться не стали. Нас шестеро, и ходовых машин получается как раз шесть штук, так что проблем вроде бы не было. Свободное шасси спаровать с другим таким же автомобилем - раз плюнуть. Закинул подъёмным краном передок сверху на "седло", на манер совхозного быка-производителя за работой, увязал стальной проволокой и готово. Занялись мы погрузкой, а Борис куда-то отлучился по срочным делам. Через пару часов приходит, мы как раз закончили с катанкой управляться. За ним двое местных работяг тащат пятиметровый треугольник, из двадцатого уголка сваренный. - Это что за произведение? - я бы рассмеялся, да что-то не смешно стало. - Жёсткая сцепка, - отвечает. - Мне машину водить не положено, так что одну на буксир возьмем. - Так что же ты, не мог нормальную сцепку найти? - А чем тебе эта не подходит? С такой хоть десять тысяч километров пройти можно спокойно. А не нравится, - оставайся, делай, как считаешь нужным. Ты же у нас самый опытный. Но учти, что выезжать нам уже сейчас надо и идти в общей колонне. Стиснул я зубы, промолчал. Да зря. А теперь догадайся с одного раза, кому последние две машины достались? Правильно. Спорить я не стал. Я же, действительно, опытный - себе дороже выйдет. Разошлись по кабинам. Борис в первую машину уселся, рядом со своим дружком закадычным. Города мы так толком и не увидели, на выезде заправились горючкой под завязку и двинулись по трассе на Кавказ. Я шёл предпоследним. Дорога была довольно сносная, без особых выбоин. До Терека доехали отлично, только спеклись от зноя. На небе ни облачка, солнце вовсю поливает. Горы вокруг громоздятся, плавятся в мареве снежными вершинами. Остановились мы у первой попавшейся придорожной забегаловки, зашли под навес, перекусить. Хозяйка, дородная черноволосая тетка с "крутым" кавказским носом, поднесла горячий шашлык, предложила домашнего вина. Отказались со вздохами, попросили нарзану. А она всё на наши новенькие "Камазы" поглядывает, спросить что-то хочет. Слово за слово, разговорились. - Ви куда ходишь на эти машины? - В Тюмень. - Вай-вай, длинный дорога! Хороший машина! А зачем пустой ходишь в такой даль? - Задание у нас такое, нужно перегнать технику из Баку на Север. Ничего возить не надо. - Ви, русский, совсем дурен. Арбуз на Север есть? Нэт! Здес арбуз - рубел. Сколотил доска ящик, наложил арбуз. Десят машина - тысча арбуз. Продай - сто тысча рубел! А ви пустой ходишь. - Так у нас и денег-то нет. - Мэнэ бери. - Тебя, тетка, мы бы взяли с собой! - Мэнэ не бери, дэньги бери. Мэнэ один машина продай - пятдесят тысча получи. Арбуз купи, на Север вези. - Да не наши это машины, не можем продать. Нас за это в тюрьму посадят. - Э-э-э, дурен русский. Тюмэн пришёл, арбуз продай - опят машина купи, осталной дэнги карман положи, - покачала она головой, посмотрела на нас с сожалением и пошла на кухню, бросив через плечо: - На Север живешь - всё равно, что турма сидишь. И голова тоже турма сидит. Посмеялись мы над кавказской сметкой, допили свой нарзан и отправились дальше. Сутки в дороге мелькали одни за другими, сливаясь в монотонную дорожную киноленту. На остановках я все время проверял сцепку. Она с каждым днём внушала мне все больше опасений, но пока держалась. Отмахали мы почти пять тысяч километров без особых приключений, въехали в Татарию и разбрелись в разные стороны по окрестным сёлам. У нескольких водителей, и у меня в том числе, здесь было много родственников. Так что сговорились мы, пару дней передохнуть и на третий встретиться на границе с Челябинской областью. Отмылся я вечером в баньке, содрал с себя три шкуры грязи березовым веничком. Отоспался на родной кровати, погулял денёк с родней и друзьями. Здесь и товарища своего встретил, Ильдуса, водителя с нашей же автобазы. Он тоже на Север как раз из отпуска собрался, а билетов на поезд не достал. Ну, и уговорил меня взять его с женой в попутчики. - И тебе легче будет, по дороге спокойно можем меняться за рулем. Нет, чтобы его сразу на вторую машину посадить, да и ехать раздельно. Но, умная мысля... Перед выездом я сваркой подправил сцепку, да еще тросик протянул вдоль ребер, на всякий случай. И опять потекла трасса под колеса, наматываясь километрами на спидометр. Колонна наша собралась без потерь, я иду первым, слушаю вполуха отпускные впечатления Ильдуса и его жены. Забираемся неторопливо на Уральские предгорья. Солнце опять палит немилосердно. Облака у горизонта кучкуются, замышляют что-то. Березки у обочин рощицами толпятся, словно стайки первоклашек в белых рубашках и передничках, усталые немного, от жары и дорожной пыли. Вороны вьются по-над дорогой, подбирают "культурные" отходы человеческой деятельности. В общем, нормальный ход. К полудню гроза собралась и на очередном перевале обрушилась сверху на изможденную трассу водопадом горячих струй. Побежали ручейки по асфальту, быстро превращаясь в грязные потоки. Начался затяжной серпантинный спуск, отороченный со стороны обрыва бетонными столбами, с натянутым между ними толстенным стальным тросом. Педаль газа я совсем бросил, давлю только на тормоз, не давая "Камазу" разогнаться, и тут у меня прицеп вдруг резко повело вправо, а за ним и задок моей машины. Хочу остановиться, но, чувствую, сползаю в пропасть. Жена Ильдуса заголосила тонко, глаза зажмурив, да он и сам спал с лица. - Выруливай на встречную! - кричит и за баранку от страха хватается. Хорошо, на левой полосе никого не было. Вывернул я руль до отказа, давлю на газ, да толку мало - вес у машин одинаковый. Колеса буксуют на мокром асфальте, развернуло меня поперек дороги и тянет назад по сантиметру. Пришлось опять дать вправо и под уклон по газам. Двигатель ревёт, пассажиры мои сидят ни живы, ни мёртвы, вцепились друг в дружку. А мне вроде и не страшно - не до того. Руки и ноги на инстинктах работают, да на опыте. Протащился я так метров двести, постепенно сдавая к середине шоссе, и вытянул таки вторую машину из-за обрыва. Остановился, соскочил с подножки. Коленки дрожат противно, во рту сухо, а глаза пот и дождь заливает. Оглянулся назад и понял, наконец, что произошло. Вырвало у сцепки стальную петлю с правой стороны бампера, и трос мой страховочный не помог. Осталась одна живая левая тяга. Вот буксируемый "Камаз" и бросило тут же на дорожное ограждение. Первый попавшийся столбик подломился, и машина сползла вниз. Ну, а потом, пока я ее вытягивал, собрал в кучу еще штук пятнадцать столбов - повыворачивал "с корнем" передним мостом так, что его развернуло вдоль рамы. Скатам при этом, конечно, хана пришла. Колонна наша вслед за мной выстроилась, и другие машины начали прибывать. Скинул я обломки сцепки с фаркопа, освободил дорогу и пошел к старшому, решать, что дальше делать. Борис сидел во второй машине, видел всё своими глазами, но ни слова мне в извинение не сказал. Да и что тут было говорить. В общем, нашли мы в Юрюзани, благо она недалеко оказалась, погрузчик, сняли с одного "седла" исправную машину. На ее место закинули аварийную. Я предложил Борису, чтобы Ильдус сел за руль лишнего "Камаза". Он не стал возражать. Так и поехали дальше. А последнее приключение в этой поездке случилось с нами под Нефтеюганском. Тут тогда ещё не дороги были, а одни направления. Грунтовки - бывшие зимники, раскисшие из-за нудного беспросветного дождя, который как зарядил за Тобольском, так больше и не прекращался. Тащились мы еле-еле в серой водяной пелене, муторной до оскомины. Быстрая осень навалилась на наш край, и так обделенный солнечным светом и теплом, и первые ночные заморозки напоминали, что зима совсем близко, - километров пятьсот до нее осталось. Ильдус вперед укатил, торопился скорей до дому - отпуск уже закончился, а за опоздание на работу хвалить не будут. Хотя, конечно, он и так уже вроде как на работе. Тем временем подъезжаю я к узкому проезду-тоннелю под железнодорожным мостом, а он весь залит огромной коричневой лужей. И какова глубина этой лужи - неизвестно. Но то, что засесть в ней можно крепко - к бабке не ходи, ясно на сто процентов. Однако и машины Ильдуса тоже ведь нет, значит, проехал он это гнилое место. Миновать его негде. Останавливаюсь, до лужи не доезжая, сзади остальные машины подтянулись, и замечаю тут я на насыпи мужичонку в брезентовом плаще. Сидит он спокойно на щебёнке слева от проезда и покуривает, пряча огонёк под капюшоном. От лица один подбородок виден. Интересно мне стало, чего это он расселся под дождём в таком месте. Бич наверное. - Эй, друг! - кричу, опустив стекло. - Ты чего здесь кукуешь? - Да так, отдыхаю, - отвечает лениво. - Нашёл место, - качаю головой. - Ты не видел, случаем, здесь такая же машина не проезжала? - Видал. Проезжала. - Давно? - Да не так, чтобы давно. - И как, нормально прошла, не засела? - Нормально. - И я проеду? - Отчего не проедешь? Проедешь. - А ты, случайно, не врёшь? - Нет, не вру, - пожимает плечами. - Ну, смотри... - Так, и так целый день смотрю, смотрю... "Вот, сумасшедший", - думаю. - "Ладно, нравится - пусть себе сидит. А мне ехать надо". Двинулся вперед, разогнался насколько мог и врезался в воду, словно катер. Только буруны пошли по сторонам. Прошел почти весь тоннель, да потерял скорость всё-таки на выезде. Забуксовал, одна кабина из-под арки торчит, и увяз накрепко. Грязи - под самую раму. Заглушил двигатель, встал на подножку. Из-за обложного дождя и так серо было, а тут еще и вечер подкрался. Впереди фары только далекий край лужи из темноты выхватывают, а позади чуть-чуть отсветы от остальных машин видны. И тишина. Только не долгая. Через минуту сверху поезд прогрохотал, да так, что у меня зубы застучали. Помянул я того бича про себя недобрым словом, и тут рядом со мной из-за бетонного уступа выглянула чёрная голова в капюшоне. Я чуть с подножки не свалился. - Что, застрял? - спрашивает. - Нет, отдыхаю, - говорю, - по твоему примеру и по твоей милости. - А я-то тут причём?! - Как - причём?! - меня аж зло взяло. - Если бы ты меня не обнадёжил, я бы дождался какого-нибудь тягача. - Зачем дожидаться? У меня трактор есть. Сколько отстегнёшь? И протягивает мне этот бизнесмен новоявленный конец троса с петлей. Я дар речи потерял от такой наглости. Встал на цыпочки, потянулся и ухватил его за брезентовый рукав. - Сейчас ты у меня искупаешься, сволочь! Сдёрну в лужу, - узнаешь, как над людьми издеваться! - Не надо! - заверещал тонко. - Без меня все равно не выберешься! Увидел я его лицо, наконец. Так это же пацан! Лет семнадцати, не больше. Вся злость моя тут же испарилась. Отпустил рукав, взял трос, потянул к себе легонько. - Ты, что ж это делаешь? - спрашиваю уже спокойно. - Мог ведь сразу меня зацепить. - А зачем навязываться? Может, ты бы и так проехал, - шмыгнул носом, улыбнулся. - Сэкономил бы червонец. Тут меня такой смех взял - хохочу, не могу остановиться. Пацан на меня вылупился, подумал, наверное, что больной. Отсмеялся я от души и пополз через капот трос крепить. Вытащил он мою машину, остальных потягал всех по очереди, собрал дань и был таков. Растворился в ночи, вместе со своим трактором. Домой мы добрались через сутки, под самый снегопад. Укрыла метелица грязь на дороге, припорошила деревья и дома, и спрятала под первым снегом все невзгоды, происшествия и усталость долгого пути. Вот я и думаю: чем-то всё-таки отличается наш русский бизнес от кавказского, тебе не кажется? Или не очень?...
(C) Алексей Казовский, 2006г.
Оставить комментарий © Copyright Казовский Алексей (Altai1962@yandex.ru) Обновлено: 16/04/2017. 38k. Статистика. Рассказ: Проза
Связаться с программистом сайта.
