Мобильник нудно заерзал в кармане рубашки. Я, утирая слезы от нервного смеха, потушил телевизор, вытащил электронного соглядатая и взглянул на дисплей. Звонил Порфирий. Поколебавшись секунду, нажал кнопку отзыва и прицепил на ухо беспроводную акустику.

   - Здравствуй, Родион. Ты где? - лицо на экранчике искажали помехи, но я уловил беспокойство, сквозившее во взгляде недавнего знакомца. - Надо срочно встретиться.

   - В Челнах, - ответил я, - как раз думал, куда бы двинуть отсюда. Говори адрес.

   - Координаты скину после. Ты мой номер запомни и сотри из памяти телефона все ссылки. Отключи связь и звони только в крайнем случае. Паспорт нигде не свети, выезжай лучше на такси, на перекладных.

   - Может, мне еще голову мокрым полотенцем обмотать? - не удержался я от усмешки. - Что случилось?

   - Расскажу, как приедешь, - Порфирий пропустил шпильку мимо ушей. - Через полсуток жду. Отбой.

   Ну вот, только-только я начал "осваивать" свое тело, почти примирился с реальностью и стал привыкать к настоящей свободе, как меня уже тащат в новую переделку, судя по всему. И на какие шиши, спрашивается, ехать?!

   О том, что деньги я буквально выкинул на ветер, пришлось пожалеть через пару часов. Когда понял вдруг, что несмотря на похмелье и механическую начинку, организм мой все же хочет есть, пить, спать, курить... То есть, имитация "живых" функций продолжает действовать, или же Порфирий ошибся, и я не отношусь к людям "второй" версии. Чтобы проверить эту гипотезу, надо было срочно где-нибудь приткнуться, в смысле жилья. Хорошо хоть в кармане джинсов осталась начатая пачка купюр, в сумме - пятьдесят шесть тысяч рубликов.

   Отыскав на окраине гостиницу, я снял недорогой полулюкс и, первым делом, выхлебал целый кувшин воды, после залез под душ. Зеркало во всю стену давало прекрасную возможность исследовать свой "корпус", по крайней мере, с лицевой стороны. Никаких швов на коже или, там, металлического блеска в глазах не обнаружилось. Если б смог, я бы ощупал себе внутренности через горло, но такая попытка закончилась банальной рвотой. Обессиленный, кое-как доковыляв до кровати, я откинулся на подушку и закрыл глаза.

   Под веками плавали цветные круги и где-то на границе бокового зрения мельтешили юркие белые искры. Все ощущения явно были "живыми". Уверенность в своей "настоящести", несмотря на отвратительное самочувствие, крепла в душе с каждой минутой.

   Пока перед моим внутренним взором не сложилась из световых кругов многострочная таблица, в которой обнаружился интересный перечень.

   Первым номером в нем значился "голод", а против него, в следующем столбце, маячила зеленая галочка. Кликнув мысленно в эту клетку, я потушил значок, но никаких особых изменений в своем состоянии не почувствовал. Есть мне не хотелось и до этого. В следующей строке стояла "жажда". Ее выключение принесло некоторое облегчение, а когда снял галочку и с "тошноты", самочувствие вообще резко улучшилось.

   Дальше дело пошло веселее. С "курением" и "алкоголизмом" расправился одним росчерком, без всяких сомнений. Правда, "потенцию" я отключить не решился, после некоторых раздумий, оставил и "дыхание" с "сердцебиением", и "температуру". Мало ли, вдруг без этих функций что-нибудь нарушится в системе. К тому же, выглядеть живым мертвецом в глазах других, совсем было ни к чему. А вот когда потянулся машинально к графе "питание", тут же отдернул мысленное стило, облившись холодным потом. Покончить жизнь самоубийством пока не входило в мои планы.

   Таблица еще не закончилась, но я открыл глаза, отставив на потом дальнейшее исследование себя.

   Итак, возникшая было снова иллюзия "человечности", растаяла вместе с плохим самочувствием. Я не стал расстраиваться по новой, а просто выбросил эти мысли из головы. Пора начинать жить.

   Встал с кровати, чувствуя во всем теле необычайную легкость и силу. Размялся легкой зарядочкой, еще разок принял душ, растерся махровым полотенцем. Открыл по привычке мини-бар и тут же с улыбкой захлопнул дверцу, убедившись, что ничего из пива-орешков не хочу. Курить тоже не тянуло. И, вот ведь странность какая, - без этих простых человеческих радостей, с помощью которых можно продуктивно убивать время, делать было абсолютно нечего.

   Пришлось включить телевизор. Из настенного экрана на меня тут же обрушился радужный поток рекламы. Мыльные пузыри роликов лопались один за другим, оставляя в голове мешанину из стирального порошка, жевательной резинки, прокладок и памперсов, зубной пасты и презервативов... Щелкнул на другой канал - там бодрый голос диктора смаковал кровавые подробности автомобильных аварий, преступлений и природных катаклизмов. На следующем, в бесконечном сериале похотливая домохозяйка наставляла рога гражданскому муженьку с его другом. Плюнув в сердцах на эту непотребщину, я сделал еще одну попытку и наткнулся на новости.

   Передавали обращение очередного гаранта к верховному собранию. Стройная витиеватая речь, мудрое, слегка усталое лицо, честный взгляд - все признаки хорошо отрепетированного шоу - открывали мне, как и остальному населению, грядущие дали светлого будущего, ради которого, не жалея живота своего, власть будет снова бороться с коррупцией, с инфляцией, с безработицей, с преступностью, и обязательно победит. Я, правда, сильно сомневался, что можно одолеть самих себя, но в итоге, конечно, поверил, видя благородные, воодушевленные новыми перспективами, физиономии народных избранников. И тут неожиданно вспомнил, кто мы все такие на самом деле, и на меня напал безудержный смех. Но отсмеялся я быстро - следом на ум пришли слова Порфирия о "золотом миллиарде". В это время он и позвонил.

   После разговора я принял электронную "записку" с адресом, запомнил текст и стер всю информацию из телефона, как попросил напарник. Собраться - было недолго. Одевшись, вышел из номера и спустился на первый этаж гостиницы. Хорошо, что холл был отделен от лестницы зеленой "стенкой" из вьющихся растений. Донесшиеся сквозь листву голоса у стойки администратора заставили меня остановиться.

   - У вас не регистрировался сегодня молодой человек лет тридцати, несколько часов назад? - спросил негромкий баритон.

   - Да, есть такой, - с готовность подтвердил сахарный девичий голосок. - Сейчас посмотрю, куда мы его поселили.

   Я быстро огляделся. Лестница вела дальше вниз, а на промежуточной площадке светился матовым стеклом черный выход. Бесшумно ступая по ковровой дорожке, я рванул через два пролета к подвальной двери.

   - Вот, он находится в двадцать шестом номере. Фамилия - Раскольников.

   - Спасибо, мы поднимемся к нему. Как лучше пройти?

   - Туда, пожалуйста.

   Затаив дыхание, я прижался к стене. Над головой, в проеме между перилами, мелькнули две тени. Времени у меня оставалось в обрез.

   - Вам нужна помощь, господин? - раздалось вдруг рядом.

   За спиной стоял робот-уборщик и бесстрастно взирал на мою испуганную физиономию.

   - Нет, - сдавленно прошипел я и тут же спохватился: - Хотя... открой мне ту дверь, хочу покурить на улице.

   - Пожалуйста, господин.

   Робот отставил ведро и швабру, поднялся к запасному ходу и прижал палец к накладке над дверной ручкой.

   - Не говори никому обо мне, - бросил я через плечо и выскользнул наружу.

   Во дворе гостиницы, на открытой парковке стояли несколько автомобилей и один потрепанный байк, красная "Хонда". Видимо, обслуга оставляла здесь свою технику. Охраны никакой не наблюдалось. Меня, как магнитом, потянуло к любимому средству передвижения.

   Отбросив сомнения, вытянул из кармашка сумки электронный ключ и запрыгнул в седло. Раньше меня удивляла собственная способность быстро находить общий язык с мотоциклами, теперь же я с ухмылкой приложил "отмычку" к замку и "послал" вдогонку мысленный импульс. Мотор откликнулся мгновенно. Толкнувшись ногами, я снялся со стопаря и вырулил на дорогу.

   Гостиница осталась далеко позади, когда я, наконец, немного притормозил.

   Вряд ли гости, что явились по мою душу, были недавними сослуживцами Порфирия. Он бы предупредил. Скорее всего, аукнулся сегодняшний аттракцион щедрости на мосту, привлекший внимание местных ищеек. Кто-то, кому досталось слишком мало денег, наверняка, стукнул в милицию. Объясняться по этому щекотливому вопросу мне не было никакого резона, и я еще раз порадовался, - что назвался администратору липовой фамилией, вовремя подсказанной памятью.

   Встречный ветер охладил горячую голову, и я решил сменить транспорт. Из города лучше убраться на такси, пока не нарвался на дорожный патруль. К тому же мне совсем не хотелось лишать владельца его "железного коня". Настоящие фанаты скорости и свободы с уважением относятся друг к другу. "Тормоза - для трусов...", как говаривал мой давнишний друг, погибший несколько лет назад, но сейчас этот клич мне, к сожалению, не годился во всех отношениях.

   Свернув в ближайший двор, в кустах под сникшим кленом приткнул мотоцикл, легонько хлопнул его на прощанье по сидушке и вышел на другую улицу. Неподалеку у магазина разглядел машину с шашечками на крыше. Я, не спеша, подошел ближе и убедился, что это тачка с водителем, а не робот. В такси-автоматах установлены камеры наблюдения и спутниковый навигатор, к которым при желании могут подключаться гаишники и милиция.

   - Свободен, шеф?

   - Заходи, дорогой!

   Бородатый парень понравился мне с первого взгляда.

   - Мне далеко нужно.

   - Так это ж хорошо, чем по городу крутиться... Договоримся, садись.

   Я обошел машину и уселся на переднее сиденье, сумку бросил назад.

   - Куда ехать? - легкий акцент выдавал в нем южанина, хотя по круглому лицу, обсыпанному вокруг глаз морщинками, и вьющемся русым волосам, это было не заметно.

   - Вообще-то, мне нужно в Сибирь... ну, или в ту сторону, докуда можешь...

   - Ты серьезно, дорогой?! - водитель удивленно расхохотался. - Я не против. Скажи точнее, и поехали!

   - Тюмень.

   Парень присвистнул, но улыбка его не исчезла под усами:

   - Ближний свет... в копеечку влетит. Не страшно?

   - Как скажешь, деньги с собой.

   - Торопишься, видать. Тогда поехали, время не будем терять.

   Он снял с приборной панели микрофон радиостанции и пощелкал клавишей.

   - Таня, это двенадцатый. Я схожу с линии, приболел чего-то. Как слышишь?

   - Поняла тебя, двенадцатый. Выздоравливай. Потом сообщишь.

   Водитель накинул ремень и подмигнул мне:

   - Пристегнись, от "друзей" и на всякий случай. Вперед. Тормоза - для трусов!..

   "Ну, вот, еще один нормальный ненормальный..." - кольнула меня мысль-дежавю.

   И мы поехали. Из города выбрались не спеша, а на трассе, на нашей родной российской трассе, где, того и гляди, словишь яму или железяку под колесо, он утопил педаль в пол и... У меня уши заложило. Вел машину - как бог, только километры отлетали. Автопилот не включил, сам жил движением, слившись воедино со своей "ласточкой".

   - Тебя как звать-то? Меня - Саша, - протянул руку водитель, не отрывая глаз от дороги, и кивнул на пачку под лобовым стеклом. - Кури.

   Я снова назвался псевдонимом, к которому уже начал привыкать, вытянул машинально сигарету, прикурил и тут же зашелся в кашле. Забыл совсем, что "бросил".

   - Так ты не куришь, - рассмеялся Саша. - Ну, и не начинай. Я тоже воздержусь, за компанию. Да, надо жене звякнуть, чтоб не волновалась. Она у меня на сносях...

   Он сбросил немного скорость, нажал кнопку на приборной панели. Динамики за спиной, над задним сиденьем, пропиликали мобильный вызов. После несколько длинных гудков в кабине отозвался приятный женский голос.

   Но я не слушал, о чем они говорили, отключился напрочь от внешнего мира, когда осознал только что полученную информацию. Которая опять никак не укладывалась в нарисованную Порфирием картину нынешнего мироустройства. Нам ведь давно внушили, что дети, якобы, "выводятся" искусственным путем и содержатся в лагерях-спецприютах, на полном обеспечении. После чего выходят в самостоятельную жизнь в двадцатилетнем возрасте. Все правильно, - молодежь, действительно, периодически возникала в социуме, "порционными" группами, и рассасывалась среди остального населения, которое продолжало жить и умирать, по заведенному распорядку. Соблюдая баланс численности "людей". Если... если дело обстояло именно так.

   То, что сообщил мне Саша, было полнейшей аномалией. Я тряхнул головой, и внимательно посмотрел на него.

   - Что, засыпаешь? Покемарь, если устал, я привычный к пассажирам-засоням.

   - Нет, спасибо, - я отвернулся в окно, проводил взглядом уплывающие назад попутные машины и решил зайти издалека. - Почему у тебя такой акцент? Не акцент даже, а какой-то... кавказский оттенок в говоре.

   - Так я ж в Баку родился и жил, до перестройки, - Саша улыбнулся со вздохом. - С детства въелось, не вытравишь. Когда кругом все так разговаривают, поневоле научишься, как попугай. А потом, как раздрай пошел... мы снялись всей родней сюда, от греха подальше. Повезло еще, жилье смогли купить. Женился вот два года тому. А ты один?

   - Один. Как-то не сложилось... - я помолчал. - Как же вам позволили самим рожать?

   - А-а, ну да! Тут целая история вышла. Мы, наверно, пока одни такие.

   Посоветовались с Натальей и решили, что детей всех, какие будут, в семье растить. Иначе, что ж это за семья получается. Так, огрызок какой-то, а не семья. В общем, пошли в поликлинику, обсказали все главврачу. Он на дыбы, сообщил тут же властям по инстанциям. Увезли нас к мэру, там трое представительных мужиков беседовали долго, уговаривали. Мы ни в какую. Тогда говорят - погодите с недельку, и выпроводили нас. Один, правда, напоследок съязвил, типа, попробуйте - может, получится. И кривится, лупень. Короче, через неделю разрешили. С условием, что Наташа в больницу ляжет на постоянное обследование до родов, и ребенка зачать и выносить, нам только так разрешат. Теперь вот ждем, немножко осталось.

   "Что-то мне последнее время сильно везет, - думал я, слушая его эпопею, - на тех, кто решил "сбиться" с программы. Да и вообще..."

   По всему выходило, что над супругой нового знакомца решили поставить эксперимент. Восстановить способность к деторождению у настоящих людей, или попробовать, "научить" рожать искусственных. Возможно ли такое? И кто решил? И кто этим занимается? Вопросов прибавлялось, а ответов...

   Мне катастрофически не хватало Порфирия с его въедливыми мозгами ищейки и нетбуком. Собственного соображения и знаний, основательно прореженных туповатым существованием последних лет, оказалось мало.

   - Скоро будет неплохой мотель с кафешкой, перекусим? - нарушил мои бесплодные раздумья Саша. - Да и заправиться не мешает.

   - А где мы? - очнулся я и посмотрел за окно.

   - Проехали Уфу, Уральские горы начинаются.

   Вдоль знакомой трассы светились янтарем и малахитом сосновые боры, дорога начала петлять по межгорным распадкам, взбираясь на перевал. Попутные легковушки тянулись нескончаемым потоком, выстраиваясь в очередь за потерявшими скорость фурами. Встречных машин тоже было много, и ловить "окна" между ними моему водителю приходилось с виртуозным упорством прирожденного гонщика.

   - Давай поедим, действительно, - вымолвил я, хотя у самого не было ни малейшего желания набивать утробу. - Да и передохнуть тебе не мешает.

   Саша кивнул и сбросил газ, пристроившись за черным шифоньером-внедорожником с блатным номером из трех семерок. Однако с движком у этого монстра явно было не в порядке, из выхлопной периодически вылетали пачки мутной едкой гари. Я поднял стекло, чтоб не глотать отраву, и откинулся на спинку сиденья, прикидывая, сколько километров пути нам еще осталось. Выходило что-то около шестисот.

   "Тюмень, Тюмень - столица деревень, - вертелась в голове старая поговорка. - Почему именно ее выбрал Порфирий? Что мы там забыли?"

   Мне приходилось бывать в этом краю в конце девяностых, еще когда "золотой маковкой" нашей страны была Москва. Успел хватануть после института северной романтики, вкалывая на буровой посреди бескрайней тундры. Снег, мороз, чистый воздух - аж в горле звенит! И никогда не забуду, как однажды летел по делам в столицу, и после приземления стюардесса выдала в микрофон: "- Уважаемые пассажиры, наш самолет произвел посадку в аэропорту Внуково города Тюмени". То-то командировочный народ повеселился: "- Ага, наша взяла!"

   Нечаянная шутка-прогноз не сбылась. Все потуги провинциальной нефтяной королевы, выбраться из вековой грязи, в начале нового тысячелетия растаяли, как дым, вместе с истощением месторождений. Большая нефть "ушла" на восток, в Красноярский край и дальше, а вместе с ней исчезли деньги, дутое величие и амбиции. Тюмень осталась на месте, ей деваться некуда.

   "Кто там теперь живет? Последние нищие пенсионеры из приполярных городков Ямала, в компании с медведями и волками? - тут мои мысли потекли совсем в другую сторону. - Интересно, это у меня настоящая память или другая, исправленная и "записанная" сверху за прошедшие семьдесят лет? Надо бы научиться различать их, чтоб не путаться".

   В том, что мозги всем нам периодически "вправляли" перед очередным витком, у меня больше сомнений не было. Осталось только разобраться, куда это на самом деле привело. Всего лишь...

   - Эй, друг, выходи - приехали, стация Хацепетовка! - толкнул меня в бок шофер.

   Мы зашли в кафе. Я, для вида, заказал второе и бутылку минералки. Саша нагрузился более продуктивно. Отобедав, мы еще немного постояли на улице, вдыхая чистый, насыщенный хвоей кислородный коктейль, и двинулись дальше.

   Водитель о чем-то крепко задумался, включил негромко музыку и ехал молча, попыхивая сигаретой. Я тоже решил пока воздержаться от беседы, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Времени предостаточно, и можно заняться дальнейшим "открытием" себя.

   Сфокусировав внутреннее зрение, я вновь "вызвал" таблицу функций. Перечень был длинным. Кроме "пищеварения", которое выключать пока не стоило, в нем значились и "вкус", и "осязание", и "обоняние", и "сон", и другие "способности", обычные для человеческого организма. Спать теперь было ни к чему, и я снял одну зеленую галочку. Дальше пошло интереснее: "аварийное питание", "инфракрасное зрение", "ультразвуковой слух", "мультипликатор мышечной силы", "защитное поле" и непонятный "баланс давлений". Ячейки напротив них пустовали, но мне пока не нужно было становиться суперменом, и я оставил умолчания в силе. Наличие физических сверхспособностей и так очень меня порадовало - как-нибудь испытаю.

   Больше ничего особо привлекательного не обнаружилось, кроме одной странной графы, последней по списку, густо "закрашенной" красным цветом. Что в ней скрывается, выяснить не удалось, и зеленый флажок рядом ни в какую не убирался.

   "Ладно, - подумал с досадой, - позже этим займемся отдельно".

   Затем, воодушевленный открытиями, я постарался представить "разрез" своего организма, навроде анатомического атласа. Как ни странно - получилось. Перед глазами возник контур человеческого тела, заполненный многоцветным сплетением "систем жизнеобеспечения". Выделяя поочередно отдельные цвета, мне удалось подробно рассмотреть все внутренние "органы", скелет и "мышечные" ткани, и понять более-менее схему энергоснабжения. Как я и предполагал, основной источник энергии располагался на месте сердца и, судя по всему, ему не требовалась никакая органическая подпитка. Другой, аварийный аккумулятор "сидел" в черепе, в области затылка. Ну, а мозги мои защищали, конечно, мощные лобная и теменная кости. В принципах функционирования зрения и слуха разбираться было бесполезно, а с остальными, "рудиментарными функциями", незачем.

   Время за интересными упражнениями пролетело незаметно, и я открыл глаза, когда почувствовал, что движение машины стало замедляться. За лобовым стеклом горела звездами ночь. Небо впереди, по-за макушками деревьев, выцветало рассеянным светом фонарей. Приближался город.

   - Покемарил? - спросил водитель и улыбнулся в сумерках кабины. - Подъезжаем. Там в бардачке атлас дорог, посмотри и мне покажи, куда тебе надо.

   - А что, навигатора нет?

   - Да я его не включаю, не настроил, показывает почему-то Англию.

   Я наклонился к подсветке бардачка, перелистал страницы. Нашел Тюмень и отыскал на плане нужную улицу.

   - Так это почти на въезде, - сказал Саша, глянув в развернутую книгу. - Рядом уже.

   Покрутившись немного по темным переулкам на окраине, мы выехали на более приличный проспект и скоро остановились у освещенного парадного входа гостиницы. Я спокойно отс читал из пачки купюр сумму, которую назвал водитель, и сверху накинул еще тысячу, протянул ему.

   - Может, останешься, переночуешь за компанию?

   - Нет, я лучше на трассе, дешевле обойдется, - улыбнулся шофер. - Держи визитку на всякий случай, вдруг судьба еще раз сведет. Будь здоров.

   Я пожал ему руку, подхватил сумку и выбрался на тротуар. Машина развернулась, мигнув мне фарами, и укатила, плавно вписавшись в поворот на выезде с парковки. Через несколько секунд ее красные габариты затерялись среди россыпи других.

   Поднявшись на крыльцо, сквозь стекло дверей я окинул взглядом пустой холл, вошел и направился к стойке.

   - Добрый вечер.

   - Слушаю вас, сударь, - обернулась от телевизора ко мне пожилая женщина.

   - Скажите, пожалуйста, у вас должен был остановиться мой товарищ... - я запнулся, но память на этот раз не выручила подсказкой, - Порфирий Петрович...

   - Минутку, - она пощелкала по клавиатуре. - Да, был такой, но он выехал несколько часов назад.

   - Вот как... - я растерялся и продолжал топтаться на месте, не зная, что делать.

   Но администратор тут же спохватилась, приподняла бумаги на столе и вытащила из-под них узкий конверт.

   - Как ваша фамилия?

   - Раскольников, - в очередной раз соврал я, не моргнув глазом.

   - Это он просил передать вам.

   - Благодарю.

   Отойдя в сторонку, я надорвал письмо, вынул почти чистый листок и пробежал глазами короткие строчки: "Извини, Родион, мне пришлось уехать раньше. Догоняй. Встретимся в столице..." Дальше шел очередной адрес, только теперь в нем значился номер квартиры.

   Нет, с Порфирием определенно не соскучишься. Снова придется мчаться сломя голову за тысячу с лишним километров. Одно хорошо, спать мне теперь не нужно. И еще - ехать придется в родной город, в котором я не был с самой юности...

   - Будете останавливаться у нас? - донесся до меня голос администратора.

   - Нет, спасибо.

   "Ну, что же - значит, двигаем в Новосибирск", - я усмехнулся, повернулся на сто восемьдесят и вышел в ночь.

   На крыльце налетел вдоль стены тугой порыв ветра и умчался дальше тихим шелестом слов, обрезав фразу захлопнувшейся дверью:

   - Лучше его и не ищи...

   Я оглянулся, - за стеклом в холле все так же никого не было. Показалось, наверное. Остановился на ступеньках, сложил записку в конверт и хотел уже сунуть в карман, но вдруг увидел в нижнем уголке его, там, где напечатано поле для индекса, несколько цифр - 7_2079. Это показалось мне странным. Вряд ли Порфирий взял для письма испорченный кем-то конверт. Похоже, цифры тоже предназначались мне. Напоминали они дату - месяц и год. Сейчас шел июль, ну а год... именно тот, который и был на самом деле. К чему он это написал?

   Повертев конверт перед глазами, опустил в сумку, но странные числа не выходили из головы. Спустившись по гранитным ступенькам на тротуар, окинул взглядом парковку. На ней стояли две машины-такси. В освещенных кабинах никого не было, и я прошел мимо, не останавливаясь. Миновал гостиницу, следующее полутемное здание, и хотел уже ступить на зебру перехода через поперечную улочку, как вдруг увидел неподалеку парня в черном облегающем костюме с капюшоном.

   Бомбер доставал из набедренной сумки баллончики с краской и увлеченно рисовал на стене цветное, светящееся в темноте граффити. Прохожие появлялись редко, и парень не оглядывался по сторонам, спеша закончить задуманную картинку. Именно рисунок и привлек мое внимание - стилизованное изображение человеческой фигуры, с антенной на макушке, и устремившихся к ней со всех сторон радиоволн. Я хмыкнул про себя, подивившись буйной фантазии доморощенного художника, и двинулся дальше.

   И опять за спиной возникли из ниоткуда и пропали тихие слова:

   - Зря ты все это затеял...

   Обернувшись резко, только и успел увидеть черную тень, мелькнувшую под фонарем в глубине переулка. Галлюцинации у меня, что ли начались...

   Такси, с водителем за рулем, попалось через два квартала у кричащего огнями ночного клуба, рядом со стайкой "ночных бабочек". Я подошел, наклонился к приоткрытому окошку.

   - Привет, земляк. Занят, нет?

   - Свободен. Куда нужно?

   Тут я понял, что если буду продолжать и дальше в том же духе, раскатывая на тачках между городами, то скоро останусь без копейки, и скорректировал вопрос:

   - На автовокзал подбросишь?

   - Без проблем. Двести.

   Я кивнул, распахнул дверцу и протиснулся на заднее сиденье.

   Машин на улицах было совсем мало, не то, что в больших городах. Редкие исправные фонари освещали дорогу рваными пятнами, на блеклом небе висела одинокая луна, на которую наползала жирная разлапистая туча. Редкие капли дождя хлестко забарабанили по крыше.

   Доехали мы быстро. Я расплатился и перебежал под шатровый навес перрона. У касс было немноголюдно, ближайший рейс до Омска отправлялся через полчаса, и я взял билет на него.

   Послонялся немного по залу ожидания, между рядами пластиковых стульев, присел на свободное место.

   Напротив, вдоль глухой стены, тянулись в три этажа ячейки камеры хранения. Я долго незряче смотрел на них, продолжая крутить в голове цифры с конверта, пока прямо перед носом у меня не проявилась в верхнем ряду большая красная семерка.

   В этот момент объявили посадку на омский рейс.

   Хлопнув себя с досады по лбу ладонью, я оглянулся по сторонам, поднялся и неторопливо подошел к ячейкам. Набрал текущий год на кодовом замке, открыл дверцу и забрал с полки пластиковую коробочку на ремешке. Это был фотоаппарат.

   Прокрутить отснятые кадры я смог только в автобусе. Их оказалось всего пять. На первом светилось в темноте уже знакомое граффити. Только рисунок был выполнен в другой цветовой гамме. Видимо, Порфирию где-то попался на глаза такой же. Следующие четыре фото захватили с разных ракурсов здание тюменского ЦУМ-а, вернее одной его стены, на которой висел огромный экран.

   Изображения сначала показались мне схожими, различались лишь "кусочки" рекламных роликов, выхваченные объективом цифровика. Но рассмотреть их подробно в крохотном оконце я не смог. Пришлось отложить расшифровку очередной загадки до приезда, когда появится возможность напечатать снимки, или просто увеличить кадры на смотровом компьютере фотосалона...

   Устал я, все-таки. Хоть и не делал ничего, только мозгами "шевелил", а устал. И пожалел, что спать больше не могу, да тут же опомнился и рассмеялся в мыслях: "Как же не могу, когда очень даже могу! Можно ведь человеческие "надобности" назад включить, коли захочется. Это ведь совсем неплохо, если пораскинуть мозгами, - снова иногда становиться человеком. Захотел - робот, расхотел - человек..." Да и тренировка, наработка навыков в управлении своим организмом должна быть на пользу - слишком много времени теряется, пока возишься с этой таблицей.

   Так и сделал. Щелкнул в голове "пальцами", сконцентрировав внимание на сне, и с третьей попытки вывалился из реальности. С ее душным застойным воздухом, непрерывным гулом мотора, мерзкими подслеповатыми лампочками на потолке салона, которые - и светить, не светят, и темноты настоящей не дают...

   Проснулся от толчка. Кто-то из пассажиров, выходя из автобуса на конечной, по-товарищески дал тумака разоспавшемуся попутчику. А мне как раз привиделся Порфирий, произнесший громко: "Оставался бы лучше самим собой, и голова бы не болела..."

   К чему он это сказал, - голова у меня и так нисколько не болела. Наоборот, свежая была и легкая, как у заядлого трезвенника. Поэтому выбросил я тут же из нее и сон этот странный, и все те "воздушные" намеки, что в Тюмени послышались. Скорее всего, это меня собственное подсознание предупреждало, чтоб не совался, куда не следует. Как говорится - держись от греха подальше, а не то пролетишь... как шведы над Парижем.

   Фотосалон нашелся рядом с автовокзалом. Шнура от "мыльницы" у меня не было, и я не стал терять время на уговоры цифровой принцессы, чтоб помогла подключиться к компьютеру за так. Просто отдал камеру и заказал срочную печать всех кадров в большом формате. Двадцать минут вынужденного ожидания тоже не пропали даром - отстоял небольшую очередь и купил билет на ближайший рейс в столицу. Так что, после небольшой беготни туда-сюда по привокзальной площади, я наконец уселся на место и смог в спокойной обстановке заняться снимками.

   Граффити отложил, остальные рассмотрел подробно. Первые три повторяли одну и ту же рекламу - лицо роковой девицы-гадалки на фоне зодиакальной карты созвездий и номера телефона. Отличалось содержание бегущей строки, выхваченное в различные моменты съемки: "...узнать свое прошлое...", "...вспомнить будущее...", "...открыть настоящее...". А вот изображение на четвертом экране повергло меня в короткий ступор - там было мое собственное лицо, разве что несколько "старшее" по возрасту. И надпись понизу - "...наших постоянных клиентов". Индийская загадка из серии "Здравствуйте, я ваша дядя".

   Судя по всему, Порфирий хотел заняться в Тюмени именно этим ребусом, но что-то позвало его дальше. Поэтому он и оставил мне только информацию к размышлению. Или нужно было самому поискать ответы? Нет, ведь он ясно написал: "догоняй".

   "Хорошо, а что мешает перетолковать с экстрасенсорной дамочкой? - подумалось мне. - И задать ей пару наводящих вопросов. Заодно проверю пропущенные звонки".

   Трубка отозвалась на включение "Маршем энтузиастов". Пропущенный был всего один, около четырех часов назад, и номер незнакомый. Не стал выяснять, кто это. Кому нужно - дозвонится сам, когда я буду не против. Положив на колени фотографии, набрал вереницу цифр, отключил встроенную камеру и нажал вызов.

   - Вас приветствует салон доброго настроения! - раздался в наушнике вкрадчивый интимный голосок. - Вы можете записаться на прием после короткого сигнала...

   - Возьмите трубку, пожалуйста, - сказал я в пространство.

   Ответом был тонкий гудок и после - тишина. Ругнувшись про себя, нажал повтор и включил камеру. Автоответчик по новой начал было свою песню, но через пару секунд заткнулся, и мне ответил живой голос девушки с рекламы. Лицо ее, слегка "взъерошенное" удивлением, возникло на дисплее.

   - Ах, это вы... Что же вы звоните не со своего номера? Хотя, понимаю... вам нужна внеочередная консультация?

   Разубеждать ее в том, что я - тот самый "вы", про которого она подумала, не стоило. Поэтому, нужно было постараться обойти скользкие темы и, при этом, умудриться выведать его имя и еще что-нибудь интересное. Но я зря беспокоился - говорить недомолвками с клиентами, судя по всему, прорицательница умела виртуозно. Понимать бы еще все эти тонкие намеки...

   - Да, я хочу переговорить с вами прямо сейчас, - приглушенно и вкрадчиво, на всякий случай, произнес я.

   - Хорошо, подъезжайте. Жду с нетерпением...

   - Нет, не могу. Проконсультируйте меня... заочно.

   - Устно?! - она удивилась снова. - Но как же... без прямого контакта... я не увижу того, что вам может быть нужно.

   - А вы постарайтесь, - осторожно настаивал я, подстраиваясь к необычной манере разговора. - Тем более что мне хочется просто уточнить кое-какие детали... из прошлых сеансов и... из настоящего времени.

   - Ну, хорошо, - она закрыла глаза, - спрашивайте.

   Вот тут я чуть-чуть не попался - о чем спрашивать-то?! Мысли бросились врассыпную, и ухватить хоть одну из них, дельную, нужно еще было умудриться...

   - Кто-нибудь интересовался мною за последние дни? - интуиция сработала вовремя.

   - Да. Приходил один человек... он показал фотографию.

   - Зачем?

   - Хотел узнать имя...

   Ее лицо напоминало посмертную маску, до того казалось неживым и оплывшим. Я тоже старался расслабиться внешне, как будто и впрямь участвовал в неком спиритическом сеансе, и, в то же время, сконцентрировать внимание. Иначе, за ее обтекаемыми словами можно было не уловить скрытого смысла.

   - И вы назвали?

   - К чему скрывать то, что и так всем известно...

   - Конечно. Почему же он его не знал?

   - Приезжий. Хотя... это не совсем объясняет... его незнание.

   Я уже понял, кто приходил к ней, но последняя фраза показалась странной.

   - Что вы имеете в виду?

   - Он один из посвященных, так мне сказали звезды, но... судя по всему, начинающий. Это мне почти ничего не объясняло, хотя и давало некоторую пищу для размышлений. Надо было как-то извернуться, чтобы вытянуть из нее побольше информации, и я решил слегка надавить, в очередной раз полагаясь на свое везенье.

   - И все-таки, какое имя вы назвали? Она открыла глаза и внимательно посмотрела на меня.

   - Зачем вы спрашиваете очевидные вещи?

   Я изобразил непринужденную, но жестковатую улыбку и пошел ва-банк:

   - По-моему, это я плачу вам деньги и задаю вопросы.

   Она сразу же сникла и снова опустила веки.

   - Извините, господин... мне показалось...

   - Хорошо, давайте не будем отвлекаться. Итак?

   Она сказала, как моего двойника зовут в ее мире, и это мне совсем не понравилось. Это было знакомое имя, но родственными связями тут даже не пахло.

   - Что потом?

   - Он ушел.

   Для первого раза было достаточно, и я решил не перегибать палку.

   - Спасибо. Извините, что обошелся с вами несколько грубо, а сейчас вынужден откланяться, дела. Перезвоню в другой раз, до свидания.

   Отключив связь, я снял акустическую гарнитуру и оглянулся по сторонам. Пассажиров было мало, немногие пользуются общественным транспортом в наше время. Автобус, плавно раскачиваясь, катил по широкой трассе. За окном проплывали березовые рощицы и сизые пятна озер. До конечной цели моего путешествия было еще порядочно. Спать не хотелось, да и мысли, накатившие после разговора, совсем не способствовали беспечному отдыху.

   Кажется, я постепенно начинал "выныривать" из своего второго "я", навязанного извне, возвращаться к нормальному креативному сознанию. Которое не удовлетворяется констатацией фактов, а ищет им объяснение. Упрощение всего и вся - вот главная причина людской глупости. Нежелание задумываться о причинах и следствиях происходящих событий ведет человека только в одном направлении, в стойло. А большинству ничего лучше и не надо, - был бы хавчик вовремя да куда глаза пялить, все. Конечно, прикидываясь дураком, гораздо легче жить на свете... или не прикидываясь.

   Размышления снова привели к Порфирию, он ведь был первым, кто предложил мне задуматься. И говорил, кстати, что чтение настоящей литературы очень способствует этому процессу. А его книжка до сих пор лежала "без дела" у меня в сумке.

   Перевернув обложку, я сходу зацепился взглядом за эпиграф: "Нет в этой книге правды, но эта неправда - фома, и от нее ты станешь добрым и храбрым, здоровым, счастливым". И с первых же строк повествование втянуло меня буквально по уши...

   Давно закончились строки повести, а я все еще находился под впечатлением от прочитанного. Держал книгу в руках и смотрел в окно, в котором снова горела звездами ночь. Мне очень понравился доброжелательный стиль сочинения, да и переводчик, надо отдать должное, постарался. Поэтому ни одна фраза или слово, позволяющие свести воедино все нити сюжета и уловить скрытый за ними главный смысл, не ускользнули от моего голодного внимания.

   И вот тут мне стало казаться, что в своей реальной жизни, начавшейся буквально двое суток назад, я упустил какой-то важный, ключевой момент. Но, прокрутив в памяти все последние события и разговоры, я так и не смог его найти. К тому же из мрака навстречу автобусу выплеснулся город, и пришлось отвлечься от дедуктивных упражнений. Я жадно прильнул к стеклу, пытаясь узнать хоть что-то в мелькающих домах и улицах, но то был левый берег, мало знакомый и раньше.

   Мне и хотелось опять вернуться в Новосибирск, и подсознательно страшило ожидание, увидеть вдруг в его облике и людях признаки тления, которые в свое время замечал в бывших столицах. Москва с тех пор превратилась в мавзолей - памятник человеческому тщеславию. Ее погубили собственные неуемные амбиции по присвоению национального богатства, незнание и брезгливое отношение к жизни регионов, и обыкновенное нежелание вовремя заметить "точку невозвращения". В погоне за роскошью и блеском Золотого Тельца она, после достопамятной перестройки, быстро превратилась в заповедник отъявленных эгоистов и циников и пожрала самое себя.

   Геометрическая прогрессия, с которой личные автомобили заполонили город, словно полчища ядовитых гадов, в один "прекрасный" день привела к уличному коллапсу. А нелюбовь, накопившаяся с годами к столице в периферийных сердцах и душах, после этой новости обратилась и выплеснулась гневным ликованием, бешеной отрицательной энергетикой, лишившей жителей метрополии остатков разума и воли к жизни. И Москва тихо скончалась.

   Вскоре ее участь постигла и Питер, принявший эстафету столичного "управления". Сейчас оба мегаполиса окружены сплошными кольцами бетона и колючки, словно гигантские лепрозории.

   И снова кольнул меня вопрос - какая память рассказала мне это? И когда это случилось на самом деле?..

   Что я мог увидеть сейчас, в темноте, кроме желтых брызг фонарей на асфальте и сверкающих рекламных водопадов по стенам домов. Мост через Обь пронесся мимо решетчатой лентой перил, за которой нефтяными бликами отсвечивала черная река. Тут уже места были известные, и я стал укладываться к выходу.

   Через десять минут автобус остановился у мрачного бастиона автовокзала. Не знаю, с какого перепою рисовали архитекторы его проект, но явно не в себе были и те, кто принимал их детище на бумаге и в камне. Подивившись этому воплощению строительного маразма, я быстро перебежал на другую сторону улицы и замер на остановке.

   Ехать, судя по адресу Порфирия, и если память мне не изменяла, надо было в Академгородок, верст за тридцать от центра. Когда-то это был полнейший отшиб, окраина, отделенная от города густыми сосновыми борами и повышенным уровнем образования и культурного уровня жителей, за что мы-городские иронично называли район Академом. Я бывал там пару раз в студенчестве, на танцах в универовских общагах, и не запомнил ничего, кроме названий нескольких улиц. На одной из них - улице Ильича и ждал меня сейчас Порфирий. По крайней мере, должен был ждать...