Еще не доходя до дома, Сергей Петрович начал рыться в карманах в поиске ключей от парадной и квартиры. Но там, где они должны были бы находиться, в правом кармане куртки, ничего не было, рука бесполезно шарила и не находила ничего. Он поискал в левом кармане, в боковых, но ключей нигде не было.
"Достойное завершение сегодняшнего дня", подумал он мрачно. "Мало того, что я лишился работы, придется ночью ночевать под мостом".
Он начал в уме перебирать друзей, которые приютят его на то время, пока он не сделает дубликаты ключей, направился к телефону-автомату, чтобы обзвонить всех по очереди, если кто-нибудь из них откажет, засунул руку в брючный карман в поисках мелочи и обнаружил там связку ключей. Это его удивило, он никогда не клал туда ключи, у них было определенное место, в правом кармане куртки.
"У меня завелся домовой", подумал он. "Это уже не впервой, когда я ищу какую-то вещь и не нахожу там, где она должна быть, а потом она оказывается в совсем необычном для нее месте. Все это проделки домового. Нужно будет задобрить его и купить ему что-нибудь вкусненького".
А потом подумал, что он теперь безработный, непонятно, как себя прокормить, не говоря уж о домовом.
Он вошел в квартиру и тяжело вздохнул, до чего было там неуютно и одиноко. Жена ушла от него три месяца назад, взяв с собой их дочку.
Когда они жили вместе, жена хотела сделать из квартиры конфетку, купила дорогую кожаную мебель, редко возвращалась домой без какой-нибудь безделушки. Особенной ее гордостью была статуэтка какого-то африканского божка. Как сказала жена, его большая круглая голова сделана из настоящего черного дерева, в круглые глаза вставлены настоящие полудрагоценные камни и в полуоткрытый рот, окруженный пухлыми красными губами, вделаны редко посаженные желтоватые зубы из настоящей слоновой кости. Сергей сразу невзлюбил эту статуэтку, но ничего не сказал жене. А потом привык и просто не замечал божка.
Теперь, когда жена ушла, квартира потеряла свой блеск, несмотря на то, что Сергей как человек организованный, выделял в каждое воскресенье два часа на уборку квартиры, пылесосил ковер, вытирал пыль. Но кожаная мебель потускнела, хотя Николай протирал ее мокрой тряпкой, а безделушки казались не к месту в этой ставшей холостяцкой квартире.
Жена ушла, ушла из-за того, что Сергей Петрович зарабатывал мало денег, а цены с каждым днем росли неимоверно.
"Я не могу так больше жить", сказала она. "Когда я выходила за тебя замуж, то думала, что выдающийся физик обеспечит нам достойную жизнь. Но все оказалось не так. Благодаря тебе мы нищие. Может быть, одна я смогла бы все выдержать, но дочка, ей непонятно, почему одноклассницы каждую неделю ходят с подругами в кафе, ездят то в Испанию, то в Италию, то в Арабские Эмираты, а она всего этого не может. А я не могу одна тянуть весь дом, моей зарплаты, хоть она и вдвое больше твоей, для этого недостаточно".
"Что я могу сделать, если нам платят так мало", пытался возразить он.
"Если у физиков маленькая зарплата, иди работать как все. У тебя ведь нет проблем c математикой - займись экономикой, банковским делом. Там получают больше. В конце концов, пойди в торговлю".
"Неужели тебе хочется быть женой торгаша?"
"Дело даже не в деньгах, хотя и в них тоже. Целыми днями ты пропадаешь на работе, когда приходишь, запираешься у себя в рабочей комнате и опять решаешь свои задачки. А мне что делать? Я хочу выйти в люди, в театр, в концерт, да хоть в ресторан, выпить, потанцевать, повеселиться, как все нормальные люди. На твою зарплату это невозможно. Поэтому я ухожу от тебя".
Теща была полностью согласна со своей дочерью.
Он бы, возможно, с ними согласился, если бы у него не было иного представления о жизни, но, что поделаешь? человеком был он другим, с совершенно другими приоритетами. Еще со студенчества единственное, что его интересовало, была физика и математика. Он мало читал, вернее, художественной литературы почти не читал, совершенно не интересовался политикой, смотрел телевизор мало, на вечера танцев не ходил или ходил редко, почти не пил спиртного, романы не крутил, из-за чего однокурсники считали его серым, неинтересным человеком, с которым и поговорить не о чем, не то, что выпить.
Но дома, лежа без сна в постели он думал о том, что завидует своим сверстникам.
"Почему я не такой, как они? Вот Витька рассказывает, что часто ходит со своей подружкой в кафе. И откуда только у него деньги? Очевидно, чем-то торгует или родители помогают. Кто его знает, только все время говорит о различных кафе и ресторанах. Можно подумать, нет другой темы для разговора. Или Колька, тот только и хвастается своими успехами у женщин. А ведь его никак нельзя назвать красавцем, да и умом он тоже не вышел, а вот девицы не дают ему прохода. Вот и хвастается. А что я? Денег нет, на стипендию по ресторанам не походишь, а у родителей денег не допросишься. Говорят, что у самих нет.
И он представил себя в небольшом уютном кафе, на стенах которого висели картины то с изображениями изящных женщин в паранджах, собирающих кофе, то посетителей кафе, возможно, парижского, в костюмах и мягких шляпах, пьющих этот ароматный напиток. Увидел он и себя, сидящим на мягком кресле с изогнутой резной спинкой за столиком, покрытым белоснежной скатертью, на которой стояла изящная чашка с дымящимся кофе. И засмеялся.
"Вот уж размечтался. Если судьба не дала мне счастья иметь успех у женщин или разбогатеть, придется грызть гранит наук".
Он с необыкновенным усердием учился, хотя основные предметы, физика и математика, давались ему без особого труда. Учиться доставляло ему удовольствие, и он засиживался в лаборатории до вечера.
Однажды профессор, зашедший в лабораторию поздно вечером и увидев там своего студента, сказал: "Возможно, я процитирую Розерфорда не совсем дословно, но, когда тот увидел своего ученика в лаборатории поздно вечером, удивленно спросил: "Что вы здесь делаете в такое время?" "Работаю", ответил ученик. "А когда вы думаете?" недовольно сказал Розерфорд. Надеюсь, вы меня поняли правильно".
Сергей ничего не ответил, не хотелось объяснять, что после занятий он допоздна засиживался в лаборатории, если у него появилась новая идея, которую хочется как можно скорее разрешить, а дома это невозможно. Не хотелось видеть родителей, от которых с детства хорошего слова не слыхал, не говоря уж о большем. Застолья с товарищами не очень привлекали его. Вот и оставалось для него только любимое занятие, единственное, что его интересовало - физика.
Но мысли о красивой жизни не покидали его воображение. Иногда он сетовал на судьбу, иногда с покорностью смерялся с действительностью.
"Ну, что ж, одни становятся богатыми или преуспевающими в жизни, а я стану физиком, и физиком не из последних".
Один из однокурсников, слывший человеком остроумным, хотя и не без язвительности, сказал:
"Ты похож на Фауста. Ничто не интересует тебя кроме науки. Смотри, как бы не разочаровался ты в науках и не продал душу Мефистофелю за блаженство, которого был лишен многие годы, и после смерти не попал бы в ад. А там ведь неприятно, грешники варятся в смоле, а это, уверяю тебя, не очень приятно, есть занятия и повеселее".
Это прозвище укрепилось за ним, и вскоре никто его иначе, чем Фауст не называл. Это не очень нравилось Сергею, он даже с грустью думал, что уж лучше бы его называли дон Жуаном или Ротшильдом.
Но однокурсники не отставали от него. Один из них, заводила, парень, по которому сходила с ума вся женская половина биофака, сказал:
"Почему ты чураешься нас? Никогда не ходишь на наши вечеринки, а в каникулы сидишь один, как сыч, в лаборатории или в библиотеке. Поехали с нами летом на Урал на байдарках - нет отдыха лучше. Там такие пороги...", и он мечтательно вздохнул. "Или с другой группой, они собираются на Тянь-Шань, по горам поползать. Я-то предпочитаю водный туризм, но они считают, что лучше гор могут быть только горы".
"Это не для меня", сказал Сергей, поморщившись. "Меня интересует другое. Скажу тебе, что мне противно видеть, как вы строите из себя героев, сверхчеловеков, почти полубогов. Вы карабкаетесь в горы, ломаете себе ноги или шеи, даже погибаете, что придает вам особый ореол славы. И ваши песни у костра- смесь слюнтявой романтики с показным героизмом. Вы мне напоминаете пса, который круглый год сторожит в своей будке дом, а затем срывается с цепи и убегает в лес в поисках приключений. Через некоторое время он вспоминает о своих обязанностях и возвращается в свою будку весь пораненный. А если и погибает, то хозяин берет себе нового пса, но при этом говорит: "Вот раньше у меня был пес, нынешний ему в подметки не годится". Нет, избавьте меня от такого. Пока вы сидите у костра, хвастаетесь друг перед другом своим геройством, я, возможно, изобрету такое, что сделает людей хоть на йоту более счастливыми".
"Так вот какого ты о нас мнения", обиделся однокурсник.
"Закончим этот разговор слепого с глухим. Мы все равно не поймем друг друга".
После окончания университета его направили на работу в Физико-технический институт, где он с блеском защитил сначала кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию.
"У вас феноменальный ум. Никогда мне не приходилось встречать человека одинаково блестящего в вопросах теоретической физики и эксперимента. Если с возрастом этот дар не пропадет, вы станете великим ученым", сказал ему заведующий лабораторией. Такое признание маститого ученого, известного своей сдержанностью в оценке сотрудников и даже иронически-скептичного к ним отношения, оказалось для Сергея такой неожиданностью, хоть и приятной, что он покраснел и покрылся потом.
Жизнь Сергея, как это ему самому представлялось, была цепью счастливых случайностей. Вырос он в семье, основным критерием которой была обеспеченность и нормальные семейные отношения. Отец был высококвалифицированным слесарем и видел в своих двух сыновьях продолжателей его дела. Мать, бухгалтер на том же заводе, была того же мнения. Разговоры за столом всегда вертелись вокруг двух тем - как обеспечить достаток и сохранить крепость отношений. Отец никогда не злоупотреблял спиртным и не курил, также как и мать.
В школе Сергей учился неровно - он был лучшим в школе по математике и физике, но по остальным предметам выше крепкой "тройки" не поднимался. Он был уверен, что после окончания школы пойдет в ПТУ и станет слесарем, как и отец. В лучшем случае - в техникум.
Так бы, скорее всего, и случилось, если бы не Коля Новоселев, закадычный друг, тоже один из лучших математиков школы. Он предложил Сергею попробовать поступить в университет на физико-математический факультет.
"Да какой из меня студент университета", смеясь, отказывался Сергей. "Да я ведь завалю первый же экзамен, не первый, так второй. Нет, мне прямая дорога в ПТУ".
"ПТУ от тебя никуда не убежит", настаивал Коля.
Нехотя Сергей согласился, но решил не говорить ничего родителям, чтобы не расстраивать их, если провалится. Кроме того, неизвестно было, как на это посмотрит отец, который видел в сыне только слесаря высшего разряда. Экзаменов Сергей не завалил, но проходного балла тоже не набрал.
"Необходимо принять этого молодого человека", сказал председатель экзаменационной комиссии, который славился тем, что умел распознавать таланты. "Если мы его упустим, то будем кусать себе локти. Из него выйдет незаурядный ученый".
И Сергея приняли в университет.
Женился он тоже случайно. Приятели не давали ему покоя - каждый нормальный и здоровый мужчина его возраста должен жениться. Это, прежде всего, естественно, кроме того, удобно для жизни и для здоровья, нужно иметь детей и так далее и тому подобное. А любовь придет сама собой, если не возникла с первого взгляда, придет позже, если вообще придет, а если не придет, тоже нестрашно. Его познакомили с "женщиной с будущим", которая работала заведующей отделом математического обеспечения одного из крупнейших банков города. Она понравилась Сергею, как-никак тоже математик, и они вскоре поженились. Жили они в основном в мире, особенно после рождения дочки, хотя он не чувствовал в ней душевного родства.
Теперь все осталось в прошлом, и любимая работа, и физика, ведь без работы в институте занятия физикой не имели смысла. И жена с дочкой тоже его оставили, и он остался один, было непонятно, что делать дальше, как жить.
Он сел в кресло и вспомнил свой последний день в Физико-техническом институте.
Как только все сотрудники собрались в зале заседаний отделения, появился заведующий лабораторией, высокий седовласый академик. Обычно он ходил с гордо приподнятым подбородком, почти не сутулился, глаза, хоть и с возрастом несколько потеряли свою голубизну, всегда лучились. И никогда нельзя было дать ему семидесяти трех лет, он выглядел лет на десять моложе.
Теперь же перед сотрудниками предстал старый сгорбленный человек с потухшим взором и покрасневшими глазами.
"Я собрал вас по очень грустному поводу", сказал он, и голос его дрогнул. "Наша лаборатория признана нерентабельной и с завтрашнего дня закрывается. Мы никому не нужны, потому что не приносим дохода. Сейчас не приносим. А то, что, может быть, завтра, послезавтра, через несколько лет или десятилетий наши исследования с лихвой окупятся, до этого никому нет дела. То, что наши работы - еще один шаг в понимании природы, такие премудрости не интересуют людей, которые сейчас руководят не только наукой, но и нашей жизнью. А я-то, старый дурак, всегда гордился тем, что мне удалось собрать вместе, в одной лаборатории, первоклассных физиков, каждый из которых может сам руководить кафедрой или научной лабораторией. Со мной все ясно - на пенсию. Но вы ведь еще молодые, вы можете и должны работать. Что я могу теперь вам посоветовать? Да ничего. Настало время, когда каждому из вас придется принять собственное решение как жить завтра, как заработать себе на кусок хлеба. Уж извините, никогда раньше я не расписывался под собственной беспомощностью".
И он ушел.
В Институте уже давно ходили слухи о значительном сокращении сотрудников в связи с уменьшением государственных дотаций, но слухи слухами, а каждый надеялся, что увольнение его не коснется. Теперь все стало реальностью. Сергей не представлял себе, куда пойти работать, что делать, как дальше жить. Решил поспать, утро вечера мудренее, все равно в голову ничего конкретного не приходило. Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, он, не зажигая лампы, включил телевизор и решил ни о чем не думать. Он примостился поудобнее в кресле и начал искать программу, которая могла бы быть хоть немного интересной, но не находил ничего. Стемнело, но зажигать свет не хотелось. Комната время от времени освещалась фарами проезжающих автомобилей. На потолке возникали два светлых пятна от передних фар, а затем два красных, от задних.
Это не укладывалось в законы физики. Подобное явление противоречило всем представлениям классической оптики, это было невозможно. Если бы потолок его квартиры находился непосредственно перед фарами проезжающих машин, но ведь он жил на четвертом этаже. Допустить, что пространство в его квартире искривляется, а с ним и прямолинейность светового луча, казалось Сергею нонсенсом. Он вспоминал, что уже много лет, когда он лежал без сна в постели со спящей женой, обдумывая неразрешенные за день проблемы, его удивляли эти светлые пятна автомобильных фар на потолке. Он даже хотел обсудить это со своими коллегами по лаборатории, но стеснялся - как бы его не обвинили в невежестве или не сказали, что все это ему приснилось. Физиков, с легкой руки одного барда, считают лириками, но они никогда не верили в чудеса.
Внезапно он почувствовал на затылке жжение, как будто кто-то на него пристально смотрел. С беспокойством оглядел комнату, но никого постороннего не обнаружил. Однако неприятное ощущение не проходило. Он встал из кресла и снова осмотрел комнату.
Статуэтка африканского божка была окружена слабым голубым сиянием, а его глазки испускали кроваво-красный свет. Он подошел поближе и увидел вместо африканского божка голову незнакомого ему человека с густыми чуть вьющимися черными волосами, продолговатым лицом, миндалевидными темными глазами и тонкими усиками. Глаза человека пристально на него смотрели.
"Так вот кто на меня так пристально смотрит", подумал Сергей, и появилось то самое чувство, которое возникало у него в тех случаях, когда должно было произойти что-то очень важное, и внезапно возникшую мысль: "Твоя жизнь в корне переменится". Мысль эта проносилась мгновенно и также быстро исчезала, как и появлялась, не оставляя в памяти никакого следа.
Если бы кто-то попросил его подробнее описать это странное чувство, он бы не смог этого сделать. Холодок в груди, где-то около сердца, и мысль о том, что должно произойти, хорошее или плохое, безразлично. И внезапно возникала мысль "С тобой произойдет то-то и то-то". Это предчувствие обязательно сбывалось, хотя мысль эта проносилась мгновенно, не оставляя в памяти никакого следа.
Занемела шея. Сергей покрутил головой и открыл глаза. В комнате было темно, только экран телевизора светился голубым светом. Он не сразу понял, где находится, затем встряхнул головой, чтобы отогнать сон и посмотрел на часы.
"Значит, мне все это просто приснилось. Ведь еще только половина пятого, и все передачи уже окончились", подумал он.
Не раздеваясь, Сергей повалился на постель поверх одеяла и мгновенно уснул.
Утром он проснулся как обычно в половине восьмого, хотел поваляться в постели хотя бы еще полчасика - это было его давнишней несбывшейся мечтой, но нужно было идти на работу. Потом вспомнил, что уже безработный, человек без обязанностей, но все-таки заставил себя встать.
"Придется идти в институт. Нужно забрать кое-какие вещи", подумал он.
На проходной вахтера не оказалось, навстречу не повстречалось ни одного человека. Казалось, что институт вымер. Сергей захотел подняться на лифте в свою бывшую теперь лабораторию, но лифт не работал. Пришлось идти пешком.
В лаборатории было необычно тихо, хотя обычно там было шумно - как сказал один умный человек "Физика - наука устная", и сотрудники непрестанно обсуждали между собой различные проблемы.
Он зашел в свой кабинет. Хотел взять с собой записи с результатами последних исследований и книги, но раздумал.
"Может быть, они пригодятся тем, кто будет работать после меня".
Положил в портфель только фотографию дочери и несколько справочников по физике и математике, авось, когда-нибудь пригодятся.
На его столе зазвонил телефон. Сергей с недоумением посмотрел на него.
"Кому я понадобился? Ведь никто не знает, что я здесь".
Телефон продолжал звонить. Сергей поднял трубку.
"Директор просит вас зайти к нему", сказала секретарь.
"Откуда вы узнали, что я пришел в институт. Меня ведь никто не видел".
Трубка долго молчала.
"Директор ждет вас", сказала, наконец, секретарь, сделав ударение на словах ждет и вас.
Директор встал, увидев входящего в кабинет Сергея, и пошел к нему быстрыми шагами с протянутой для приветствия рукой.
"Счастлив видеть вас, дорогой Сергей Петрович!" заговорил он елейным тоном, что очень удивило Сергея - директор отличался не только властным характером, но и угрюмостью, граничившей с неприветливостью. "Хочу представить вас господину Реджави. Он давно уже хотел познакомиться с вами".
И только в этот момент Сергей заметил небольшого роста человека восточной наружности с зачесанными назад черными блестящими волосами, который стоял у окна. Его темные миндалевидные глаза смотрели на Сергея бархатным взглядом.
Человек с улыбкой подошел к Сергею и пожал ему руку. Кожа руки Реджави была очень гладкой, и обволокла руку Сергея подобно лайковой перчатке.
Лицо этого человека показалось Сергею знакомым, но где и когда они встречались, припомнить он никак не мог. И вдруг его осенило: "Да ведь его я видел этой ночью вместо африканского божка, те же густые чуть вьющиеся черные волосы, продолговатое лицо с миндалевидными темными глазами и тонкими усиками.
"Мы можем говорить по-русски", продолжал директор. "Наш гость окончил Московский университет".
"Очень приятно познакомиться, господин Реджави", сказал Сергей.
"Ну, зачем так официально", возразил гость. "Называйте меня по имени, Эрмаганом, тем более что мы коллеги. Я ведь тоже физик".
"Господин Реджави, узнав, что вы лишились работы, хочет предложить вам работу у них в стране", сказал директор, игнорируя бессознательно или по какой-то неизвестной Сергею причине предложение перейти на обращение по имени. "Впрочем, он вам лучше сам объяснит подробности".
"Мы давно хотели заняться фундаментальными проблемами атомного ядра, и как мне вас рекомендовали, лучшей кандидатуры нам не найти. Мы ищем хороших физиков с нетривиальным широким мышлением", сказал Эрмаган. "Вы сейчас временно без работы, почему бы не поработать у нас. Будете получать хорошие деньги, прекрасные условия для работы, современная аппаратура. Да и жизнь у нас прекрасная, климат хороший, пища вкусная, много овощей. Я уже не говорю о женщинах. "Очи черные влагой подернуты, сладко и нежно глядят из-под черных бровей"", неуклюже пропел он из "Князя Игоря". "Соглашайтесь. Уверяю, вы не пожалеете".
"Все это очень заманчиво, но я бы хотел работать здесь, на родине. Мне все здесь привычно. А к новой стране нужно приспосабливаться. Поверьте, для этого у меня сейчас просто нет сил. Я морально совершенно подавлен. Может быть, все-таки найду работу", сказал Сергей без особенной уверенности в голосе.
"Не думаю", сказал Реджави с уверенностью. "А то я уже думал, что наши усилия пропали даром...Мы ведь говорили об этом с уважаемым директором еще раньше свершившегося факта... Жаль конечно, что вы стали теперь безработным..." добавил он с какой-то странной интонацией. Или это только показалось Сергею.
"Неужели они ради своих интересов приложили руку к тому, чтобы ликвидировать нашу лабораторию? Не может быть, это невозможно!" промелькнуло у него в голове.
"Подумайте хорошо. Сколько времени вам нужно для раздумья? Думаю, месяца будет достаточно", настаивал Реджави.
Сергей вспомнил свою унылую холостяцкую квартиру с потускневшей кожаной мебелью, потерю любимой работы и внезапно сказал:
"Я согласен".
Реджави улыбнулся.
"Так быстро. Хотя на вашем месте я бы тоже согласился, не раздумывая. Здесь у вас нет будущего, а в нашей стране будут все возможности показать миру, на что вы способны. И, уверен, вам это удастся".
"А если я не приживусь. Я бы хотел время от времени приезжать сюда, увидеться с дочкой. Квартира должна сохраниться за мной. И если мне не понравится, я возвращусь домой. Это обязательное условие".
"Вам понравится", убедительно сказал Реджави, явно уклоняясь от прямого ответа. "Как быстро вы соберетесь в путь? Через неделю, или понадобится больше времени?"
"Как можно скорее. Мне собирать нечего. Попрощаюсь с родителями и с друзьями. Я буду готов через неделю".
В самолете он оказался рядом с неразговорчивым смуглым темноглазым человеком, который был занят чтением газеты, написанной арабской вязью. На вопросы Сергея по-английски он односложно отвечал, что плохо знает этот язык, и просил бы, чтобы ему не мешали читать газету.
И хотя сидевший рядом человек, не отрываясь, читал газету, Сергей каким-то внутренним чувством ощущал, что тот за ним следит. Сергей пытался переключиться на что-нибудь приятное, но в самолете сделать это было почти невозможно. Ему даже пришла мысль попросить стюардессу найти другое место. Но подходящего предлога он не придумал. И решил смотреть в окно, благо небо было безоблачным, и земля сверху была видна совершенно отчетливо.
Сергей смотрел в окно и вспоминал Ташкент, где однажды был на симпозиуме. Там была предусмотрена большая культурная программа, участникам показали не только Ташкент, но и повезли в Коканд и Бухару. Его поразило своеобразие этих восточных городов, их узкие улочки, мечети с бирюзовой эмалью. У него даже возникло желание путешествовать, увидеть, как живут люди в других странах. Но по приезде все эти мечты мгновенно испарились так быстро, что он не успел даже поделиться ими со своей женой. Уже на обратном пути у него появились мысли о новой теме для исследований, и он начал думать только о том, как бы скорее прийти в лабораторию, сесть за компьютер, а затем начать эксперимент, который должен был бы подтвердить правильность его предположений.
"Вот теперь-то я смогу опять увидеть бирюзовые мечети, кривые улочки, дома в восточном стиле, возможно, даже пойму лучше этот неизвестный мне менталитет, пойму его изнутри. Ведь, как я понял, работы хватит не на один год, лишь бы она меня захватила. Я могу заниматься лишь тем, что мне интересно", думал он, глядя в круглое окно самолета.
Они приземлились в столичном аэропорту.
"Наконец, я избавлюсь от этой слежки", подумал он.
Сергей вышел из самолета. На безоблачном небе нещадно палило солнце, было жарко, и он мгновенно вспотел в своем темном костюме, который одевал только на съезды или симпозиумы. Люди быстро направлялись к зданию аэровокзала, даже его сосед, ни разу не обернувшись на него, вскоре пропал из виду.
"Значит, он за мной вовсе не следил, а я просто все придумал. Никогда не замечал за собой такой неоправданной мнительности. Чувство слежки так прилипло ко мне, что не знаю, смогу ли я когда-нибудь от него избавиться".
Он начал растеряно высматривать возможных встречающих. Но никого к своему удивлению не нашел.
"Вот так дела!" подумал Сергей. "Что я буду делать, если меня не встретят, в этой незнакомой стране, без языка и почти без денег. Даже на обратный билет не хватит".
"Добро пожаловать в нашу прекрасную страну", услышал он вдруг чей-то голос на английском с заметным акцентом.
Сергей оглянулся. Он был окружен, почти зажат четырьмя коренастыми молодыми людьми с явной спортивной выправкой.
"Сейчас пообедаем, вы ведь голодны после длительного полета, и поедем дальше", сказал один из них.
"Неужели такая спешка?" удивленно проговорил Сергей. "Мне бы хотелось осмотреть вашу столицу. Уверен, что она мне понравится".
"У нас нет времени. Вас ждут в Центре", проговорил тот же человек. "Возможно, через какое-то время вы получите разрешение на посещение столицы".
Они направились к унылому серому зданию аэровокзала. Только замысловатая вязь названия города и плитки облицовки бирюзового цвета указывали на то, что он находится в юго-восточной стране.
Как сам ресторан, так и еда разочаровали Сергея. Его накормили протертым супом, неизвестно из чего сделанного, безвкусным мясом с картошкой и кофе.
"Я бы хотел выпить холодного пива", сказал Сергей. "Очень жарко".
"Вы находитесь в мусульманской стране. Аллах запрещает употребление алкогольных напитков", строго сказал один из них.
Как заметил Сергей, говорил только он, все остальные молчали.
"Если вы насытились, поехали".
Сергея посадили на заднее сидение серого Мерседеса между двумя молодыми людьми, два остальных разместились спереди, и они двинулись в путь.
Дорога проходила среди песчаных барханов, на которых лишь местами виднелись выжженные на солнце пучки желтой травы. Лишь изредка попадались небольшие селения с остроконечными мечетями, покосившимися домишками, и жителями в грязно-коричневых балдахинах верхом на осликах. Больше ничего. Только уже склонявшееся к горизонту, но все еще жаркое солнце и песок.
Сергей потерял счет времени, от духоты в машине очень хотелось спать. Чтобы не заснуть, он пытался смотреть в окно, но сидевшие широкоплечие молодые люди загораживали вид.
"Вот мы уже и приехали", услышал он внезапно голос.
Он вышел из машины. Место, в которое они приехали, нельзя было назвать живописным - небольшое ущелья со всех сторон зажатое горами со скученными, как бы приросшими друг к другу небольшими двух - трехэтажными постройками, и конечно, небольшой мечетью, которая на фоне безобразных домов казалась произведением искусства. Рядом расположился большой куб с трубой.
"Рад видеть вас", услышал Сергей рядом с собой низкий голос.
От неожиданности он вздрогнул. Рядом с ним стоял человек с бородой, в вязанной зеленой шапочке и широкополом национальном костюме.
Они подошли к одному из домов.
"Это гостиница, в которой вы будете пока жить, пока не присмотрите себе что-нибудь более пристойное. Но гостиница превосходная, за вами будут ухаживать, как за родным, убирать, стирать, кормить. Расплачиваться ни за что не надо, все будут высчитывать из вашей огромной зарплаты. Как бы роскошно вы не жили, сколько бы не тратили, через короткое время вы превратитесь в очень богатого человека. Завтра вы отдыхаете, а затем начнете работать. Время не ждет, придется работать, не покладая рук", сказал человек и исчез так же неожиданно, как появился.
"В этой стране люди появляются совершенно неожиданно, как черти из табакерки", подумал он. "Или я стал слишком рассеянным".
В вестибюле гостиницы Сергея встретила миловидная молодая женщина, которая сначала провела его в гостиничный номер из двух комнат, который больше походил на небольшую квартиру, а затем в столовую.
"Вы предпочитаете европейскую кухню или нашу национальную? Нам бы хотелось, чтобы вы чувствовали себя, как дома", сказала она с милой улыбкой.
"Конечно, национальную", ответил Сергей, не задумываясь.
Его накормили пряной острой едой, которая была необычной для его вкуса, но очень ему понравилась.
Он обратил внимание на то, что в зале кроме него никого больше не было.
"Разве в гостинице никто не живет?" спросил он.
"Ну что вы, у нас много людей. Но все они уже поужинали. Завтра за завтраком вы сможете с ними познакомиться. Все они работают в Центре".
Возвратившись к себе, Сергей с удивлением заметил, что его вещи уже распакованы и размещены по шкафам. Самым приятным и неожиданным было то, что они были размещены так, как будто он это сделал сам. Он наскоро помылся и лег в кровать, которая оказалась двуспальной.
"Да, у них все предусмотрено", подумал он и сразу заснул.
Спал он очень крепко, и лишь к утру ему приснился сон. Он проснулся, вытер тылом ладони потный лоб и заснул снова. Он проснулся утром, отчетливо не понимая, где находится.
"Да ведь я теперь в другой стране, на новой работе! Посмотрим, что из этого получится", подумал он.
Ни особой радости, ни разочарования он не почувствовал, быстро поднялся, умылся и задумался, чем бы заняться. До завтрашнего дня ничего интересного не предвиделось.
Он подошел к окну. На густо синем небе без единого облачка ослепительно светило восходящее солнце, предвещая жаркий день. И ни одного человека. Затем он все-таки увидел одного - у дома напротив стоял, прислонившись к стене, скучающий молодой человек.
"И этот не знает, чем заняться", подумал Сергей. "В этой стране тоже есть бездельники".
Зазвонил телефон, и женский голос предложил ему спуститься для завтрака.
Сергей представил себе, как познакомится с коллегами, возможно, и с теми, с кем ему предстоит работать.
Но столовая была пуста.
"Где же другие? Мне кажется, что в гостиной никто не живет, во всяком случае, я не уловил никаких признаков жизни", сказал он разочарованно девушке, которая принесла ему завтрак.
"Все уже работают. Из-за жары работа начинается ранним утром", услышал он в ответ.
Он быстро поел мясо с какими-то овощами, с какими именно так он не понял, и встал из-за стола.
Он вспомнил свою поездку в Среднюю Азию, и ему захотелось посмотреть места, где ему придется не только работать, но и жить. И, возможно, не один год.
"Я хочу пройтись", сказал он этой девушке. "Надо познакомиться с местом, в котором собираюсь жить. Посоветуйте, куда стоит пойти, что посмотреть окрестности. Уверен, что здесь много интересного".
"Обратитесь к дежурной в вестибюле", ответила та.
В вестибюле он увидел ту же миловидную женщину, которая встретила его по приезде. Когда он сказал, что хочет погулять пока не очень жарко, и попросил рассказать о достопримечательностях этого городка, то услышал:
"Вам нельзя покидать гостиницу".
"Нельзя? Кто может мне запретить?"
"Вам никто ничего не запрещает. Просто не рекомендуется. Вы можете заблудиться, а без знания языка невозможно спросить дорогу".
"Все-таки я пойду", сказал он решительно. "Я приехал на работу, а не в тюрьму".
Сергей удивился тону, которым она с ним говорила - голосом без всяких интонаций, как будто говорил робот. Ни угроз, ни одобрения, и все-таки в ее голосе слышались нотки, не терпящие возражения. От былой приветливости не осталось и следа. Выходя из столовой, он заметил, что женщина быстрым шагом направилась к телефону, сняла трубку и начала что-то говорить. Кому и что именно она говорила, он не понял и не захотел понять. Чувствуя, что еще немного, и он вспылит, Сергей быстро открыл дверь и оказался на улице.
Не успел он и сделать и нескольких шагов, как заметил, что молодой человек, которого он заметил из окна, как тень отделился от стены.
"Возможно, за мной следят. Что это за работа, когда сотрудников держат под колпаком?"
Сергей решил не спешить с выводами, он мог и ошибиться. Может быть, этот человек просто, как и он, решил прогуляться ранним прохладным утром по тем же местам, что и он. И все-таки его не покидало ощущение неясной тревоги.
Воздух еще не успел нагреться, и прохладный ветерок с гор показался ему очень приятным. Он решил обойти городок, а затем, если не будет слишком жарко, дойти до гор - казалось, что они располагаются буквально в двух шагах от гостиницы. Он прошел мимо блочных зданий без следов местного колорита, дошел до куба. Желая рассмотреть некоторые детали постройки, назначения которых были ему неясны, Сергей внезапно повернулся. Того человека не было видно, но из стены куба предательски вылезала его тень.
"Все-таки за мной следят", подумал он и направился в сторону гор.
Расстояние до гор оказалось значительно б?льшим, чем это ему представлялось. Пейзаж не располагал к спокойствию, был напряженным, вызывал раздражение. Ни одного деревца, бурая трава, высохла на жарком солнце, склоны гор были обрывистыми, испещрены трещинами и на первый взгляд неприступными, как будто охраняли Центр не только от постороннего присутствия, но даже от взгляда. Сергей пришло в голову, что за каждым поворотом, из каждого ущелья его ожидает какая-то неприятность. Это чувство нарастало с каждой минутой. Вдруг он почувствовал холод в груди, тот самый холод, который возникал у него перед кардинальными переменами в жизни. Но в отличие от предыдущих раз, сейчас не возникло никаких мгновенно протекающих мыслей, и он не понял, к добру это предзнаменование, или нет.
Начало припекать солнце, и стало очень жарко. Идти дальше не хотелось, и Сергей с радостью направился к гостинице, несмотря на соблазн обернуться и, наконец, увидеть человека, который за ним шпионил, Сергей зашагал быстрыми шагами, глядя перед собой так, как будто боялся сбиться с намеченного маршрута.
В гостинице было прохладно. Он прошел безлюдный коридор, вошел в свою комнату и растянулся на кровати, почти не раздеваясь, только обратил внимание, что за время его отсутствия все было приведено в порядок с тщательностью, стершей его пребывание минувшим вечером и ночью. Он не понял, то ли крепко заснул, то ли просто задремал. Когда он очнулся и посмотрел на часы, то понял, что настало время обеда. Сразу захотелось есть.
"Если так будет продолжаться, я разленюсь окончательно и растолстею. Хорошо, что завтра начнется рабочий день", подумал он, и внезапно вспомнил о человеке, который, как ему показалось, следил за ним. Стараясь не производить лишнего шума, на цыпочках и согнувшись, Сергей приблизился к окну и, не откидывая занавески, выглянул на улицу. Так же как и утром, в той же самой позе, стоял человек, прислонившись к стене противоположного дома.
"Значит, за мной следят. Странно, никто меня не предупредил, даже не намекнул на то, что я буду работать над секретной темой. Иначе нельзя объяснить слежку".
Сергей не смог понять, расстроило это его, или оставило равнодушным.
"В конце концов, какая разница. На родине у меня не было будущего, а здесь я получил работу. Будем надеяться, что она будет интересной".
После ужина, придя к себе, он обнаружил записку под дверью.
"Рабочий день начинается в 6 часов. За вами зайдут в 5.30, будьте готовы к этому времени".
"Странная манера общения. Ни обращения, ни подписи, как с прислугой", подумал он с раздражением.
Он проснулся задолго до назначенного времени, успел побриться и даже одел новый костюм.
Ровно в 5.30 в дверь постучались, и вошел незнакомый человек.
"Пойдемте", сказал он односложно, так односложно и бесстрастно, что Сергея даже передернуло.
Они подошли к кубу, и человек провел его к двери, которую Сергей ни за что бы не нашел самостоятельно, так умело она была замаскирована. Он показал, как нужно пользоваться специальной пластиковой картой, чтобы попасть внутрь помещения.
Сергей обернулся и увидел, что на почтительном расстоянии за ними шел тот самый человек.
"Неужели он даже друг другу не доверяют? Ведь я иду не один, а с сопровождающим", подумал Сергей с раздражением
Они вошли внутрь куба и попали в просторное помещение без окон, которое освещалось только искусственным светом. Привратник осмотрел пристальным взглядом Сергея с головы до ног, сравнил с фотографией на карте и отворил турникет. От этого взгляда Сергею захотелось втянуть голову в плечи.
Его провели в лабораторию с надписью вязью и по-английски: Лаборатория 1.
Сотрудники понравились ему с первого взгляда - улыбающиеся, с умными глазами, они сразу приняли его как начальника, старшего товарища, который направит исследования по совершенно другому руслу.
Их было четверо. Трое явно были из местных, а один оказался украинцем по имени Алексей. Сергей обрадовался.
"Прекрасно. С ним я смогу, наконец, поговорить на русском".
Но сразу же понял, что это невозможно. Алексей смотрел на него таким равнодушным взглядом, что Сергей сразу понял, что дружеские отношения между ними не более чем мечта. На душевное сближение украинец никогда не пойдет.
"Я слыхал, что физика в России находится на очень высоком уровне", сказал один из них. "Мы все нуждаемся в руководителе, который направит исследования в совершенно другом направлении. Мы уже исчерпали все возможности того, над чем работали. Мы надеемся на вас".
"Постараюсь не разочаровать вас. Но я очень требователен. Сам работаю много и ожидаю от вас того же", сказал Сергей.
Возвращаясь в свой кабинет, он увидел человека, который с безразличным видом стоял в коридоре, прислонившись к стене.
Не успел он даже подойти к письменному столу, как дверь отворилась.
"Вас хочет видеть директор Центра", сказал ему вошедший. Это не был человек, которого Сергей видел в коридоре.
Директор Центра был одет в национальную одежду, что не вязалось с просторным кабинетом, массивным столом, за которым он сидел, и современными креслами. Сергей настолько растерялся от вида своего начальника - он ожидал увидеть человека в костюме и галстуке, что даже сразу не заметил еще одного присутствующего.
Директор с улыбкой встал из-за стола и с протянутой рукой подошел к Сергею.
"Наслышался много лестного о ваших способностях и трудолюбии. Надеюсь, вам будет хорошо работать у нас, а мне иметь такого замечательного сотрудника".
Сергей недоверчиво улыбнулся, удивляясь такой осведомленности директора, ведь он себя еще ничем не зарекомендовал.
"Тема, над которой предстоит вам работать, представляет государственную тайну", продолжал директор. "Не подумайте, мы не работаем ни над чем, что может принести вред человечеству. Но мы, то есть работники Центра и руководители нашего государства, не хотим, чтобы разработки стали известны нашим врагам. Вы ведь знаете, что наша страна окружена врагами, единственным желанием которых, уничтожить наше государство и нашу веру. Закончим работу, тогда, может быть, опубликуем результаты. А может быть, и нет".
И он посмотрел на Сергея с улыбкой заговорщика.
"Хочу познакомить вас с руководителем отдела, Эрмаганом Реджави. Вы можете доверять ему во всем - он наш человек. А это очень важно".
У Сергея появилась возможность рассмотреть руководителя отдела. В нем он узнал человека, с которым познакомился в своем институте и который предложил ему работу в этой стране.
"Он ведь выпускник Московского университета. Жизнь в России не может не оставить отпечатка в его душе. Скорее всего, с ним я скорее найду общий язык, чем с директором Центра".
Руководитель отдела рассматривал Сергея с любопытством, даже не скрывая этого.
"Как теперь к нему обращаться? Он занимает высокий пост, и называть его по имени как-то неприлично", подумал Сергей.
"Надеюсь, что вы посвятите меня в подробности работы", сказал ему Сергей с надеждой.
"Это сделает мой заместитель. Я провожу только общее руководство", сказал Реджави таким жестким тоном, что Сергею стало ясно, дальнейшие разговоры на эту тему бесполезны, ни к чему хорошему не приведут, а только вызовут ненужные осложнения.
"Вот я опять ошибся. Он такой же, как и остальные", с горечью подумал Сергей.
"Вы довольны жизнью в нашей стране?" вдруг спросил Реджави.
"Не могу ничего сказать", неуверенно промямлил Сергей. "Я ведь здесь всего несколько дней. У меня еще не сложилось никакого представления".
"Будете довольны. Я обещаю".
"Я бы хотел встречаться с коллегами из других лабораторий", неуверенно проговорил Сергей, желая перевести разговор на более важную для него тему, хотя почти был уверен, что получит отказ.
"Это не нужно. Все равно они вам не помогут. К тому же у нас это запрещено", сказал директор и встал, показывая, что аудиенция окончен.
Сергей возвратился в свой кабинет и вызвал сотрудников.
"В начале рабочего дня вы собираетесь у меня, обсуждаем результаты предыдущего, и каждый уходит в свой кабинет, где работает над тем, что я поручу сделать. Призываю во избежание неприятностей работать прилежно".
Он сам удивился своему тону, но инстинктивно понял, что это единственно необходимый в Центре тон.
Работа закипела. Рабочий день начинался с утренней конференции, во время которой все сотрудники докладывали о том, что сделано за прошедший день. Если кто-нибудь из них не справлялся с полученным заданием, все вместе пытались выяснить причину неуспеха и помочь разрешить задачу, и получали задание на следующий день. Иногда эти встречи затягивались на несколько часов, когда требовалась работа не одного, а всей лаборатории. Сотрудники работали хорошо, к ним у него не было никаких претензий. Собой он был тоже доволен. После утренней конференции он уходил в свой кабинет и с гордостью смотрел на экран компьютера, заполненного различными формулами. Работать он умел, и чем сложнее выдавалась задача, тем упорнее он добивался ее разрешения. И так изо дня в день.
Но в душе разливался холодок, с каждым днем все больше и больше. И неуверенность - сейчас у него нет проблем с работой, но что будет, когда он застрянет с решением проблемы, не сможет идти дальше. В России всегда можно было посоветоваться, с товарищами из соседних лабораторий, в конце концов, с заведующим. А здесь он был один. Он даже попытался увидеть коллег в кафе, которое находилась на том же этаже. Но, когда бы он не приходил, там не было ни одной живой души. Однажды он попытался подняться на этаж выше, может там можно будет кого-нибудь встретить, но дорогу в лифт преградил, не говоря ни слова, тот самый человек, которого Сергей уже видел в коридоре. Сергей понял, что пообщаться с коллегами ему не удастся. Во всяком случае, в ближайшее время.
Однако наибольшее раздражение вызывало то, что он не мог понять, какова же конечная цель его работы. Расщепление и синтез атомного ядра - это ясно, но с какой целью? Он не мог себе представить, чтобы такой огромный институт, как Центр работал только над фундаментальными проблемами физики. Ему хотелось знать, ради чего он проводит целые дни в своем кабинете. Это было не просто любопытство, раньше, в России, ему ведь всегда была известна тема, над которой он работал. А теперь он не знал ничего. Он даже собирался поговорить с руководителем отдела, но, вспомнив их разговор, оставил эту идею, тот ведь неоднозначно заявил, что занимается общим руководством, а идти за разъяснениями к его заместителю Сергею не хотелось. Инстинктивно он понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он чувствовал себя как в тюрьме с комфортабельными условиями жизни. Даже наряженная работа не улучшало настроения, с каждым днем становилось все более и более тревожно, как будто он шел по дороге, не зная, куда она ведет.
Так прошел год, возможно и более. Сергей потерял счет времени. Жизнь была слишком монотонна - работа, библиотека Центра, гостиница. И никакого общения. Гостиница как будто вымерла, и единственным, кто в ней жил, был он. А также непрерывное присутствие человека, который за ним следил. Сергей ощущал его присутствие даже во сне.
Однажды раздался стук в дверь его кабинета, и вошел Реджави.
"Давно мы не виделись", сказал он приветливо. "Я слышал, что ваша лаборатория работает хорошо. Это, конечно ваша заслуга. Мы вами очень довольны и рады, что не ошиблись в выборе руководителя - русские всегда работают хорошо".
"Это не всегда так. Сейчас мы столкнулись с одной проблемой, которую никак не можем разрешить. Хорошо, что вы пришли, помогите нам".
"Обратитесь к моему заместителю, хотя, думаю, он вам не поможет. Не тот уровень. Но я пришел совершенно не для этого. Как мне стало известно, вам хочется поближе познакомиться с жизнью в нашей стране. Скажите сотрудникам, что завтра не придете на работу, и мы поедем в ближайший город. Как говорят в России, работа не волк, в лес не убежит. Отдохнете, и решение этой неразрешенной проблемы придет само собой".
Сергей посмотрел на него, не понимая, почему руководитель отдела приглашает посмотреть страну. Все это неспроста, не может быть, чтобы загадочный начальник отдела просто так сделал такое предложение. В этом должен содержаться какой-то подвох, не может быть, чтобы все было абсолютно бескорыстным. К удивлению, в груди Сергей не почувствовал предостерегающего холодка, что его насторожило. Неужели он остался без своего шестого чувства, которое предупреждало и охраняло от различных неприятностей? Но и ощущения приближающихся неприятностей тоже не возникало.
"С удовольствием", сказал Сергей, стараясь отобразить на своем лице восторг от предстоящего путешествия. "Мне тоже кажется, что такая поездка пойдет на пользу. Я переключусь и смогу лучше мыслить. Ведь моя жизнь уже давно не содержит ни какого разнообразия и начинает мне надоедать".
"Почему же вы раньше ничего не сказали? Можно было бы поехать в город значительно раньше. И это бы благотворно сказалось на работе. Ничто не иссушает мозг так, как однотонность. Значит, решено, завтра мы поедем в Бахрам, так называется это город. Он хоть и небольшой, но живописный, и, поверьте, побродить по нему доставит вам удовольствие".
То ли Сергей был в хорошем расположении духа, то ли он наконец-то выбрался из места заточения, которым считал Центр, но дорога в Бахрам показалась ему очень приятной и живописной. За те считанные разы, когда он без разрешения начальства, но под пристальным наблюдением охранника гулял по окрестностям места, где располагался Центр, пейзаж вызывал у него раздражение, чувство близкое к страху, тревогу перед неведомым.
Дорога петляла между горами с такими же обрывистыми склонами без деревьев, но это не вызывало раздражения. Сейчас же на душе у него было спокойно, и он с любопытством смотрел в окно, надеясь увидеть что-нибудь интересное, специфическое для страны, в которой он жил, но которую не знал. Они проехали несколько селений с небольшими глиняными домами белого цвета и мечетями. Но Сергей, как ни старался, не увидел ни одного человека. Это показалось ему странным - жара начала уже спадать, и он надеялся увидеть людей, сидящих у своих домов, кушающих и пьющих традиционный восточный чай в кругу семьи. Но улицы были безлюдны. Он уже собрался спросить об этом своего спутника, но решил этого не делать - зная восточную изворотливость, он не рассчитывал получить верный ответ. Он случайно, сам того не желая, посмотрел в зеркало перед водителем и увидел, что за их машиной движется на некотором расстоянии еще одна. Кроме их машины, она была единственной на дороге, ведущей в Бахрам, навстречу им не попалась ни одна.
"Неужели они следят за нами? Ведь я еду с проверенным человеком, одним из руководителей Центра. Неужели ему тоже не доверяют или только охраняют?" подумал Сергей.
Наконец, они приехали в Бахрам. Сергей с любопытством смотрел по сторонам, но не увидел ничего интересного - однообразные двух-, изредка трехэтажные дома без той характерной для востока архитектуры, которую ему хотелось увидеть. По улицам ходили люди в национальных одеждах, преимущественно мужчины, похожие друг на друга настолько, что отличить их друг от друга не представлялось возможности.
Вдруг раздался громкий голос муллы, призывающий к вечерней молитве. Прохожие послушно опустились на землю, и Реджави последовал их примеру. Лишь один Сергей стоял посреди улицы, как одинокий минарет мечети. Глядя на устремленные к небу зады молящихся, Сергей подумал, что религия в его жизни не заняла того места, которое, как ему на мгновение показалось, какое ей, возможно, и предназначалось бы.
Голос мулы стих, молящиеся поднялись и как ни в чем не бывало отправились дальше.
Сергей и Реджави погуляли по городу,посидели в кофейной и опять погуляли по городу. Стемнело, и улицы почти опустели.
"Теперь я покажу вам то, о чем обычные туристы не имеют никакого представления", сказал Реджави и загадочно подмигнул.
Сергей с недоверием посмотрел на начальника отдела. Его не покидала боязнь провокации - не может быть, чтобы эта экскурсия была так уж безобидной.
Они попетляли по узким улицам и спустились в подвал ничем не примечательного дома. Никакой вывески, даже номера дома не было.
Первое, на что обратил внимание Сергей, был своеобразный сладковатый запах. Ему показалось, что подобный запах был ему уже знаком, но где и когда он его ощущал, не мог никак вспомнить.
"Здесь курят гашиш. Кто хотя бы в жизни не курил его, не может сказать, что познал жизнь Востока", сказал Реджави и опять загадочно подмигнул. "Надеюсь, что об этом никто не узнает. Хотя мне бояться нечего. Никто, даже директор Центра не посмеет сказать обо мне что-нибудь плохое. Я думаю только вас и о вашей репутации".
Сергей опять с тревогой посмотрел на начальника отдела.
"Может быть, он хочет под гашишевым опьянением выведать от меня какие-нибудь тайны? Зря старается, никаких тайн у меня нет, да и скрывать мне нечего", раздраженно подумал Сергей. Он был так погружен в свои мысли, что даже не посмотрел на помещение, куда его привели.
Это был довольно просторный зал, увешанный коврами и картинами полуголых женщин в привлекательных позах. На мягких кушетках полулежали мужчины и вдыхали гашиш из замысловатых кальянов.
"Чувствуй себя привольно, не стесняйся", сказал Реджави Сергею, неожиданно перейдя на ты. Было сразу видно, что он здесь не впервой - к ним подошел хозяин и склонился в низком поклоне, неся кальяны.
Они уселись на кушетки.
"Вдыхай полной грудью и ни о чем не думай", наставлял Реджави. "Сначала закружится голова, а затем придет наслаждение, которого ты не испытывал никогда в жизни. Главное, отдайся ему без раздумий".
Сергей с опаской сделал первый глубокий вдох, и почувствовал легкое головокружений. Затем сделал еще один, головокружение прекратилось, и появилась легкость во всем теле, после чего начал жадно вдыхать гашиш. Вскоре предметы потеряли свои очертания, вокруг ламп появилось разноцветное сияние, а потом и это исчезло. Он не спал, а находился в каком-то состоянии блаженства и нереальности. Он чувствовал легкость во всем теле, еще немного, и полетит.
"Просыпайтесь", услышал он внезапно властный незнакомый голос.
"Как мы доберемся домой?" спросил Сергей сонным голосом. Он посмотрел на Реджави - вид у него был довольно помятым, глаза потеряли былой блеск и норовили закрыться. "Вам садиться за руль опасно, а я не могу вести машину".
"Не беспокойтесь, мне это не обязательно, нас доставят домой".
Двое, лиц которых Сергей никогда не видел, аккуратно подняли их из кушеток и усадили в автомобиль.
"Оказывается, слежка имеет и свои положительные качества. Но сколько в ней работает сотрудников, я даже не всех знаю", подумал Сергей.
"Завтра вам не обязательно появляться на работе", услышал он незнакомый голос.
Машина стояла у отеля, в котором он жил. Он оглянулся на Реджави, тот спал, раскинувшись на заднем сидении.
Сергей проснулся он от телефонного звонка, когда солнце уже склонялось к закату.
"Ну и как вам понравилось наше вчерашнее путешествие?" услышал он бодрый голос Реджави .
"Все было бы хорошо, если бы не болела голова. Как после крепкой выпивки".
"Это с непривычки. В следующий раз вы проснетесь с ясной головой. Если вам понравилось, можем повторить".
Они приезжали в Бахрам почти каждую неделю. Посещение гашишной стало для Сергея праздником, в это день он расслаблялся, радовался необычным ярким сновидениям, которые с каждым разом становились все сказочнее, и с нетерпением ждал следующего приезда.
Однажды утром он увидел записку, подсунутую под дверь его кабинета. Первым его желанием, было поднять ее и посмотреть, что в ней написано, но наученный всеобщей слежкой, он решил этого не делать. Кабинет был нашпигован видеокамерами. Он нагнулся, как бы желая завязать шнурок на ботинке, и незаметно сунул записку в карман. Но как прочитать ее? Сделать это в кабинете было невозможно. Он решил подождать, дома сделать это удобнее. Но записка жгла карман брюк.
Еле дождавшись вечера, он, не входя к себе, пошел в ресторан при отеле, заказал кофе и поспешил в туалет - там, в кабинках, видеокамер он не заметил. Вытащил записку. Она была написана от руки по-английски.
"Не доверяйте Реджави. Всеобщая слежка в Центре - дело его рук. Записку обязательно сожгите".