Когда Гришке было шесть лет, он жил с дедом и бабкой, без мамы, и скучал о ней, но все равно жизнь была очень хорошая.
Рано утром, еще до завтрака, Гришка уже был на почтовой конюшне (жили во дворе почты), надо было выгрести навоз, напоить лошадей, засыпать им в длинные ясли овса или вилами набросать с конюшенного сеновала душистого сена.
А когда приходили конюхи, Гришка вместе с ними жесткой щеткой чистил лошадей, помогал запрячь их в телеги, чтоб с тетей Дашей-экспедитором ехать на вокзал за посылками, или отвезти посылки на станцию, или поехать к леснику за дровами, а на вокзал за углем, а если в телегах не было надобности, Гришка шел в темную кузню, рядом с конюшней, и там, ухватившись за веревку, тянул ее вниз, отпускал и снова тянул - помогал надувать мехи, чтоб воздух из них шел на огонь в горниле и огонь горел сильнее, или стучал своим молоточком по раскаленной полоске металла, чтоб из нее получилась подкова или обод на тележное колесо или обруч на бочку, - "бух" - грохал по раскаленной полоске огромный молот кузнеца, "тюк-тюк" звонко отвечал ему молоточек Гришки: "Бух! - Тюк, тюк! - Бух! - Тюк, тюк!" - весело получалось!
Иногда лошадей ковали, и тогда Гришка глядел, как широкоплечий и длиннорукий кузнец, зажав лошадиную ногу между своих так, чтоб можно было спокойно срезать острым кривым ножом наросты с копыта, потом, приложив к копыту подкову, вгонял молотком в нее и в копыто плоские гвозди с продолговатыми шляпками, загибая вышедшие сбоку острия и плотно прижимая их ударами молотка к поверхности копыта, - если не загнуть гвозди, подкова на бегу лошади может отвалиться вместе с гвоздями.
В поездках на вокзал Гришка всегда был за кучера, а тетя Даша, с пистолетом на боку, сидела, свесив ноги, сбоку или позади.
Но однажды, когда конюхи уже ушли домой, тетя Даша пришла сильно пьяная и сказала Гришке, чтоб сегодня он ехал на вокзал без нее, дала ему накладную, наказав сдать по ней все посылки, а когда распишутся в накладной, что груз принят, привезти эту бумагу и отдать ей, и никому не говорить, что ездил один.
Тетя Даша помогла Гришке запрячь лошадей в одноколку, и Гришка отправился в путь.
До вокзала надо было ехать через желтую, выжженную солнцем степь, дорога была знакомая, и Гришка, важный от новой ответственности, погнал лошадей, стегнув их длинным кнутом, - Гришка сам сплел его из полосок кожи, нарезанных из шкуры павшей от килы гнедой Машки, - лошади побежали, но от натуги обделали навозом чуть не половину посылок.
Гришка остановил лошадок, нарвал у дороги полыни и стал счищать навоз с посылок, но полынь измазала своей зеленью бязь, которой были обшиты посылки, и на вокзале вышел скандал, посылки принимать не хотели, но Гришка сказал:
- Если не примите, тетю Дашу накажут!
Посылки приняли и в накладной расписались.
Пьяная тетя Даша спала на сеновале в конюшне. Гришка растолкал ее, дал накладную, а сам выпряг лошадей и завел в стойло, обтер их большой тряпкой, чтоб снять пот, засыпал овса в ясли, и только потом немного попоил.
Утром Гришка разбудил тетю Дашу и она убежала на почту, а к вечернему выезду на вокзал опять пришла пьяная.
Теперь Гришка не гнал лошадей, он ехал и думал: почему тетя Даша напивается пьяной и что в этом хорошего?
Так и не понял.
В воскресенье бабушка и соседка уехали на бахчу за арбузами, а деда затащили к соседу какие-то дядьки-начальнички. Гришка заглянул к ним и увидел на столе нарезанную кружками розовую колбасу, хлеб и водку. Колбаса так вкусно пахла, что Гришка, проглотив обильную слюну, поскорее убежал на двор.
Взял в конюшне палку-биту и стал гонять "чижа": сильно бил по краю маленькой толстой палочки, "чурбачок" подлетал и Гришка лупил по нему, стараясь отбить как можно дальше. Потом шел к "чижу" по теплой пыли двора, подойдя к "чурбачку", сильно бил по краю его, "чурка" взлетала, Гришка лупил по ней большой палкой, "чиж" улетал, Гришка шел к нему, и все повторялось.
А нос в это время кричал о вкусной колбасе, Гришка глотал слюнки и говорил себе: "Не ходи, не ходи, а то..." Но дальше не думалось, и Гришка все же пошел, оставив "чижа" и биту в пыли.
Дядьки о чем-то спорили, Гришка вошел и остановился, упершись взглядом в колбасу. Ее стало меньше и Гришка чуть не сказал: "Дайте мне колбасы!" Но дядьки, потные и румяные, увидев его, закричали:
- И ему, и ему стакан!
Дед замахал руками, закричал:
- Нет! Нет!
Но его, пьяненького, и слушать не стали, налили в граненый стакан водки до краев и заорали:
- Пей до дна, пей до дна, пей до дна, пей до дна!
И Гришка, решив, что если выпьет, ему дадут колбасы, взял полный стакан и, вспомнив, как дед учил соседа пить спирт, вобрал в себя побольше воздуха, выпил водку - обожгло внутри, аж зажмурился и стал медленно выдыхать.
- Ур-ра! Ур-ра! - заорали дядьки, Гришка на секунду даже о колбасе забыл, но, открыв глаза, тут же увидел ее, так вкусно пахнущую, и уже протянул руку к ней, но дед схватил его за руку и потащил домой, говоря:
- Скорей закусить! Скорей закусить!
Дома налил в мисочку борща из кастрюли, дал ложку, хлеб и сказал:
- Ешь, ешь скорей, а то окосеешь!
Гришка испугался, что окосеет, и стал быстро есть!
И дед сказал:
- Ну, молодец! Иди поиграй!
И слегка подтолкнул Гришку, чтоб шел во двор, а сам опять к соседу.
Гришка отыскал "чижа" и стал вяло гонять его - по жаре. Вспотел и, пульнув "чурбачок" в сторону кузни, ополоснулся там из железной бочки.
Вспомнил про черепаху в деревянной бочке, запустил туда руку, но никого не поймал: наверно, черепаха по дну ползает, а в мутной воде не видно.
Кузня закрыта, а конюшня открыта - пустая. И телег нету. Значит, уехали на огороды - по выходным всегда так!
Гришка подумал, что хорошо бы сейчас с Алькой на речку, и пошел к воротам.
Увидел, что ворота не заперты на висячий замок, а просто прикрыты, и подумал, что обрадует бабушку, когда она приедет с бахчи: ворота уже открыты, можно на телеге, полной арбузов, сразу въехать во двор!
Гришка потянул на себя левую воротину, потом правую - и ворота нараспашку, - вот они!
И Гришка с силой хлопнул по краю "чижа" и когда тот подлетел, влупил по нему палкой-битой, и "чиж" брякнулся аж возле свинарника, и Гришка побрел к нему, с удовольствием погружая босые ступни в теплую пыль.
В свинарнике похрюкивал Борька, Гришка зашел к нему и увидел, что Борька грязненький, значит, сегодня свинарник не чистили.
Гришка приволок с конюшни охапку сена, Борька тотчас начал тереться о сено и оно стало грязным, а Борька чистым! Гришка вилами выгреб на улицу грязное сено, Борька радостно похрюкивал и смешно толкал Гришку розовым пятачком: хотел есть!
Гришка вспомнил, что дома есть отруби для цыплят и отправился за этим кормом для Борьки, но едва ступил на веранду, вспомнил про колбасу, показалось даже, что слышен чудесный запах ее, и Гришка войдя к соседям, увидел: на тарелке лежал последний кусочек!
А пьяные дядьки закричали:
- О, кто пришел! Стакан, стакан ему!
И налили водки, и Гришка с мыслью об этом последнем куске колбасы зажмурил глаза, выпил водку, медленно выдохнул, открыл глаза и увидел: тарелка пуста, а какой-то дядька подносит ко рту последнюю колбасу и кладет ее в рот!
И Гришка закричал:
- А мне?
И дядьки страшно захохотали и закричали:
- Еще стакан ему! Еще стакан!
Дед схватил его за руку и потащил домой, и Гришка опять съел мисочку борща, а потом никак не мог найти отруби.
Когда бабушка и соседка въехали в распахнутые ворота и увидели, что на дворе никого, поняли: что-то не так!
А когда поднялись на веранду и зашли в свои квартиры, их встретило "пьяное царство": муж соседки спал, уронив голову на грязные тарелки.
А дед с внуком храпели на диване в облаке водочного перегара.
Гришка проснулся от криков.
Бабушка кричала:
- Сам пьешь и внука спаиваешь!
Дед кричал:
- Это они ему наливали!
Бабушка кричала:
- А ты что, не мог его защитить?!
- А ты почему его не взяла с собой, чертова кукла?!
Бабушка и дедушка еще долго кричали, но Гришка уже не слышал их: он спал.
Через год Гришка пошел в первый класс!
Клякса
В воскресенье взрослые с утра отправились на огороды, а Гришку оставили дома, чтоб он мог спокойно выводить палочки с хвостиками.
Гришка затосковал: он любил огороды, ведь как здорово сажать картошку, капусту, фасоль, огурцы, кукурузу! А потом поливать это водою из речки - она рядышком с огородами. А собирать урожай!
Потосковал, потосковал и раскрыл толстую тетрадь с гладкой бумагой. Наверно, мама купила ее у тех, кто получал посылки из Германии, Гришке даже стыдно перед мальчишками-одноклассниками за эту тетрадь, ведь они, как недавно и сам Гришка, пишут на полях газет самодельными чернилами из раздавленных волчьих ягод и палочки-хвостики расплываются на серой газетной бумаге и становятся толстыми и смешными.
В тетради надо писать красиво, замечательно, на пять с плюсом, и Гришка решил постараться.
Но только начал писать, с кончика металлического перышка скатилась на бумагу чернильная капля! Клякса!
Гришка испугался! С самого начала, с первой же страницы испортить такую замечательную тетрадь! За кляксу учительница, конечно, поставит двойку, и мама расстроится до слез и это будет ужасно, ужасно!
Гришка решил выдрать страницу!
Но выдрать так, чтоб совсем незаметно было!
Внимательно осмотрев толстую тетрадь, он увидел, что все листы склеены слева и понял, что если аккуратненько "отслоить" один лист, мама ничего не заметит!
И стал медленно-медленно отклеивать злополучный лист с кляксой.
Он аж вспотел, пока отклеил его, но вышло чисто, было совсем незаметно, второй лист тетради выглядел точь-в-точь как первый!
А первый лист, с кляксой, надо сжечь!
И Гришка, чтоб взять спички, встал на стул, открыл дверцы "второго этажа" старинного буфета и увидел, что коробок лежит рядом с графинчиком водки и маленькой серебряной стопкой, из которой дед любит в обед "чекалдыкнуть".
Гришка взял спички, и в печке, открыв дверцу топки, сжег, спалил злосчастный лист с кляксой, - лист горел медленно, неохотно, корежился, скрючивался, но все же сгорел.
На душе стало легко, Гришка вспомнил, с какой радостью дед "чекалдыкает", и когда клал на место спички, решил попробовать: взял графинчик и стопку, слез со стула, поставил "посуду" на стол, открыл нижние дверцы буфета, достал ломтями нарезанный хлеб, масленку и тарелку с зеленым луком.
Из ящика между этажами буфета вынул нож и, как делала бабушка, намазал масло на хлеб и накрыл это перышками зеленого лука.
Затем, как дед, налил из графинчика стопочку, вдохнул поглубже, выпил обжигающую жидкость и стал медленно выдыхать, а выдохнув, с жадностью откусил хлеба с маслом и зеленым луком. Оказалось - вкусно! Так вкусно, что Гришка съел весь ломоть! Этого дед себе не позволял: откусив и прожевав кусочек, он наливал вторую стопку, выпивал ее и закусывал все тем же ломтем хлеба с маслом и луком.
Гришка подумал-подумал и намазал маслом второй кусок, налил вторую стопку, выпил и закусил сперва луком, а потом уже хлебом с маслом. И снова съел весь кусок!
После второй стопки бабушка обычно забирала графинчик у деда, чтоб спрятать водку в буфет, но дед кричал на нее: "Чертова кукла!" - и отбирал графинчик и наливал третью стопку!
И Гришка тоже налил себе третью стопку, намазал маслом третий кусок хлеба, выпил водку, закусил луком и хлебом с маслом, и опять съел весь ломоть.
Потом, встав на стул, поставил графинчик и стопочку рядом с коробком спичек, закрыл дверцы и слез со стула.
Замасленный нож вытер о кусок хлеба, тарелку с хлебом вернул на первый этаж, там же поставил тарелку с луком, закрыл дверцы, нож положил в ящик, крошки со стола смел в ладонь и отправил в рот.
Почувствовал, что устал, лег на бабушкину кровать и уснул.
Когда проснулся, испугался, что скоро вернутся взрослые, а у него ничего не сделано, засел за палочки с хвостиками, выводил их долго, старательно, аккуратно исписал всю страницу, но, когда выводил последний хвостик, снова посадил кляксу!
Гришка страшно расстроился, чуть не заплакал, хотел опять вырвать лист, но пришли взрослые: привезли урожай.
Гришка рванулся к ним - помогать, но подумал, что от него может пахнуть водкой, как от деда после обеда, и, приоткрыв дверь в коридор, стал смотреть.
Мама вынимала из мешка большие вилки капусты, дед, стоя на табуретке, навешивал на бельевую веревку под потолком связанные початки кукурузы, а бабушка радовалась картошкам:
- Как поросятки! Как поросятки!
Гришка вернулся за стол и чуть не заснул, ожидая, когда закончится возня с урожаем.
Но вот взрослые вошли в комнату, мама сразу направилась к столу, и у Гришки замерло сердце.
Увидев кляксу, мама закричала Гришке:
- Марш в угол! Сейчас же!
Гришка ушел в другую комнату и там, стоя в углу, слышал, как мама жаловалась бабушке, что завтра Гришка получит двойку за кляксу, а ей столько пришлось заплатить за эту тетрадь с вощеной бумагой, а этот оболтус Гришка не ценит этого, не мог без кляксы одну страничку заполнить!
Взрослые сели обедать, дед налил себе водочки, и Гришка напряженно вслушивался: не заметил ли дед, что в графинчике водки меньше, чем было?
Дед не заметил, бабушка тоже, Гришка почувствовал, что глаза слипаются, потихоньку дошел до своей кровати, тихо лег в нее и заснул - аж до утра, до школы, когда мама уже ушла на работу.
За кляксу Гришка получил "пару", представил себе, как огорчится мама - до слез, и жалость сдавила горло.
"А если б мама узнала о водке?"
Следующую стопку водки Гришка выпил на выпускном вечере в десятом классе.