Из черновиков
Гул распахнутых церквей,
тени праведных и правых,
блеск пожаров и кровавых
кровоточащих идей.
Это я стояла подле
паперти, и Христа ради
бормотала. Псов бродячих
я боялась меньше сводни.
Это я швыряла звонко
медяки: молись, блаженный!
Кончено. В глазах-потемках
кружева взлетают пеной.
Причитала над телами.
Бредила цареубийцей.
Хохотала краснолицей.
И молчала в тронном зале.
Это я, и это, это.
Так со мной когда-то было.
Я убита, я убила -
я сама себя к ответу.
И отрада, и отрава -
гул распахнутых церквей,
тени праведных и правых,
блеск пожаров и кровавых
кровоточащих идей.
1978 год. Новгород.
Остановись, мгновенье! Ты - ужасно!
Пока все невредимы, и пока
ты - первое: лишь тянется рука
(но - тянется) - к зеленым, белым, красным.
Высматривая первую добычу
пока (уже) прищурились глаза.
Машины черные пока на тормозах,
пока не вышли из ночных укрытий,
велю, молю: "Остановись, мгновенье!
Пока все живы, живы, живы! Я
готова душу... Ну же!" - На меня
усталый бес взирает с сожаленьем.
1988. Москва.
Стою над пропастью во лжи.
Какая ржа мне зренье точит?
Ничтожно слово. Знак неточен.
А жизнь - подстрочником лежит.
Москва ветрами ворожит,
гадает на кофейной гуще.
Блестят правдивые ножи.
И сладок дым, и хлеб насущен.
1988. Москва
|
|
Связаться с программистом сайта.