Аннотация: Второй роман о Византийской империи, его первые две часть.
Василий Колташов
Византийская ночь
Переломы судьбы
Роман
Два мира, варварский и римский, все еще противостояли друг другу в конце VI века. Под натиском пришедших из-за Рейна и Дуная народов Западная Римская империя пала. Другая часть некогда могущественной державы, Восточная Римская империя - Византия - продолжала существовать. Ее столицей был Константинополь, величайший город своей эпохи. Но не только нашествия новых народов терзали старый мир в этот век. Внутри его бушевали собственные страсти. В порывах событий никто еще не мог сказать, что возьмет верх: день или ночь.
Часть 1. Удачной охоты, Волк
1
Волк смотрел ему в глаза. Тетива лука была натянута. Мгновение и стрела готова была сорваться в полет. Зверь ждал и ждал человек. Застывшей казалась фигура охотника. Желтым огнем горел строгий взор на мохнатой морде. Светлые лапы хищника тонули в белизне снега.
"Закон Велеса прост. Если не он добыча, то я", - подумал Амвросий. Одна бровь его медленно поднялась. Левый глаз прищурился. Легкий мороз пощипывал румяные щеки юноши. Сердце ударами отмеряло скоротечность мгновений.
Белый лес окаменел в ожидании. Замерли заснеженные камни. Прозрачное солнце укрылось в облаках.
Волк пошел на человека. Опустил уши. Наклонил нос. Обнажил желтоватые клыки. Зверь чуял: попытайся он бежать в сторону как стрела пробьет его бок. Он медленно переставлял лапы, не открывая корпус. Он захотел разорвать противника, вгрызться сквозь чужой мех в его сладкое мясо. Он давно не пробовал крови.
"Знаю, ты голоден. Иди же сюда, серый!" - мысленно произнес Амвросий. "Иди смелей! Ты ведь не боишься меня?"
Слюна горела на языке зверя. Человек был один. Слабый запах выдавал его юность. Волк мог побороть такого противника. Вкус добычи с подобным запахом был ему знаком. Минувшей зимой в ветреную ночь он разорвал мальчишку отошедшего от родного селения. Как сладка была его плоть! Как вгрызался он в ее тепло передними зубами, как слизывал пьянящую кровь. Одного сейчас не мог понять хищник: как сумел двуногий выследить его? Как смог он неожиданно возникнуть из белизны леса? Какие незримые силы помогали этому существу?
Серые тени пробежали по поляне и растаяли. Облака отступили. Вновь бросило светило на землю свои огненные лучи.
Ноздри Амвросия расширились. Холод разлился по ногам и рукам. Молодой охотник не сомневался в себе. Он не размышлял. Волк стал средоточием его чувств. Голова юноши была пуста. Последние мысли застыли в безвременной тишине. Ухо чутко ловило каждый звук. Хрустнула морозная земля.
"Вот!" - сказал кто-то застывшему лучнику.
Зверь побежал. Сильные лапы разбивали в пыль снежную корку. Зрачки юноши сузились. Пальцы разжались. Стрела понеслась вперед. Амвросий видел ее полет и слышал его. Он заметил, как оперенный снаряд ударил в грудь несущегося на добычу волка. Зверь дернул от боли головой. Сбился в беге. Развернулся, чтобы помчаться к деревьям. Новый снаряд вошел ему между ребер. Затем третий ударил рядом, пробив лапу. Зверь остановился, стараясь удержаться на ногах. Четвертая стрела снова вошла ему в корпус. Рука юноши поднялась от колчана торчавшего из снега.
Ворона прокричала на отяжелевшей от снега сосне.
- Кончено! - прошептал Амвросий одними губами.
Волк повалился на уцелевший бок. Хрип вырвался из пасти вместо печального воя. Силы отказали зверю. Он пытался подняться, но некогда крепкие лапы не слушались его.
Юноша отбросил лук. Натянул меховые рукавицы. Вынул из снега короткий охотничий меч. Поднял с земли несколько палок и кожаный жгут. Быстрым шагом направился он к раненному зверю. Снег тихо проседал под меховыми сапогами.
"Леший, не гневайся, что беру одну из твоих собак. Под деревом оставляю тебе хлеб. Пусть дух волка тоже не держит обиды на меня. Ты чужой, серый, и я чужой", - без звука произнес молодой римлянин.
Волк поднял голову. Зарычал. Показал окровавленные клыки. Вновь попробовал встать, но сумел лишь пошевелить задними лапами. Снег вблизи его ярче окрасился алым.
- Серая шкура... Теперь ты не уйдешь, - тихо сказал человек. Душа его ликовала от удачи. Он не верил в магические силы волка. Он знал лишь, что опасен сам зверь, а разговоры о его тайном могуществе пусты.
Охотник ткнул палкой в оскаленную пасть. Поверженный хищник вцепился в нее из последних сил. Зарычат хрипло, отхаркивая кровь. "Да, ты просто злое животное. Неразумная свирепая тварь. Зачем ты понадобился богам, раз ты только мешаешь людям?" Ответа не стоило ждать. Зверь отчаянно терзал палку. Выдыхал пар. "Пора!" - сказал себе Амвросий. Он спрятал меч в ножны и с силой повалился на зверя. Волк пискнул словно щенок. Толстыми рукавицами придавил человек мохнатую морду. С болью ощутил он, как царапают когти еще не совсем обессиленных лап. Жгут стянулся на волчьей голове. В бешеном бессилии сверкнул желтый глаз. Кожаные веревки спутали зверю ноги. Клинок срезал древки стрел. Волк нужен был живым.
Амвросий вернулся в свою засаду под деревом. Вновь прошептал благодарность Лешему. Забрал вещи. Прикатил сани. Взвалил на них раненного зверя. Привязал добычу к их основанию. Взялся за ремень и потянул за собой зимний воз. Оглянувшись, молодой человек заметил проворных черных птиц, копошащихся на кровавом месте.
- Не будет вам такой пищи, - усмехнулся он.
2
Спускался вечер. Первые звезды зажглись на темнеющем небе. Синими сделались Карпатские горы вдали. Снег окрасился голубизной. Почернели стволы деревьев.
Амвросий остановился. Сани с раненым волком прокатились еще немного и прекратили движение у ног человека. Он проверил, жива ли добыча. Зверь дышал. Еще много мучительных часов требовалось, чтобы жизнь оставила мохнатое тело. С покрасневшего лба молодой римлянин стер холодные капли. Шапка и волосы взмокли. Пот пропитал одежду. Мышцы побаливали, но все еще оставались свежими и послушными.
"Морозная будет ночь!" - сказал себе юноша. Он вновь потянул ремень. Сани тронулись. Подле старой сосны охотник посмотрел вдаль и, наконец, заметил огни костров. Двинулся дальше.
- Э-ге-ге! - прикатился знакомым голосом клич.
- Идарий! - ответил Амвросий и высоко помахал рукой.
С десяток юношей бросилось бегом навстречу путнику. Даже в полумраке молодой римлянин мог различить их сияющие лица. Горели взоры. Сверкали крепкими зубами улыбки. Пар струился из ртов. Смех приятелей радовал сердце охотника. Он различал их голоса и узнавал свое имя. Мечи и топоры стучали в ножнах по жарким полушубкам. Снежные бугорки разваливались под сильными ступнями.
- Ну, молодец! Перун тебя награди!
- Вот горжусь! Горжусь! - приветствовал друга Идарий, год как ставший десятником младшей дружины союзного князя Всегорда.
- Не долго ему осталось. Дотянет... - отвечали другие.
Молодые склавины крепко хлопали по плечам товарища. Хвалили серого зверя. Хвалили глаз и руку охотника. Он улыбался им в ответ, ощущая, как сердце наполняется огнем ликования. Двое парней вырвали у Амвросия сани. Потянули их дальше.
- Да он все с вождями сидит, уже какой день... - уточнил Вторяк, оглянувшись и опершись на короткое копье. Пышные щеки его пылали над круглым подбородком.
- И что они... - попробовал спросить Амвросий. - Решили что?
- Эти? - переспросил Вторяк, вертя головой. - Вроде как...
- Откуда же нам знать? - скривил смешную рожицу Чернав, невысокий кареглазый юноша. Иней зимней сединой окрасил пушок над его устами. Шапка залихватски сползла на правое ухо.
- Вот-вот! - лениво поддержал его Вторяк.
Амвросий разочаровано махнул рукой.
- Молодец, что вернулся, - подмигнул другу Идарий. Дал знак сбавить шаг и слушать. Шепнул одними губами: - Мне больше известно.
Они пошли медленней. Глядя на светлое лицо спутника, охотник вновь ощутил прилив сил. Припомнились еще недавние детские игры. Им на смену теперь пришла взрослая борьба: военные походы и схватки. Разум Амвросия кипел от нетерпения. Важные события подготовляли эти холодные дни. Все хотелось знать и все понимать.
- Нелегко с волком пришлось? - поинтересовался Идарий.
- Справился, не впервой, - ответил Амвросий. Улыбнулся устало. Охота давно стала привычным делом. Только на волка он прежде не ходил.
- Пока человек силен, ему зверь не страшен...
- Так, что князья наши со старейшинами надумали?
- В этот год на антов идти не хотят. Те прошлогодний урок долго помнить будут. Эх! Жаль тебя с нами не было! Нынче спорят: двинуться ли большими силами на аваров или пойти на помощь нашим в империи. Год этот жарким выдастся.
- Всегорд что предлагает?
- Он на аваров люто зол. Да кто на них не зол? С Византией у кагана война видать в это лето начнется. Разведчики наши говорят: миру между империей и аварами опять конец приходит, Баян втайне поход готовит. Мало ему дани, мало даров, что князь Радогост шлет. Хочет аварский владыка сам над римскими землями править. Доносят, будто он в Иллирию собирается. Оттуда как в прошлый раз во Фракию двинется, а дальше, коль повезет, и на Константинополь. Вот князь и говорит: если на каганат внезапно ударить, будет нам великая польза. Только ни слова никому! А то нам славного дела этого не видать.
- Понимаю. Секрет.
- Добро, - улыбнулся Идарий.
"Значит, этим летом за Карпаты двинемся?" - спросил сам себя Амвросий. Он не желал идти на Византию. Чем больше узнавал он из книг о римском мире, тем более тосковал по нему. Странными были его чувства. В них не ощущалось любви, но проявлялась некая жгучая жажда принадлежать к богатой и культурной вселенной. Он не помнил римских порядков из детства. Да и много ли ему удалось повидать? Он был только пастушком во Фракии. Варвары забрали его за Дунай. Здесь он вырос. Здесь обрел дом и друзей. Здесь бывший италийский сенатор Валент, беглец и недруг Восточного Рима, научил его читать и понимать смысл собственного бытия. О, если бы не Валент, как мало он теперь бы знал об этом мире!
- И еще одно скажу, - прошептал Идарий.
- Что?
- Князь Радогост на вет не приехал. Помнишь ты его?
- С черными усами и взгляд сердитый?
- Он! Один старейшина от его племени явился. Уж очень хмур. Доброжир, слышал, как он жаловался Всегорду. Южные племена признают Радогоста общим князем. Рода за Дунаем давно стоят за его старшинство над склавинами. Он с Баяном дружбу водит. Воли нашего вета слушать не желает. Он свой совет имеет.
- Чего же он... - Амвросий остановился, с беспокойством подумав о растущем могуществе Радогоста. - Почему он не приехал?
- Возгордился. Или стыдно ему стало. Побили ведь его в прошлое лето солдаты императора. Ладно... Старики да Всегорд разберутся. Их дело. Нам всего не понять.
В мыслях молодого римлянина промелькнуло: ошибкой было, что не Всегорд, а Радогост повел на империю силы склавин. Даже проиграв в битве с византийцами, Радогост стал сильнейшей фигурой среди склавин. "Он, а ни кто иной, имеет теперь реальное старшинство!"
Гурьба товарищей с санями обогнула толстое дерево. Идарий помахал рукой знакомому сторожевому с курчавой бородой.
- Тебе что ближе? - вдруг спросил Амвросий.
- Мне? - удивился спутник. - Ты о походе? Идти на империю нам сейчас незачем. Надо аварам отмстить. Обиды горячи. И я им отца не забыл. Погуляем в степи да припомним старое. За все отплатим!
- Также думаю.
- Радогост в этот год сам сил для похода на Византию не соберет. Крепко его, сказывают, в прошлый год под Адрианополем потрепали. Да и люди многие за южными горами осели. А кто еще счастья ищет, тому один великий Перун владыка. В нашем краю лишних ртов больше нет.
- Может, поэтому задунайские племена прислали на вет своего посла? Хотят помощи добиться, раз сама она не идет.
- Думаешь, даст Всегорд подмогу?
Амвросий пожал плечами как в детские годы. Он не знал.
- Не нашим головам об этом размышлять, - засмеялся друг.
Они прошли мимо нескольких костров. Возле огня кучками грелись люди: воины разных племен союза, прибывшие на вет вместе со старейшинами и вождями. Рысью проехали мимо двое верховых.
- Старшая дружина воеводы Ждана, - заметил Идарий. - Вот уж кто без дела никогда не сидит. В позапрошлом году ох и поработали они топорами в землях императора. Одних городов два десятка взяли! Про добытое золото и скот даже не говорю.
Плохим выдался тот год для Византии. Напрасно август Тиверий надеялся, что гибель Даврита от аварских мечей утихомирит скифов. Вновь и вновь приходили варвары с войной. Пылали римские города и крепости. Фессалия, Фракия и Македония стонали под напором задунайских племен. Армии империи отступали. Беспощадно разорена была область Фессалоники. Варвары попробовали осенью взять город, но не смогли. Поток переселенцев хлынул в Аттику и на Пелопоннес. Возле длинных стен Анастасия, отстоящих от Константинополя, чуть более, чем на день пути, захватили склавины великие стада. Вновь достались им табуны августа. Тысячи голов привели за Дунай по льду дружинники. Особенно богатели южные племена. Прорвались склавины в тот год за длинные - фракийские стены византийской столицы. Жгли предместья. Но отошли, а вскоре постигла их неудача. Впервые был разбит в битве с римлянами князь Радогост.
Под хруст снега Идарий гордо рассказывал о походах склавин.
"Неужели я римлянин?" - с тревогой спрашивал себя Амвросий. Все чаще задумывался он о том, какая жизнь ожидает его впереди. Валент научил его холодно смотреть на империю. Обычаи варваров, их искренность, свободолюбивый дух и смелые боги нравились юноше. Но римский мир манил странной мудростью, накопленной за века. Все это разрывало разум Амвросия. "Чего хочу я от жизни? Что ценнее стать прославленным князем или увидеть римские города? Да и изберут ли варвары военным вождем меня - чужака?" - снова вопрошал он. Больше всего терзала его невозможность выбрать, понять себя. Он отметал силу судьбы. Но неверие в предрешенность не избавляло разум от мук.
Проклятым народом называла Византия склавин. Вольно оседали те на балканских землях, которые отныне полагали своими. Временами казалось Амвросию, что они неминуемо сокрушат Восточную империю. Но когда он говорил об этом приемному отцу, тот только усмехался.
- Богатство сделает со временем из наших скифов римлян, пускай и неотесанных, - рассуждал Валент. - Разве они могут отказать от труда рабов и колонов? Так уже было с франками в Галлии, с готами в Италии и Иберии. Нет иного пути. Нам же стоит просто уцелеть.
- А если они сожгут все библиотеки?
- Потом кто-нибудь напишет новые книги. Все движется по кругу: разве римляне не были варварами для эллинов, таких чванливых? А твой любимец Александр Великий, разве он не казался боле древним племенам дикарем? Выбрось глупости из головы. Подумай лучше о том, как получить лучшую жизнь там, где ты на самом деле есть.
3
Амвросий и Идарий остановились. Молодой десятник с горечью говорил о неудачах последнего похода склавин на Византию. Винил легкомыслие Радогоста. Спутник его размышлял об ином: опасные горные тропы, ведущие в земли великого Баяна представали пред ним. Он ступал по камням средь весенней зелени. Цепочками спускались отважные склавины по карпатским склонам к тучным аварским стадам. "Может в этом военном походе откроется мне смысл существования?" - думал он утомленно. Кивал в ответ на резкие фразы друга.
- Ну, где вы? - ершисто крикнул им Чернав.
- Погоди! - строго отозвался Идарий. Поморщился недовольно.
Внезапно Амвросий вспомнил, о чем давно хотел спросить:
- Скажи, а кто еще вернулся с добычей из леса?
- Тебе единственному повезло. Больше никто не взял волка. Зато один притащил мертвого кабана. Представляешь?
- Кабана!? - засмеялся Амвросий.
- Представляешь? Взвалил его на плечи и притащил. Кабана того сразу зажарили и съели. Остальные охотники ни с чем вернулись. Конечно, Рыва бы нашим жрецам хоть десять волков добыл. Но ведь в том и дело: волк должен быть первым. Вот меня тоже нельзя посылать...
"Для меня он первый", - мысленно согласился римлянин.
Морозец приятно щекотал кожу.
Амвросий посмотрел налево, где возвышалось большое круглое здание с конусообразным сводом. Сверху тянулся к звездам голубоватый дым очага. Здесь заседал вет. Группа воинов грелась возле огня подле низких дубовых врат. Алели длинные языки драконов на перекрещенных балках. У вертикальных стен стояли расписные щиты и копья стражей. Валент был там, среди варварской знати. И молодой римлянин подумал о том, что могли сейчас говорить седобородые мужи, избранные для столь важного совета. Что волновало их в этот час? О чем спорили старейшины и военные вожди племен?
Идарий забыл об охоте, походах и битвах. С жаром рассказывал он теперь о своем недавнем любовном успехе. Женские ласки волновали его больше всего. Душа молодого склавина пылала в огне новой страсти.
- Знаешь, - неутомимо говорил он, - если повелят боги, я даже женюсь на прелестнице Чтираде из селения сербов, что мы проезжали по дороге сюда. Помнишь ее? О дивный стан! Сама Лада свидетельница, как она воспламеняет. Пусть только еще раз взглянет на меня своими чистыми как ручей очами... Или пусть подарит мне ночь...
- Она ведь старше тебя.
- Чтирада? Пускай!
- Сам ты чего желаешь? - с доброй насмешкой спросил Амвросий. Брови его поднялись лукаво над теплыми очами. - Или осенние поцелуи Вердагорды совсем позабыты? Не ты ли хвалил их сладость? Смотри, она не простит тебе измены. Не станет терпеть. Ускользнет к Мечиславу. Он первым все расскажет о твоих забавах.
Идарий потер тыльной стороной рукавицы кончик носа. В свете ближайшего костра Амвросий заметил, как обеспокоено лицо молодого десятника. Сомнения явно терзали его, пожирая наивные соблазны.
- Прибавим шаг!
- Добро, - согласился Амвросий.
Друзья нагнали товарищей за изгородью святилища Сварога. Оно слегка возвышалось над округой благодаря искусственному холму. В нем покоились кости сотен животных. Высокие стены храма были сложены из огромных бревен. Обхватить каждое вряд ли мог рослый мужчина. У основания их торчали из снега рога животных. Врата в храм превышали два человеческих роста. Подле них ожидали путников служители культа.
Утоптанный снег скользил под ногами. Безмолвно Амвросий и Идарий поднялись на возвышение. Молодые склавины расступились.
- Вот они... - донеслось бормотание Вторяка.
- Долго ходят, - едва различимо прозвучал другой голос.
"Жди, охотник. Пусть говорят жрецы", - подсказал Амвросию разум. В свете факелов он нигде не видел саней с раненным зверем. Но сердце его билось спокойно, зная - все происходит как должно. Лесная собака досталась слугам Сварога живой. Об этом позаботились резвые товарищи. Он же, как ему казалось, шел так быстро как мог.
Неведомая птица подала голос из ледяной тьмы.
Длинный старец с полноватым лицом и взором ястреба выступил вперед. Наполовину седая борода его лежала поверх мехового плаща доходившего до ступней. Амвросий не раз прежде видел этого человека в городище союзного князя. Звали жреца Станисвет. Он был старейшим среди охранителей горного святилища, особо почитаемого племенами.
Амвросий и Идарий почтительно поклонились служителям бога. Доброжир вытянутой рукой указал на римлянина, а один из жрецов быстро что-то шепнул Станисвету. Тот поднял выше подбородок и, сузив пухлые веки, неспешно заговорил:
- Хвала отважному зверолову, не боящемуся духов леса и зубов дикой собаки. Молодец, юноша, что взял волка живым! Бог неба заберет себе этого серого пса. Взамен получишь ты от него благословение. Стихия огня в полдень поведала нам верховное веление Сварога. Сам он направлял твои стрелы. Мы знали, ты вернешься с добычей. Такова была воля владыки небес.
"Зачем же тогда было отправлять за волком несколько человек, всех в разные стороны? Разве одних моих усилий было недостаточно? - подумал Амвросий. - Где здесь высшие силы, а где - везение?"
Лицо Идария сияло радостью за друга.
- Волк отдал первую свою кровь Сварогу. Но не все обряды завершены. Всю ночь проведем мы в служении высшему божеству. Утром старейшины и союзный князь получат ответы Сварога на свои вопросы. Узнаешь и ты, юноша, ответ на свой вопрос. Наберись терпения, - закончил Станисвет.
- Ты выполнил задание, - тихо добавил молодой чернобородый ведун. С ним, по поручению Рывы беседовал Амвросий накануне охоты. От него узнал он, чего желает божество. С ним освятил свое оружие заодно с несколькими другими юношами.
- Благодарю вас, мудрые старцы, - неловко произнес Амвросий. В голосе его чувствовалась хрипотца. Он еще только начинал понимать, как измотан.
Товарищи неотрывно смотрели на счастливого римлянина, а он старался ничем не выдать переполнявших его чувств. Ликование стучало в висках и теплом разливалось по всему телу. Потрескивали факелы и похрустывал снег под переминавшимися ногами людей. На бесконечном полотне неба рассыпались звезды.
- Счастливец... - с тайной завистью прошептал Вторяк. Он вспомнил потухшие взоры не столь удачливых звероловов. Они сидели теперь в отдалении, выслушивая насмешки опытных мужей. "Ты, верно, перепутал кабана с волком!? Со страху то чего не случается?" - про себя повторил Вторяк шутку одного дружинника и невольно улыбнулся.
Идарий покосился на него, тоже улыбаясь. Он был горд за друга.
Станисвет продолжал, вкладывая в каждое слово огонь веры:
- Великий Сварог ожидает окончания жертвоприношения. Братья наши продолжают ритуал. Но ты, молодой охотник, до утра будешь ожидать слово, что великий Сварог скажет о твоей судьбе. Такова воля владыки небес, отца всех богов и основателя наших законов. Вместе с железом и медью, даровал Сварог людям жар тела, холод мыслей и силы побеждать. Да прибудут они с тобой вечно, Амвросий. Следуй за мной и не благодари. Таково веление Сварога!
Сердце юноши то неистово билось, то замирало при этих словах. Он одновременно ликовал и боялся неведомого, не замечая, как скверно выговорил жрец его имя. Гордость переполняла душу Амвросия. Дрожь как в детстве пробежала по коже, а ноги сделались каменными. Но он последовал за старцем через расписные врата храма.
4
Посланцу македонского князя Светозара наконец дали говорить. В душной зале ожидал он этого долгие часы, слушая и размышляя. Место его было почетным. Усадили гостя среди старейшин, избранных решать на вете общие дела племен. За спинами их располагались князья. Напротив него помещался сам союзный князь и его советники. Он замыкал и размыкал круг равных на совете, именуемом в иных племенах "вече" или "сход".
Огонь в центре зала переливался алыми волнами. По древним обрядам освятили его волхвы в первый день собрания старейшин союза.
- Теперь пусть говорит наш гость, посланец славного Светозара, - низким голосом произнес Всегорд, военный глава племенного союза склавин. Повернул широкий лик влево и вправо, словно ища одобрения.
"Что он сейчас скажет?" - подумал Валент, вглядываясь во властную позу гостя: как ветви дуба сплетались сильные руки; гордо поднималась голова с перетянутыми желтой лентой русыми волосами. На миг римлянин оторвал взор от него. Посмотрел из-за плеча союзного князя на старейшин с застывшим спокойствием на лицах. Потеребил курчавую бороду. Снова бросил на посла осторожный взгляд: "Не зря он приехал... Будет сегодня многое решено... А уже ли не решено?"
- Теперь все только одного хотят, помощи в войне, - негромко произнес усатый Будимир, опытный в переговорах советник Всегорда.
- Правда твоя, - согласился римский изгнанник, сидевший рядом.
Молодые дружинники добавили дров. Большой костер в середине собрания лучше осветил высокую статную фигуру человека прибывшего из римских земель. С достоинством поднялся Живород со своего места. Одежда его была из неокрашенного льняного полотна. Ни нити красного шитья не имелось на ней. Просты были и бурые сапоги. Лишь пряжка пояса играла позолотой. Светлые брови вогнутыми дугами нависали над угольками очей. Губы спрятались в дикой бороде, грубо укороченной снизу. Пот каплями выступал на коже.
- Братья, род мой и дом моих предков на этой земле. Отважный князь Светозар послал меня к вам как родича и друга. Все знают, мы ведем войну с римскими псами за новый край, обильный и теплый. Не первый год льется кровь склавин в битвах с врагом. Взятая нами добыча велика, - он указал на груду утвари, оружия и украшений, сваленных подле огня. Дары были богаты. - Мечом взяли мы многие города. С помощью Перуна, истребили немало слуг подлого императора. Сотни поселений основаны нами в завоеванном краю.
"Вот он, посланник грядущего разрушения римского государства на востоке", - мелькнуло в голове Валента. Он спросил себя: "Много ли еще потребуется варварам усилий, чтобы взять город Константина как они некогда завладели Римом?"
- Отныне склавины расселившиеся южнее Дуная образуют новые племена. В землях полных еще опасности рассеяны наши общины. От вод великой реки до последнего моря, обитают наши сородичи. Многие отважные мужи средь них соединились в дружины, а во главе войска поставили отважного Светозара. Умом и храбростью заслужил он дружбу славного князя Даврита, ныне пирующего подле богов. Немало людей из родных мест присоединилось к нам за несколько лет. Много пришло из-за гор, много явилось из иных мест. В этот год еще тысячи сородичей пересекут полноводный Дунай.
- Доброе дело, - поощрительно промолвил один из старейшин.
- Рода наши велики, а в пашнях избытка нет, - тихо согласился другой седобородый старейшина. Сузил морщинистые веки. Вздохнул: - Благо боги дали молодым новую землю. Родам легче стало.
- И сейчас многие уходят в южные края, зная - братья и сестры всегда поддержат их, не оставят без пашни. Храбрецам дадут сородичи меч и славу. Вместе отвоевываем мы римский край во славу Перуна.
"Вот он и переходит к главному", - сухо сообщил себе Валент.
- Византия богата. Но золота ее не взять одними нашими силами. За каменными стенами городов прячут римляне свои богатства. Князь Светозар собрал подле себя немалую конную дружину. Он может созвать в поход пятнадцать тысяч пеших воинов со всех новых родов. Скамары на нашей стороне, а среди них есть бывалые римские солдаты. Но империя сильна. Вот почему послал меня в родные края Светозар.
Всегорд одобрительно кивнул. Лицо его потяжелело за годы. Шея стала короче. Только взор над горбатым носом остался быстрым. Союзный князь понимал: не людей, а организованной силы прислал Светозар просить северных склавин.
- Скажи, Живород, кто сделал Светозара князем? Старейшины каких племен собрались для этого на совет? - спросил высоколобый старец, лукаво прищурив один глаз. - Я вот от ливичей говорю. Сосед мой, от совета старейшин меритян приехал. Есть здесь глиничи, поляне, горяне... Князь союза племен наших нами избран. А у вас как? От чьего имени говоришь, сородич?
- Светозар от своей дружины князь. Ему от военных вождей новых племен доверие есть. Скамары признают его своим братом.
- Неслыханно! - возмутился другой старейшина. - Наши князья на союзном вете решать не могут. Один военный глава племен Всегорд может наравне со старейшинами голос иметь, потому как ему особый почет. Таков закон данный самим Сварогом.
Старейшины загудели. Не опытные старики решали на новых землях. Военные вожди попирали порядки предков, забирая власть себе. Без одобрения старейшин становились они во главе племенных сил. Также было уже по обеим сторонам Дуная, где правил Радогост. В римской Мизии была его земля, совсем неподвластная вету склавин.
Всегорд повернул косматую голову к Будимиру. Проворчал тихо:
- Знакомая песня...
- Без толку посла полощут, - сказал воевода Ждан, брат павшего в битве с аварами князя Даврита. Покрутил длинный русый ус.
Поднялся с места почитаемый всеми старейшина сербов Веселин. Соединил ладони перед пепельным лицом с тонкой белой бородой, прося слова и дожидаясь тишины. Всегорд равнодушно махнул кистью: говори, раз желаешь. Подал рукой знак посланцу Светозара не садиться, а вскоре продолжать. Тот понял. Качнул головой в ответ.
"Жарко здесь", - подумал Валент. Поскреб пальцами взмокшую под туникой грудь. Задумался: удалось ли Амвросию добыть волка?
- Вижу дело так. Порядки наши в том состоят, что во всяком роду почитается старший. Причина тому в мудрости, не в сединах, - протяжно с присвистом заговорил Веселин. - Кто ума много не нажил, тому в совете старейшин сидеть нечего. Забота наша в том состоит, чтобы порядок в общинах да племенах был. Но не одним этим живем. Есть еще войны. Сам в молодые годы в походы хаживал.
Старцы и князья одобрительно зашумели.
- Дело это нелегкое. В битвах без князей нельзя. Южные земли темные, новые, чужие. Собратьям нашим там нелегко приходится. В сражениях больше дней в году проводят, чем на пашнях. Да и много ли среди них стариков? А?
- Мало, - согласился Живород. - И тех бережем.
- Будет за Дунаем мирный край, будут и обычаи дедов в деле. А пока мечи чаще в ход идут. Оттого и вершат всем промеж них князья. Станет и князь Светозар с сединой, коли Перун пожелает. Пускай посол его говорит, что сказать приехал.
- Добрые слова, - поддержал Всегорд.
Живород расправил плечи. Упер руки в широкий пояс. Оглядел старейшин и военноначальников склавин. Заговорил прямо:
- Князь наш помощи просит. Оттого послал к родным братьям. Он дело Даврита продолжает, славного твоего предшественника и друга, Всегорд. Память его все мы чтим. Хвала богам, что дают земле нашей таких великих сынов, - он перевел дыхание. - Год за годом отвоевываем мы себе место в византийских пределах. До зимы в схватках прошли всю Македонию. В это лето многое предстоит.
Всегорд повернул голову к Валенту. Спросил едва слышно:
- Известно тебе чего он хочет?
- Да, помощи аварам, - одними губами ответил римлянин.
"Непростая загадка..." - с удивлением добавил про себя союзный князь. Он понимал: склавинам нелегко позабыть жестокие обиды кагана. Балканским племенам родичей авары могли сослужить добрую службу. Но как быть ему? Может зря он не ищет мира с Баяном?
Живород говорил о союзе кровных братьев против империи. Он убеждал старейшин и князей поддержать огонь войны на Балканах. Призывал Всегорда собрать большие силы и мощным единым ударом сокрушить Византию. Красноречиво описывал посол Светозара обилие богатств, что сами боги советовали отнять у ленивых и алчных римлян.
"Сейчас он предложит нам помириться с аварами", - надменно подумал Валент, вдруг поймав себя на "мы" с варварами.
- Светозар знает, война склавин с каганом Баяном много жизней отбирает впустую. Выгодна она одним лишь византийцам. Своим золотом разжигают они кровопролитие промеж племен. Разве не они подкупают антов против вас? Каганат могуч, одолеть его немыслимо. Но и ему не справиться с храбрыми сынами этой земли. К чему эта война? К чему кровь, пролитая за годы вражды? Разве не един у нас враг - империя римлян? Для чего всякий год совершаются взаимные набеги? Разве не больше славы и сокровищ можно взять в Византии? Разве будет беда нашим домам, если мир воцарится в родном краю, а война поведется вдали - южнее великого Дуная?
- Верно говорит! - закричали несколько князей.
- Тихо, - твердо произнес Всегорд.
Воевода Ждан и иные военноначальники насупились.
- Что мешает вам, мудрые старейшины, и тебе, славный Всегорд, положить конец вражде с аварами? Вспомните, разве не убийство послов кагана посеяло между склавинами и аварами вражду? Прежде ее мы не знали. Сообща ходили на римлян. Дорого приходится сегодня платить за вспышку гнева князя Даврита. В битве с Баяном был сражен он сам.
- Будем кратки, - отрезал Всегорд, видя недовольство на лицах старейшин. Ему самому не нравились слова посла. - Светозар зовет нас в большой поход во Фракию и Иллирию. Скажи, Живород, весной авары поведут свои войска на империю?
"Не зря его сделали союзным главой. Умеет брать быка за рога, не ходя долго вокруг", - мелькнуло в голове Валента. Ухмылка старого лиса появилась на его тонких устах.
- Скажи все прямо, посол! - поддержали старейшины князя.
- Куда нас лукавый Леший манит? - сердито пробасил Милорад, князь древовичей. Блеснули маленькие глазки на медвежьей голове.
Живород кивнул, сохраняя спокойное лицо:
- С аварским каганом мы вражды не имеем. Обид от него в новом краю склавинам ни одной не было. Племена наши, от римлян видели больше зла, чем даже земля эта помнит со времен сражений с войском Баяна. Империя держит мир с каганатом. Нас тот мир не касается. Дань Византия не нам за него платит. Свое золото мы оружием добываем.
Двое рослых парней подбросили в огонь несколько толстых поленьев. От разбитых углей посыпались искры. Выше поднялось пламя.
- В этот год авары с Византией мира не нарушат. Наперед знаю. Не так давно созывал Баян великое свое войско на римлян. Кровавая была война. В одно лето силы кагана разорили Грецию. Авары захватили Сингидон в Верхней Мизии. Пали и иные города, Виминация на Дунае и Августы. Аварское войско дошло до стен города Анхиала, во Фракии на морском берегу. Один шаг оставался до Константинополя. Баян грозил разнести стены римской столицы, а город придать огню и разорению. Огромными подарками отвратил император Маврикий беду. Каган увел свои полчища, а на другой год возобновили стороны мир. Но все помнят из-за чего началась та война. Не пожелал Маврикий прибавить 20 000 динариев к дани и поломал дружбу.
"Хороша "дружба", - подумал Валент, - и без того империя платила аварам 80 000 динариев ежегодно. Разве это мало?".
- Всякий год отныне шлют из Константинополя кагану 100 000 динариев. Для чего самому Баяну теперь воевать с римлянами? Крепость Сингидон он Маврикию два года как возвратил.
- Может ты и прав, Живород. Перун один это знает, - произнес старейшина с лицом орла. Поднялся проворно. Свел руки на груди, ладонь к ладони. - Только всякому ясно: общие с нами богами племена, соседей наших Баян подстрекает к походам на Византию. Да мы ли без греха? Вон князь Радогост, друг аварский, на вет даже не явился! - старик тяжело вздохнул, слушая ропот иных князей. - Обратить против римлян силы наши, это ведь дело доброе. Золота взять, скот и рабов - кому средь нас не по сердцу. Дурное одно вижу, что авары нам в спину ударить могут. Ведь кто из задунайских народов спокойно на Византию ходит? Да те, кто часть добычи Баяну шлют, кто в данниках аварских состоит или какой союз особый имеют.
Живород дернулся:
- Светозар дани аварам не платит. Племена наши...
- За Радогостом греха не знаем! - закричали некоторые князья. - Всякое слово подтвердить надо! Выдумки!
- Вам речь держать права нет! - рявкнул старейшина.
- Добро, братья. Спор наш не для обид, - властно поднял правую руку Всегорд. - Нам ясность нужна. В ней дело. Без нее вет не решит. Пусть посланник Светозара слово свое договорит.
- Войны аваров с византийцами в это лето не будет, в том наш князь поручиться может. Сварог и все боги свидетели его слов. Он знает, - твердо произнес Живород. - С Баяном Светозар встречу имел. Говорил о неправедной войне кагана против сородичей его. Все мы склавины. Хорс то видит! - отрезал посланник, пробежав холодным взором по лицам: не сомневается ли кто?
- Что Светозар, да и ты, средь нас выросли ведаем, - ответил спокойно дряхлый старейшина, сидевший возле Всегорда.
- Баян больше не желает лить кровь в этой войне, так он сказал нашему князю. Для него все племена братья, если они против римлян копье поднимают. Ссоры разные были. Гнев был. Люди гибли. Теперь, если вместе с нами во Фракию и Македонию силы поведете, будет это шаг к миру с аварами. Война промеж вами старая. Вспомнить пора как сообща императорских солдат били, как брали города, поровну делили добычу и подвиги. Перун возрадуется если возродиться дружба.
- Значит, предлагаешь нам большие силы бросить на Византию? - сказал лукаво Всегорд. - А вот пускай Рыва нам посоветует. Он многое знает... Дозволяете, старейшины, отважному брату моему говорить?
Белые бороды закачались одобрительно.
Рыжебородый великан встал со своего отдаленного места среди военноначальников. Всегорд нарочно не усадил его подле себя, среди советников имевших право выступать от лица союзного князя. Он знал: недоброе связывает посла и Рыву, бывалого воеводу склавин.
Усы Живорода опустились, выдавая в страсти подогнутые губы.
- Привет тебе, храбрый Живород, - заговорил Рыва не торопясь. Наклонил слегка голову к левому плечу. В глубоко посаженных глазах его нельзя было ничего различить. Холод звучал в словах. - Здоров ли князь Радогост, друг твой и Светозара?
- Был жив, - хмуро отрезал посол.
- Поведет ли он свою дружину заодно с нами, того я не знаю. Пошлет ли каган своих союзников против нас как солнце растопит снега, того и ты не можешь сказать. Наши племена одни каганату противостоят. Все соседи давно под аварами. С вас Баян дани не просит не оттого, что отважный Светозар так ему страшен. Ваш дом в римских пределах. В них у аваров прямой власти нет. Другой разговор будет у них с вами, если станут они над землями балканскими хозяевами. Не так говорю, отцы-старейшины?
- Одна преграда для Баяна на римских землях: сами римляне. Пробовал он их разбить, но каменных стен кони брать не умеют. Много воинов каган положил, а империя осталась цела. Вот авары и стараются чужими силами свалить ее словно старый дуб. Мы им для этого нужны. Даврит ушел из Византии непобежденным. Радогост, соплеменник наш, дважды уже был разбит в ее пределах. По наущению кагана собрал он два года назад великое войско. Мы были с ним, ты и я там обнажали мечи в битвах. Ждан был старшим среди сербов, смолян и древовичей. Светозар вел свою дружину. Воины свободных и признающих главенство кагана племен объединились. Главой похода признали князя Радогоста, хоть он и знается с аварами. Может оттого на вет не явился?
- И что? - недовольно произнес Живород.
- Много взяли мы ценного, но римский стратег Коментиол нас разбил. Моего совета Радогост слушать не пожелал. Сколько полегло сородичей знает один Перун! А ведь ходить за добычей не значит искать битвы в поле. В прошлое лето много собратьев наших пошли в новый поход по призыву Радогоста и Светозара, нами чтимого как брата. Много мы взяли богатств. Но подле Адрианополя немало возвратили римским собакам. Коментиол опять нас разбил. И опять Радогаст накануне не стал меня слушать. Ты говорил: "Навалимся посильнее и они побегут". А римляне воевать умеют. Всем вам грезились богатства римской столицы! Протяни руку и возьмешь? Хм! В битве той пали оба моих сына.
Валент почувствовал как Рыва вздрагивает всем телом при этих словах. Голос его из басистого сделался дряблым. Он резко повернулся и стал пробираться на свое прежнее место. Никому не желал он показать свое горе. "Мне жаль его", - подумал Валент. Внутренне он радовался, что сердце его не остыло. Холоден был лишь разум.
- Кто еще скажет? - произнес Всегорд, вставая.
Старейшины встревожено переговаривались. В тон их голосам потрескивали в огне новые ветки, подброшенные дружинниками.
- Так есть кому сказать?
Веселин легонько толкнул локтем тучного старейшину Девятко. Тот неловко поднялся со скамьи. Огромные его щеки пылали. Он тужился припомнить все, что накануне втолковывал ему союзный князь и хитрый римлянин, его советник.
- Вот что сородичи, - мягко начал Девятка. - Знаете вы, поход дружин дело добровольное. Но если племя или вет что решат, тут все обязаны. Тут каждый должен брать в руки оружие. И потому решать здесь непросто. Вот. Всякие опасности нам известны. За Карпатами притаились авары. От антов тоже добра не жди. Князь Радогаст в дружбе клялся, да не нам одним. Баяну он больше обязан, - развел руками старейшина. - Вот и что нам решать? Кому хочется во Фракии погулять, того держать обычая нет. Кто не желает войны, тут наша воля - старейшин.
- Добро, - поддержал Веселин.
- Светозар просит великой помощи. Он от прошлогодней неудачи не пострадал, потому как во Фракию не водил людей. Радогаст раны зализывает. Много отважных мужей мы под его началом потеряли. Чего коварный Баян хочет, того черт не скажет... Пусть милостив будет Велес, на него уповаем. Молодым да отважным запрета нет, а чтобы рода вновь подымать, как при славном Даврите было... Подумать надо. Пускай еще молодые подрастут, тогда снова на римлян пойдем.
- Верно говорит! - зашумели старейшины.
Всегорд одобрительно кивнул: "Так и решим".
5
Амвросий долго не знал чем себя занять. Он трижды пожалел, что не взял с собой в дорогу ни единой книги. Света от небольшого очага было бы достаточно, чтобы дочитать оставленные дома воспоминания о Сократе, разумном толстяке, жившем в неведомые времена. Небольшую книгу ученика философа посоветовал Валент. Юноша нехотя взялся за чтение, отложив другие произведения. Теперь он не мог остановиться.
- Неужели мне предстоит просидеть здесь до утра? Так ли это необходимо богам? - едва слышно спросил себя юный римлянин. Поправил шкуру на лавке. Сунул ноги поближе к огню. Мысленно он ответил себе как мудрец: "Этика народов различна. И если желаешь следовать нравам племени, не перечь именуемому божественной волей". Амвросий представил, как иронично улыбнулся бы Валент, узнай он сейчас эти мысли. Он один мог одобрить их и понять.
Внутри святилища царила прохлада. Потрескивали еловые ветки, исчезая в веселом огне. Пахло душистой смолой смешанной с травами и мышиным пометом. Временами писк и шорох выдавали грызунов. Одну мышь Амвросий даже заметил поблизости, возле груды веток. Ему захотелось догнать ее камнем, но он решил, что это было бы излишне в святом месте. Невольно Амвросий негромко выругался:
- Чертовщина! Сидели бы тише...
Издали слышались распевные голоса жрецов. Они доносились из мрачной глубины святилища, где лучился только жертвенный очаг. Прежде Амвросий всех служителей богов именовал волхвами. Теперь он знал, ведуны разделялись на справлявших культ жрецов и волхвов, хранителей знаний живших в отдалении от людей. Все они давали обет безбрачия, что не отменяло безумных оргий, о которых ходило немало слухов среди склавин.
В полумраке храм казался громадной пустыней. В отблесках священного пламени был виден огромный кумир Сварога. Он простирал могучие руки в стороны. Серебряная борода с завитками ниспадала до живота. Одежды божества казались алыми. Подле его священной фигуры и совершался в ночи древний обряд служения. Голубыми тенями кружились жрецы.
- Зажги завтрашний день... Выкуй нам оружие победы... Дай совет и награди милостью... - пели они едва различимо.
Послышались глухие удары жертвенных топоров. Волчий вой, живо изображенный людьми, на мгновение наполнил пустоту святилища. Отозвался эхом. Повторился вновь. Вскоре в сыром воздухе приятно запахло душистой смолой.
Амвросий в очередной раз спросил себя, верит ли он в богов по-настоящему? Да, верит - таким был ответ. Сомнения, навеянные прежде книгами, опять отступили. Все стало ясно и просто. Мысли и чувства обрели строгий порядок. Сварог старший из богов, древнейший из них. Он отец других богов этой варварской земли. Каждый народ имеет своих богов. Особые духи обитают в его краю. Служи Амвросий Византии или живи в ее пределах, христианский бог Иисус мог оказаться полезен. Даже здесь, за Дунаем, молились ему некоторые беглецы. Немало встречалось ариан среди волохов, гепидов и готов. Ирина, супруга Валента, берегла выжженную на дощечке икону со строгим бородатым ликом. Она верила, что это бог также как склавины верили, будто дуб олицетворяет Перуна.
Неожиданно за спиной юноши скрипнули врата. Ледяной поток пробежал по шее. Амвросий повернул голову. Привстал с мехового ложа, чтобы лучше видеть. В дверную щель просунул плечо Доброжир.
- Тихо! - прошипел он.
- Тебе нельзя здесь... - машинально сказал Амвросий.
- Сюда иди. Меня Идарий послал. Говорит...
Амвросий беззвучно приблизился:
- Что ты там болтаешь?
- Говорит, не ел ты давно, наверное. Послал меня.
Доброжир сунул товарищу тряпичный сверток.
- Сыр это.
- Ну, спасибо! - обрадовался римлянин.
- И еще это... Рыва выходил... Он, значит, просил передать: утром отец с тобой хочет поговорить. Завтра жди его. Дело у него особое есть.
- А какие еще вести?
- Да все спят давно. Только старейшины да князья сидят, Леший их разбери. У-у! Правда, слышал, что посланец Светозара злее Чернобога ускакал. Коня хлестал как аварскую собаку. Хотя может и брехня все это? Побегу я уже. Нельзя мне тут сейчас... Добра тебе, брат!
Амвросий придержал створку врат, чтобы не нарушать тишины. Слышались ритуальные удары молотов. Волхвы пели хвалу Сварогу. Юный охотник незаметно вернулся на свое место неподалеку от врат святилища. Потянулся сонливо. Зевнул. Бросил пару толстых веток в огонь. Лег на бок и накрылся шкурой поверх шубы. Задумался.
"Что если склавины, обосновавшиеся в империи, предупредят Баяна? Выйдет ли тогда удачным западный поход Всегорда на аваров? Или мы весной двинемся за добычей в Фессалию? Хорошо бы все знать наперед. Может об этом завтра поведает мне Валент?"
Поблизости незаметно проскользнул жрец с медным блюдом.
"Вот если бы довелось жить в век соперничества Спарты и Афин, то наверняка не пришлось бы чуждаться философии. Но в наше время кому нужны все эти мудрствования Сократа или Демокрита? Даже Валент не почитает особо их трудов, уж до чего он ученый. Ох! Ну, да ему Боэций еще противней старинных греков. Все эти его рассуждения о святой троице такая пустая болтовня. Вот только трактат "Об утешении философией" стоило бы прочесть. Боэций... Да где его взять?"
Юноша поскреб ногтем за левым ухом. Вспомнились милые глазу страницы толстого кодекса с трактатом "Тропы философии". Оттуда черпал он многие странные знания, словно воду из глубокого колодца. Ничего не знал Амвросий об авторе книги Креонте Колофонском. Помнил только, как Валент сказал однажды:
- Береги этот кодекс, оценишь его сам. Не знаю остался ли в свете другие копии. Эту мне самолично полагалось сжечь по указанию святого Рима. Она принадлежала одной обедневшей римской семье. Потом попала в мои руки. Я привез ее с собой из Италии. Креонт заслужил кару не собственным умом, а пересказом вредных философов. Так, по крайне мере, их теперь именуют христианские отцы.
Много месяцев Амвросий не притрагивался к странной книге. Она попалась ему на глаза случайно. Пролистывал ее сам Валент. С тех пор юноша понял, какова кратчайшая дорога к мудрости. Быть жадным до знаний значило бежать по ней.
Ночь ползла своим чередом.
Мысли древних философов не давали покоя усталому уму:
"Как жаль, Пифагор и Архит так и не поняли ограниченности цифр. Разве можно с их помощью постичь всего сущего? А вот Демокрит молодец, додумался до того из чего в конечном итоге созданы все тела: есть лишь атомы и пустота. Холодная пустота... Бррр! И все же хорошо я пустил свою первую стрелу в волка. Нужно проследить, чтобы моего жеребца не отдали кому другому. Кому? О чем я?"
Костер затрещал.
"Как измучено мое тело за этот день. Будет ли вещим сон подле кумира? Атомы и пустота... Сократ попросил бы их показать? Проще показать цифры... Хотя, для чего все это, если причины добродетели и зла следует искать в самих людях? Или нужно определить еще, откуда берутся помыслы, и что направляет поступки? Не верю я, будто боги создают нас такими, каковы мы есть. Разве это возможно? И все же... Как мало мне известно и как немного у меня книг".
Вдруг тени дубовых колонн вздрогнули, поплыли влево и вправо. Идол вдали зашевелил руками. Пальцы юноши болезненно сжались. Слабые звуки растворились во тьме. Физическая усталость взяла свое. Глаза закрылись. Сон овладел Амвросием.
Белый мрамор, никогда не виденный молодым римлянином, застыл карпатским снегом в квадратных колоннах грубоватого портика. Красная черепица покрывала крыши домов на ближайшем холме. Темные пятна зелени выделялись на общем фоне. Неизвестные Афины, город мыслителей, утопали в алом свете вечернего солнца.
Сократ рассуждал о диалектике. Несколько учеников окружали его, расположившись на каменной скамье и раскладных стульях. Среди них Амвросий ощущал и себя. Старый философ склонил высоколобую голову. Широкие ноздри раздувались. Он, сутулясь, сидел в тени. Локти его упирались в колени, а ладони прятались в седеющей бороде. Одежда на нем была стара, а слова - живы и новы:
- Почему искусство спорить необходимо человеку? Разве от споров родится хлеб? Или они заманивают рыб в сети? Может быть, с их помощью мы умножаем число друзей или сокращаем армию врагов? Рассуждениями ли мы постигаем мир?
"Как важно уметь сомневаться, спрашивать себя и других", - прошептали юному римлянину мысли.