Бродят сказки на зорьке вечерней,
Где лесные тропинки круты.
Бродят сказки о горном ущелье
На отроге уральской Кряхты.
Там, на склоне, в зеленом разливе,
Чертов Палец проткнул небеса.
И про это скалистое диво
Вам расскажут и впрямь чудеса.
Под волнами соснового духа,
Вдоль теснины, покрытой лозой,
Безымянка — река-цокотуха
Скачет в камешках горной козой.
А как станешь у звонкого стрежня,
Справа — юг опалит горячо,
Слева — север подует мятежно,
И прохладой прихватит плечо.
Говорят, будто все это черти
Натворили, друг дружке грозя.
(Если любите сказки — поверьте:
Небылицы проверить нельзя!)
Было много их в давнюю пору,
И запуганный, темный народ
Поселил чуть не в каждую гору
Этот хитрый, увертливый сброд.
А для самого главного черта
Отвалил, но преданью, Кряхту.
У него была страшная морда
И хвостище длиною с версту.
Гром гремел, если он, между прочим,
Прочищал об утесы рога,
Если ж тяжкие камни ворочал,
Яктыкуль покидал берега.
Жил он важно, лениво и сыто,
Да над каждым кусочком дрожал
И рогатую пленную свиту
Только впроголодь вечно держал.
Чертенята еду добывали,
Развивая бесовскую прыть,
Но, поверьте, едва успевали
Черта с чертовой мамкой кормить.
С карасями ворочали бредень,
Доставали медовую сласть,
Даже лосей и бурых медведей
Волокли в ненасытную пасть.
Черт лежал бы в камнях, не тоскуя,
Переваривал живность — так нет!
Плов и прочую пищу людскую
Подавайте ему на обед!
— Эй, паршивцы! А ну-ка, в жилища
Пробирайтесь за каждый порог.
Пусть людишки вареною пищей
Платят мне ежедневно оброк!
И, не медля, июльскою ночкой
Чертенята, от страха востры,
Поскакали хвостатой цепочкой,
Где горели пастушьи костры.
Не дадут мне соврать старожилы,
Там, в долине, за крайней грядой,
Жил, смеясь над рогатым страшилой,
Габдулла, удалец молодой.
Он гостей у себя обнаружил,
Черномазых, в чем мать родила,
И хоть были хитры они дюже,
Но куда был хитрей Габдулла!
Уж вертелись они, верещали,
Взять хотели его на испуг,
И стращали, и так улещали,
Будто он им единственный друг.
Габдулла с независимым видом
Оглядел чертенят свысока:
— Вы хвораете, что ли, рахитом?
И ответили черти:
— Ага!
— А хозяину вкусного надо?
На мое заявляет права?
Я его угощу, чертенята,
Но отведайте сами сперва!
Наварил он бараньего плова,
Отощавших позвал чертенят:
— Навались, горемыки, готово!
Уплетайте досыта, подряд!
Как накинулась алчная свора
Над жаровней ноздрями трясти...
— А теперь выметайтесь на гору
Службу вашему скряге нести!
Отвечают рогатые:
— Прямо!
Нам желательно тоже пожить!
Кормит пусть его чертова мама —
Мы тебе остаемся служить!
А когда нажрались до икоты,
Сил прибавила сытая ночь,
Габдулла повелел:
— За работу!
Добрым людям придется помочь!
Хватит попусту маяться дурью,
Подтяните ума на вершок
И такую придумайте бурю,
Чтобы черта стереть в порошок.
Поползла чернохвостая свора
На карачках вокруг очага,
Пошептала свои наговоры,
Поплевала и дуть начала.
И пошла, и пошла свистопляска
С перещелком, в двенадцать копыт
Все пригорки задергала тряска,
Черный вихорь в ущелье летит.
— До моей добираются власти! —
Взъерепенился черт-великан,
Понатужился, выдул из пасти
Самый черный и злой ураган.
Он каменья метал без опаски,
Ковыряя земное нутро,
И смеялся, не зная, что в сказке
Победит непременно добро.
И столкнулись в ущелье два вихря,
Так, что хрустнули ребра горы,
Раскололись. А черт и чертиха
С маху рухнули в тартарары...
Все утихло. Рассеялись тучи.
Не шелохнется каменный щит,
А из рыжей обветренной кручи
Чертов Палец огромный торчит.
Хоть и грозен чудовищный коготь,
Но ребят не пугает во мгле:
Их теперь не положено трогать
Никому на прекрасной земле.
Земляника рассыплет багрянец,
Ветерок заиграет свежо,
И бахвалится каменный Палец:
Дескать — во! — как у нас хорошо!
А куда ж чертенята пропали,
Озорная, чумазая рать?
С чертом славную шутку сыграли,
Так за что же их было карать?
Край чудесный от страхов очищен,
Но народ почему-то твердит,
Будто в каждом из здешних мальчишек
С той поры по чертенку сидит.