До простит нас всех Всевышний,
если выпив шкалик лишний
(паче тем: из нежных рук),
обо всем забудем вдруг,
дух воинственный нагрянет
и на подвиги потянет!
Не подсуден ты, солдат!
Кто не грешен, пока млад!
У себя ты сам в плену -
"Жизнь" название ему!
Отпусти его вдова!
Чай ведь пьют не до утра!
Он твой пленник одночастный:
"Милый друг" хоть был прекрасный
все же сердце то свое
бережет он для нее!
Отпускай "дружка" на волю!
Не брани свою ты долю.
Ты послушалась? Молодчик!
Отпирай в дверях замочек.
Не тоскуй зря по Ивану!
Этот клад - не по карману!
Ты другой себе ищи,
ближе к телу и души!
Много только не копайся,
снова с носом не останься!
Поняла о чем здесь речь?
Вот и чудно! Топи печь,
испеки пирог такой,
что б нашла ты с ним покой,
не одной его жевать
и уютней было б спать!
Мать, конечно, поворчит,
когда в дверь он постучит:
- "Не сносить, те, головы
и не скрыться от молвы!"
Материнские сердца
узнают все до конца
о своем любимом чаде,
как по книге в ихнем взгляде.
Им природой этот дар,
как награда, видно, дан!
{То за хлопоты безмерные
и тревоги повседневные
о здоровии сынка
от млоденца-ползунка
вплоть до самых зрелых лет.
И пределу тому нет!}
-
А отец - тот промолчит.
Сквозь усы лишь пробурчит:
- "Нету дыма без огня!
Ванька, видно, весь в меня!"
Знал Иван все про папашу:
посещал одну милашу!
Всё в деревне на виду:
кто себе нажил беду,
свадьба где иль похороны,
кто кому нанес поклоны,
как скрипит входная дверь
у соседки. Кто теперь
ходит у нее в "дружках",
цель какая или так,
кто от сердца отлучен,
почему в опале он.
Посему Иван и знает,
что молва о бате баит.
Паче тем, мужик он в норме
(в содержаньи и по форме).
Не одна его вдова
чай попить к себе звала.
Не шпионил сын, конечно,
кто у папы "друг сердечный".
Стоп, однако! Помолчим!
Тайну свято сохраним!
То, что слышали - забудем!
Мы родителей не судим!
Наш конечный приговор:
не для сказки разговор!
Ведь она не протокол.
Может быть и перебор!
А Ивана мы простим.
Все же он хороший сын.
Также думал и  папаша,
когда слышал как мамаша
Ванькин разум наставляла.
- "Прямо в цель она попала!
Молодец моя жена!
Как всегда - она права." -
Но не слышал он конца:
- "Видно, Ваня, ты в отца!"
-
Вот и отпуску конец.
Похвалил его отец
за армейское ученье,
к старшим должное почтенье,
в службе что имел успех,
уважение у всех
командиров и друзей.
- "Нам ведь с матерью теплей
от таких вестей бывает.
По тебе она скучает."
Крепко руку брат пожал
и напутствие сказал.
Старше он Ивана был.
Слов нет, службы не забыл.
Много раз себя хвалил
(был в стройбате. Лес валил.)
В дом вернулся он с деньгами,
с молоточка сапогами.
Он, де, там баклуш не бил,
капиталец сколотил!
Я не то что ты, пехота,
была сдельная работа!
Правду баил он, не врал.
Сапоги и капитал
все что было у него,
не прибавил ничего!
Помнит младший как их всех, 
брата в армии успех,
восторгал в кругу домашнем.
Но то было днем вчерашним,
а сегодня он иначе
на весы кладет. Тем паче
побывав в своей пехоте,
испытав ее в "работе".
То, конечно, не стройбат!
Помолчим! Он все же брат!
Нам Петра не след судить.
Кто то должен так служить!
И стройбат для обороны.
Он не черту бьет поклоны!
Всяк живет судьбой своей.
Старший брат всегда умней.
Во всех сказках было так:
младший должен быть чудак.
Не дурак! Заметьте это!
Есть немножечко "привета"
То для сказки!
Для завязки,
а в итоге он всегда
широта и доброта,
и, как правило, в финале,
что вы в мультиках видали,
в жены он берет царевн,
или лучших в мире дев!
То не всякому дано,
что известно вам давно!
-
Ваня брату не перечит,
подтверждает умно речи:
- "Да, да, да! Я все учту!
Службу я как ты ведь чту" -
Сам же думает: "дурак!
Был ты, брат, всегда тюфяк!
Радость в сапогах нашел!
Ишь! С деньгами он пришел!
Отпуск ведь не получал!
Вот в чем, Петька, капитал!"
Но не будем братьев ссорить.
Будет время им поспорить.
Впереди большая жизнь.
Каждый в ней и развернись!
Вдруг придет домой Иван
всем на диво - генерал!
И тогда, как ни крути,
от почета не уйти!
Поменяются ролями:
счет вести уж не рублями
будет каждый, а почетом,
что своим добыто потом.
Ну а Петр Ивану - брат,
генералу будет рад.
Он ведь то ж не лыком шит
и в достатке знаменит.
С малых лет он работяга,
не какой ни будь стиляга!
Землю Петр с любовью пашет
и Ивану он расскажет
сколько раз был награжден,
он людьми не обойден.
Брат менял свои погоны -
Петр добыл на поле тонны
драгоценного зерна.
Честь обеим и хвала!
Вровень братья пусть шагают
и успех свой достигают
каждый там, где он стоит.
Так нам Мудрость говорит!
-
И настал прощанья час.
С грустью он всегда у нас.
Вся семья за стол садиться
(а иначе не годиться!)
По рюмашке пропустили,
помолчали, погрустили.
Мать всплакнула чуть, тайком
и Иван покинул дом.
-
Скоро снова в свой удел
точно в срок он прилетел!
Нынче принято летать,
что бы отпуск не терять.
Право всем на то дается.
Время ж больше остается
что бы дома побывать.
Прямо скажем: благодать!
Ты летишь над облаками,
вдоль по Волге или Каме,
иль на север, на Урал,
в дальний угол - за Байкал!
Словом: в разные края,
в мягком креслице сидя,
зная что "Аэрофлот"
никогда не подведет!
-
Ближе к делу: прилетел!
Все исполнил, что хотел!
От того в душе покой
ощущает наш герой.
Вновь родной аэропорт -
красотища и комфорт!
Все на месте! И вокзал
там стоит, где он стоял!
Но однако чует что то
наша скромная "пехота",
факт немалый им замечен:
он вниманием отмечен,
на вокзал приехал в срок
командирский "козелок".
Может то не столь и много,
все ж приятно от такого,
скажем прямо: от почета!
На своих двоих "пехота"
издревле привыкла топать
и, подчас - по грязи шлепать.
Ну а здесь другое дело!
Аж внутрях душа запела!
Хоть "козел" - не чудеса,
все ж - четыре колеса!
-
Вот и часть! Конец пути!
Нужно лишь КП пройти,
после лично в штаб явиться
там по форме пред'явиться,
мол, явился точно в срок,
жив здоров и свой зарок
что б вести себя достойно
он исполнил. Что бесспорно!
-
Там поздравили с приездом,
заодно и с переездом.
Он теперь в штабную роту
переведен. Хоть комфорту
будет в ней ничуть не больше
но почет в полку - побольше!
А дежурный сообщил
(и конечно тем убил!):
отпускник теперь инструктор!
Лучше б он его пристукнул.
Схоронили бы с оркестром!
- "Провалюсь с большим я треском!" -
но дежурный офицер
то совсем не разумел.
Он отсутствие  восторга
расценил как чувство долга.
- "Скромность личность украшает,
тем, лишь, армия мужает!"
-
Но на этом не конец,
впереди еще венец:
сообщил с особым фертом
что Иван теперь ефрейтор!
Есть приказ, мол, комполка.
- "Поздравляю! А пока
ты явись сейчас к комроты,
гору даст тебе работы."
Что ж! Работа не зазор!
Есть! Какой тут разговор!
Сам же думает: о Боже!
И на что то все похоже?
Если так и впредь шагать -
орденов не миновать!
-
Тут он вспомнил о Петре.
- "Что ты скажешь, братец, мне?
Сапоги не позабыл?
И каким ты умным был!
Это, брат, пока цветочки.
Я на том не ставлю точки!"
Тут впервые ощутил он приток каких то сил.
Нет, не темных, а своих.
Стало в нем их на двоих.
Что ж! Мы рады за него,
за Героя своего!
Службы не прошел и год
и Иван еще растет!
Много нам с ним хлеба печь!
От зазнайся уберечь -
наша главная забота.
Это тоже ведь работа.
Вы заметили: в уме
он уж орден мнит себе!
Да и брату без почтенья
сочинил нравоученья!
-
Он в уме письмо родным
начерно уж сочинил:
как доехал, как встречали,
и с почетом привечали,
что работы вдруг полно!
Как здесь ждут его давно!
Все изложит скромно он
(к хвастовству - не приучен).
И, конечно, он Петра
не обидит никогда!
Все равно, мол, кобеля
не отмоешь добела!
Коли умный - сам поймешь
для чего ты век живешь!
Ну, а коли, все ж, дурак -
проживешь, как либо, так!
-
Так, шагая до комроты,
пока нет еще работы,
волю дал своим мозгам.
Обо всем им написал!
Хуже дело Ей писать!
Как он может рассказать
где в последний вечер был,
почему не приходил
на крыльцо ее двора.
Ведь она тебя ждала!
Почему не провожал,
и руки ей не пожал,
уезжая от родных?
Почему же ты затих?
Так в уме воображенье
как какое-то скольженье
в темных красках все рисует.
Баить правду - не рискует,
потеряешь всю любовь!
Он к такому не готов.
И в башке дурной его
не родилось ничего,
в чем нашел бы он спасенье
и прожить без потрясенья.
Нам понять его нетрудно
если вспомнит: не подсудно
каждый что то совершил,
где то, в чем то, согрешил.
Слов нет: грех бывает разный.
У одних он как бы праздный,
совершенный мимоходом,
у других же - затяжной,
иль с игрой чужой судьбой.
То, конечно, в черном ходит,
к сказке нашей не подходит!
Наш Иван, известно, молод.
Он не знает пока холод,
и от суженой в ответ
может слышать слово: "Нет!"
Можно, ведь, его простить,
коль хотел он пошутить
да к тому еще и малость
поимел к вдове он жалость,
обласкал ее, согрел
(видно, делать то умел.
Если б нет - на что он нужен?
Мог другой быть ею сужен!).
Что касаемо Ее
он подумал: "Ничего!
Коль узнает, то покаюсь!
Время есть. Не раз исправлюсь!
Не глупа - сама поймешь:
как кристалл не проживешь!
Будешь ты когда женой -
подопечный буду твой".
Много думал он тогда.
Лишь одна была нужда:
сохранить любовь в надежде
с Нею будет все как прежде.
Мы совет давать не будем,
что случилось - позабудем.
Пусть везучий наш Иван
все решит об этом сам.
-
Наш герой теперь в почете,
на ответственной работе!
Мы всегда чуть-чуть пасуем
когда новое почуем,
когда жизнь толкнет вперед.
От привычек оторвет.
Было это и с Иваном.
Мы об этом уже знаем.
Но ответственность всегда
прибавляет нам ума.
Эта истина сама
его вовремя нашла,
то есть: жив, здоров инструктор
и никто его не стукнул!
Обучает всех стрелять.
Нам пора его назвать.
Что Иван - уже мы знаем,
а фамилию - добавим:
он, почти что, Вася Теркин,
тоесть - он Иван Сидоркин!
-
Лет четыреста назад
жил Сидорка. Царский брат.
Так скбя он величал.
А народ его прозвал
Лже-Демитрий. Севский вор.
Вот такой был приговор!
Наш Сидоркин - ни-ни-ни!
С ним на йоту не сродни!
Даже не был "Лже" женат,
значит не было ребят.
И в наследстве от него
не осталось никого.
Он с полячкой своей Мнишек
в испарение весь вышел.
Да и прозвище "Сидорка"
на Руси давно без толка!
А Сидоркиных в России
нам татары наплодили.
Сидор - вроде как, сума.
Дань в него брала Орда.
То давно, давно уж было!
Все Россия позабыла:
и нашествие татар,
и огонь степных хазар,
только, что недавно было,
то еще не позабыла.
И в глазах у нас стоят
лица славных тех ребят,
что тогда так жить хотели,
но в войну не уцелели.
Вечно славим мы погибших,
ради нас главы сложивших!
-
Но вернемся мы к нему,
кто виновник здесь всему.
В стих ложиться хорошо
родословная его.
Сын крестьянский. Посему
все и почести ему!
Со сноровкой и умом!
Всё-то складно, к месту в нем!
Посмотрите и портрет:
ведь таким цены то нет!
Прост лицом и крепок в кости!
Так и просится он в гости
иль в журнал или в газету,
что б смотреть с них на планету!
Скромен, вежлив, юмор есть.
Всех достоинств и не счесть!
Мы немало таких знаем.
По заслугам всех их славим.
Нужен вам пример? Извольте:
есть они в труде и спорте,
и в учебе, у станка.
Так и тянется рука
Юры что бы взять портрет.
Жаль, в живых его уж нет.
Был он, просто - идеал!
Хоть бы в космос не летал,
за улыбку, простоту,
за мужскую красоту
любим мы его без меры!
Нужно ль вам еще примеры?
Наш солдат сюда попал
не по штампу "идеал",
вы уж знаете, за что:
шутит кто-то за него!
Вот об этом и пойдет
речь вся наша наперед.
-
Часть их как то проводила
смотр на тему: "В знаньи - сила!"
и Иван на нем блеснул,
знаньем темы козырнул!
Всё ответил на "отлично"!
Роту выручил прилично:
из отсталой двинул в гору!
Вывел сразу же в ту пору
всех товарищей своих
он в число передовых.
Кто такому то не рад?
Ваню все зовут уж "брат"!
А их ротный командир
раппорт дал: повысить чин!
Вскоре все приказ читали
и с сержантом поздравляли.
-
День за днем проходит служба.
Крепнет сила. В роте дружба.
А Сидоркин, нет да нет,
вспоминает про обет,
данный "Тем" ему во сне:
быть помощников везде.
Взять, хотя б, последний смотр:
почему про Русский флот
он все знал на удивленье?
Будто видел он виденье!
Иль еще: про все моря
знал, как будто там живя?
А подводный мир он знал,
будто сам нераз бывал.
Но теперь он мыслит так:
"Виноват я в том? Чудак!
На рыбалке показалось,
сон приснился - все заспалось,
что стрельнул удачно я -
это выучка моя!"
И греха в том не находит,
что успех к нему приходит.
По заслугам и почет!
Не чужую славу пьет!
Он черту под всем подводит:
де, крамолы не находит!
Ничего то с ним не будет!
Победителей не судят!
-
Что ж! Бывает иногда:
почесать свои рога
так и тянется теленок,
коль мычат кругом с пеленок!
Ведь в ушах хвальба, хвальба!
Вот и чешутся рога!
Не один он тем страдает,
что зазнайством обрастает.
Та болезнь весьма живуча
и ко всем она липуча.
А Иван пока что молод
он имеет к славе голод.
И ошибки совершать
для него, пока что - стать!
Хуже будет: повзрослеет
и изжить их не сумеет.
Но вернемся снова к сказке.
Что говорено - присказка!
-
Дышет в полну грудь Сидоркин,
современный Вася Теркин!
Сильно спорт он полюбил!
Все рекорды враз побил!
Бокс, коньки, хоккей, футбол,
тенис, бег и волейбол -
это все его пристрастья.
Лишь в воде не видит счастья.
Как в бассейн зайдет немножко
так и видится рыбешка!
Вроде как над ним смеется,
подмигнет и улыбнется,
иль махнет ему хвостом,
и рассеится потом.
Но про все эти виденья ,
и в бассейне приключенья,
никому он ни гу-гу!
Плавать, дескать, не могу!
А вот в шахматы - феном!
"Спорт для всех" писал о нем,
что, мол, редкое явленье:
безо всякого ученья
гениально так играет,
что подряд всех побеждает!
Партий сто хоть с кем сразится -
на ничью не согласиться!
Да и в шашки "на ура"
вышел сразу в мастера.
Жизнь кругом его бурлит!
То дипломом наградит,
то повышенный разряд
дать ему опять спешат.
Словом: гений! Что сказать!
И решили показать
в телевиденьи Ванюшу.
- "Старший брат! Смотри и слушай!" -
Что такое? Сзади: стук!
- "Не зазнайся, милый друг!"
- "Вот, те, на! Опять нечист!
Знать не в меру я речист!"
И опять в душе томленья
от такого приключенья!
-
Доктора наук прознали
и о нем вот так сказали:
феноменом он рожден!
Позаботимся о нем!
Впредь в Москве он будет жить,
его следует учить,
что нужна ему наука,
в чем... пока никто ни звука!
Растерялись все в Москве:
где учиться будет, где?
По одним статьям - пилот,
по другим - наоборот,
в математике силен!
Лобачевским будет он!
Голос свой подал ВАСХНИЛ:
- "Землю сильно он любил,
посему подходит к нам!
По родительским стопам
пусть шагает гений Теркин,
извиняемся: Сидоркин!"
Мы простим за это оных
из ВАСХНИЛа то ученых.
В голове их мыслей рой,
от того нет-нет порой
происходят оговорки.
Паче тем: Сидорки, Терки
очень близки по созвучью,
в жизни тот и тот везучий.
Наш герой когда узнал
про ошибку, то сказал:
- "Нам на это наплевать!
Можно хоть горшком назвать!
От того мы без печали,
лишь бы в печку не сажали!"
И то правда! Из простим
и в обиду не дадим!
Если б спутали они
что вылазит из земли,
иль пшеница или рожь
(они тоже ведь похож)
вот тогда другой уж сказ:
им досталось бы от нас!
-
Министерство ж обороны
подвело черту под споры:
- "Он сержант ведь срочной службы,
а Сидоркины нам нужны.
Еще годик погодим -
в академию сдадим!
Коль в полку он послужил,
этим самыым заслужил
быть пехотным командиром,
всем на страхи вражьим силам!
Что же! Сказано резонно!
И в пехоте не зазорно!
Ведь она всему основа,
говорим мы это снова!
Все рода ей придаются,
что в войсках то создаются.
Он, пехотный командир,
ум и совесть наших сил!"
-
Ну а что же сам Иван
обо всем о том сказал?
- "Я готов служить хоть где,
даже, братцы, на луне!
Мне не страшен даже черт!
Одного боюсь: Морфлот!
Как увижу водоем,
да еще рыбешек в нем,
в животе как забурчит,
и всего то зазнобит,
вроде встретил потруля!
Так и тянет в два нуля!
Почему и сам не знаю!
Видно чем то я страдаю.
С детских лет то у меня
не люблю купаться я."
Сам же знает почему:
что б не встретилась ему
рыбка, та что отпустил
(из числа нечистых сил).
Лучше, все ж, ее не знать
и уж больше не встречать!
-
Год прошел, и вот, конец,
срочной службы наконец!
Мы судьбу Ивана знаем,
"В добрый путь" ему желаем!
Точки же пока не ставим,
пару слов еще добавим:
Ведь мораль должна же быть,
сказки дух что б сохранить,
что б самим нам быть умнее,
дальновидней и добрее!
Вы согласны? Вот и чудно!
И теперь уже нетрудно
это сделать, наконец,
подвести под все венец.
-
Сказка - ложь, но в ней намек
кой кому - она упрек!
Рыбка что! Она - завязка,
без нее не будет сказка!
Хоть писалось для потехи,
что приходят, мол, успехи
по чьему то повеленью,
а хвала то в ней - уменью!
Мы, подчас, себя не знаем
и поступок совершаем
преступив свои границы
безо всякой "синей птицы".
Говорим тогда: "Везенье"
и не видим плод ученья.
Это первое! Не мало?
С вами это не бывало?
Если "нет", тогда - хитрите!
Было! Хоть и не хотите
признавать подобных фактов,
есть немало в жизни актов,
совершаемых внезапно,
иль на пользу иль отвратно,
против вашего желанья,
под названием "случайно"!