В полу прохладном дерева таинства:

Уму непостижимое единство

с рисунком и теплом стопы.

Б.Завьялов

жене, в голову приходит разве что "Неужели это все мое?!". Да и в самом деле так приятно постоянно ощущать рядом с собой крупную, складную, излучающую здоровье и чистоту, неизменно веселую спутницу жизни. Мы с Клавдией говорим-не наговоримся, проговорили все события своих жизней вплоть до того момента, как судьба свела нас. За все это время мы не поссорились ни разу, так что живем как в любимой песенке тети Любы:

И что бы я ни делала,

И что бы ни надела я

При тебе и без тебя

Это только для тебя.

Это, да пожалуй еще почти забытое в наше время почтительное уважение ко мне как к главе семьи со стороны Клавдии - вот что так крепко спаяло нас в нашем позднем браке. Вот чего так не хватало мне в моих двух предыдущих браках. Когда сейчас я по утрам вхожу в кухню и вижу нарядную, свежую, причесанную Клавдию, я невольно вспоминаю утра моей молодости: неубранные постели, горы грязной посуды в раковине, растрепанную и недовольную жену в невыразимом халате и неизменных бигудях. Да и как могло быть иначе при нашей актерской жизни, если домой мы добирались далеко за полночь, глотали, не жуя, бутерброды или то, что днем заносила нам сердобольная тетя Люба и без сил валились спать, а потом долго еще от усталости и поздней еды не могли заснуть. Ясно, что к семи утра ни о какой бодрости и свежести не могло быть и речи. А вот во вторых браках, с мужьями -не актерами обе мои бывшие жены живут вполне счастливо. Что же касается меня, то мне, в моем сегодняшнем упоении семейной идиллией нравится по утрам наблюдать ежедневное чудо превращения бледной растрепы в нарядную, свежую, причесанную, напевающую хозяйку дома и судьбы, любимую женщину пенсионера Петровича. А средств для этого превращения требуется всего-ничего: холодная вода, да частый гребень, да обдуманный наряд. Мне иногда кажется, что в России пора повсеместно создавать институты по воспитанию и образованию жен, подобные тому, каким был в свое время Смольный институт благородных девиц.

Вскоре после моего переезда в деревню обзавелся спутницей жизни и Вася. За год до этого он похоронил отца и, предоставленный сам себе, начал крепко выпивать, так, что Клавдия всерьез опасалась, что вечно курящий пьяный Вася спалит их близко стоящие дома, как он уже спалил их общую баню. Единственным выходом ей казалась женитьба Васи на серьезной и непьющей женщине. Но выяснилось, что при избытке пожилых одиноких женщин в ближайших деревнях именно таких-то, трезвых и обстоятельных, и не оказалось. Поиск жены для Васи они вели с их общей школьной подругой и одноклассницей, Атькой. Прозвище прилепилось к ней с первого же ее появления в школе, когда, застеснявшись, она назвала свое имя не Катька, а Атька. Ребята подхватили прозвище, и как это часто бывает в деревнях,

прозвище постепенно вытеснило имя: Катерина Илларионовна. Атька осиротела в пять лет и жила со строгой теткой на выселках, на берегу озера, в двух верстах от деревни. В младших классах учительница почему-то всегда сажала ее за одну парту с Васей, а когда появилась свобода в выборе соседа по парте, они с Клавдией уже не разлучались всю школьную пору. Так что Атька была Клавдиной подругой по парте, а Вася был приближен как сосед. С отличницей и красавицей Клавой хотели бы дружить многие, но рослая и не по годам рассудительная Клава осталась верна детской дружбе и не раз спасала своих ленивых и озорных приятелей от праведного учительского гнева.

Сразу после школы пути их разошлись: Атька сбежала от строгой тетки в район и выучилась на водителя, Клава выскочила замуж и уехала в Москву и только Вася остался при отчем доме и в родном совхозе. Вскоре Клавдия с семьей вернулась в родительский дом, устроилась работать почтальоном и вот - четверть века промелькнула как один длинный день.

Как и Клава, и Вася, Атька проработала весь свой трудовой стаж на одном месте, гордясь тем, что сумела проездить без больших аварий и никого не задавила, не считая десятка мелких нарушителей пешеходных правил вроде кур и кошек. Порядочная, молчаливая, не злоупотребляющая зеленым змием, она оказалась идеальным водителем для обслуживания районных чиновников и так преуспела на этом поприще, что одна из первых на Вологодчине обзавелась нашим знаменитым вседорожником Нивой. Уход за этим перлом отечественного автопрома можно сказать стал смыслом ее жизни, заменив и семью, и прочие радости. Но проводя в ожидании начальства долгие часы за рулем, она незаметно пристрастилась к курению, чем весьма огорчала свою правильную подругу.

Итак, не найдя в обозримом пространстве жены для Васи, Клавдия вспомнила о детской любви Атьки к Васе и стала склонять ее к этой трудной, но благородной роли. Сначала Атька пришла в ужас от самого факта Клавиного предательства, потом представила, как будут хихикать над ней в деревне как над 60 летней невестой и наконец с уверенностью заявила, что сам Вася ни за что на это не согласится. Спросили случайно протрезвевшего Васю и он, к вящему Атькиному изумлению сразу же согласился, с одним условием: жить у Атьки, поближе к любимым местам рыбалки и в недавно отремонтированном доме. Свой дом он пообещал до зимы разобрать на дрова и только пьянка помешала ему сделать это. И как показали последущие события оно оказалось и к лучшему. Но его полупьяные откровения о том, что курящая жена не будет гонять его с дивана и с любимого табурета перед печкой глубоко задели Атьку. Еще бы! Как и всякая невеста она ожидала, что ее предпочтут остальным за что-то стоящее: пусть не красоту, не ум, не хозяйственность, ну хоть бы за знание автомобиля или за его отличное состояние. А тут, нате вам - за порок, которым она и сама-то тяготилась!!! В тот момент она промолчала, но курить с этого дня бросила, и мало того, Васю в их дальнейшей семейной жизни она так притесняла и ограничивала, что он вспомнил свои тайные уголки над прудом, куда скрывался с куревом еще будучи дошкольником.

А уж как сурово она начала гонять Васю за пьянку -это отдельный разговор. Что там происходило у них в домике на берегу озера, мы не знаем, но когда мы стали жить в соседних квартирах, да еще объединенных общей лоджией тут уж дело происходило можно сказать на наших глазах и Клавдии не раз приходилось загораживать собой Васю от разъяренной Атьки с веником или скалкой в руках. В конце концов Клавдия с Атькой стали регулярно производить над пьяненьким Васей весь комплекс мероприятий честно работающего вытрезвителя. Ему промывали желудок, охлаждали его бренное тело под холодным душем, потом задрогшего страдальца под видом согревающего чая накачивали отварами успокоительных трав и полусонного насильно укладывали в чистую постель, лишая его тем самым главного удовольствия пьяного - покачать права и погонять домашних. Холодная ли вода или может быть стыд передо мною и Клавдией, но за два года нашего соседства Вася из категории непросыхающего алкоголика перешел в почетное звание умеренно пьющего.

Теперь поясню как мы оказались в городе и в соседних квартирах. Две наши стоящие особняком от всей деревни усадьбы приглянулись некоему местному новому русскому и он предложил нам неплохой обмен: компенсацию за скот и насаждения и две соседние однокомнатные квартиры в новом доме да еще и улучшенной планировки Конечно, не последнюю роль в таком божеском подходе сыграло то, что наши жены по местным меркам считаются уважаемыми особами: Атьку выделяло знакомство почти со всеми сильными мира сего, хотя бы и времен социализма, а Клавдию большинство помнит и уважает еще с тех времен, когда она разносила " Пионерскую правду" и была единственным связующим звеном со всем внешним миром. Полученных денег нам хватило на то, чтобы купить в трех километрах от квартиры приличную дачку, а Васе с Атькой капитально обновить Ниву. Дача, с ее десятью сотками ухоженной земли и капитальной баней с двумя просторными теплыми. предбанниками вполне заменила нам огород и примирила с городской средой обитания. Зато освобожденная от извечной деревенской тяготы под названием "вода, дрова, помои" Клавдия ощутила в себе такой прилив сил, что по сути вот уже третий год она является для нас четверых неизменным руководителем, генератором идей и менеджером по связям с местным рынком.

Меня во всем этом переезде в город больше всего удручала утрата горницы, так поразившей меня в мой первый приезд в деревню. Видя это, Клавдия постаралась приблизить вид нашего нового жилища к милому моему сердцу образу деревенского дома. Надо сказать, что улучшенная планировка этому способствовала, квадратная комната, больше двадцати метров, да еще и с кроватной нишей, огромное окно и самое главное боковой свет из стеклянной двери кухни - все это создавало ощущение простора. А уж когда Клавдия повесила на нишу занавеску с рисунком цветущего сада и включила в нише бра в виде кучки светящихся шариков, то горница наша стала трехсветной, совсем как в её деревенском доме. Просторные подсобные помещения квартиры позволили не захламлять комнату мебелью, только старинный небольшой комод, телевизор в углу, чаще всего скрытый за занавеской лоджии и круглый стол со стульями - вот и все убранство нашего нового жилища. Обои под дерево и неизменные домотканые половики полностью примирили меня с новой жизнью.

В городе Клавдия хоть и не перешла на брюки, но стала одеваться так, чтобы не выделяться в толпе горожанок и никаких деревенских проявлений, вроде пуховых шалей или валенок себе не позволяла, в очередной раз восхищая меня гибкостью подхода в вопросах моды. Правда, выбор верхних вещей: плаща, куртки и шубки она предоставила мне, как москвичу и театральному художнику.

Переезд изменил и наш стиль питания. После мясо-молочного деревенского изобилия мы попытались было привыкнуть к мясным полуфабрикатам и всевозможным колбасным изделиям из магазина, расположенного в нашем же доме, но вкус их нам не понравился, да и желудки не восприняли консервированного мяса, так что постепенно привычными нам стали постные щи и супы, а каши, сваренные на воде, оказались даже вкуснее молочных.

Не знаю, возраст ли тому причина или же дороговизна мясных изделий, но факт остается фактом - мяса мы стали есть гораздо меньше. Конечно, полностью впасть в вегетарианство нам не удалось, да мы к тому и не стремились, но уклон в сторону вегетарианства произошел как бы сам собой. Время от времени Клавдия варит холодец из куриных лап и желудков, праздником является также покупка коровьего желудка и приготовление из него вкуснейшего рубца по венски ( так это написано в старинной поварской книге) и тогда под рубец собирается небольшое застолье. Вася регулярно снабжает нас рыбой и под особо ценную или крупную рыбу приходится опять таки собирать застолье, но из опасения пробудить в Васе алкогольного зверя мы стараемся делать это пореже. Клавдия очень быстро освоилась в городе, где у нее оказалось множество деревенских приятелей и при налаженной телефонной связи с ними мы всегда в курсе того, где, когда и почем можно купить не только подешевле, но и посвежее. Так, масло, творог и сметану мы покупаем в магазинчике при молокозаводе, яйца при птицефабрике, а бакалейные товары в оптовых магазинах, благо их развелось по нескольку в каждом районе. Вместо чая мы завариваем сборы из трав, а кофе разбавляем добавлением цикория и корня одуванчика со своей дачи. Хлеб Вася возит из деревенской пекарни и вкус у него такой, что только им одним можно отлично позавтракать или поужинать особенно если на его еще теплый ломоть положить кусочек свежего масла. Куда там до этого всем самым дорогим пироженным! Возможно, вы спросите зачем такие ухищрения при приобретении почти всех продуктов, не проще ли попросту заходить в магазин в доме и брать только то, что требуется сегодня. Оказывается, смысл есть. Клавдия произвела подробные расчеты и нашла, что ежемесячная экономия получается чуть ли не в полторы тысячи рублей. Согласитесь, что при общем нашем пятитысячном доходе от двух пенсий это не так уж и мало .Ведь почти две тысячи уходит на различные обязательные платежи. Самые въедливые читатели наверняка спросят, почему бы мне не поработать? Отвечу им с максимальной честностью: потому что труд по моей специальности в нашей стране на сегодня совершенно не ценится и оплачивается не больше, чем на десятую долю. В первые два года своей деревенской жизни я работал мастером производственного обучения во вновь открывшемся ПТУ по реставрации. Работа мне нравилась, поскольку учениками у меня были не недоучки подростки, не желающие учиться в обычной школе, а серьезные парни, занимающиеся реставрацией и жадно внимающие каждому моему слову, да и дом был через две деревенские улицы. Но вот зарплата искренне обижала. И когда мы перебрались в город умная Клавдия подсчитала, что эта зарплата покроет только затраты на обувь, чтобы ежедневно преодолевать по восемнадцать километров пути. На мое намерение поискать работу в городе у нее нашлось веское возражение, что поблизости от дома ничего подходящего не проглядывается, а расставаться на весь день нам бы очень не хотелось, да и затраты на транспорт и мои обеды вне дома опять таки перекрывают возможные заработки.

При этом мой доморощенный экономист предоставила мне свои планы на возможность подработки в домашних условиях и если у вас хватит терпения дочитать мою простую повесть до конца, вы убедитесь в правильности ее расчетов.

Глядя на ее вдохновленное лицо, на основательные расчеты и продуманные ходы по завоеванию местного рынка я в который уже раз пожалел, что на сегодняшний день подобных женщин мало в органах власти. Вот они-то, совестливые, честные, с практическим умом и стремлением быть полезными обществу скорее смогли бы наладить жизнь в России, чем наблюдаемые на экранах телевизоров большинство нынешних депутатов и руководителей. Конечно, непременным условием успеха в налаживании жизни является пробуждение от всеобщей пьянки и отрыв от телеэкранов нашего основного населения. Да еще всеобщее осознание необходимости постоянного труда. Причем, хочу подчеркнуть, что труд обязательно должен быть в радость. Именно так происходит в нашей семье. Но вернемся к обширному Клавдиному списку по отъему денег у населения да еще и с пользой для него же. То, на чем сегодня создаются многие состояния, то есть торговля бесполезными и даже вредными вещами, с точки зрения простых людей - это грех и ничего хорошего такие состояния не дают, в том числе и самим владельцам. В Клавдином списке многое собирается в природе, начиная с березовых и сосновых почек, первых весенних грибов сморчков (их охотно покупают аптеки ) и кончая чагой и капом. На даче и вокруг нее, оказывается, произрастает множество лекарственных трав и их продажа на аптечные склады может быть довольно выгодным занятием, да еще и полезным для здоровья сборщика. Меня, честно говоря, первое время нервировала возможность встречи с гадюками и клещами, но на второе лето я понял, что при соответствующей одежде и соблюдении простых правил поведения опасностей в природе не больше, чем на городских переходах. Что же касается дилеммы сорняки или лекарственные травы, то уже при первом нашем знакомстве с новой дачей мы обнаружили на задах дома луговинку чистых зарослей пырея. Почему - то у Клавдии обнаружилась застарелая ненависть к этой траве и она с остервенением, вилами принялась вытаскивать из земли его корневища. Получилось больше трех ведер, Промытые и высушенные, они оказались востребованными на аптечном складе и заложили основу дальнейшего сотрудничества. Попутно я обнаружил, что из длинных светлых и прочных корневищ вполне можно плести красивые мелкие вещицы, как из тонкой лозы. Но это, как впрочем и изделия из резного капа - дело будущего и больше подходит для зимнего времяпровождения. Летом же на дачных участках и с дачными строениями столько дел, что иногда ждешь-не дождешься, когда же стемнеет и можно с полным правом уползать в городскую квартиру к душу и последним известиям.

Летом мы частенько собираем послебаннные посиделки, с Васей, Атькой и соседями по даче Геной и Любой. Сам он работающий гипертоник, баню не любит и не собирается строить, а жена его такая заядлая парильщица, что ни Клавдия, ни Атька с ней рядом в парилке дольше трех минут не выдерживают, так что мы обычно запускаем ее на первый пар. Впрочем, пока мы не торопясь, блаженствуем то парясь, то охлаждаясь в проточной воде в предбаннике, она успевает отдохнуть, собрать нам стол и после всех нас любит еще поваляться на полке, на свежих травах летом или на пихте зимой. С баней нам крупно повезло, прежний хозяин построил ее с такой любовью и с таким знанием дела, что многие столичные богачи могут нам только позавидовать, такая у нас вкусная вода, мягкая парилка и душистые веники. В общем то душу это как то греет, что и нам, нищим пенсионерам, можно в чем - то позавидовать. Впрочем, я как бывший москвич могу назвать еще много того, что недоступно столичным жителям, но не буду этого делать дабы не переманить всех их сюда, в последние палестины спокойного существования. После бани Атька пиликает на визгливой местной гармошке, а Вася с Геной соревнуются в частушечных изысках. Клавдия с Любой умеют подражать архангельскому пению, в котором просто - напросто происходит смесь воя с визгом под перестук каблуков и повороты дам во все стороны. Не знаю, как это выглядит в Архангельске, а у них исключительно смешно. А я от души веселюсь, наблюдая как не выпившая за всю свою жизнь ни капли водки Клавдия пьянеет от одной лишь веселой пьяненькой компании.

Но вернемся к описанию наших трудовых будней, к раскрытию секрета как можно безбедно жить в России на пятитысячный доход, про осмысленные покупки я уже писал. С огорода и окрестных лесов и лугов у нас все овощи, ягоды и грибы. Грибы мы сдаем и иностранным фирмам, иногда на очень приличные суммы. Осенью, с Максимом и его семьей мы несколько ведер клюквы отправляем в Москву, где ее ждут постоянные покупатели. А бруснику почему - то больше любят Васины гости, жители Эстонии, они тоже увозят по багажнику ягод.

Из деревни Клавдия привезла множество клубков овечьей шерсти, очень тонко спряденной, я как то даже не предполагал о возможности такой тонкой работы Вскоре после переселения в город мы с ней посетили рынок, чтобы оценить возможности продажи вязаных изделий. Рынок оказался заваленным носками, перчатками, шарфами и шапочками всевозможных фасонов. Некоторые вещи поражали изяществом и высоким качеством, а стоимость изделий была так смехотворно мала, что вряд ли превышала стоимость пряжи. Клавдия было приуныла, но ненадолго. Она вспомнила о запасе собачьей шерсти., тоже очень тонкопряденой смешала ее с овечьей и за два вечера связала набор из косыночек на поясницу, наколенников и налокотников - мечту ревматиков. В базарный день она попросила одну свою знакомую, продающую носки, продать как бы для пробы этот набор, а сама продолжила усовершенствование конструкции и крепежа. Набор ушел в этот же день. Усовершенствованный набор также не залежался. В общем, пока остальные вязальщицы сообразили поддержать почин, да пока добыли собачьей шерсти мы продали больше двадцати наборов и боюсь насытили ими рынок. Я пишу мы, потому, что как человек изучавший в свое время экономику капитализма и усвоивший из нее, что время - деньги, я быстренько научился вязать, помогая тем самым поддерживать высокий темп производства. Да ведь и многие великие люди, как оказалось, успокаивали свои нервишки именно вязанием.

К этому времени запасы собачьей шерсти закончились и подвернулась новая работенка, как раз по моей московской работе театрального художника. Привыкшая готовить в русской печи, Клавдия не любила разогретую пищу. Она попросила меня сделать ей из спорков меха колпак для горячей кастрюли. Но во мне заговорил художник и вместо скучного колпака и сделал яркую куклу-барыню, какую я видел у знакомых на заварном чайнике. Кукла хорошо держала тепло и грела хозяйкину душу уже самим фактом моего внимания. Потом и Атька, и Люба попросили таких кукол, но с лицами, схожими сними, а не с Клавдией. Увы! Как у любящего отца все дети похожи на него, так и у меня куклы были на одно лицо и если оно кого то и напоминало, то скорее Клавдию. К этому времени Вася нашел на озере выход тонкой белой глины и мы решили сделать пробную барыню и посмотреть как она будет продаваться. В Строгановке у нас был курс по керамике, да я как - то переводил своей бывшей жене книгу американской художницы по работе с тонкостенной керамикой, так что мне не составило особого труда смастерить на огороде обжиговую ямку и я начал опыты по лепке и обжигу голов и рук моих барынь. Возни, конечно, было много, но и удовольствия от удачных обжигов бывало не меньше. Когда однажды я бурно радовался удаче, а к Гене заехал за обещанной рассадой его приятель, так он предпочел заехать попозже, так я трубил победный марш и скакал вокруг обжиговой ямы. Услышав его однажды, Клавдия вспомнила как осенью слышала в тайге рев лося и как она тогда испугалась. К готовым головам я приклеивал волосы из пакли, наводил макияж и рисовал выразительные глаза. А уж какое наслаждение было наряжать моих барынь! В Клавдиных и Атькиных сундуках лежали несметные сокровища в виде углов от цветных шалей, обрывков вышивок и старинных кружев и тончайшего льняного белого полотна. Ей Богу! Старые льняные тряпочки, чем старее они, тем больше становятся похожими на батист и маркизет. Сначала мне приходилось обшивать прочным белым полотном меховое туловище куклы и только потом на нем могла быть надета отбеленная, накрахмаленная и отглаженная белая блузка со старинными кружевами. Под стать ей подбирались фартук и чепчик, а особо полюбившимся барыням я еще делал и монисты из перламутровых пуговиц и стеклянных бус Надо было видеть как бросались по первому моему знаку восхищенные Атька и Клава выполнять все мои указания. Все бы ничего, куклы расходились хорошо и цены были не слишком обидные для исполнителей, но у них оказалось одно слабое место, которое и не позволило нам обогатиться на этом деле. Нарядные куклы рано или поздно попадали в руки детей и естественно, что тонкостенная голова разбивалась. Город у нас небольшой, так что раненую барыню приносили к нам и умоляли восстановить. Денег за это брать рука не поднималась, а возьни с восстановлением было так много, что пришлось сказать, что запасы глины закончились и барынь больше не будет. Но сам процесс их изготовления был таким приятным, что в дальнейшем я возможно попытаюсь покупать на игрушечной фабрике пластмассовые детали вместо глинянных и ещё вернусь к этому делу.

И последняя наша подработка за два года городской жизни. Атька по старой памяти подрабатывала иногда, подвозя своих знакомых в каких-нибудь осложненных случаях, например, если нужно дождаться пациента с приема, или же отвезти на прием к ветеринару заболевшую мелкую живность вроде кашляющей хрюшки или подавившегося гуся. Одна из таких приятельниц пожаловалась ей, что двум ее годовалым внукам-близнецам требуется очень много обуви: у них плоскостопие, необходимо носить супинаторы, а так как ноги у парней растут очень быстро, а детская обувь стоит чуть - чуть подешевле чем для взрослых, то у родителей впереди перспектива работать только на та эту часть детской одежды. Вечером, обсуждая с Клавдией эту историю, они вспомнили как сами чуть не до невест обходились самошитыми войлочными сапожками, так называемыми бурочками. Атькина тетка славилась качеством и красотой этих сапожек. Клавдия предложила сшить для образца пару и предложить их бабушке ногастых близнецов. Сказано-сделано. Все в тех же бездонных сундуках нашлись обрезки кожи и войлока, по телефону уточнили длину и ширину супинатора и работа закипела. На другой день отвезли пару к потребителям, примерили и вдохновленные примчались домой шить вторую пару. Казалось, на этом все и кончилось, но не тут - то было! Через неделю еще одни знакомые бабушки позвонили нам с огромной просьбой сшить бурочки и их ребенку. Потом заказы стали поступать равномерно по два-три в месяц. И до тех пор пока не закончились запасы из сундуков мы усовершенствовали свое мастерство и методы украшения наших сапожек. Конечно, назначаемая нами цена не позволяла говорить о большой выгоде, но все же это лучше, чем даровое сидение перед телевизором, а заодно мы провели и экологически полезное дело - очистили многолетние завалы в сундуках. Вот так, без особого напряжения сил, можно сказать шутя и предаваясь приятным воспоминаниям детства мы повышаем наш доход на две-три тысячи в месяц, что позволяет нам не просто жить, не дрожа над каждой копейкой, но и откладывать кое-что про запас, как говорит Клавдия "на похороны". Но говорится это так отстраненно, спокойно, если не весело, что всъерез не воспринимается и, честно говоря, я рассчитываю прожить такой жизнью еще четверть века и даже побольше, чего желаю и всем своим читателям.